Вчера умрет твоя любовь (гет)

Время замерзло.

Скрип, медленный, растянутый. Волдеморт шел к лестнице. Шрам горел. Собственный ужас смешался с чужим предвкушением, паника — с яростью.

Волдеморт пришел в дом Альфарда и Сириуса Блэков не за Айрис Поттер, а за Аристой Суон? Где тут связь? И что будет, когда он обнаружит Поттер?

Идея проверить даже не возникла.

Айрис рывком сдернула с носа очки и второй раз за сутки прошептала заклятие орлиного зрения. В глаза как перца насыпали, по щекам потекли непроизвольные слезы. И у нее было всего пятнадцать минут до слепоты…

Еще взмах, и чары исказили черты лица. Третий — невербальная бомбарда в окно… И ничего.

Айрис задохнулась: это что за защитные чары тут были? Как ей покинуть дом? Через парадный вход?!

Шаги замерли. Волдеморт остановился, уверенный, что Ариста послушно выйдет. Наверняка чары были его рук делом! Он знал, что ей некуда будет деться.

Айрис стиснула зубы. Сражаться с Волдемортом, чтобы прорваться к выходу? Взгляд упал на палочку — остролистную, Мерлин помоги! Дуэль закончилась, не начавшись.

Вероятность, что сейчас Волдеморт не узнает палочку Поттер, была нулевой.

Оставался лишь один козырь — магия времени.

— Ариста, — вновь заговорил Волдеморт. Шрам опалило раздражением. — Мое терпение не бесконечно. Я даю тебе последний шанс выйти добровольно.

А потом что?.. Айрис вспомнила, как ловко притянул ее к себе тот немец, Вагнер, стиснула зубы, выпрямила спину и на негнущихся ногах сделала шаг в коридор. Не первая их встреча, в конце концов.

Но она знала, что ожидало Айрис Поттер — авада в лоб. А что ждало Аристу? Что случится за три месяца в сорок четвертом, что Волдеморт будет ее разыскивать так рьяно спустя полвека?

Должно быть, ничего хорошего. И Айрис об этом вообще ничего не знала!

Она сделала последний шаг и ухватилась за перила лестницы. Волдеморт стоял внизу. Черная свободная мантия, белая кожа, горящие яростным красным огнем глаза. В неестественно длинных и тонких пальцах — палочка.

У Айрис испарина на спине выступила. Руку с остролистной палочкой пришлось завести за бедро, чтобы не приковывать к ней внимание. Как будто это могло помочь…

Безобразное лицо Волдеморта исказила торжествующая усмешка. Он жадно пробежал взглядом по Айрис, задержавшись сперва на ее излишне ярких глазах, а потом — на шрамах, изуродовавших ключицы.

Шрамы от тисков. Шрамы из сороковых.

— Здравствуй, Ариста, — выдохнул Волдеморт, продолжая гипнотизировать Айрис, словно надеялся, что в этом времени окклюментивных щитов на ее разуме не существует.

Язык как отнялся, в горле пересохло, а все звуки заглушил панически бьющийся пульс. Айрис попыталась успокоиться: это всего лишь очередная встреча с Волдемортом. Она справится, она должна — ей не деться от этих встреч, пророчество уничтожило любой выбор…

— Где же твои манеры? — вкрадчиво продолжил Волдеморт, и тон его голоса начал опасно снижаться. — Поприветствуй меня, мы же столько времени не виделись.

Айрис бы поспорила: для нее они виделись вчера. И она не прочь была вообще с ним не встречаться.

— Так и не появились, — ответила она, отмирая. — Ну, манеры.

— Вот как, — усмешка Волдеморта стала шире, более хищной. — Тролль по этикету?

Айрис содрогнулась всем телом. Он помнит?!

Пальцы, вцепившиеся в перила, свело.

— Придется возобновить наши уроки, — холодно завершил Волдеморт и отвел руку с палочкой в сторону. Двери в гостиную на первом этаже с грохотом распахнулись, подняв облачко пыли. — Спускайся, Ариста.

Айрис не шелохнулась, только непроизвольно посмотрела на другую дверь — входную. И Волдеморт понял ее мысли.

— Ты покинешь этот дом только со мной, — жестко сказал он, уничтожая надежду на бегство. — Спускайся. Я не потерплю неповиновения.

Но именно его в полной мере собиралась проявлять Айрис. Волдеморт поднял палочку, чтобы чарами вынудить подчиниться, но магия времени, клубящаяся у ног, взвилась к потолку, привычно ускоряя Айрис.

«Deprimo!» — мысленно сколдовала она, направив кончик палочки за спиной точно в пол. Заклятие пробило в нем огромную дыру. Айрис рухнула вниз, едва успев сгруппироваться.

Чары Волдеморта пронеслись над головой, не найдя цели.

Дом содрогнулся, на Айрис посыпались щепки, камни, песок.

«Depulso! Reducto! — следом за полом в хлам разлетелась лестница. — Everte Statum!»

Оттолкнуть Волдеморта и броситься к выходу…

Айрис не успела сделать и шага. Волдеморт играючи отбил отталкивающие чары, словно ожидал этой атаки, и обратил строительный мусор в толстые гибкие лианы, мгновенно перекрывшие коридор и попытавшиеся схватить Айрис, как дьявольские силки.

— Confringo! — но «лианы», даже вспыхнув, не остановились.

Айрис бросилась вбок, влетев в ближайшую дверь. Столовая.

Повинуясь остролистной палочке, здоровенный сервант вплотную встал к дверям, теряя на ходу посуду. Под симфонию из бьющихся тарелок Айрис бросилась к очередному окну.

— Bombarda! — тщетно. По стеклам и стене прошла рябь, щит отразил чары. Огромный обеденный стол перевернуло, стулья расшвыряло по сторонам. Айрис вскрикнула, отлетев в противоположный конец столовой.

Шкаф у двери разнесло в пыль. В столовую вошел Волдеморт. Айрис притаилась за перевернутым столом.

— Мы не в прятки играем, Ариста.

Айрис сжала палочку, которая опять выплюнула сноп искр. Сама по себе! Что бы там Олливандер ни говорил, а палочка из остролиста колдовала без воли Айрис, точно чувствовала проклятую тисовую «сестрицу».

— Flipendo! — стол и стулья полетели в Волдеморта. — Piro!

Полыхнуло белое пламя, и за ним Айрис предприняла еще одну попытку сбежать. И снова без толку: пол обернулся зыбучими песками, напрочь уничтожившими все преимущество магии времени.

Айрис успела только проделать дыру в стене и закатиться за ее обломки.

— Твои попытки напрасны, — Волдеморт надвигался как рок, неумолимый и безжалостный. — Я десятки раз видел, как ты сражаешься, используя магию tempus viator. Против меня твоя сила бесполезна.

Айрис судорожно выдохнула. Десятки раз? Какие пикси ее покусали, что она махнула рукой на осторожность в обществе Риддла?

— Прими это, Ариста, и избавь нас от бессмысленных дуэлей, — Волдеморт был все ближе.

— Только не говори мне, что устроил тут ловушку, чтобы просто поговорить, — не выдержала Айрис, закашлявшись от витавшей в воздухе строительной пыли. Второй раз за двое суток она оказалась в доме, который вот-вот рухнет в пылу сражения.

— Я бы не стал этого делать, приди ты ко мне. Но ты предпочла появиться здесь, в доме этого предателя Блэка, — буквально выплюнул Волдеморт. Шрам опалило гневом. — Ты так его защищала в прошлом, так умоляла не трогать. Я даже решил, что он твой отец.

Чего?

— Но родственных связей между вами не оказалось. И все же ты пришла сюда, в его дом. Что тебя связывало с ним, Ариста?

Айрис едва успела выставить щит, закрываясь от заклинания Волдеморта: тот в порыве ярости разметал ее хлипкое укрытие в пыль. Ударная волна откинула Айрис глубже в коридор, и только нечеловеческая скорость позволила юркнуть за очередную дверь до того, как Волдеморт сотворил новое заклинание.

За дверью оказался чулан, пыльный, заросший паутиной, пропахший старыми тряпками. Айрис отмахнулась от паука, судорожно вдохнула спертый воздух и закашлялась.

Интересно, если она пробьет и тут стену, а потом сделает пару дыр в фундаменте, в защите дома появятся бреши? И успеет ли Айрис через эти бреши сбежать до того, как весь коттедж рухнет на ее глупую голову?

— Ты решила меня предать?

— Предать?! — у Айрис аж все мысли о побеге вышибло. — Не припомню, чтобы мы были союзниками!

Мерлин всемогущий, она что, действительно дошла до того, что присоединилась к кружку юных Пожирателей? Нет. Нет-нет-нет, не бывать такому!

— Вот как, — протянул Волдеморт и замолчал. Его шаги тоже затихли, и Айрис, тряхнув головой, вернулась к реальности — и к чулану. Глаза уже привыкли к темноте, и в запыленном углу стали различимы… древка метел? Она может улететь! — Какой для тебя сейчас месяц?

— А? — рука, тянущаяся к метле, замерла. Что значит: какой месяц? Август! Волдеморт забыл, как пользоваться календарем?

Через шрам до Айрис долетели обрывки раздражения и непонятное напряжение.

— В сорок четвертом, Ариста. Какой сейчас месяц?

— Октябрь, — вопрос потряс до такой степени, что Айрис не думая ответила правду. В ее сознании не желала усваиваться мысль, что Волдеморт был осведомлен настолько.

— Значит, я поторопился с выводами, — ровно заметил тот, словно не был готов минуту назад растерзать Айрис за непонятное предательство. — Но это ничего не меняет. Я терпелив. Я ждал долгие годы и смогу подождать еще несколько месяцев. Выходи, Ариста. Я пришел за тобой. Остальные прыжки в прошлое ты совершишь из моего штаба.

— Нет!

А далее все случилось одновременно. Айрис схватила метлу, подняла палочку и прошептала «Deprimo!», а магия Волдеморта снесла дверь чулана и потянула Айрис на себя. Чары схлестнулись, и стена коридора рухнула, а она была несущей. По потолку пошли трещины, посыпалась штукатурка.

— Deprimo! - заорала Айрис, направляя палочку на потолок. Балки сломались пополам, и весь второй этаж полетел на их с Волдемортом головы.

Не теряя ни секунды, Айрис вскочила на метлу и на предельной скорости рванула к выходу. Волдеморт не успел остановить ее: он держал щит, чтобы обломки стен, мебель и крыша не погребли его под собой.

На входной двери чары отсутствовали, и Айрис беспрепятственно вылетела за пределы коттеджа. Шрам закололо.

Айрис обернулась в тот момент, когда дом начал складываться вовнутрь, точно карточный. Радость, что Волдеморта завалит-таки, была мимолетной и почти тут же сменилась ужасом. Щит Волдеморта выдержал вес коттеджа, а затем вытолкнул обломки вовне. Взрывом сверхновой дом разлетелся на камни, стекла и деревяшки. Айрис едва успела выставить протего, но обломки все равно достали ее.

Она вскрикнула, пытаясь сконцентрироваться на конечной точке аппарации, но сознание как раздвоилось. Она видела разлетающийся на щепы дом, Волдеморта с поднятой палочкой и видела себя в окружении обломков. Она видела полыхающие яростью красные глаза и видела, как она разворачивается в полете.

Времени на промедление не оставалось. Воронка аппарации затянула ее в тот момент, когда взрывная волна лишила управления метлой и уничтожила щит.

И шрам взорвался ослепляющей болью.

 

Сквозь марево гнева и разочарования Айрис разглядела кирпичную кладку, ударилась о нее плечом, упала коленями на асфальт. Мир кружился серым, рыжим, голубым…

…Комната превращена в поле боя двух факультетских гостиных — зелень и синева, вычурность и аскетизм, мерцающие стены и звездный потолок. Ариста сидит на стуле перед письменным столом, подогнув под себя одну из голых ног — что за плебейская привычка! — и пишет. Рука порхает над пергаментом, быстро, агрессивно, лоб нахмурен. Тонкий белый халат запахнут до самых ключиц, но подол обнажает бедра, волосы собраны в небрежный пучок, вместо заколки — волшебная палочка…

…Запахнутый халат злит — хочется увидеть худые ключицы, исчерченные тонкими шрамами, прикоснуться к ним. Она любуется длинными ногами — хорошо знает, каково это, когда они скрещиваются за ее поясницей… Подходит вплотную, протягивает руку — тонкие бледные пальцы ловко обхватывают древко — и выдергивает палочку из пучка. Волосы непослушным черным каскадом рассыпаются по спине…

— Отвратительная привычка, — говорит она холодным тенором. — Однажды ты останешься без затылка…

В предплечье торчала длинная деревянная щепа, бок стремительно заливало чем-то липким и горячим. Кровь? Что-то шумело, крыши вращались перед глазами. Айрис слышала голоса людей, но они были так далеко…

…Она отбрасывает письмо, сметает волной магии со стола пергамент, перья, чернильницу. Склоняется над Аристой, упираясь одной рукой на спинку стула. Обхватывает свободной рукой острый подбородок и вынуждает смотреть на себя. Зеленые глаза непримиримо сверкают, посылая по телу волны сладкого предвкушения, которые концентрируются в паху.

— Я тебя не отдам.

— Время иссякает, — Ариста криво усмехается, и сладкое предвкушение немедленно оборачивается злостью.

Она склоняется ниже и почти касается губами упрямых губ.

— Я нашел способ победить смерть. Неужели ты думаешь, я не найду способа победить время? Ты не сбежишь от меня, Ариста…

Дрожащие пальцы беспомощно схватили воздух в попытке опереться о кирпичную кладку. Трясущаяся рука ударила по чему-то металлическому…

Нет. Невозможно.

Айрис вырвало на асфальт. И еще. И еще…

Она бы никогда!.. Она и Волдеморт… Нет!

Она не могла остановиться, не могла вдохнуть. Дернулась в ужасе, попыталась глотнуть воздуха, но легкие как отнялись. Неужели это конец?.. Она просто задохнется, вот так?

Ей нельзя было умирать, нельзя. Гермиона, Рон… На Гриммо… Кричер, надо позвать его, вернуться…

Воздуха не было. Айрис не могла издать ни звука, только беспомощно открывала рот.

Одна, совершенно одна, друзья не придут на помощь, не в этот раз. В глазах темнело, мир сузился до единственного светлого пятна впереди. Айрис, шатаясь как пьяная, привстала. Согнулась, схватилась за промокшую насквозь на боку футболку. Сделала шаг к свету, другой, упала, вываливаясь в светлое пятно.

— Мисс? Вам плохо, что с вами?.. — голос донесся издалека, почти перекрываемый шумом машин и визгом тормозов. Айрис не видела, кто с ней говорил, только темный силуэт, склонившийся над ней.

— О боже, у нее кровь! Вызовите скорую!..

— Здесь есть врач?! Человек ранен!

— Она не дышит! Мисс, вы меня слышите? Дышите!

На грудь надавило что-то тяжелое, воздух вышел с низким тяжелым выдохом-вскриком, на грани рычания.

— Дышите!

Голоса слились в какофонию, зрение отказало.

Гермиона будет плакать, подумала Айрис, закрывая глаза. Рон ринется мстить… Зато сама Айрис скоро встретится с родителями и Сириусом… и никогда не окажется в одной постели с Волдемортом.

 

Монотонный писк раздражал слух. Голова была тяжелой, веки поднимались с трудом. Белый свет ударил по глазам, вынуждая прищуриться.

Мир расплывался. Айрис хотела поднять руку и привычным жестом нащупать на тумбочке очки, но рука лишь слабо дернулась, а локоть и не подумал согнуться. Что-то кольнуло вену.

Айрис напряглась, пытаясь привстать, и мощный болевой спазм прошил живот. Она уронила голову обратно на подушку и расслабилась, стараясь дышать ровно, чтобы прогнать остатки боли. Стало легче.

Где она вообще? Что с ней случилось?

Зрение постепенно прояснялось, смутные пятна обретали границы, очертания, превращались в узнаваемые предметы. Кушетка. Капельница. Монитор и неровная зеленая полоска на нем.

Что-то щелкнуло, загудело, и предплечье начала сжимать манжета. Тонометр. Замер давления.

Маггловский госпиталь? Мерлина ради, как она сюда попала?

Воспоминания обрушились ледяным ливнем. Дом Альфарда, Волдеморт, она в халате на стуле и густое, тягучее желание…

Аппаратура протестующе запищала — Айрис с шумом втянула в себя воздух, чувствуя, что опять перестает дышать. Одна мысль о том, что Риддл, Волдеморт, мог прикасаться к ней так… Нет, это ложь, этого не могло быть!

Сердце нервно и быстро-быстро билось, грозя проломить грудную клетку, зеленая полоса на мониторе частила острыми пиками. Тело заколотила дрожь.

В глубине души Айрис понимала: не было никакого обмана. Зачем Волдеморту выдумывать то, о чем Ариста Суон никак не могла узнать?

Айрис затрясло так, что бок и живот вновь скрутило болью. Смутно припомнилось, что вроде она была вся в крови, но любые травмы меркли перед будущим, что ждало ее в сороковых.

Нет, этого не случится. Она не допустит. Она никогда не падет так низко, не предаст родителей, Сириуса, друзей… Всех, кто умер из-за этого монстра. Никогда!

Писк стал совсем оглушающим. Айрис поморщилась, сцепила зубы. Нужно было бежать отсюда. Маггловский госпиталь — не лучшее место для Айрис Поттер. Найти очки, палочку… Палочка! Она не помнила, что стало с палочкой!

Новая волна удушливой паники захлестнула с головой. Айрис задергалась среди проводов, попыталась отодрать пластырь, удерживающий в вене иглу, выдернуть капельницу.

Дверь в палату открылась. Айрис испуганно вскинулась, ожидая увидеть врача или медсестру. И по ореолу непослушных волос узнала Гермиону.

— Айрис! — всхлипнула она и бросилась к кровати. — Ты пришла в себя! Как ты нас напугала!

Мягкий травяной запах шампуня Гермионы окутал Айрис. Гермиона беззвучно плакала, осторожно обнимая ее, а на Айрис плавно опускалось спокойствие. Словно ей, человеку за бортом, в шторм кинули спасательный круг.

Друзья были рядом. Значит, все будет хорошо.

— Где я, Гермиона? — прохрипела Айрис. — Как я сюда попала?

— Ох! — Гермиона выпрямилась, вытерла нос и щеки, а потом вытащила палочку и запечатала дверь. — Это Лондонский королевский госпиталь. Ты… Я знала, что тебя нельзя было отпускать одну! — голос Гермионы обрел силу и зазвенел. — Мы с Роном места найти не могли, когда ты не вернулась к ужину. А потом Кричер аппарировал нас к дому, а там…

Айрис могла представить, что увидели и так обеспокоенные друзья — развалины. Гермиона вздрогнула и с новым всхлипом втянула в себя воздух.

— Все в пыль просто, от дома ничего не осталось! Если бы не Кричер…

— Он нашел меня?

— Почти. Он сказал, что привязан к твоей магии и может видеть ее следы. Он нашел то место, куда ты аппарировала — в тупик между домами среди мусорных баков. А там на асфальте — обломки метлы, пятна крови и твоя палочка… Мерлин, Айрис, мы в тот момент не чаяли увидеть тебя живой! Думали, тебя Пожиратели схватили…

Айрис кое-как обняла Гермиону свободной от капельницы рукой. Натерпелись же друзья страху…

— След обрывался, Кричер дальше не мог тебя отыскать. Я подумала, что если был бой, — глухо продолжила Гермиона, — то наверняка были свидетели. Пожиратели, конечно, убили бы их, но само происшествие, даже замаскированное, не смогли бы скрыть. Я поспрашивала в соседних магазинах и узнала, что днем на скорой от этого тупичка увезли девушку, похожую на тебя по описанию… Айрис, прости, нехорошо так говорить, но я тогда так обрадовалась! Ведь маггловские больницы — не плен.

— Все в порядке, — Айрис неуклюже погладила Гермиону по спине. Белый халат, накинутый поверх обычной одежды, съехал с ее плеча. Гермиона покачала головой, словно не соглашаясь с тем, что все хорошо.

— Обычно скорая везет в ближайшее отделение, и я обратилась во все госпитали в районе, но тебя не нашла. Лишь в одном месте диспетчер мне сказал, что днем привозили безымянную девушку, но у них не было мест в операционной и реанимации…

— Операционной? — переспросила Айрис, одновременно с этим понимая, что в обычной палате вряд ли есть вся окружающая ее сейчас аппаратура, которая замеряет давление, пульс и Мерлин весть что еще.

Гермиона печально кивнула:

— Тебя расщепило, и сильно… Когда я нашла тебя здесь, в Лондонском королевском госпитале, ты была уже в реанимации. И врач сказал, что ты в плохом состоянии… угнетенном. Повреждения брюшной полости на фоне панической атаки и сильного истощения организма. Я… мне пришлось наложить конфундус на врачей, чтобы они не вызвали полицию и перестали задавать вопросы. У тебя же ни документов, ни медицинской метрики…

— Спасибо, — прошептала Айрис, вкладывая в одно слово все, что чувствовала: радость, что друзья здесь, нашли ее, не позволили попасть в очередную беду, благодарность за беспокойство и заботу, вину за все волнения и страхи.

Гермиона стиснула ладонь Айрис, тоже делясь эмоциями — облегчением, сочувствием, желанием помочь, поддержать.

— Вот, твои очки, — спохватилась она вдруг и аккуратно водрузила на нос Айрис привычную круглую оправу. В мир тут же вернулась четкость, стали видны сколы на потолочных плинтусах, деления на бутылке с физраствором, красные пятна на щеках Гермионы и опухшие веки — от слез. — Мне вернули твои вещи, и я нашла их в кармане. Оправа была сломана, но я ее починила. И палочка твоя вот.

Гермиона вложила палочку в ладонь. Айрис сжала пальцы вокруг родного остролистного древка и растворилась в тепле, идущем от него. Это было ни с чем не сравнимое ощущение — словно вернулась недостающая часть самой Айрис. Словно глухой обрел слух, а слепой — зрение.

— Мы можем вернуться на Гриммо? — спросила Айрис. Вряд ли, конечно, Пожиратели появятся в больнице, но рисковать не стоило. Особенно — жизнями обычных людей, которые лежали в соседних палатах.

— Конечно. Только я не уверена, что тебе стоит аппарировать, — Гермиона поджала губы. — Я попробую создать портключ…

— Нет! — Айрис вздрогнула, представив себе перенос при помощи портключа. — У меня и так ощущение, что крюки в живот всадили…

— Это швы тянут. Тебе расщепило бок и немного живот. В брюшной полости очень много сосудов, операции сложные, — Гермиона неосознанно вернулась к менторскому тону, но Айрис была рада его снова слышать. — Не улыбайся! У маггловских врачей нет настойки бадьяна, а у тебя уже начинался перитонит! Шесть часов на операционном столе, трое суток без сознания!

— Сколько?!

— Трое, Айрис! Я трое суток провела тут, тайно вливая в тебя зелья, потому что после маггловской шестичасовой операции к тебе было страшно прикоснуться! Мы с Роном решили, что если ты и за сегодня не придешь в себя, мы обратимся в Орден, чтобы перевезти тебя в безопасное место и вызвать колдомедиков из Мунго. По-хорошему, надо сразу было так делать, но… в Мунго сейчас тоже Пожиратели, и я уговорила Рона дать шанс маггловским врачам, а сама осталась наблюдать за твоим состоянием, чтобы тебе не стало хуже.

Трое суток… Гермиона провела у ее палаты трое суток, помогая маггловским докторам волшебными зельями, постоянно в напряжении, постоянно с палочкой наизготовку — потому что мало ли Пожиратели, или полиция, или неудобные вопросы от медсестер… А сколько Гермионе пришлось наложить чар, чтобы ее просто не выгнали из реанимации?

— А Рон? Он тоже тут? — он же подменял тебя, хотела спросить Айрис, на что Гермиона только фыркнула.

— Он до сих пор телефон фелетоном зовет. Как ты представляешь его в маггловском госпитале?

Трое суток в одиночестве. Совесть могильной плитой погребла под собой Айрис. Но Гермиона не позволила заниматься самобичеванием.

— Я постаралась сделать так, чтобы о тебе знали как можно меньше человек, — заговорила она, бережно отсоединяя Айрис от проводов и капельницы. — Когда мы уйдем, врачи будут думать, что тебя перевезли в другой госпиталь родственники. Я заставила всех поверить, что ты из Франции…

Айрис с трудом села на койке — швы не давали выпрямиться, да и боль никуда не исчезла. Оказывается, она сильно привыкла за эти годы к волшебной медицине, к тому, что мадам Помфри одним взмахом палочки могла исцелить практически любые раны. Что гипс накладывался за две секунды ферулой, что раны закрывались под воздействием вулнера санентур, что настойка бадьяна мгновенно убирала кровотечение и боль…

Легко не бояться боли и травм, легко рисковать собой и своим здоровьем, когда знаешь, что магия восстановит тебя в считаные минуты.

— …Надеюсь, я ничего не упустила, и паника не поднимется, — продолжала Гермиона, обеспокоенно хмурясь. — Внезапное и необъяснимое исчезновение пациента из такой крупной больницы вызовет много разговоров и может привлечь внимание нового Министерства.

Айрис содрогнулась при мысли, что Пожиратели заявятся сюда допрашивать медперсонал. А следом пришло восхищение: как же Гермиона умела планировать и предусматривать буквально все! Будь Айрис одна, она бы просто сбежала, даже не подумав о том, что Волдеморт — сердце предательски пропустило удар — может явиться сюда. А он мог.

— Как мы уйдем отсюда? — спросила Айрис, растирая затекшие от долгого лежания в одной позе руки и разглядывая себя. Кроме швов на боку и животе, о которых просто невозможно было забыть, неприятно тянуло еще в левом плече. Айрис смутно припомнила, что, кажется, в него попала щепа — прямо перед аппарацией, когда дом взорвался, а взрывная волна смела протего.

— Я боюсь тебя аппарировать, — призналась Гермиона, замирая и кусая губы. — Надеялась на портключ.

Айрис покачала головой. Оба варианта перемещения плохо сочетались с ранами в животе. И тут ее осенило:

— Может, «Ночной рыцарь»? — конечно, автобус трясло так, что пассажиры летали, но там были кровати, и Гермиона могла чарами привязать Айрис так, чтобы ее тело оставалось в покое. А дикую тряску ее вестибулярный аппарат перенесет без проблем.

— Его упразднили, — слова Гермионы прозвучали как приговор.

— В смысле — упразднили? Когда?

Что она пропустила?

— Это же был автобус, маггловский транспорт, — язвительно процедила Гермиона. — Разве могут чистокровные маги замараться маггловским транспортом?

Айрис вспомнила последнюю поездку на «Ночном рыцаре» — с Риддлом. В живот как камней наложили. Неужели это все из-за нее? Если бы Волдеморт не знал о «Ночном рыцаре», тот до сих пор бы ездил по Британии…

Неужели ее присутствие в сороковых не помогает войне, а только хуже делает?

— Придется добираться на обычном такси, — заключила Гермиона. — Закажу у стойки регистрации. Опасно, конечно, но других вариантов нет…

Айрис было все равно. Ей казалось, ее мир рушится на глазах. Она заторможено выпила все зелья, что выдала ей Гермиона, замерла послушной куклой, чтобы позволить превратить больничную робу в простое платье.

Волдеморт…

Перед глазами снова встала та картина, где она сидит за столом почти голая, а он подходит к ней, и она позволяет касаться себя так, словно они любовники, словно…

— Айрис? — в голосе Гермионы слышались панические нотки. — Айрис! Тебе плохо?

Айрис схватилась за стену, мельком осознавая, что уже стоит на улице, но не помня, как оказалась тут. Механически шла за Гермионой.

«Приходи в себя, немедленно!»

Она пугала друзей. Они и так заботились о ней, они бросили все ради нее, они… Что бы там ни происходило между ней и Волдемортом — ничего не могло происходить! — это должно было касаться только их двоих.

— Голова просто закружилась, — заставила себя улыбнуться Айрис. — Все в порядке.

Все хорошо.

 

На углу площади Гриммо по-прежнему стояли Пожиратели. Айрис укуталась в мантию-невидимку, которую принес ей Кричер, и спокойно миновала площадь. Где-то под слоями прочих эмоций растеклось удовлетворение — было приятно раз за разом проскальзывать прямо под носом псов Волдеморта.

А через десять секунд Кричер аппарировал в дом Гермиону, которая наотрез отказалась возвращаться до Айрис и позволять той без присмотра прогуливаться мимо Пожирателей.

Они были дома, как бы ни странно было называть этот склеп на Гриммо домом. Казалось, нелюбовь Сириуса к особняку передалась и Айрис, но прожитые дни меняли эти «чувства по наследству». Неприветливые стены надежно защищали от врагов, давали необходимое убежище, раскрывали неожиданные тайны. Регулус из Пожирателя стал героем, Кричер из мерзкого домовика — почти другом, и даже портрет Финеаса Блэка соглашался сотрудничать.

Сейчас дом встретил ее теплом и покоем. Вальбурга мирно дремала за портьерой, Кричер готовил суп и привычно ворчал — «доверили лечение хозяйки Айрис магглам, позор на весь род Блэков», — а Рон… сортировал флаконы с зельями.

Рон. И зелья.

Айрис застыла на пороге гостиной, разглядывая десятки бутылочек и флаконов.

— Мы ограбили зельеварческую лавку? — ничего умнее в голову не пришло.

— Нет, всего лишь Слагхорна, — Рон отставил в сторону очередной флакон, отбросил длинный лист пергамента, исписанный почерком Гермионы, подошел и заключил Айрис в осторожные объятия. — С возвращением, подруга. Если ты еще раз так нас напугаешь, я тебя лично прокляну.

Угроза была весомой — обычно Рон не обещал кар небесных, это была прерогатива Гермионы.

— А теперь рассказывай, что там случилось.

Сердце опять предательски екнуло и ускорилось. Одно воспоминание о Волдеморте и о том, что Айрис увидела в его голове, вызывало чудовищную тахикардию.

— Ловушка там случилась, — мрачно начала Айрис, усевшись в кресло. Швы ныли вопреки всем зельям. — Видимо, были какие-то чары оповещения. Возможно, то, что дом ранее принадлежал Сириусу, заставило Волдеморта… — голос перескочил на фальцет, вынудив прерваться и кашлянуть, — в общем, он посчитал, что в дом вернется кто-то из Ордена.

Ложь. Какая ложь, и кому! Друзьям, которые умереть готовы за тебя!

— Меня попытались схватить, но я сбежала, разрушив дом. Меня задели обломки, когда я аппарировала в Лондон, нацеленность сбилась, и вот…

Айрис опустила голову, сгорая от стыда. Но не могла же она рассказать, что она… Пальцы сжали подлокотники кресла. Это было низко, подло, неправильно. Айрис клялась, что никогда не предаст своих друзей, но уже предавала — их доверие, их веру в нее. В горле застрял комок, Айрис судорожно попыталась втянуть в себя воздух, но вокруг снова был лишь вакуум.

Темнота окружила ее, тело охватил внезапный жар. Айрис в страхе попробовала скинуть оцепенение, вдохнуть, но у нее не вышло. Сознание точно сковало, а сопротивление смело лавиной дикого, неконтролируемого ужаса.

Айрис затрясло — это было даже хуже, чем в окружении дементоров. Тогда она могла бороться, но сейчас любая попытка ухватиться за что-то хорошее, светлое, вырваться из когтей тьмы и страха ухала в бездну, усиливая панику.

— Айрис! — как издалека донесся голос Гермионы, а Рон заорал на весь дом: «Кричер!».

Айрис разжали зубы, что-то влили… Силы сопротивляться резко иссякли, дыхание вернулось, тьма рассеялась, и страх начал отступать.

Откуда это взялось? Она же столько раз оказывалась перед лицом смерти, но не боялась. Почему сейчас ее поглотил ужас? Не перед дементорами, не перед Волдемортом, не в миг, когда тело истекало кровью после расщепа, а дома, в безопасности? Откуда появилась эта слабость?

— Не нравится мне это, — тихо сказала Гермиона. Айрис, рвано дыша, постепенно приходила в себя на ее груди. Дрожь стихала, но по вискам и шее отчего-то тек пот, а трансфигурированное из больничной робы платье насквозь промокло и липло к спине. — Ой, не нравится.

Рядом с креслом трясся и безмолвно выкручивал себе пальцы Кричер. Он не мог слушаться Рона как хозяина, но у эльфа были уши, так что на отчаянный зов он явился. И помог влить в Айрис… что-то, что ее успокоило. На языке ощущался незнакомый привкус.

— Может, потом расспросим? — предложил Рон шепотом, словно разговаривал у постели умирающего. — Наверное, будь что-то важное, Айрис сразу бы рассказала?

— Рональд, то, что случилось в том доме, уже важно, — с нажимом произнесла Гермиона, гладя Айрис по волосам. Айрис слышала ее тревогу и напряжение в учащенном сердцебиении — прямо под щекой. — Айрис много раз сталкивалась с Пожирателями и даже с Волдемортом. Простая встреча не могла так травмировать ее.

Встреча… Неправда, все неправда. Айрис не могла позволить молодому Волдеморту трахать ее, даже если он оказался ее первой влюбленностью, даже если он был самым красивым парнем из всех, кого Айрис видела. Он был Волдемортом. Он сам говорил это.

Волдеморт — это мое прошлое, настоящее и будущее.

— Обычный же расщеп…

— Дело не в расщепе, — вздох, и волосы Гермионы защекотали нос Айрис. — Это психологическое.

— Айрис не псих.

— Я такого и не говорила. Психология и психиатрия — разные разделы медицины.

Незнакомое зелье, видимо, успокоительное, действовало — больше не хотелось ни плакать, ни умирать.

— Откуда у вас столько зелий? — глухо спросила Айрис, чтобы не думать, не думать, не думать о Волдеморте.

— Пришла в себя, — выдохнула Гермиона, разжав объятия. Кричер прекратил самобичевания и вытаращился огромными глазами с такой жалостью и страданием, что Айрис резко подурнело. Что, Кричер что-то знал? Он же жил в сороковые…

— Ну, ты же просила папу найти Слагхорна, — откуда-то сбоку приблизился Рон. Выглядел он тоже неважно: веснушки сильно бросались в глаза на побледневшем лице. — Он нашел его, но ты была в больнице, поэтому на встречу со Слагхорном отправился я. Передал ему просьбу насчет Феликса Фелициса, ну и добавил список от Гермионы… Мы не знали, чем тебя лечить, что поможет, а что нет. Слагхорн, узнав, что это все для тебя и… ну, для победы, дал нам зелья и… — тут Рон покосился на Гермиону, громко вздохнул и признался: — Рассказал, где в Лютном искать недостающие склянки.

— Рональд Билиус Уизли! — разъяренной кошкой зашипела Гермиона, для которой новость о том, что Рон как-то или сторговался с дельцами Лютного, или обнес их, тоже стала неожиданностью.

— Слушай, это же для Айрис надо было! И со мной ничего не случилось! А те барыги все равно не обеднеют, и вообще, меньше Пожирателям достанется!

Значит, все-таки обнес.

Айрис устало прижалась к начавшей отстраняться Гермионе, и та прекратила грозное наступление на Рона.

— Позже поговорим о твоем безответственном поступке, — пообещала она в сторону Рона, вновь приобнимая Айрис. — Айрис, прости нас, пожалуйста! Мы начали расспрашивать тебя, не позаботившись о твоем состоянии. Нужно осмотреть твою рану. Я уже приготовила настойку бадьяна и все необходимые зелья…

Гермиона привычно затараторила, и Айрис прикрыла глаза. Силы куда-то исчезли, ресурса не хватало даже на то, чтобы думать. Чувствуя себя безвольной тряпичной куклой, она позволила друзьям делать с собой все, что те считали нужным, и плавно отключилась от реальности.

 

При новом пробуждении Айрис обнаружила себя в своей комнате. Яркие золотые лучи играли на красных стенах, солнечные зайчики прыгали по плакатам с мотоциклами и полуголыми девицами, в потоке света медленно кружились пылинки. Пахло нагретым деревом, чистым бельем и зельями. Последний запах ни с чем нельзя было перепутать — тяжелый, чуть сладковатый, травянистый.

— Хозяйка Айрис проснулась, — проскрипел Кричер, появляясь у изголовья кровати. — Хозяйке Айрис уже лучше. Подруга хозяйки исправила то, что сотворили ужасные целители простецов, но нужно выпить зелья.

Мысли ворочались в голове тяжело, неохотно. Что сотворили целители простецов? Ах, да, маггловская больница. Расщеп.

Айрис тут же потянулась к рубахе, задрала подол и оголила бок. Там, где недавно тело стягивало болью и нитками, розовела новая тонкая кожа. Ни рубцов, ни иных отметин не осталось. Хотя все верно, расщеп же не относился к темномагическим проклятьям, чтобы оставлять шрамы…

С усилием сев и спустив ноги на пол, Айрис приняла у Кричера флакон с зельем. Домовик был невероятно серьезен в роли сиделки, хотя постоянно ворчал что-то себе под нос неразборчивое.

— А где Гермиона и Рон? — спросила Айрис и поразилась тому карканью, что вырвалось из ее горла. Но Кричер ее хрипы разобрал.

— Друзья хозяйки отсутствуют. Но Кричер обещал оповестить их, когда хозяйка Айрис проснется.

— Не нужно, — резко перебила домовика Айрис. Соображалось туго, но если Рона с Гермионой сейчас не было на Гриммо, они ушли по каким-то важным делам. Гермиона обычно покидала дом, чтобы купить продукты, Рон — чтобы вести слежку у Министерства. — Я и так доставила им кучу хлопот.

Очень и очень большую кучу. Поиски. Дежурства в маггловской больнице. Встреча со Слагхорном вместо Айрис. Необходимость нянчиться, как с беспомощной калекой…

А она им наврала. Она… предала их?

Голые ноги, выставленные напоказ так естественно, словно не в первый раз. Касание к волосам, от которого она не вздрогнула и не дернулась. Отобранная палочка, на которую даже не посмотрела. Желание Риддла, которое восприняла как должное.

Это не могло быть правдой! Но это и не могло быть ложью.

Айрис опустила руки по бокам и вцепилась в простынь, сгребая ткань в кулаки. Она вязла в воспоминаниях, как муха в паутине, и не могла вырваться из их плена. Сердце зачастило, вновь потревоженное. Неужели опять неконтролируемый страх и паника? Айрис вздрогнула всем телом, вскинулась и напоролась взглядом на свое отражение в зеркале на дверце шкафа. Шкаф стоял точно напротив кровати, и отражение захватывало всю картину целиком.

И там, в зазеркалье, на разворошенной постели сидел тощий призрак той, что недавно звалась Айрис Поттер. Длинные спутанные волосы свисали как у банши, кожа белизной сливалась с постельным бельем, щеки впали, ключицы заострились еще сильнее. Сколько она скинула? Фунтов пять?

Призрак сидел и дрожал, сгорбившись, в ожидании очередного приступа страха, беспомощный, жалкий, предавший друзей и собственные принципы. Сдавшийся без борьбы. Сломленный одним только воспоминанием, раздавленный ужасом от пока не случившегося будущего и жалостью к себе.

Айрис затрясло еще сильнее, но на этот раз страх просто смело лавиной куда более мощного чувства. Почему, черт возьми, она позволила Риддлу, Волдеморту, касаться себя, словно была его любовницей?!

«Думаешь, ты не можешь оказаться на месте Милн?.. — вспыхнул в голове презрительный голос Селвина. — Считаешь, в Хогвартсе не найдется того, кто сможет это сделать?»

Карен, покорно стоявшая на коленях, член Селвина, быстро двигающийся в кольце опухших, раскрасневшихся губ… Призрак в зеркале ничуть не отличался от Милн — просто ставь на колени и…

И Риддл, видимо, это и сделал.

Айрис, увидевшая все как наяву, зарычала, схватила с тумбочки стакан с водой и, размахнувшись, швырнула его в зеркало. Оно брызнуло зазвеневшими осколками, что дождем осыпались на пол вместе с каплями воды.

- Никогда!

— Хозяйка Айрис… — позвал Кричер, и Айрис, как кобра, развернулась к нему.

— Оставь меня! — рявкнула она, дрожа от гнева на себя, на Селвина и Волдеморта, на всю чертову несправедливость этой мордредовой жизни — ну неужели Айрис Поттер мало страдала?!

Домовик, привыкший к бешеному темпераменту Блэков и периодическим истерикам Вальбурги, уходить не спешил. Стоял, выкручивая себе уши, и таращился то на Айрис, то на флаконы с зельями.

Айрис рыкнула еще раз, схватила подушку и запустила ею прямо в лицо Кричера. Тот с хлопком исчез, а подушка шлепнулась на пол, подняв в воздух парочку мелких перьев.

Но этого было мало. Айрис переполняла злость и ненависть к самой себе, к собственной слабости. Подумать только, она едва не умерла от потрясения от одной мысли о сексе с Волдемортом! В памяти остро отпечатались долгие секунды без воздуха.

С криком раненого животного Айрис смела с тумбочки все флаконы с зельями, добавляя брызг и осколков на полу. Кинула вторую подушку в стену, выпуская с ней собственную магию. Наволочка и чехол треснули, и сотни перьев как снег запорошили спальню. Звонко лопнули стекла в окне и вылетели с хлопком, застонала деревянная рама.

— Не позволю! — низко, сквозь зубы процедила Айрис. — Ни за что!

Она вскочила на ноги, пошатнулась — в глазах на миг потемнело, — вынужденно ухватилась за балдахин над кроватью и злобно выдохнула, дергая бордовую ткань на себя так, словно она была виновна во всех бедах. Стихийная магия усилила рывок, и балдахин рухнул на кровать вместе с варварски выдранными креплениями.

Айрис откинула кусок ткани, оставшийся в руках, и шагнула в центр комнаты. Захлопали дверцы шкафов, застонали петли, задвигались ящики письменного стола.

Она будет бороться! Она не даст случиться тому, что увидела в голове Волдеморта!

Взгляд заметался по разгромленной комнате. Где волшебная палочка?

— Временные петли, да? — разъяренно зашипела Айрис, очередной волной магии поднимая в воздух все мелкие вещи в комнате и раскидывая их по сторонам. — Ничего нельзя изменить, да?

Палочки не было, но Айрис даже это уже не могло остановить. Из вороха самых разных предметов она чистым желанием выдернула единственный нужный. В центр спальни на пол глухо упал черный фолиант. «Tempus Viator» — засеребрились тисненные буквы.

Айрис схватила книгу и лихорадочно залистала исписанные страницы. Чертовой книжке было около тысячи лет, в ней должно было найтись хоть что-то, что позволило бы избежать уготованной участи! Мерлин свидетель, она убьет Риддла, если он вздумает коснуться ее так, как Селвин касался Карен!

Из фолианта вылетел сложенный вдвое листок, спланировал Айрис на колени. Она развернула его, мгновенно узнав злополучное письмо, с которого все началось. И взгляд тут же упал на последние строчки.

Ты вольна распоряжаться своим даром так, как посчитаешь нужным. И не бойся совершать ошибки, последствия которых ты не можешь просчитать. Они уже все учтены.

Буквы начали расплываться перед глазами, и Айрис не сразу поняла, что плачет. Она сжала письмо в кулаке, смяла его и кинула в угол комнаты — туда, где возвышалась целая гора из сломанных, порванных и покореженных вещей.

Рвано выдохнув, Айрис резким движением стерла предательские слезы и вновь ухватилась за книгу. Она должна была найти способ изменить будущее.

Но староанглийский, французский и местами латынь не хотели складываться во внятный текст. Как Гермиона это читала? Успела за лето выучить сразу три языка? Решимость, подстегнутая гневом, напоролась на действительность, как фордик «Англия» на Гремучую иву.

Легкий хлопок рядом заставил Айрис подскочить.

— Хозяйка Айрис успокоилась? — Кричер настороженно уставился на нее, держа в сморщенной руке флакон с очередным зельем. Интуиция или остатки здравого смысла подсказали Айрис, что зелье было успокоительным, и воинственно настроенный домовик собирался вливать его силой.

— Нет, — буркнула Айрис, но запал на самом деле иссяк. Осталось лишь всепоглощающее упрямство — вывернуться наизнанку, но найти способ избежать того, что помнил Волдеморт.

— Хозяйка Айрис превратила комнату в бардак, — обвинил домовик.

— Моя жизнь превращена в куда худший бардак, — огрызнулась Айрис и тут же устыдилась. Не то чтобы она любила Кричера — Сириуса она ему так и не простила, — но все же он был старым, даже ветхим, и вынуждать его убирать хаос, оставленный гневом Айрис, было несправедливо. — В доме есть что-то про путешествия во времени?

Кричер ненадолго задумался, а затем кивнул.

— Мастер Альфард интересовался ими и много всего тащил в дом. Кричер может посмотреть в библиотеке.

— Альфард. Интересовался, — Айрис уже не удивлялась. Если окажется, что и Блэк был, что называется, «в курсе»… — Ну, посмотри.

Но она заранее готовилась к тому, что вряд ли Кричер что-то найдет. Альфард после Хогвартса жил не здесь, а его дом… Айрис сомневалась, что от него остался хотя бы фундамент. Волдеморт наверняка доломал то, что сохранилось после устроенного взрыва.

При мысли об их встрече внутри тугим узлом свернулось волнение пополам с неприятием. Айрис решительно придвинула к себе книгу предков, твердо настроенная продраться хотя бы через староанглийский.

Мучения закончились довольно быстро: Кричер, принесший новые книги из библиотеки, ворчливо поинтересовался, не проще было бы воспользоваться заклятием-переводчиком. С чарами перевода дело пошло быстрее.

Однако желаемого результата это все равно не принесло.

 

Вернулась Гермиона, потом Рон. Айрис заперла дверь на все доступные ей чары, включая магию Кричера, и наотрез отказалась выходить. Она не желала отвечать на заботу друзей враньем и лицемерием. Друзья ситуацию не поняли, но на время отступили. В наступившем затишье страдал лишь домовик: его гоняли как почтовую сову, уговорив докладывать о состоянии Айрис едва не каждые четверть часа. И Рон периодически топтался за дверью на пороге.

— Со мной все в порядке, — в сотый раз ответила Айрис, когда в дверь опять поскреблись.

— Ты зарылась в книги. Обложилась ими, как нюхлер сокровищами. И после этого ты пытаешься мне сказать, что все в порядке? В порядке в таком положении была бы только Гермиона.

Вечерело. Из разбитого напрочь окна тянуло ночной прохладой. Айрис по-прежнему сидела на полу, уже остывшем, неприятном, лишь слегка переместившись и теперь опираясь спиной на ножку кровати. У головы в опасной близости покачивалось сломанное перекрытие, на котором ранее висел балдахин. Кусок одеяла свисал на пол, и на нем, как на скатерти, Айрис разместила бутерброды и чай от Кричера. А вокруг гигантским веером лежали книги и свитки — в библиотеке Блэков все же нашлось немало литературы, где упоминались путешествия во времени, хроновороты и все, чтобы было связано с этой темой.

Исследования Альфарда, как и предполагалось, на Гриммо не оказалось, и Айрис мысленно прокляла Волдеморта — и свою невезучесть. Сетования на невезения всколыхнули другую проблему.

— Рон, — окликнула Айрис, пока он еще не ушел. — А Слагхорн поделился «Феликсом Фелицисом»?

— Нет, — шумно вздохнул Рон. — У него не было запасов, в Лютном такое добро тоже не залеживается, так что придется подождать.

— Подождать чего?

— Ну, — Айрис даже сквозь дверь могла сказать, что Рон чешет затылок. — Как я понял, либо когда он его сварит, либо когда найдет у других зельеваров… Он вообще сперва зажлобился — ты же знаешь, я у него в любимчиках не ходил, — в его голос закралась легкая обида. — Но я убедил его, что это нужно тебе для победы. Обещал помочь. Но ты знаешь его, слизень слизнем, так что на твоем месте я бы ждал подвоха. Ты это… выйти не хочешь?

— Не сейчас.

Она бы не смогла без тонн лжи объяснить друзьям, почему как одержимая ищет любую лазейку избежать определенных событий, которые должны были произойти в сороковых. Она вообще не представляла, как объяснять свое поведение. Поэтому просто перевернула очередную страницу.

Настала ночь, Кричер починил и зажег светильники, восстановил окно. Чай остыл, бутерброды засохли — Айрис не стала есть, всецело поглощенная новой задачей. Упрямства ей было не занимать, а под его влиянием ни страх, ни гнев, ни тревога не смели высунуть носа из глубин сознания.

Утро застало врасплох. Айрис отодвинула от себя все прочитанные и пролистанные книги и потерла усталые, сухие глаза. Сгорбилась, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Расфокусировано уставилась в окно на розовеющую полоску неба.

Поиски оказались тщетными. Существовало лишь два варианта: либо Айрис замыкает петлю, и тогда все, что она видела в голове Волдеморта, становится реальностью, либо она меняет ход событий, и появляется альтернативная вселенная.

Айрис не устраивал ни один вариант.

Она привыкла к волшебству вокруг — и к определенным ограничениям, которые шли с ним бок о бок. Иногда это были законы Министерства: что-то вроде «запрещаем колдовать на каникулах несовершеннолетним». Но чаще ограничения накладывало само колдовство, как в случае с пятью исключениями Гампа в трансфигурации.

Однако порой магия вырывалась за пределы воображения. Влияние философского камня, возможность путешествовать по разным временам и создание альтернативных вселенных — разве это были не могущественные силы? И если существовало волшебство, способное создать с нуля целую вселенную или побороть смерть, неужели не могло найтись чар, которые позволили бы внести маленькие корректировки в существующую реальность?

Айрис хотелось верить, что могло.

Она вскочила на ноги, потянулась, разминая затекшие конечности, и тут же наступила на один из осколков, оставшихся от зеркала.

— Черт возьми! — запрыгала на одной ноге Айрис и рухнула на постель. Надо было все же позволить Кричеру убрать комнату.

На ступне выступила кровь.

— Ну, блеск…

Айрис осторожно вытащила осколок, но позу не сменила, оставшись сидеть с вывернутой ногой. После всего пережитого, после всех полученных травм царапина от стекла была абсолютной мелочью, но почему-то именно из-за нее на душе стало горько и как-то погано. Тоскливо.

Ударив ладонью по столбику кровати, Айрис просто заплакала.

 

В обед в Лондоне пошел дождь. Проливной. Капли барабанили по крыше, окнам, карнизам. Им вторил тяжелый ход настенных часов, чудом выживших в буйстве магии. Все было серым и унылым.

Айрис сидела на разворошенной кровати, откинувшись спиной на подушки, и невидяще смотрела на стену напротив. С часами.

Стрелки показывали час пополудни. Айрис не знала, зачем ей эта информация. В голове было пусто.

Слезы опустошили. Короткий сон не спас. Книги, множество книг, остались бесполезными. Айрис все еще верила, что ответ существует — его не может не существовать, — но сколько времени займут поиски? День, два? Приемлемо. Год-другой?

Волдеморт победит, пока Айрис будет копаться в книгах в попытке избежать участи, куда худшей, чем смерть. Чем плен. Чем издевательства и насилие.

— Айрис? — в дверь деликатно постучалась Гермиона. Друзья не оставляли попыток помочь. Друзья просто не оставляли.

Признайся себе, Айрис Поттер. Ты ничто без них. Ты не справишься без их помощи.

Ей всегда помогали, будь то поход за философским камнем, прохождение туров в турнире Трех волшебников или сражение с Пожирателями Смерти. Рон ушел из семьи, Гермиона стерла память о себе у своих родителей. Оба бросили многое, что им было важно и дорого, чтобы остаться рядом.

Они не заслуживали лжи, предательства, недоверия.

— Айрис, открой, пожалуйста. Если хочешь, можешь нам ничего не рассказывать, — голос Гермионы стал таким тихим и неуверенным, что сквозь толщу апатии пробились ростки совести. В груди неприятно сжалось. — Только не прячься от нас.

Вот что она, по мнению друзей, делала? Пряталась?

Айрис обвела взглядом разгромленную спальню. Сириус здесь запирался, пил огневиски и вспоминал Джеймса Поттера. Айрис считала, что он прячется.

Выходит, и она тоже?..

Она хрипло позвала Кричера и велела отпереть дверь.

Гермиона вошла осторожно, словно в загон с дикими гиппогрифами. Наступила каблуком на стекло и застыла под его звонкий скрежет. Бесшумно закрыла за собой дверь, на ощупь найдя ручку, потому что не сводила глаз с разгрома в комнате.

Айрис ожидала вопросов, и Гермиона даже открыла рот, но… промолчала. Подошла к кровати, села на самый край, напряженно выпрямилась. Айрис секунды две смотрела куда-то сквозь ее натянутую фигуру, а потом — как в омут с головой — четко и ясно проговорила:

— Я вас предам.

— Прости? — если Гермиона чего-то ожидала, то явно не этого. Она опешила, растерялась, полностью развернулась к Айрис. Натянутость исчезла, сменившись потерянностью.

— Я видела воспоминания Волдеморта. Я вас предам.

Гермиона нахмурилась, поджала губы, а потом и вовсе скрестила руки на груди. Похоронное настроение сменилось здоровым возмущением.

— То есть, обмана с Сириусом тебе было мало?

— Я встретила Волдеморта там, в доме, — Айрис качнула головой, как со стороны слыша свою безжизненную речь. — Он не знал, что я Айрис, я успела сменить внешность. И увидела его воспоминания. Я всех предам.

И снова в спальне тишину разрывали лишь дождь за окном и часы. Гермиона внимательно посмотрела на оставленные на полу книги, прищурилась, определенно делая выводы. Смягчилась.

— Я никогда не поверю в твое предательство, — на лице у Гермионы застыло облегчение, и это было неправильно. Она не должна была свободно выдыхать, услышав такие новости. — И у меня не укладывается в голове, что в него поверила ты. В конце концов, мы рассматривали такой сценарий.

Рассматривали? Айрис вскинулась. Она не рассматривала даже возможность спать с Риддлом!

— Когда мы только сочиняли легенду для сороковых, то уже тогда предполагали, что тебе придется сблизиться с Волдемортом и молодыми Пожирателями, — продолжила Гермиона, не догадываясь о том, какую бурю подняла в душе Айрис.

Однако идею стать частью пожирательского кружка Айрис помнила. Гермиона еще убеждала, что ей лучше будет оказаться на Слизерине и вообще выдать себя за чистокровную. Стать такой же, как все они — Яксли, Лестрейндж, Малфой, Селвин. Стать своей.

— Если ты начала вести себя как Малфой, называть…

— Но я не вела себя как Малфой!

— Называть магглорожденных грязнокровками, — Гермиона как не слышала ее. — Поддерживать идеи Волдеморта… Айрис, это же часть нашего плана! Да, я знаю, ты была против, и сейчас не похоже, что сильно «за», но, вероятно, в итоге ты решишь им воспользоваться…

Айрис посмотрела на Гермиону. Ее слова… В них отчаянно хотелось поверить. И если бы Айрис вела себя как Малфой — поверила бы.

Но память Волдеморта показывала Айрис такой, какой она была сейчас. Только словно забывшей, кто она и кто на самом деле Риддл. Может, один из его обливиэйтов вдруг сработал?!

Айрис оцепенела.

А что, если Риддл нашел способ влезть в ее сознание и изменил его? Он ведь узнает, что она — tempus viator. Что, если письмо, которое замкнет петлю, Айрис будет писать, будучи во власти Волдеморта? Гермиона смогла создать своим родителям новые личности, переделала 19 лет жизни! Риддл тоже смог бы…

Нет. В книге-дневнике предков говорилось, что щит, защищающий сознание, абсолютен. Что нет силы, способной уничтожить его или даже просто повредить.

Айрис не знала, что было бы хуже — лечь под Риддла добровольно или будучи с промытыми мозгами.

— Ты не понимаешь, — она отрицательно замотала головой. Мерлин, ну не могла она сказать Гермионе, что не в пожирательском кружке дело!

Гермиона терпеливо улыбнулась, как неразумному ребенку.

— Что бы ты ни увидела, вряд ли это было больше, чем один эпизод. Верно? — уточнила она. Дождавшись кивка, она встала на ноги и приблизилась к Айрис.

— Послушай… Помнишь день, когда должны были казнить Клювокрыла?

Айрис кивнула повторно, не совсем понимая, куда идет разговор и при чем тут гиппогриф Хагрида.

— Мы перепробовали все, чтобы спасти его, но Макнейр в итоге заявился в Хогвартс. Мы были под мантией-невидимкой, в хижине Хагрида, видели все своими глазами, помнишь?

— Петтигрю сбежал, — это было самое важное, то, из-за чего тот треклятый день почти поминутно отложился в памяти Айрис. Тогда она хотела повернуть время вспять и все изменить. Но постойте, она же и повернула время вспять. И ни черта не изменила!

— Мы ушли, чтобы не видеть смерть Клювокрыла. И слышали, как Макнейр опустил свой топор.

— Он опустил его на пустой пень.

— Именно. Понимаешь, что я хочу сказать? — Гермиона села вплотную к Айрис, обхватила ее ладони своими, крепко сжала и горячо заговорила: — Ты увидела что-то, что заставило тебя поверить, что ты нас предала, но ты не знаешь всей правды. А правда может быть любой. Может то, что ты увидела, — это всего лишь иллюзия? Свист топора, который заставляет верить в худшее?

Айрис высвободилась из мягкой хватки Гермионы, прерывая взволнованный монолог, и просто обхватила ее за плечи в своеобразном объятии. Услышала, как громко колотится сердце Гермионы, как тяжело и быстро она дышит.

Зажмурившись, Айрис обняла ее еще крепче.

— Иногда мне кажется, что я могу предать всю Англию, — задушенно прошептала Гермиона и всхлипнула: — Если это спасет тебя и Рона.

Айрис на короткий миг представила, как Волдеморт приставляет к тонкой шее Гермионы палочку и приказывает Айрис подчиняться…

Она существовала — та черта, за которой Айрис Поттер переступила бы через свои принципы, гордость, убеждения и даже память родителей. Жизнь друзей стоила практически любых жертв. И уж точно она была дороже тела Айрис.

— Я не хочу предавать, — тихо призналась она. — Я хочу найти способ сделать воспоминание иллюзией. Или не допустить вообще.

— Это уже иллюзия, — твердо ответила Гермиона. — И не смей думать иначе.

 

Все изменилось — и все вернулось на круги своя. Айрис аппарировала к дому Альфарда двадцать второго августа, а окончательно очнулась — двадцать седьмого. Оставила за спиной погром в спальне и тяжелые мысли, спустилась в гостиную, увидела календарь хронографа. Он светился тусклым голубоватым светом, показывая время с идеальной точностью. Айрис обошла его по широкой дуге.

На журнальном столе ждали пропущенные номера «Пророка» и горячий шоколад. Доска Гермионы пестрела пометками — кажется, их стало еще больше. Сервант, свободный от посуды — фамильного серебра Блэков, — заставили флаконами и фиалами. Котел с зельем Лафарж был пуст.

— Не до него было, подруга, — развел руками Рон. Айрис лишь равнодушно кивнула.

Еще недавно это зелье занимало все ее мысли, и казалось крайне важным не дать Риддлу изучить его. Сейчас весь проект по зельеварению казался несущественной мелочью. Досадным препятствием, которое мешало исполнить то, ради чего Айрис отправилась в прошлое.

Она провела с друзьями сутки — позволила убедиться, что с ней все хорошо. Позволила себе передышку — крохотную слабость, наполненную теплом рук Гермионы и смехом над шутками Рона.

А утром двадцать восьмого надела платье Аристы Суон — с оторванными пуговицами, так и не почищенное. То самое, в каком была, когда Гончие Гриндевальда преследовали ее. Провела рукой по складкам на юбке — Мерлин, словно в прошлой жизни все случилось. И решительно подошла к хронографу.

Затишье кончилось. Ее ждал новый бой.

— Айрис, слишком рано, — попыталась воззвать к благоразумию Гермиона — уже Мерлин весть какой раз за утро. — Ты еще не в порядке!

Айрис и сама понимала, что не следовало так быстро возвращаться в сороковые после всех срывов, но «Пророк» печатал все новые и новые правки к законам, Министерство затягивало петлю на шеях магглорожденных, а от Ордена поступали новые известия об убийствах и исчезновениях…

Она и так потеряла шесть дней.

— Постарайся вернуться целой и здоровой, ладно? — нахмурился Рон. Он упрашивать не стал, но по нему было видно: он поддерживал Гермиону. Обоим было страшно, страшнее, чем в первые разы, когда Айрис уходила в неизвестность.

— Постараюсь, — ответила Айрис и с тяжелым сердцем протянула руку к хронографу. Сорок четвертый ждал.

Там день тоже плавно клонился к вечеру. Студенты возвращались из Хогсмида, гостиная Рейвенкло постепенно заполнялась голосами. Айрис переоделась — пришлось еще повозиться, выбирая то платье, которое не висело на ней мешком из-за скинутых фунтов. Спустилась вниз. Почти.

— Уверен, Риддл в этом году заберет титул гроссмейстера у Фоули вместе с победой… — донеслось из гостиной, и Айрис поставила ногу мимо ступеньки. Схватилась за стену, застыла, опустив голову.

Соберись немедленно!

Айрис резко выдохнула и выпрямилась. Она справится, все будет хорошо…

— Ариста! — внизу на общей лестнице возник Альфард.

— Привет, — невпопад ответила Айрис, упираясь в него взглядом. Поцелуй в Хогсмиде казался еще более далеким, чем бой в Лютном, и больше не вызывал никаких чувств.

— Ты аппарировала так стремительно! Я… — Альфард запнулся. Выглядел он искренне обеспокоенным.

Айрис разглядывала его, прищурившись. Обливиэйт — не то, что хотелось прощать. Но Гермиона, верная и преданная Гермиона, тоже воспользовалась чарами забвения — на собственных родителях. И Айрис ни разу не пришло в голову осудить ее.

Можно ли было судить Альфарда?

Он шагнул к Айрис, протягивая руку, и на этот раз она не стала отшатываться. Она не чувствовала себя преданной или использованной — внутри было непривычно пусто. Но Альфард ведь не был ее врагом?

…Ты предпочла появиться здесь, в доме этого предателя Блэка…

…Он был моим любимым дядей. Когда я сбежал из дома, он единственный поддержал меня. И в итоге даже завещал дом и приличную кучу золота…

Верно. Он, вопреки обливиэйту, все еще оставался ее союзником — из тех, которых уже проверило время.

Айрис кивком головы указала на выход и сама пошла вперед. Покинула гостиную, проигнорировав все окрики, дошла до тупика у окна. Повесила десяток защитных чар — от внимания, от подслушивания, от чужой невидимости.

Альфард стоял рядом, непривычно серьезный, внимательный. Он молча ждал, напряженно расправив плечи.

Айрис повернулась к нему, не зная, с чего и как начать.

— Ты похудела, — внезапно сказал Альфард, избавив ее от необходимости подбирать слова, и нахмурился. — Когда ты успела похудеть?

Айрис невесело улыбнулась. Да уж, нашлось время.

— Ты хотел мне помочь, помнишь? Когда Карен чуть не исключили, — с запозданием пришло легкое волнение, но и в половину не такое сильное, как ожидалось.

— Помню. И не отказываюсь от своих слов. Но, Ариста, сейчас ты вызываешь сильное беспокойство.

— Я или совесть? — резковато уточнила она и тут же отвернулась. Нет, не пусто внутри было, просто как-то… иначе.

— Совесть? — Альфард слегка растерялся, но за растерянностью проступило не недоумение, а вина.

— Тебе следует потренироваться в чарах забвения, — Айрис скосила на Альфарда глаза. На его лице ошеломление почти сразу сменилось пониманием.

— Я подозревал, что что-то не так, когда ты сбежала от меня, но гнал мысли… Как чары могли не сработать?

— Я… хороший окклюмент? — Айрис не сдержала нервного смешка. Услышал бы ее сейчас Снейп… — Неважно. Зачем ты это сделал?

К чести Альфарда, он не спешил хвататься за палочку и исправлять неполучившееся. Айрис ждала атаки, но секунды шли одна за другой… Альфард устало взъерошил волосы и пожал плечами:

— Ну, пришлось. Ты же догадалась обо мне и Соланж.

— Ты хотел стереть из моей памяти это знание? — Айрис моргнула. — А поцелуй?..

— Подлый поступок, согласен, — Альфард вдруг сгорбился и присел на подоконник. — Если я скажу, что у меня были веские основания решиться на него, — поверишь?

Айрис, к его удивлению, села рядом, вытянула вперед ноги и уставилась на свои туфли. Кричер рассказывал, что происходило с Альфардом после смерти Соланж. Вероятно, он очень сильно любил ее. Извиняло ли это его?

— Мне хотелось бы их услышать.

— Значит, услышишь, но… Я понимаю, что права просить тебя о таком нет, после сегодняшнего… Ариста, ради твоей же безопасности — дай мне Непреложный обет.

— Разве что обоюдный… Раз ты поможешь мне.

Альфард согласно кивнул. Айрис выдохнула, посмотрела на него и решительно сказала:

— Я tempus viator.