A Riddled Universe (джен)

— Ты хотел меня видеть, Сев? — устало произнес Риддл, выходя из камина в доме своего сына. Когда он увидел Северуса и Ремуса Люпина, тихо переговаривающихся друг с другом, то сразу же насторожился. Судя по их виноватым лицам, они обнаружили что-то, чего не должны были обнаружить.

— Что вы выяснили? — подозрительно спросил Риддл. Северус выставил свой самый сильный окклюменционный барьер, а Люпин старался думать о случайных вещах, начиная с шоколадного мороженого и заканчивая шоколадными пирожными. Люпин и его нелепая страсть к шоколаду!

— Мы обнаружили нечто важное. Но будет лучше, если ты присядешь, прежде чем мы продолжим, — уклончиво ответил Северус. По напряженным плечам сына и по осанке Ремуса Риддлу стало понятно, что здесь что-то не так.

— Я не в настроении ждать. Что вы выяснили? — настойчиво потребовал Риддл. Он понимал, что не должен терять самообладания, так как терпеть не мог срываться на своих детях, но нападение на Серену пошатнуло его душевное равновесие. Он обнаружил, что слишком легко теряет контроль над своей магией, а те усилия, что он прилагал в попытках ее удержать, лишь вызывали у него раздражение.

— Помнишь, ты просил меня изучить тот пузырек с ядом? Так вот, мы с Ремусом провели кое-какие исследования, касающиеся этого яда, и пришли к некоторым выводам, — осторожно произнес Северус.

— И? — нетерпеливо потребовал Риддл.

— Будучи целителем, я смог определить некоторые компоненты, содержащиеся в этих ядах. Некоторые составляющие, а также то, как они взаимодействуют друг с другом, имеют настолько сильное сходство с одним лекарственным зельем, что я подумал, а было ли это просто совпадением? — сказал Ремус.

— Что за зелье? — спросил Риддл, но Северус ушел от ответа.

— Учитывая предположение Ремуса, я смог продвинуться в изучении зелья и теперь полностью разделяю его теорию. Яды являются расширенной версией одного лекарства. Зельевар смог замаскировать свою магическую подпись, но не смог изменить технику, — сказал Северус.

— Перестаньте говорить загадками, — рассердился Риддл. — Что вы от меня скрываете?

— Чтобы подтвердить свою теорию, я обратился в клинику Сомерсета и, пользуясь вашем именем, смог позаимствовать исследования по Ликанкуру, — ответил Ремус. — Я один из немногих, кто не только испытывал этот препарат на себе, но и активно занимался исследованиями этого вопроса, поэтому быстро заметил сходство.

Риддл замер. «Нет, они ошибаются».

Ему совершенно не нравилось направление, которое начал принимать этот разговор.

— Пусть ты и помогал в составлении, а также расчете дозировки Ликанкура, но именно Мелани Уэйнрайт разработала само зелье, — произнес Северус, — А те не поддающиеся отслеживанию яды — это всего лишь измененный Ликанкур. Они оба имеют схожий состав.

— Выходит, кто-то раздобыл оригинальный рецепт Ликанкура и превратил его в яд? — уточнил Риддл.

— На самом деле все было наоборот. Яд был создан первым, а из него произведено лекарство, — ответил Северус.

— Вряд ли Мелани стала бы изобретать какой-либо яд. Она бы никогда... — покачал головой Риддл.

— Клиника, которая охраняла исследования, считала, что в бумагах содержатся просто данные по Ликанкуру. Они понятия не имели, что также охраняют материалы по ядам, — сказал Ремус. — Сэр, процесс и создание как яда, так и лекарства был прописан в мельчайших подробностях одним и тем же человеком. Эти бумаги — тому подтверждение.

— Это невозможно, — коротко бросил Риддл.

— Таинственные отравления начались еще до появления Ликанкура, до того, как ты познакомился с Мелани. Вполне возможно, что она... — начал Северус.

— Не смей заканчивать это предложение, — жестко отрезал Риддл. — Мелани была моей невестой. Она погибла, защищая Серену и Андромеду от нападения оборотней. Она не была убийцей.

— Ее тело было изуродовано до неузнаваемости. Она могла инсценировать свою смерть. Все улики указывают на... — начал было Ремус, но Риддл его перебил:

— Улики можно сфальсифицировать. Кто-то использует мою Мелани, чтобы совершать свои преступления. Она бы не сделала ничего плохого. Кто-то пытается осквернить ее память, и этого человека нужно остановить. Вы могли не знать Мелани, но я знал. У нее были доброе сердце и светлые помыслы. У нее не было дурных намерений, и я не стану стоять в стороне, позволяя вам ее обвинять, очернять ее труд и порочить ее репутацию, — в сердцах выпалил он.

— Отец, яды, которые сейчас используются, аналогичны тем, что были в прошлом. Она... — начал было Северус, но Риддл его остановил.

— Вы оба ссылаетесь на заведомо ложные выводы. Лучше бы вы использовали свои таланты в другом месте, — тон Риддла давал понять, что эта тема теперь закрыта.

Ремус с Северус переглянулись, однако промолчали.

Риддл подошел к письменному столу, на котором было разложено огромное количество листов пергамента. Было не так много людей, на чье мнение Риддл мог положиться. Он глубоко верил в способности Сева, чьи познания в зельях превосходили его собственные. А так же Ремус, которого Риддл готовил себе на замену в больницу Святого Мунго, так как его способности и инстинкты целителя произвели на него впечатление.

Ремус проявлял немалый интерес к Ликанкуру, когда присоединился к больнице Св. Мунго, вероятно, это из-за того, что лекарство спасло ему жизнь. Несмотря на то, что ликантропия была искоренена, Риддл обучил Люпина некоторым формальностям, а также процессу введения препарата. Ирония судьбы заключалась в том, что бывший оборотень стал одним из самых известных в мире специалистов по Ликанкуру. Если Ремус и Северус, с их многочисленными навыками и способностями, смогли выявить связь между отравлениями и лекарством, то разумнее было бы к ним прислушаться.

— Хорошо, мы рассмотрим этот вопрос подробнее. Но Мелани тут ни при чем. Это ясно? — сказал Риддл, усаживаясь на стул. Мелани не имела никакого отношения к этим убийствам, он докажет, что они ошибались.

— Ясно, — хором ответили Северус и Ремус.

Риддл вздохнул. Даже воспоминания о Мелани причиняли боль, а ведь ему еще предстояло расследовать ее причастность к отравлениям. Могла ли его жизнь стать еще хуже?

* * *

Доркас Медоуз была целеустремленной женщиной. Она знала, что ради достижения своих целей ей придется пойти на определенные жертвы. Она отчетливо помнила, как восьмилетней девочкой отец взял ее на прогулку по пляжу. Он указал ей на следы, оставленные на песке, и она увидела, как волны смывают их прочь. Отец сказал ей тогда, что в жизни тоже можно, образно выражаясь, оставить свои след на песке либо в камне. Если она будет жить в рамках, установленных обществом, то ее значимость, как и наследие, вскоре исчезнет. А если она достигнет определенных высот, тогда весь мир будет знать имя Доркас Медоуз. Она станет тем, кого уже не смогут недооценивать. С ней будут считаться и уважать.

Будучи магглорожденной в магическом мире, она начала свое путешествие в большой и страшный мир на заведомо невыгодных условиях. Магический мир предвзято относился к выходцам из нечистокровных семей, а Министерство Магии все это только усугубляло. Когда она пришла в Министерство, у нее были большие возвышенные мечты и стремления. К тому же природа наградила ее талантом, умом и красотой — сочетания, которые она не боялась использовать для достижения своих целей. Но, как показало время, ей пришлось пойти на неправомерный риск. Она бы не получила повышение в Министерстве, не заведя знакомств с теми, кто обладал сомнительными связями.

Доркас Медоуз разработала свою стратегию успеха. Она старалась устранить конкурентов и примкнуть к тем, кто стоял у власти. Это была тонкая грань, по которой ей пришлось пройти, но она сделала это. Она хотела стать той силой, с которой будут считаться. Уже тогда Министерство было сомнительной организацией, создающей лишь видимость обычной деятельности. Правда заключалась в том, что министр Крауч являлся тираном, готовым подавить свою оппозицию любыми средствами. Заметив это, Доркас воспользовалась ситуацией, предложив ему свои услуги. Несмотря на то, что Крауч-старший старался не совершать на публике ничего, что могло испортить его репутацию, он без колебаний позволил сыну работать вместе с ней.

Удача улыбнулась Доркас, когда она встретила сквиба — мисс Уэйнфлит. Благодаря ее ядам она смогла подавить оппозицию Крауча, что позволило ей занять более высокий пост в Министерстве. Ее влияние в Министерстве росло вместе с ее чувством несокрушимости. Хотя возможно она стала немного опрометчивой, заведуя отделом невыразимцев, подчиняющимся лишь ей и Министру Магии.

Но власть — это страшное оружие, оно отравляет даже самые здравомыслящие умы. Власть заставила ее поверить, что никто и ничто в мире не сможет ее остановить. Именно власть вкупе с высокомерием, как ей казалось, стала причиной ее нынешнего положения. Оглядываясь назад, Доркас поняла, какие ошибки она совершила. Не то чтобы она сожалела о своих действиях, скорее бы поступила иначе, во избежание нынешней ситуации.

Доркас Медоуз оказалась в аду, который сама же и создала. Совсем недавно она была одной из главных лиц Министерства, теперь же была понижена до беглеца из списка нежелательных персон. Благодаря новому министру Скримджеру и его настойчивости в рассмотрении всех некогда секретных досье Отдела Тайн, ей пришлось пуститься в бега. Отделение авроров — находящееся в конфронтации с невыразимцами — было в восторге от возможности их поймать. Поскольку Доркас смогла избежать поимки, то ее мало волновали последствия, с которыми столкнулись ее сослуживцы. Согласно Ежедневному Пророку, некоторые невыразимцы решили сотрудничать с аврорами после того, как их клятвы были отменены новым Министром Магии.

Пророк не раскрыл имен тех невыразимцев, которые с ними сотрудничали. Впрочем, Доркас понимала, что ее карьера и жизнь, в том виде, в каком она ее знала, закончилась, если только она чудесным образом не возродится подобно фениксу. А до тех пор она решила затаиться вместе с Барти Краучем-младшим и парочкой своих верных невыразимцев. Возможно, они даже сумеют свергнуть Министерство извне, хотя она понимала, что шансов для этого мало. Она не собиралась сдаваться и отказываться от своих целей. Может, ее и загнали в угол, но она не намерена сдаваться без боя.

«Чертов Сириус Блэк!» — в глубине души Доркас знала, что Блэк станет ее погибелью, но всегда считала, что это будет именно младший Блэк. Несмотря на свои чувства к Регулусу, она понимала, что не может оставить Сириуса Блэка в живых. Она удерживала его на своем опорном пункте, местоположение которого решила оставить втайне от внешнего мира. И хотя этому идиоту легко удалось сбежать из ее тюрьмы, у Доркас все же имелось преимущество. Несмотря на то, что Блэк уже восстановил большую часть своих сил с тех пор, как прошел сквозь Вуаль, он все еще оставался уязвимым, к тому же регулярное применение зелья уступчивости ослабило его организм. После того, как Доркас приказала напасть на Серену, она установила на Сириуса следящие чары, на тот случай, если он захочет сбежать. Как хорошо, что она не сняла их перед тем, как тот совершил побег.

Сириус Блэк не только знал местоположение ее тайного убежища, но и мог свидетельствовать против нее. Она не могла рисковать, оставляя его в живых. Устранение свидетелей было залогом ее выживания. Прошло несколько дней, прежде чем Барти-младший и другие невыразимцы смогли его отследить. Он сражался достойно, но, в конечном счете, не сумел защититься от очередной яростной атаки. Доркас положила его на кровать в той самой комнате, в которой раньше держала его взаперти. Она внимательно посмотрела на его аристократическое, но изможденное лицо. Сириус обладал определенным сходством с Регулусом, жаль, что ей придется его убить.

Доркас осмотрела контейнеры, в которых хранились яды мисс Уэйнфлит. У каждого из них был свой эффект и реакция, хотя их конечный результат всегда оставался неизменным. Она решила применить к Сириусу наиболее болезненный яд. Единственная проблема с этим конкретным зельем заключалась в том, что оно действовало очень медленно. Пройдет целый день, прежде чем желаемый результат будет достигнут. Но, Сириус заслуживал эту боль. Никто не мог предать Доркас Медоуз и выжить, чтобы поведать об этом!