Отряд Поттера (джен)

Пришлось достать из шкафа водолазку и теплые носки: сегодня было слишком холодно. Стуча зубами, Дин натянул на себя шапку и спустился в гостиную. Разминаться нужно так, чтобы немного вспотеть, говорилось в одном старом журнале по атлетике. Перед тренировкой не делать растяжку, а лишь разминать мышцы и суставы. Растяжка — уже после. Дин не был уверен в степени правдивости своей системы тренировок, но это и не важно. Главное, чтобы эта система у тебя была, какая угодно. 

Проклятая суровая шотландская весна часто выдавала подобные сюрпризы, но причина сегодняшнего мороза была в другом. Дин оглядел все пространство вращающихся лестниц прежде, чем побежать. Темные силуэты в развевающихся одеждах, предупредил Гарри про дементоров, хотя то же самое Дин мог бы сказать почти про любого волшебника. Интересно, где сам Гарри? Проведать его, что ли? МакГонагалл, еще более суровая, чем шотландская весна, поведала им, что Гарри в больничном крыле на профилактическом осмотре, якобы Помфри хочет проверить его состояние. Ага, так они ей и поверили, но что поделать: Карта осталась у Гарри. Перси прошлым вечером поведал своим братьям то, что узнал от отца: авроры вот-вот прибудут в Хогвартс. Их присутствие не означало ничего для Дина, в принципе не признающего авторитетов и не любящего возлагать на кого-либо свои надежды, но уж кто-кто, а Гарри Поттер может за себя постоять. Хотя при первой их встрече Дин подумал совсем иначе. Худой, бледный, нервно улыбающийся — вот таким показался ему тот, кого называют героем волшебного мира. Только глаза горели, как будто за ними, в черепной коробке, крутилась маленькая электростанция. 

Перепрыгивая через ступеньки, Дин помчался вниз. Его шаги отзывались в пустом помещении тихим, долгим эхом. Хогвартс был огромен. Дин, гордившийся своим воображением, даже и близко не подозревал, насколько велик этот замок. Он на мгновение увидел себя со стороны: сотни лестниц, вращающихся, перемещающихся и соединяющихся друг с другом, и он сам: крошечный, незаметный, тонкой линией пересекающий пространство. Иногда Дину казалось, что чем быстрее он бежит, чем сильнее он становится, эта чудовищная разница в масштабах будет хотя бы немного, совсем чуть-чуть уменьшаться. Хогвартс мог бы, подумал он, вместить в десять раз больше студентов и преподавательского состава, чем сейчас, и даже не заметил бы разницы. А ведь тысячу лет назад здесь, должно быть, и сотни учеников не набиралось. Это на какую же, черт возьми, перспективу ее строили? 

Дин оглядел высокие своды, утопающие в предутренней полутьме. Их было четверо. Всего четыре человека. «Нет», — поправил он себя. — «Четыре волшебника».

Ему пришлось остановиться, чтобы подождать следующую лестницу: если передвигаться слишком быстро, они не успевали под тебя подстраиваться. Или же просто не хотели. Ленились, наверное. С них станется. Через несколько секунд ступени с шорохом встали в нужное место, Дин прыгнул вниз и вскоре оказался в коридоре. На улицу идти почему-то не хотелось. За высокими, слегка заледенелыми окнами было пасмурно. От них веяло чем-то очень неприятным. Дин поморщился и побежал по коридору. 

Все случилось неожиданно, и он не успел понять, что происходит. Фиолетовый луч вылетел из-за угла, но тело и инстинкты не ждали, пока разум отреагирует. Дин, сам не ведая как, увернулся и вытащил палочку, перекатившись на бок. 

 — Какого хрена?! — воскликнул сиплый голос, и из темноты выступила коренастая фигура. — Мальчик, что ты здесь делаешь? Я чуть не убил тебя!

На груди человека блестел значок авроров. Дин опустил палочку.

 — Я бегал, — ответил он с изрядной долей праведного возмущения. Что-то в районе груди потяжелело и упало в низ живота, как шар для боулинга. — А вы во всех подряд стреляете, что ли?!

Аврор вздохнул, и на его лице отразилась досада.

 — Нет, только в Сириуса Блэка. Извини, мальчик, ради всех богов. Куда ты бежишь в шесть утра?

 — Я бегаю. Утренняя пробежка, знаете. 

 — А, — протянул аврор. — Хочешь к нам?

 — К вам? В смысле, к аврорам? — Дин пожал плечами. — Не знаю, а что?

 — А зачем же еще тогда бегать?

 — Просто так. — Глядя на недоуменное лицо мужчины, Дин добавил: — Для здоровья. 

Аврор молчал, обдумывая новую для себя мысль. 

 — Я не мог знать твоих родителей? Как твоя фамилия?

 — Томас. Сомневаюсь. Они магглы, а мой папа вообще был американцем. 

 — Магглорожденный, значит. Я должен был догадаться. Кому еще придет в голову… впрочем, неважно. Советую тебе с пробежками на время завязать. В школе опасно. 

Дин кивнул. 

 — Я знаю, дементоры. 

Аврор вздохнул.

 — От дементоров мы вас как-нибудь убережем, мистер Томас. А вот Сириус Блэк… Пойдем, нужно показать тебя начальнику, а то мне попадет. 

Пожав плечами, Дин последовал за аврором. В угрюмом молчании мужчина привел его в вестибюль. Большие песочные часы, отмечавшие соревнование факультетов, были почти заполнены, что говорили о приближении конца учебного года. В середине вестибюля стоял белоснежный медведь, царапая ногами пол и мотая головой. Находившийся за его спиной человек не повернулся к прибывшим, и медведь сделал это за него. На правой щеке мужчины ярко выделялся уродливый рваный шрам. 

 — Долиш, — раздался его хриплый голос. Так могла бы говорить старая ворона, если бы вдруг обрела голосовые связки человека. — Кто это?

 — Это Томас, мистер Грюм. Он совершал утреннюю пробежку.

 — Ты хочешь сказать, он утверждает, что совершал утреннюю пробежку.

Долиш неловко кашлянул. Дин постарался отобразить на своем лице всю гамму эмоций, имеющих какое-либо отношение к негодованию. Это еще что за подозрения? Но вместо осмысленного протеста он почему-то сказал:

 — Меня зовут Дин. 

Медведь зарычал, заставив его отступить назад. Твердая уверенность в том, что это патронус, призванный защищать их от дементоров, почему-то не утешала. Мужчина медленно повернулся в их сторону. У Дина не получилось сдержать испуганного вздоха, когда его взгляду открылся большой, цвета слоновой кости, шар на месте его правого глаза. Теперь он вспомнил. Аластор Грюм, про которого столько трепался Рон. Секунду спустя на тошнотворно-белой поверхности, выплыв откуда-то из глубин черепа, появился голубой зрачок. По лицу этого человека, подумал Дин, как будто стадо быков протопало. Благодаря своему отменному воображению он даже смог представить себе эту картину. А после, наверное, еще и наковальня внезапно упала ему на голову с неба. Грюм дернулся, крутанув всем своим массивным корпусом, и об пол с громким стуком ударился деревянный протез. Если бы Дина попросили нарисовать этого человека, он бы, наверное, воспользовался углем, хотя никогда этого не делал. Или попытался бы сымитировать ранний стиль Фрэнка Миллера. Но вряд ли кто-то захотел бы повесить такую картину над своим камином. 

 — Пробежка? — с искренним интересом переспросил Грюм. — Тренируешь свое тело, значит. Хочешь стать крепче и быстрее, Томас?

 — Да, — ответил Дин, которому в голову не пришло ничего остроумного, хотя он очень хотел. 

 — Забавно. Хочешь, открою тебе тайну? — Крякнув, Грюм протянул руку вниз и постучал палочкой по деревянному протезу. — Большую часть побед и пойманных темных магов мне принесли годы, когда вместо настоящей ноги у меня было вот это. Что на это скажешь? В чем смысл твоей беготни по утрам?

 — Я скажу, что у вас не было выбора, а смысл моей беготни в том, что у меня две ноги.

У Долиша вырвался нервный смешок, который неведомым образом вернулся обратно ему в горло. По испещренному рытвинами и шрамами лицу Грюма пробежала гримаса гнева, от которой через мгновение не осталось и следа.

 — Хороший ответ, — сказал он. — Глупый, но хороший. Постоянная бдительность, Томас. Вы, гриффиндорцы, часто забываете об этом важном правиле и гибнете слишком рано. 

Дину не нравилась сама идея каких-либо обобщений, особенно когда они затрагивали его, да еще и с плохой стороны. Но этот странный мужчина не производил впечатления человека, с которым можно долго спорить. И все же, Гриффиндор Дин не был готов дать в обиду.

 — А вы кто? — спросил он, постаравшись смешать в своем вопросе искреннюю заинтересованность и щепотку гордого вызова.

 — Гриффиндорец, кто ж еще, — ответил Грюм. Дин замялся.

 — Ну ладно, — признал он свое поражение. «Слишком сумасшедший тип». — Я могу идти?

 — Можешь даже бежать. Долиш, отправляйся на свой пост, поговорим позже. — Аврор кивнул и торопливо ушел. Дин последовал за ним. — Томас! — окликнул его Грюм. — Не забывай: постоянная бдительность. 

 — Как скажете, — пробормотал Дин. «Где-то я это уже слышал». Дойдя до коридора, он побежал. Авроры аврорами, а тренировку надо закончить. 

Но этому намерению не было суждено осуществиться. Через минуту мысль, противная и пугающая, заставила его остановиться. А вдруг Долиш в него попал бы? Дин представил себе, каково это: вспышка боли, и нет тебя. Темнота, в которую обрывалось воображение, ему совершенно не понравилась. Дин достал палочку, чтобы согреть замерзшие руки, но чары спустя несколько секунд растаяли. Он попробовал вновь — с тем же успехом. Неудача расстроила его сильнее, чем он ожидал. 

За окнами светлело, но день не обещал ничего приятного. Бегать вдруг расхотелось, и Дин направился обратно. Навалилась усталость, ступенек будто бы стало больше, а лестницы — выше. «Обычно люди, которые выглядят как этот Грюм, выступают на стороне зла», — подумал он, чтобы поднять себе настроение. — «Кому понравится храбрый герой с лицом, как будто застрявшим на середине превращения от оборотного зелья?» 

Водолазка прилипла к спине, когда он добрался до портрета Полной Дамы. Пароль… какой же пароль на этой неделе? 

Круглый вход открылся, и перед Дином появилась профессор МакГонагалл. 

 — Томас, что вы делаете вне гостиной в такую рань? 

 — Бегаю. — Дин утер пот со лба. — В правилах ведь не написано, что нельзя выходить рано. 

 — Если что-то не запрещено, — строго сказала МакГонагалл, — это еще не значит, что оно поощряется. Особенно в нынешнее время. 

 — Если что-то не поощряется, — возразил Дин, — это не значит, что это запрещено, мэм. 

МакГонагалл поджала губы. Чтобы запретить Дину Томасу делать то, что он хочет, недостаточно было просто намекнуть на возможность неодобрения. 

 — Мистер Томас, я лишь забочусь о вашей безопасности, о чем вам, в отличие от большинства учеников школы, прекрасно известно. Имейте в виду, новый пункт будет добавлен в школьные правила, если возникнет необходимость, поэтому не нужно тратить мое терпение на всяческие пустяки. Надеюсь, мы с вами друг друга поняли. 

Одернув полы своего темно-зеленого плаща, МакГонагалл пошла прочь, оставив Дина раздумывать над ее последними словами. 

 — Ты собираешься заходить? — нетерпеливо спросила Полная Дама. Сегодня ее ярко-алое платье выглядело каким-то поблекшим. 

 — Вроде да. 

Кивнув задумчиво грызущему перо Перси, Дин поднялся наверх. Картина, которую он покинул ранее, совершенно не изменилась, если не считать Гарри, сидевшего на своей кровати, скрестив ноги.

 — Привет, — сказал Дин, предчувствуя недоброе. Гарри выглядел так, словно беспробудно пьянствовал несколько недель подряд. Не то чтобы Дин часто видел алкоголиков, но выглядеть они должны наверняка именно так. Бледно-фиолетовые мешки делали Гарри похожим на странную иссохшую сову. Расширенные зрачки окружал лишь тонкий зеленый ободок. 

 — Привет, — ответил Гарри. — Бегал?

Точно, что-то не то. Гарри Поттер был не из тех, кто задает настолько очевидные вопросы. 

 — Да. А еще меня чуть аврор не укокошил. — Дин стянул свитер и тщательно обтерся сухим полотенцем. Поход в душ откладывался. — МакГонагалл только что сказала мне странную вещь. Я уверен, что где-то был скрыт намек, но мне лень думать еще и об этом. — И он пересказал недавний краткий диалог. Гарри улыбнулся: как будто цветок в пустыне вырос, подумал Дин. Только вот пустыня никуда не делась. 

 — Этим она показала свою поддержку, — прокомментировал Гарри. — Но так, чтобы нельзя было придраться к ее словам. Очень на нее похоже. 

 — Не уверен, что понял, но ладно, — сдался Дин. — Ну, сам расскажешь, или мы будем вести непринужденную беседу, пока остальные не проснуться?

Симус, Рон и Невилл отреагировали на это дружным посапыванием. Для защиты от шума, производимого Дином и Гарри по утрам, они научились заглушающим чарам. 

Гарри вздохнул. 

 — Где ты учился рисовать? — спросил он. 

 — В смысле? — Неожиданность вопроса сбила Дина с толку. — В основном сам, но мама оплачивала мне курсы, пока мы не переехали. А в чем дело?

 — Оглядываясь назад, с точки зрения тебя нынешнего… Кто-нибудь из твоих преподавателей не показался тебе странным? Может, подозрительным? 

 — Их было двое, — припомнил Дин. — Обычные люди. Один — мужчина средних лет, в разводе, а еще пожилая дама, которая все время держала в карманах леденцы. Я их имен даже не помню, да и никогда особо не запоминал. Теперь объяснись. 

 — Посмотри. — Гарри взял с тумбочки потрепанный лист бумаги. — Помнишь?

С рисунка на Дина глядел молодой худощавый парень. 

 — Разумеется, — ответил Дин. — Тебе нравится? Не знал, что ты сохранил его. Если хочешь научиться рисовать, сразу должен предупредить, что это очень сложно и у тебя ничего не получится. 

 — Не сомневаюсь. Посмотри внимательнее.

Дин пробежался взглядом по рисунку, отмечая удачные и неудачные штрихи и линии. Ничего особенного, но хорошо получился взгляд, подумал он, совсем как у…

Прямо на глазах Дина человечек с рисунка переступил с ноги на ногу. 

 — Классно! Что это за чары? Научишь меня?

Гарри обреченно покачал головой. 

 — Это не моих рук дело. Каким-то образом Мерлин, которого ты нарисовал… как бы это сказать так, чтобы не звучало слишком безумно… В общем, он ожил.

 — Ожил? Мерлин? — Дин не понял, о чем идет речь, но поправить был обязан: — Вообще-то, Гарри, я нарисовал здесь тебя. 

* * *

 — Повтори-ка еще раз, — неожиданно высоким голосом попросил Гарри. 

 — Ну да. — Дин пожал плечами. — Когда ты подошел ко мне там, во дворе, я смутился, поэтому и сказал первое, что пришло в голову. На самом деле я рисовал тебя. 

 — Зачем?

 — Откуда мне знать? Я всех наших нарисовал. 

Из своей папки Дин достал несколько рисунков. Гарри принял их и молча просмотрел. 

 — Это Невилл, что ли? — спросил он, остановившись на одном из них. 

 — Не похож?

 — Даже не знаю. Какой-то он худой. 

Дин скривился. 

 — Таким я его вижу.

 — А почему у Гермионы короткие волосы?

 — Подстриглась, наверное. 

 — Она у тебя крутая, — заметил Гарри. 

 — А что, в жизни не крутая? — спросил Дин. — Спасибо, я ей передам. 

Гарри отложил рисунки в сторону. Выражение его лица вновь переменилось, и он сгорбился, как старик. 

 — Не знаю, насколько в этом замешаны твои таланты, но Он сейчас здесь, в моей голове. 

Такого страха Дин не ощущал даже стоя над бессознательным телом Гарри в Тайной Комнате. Только не сумасшествие. Что угодно, только не сумасшествие. Он присел на кровать и, закрыв глаза, медленно вздохнул. 

 — Пожалуйста, подумай о том, что ты сказал, и повтори еще раз. 

 — Не я убил василиска, — сказал Гарри.

 — Знаешь, я уверен, что в психологии есть специальный термин…

 — Дин, это не шутки. 

 — Так ты хочешь сказать, что Мерлин, тот самый Мерлин, который из историй про рыцарей круглого стола, прямо сейчас находится в тебе? То есть его дух, или душа, или как тут говорят? 

 — Вроде того.

 — И он говорит с тобой?

 — Да.

 — А ты с ним?

 — Да.

 — Он нас слышит? — От любопытства Дин приблизился к Гарри и заглянул ему в глаза. — Прямо сейчас он знает, о чем мы говорим?

Гарри, устало нахмурившись, отвел взгляд. 

 — Думаю, да.

 — Тогда вопрос, — скептически произнес Дин. — Что он там делает? И почему он не… где-то там, куда отправляются души?

 — Не знаю. Похоже, что он не может умереть до конца, пока не исполнит свой долг.

 — Как в страшных сказках. И наверняка мы, по всем канонам жанра, должны помочь ему упокоиться. 

 — У меня нет выбора, — сказал Гарри, и на его лице мелькнуло мучительное выражение. — Это… неприятно. Теперь я знаю, что он со мной уже так много времени и… могу ли я быть уверенным, что мысли, возникавшие в моей голове и поступки, которые я совершал, принадлежат только мне? Откуда мне знать, не нашептывал ли он в мои мозги идеи, которые были нужны для достижения его целей?

Дин вздохнул и потер лоб. И что можно здесь предложить?

 — А что ему нужно? — спросил он. 

 — Остановить Моргану, — ответил Гарри. — Она тоже в Хогвартсе, захватила чей-то разум. Но я не имею ни малейшего понятия, чей именно.

 — Ситуация, можно сказать, повторяется, — заметил Дин. — Кстати, что с тобой вчера было? Почему ты ночевал в больничном крыле?

Гарри вздрогнул, и его губы сжались в бледную полоску. 

 — Думаю, об этом мы поговорим вечером, когда все соберутся, — сказал он.

* * *

Когда остальные начали просыпаться, Дин извинился перед Гарри и вышел из спальни. Рон, Невилл и Симус тоже должны были узнать о неких духах давно умерших магов (таково было правило их маленькой группы — все должны знать обо всем), но Дин не был готов прямо сейчас услышать эту историю еще раз. Спускаясь по лестницам вниз, он думал о том, что кто-то посторонний, не обремененный воображением человек счел бы такое стечение обстоятельств захватывающим приключением: сам Мерлин у тебя в голове, что может быть интереснее! Дин вспомнил первый курс, коридор перед кабинетом директора и бледного, полумертвого Гарри, который упал на пол прямо перед ним, словно срубленный невидимой косой. Одна короткая попытка проникновения в разум принесла такие сложности, что говорить о чьей-то душе, сидящей в твоей голове на протяжении учебного года! Среди вороха беспорядочных мыслей мелькнул вопрос: интересно, узнал бы он настоящего Гарри Поттера, если бы не стал свидетелем его минутной слабости? Тогда, год назад, открывшаяся перспектива показалась ему достойной восторженного внимания. Добрый директор, оказавшийся последним подонком, — отличный сюжет для графического романа! Дин словно воочию увидел, в каких тонах он передал бы рисунки, когда нужно будет показать нагнетающуюся мрачную атмосферу повествования. Но время шло, события сменяли друг друга, утягивая Дина во всевозможные переделки, а Альбус Дамблдор оставался сам собой. Он просто был как данность — высокий старик с длинной бородой и безвкусным гардеробом, который улыбался и изрекал правильные банальности.

Дин решил не думать об этом. Если выбирать между туманными сомнениями и Гарри, он однозначно выберет Гарри. Но он еще не настолько был хорош в окклюменции, чтобы вот так запросто отключить свои мысли. 

В Хогвартсе царило какое-то торопливое оживление. Мимо Дина пролетела парочка патронусов, и портреты дружно проводили их взглядом, одновременно поворачивая головы. Сэр Кэдоган, самый шумный и вездесущий нарисованный обитатель замка, погнался за светящейся фигурой, но споткнулся о как бы невзначай выставленную ногу молодой девушки, и чуть не умудрился упасть на собственный меч. Интересно, что будет, если обитатель какой-нибудь картины совершит самоубийство? Дин представил себе некое пространство, в котором живут все эти люди. Можно ли туда проникнуть, нарисовав дверь, как в мультиках про Хитрого Койота? Или, если это некий отдельный мир, получается, что рамки портретов — это окна в наш мир. Запертые, но окна. Было бы неплохо научиться рисовать волшебные портреты…

«Но я уже это сделал», — вдруг подумал Дин. Нет, разумеется, это не его вина. Так случилось просто потому, что речь идет о Гарри Поттере. Что делать, если странности крутятся вокруг него, как толпа восторженных поклонниц? Дин попытался вспомнить, не было ли чего-нибудь подозрительного в то утро, когда он начал рисовать Гарри, а затем и всех остальных своих друзей. Может, кто-то подтолкнул его к этой мысли? Дин представил себе темный силуэт с палочкой в руке, стоящий в его комнате над ним самим, беспечно спящим. Нет, этого не может быть. Да и в чем смысл? Ну, залез откуда-то взявшийся дух Мерлина в голову Гарри. Тут то же самое, что и с Джинни, только все яснее. Осталось найти ту, чей разум захватила Моргана. Дин понимал, что обязан допускать все варианты, например тот, где дух Морганы находился в голове мужчины, но одна мысль об этом его покоробила. Как-то это неправильно. Причем так должна думать сама Моргана, если она хоть чуточку… нормальная. 

Дин попытался вспомнить то немногое, что слышал о древней колдунье. Ужасная, отвратительная и вероломная женщина, чей образ нередко приукрашивался в маггловских легендах. Но волшебники помнили ее смертоносную жестокость, ее смутные, неясные цели, которых она добивалась, перешагивая через многочисленные трупы. 

Бесцельное блуждание привело Дина в сторону библиотеки, куда он сознательно вряд ли отправился бы. Он развернулся, чтобы уйти, как услышал доносившийся из-за угла коридора женский голос. Дин прислушался, но различить слов не смог. Вскоре оттуда выскочил мрачный, худой человек, при виде которого рука Дина сама собой потянулась к палочке. Лысый бледный череп мужчины был разукрашен татуировками столь обильно, что издалека их можно было бы принять за волосы. Темно-серый балахон свободно висел на нем, раскачиваясь при каждом шаге, как занавеска под порывом ветра. Человек равнодушно скользнул по Дину черными глазами и прошел мимо. Через секунду вслед за ним, театрально цокая языком, появилась девушка с розовыми волосами. Вспомнить ее Дину не составило труда: еще в прошлом году она училась в Хогвартсе. 

 — Тоже мне, загадочная личность, — пробормотала девушка и только потом заметила Дина. — Такие вот они, таинственные некроманты, — сказала она ему, словно давнему знакомому. 

 — Некроманты? — переспросил Дин. 

 — Ага. Надо же кому-то общаться с дементорами, вот их и позвали. — Девушка строго прищурилась и выпрямилась. — Забыла представиться. Меня зовут Тонкс, я аврор-стажер. 

 — Да, я помню тебя, — сказал Дин, бросив взгляд на ее волосы.

 — Приятно слышать, спасибо, — ответила она, словно бы и не заметив его взгляда. — А ты, дай угадаю, с третьего курса Гриффиндора. 

 — Со второго, если быть точным, — поправил ее Дин. — Но приятно слышать, спасибо. 

Тонкс улыбнулась. 

 — А ты мне нравишься, — заявила она. — Я тебя запомню.

 — Да, это я умею. — Дин изо всех сил сдержал желание опустить голову, сцепить руки и начать водить носком по полу. — Не знал, что стажеров берут на такие опасные дела. Дементоры, наверное, все же не шутка. 

 — Я подаю большие надежды. Но здесь так скучно, когда не с кем поболтать. А этот чертов наемник даже не захотел со мной разговаривать.

 — Он что, не из Министерства?

Тонкс покачала головой.

 — Министерство не курирует напрямую вечерние посиделки с дементорами за чашкой чая. Говорят, раньше вроде бы невыразимцы собирались этим заняться, но на полпути прекратили исследования. Там всякие схемы нужны и особый рунический язык, я не вдавалась в подробности. Вот и приходится платить некромантам. 

 — Платить? — Дин удивленно приподнял брови. — Я всегда думал, что такие загадочные личности предпочитают далекие изыскания мирским благам и заботам. Наверное, надо меньше читать фэнтези. 

 — Ох, ты бы удивился, узнав, насколько их интересуют земные блага. Лягушачьей лапки и крови летучей мыши недостаточно для некромантии, многие ингредиенты и артефакты требуют кучи галлеонов. Если умеешь что-то, не делай этого бесплатно, как говорится. И, несмотря на всех их уверения в обратном, они все же жутко тщеславны. Когда ты день за днем возишься с трупами и духами, хочется, чтобы в редкие минуты выхода в общество это самое общество тебя принимало как почетного гостя. — Тонкс посмотрела на часы. — Так, мне пора менять пост. Неожиданно приятно было с тобой познакомиться, Дин Томас. 

Тряхнув короткими волосами, она прошла мимо него, оставив за собой ароматный шлейф. 

 — Эй, — позвал Дин ей вслед во внезапном порыве. — Странный вопрос: можно я тебя нарисую?

 — Ты еще и художник, — проговорила она. — Думаю, да. Надеюсь, ты нарисуешь меня одетой?

Дин замялся.

 — Нуу, — протянул он. — Я приложу к этому все усилия. Оригинал обещаю прислать тебе.

Тонкс оглядела его с головы до ног.

 — Теперь я бы сказала: как минимум четвертый курс, — отметила она. — Почему ты так быстро повзрослел?

 — Насыщенная жизнь. — Дин сглотнул, собирая волю в кулак, и приготовился очаровательно улыбнуться. От воспитанного человека наглость требует смелости. — Я скоро еще больше повзрослею, вот увидишь.

 — Знаю я вас, мужчин, — усмехнувшись, ответила на это Тонкс. — Как повзрослеешь, так и забудешь. Пока. 

* * *

Завтрак прошел во всеобщем унынии: дементоры, привлеченные большим скоплением детских разумов, собрались снаружи, покрыв окна ледяными корками. На подоконниках сидели патронусы, напряженными белыми глазами вглядываясь в мутную даль. Некоторые из них разгуливали между рядами, принося с собой мимолетный прилив спокойствия. Авроры, которых Дин встретил: Грюм, Долиш и Тонкс — отсутствовали, вместо них по периметру Большого зала бродили другие, молодые и старые, женщины и мужчины, схожие лишь выражениями лиц. Дин заметил, что Гарри внимательно рассматривает каждого проходящего мимо аврора, словно в попытке просмотреть их насквозь. Его быстрый взгляд скользил по разным мелочам: кобуре с палочкой, амулетам, кольцам, кожаным доспехам, зачарованным элементам одежды. Дин наблюдал за другом, неторопливо поедая кашу, в которой, несмотря на варку, из зернышек продолжали медленно вырастать зеленые сладкие лепестки.

И все это из-за одного Сириуса Блэка, думал Дин. А его, можно сказать, не существует. Но какая разница, если люди верят в обратное?

Утро задало настрой всему дню, занятия длились непростительно долго. И все же вечер наступил, и Дин почти час бродил с Симусом по медленно пустевшей гостиной, иногда подсаживаясь к собравшимся маленьким группкам гриффиндорцев, чтобы переброситься с ними парой слов.

Когда дом Гриффиндора погрузился в сон, Дин и Симус поднялись наверх, к Гарри, Рону и Невиллу. За ними тихой тенью, окруженная известными только ей и неизвестно где вычитанными чарами, проскользнула Гермиона. Близнецы появились последними, спустившись со своей комнаты вниз как ни в чем не бывало. Дверь за их спинами закрылась, и Гарри, нервно пройдясь по спальне, окружил ее многочисленным чарами тишины: стольких Дин никогда не видел. Его уши заложило. Опустошенный новым для себя колдовством, Гарри сел на кровать и пояснил в ответ на удивленные взгляды:

 — Нужно быть вдвойне осторожными. За мной начали охоту Пожиратели Смерти.