Трудности перевода (джен)

Я ухожу в парк и забираюсь на дерево. Так лучше думается, а с последней ночи у меня много тем для размышлений.

Они решают, не отправить ли меня с Братством как представителя всех эльфов. Меня, Леголаса, сына Трандуила, лесного эльфа из синдар, могут предпочесть любому из нолдор. Если такое случится, это будет неслыханное событие, но я всё равно не знаю, что делать, если меня всё-таки выберут. Согласиться или нет?

Мне хочется поговорить с отцом. Хочется узнать его мнение, получить совет. Я не готов принимать такие решения самостоятельно. Но отец далеко, и ждать его помощи слишком долго. Надо думать самому, это понятно, но как же мне его не хватает…

Конечно, может случиться и так, что все мои тревоги напрасны. Они считают меня придурковатым, это стало совершенно ясно прошлой ночью. Все, кроме Гэндальфа, думают, что я недостоин. Шансы, что меня всё-таки выберут, в лучшем случае невелики. Да и моё сольное выступление перед великим лордом Глорфинделом вряд ли помогло делу. Хотя, что греха таить, приятно было ему врезать…

Я уже давно сижу в ветвях, размышляя об одном и том же, раз за разом прогоняя одни и те же доводы, одни и те же рассуждения, когда снизу, с земли, слышится шум. В мою сторону идут двое: один — человек, второй, похоже, эльф. Я осторожно выглядываю посмотреть — и тут же стараюсь как можно скорее спрятаться в листве. Мне не хочется быть обнаруженным. Человек — это Арагорн, а рядом с ним один из сыновей Элронда.

Я уверен, что человек меня не увидит, хотя он опытный следопыт, да ещё и один из лучших. Никакой следопыт не найдёт лесного эльфа на деревьях. Но вот полуэльф… Насчёт их способностей я не уверен, а этот к тому же внук Галадриэли. Ох, не проста правительница Лориэна, отец не раз об этом говорил… Однако эти двое подходят слишком близко, остаётся только спрятаться получше и надеяться, что меня не заметят. Деревья мне помогут, если я попрошу.

К счастью, они останавливаются и располагаются под другим деревом неподалёку от меня. Они пришли поговорить, и я не могу удержаться, чтобы не послушать, хоть и знаю, что это нехорошо.

— Стало быть, меня не отпустят, — с горечью произносит сын Элронда. — Не могу поверить, что они выбрали этого нецивилизованного древесного эльфа. Они что, с ума все посходили? Не видели, что он вчера вытворял?

У меня перехватывает дыхание. Это точно? Они выбрали… И они выбрали меня? Сердце так колотится, что я с трудом разбираю, о чём говорится дальше.

— Кажется, что отец нас наказывает. Только я не могу понять за что?! — он подбирает с земли камешек и изо всех сил запускает его в ствол дерева, на котором я сижу. Сначала думаю, что он меня почувствовал, и камень предназначался мне, но потом понимаю, что это не так. Если бы он захотел в меня попасть — наверняка попал бы.

Арагорн хватает его за руки, спасая и меня, и дерево от града камней.

— Если бы решение было за мной, я бы выбрал тебя или Элрохира, брат, — говорит он, и моё сердце падает. Ему я тоже не нравлюсь, а вчера ночью я думал, что он может быть на моей стороне. Я его не знаю, я ему не доверяю, но мне кажется, что мы могли бы подружиться. Очень обидно, что он выбрал не меня. Хотя, напоминаю я себе, он вырос среди этих нолдор, близнецы-полуэльфы считают его своим братом, неудивительно, что он выбирает именно их.

— И всё же я считаю, что это хороший выбор. Когда стало ясно, что вас Элронд не отпустит, я высказался за него.

Выходит, я ошибся. Он на моей стороне!

— Ты спятил? Эстель, он же неуправляем. Как ты собираешься его контролировать?

Хоть я и убеждаю сам себя, что мне плевать, что там творится в головах у этих нолдор, всё-таки очень обидно слышать о себе такое. Обидно не только за себя, но и за отца, ведь они судят о нём, глядя на меня. Это нечестно.

Арагорн только смеётся:

— Ты сейчас говоришь как Глорфиндел, Элладан. Вы преувеличиваете. Мне не придётся его контролировать, он воин, причём очень неплохой, если верить Гэндальфу. Он умеет работать вместе с другими, он способен отложить в сторону собственные проблемы ради общего дела. Не будь к нему несправедлив, не позволяй своему разочарованию застилать глаза.

Но полуэльф продолжает упиваться своей обидой:

— Вы отправляетесь в опасный поход, младший брат. Я не доверю ему защищать твою жизнь.

— О своей жизни я позабочусь сам! — раздражённо отвечает Арагорн. — Вы ничего не знаете о нём и ничего не пытаетесь узнать. А ведь он силён и ловок, сообразителен и весел, и в мужестве ему не откажешь!

Тут он с улыбкой наклоняется к брату:

— Знал бы ты, как он вчера отчитал Глорфиндела! Ничего подобного отродясь не видел. Это было великолепно!

Сын Элронда расплывается в улыбке, и его вид совершенно преображается. Исчезает суровое отталкивающее выражение, остаётся красивое лицо.

— Я слышал! — восклицает он. — От Эрестора. Он только об этом и говорил: что это было действительно хорошо сказано, и что Глорфиндел это заслужил, а то его наглость уже давно границ не знает. Хотелось бы мне это видеть…

Он приваливается спиной к стволу дерева и закидывает руки за голову.

— Вот видишь! — говорит Арагорн. — Леголас ещё удивит тебя, если возьмешь на себя труд узнать его получше. Никто из нас не рискнул бы так поспорить с Глорфинделом.

Потом они говорят о разных вещах, но это уже скучно. Меня не интересует ни нолдорская политика, ни путаница в их семейных делах. Я думаю о другом: что мне делать? Отправиться в поход, на это безнадёжное дело, или послать Элронда куда подальше и вернуться домой, к своему народу?

Наконец сыну Элронда надоедают разговоры, и он поднимается на ноги:

— Я должен явиться к отцу, чтобы он официально сообщил мне о принятом решении, и уже довольно долго заставляю его ждать. Ты не пойдёшь со мной?

Арагорн качает головой:

— Нет уж. Если ты хотел притащить меня с собой, чтобы смягчить выговор за опоздание, то тебе не повезло. Пожалуй, я пока останусь здесь!

И он располагается поудобнее, глядя с улыбкой, как его брат нехотя отправляется к Элронду. Я мог бы подождать на дереве, пока и он не уберётся, здесь вполне удобно, но у меня вдруг возникает желание поговорить с ним. Он может помочь мне принять решение, поэтому я легко спрыгиваю на тропинку. Мне нравится его сильное удивление: он понятия не имел, что я здесь.

— Леголас! — он хмурится и пытается подняться на ноги, но я жестом останавливаю его и усаживаюсь с ним рядом.

— Что ты слышал? — спрашивает он, будучи мной явно недоволен.

— Всё, что касалось меня. В конце концов, я эльф, — отвечаю я. — Если хотите посекретничать, вам следует говорить потише.

— Мы не ожидали, что кто-то спрячется на дереве и будет нас подслушивать.

— А, — улыбаюсь, — если вы собираетесь в поход в компании лесного эльфа, вам придётся к этому привыкнуть.

— Если бы я отправился в поход с лесным эльфом, — сердито глядит Арагорн, — я попросил бы его предупреждать, где именно его носит!

Я в ответ пожимаю плечами:

— Возможно, вам и не придётся путешествовать в его обществе.

— Разве ты не слышал? Я говорил Элладану, что тебя выбрали.

— Это ещё не значит, что я согласился. Ты сам-то слышал, что я говорил вчера? У меня есть и другие обязанности. То, что Элронд хочет меня отправить, ещё не значит, что я смогу отправиться… Или что я захочу отправиться. Я ему не подчиняюсь.

Он явно не ожидает подобного ответа.

— Ты откажешься участвовать в нашем деле? — он поражён, и в глубине души я доволен, что мне удалось застать его врасплох. — Ты же должен понимать, что оно важнее ваших мелких ссор!

Я поворачиваюсь к нему:

— Что именно ты называешь мелким? То, что меня посчитали не в себе из-за того, что мне сложно понять гнома? То, что меня оценивали с момента прибытия и при этом видели только то, что хотели увидеть? То, что мне приходилось выслушивать оскорбления в адрес моего отца… И моего деда? Почему Элронд не отправит своих сыновей, почему он посылает сына Трандуила? Потому что его не жалко?

Меня тревожит, не выбрали ли меня просто потому, что им не придётся горевать обо мне, если я не вернусь. Но моему отцу… Ему будет очень меня не хватать. Ради него я не позволю сделать из меня жертвенную пешку.

Арагорн не возражает, он вздыхает:

— Не знаю, почему он не посылает близнецов. Ты слышал, я говорил это своему брату. Он никому из нас не сказал, но это точно не для того, чтобы укрыть их от опасности. Он уверен, что ты подходишь лучше. Он ищет самый лучший вариант, прилагает для этого отчаянные усилия. Ты не знаешь его так, как я, он потерял слишком много любимых, и не захочет причинить твоему отцу такую же боль. Может, ты здесь не единственная жертва предубеждения? Ты уверен, что сам-то без греха?

У меня не находится ответа, а такое случается нечасто. Я молчу, трогая висящие передо мной листья… Слова Арагорна пылают в мыслях. Неужели я столь же предубеждён, как и они?

Он касается моего плеча, чтобы привлечь внимание:

— Обещай мне, что хорошо подумаешь над этим. Я очень хочу, чтобы ты отправился с нами, без тебя мы будем не так сильны. Это важнее, чем нолдор и синдар, это важнее, чем Элронд и Трандуил, это важнее, чем ты и я.

— Не могу сказать, что не польщён, — отвечаю я и встаю, собираясь уйти и подумать ещё в одиночестве. Но тут в уме всплывает один вопрос, который беспокоил меня всю ночь.

— Ты говорил, я могу обратиться за помощью насчёт перевода… — осторожно начинаю я.

— Конечно, — он хмурится. — Ты случайно не встречался с Гимли ещё раз?

— Нет! — громко смеюсь. — Гэндальф запретил. Хотя я очень удивлён, что Гимли интересуется садоводством. Это так странно для гнома… К тому же он обратился за помощью в самое неподходящее время.

— Сомневаюсь, что Гимли интересует хоть что-нибудь в садоводстве, Леголас, — отвечает он. — Но почему ты так решил?

Я разочарованно развожу руками.

— Тогда зачем он вздумал обсуждать направление падения яблок во время нашего конфликта?

Возникает пауза, затем Арагорн понимает, что именно привело меня в недоумение — и смеётся. Это не насмешка, это просто весёлый смех, который и меня заставляет улыбнуться.

— Леголас, речь была вовсе не о яблоках. Яблоня — это твой отец, яблоко — это ты! Он думает, что вы похожи!

— Он не мог прямо сказать то, что думает? — рявкаю я. — Этот поход окажется очень утомительным, если он из каждой фразы будет делать учёный труд о яблоках!

Разворачиваюсь и шагаю по траве в сторону большого зала, внезапно обнаружив, что очень сильно проголодался.

— Значит, ты всё-таки отправляешься, — окликает меня Арагорн, — в наш утомительный поход?

— Возможно, — отвечаю я. Мне не хочется сдаваться слишком легко. — Возможно, это окажется забавным.

И я точно знаю, что он улыбается.