Под расколотым небом (гет)

Уже второй день у Артура раскалывалась голова, как оказалось, от спрятанной внутри магии, которая проломила барьеры внутри тела и теперь не может никуда приткнуться. И Катрина, и странный Роджерс, как Артур его про себя называл, отговорили его от применения магии, беспокоясь, что он что-нибудь невольно взорвёт неуправляемым потоком. Он тоже боялся. Головная боль от этого не прошла. Он прикрыл глаза, надеясь, что отсутствие света уменьшит мигрень.

— Подожди, пока мы тебе достанем опал, — сказала Катрина, зажав его руку в своей, будто боялась, что он сбежит, если она его отпустит. У Артура даже мыслей таких не было. Зато его продолжали съедать сомнения примерно обо всём происходящем. Вот-вот он должен был проснуться, рядом с настоящей Катриной, которая ни к какому сопротивлению не принадлежала и никаким пурпурным магом не была. Вот-вот всё в мире вернётся на свои места, и в холодном поту Артур будет пересказывать Катрине, насколько яркими и абсурдными стали его сны. Осталось только открыть глаза, и… Ничего не поменялось.

— Мы не можем пользоваться одним? — спросил Артур.

— Можем. Но это неудобно и опасно. Проблема пурпурной магии в том, что она слишком мощная даже для тела мага, который её использует. Поэтому её нужно перенаправлять через опал. Сейчас мой камень настроен ещё на то, чтобы имитировать фиолетовую магию, поэтому мои глаза не светятся пурпурным. Но даже в Лахесе мне нужен опал. И тебе тоже.

Артур мог предположить, что внутри него тоже было установлено какое-то подобие опала, начать обсуждать эту тему с Катриной, спросить, нет ли про это каких-либо документов (создание устройств для использования внутри организма было больше по её части), но почувствовал подступавший ужас, примерно тот же, что охватывал его каждый раз, когда он видел стерильно белые стены больниц и вдыхал специфический запах этих коридоров. Он откинул эту мысль в дальний ящик, туда же, где хранились все остальные воспоминания одиннадцатилетней давности. Никто его никогда не увозил в Клодар. Глаза никогда не слепил свет ламп в операционной. Люди в столице никогда не смотрели на него с ужасом. Он никогда не звал мам, думая, что вот-вот умрёт. Этого не было в его жизни. Это было не с ним, этого не было никогда и нигде. А что вообще было? Он вовсе не знал. У него всё хорошо, не считая внезапно открывшего пурпурного потенциала, связей с сопротивлением и преследования со стороны полиции, рискующее затронуть и родителей. Всё было абсолютно прекрасно.

Катрина положила голову на колени, вытащив Артура из неприятного места. Опять. Он должен злиться на неё сильнее, но чувствовал лишь удовлетворённость. Что все секреты уже раскрыты, а у его проблем всё это время было название и решение. Отсюда можно действовать дальше. Он глубоко вздохнул, пытаясь угадать, какие духи были на Катрине, но ничего не услышал: она выбежала в спешке, и никакие не нанесла. Неважно. Так тоже хорошо. Он откинулся на спинку кресла и только успел заснуть, как они приехали.

И только сейчас Артур снова посмотрел на телефон, протирая глаза. Когда его взгляд сфокусировался, он увидел сообщение от мамы, которая должна была приехать сюда через пару часов. Он достал из дальнего кармана рюкзака комплект ключей от загородного дома, которые родители дали ему на всякий случай, и заволновался. Всё же он подвергал маму опасности. Она, конечно, сама вызвалась приехать, но Артур не мог подавить чувство вины. За ними придут, что бы он ни сделал. И с этой мыслью было тяжело смириться. Он рассказал о своих сомнениях Катрине, на что она лишь сказала:

— Раз уж ты теперь под защитой сопротивления, то мы сделаем всё возможное, чтобы защитить и твоих родителей.

Артур кивнул, не став говорить, что ещё сомневается в «Чёрном опале». Об этом он поговорит с ней потом. Катрина неохотно убрала голову с его колен, а затем вышла из машины. Артур последовал за ней.

Казалось бы, что в марсианской колонии не должно хватать места для загородных домов, однако архитекторы городского проекта специально оставили внешние окружности первого и второго уровней специально под сельскую местность. На первый взгляд это место нельзя было отличить от Земли: такое же голубое, пусть и симулированное, небо, зелёная трава, лёгкий ветерок, ворошивший кроны деревьев в лесу неподалёку, звуки насекомых, от простых мух и комаров до бабочек и кузнечиков. Артур здесь не был с тех пор, как поступил в университет: если он и навещал родителей, то в их квартире в центре, а не здесь. Да и сами мамы здесь бывали нечасто, и это можно было заметить по траве, которую долгое время никто не косил: родители опасались нанимать кого-либо постороннего и приглашать к себе в дом ещё до того, как Артур «заболел». Многочисленные шпионские романы, прочитанные в детстве, его научили, что обычно агенты правительства прячутся под обличиями садоводов, уборщиков, домработников и прочего персонала, на который никто в теории не должен обращать внимание. А за Карпентарами точно следили, иначе бы его пурпурную магию так просто не раскрыли и мамам не пришлось его отдавать в Клодар на растерзание. Артур прикрыл глаза, чтобы отогнать неприятные мысли. Катрина обняла его за руку и шёпотом сказала:

— Идём?

— А где твой… коллега? — спросил Артур, оглядываясь по сторонам в поисках рыжеволосого водителя. Роджерс, как оказалось, всё это время стоял у машины и наблюдал за ними с широкой улыбкой на лице. Затем он подошёл к ним и изобразил печаль на лице, которую даже Артур мог распознать как наигранную. На лице мужчины средних лет такие выражения смотрелись странно, и Артуру от этого было не по себе. Обычно старшее поколение у него ассоциировалось с некоторой безэмоциональностью. Роджерс полностью не соответствовал этому представлению.

— Мне придётся вас покинуть, дети, нужно разобраться с бумажками. Встречу вас уже в городе.

Не дав им ответить, он развернулся и пошёл обратно к машине. Артур и Катрина молча проводили его взглядом, а затем посмотрели друг на друга в недоумении.

— Он всегда такой? — спросил Артур, когда убедился, что Роджерс его не слышит.

— Обычно хуже, поверь, — с улыбкой на лице ответила Катрина. — Он при тебе ещё сдерживается.

Когда они подошли ближе к дому, Артуру он показался заброшенным, лозы, пробирающейся по одной из стен и заржавевших оконных рам. По крайней мере, он не заметил осиных гнёзд. И вообще каких-либо насекомых: на доме всё ещё стояла защита от живности, которую он придумал лет семь-восемь назад. Это была сеть небольших устройств с самовоспроизводящимся запасом голубой магии. В остальном же дом выглядел пустым. Вряд ли мамы здесь появлялись раньше позднего мая, пусть сезонов в Атрополе и не было, а снаружи всегда стояла комфортная температура. У жителей Марса было вообще много выработанных ещё на Земле привычек, которые никак не согласовались с климатом Атрополя. Все жители города — земляне, и остаются землянами, даже родившись здесь. Культура — земная, язык — земной, правительство — земное. Всё земное. Всё одинаковое в городе так далеко от колыбели человечества.

Катрина бросила сумку на пол, а сама плюхнулась на диван с тяжёлым вздохом. Только тогда Артур заметил, что она выглядит изнеможённой. Она не спала? Ждала его с работы, когда он не был на работе? Или её истощили новости? В любом случае Артур заключил, что это всё была его вина. Настроение опять испортилось. От Артура опять одни проблемы.

— Извини, — вырвалось у него, на что Катрина отреагировала моментально (как всегда делала, после того как узнала о его привычке извиняться за всё происходящее): села на диван и посмотрела ему в глаза.

— Артур, нет, даже не начинай, — в её голосе он уловил раздражение, — В мире бывают события, на которые ты повлиять не можешь. Ты не выбирал быть пурпурным магом. Ты не заставлял полицию за тобой гнаться. Ты не заставлял меня быть членом сопротивления, а своих родителей — быть нашими информаторами.

— Но…

— Есть только одна вещь, которую ты сейчас можешь выбрать: остаться здесь, на Марсе, или бежать со мной на Землю. За мной приедут вечером. Я не могу тебя заставить пойти со мной, это твой выбор, и за него я тебя винить не буду…

Артур хотел её прервать, сказать, что ему не нравится, когда она такая серьёзная, но не стал. Он понимал, что просто не хотел об этом думать. Он был не готов решать. Он никогда не был готов решать. Ему нужно время, которого не было.

— Я…

— Не нужно говорить мне сейчас, — продолжила Катрина. — У тебя время до того времени, как приедут селенавты, моя команда.

— У тебя есть команда? — удивлённо спросил Артур. На работе Катрина обычно держалась в тени, предоставляя другим делать всю важную работу. Она не была похожа на человека, которому доверили бы целую команду. Это впечатление о ней тоже оказалось ложным.

— Ну, как команда… А, я не должна тебе про них ничего рассказывать, это секретная информация, — она прервала себя на полуслове и улыбнулась, сквозь какую-то смесь неприязни и душевной боли. Смотреть на это было невозможно. Он хотел что-то сделать, чтобы вернуть ту Катрину, что была с ним все эти годы. Интуиция подсказывала, что той фальшивой девушки больше нет.

— Что ты во мне нашла? Я даже политикой не интересовался никогда, — спросил Артур. — Ты правда… меня любишь?

Катрина посмотрела ему прямо в глаза, прекрасно понимая, что он терпеть этого не мог. Артур поёжился и отодвинулся от неё подальше.

— Я не должна была тебе лгать, — отчеканила она. — Не должна была в это втягивать. Извини. Но мои чувства к тебе всегда были честными. Я любила тебя. Люблю. И буду любить, наверное, пока дышу, понимаешь? Даже если ты никогда мне не простишь моей лжи, я буду любить тебя.

И хоть Катрина отвела взгляд, он всё равно понял, что в этот раз она говорит правду. С души отлегло. Совсем немного.

— Ты… ты точно моя Катрина? — прошептал Артур и увидел слабый кивок.

— Диссоциативным расстройством идентичности не страдаю, нет, — ответила она и рассмеялась со своей же шутки. Если это вообще была шутка.

— Диссо… Чего?

Она игриво закатила глаза и села поближе.

— Раздвоения личности у меня нет, говорю.

— Я не это спрашива…

Она заткнула его поцелуем. Надо было бы отпрянуть, показать, что такие грязные тактики на нём не работали, и вовсе после этого разговора он не перестал на неё обижаться, будто она просто опоздала на свидание. Не получилось. Артур слишком легко прощал. Ну, практически. Катрина явно надеялась на что-то большее, чем просто поцелуй, но Артур её отодвинул с обещаниями «подумать над этим позже, если она исправится». В ответ она только фыркнула и наигранно надула щёки. Затем встала с дивана, поцеловала его ещё раз, теперь в щёку, и ушла на кухню. Через несколько минут вернулась жутко разочарованная и села в кресле рядом.

Говорили они долго. Обо всём и ни о чём. Катрина юлила, отмалчивалась на вопросы о своём детстве. Артур даже прекратил на неё давить. Он просто надеялся, что в этот раз не ошибся с выбором человека. Артур чувствовал, что сознание от него по капле уползает. Уснуть, однако, не получилось, потому что на телефон пришло сообщение, и громкий звук его испугал. Взял телефон со стола. Сообщение от мамы, что она будет через пять минут. Пришлось всё-таки встать, и он уже в какой раз удивлённо отмечал, что ноги не ныли совершенно. Зато у него защемило спину от неудобного дивана. Ему было всего двадцать два, когда он успел постареть? Не хватало только глухого кряхтения, чтобы Катрина начала его считать стариком, несмотря на то, что была старше его на десять месяцев (он считал).

С самого детства у Артура выработалась привычка встречать родителей у входной двери, от которой он до сих пор не избавился. В коридоре, где и находилась дверь, также была и кухня, так что Артур облокотился на стену, чувствуя, как в ушах отдаётся стук сердца. Что там Катрина говорила про высокий пульс? Что-то её это несильно заботило минут десять назад. Где она вообще? Он огляделся, но её не заметил.

Снаружи послышались шаги. Цоканье каблуков, неоправданно высоких, по плитке. Если бы мама была низкой, такие каблуки были бы понятны, но ведь Виктория Карпентер была выше Катрины. Он в принципе пошёл в неё. Только волосы темнее, полностью чёрные, вообще, от донора, как ему рассказывали в детстве. Но так как они выбрали донора, похожего на вторую маму, получалось, что внешностью Артур походил в них обеих. Удобно.

Мама, как только его увидела, сразу прослезилась и бросилась к нему, чтобы обнять. Артур замер на месте. Она всегда первым делом его обнимала, когда видела после долгой разлуки. Пусть ему это совсем не нравилось, сердца об этом сказать не было. Тем более, когда его жизнь и правда недавно была на волоске, и их встреча на праздники месяц назад могла и правда быть последней. Он неловко обнял её в ответ.

— Мой котёнок! — вместо приветствия сказала мама, и Артур почувствовал, как на щеках проступает стыдливый румянец. Ну какой «котёнок», ну ему же не пять. Хоть шипи от возмущения, но мама не перестанет его так называть. Точнее, они обе, разве что другая мама обычно делает это за его спиной. Издалека послышалось хихиканье Катрины, вышедшей из гостиной, и Артуру захотелось провалиться под землю, но вместо этого он сказал:

— И тебе привет, мам.

Она выпустила его из объятий и смахнула слёзы. У неё были тёмные мешки под глазами: не спала всю ночь. Конечно, Артур ей ничего не писал (у него хватило сознания написать только первому контакту в телефоне, то есть, Катрине, прежде чем отвлечься на экзистенциальный ужас от нахождения в больнице), но родителям всё равно всё сообщили. Артур вообще удивился, что первой к нему пришла Катрина, а не мама, но им наверняка сказали держаться подальше. Как и в тот раз одиннадцать лет назад.

— Когда ты пропал из больницы, я всё поняла. Мы с Медой допустили одну большую ошибку, что не отдали его тебе сразу.

Она достала из сумки небольшую коробочку и поставила её на подоконник. Артур достал оттуда кольцо из чёрного золота. Надевать его было бесполезно: оно налезало ему разве что на мизинец. Придётся искать цепочку. Или просить Катрину обменяться кольцами, так как её кольцо было, по сути, мужским. Он рассматривал кольцо пару секунд, потом положил обратно и сказал:

— Если бы меня с ним нашли, тоже были бы вопросы. Лучше скажи мне, мам, почему вы мне не сказали правду. Про то, что я вовсе не зелёный маг. Вам запретили?

Мама кивнула и добавила:

— Это была партия. Они использовали против нас два факта. Первый — это ты. Сказали, что заберут тебя, если мы не будем молчать. Даже тебе было запрещено что-то говорить.

— Мне стирали память? Я должен был, наверное, помнить, что моя магия была изначально пурпурной.

Ещё один кивок.

— Они боялись, что воспоминания могут снять ограничитель, который они поставили внутри. Вокруг аорты. Он должен был сжать её и убить тебя, если в нём что-то сломается. Но его кто-то убрал, поэтому ты жив.

У Артура всё похолодело внутри. Он должен был умереть, если его пурпурная магия пробудится? Вокруг его аорты что-то было? Тогда каким образом он вообще ещё жив? Неужели тот нападавший что-то с ним сделал, чтобы убрать устройство, которое даже по законам древности считалось бы нелегальным и бесчеловечным. От мыслей об этом начинало тошнить, поэтому он решил перевести тему:

— А второй факт?

— Что вы были лучшей подругой Адель и укрыли её у себя после смерти Клауса, да? — вмешалась в разговор Катрина. Она подошла к Артуру и приобняла его за руку.

— Да, — подтвердила мама, улыбнувшаяся при виде Катрины. — Для них всё сложилось хорошо, и они нашли одного из пурпурных магов простым давлением. До другой они не добрались, не так ли?

Катрина помрачнела и сильнее сжала руку Артура. На секунду она уставилась в пол, вспоминая что-то страшное, а потом посмотрела на мать Артура и спросила:

— Вы сразу поняли, кто я такая, да?

Мама рассмеялась:

— Ни одному пурпурному магу меня не провести, дорогая. Ну и ты пошла лицом в…

Катрина резко убрала свою руку и замотала головой, не давая маме закончить предложение. Артур нахмурился. Она никогда не говорила с ним о своих родителях, сказала только, что у неё и отец, и мать. И даже после всего она продолжает молчать? Артур начинал раздражаться. Он терпеть не мог чего-то не знать. Особенно когда это что-то касалось Катрины. Все их отношения он боролся с желанием расспрашивать у неё всё, веря в её открытость, а теперь она продолжает скрываться. Желание возмутиться пришлось подавить при маме. После того как она уйдёт, он у неё всё спросит.

Мама подошла к Катрине и пожала ей руку. Затем она сказала:

— Я поняла, что если кто-то и убережёт моего сына от опасности, то только ты. Спасибо тебе.

— Не совсем у меня это получилось, по правде говоря, — прошептала Катрина, отводя взгляд и сделав шаг назад.

— Не получилось? Он же стоит здесь, на двух ногах и в полном здравии. Если бы ты не успела его забрать из того отвратительного места, то…

Она опять прослезилась, и Артур почувствовал укол жалости, поэтому обнял её. Только раз он видел маму плачущей: как раз тогда, одиннадцать лет назад. И сейчас. Обычно она гораздо радостнее и с гордостью носит титул единственного оптимиста в доме Карпентеров.

Катрина снова подошла к ним и начала говорить:

— Здесь небезопасно, мадам Карпентер. Полиция не оставит Артура. Они приедут сюда через три часа максимум. У него есть выбор: либо бежать в Лахесу, либо пытаться скрываться здесь, с вами.

— Нам с Медой полиция не доставит проблем, — ответила мама. — Артур, даже не думай о нас…

Он бы хотел, конечно, так просто решиться на переезд, пока на него ожидающим взглядом смотрели Катрина и мама. Но Артур просто стоял в ступоре, пытаясь понять, что слышит. Сколько бы он ни подавляли эмоции, они накапливались внутри и совсем блокировали центры, отвечающие за принятие решений.

— Я не могу… — тихим голосом пробормотал он, выпуская маму из объятий. — А как же…

Тут он опять замялся, встретившись взглядом с Катриной. Лучше бы в этих серо-голубых глазах была злость, но нет, ей было будто всё равно, что дальше произойдёт с ним.

— Артур, — обратилась к нему мама. — Ты уже взрослый, я не могу тебя заставлять принять то решение, которое я хочу. Но здесь тебя достанут. Тебя достанут в любом уголке мира, что контролирует правительство. Знаешь, что они с тобой сделают, если ты окажешься у них в руках?

Артур промолчал. Конечно, он знал! Но не мог же он всё бросить. Здесь квартира, работа, знакомые. Там — неизвестность, вселявшая в него ужас. Почему-то он вспомнил, как только попал в университет года четыре назад. Дрожь не унималась всю первую неделю. И это он с Марса не уезжал! А теперь…

— У меня нет выбора? — спросил он. — А если я не могу всё оставить?

— Выбор всегда есть. Просто тебе нужно будет скрываться от властей. А сколько — зависит от того, сможем ли мы этих товарищей в Клодаре быстро свергнуть, — подала голос Катрина. — И помощь нечленам «Чёрного опала» доставлять сложнее, хотя ради тебя, конечно, лидер постарается.

Она всё это говорила так спокойно, будто описывала плюсы и минусы покупки квартиры в новостройке, а не внезапное переселение от всего, что Артур когда-либо знал. И ведь ни капли боли в голосе. Неужели их отношения так просто и оборвутся? После всего, что было? Руки дрожали.

— И что-то в Лахесе будет по-другому? Я там никого не знаю! — последнее предложение Артур произнёс слишком громко. — А на что мне жить?

Катрина пожала плечами. Тут-то Артур и увидел, что она только играла спокойствие. Перебирание телефона в пальцах, то и дело прикушенная губа. Ей ведь тоже не хотелось его отпускать, правда ли? Катрина вздохнула и сказала, будто смущаясь:

— Ты знаешь меня. В Лахесе этого достаточно, поверь.

— Почему?

Артуру послышалось, что его мама издала тихий смешок. Катрина отвела взгляд и покраснела. Затем сказала:

— Скажем так. Мой отец — важная шишка в Лахесе, и он не посмеет тебя оставить на улице.

— Но это значит, что я буду жить на твои деньги, — возразил Артур.

Катрина закатила глаза.

— Нет, не значит, — процедила она. — Учёные там нужны, ты без работы не останешься. Институт там тоже есть. Денег хватит даже на отдельную квартиру, так как там аренда гораздо ниже. Мы и правда будем вдаваться в такие подробности, когда на хвосте копы?! Просто скажи, едешь ли ты со мной или бежишь сам. Я любой твой выбор приму. Но через 24 часа на этой планете меня не будет.

О нет, он её разозлил. И мама почему-то ничего не сказала, она только стояла и улыбалась. Наверняка думала, как Катрина похожа на её очередного загадочного знакомого. Артур сжал кулаки, пытаясь унять дрожь, заткнуть сомнения и решить. Взвесить за и против, включив логику. Его же всегда за ум хвалили, правда? Тогда почему принять решение, которое разделит его жизнь на до и после, так сложно? Он стоял так минуту, пока не объявил тихим голосом:

— Л-ладно. Я еду. Я не могу тебя бросить. Всегда хотел посмотреть, что из себя представляет Земля.

Глаза Катрины сделались чуть ярче, будто в них загорелась сверхновая. Ей не нужно было улыбаться, чтобы Артур понял, что сделал правильный выбор. Катрина будто смутилась, пусть и не подала виду. Неужели она правда думала, что он её оставит? Ни в жизни. Ни в этой, ни в прошлой, ни в следующей.

Мама взяла его за руку и попросила:

— Просто будь осторожен.

Учитывая, куда он едет, вряд ли он сможет последовать этой просьбе, но Артур всё равно кивнул, заставляя себя мягко улыбнуться. Ещё не понятно, кто из них волновался за него больше: мама или сам Артур. И, пусть её здесь не было, другая мама наверняка не может сейчас найти себе место на работе, прекрасно понимая, что происходит.

— Смогу ли я вам звонить? — спросил он маму.

Позади фыркнула Катрина и сказала:

— Вряд ли в первые месяцы.

Он предполагал, что так и будет, но всё равно такая перспектива его расстраивала. Пусть он их не видел часто, но всё равно всегда был на связи, и созванивались они хотя бы раз в неделю. А теперь что? И правда «прощайте»? «Прощай, родной город, ведь меня ищет полиция»? Как его угораздило докатиться до такого?

— Ты нас знаешь, котёнок, — сказала мама. — Мы выбьем из Шести способ связаться с тобой. Главное, не забудь кольцо. А то…

Артур рукой взял коробку с кольцом и положил в карман джинсов. Так точно не потеряется. Никогда не потеряется.

— Не забуду, мам, — пообещал он. — Тебе нужно идти. Я не хочу, чтобы ты столкнулась с полицией.

Мама рассмеялась, и на секунду её глаза мелькнули голубым.

— Скорее полиция столкнётся со мной, молодой человек. Извините, уж если несколько машин до вас не доедут, думаю, — в её голосе чувствовалось что-то такое, чего Артур раньше не видел. Уверенность, способная снести горы. Только теперь Артур понял, что за женщина растила его все эти годы: за жизнерадостностью скрывалось неиссякаемое желание защищать своё счастье. Это был её последний урок: делать то же самое. Защищать то, что наиболее ценно.

— Мы это точно переживём, — ответил Артур, чувствуя, как к глазам подступают слёзы, которые он сумел сдержать в последнюю секунду. Нельзя плакать, нельзя показывать, не в этот момент, иначе вся его уверенность разобьётся на щепки, и он от истощения не сможет продолжить. Мама всё поняла, однако. Она его не винила, потому что сама делала то же самое.

Они попрощались. Последнее объятие длилось вечность, которая, к сожалению Артура, закончилась слишком быстро и слишком больно. Больно было от ожидания будущего. Он помахал маме через окно, как всегда делал в детстве.

Тяжело. Нужно было бы собрать вещи, чтобы в нужный момент выбежать из дома и найти нужную машину. Но первым делом Артур включил телефон. И сделал кое-что безрассудное: позвонил другой маме. На часах уже подходило к семи вечера, она должна была выйти с работы. Долгие гудки пугали его, но он не бросал трубку и уже готовился оставлять ей сообщение, как на том конце взяли. Раздался женский голос, и вовсе не мамин:

— А вот и преступник собственной персоной. Думаешь, мы тебя не найдём? Жди, мальчик, и никто из Шести не придёт к тебе на помощь.

— Где мама?! — прокричал он в трубку незнакомой женщине.

Трубку бросили. Артур бросил телефон на пол, но вокруг него появилась голубая аура. Телефон переплыл по воздуху в руки Катрины. Она молча положила телефон на стол.

Он должен был извиниться перед ней, но не мог заставить себя произнести больше ни слова. Точнее, мог, просто понимал, что если это сделает, то действительно рассыплется. Он подошёл обратно к столу и снова взял телефон — на этот раз, чтобы написать только что уехавшей маме о случившемся. Руки дрожали от ужаса, и пальцы не попадали по клавишам. Катрина подошла к нему и положила ладонь на плечо, как всегда делала, чтобы его успокоить. Только он не мог успокоиться. Кто эта женщина? Где его мама? Будет ли в порядке другая мама? Не разрушил ли он им жизнь своим поступком? Своим существованием?

Катрина наклонилась к нему и прошептала:

— В сопротивлении есть специалисты по отслеживанию локации и по распознаванию голоса. Мы найдём, что за тварь говорила с тобой, и она ещё поплатится, что наложила руки на твою мать. А твоя мать будет в порядке, я тебе обещаю, что ты никого не потеряешь. Не успеем приехать на Землю, как её отпустят.

Артур пропустил всю её речь мимо ушей, но звук её голоса всё равно сделал своё дело, успокоив. Она здесь, он здесь, они здесь, значит, всё будет хорошо. Даже если он слышал приближавшиеся машины и их оглушительные сирены, которых здесь не должно было быть ещё пару часов. Их нашли, и сейчас ему будет вдвойне страшно за свою жизнь. Катрина резко потащила его в гостиную, снова спасая ему жизнь: кто-то из полицейских выпустил пулю прямо в окно кухни-коридора.

— Прячься внутри дома, проверь наши сумка. Не высовывайся. Я с ними разберусь. Как только селенавты приедут, я подам сигнал зелёной магией, — сказала ему Катрина стальным голосом, а сама вышла из дома, освящённая пурпурной аурой. Артур сделал всё, как она сказала, и затаился в тени гостиной, сжимая в руках свой рюкзак и её спортивную сумку. Снаружи доносились крики и звуки взрывов.

Артур достал из кармана коробку с кольцом, переживая, что ему придётся им воспользоваться. Дом трясло, а ещё в Артура чуть не попала шальная пуля. Ещё одна. Он бы даже не смог отразить её голубой магией, потому что любое использование магии сейчас приведёт к катастрофе, даже с коробкой в руках. Сколько там полицейских? Справится ли Катрина с ними? Он хотел выглянуть в окно и посмотреть, что происходит, но всё-таки пытался умерить любопытство. Где-то в венах пульсировала магия, желавшая выбраться наружу. Его настоящая магия, которую он потерял одиннадцать лет назад. К сожалению, он вспомнил, что с помощью синей магии в теории можно было смотреть сквозь стены. Умел ли он ею пользоваться? Конечно же, нет. Хотелось ли это сделать прямо сейчас? Сильнее, чем обычно.

«Если ты это сделаешь, ты умрёшь. Не рановато ли для смерти?» — вдруг раздался незнакомый ему голос. Навскидку — женский, его ровесницы или чуть помладше. Несмотря на слой иронии, звучал он мягко. Артур вжался в стену от испуга и оглянулся по сторонам. Никого. Прежде чем он решил, что ему показалось, голос продолжил: «Ой, ты меня не слышал». И замолчал. Отлично, он сходит с ума от недосыпа и морального истощения. Не хватало только визуальных галлюцинаций. Эта ситуация его даже веселила. Мир становился более и более абсурдным с каждой секундой, и он за ним не успевал.

Ещё один взрыв, совсем близко. Кажется, кухне-коридору конец. Артур медленно отполз в самый дальний угол гостиной и попытался восстановить дыхание. Сердце билось как бешеное, ужас был перемешан с сумасбродной эйфорией и тысячелетней печалью, его зрение расплывалось. В нос бил сильный запах озона, настолько сильный, что казалось, вот-вот в атмосфере совсем не останется других элементов.

«Готовность десять минут. Потерпи. Я почти закончила», — опять голос в голове, на этот раз знакомый. Катрина использовала красную магию, которая позволила ей силой мысли передать сообщение. Хотелось ей ответить. Как-то помочь. Но вот он здесь, абсолютно ненужный, трясётся как лист по ветру, ждёт, пока за него всё сделает девушка. Не жалко ли это?

Незнакомые голоса в разрушенном коридоре. Шаги. Артур затаил дыхание и ещё сильнее прижался к стене. Дверь в гостиную открылась. Шаги становились всё ближе и ближе. Пока их звук не заглушил очередной взрыв, и входившие не упали на пол. Во внешней стене образовалась дыра, из которой в комнату проникал свет уже почти зашедшего красного солнца. Прохлада апрельского вечера ворвалась в комнату с порывами магическими потоками взбудораженного ветра. Артур закашлялся от пыли разрушенной стены, попавшей в нос и рот. Глаза прослезились, но, даже прищурившись, невозможно было не увидеть в образовавшемся проёме тёмный силуэт, освещённый пурпурным. Одежда Катрины была разорвана в нескольких местах, она была вся в пыли и запёкшейся крови. Глаза горели ярко, как две звезды, выкрашенный в цвет её настоящей магии. В тот же цвет горело кольцо на шее. По фибрам души пробежал импульс одновременно восхищения и страха. Перед ним точно стояла Катрина? Она оглянулась по сторонам, осознавая, что сделала, и выражение сосредоточенного раздражения сменилось на шок.

— Извини. Сопротивление возместит ущерб! — сказала она и спрыгнула внутрь комнаты, поближе к Артуру. Озон в буквальном смысле кружил ему голову, казалось, все атомы кислорода в помещении соединились в тройные пары, непригодные для дыхания.

Прежде чем Артур ответил, один из полицейских схватил его при помощи магии. Он попытался пошевелиться, но вокруг возникла клетка из голубой магии, державшая его на месте. Артур увидел этого человека — мужчину в чёрной форме, с ружьём, наведённом прямо на его лицо, который каким-то образом пробрался в комнату, пока Артур отвлекался на взрыв. Между ними были несколько метров, которые с каждым мгновением сокращались. Он шёл слишком быстро: усилил себя фиолетовой магией. Лицо скрыто маской. Такие полицейские не носят. И огнестрельное оружие они с собой обычно не носили. Нет, это были спецназовцы, специально для них, специально здесь. За мужчиной Артур увидел второго, на подхвате, тоже с ружьём. На мгновение Артуру показалось, что ему конец, и этого хватило, чтобы магия нашла выход наружу.

Думая о том, что произошло дальше, Артур заключал, что ему ничего не угрожало. Катрина смотрела прямо на него. Ещё мгновение, и голубая тюрьма бы развеялась под её умелыми руками, а незадачливые «полицейские» упали бы на землю к своим коллегам, довершая гору мусора, образовавшуюся в разрушенном доме Карпентеров. Но Катрина не успела. Прогремел взрыв, стёрший с лица Марса дом Карпентеров.

Наблюдавшие за местом происшествия третий бог впоследствии сравнил его со взрывом небольшого «тактического снаряда», оружия древности, использовавшегося империями в веренице войн, мировых и гражданских, империалистических и колониальных, маленьких и больших. После этого взрыва сейсмографы в округе нарисовали на графиках небольшой пик, соответствовавший единице по шкале магнитуды землетрясения. Когда Тритий взглянул на происходящее с орбиты, он раздражённо цокнул языком, щёлкнул пальцами и наложил на всех людей, затронутых взрывом, небольшой щит. Если бы он этого не сделал, ему бы пришлось выслушивать возмущённые вскрики второго бога, что его план, гениальный и выверенный до последней секунды, его пешка в лице Артура посмела нарушить, потому что уж очень сильно боялась людей в чёрном. Может быть, он бы ещё возмутился, что кто-то в этом мире посмел умереть не с его позволения, а из-за очередного бесконтрольного взрыва магии. Тоже вариант. Тритий в любом случае не хотел его расстраивать. Пусть не благодарит.

За мгновение до взрыва Артур почувствовал, как закипает кровь в венах, как по телу разливается ярость от собственной беспомощности, ужас от наведённого на него курка. В это мгновение Артур хотел закончить всё, вернуть всё в прошлое, к тому, как было, когда полиция за ним не гналась, и он каждый день просыпался в семь-тридцать, чтобы собраться, позавтракать и пойти на работу, где он менял жизни шаг за шагом. Больше этого не будет: и курок, смотревший в душу, был этому подтверждением. На волне раздражения из него вытекла магия, которая при соприкосновении с воздухом взорвалась хуже водорода. Глаза загорелись пурпурным, мир затмило пурпурным. Он даже не услышал взрыва, не увидел разноцветного щита вокруг себя, не понял, что дом исчезает под прикосновением его настоящей силы. Только под конец, когда сила иссякла, услышал он стойкий звон в ушах на фоне мёртвой тишины и чёрного пустыря.

— Артур! — Катрина бросилась к нему. Взрыв её, кажется, совсем не затронул, а вся запёкшаяся кровь была не её. Она заключила его в свои объятья, такие крепкие, что Артуру было трудно дышать. Это вернуло его на землю, и только тогда он понял, что натворил. Он перевёл взгляд на лежавших поодаль полицейских и сфокусировался. Двое, вырубленные ещё Катриной, лежали на своём месте, а напавших на него же отбросило подальше и вырубило. Их одежда даже не обуглилась, в отличие от дома вокруг. Но они дышали, значит, живы. Они живы. Они живы! Артур выдохнул от облегчения.

— Я в порядке, — соврал он Катрине, чтобы та перестала его обнимать.

Она встала и оглянулась на спецназовцев, скрестив руки на груди.

— Жить будут, — заключила она. — Разве что пара переломов. Нечего было лезть к нам, ублюдки.

В ответ Артур услышал сдавленные стоны и тяжёлое дыхание. Катрина подошла к ним и подняла правую руку, вокруг которой заплясал зелёный огонь. Голоса нападавших стихли: все четверо потеряли сознание от истощения, но Катрина вылечила их поверхностные раны, а затем обернулась на Артура. Он не увидел её. Зрение расплывалось. В воздухе всё ещё стоял тошнотворный запах озона, и Артур удивлялся, как до сих пор не потерял сознание.

«И Тритий туда же. Так сложно понять, что нельзя вмешиваться в чужие дела?! Ладно, ты можешь прыгать от радости, если хочешь, но ничего хорошего сейчас не произошло», — прозвучал неудовлетворённый голос в голове, от которого у Артура прошли мурашки по коже.

— Какой ещё радости? Моя жизнь разрушена, — прошептал Артур, чувствуя, как к горлу подступала тошнота. Он воображал, что бы было, если бы взрыв затронул людей. Кого угодно из них, даже этих мерзких, ворвавшихся в его дом. Перед глазами стояла чёткая картинка их обуглившихся трупов и его холодного наслаждения возмездием. Наслаждения собственной силой, сравнимой с божественной, которая бы вскружила ему голову. Он даже бы не обратил внимание, что взрыв задел не только спецназовцев. Второе напугало больше первого.

Артур дрожал. От страха, злости, истощения. Впервые он понял, что за магия на самом деле бежала по его телу, и почему её хотели скрыть даже от него самого. И всё-таки он сходил с ума. Какая-то часть него с ним говорила чужим голосом, так ещё была разочарована, что никто не погиб. Что за день. Что за жизнь. Что происходит? Он не поспевал за этим миром. Он разрушил собственный дом, и чуть не стало причиной смерти пятерых человек, включая Катрину. Шок добрался до него, по щекам текли слёзы.

Катрина молча подошла к нему и села на корточки.

— Всё будет хорошо, — повторила она. — Дом можно восстановить. Эти ублюдки тоже будут жить. Мы тоже.

Артур кивнул ей. Дрожь не проходила, слёзы не переставали литься, он стиснул челюсть, пытался не дышать, лишь бы успокоиться. Не получалось. Ничего не получалось, мысли путались, хотелось исчезнуть, но он был здесь, магия вскружила ему голову, его дом был в руинах, и Катрина должна была смотреть с отвращением, чего, однако, не делала. Она потрепала его за плечо и встала, предоставляя возможность успокоиться. У Катрины было какое-то шестое чувство на людей: она всегда знала, что им нужно, особенно в моменты кризиса. Она никогда не злилась на Артура, когда он такой, хотя должна была. Она никогда не предъявляла ему за его поведение, за его неосознанную грубость, хотя должна была. Всё это приводило Артура к выводу, что он её недостоин. Она должна была давно его бросить, особенно сейчас.

Продолжить самобичевание не дали звуки приближавшейся машины, тёмно-серого неприметного седана с полностью затемнёнными окнами. Катрина подала Артуру руку, чтобы помочь встать. Он схватился за неё, как за спасательную верёвку, брошенную упавшему в яму. Еле как он держался на ногах: дрожь всё не проходила. Его морозило от истощения. Зато спустя пару минут он наконец смог утереть слёзы, хотя глаза наверняка выглядели опухшими. Неважно. Всё неважно. Он даже не посмотрел на тех, кто сидел в машине, а отвернулся к окну, моля темноту быстрее забрать его в царство снов, так долго закрытое от него. Лишь бы этот ужас закончился хотя бы на восемь часов.

Примечания:

Хм, кольцо...