Мост в рассвет (джен)

Примечания:

Из-за критики предыдущей главы эту пришлось несколько переработать, дописать и разбить на две. Так что воспоминания Ярра теперь уж точно в следующей)) Но стало точно лучше.

Мягкое серебристое свечение, исходящее от Гамаюн, остудило пыл Реки. И смотрела она на распластавшуюся Виюн — немигающе, пристально. Та приподняла руку, словно пытаясь закрыться от этого взгляда, как от палящего солнца. Ярр, борясь с состоянием зачарованности, которое неминуемо настигало всех рядом с вещей птицей, быстро нагнулся и подобрал серп, выпавший из рук Виюн. Даже змей, кажется, поддался гипнозу Гамаюн и только наблюдал, покачиваясь на своей ненадёжной с виду опоре. Венец на голове Сирин потух, и самоцветы лишь отражали сияние Гамаюн. Однако она не спешила снимать дар Марены. Мимолётно и испуганно Сирин улыбнулась Ярру, показывая, что в порядке, хотя порез на шее кровил. Губы шевельнулись, словно она очень хотела что-то передать Ярру, но, стрельнув взглядом на змея, она сделала шаг назад. Марена ли приказала ей не рваться в бой — следить только за Аспидом легче.

Городничий не без помощи Йагиль наконец выбрался из-под ступы и прямо на четвереньках, ежесекундно пригибаясь, но достаточно резво заполз на Мост. И не боится змей уже… Добравшись до Виюн, он упрямо пропыхтел ей в макушку:

— А мне всё равно, что они там говорят. Главное, что ты — Василиссы, я сразу это почувствовал… А значит, ты моя!

Виюн диким взглядом посмотрела на него, будто не понимая слов.

А Гамаюн раскрыла крылья, серебрясь далёким полнолунным светом. И стало тихо, как на Пустом холме. Ох, несладко тому, на кого обратится пронизывающий взгляд птицы судьбы.

— Теперь уж поздно, — прошелестела Виюн, и шёпот неестественно громко разнёсся над Мостом.

— Прости, не смог я скинуть Незваную в Реку для тебя… — повинился Городничий, проведя ладонью по её растрепавшимся волосам.

— Так Незваная-то не Сир-рин, а Виюниха! — громогласно и насмешливо прокаркал с безопасного расстояния ворон. Точно спешил исправить свою оплошность. Но Виюн как будто не слышала выпада. Взгляд Гамаюн сделался холоднее льда Марены, когда она обратилась к Виюн.

— Я не пророчила тебе. Хотя ты умоляла о том, — изрекла она бесстрастно.

Виюн дёргано и мелко покачала головой, но так и не смогла ни закрыть глаза, ни отвести взгляда.

А Гамаюн, оказывается, умеет просто говорить, а не только вещать неясными стихами. Видеть собеседника, слышать его и, существуя между мирами, пребывать в одном конкретном, пусть на время. И сейчас она прилетела снять с себя навет — Виюн всё врала, обливаясь фальшивыми слезами… Врала, чтобы избавиться от Сирин! Возможно, даже специально позволила себя увидеть тогда на Пустом холме. И, уж конечно, то, что Ярр истолковал предсказание в сторону и так почившей птицедевы, не входило в планы Виюн.

— Ты столь жаждала моего пророчества, дочь Аспида и той, что так и не стала Мареной? — Если бы Гамаюн была способна на такое, это была бы усмешка. А может, и была, словно к птицедеве перешла и часть души Алконост. Она даже не снизошла, чтобы назвать Виюн по имени. — Так слушай же ныне моё слово.

Виюн вся подобралась, и в тёмных глазах как будто задрожали слёзы.

— Скажи, умоляю…

— Плоды нелюбви созрели, в них горечь и гниль, — по-старому иносказательно молвила Гамаюн.

— Что это значит?

— Изменой покрыты дороги,

Устелены ложью,

Идёшь, как по иглам, — скровавлены ноги,

Путь колок, и труден, и долог.

Осколок, осколок, осколок

Среди бездорожья.

Не завершён путь

Плод проткнуть -

Гниль выйдет вон.

Плод горький прощеньем-прощаньем смирён.

Змея без главы…

— Достаточно, — вдруг резко остановил поток слов вещей птицы Аспид.

Гамаюн умолкла, и взгляд её отвлёкся от Виюн, снова став потусторонним. Виюн отчаянно замотала головой.

— Пора и честь знать! — Змей с насмешливой вальяжностью поклонился. Оценивающе скользнул взглядом глаз-хамелеонов по Сирин с венцом на голове, словно примеривался. Качнулись в её сторону щупальца… И Виюн, с тревогой следившая за каждым его движением, поспешно проговорила:

— Нет-нет… Это же ошибка! Недоразумение! Она никто! Тебе нужна не она!..

— И тем более ты не получишь её, если тебе нужна она! — прорычал вполне пришедший в себя Ярр.

Пусть он так легко дал пленить себя змею в первый раз, но теперь… Будет смотреть под ноги и давить ползучих гадов. Жаль, змеебор остался с той стороны гроба.

Ярр видел, как моргнула, замялась Виюн, когда утверждала, что Сирин — простая заложница. Как теперь слишком ретиво всё отрицала. Она явно врала, умение читать по лицам сейчас пришлось как нельзя кстати. Но зачем? Если сама вызвала отца и угрожала Сирин. Теперь и Аспид нахмурился в подозрении.

— Не слишком ли ты прикрываешь эту девицу? — вкрадчиво осведомился он. — Я ведь помню её. Одна из коллекции живых игрушек, фарфоровых кукол — ЭОС. Какой у неё номер?

— Я обещала и я назову тех, кто тебе нужен, — прервала его Виюн. Излишне истерично.

— Виюн… — протянул змей любовно. — Не зря тебя так назвали — вёрткая, скользкая, как вьюнок. И такая же живучая. Я с удовольствием заберу тех, кого ты назовёшь. Но и её я прихвачу тоже — восполнить коллекцию.

Почти незаметно для глаза он приблизился к Виюн, будто играя с ней в какую-то изощрённую игру. И Навь видела далеко не первый её кон.

Виюн затравленно метнула взгляд сначала на Ярра, потом на Сирин и обратно на отца. А затем прикрыла глаза — ресницы затрепетали, обнажая иногда белки́, лицо страдальчески застыло. И Ярр услышал в голове лишь одно тихое и жалобное слово — “венец”... Но и оно беспомощно погасло, как последний, уже холодный уголёк. Огладило липким прохладным прикосновением то, что влекло и манило к ней. И отпустило, бессильно скукожившись.

Застыл и змей, задумчиво глядя на Сирин, словно размышляя, оценивая, насколько ему нужна эта судьба, только волновались его нижние щупальца… Но по лицу Виюн пробежала судорога, и змей раскрыл полусонные глаза, поворотился к ней. И нижние змеи раскрыли пасти.

— Ты пыталась управлять мной с помощью своего поганого дара, — прошелестел он с леденящей угрозой в голосе. — Сладкоголосая, премудрая Виюн. Любимица матери… Лицемерная и готовая на всё ради своей цели. — Не обращённые в часть его тела змеи зашипели с неприкрытой злобой. — Тебе стоило использовать свой дар поумнее.

— А ты всё такой же, — в тон им прошипела Виюн. — Хватаешь что ни попадя, хочешь, чтобы тебя любили и тобой восхищались! И при этом боялись и уважали! Только так не бывает! — с издёвкой выплюнула она.

Глаза-хамелеоны змея вмиг выцвели от бешенства. И прыткое щупальце метнулось к Виюн, всё ещё распростёртой на камнях, обвило её за лодыжку.

— Что?.. — Она посмотрела вниз не со страхом, а будто бы удивлённо. — Нет! — дёрнулась резко и с возмущением. — Ещё не время! Ты не… Я ещё не… Я ещё не назвала тебе имена! Я нужна тебе! Чтобы он… Чтобы ты!..

— Где одна часть иглы, мы уже знаем, — удовлетворённо хохотнул змей. — Спасибо господину Хранителю Моста! — С небрежной грацией он повёл щупальцем в сторону Ярра. — Который очень удачно показал змеям Марену в её день. Пока этого хватит.

Вот оно… Тот самый день, когда Ярр в неразумном порыве пытался растопить нетленный лёд и едва смог отразить бешеный наскок змей… Тот самый день, когда показал себя странный обломок в уголке её глаза. Так вот что нужно Аспиду!

Гамаюн безмолвно серебрилась на гробе, но как гром прозвучали в ушах сказанные ею когда-то слова:

Одна спит под Зимним крестом,

Вторая скрыта хрусталём,

А третья у верной в крови,

Аспид, Аспид ищет их,

Покуда не рухнет Мост.

Скрыта хрусталём… Скрыта внутри гроба Марены! И речь идёт именно об осколке иглы в глазу Марены! Это он нужен Аспиду! Один из трёх…

В Тени, куда пала Сирин,

Скован без сил,

Твёрд, но смирен

Сломан на три…

Виюн рванулась, но щупальца держали её крепко. А другие, как кобры, метнулись к Марене, облобызали хрусталь… Но, как не давалась она усилиям Ярра, так и теперь гроб остался недвижим и твёрд. А Гамаюн на мгновение озарила вершину Моста мертвенно-белым светом. Аспид издал гневный рык, когда луч, отразившись в недрах хрусталя, ослепил его подручных. А Ярр улучил момент и, прикрыв глаза рукой, стремглав перекатился через гроб — змеебор скользнул в пальцы, и лезвия с визгом обмахнули тварей прочь от Марены. Конечно, это не остановило бы Аспида, хоть Ярр и готов был стоять до конца. Но сама Марена пока не давала себя сдвинуть никому — ни своим, ни чужим.

— Ничего, твоя власть скоро иссякнет, — зловеще посулил змей гробу, откатившись. — А ты, — процедил он Сирин, — не сможешь вечно носить эту безделушку на маковке, не по силам ноша. — Он смерил презрительным взглядом и саму Сирин, и венец. — И тогда я тебя выпотрошу, чтобы проверить, кривила ли лживой душой, — Аспид перевёл тяжкий взор на Виюн, — она.

Одна из змей-щупалец намертво впилась зубами в её лодыжку, но Виюн будто не чувствовала боли. Она быстро глянула на венец на голове Сирин, на гроб, на Ярра и затрясла головой.

— Нет...

— Ты пыталась предать меня, — прошипел змей, и мускулистый отросток потащил Виюн к краю огненной бездны. — О других ты мне расскажешь там. Пока будешь бесконечно падать в пропасть.

— Пожалуйста! — вскрикнула Виюн. — Ярр!!! — Она обратила к нему отчаянный взгляд по-навьи тёмных глаз, протянула руки… Как к последней надежде.

Как ни мстительно слушал Ярр истинную песнь Гамаюн, как ни терзали его сомнения относительно личности неслучившейся невесты, не отнятое у него чувство справедливости шевельнулось в душе. Что бы Виюн там ни замышляла… Она не в ответе за Аспида. И пока не успела сама причинить много зла ни Хранителю, ни остальным.

Будь беспощаден к врагам, но милостив к поверженным…

Что-то почти забытое.

Змеебор мог быть слишком опасен для самой пленницы. И в огненных отсветах блеснул серп — щупальце, корчась, слепо зазмеилось прочь, отделённое от хозяина. Только мёртвая гадина осталась лежать на камнях.

— Давай, ты же можешь переместиться, куда хочешь! — крикнул Ярр Виюн.

Но она будто не слышала. На смену отрубленному щупальцу молниеносно метнулись пять, обвились вокруг лодыжек, запястий и талии Виюн.

Предупреждающе вскрикнула рядом Сирин, и Ярр едва успел рассечь змею — она почти схватила его за ногу, чтобы уронить. Но это промедление дорого стоило Виюн. Ещё одно щупальце проскользнуло и сжало её шею, как удавка. Ярр занёс серп, но змей ехидно прошипел:

— Одно движение, и я её задушу. Это недолго.

И Ярр опустил серп.

— Это же твоя дочь!

Аспид только усмехнулся.

— Тем более. С неё и спрос больше. Прошу меня извинить, дела семейные, — с ядовитой вежливостью отсалютовал он Ярру. — Не прощаюсь. Я приду, когда она сознается мне, где ещё две части. А она сознается. ЭОС, — кивнул он Сирин, — не прощаюсь тем паче.

Медленно и величаво, даже с каким-то похоронным почётом кипа щупалец пронесла Виюн над Мостом — уже только часть лица видна была среди колышущейся массы. Застонал отброшенный в сутолоке Городничий…

Ярр плохо помнил тот момент, когда змеи утащили Ядвигу, его мать. Он не видел её последнего взгляда, но всегда думалось, что она ушла с достоинством, с каким жила, боролась голыми руками до конца… Кто напал на неё: просто змеи или сам Аспид?.. Полные страдания и какие-то покорные глаза Виюн скрылись последними, а потом шевелящийся клубок распался и выронил её в будто ожидавшую этого огненную волну. Даже крика не последовало — только шум и гул пламени.

Исчез и Аспид, пусть на время. Река успокоилась и потекла ровно. Беззвучно плакал у основания Моста Городничий — лишь сотрясалась припылённая спина. Йагиль что-то ему тихо говорила. Ярр повернулся к Сирин. От венца по лбу, щекам и скулам стекли две капельки крови, но они застыли, будто их прихватил иней.

Неужели передышка? Погибла Алконост — Навь никогда не будет прежней. Исчезла в змеиных объятиях двуличная Виюн, что так ненадолго и так фальшиво всколыхнула в сердце смёрзшиеся чувства… Заговорила сотню лет молчавшая сестра. Сбылось пророчество вещей птицы о незваном госте. Даже Аспид явил себя навьему миру — и забрал собственное порождение. Всё свершилось, стремительно и неловко, оставив лишь сожаления о том, что ты недостаточно быстр, сообразителен, удачлив…

— Я поняла! — Йагиль вдруг распрямилась. — Виюн сама хотела стать Мареной! Марена навсегда принимает свою судьбу, когда её похищают во время свадьбы из-под венца! Этого самого венца, который всегда один! Но крылатый змей… — Она задумчиво покачала головой. — Зачем она его вызвала? Не он должен похитить будущую Марену.

— У него не было крыльев, — заметил Ярр и встряхнулся. — Мы слишком долго стоим на Мосту. Аспид не назвал времени своего следующего визита. Надо подготовиться…

Но нужно ещё каким-то образом убрать с Моста гроб, если Гамаюн соизволит взлететь. По привычке, Ярр старался не смотреть на вещую птицу прямо. Но теперь он ощущал её пронзающий взгляд на себе.

Плачь… плач по Марене…

— отозвалось в памяти её прежнее наставление. То ли нужно сочинить плач, то ли лить слёзы о закованной в лёд. На последнее он, как ни старайся, не способен.

Сирин смотрела широко распахнутыми глазами прямо перед собой. Потрясена, ясное дело.

— Плач по Марене… — тихонько повторила Гамаюн эхом мыслей и воспарила над гробом так легко, словно пёрышко.

А Сирин будто пришла в себя. Она шумно выдохнула и запустила руки в волосы. А потом взглянула на Ярра и взволнованно проговорила:

— Я видела… — Он почувствовал на своих висках её пальцы, когда она мягко наклонила его голову и прижалась увенчанным лбом к его лбу. — Я должна показать тебе… Здесь, рядом с Мареной, пока есть связь с ней… Закрой глаза.

Разумная часть воспротивилась этому. Они и так слишком долго стоят на Мосту, нужно поскорее убираться отсюда, пока Аспид не решил “дела семейные” и не вернулся, и каким-то образом оттащить неподатливый саркофаг. Но искушение узнать оказалось сильнее — кто бы сомневался. Ярр закрыл глаза. Сразу будто придвинулись частое, лёгкое дыхание Сирин — как тогда, в пещере, когда они остались в полной темноте. Лоб её горел, хотя пальцы были холодны. Свет венца проник сквозь плотно сомкнутые веки. Он нёс с собой ветер.