Панцироносица. Наука против волшебства. Книга первая. (гет)

Вице-адмирал Кинзи стоял в тоннеле и отсутствующим взором созерцал полностью выжженный этаж подземного комплекса.

Взрыв плазменного сгустка и телепортера сотряс всю базу — начиная от поста внешнего наблюдения и заканчивая нижними уровнями, на которых размещалась матка-рипликатор. Все помещения в радиусе поражения сгорели дотла, на верхних этажах началось задымление, шахты лифтов оказались перебиты, а лестницы — обрушены. Пожар удалось погасить после массированного вброса углекислоты, поднятый по тревоге персонал провентилировал помещения, и постепенно порядок был восстановлен.

Потери среди личного состава ограничились командой операторов во главе с Норби(объявленные погибшими инкопы в этот момент пьянствовали в ночном клубе "Мир победителей" на Шаболовке), но вице-адмирал больше всего переживал не из-за инкопов, а из-за склада с оружием и снаряжением. Всего того, что там хранилось, хватило бы на оснащение армии из четверти миллиона инкопов — вполне достаточное количество, чтобы держать в повиновении всё население Евразии, особенно если учесть, что землянам просто нечего будет им противопоставить. Теперь план кампании по захвату планеты приходилось менять.

А тут ещё и телепортер уничтожен.

Можно было бы осуществлять транспортировку с помощью преобразователя измерений, но этот способ отнимал много времени и энергии, а потому не был столь универсален и эффективен, как телепортация.

Кинзи со злостью саданул кулаком по оплавленной базальтовой стене.

В самом низу базы находилась потайная комната с межпространственным порталом, войти в которую можно было из кабинета вице-адмирала. Его аппаратура пребывала в ждущем режиме и могла быть запущена лишь в одном случае — если вице-адмирал войдёт в него вместе с наследником Ванахемского трона.

Солнечная система и система Валгаллы-Муспелхема имели разное строение, а потому всякий, кто попытался бы воспользоваться порталом, оказался бы на орбите Идуна — безжизненного небесного тела со сверхплотной углекислотной атмосферой. Кинзи и Индас должны были надеть космические скафандры и в буквальном смысле выпрыгнуть в космос, после чего их должны были подобрать спасательные посты ВКС.

А ещё Кинзи мог использовать портал как средство связи со своим непосредственным начальством, а именно — королём Ванахема, Сифом третьим.

Сиф будет в бешенстве, когда узнает, что мерзопакостные девочки утёрли нос ванахемскому вице-адмиралу. Оно и понятно — стационарный телепортер является очень тонкой и деликатной вещью, изготовить его очень сложно, ещё сложнее убедить разработчика-изготовителя выполнить внеочередной заказ, а доставка на место установки и настройка — вовсе адова работа, не говоря уже о том, что нужно держать операцию в тайне от внешних врагов, от внутренних — тем более...

Кинзи ещё не знал, что Лукас несколько раз надевал скафандр и навещал своих собратьев-инкопов, обжившихся в системе Валгаллы-Муспелхема. Падшие ангелы, занимавшие пустые человеческие клоны, установили между Землёй и СНМ регулярное сообщение. Лукас даже получил доступ к чёрному рынку и наладил на Земле альтернативную систему связи, переговоры по которой не могли быть перехвачены людьми вице-адмирала. Лукас и его инкопы знали невообразимо много; имей они желание — то смогли бы сконструировать точную копию комплекса "Панцирь", но не видели в этом смысла. "Панцирь", модифицированный для инкопа, становился слишком уязвимым, ибо инкоп не имел Энергоматрицы, позволяющей спрятать прибор внутрь тела. А преподнести его человеку... кому именно? Кинзи? Зачем? Чтобы сделать его ещё более сильным и независимым? Слуга покорный...

Лукас не только сделал всё, чтобы уничтожить телепортер. Он хотел устроить побег нескольким самым ценным единомышленникам и скрыть недостачу украденного ими оружия, посему пожар, устроенный Раяной Сафуановой, пришёлся очень кстати.

А Кинзи мало того, что похвалил Лукаса за спасение Рэя Петсайда, он ещё обмолвился, что поручит негру-инкопу важное и очень ответственное задание...

Вице-адмирал не очень расстроился, узнав о гибели инфертехнолога. Конечно, досадно, что пленённая панцироносица сбежала, но кто знает — может, это знак свыше? Если уж аппаратура Джедиса дала сбой в самый неподходящий момент, то что натворила бы на базе сбежавшая пленница?

Вылазки на континенты придётся отложить. Новый телепортер прибудет лишь в последнюю декаду июня. Портативные телепортеры использовать нельзя, ибо теперь, когда стали невозможны сеансы дезинформации, панцироносицы сразу засекут точки выхода. Лишь четверо человек на базе могли телепортироваться в пределах Земли силой своей магии — Адам Кинзи, Накем Зойсман, Азек Нефри и Олаф Госкат. Для террора против планеты с шестимиллиардным населением этого как будто мало, но если поразмыслить, то можно отыскать немало слабых мест, ударяя по которым можно столкнуть человечество в хаос...

И вскоре Кинзи, проанализировав создавшееся положение, выработал новый план действий.

— Я приношу свои извинения за то, что вызвал вас так поздно, — говорил вице-адмирал, — но ситуация у нас, сами знаете, более чем острая... — он жестом велел Зойсману и Госкату сесть.

— Я считаю, — продолжил Кинзи, — что настало время вам наконец узнать о настоящей цели нашего пребывания на Земле...

Он не спеша начал рассказывать о событиях, имевших место на Мидгарде четырнадцать лет назад, о приказе Сифа третьего розыскать скрывающегося на Земле принца Индаса, о принцессе Церене и Серебряном Кристалле, который она при себе хранит...

Накем ахал, охал и таращил глаза, старательно разыгрывая неописуемое изумление, а Олаф Госкат — невысокий лысеющий человек с одутловатым лицом и непомерно широкой талией — буквально ловил каждое слово. Заслышав, что личность мидгарианской принцессы уже установлена, он прямо затрясся от нетерпения. Ему хотелось что-то сказать, но он не решался перебивать самого большого босса.

— Итак, наша цель ясна — мы возвращаем Индаса домой, забираем у Церены Серебряный Кристалл и уничтожаем его, а потом... — Кинзи не стал уточнять, в каком свете он видит участь Церены, — потом посмотрим, что будет дальше. Ты что-то хочешь сказать, Олаф? Уже час ёрзаешь, будто на гвоздь сел...

Учёный-генетик медленно встал, поправил галстук, откашлялся и сказал:

— Я правильно понял, что у принцессы с собой Серебряный Кристалл... так?

— Верно.

— Так вот... я хочу узнать — могу ли я — после поимки Церены, само собой — просить её, чтобы она возместила мне убытки, которые я понёс по причине банкротства моей корпорации?

Кинзи задумался. Зойсман, сидящий слева от Госката, сдержанно хихикнул и спросил:

— А как, разрешите поинтересоваться, Церена должна возместить вам ущерб размером в десятки триллионов вальхов? Пустить на торги продавленный бабушкой диван? Натурой? Или как-нибудь ещё?

— Семья Сегнуссена, я в этом уверен, достаточно наворовала за годы своего царствования, — ответил Госкат, — пусть Церена поделится со мной наворованным, и если сумма покроет хотя бы треть убытков, я отзову свои претензии.

— Олаф, скажи честно — ты дурак, или как? — насмешливо спросил Накем.

— Я следую букве закона, — нисколько не смутившись, сказал разорившийся учёный, — королева Серенити убила всех клонов и инкопов, из-за неё сгорели все архивы, проекты, лаборатории... Церена обязана возместить ущерб. И мне, и акционерам.

— Олаф, — начал Кинзи, — когда Церена пожалует к нам в гости, ты сможешь просить... мы убедим её использовать Серебряный Кристалл в целях возрождения рипликационной отрасли, и, разумеется, в целях возмещения твоих убытков.

Никто не стал уточнять — как именно придётся в чём-либо убеждать Церену.

А Кинзи не сомневался в неизбежном, пусть и не скором, пленении принцессы, и всесторонне готовился к этому событию. Он часто думал о катастрофических последствиях, вызванных выступлением по телевидению инкопа — двойника королевы Серенити. Почему бы не повторить этот фокус снова, только с иным составом актёрской труппы и в новых декорациях? Идея шантажировать мидгарианскую принцессу посредством действующего от её имени двойника казалась вице-адмиралу самой удачной и разумной...

Он был уверен — Церена сделает что угодно, лишь бы её двойник не появился на территории Союза.

Ему пришлось изрядно походить по Москве, следя за Цереной и кругом её друзей. В нём бушевала ярость ибо генерал Нефри скрыл от него много любопытной информации. Особенно Кинзи возмутило то, что Нефри умолчал о Хлое Пи. Той самой, с которой он когда-то танцевал на балу в Хрустальной Петре. Что это — ещё одна грязная интрижка, как в случае с Калайлой Берволд? А может, дело и вовсе запахло предательством?

— Я хочу попросить тебя, Олаф, о небольшом одолжении, — начал Кинзи, — ты должен приостановить выращивание новых клонов и освободить часть капсул. Я хочу, чтобы ты изготовил клоны вот этих людей... по одной штуке.

И вице-адмирал выставил на стол контейнер с пробами ДНК.

— Сделаем, — кивнул генетик, — даже раньше, чем к середине июля.

— Отлично. Пожалуй, чем раньше — тем даже лучше... ну что же, на этом и остановимся. Все свободны.

Госкат и Зойсман покинули кабинет, и Кинзи вызвал Лукаса.

— Я в вашем распоряжении, господин вице-адмирал, — доложился негр, вытягиваясь в струнку.

— Вольно, — отмахнулся Кинзи, — в конце концов, ты — Прогрессор, а не человек...

— Вы преувеличиваете мои скромные дары, — сдержанно улыбнулся инкоп.

— Нисколько. Петсайд представляет большую ценность на базе, и я ценю отвагу, проявленную тобой при его спасении...

Вся ценность капитана Петсайда заключалась в том, что он скрупулёзно и без возражений выполнял самые жестокие и кровавые приказы, а так же страдал навязчивой идеей разбогатеть любой ценой, но ни вице-адмирал, ни Лукас не собирались затрагивать эту тему.

— Я говорил о задании, которое намеревался поручить именно тебе, — перешёл к делу Кинзи, — и я вкратце изложу суть дела...

— Я весь во внимании.

— Тебе придётся заняться террором на морских и воздушных коммуникациях Земли, — вице-адмирал вынул из стола запечатанный пакет и протянул Лукасу, — ознакомься с этими директивами.

Негр спрятал пакет во внутренний карман куртки и осведомился:

— Это всё?

— Да. Можешь идти.

Лукас мог бы и не читать никаких директив. Не более часа назад был инициирован очередной пустой клон, и инкопы получили самую свежую информацию о событиях, творящихся в Мироздании, в том числе узнали о чудовищных планах вице-адмирала.

Эти планы пришлись по вкусу всем инкопам без исключения. Они вполне соответствовали их собственным задумкам относительно Земли, тем более что среди них нашлись деятели, не единожды выходившие на воздушную охоту. Преследовать гражданские лайнеры, отключать их двигатели и навигационное оборудование, убивать пилотов, отрывать машинам крылья, хвосты, кабины и сбрасывать их с огромной высоты — более увлекательного занятия трудно было придумать...

Лукас вышел из кабинета, и едва за ним закрылась дверь, возле стола из воздуха вынырнула фигура генерала Нефри.

— Ты, как всегда, вовремя, — отметил вице-адмирал, — как поживает Индас?

— Неплохо, — Нефри без приглашения сел в кресло, — его разбитая личность понемногу восстанавливается... при моей активной помощи. Мне пришлось довольно крепко потоптаться в его сознании.

— И что мы имеем в результате? Он всё тот же Мирослав Кратов, каким его все знают?

— Уже нет. Он медленно, но верно, становится таким, каким мы его помним — жестоким, жадным, падким на удовольствия... а главное — лишённым способности мыслить критически. Ещё немного — и я окончательно сломаю его. Главное — действовать предельно аккуратно и остерегаться Космической Тирании....

Вице-адмирал не сводил тяжёлого взгляда со своего коллеги. Ему многое не нравилось в действиях Нефри. С ванахемским принцем следовало вести себя очень осторожно, в этом вопросе Кинзи был с ним солидарен. Но почему всё-таки контрразведчик пытается скрыть так много деталей — в частности, проживание в Москве женщины по имени Хлоя Пи?

Только сейчас до Кинзи начало доходить, какую глупость он сделал, когда оставил на пачке купюр издевательскую надпись. Если Хлоя Пи видела эту надпись — наверняка видела! — то панцироносицы уже знают, кто их противник и чего от него можно ожидать. Кинзи надеялся, что среди верных мидгарианской принцессе людей никогда не отыщется человек, хорошо изучивший придворную знать Ванахема. Сама же Церена ничего о себе не помнит, и её знаний можно не бояться...

Из всех панцироносиц только у Хлои память сохранилась в достаточно большом объёме. И Нефри фактически подставил квартет(после гибели Джедиса — трио)кураторов, утаив от них присутствие на Земле этой женщины.

— Скажи, Азек, — вице-адмирал медленно поднялся с кресла, — почему ты мне не сказал, что нашёл принцессу Церену?

Контрразведчик хоть и понимал, что ему не удастся постоянно держать Кинзи в неведении, но всё равно этот вопрос застал его врасплох. Он так и не сумел заблаговременно придумать убедительную отговорку.

Кинзи зловеще улыбался. Нефри был для него раскрытой книгой. Он пребывал в смятении и не знал, что отвечать.

— Ты думал таким образом подставить меня, Джедиса, Зойсмана и остальных, да?

"Вот оно что, — усмехнулся про себя Нефри, — он думает только о том, кто сумеет выслужиться перед Сифом и заберёт себе Землю... он даже представить не может, что я просто не хочу вредить этой девочке... что плохого в том, что она навсегда останется на Земле и никогда не вернётся на территорию Союза?"

— Ты ничего не понимаешь, — глухим голосом произнёс контрразведчик, — ни тебе, ни мне не удастся взять у неё Серебряный Кристалл... этот предмет снова превратит нас в обычных людей, если не хуже... кроме того, Церена никогда не вернётся домой. Система Валгаллы-Муспелхема под плотным контролем. Союзу нечего опасаться её появления на своей территории...

— Это не твоя забота — решать за Союз, чего ему следует опасаться и чего не следует! — рявкнул Кинзи, — я дал тебе ясные наставления относительно Индаса, а что делать с этой девчонкой — тебя вообще не должно интересовать!

Кинзи более спокойным голосом продолжил:

— Хочешь, я назову ещё кое-какие имена? Думаю, они тебе очень хорошо знакомы... Феона Роон, Кора Ардер, Моника Ханневал...

Вице-адмирал замолк, выдерживая эффектную паузу.

Нефри хотел что-то сказать, но так и не сумел раскрыть рта. Его пронзило ощущение, будто зубы на челюстях намертво приросли друг к другу.

— Ты утаил от нас ещё одно имя.

Нефри сидел неподвижно, словно паралитик. Вдобавок он ощутил усиливающееся жжение в позвоночнике.

— Хлоя Пи. Что за дела у тебя с ней, а? Что ты собирался делать с Цереной? Ты надеялся руками панцироносиц избавиться от нас? Своих единомышленников?

Ментальная атака Кинзи могла бы разорвать Нефри на кусочки. И контрразведчик буквально чувствовал, как его руки и ноги перетягивают проволокой с тем, чтобы провести четвертование, но не дать истечь кровью...

— А может, ты просто состарился? — издевался Кинзи, — стал слишком сентиментальным? Не хочешь, чтобы я заполучил Церену? Да что я говорю — ты стал маразматиком? Хотя нет... ты слишком хитёр и злобен. Ты бы всех нас убил, если бы только мог, но я никогда не поверю, что ты сочувствуешь этим ублюдочным девочкам...

Боль прошла, и Нефри осознал себя лежащим на полу, между креслом и столом. С него градом катился пот, галстук и рубашка были залиты кровью и слюной, мало того, пытаясь сесть, он обнаружил, что постоянно оказывается сидящим на чём-то мягком и тёплом...

"Слава Богу, что Джедис и Зойсман не видели, как я здесь обкакался", — подумал генерал, морщась от боли и отвращения к самому себе.

Кое-как поднявшись на ноги, он увидел, что Кинзи тоже пребывает не в лучшей форме. Он был бледен, словно свежевыстиранная простыня, при каждом шаге хватался за стол и спинки кресел, а его адмиральский мундир был перепачкан съеденным накануне ужином.

Обитатели базы давно поговаривали, что самый большой босс тяжело болен. Вице-адмирал из года в год всё чаще страдал от приступов мигрени, бессонницы(или напротив — мог заснуть на двое суток), нарушений сердечной деятельности и ещё двух десятков недугов, отравляющих его и без того сложную жизнь.

Причина всего этого крылась в том, что чрезмерное использование магических даров всегда отрицательно сказывалось на здоровье того, кто этими дарами обладал. Поэтому неудивительно, что многие Светоносцы преждевременно старели и умирали, причём умирали долго и очень мучительно. Немалую роль в сокращении их жизненного пути играли различные наркотики, а так же онкологические заболевания(наиболее часто от них страдали те, кто имел склонность к каннибализму).

Кинзи дошёл до стенного бара, вынул из него бутыль и одним глотком ополовинил её. Выпитая им жидкость представляла собой спирт с примесью используемых в психиатрии лекарств и экстракта редких галлюциногенных грибов, произрастающих на Ванахеме.

Нефри забрал у вице-адмирала бутыль и выпил то, что в ней ещё оставалось.

Питьё, даже в небольшом количестве способное на несколько дней превратить здорового человека в идиота, для этих двоих было сродни живой воде. Оба почувствовали себя гораздо лучше. К Кинзи даже вернулся здоровый цвет лица, и несколько раз втянув в себя воздух, он не преминул заметить, что в кабинете воняет общественной уборной...

— Можешь проваливать куда угодно — в Москву или к чёртовой бабушке — не важно, — сказал Кинзи, — но запомни — если ты спутался с панцироносицами, или, не приведи Господь, с русской контрразведкой — я с тобой такие чудеса проделаю, что ты проклянёшь тот день, когда на свет появился...

"Мог бы и не напоминать, — подумал Нефри, — я проклинаю этот день это уже много лет..."

Он вышел из кабинета и побрёл в свою комнату.

"Калайла... — мысленно взывал контрразведчик, пытаясь привести себя в порядок, — ты видишь, что они все со мной делают? Как я мог позволить себе быть таким неосмотрительным? Почему я медлил? Мы могли бы быть вместе. Мы могли бы всё бросить и сбежать от них..."

— А впрочем, нет ни одного места, где можно было бы спрятаться от Прогрессоров, — сказал он вслух, — но ничего... мы вернём нашего господина домой. И всё будет хорошо. Так, как это было раньше...

Он вспомнил Закари Джедиса. Инфертехнолог, полковник ВКС Ванахема, погиб от рук панцироносиц. И никакая магия с волшебством, никакие Прогрессоры ему не помогли.

— Серебряный Кристалл убьёт нас, — вновь сказал себе Нефри, — с кем мы воюем? С Космической Тиранией... с порядком, установленным настоящим Творцом всего и вся. Он не позволит нам взять верх. Никогда...

Накем сидел на диване и изучал содержимое пакета, полученного Лукасом от Кинзи.

— Ну как тебе замысел большого босса? — поинтересовался негр-инкоп, сидящий в кресле напротив.

Юноша положил бумаги на столик и сказал:

— Впечатляет. Вам предстоит сбрасывать по двадцать пассажирских самолётов в сутки... — он вынул калькулятор и занялся подсчётами, — сто сорок самолётов за неделю. В среднем за месяц — шестьсот. Земляне будут в панике...

— Может, нам удастся сбросить ещё больше, — Лукас взял бутылку и сделал большой глоток коньяка прямо из горлышка, — не забывай, что мы — Прогрессоры. Многие мои собратья тщательно следят за развитием событий, не исключено, что они тоже примут участие в воздушной охоте. Плюс атаки на танкеры. Прервав все коммуникации между континентами и лишив людей жидкого топлива, мы очень быстро доконаем эту жалкую планетку...

— Как ты считаешь, — обеспокоенно спросил Зойсман, — предстоящие манёвры седьмого флота США в южной акватории Тихого океана... уж не связано ли это мероприятие с нашим пребыванием в Антарктиде? Может, земляне имеют гораздо больше возможностей, чем хотят показать?

— Земляне не причинят нам никакого вреда, — безапелляционно заявил Лукас, — эта планета слишком примитивна. Даже если весь земной военный флот встанет у южного полярного круга — нам бояться нечего.

— Ты думаешь, никто не насторожится, когда самолёты посыплются с неба целыми сотнями?

— Может, кто-то на Земле и сделает правильные выводы, но кто станет их слушать... — усмехнулся Лукас, — лишь Космическая Тирания смогла бы положить конец нашему веселью, но на Земле её сторонники хоть и не истреблены, но тем не менее сидят в глубокой заднице. Над ними все будут только смеяться, тем более мы в самый разгар нашего веселья рассорим землян между собой при активном содействии наших агентов влияния, сидящих в СМИ. Они даже не поймут, кто их атаковал.

Накем поёжился и сунул ладони под мышки.

— От Джедиса мы избавились, но мне всё равно как-то не по себе, — сказал он, — столько всего случилось... телепортер уничтожен, наше самое лучшее оружие сгорело в пожаре...

— Кто же мог знать, что эти сраные девочки окажутся настолько проворными и умными, — развёл руками негр, — я никак не ожидал, что у Сафуановой хватит мозгов запустить к нам красного петушка. А если бы она выстрелила десятью плазмоидами, и каждый — размером с метр? Мы бы тут все сгорели к чёртовой матери. Так что мы ещё дёшево отделались, мальчик.

Лукас снова опрокинул в себя порцию коньяка и закурил набитую анашой самокрутку.

— Я думал, что мы будем вместе с тобой выходить на Большую Землю, — говорил он, — и во время какой-нибудь акции угостим Нефри пулей в спину... или подставим под удар нашим пакостным девочкам, как это мы сделали с Джедисом. Но теперь, когда телепортер сдох, нам придётся сменить тактику. И я уже кое-что придумал.

— Что же такого ты придумал?

— Ты знаешь, что когда-то давно Нефри полюбил девушку, не прошедшую тест КСИД?

— Да ладно? — изумился юноша.

— Честное джентльменское слово! — на этот раз Лукас действительно не лгал.

— А известно ли тебе, мальчик, — инкоп хитро улыбнулся, — что наш дорогой Азек Нефри не просто полюбил Калайлу Берволд, но даже думал о побеге с Ванахема? Он думал бежать с подложными документами на Мидгард или Ацтлан... может, даже в другое измерение — разумеется, имея при себе Калайлу в качестве жены. Но Прогрессоры не позволили случиться этому кощунству. Они подёргали за нужные ниточки, и Калайлу арестовали, а потом убрали, инсценировав самоубийство.

— Ну и ну... — протянул Накем, делая круглые глаза. Неужели старый пень из управления контрразведки был способен кого-то полюбить? Ладно бы принц Индас полюбил — на то он и принц, ему можно — но генерал внутренней службы?

— Так вот, спешу тебя удивить ещё кое-чем, — голосом профессионального конферансье объявил Лукас.

— Да... и чем же?

— Нефри не единожды высказывал вслух своё мнение о любви принца Индаса к Церене, дочери королевы Серенити. Он воображает, что с Индасом обошлись так же, как когда-то обошлись и с ним самим. Мало того, Нефри имеет наглость думать, что Церена заслужила право быть счастливой в паре с ванахемским принцем. И он вынашивает святотатственные мысли — как открыть принцу глаза на истинное положение вещей. Конечно, в нём ещё есть чувство долга, и он всё ещё служит интересам Верховного Существа, но... его преданность слабеет с каждым днём. Недалёк тот знаменательный момент, когда он окончательно спятит...

— Какое нам дело до того, что он себе нафантазировал? — недоуменно поморщился Накем.

— Мой милый мальчик, ты плохо знаешь людей, — парировал Лукас, — особенно тех, кого лишили по настоящему любимого человека. Нефри можно заставить уйти от нас. Например, предоставить ему возможность расквитаться со Светоносцами...

— Ну и как, по-твоему, это можно сделать?

— А вот тут очередь за тобой, — Лукас встал с кресла и пересел на диван, — ты должен будешь донести до Кинзи одну оригинальную идею... пусть он поручит Нефри лично привести принцессу Церену в наше скромное убежище. Я уверен, что это станет последней каплей...

— Ты надеешься, что это подтолкнёт его к предательству? — Накем почувствовал укол тревоги, — а если он и меня грохнет? Или сожжёт матку-рипликатор — что мы тогда будем делать?

— Какой ты, однако, глупенький, — снисходительно улыбнулся негр, — больше всего я надеюсь, что он покончит с собой. Такой исход вполне устроит и нас, и Кинзи.

— И когда я должен буду переговорить с Кинзи?

— Не сейчас. Мы немного подождём. Азек в настоящее время увивается вокруг Мирослава Кратова. Кто знает, вдруг он и вправду перетянет ванахемского принца на нашу сторону.

— Надеюсь, у него всё получится... но послушай, — спохватился Накем, — что это за люди, которых Госкат должен будет клонировать? Ты что-нибудь слышал об этом?

— Даже не знаю, что сказать, — Лукас изобразил на лице горечь, хотя внутри у него всё пело от восторга. Изготовленные Госкатом копии могут принести неоценимую пользу, если грамотно ими распорядиться, но Накему пока не следовало знать, чьи конкретно образцы ДНК попали в руки разорившегося учёного.

— Для меня это решение стало полной неожиданностью, — оправдывался Лукас, — я могу лишь предполагать, что Госкат изготовит клоны Индаса и Церены, а вот остальные два... очень жаль, но я не знаю, кто они. Более того, Кинзи намерен приостановить выпуск всех прочих клонов и временно прекратить все сеансы инициации...

— Это плохо?

— Не очень. В конце концов, режим работы матки-рипликатора и коллегии жрецов никак не повлияет на наши планы, — Лукас многозначительно взглянул на Накема и принялся развязывать узел галстука.

...Покинув спустя три часа комнату Зойсмана, Лукас вновь, уже стоя в коридоре, перечитал директивы Кинзи.

— Значит, вице-адмирал решил усидеть сразу на трёх стульях, — усмехнулся негр, — и Индаса домой сплавить, и забрать у Церены Серебряный Кристалл, и заодно хорошенько напугать шесть миллиардов человек... хорошо. Не будем ему мешать.

Лукас даже засмеялся.

— Он всё-таки решился приготовить инкопов в облике Церены и Индаса. Очень своевременно. Мне они тоже будут нужны...

Он неторопливо зашагал прочь, подальше от дверей недоучки, вообразившего себя искусным интриганом.

Занятия в школе кончились, и Кира довольно быстро перешла на летний режим — ходила в гости к подругам, просиживая у них порой по полдня, гуляла по Борисовским прудам, спать укладывалась далеко за полночь и поднималась ближе к обеду...

Она и думать забыла о переводном экзамене по математике, до тех пор, пока утром второго числа июня-месяца мама не подняла её с постели.

— Вот и скажи теперь — куда ты денешься без нас? — покачала головой Анна Павловна.

— М-м... — недовольно протянула Кира, жмурясь со сна, — я... а что случилось?

— Что случилось? — мама с Кириного места выглядела неправдоподобно высокой, — твоя Эмка уже два раза звонила, спрашивала — собираешься ли ты на экзамен... а в самом деле — ты собираешься? Или мне принести одеяло помягче и повесить занавески поплотнее, как думаешь?

До девушки наконец-то дошло — в чём причина столь бесцеремонного вторжения на её личное пространство, и по квартире пронёсся истошный визг. Мысль о том, что она может проспать экзамен, сразу взбодрила её и прогнала последние остатки сонной неги...

Мама, зная, насколько рассеянным и забывчивым бывает её чадо, ещё со вчерашнего вечера приготовила всё, что нужно — белую блузку, тёмно-синий жакет с юбкой, чёрные туфельки на шпильках, кольца и цепочки для оданго... В ванной на крючке висела новая шапочка для душа — прежнюю Кира ухитрилась нечаянно порвать.

Покончив со сборами и второпях проглотив завтрак, Кира выскочила за дверь и досадуя на высокие шпильки — бежать, перескакивая по пять ступенек, было нельзя — вызвала лифт. Эммочка, тоже в полном параде(разве что галстука не хватает, усмехнулась про себя Кира), поджидала подругу на скамеечке у подъезда.

— А ничего у тебя прикид, — заметила Кира, оглядывая и пробуя на ощупь Эммочкину ярко-синюю жилетку с юбкой, — ты даже выглядишь более взрослой...

— Я тоже от тебя в полном восторге, — улыбнулась отличница, — ну так что... чувствуешь себя готовой? Хоть одну формулу помнишь?

— Так, кое-как... — Кира неопределённо повертела рукой, — а что касается формул, так я бумажки всунула под кольца на пучках. Надеюсь, нас там не заставят ещё и причёски расплетать... ты телефон будешь с собой протаскивать?

— Я его не взяла. Всё равно отберут. А под юбку совать — нет уж, спасибо. Обойдусь.

— Я тоже без связи, так что...

— Не знаю, кому какой вариант достанется, поэтому я делаю оба. Как взять лист, помнишь?

— Конечно. Ты пойдёшь в тубрик и засунешь его туда, куда мы условились.

— Вот и ладушки.

И подруги прибавили шагу.

Прямо у дверей девятого-В математичка Валентина Николаевна и ещё трое никому не знакомых педагогов изъяли у учащихся запрещённые к проносу предметы — мобильники, калькуляторы, непредусмотренную для мероприятия бумагу и прочее... Затем экзаменуемых рассадили в шахматном порядке, причём поодиночке.

Экзамен длился четыре часа — с девяти утра и до часу пополудни. Для Киры эти часы превратились в настоящую пытку. Дело было не в задачах и уравнениях — едва ознакомившись с ними, девушка вздохнула с облегчеием, ибо по сложности они не превосходили всё то, что она решала с Эммочкой на Борисовских прудах. Разумеется, ей пришлось изрядно постараться, исписав и исчеркав при этом почти все листы в черновой тетради. Насилу управившись с контрольной и раза три всё перепроверив на наличие ошибок, Кира уже была готова сдать её, но Валентина Николаевна даже не заглянула в её работу и непонятно по какой причине запретила уходить до окончания экзамена. И это при том, что несколько ребят — в их числе оказался всезнайка Ромчик — уже к десяти часам покинули кабинет.

"А чего Валентинка ждёт от меня? — с досадой думала Кира, — что за оставшиеся два часа я стану Пифагором?"

К тому же Валентина Николаевна рассадила своих учеников в каком-то странном порядке. Кира очутилась в первом ряду, на самом видном месте перед учительским столом. Раньше здесь сидел Сашка Еслик, оставивший после себя многочисленные похабные надписи и очень характерные рисунки, а так же налепивший под крышкой стола целые гроздья жевательной резинки.

За Кириной спиной разместился "цвет общества", без которых ныне и школа — не школа: лодыри и хулиганы, обучавшие курению малышей и изволившие тайком от родителей, на чужих квартирах или в подъездах, пить спиртное. За отказ допускать эту весёлую компанию до экзаменов и лишилась своего места Александра Антоновна Яковлева — она же капитан Пи.

Эммочку усадили и вовсе в самый дальний угол, а Еслика — сразу впереди неё. Должно быть, Валентина Николаевна рассчитывала, что отличница сжалится и даст этому подлюке списать...

Кира отчаянно скучала. Сиденье стула с каждой минутой становилось жёстче и жёстче, но что хуже всего — учительский стол не позволял вытянуть ноги. Валентина Николаевна, видя, что ученица Белякова вот-вот расплачется, соизволила-таки разрешить ей уйти, но перед этим она чуть ли не полчаса продержала Киру возле своего стола, заставив её, что называется, по пальцам рассказывать — что и как из десяти заданий она решила...

Эммочка покинула класс почти следом за Кирой, и они поспешили поскорее выйти за ворота.

— Ох, Эмка, — облегчённо выдохнула Кира, — я устала, как собака... коленки болят, спину ломит, о пятой точке и говорить нечего, а тут ещё эта Валентинка... мало того, что посадила меня во главе хулиганья, как будто я с ними одного поля ягода, так ещё и заставила сидеть чуть ли не до конца...

— Это элементарно, Ватсон, — улыбнулась отличница, — она всё ждала, что ты дашь им списать.

— С чего это я должна была дать им списать?

— Ну ты ведь дружна со мной? Значит, думала Валентинка, у тебя есть оба решённых варианта. Понимаешь, в чём штука... человек двадцать из нашего класса вообще ни хренышка не делают, а аттестовать их как-то надо, иначе, как это с Лексой случилось, с работы попрут. Вот потому позади тебя и посадили Нечитайло, Долуду, Дзюбана и им подобных. А потом тебя заставили вслух всё повторить, чтоб весь класс слышал. Теперь наши Митрофанушки хоть на троечку что-то нацарапают.

— Ты дала Еслику списать?

— Нет. Я — не Валентинка и вытягивать недорослей за уши не собираюсь. Тем более таких.

— Но мне-то ты сказала, что сделаешь оба варианта.

— Ты не злобная завистливая подлюка, — после недолгого раздумья ответила Эммочка, — у тебя доброе сердце, да и совесть в тебе говорит чуточку чаще, чем у многих, поэтому... иногда тебе простительно чего-то не знать. Тем более, что ты готовилась, пусть и с опозданием.

— Я тоже тебя люблю, — прыснула со смеху Кира, хватая отличницу за шею.

— Кирка, пусти... задушишь ведь! — Эммочка со смехом высвободилась из объятий подруги.

По пути домой девушки встретили Надю. В её школе тоже сдавали алгебру, и, надо полагать, Надя прекрасно управилась со своими интегралами и логарифмическими неравенствами.

— Я тут прослышала, что вас тоже будут мурыжить по алгебре, — объяснила будущая эстрадная знаменитость, — кое-как упросилась уйти пораньше, но, раз вам так весело, то надо полагать, экзамен прошёл благополучно...

— Какое там благополучно! — проворчала Кира и вновь начала жаловаться на вздорный характер математички, лезшей из кожи вон, только бы не испортить статистику успеваемости своего класса.

— Ясно, — закивала Надя, выслушав Кирины причитания и Эммочкины замечания, — нельзя ранить чувства лодырей и тупиц... это нынче неполиткорректно.

— Знаем, — улыбнулась Эммочка, — ты тоже читала "Письма Баламута?"

— Ну вас с вашим баламутом, — вмешалась Кира, — я есть хочу...

Время было обеденное, и было решено отправиться в "Лунный венец" для того, чтобы, как говорится, "заморить червячка".

Народа в заведении оказалось немного, и отыскать столик вдали от чужих ушей труда не составило. Надя сама сделала заказы, и какое-то время подруги молча лакомились мороженым и пирогом с повидлом, затем приступили к обсуждению текущих дел. Кира рассказала, что на следующий же день после празднования своего пятнадцатилетия её угораздило пробраться в Сашкину комнату и обнаружить у братишки в столе кассету с записями от "Сектора Газа". Стычки с братом удалось избежать, ибо тот ещё утром уехал вместе с папой в Заборье(вот счастливчик, говорила Кира, а мне до десятого июня в городе зависать), но вскоре, собираясь за хлебом, любительница лазить по чужим столам выронила эту несчастную кассету на пол, и произошло это у мамы на глазах...

— Надеюсь, твои ушки не сильно пострадали? — сдержанно хихикнула Эммочка.

— Не очень, — Кира проглотила очередной кусок пирога, — но пришлось сказать, где именно я эту кассету взяла. Мама пообещала выяснить всё у Сашки, но он, как всегда, ото всего отопрётся, ему это не впервой, а крайней буду я...

— Ну сказала бы в крайнем случае, что нашла кассету на улице, — сказала Надя, — а вообще... охота тебе было лазить до маленьких чужих секретиков?

На это Кира ничего не могла ответить. Искушение залезть в братишкин стол, пока хозяин отсутствует, было очень велико...

— Я не думаю, что твоя мама будет тебя подставлять, — заметила Эммочка, — она у тебя очень умная и проницательная. Уверена, что при Сашке она не упомянет тебя в контексте этой дурацкой кассеты.

— Хоть бы так оно и было... — вздохнула Кира, — да, и ещё вот что...

Кира выдержала паузу и вкрадчиво поинтересовалась:

— Кто это додумался на меня карикатуру нарисовать? Неужели Райка? Или кто-нибудь ещё?

Карикатуру на саму себя Кира обнаружила среди врученных ей подарков. Раяна подарила ей пару летних шифоновых брюк — синего и белого цвета, и в их-то складках девушка и отыскала тетрадный лист, на котором была изображена зависшая в прыжке девочка с растопыренными руками и ногами. У девочки на голове имелись оданго, с которыми произошла такая же удивительная трансформация, какая происходила со знаменитыми усами мистера Рокфора в тот момент, когда до его сверхчувствительного носа долетал запах сыра.

Вот только карикатурная Кира сходила с ума не от сыра, а от мороженого. А на обороте какая-то из насмешниц приписала: "Пусть твои ножки радуют взор того, кому ты дорога".

— Скорее всего, это Райка трудилась, — ответила Эммочка.

Попытка установить личность автора вылилась в перепалку пополам с громким смехом, что заставило посетителей "Лунного венца" повернуться к занятому девушками столику, и Кира была вынуждена пустить в ход ноги. После нескольких довольно чувствительных толчков Надя с Эммочкой угомонились и вновь принялись за еду.

Покончив с обедом, Надя напомнила подругам о некоторых делах, обсудить которые можно было лишь в уединении и при отсутствии свидетелей. Они вышли из кафе, прошли через парковку и заняли пустующую скамейку позади киоска Роспечати. Надя вынула уже знакомую Кире глушилку, которой пользовалась Хлоя, и сказала:

— Вы знаете, что Райка пульнула плазменный заряд в проход, созданный телепортером с базы Реаниматоров...

Кира и Эммочка дружно кивнули.

— Хлоя просмотрела Райкин график активности и высчитала, что мощности этого заряда хватило бы на то, чтобы сжечь дом, возле которого мы находимся, — Надя мотнула головой в сторону семнадцатиэтажки, в которой располагался "Лунный венец".

Кира тихо ахнула:

— Так много? Значит, база Реаниматоров могла сгореть дотла?

— Трудно сказать, что именно у них сгорело, — заметила Эммочка, — эта семнадцатиэтажка по объёму раз в пять меньше, чем наша база. А если база Реаниматоров имеет такие же размеры, то... что сгорело, что уцелело — этого мы не знаем.

— Куда важнее то, какие именно из жизненно важных объектов могли пострадать при взрыве, — сказала Надя, — у них был телепортер. Должен быть пост внешнего наблюдения. Преобразователь измерений для создания подпространственного кармана. Портал для прохода в родное измерение. Матка-рипликатор. Что ещё?

— Гриша говорил, что во сне ему показали ядерные заряды, которые они притащили с Ванахема, — вспомнила Кира.

— Принимается. А ещё там должна быть система самоуничтожения. И если Райка зацепила хотя бы одну закладку взрывчатки... или — кто знает, вдруг при пожаре сдетонировал ядерный боезапас? — то это значит, что Реаниматоров больше нет. Ни их самих, ни инкопной армии, которую они выращивали.

— Ой, как было бы здорово, — обрадовалась Кира, — если бы всё именно так и произошло!

— Такой сценарий под вопросом, — возразила Надя, — одно можно утверждать с гарантией — телепортер уничтожен.

— Это уже сто очков в нашу пользу, — сказала Эммочка, — а вот что касается взрыва ядерного боезапаса... если бы он произошёл, то сейсмические станции зафиксировали бы мощный подземный толчок — может быть, даже с проседанием грунта или выбросом газов и осадков.

— Хлоя изучила данные сейсморазведки за двадцать девятое мая, — пояснила Надя, — а так же данные рзведывательных спутников. Всплесков тектонической активности и гамма-вспышек никто не зафиксировал.

— То есть, мы по-прежнему ничего не знаем, — заключила Кира.

— Увы, Кирушка... — развела руками Надя.

— А вот мне предстоит привыкнуть к мысли, что моя голова может стать отличной мишенью для снайпера, — обречённо молвила русовласка, — помните, что сказала Хлоя? Экстрасенсы не могут со мной справиться, а вот обычное оружие может оказаться для меня смертельным. Если меня нельзя закодировать и набить командами, то я буду для них бельмом на глазу. Вам было больно, а мне — нет... почему? Это какое-то особое свойство организма, или я и вправду таскаю с собой Серебряный Кристалл?

— Мы, Кирка, знаем не больше тебя, — вздохнула Надя, — но ты имей в виду, что Хлоя прекрасно знает о твоих странностях и держит тебя под пристальным наблюдением...

— Даже когда я в душе моюсь? — хихикнула Кира.

— Об этом ты у неё сама спросишь как-нибудь. Да и мы не будем сидеть сложа руки. Если что — мы сразу возле тебя, а Райка уедет с тобой в деревню.

— Ох, девчонки, — Кира обхватила Надю и Эммочку за шеи и подтянула обеих подруг к себе, — как я хочу надеяться, что вы действительно спасёте меня...

Она отпустила девушек, одёрнула сбившийся жакет и спросила:

— А как, интересно, обстоят дела в Орске? Ведь там на аэродроме куча трупов осталась, да и тарелочка с Джедисом...

— В новостях ничего толком не сказали, — ответила Надя, — промелькнуло что-то насчёт террористов, которые захватили где-то самолёт, сели в Соколе на дозаправку и перестреляли половину заложников во время сорванного штурма. А вот в Инете — целая буря. В ночь с двадцать девятого на тридцатое по всему Орску произошло около тысячи дорожных аварий и прочих несчастных случаев, половина города уверена, что побывала в гостях у братьев по разуму, прилетевших то ли из Андромеды, то ли с Плеяд, в небе над городом наблюдались гигантские звездолёты в виде сигар... Хлоя говорит, что люди Джедиса планировали погрузить всё население Орска в сомнамбулическое состояние и согнать к Соколу для отправки к себе на базу.

— А тот мальчишка, которого они повесили?

— Глухо, — покачала головой Надя, — менты, как обычно, вцепились в его родителей — не они ли довели ребятёнка до петли. А что делал этот ребятёнок на охраняемой территории — этот вопрос даже не поднимался.

— Дело плохо, — сокрушённо сказала Эммочка, — все будут уверены, что мальчишка сам повесился. Даже заупокойную службу не справят...

— Главное то, что мы знаем, как он погиб, — успокоила отличницу Надя, — и этого достаточно... да, и насчёт телефона, с которого звонил Лукас. Этот номер зарегистрирован на проживающего в Королёве восьмидесятилетнего пенсионера. Вообще, этот дедушка — занятная личность. На его имя зарегистрировано полсотни телефонов, два десятка автомобилей, несколько объектов недвижимости, стоимость которых измеряется в нескольких чемоданах самых крупных купюр — а сам он в доме престарелых обитает. Вот так...

— Но ведь реаниматорский телепортер молчит, так? — уточнила Кира.

— Конечно, — кивнула Эммочка, — уже почти неделю. Теоретически они могут заказать и новый, но Хлоя говорила, что на его доставку, установку и настройку уйдёт куча времени, поэтому — если Гриша ничего не напутал — у нас есть срок в две-три недели, а дальше... — отличница встряхнула плечами и улыбнулась, — поживём — увидим...

Надя вынула из сумочки и протянула подругам два небольших пластмассовых футляра.

— Это подарок от Хлои, — сказала она, — линзы для создания умных голограмм. Сами понимаете, вдруг потребуется во время работы в "Панцире" изобразить человека...

— На них что-то заснято? — уточнила Кира.

— Да, но если что-нибудь не понравится — переснимете. Да, и... — Надя встала и одёрнула сбившееся платье, — если у вас больше нет никаких дел, то провожу-ка я вас по домам...

Кира с Эммочкой тоже поднялись со скамейки. После душного, кое-как проветриваемого класса и источающих аромат бензиновой гари улиц им обеим хотелось поскорее оказаться в родных стенах.

Они перешли Паромную и вышли к мосту, соединяющему берега пруда. На искусственном островке Надя замедлила шаг и поинтересовалась:

— Слушайте, девчонки, а зачем вы ходите в девятьсот девяносто восьмую? Она же далеко, а тут и ближе школы есть...

— Просто ту школу когда-то мама заканчивала, — пояснила Кира.

— И моя — тоже, — вторила Эммочка.

— Ясно. Значит, у мамочек там куча завязок...

— Да типа того, — сказала Кира.

Перед тем, как распрощаться, Надя сообщила девушкам, что послезавтра Хлоя вылетает в Архангельск и следует устроить ей приличествующие случаю проводы. Специально для Киры это известие было повторено дважды, ибо все знали о её манере постоянно куда-то опаздывать или что-нибудь забывать...

Уже с порога, заслышав тихие голоса в гостиной, Кира поняла, что в квартире — гость. И даже сумела установить его личность по стоящим у стенки в передней босоножкам.

И она не ошиблась в своих догадках — мама и Раяна сидели на диване и просматривали альбом с фотографиями. Кира вздохнула и мысленно взмолилась о том, чтобы гостья не начала потом смеяться над подружкиными снимками. Ей никогда не нравилась мамина привычка — демонстрировать гостям Кирины фотографии, ибо девушка отчего-то считала, что она всюду выглядит дурой — то улыбка нелепая, то сидит криво, то ещё что-нибудь...

— А вот и наша умничка, — с улыбкой сказала мама, двигаясь и давая дочери место.

После недолгого обмена приветствиями начался расспрос о прошедшем экзамене. Свои впечатления Кира вложила в одну-единственную, но очень ёмкую фразу:

— Чуть было не сожрали...

В гостиной повисла тишина, затем все трое дружно рассмеялись, после чего Кира пустилась в описание деталей — кто сколько решил и кто как списывал.

— У Раи сегодня тоже алгебра сдавалась, — сказала мама, — наверное, вас там поедом ели...

— Да почти всё то же самое было, что у Кирушки с Эмкой, — махнула рукой "золотая" девочка, — пока училка не убедилась, что все всё списали у тех, кто учится, а не балду гоняет — до тех пор все и сидели. Как приклеенные...

Мама убрала альбом и провела девушек на кухню.

По окончании чаепития Кира обмылась под прохладным душем, переоделась во всё домашнее и прошла к себе в комнату, где её дожидалась Раяна.

— Ну как, — девушка села на кровать, — посмотрела на мои кривые улыбки?

— Посмотрела, — улыбнулась гостья, — мне понравилось, как ты ромашки и колокольчики в хвостики вплела. А ты... — она села и ткнулась лбом в Кирин висок, — тебе понравилось моё творчество, а?

Речь, несомненно, шла о картинке, найденной в складках одежды.

— Очень-преочень, — фыркнула Кира, — а вот при чём тут мои ножки? Что это за надпись там, на обороте?

— Штанишки, что я тебе подарила, уместно только с босоножками или сандаликами сочетать, а раз так, то все будут только на твои ножки смотреть.

— Ах вот что... — улыбнулась Кира.

— Да. Слушай, — Раяна снизила голос до едва слышного шёпота, — я тут хочу к Стешке в Софьино заглянуть. Она там пару дней одна поживёт, до сдачи физики. Поедешь со мной?

Конечно же, Кира хотела в Софьино, и уже была готова подкрепить своё согласие радостным визгом, но Раяна вовремя одёрнула её. Где-то неподалёку находилась Анна Павловна, и нельзя было допускать, чтобы у женщины возникли неудобные вопросы и ненужные подозрения...

Кира сбросила пижаму и облачилась в джинсовые шортики, обрезанные, как говорила мама, "по самое некуда", и зелёный топик на тоненьких, словно леска, бретельках. Она собиралась всего лишь погулять с Раяной по микрорайону, где-то так с часок-другой, и мама, конечно же, не думала ей мешать.

— Я почти никогда не прихожу домой поздно, — говорила Кира, поднимаясь на технический этаж, — и к нам домой ещё никто не нагрянул — ни милиция, ни полковник Приставкин... никто даже не заподозрил того, что в моём личном времени есть какие-то белые пятна, что я порой бываю в тысячах километров от родного дома, а то и вовсе на других континентах. А у тебя с этим как?

— Полный порядок, — усмехнулась Раяна, — к тебе я приехала на такси прямо от Ломоносовки. К дедушке или от него я езжу только на автобусе, иногда с пересадкой на электричку, хотя точка выхода есть и у него дома... правда, я стараюсь её не светить.

— Почему? Место плохое?

— А вдруг на даче микрофонов понатыкано? Кроме того, там нельзя телепортироваться из-за Путина.

Кира прыснула со смеху, вспомнив недавний рассказ заглянувшей как-то в гости чокнутой соседки — дородной дамы пенсионного возраста, не пропускающей ни одной телепередачи с уфологической тематикой. На сей раз одинокая домохозяйка выдала и вовсе сногсшибательную информацию, заявив, что Джона Леннона убил ныне действующий президент России. В самом деле, ну не будет же Би-би-си лгать?

— А Путин-то тут с какого бока? — захихикала Кира.

— У него в Барвихе загородная резиденция, и иногда он туда приезжает. Порой не один, а с иностранными гостями. А у нас, сама знаешь, проблем выше крыши. На нашу голову сейчас только Путина и не хватает...

— Понятно.

Две девушки встали вплотную друг к дружке и растаяли в воздухе. Удивиться этому явлению и поразмыслить над его сутью было некому. Технический этаж с его распределительными ящиками, трансформаторами и лифтовым подъёмником мог пустовать сутками, даже в тех случаях, когда что-то из коммунальных систем требовало неотложного ремонта...

Точка выхода находилась в глухом, поросшем кустами овраге. Помогая друг дружке, девушки поднялись по глинистому склону, вышли в лес и вскоре оказались на просёлке.

— Ну вот, — сказала Раяна, — почти пришли.

— Где оно, это Софьино? — Кира завертела головой, пытаясь сориентироваться и определить местоположение нужного им коттеджного посёлка, — севернее или южнее?

— Нам туда, — Раяна махнула рукой в сторону забирающей вправо дороги, — а сзади нас — Тимонино, ну да оно нам не нужно.

Коттеджный посёлок, на территорию которого вышли подруги, состоял из полусотни домов, выстроенных состоятельными москвичами. В своём большинстве эти дома представляли собой пластмассово-полистирольные игрушки высотой в два-три этажа, взятые в кольца глухих металлических заборов высотой под три-четыре метра. Кое-где Кира разглядела натянутую поверх оград колючую проволоку на изоляторах, а возле самого большого и презентабельного особняка она испытала настоящий ужас, ибо раздавшиеся за его забором утробные ревущие звуки совсем не походили на привычный собачий лай. Скорее это был рык неделю не кормленного тигра.

А когда над воротами приподнялась чёрная уродливая морда, исторгнувшая новую серию яростного рёва, девушка поспешила спрятаться за Раяну.

— Ой, мамочка, — захныкала Кира, — Райка, давай свалим отсюда... страшно...

— Не боись, — Раяна обняла подругу, заслоняя её от неприветливой среднеазиатской овчарки, — нас он не достанет. У него ошейник кованый, и цепь — что надо. Да и у нас руки не голые, если что...

Возле очередного поворота "золотая" девочка оглянулась на зловещий особняк(собака, вставшая на задние лапы, всё ещё глядела девушкам вслед, оглашая улицу своим не-собачьим рёвом)и задумчиво сказала:

— Интересно, кто же там живёт? Не иначе наворовал порядочно и теперь сам себя в клетку запер...

Кира, оправившись от испуга, спросила:

— Мы ведь в Раменском районе находимся?

— Угу, — кивнула Раяна, — а что?

— Хлоя говорила, что липовые паспорта, изъятые у инкопов, были изготовлены из бланков от местного паспортиста. Я тут подумала — а что, если тут за этими заборами с колючкой повсюду сидят инкопы? — и Кира прошептала коды для настройки оптического блока. Раяна сделала то же самое, но, как подруги ни старались, искусственных существ им выявить не удалось.

Стешкина дача была чуть ли не единственным в посёлке жилым строением, не огороженным сплошным забором. Девушки подошли к ограде из вмурованных в кирпичные столбики решёток, и почти сразу же им навстречу вышла Стешка.

— Увидела вас с мансарды и сразу поняла, что это вы, — сказала хозяйка, обнимая подруг, — потому что красный верх, белый низ и два хвостика могут быть только у двоих людей...

— А ты прямо пацанка какая-то, — Раяна ущипнула будущую директрису кондитерской фабрики за бочок.

Её наряд действительно выглядел "пацанским". Из одежды на ней были лишь старые выцветшие голубые джинсы с огромным количеством мелких рваных отверстий(невольно закрадывалась мысль, что по ним выстрелили картечью)и старая клетчатая рубашка, полы которой были завязаны под грудью узелком. Никакой обуви Стешка не носила, предпочитая во время загородного отдыха разгуливать босиком. Кира невольно покосилась на подруг, отмечая, что их шеи, животы, поясницы и лодыжки уже успели покрыться лёгким загаром. Ей же самой, из-за более чувствительной кожи, летом приходилось туго — она неизбежно обгорала, если не пользовалась защитным кремом...

Смеясь и подшучивая друг над дружкой, подруги проследовали через сад к массивному двухэтажному строению из тёмно-серых шлаковых кирпичей. В доме было четыре простых, без изысков, комнаты, обставленных старой мебелью, выпущенной, должно быть, ещё в доперестроечные времена. Из дорогих вещей гостьи увидели лишь Стешкин ноутбук и магнитофон в мансарде.

Едва переступив порог, Стешка избавилась от рубашки. Когда рядом не было посторонних глаз, она всегда, как это стало модно говорить, "ходила топлес", то бишь, с оголённым торсом. Разумеется, ближайшие подруги посторонними не считались. Они давно знали о Стешкиной причуде и ничуть ей не удивлялись.

Хозяйка провела девушек на мансарду. Кира сразу же приступила к изучению сваленных на подоконнике дисков и кассет, а подруги начали накрывать стол. Вскипел чайник, Стешка приготовила пиалы и извлекла из-за дивана запасённые к чаю гостинцы... Едва заслышав шелест туго набитого кулька, Кира бросила диски и пулей метнулась к свободному креслу. Двум её подругам пришлось только многозначительно переглянуться.

Чай оказался в буквальном смысле — огненным; Кира, вознамерившись было с первого глотка ополовинить свою пиалу, едва не уронила её себе на колени. Кроме чая(как нарочно, остывающего очень медленно) на столе был представлен богатый выбор конфет. Стешка с Раяной вели между собой разговор о вещах, лишь им двоим известных — о дальнейшем образовании, вступительных экзаменах, экзаменационных комиссиях, о каких-то незнакомых людях — университетских преподавателях, или о ком-то в этом роде. Всё это Киру нисколько не интересовало. Она была всецело поглощена залитыми в шоколад вафлями и мармеладинами...

Но когда Раяна начала расспрашивать подругу о её отношениях с Мирославом Кратовым, Кира тут же превратилась в слух и даже перестала жевать. Она ожидала, что разговор вот-вот свернёт в неудобное русло и превратится в перепалку на тему — является ли Мирослав Такседо Маском? Она не решалась вставить даже простенькой реплики, опасаясь, как бы подруги не заподозрили её в утаивании важной информации...

Взрыва негодования со Стешкиной стороны не последовало. Даже напротив, её взгляд потеплел и голос сделался мягче. Она рассказала, что Мирослав с головой ушёл в работу по строительству дома на своём участке в Дроздово(подруги-панцироносицы пришли к выводу, что года через полтора именно там парочка начнёт вить своё семейное гнездо), что теперь они видятся гораздо реже(что, впрочем, не мешает им часами болтать по телефону,)и что она, Стешка, не намерена раскрывать молодому человеку свою тайну...

— А как ты намереваешься... — не выдержала Кира, — ну, это самое? Дети, ну и всё остальное?

— А что дети? — улыбнулась Стешка, — я вполне здорова для этого, и проблем с вынашиванием у меня не предвидится.

— Да я не про это, а про "Панцирь". Куда ты его денешь?

— Никуда. Наоборот, пока я буду беременна, он будет очень нужен для защиты ребёнка. В нём эта функция предусмотрена. А если ты имеешь в виду секс... — Стешка закатила глаза, — то я могу свободно им заниматься даже во время учёбы и отговариваться тем, что пью таблетки. "Панцирь", если дать ему команду, уничтожит семя на стадии проникновения — и всё.

Кира задумалась и выудила из памяти информацию касательно интимной стороны жизни того, кто надел "Панцирь". Стешке действительно не было причин опасаться нежелательной беременности, и академический отпуск ей не понадобится...

В передней зазвонил телефон; Стешка вышла с мансарды и спустилась на нижний этаж.

— Интересно, — задумчиво сказала Раяна, — а сейчас они, часом, не шалят друг с другом?

— С чего ты взяла? — удивилась Кира, — Стеша вроде бы на дурочку не похожа. Да и Хлоя всегда настороже, она бы быстренько узнала об этом...

— А ты, Кирушка, — Раяна подсела поближе, — если Гриша предложит... что будешь делать?

— Сплюнь, — поморщилась Кира, — я ещё не совсем того...

— Ну извини, я ничего такого о тебе не думаю. Так просто спросила... — "золотая" девочка вернулась на место, — знаешь, о чём я всё думаю... я думаю о нашей памяти. Как она должна пробудиться? У тебя есть идеи?

— Даже не знаю, — пожала плечами Кира.

Она мысленно окинула взглядом весь отрезок времени, что имел начало в тот день, когда ей пришлось узнать о своём сиротстве. Тогда-то ей и начали сниться странные сны. В момент первого превращения в панцироносицу на неё хлынула лавина незнакомой прежде информации. Что ещё такого интересного она могла бы вспомнить о своём "панцироносном" пути? Разве что обнаружение медальона...

Медальон произвёл новые сдвиги в её памяти, и она стала видеть в своих снах человека — и не простого, а любимого всем сердцем. Что это — простой сценарий сновидения, или кусок памяти? Кира была почти убеждена в том, что Мирослав — панцироносец, и что медальон проявил себя в его присутствии потому, что...

Вывод напрашивался сам собой, но перспективы, которые он открывал, были таковы, что... На этом месте мысли Киры дали сбой. Она боялась этих перспектив, несмотря на всю их притягательность.

"Только бывший владелец медальона может сказать — какой из них настоящий — мой или тот, что извлекли у Нади, — догадалась Кира, — значит, наследная мидгарианская принцесса — это я. Или Надя..."

Ей захотелось поделиться своими размышлениями с Раяной. Она уж точно не станет зубоскалить, если узнает, что дела подруги зашли настолько далеко.

Но этот шаг неизбежно заставит их обеих изложить всё капитану Пи. Хлоя же возьмётся за Мирослава, и Кире придётся столкнуться со многими вещами, к которым она совсем-совсем не готова.

Лучше всего ничего никому не говорить и стараться не попадаться лишний раз на глаза Мирославу. Ей совсем ни к чему растравлять своё воображение. Тем более скоро она уедет в Заборье. Ей предстоит передышка на два с лишним месяца, а дальше, может быть, она сумеет справиться со своими фантазиями.

В этот момент в мансарде показалась Стешка, и Кира поинтересовалась — кто соизволил отвлечь её своим звонком.

— Эмка звонила, — сказала Стешка, — она сейчас химию зубрит. Я звала её сюда — она сказала, не может — мать срочно вызвали на операцию, так что дом на неё брошен.

— Бурная жизнь у врачей, однако, — заметила Раяна.

— В Москве опять какая-то нездоровая херня приключилась, — пояснила Стешка, — в тридцать восьмую привезли мальчишку лет десяти, жутко искалеченного и вдобавок — изнасилованного. Как там было дело — одному Богу известно, но мальчишка, похоже, тронулся рассудком. Взять описание маньяка никак не получается, тем более ему операция предстоит, и скорее всего, не одна...

— А Эмка не сказала, в каком районе это случилось?

— В Даниловском, во дворе какой-то школы недалеко от здания ВГТРК.

— Знаю я это местечко, — скривилась Раяна, — там неподалёку, рядом с телецентром, есть одно интересное заведение — "Мир победителей" называется...

— Притон, что ли?

— Да вроде того. Бандитское гнёздышко. Помесь третьеразрядного кабака с дискобаром, борделем и казино, но с претензией на первоклассный ресторан. И публика там тусуется соответствующая — нарики, педики со всего города и доморощенные доны-корлеоны. Наверное, уже и педофилы завелись.

— Откуда ты только всё это знаешь? — фыркнула Кира.

— Ахмет Радикович часто там оттягивается по вечерам, — пояснила "золотая" девочка.

Обсуждать пристрастия Раяниного отчима, равно как и состояние дел в "Мире победителей", никому не хотелось. Стешка вновь подогрела воду, налила подругам по второй чашке чая и недоуменно спросила, глядя на пустую вазочку:

— Неужели Кирка в одиночку умяла все конфеты?

— Вовсе нет, — хихикнула Раяна, — но зато её карманы подозрительно растолстели...

Кира с виноватым видом запустила руки в карманы своих шортиков и вернула на место две огромные горсти шоколадного лакомства.

— Ну ты и жулька, — усмехнулась Стешка, дёргая девушку за хвостики.

Будущая директриса кондитерской фабрики села во главе стола и включила приёмник. По всем работающим станциям шли новостные программы. Девушки без особого интереса прослушали сообщения о прениях и драках в парламентах тех или иных стран, о стихийных бедствиях, удавшихся и предотвращённых терактах, увлекательных сексуальных приключениях какой-то голливудской кинозвезды, закончившихся разводом с выплатой многомиллионных отступных, о спуске на воду нового противолодочного корабля(дикторы неизменно подчёркивали одну и ту же деталь — перед спуском на судне был проведён чин освящения)и прочих значимых-незначимых событиях... Наконец Стешка набрела на радиостанцию "Эхо Москвы", транслирующую какую-то общественно-аналитическую программу. Хамоватый, плохо знающий русский язык ведущий и приглашённый гость(такой же полуграмотный хам)занимались тем, что смешивали с грязью православных священнослужителей, проводивших чин освящения кораблей, самолётов, объектов ПВО и РВСН.

— Вот казалось бы, — сказала Стешка, — а какое ихнее дело до того, что корабль освятили? У этого Моти Говнопольского что, гангрена от святой воды началась? Он тут всё утро ныл, что освящение самолёта нарушает права атеистов, желающих летать на не освящённых лайнерах...

— Погоди, — шикнула Раяна, — пусть ещё поговорят...

Из бестактных вопросов ведущего и нелепых хамских суждений приглашённого гостя девушки поняли пять вещей:

1. Православное священство, верящее в плоскую Землю и разъезжающее на "Ламбордини" и "БМВ", не имеет права влезать в те сферы, где властвует наука и высокие технологии;

2. От чина освящения старьё и гнильё не будет ни летать, ни плавать, ни выходить на орбиту(замечание шло вразрез с упоминанием о высоких технологиях, но выступающих, как и звонивших в студию слушателей, это не смутило);

3. В России только три процента воцерковлённых граждан, и они со своими "жирными волосатыми дядьками в чёрных простынях" не имеют права указывать большинству, как надо жить;

4. Чин освящения — очень удобная отмазка для списания технических просчётов, ибо со Святой Троицы денег не потребуешь;

5. И наконец — ну не может такого быть, чтобы люди сами, без указания из Кремля, начали приглашать попов на аэродромы, морские базы и стартовые площадки. Эти мероприятия могли начаться лишь по приказу царя...

Кира то и дело порывалась подобраться к приёмнику и выловить из эфира что-нибудь более интересное, нежели патетические монологи и страстные призывы малограмотных политологов-социологов, но Раяна со Стешкой общими усилиями каждый раз возвращали неугомонную подругу на место.

— Стеша, — заговорила "золотая" девочка после того, как ведущий с гостем ушли на перерыв, — а ты не знаешь, кто у нас царь и откуда он взялся? Может, пока я горбатилась на экзамене, в стране произошёл переворот и прошла коронация?

— Тебе бы только прикалываться, — фыркнула хозяйка, — а вот мне совсем не до смеха. Эта визготня с призывами не пускать попов к самолётам и кораблям тянется дней пять или даже больше...

— Я вовсе не прикалываюсь, а думаю о том же, о чём думаешь и ты, — парировала Раяна, — об инфертехнологиях и последствиях их применения. Хлоя говорила об инициации различных устройств, и, если я правильно поняла, к освящённой ракете Прогрессоры уже не смогут подобраться...

— Вот именно, — сказала Стешка, — а сколько на Земле не освящённых ракет? Допустим, с нашей стороны вероятность несанкционированного ракетного удара по странам "золотого миллиарда" снижается. А если инфертехнологи с Прогрессорами доберутся до американских ракет?

— Если они взлетят одновременно, с суши и с моря — тогда пиши пропало. Только и всего. А если ты имеешь в виду, что СМИ работают на Реаниматоров — то это напрасно. Там и без Реаниматоров есть кому волну гнать. У того же Моти Говнопольского, сколько помню, всегда по жизни пердак протекал...

— А ты, Стеш, случайно не знаешь, — вмешалась Кира, — кто живёт вон в том здоровенном доме? Там ещё такая огромная страшная собака за забором...

Стешка повернулась к окну, взглянула на зловещий особняк и немного помедлив, сказала:

— Случайно знаю. Это сооружение принадлежит семидесятипятилетнему дедушке из Тимонино, вот только откуда у него деньги на такую домяру — большой и неразрешимый вопрос. В СХП "Пламя" ни в жисть столько не заработаешь. А самое интересное то, что этот богатенький дедушка там не проживает. Но зато туда часто приезжает — как думаешь, Кирка, — кто?

Кира поджала губы и наморщила нос.

— Там часто бывает и вовсю хозяйничает твой горячо любимый учитель английского Владимир Иванович Баженов, порой не один, а с какими-то бабами, а однажды с ним за компанию там развлекался какой-то рыжий мужик лет сорока в чине майора милиции, — Стешка встала и прошла к чайнику, — вижу, вы уже всё выпили... повторим ещё раз?

Конечно же, Кира и Раяна были не прочь выпить по третьей чашке.

Едва вернувшись домой, Кира ушла в свою комнату и углубилась в чтение подаренных Эммочкой книг.

"Любимец" Булычёва был дочитан. Теперь настала очередь "Преисподней" Чета Уильямсона.

— Вот ведь какие девочки хитренькие, — сказала себе Кира, — прямо как знали, что именно дарить... все книги в тему того, о чём Хлоя рассказывала.

В какой-то момент Кира отложила "Преисподнюю" и устремила взор в потолок.

— Как всё-таки хорошо, когда никто тебя не дёргает с места и не вытаскивает в глухие дворы и на пустые аэродромы, — прошептала она, — телепортер молчит... хоть бы он навсегда замолчал вместе со своими хозяевами...

Впереди целых три месяца радости. Алгебра осталась позади; остались лишь история, биология и изложение по русскому, но в сравнении с функциями и неравенствами всё это — сущая ерунда.

— Если Реаниматоры погибли, то туда им и дорога, — Кира вновь принялась за книгу, — буду помогать бабушке, гулять по лесу, купаться. И никаких Славок Кратовых. И никаких нелепых снов, будь они неладны... не больно-то мне всё это нужно...

Сквозь блаженное забытье Кира ощутила весьма болезненный укол в левое запястье. Кто-то очень настойчиво желал с ней связаться. Кое-как прогнав остатки сонного тумана, она ответила на вызов.

— Алё, Кирка, — донёсся Эммочкин голосок, — ты долго будешь валяться? А не то без тебя уедем...

— Куда? — непонимающе спросила Кира.

— Туда. В аэропорт Внукодедово, конечно.

— Домодедово, что ли? — девушка села, подтянула повыше одеяло, — А что там? Опять инкопы?

Браслет издал смешок.

— Ты что, забыла, что Хлоя улетает? Давай выбегай скорее, мы на Братеевской-21 стоим...

— БЛИИИИИИН!!! — Кира с визгом соскочила на пол и путаясь в одеяле, помчалась в ванную.

За завтраком мама сообщила, что сегодня вечером из Заборья вернётся папа. Александр Васильевич пробыл в гостях у матери ровно столько времени, сколько потребовалось на то, чтобы собственноручно исправить все недочёты в её хозяйстве. Кира в который раз подосадовала, что предэкзаменационные дни, как назло, тянутся невыносимо медленно. Она так увлечённо мечтала уехать из душного мегаполиса, что едва не позабыла об ожидающих её подругах...

До остановки "Братеевская-21" Кира летела пулей, не глядя, по обыкновению, под ноги и едва не свалила на тротуар Хлою. Лишь в самый последний момент словесница успела отступить на шаг в сторону и подхватить девушку, уберегая её от болезненного соприкосновения с асфальтом.

— Ой, простите, — выдохнула Кира, — я не заметила...

— Оно и видно, — усмехнулась Хлоя, — смотри у меня — не приучишься вставать вовремя — я велю Эмме каждое утро разряжать в твою ручку искорку...

— Ну вот, — надулась Кира, — а я порадовалась, что лето началось... какое же это лето, если нельзя спать сколько хочешь...

Сидящие на скамейке подруги тихонько рассмеялись.

— Как тебе, Кирка, живётся-то без компьютерных игрушек? — поинтересовалась Стешка.

— Неплохо. Чаще бываю на свежем воздухе, чаще вижусь с Норкой. Не говоря уже о вас, — девушка обвела подруг рукой, — вы меня затерроризировали прямо... то нельзя, это нельзя, учи то, учи вот это...

Раяна соизволила поинтересоваться — сколько людей обычно принимает участие в Кириной побудке и скольких из них приходится госпитализировать, на что любительница поспать назвала насмешницу "заучёной вороной". Эммочка, Стешка и Надя смеялись на всю улицу, слушая их обмен любезностями...

Уже после посадки в автобус Хлоя созвала девушек поближе к себе и сказала:

— Итак, девочки... вы заслужили отдых, и тем не менее я не советую вам расслабляться. Я уверена, что операторы сожжённого нами телепортера умышленно открыли проход на базу так, чтобы мы увидели его. Трудно сказать, какова была площадь возгорания после Раиной атаки, но вы, я полагаю, слышали не раз, что на пожары списывают партии украденных товаров?

— Ух, ё-кэ-лэ-мэ-нэ! — выдохнула Раяна, — вы думаете, что наш друг с базы подогнал под пожар пропажу оружия?

— Нет, — возразила Надя, — дело не в оружии, а в инкопах.

— Вот этого я и опасаюсь, — кивнула словесница, — что какую-то их часть сочли погибшими, а на самом деле они гуляют на свободе. По моим прикидкам, все они могли разместиться в Москве и ближнем Подмосковье. Пятьдесят особей вполне хватит, чтобы держать в страхе и столицу, и предместья, а так же периодически отряжать отдельные группы в другие города, а потому вам следует быть предельно внимательными. Следите за обстановкой в городе — не засветятся ли инкопы где-нибудь. Если будет возможность — делайте это по ночам, ибо по крышам скакать вы уже умеете...

— Что-то вроде ночного патруля, — усмехнулась Надя.

— Правильно. Только милиция присматривает за людьми, а ваша функция — вычищать общество от тех, кто прикидывается человеком.

— Где же можно отыскать затерявшегося инкопа? — спросила Кира.

— Для начала я вам назову места, где их точно не следует искать, — Хлоя огляделась и убедившись, что прочие пассажиры сидят достаточно далеко, повернулась к девушкам, — прежде всего в священных для людей местах. Донской монастырь, Троице-Сергиева Лавра, соборы в Кремле, и всё тому подобное. Я уже убедилась, что инкопы предпочитают оказаться распылёнными от моего резонатора, нежели приблизиться к Васильевскому спуску или к Пречистенской набережной. Вот такие дела...

— Интересно... — Эммочка почесала лоб, — может, королева Серенити знала, что Россия для инкопов — почти сплошное гиблое место, потому и велела Дерксету отвезти нас сюда?

— Скорее всего, — кивнула Хлоя, — я давно обратила внимание на одну странную вещь — в России феномен НЛО встречается гораздо реже, чем в других регионах Земли. Мне даже кажется, что настойчивые, до озверения, попытки некоторых правителей переделать эту страну на чужеродный лад, не говоря уже о планах массированного ядерного удара и имевших место в прошлом крупномасштабных вторжениях, есть следствие одной причины — желания уничтожить всё, что мешает инфернальному сообществу проникать в людскую среду...

— Скажите, — попросила Кира, — что вы собираетесь делать в Архангельске? Вы говорите, что в город могли проникнуть инкопы — и вдруг уезжаете...

— Я хочу изобличить одного человека в совершённых им преступлениях, — ответила капитан Пи после минутного раздумья, — и лечу в Архангельск за уликами. Фамилию сего господина я вам пока не назову, скажу лишь одно — он замышлял... или замышляет преступления против нас.

— В смысле — против нас? — не поняла Стешка, — он видит свою жертву человеком или панцироносицей?

— Скорее всего — и то, и другое.

Девушки переглянусь, обдумывая услышанное. А новость была не из приятных. Человек, замышляющий злодеяние против панцироносицы, был, несомненно, очень опасен, и по всему выходило, что он посвящён в их общую тайну... или, в лучшем случае, сумел выследить хотя бы одну девушку. Они вспомнили о странной просьбе Хлои — сделать так, чтобы известие о её отъезде дошло до ушей Сашки Еслика. Сам он, конечно, ничего замышлять не может, ибо слишком туп и труслив для такого дела, но он вполне мог служить передаточной инстанцией, способной донести послание до нужного человека. И кто этот человек? Его дядька из охраны в казино?

Разумеется, девушкам с их возможностью в любой момент уйти в безопасное место нечего бояться бандитов, сколько бы их ни было и чем бы они ни вооружились, но легче от этого не становилось. Оставалось ждать решения словесницы...

— По возвращении, — говорила Хлоя, — я планирую — не без вашей, надеюсь, помощи — разделаться с этими умниками, работающими над программой "Созидание будущего". Что она собой представляет, думаю, вы уже поняли...

— Баженов и две прошедшие стажировку в США тётки будут раздавать противозачаточные и учить первоклашек мастурбировать, — фыркнула Эммочка, — наш Глобус, конечно, скользкий тип, но услышать от него такое... это уже чересчур.

Кира поняла, что отличница имеет в виду, и согласно кивнула в ответ. Хлоя недавно дала ей прослушать записи баженовских словоизлияний по адресу русского народа, ветеранов войны и некоторых родов войск Российской армии, и теперь она не испытывала к педагогу никаких иных чувств, кроме стойкого омерзения.

В здании аэровокзала, перед посадкой на рейс, Хлоя обняла на прощание каждую из своих воспитанниц и сказала:

— Что бы ни происходило — помните: я всегда с вами и приду без промедления в любое время. И не бойтесь ничего. Как-никак впереди у вас целое лето, посему отдыхайте, наслаждайтесь жизнью... да, и вот ещё что. Я постараюсь урвать время и научить вас выбирать любую произвольную точку для телепортации. Ты, Рая... — она повернулась к "золотой" девочке, — присматривай хорошенько за Кирой. А ты, Кира, — сказала она девушке, — будь умницей. Может, я как-нибудь загляну в ваше Заборье...

— Вы там тоже смотрите — не влюбитесь в какого-нибудь помора, — хихикнула Кира, — а то втрескаетесь по уши и совсем о нас позабудете...

— Я о вас всегда помню, — рассмеялась словесница, — даже когда сплю...

Хлоя миновала турникет, и минуту спустя её крепкая спортивная фигура скрылась в посадочном рукаве.