Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное (гет)

Когда я проснулась, дома никого не было. Чарли уже уехал на рыбалку, а Эдвард еще не пришел. В кресле-качалке лежал оставленный им белый джемпер. Постепенно, незаметно, вещи Эдварда все больше занимали пространство в моей комнате и в моей машине: плед, компакт-диски, написанные от руки партитуры, книги, часы, ключи, порой бумажник, теперь вот одежда. Я поднесла мягкую ткань к лицу, глубоко вдыхая любимый запах. Прижимая джемпер в груди, я напомнила себе, что его владелец скоро придет и сам, так что долго скучать не придется. Неведомым образом Эдвард добился изменения своего расписания в школе, так что у нас совпадала большая часть уроков, и расставались мы теперь очень редко и очень ненадолго. Как ему удалось провернуть это чудо в конце учебного года оставалось загадкой, но, сдается мне, без участия уж очень симпатизирующей нам миссис Коуп тут не обошлось.

Почистив зубы, я все же вернулась за джемпером, надев его поверх пижамы. Из-за большой разницы в росте, кофта смотрелась на мне почти как платье, полностью скрыв короткие пижамные шорты, рукава пришлось подвернуть. Взяв с собой книгу, которую читала, когда у меня было время, я вышла из комнаты.

Лестница была испытанием. Перелом сросся, но нога была странно слабой, а из-за долгого ношения гипса связки частично утратили эластичность, поэтому колено сгибалось плохо. Нужно было постоянно разрабатывать его, чтобы сустав пришел в норму, и мышцы окрепли. Одним из упражнений было как раз хождение по лестнице. Держась за перила, я преодолевала по одной ступеньке за раз, честно, не щадя травмированную ногу. Пройти нужно было восемнадцать ступеней.

Я наливала чай на кухне, когда услышала, как тихо щелкнула входная дверь. В следующий момент меня обняли сильные прохладные руки.

— Привет, — дыхание приятно щекотнуло ухо.

Поставив на место чайник, я откинулась назад, немного повернувшись, чтобы получить свой утренний поцелуй, нежный и теплый, хотя губы его и были холодны.

— Привет.

— Знакомая вещица, — пальцы поглаживали ткань на моем животе, золотые глаза смотрели лукаво.

— Вернуть его тебе?

— Нет, мне больше нравится видеть его на тебе. Не говоря уж о том, как он при этом будет пахнуть, — он уткнулся лицом мне в шею, щекотно вдыхая запах, заставляя меня хихикать. — Как ты сегодня?

— Нормально.

— Хммм… — повернув меня к себе лицом, он присел на корточки, нежные пальцы пробежали по бедру. — Давай посмотрим. Сгибай.

Вздохнув, я оперлась руками на стол за спиной.

— Как ты романтичен да с утра пораньше.

— Делу — время, — усмехнулся он. — Давай.

Перенеся вес на здоровую ногу, я постаралась максимально согнуть колено травмированной. За последнее время я делала успехи, но до победы еще далеко. В какой-то момент оно просто переставало подчиняться, как если бы не было предусмотрено конструкцией сгибать его сильнее. Немного посражавшись с неподатливыми связками, я опустила стопу на пол.

— Давай еще раз, — нахмурив брови, Эдвард наблюдал за моими попытками.

— Пока это все.

— Не больно? — прохладные пальцы аккуратно ощупывали сустав.

— Нет, просто не поддается.

— Ты разрабатывала его сегодня?

— Да, — он недоверчиво вскинул бровь, глядя на меня снизу вверх. — Я ходила по лестнице. Позволишь мне позавтракать?

Ухмыльнувшись, он встал. Позже он заставит меня проделать всю программу упражнений дважды. Эдвард перенес мою чашку чая на стол, чтобы мне не пришлось хромать с кипятком, я насыпала в тарелку хлопья, залила их молоком и опустилась на стул. Он сел рядом, положив мою ногу себе на колено.

— Не буду, — объявила я. С него станется заставлять меня делать упражнения даже за завтраком.

— Я не собирался это предлагать.

— Ну, и славно.

— Но чем чаще ты их делаешь, тем лучше.

— Никакой физкультуры до завтрака, — улыбнувшись, он стал массажными движениями растирать мышцы вокруг области травмы. Это было приятно. — А вот это можно.

— Какие планы на вечер?

Я показала ему книгу, которую принесла сверху.

— «Повелитель мух»? — Эдвард поморщился.

— Она хорошая!

— Да, но я бы не назвал ее чтивом счастливого человека.

— Ну, она, конечно, не очень позитивная, зато задевает за живое.

— Ладно, а что если я предложу тебе что-то лучше, чем духовная деградация и дети-убийцы?

— Что, например?

Протянув руку, он взял со свободного стула коробочку, которую я раньше не заметила. Сквозь прозрачную крышку был виден корсаж из нежных белых орхидей и примул. Сегодня был вечер выпускного бала. Открыв коробочку, он вопросительно поднял брови.

— Дети-убийцы, — объявила я.

— Белла, — не знаю, что он собирался сказать, но звучало уже так, словно он был прав.

— Эдвард, — ответила я в тон ему.

— Если тебе не понравится, просто уйдем.

— Но, Эдвард, я же хромая. Не то, чтобы я раньше была верхом изящества, но это же буквально призывать кару на мою голову.

Эдвард улыбался.

— Я все время буду рядом с тобой и не позволю тебе упасть, а когда ты устанешь, мы поедем домой.

Я перебирала в уме аргументы, которых было немного, когда поняла выражение на лице Эдварда. Это было предвкушение.

— Почему ты так хочешь пойти?

— Потому что, — открыв коробочку, он достал корсаж и ловко надел мне на запястье, задержав в руке мои пальцы. — Это нормально, ходить на танцы, волноваться в ожидании, когда ты в платье спустишься по лестнице…

— Да уж, тут есть о чем поволноваться.

Он только шире улыбнулся в ответ на мое замечание и продолжил свое перечисление.

— Танцевать, тихо шепча что-то на ухо друг другу, прятаться в укромном уголке школьного сада, чтобы украсть поцелуй, накинуть пиджак тебе на плечи, не спеша возвращаясь домой. Когда еще нам представится такая возможность?

Ого, у него был целый план. Мы не ходили на свидания в привычном смысле. Я не думала, что эти ритуалы могут быть важны для него, забывая, насколько он старомоден. Я бы могла предложить прошептать ему на ухо все, что он захочет услышать или выбрать для поцелуев любой угол, который ему больше нравится, раз уж он так необходим, но вместо этого я осторожно коснулась лепестка орхидеи, чей легкий аромат постепенно растекался по кухне.

— Приятно пахнет, — Эдвард счастливо улыбнулся, расценив это, как согласие. — У меня все равно нет платья.

С улицы раздался автомобильный сигнал. Я вопросительно посмотрела на Эдварда.

— Это Элис. И твое платье. Это объясняет, куда она умчалась с утра пораньше.

— Я надеюсь, она не купила тебе галстук в тон ему?

— Если купила, я его надену.

— Но это…

— На грани безвкусицы, я знаю, но почему бы нет? Когда, если не в семнадцать?

Он был так рад, что я просто не могла с ним спорить. Элис вошла без стука и пронеслась наверх по лестнице, шелестя чем-то. На кухню она пришла уже с пустыми руками.

— Что так долго? — возмутилась она. — Не могла сразу согласиться? У нас куча дел.

— И тебе доброе утро, Элис, — вместо меня ответил Эдвард.

— Да-да. Как поживаете? Хорошо, спасибо. Чудесный день, не находите? Погода прекрасная, — протараторила она. — Теперь, когда с бесполезными формальностями покончено, нам нужно приниматься за дело. Время идет.

— Но еще же только утро.

— Уже утро, Белла!

— Мне же только платье надеть.

Элис прижала руку к груди и страдальчески вздохнула.

— Господи, помоги мне. Так, ты права голоса лишаешься. Допивай свой чай. А ты, — обратилась она в Эдварду. — На выход. Мужчине тут делать нечего.

— Нет! — потянувшись, я обняла Эдварда за талию, он мягко погладил меня по спине.

Элис угрожающе прищурилась.

— Хочу тебе напомнить, что из-за твоей выходки я ударила Джаспера.

Это был удар ниже пояса. Вжав голову в плечи, я отвернулась от нее, уткнувшись лицом в грудь Эдварда.

— Элис! — рыкнул на он на нее.

— В последний раз упоминаю, клянусь! Но сегодня она моя, — я не повернулась, так что она сменила тактику. — Ну, разреши мне, пожалуйста, Белла!

Вздохнув, я крепче прижалась к Эдварду, прежде чем отпустить его. Он ласково коснулся моей щеки.

— Я приеду в семь.

— Хорошо.

Оставив легкий поцелуй на моих губах, он встал. Элис нетерпеливо топала ножкой. Проходя мимо, он взлохматил ей прическу, за что получил шутливый удар в плечо.

— С чего начнем? — раз уж это неизбежно, лучше не оттягивать.

— С ванны.

Все оказалось не так страшно, как я опасалась. Хотя я и была для Элис как кукла, которую она могла одевать и причесывать, все это скорее походило на обычные девчачьи посиделки с маской для лица и маникюром. Элис весело щебетала, рассказывая, как проходит подготовка к танцам в доме Калленов, где Эмметт уже получил выговор за испорченную сорочку и был вынужден поехать за новой, поскольку остальные имеющиеся не подходили к смокингу. Получалось, что на балу будут Розали с Эмметтом, а также Элис и Джаспер.

— Джаспер не злится на тебя, Белла, — вдруг сказала Элис, видимо, заметив мою реакцию. — Он очень зол на себя. Он ненавидит быть слабым, и ему ужасно стыдно перед всей семьей, особенно перед тобой и Эдвардом. Иногда он думает о чем-то, но стоит его спросить, только качает головой. Все действительно могло закончиться очень скверно.

Она хотела сказать что-то еще, но передумала. Меня передернуло от мысли, что стало бы с их семьей, если бы Джаспер убил меня. Предположения были одно ужаснее другого. Эту ошибку я никогда не забуду.

— Ну, как бы то ни было, лучшее, что ты можешь для него сделать — это простить себя.

— Это не так просто.

— Вот и приложи усилия. Джасперу нравилось находиться рядом с тобой, подпитываясь твоим счастьем, а сейчас ты для него как горькая таблетка, только усугубляешь его состояние своими эмоциями. Если ты перестанешь так винить себя, он тоже почувствует себя лучше, и в выигрыше будут все.

Платье было желтым. Я не знала, как называется этот оттенок, но я в нем даже выглядела не такой бледной, как обычно. Вкус Элис не подвел, и увидев свое отражение в зеркале, я обняла ее в порыве благодарности. Закончив с моей прической, Элис чмокнула меня в щеку и упорхнула прочь, чтобы самой переодеться к балу.

Эдвард приехал, как всегда, точно вовремя. Застегивая ремешки на туфлях, я слышала, как он поздоровался с Чарли. Нацепив на руку корсаж, я вышла из комнаты. Восемнадцать ступеней вниз, не наступив на длинный подол. Чарли и Эдвард, ждавшие у лестницы, подняли на меня глаза. Эдвард улыбнулся, и я тут же оступилась, оба испуганно дернулись к лестнице, но все обошлось.

— Все нормально.

— Белла, — начал было отец, но этим и ограничился, только головой покачал.

Эдвард двинулся мне навстречу, протягивая руку, вцепившись в которую я благополучно преодолела оставшиеся ступени. Чарли неловко сжимал в руках свою старую камеру. Давно я ее не видела.

— Отправим одну твоей маме, — предложил он. — Поставит на камине.

Если бы это не был Чарли, я бы заподозрила в его словах некий мстительный подтекст, но, скорее всего, мне просто показалось. Чарли сделал пару снимков меня одной, потом нас вместе с Эдвардом, после чего камеру взял Эдвард, чтобы сфотографировать меня с отцом. Мы оба не любили фотографироваться и чувствовали себя не комфортно, так что фото наверняка получилось кошмарное. Чарли вышел на крыльцо проводить нас. К нашей огромной удаче, дождя не было, высокие облака мирно плыли мимо.

— Волнительный момент с лестницей из плана вычеркиваем?

Эдвард засмеялся.

— Да, думаю, на будущее можно обойтись без него.

За нашими спинами щелкнул затвор камеры. Мы обернулись, и Чарли сделал еще одно фото. Помахав ему рукой на прощание, я села в машину. Эдвард помог мне подобрать подол, чтобы не прищемить его дверью.

Школьные танцы в Форксе проходили в физкультурном зале, который сначала долго украшал, а потом так же долго приводил в первоначальный вид комитет добровольцев. Бумажные украшения на стенах, розовый пунш в стеклянной вазе, школьники в костюмах для красной дорожки. Все это напоминало чудовищную декорацию к фильму. Я остановилась в дверях, крепче сжав руку Эдварда.

— Боишься? — спросил он.

— Да.

— По-твоему, школьные танцы страшнее, чем свидание с маньяком на лесопилке?

— Зависит от того, есть ли в этой школе девочка по имени Керри.

— Белла пришла!

Подошедший к нам Эмметт сгреб меня в свои медвежьи объятья.

— Осторожней! — возмутился Эдвард.

— Ой, расслабься, Эдвард, ты хуже мамочки, — отмахнулся Эмметт, но все же отпустил меня. — Из-за тебя я должен двадцатку Джасперу, — обратился он ко мне. — Хотя, как оказалось, этот маленький жулик уже с утра знал, что Элис поехала за платьем. Как они тебя заставили?

— Уговорами и припоминанием моих прегрешений.

— На чувстве вины сыграли? Умно, — похвалил он.

Розали равнодушно блистала красотой рядом. По крайней мере не враждебно, уже хорошо. На возвышении рядом с диджеем стояла Джессика. Заметив меня, она толкнула Майка, приковавшего внимание в пульту и, широко улыбаясь, помахала нам. После того, как я перестала представлять угрозу их с Майком совместному счастью, она стала относиться ко мне гораздо теплее, а вот Ньютон все еще временами недобро поглядывал на Эдварда.

Чуть позже мы нашли и остальных одноклассников. Все были необъяснимо рады видеть друг друга, словно с их последней встречи прошли годы, а не пара дней. Даже Лорен пребывала в прекрасном настроении, не выпуская из цепких пальцев руку Тайлера. Эрик нашел-таки единомышленницу, готовую надеть на танцы смокинг, и теперь щеголял по залу в кедах и платье, предлагая Анжеле потрогать его идеально гладкие, избавленные от волос голени. Его затея имела успех, и к ним постоянно подходили одноклассники с просьбой сфотографироваться, хотя парни и норовили заглянуть под юбку, где, как уже выяснил Майк, были шорты для плаванья. Никогда не видела, чтобы Анжела так много улыбалась, как в этот вечер, и причиной тому было явно трепетное внимание, оказываемое ей Беном, бывшим ее парой на этих танцах. Если подумать, я определенно встречала его лицо среди многочисленных рисунков Анжелы, но не придала этому значения.

В другом конце зала я заметила Джаспера, чей высокий рост выделял его среди школьников. Как всегда, при виде его мне захотелось вжать голову в плечи и спрятаться, но я сделала над собой усилие, чтобы воздержаться от этого. Чувство вины было не единственным, что я испытывала, и я постаралась вспомнить, как относилась к нему до того кошмарного момента. В тяжелые дни, наполненные ожиданием, я проводила больше всего времени именно в его компании и, наверное, сошла бы с ума от беспокойства, если бы он не тушил своим даром мои приступы паники, не отвлекал меня рассказами о хладных, не учил настраивать аппаратуру, чтобы я могла почувствовать, что делаю хотя бы что-то полезное. Я была так благодарна ему! А сейчас, держа за руку Эдварда, я была еще и бесконечно рада знать, что все позади. Когда Джаспер посмотрел на меня, впервые за последнее время я не опустила взгляд. Вместо этого я робко улыбнулась ему. На его лице проступило удивление, после чего он склонил голову, как джентльмен из старого фильма и, подмигнув мне, повел Элис на танцпол, правильно рассудив, что пока это максимум общения с ним, на которое я способна, без перспективы обратить его в бегство.

— Молодец, — прошептал мне на ухо Эдвард.

Я перевела дух.

— Это так сложно!

— Со временем станет проще.

— Наверное.

— Потанцуешь со мной?

— Это же, кажется, обязательный номер программы?

— Именно так, — ответил он, потянув меня за руку.

Рядом с нами группа выпускников вытащила на танцплощадку мистера Беннера. Я видела, как Эрик пытается научить его какому-то движению вроде шагания на месте. После пары попыток, учитель махнул на него рукой, но остался среди танцующих, смешно изображая робота, в чем его поддержали несколько находящийся рядом парней, включая Эмметта.

— Почему это я не похож? — басовито возмутился он на чей-то комментарий.

— Похож, только на робота-гризли, — улыбаясь, сказал Эдвард.

Эмметт засмеялся, видимо, услышав его слова.

Шептать что-то на ухо во время танца не слишком получалось из-за громкой музыки, зато удобно было уткнуться носом в шею Эдварда, невзначай касаться губами кожи. Он улыбался, легко вальсируя между парами. Стоя на его ногах, я могла не беспокоиться, что мы кого-то заденем или упадем, да и вообще, что что-то пойдет не так, поэтому, доверив все ему, я просто наслаждалась вечером в его надежных объятьях.

Мы вышли на улицу, подышать свежим воздухом, и, не спеша, прогуливались по двору, когда он резко остановился.

— Стой.

— Что? Кто там?

— Миссис Коуп, — прошептал он.

— Миссис… С кем?

Он поджал губы, раздумывая.

— Ты мне не скажешь?

— Я у нее в долгу, так что нет, но ты можешь угадать.

— Ладно. Ты одобряешь?

— Мммм… Не лучший выбор, на мой взгляд, но чувство там взаимное.

Не лучший выбор… Лицо возникло в моей памяти еще до того, как я успела обдумать, какие версии тут могут быть. Не может быть!

— Нет… — прошептала я.

Эдвард кивнул.

— Ну, ничего, мы за ней присмотрим, на всякий случай. Пойдем-ка.

Мы нашли пустую скамейку в дальней части двора. Стало прохладно, у меня была с собой кофта в машине, но я одолжила пиджак у Эдварда.

— Решила выполнить все пункты? — улыбнулся он.

— Я подумала, что это хороший план, хотя это и было неожиданно. Кто бы мог подумать, что мне понравится ходить на танцы!

— Я мог. Танцы — важная часть школьной жизни. Если бы ты не встретила меня, твоя жизнь была бы нормальной, наполненной такими вот важными для людей событиями. Я не хочу, чтобы ты пропускала их.

— Я думала, ты сам хотел пойти.

— Хотел, но только с тобой.

— Ну, тогда здесь все справедливо. Без тебя я бы ни за что не пришла и, уж точно, не получила бы от этого удовольствия.

— Белла, — он взял меня за руку, погладив костяшки большим пальцем. — Есть много вещей, которые я не могу дать тебе, даже такие простые, как жить с тобой там, где тепло и солнечно, если бы ты вдруг решила вернуться в Аризону.

— И что?

— Когда-нибудь ты можешь захотеть их. Я бы хотел, чтобы ты получала то, что хочешь.

— Ну, мне кажется, я стала лучше относиться к дождю.

— Есть и другие более важные ограничения, — он не позволил мне отшутиться от этой темы.

— Я знаю, — это всегда было непросто, но труднее было как раз Эдварду. — А как насчет тебя? У тебя со мной тоже куча проблем. Хочешь уйти и поискать какую-нибудь демоницу?

Он фыркнул, словно я сказала глупость. Его лицо прояснилось.

— Только ты.

Я коснулась его щеки, очертила линию высокой скулы, испытывая наслаждение, глядя на любимое лицо, особенно сейчас, когда оно светилось нежностью, теряя последние следы печали.

— Нам и не нужно быть такими, как все, любить, как другие, нет какого-то стандарта. У нас своя история, со своими сложностями и радостями, но она наша, и я ни на что ее не променяю.

Он смотрел на меня, нежно улыбаясь. И хотя порой я все еще испытывала смущение, ловя на себе его взгляд, я больше не отводила глаз.

— Я люблю тебя, — он мог бы и не говорить этого, глаза давно сказали все за него.

Я улыбнулась.

— По-моему, в твоем плане был пункт с поцелуями.

— Что-то такое припоминаю, — засмеялся он.

Много лет подряд задавая себе вопрос о рациональности, я точно знала, что любовь между хрупким человеком и бессмертным хладным демоном осудили бы все до единого теоретики концепции рационализма, от Канта до Вебера. Но какое нам дело до их мнения? Я была твердо убеждена, что иногда стоит забыть и о разумном, и о рациональном, чтобы впустить в свое сердце нечто действительно прекрасное, после чего ты уже никогда не посмотришь на мир, как прежде, потому что и сам ты прежним уже не будешь. Не зная, что ждет нас впереди, я не боялась, потому что Эдвард держал меня за руку. Мы вместе, а значит, все будет хорошо.