Мост в рассвет (джен)

Явь

37-ая в упор глядела на него сквозь прозрачную толщу жидкости и ударопрочное стекло: в глазах страх и недоверие, из уголков приоткрытых губ струятся вверх пузырьки, грудь тяжело вздымается — непривычно дышать не воздухом, Рик пробовал из солидарности.

— ЭОС? — Он постарался изобразить свою самую благожелательную улыбку.

Тяжело, конечно, с таким-то лицом. Хотелось бы верить, что их, затворниц, хоть как-то готовили к реальному миру, к их будущей роли. Иначе это… Свихнуться же можно! И очень быстро.

Никто не видел нынешних ЭОС до четырнадцати, по крайней мере, никто из его знакомых. А он специально заводил приятелей в разных уголках подземной базы — разных профессий, возраста, пола… Но никто даже не знал, где находятся лаборатории. Прямо самое охраняемое место, похлеще энергетического центра! Безопасность? Боязнь бунта? Или паранойя? Одно другому не мешает.

Рик пытался спрашивать, но никто из пленниц не помнил, где их держали до. Даже его ЭОС. Не помнили они и своих настоящих имён. Зато на ЭОС отзывались все. Может, и не было у них данных имён… Кто знает, как их теперь растят. Может, вывели генетическую формулу получеловека-полурастения, чтобы соблюсти принципы гуманности, но и традициям отдать дань. И ЭОС-37 — первый подобный конструкт.

— Ты слышишь меня? ЭОС? — позвал Рик в микрофон и, не отрывая взгляда от льдисто-голубых глаз, нащупал верньер на пульте и пустил радужные пузырьки. Девушка дёргано отшатнулась — взметнулись золотом волосы. — Не нравится? Я выключу! — Рик поспешил поднять ладони в самом мирном жесте и крутанул верньер в ноль. — Какая ты, однако, пугливая, — пробормотал он. — Или пуганая…

Наверное, он привык к тому, что его ЭОС понимала всё с полуслова, полужеста. И даже не помнил, что когда-то было иначе. А с 37-ой придётся налаживать контакт даже не с нуля, а из минуса — вон как настороженно смотрит. Если попытаться её спасти прям сейчас, подымет крик и обвинит невесть в чём. Зато вроде взгляд стал осмысленнее — значит, всё-таки не растение. Ну что ж, никто не говорил, что будет легко. Обещание самому себе он дал крепко. А время пока ещё не враг, стоящий за плечом с серпом.

Рик принялся методично проверять приборы и датчики, нарочито не спеша, чётко проговаривая назначение каждого и цифры на нём. Давая 37-ой привыкнуть к своему присутствию, лицу, голосу…- Давление жидкости в капсуле. Чуть больше стандартного атмосферного. Температура. Тридцать шесть и семь. Плотность жидкой среды — 1027.7 килограмм на метр кубический. Насыщение кислородом. Соответствует двадцати одному проценту в воздухе…Рик перечислил ещё порядка десяти ненужных ЭОС показателей и осторожно поднял взгляд. Она следила за ним пристально, но тут же отвернулась, прервав зрительный контакт. Пульс её резко скакнул — равнодушные приборы иногда отражали силу эмоций лучше мимики. Боится, бедняжка… Повинуясь простой человечности, Рик приблизил губы к микрофону и сказал как можно убедительнее:

— Тебе нечего меня бояться. Правда. Я ухаживал за твоей предшественницей. И мы много-много разговаривали. И даже дружили. 37-ая подняла на него испытующий взгляд исподлобья. — Ты, наверное, хочешь знать, куда она подевалась, — вздохнул Рик. — Хотел бы я это знать… Но я буду заботиться о тебе лучше, чем о ней, даю слово!

Тонкие светлые брови ЭОС удивлённо выгнулись. Да, не самое лучшее, что он мог сказать. Если мозг ЭОС сохранен, она выведет следующее: “Я ухаживал за той, что сидела в этой банке до тебя, но теперь её нет, и я обещаю, что буду больше стараться. Может, хоть с тобой не напортачу…”

Рик выдохнул сквозь зубы и потряс головой. Вот ведь никто не проводит курс общения с новенькими ЭОС. Только техническое обслуживание — переаттестация раз в год. А он думал, у него о-опыт.

— Слушай, — снова заговорил он. — Не знаю, понимаешь ли ты меня… Но даю тебе честное слово, что не причиню тебе зла. Наоборот, постараюсь помочь. — Он прямо посмотрел в льдисто-голубые глаза, и на этот раз она не отвела взгляда. Шевельнулись нежно очерченные губы, и она подплыла к своему микрофону и прижала ладонь к датчику. Значит, соображает и даже обучена! Рик замер в ожидании: каким окажется её голос?..

Но она не успела. Дверь за спиной внезапно отъехала в сторону, и Рик с беззвучным рыком досады автоматически склонился над пультом управления. Ну кто там? Для смены слишком рано, для обслуживания тоже. Ровно середина второй четверти дневного цикла, когда ждать вообще особо некого. Выставлять ЭОС начнут только через две недели — щедро дают время привыкнуть. Если это Рора, то она пришла слишком рано. Можно ненавязчиво показать ей график.

С этими мыслями Рик повернулся к двери и действительно увидел Рору. Однако она была не одна. Рядом с ней стоял высокий стройный человек в облегающем комбинезоне без всяких карманов, как у всех них. Значит, явно не рабочая специальность. Лишь на плечах, делая их несоразмерно широкими, броско выделялись плоские эполеты со змеиными головами — знак самой верхушки. Рик машинально вытянулся. Инспекция? Он никогда не видел здесь этого молодого человека. Может, он недавно… Рик, стараясь сохранять видимое равнодушное подчинение, изучал визитёра, пока тот в свою очередь осматривал помещение. Только вот трудно было держать это показное безразличие. С детства всех их учили не реагировать на чужое уродство, не отводить взгляда и, наоборот, не рассматривать откровенно. Но красота сразу привлекала внимание. А этот молодчик был отменно красив. Ни единого шрама на гладкой, будто нечеловеческой коже, утончённые черты лица, миндалевидные глаза. Идеальное, правильное лицо. Ему бы витать здесь в капсуле по соседству с ЭОС… А что, ЭОС-М-1, означенный срок службы пятнадцать лет. А Рик бы обслуживал их обоих, у него, кажется, слишком много свободного времени.

Он, забывшись, прямо поднял взгляд на гостя, словно оценивая его технические характеристики: рост, предполагаемый вес, жизненный объём лёгких… Совершенное лицо. Как у той блондинки, то ли любовницы, то ли секретарши Главы. Только очень отталкивающее лицо. Рик не сразу понял, в чём дело… Слишком резко взлетающие скулы, слишком острый подбородок — нет, не то, всё в пределах допустимой погрешности… Зрачки! Некруглые, слегка удлинённые по вертикали, но и не совсем звериные. Плод генетических экспериментов? Добавили человеку змеиных генов, и вышло вытянутое тело, немигающие глаза…

Гость властно щёлкнул выключателем — яркий неживой свет заполнил комнату, и Рик невольно прищурился.

— Механик Рик, я правильно понимаю? — Голос незнакомца вкрадчиво затёк в уши, вибрируя жидким серебром. Рик кивнул. — Расскажите мне всё, что вы знаете об ЭОС-36.

Рик непроизвольно моргнул. Глаза гостя будто бы сменили цвет — из серых став желтоватыми. Наверное, освещение.

— Я уже рассказал всё, что знаю, комиссии, которая занималась расследованием, — отрапортовал он, хотя сердце тревожно стукнуло на номере 36. — К сожалению, несчастный случай произошёл не в мою смену.

К сожалению, да. Может, он смог бы его предотвратить…

— Я читал протокол и нашёл ваши ответы неполными.

— Простите, не имею чести знать, с кем разговариваю.

Безотчётно Рик придвинулся спиной к капсуле, где парила в жидкости беспомощная ЭОС. Краем глаза он уже уловил испуг на её лице. И узнавание. Он кинул быстрый вопросительный взгляд на Рору, но она лишь чуть качнула головой. А визитёр поднял правую руку, и на обнажившемся запястье Рик увидел знак в виде перевитых в клубок змей. Да, с самого верха. Или снизу — где там правительственные бункера. Не то чтобы штат был раздут — Глава быстро и жёстко расправлялся с зажравшимися коррупционерами или просто бесполезными чиновниками. Просто отправлял их наружу. Что-то блондинки давно не видно, может, это новый фаворит?

Рик чётко щёлкнул каблуками и сложил руку в приветственном жесте — кисть скручена, полусогнутые в когти пальцы у груди. На лице важной шишки промелькнула удовлетворённая ухмылка.

— Прошу, не надо формальностей. — Наверное, тон должен был означать дружелюбие. — Зовите меня просто по имени — Лих. По правде сказать, моё имя несколько длиннее, но я привык к простоте. — Он улыбнулся, показав идеально ровные, белые до голубизны зубы на фоне темноватых губ. Озабоченный взгляд, которым он окинул Рика, явно выражал сомнение в том, что простой механик способен запомнить имя больше одного слога. — Итак, — обойдя Рика, Лих непринуждённо прислонился к капсуле, — расскажи мне всё, что ты знаешь об ЭОС-36.

— Прошу дать мне несколько минут, я подберу для вас данные для анализа на терминале. — Рик лихорадочно соображал, что надо этому лощёному змею.

— О нет, не трудись, я хотел бы узнать твоё личное мнение. Впечатления. Воспоминания. Чувства.

Рик готов был поклясться, что он уловил в голосе Лиха хищные нотки. А значит, будем изображать оловянные глаза и полное прилежание в соблюдении УПП — Устава Последнего Прибежища. Стало быть, этого интересует его ЭОС! И его, Рика, чувства! Как бы не так!

— ЭОС-36 имела атлетическое телосложение, рыжие волосы и синие глаза, — с готовностью начал докладывать он, тщательно, но быстро подбирая слова, чтобы показания не разошлись с журналом и видеозаписями. — ИМТ ниже нормы, как у всех почти обездвиженных. Аппетит плохой, — тут Рик сделал паузу, понимая, что всего не утаишь, — но повышенный интерес к различного рода информации.

— Та-ак, — протянул Лих, который уже, очевидно, собирался прервать этот пустой монолог. — И чем же интересовалась наша красавица?

От плотоядного тона и блеска глаз у Рика зачесались костяшки пальцев. От души захотелось ссадить их — пусть до разрыва кожи — об это идеально гладкое лицо.

— В основном устройством мира и человека, — скупо ответил он.

— А как же романы? — хохотнул тот. — Я слышал, даже наши дамы подземелья почитывают их на досуге и украдкой вздыхают.

“Он знает!” — мелькнула паническая мысль. Рора встревоженно слушала и явно не знала, уйти ей или остаться.

Ничего. Ни история, ни романы не запрещены. Просто морально устарели, как и всё, что не даёт однозначного знания, а только будоражит мозг.

— Я не единственный механик ЭОС, — сдержанно заметил Рик.

— Но ты ведь близко общался с ней? За столько-то лет. Другие сменяли друг друга, а ты брал дополнительные смены. Здесь же свихнуться можно от скуки в нерабочие часы, а рядом с тобой пари́т в искрящихся потоках красота целого поколения, и перед глазами ещё стоит её манящий образ в рабочей одежде. — Лих доверительно склонился к уху Рика и сладострастно шепнул: — То есть без неё.

Рик дёрнулся от омерзения. Неужели таково теперь ближайшее окружение Главы?! Главы, которого многие поколения считали строгим, но справедливым… Впрочем, сколько лет прошло? Никто не видел Главу лично уже давно — только слышали шелестящие обращения из динамиков по всем коридорам. Ни один человек не может жить так долго. Наверное, он давно умер, а нечистые на руку правят от его имени. Вроде этого.

Лих усмехнулся произведённому впечатлению и вкруговую провёл пальцем по стеклу.

— Значит, Сирин была умничкой, а не просто красивой оболочкой, — заметил он, беззастенчиво разглядывая ЭОС-37.

Та отпрянула в самый дальний конец капсулы, но её диаметр — всего полтора метра.

— Кто? — резко поинтересовался Рик, стремясь перевести внимание гада на себя.

— А, — тот пренебрежительно махнул рукой, — ты всё равно не поймёшь.

Даже не оглянулся. Положил по-хозяйски руки на верньеры и стал выискивать глазами нужный датчик.

— Ага! — пробормотал он с торжеством и крутанул верньер управления подачей кислорода налево.

— Что ты делаешь?! — Рик импульсивно шагнул к Лиху, но тот неуловимо ткнул его в какую-то точку, хотя, казалось, не пошевелил и пальцем. И Рик повалился на пол скорчившись. Он мог только смотреть, как негодяй терзает пульт управления. А ЭОС по ту сторону прозрачной преграды широко раскрыла рот — совсем как рыба. Потом схватилась за горло, по телу прошла судорога.

— Оставь её… — прохрипел Рик, пытаясь подтянуть непослушные ноги, сжать в кулаки непослушные руки… Но Лих кровожадно наблюдал за дёргаными метаниями ЭОС. — Рора… — Рик с трудом повернул голову к напарнице. Она, с глазами полными ужаса, застыла на месте. — Сделай что-нибудь…

Но Рора, вместо того чтобы броситься на помощь беззащитной ЭОС, подбежала к нему и упала перед ним на колени. Рик почти не чувствовал её прикосновений, пока она мяла и растирала его тело, ноги, руки… Кажется, где-то треснула кожа. Но зато чувствительность вернулась, а вместе с ней — боль и возможность пошевелиться. Охнув, Рик напряг мышцы и сел. И увидел, что ЭОС больше не бьётся. Глаза её были широко раскрыты и бессмысленны. Рот искривился неправильным овалом. Откуда силы взялись — Рик с рычанием навалился на ноги садиста и подсёк под коленки. И, не обращая внимания на результат, рывком выкрутил верньер кислорода на уровень чуть больше нормального. Побежали быстрее мелкие пузырьки вдоль стенок… ЭОС вздрогнула и хватанула ртом насыщенную жидкость. И Рику уже стало не так важно, последует ли сейчас удар по черепу…

Но, к его удивлению, Лих ничего не сделал. Снисходительно хмыкнув, он поднялся на ноги, стряхнул с колен гладкого комбинезона пыль и скрестил на груди руки. С трудом, стараясь не кряхтеть, как сорокапятилетний, Рик тоже встал и дерзко взглянул в глаза Лиху.

— Она могла умереть, — процедил он. — Вряд ли вашему начальству бы пришлось по вкусу запускать ЭОС-38 через две недели после 37-ой.

— О нет, я бы не допустил гибели такого прекрасного экспоната. Тем более она мне кое-кого напоминает, — показал белые зубы Лих и перевёл взгляд на ЭОС. — Моя версия состоит в том, что 36-ая имела слишком развитый интеллект, поэтому так быстро выработала свой ресурс. Вот я и решил провести эксперимент, уменьшив приток кислорода к мозгу, что неизбежно приведёт к гибели избыточного числа нервных клеток, а это в свою очередь…

Рик злобно оскалился. Он не верил ни единому слову этого скользкого и почему-то такого неуязвимого гада. Механиков тоже тренировали, чтобы они, в случае чего, смогли стать последней линией обороны ЭОС… А этот вырубил его, как мальчишку.

— Убирайся отсюда, кем бы ты ни был, — прорычал Рик, вытащил из-под верстака за пультом управления увесистый разводной ключ и угрожающе двинулся к Лиху. Сидевшая на полу Рора вскочила, готовая броситься между ними. Только это бы не помогло.

— Не смею больше отнимать ваше время и отвлекать от полировки капсулы, — обворожительно улыбнулся Лих, подняв руки ладонями вперёд. — Я уже увидел и сделал всё, что хотел. Техник, — небрежно козырнул он, — благодарю, что привели меня сюда. Ваша помощь и консультация по весьма деликатному вопросу неоценимы. Надеюсь на более близкое общение в будущем.

И с этими словами он преспокойно повернулся к Рику спиной и направился к выходу. Закрылись автоматические двери, и Рик наконец опустил подрагивающую руку с тяжёлым ключом. Мышцы ныли, как после хорошей тренировки, рукав комбинезона пропитался кровью, натекшей из раны... И тут же, словно очнувшись, он мигом заблокировал двери — всё равно уже, можно сказать, технический перерыв — и кинулся к капсуле. Кислород поступал исправно, но синева слишком медленно сходила с губ ЭОС… Глаза дико уставились в одну точку. Что же этот выродок сделал с ней?! Точнее зачем. Ещё немного докрутив кислород, Рик гневно воззрился на Рору.

— Зачем ты привела его сюда?!

— Я?! — Глаза Роры невнятного серо-зелёного цвета распахнулись якобы в непонимании.

— Он тебя благодарил, — с подозрением заметил Рик, — за помощь в деликатном вопросе.

— Да я в первый раз его вижу! Поймал меня в одном из коридоров, предъявил Знак и приказал отвести в блок ЭОС. Я не могла отказать, это было бы нарушением Устава…

— А ты и рада стараться, — процедил Рик и отвернулся, чтобы не видеть лица Роры.

Какая разница, даже если она не лжёт… Испытанное унижение, беспомощность, бессильная злость, страх за ЭОС — Рик снова и снова проживал эти несколько минут, сжимая и разжимая кулаки.

Медленно успокаивалось дыхание, а перед глазами уже не лопались красные пятна. Медленно возвращались краски и на лицо ЭОС. Чего хотел этот гад? Припугнуть, разнюхать, поиздеваться? Видно, совсем что-то неладно в их “подземном королевстве”, раз люди со Знаками творят беспредел. Они же сами завели традицию ЭОС… Но если доложишь стражам, ещё неизвестно, что они вызнают о самом Рике и его третьем сроке на этом посту…

Он глубоко вдохнул и выдохнул. Рора тихо скользнула мимо за аптечкой и достала гемостатический пластырь — попыталась помочь приклеить, но Рик уже рывком расстегнул рукав и буркнул, что справится сам. Она отступила.

ЭОС за стеклом открыла глаза — значит, можно перевести дух. Рора за спиной оглушительно молчала.

* * *

Навь

Прошла, казалось, ещё одна вечность, прежде чем Ярр вспомнил, что они с Косохлёст не одни. Сквознячок вроде не мешал им молчать, но почему бы и ему не пойти к единственному родственнику — Кладезю? Тем более теперь. Камин прогорел, отдав последнее тепло стылому воздуху. И оцепенение спа́ло с разума — Ярр цепко взглянул на пригревшуюся под покрывалом Косохлёст. Она не клевала носом, а просто смотрела в одну точку. А значит, можно её расспросить. И Ярр пододвинулся к ней ближе.

— Расскажи мне о ней… — чуть задыхаясь, попросил он.

Хоть многие воспоминания и вернулись, Косохлёст он помнил смутно. И теперь с жадностью ловил крохи прошлой жизни в словах Косохлёст. Ломаться и вредничать она, против обыкновения, не стала. Точно и сама хотела поскорее разделить с ним тяжкий груз долгой памяти. Сначала сбивчиво, а потом всё более и более красноречиво и взволнованно рассказывала она о переплетении своей судьбы с судьбами Марены и Ярра. О своей короткой, но насыщенной жизни. О тёмном прошлом, о счастливой вылазке в дом Мары — она часто звала Марену этим именем. О недолгой их идиллии втроём — и снова Косохлёст тайком утёрла слёзы. О тайном визите чёрной птицы. О том, как остановились солнечные часы и всё пошло наперекосяк. О Зимнем кресте, которым наградила её Марена — Ярр вспомнил, что и ему она нанесла метку почти против воли. О подозрениях, об изматывающем поиске, о мертвенном свете потустороннего города. О чёрном зеве витой трубы и страшном лице и голосе… Вздрогнула — Ярр ободряюще сжал её ладонь.

— А потом я перешла Мост… — с явным облегчением закончила она. — И забыла и её, и тебя. — Исподлобья Косохлёст заглянула Ярру в глаза, словно ещё не была убеждена до конца, что он теперь не чужой ей.

Рассказала как будто всё без утайки, не обращая никакого внимания на то, как навострил уши Сквознячок — значит, доверяла. Ярр молчал. Образ матери воскрес перед глазами — живой, объёмный, тёплый… Там, на Мосту, он вспомнил её последние минуты до заточения в лёд. Теперь же в памяти раскинулась вся их тихая — счастливая! — жизнь от зари младенчества и первых обрывочных воспоминаний до расставания.

Но звенящий голос Сквознячка безжалостно рассёк кокон воспоминаний.

— Так кто же её предал? — спросил он. Косохлёст дёрнула плечом и обидчиво насупилась.

— Несподручно было спросить.

— Если он здесь, то лучше бы ему раствориться в Тени.

Ярр вроде бы сказал это тихо. Но Косохлёст подняла на него глаза с уважительной опаской и в полном согласии сжала руку. А Ярр выпрямился и покачал головой. Слишком долго он ощущал лишь гнев. Мстить пока некому — значит, и лелеять в душе это чувство незачем. Он повернулся к Сквознячку и впервые его внимательно рассмотрел. Бывший паж Виюн всегда скрывался в её тени, точнее ослепительный свет премудрого дара отводил глаз от всего остального. Но этот мальчишка пошёл против неё.

— Спасибо, что помог нам и раскрыл правду, — поблагодарил его Ярр. — И добро пожаловать в Навь. — Он усмехнулся сам себе: настолько несвоевременно прозвучали эти слова, ведь Сквознячок уже жил в Нави осьмушку Кологода. Кстати… — Твой Зимний крест в порядке? — спросил Ярр, показав взглядом на запястье Сквознячка.

— Да… — пробормотал тот, отдёрнув рукав. Зимний крест и правда ровно чернел на коже точно там, где начертал его Ярр. — Марена, она… кажется, благословила меня остаться.

— Это хорошо. Наверное… — кивнул Ярр. — А теперь расскажешь, почему ты решил отказаться от служения Виюн? — Не стоит называть это предательством. Он разоблачил дочь Аспида, но Ярр теперь как будто совсем разучился верить даже тем, кого знал сто лет.

— Они использовали меня… — прошептал Сквознячок, невидяще уставившись в догоревший камин. — Всю мою жизнь, с самого младенчества. Ярр подождал. Сквознячок молча сжимал побелевшими пальцами край покрывала Косохлёст.

— Они? — подтолкнул его вопросом Ярр.

— Они! — прошипел Сквознячок не хуже змея. — Вся эта Аспидова семейка! Он сам не замечал меня — не его полёта я козявка! После того как подменил меня в колыбели на своего сынка, чтобы взрастить себе перевёртыша, даже прибить не удосужился! Или несчастная, но добрая Василисса, жена его, вступилась… Я и думал, что Виюн в неё пошла, дурачок, — невесело, колко он рассмеялся сам над собой. — И служил Виюн верой и правдой не один год! — С вызовом он взглянул на Ярра. — Пока не понял, что она прежде всего дочь Аспида, а не Василиссы. А вот её братец-хамелеон Лихояр не корчил из себя добренького: никогда не забывал мне напомнить, чьими слезами и кровью он выкормлен! Моих родителей!!! — В глазах самого Сквознячка показались злые слёзы.

Этот прожигающий насквозь гнев был Ярру хорошо знаком…

— Но у тебя здесь теперь есть родственник, — напомнил он.

— Да… — Сквознячок зажмурился, выжимая из глаз горечь. — Но я бы всей душой хотел, чтобы на месте Виюн вчера оказался Лихояр! — процедил он.

Вот новое имя, которое стало звучать довольно часто.

— А где ты встречался с ним? В Яви?

— Да, до того как меня вместе с Виюн сплавили просиживать штаны в Пренави в ожидании, пока на её чудесный голосок не клюнет крупная рыба. Хранитель Моста.

— А Пренавь — это?.. — уточнил Ярр, подавив досаду. Да, он попался на крючок сладкого голоса и собственной одержимости узнать.

Пренавь поманит… — пророчила Гамаюн.

— Пренавь — это мир мечтаний и снов между Явью и Навью. Место, где могут встретиться души живых и ушедших. Зыбкий мир, где возможно всё… И крайняя точка, куда мог добраться Аспид. Дальше было запечатано Мареной. Пока ты не распечатал это своей кровью. — Сквознячок без малейшего смущения смотрел Ярру в глаза. Видимо, маска пажа сгорела вместе с хозяйкой.

— Но откуда ты всё это знаешь? — искренне удивился Ярр.

— Иные любят поболтать, когда думают, что их раб совершенно бессилен что-то изменить. — Сквознячок пожал плечами с таким видом, будто выдал очевидную истину.

Ох уж эти застрявшие в детских телах души… Умудрённые опытом, но всё ещё порой творящие бес знает что.

— И что там… в Яви? Теперь. — Мучительным дежавю всколыхнулись воспоминания, как он пытал этим вопросом Сирин, едва она только очнулась в Нави.

Но его нежданно поддержала Косохлёст:

— Да, может, ты видел мой город?! Наш город! Он назывался N! Сквознячок мрачно усмехнулся.

— Нет в Яви больше никаких городов: ни N, ни М, ни П.

— Но почему? — Косохлёст подозрительно склонила голову набок.

Что-то нехорошее промелькнуло в глазах Сквознячка.

— Аспид думал, что, сломав стержень мира, он обретёт безграничную власть. Но в итоге получил только геморрой размером с гусиное яйцо.

— Что это значит? — спросил в свою очередь Ярр, нахмурившись.

— А то, что разливающийся безраздельно хаос очень быстро бы привёл к тому, что и править было бы некем. Когда тысячелетние камни вдруг начинают крошиться, как песок, а у людей не рубцуются раны, волей-неволей призадумаешься, — закончил Сквознячок почти злорадно. Ярр и Косохлёст переглянулись.

— А все эти… технологии, — начал Ярр, — до которых так охоч Кладезь? По-моему, они очень сильно продвинулись.

— Когда умерли старые традиции и люди разнесли до камушка последние капища, новые открытия почему-то стали совершаться одно за другим. И Аспид не препятствовал им, наоборот, поощрял. Он даже провозгласил, что, де, теперь оковы сброшены и люди могут жить наконец своим умом, а не чтить Марену и старый миропорядок. Он говорил, что человечество насадили на стержень мира, как на вертел, и медленно поджаривали, срезая самые сочные куски… Что теперь люди вольны выбирать. И они ему поверили… Сложно было не поверить, когда сотни лет ничего почти не менялось, прадед пахал за плугом, потом дед, а потом отец и сын. А теперь вдруг родители уже не могли освоить то, чем играючи пользовались их дети. А уж внуки… Паровые машины, потом сразу двигатели на переработанной нефти, молния в проводах, летающие крепости и собственное солнце в свинцовом саркофаге…

— Но при чём тут город, где жили мы с Ярром и Марой? — свела брови Косохлёст, которая, вполне возможно, и читать-то не умела. “Мы с Ярром…” тронуло сердце болезненной теплотой. — Или Аспиду уж и города помешали? Живите, мол, свободно в чистом поле, как птицы и звери? — спросила она с насмешкой.

— Всё пошло слишком быстро развиваться… Вихлястыми скачка́ми. Споро, ретиво вверх! Вширь, повсюду! И лошадей уже заменили фырчащие агрегаты! И улицы осветились фонарями в тысячу свечей! И вдруг — р-раз! Всё это необъяснимо рушилось до самых основ! И так каждые пятьдесят или шестьдесят лет. Даже войн никаких не было толком — хозяйство бы наладить…

— Но, похоже, технологии всё же побеждали, — заметил Ярр.

— Да… — кисло согласился Сквознячок. — Рушилось не совсем всё. Но то, что больнее всего било. Остальное люди иногда добивали сами.

— И наш город?! — явно потеряв терпение, возопила Косохлёст.

— На его месте сейчас чёрная выжженная яма, к которой нельзя приближаться никому из тех, кто не перешёл Мост, если он не хочет отлететь в тот же миг и в весьма поношенном теле. И планета похожа на Луну — вся в кратерах таких ям. Просто кратер N я знаю, потому что там и сам Аспид квартировал! — без обиняков закончил Сквознячок.

Косохлёст надолго умолкла, устремив потухший взгляд в камин. Насколько Ярр помнил, не было у неё там никаких родных… Но всё равно это до дрожи неправильно. Ему вдруг показалось, что он понял…

— Поэтому души больше не переходят Мост? — тихо спросил он. — Их не осталось?

К его удивлению, Сквознячок усмехнулся.

— Нет, конечно! Куда они денутся? Люди как тараканы — забьются в щели и выживут… Когда одна за другой взорвались все ядерные станции и остановились даже атомные часы… Аспид сам увёл оставшихся в подземелья. Глубоко в бункерах люди продолжали жить. И вот уже много десятков лет ни одной серьёзной аварии — будто Явь стёрла людское племя вместе с Аспидом с лица земли и очистилась… Впрочем, я давно не был в Яви…

Он замолчал. Ярр тоже молчал, переваривая услышанное. Аспид, спасающий последних людей от разбушевавшейся Яви! Аспид-реформатор, ведущий народ к свободам и развитию! Аспид-лидер, авторитетный, а не авторитарный… От этих мыслей словно тугой обруч обвил лоб и защемило в груди… Ярр покосился на Сквознячка. Может, тот всё спутал, переврал… Не мог всё это застать и так разложить по полочкам, как по-писаному! Может, он всё же заслан Аспидом?! Два соглядатая лучше, чем один. Плохая Виюн сгорела, остался хороший бывший паж. Ни за что не заподозришь.

— Я думаю, это Лихояр и предал Марену, — отчеканил меж тем Сквознячок, возвращаясь к тому, с чего они начали. — Проник под чужой личиной в её убежище за каким-нибудь отведи-глазом и выдал её!

Сильнее, туже сдавило голову обручем. Даже пальцы будто потеплели — разбуженное Калиново пламя жаждало пригреть сына Аспида. Или любого другого, кто посмел…

— Но она пускала какого-то к себе на порог! По всем повадкам — Беса! — бойко возразила Косохлёст. И тут же сама себя оговорила: — Правда, в змеином доме, судя по голосу, был кто-то другой…

— Лихояр — хамелеон. Он способен принимать любое обличие, — мрачно напомнил Сквознячок. — Даже Аспид, насколько я знаю, не особо отличается таким умением.

— Да нет, ты путаешь, — покачал головой неубеждённый Ярр. — Тогда и мне было шесть, а Лихояр от Василиссы, наверное, родился позже.

— Почему? Мог и раньше. Дело нехитрое, — не согласился Сквознячок. — А ты думаешь, что рос, как все нормальные дети? Вспомни!

Ярр задумался. Зимы и лета казались долгими-долгими… И от Йагиль Ярр узнал, что Василисса уже созрела при живой Марене и мог её похитить раздосадованный Аспид. Значит, родился у них сын, которого подложили вместо Сквознячка. Значит, эта душа в теле мальчишки давно живёт и мыслит, может наблюдать и обобщать…

— Вот! — торжествующе заключил Сквознячок, увидев сомнение Ярра. — Так что успели родиться и подрасти Аспидовы отродья! Кто сказал, что и они росли, как нормальные? Только в другую сторону. Так что это точно Лихояр проник в дом Марены и потом выдал её!

— И обманул премудрый дар? — недоверчиво спросил Ярр.

— Да, она говорила, что дар ослабел, — подхватила Косохлёст. — Всё сходится.

— Дар даром, но жизненный опыт? Можно принять облик, но вряд ли Марена бы не заметила, что это не её бывший жених, а какой-то юнец. Косохлёст она разглядела сразу, — рассудил Ярр.

Бесу незачем предавать Марену. Он любил её. Ярр ясно видел это в воспоминаниях. И в глазах Беса. Разбитая чаша горькой любви. Нет, не может это быть Бес.

— Ты не представляешь, как хороши они, оборотни-игоши, в своём паскудном лицедействе! — Сквознячок упрямо сжал губы. — Один раз и я попался, — он вскинул и быстро опустил глаза, — когда Лихояр принял облик Виюн… Шутки ради, конечно же.

— Значит, возможно, это Лихояр… — прошептал Ярр. Очень уж пылал уверенностью Сквознячок. Ну, заявись он сюда вслед за сестрой!.. — Но я всё равно хочу поговорить с Бесом. Кажется, он многое мог бы поведать. Косохлёст? — Он приглашающе поднял руку.

— Я… э-э… пожалуй, отдохну ещё. — Она спрятала глаза. — Голова и живот ещё побаливают после Живой воды, — пояснила она жалостливо.

Ярр поднял бровь. Непохоже на Косохлёст — отказываться от гущи событий.

— Да, а ты думал легко вдруг враз превратиться в девчонку из нормального парня?! — вскинулась она.

— Ладно, отдыхай… — отступился Ярр. — Даже лучше, если мы поговорим с Бесом с глазу на глаз. А то при тебе он не будет откровенничать. Про себя Ярр решил, что заставит. Странное оцепенение навёл на него Бес в прошлый раз — пользовался провалами в памяти. Теперь они наравне.

Оглянувшись на кутающуюся в покрывало Косохлёст, Ярр вышел из дома. Путь лежал на медоварню.

Глядя ему вслед, Косохлёст с досадой провела пальцем по небольшой царапке — знаку договора с Бесом.