Чаша Жизни (джен)

Ветер, дувший из-за неплотно прикрытой двери, проникал и в зал, и прямо под мантию, хотя я тщательно застегнул все пуговицы. За окном шел дождь — далеко не первый этой осенью, но все равно неожиданный. Я ежился — то ли от внешнего холода, то ли от внутреннего. Похороны я никогда не любил, но не прийти просто не мог.

Рядом сидели остальные члены Ордена Феникса. Пока священник произносил свою речь, они молчали, но я знал: как только представится возможность, они снова начнут обсуждать детали убийства. Возле четырех гробов из темного дерева безудержно рыдала младшая сестра Эдгара Боунса — Амелия. Рядом с ней стоял какой-то мужчина и пытался её обнять, однако она, казалось, не замечала ничего, кроме этих четырех ящиков — последнего пристанища ее брата и его семьи. Все гробы были закрыты, потому что смотреть на Боунсов после того, что с их телами сделали Пожиратели смерти, было просто невозможно.

Я старался отвлечься разными мыслями, чтобы не дать горю пробить холодную стену, которую выстроил, когда узнал о гибели Эдгара, но все равно мог думать только об одном. Он был одним из самых сильных членов Ордена Феникса, нашим наставником, которого я очень ценил, хотя давно уже понял, что привязываться к членам Ордена Феникса — плохая идея. Сколько их погибло с тех пор, как я вступил в организацию? И каждый раз — как будто впервые... Кто знает, может, следующим стану я. Во время войны ни в чем нельзя быть уверенным до конца, а фениксовцы почти всегда умирают неожиданно. Тем более именно на мою семью Волан-де-Морт объявил охоту. Я не должен был выходить из дома, даже в мантии-невидимке это было очень рискованно, но я не мог поступить иначе. Просто не мог. Я знал, что Дамблдору это не понравится, и все равно, проснувшись утром и увидев за окном плотный ливень, решил прийти. Просто попрощаться. Хотя бы с ним.

Несмотря на жуткую реальность стоявших впереди гробов, я до сих пор с трудом верил в происходящее. Эдгар был таким мощным волшебником, таким преданным и надежным, казался таким несокрушимым… И вот сейчас он лежит, бездыханный, изувеченный до такой степени, что на него нельзя даже смотреть, а рядом — его мертвые дети. Двое ни в чем не повинных мальчишек, которые еще совсем не видели жизнь… Говорят, их убили первыми. Какое ужасное подобие милосердия...

Я сглотнул и плотнее сжал кулаки. Держаться, просто держаться и ничем не выдавать своего присутствия.

В первом ряду сидел Дамблдор. Я не видел, какое выражение в этот момент застыло на его лице. Равнодушие? Скорбь? А может, чувство вины?..

В паре футов от меня был Сириус — он, как и еще несколько самых близких, знал, что я здесь. Его лицо больше походило на восковую маску, серые глаза сосредоточенно смотрели прямо перед собой и казались безжизненными. Несколько недель назад он был на других мучительных похоронах. Марлин Маккинон. Мое сердце по-прежнему ныло от боли, когда я думал о ней и её родных. По-настоящему страшная смерть. Родителей Марлин пытали на её глазах, прежде чем убить. Потом приступили к самой Марлин. Её десятилетней младшей сестре пришлось увидеть боль и смерть всех троих. А затем её тоже уничтожили. И все потому, что эта семья была наполовину маггловской.

Я не сразу заметил, что священник замолчал. Очнулся только тогда, когда сидевшие вокруг люди стали подниматься со стульев. Я не мог подойти к Амелии и сказать, как мне жаль, да и не видел в этом особого смысла. Какая разница, если легче ей все равно не станет? Я никогда не понимал традиции выражать свое сочувствие. Как будто людям мало собственной боли... Я почти неосознанно чувствовал, что Ордену Феникса лучше сегодня держаться подальше от мисс Боунс.

Люди тихонько переговаривались. Мне даже не надо было прислушиваться, чтобы понять, о чем. Едва ли кто-то из них действительно видел изуродованные тела Боунсов, но именно эта скрытность и давала еще больший простор для фантазии.

— Джеймс? — тихонько шепнул Сириус, когда почти весь народ отошел в сторону. — Пойдем на улицу, только аккуратнее, помни про следы.

Я последний раз посмотрел на гробы. Амелия больше не плакала — с опустошенным видом принимала соболезнования. Горло сжалось, и я тихо выдохнул:

— Иду.

Дождь продолжал лить, как из котла. Стоя на крыльце, я приоткрыл рот и сделал глубокой вздох. Стало немного легче. Сириус посмотрел по сторонам и, убедившись, что никто еще не собирается выходить, снял наконец маску безучастности и с яростью выпалил:

— Ненавижу это все! Ненавижу проклятую смерть и проклятые похороны! Чтоб эти твари сдохли скорее, чтоб они все пережили то же самое, что сделали с нашими… — Он задыхался от чувства собственного бессилия.

Я осторожно достал руку из-под мантии и положил её Сириусу на плечо.

— Они ответят за все, что сделали, — тихо сказал я. — Вот увидишь, придет и наше время.

Сириус быстро стряхнул слезы с глаз и угрюмо пробурчал:

— Убери руку обратно. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел. Хочешь, чтобы я пошел и на ваши с Лили и Гарри похороны?

От одной мысли об этом у меня внутри все заледенело.

— Этого не будет, — тихо ответил я, но руку все же убрал. — Мы этого не допустим.

Еще некоторое время мы молча стояли. Я с тревогой думал о том, как там Лили и малыш. Наверное, все-таки не стоило выходить из дома…

— Мне нужно возвращаться, — наконец, сказал я. — Трансгрессирую вон за тем углом.

Сириус кивнул и протянул мне руку. Я крепко её пожал, еле сдерживаясь от сентиментального желания его обнять.

— Надеюсь, увидимся на Хэллоуин, — сказал я. — Попрошу Лили приготовить твой любимый тыквенный пирог. Надеюсь, Дамблдор не будет возражать. Мы и так почти не видимся.

— Жду с нетерпением, — с грустью улыбнулся Сириус.

Я в последний раз махнул ему рукой и отправился прочь от церкви, стараясь не оборачиваться и не давать волю мрачным мыслям, роем кружившим в голове. "Все наладится, — сказал я себе твердо. — Все будет хорошо".

Это была наша последняя встреча.

* * *

Наши с Лили старания возымели эффект, и к сочельнику Сириус хотя бы чуточку, но повеселел. Мы поглощали ужин, оживленно разговаривая о прошлом, а потом решили посмотреть, как празднуют Рождество остальные. Особенно нас интересовало, что делает Дамблдор. Мы никогда раньше не задумывались, как он встречает эту ночь. Оказалось, что директор отправился в бар к своему брату. Правда, сидели они не в общем зале "Кабаньей головы", а в комнатке Аберфорта. Было довольно забавно наблюдать, как Дамблдор пытается завести беседу со своим угрюмым младшим братом, а тот огрызается в ответ. Они походили на двух подростков, которыми, похоже, так и оставались в отношении друг друга, несмотря на преклонный возраст.

В доме Уизли было заметно веселее, хотя тоже не без казусов. Похоже, никто не разделял страсть Молли к Селестине Уорлок, и особенно явно это демонстрировала Флер. Интересно, какими будут их отношения после свадьбы? Моя мама и Лили с первого слова нашли общий язык. Жаль, что их знакомство продлилось совсем недолго.

Гарри живо интересовался, может ли кто-то из нас с Сириусом быть "Принцем-полукровкой". Мне не очень нравилось, что он пользуется учебником Снейпа, но я ничего не мог поделать. То, что книга принадлежала именно Снейпу, мы узнали от Лили. Хотя она никогда не слышала от него это прозвище, но быстро догадалась, поскольку знала, что фамилия матери Снейпа — Принц, а его отец — маггл.

— Скажи честно, Эванс, ты когда-нибудь пользовалась секретами Нюнчика, чтобы добиться успеха в зельеварении? — лукаво спросил Сириус, когда мы сидели перед чашей.

Лили презрительно фыркнула.

— К счастью, мне всегда хватало своих мозгов.

— А всей школе казалось иначе, — усмехнулся Бродяга.

Лили вспыхнула.

— Да? Тогда как я сдала ЖАБА по зельям на превосходно, если уже не общалась с Северусом?

— Не кипятись, Лили, — улыбнулся я. — Сириус нарочно тебя выводит. Как ты вообще на это ведешься?

Лили сделала вид, что не услышала мои последние слова, гордо тряхнула головой и поднялась с дивана.

— Мы обсуждаем всякую ерунду, — вдруг надменно сказала она. — Уже поздно, я пойду спать. А вы, — она обвела нас высокомерным взглядом, — занимайтесь чем хотите.

И гордой походкой удалилась.

— Чего это она? — удивился Сириус.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Бывает. Но в одном Лили права — пора расходиться. Счастливого Рождества, Сириус.

— Ага, и тебе, — растерянно ответил он, наблюдая, как я выхожу за дверь. — И чего они оба? — пробормотал он, когда думал, что мне уже не слышно. — Уже и пошутить нельзя!

* * *

— Какая чудовищная наглость! — раздраженно воскликнула Лили, увидев появляющегося во дворе Уизли Министра магии. — Что он тут забыл?

Дело было на следующий день. Рыжее семейство и их гости обедали, когда неожиданно были прерваны.

— Наверное, хочет поговорить с Гарри, — догадался Сириус. — Они с Фаджем долго обсуждали возможность завербовать Избранного. Я видел.

— Фу, — поморщившись, ответил я. — Неужели они настолько глупы, что думают, будто он согласится?

— Ты же знаешь Фаджа, — презрительно ответил Сириус. — Он тупее, чем новорожденный пикси. А вот почему Скримджер пошел у него на поводу — это уже вопрос.

Наши предположения полностью оправдались. В этой ситуации Гарри повел себя как настоящий мужчина. Слушая их разговор, я невольно чувствовал гордость. Гарри отвечал Министру лучше, чем можно было представить.

— Ловко он его уделал, — восхищенно заметил Сириус, когда Гарри отвернулся от Скримджера и пошел обратно в дом. — "Вы и ваши люди так и не научились тол­ково делать свое дело" — наконец-то хоть кто-то им об этом сказал!

— Да уж, — согласилась Лили. — Интересно, что Скримджер предпримет дальше?

— Вряд ли он будет снова доставать Гарри, — ответил я. — Скорее уж Дамблдора. Но уж тот-то сумеет от него отделаться.

— А все-таки интересно, что он ищет во время своих отлучек из Хогвартса, — сказала Лили. — Жаль, Сириус, что вы с Регулусом так и не успели обсудить секрет Волан-де-Морта.

Бродяга мгновенно помрачнел.

— Да, жаль, — коротко ответил он.

У нас было несколько предположений о том, чем занимается директор, и все же мы сомневались, что хоть одно из них близко к истине. Как-то все было слишком туманно, но мы надеялись, что со временем сможем разобраться. Хотелось верить только, что все, что делает Дамблдор, связано с уничтожением Темного лорда. Пожалуй, кроме этого нам ничего и не надо было.

* * *

…Стоило мне перешагнуть порог, как Лили бросилась мне на шею, как будто все это время стояла за дверью и ждала моего возвращения. Я крепко её обнял, зарываясь лицом в волосы.

— Как малыш?

— Спит. Я ужасно переживала, — выдохнула она. — Не сводила глаз с часов. Мне все время казалось, что они сломались и перестали идти.

Я сжал её еще крепче.

— Все хорошо, я дома.

Она быстро поцеловала меня в местечко между щекой и ухом и отпустила.

— Это ужасно, но у меня все еще трясутся руки, — призналась она, показывая свои ладони.

— Хорошая моя, — нежно произнес я и снова крепко её обнял. — Не бойся, все в порядке, мы вместе, мы дома, мы в безопасности.

Она судорожно прижалась ко мне.

— В какой-то момент я задремала и увидела, как вас с Гарри убивают. Мне все время это снится.

— Это лишь глупый сон, все будет в порядке, — успокаивающе ответил я, хотя сам постоянно видел подобные сны.

Лили словно знала, о чем я подумал.

— Прости, я снова расклеилась. Как все прошло? Ты в порядке?

Я коротко рассказал о том, как прошли похороны. Постепенно мы переместились в комнату Гарри. Сын крепко спал, сжимая во рту пухлый кулачок. Увидев его крошечное безмятежное личико, я снова подумал о том, что нельзя было рисковать и куда-то выходить. В конце концов, именно на мне лежит ответственность за безопасность сына и Лили. Я вдруг ощутил острую потребность извиниться.

— Это ты меня прости, — прошептал я, поворачиваясь к жене. — Я больше никуда не пойду, обещаю. Я ни за что вас больше не оставлю.

Лили слабо улыбнулась, нежно коснувшись рукой моего лица.

— А давай перенесем кроватку Гарри к нам в спальню? — Она решила сменить тему. — Тогда мы все постоянно будем рядом.

— Хорошая мысль, — согласился я.

За окном по-прежнему лил дождь. Мы стояли в детской, наблюдая за тем, как спит наш ребенок, и старались не думать о будущем. Назойливый страх витал в каждом уголке нашего большого уютного дома и никак не желал уходить. До нашей смерти оставалось полтора месяца.