Грозный сэр Макс в Хогвартсе (джен)

Образование было сродни заразной болезни, передающейся половым путем. Оно делало тебя непригодным для многих работ, а еще появлялось какое-то жуткое желание передавать его дальше

Терри Пратчетт. Санта-Хрякус

Я ожидал, что будет скучно. Должно быть, меня разбаловало обилие происходивших вокруг меня чудес, окружавшее меня в последние годы моей сумасшедшей жизни. Самопишущие таблички, говорящие птицы, воплощающиеся в реальность сны — вот уж не думал, что когда-нибудь буду воспринимать всё это как должное!

И всё же, кажется, незаметно для меня, это произошло. Трепет перед любым проявлением волшебства потихоньку угас. Процесс зашёл настолько далеко, что я, очутившейся перед перспективой изучать магию, думал лишь о том, что придется теперь выполнять длинные и наверняка нудные домашние задания, сидеть на бесконечных монотонных лекциях и рано вставать. И даже не вспоминал, чему именно меня собираются учить.

Я не думал об этом до тех самых пор, пока не переступил наконец порог теплицы. И не замер немедленно на месте, как какой-нибудь деревенский дурачок, впервые выбравшийся в большой город со всеми его банальнейшими техническими чудесами.

Вокруг меня шевелились лианы, листья, корни, лепестки разных размеров и оттенков. Я уловил тихий недовольный шепоток от одного особенно раскидистого куста с мясистыми листьями. С другой стороны виднелось мерно покачивающееся из стороны в сторону растение, которое — я готов был в этом поклясться! — распространяло вокруг себя волны светлой и искренней радости. Я прямо таки физически ощущал, как у меня поднимается настроение просто от пребывания рядом... Пришлось встряхнуться, избавляясь от наведенных эмоций — в противном случае я рисковал впасть в состояние эйфории, начать глупо хихикать и пускать слюну. Надо сказать, я очень вовремя успел избавиться от наваждения — промедлил бы еще хоть миг, и ни за что не успел бы увернуться от кусачих темно-фиолетовых щупалец, которые попытались цапнуть меня за лодыжку.

— Это потрясающе! — воскликнул я шепотом, поворачиваясь к Гермионе. Она неуверенно улыбнулась мне, затем нахмурилась. Велела шепотом:

— Только не восторгайся слишком уж активно — это не похоже на Гарри. Он не любит копаться в земле.

— И я отлично его понимаю! — отозвался я. — Огородные работы — это, как по мне, не особенно весело. Но ради такой флоры можно и потерпеть!

Мои восторги прервал тот самый рыжий парень, который привлек мое внимание за завтраком своим хмурым лицом. Он прошел мимо меня, грубо пихнув плечом. Я даже растерялся немного. Спросил шепотом Гермиону:

— Кто это? Должно быть, мой непримиримый школьный соперник? И как я должен реагировать на такое хамство?

Щеки Гермионы вспыхнули румянцем, она отвела взгляд и неохотно ответила:

— Я не знала, как тебе об этом рассказать. Это Рон Уизли, близкий друг Гарри Поттера. Но он... Он плохо принял новость о том, что Кубок тебя выбрал. Думает, что ты сжульничал — и даже ничего ему не рассказал.

Я схватился за голову и жалобно произнес:

— С такими друзьями никаких врагов не надо! И что мне теперь делать? Он же наверняка заметит, что я как-то не так себя веду!

— Я думала все ему рассказать. Но стоило мне произнести «Гарри Поттер», как Рон перестал слушать, — призналась Гермиона. — Думаю, тебе лучше общаться с ним как можно меньше. Пусть с этим разбирается настоящий Гарри.

А потом начался урок. Полная невысокая женщина с удивительно юным и энергичным голосом принялась проникновенно рассказывать о какой-то немыслимой ботве с пушистой оранжевой хвоей и массивным чешуйчатым стволом. Я, разумеется, немедленно забыл, как она называется — какое-то труднопроизносимое слово на латыни, у меня не было ни единого шанса запомнить.

Но слушал про повадки этого изумительного представителя магической флоры я с большим вниманием. Смотрел, как он тянет веточки к лейке со слабым мятным раствором. А потом старательно рыхлил землю, опрыскивал сыто мурлыкающую хвою прозрачной запашистой жидкостью. И получал от этих нехитрых действий огромное удовольствие.

* * *

Не меньше искреннего наслаждения я испытал и на Чарах, где жутковатый карлик — полугоблин, как мне объяснили — с шутками и красочными примерами повествовал притихшему классу о манящих чарах. Оказалось, с их помощью можно творить поистине удивительные и даже пугающие вещи. Во всяком случае, на меня произвела неизгладимое впечатление история про человека, который призвал при помощи «Акцио» ключ, проглоченный его козой. И призываемый предмет действительно влетел ему прямо в руку — проделав предварительно дыру в животе несчастного животного.

Я передернулся, какая-то белокурая девчонка довольно громко сказала: «Фу!» Кажется, рассказ произвел впечатление на всех.

Потому во время практики я взялся за палочку с некоторой опаской. И вожделенное «Акцио» мне удалось не с первого раза. Но в конце концов, не без помощи дыхательных упражнений имени великого и ужасного сэра Шурфа Лонли-Локли, я сумел успокоиться. Всё же перо, лежавшее на столе в полуметре от меня, и ключ в желудке козы — это не одно и то же.

Добившись успеха, я горделиво огляделся по сторонам. На меня никто не обращал особого внимания, только Гермиона покосилась с легкой завистью — ей перо еще не покорилось. Оно только нервно подрагивало, но не спешило менять свое положение в пространстве.

Думаю, виновна тут была та самая история о козе — как я очень быстро убедился, Гермиона всегда изумительно споро справлялась с любыми учебными задачами. Кажется, она была из породы неисправимых отличниц.

В те незапамятные годы, когда я впервые оказался за школьной партой, я искренне завидовал подобным ребятам. Их можно было встретить в любом классе в количестве, редко превышающем две-три штуки. Учителя обожали этих занудливых умников, всегда ставили их в пример. Да и мои родители частенько любили меня сравнивать то с какой-нибудь Машей-медалисткой, то с умницей-Денисом.

Впрочем, я довольно быстро понял, что завидовать тут особо нечему. Неисправимые отличницы и отличники редко производили впечатление счастливых людей. Скорее казалось, будто они больны какой-то трудноизлечимой болезнью, которая прямо-таки заставляет их маниакально стремиться к пятеркам, в сущности, довольно бесполезным, если разобраться.

Я мысленно сделал себе пометку проследить, чтобы Гермиона не забывала хоть изредка останавливаться и оглядываться по сторонам — чтобы простые радости жизни мимо нее не проходили.

* * *

Призрак, что вел Историю Магии, произвел на меня неизгладимое впечатление. Он казался не рассказчиком, а скорее, заезженной пластинкой, которая воспроизводит информацию не потому, что хочет этого. А потому, что ее такой создали. Все, на что она способна — повторять много раз одни и те же слова. Снова и снова.

Мне казалось, я ощущал горькую тоску этого странного полупрозрачного существа. Оно, возможно, хотело чего-то совершенно иного. Может, расслабиться у камина в тишине. Или для разнообразия послушать кого-нибудь — и даже необязательно, чтобы это был хороший рассказчик. Сошёл бы и самый средний первокурсник со скудным словарным запасом и дюжиной вездесущих слов-паразитов.

Но, кажется, выбора у профессора Биннса не было. Он мог только рассказывать. И лишь об истории магического мира, увы.

— Они все такие, эти призраки? — спросил я Гермиону шепотом. — Ты говорила, в Хогвартсе их много.

— Что? Да нет, они все разные, — немного растерянно ответила она. Кажется, она до конца не поняла моего вопроса — да я и сам его до конца не понимал, чего уж.

Слушая размеренный сухой рассказ призрака о каких-то Великих Переговорах между магами и гоблинами, я постепенно впал в подобие транса. Словно бы оказался на границе между сном и явью, где участники исторических событий мутными тенями выстроились друг напротив друга в каком-то мрачном сыром подвале. И, злобно скалясь и не выпуская оружия из рук, подчеркнуто вежливо обсуждали... что-то. Чем старательнее я прислушивался, тем более неясными становились далекие голоса. В конце концов, я собрал всю свою силу воли в кулак, концентрируясь на звуке... И проснулся.

С изумлением уставился на полупрозрачного профессора Бинса, продолжавшего бубнить что-то себе под нос.

Оглядевшись, я понял, что преподаватель-призрак действовал усыпляюще не только на меня. На самом деле, из ближайших моих соседей бодрствовала только Гермиона. И еще пара человек на задней парте с серебристо-зелеными галстуками что-то писали — но интуиция подсказывала мне, что это вряд ли были конспекты.

«Занятный побочный эффект! — подумал я. — Эх, где же ты был, дорогой профессор, когда я мучился бессонницей!»

И зевнул.

Понимание настигло меня позже, когда этот бесконечно нудный урок уже закончился и я, окруженный толпой гомонящих школьников, шёл на обед. Я помнил всё, что бубнил профессор Бинс, пока я спал! Факты, имена, события — все отпечаталось в моем мозгу, как... Я даже не знаю, какие еще сведения настолько прочно засели в моей голове? Разве что таблица умножения.

Должно быть, профессор-призрак и впрямь владел какой-то методикой гипноза, при помощи которой погружал учеников в транс и вкладывал знания прямо им в голову, во сне.

Я пришёл в восторг и даже замурлыкал себе под нос. Гениально! Учиться во сне — это я понимаю! Это вам не задачи решать и не эссе писать!

Правда, эссе эта непостижимая сущность нам тоже задала немаленькое.

* * *

На урок к уже знакомому мне Хагриду я шёл, преисполненный чистого искрящегося любопытства. Я был уверен, что этот добрый, немного нескладный дядечка найдет, чем меня удивить.

И я не ошибся! Едва увидев животных, уход за которыми он собрался нам преподавать, я встал как вкопанный. Они словно бы сбежали из одного из моих жутких кошмарных снов, от которых я имел обыкновение просыпаться в холодном поту под утро в далекую пору моего суматошного отрочества.

Но Хагриду, кажется, эти создания казались милыми. Во всяком случае, он с неподдельным восторгом делился с преисполненными отвращения и ужаса учениками успехами своих питомцев. Они хорошо кушали и радовали Хагрида чрезвычайной энергичностью.

Но мнению нашего учителя, для полного счастья им не хватало только прогулок.

«Какая прелесть!» — подумал я, пытаясь нацепить на доставшуюся мне особь поводок.

* * *

В первый раз идти на прорицания было, признаюсь, страшновато. На прочих предметах мне составляла компанию Гермиона, мой извечный гид в сумасшедшей окружающей реальности. А тут предстояло обходиться без её отрезвляющих тычков в бок, горячего шепота и красноречивых взглядов.

Я сказал себе: «Дорогуша, ты и не такое переживал!» Собрал всё свое мужество в кулак и принялся карабкаться вверх по неубедительной веревочной лестнице — именно так выглядел вход в кабинет прорицаний, можете себе представить.

Место, куда я попал в результате этого нехитрого гимнастического упражнения, меньше всего напоминало классную комнату. Оно было совершенно круглым — и очень уютным. Красный полумрак, витающий в воздухе запах пряностей, очаровательные пухлые пуфики — в таком трактире я бы пропустил пару чашечек камры… Или даже чего покрепче.

Я с надеждой покосился на громоздящиеся на полках разномастные чайные чашки.

А потом я увидел преподавателя. Жуткого вида дамочку в огромных очках с таким пронзительным взглядом, что я даже тихо присвистнул.

«Она же прямо сейчас, с одного взгляда, поймёт, что я тут чужой. И расскажет об этом всем, — испуганно подумал я. — Как же Дамблдор не подумал о Сивилле Трелони?»

В глазах прорицательницы промелькнуло что-то, и она заговорила свистящим полушепотом — целый табун мурашек пробежал по моему загривку от одного только звука её голоса:

— Иногда с одного взгляда мне открываются вещи, недоступные большинству магов…

«Сейчас она скажет!» — пронеслась в моей голове паническая мысль.

— …И сейчас в вашем грядущем, мистер Поттер, мне открылись страшные, по-настоящему пугающие обстоятельства!

«Она сказала «мистер Поттер»? Она не собирается меня разоблачать?» — изумился я. Меня накрыло такое оглушительное облегчение, что я даже тихонько рассмеялся и искренне сказал:

— Спасибо!

Сивиллу Трелони, кажется, покоробила такая реакция — и я мог её понять. Не каждый день человек, которому ты пророчишь «страшные и пугающие обстоятельства», так радуется этому, да ещё и благодарит.

— Вы напрасно так легкомысленно к этому относитесь, — произнесла она, поджав губы.

— От будущего не скрыться, — легко ответил я. — Даже к самым серьёзным господам оно обязательно приходит, рано или поздно, так или иначе. Остается просто принять то, что грядёт.

— Не ожидала от вас такой мудрости, мистер Поттер, — помолчав, произнесла прорицательница. И приступила, наконец, к теме урока.

Мне было интересно, даже очень. Мистическая сила звёзд волновала меня ещё в далекую пору моего детства — тогда я часами мог разглядывать ночное небо. Теперь мне предлагалось сделать это, вооружившись мудростью магов этого мира. По уверениям Трелони, это действо позволяло узнать помыслы судьбы — более чем заманчивая перспектива.

И вот дело дошло до практики. И я понял, что попал.

Я понятия не имел, когда родился Гарри Поттер! Не знал не только точного числа, но даже года! Как-то не было повода поинтересоваться. Между тем именно дата рождения, согласно инструкции в учебнике, была отправной точкой для дальнейших расчётов.

«Ну вот, а я так надеялся заглянуть в грядущее!» — уныло подумал я.

К счастью, у меня в арсенале всегда оставалось моё великолепное воображение. Вооружившись им, я принялся составлять прогноз на свое ближайшее будущее, полностью пропустив часть с расчетами.

Ближе к концу занятия преподавательница поинтересовалась, как у меня дела. И я не преминул с выражением зачитать плоды своей буйной фантазии — не пропадать же такому литературному шедевру в безвестности?

Дочитывая, я уже понимал, что перестарался. Мой сосед по парте, Дин Томас, едва удерживал рвущийся из его груди хохот. Давились смешками и другие ученики. Неодобрительно на меня смотрели одноклассницы. Рон Уизли приобрел совершенно замечательный помидорный оттенок — думаю, любой уважающий себя томат немедленно умер бы от зависти, если бы увидел в тот момент лицо этого забавного паренька.

Дочитав, я с веселой опаской уставился на Сивиллу Трелони. Думал, что она отчитает меня за мою выходку и даже, возможно, снимет балы.

"Зато никто не обнаружит того факта, что ты, дорогуша, позабыл дату своего рождения!" — мысленно успокаивал себя я.

Прорицательница смотрела на меня задумчиво. Затем произнесла полушепотом:

— Не думала, что вы способны так точно увидеть грядущее, мистер Поттер. Кажется, я недооценивала ваши способности. У вас есть дар к тонкому искусству прорицаний, и весьма выдающийся, кажется. Что же, я сделаю все от меня зависящее, чтобы огранить ваши таланты.

Я так и застыл с открытым ртом. Выдающийся дар к искусству прорицания? И такой вывод она сделала, выслушав сочиненные мной впопыхах небылицы?!

Я ничего не понимал.

В таком непонимающем состоянии я и покинул кабинет, механически преодолев хлипкую веревочную лестницу, несколько коридоров и...

А потом меня настигла уважительная реплика одного из моих школьных товарищей, отличавшегося весьма примечательными кудрями:

— Ты, Гарри, сегодня просто сам себя превзошёл! "Стихия огня придет за моей жизнью из чащобы леса..."

— "С первого мгновения она навсегда похитит мое сердце..." — подхватил мой недавний сосед по парте, Дин Томас.

— "А затем стихия безжалостно уничтожит меня, сожжет дотла своим зловонным дыханием", — ворчливо закончил я фразу. — Спасибо, я и сам помню тот бред, что нес.

— А та часть, где ты расписывал, как попытаешься обратиться к магии двух миров, чтобы защититься? — не унимался кудрявый. — Почему только двух, Гарри?

— Да, тут я дал маху, — задумчиво согласился я. — Надо было сразу говорить о дюжине!

Одноклассники дружно заржали.

— И спастись я смогу, только если совсем откажусь от сражения! — продекламировал я, входя во вкус.

— Честно говоря, Гарри, с этой фразой ты перегнул палку, — осторожно произнес круглолицых пухлощекий парень, которого, кажется, звали Невилл. Он уже некоторое время ненавязчиво держался неподалеку. — Я уж думал, профессор поняла, что ты просто выдумываешь всякую чушь...

— Ты просто завидуешь моему провидческому дару! — гордо задрал я нос, вызвав тем самым новый приступ дружного хохота.

* * *

К первому посещению зельеварения Гермиона готовила меня, как к партизанской вылазке в стан врага, честное слово! Она миллион раз повторила мне, что к профессору Северусу Снейпу нужно обращаться «сэр», спорить с ним ни в коем случае нельзя, даже если очень-очень захочется! Зелье нужно варить строго по инструкции на доске, не отвлекаться, а со всеми вопросами она мне поможет и...

— Гермиона! — наконец перебил я ее, ощущая, как от многочисленных сведений моя голова окончательно идёт кругом. — Не стоит так волноваться! Я уверен, что профессор Снейп меня не съест! В конце концов, он тоже прекрасно знает, что я — не совсем Гарри Поттер. И не станет ко мне приставать уже просто потому, что не хочет, чтобы это стало очевидно всем.

— Он знает? — переспросила Гермиона изумленно. — Дамблдор рассказал ему? Но зачем?

— Кто его разберет, этого белобородого дедушку, — пожал я плечами. — Но у меня нет другого выбора, кроме как довериться его суждениям. Точнее, не то чтобы нет... Всегда можно податься в отшельники и спрятаться ото всех в горах. Сидеть там, жевать корешки и страдать несварением желудка — тоже ведь занятие! Но пока жизнь здесь еще не настолько мне опротивела.

Гермиона тихо хихикнула:

— Уж надеюсь! Здесь здорово. Магия невероятна! И Хогвартс — это чудесное место, правда?

— Правда, — солидно кивнул я. — Почти такое же восхитительное, как мое прошлое место жительства.

— А где ты жил? — с осторожным любопытством спросила Гермиона.

— О! Я обязательно тебе расскажу! — пообещал я. — Только не сейчас — мне не хочется говорить об этом кое-как, на ходу. А сейчас мы уже почти пришли в класс, на урок.

— И правда! — удивленно согласилась Гермиона, растерянно озираясь. — Кабинет находится за следующим поворотом. Как это мы умудрились так быстро дойти? И я совершенно не следила за дорогой — получается, это ты как-то сориентировался во всех этих поворотах и лестницах? Но как?

— Как-как! — проворчал я. — Как-то вот сумел. Сам толком не знаю, как мне это удалось. Вот такой вот я загадочный!

— Загадочный? — раздался откуда-то из-за спины довольно неприятный голос. — Я бы скорее сказал, что ты — сплошное недоразумение! Или вот еще один подходящий для тебя термин — ошибка природы!

Это был один из учеников, который, как и мы с Гермионой, торопился в класс. Я уже довольно давно заметил его приближение, но не придавал ему значения — это же школа, тут повсюду снуют ученики, куда же без них.

Очень светлые гладкие волосы, презрительно-высокомерное выражение лица, смешная цыплячья шейка — тип не понравился мне с первого взгляда.

— Природа не ошибается! — заявил я ему. — Она вообще хоть и стерва, но очень мудрая стерва, даже слишком. Если уж она сочла нужным что-то натворить, то, значит, так надо!

— На философию потянуло, Поттер? — насмешливо фыркнул тип. — Правильно, где еще тебе искать утешения, как ни в дурацких измышлениях о жизни и смерти. Ведь тебе недолго осталось пребывать с нами, простыми смертными. Скоро тебя прикончат на Турнире, и ты отойдешь в мир иной.

— Заткнись, Малфой! — прошипела Гермиона как рассерженная кошка и с опаской покосилась на меня.

Я открыл было рот, чтобы изречь какую-нибудь очередную глупость, но от этого немудрящего действа меня отвлекло феерическое появление профессора Снейпа. С развевающейся за спиной мантией он казался посланником ада, никак не меньше.

— Быстро в класс! — рявкнул он. — Урок почти начался!

Прежде чем последовать указанию профессора, Малфой — так, кажется, его назвала Гермиона? — одарил меня презрительным взглядом. Я шепотом спросил мою неизменную спутницу и надежную помощницу:

— А это кто был? Что, ещё один мой близкий друг?

— Что? А, нет, конечно! На этот раз это и правда был главный школьный соперник Гарри Поттера, — объяснила она. — Драко Малфой.

— И как мне на него реагировать? — полюбопытствовал я. — Как обычно происходят наши стычки?

— Отвратительно! — честно ответила Гермиона. — Вы постоянно...

— Мисс Грейнджер! — прервал ее профессор Снейп. — Соблаговолите уже оторваться от вашей бесценной болтовни и обратить внимание на то, что урок начался три минуты назад!

— Извините, профессор, — густо покраснела Гермиона.

Из дальнейшего я мало что понял. Слишком много оказалось в речи профессора незнакомых слов. Я, конечно, пытался разобраться в предмете с помощью учебника и конспектов. Но много ли можно понять за тот весьма ограниченный промежуток времени, которым я располагал?

Едва ли я понимал, что делаю, когда под чутким руководством Гермионы смешивал ту жуткую бурду в своем котле. А потому неудивительно, что она в конце концов с громким хлопком вспенилась и полилась через край, расплавляя всё на своем пути. Я еле успел отпрыгнуть от едких брызг, уронив в процессе стул и сильно толкнул стоявшего по соседству Невилла.

— Мистер Поттер! — рявкнул профессор Снейп, уничтожая содержимое моего котла. — Тролль за этот урок! И минус десять очков! Как можно было сотворить из этого состава подобное?! Вам не дают покоя лавры Лонгботтома, и вы решили его превзойти?! Вы прямо сейчас...

Гневную речь профессора грубо перебил громкий стук в дверь и последовавший сразу вслед за этим писклявый голос:

— Профессор Снейп! Там, внизу, ждут всех чемпионов! Меня послали за Гарри Поттером! Кажется, его будут фотографировать.

— Проваливайте, мистер Поттер! — махнул на меня рукой профессор, отворачиваясь. — Все равно ваше пребывание на моем уроке совершенно бессмысленно!

Драко Малфой в этом месте угодливо захихикал, не замечая, как морщится в ответ на его веселье Снейп.

Я не стал заставлять себя просить дважды и пулей вылетел из кабинета, навстречу моему нечаянному спасителю. Не то чтобы меня так радовала перспектива поучаствовать в фотосессии. Но снова тужиться сварить эту малоаппетитную бурду — нет уж, спасибо большое! Боюсь, потолком возможностей в этой сфере для меня была камра. Прочие магические составы оставались за гранью моего понимания.