Принцесса Подземного царства (джен)

Ланге было плохо.

Она не плакала – ни одной слезинки не проронила. Её руки всё ещё как будто сжимали тельце птенца. Она почти физически ощущала его пушистые пёрышки. В ушах по вечерам стоял его требовательный голодный писк, а палец во сне обхватывал широкий клюв с чуть загнутым концом.

А ещё во сне Ланга превращалась в птицу.

Огромная серая птица с длинными острыми крыльями. Она носилась над морем, всё быстрее и быстрее рассекая воздух...

Днём Ланга вспоминала эти сны, и ей всё больше и больше хотелось, чтобы это было правдой. Стать птицей. Самой летать. Но с тех пор, как Пакир убил на её глазах Чижика, она не могла смотреть на его сородичей, парящих под потолком Пещеры. С Пакиром она тоже предпочитала не встречаться. Он не стал наказывать её за то, что она потратила столько времени на птенца – видимо, справедливо посчитал, что она уже достаточно наказана морально. Но смотрел на неё так, что она понимала: малейшая оплошность – и ей припомнят все былые огрехи.

Откуда Властелин узнал о птенце – вариантов немного: либо увидел сам (но не глазами – Ланга никогда не выносила птенца по коридорам на улицу, если Пакир был во дворце, – а в её мыслях), либо кто-нибудь донёс, ведь слуги видели Чижика, и не раз. И, конечно же, поняли: не с благословения Пакира она за ним ухаживает.

Самое жуткое было в первые несколько часов. Ведь в самом деле! Теперь она может спокойно спать по ночам. Не нужно будет каждые три часа бежать украдкой в комнату, чтобы покормить питомца. Не надо переживать, что он никогда не полетит. Вообще всё теперь будет мирно и спокойно! Но из-за этого Ланге хотелось кричать от злости на саму себя. Неужели она уже стала такой закоренелой эгоисткой? Она не смогла уберечь Чижика, она не смогла дать ему жизнь и свободу, она практически сама погубила его! Почему, ну почему она такая неудачница? И ей теперь так плохо... И грустно, и одиноко. Чувство вины буквально душило девушку, хотя она понимала: она бы тут ничего не сделала. Рано или поздно, но Пакир бы всё равно погубил бы её птенца.

И уж лучше бы Властелин её наказал. А он смотрел с насмешкой, как бы выжидая: ну, что ты ещё натворишь? А она ничего не творила. Превозмогая бессилие, буквально заставляя себя двигаться, есть и дышать, она послушно делала всё, что и раньше, всё, что ей прикажут.

И во сне снова и снова уносилась далеко от дворца в облике огромной серой птицы...

* * *

Постепенно боль проходила, Пакир больше не смотрел на Лангу, как палач на жертву, и та оживала. Хотя всё равно было тяжело и плохо, одиноко и тоскливо. Но ведь надо было как-то жить дальше?..

Ланга даже иногда, как и раньше, оглядывала книжные шкафы – вдруг найдётся книга по магии? Может, если бы она была волшебницей... Всё было бы по-другому.

И постепенно вновь пришла надежда подобраться к магическим книгам.

Если Пакир так отреагировал когда-то на то, что Ланга полезла к верхним полкам...

Может, он так и разозлился потому, что она была близка к цели?

Надо бы посмотреть ещё раз, только осторожнее. Ланга ждала долго, выгадывая удобный момент. Пакир же, как будто знал её мысли (а вдруг и правда знал?..), никуда не улетал с острова. Ланга вела себя тише воды ниже травы, стараясь усыпить его бдительность – всё напрасно.

Наконец ей повезло. Властелин исчез куда-то, похоже, опять отправился в крепости на побережье – а туда он улетал обычно надолго. Когда Ланга добралась до библиотеки, его не было уже почти час, и девушка очень волновалась, снова подтаскивая тяжёлую стремянку к шкафам.

Но её вновь ждало разочарование. Если это и были книги по магии, она не могла их прочесть – язык был незнакомым, буквы тоже, картинок же (с ними было бы хоть что-то понятно) не оказалось вообще. Пролистав с десяток толстых фолиантов, Ланга прекратила это бесполезное занятие.

Сдаваться она, однако, не собиралась.

Воистину, запретный плод всегда сладок – и Пакир, добиваясь от своей пленницы беспрекословного повиновения, тем самым распалял её самоволие. К добру это было или к худу – время покажет, а пока Ланга делала исподтишка то, что нельзя было сделать открыто. Исключительно из чувства противоречия. Чем больше ей запрещалось, тем больше она творила запретного, как будто играя с Властелином в игру «кто кого перехитрит». Пакир запрещал ей искать книги по магии – она перерыла всю библиотеку, и как это было! Потребовалось несколько месяцев на то, чтобы тайком осмотреть каждую книгу, пользуясь любой свободной минутой. Ланга очень быстро научилась не попадаться: она выжидала, выглядывала, высматривала, в невероятном терпении вслушивалась в шаги за дверью. Гарантия того, что её не застанут на месте преступления, должна была быть стопроцентная. Потому что даже если оставался один процент вероятности быть застигнутой, он всегда её подводил.

И наказание было суровым. Нет, Лангу не бросали в темницу, не лишали пищи и даже не взваливали на неё дополнительную тяжёлую работу – всё было хуже.

Её заставляли мучить других.

Передавать приказы о казни. Присутствовать при ней. Наблюдать за тем, как наказывают рабов. Рабы строили огромную Лестницу неподалёку от дворца. Ступени в ней были в рост человека, и, по мнению Пакира, работа продвигалась слишком медленно (хотя шла едва ли не круглосуточно). Часть рабов трудилась в каменоломнях на дальнем берегу моря (остров не мог обеспечить материалом такую большую стройку). И чуть ли не каждый день хоть кто-нибудь из них да совершал какую-либо оплошность. Пакир же с нескрываемым нетерпением ожидал конца стройки: когда-нибудь, поднявшись по этой лестнице вместе со своей армией, он разрушит свод Пещеры и захватит Волшебную страну. Тогда всё её население окажется у него в рабстве. А пока это были только подземные рудокопы, чей правитель попал под влияние Властелина Тьмы. Для рудокопов это был сущий ад: их ссылали на остров за недовольство жизнью, а здесь их ждали в тысячу раз большие лишения, унижения, тяжёлая работа и постоянные наказания.

Ланга смотрела на это невидящими глазами, заставляя себя каменеть. Казалось, что её ничто не трогает – и всё же это была пытка. И Пакир это знал. Ланга оставалась человеком, сказать, что её сломили, было нельзя, но и прежней она давно уже не была...

* * *

Однажды Ланга едва не погибла, когда ей подсыпали отраву в чашку с чаем – она буквально на минуту отошла от стола. Девушку спасло то, что она выпила только половину, а потом почувствовала странный привкус. Поморщившись, она отставила чашку в сторону. Призадумалась, вспоминая (умение определять яды входило в её учебную программу – и как выяснилось, не зря). Хватит ли её знаний на то, чтобы определить состав?..

Оказалось – хватило: по вкусу, реакции, осадку на дне. Да... Если бы Ланга выпила всё до конца, она оказалась бы близка к смерти, и её спасло бы только железное здоровье (а её здоровье было изрядно подорвано двухлетним сидением в подземелье). А так ей просто будет плохо в течение нескольких часов. Только вот... Так нечестно.

Ланга подняла голову. За столом сидели в основном солдаты армии Пакира – те, кто исполнял во дворце должность стражников, – и на девушку подчёркнуто никто не смотрел. Ланга начала думать, пристально вглядываясь в соседей. Вряд ли это кто-то умный, вряд ли он сидит далеко от неё. Вряд ли он хотя бы чем-нибудь сейчас себя обнаружит – отрава здесь обычное дело, как воды испить, виновник даже волноваться за исход дела не будет.

Отравитель выдал себя единственным взглядом, брошенным на чашку Ланги – менее внимательный человек его бы не заметил, но девушка уже научилась воспринимать окружающую обстановку так, словно у неё было не два глаза, а десять. Молча она встала и подошла к каббару, в упор глядя на его поросячью рожу.

Постепенно до неудавшегося отравителя дошло, что здесь что-то не так.

— Тебе чего, малявка? – процедил он, пытаясь спасти положение.

— Кто это сделал? – ледяным тоном спросила девушка, сунув чашку ему под нос (ей упорно хотелось подумать «в рыло»).

— Что ты, детка? Вали отсюда...

Ланга наклонилась, впившись огненно-синими глазами в его крохотные, заплывшие жиром.

— Я тебя спрашиваю. Кто это сделал?

— Да ты чего...

Соседи вскочили и качнулись к девушке, но та повернула голову – и они сочли за лучшее не связываться. Кто её знает, эту девчонку. Настучит на них завтра Пакиру – и привет, тюремная камера для недовольных.

Ланга же изящным – точь-в-точь Пакировым! – жестом вылила свой недопитый чай (вообще-то редкий напиток здесь, в Подземном царстве, но он напоминал ей о доме, и ничего другого она не пила) в вино горе-отравителя и пододвинула ему. Получилось что-то очень подозрительное на вид и наверняка на вкус, но желудки каббаров выдерживали любую гадость вплоть до сырого полугнилого мяса. Всё-таки в их генах явно была изрядная доля свинячьей наследственности и неизвестно, чьей ещё.

— Ты чего... – снова начал солдат. Ланга прервала его улыбкой раз в десять ядовитей порошка, который каббар подсыпал ей пять минут назад.

— Ты всё правильно понял, – сказала девушка. – Приятного аппетита.

И, разумеется, она не ушла.

Солдат нерешительно протянул руку, косясь на пол. Ланга заметила движение его глазок и ангельским голосом предупредила:

— Попробуешь вылить – в следующий раз насыплешь сам себе полную порцию, и за последствия я не отвечаю. А эта доза для тебя вообще не смертельна. Всего лишь помучишься немного, примерно так часа три-четыре. Ну!

Солдат втянул голову в плечи, однако послушно сделал глоток.

Стояла тишина. Все взоры были направлены на Лангу. Ай да девчонка... С характером. И характер этот никому не понравился.

— В-ведьма, – прошипел кто-то за её спиной. Ланга моментально обернулась и слегка отклонилась в сторону. Мимо пролетел нож и вонзился в скамью.

— Завтра перед Пакиром это повторишь? – поинтересовалась она холодно. Однако в сердце родился страх: одна, слабая девушка, не умеющая владеть оружием, против десятка мощных солдат. Они от неё мокрого места не оставят, если решатся напасть.

— А ты нас Пакиром не пугай, принцесса, – послышался ещё чей-то злобный голос. – Мы ему в два раза дольше служим, чем ты на свете живёшь!

— Жаловаться побежишь на нас? Ну, давай…

Круг солдат смыкался за спиной у Ланги, но девушка знала: стоит показать, что она испугалась – и её будут травить если не в буквальном, то в переносном смысле слова всю оставшуюся жизнь. Если эта жизнь у неё ещё будет. Грязные слова внушали отвращение к говорящим, их голоса вызывали неприятную дрожь. Ланга такого себе не позволяла. Она выше их.

Принцесса? Ну что ж, будет вам принцесса. Девушка шагнула прямо на ряд недовольных. Молча, гордо вскинув голову. От неожиданности они расступились, и Ланга свободно вышла из опасного круга.

Уже у порога она обернулась и спокойно сказала:

— Я не буду на вас жаловаться. Но у меня хорошая память. Просто примите к сведению.

Хохот был ей ответом. Ланга беспрепятственно вернулась к себе в комнату. Память у неё была действительно хорошая, и ждать она умела. Мстить, жаловаться сейчас было бы глупо. Намного лучше сделать это спустя сколько-нибудь лет, когда они уже забудут пустяковое – для них – происшествие, а Ланга... уж она-то его будет помнить. Она вообще с некоторых пор ничего не забывала.

Тем более для того, чтобы навлечь гнев Пакира на обидчиков, жаловаться на них было совсем необязательно. Собственно, если бы Ланга пожаловалась напрямую, Пакир бы только презрительно поморщился: твои проблемы, сама решай, я тебе тут заступника слабых и обиженных изображать не намерен. Тут надо было действовать по-другому.

И ждать годы не пришлось. На следующий же день Ланга пересказала – очень удачно к слову пришлось – эту историю Властелину, но так, что в нём не прозвучало и намёка на жалобу. Своеобразная повесть о собственных достижениях. Всё-таки Ланга была девушкой, и хитрости ей было не занимать. Она сделала лёгкий акцент на том, что солдаты произнесли фразу «А ты нас Пакиром не пугай». «Никакого уважения», – добавила от себя Ланга. Результат не замедлил сказаться. Пакир ненавязчиво поинтересовался, кто именно это был. Больше Ланга этих солдат не видела.

Но оставалась ещё одна мысль, которая её очень волновала. Она помнила блеск стали в руках у солдат, помнила и их враждебные взгляды. Они легко могли напасть на неё, и неважно, что она девушка – от здешних воинов благородства не дождёшься. Раз уж она живёт здесь и среди них, то ей придётся жить по их законам, а законы тут звериные – либо ты бьёшь, либо тебя бьют. Ланга несколько дней обдумывала свою идею и наконец решилась.

К Властелину она пришла, закончив все свои дневные дела. Пакир сидел на троне, как обычно, неподвижно смотря в никуда. Лангу он заметил, только когда она подошла ближе и коротко поклонилась.

— Мой Властелин...

Он очнулся.

— А, это ты. – И недобро нахмурился. – Не помню, чтобы я позволял тебе приходить ко мне без разрешения.

Ланга чуть сжалась, но постаралась, чтобы это не было заметно.

— Повелитель, у меня к вам есть одна просьба, — твёрдо произнесла она, стараясь не выдать своего напряжения.

— Просьба? – повторил Пакир угрожающе.

— Да. Позвольте мне учиться воинскому искусству.

Пакир молчал, всё так же мрачно и задумчиво глядя на девушку.

— Вряд ли ты справишься, — наконец изрёк он. – И что у тебя за фантазии – вечно ты хочешь того, на что совершенно не способна.

Ланга упрямо сдвинула брови.

— Я справлюсь. Мне ведь это необходимо.

— Во-от как… — с иронией протянул Пакир. – Кто тебе такое сказал?

— Я сама вижу. Если на меня нападут, я не сумею защититься.

— Это совершенно не женское занятие – сражаться на мечах, — поморщился Властелин.

Ланга только неопределённо пожала плечами, не зная, что ответить на эту фразу. Как-то Пакир упустил из виду, что каббарам сей факт неизвестен. А она должна суметь постоять за себя, и раз уж магии учиться запрещено, то хотя бы что-нибудь…

Видимо, Властелин тоже об этом вспомнил, потому что произнёс:

— Значит, вместо магии будешь учиться фехтованию. Что ж, эта идея получше… Воин-девушка. Забавно, — и он коротко засмеялся. – Хорошего бойца из тебя, правда, не выйдет, и не надейся. Но основы преподать ещё не поздно. И я надеюсь, что ты не будешь потом хныкать и жаловаться, что устала – обучение будет очень трудным, долгим и отнимать у тебя по несколько часов каждый день.

Ланга кивнула. Это она и сама понимала.