Чаша Жизни (джен)

После Рождества в жизни нашего сына наступило небольшое затишье. Ничего страшного не происходило. И если отбросить мысли о будущем, мы чувствовали себя почти расслабленными. Мы — это я и Лили. Сириус по-прежнему часто выглядел мрачным, но, кажется, понемногу отходил.

Сочельник прошел не так весело, как мне бы хотелось. Я думал, что мы с Сириусом вытворим какую-нибудь шалость в нашем фирменном стиле, но он не был расположен веселиться. Учитывая недавние события, я не удивлялся, но все-таки немного загрустил.

Январь закончился, пришел февраль, а за ним и март. Дамблдор впервые дал Гарри домашнее задание. Никто из нас никогда не слышал о крестражах, и найти о них информацию оказалось непросто. Вероятно, потому, что мы не знали, где искать.

Затишье, наступившее после Рождества, скоро снова закончилось: сперва в больницу попал Рон, потом и сам Гарри. На его месте я убил бы Маклаггена не раздумывая.

— Конец учебного года все ближе, в это время всегда случаются какие-нибудь ужасы, — сказала Лили, когда мы прогуливались по нашей улице теплым апрельским днем. — Думаешь, Малфой сможет протащить в замок Пожирателей?

— Думаю, сможет, — серьезно ответил я. — В работе над Исчезательным шкафом наступил прогресс.

— Не хочу на это смотреть…

— Понимаю, — я крепче сжал её руку. — Но в замке есть преподаватели и дежурят мракоборцы. Они смогут защитить учеников.

Мы замолчали. Мне хотелось как-нибудь отвлечь Лили, но я не знал, что сделать. Мы оба так устали от постоянного напряжения, что, кажется, исчерпали все слова утешения. Ни ей, ни мне преподаватели давно не казались надежными защитниками. Сколько раз Гарри попадал в неприятности, имея вокруг толпы учителей? И это не закончится. Мы оба знали, что это будет продолжаться, пока не исполнится пророчество. Проклятое пророчество, сломавшее наши жизни.

* * *

"Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... и Темный Лорд отметит его как равного себе... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой..."

Помню, я совсем не мог спать после того, как впервые услышал эти слова. Они все время стучали у меня в голове, а если все-таки случалось задремать, я не видел ничего, кроме кошмаров. Обычно в них Гарри умирал.

Однажды в очередную такую ночь мне надоело метаться на кровати, и я спустился на кухню выпить воды. Я все еще не говорил о пророчестве никому, кроме Сириуса, и это терзало меня не меньше, чем сам факт его существования. Заклятие Доверия предстояло применить через несколько дней.

— Не спится?

Я обернулся. В дверях стоял Римус, полностью одетый и без капли сна в глазах. Я кивнул.

— И мне тоже. Полнолуние через пару дней, никогда не могу нормально заснуть... — он виновато улыбнулся. — Надеюсь, это не я тебя разбудил своим хождением туда-сюда?

— Да нет, что ты, — отозвался я. — Так, сон плохой приснился...

Лунатик жил у нас уже больше недели и все время чувствовал себя виноватым, думая, что стесняет нас... Какая глупость.

— Мы с Сириусом уже присмотрели одну пещеру в лесу неподалеку, тебе там понравится, — сказал я, желая подбодрить его. — Боюсь, я не смогу составить тебе компанию, а вот Сириус...

— Джим...

— Да ладно тебе, Луни. Сколько раз мы это делали? Ничего не случится, а тебе будет легче. Так что даже не спорь.

Он вздохнул, а я внезапно подумал: рассказать? Он печется о Гарри не меньше нас... Римус словно услышал мои мысли.

— Ты какой напряженный... Что-то случилось?

Я открыл рот, но тут же закрыл его обратно. Дамблдор велел молчать... Но Римус мой лучший друг. Я не мог скрывать от него такое.

“Дело слишком серьезное, — прозвучал в ушах голос директора. — Речь идет о жизни вашего сына”.

— Нет, Рим, ничего не случилось, просто плохой сон, — сказал я. — Может, нам обоим снова попробовать заснуть?

* * *

Я много раз прокручивал в голове ту сцену. Почему я не смог довериться Римусу и поговорить с ним без обиняков? Когда в наши отношения закрался червячок сомнения? Ведь все могло быть совершенно иначе, если бы я просто поговорил со своими друзьями начистоту. Утайки и увертки — это удел Дамблдора, но почему я стал таким, как он?

В очередной раз думая об этом, я сидел возле чаши и наблюдал. Не знаю, почему изменил своему правилу и стал иногда подглядывать за Хвостом. Наверное, с появлением Сириуса стал чаще вспоминать, что именно связывало нас двоих, и неизбежно задумывался о том, что общего было у нас с Питером.

Хвост сидел в гостиной поместья Малфоев и смотрел на огонь, пылающий в камине. Впервые за долгое время он остался дома один и мог провести время так, как хочется. Задумчиво потирая серебряную руку, Питер вздрагивал почти от каждого потрескивания поленьев и судорожно оглядывался по сторонам. Он не знал, что за ним наблюдают, но боялся. Он боялся все время с тех пор, как решил стать предателем.

Помню, что общаться мы стали не сразу. В течение первых месяцев в Хогвартсе моим единственным и лучшим другом был Сириус. Потом мы прониклись симпатией к Римусу и решили, что было бы неплохо взять в команду и его. А Питер… Как это вышло? Чем он нас зацепил? Особенно трудно было вспомнить сейчас, когда вся история дружбы замаралась кровью и предательством.

— Зачем ты на него смотришь? — раздался брезгливый голос у меня за спиной.

В комнату вошел Бродяга и сел рядом со мной. Я отвернулся от чаши. Что, что же связало нас когда-то?

— Не могу вспомнить, почему мы стали общаться с Питером, — сказал я. — Как получилось, что мы стали дружить?

Сириус нахмурился.

— А я прекрасно помню.

— Да?

— Он помог Марлин, когда её подкараулили трое слизеринцев. Помнишь, первое время её доставали за маггловское происхождение, а она боялась кому-то сказать? Хвост первый заметил и решил помочь. И у него даже получилось. Потом она рассказала всем в гостиной, и мы решили, что это круто.

Я вспомнил. Действительно, рассказ Марлин звучал очень эффектно. Возможно, она что-то приукрасила, но тогда это не имело значения. Сам факт, что наш однокашник выступил один против третьекурсников, чтобы защитить девчонку, казался очень благородным. Потом, правда, Питер уверял, что он толком ничего не успел сделать, потому что появился Флитвик, но это не имело значения. Мы оценили порыв.

— Значит, он не всегда был таким, как сейчас. Я почти забыл об этом. Но что его изменило? Неужели мы?

— Брось! Мы наоборот подавали хороший пример! — фыркнул Сириус.

— Мы унижали его.

Сириус слегка порозовел.

— Это были просто неудачные шутки, от них не становятся злодеями. Похоже, он всегда был с гнильцой, а мы этого не замечали.

Я не был так уверен в своей безгрешности относительно Питера. Сириус заметил мои колебания.

— Послушай. Даже если иногда мы вели себя по-скотски, это не повод натравливать на нас убийцу. Лили всегда к нему хорошо относилась, а Гарри был лишь младенцем. Просто своя шкура была ему дороже всего.

— Но ведь не всегда! Он же вступился за Марлин!

— Возможно, тогда он просто не успел убежать.

— И мы столько лет этого не замечали?

— Мы были легкомысленными идиотами.

“Разве это оправдание?” — хотел спросить я, но промолчал.

— Если ты собираешься винить себя за то, что случилось, то зря, — твердо сказал Сириус. — Мы не отвечаем за поступки других. Мы отвечаем за свои. И если уж виноват кто-то во всем, то это я. Я не должен был уговаривать тебя сделать Хранителем его.

— А я не должен был соглашаться, — парировал я.

На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только треском камина в поместье Малфоев. Наконец Сириус сказал, положив руку мне на плечо:

— Что случилось, то случилось, Сохи. Мы оба наломали дров.

Я кивнул, продолжая смотреть в чашу. Питер не выглядел счастливым. Он потух, постарел и казался жалким. Если и виноват кто-то в этом всем, то Волан-де-Морт, подумалось мне.

— А почему все-таки мы засомневались в Римусе? Этого я тоже не могу вспомнить, — сказал я, отрывая взгляд от чаши. — Он никогда, ни-ког-да не давал поводов. Почему мы решили, что он опаснее Питера?

Сириус убрал руку с моего плеча и откинулся вглубь дивана.

— Не помню, Джим, хоть убей, не могу понять, о чем мы думали. Сейчас, когда все уже случилось, очень сложно восстановить ту цепочку рассуждений. Наверное, у нас были какие-то серьезные доводы.

— Я помню только, как ты уверял, что никому не придет в голову, будто Питера могут сделать Хранителем… Так глупо.

— Да, мы были легкомысленными идиотами, — повторил Сириус.

На кухне Лили гремела кастрюлями. В поместье Малфоев по-прежнему царил покой, нарушаемый лишь камином.

— Ты ведь никогда не винил меня в вашей гибели? — вдруг спросил Сириус, приподнявшись на диване и с тревогой посмотрев на меня. — Я — да, я винил себя каждую минуту, каждую секунду…

— Ты же знаешь, что нет, — перебил я, отвечая на его взгляд. — Ты пытался нас спасти. Если кто-то и виноват во всем, то это Волан-де-Морт.

Сириус кивнул, но все равно выглядел поникшим.

— Я часто думаю, что всё мог исправить один простой разговор, — признался я. — Что нам стоило собраться вместе и выяснить, есть ли среди нас предатели? Питер бы раскололся, я уверен, и мы бы что-нибудь придумали.

— Теперь уже поздно рассуждать.

— А что еще нам делать? — горько усмехнулся я. — Теперь это вся наша жизнь — вспоминать прошлое и подглядывать за теми, у кого есть будущее.

— Тебе надоело?

— Откровенно? Да. Я бы хотел пойти дальше, но не знаю, что для этого сделать. И к тому же есть шанс потерять вас с Лили.

Сириус понимающе кивнул.

— Я часто думаю о том, что всегда боялся смерти только потому, что не знал, встречу ли там кого-то из тех, кто мне дорог, — сказал он.

— Ладно, хватит хандрить, — встряхнулся я. — Сейчас мы вместе, Гарри и Римус живы, чего еще желать? Пойдем лучше поможем Лили.

Мы синхронно поднялись с дивана и вышли. В чаше продолжали отражаться события в поместье Малфоев, но теперь без сторонних наблюдателей.

* * *

— Хвост! Что ты тут делаешь? — холодный голос Нарциссы Малфой ударил его словно кнутом. — Разве ты не должен приглядывать за?..

— У-ухожу, Нарцисса.

Хвост отскочил от камина и растворился так быстро, что никто ничего не успел добавить. Нарцисса сняла кожаные перчатки, бросив их на полку у входа в комнату, и уселась в кресло, где секунды назад жался Хвост.

— Не могу понять, зачем это ничтожество Темному Лорду, — презрительно процедила Беллатриса Лестрейндж, подходя к камину и облокотившись на стену рядом с ним. — Так что ты говорила, Цисси, Драко делает успехи?

— Да, — ответила Нарцисса без триумфа, протягивая длинные бледные пальцы к огню. — Он уже совсем близок.

Беллатриса, напротив, не скрывала торжествующей улыбки.

— Темный Лорд будет доволен. Возможно, твой сын не так...

— Почему я буду доволен?

Ясный высокий голос раздался внезапно, и обе сестры встрепенулись: Нарцисса поднялась с кресла и обернулась, Беллатриса перестала облокачиваться на стену и слегка поклонилась, с почтением прошептав: “Мой лорд”.

Волан-де-Морт вошел в комнату, шелестя длинной мантией, и перевел взгляд с одной сестры на другую. На Беллатрисе он немного задержался, но тут же снова вперился взглядом в Нарциссу.

— Драко делает успехи, — тихо сказала та, не осмелившись поднимать глаз.

— Отрадно слышать, — по-прежнему холодно ответил Волан-де-Морт.

— Мой лорд, я уверена, совсем скоро мы сможем осуществить наш план и с Дамблдором будет покончено, — горячо заговорила Беллатриса, делая шаг вперед. — Я...

— Замолчи, — прошипел Волан-де-Морт, прислушиваясь. Затем, ни слова не говоря, направился в сторону подвала, откуда доносились неясные звуки. Сестры последовали за ним.

В подвале было темно, и Беллатриса с Нарциссой вместе зажгли палочки. В углу на полу сидел изможденный мужчина, рядом с ним лежала разбитая тарелка с супом. Испуганный Хвост отступил в тень. Волан-де-Морт холодно улыбнулся.

— Так-так, похоже, у Хвоста проснулось сострадание. Кажется, я запретил кормить нашего гостя.

Хвост судорожно вздохнул.

— М-милорд…

— Будем считать, что ты отнял эту тарелку у себя. Нарцисса, распорядись, чтобы Хвост не получал никакой еды до тех пор, пока я не разрешу лично.

— Слушаюсь, — ответила Нарцисса.

— А теперь уходите. Я как раз хотел поговорить с нашим гостем. Нет-нет, Хвост, ты останься.

Хвост, успевший сделать несколько шагов вверх по лестнице, испуганно замер. Нарцисса и Беллатриса, переглянувшись, поспешили уйти. В подвале снова стало темно, но Волан-де-Морту, кажется, это нисколько не мешало. Он задумчиво смотрел на узника, слегка склонив голову.

— Я надеялся, Флориан, что ты откроешь мне некоторые тайны, но, кажется, ошибся, — тихо сказал Волан-де-Морт. — Жаль. Не люблю понапрасну проливать кровь благородных семей, но теперь уже ничего не поделаешь. Наша история слишком затянулась. Силенцио! Хвост, избавь меня от него.

— Х-хозяин?

— Ты слышал, — в голосе Волан-де-Морта появились опасные нотки, и Хвост не осмелился больше задавать вопросов. Он боязливо спустился по оставшимся ступенькам и подошел к узнику, стараясь не смотреть на него. Когда он доставал волшебную палочку, руки немного тряслись. Наблюдая за этим, Волан-де-Морт улыбался, и улыбка эта одновременно выражала презрение, торжество и холодную ярость.

— Ну же, Хвост, давай. Разве это тяжелее, чем привести на смерть Берту Джоркинс или лучших друзей? Уж малыш Гарри тебе точно ничего плохого не сделал. На тебе еще, помнится, горстка магглов, но эти не в счет...

Хвост медлил, как будто в глубине души надеясь, что Темный Лорд передумает и сам убьет Флориана. Но этого, конечно, не случилось.

— Сейчас, — прошипел Волан-де-Морт.

— Авада Кедавра!

Полыхнул зеленый свет, и тело Флориана Фортескью, слегка приподнявшись, со стуком ударилось о пол. В глазах Волан-де-Морта мелькнула красная тень, и он покинул подвал, даже не взглянув на Хвоста.

Питер тяжело дышал, прислонившись к стене, и старался не смотреть на тело человека, которому он еще несколько минут назад тайком приносил суп.