Подобная Сильмариллу (гет)

Бежать! Такова была моя первая мысль. Схватить все самое необходимое и бежать сломя голову из Эрегиона, подальше от всех. Гигантским усилием воли я заставила себя сесть и немного подумать. «Успокойся, Сильмариэн, — шептала я. — Может, тебя и не заподозрят, а если повезет, то тебе и сочувствовать будут больше всех». Правда, в такое развитие событий я не верила. Галадриэль и Келебримбор были совсем не глупы, а жен злодеев всегда подозревают в первую очередь. Какая-то часть меня шептала, что сейчас я должна быть сломлена из-за нового предательства Аннатара… Гортхаура, а не думать только о спасении собственной шкуры. Однако, как ни странно, я почти не была удивлена его поступком. Эру, он же Темный Майа, ученик Мелькора, чего я вообще могла ожидать? Четыре сотни лет спокойствия с Гортхауром и так были слишком большим подарком судьбы.

В этот раз я никуда не побегу. Если опасность есть, то я встречу ее лицом к лицу. А если нет… то и прекрасно. Просто буду жить дальше. А может Келебримбору просто стало плохо, и он бредил, и на самом деле ничего не случилось? Нет, брежу я, если хотя бы допускаю эту мысль. Гортхаур — змей, и он сделал что-то, о чем мы все, а может даже и он, горько пожалеем.

Я решила не сидеть в своей комнате и не дожидаться пока за мной придет кто-нибудь (я думала, прежде всего, об охране). Необходимо было проведать Келебримбора. Какая-то часть меня, что сейчас не тряслась в страхе попасть в темницу, беспокоилась за безопасность друга. По дороге в покои правителя я не выдержала и сорвалась на бег. Мне хотелось как можно скорее выяснить, что происходит. И что будет со мной. Когда-то я побывала в подвалах Ангбанда, но стать преступницей в глазах своих близких для меня было намного страшнее, чем снова вернуться туда, даже если бы Ангбанд не был бы стерт с лица Арды, и это было бы возможно.

С Келебримбором были Галадриэль, Келеборн и Маглор. Подходя к двери, я слышала их голоса, но после того, как я зашла в комнату, они внезапно затихли.

Правитель Эрегиона лежал на кровати. Выглядел он ужасно. Бледность Келебримбора бросалась в глаза даже в комнате с плотно задернутыми шторами.

— Случилось что-то плохое, — я села в изголовье кровати, стараясь не замечать устремленных на меня пристальных взглядов. — Но я не поняла что. Как ты, Келебримбор?

— Плохо, — он отвел взгляд. — Сильмариэн, твой муж предал нас.

— Что? — я притворилась удивленной. — Как?

— Он создал... — однако Галадриэль прервала Келебримбора:

— Ты знала, что он замышляет, сестра?

— Что замышляет? — вскричала я. — Келебримбор, о чем ты говорил перед тем, как потерял сознание? Что за кольцо?

— Одно Кольцо, чтоб править всеми, оно главнее всех, оно сберет их вместе и заключит во тьме, — мрачно продекламировал Келебримбор. — Аннатар, то есть теперь я не уверен, что его зовут так, создал Единое Кольцо, которое будет подчинять себе все остальные магические кольца, которые я создал. Теперь Эрегион в огромной опасности.

— И в чем же проблема? — спросил Маглор. — Выкинь или расплавь те шестнадцать или кинь их гаду в лицо, они не для нас, пусть отдаст их людишкам, а нас оставит в покое. Каждый останется при своем.

Галадриэль метнула в него такой взгляд, что мне стало жутко. И заодно у меня сложилось впечатление, что мы с Маглором не все знаем. Может, колец стало больше?

— Я понятия не имела... -начала я, и говорила же совершенно искренне…

— Докажи, — грозно сказала Галадриэль. — Докажи, что ничего не знала про дела Аннатара!

— Для начала, я здесь, — ответила я. — Наверное, если Аннатар замышлял бы что-то, после чего ему пришлось бы уйти отсюда навсегда, он забрал бы меня с собой.

Галадриэль фыркнула. Маглор издал сдавленный звук похожий на еле сдерживаемый смешок. Я поморщилась. Это было довольно оскорбительно. Очевидно, то, что я сказала, никого не впечатлило. И я разозлилась.

— Да что вы от меня хотите? — вскричала я. — Если это все не глупое недоразумение, значит, я потеряла мужа, а Келебримбор — лучшего друга! Мне очень плохо, а вместо утешений я должна выслушивать необоснованные подозрения от вас, моих лучших друзей!

— Мне нужны доказательства, — иногда Галадриэль могла быть очень жестка.

— Позволь заметить, Сильмариэн, — добавил Маглор, и я чуть не ударила его за это, — тебе очень не везет с мужчинами.

— Однажды повезло, — бросила ему я. — И каких доказательств вы хотели бы? — я устроилась удобнее в кресле, зная, что спорить с Галадриэль, как всегда, бесполезно.

— Я хочу посмотреть твои воспоминания об Аннатаре, — твердо сказала сестра.

— Нет! — меня обожгла горячая волна паники. Мысль о побеге перестала казаться мне неудачной. — Ни за что!

— Почему? — спросила подруга.

— Ты же знаешь, — из моего рта вырвался глупый нервный смешок, — как я этого не люблю! От осанвэ мне очень плохо!

— Придется потерпеть, — сказал Келеборн, и я заметила, каким взглядом он обменялся с Маглором. — Или ты знаешь про Аннатара что-то, чего не хотела бы рассказывать? И теперь боишься, что Галадриэль увидит это?

Перед внутренним взором пронеслась вся моя жизнь с момента приезда в Хитлум навестить братьев перед свадьбой до возвращения из Чертогов Мандоса. Да, я много чего не хотела бы рассказывать и показывать. Если Галадриэль залезет в мой разум, то она может увидеть что-то из этого моего прошлого. Этого нельзя допустить.

— Я знаю только одно, — призналась я. — Я расскажу, если ты не будешь лезть ко мне в голову, сестра.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия, Сильмариэн, — заметил Келеборн. Кажется, он больше всех был настроен против меня.

— Я понятия не имела о создании этого самого Единого Кольца, — начала я, — я не знала ни о каких злодейских планах моего мужа. И мне сейчас намного тяжелее, чем вам. Я могу сказать вам только одну вещь, но невероятно важную. Клятву Эру давать не буду, эта семейная традиция не для меня, но скажу я вам только правду. Я очень любила своего мужа и считала, что он изменился, поэтому скрыла это от вас.

— Изменился? — изумился Маглор. — Значит, вы были знакомы прежде?

— Именно, — тихо ответила я. — Еще в Валиноре.

— О Эру! — вырвалось у Галадриэль. — Ты хочешь сказать, что Аннатар это?..

— Моргот! — выругался Маглор. — Я понял, о ком вы.

— А я нет, — прошептал Келебримбор. — Не о Морготе же, надеюсь?

— Да нет же! — возмущенно воскликнула я. — Как ты вообще мог такое подумать?

Келеборн закрыл лицо рукой, как будто ему было стыдно.

— Келебримбор, ты устал и нездоров, и твой разум путается. Разве ты не помнишь, благодаря кому Сильмариэн попала в Чертоги Мандоса? Хвала Эру, Моргот тут не причем. Мы нарвались на его прислужника, — пояснил Келеборн. — Одного из самых главных. Его звали Гортхаур Жестокий.

— Что? — Келебримбор даже привстал с кровати, забыв о своей слабости. — У нас был сам Гортхаур, и ты, Сильмариэн, об этом мне не сказала?

Я жалела, что рассказала им. Если бы у меня было время придумать что-то более правдоподобное… А пока происходящее попахивало абсурдом. И я была уверена, что на этот раз меня не простят.

— Послушай, Келебримбор, — я протянула руки к другу, но он отстранился. — Я думала, что он изменился. Когда Аннатар пришел в Эрегион, я сразу узнала его. Я сказала, что ему не место среди нас, и рядом мы жить точно не должны. Но я увидела совершенно другого Майа. Такого же обходительного, как раньше, но доброго, чуткого и желающего помочь нам. Он сказал, что был с Валар, что исправился, что пытается забыть все то зло, что он причинил. Мы говорили всю ночь, а потом наши чувства, которые зародились еще тогда давно, в Валиноре, до того, как мы ушли, вспыхнули вновь. Как вы думаете, сейчас я очень рада, что опять ошиблась и оказалась обманутой?

— Погоди, — после некоторого молчания спросил Маглор, — он изнасиловал и убил тебя, а потом просто появился у нас, и ты сразу его простила?

Мне захотелось закричать. Как же я могла забыть об основе всей своей лжи! Я не смогла бы сказать им про Келегорма, они никогда бы не поверили! Я совсем завралась. Придется снова изворачиваться.

— Я немного изменила события, — вздохнув, сказала я. Надо было собраться, сейчас я шла буквально по лезвию самой острой в мире бритвы. — Чтобы еще сильнее не тревожить вас. И чтобы вы сильнее ненавидели его, слугу врага, если пришлось бы снова встретиться, — я горько усмехнулась. — Сам Гортхаур и пальцем меня не трогал. Тех людей, которые привели меня в крепость, тех, кто… поступил со мной плохо, он убил на месте. Он считал, что я приехала в Хитлум к нему, и поэтому просто выкрал меня. Он говорил, что я должна быть только его. Говорил, что в Ангбанде нам будет хорошо. Но я никогда бы не смирилась с этим. Бежать из Железного Ада я бы не смогла, никто бы не смог. Поэтому, когда он оставил меня одну, я просто… ушла, — я чуть не расплакалась. Я почти сказала правду. Так бы все и было бы, если бы у меня были силы поступить правильно. Говоря это, я посылала образы в сознание Галадриэль. Где-то изображение, где-то эмоцию. Навалившееся на меня тело (Келегорма, но Галадриэль это было не видно), лицо Гортхаура, когда он говорил мне, что я не смогу уйти, и измененное чувство близости смерти — меньше паники, больше тоски и всепоглощающее ощущение того, что все кончено. То ощущение, которое было со мной в тот момент — я понимала, что, чтобы Келебримбор ни решил, моя прекрасная жизнь в Эрегионе кончена.

— Но почему ты нам не сказала? — потрясенно спросила Галадриэль.

— Сказать вам, что я была в Ангбанде? — воскликнула я. — О, теперь я вижу, что я сделала правильный выбор. Сегодня один из худших дней в моей жизни, и я снова ошиблась в Анна… Гортхауре, о Эру, как же мне его теперь называть! А вы ни на минуту не поверили мне, своей подруге и родственнице, и устроили допрос с пристрастием. Знаете, я не висела как Маэдрос на башне, и доказать, что я делала в Ангбанде и как долго, мне бы не удалось. Поэтому я и решила опустить эту маленькую подробность. Я знала, что вы будете меня подозревать всю оставшуюся жизнь! Вы представляете, что я почувствовала, когда снова увидела его в Эрегионе, через столько лет! Страх, опустошенность. Я думала, что моя жизнь кончена, что он снова ее испортит. И, представьте себе, так и вышло! — и тут я не выдержала и разрыдалась. Эти слезы были искреннее, чем все мои слова. Но я не услышала не единого слова утешения, не почувствовала на плече дружеской руки. Ответом на мои слезы послужило гробовое молчание, и я вынуждена была затихнуть.

— О Эру! — внезапно взревел Маглор. — Что же мы за тупая семейка!

— Она ничего не знала о Кольце, — сказала Галадриэль, и в комнате снова воцарилось пугающее молчание.

Мне не о чем было больше с ними говорить, и я ушла. Маглор был прав. Глупые доверчивые феаноринги. Поверили нашему отцу Феанору, который якобы вел нас в лучшую жизнь. Отец поверил Мелькору, якобы желавшему честного поединка. Так же попался и Маэдрос. Я попалась почти также.

Я не знала, вернется ли за мной Гортхаур. То, что он оставил меня разгребать все это, было для меня дико и невыносимо. Но предложи он мне пойти с ним и снова делать то, что мы делали раньше, разве я бы согласилась? Нет. И он понял это. Он же спрашивал однажды.

Гортхаур оставил меня. Друзья будут меня ненавидеть. Теперь снова придется учиться жить одной.

Но впервые Гортхаур оставил меня так. Не попросив последовать за ним, не обещав вернуться. Неужели это конец?

Я вышла на балкон своей комнаты и взглянула на последние лучи заходящего солнца. Еще утром этого дня я особенно сильно радовалась и наслаждалась летом. Этот день должен был стать таким же прекрасным, как тысячи дней до и после него. Но он стал одним из худших дней в моей очень долгой жизни.

Что же будет завтра? Меня выгонят из Эрегиона? Все же влезут мне в голову? А, может, простят и скажут, как сожалеют о моей потере? Нет, мне не кажется, что все наладится. Наладится ли все когда-нибудь вообще? Я в этом сомневалась.

Я горько улыбнулась, глядя на заходящее солнце.