Чаша Жизни (джен)

Помню, как говорил с Дамблдором последний раз в жизни. Он пришел убедиться, что мы с Лили и малышом в безопасности, а еще попросил одолжить мантию-невидимку. В то время мы уже довольно долго сидели взаперти, Волан-де-Морт наступал все активнее, и в целом хороших новостей было немного.

Помню, что был недоволен директором. Злился, что мы проигрываем войну, что до сих пор не знаю, кто предатель среди моих друзей. Казалось, это вина Дамблдора — если бы он позволил мне выходить из дома, я давно бы уже провел полноценное расследование. Нашел бы этого мерзавца, и никто не смог бы спасти его от расплаты.

Каким-то образом всё объединилось в моей голове, казалось, только Дамблдор не понимает, насколько важно именно сейчас действовать; что он отпустил ситуацию и позволяет своим сторонникам умирать просто потому, что не хочет или не знает, как им помочь. Вынужденное заточение порождало в моей голове все больше депрессивных мыслей и по-настоящему сводило с ума. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в наш последний разговор я накричал на директора. Дамблдор лишь внимательно слушал и, как обычно, был раздражающе спокоен. Когда я наконец замолчал, он сказал только:

— Ты не прав, Джеймс. Когда-нибудь ты это поймешь.

Но по прошествии стольких лет я до сих пор не мог ответить, понял ли. Все, что делал директор, оставалось под налетом таинственности даже теперь, когда мы могли видеть прошлое и проникать в самые секретные уголки настоящего.

Тем временем стук в дверь повторился. Значит, не послышалось. Сириус первый обрел дар речи.

— К вам раньше приходили гости?

— Только однажды, — ответил я. — И это был не совсем гость. Я просто встретил на улице Берту Джоркинс.

— Дамблдор? — спросила Лили.

— Возможно, — кивнул я.

Много лет представляя, как директор появится здесь, сейчас я не знал, что делать.

— Надо идти, — сказала Лили, и Сириус кивнул.

Стук раздался в третий раз.

В прихожей было темно, и Лили зажгла свет. Я подошел к двери и, не глядя в глазок, распахнул её.

На пороге действительно стоял Дамблдор. Он выглядел моложе, чем в последние дни своей жизни: в бороде и волосах проглядывала рыжина, обе руки невредимы, на устах — легкая улыбка. Голубые глаза пронзительно сверкали из-под очков-половинок. Я вдруг ощутил давно забытое чувство, будто меня видят насквозь.

— Здравствуй, Джеймс, — улыбнулся он. — Судя по твоему потрясенному виду, ты не ожидал меня увидеть? Тем не менее, это я. Хотя, конечно, можешь устроить проверку, чтобы в этом убедиться.

Не успел я ответить, как подошла Лили и встала рядом. Её изумрудные глаза были широко раскрыты. Дамблдор просиял.

— Лили! Очень рад видеть и тебя, очень. Вы оба прекрасно выглядите.

— Альбус… — выдохнула Лили и сделала шаг к нему, протянув руку, будто хотела убедиться, что он не растает от её прикосновения. Он не растаял, и в следующее мгновение она уже крепко его обнимала, безуспешно сдерживая всхлипы. — Альбус!

Он осторожно обнял её в ответ, одной рукой легко поглаживая по спине, другой доставая из кармана носовой платок.

— Ну-ну, не надо плакать, все хорошо.

Глаза у Дамблдора тоже заискрились, он выглядел растроганным и по-прежнему улыбался. Лили с благодарностью приняла платок, приложив к лицу, по которому тянулись тонкие полоски слез.

— Простите мою эмоциональность, — сказала она, поднимая покрасневшие глаза на директора. — Мы не думали, что вы появитесь. Здесь никогда не было никого, кроме нас с Джеймсом. За все годы только Сириус нарушил наше уединение.

— Сириус?

Бродяга сделал шаг из тени, и Дамблдор наконец заметил третьего обитателя нашего дома.

— Кажется, нам нужно войти внутрь и поговорить, — криво улыбнулся я.

* * *

Когда первые эмоции от встречи поутихли, мы рассказали Дамблдору обо всем, что приключилось с нами после смерти, и немедленно показали чашу, которой он живо заинтересовался.

— Изумительно! — бормотал он, наблюдая за разными сценами на земле, включая момент собственного убийства и дальнейшего допроса Снейпа у Волан-де-Морта. — И все это время вы могли видеть любое событие, любого человека? Прекрасно, прекрасно.

Оторвать его от чаши смогли только наши настойчивые просьбы рассказать, что случилось с самим Дамблдором после того, как в него попала "Авада Кедавра". Оказалось, что помнит он не так много. Как и Сириус когда-то, он очнулся на краю леса и после недолгих блужданий вышел на нашу улицу, где увидел горящие окна. Конечно, Дамблдор сразу узнал Годрикову Впадину, и первым его порывом было найти собственный дом. Там никого не оказалось.

Надо отдать директору должное: рассказывая, он отлично владел собой и ничем не выдал своего разочарования. Я испытал к нему искреннее сочувствие: помню, как сам надеялся увидеть родных и долго не мог поверить, что их здесь нет. К Дамблдору, казалось, принятие пришло намного быстрее.

Трудно описать все эмоции, которые владели нами в тот день. Злость, которую мы так долго копили на Дамблдора из-за его бесконечных тайн, отошла на второй план. Даже не так хотелось ругать его за то, что регулярно подвергал жизнь Гарри опасности. У нас был друг к другу миллион вопросов, и оказалось очень трудно выбрать, с чего начать. Дамблдор довольно подробно расспросил нас о жизни здесь. По его реакции было похоже, что он вовсе не так представлял себе загробный мир. Мы испытали небольшое разочарование: казалось, если кто и имеет ответы на все вопросы, то это наш бывший директор. Впрочем, по его задумчивому виду я заподозрил, что какие-то идеи у него имеются, хоть он и не хочет ими делиться.

Для Дамблдора стало большой неожиданностью, что медальон, ради которого было приложено столько усилий, оказался подделкой. Не меньше его удивило и то, что настоящий крестраж похитил Регулус Блэк.

— И все-таки, Альбус, что дальше? — спросил я, когда схлынула первая волна удивления. — Вас больше нет. Где остальные крестражи, Гарри понятия не имеет, как их уничтожить — тоже. Вам не кажется, что стоило дать ему чуть больше информации?

— Я вообще думаю, что к делу можно было легко подключить Орден Феникса, — добавила Лили, радуясь, что я первым завел эту тему. — Не понимаю, почему Гарри должен заниматься этим один? То есть, конечно, пророчество и все дела, но он еще даже школу не окончил!

Дамблдор посмотрел на нас так пристально, как умел только он, и в этот момент я понял: мы что-то пропустили. Какой-то важный разговор или встречу, которые могли объяснить если не все, то большую часть.

— Мерлин, Альбус! — воскликнул я. — Что вы скрываете?

— Думаю, сейчас не самое подходящее время для этого разговора, — сделав небольшую паузу, сказал Дамблдор.

— Ну конечно, — раздраженно встрял Сириус, который молчал почти все время с момента нашей встречи, но теперь, кажется, был готов выплеснуть все, что думает. — Дамблдор в своем репертуаре. Тайны и загадки — это ведь такая хорошая идея. Такие замечательные последствия имеет!

Мне послышался в этом намек на смерть Сириуса — если бы Гарри раньше узнал о том, что хранится в Отделе Тайн, он не бросился бы туда так стремительно. Вид у Дамблдора стал печальным — кажется, и он расслышал упрек. Но почему-то я не испытал сочувствия.

— Послушайте, Альбус, — мягко сказала Лили, видимо, желая снизить возникшее напряжение. — Мы наблюдаем за тем, что происходит внизу, уже больше четырнадцати лет. Очень часто Гарри совершает всякие глупости просто потому, что у него недостаточно информации. А теперь… Вы же понимаете, что от исхода поиска крестражей зависит его жизнь.

— Понимаю, Лили, — ответил Дамблдор, приподняв голову и окинув взглядом нас всех. — Но теперь уже при всем желании ничего не исправить.

Большего добиться от него в тот день нам так и не удалось. Вскоре он заявил, что хочет еще раз в одиночестве прогуляться по окрестностям, а затем расположиться в бывшем доме своих родителей. Не успели мы и глазом моргнуть, как Дамблдор ушел.

— Я уверен, он что-то не договаривает! — горячо сказал я, как только наш гость оказался за порогом. — Это было видно по его реакции!

— Мне тоже так показалось, — кивнула Лили. — Но как теперь это выяснить?

— Он наверняка делился соображениями со своим обожаемым Нюниусом, — скривился Сириус. — Давайте просто помотаем время и посмотрим?

— Вряд ли получится, — вздохнула Лили. — Мы же не знаем даже примерно, когда это могло произойти. Мотать время наобум можно целую вечность.

Мы замолчали.

— Во всяком случае, теперь он здесь и можно не давать ему покоя расспросами, — спустя некоторое время сказал Сириус.

— Видимо, ничего другого нам не остается.

* * *

Однако в последующие дни мы видели Дамблдора не так часто, как думали. Иногда он просто не открывал дверь, если мы хотели зайти в гости. Порой мне даже казалось, что его вообще нет в нашем мире. Но когда я спросил его об этом, получил в ответ загадочное: "Не могу объяснить сейчас, прости". В этом был весь Дамблдор. Я не сомневался, что он пытается выяснить, где очутился и почему.

В день собственных похорон Дамблдор все-таки зашел к нам, чтобы посмотреть церемонию. Я так и не понял, понравилось ли ему. Но, честно говоря, не очень и пытался, весь поглощенный воспоминаниями, как прощались со мной и Лили.

Стояла сухая и солнечная осень, по-настоящему золотая. В Годриковой Впадине было необычайно оживленно — волшебники со всей страны стремились сюда, чтобы своими глазами увидеть место, где сгинул Волан-де-Морт. Министерству магии пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть происходящее от магглов. Большинство из них просто заперли дома, заставив заниматься своими делами, ни на что не отвлекаясь. Некоторые осуждали Миллисенту Багнолд за этот шаг, но вряд ли у нее был выбор.

Пока в церквушке не началась церемония прощания, местный паб был набит под завязку.

— Вы видели? От дома почти ничего не осталось… Интересно, что сказали маглам?

— Я слышала, его заколдовали, чтобы он выглядел как обычный коттедж.

— Они наверняка заметят свежие могилы на кладбище.

— Кажется, в маггловской газете дали заметку, что на дом напали грабители.

— А их сын? Малютка Гарри?

— Он теперь у родственников.

— Бедняжка…

Такого рода переговоры слышались со всех сторон. Но даже при искреннем сочувствии нашей с Лили участи больше всего каждого из волшебников волновало, действительно ли исчез Темный Лорд. Этот вопрос звучал за каждым столиком, у барной стойки и даже в кабинке туалета.

Тем временем у развалин нашего дома собирались друзья. Здесь был почти весь состав Ордена Феникса — точнее, та небольшая часть, которая от него осталась. Фрэнк и Алиса Долгопупс не сдерживали слез. Макгонагалл нервно теребила клетчатый платок. Римус держался чуть в стороне и молчал. Дамблдор и министр магии Миллисента Багнолд тихо разговаривали.

— …уверены, что это безопасно? Мне кажется, Альбус, вы все-таки немного поторопились. К сожалению, Пожиратели смерти не сгинули вместе со своим хозяином, нам предстоит еще очень большая работа.

— Поверьте, дорогая Миллисента, безопаснее дома родственников для Гарри сейчас не найти. Вы можете быть уверены: я предпринял самые серьезные магические меры.

— Что конкретно…

— Вы же понимаете, что здесь не место.

Министр кивнула и посмотрела на часы.

— Кажется, мы здесь закончили? Через полчаса начинается церемония. Похоже, в церкви все-таки придется применить заклятие незримого расширения. Волшебники продолжают прибывать, несмотря на все уговоры этого не делать!

— Не будьте к ним так суровы. Каждый хочет убедиться, что падение Темного Лорда — не выдумка.

— Мне ли их не понять, — фыркнула Миллисента Багнолд. — Я сама до сих пор не могу поверить. Тем не менее стиратели памяти сбились с ног, а Комитет по выработке объяснений для маглов уже полным составом требует премию за переработки. Что ж, увидимся в церкви. И останьтесь потом, Дамблдор, продолжим наш разговор.

Она махнула собравшимся на прощание и двинулась в сторону центра деревушки. Макгонагалл вопросительно посмотрела на Дамблдора.

— Думаю, нам тоже стоит пойти к церкви, — сказал он.

Остальные зашевелились.

— Подождите, — Римус заговорил впервые за весь день. Голос его был хриплым, словно он тяжело болел. — Вы кое-что забыли. Этот дом… Раз он останется здесь, нужна какая-то табличка. Объяснение.

— Ты прав.

Дамблдор взмахнул палочкой, и в его руках появилась доска. Еще раз — и одна за другой прорезались буквы: "Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью". Затем Дамблдор левитировал доску к ограде возле калитки.

Римус прошептал "Спасибо" и первый подошел к табличке. Положив на нее руку, он закрыл глаза и стоял так, погруженный в скорбь, пока Фрэнк легко не коснулся его плеча.

— Нам пора, Римус.

Он не сопротивлялся. Пожалуй, за эти дни никто не изменился сильнее, чем Лунатик. Мне казалось, что на его лице больше никогда не появится улыбка.

Заклятие незримого расширения применили — церквушка стала такой огромной внутри, что вместила всех желающих. Люди продолжали переговариваться. Многих из тех, кто знал нас лично, удивляло, почему не пришел Сириус Блэк — "убийство" Хвоста еще не произошло.

Потом были речи — выступала Миллисента Багнолд, Дамблдор, кто-то из друзей. Римус не смог себя заставить — и я не осуждал его за это. Говорили о том, какими талантливыми мы были, как храбро сражались против зла, как несправедливо быстро закончились наши жизни, но какой неоценимый вклад мы успели внести в этот мир. И люди плакали, благодарили и снова плакали.

А мне казалось, что всё это будто не про нас. Не укладывалось в голове, как могут нас с ней хоронить, когда мы есть, сидим рядом и я так явно ощущаю теплую ладонь Лили в своей руке.

Когда мы умерли, нам было чуть больше двадцати лет — и мне до сих пор не верилось в это.