Мост в рассвет (джен)

Навь

Они проговорили весь вечер и всю ночь — как только Сирин вновь смогла слышать и отвечать… Оглушило известие, что Рик пришёл за осколком иглы, хотя в другой момент Сирин бы удивилась, что он знает о таких вещах… Но сейчас

в ней находится какой-то чужеродный предмет!!!

Затошнило от одной только мысли — как от осознания, что съел нечто живое и отвратительное и оно почти ощутимо щекочет усиками изнутри.

А ещё — страх. Вот-вот, сейчас остро и неровно обломанная игла пропорет насквозь, доберётся до сердца, до мозга, выйдет из глаза, как у Марены!..

Сирин бы бросилась за ширму и прощупала себя всю: вдруг торчит где-то кончик незамеченного прежде осколка. Но страх двинуться и потревожить его пригвоздил к месту, и она, дрожа, обхватила себя руками и низко склонила голову. Дыхание спазмами билось в горле, и даже слёзы застыли, не пролившись.

Но Рик, подволакивая ногу, пересел к ней, обнял за плечи и успокаивающе проговорил:

— Не бойся, это не что-то твёрдое и плотное, я бы заметил. Ну, не я, а приборы. Эта игла растворена в твоей крови — так Ядвига её и передала. Осколок не проколет тебя изнутри, не переживай. Ну? Дыши. — Он слегка сжал её плечо, и Сирин осознала, что и правда почти перестала дышать — лишь судорожные поверхностные всхлипы вырывались сквозь стиснутые зубы.

Она медленно распрямилась и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

— Вот так, — похвалил её Рик. — Умница. Я понимаю, — добавил он ласково.

— Ты точно знаешь?.. — едва смогла из себя выдавить Сирин.

— Точно, — уверил её он.

— Ох… — И она, внезапно ослабев, уткнулась лбом ему в плечо и замерла. Блаженная минута покоя, островок штиля в центре бури… Но ненадолго.

— А ты? — раздался у самого уха голос Рика. — Разве ничего не помнишь?

Сирин нехотя подняла голову и нахмурилась. И поняла, что действительно знает и помнит. Значит, это сама Ядвига вторглась в стерильный покой капсулы, слила жидкость и рассекла чем-то очень похожим на серпок Ягин кожу на запястье. И заструилась чужеродная субстанция по венам, жгучая и ледяная одновременно… Не твёрдая — текучая.

— Да… — выдохнула Сирин и прижала пальцы к виску. Там, где так часто колола её иголочка боли. — Да. Я помню!

— А то, что было перед самым твоим… переходом? — Глаза Рика лихорадочно заблестели. — Когда меня преступно не оказалось рядом?

— Ну что ты, я тебя не виню… — Теперь уже Сирин сжала его ладонь в поддержке. И обратила взгляд в крадущуюся ночь за окном. Ночь иногда похожа на Тень: кажется, что в неё можно кануть навсегда. И спокойно от этого, и безнадёжно. — Да. Кое-что помню.

— Как это было? — задушенно проговорил Рик. — Ты сильно мучилась?

Сирин повернула к нему голову и ободряюще улыбнулась.

— Нет, не волнуйся! Да, мне рассекли щёку, но я не успела прочувствовать боль: почти сразу меня унесла из Яви птицедева Сирин. И теперь я знаю почему. Она хотела спасти иглу от Виюн. А та, вероятно, ощутила осколок премудрым даром. — Сирин невольно обхватила себя руками уже с совершенно другим чувством. В ней находится величайшая драгоценность. Она не должна достаться не той стороне.

— Виюн? — переспросил Рик озадаченно. — Премудрый дар? Кажется, Ядвига меня недостаточно просветила.

Сирин усмехнулась.

— Это очень в духе местных традиций. Привыкай.

Рик окинул её взглядом и заметил:

— Я вижу, тебе уже лучше.

Сирин прислушалась к себе и поняла, что новое знание действительно органично вписалось в этот странный мир, в котором она теперь обитает, — жестокий, полный беспощадных ритуалов, немилосердный к тем, на чьих жизнях и судьбах он зиждется.

— Я в порядке. Спасибо.

Рик недоверчиво вскинул брови, но кивнул. А Сирин, поразмыслив, добавила:

— Понимаю теперь, и зачем вот это. — Она провела пальцем по изуродованной щеке. Ощутила, как напрягся рядом Рик. Для всей Яви так важна была внешняя идеальность ЭОС. Неужели и для него?

— Это кощунство… — ожидаемо сказал он. Но потом решительно произнёс, тряхнув головой: — Но для меня ты навсегда останешься самой прекрасной из ЭОС!

И у Сирин отлегло от сердца. Она не ошиблась в нём! Благодарно сжав его руку, она продолжила:

— Уверена, Виюн таким образом хотела вывести меня из строя. Никто бы не стал выставлять на всеобщее обозрение эталонный объект со шрамом в пол-лица. А она бы получила меня в полное своё распоряжение… — Сирин содрогнулась от подобной мысли. — И она явно спешила, не хотела, чтобы отец видел и знал, вела какую-то свою игру…

— Мне иногда кажется, что каждый из них ведёт свою игру, — пробормотал Рик. — На чьей бы стороне он ни был. Даже Ядвига.

— Думаю, тебе не кажется, — согласилась Сирин, разглядывая металлические браслеты на запястьях.

— Ну уж мы-то с тобой не будем играть в эти игры, правда? — Рик качнулся, толкнувшись Сирин в плечо. Хочет приободрить её, как всегда…

— Это уж как получится, — вздохнула она. — Играющие чужими судьбами не всегда ставят в известность о начале игры…

— Ну тогда стоит сравнить наши впечатления, чтобы сообща не стать пешками, — разумно предложил Рик. — Давай я первый, а ты пока окончательно приходи в себя, потом расскажешь о своей новой жизни поподробнее. А я пока расскажу о своей…

И он правда рассказал Сирин всё с того момента, как, по собственному выражению, “прозевал” её: как мучился виной после её исчезновения, как вспомнил о подозрительном сне на рабочем месте и собрал из кусочков запись, на которую попала загадочная женщина, как вломился в обитель “мороженок” в надежде найти там Сирин. И кого он там встретил.

— Ядвига поведала, что “передала тебе бремя”, — сказал он. — И велела забрать его обратно, потому что нашла способ воткнуть эту иглу Аспиду в задницу! Вы сидите здесь, как в резервации. Он не может пока сюда попасть, да, но и вы сами не можете ничего сделать ему.

Сирин изумлённо покачала головой.

— Но как я могу передать этот осколок, если он, как ты говоришь, находится в моей крови… Я должна перейти Мост вспять? — Дрожь вновь прокатилась по всему телу от этих слов. — Или как-то передать иглу тебе? И тогда уйдёшь уже ты? — Она стиснула его руку, не желая отпускать — только что обретённого, такого близкого, понимающего…

— Я не уйду навсегда, обещаю, — ответил крепким пожатием Рик. И ухмыльнулся: — Все сюда вернутся, никуда не денутся!

— Души давно не переходили Мост… — потерянно произнесла Сирин. — При мне вообще не переходили, если честно. Я видела только, как отправляли на перерождение последних.

— Ядвига переломит это, за тем и послала меня сюда. Считайте, что у вас есть лазутчик и диверсант на той стороне Моста. Аспид и не подозревает, какую он сам себе подложил свинью! — закончил Рик злорадно.

— Я вижу, ты напитался к нему нешуточной ненавистью, — заметила Сирин удивлённо.

— Я скажу только одно слово: ЭОС.

— А Аспид и правда живёт в Яви?

— Если он и Глава — одно лицо, то можно сказать и так. Когда Ядвига очнулась, это был её первый вопрос.

— Что это значит?

— Он мало дарит нам свою справедливость и строгость, — криво усмехнулся Рик. — Большую часть времени он обитает где-то в других местах.

— Как вам живётся под его правлением? — С содроганием Сирин вспомнила вибрирующее жидкой ртутью обещание выпотрошить её. Теперь эти слова обрели новый смысл. Аспид подозревал, что у неё часть иглы. Виюн знала точно, обещая ему открыть тайну, если он похитит её на Мосту, чтобы завершить ритуал. Она берегла Сирин лишь потому, что боялась. Она ведь верила, что похищение из-под венца сделает Марену из Сирин — не из неё самой.

Рик хмыкнул.

— Аспид спас людей от вымирания. Это доказанный факт. А остальное… Впрочем, для меня всё перекрывает феномен ЭОС. А ещё он пытал собственного сына. Публично, — добавил он, и Сирин вскинула на него потрясённый взгляд.

— Как его звали? Сына, — спросила она тихо.

— Лихояр. Его и сейчас зовут Лихояр — живуч, как все змеи, — едко заметил Рик.

Вот имя, которое упоминали с одинаковой ненавистью и Рик, и Ярр. Но она слышала его впервые.

— А свою дочь Аспид и вовсе забрал в Огненную реку, — прошептала Сирин и тряхнула волосами, чтобы выкинуть из головы до сих пор стоящую перед глазами картину. — За что ты так ненавидишь Лихояра? Что он сделал?

— Он издевался над ЭОС-37… И надо мной, но это теперь уже мелочи.

Когда же его успел узнать и возненавидеть Ярр? Ещё одна загадка. И тут совсем другая мысль пронзила болезненным осознанием. Сирин показалось, что она поняла…

— Это Лихояр убил тебя?! Или Аспид?

— Что? Нет! За это я бы им только спасибо сказал. Теперь. Но разве я не упомянул? Моё тело лежит в криогенной коме в Яви. Не знаю, как такое возможно, что и здесь я во плоти и даже со всеми своими “украшениями”. — Он провёл рукой по шрамам на лице.

— Это значит…

— Это значит, что, когда Ядвига нажмёт на кнопку там, — Рик показал наверх, — или там, — вниз, — меня выдернет отсюда. Собственно, таким и был план. Так что в этот момент осколок иглы уже должен быть у меня в руках. Надо спешить, потому что я не знаю точно, сколько у меня времени.

— А если на кнопку нажмёт не Ядвига?!

— Тогда разморозится просто груда бесполезного мяса. — Сирин беззвучно вскрикнула. — Наша настоящая ведьма уже проворачивала подобный трюк с собой, только застряла в Пренави — на ошибках учатся.

С новой тревогой Сирин обхватила руками голову. Как беззаботно рассуждает Рик!

— Но как передать иглу тебе? — воскликнула она. — Тут нужен какой-то магический ритуал, которого я точно не знаю… Йагиль? Она преемница Ягин, наверное, знает она… У неё и связь есть с Ядвигой. Но Йагиль никогда не говорила мне об этом, ей нужно было другое от меня… Служение.

— Служение подождёт, — уверенно заметил Рик. — Сначала надо выполнить миссию, с которой я был послан сюда. И тогда всё изменится. Для тебя и меня точно.

— Ты сам изменился… — шелестнула Сирин, словно в первый раз оглядывая его.

Рик с силой провёл пятернёй по волосам.

— Просто увидел наконец путь. Перестал сомневаться, мяться и витать в мечтах. Учителя были хорошие. — Он сжал зубы, и Сирин поняла, что, нет, он рассказал ей далеко не всё.

Она невесомо положила руку ему на предплечье.

— Я… понимаю. Я и сама…

Да, она тоже изменилась. Её наставницами стали Алконост и Йагиль, Марена и Виюн. Рик внимательно смотрел на неё.

— Расскажи мне всё, — прошептал он.

Сирин страдальчески нахмурилась, почти физически ощутив, как метнулся его взгляд на синий шрам на щеке. Этот год с небольшим — длиннее, чем вся предыдущая жизнь. Но она прикрыла глаза и будто со стороны увидела себя, безымянную и почти беспамятную на полу Скворечника. С кровящей раной в пол-лица и дикими глазами. И, судорожно вздохнув, Сирин начала говорить. И говорила, говорила, говорила… Сбивчиво, мешая события с собственными чувствами… Неощутимые, слёзы иногда увлажняли глаза, и Сирин, почти не отдавая себе отчёта, проводила ладонями по горящим солёным щекам. Кажется, никогда она столько не говорила, как сейчас. Рассказала всё без утайки — даже о том, как слушала душу Марены, какие сети-сказки плела для неё Алконост, как прорывался тёмный властный голос… Умолчала только о тех своих чувствах к Ярру и кратких касаниях его души.

— Да-а... — протянул Рик ошарашенно. — Пока я строил планы и сомневался, а потом полгода прятался в приземных коридорах, ты прожила целую жизнь! Хватило бы на три!

Сирин горестно вздохнула. Ей бы хоть на полжизни счастья…

— Расскажи мне ещё об ЭОС-37, — попросила она. — Мы не видели здесь никого похожего. Вообще — ни души. Кроме тебя.

— ЭОС-37… Милая, скромная, терпеливая девочка, — с грустью сказал Рик. — Только ей не надо было ни книг, ни радужных пузырьков…

Обдало мгновенным теплом от этих слов. Да, Рик заботился о своей ЭОС как мог — зря Ярр его обвинял…

— Может, она выжила и её вернули в капсулу, — с надеждой предположила Сирин.

— Уж лучше бы тогда она умерла, — жёстко заметил Рик.

Сирин вскинула брови, и Рик, смутившись, пояснил:

— Ну, вот у вас тут как свободно.

Сирин невесело усмехнулась, думая о своём первом кологоде здесь. Но сложно спорить: свободы в Нави гораздо больше, если все не захотят от тебя что-то получить.

— Душа без Зимнего креста Марены просто переродилась бы, — пояснила Сирин. — Проводы душ в путь — это нечто неописуемое…

Одно из самых ярких воспоминаний того года: вращались живые круги навь-костринцев посолонь-противосолонь, мерцали тайные письмена на столбах Капища, а звёздочки душ вихрем уносились в небо… Звучала песнь Нави — такая живая и сильная. Вряд ли имеет смысл спрашивать, есть ли Зимний крест у Рика.

— Пира мы не видели тоже — проговорила Сирин. — Жаль его. Он всегда меня сторонился, так что я даже не знала, что у него на душе. А по твоим словам выходит, что он прямо герой!

— Он замечательный! — с жаром согласился Рик. — Отличный друг! Надёжный, как десять тысяч скоб наверх!

— Странная история с ЭОС-без-номера… — Сирин всё размышляла над тем, что приключилось с Риком. — Ты уверен, что её утилизировали?

Рик отвёл взгляд.

— Несомненно…

— Как, ты говоришь, её звали?

— Ювин. Пир говорил, что Ювин.

— Ювин… Но это же анаграмма Виюн! — Сирин в волнении распахнула глаза.

— Её сделали копией спутницы Главы, — кивнул Рик. — А ты сейчас рассказала, что это его дочь…

— Всё это очень странно.

Но на душе и правда стало немного легче: хорошо, когда самой можно выговориться. Сирин потянулась всем телом, уже почти не боясь, что ранит изнутри осколок, — вышло даже с удовольствием. Рик неотрывно смотрел на неё, и она ответила мимолётной улыбкой.

И тут в окно кто-то остро стукнул. Сумерки уже давно отсерели, и, когда Сирин впустила Гора, он словно принёс на крыльях ночь. Лишь на ноге белело послание. Чаще забилось сердце — неужели от Ярра? Что он там хочет ей сказать, что недосказал несколько часов назад? В волнении она почти сорвала записку с жёсткой когтистой лапы. Ворон ничего не добавит от себя? Обычно он не упустит случая спросить, кто и чья пара. Но тот лишь придирчиво осмотрел комнату, задержавшись взглядом на Рике, оттолкнулся от стола и растворился во мраке. А Сирин осталась стоять, глядя ему вслед, не решаясь распечатать послание.

— Эй? — позвал Рик, и она очнулась. — Что там?

Хотелось спрятать, скомкать записку в кулаке, чтоб никто не видел, а потом прочитать наедине, в своей комнате… Но здесь не было отдельной комнаты. Прятаться за ширму — верх глупости. Это всего лишь записка. К тому же — успокоила она себя — Рик всё равно не поймёт ни буквы, даже если прочитает. Он-то не изучал Слово под присмотром Йагиль и с ехидными комментариями Алконост…

Сирин надломила сургучную печать и развернула небольшой листок. Глаза пробежали текст раз, другой, третий… Больше всего это напоминало записку Йагиль, когда та просила её не выходить на Колад, — лаконизмом и опасностью, которой веяло между строк. Взгляд зацепился за обращение и подпись… Сирин. Ярр.

Сирин.

Я буду ждать тебя у Курганов после рассвета. Однажды серп спасёт твою жизнь.

Ярр.

И всё. Ни объяснений, ни дальнейших инсинуаций в адрес Рика, ни, наоборот, извинений за резкость…

— Сирин? — снова позвал её Рик, и она вздрогнула. — Что случилось?

— Что? Нет, ничего. Так, ерунда… — Она небрежно засунула записку в карман. — Просто мне надо будет отлучиться ненадолго по ведовским делам, а ты отдыхай. Кстати, я ещё не осмотрела твою ногу…

— Да что там, Ядвига уже сделала всё, что могла, — отмахнулся Рик, проводив взглядом записку.

— Но позволь мне всё же взглянуть, — мягко настояла Сирин. — Там, в Яви, и ингредиентов таких нет.

Рик пожал плечами, вытянул хромую ногу на лавке и стащил ботинок и носок.

— Прострелили, гады, — с досадой сказал он, разглядывая багровый шрам с рвано-округлыми краями на тыльной стороне стопы. Такой же был и на подошве.

Сирин коснулась зажившей раны кончиками пальцев, внимательно осмотрела с двух сторон.

— Хорошо, что не в пятку… — пробормотала она. — Думаю, что смогу тебе помочь. Йагиль учила меня лечить птиц и зверей, которые здесь, кажется, живее, чем горожане. Но мне нужно пополнить запасы, здесь у меня нет всего… — Зато есть повод выйти.

— Ну тогда здорово! — развёл руками Рик.

— Да… — Сирин встала и подошла к умывальнику, чтобы ополоснуть руки.

— Когда пойдёшь, не забудь серп, — напомнил Рик.

Сирин резко вскинула на него взгляд, а рука непроизвольно коснулась кармана.

А Рик пояснил: — Вдруг придётся подрезать травы или там...

— А. Конечно.

Ну он же сам отправлял её учиться владению серпом к Ярру, говорил, что всё нормально и она должна уметь о себе позаботиться… Сирин не хотелось вражды между ними. Гнев на Ярра поулёгся, даже нашлось нечто запретно приятное в том, что ему не всё равно… Он ведь пытался ей что-то объяснить. Говорил, что видит её иначе, когда “совсем близко”. Но даже премудрый дар не может дать ответ, что это значит. Впрочем, Сирин вдруг подумала, что никогда ничего не чувствовала премудрым даром относительно себя самой. Надо обязательно пойти на эту встречу, и стесняет сердце от волнения… Но пока у неё есть другая забота — о том, кто в ней действительно нуждается.

Мысленно Сирин пробежалась по рассказу Рика ещё раз. Он много говорил о себе, но так мало о Яви… Она что, заразилась желанием Ярра знать о ней больше и больше?.. Сирин перебрала в памяти всех своих немногочисленных знакомых из Яви, думая, о ком она ещё хотела бы узнать, и ей показалось, что она нашла нейтральную тему.

— А как там Аврора? Рора, — спросила она, улыбнувшись.

Эта техник всегда нравилась ей — милая, дружелюбная, деликатная, с ямочками на щеках и рыжеватыми волосами…

— Аврора? — нездорово оживился Рик. — Не знал, что и тебе известно её полное имя.

— Надо же было чем-то скрашивать часы обслуживания… — Сирин пожала плечами.

Рик бы очень удивился, если бы узнал, как много Рора говорила о нём… А ещё она мечтала о настоящем ребёнке. Сирин обещала хранить её тайну.

— Мы уже некоторое время не работаем вместе, — отчеканил он излишне резко.

— Да, ты же сбежал, был ранен…

— Эта стерва снюхалась с Лихояром.

Внезапная грубость окатила ледяным дождём.

— Не может быть… — выдохнула поражённая Сирин.

— Я сам не верил. — Сквозь гнев и обиду прорезалась наконец боль в голосе Рика. — Но доказательства были явлены мне… со всей возможной убедительностью.

Сирин потерянно прислонилась к печи, скрестив руки на груди. Как скверно изменилась и так не очень приветливая Явь… Разве это похоже на Рору, давно влюблённую в Рика? И тут же Сирин ожесточённо сжала зубы. Разве была похожа искренняя забота Йагиль и Алконост на попытку использовать в своих целях? Разве не принесла Марена в жертву материнства Ядвиги и Йагиль, чтобы стать счастливой самой? Явь и Навь — две стороны одной медали.

Чтобы занять мысли и руки, Сирин сняла с полки над устьем печи настой от беспокойства и тревожных мыслей, который иногда добавляла гостям в чай, и стала переливать в бутыль. Но воронка всё норовила выпасть, и Рик, шумно поднявшись с лавки, прохромал к ней.

— Давай помогу.

Он придержал бутылку, пока Сирин наливала зелье в воронку.

— Спасибо…

С каким воодушевлением она открывала ему сердце, и насколько сейчас кончились все слова. Даже облегчение оказалось недолгим, когда она выговорилась. Новые тревоги погасили радость, и теперь лишь пустота разлилась и в голове, и в душе, точно Сирин хлебнула своего зелья. И остался ещё один вопрос…

— Что будет со мной, если извлечь иглу? — Воображение живо нарисовало, как надламывается позвоночник, едва только покидает её тело льдисто-жгучий осколок, как уходит из глаз мысль…

— Ничего. Ядвига ведь уже переживала подобное, и она обещала мне. — Рик твёрдо выделил голосом слово “обещала”, взял руки Сирин в свои и заглянул в глаза. — Это не дар, это бремя. Она очень хорошо это объяснила — даже я понял. То есть даже тогда, далеко от всех этих дел.

“Не по силам ноша”, — снова прозвучали в голове слова Аспида, и снова тревожно отозвалось сердце.

— Я не сомневаюсь, что Ядвига верна Марене и тому, кому преданно служат все настоящие Ягины… — проговорила Сирин неуверенно.

— За этим осколком идёт настоящая охота, — проникновенно сказал Рик. — Ядвигу пытали из-за него. Я не хочу, чтобы на её месте оказалась ты. Лучше уступить его тому, кто готов. Кому по силам.

— Я как девочка на посылках, — горько усмехнулась Сирин. — Отнеси венец Марене, помоги ей добраться до Моста. Возьми венец, покажи прошлое. На́ тебе иглу, отнеси её в Навь. А теперь передай обратно. — Она махнула рукой туда-сюда.

— Тебе хочется быть кем-то большим, не так ли? — спросил Рик, понимающе кивнув. И Сирин осеклась.

— Нет, я хочу жить спокойно и счастливо, — вздохнула она.

— Все мы этого хотим… Но пока в тебе могучий артефакт, этому не бывать.

— Но я не знаю, как… — начала она беспомощно.

— Тш-ш… — Рик приложил палец к её губам, и Сирин изумлённо умолкла. — Уже поздно. Точнее рано. Утро вечера мудренее.

Знакомая от Йагиль фраза чуть успокоила, хотя в Яви так не говорили. Видно, Рик и правда плотно общался с Ядвигой…

— Мы обязательно найдём путь, как избавить тебя от этого бремени. Главное, что ты сама согласна.

— Конечно, я согласна! — горячо проговорила Сирин, и снова прострелило изнутри фантомным ощущением чужеродного предмета.

— Тогда давай спать? Здесь же хотя бы спят? — Рик измученно улыбнулся.

— Да, конечно… — Сирин глянула на свою узкую постель для одного и подумала, что надо бы вытащить из-под подушки серп. — Ты отдыхай, а я завтра попрошу Молота сколотить ещё одну лежанку. А то мы оба с тобой не выспимся. — Видя, что Рик собирается спорить, она подняла ладонь. — Я всё равно сейчас не усну, а переход через Мост отнимает много сил, я помню! Я буквально валилась с ног. — Она отвела глаза, вспомнив, кто́ её подхватил, и, чтобы скрыть неловкость юркнула за ширму и нащупала под подушкой твёрдую рукоять — каждый раз опасаешься, что серп снова исчез. — Доброй ночи! А то уже почти доброе утро…

Рик пожал плечами и прохромал за ширму. Кровать пару раз скрипнула, послышался долгий вздох, и всё стихло. А Сирин даже кольнула совесть: замучила его разговорами. Она села на лавку, достала из кармана записку и разгладила на столе.

После рассвета.

* * *

Явь

Оказывается, и здесь можно было жить. “Супчик” из грунтовых вод неизвестного качества, питательного батончика, сырых грибов и сушённой в потоках вентилируемого воздуха рыбы всё-таки помогал восстановить силы, и вскоре Рик в первый раз с момента побега встал на ноги, опираясь на самодельный костыль из пластикового хлама, который предложила ему Ювин. Простреленная ступня угрожающе дёргала, и Рик опасался, что рана снова раскроется. Поэтому они щедро поливали её остатками хирургического клея, и кожа рядом покрывалась волдырями от химического ожога… А если другие раны? Здесь столько старых железяк и острых углов. Рик загонял эти мысли куда подальше и старался ступать осторожнее. Импровизированный гарпун для охоты на рыбу, обрезанная канистра для грибов… Жить можно. Главное — жить. Тогда, чего доброго, выживешь и ещё кого-нибудь переживёшь.

“Днём” — если Рик не утратил счёт дневным и ночным циклам — они мало разговаривали, по-деловому перекидываясь фразами на рыбно-грибной охоте, налаживали быт. Но вечером, когда худо-бедно утоляли холодной однообразной трапезой голод, сидеть в тишине становилось невыносимо. И тянуло на чём-то остановить взгляд… Древние люди вроде как собирались у костра, но здесь глядеть было не на что, и Рик украдкой задерживал взгляд на прекрасном, хоть и болезненно-бледном лице. И всё думал, как она жила здесь одна столько и как он может облегчить её жизнь со всеми своими знаниями и навыками. И как только он смог более-менее сносно ходить, то надломил один из драгоценных, прихваченных снизу люминофоров и предпринял вылазку в тёмные коридоры, где не было аварийных ламп и куда не могла проникнуть Ювин. И сразу же был вознаграждён! Это оказался покинутый склад, где у стены приткнулись забытые канистры с каким-то горючим. По соседству нашлись и старые генераторы, и не будь он механик ЭОС, если он не заставит их работать!

Несколько дней он корпел над старым агрегатом, который с трудом оттащил в импровизированный дом Ювин: ювелирно чистил проржавевшие контакты, паял самодельным паяльником, подключившись к слаботочной сети аварийного освещения… И наконец торжественно предложил Ювин нажать на кнопку. Генератор выпустил струю вонючего дыма и оглушил тарахтением. Но выхлоп тут же унесло в шахту вентиляции, а шум… Если бы преследователи захотели, они бы поднялись чуть выше и давно схватили отщепенцев. Главное, что Ювин смотрела на агрегат, как на чудо, не отрываясь. А Рик подсоединил заранее подготовленный и скрученный в спираль толстый моток стальной проволоки, и очень быстро тот раскалился докрасна. И пошло от него такое благотворное тепло… Рик только сейчас понял, насколько он продрог в постоянной сырости и сквозняках. И Ювин подставляла волнам тепла бледные ладони… Хотелось поразить её ещё сильнее: он налил в металлическую посудину воду и плюхнул одну из невкусных вяленых рыбин, добавил горсть грибов. И очень скоро вода начала истекать паром, а по стенкам заструились пузырьки — не цветные, обычные.

— Ну вот, теперь я́ угощу тебя супчиком! — довольно потёр выпачканные в окалине руки он. И получил взгляд, полный такой усталой благодарности… Что даже вновь почувствовал себя в своей стезе — защищать ЭОС и заботиться о ней.

Супчик, между прочим, получился ничем не хуже, чем та безвкусная пища, которой привыкли питаться в нижних бункерах. Может, даже живее, духовитее. Хорошо, что Пир сунул с собой немного соли.

Ювин ела молча, точно не хотела отвлекаться от ощущений. А закончив, ополоснула тарелки и поставила сушиться под вентиляционную отдушину.

— Как же приятно, когда еда не плещется холодом в желудке… — пробормотала она. — Я чуть было не разучилась есть на рационе, который был мне доступен.

— Понимаю, — от души поддержал её Рик, с содроганием вспомнив сырой “бульончик”, которым она его отпаивала. — И всё равно ты очень хорошо сохранилась! — искренне добавил он.

— Спасибо, — мягко улыбнулась Ювин. — ЭОС разрабатывают на совесть. И просто расточительство утилизировать их в двадцать девять лет!

— Не говоря уж о моральной стороне вопроса! — горячо поддержал её Рик.

И снова вспомнились льдисто-голубые глаза бедной девочки ЭОС-37, её скользкое от крови, почти невесомое тельце... А следом, закономерно — его ЭОС. Никого он не сохранил. Но, может, судьба дала ему ещё один шанс и Ювин — это именно та ЭОС, которую ему надо оберегать? И тут же он представил: вот явится в мощи потусторонней силы Ядвига и призовёт его перейти Мост. Уйдёт он или останется? Бросит Ювин гнить здесь до конца её дней? Она сама спасла и выходила его. Он перед ней в долгу.

— Поговори со мной, пожалуйста, — внезапно попросила его Ювин, прервав тяжёлые размышления. — Я так долго не слышала звука человеческой речи, так долго не говорила сама… Удивительно, что не разучилась слушать и понимать.

Рик не мог ей отказать: слишком многим он был ей обязан…

— О чём же? — Будто враз вылетели из головы все темы, достойные её.

— Расскажи мне о том, что было после меня, — сказала Ювин. — Об ЭОС-37. Об ЭОС-36, которой должна была стать я…

Об ЭОС-37 он мог поведать довольно мало, кроме их изнурительного подъёма да своих попыток наладить с ней контакт. Не хотелось тревожить уши Ювин рассказами о садисте-Лихояре. И вспомнились почему-то слова тревожной колыбельной:

Баю-баю, ночь придёт,

И продлится вечный сон,

Кто сейчас не перейдёт,

Тень лишь встретит под мостом…

Под Мостом… Лишь бы не туда канула несчастная 37-ая.

Зато, чувствуя дежавю — Рик уже говорил всё это Пиру, — он повёл рассказ о своей ЭОС. Но тот унёс откровения в шахту, и теперь даже хотелось поделиться с кем-то ещё, чтобы память об ЭОС-36 жила. Исподволь он наблюдал за реакцией Ювин: как она воспринимает, нет ли враждебности? Но она тоже понимала, что вовсе не 36-ая виновата в том, что Ювин заменили, даже не запустив.

— Ты любил её? — задала неожиданный вопрос она, когда Рик закончил, высказав даже больше, чем хотел: и о Ядвиге, и о предательстве Роры, об унижениях, полученных от Лихояра…

— Да… Несомненно, — признал он.

— И когда настанет время и придёт Ядвига, чтобы отвести тебя к ней, ты уйдёшь?

Вопрос не в бровь, а в глаз. Рик и сам не знал ответа. Но попытался отшутиться:

— А ты любила Пира? — ухмыльнувшись, спросил он. — Он ведь так храбро пытался спасти тебя! Вдруг и он сейчас ждёт тебя по ту сторону Моста с распростёртыми объятиями?

Ювин удивлённо вскинула на него взгляд — ни грамма веселья.

— Конечно, я не любила его, — ровно ответила она. — Отдавала должное его порыву… Но очень уж он оказался непродуманным. А Пир — слабым. Ты сильнее… Даже странно, что мы с ним забрались так высоко. Потом, когда нас схватили и засунули в капсулы, — жалела. Я-то привыкла… И сейчас мне немного грустно, что он погиб.

Рик почувствовал себя глубоко уязвлённым за напарника. Совсем не то он думал услышать.

— Никто не совершенен, — заметил он сухо. — Разве что ЭОС.

* * *

Навь

Остаток ночи пролетел чёрной птицей. И славно было бы думать, что она забрала все печали своим крылом. Рик беспробудно спал: слышалось его ровное дыхание. Проснётся и не обнаружит Сирин на месте — не кинулся бы искать. Поэтому она достала листок бумаги, которым поделился Кладезь, и чернила из сока волчьей ягоды, сваренные самолично. И замерла над посланием. В голову лезли только буквы Слова — не совсем другой язык Яви. Да и не писала она там никогда руками, только читала и нажимала на кнопки. Но всё же она неуверенно вывела: “Скоро вернусь”. Потом задумалась над подписью. Рик так долго знал её как ЭОС-36… Но противилось всё внутри этому даже не имени. Поэтому она обмакнула перо в чернила и твёрдо дописала: “Сирин”.

Накинув плащ от утренней сырости, она выскользнула из дома, тихо прикрыв за собой дверь. Показалось, что метнулась в проулок какая-то тень. Но сумерки ещё не отступили в Тёмный лес окончательно, и Сирин не была вполне уверена. Взволнованно стучало сердце, и быстрый шаг тут был ни при чём. Хотелось простора, отдыха глазам от стен и рядов частокола, от жжения ночных разговоров, хотелось скинуть с души новый камень, избавиться от бремени… Но так горько и стыдно снова остаться в глухой безучастности. “Точка сосредоточения, а не девица”, — говорила о ней Алконост. Да, как абсолютный ноль. Отдать самое значимое и уйти в тень. Даже не в Тень, чтобы хоть кто-то о ней пожалел. Остаться номером без имени…

Сирин почти выбежала из задних врат. Лицо горело, сбилось дыхание. Но туман Неприкаянных на Курганах обнял ноги приятной прохладой, и громче зазвучала бесконечная песня. Сирин вытащила серп из ножен и приготовилась ждать, чутко прислушиваясь к каждому шороху.

И всё равно — игры ли тумана или мимолётная задумчивость — голос Ярра, назвавшего её по имени, заставил вздрогнуть. Он тоже пришёл раньше. Спокойный, собранный. Без едких обвинений или подозрений, без единой эмоции на лице, с закрытой для неё душой. И Сирин, пусть и считала она себя правой, всё же стало немного совестно за собственные резкие слова.

Достав второй серп, он спросил:

— Начнём?