Пациент Х (гет)

Наступившее утро было мрачным. Небо затянуло густыми тучами, и моросил мелкий, но от этого не менее противный дождь. На улице было настолько сыро, что Гермиона всерьез задумалась: а не остаться ли ей дома? Воспоминание о ночном кошмаре еще было слишком реальным и пугающим, и девушка размышляла, почему она вообще должна снова проходить через весь этот ужас.

Хелен сказала, что не имело значения, когда она придет. Возможно, даже никто не заметит, если Гермиона не явится. Она может вообще не приходить. Авроры регулярно меняются, и каждая двойка будет думать, что девушка просто пришла не в их смену. Да, конечно, если внезапная проверка обнаружит Волдеморта мертвым в постели, то они, само собой разумеется, догадаются, что она навещала заключенного не особо часто; ей сделают выговор и максимум — это заставят вернуть зарплату. Ну и что?

Впрочем, Гермиона была чересчур ответственной, чтобы позволить таким мыслям занимать себя. Еще во время вчерашней ссоры с друзьями она решила продолжать работу во что бы то ни стало. На самом деле не из жалости или излишнего человеколюбия, а просто потому, что ее друзья ей это запретили. Потому что Гермиона не готова была позволить никому указывать ей, что стоит делать, а что — нет. А еще они совершенно точно не должны были называть ее предательницей.

Когда-нибудь он умрет, уже скоро эти несколько месяцев останутся позади. Хелен ясно дала ей понять, что Темный Лорд не переживет октября. Волдеморта хотели обвинить официально и перед всем миром, а потом сразу казнить. Не будет никаких отсрочек.

А затем ее жизнь вернется в привычное русло. Война осталась позади, скоро все снова будет хорошо. Даже утро уже не казалось ей таким мрачным. Через некоторое время дождь прекратится, и опять засияет солнце.

Выйдя на улицу, она поежилась. Ее мысли вернулись к Рону. Парень ей действительно нравился, и видеть отвращение в его глазах было неприятно. Впрочем, скоро он раскается и придет просить прощения. Было бы хорошо помириться и с Гарри и Джинни. Потому что ее жизнь без них будет очень одинокой и грустной.

Нет, она не должна об этом думать! Ее жизнь не закончится без друзей, и именно они вернутся к ней, потому что в ней нуждаются. Гермиона всегда умела хорошо все организовывать самостоятельно. А вот они без нее не справятся. Они еще пожалеют и придут просить прощения. Ей следует только подождать.

Придя в больницу Святого Мунго, Гермиона сначала зашла к профессору Симпсону, который встретил ее с приторной улыбкой. Быстро пробежав глазами написанный ею отчет, он поздравил ее с первым удачно прошедшим рабочим днем и сообщил, что раз в неделю, а именно в воскресенье, у нее будет выходной, а в рабочие дни приходить она может в любое удобное время с восьми утра и до шести вечера.

Напоследок снова серьезно проинструктировав ее не смотреть «пациенту» в глаза, целитель, пожелав Гермионе удачи, отпустил ее.

Пройдя по уже знакомому коридору, Грейнджер оставила свою палочку в сейфе, попутно забирая выданную ей специально для этой работы. Именно с ее помощью она открыла проход в подвалы, тем временем вспоминая, что еще рассказала Хелен об этой волшебной вещице. Кажется, она говорила, что палочка самоуничтожится после десяти дней неиспользования, то есть после казни «пациента». Так что эту палочку вполне можно было считать ее второй собственной, потому что прикасаться к ней никто, кроме нее, не будет.

Сегодня она более внимательно смотрела по сторонам и по пути увидела еще несколько дверей. Конечно, глупо было полагать, что весь подвал рассчитан всего на одного заключенного. Наверняка где-то здесь располагался также морг. Интересно, сколько жертв Волдеморта уже провезли через эти коридоры?

Когда Гермиона подошла к нужной двери, то со страхом поняла, что сегодня возле нее действительно дежурили два других аврора. Деталь, которая неприятно напомнила девушке ее сон. Чтобы отогнать нежелательные воспоминания, Гермионе потребовалась пара секунд, и только глубоко вздохнув, она решилась и подняла палочку, открывая дверь.

Медленно, очень медленно она переступила порог и вошла в темное помещение. Тихое шуршание шин тележки звучало в мертвой тишине камеры угрожающе. Было настолько тихо, что, казалось, даже жужжание мухи прозвучало бы здесь подобно раскатам грома.

Вчера она забыла задернуть балдахин, и теперь ей даже не требовалось приближаться, чтобы увидеть его. Волдеморт лежал точно в том же положении, в котором она его и оставила. Так же, как и в ее кошмаре. Только его глаза были открыты и неподвижно смотрели в зарешеченное окно. Во всяком случае, она, перед тем как уйти, так повернула его голову, чтобы он мог смотреть в окно, если он вообще хоть что-то видел.

— Здравствуйте, — Гермиона сглотнула и продолжила: — Это снова я. Теперь я буду приходить каждый день. Как вы себя чувствуете? Вы хорошо… спали?

Никакой реакции. Конечно же, нет. Чего она ожидала? Разговаривать с ним было глупо, но даже само звучание человеческого голоса, хоть этот голос и ее собственный, успокаивало. То, как он лежал. Будто труп. Может, он уже мертв? Даже люди в коме иногда вздрагивают. Это физиологические рефлексы. Волдеморт же лежал совершенно неподвижно, что не могло быть нормальным.

Она должна была подойти ближе и посмотреть, но ей не хотелось этого делать. Гермионе не хотелось приближаться к нему именно сейчас, ей необходимо было передохнуть. Она так устала, устала уже просто потому, что заставила себя перешагнуть порог. Но это не помогало.

Один шаг… Темный Лорд лежал без движения в кровати.

Еще один шаг… Кажется, он ничего не замечал.

Еще немного ближе. Даже покрывало не было сдвинуто.

Совсем чуть-чуть, очень медленно и неуверенно она приблизилась. Он вообще хотя бы моргал с тех пор, как она зашла в помещение?

Еще один шаг — и она оказалась прямо рядом с ним. Что можно сделать? У нее даже не было с собой зеркала, чтобы проверить, дышит ли он. Прощупать пульс? Только не это. Она не хотела делать ничего, что бы требовало физического контакта, не хотела подходить еще ближе, ведь даже сейчас, если бы он только вытянул руку, то уже мог бы дотронуться до ее мантии. Взгляд девушки медленно скользнул сверху вниз. Ничто не выдавало в нем жизни. И все же… Если смотреть достаточно внимательно, то можно было заметить, как слегка поднимается и опадает впалая грудь. Что должно принести ей это открытие: облегчение или разочарование?

— Сейчас я снова посажу вас на стул и перестелю постель.

И этот испуганный писк — ее голос?

Осторожно обойдя кровать, Гермиона принесла стул и поставила его с той стороны кровати, которая была ближе к двери. Так ей удобнее подойти к нему, да и сбежать, если он все же нападет на нее, будет проще.

С помощью палочки подняв Волдеморта, она перенесла его на стул. Впрочем, стоило заметить, не очень удачно, так как тот сразу начал заваливаться набок. Желая поддержать пациента, Гермиона обхватила его рукой, возвращая в правильное положение, тогда как голова Темного Лорда упала ей на плечо. Ощутив холодное прикосновение к своей коже, Гермиона отскочила, будто ужаленная ядовитой змеей.

Переведя дыхание, она снова отважилась взглянуть на него. Волдеморт неподвижно сидел в той же позе, что и раньше, его голова безвольно свешивалась на грудь. «Словно тряпичная кукла», — пришло в голову Гермионы сравнение. Но она знала, что с Волдемортом никогда нельзя быть уверенной наверняка. Поэтому, перестилая постель, она постоянно следила за ним уголками глаз.

Но он так и не пошевелился. Теперь настал черед самого страшного на сегодня: ей необходимо было вымыть его и снова намазать заживляющей мазью. Взмахнув палочкой, Гермиона избавила Волдеморта от простыни, в которую она замотала его вчера, и приступила к работе, старательно избегая непосредственного физического контакта. Сегодня неприятного запаха практически не было, да и его спина была в гораздо лучшем состоянии: незначительные царапины уже полностью затянулись, а серьезные раны начали зарубцовываться. Мазь действительно оказалась чудодейственным средством. Еще несколько применений — и не останется даже следа от порезов. Но эти пару дней ей придется пересиливать себя.

При каждом вынужденном прикосновении она вздрагивала, как будто обжегшись. Это все походило на добровольные касания к раскаленному инквизиторами металлу.

А он сам, Лорд Волдеморт, оставался все таким же неподвижным и оцепеневшим, со взглядом, направленным в никуда. Как и вчера, он больше напоминал неживой предмет, холодный и застывший.

Сегодня Грейнджер закончила быстрее. Вчера, переступая порог комнаты, она еще не знала, чего ей следует опасаться, теперь же, особенно после ночного кошмара, причина для страха и максимальной осторожности была ясна.

Раздвинув двумя пальцами рот пациента, Гермиона приступила к чистке зубов, решив покормить Волдеморта после. Нелогичная последовательность, но кого это могло волновать? Что станет с бывшим Темным Лордом, никого в больнице не заботило. Главное, чтобы он не умер до того, как его смогут прилюдно осудить и казнить. Впрочем, даже это вряд ли бы кого-то сильно расстроило. Возможно, вызвало легкое неудовольствие, так как всем хотелось увидеть его прилюдное унижение, но не более того. Так что чистка зубов до еды действительно не играла никакой роли. Он жил, чтобы поднять имидж Англии в глазах других государств.

А умрет он сейчас или немного позже… С одной стороны, унизительное положение, в котором находился бывший Темный Лорд, должно было доставлять несказанное удовольствие тем, кто выдумал для Волдеморта такое наказание. С другой стороны, ее отправили сюда, чтобы она проследила, чтобы он случайно не умер, пока Министр готовит Процесс. Он не имеет права просто так умереть, не понеся достаточное наказание за свои злодеяния.

Думая об этом, Гермиона постепенно вливала в своего пациента питательную смесь, параллельно вытирая полотенцем уголки его губ. Она не могла изгнать при этом одно довольно неприятное чувство.

Вот он лежал, величайший волшебник мира. Тот, одного имени которого боялись целые страны. А когда Гермиона к нему прикасалась, даже его кожа не восстанавливалась сразу. Все еще обезвоженный. Он наверняка должен был испытывать сильную жажду. Возможно, причиной его состояния и была постоянная нехватка пищи и воды?

После того как первая бутылочка опустела, она взяла вторую, с водой. Глоток, вытереть губы, еще один глоток, и так по кругу. Она немного запрокинула ему голову, сильнее открывая рот. Так же, как и с питательной смесью до этого, вода стекала по щеке и капала на влажную подушку. Впрочем, он хотя бы глотал… Наверняка просто рефлекс.

После того как бутылочка опустела, Гермиона снова внимательно оглядела Темного Лорда. Бледный и очень худой. Его кожа даже не была просто белой, она казалась мраморной с легким голубоватым оттенком. Наверное, ему было еще и холодно. Как выглядит человек, который замерзает?

Гермиона пока не могла дать названия этому сосущему чувству, но оно ей определенно не нравилось. Это было что-то, что заставляло ее сердце неприятно сжиматься и затрудняло дыхание.

Гермиона взбила одеяло так, что оно стало казаться хоть немного более плотным и наполненным. Вздрагивая, она натянула его повыше Волдеморту на грудь. Если он сейчас умрет от жажды или холода, это будет значить, что она не выполнила свою работу. Хотя бы немного о нем заботиться девушка была обязана. Конечно же, не ради него самого, а ради его жертв.

Наверное, именно поэтому она снова наполнила с помощью заклинания бутылочку водой и влила в Волдеморта и ее тоже. Поднеся ее после к глазам, Гермиона задумчиво нахмурилась. Какого она была объема? Где-то около пятисот миллилитров, точнее она не могла сказать. Кажется, девушка читала, сколько должен выпивать взрослый человек за день: полтора или два литра. Но однозначно намного больше того, что Волдеморту предоставляла больница.

Возможно, завтра она даст ему еще немного больше. А сейчас ей хотелось уйти. И опять Гермиона не уложилась в два предписанных часа. Осторожно, держа на всякий случай перед собой палочку, она пошла спиной вперед к двери. Несколько мгновений девушка посомневалась, вспоминая предостережение Хелен никогда не разговаривать с заключенным, но потом отбросила его как бессмысленное.

— Я уже ухожу. Но завтра я снова приду. Хорошо?

Лишенного возможности двигаться и истощенного, она оставила Темного Лорда за собой. И все же она шла, высоко подняв перед собой палочку. Ведь с Волдемортом никогда нельзя ничего знать наверняка…

Сегодня Гермиона не стала искать встречи с Хелен. Все же ей достаточно ясно дали понять, что это лично ее задание. Если ей нужна была помощь, она ее себе должна была и обеспечить. Никто не придет и не даст ей совета.

После выполненной работы Гермиона зашла в находящееся наверху кафе и расстелила перед собой пергамент: ей еще необходимо было написать отчет. И что-то подсказывало девушке, что будет лучше ей кое-что опустить. Профессор Сипмпсон мог понять некоторые ее поступки неправильно. Лучше она просто забудет о том, что постаралась укрыть Волдеморта теплее и дала ему больше воды. Это ведь совсем не важно.

* * *

Свободный вечер Гермиона провела в одиночестве. Все впечатления и чувства, испытанные ею за два последних дня, накрыли ее. Завтра она снова зайдет к Хелен и, возможно, спросит, не требуется ли ее помощь в каком-то отделении. Только чтобы отвлечься, выполнить какую-нибудь другую работу, которая принесла бы ей удовлетворение. То, о чем можно было бы рассказать.

Но вообще-то она была измотана и ни на какие связные мысли уже не способна. Гермиона нуждалась в отдыхе и ком-то, с кем она могла бы поговорить. А Хелен, при всей симпатии к ней молодой волшебницы, все еще была ей чужим человеком.

Работа выпивала до капли все ее душевные силы. А Хелен не будет каждый раз, когда придет Гермиона, делать перерыв на обед. А кого еще она знала? Пойти к Рону и Гарри?

Немного гордости в ней еще осталось. Это, конечно, было возможно, но тогда ей придется извиниться. Но за что? За то, что она дала умирающему человеку стакан воды?

Несколько часов Гермиона бесцельно бродила по Лондону. И это времяпровождение оказалось не таким уж и плохим. И почему она раньше никогда подобного не делала? Потому что она всегда находилась под присмотром либо учителей в Хогвартсе, либо своих родителей. А весь последний год — в страхе перед Пожирателями смерти.

Совершенно случайно она прошла рядом с домом на площади Гриммо, который Гарри сейчас должен был восстанавливать. Он опять хотел жить там вместе с Кричером и, скорее всего, также вместе с Джинни. Что, впрочем, вряд ли разрешит мисс Уизли. Интересно, был ли Поттер уже там? Видел ли ее, когда она стояла снаружи?

Возвратившись в съемную квартиру, Гермиона в уме пересчитала свою зарплату. Конечно, теперь она легко могла позволить себе более дорогостоящее жилище. Но хотела ли она? Кажется, ей вполне хватало одной комнаты. В большой квартире девушка будет чувствовать себя еще более одинокой.

А по вечерам она могла учиться и читать. Интересно, кто теперь станет директором Хогвартса? Скорее всего, Макгонагалл. Но она была уже немолодой. Хотя, если так рассуждать, то Дамблдор был и вовсе старцем.

А кто будет преподавать Защиту от темных искусств? И будет ли снято проклятие с должности со смертью Волдеморта?

Все это казалось таким нереальным, когда она думала о прошлом годе, жизни в течение целых месяцев в палатке… Везде смерть, хаос и страх. Но девушка гнала от себя такие мысли.

Если она и дальше продолжит ухаживать за Волдемортом, то будет лучше, если она не станет вспоминать. Он был… да, именно так, вещью, «пациентом Х»… в котором ей было необходимо поддерживать жизнь. То, что он также являлся серийным убийцей, монстром и дьяволом во плоти, не указывалось в ее контракте.

* * *

И на следующий день никто не пришел Гермионе на помощь. Как Грейнджер и решила заранее, она сразу, как зашла, напоила его, потом дала немного воды в середине работы и еще чуть-чуть перед тем, как уйти. Она хотела также дать больше питательной смеси, но, кажется, на бутылочку наложили какие-то чары, которые не позволили девушке этого сделать.

Это открытие не могло не вызвать раздражения. На следующий день она попыталась пронести в камеру две бутылочки, но одна из них исчезла, стоило ей переступить порог комнаты. Да, кажется, персонал позаботился, чтобы ни у кого не получилось проявить по отношению к жуткому пациенту хоть немного сострадания.

Они хотели его ослабить, в этом не могло быть сомнений. Он не должен был получать достаточное количество еды. Возможно, еды было даже слишком мало для того, чтобы он дожил до казни. Это приводило Гермиону в бешенство. Нет, конечно же, она злилась не потому, что жалела Волдеморта, а просто из принципа.

И именно из принципа в четверг Гермиона захватила с собой в камеру художественную книгу и практически час читала ее вслух. Волдеморт ведь не должен был сойти с ума, а если он все же понимал, что происходило вокруг него, и не имел ничего, что бы хоть ненадолго отвлекало его, то это было бы неизбежно. А потерявший рассудок пациент означал бы плохо исполненную работу, ведь Темный Лорд обязан был оставаться в здравом уме, когда его будут судить и поведут на казнь.

А она все равно уже настолько поднаторела в выполнении своих обязанностей, что стала укладываться всего в полтора часа. И вообще, книгу Гермиона выбирала согласно исключительно своим предпочтениям, совершенно не задумываясь о том, будет ли она интересна Лорду. Да, именно так.

Зайдя в субботу в кабинет главного целителя, Гермиона привычно передала ему лист с отчетом. И, к немалому удивлению Грейнджер, мистер Симпсон попросил ее задержаться.

— Со следующей недели вы также станете заниматься с пациентом физиотерапией.

— Но… я даже не знаю, что это, — попыталась возразить девушка.

— Я уверен, что вы научитесь. Это несложно. Главное, не переусердствуйте. Несколько раз согнуть и разогнуть колени, руки и пальцы пациента будет достаточно. Можете не слишком стараться, это не так важно.

Целитель немного помолчал, а затем спросил тоном, которым обычно задают этот же вопрос родителям пятнадцатимесячного ребенка:

— Он еще не говорит?

Гермиона покачала головой:

— Нет, совсем ничего. Только смотрит.

— Тогда еще одной вашей задачей будет разговорить его.

— Но я думала… — Гермиона замялась, — я думала, что мне не следует с ним разговаривать.

— А я вас этого делать и не прошу. Говорить должен он.

Замкнутый круг. Гермиона мысленно застонала и, не особо надеясь на положительный ответ, спросила:

— Могу я хотя бы поговорить о нем с кем-нибудь из целителей?

— Нет, боюсь, это невозможно. — Профессор Симпсон извиняюще улыбнулся. — «Пациент Х» — целиком ваша ответственность. Целители к нему не заходят. Но я уверен, что такая молодая талантливая волшебница, как вы, сможет и сама что-нибудь придумать.

Да, ей действительно понадобится вся ее фантазия, ибо лечение психически нестабильных бывших диктаторов не входило в перечень школьных предметов.

— Кажется, это все, что я хотел вам сказать, — ворвался в ее мысли голос целителя.

Механически кивнув, Гермиона уже развернулась, чтобы уходить, когда профессор окликнул ее:

— Точно, чуть было не забыл. — И волшебник с улыбкой протянул девушке увесистый мешочек. — Ваше вознаграждение за первую неделю работы, — пояснил он. — А теперь действительно идите. До свидания, мисс Грейнджер.

— До свидания, профессор Симпсон.

Прикрыв за собой дверь, Гермиона прислонилась пылающим лицом к холодной поверхности стены. Ее последняя попытка получить хотя бы какую-нибудь помощь провалилась. Все было кристально ясно. Целители не собирались даже пальцем пошевелить ради «этой вещи». Все красноречивые речи и прочувствованные выступления о человеческом достоинстве и обеспечении минимальных подобающих условий для жизни каждого, вся патетика были ложью. Возможно, это и соответствовало истине для всех, но только не для Волдеморта.

Последний день недели Гермиона решила провести с родителями. Да, за короткое пребывание с ними ей придется заплатить многими мучительными часами дороги, но ей просто необходимо было побыть в обществе дорогих ей людей. А кто придет в воскресенье к нему, когда ее не будет? Никто — это было ясно, как день.

Внезапно ей в голову пришла мысль, что ее родители никогда бы не оставили своего пациента одного, забытого в каком-то темном углу. И неважно, заслуживал ли тот этого или нет.

* * *

В понедельник в полдень Гермиона уже опять была в Лондоне. В больнице все казалось прежним, но при этом в воздухе висело осязаемое напряжение. На лицах людей читались возбуждение и беспокойство. Как будто что-то произошло или собиралось произойти.

Наэлектризованная всеобщим напряжением, Гермиона не смогла заставить себя сразу спуститься в подземелье. Вместо этого она, мучимая любопытством, подошла к группе яростно жестикулирующих волшебников. Остановившись возле одного плаката, на котором изображалась последовательность действий при оказании первой помощи, она прислушалась.

Несмотря на то, что Гермиона стояла к ним довольно близко, девушка не могла разобрать во всеобщем шуме произносимые предложения. Одно слово, впрочем, она разобрала точно: «Малфой».

— Малфой? — не слишком вежливо перебила она обсуждающих мужчин, и они обернулись к ней.

— Процессы над Пожирателями смерти начинаются с завтрашнего дня. Малфои идут первыми. Вы что, не читаете газет? — объяснил ей долговязый волшебник с темной бородкой.

Гермиона смущенно покачала головой. Крупный широкоплечий целитель в лимонной мантии снова повернулся к своим коллегам.

— Уверен, они и сейчас смогут отмазаться. Все знают, что Люциус Малфой уже пожертвовал частью своего имущества, дабы обелиться перед судом.

— А я слышал кое-что другое, — встрял невысокий маг с бегающими глазками. — Он уже согласился свидетельствовать против своих бывших «коллег».

— Но, видимо, ему забыли сказать, против кого ему также придется свидетельствовать. Спорим, он намочит штаны от страха, когда узнает, кто будет гвоздем программы?

Все трое захохотали, и даже Гермиона не смогла сдержать усмешки.

Сама не зная почему, возможно, чтобы хоть немного разогнать давящую тишину, царящую в освещенной мертвым искусственным светом камере, Гермиона начала пересказывать Волдеморту услышанный в холле разговор. Темный Лорд, как и прежде, неподвижно лежал в кровати, неотрывно глядя в зарешеченное окно. (Гермиона всегда поворачивала его голову в сторону окошка, так как ей казалось, что ему «нравится» смотреть в него). Никакой реакции. Это было еще одним неоспоримым доказательством, что Волдеморт не воспринимал окружающую действительность.

Люциус Малфой снова собирался с помощью низких трюков и предательства выкупить себе свободу. Это однозначно должно было привести Темного Лорда в бешенство. Но он, как и всегда, остался абсолютно безучастным.

Сейчас страх перед Волдемортом отошел у Гермионы на второй план, и девушка даже стала чувствовать себя в обществе Темного Лорда вполне уверенно.

Постепенно Грейнджер перестала вздрагивать от каждого произведенного ею же самой шороха, и даже дышать в камере, казалось, стало легче. Волдеморт же никак не реагировал на все ее старания, если не считать реакцией то, что его кожа утратила признаки дегидратации. Этим он полностью был обязан лично ей, и Гермиона втайне гордилась собой.

Вечера девушка проводила в большой Лондонской библиотеке, спасаясь там от одиночества. Раз уж она взялась за эту работу всерьез, то теперь она занимала свое лишнее свободное время тем, что вычитывала советы и статьи о стимуляции больных. Методики, которые могли бы помочь пациентам, находящимся в коме.

Мысли о процессе над Волдемортом заставляли ее улыбнуться. Она пойдет. Просто чтобы посмотреть, как Нарцисса, Драко и Люциус Малфои упадут со стульев от ужаса, неподготовленные столкнуться лицом к лицу с Темным Лордом. Тогда им придется под убийственными взглядами бывшего хозяина обвинять его во всех грехах. Ну, это в случае, если Волдеморт к тому времени будет способен на убийственные взгляды.

Но обычно она не позволяла себе долго сомневаться и усиленно зарывалась в книги.

А уже на следующее утро, во время завтрака, Гермиона приняла решение снова возобновить такую приятную привычку, как чтение газет. Из-за постоянного стресса последних полутора недель она совсем забросила это занятие, но теперь девушка твердо решила наверстать упущенное.

Интересно, когда начнется процесс над Волдемортом? Если верить словам Хелен, то в сентябре или октябре. А сейчас была только середина июня.

В этот день Гермиона начала свою работу с пересказа прочитанного в «Ежедневном Пророке». Не то чтобы сейчас она все еще думала, что он действительно слушает или понимает. Но так же, как и с чтением художественной литературы, мягкий голос должен был благотворно-стимулирующе влиять на нервную систему. Находился ли он вообще просто в ступоре, или у него было повреждение мозга?

Неважно. Помассировать руки (как она гордилась своей выдержкой, когда разминала эти костлявые, паукообразные пальцы в течение целых двух минут), поразгибать конечности, а то, что она в это же время еще и говорила, точно не могло навредить. А даже если бы и вредило, кого бы это озаботило?

Даже несмотря на то, что Гермиона занималась сегодня гимнастикой дольше обычного, да еще и почитала целых пятьдесят минут, она уложилась всего в два с половиной часа. С каждым днем она выполняла свою работу все быстрее. Девушка была настолько довольна и горда собой, что даже впервые отважилась выходить к Волдеморту спиной. Развернувшись, Гермиона, насвистывая незамысловатую мелодию, направилась к двери.

— Я тебя знаю. Ты та грязнокровка, которая постоянно была с Поттером и которая все всегда знает лучше всех. Северус рассказывал мне о тебе, — разрезал тишину холодный чистый голос Темного Лорда.

Взвизгнув, Грейнджер резко развернулась, одновременно толкая тележку вперед и выхватывая волшебную палочку. Предметы посыпались с нее на пол, но Гермиону это не могло волновать.

Лорд Волдеморт слегка склонил голову набок и свысока разглядывал перепуганную девушку.

— Завтра ты принесешь мне газету, грязнокровка. Можешь идти.

Тихо всхлипнув, Гермиона покорно кивнула, торопливо собрала свалившиеся с тележки вещи и выбежала из камеры.

Тяжело дыша, будто загнанный в ловушку зверь, и с бешено колотящимся сердцем, девушка захлопнула за собой дверь, оставляя оживший кошмар позади. Постоянно оборачиваясь и спотыкаясь, Гермиона завезла тележку в подсобку. Пока она открыла ее, палочка дважды выпадала из дрожащих пальцев.

Только оказавшись наверху, Гермиона позволила себе вздохнуть спокойно; она была в безопасности: тяжелая бетонная дверь отделяла ее от подвалов, отделяла от воплощения ужаса, обитающего в мрачных темницах.