Жемчужина (гет)

— Вы понимаете, насколько серьезны могут быть последствия, если что-то пойдет не так?

— Да, — кивнула Аделин, решительно глядя в черные глаза профессора. — Поэтому я и обратилась за помощью к вам.

Непроницаемая маска на лице Снейпа не дала ей понять, о чем он в этот момент думал. Он лишь молча достал из кармана ключи в связке, звякнувшие ржавым колокольчиком, и открыл для нее дверь, ведущую во внутренние комнаты.

— Все заготовки для зелья на столе. Ваша задача, мисс Малфой, правильно все приготовить. В этом ритуале очень важна привязка к тому, кто настраивает непосредственно сам артефакт. Он у вас, разумеется, с собой?

— Да.

Аделин засунула руку в карман мантии и вынула оттуда перстень с изображением глаза.

Снейп протянул руку, желая получше рассмотреть украшение.

— Интересно, каким же образом вам удалось заполучить столь редкую вещь, — сказал он спустя несколько минут тщательного осмотра и проверки артефакта на вредоносные проклятия.

— Не без труда, профессор. Но, как вы знаете, — в голосе Аделин послышались самодовольные нотки, — семья Малфой умеет пользоваться имеющимися связями.

— Не сомневаюсь, — едко усмехнувшись, Снейп положил артефакт на стол рядом с высоким котлом.

Аделин оглядела поле для работы: на столе перед ней были разложены необходимые для приготовления зелья ингредиенты, такие, как засушенные лапки скарабея, которые необходимо будет тщательно растереть в порошок; глаза и кожа лягушки; несколько чешуек дракона и вытяжка из листьев белладонны. Ингредиенты не самые редкие в волшебном мире, тем более, если доступ к ним обеспечивал бывший профессор Зельеварения, вся сложность ритуала заключалась в приготовлении и непосредственном применении полученного зелья. Поиски в библиотеке не прошли даром, тем более, что Аделин примерно знала, в какой секции ей необходимо было искать. Зелья, ритуалы и обряды, которые применялись волшебниками для изготовления, или же настройки артефактов — вот та область, в которой ей пришлось как следует покопаться сначала в библиотеке Малфой-мэнора, затем же попытать счастья здесь, в Хогвартсе.

Как ни странно, нужный ритуал нашелся достаточно быстро именно в школе, что весьма удивило Аделин, ведь в домашней библиотеке она натыкалась на вещи либо весьма сложные для школьницы ее возраста, темные до безобразия с применением жертвоприношений, либо же на откровенные глупости. Такой парадокс она объясняла себе тем, что в их доме содержалось гораздо больше книг по темной магии, различного рода заклинаний и проклятий, истории и тому подобного; в Хогвартсе же литература в некоторой степени была более направлена на будущие сферы деятельности учеников, все же в школе многие определялись, чем будут заниматься в будущем. Поэтому ритуал, на первый взгляд показавшийся весьма простым, нашелся после нескольких дней просиживания за книгами в библиотеке. Выписав все необходимое для его проведения на клочок пергамента, Аделин передала его профессору. Тот, конечно, поморщился, пробежавшись глазами по списку и условиям, но отговаривать не стал, лишь пригласил ее под прикрытием наказания, которое выпало в точности на время вылазки студентов в Хогсмид, в свой кабинет. Идеальное время, чтобы никто не помешал им осуществить задуманное.

— Я буду следить за тем, как проходит процесс, и, в случае необходимости, помогать вам, — протяжный низкий голос прополз змейкой по каменным стенам. — Но зелье вы должны приготовить самостоятельно, так что будьте внимательны. Второй такой возможности, в случае провала, может и не быть.

— Я понимаю.

Аделин подошла к столу и взялась за рукоять ножа, которым ей предстояло измельчить лапки скарабея и нарезать на продольные полосы кожу лягушки. Огонь под облезлым котлом разжёгся, подогревая воду. Первым делом в ход пошли несколько капель из вытяжки белладонны и чешуйки кожи дракона, смесь необходимо было помешивать по часовой стрелке в течение десяти минут. Затем следовали полоски из кожи лягушки, что служили индикатором, изменяя цвет раствора. Через пятнадцать минут процедура была повторена, в ход пошли глаза лягушки и остатки вытяжки ядовитого растения.

— Теперь медленно уменьшайте огонь, внимательно следите за цветом, он не должен быть слишком ярким, — велел профессор Снейп, когда она уже заканчивала с первым этапом ритуала.

— Я читала, что, если добавить каплю крови владельца, артефакт лучше подчинится новому хозяину.

— Привязка кровью всегда даёт лучший эффект, но в случае ошибки последствия будут в десять раз хуже. Поэтому подумайте хорошенько, прежде чем пойдете на подобный риск.

Мисс Малфой лишь пожала плечами, убавляя огонь по указанию профессора. Когда же зелье было готово, взмахнула палочкой над левой ладонью, сделав небольшой разрез, и капнула кровью в полученную смесь. Варево зашипело, впитывая красную жидкость, и приобрело свой прежний зеленовато-розовый оттенок.

Следующий этап был самым сложным: необходимо было тщательно, не касаясь кожей зелья, опустить туда на полчаса перстень, затем, вытащив его на поверхность, произнести специальное заклинание и послать необходимую команду, сосредоточив на ней все свое внимание. Свечение артефакта должно было послужить сигналом к тому, что команда им была принята. После перстень следовало снова опустить в зелье и вытащить уже спустя пятнадцать минут.

Вытащив перстень на поверхность с помощью специальных щипцов, Аделин глубоко вздохнула и приготовилась к мысленной настройке на артефакт. Умению быстро сосредотачиваться ей пришлось научиться ещё тогда, когда тетка Беллатриса, покинув стены Азкабана, решила взяться за ее обучение окклюменции. Она до сих пор с ужасом вспоминала те моменты, когда та безжалостно вторгалась в ее сознание, разрушая все худо-бедно выставленные щиты, добиралась до самых потаённых уголков ее души, бросая при этом презрительные взгляды на девушку.

— Какая же ты жалкая, детка, — Аделин помнила, как пухлые губы Беллы изогнулись в едкой, сумасшедшей усмешке. — Ты знаешь, что с тобой сделает наш Господин, когда увидит такое, а? — звонкий смех отдался эхом колоколов в одной из комнат родного замка. — Но тебе повезло, что именно я — твоя тетка, — бледное лицо Беллатрисы приблизилось к лицу Аделин, теплое дыхание коснулось ее щеки. Затем, маниакально оглянувшись вокруг, Белла добавила: — Семья — превыше всего, поэтому я научу тебя тому, что умею сама. Ещё раз!

Аделин закрыла глаза, сосредотачивая все мысли на словах, что хотела передать украшению.

«Диадема Кандиды Когтевран. Мне нужна диадема Кандиды Когтевран».

Она в точности представила образ давно утерянной тиары, что, по странным соображениям Лорда, должна была находиться в школе.

«Мне нужно, чтобы ты нашел ее. Найди мне эту вещь».

Она продолжала повторять команду снова и снова, изгоняя из сознания все посторонние мысли и полностью сосредотачиваясь на этих словах. Спустя несколько минут напряжённой работы что-то начало вибрировать в ее голове, казалось, что рукоять палочки, направленной прямо на перстень, стала в несколько раз горячее.

— Готово, — голос Снейпа послышался так, словно она находилась где-то глубоко под водой. Аделин вздрогнула и открыла глаза. Закрытый глаз на перстне начал светиться голубоватым светом, поэтому она заворожённо потянулась к украшению, чтобы полюбоваться столь прекрасным явлением.

— Назад! — строгий голос Снейпа подействовал на нее, словно хлыст на быка, заставив отшатнуться за секунду до касания. — Вы ещё не закончили, мисс Малфой.

Мысленно поблагодарив его за то, что предостерёг от роковой ошибки, она вспомнила о том, что должна была сделать, и вновь взялась за щипцы, кинув перстень в зелье.

— Профессор? — спросила Аделин неуверенно спустя десять минут ожидания, подойдя к котлу. — А это нормально, что… Ай!

Бурлящая жидкость, что за то время, пока она помогала профессору с какими-то склянками, чтобы не сидеть без дела, приобрела нехороший темный оттенок, выплеснулась наружу и больно обожгла внутреннюю часть ее ладони, как раз в том месте, где располагался недавний порез.

— Назад, живо! — тут же скомандовал Снейп, выставляя щит.

Такое действие оказалось как нельзя кстати, ведь зелье, напоминавшее в этот момент огромного осьминога с непослушными щупальцами, начало с силой выплёскиваться наружу. Когда время необходимого ожидания прошло, Снейп вновь взмахнул палочкой, уничтожая остатки стремительно растекшейся жидкости.

— Что это значит? — пребывая в шоке от столь неожиданного зрелища, промолвила Аделин.

— Плохой знак, — недовольно сощурившись, ответил Снейп. — Дайте мне вашу руку.

Только сейчас, немного отойдя от происходящего, она действительно почувствовала, как сильно запульсировала левая ладонь. Жгучая боль пронзила ее тело, сосредоточившись на небольшом кусочке кожи руки.

— Я что-то сделала не так? — в голосе Аделин зазвенела тревога, когда профессор производил какие-то манипуляции над ее рукой.

Он не ответил, продолжая что-то бормотать себе под нос и периодически постукивать палочкой по ее ладони. Лёгкий холодок прошёлся по коже, ослабляя внутренний пожар, постепенно уменьшая боль. Профессор отошел к одному из своих шкафчиков и вытащил оттуда стеклянную баночку с густой зеленоватой мазью.

— Какое-то время придется ходить с повязкой, раны от зелий такого уровня так просто не проходят, тем более, что вы задействовали кровь, — сказал он, когда обработал с помощью палочки ее руку и таким же способом наколдовал повязку.

— Спасибо, — она опустила руку. — Но, профессор, вы так и не ответили на мой вопрос. Я где-то ошиблась?

— Нет, дело в другом, — он подошёл к котлу и щипцами вытащил оттуда оставшийся совершенно целым и невредимым перстень. — Если бы вы ошиблись в самом зелье, осечка произошла бы гораздо раньше. Проблема в объекте, на который был настроен артефакт.

— Что вы имеете в виду? Я совершила ошибку, когда настраивала его?

— Либо причина в этом, либо, к чему я более склонен, — Снейп кинул внимательный взгляд на перстень, — вещь, что вы ищете, как-то связана с темной магией. Очень темной. Волшебные артефакты обладают очень тонкой и чувствительной на изменения структурой, что могло повлечь такую реакцию. Зелье же выступает в качестве проводника.

— Вы же прекрасно осведомлены о том, что именно я ищу, профессор, — Аделин с опаской посмотрела на кольцо. — Значит ли это, что Господин…

— Я не знаю, мисс Малфой, что входит в его планы, — оборвал он ее резким голосом. — Надеюсь, вы понимаете, что все, что произошло здесь, не должно дойти до него?

Он приподнял одну бровь, глядя прямо ей в глаза.

— Конечно, я очень благодарна вам за помощь. — Аделин нерешительно, словно боясь обжечься, коснулась ободка перстня. Затем, не обнаружив никаких пагубных последствий от этих действий, схватила и положила его в карман мантии.

— Повязку придется менять каждый день в течение недели, — услышала она, когда уже собиралась уходить. — Этого хватит.

Снейп всучил ей стеклянную банку с мазью и, больше не сказав ни слова, выпроводил за двери кабинета.

Что ж, теперь ее шансы найти диадему возросли в несколько раз. Аделин засунула руку в карман мантии, нащупав пальцами заветный артефакт. Ей даже показалось, что тот слегка завибрировал в ответ. Довольная тем, что продвинулась на шаг вперёд в осуществлении задуманного, мисс Малфой с лёгкой душой отправилась в гостиную Слизерина.

— Для человека, который побывал на отработке Снейпа, ты выглядишь слишком довольной, — констатировал Блейз, когда, вернувшись из деревни, обнаружил подругу, беззаботно сидевшую в одном из кресел гостиной.

— А у тебя слишком унылый вид для человека, что весь день прохлаждался в Хогсмиде, — с веселой улыбкой ответила та. — Что, без меня там было слишком скучно?

— Скучно, не то слово, — ничуть не слукавил он, вспомнив обратный путь из деревеньки в Хогвартс, который оказался гораздо дольше, чем он на то рассчитывал. Крэбб и Гойл решили последовать его примеру и закупить по мешочку сладостей, чтобы съесть их в тот же вечер в своей комнате. Идею поддержал Нотт, страстно желавший узнать предпочтения Аделин, никак не сумев запомнить названия ее любимых конфет за сотни раз до этого.

По инерции за компанией увязалась и Панси, что то и дело намекала Нотту о своем изысканном вкусе и все время норовила вложить ему в рот новых мармеладок, выставленных заботливым продавцом с закрученными колечками усов на дегустацию. Блейз, который успел несколько раз проклясть тот момент, когда зачем-то пошел с ними, молча наблюдал за всем этим со стороны. В конечном итоге, устав от бесконечных верещаний Паркинсон, дерганий Тео, который все никак не мог выбрать, чем бы впечатлить Малфой, а также ненасытных желудков Крэбба и Гойла, что тоже не оказали себе в удовольствии дегустации новых сладостей, итальянец принял волевое решение добираться до замка самостоятельно. И, по правде говоря, такая мысль была бы очень кстати еще часом ранее.

— А где остальные? — голос Аделин вернул его в реальность.

— Скоро будут. Застряли в «Сладком королевстве» на обратном пути.

— Чего ещё ожидать от этой сладкой парочки, — улыбнулась Малфой, имея в виду своих друзей-телохранителей, всегда отличавшихся хорошим аппетитом.

— Знаешь, это прозвище подходит им как нельзя кстати. — Блейз, что успел за это время снять пальто и аккуратно положить его на спинку кресла, плюхнулся туда прямо напротив подруги. — Кстати, это тебе, и кинул бумажный пакетик на столик перед ними.

— Что это? — она с интересом раскрыла упаковку и вдохнула сливочно-шоколадно-ванильный аромат, с удовольствием сощурив глаза. — Ты принес мне сладости?

— А на что это, по-твоему, похоже? Тебе и Нотт собирался принести что-то, так что будь готова.

— Хм, — нахмурилась Малфой. — Он до сих пор не понял, что я не собираюсь принимать его подачки? Мерлин, что за идиот!

Она со злостью сжала в левой руке один из леденцов, поздно вспомнив про свое ранение.

— Что с рукой? — Блейз обратил внимание на перебинтованную конечность.

— Да пролила кое-что, пока помогала Снейпу с его склянками, — она потрясла рукой, чтобы хоть немного унять возобновившуюся острую боль. — Все в порядке, не волнуйся.

— Слушай, а он и правда тебя наказал? Я до сих пор не могу поверить, что ты получила отработку у нашего декана.

Аделин кивнула в ответ на него внимательный взгляд, словно мысленно решая что-то в этот момент.

— Ну, если честно, — она раскрыла шуршащую упаковку одного из леденцов в розовых разводах. — Он помог мне кое с чем. Но большего я не могу тебе рассказать, уж прости.

— Дело, конечно, твое, но только какие у тебя могут быть дела со Снейпом? — все ещё пытаясь разобраться в ситуации, продолжил расспросы Блейз. — Или это связано с…

— Тш-ш-ш… — змеёй шикнула на него Аделин и судорожно огляделась по сторонам. — На, — она сунула ему в рот длинную мармеладную полоску. — И не болтай больше!

— Как скажете, мисс Малфой, — тут же промычал он, откусывая кисло-сахарный кусочек. — Я так понимаю, это великий секрет, но все же спрошу: тебе не нужна помощь?

— Все в порядке, — на её лице появилась благодарная улыбка. — Я уже обо всем позаботилась, а у тебя своих забот хватает. Кстати, о заботах, — она сделала паузу, задержав пристальный взгляд на его лице. — Я хотела спросить тебя кое о ком. Упрёки Паркинсон по типу «какая я плохая подруга» мне уже порядком надоели, поэтому… Уизли, что у тебя с ней? — не стала она ходить вокруг да около.

Блейз усмехнулся, отчасти восхитившись умением подруги сразу же переходить прямо к делу.

— Нас ничего не связывает, если ты об этом, — ответил он, тяжело вздохнув. — Так что спрашивать особо не о чем.

— Ну уж нет, мистер Забини! — возразила она, отрываясь от своего лакомства. — Я видела, как ты пялишься на нее в Большом зале! Ты что — положил глаз на эту предательницу крови?

— Она привлекательная девушка, ты не можешь отрицать этого, Лин. Или ты, быть может, ревнуешь?

Малфой громко фыркнула, растянув губы в привычной ухмылке.

— Слишком много чести, — она вытащила из пакетика мармеладно-сахарную палочку. — Уж кому к кому, но точно не к ней.

— Это еще почему? — спросил с искренним интересом. — Она не менее популярна сейчас, чем ты.

— Мерлин, Блейз! — Аделин покачала головой с таким видом, словно он спросил очевидное. — Думаешь, почему она так часто меняет парней? Она же все это время по Поттеру сохнет!

— Ты думаешь, что сообщила мне какую-то новость? Вынужден тебя разочаровать, милая, я в курсе.

— И что, тебя это совсем не смущает? — Малфой даже придвинулась чуть ближе к нему, отчего отблески огня заиграли на её бледной щеке.

— По-моему, единственный человек здесь, которого это смущает — это ты. Хм, а вот, кажется, и истинная причина твоей ненависти, дорогая.

Он спокойно откусил хороший кусочек леденца, ощущая приторно-сладкий вкус на языке. Девушка напротив него вмиг стала мрачнее тучи, и он нутром чувствовал, что вот-вот должна была разразиться буря.

— За все это время он даже внимания на нее не обратил. У этой малявки, какой бы смазливой она ни была, нет шансов. Она всегда будет для него сестрой его олуха дружка, — сказала она тихо спустя минуту тягостного молчания.

— Предлагаешь мне порадоваться за себя? — в голосе Блейза послышались издевательские нотки. — Или, быть может, за тебя?

— Причем тут я, речь о тебе сейчас! — вспылила Малфой. — Что ты собираешься с этим делать?

— Хм, — хмыкнул он насмешливо. — Ещё как причем, милая, ты сама это прекрасно понимаешь. Но позволь задать встречный вопрос: что собираешься делать ты? И делала ли что-либо до этого? Он ведь до сих пор не знает о том, что произошло тогда — в кабинете у Амбридж?

— И не узнает, — Аделин откинула от себя недоеденную конфету, что со стуком упала и рассыпалась на деревянной столешнице. — Все в прошлом, Блейз, и поведение Поттера — ясное тому доказательство. Мы всегда были врагами и останется ими. Это касается и его друзей, — голубые глаза колышками впились в его лицо.

— Знаешь, ты можешь, конечно, так считать, но я никогда никому войны не объявлял. И не собираюсь, милая, я — человек мира.

— И что ты все-таки собираешься делать?

Блейз не ответил, переводя взгляд с лица подруги на веселые язычки пламени, беззаботно плясавшие в камине.

— Жить и радоваться, Лин, — все же решил он ответить. — Чего и тебе советую, дерьма нам и без этого хватает, — с этими словами он поднялся, отряхнул от крошек руки и, взяв пальто, направился к выходу из гостиной.

— Ты куда? — обеспокоенный голос Малфой ударил в спину.

— Прогуляюсь немного перед сном.

— Но… — ее возглас растворился в гуле голосов возвращавшихся из деревни учеников.

Еле-еле протолкнувшись через нахлынувшую толпу, Блейз выскользнул в холодный коридор подземелья и направился к выходу из школы.

* * *

Джинни и не заметила, как начали постепенно смешиваться темными красками сумерки. После того, как они вернулись из Хогсмида, ещё какое-то время побывав в «Трёх Метлах», она распрощалась с Дином у входа в школу, решив остаток вечера прогуляться по окрестностям Хогвартса. Свежий осенний ветер оставлял румянец на посыпанных веснушками щеках, играл в рыжих волосах, когда она спускалась вниз к озеру. Джинни вдохнула полной грудью холодный, пропитанный влагой воздух и начала спускаться по каменным ступенькам вниз.

Мысли о сегодняшнем разговоре с Дином никак не покидали ее; она чувствовала, что в скором времени он сдастся, перестанет терпеть ее отчужденное поведение, и Джинни не могла винить его в этом. Дин был славным парнем, как и несколько молодых людей до него, с которыми она встречалась и расставалась. Внешние причины каждый раз были разные, одному, с Когтеврана, не нравилось беспечное отношение Джинни к учебе, но при этом удивляли вполне высокие оценки; другой был слишком дерзким на голову верзилой, как ни странно, с Пуффендуя. Правда, она только потом уже поняла, что, несмотря на все его странные выходки, парнем он оставался добрым и простодушным. Были парни и с Гриффиндора, конечно же, но с ними отношения держались не больше месяца, а то и двух недель. Открытым, готовым на подвиги ради любимой гриффиндорцам вечно чего-то не хватало в отношениях с рыжеволосой красоткой Уизли. Да, она была веселая, смелая, бойкая девушка, но при этом… Какая-то странная, непонятная. И чаще всего последние факторы и становились причиной расставания, и инициатором были далеко не всегда парни. Джинни сама, научившись распознавать первые признаки и поползновения в сторону излишней откровенности, говорила о расставании. Она прекрасно понимала, что чем дольше пара встречается, тем больше партнёры должны были раскрываться, узнавать потаённые секреты друг друга и тому подобную милую ерунду, но ни с одним из тех, с кем она имела за все это время отношения, такого желания не возникало. Тем более, что свой главный секрет она не могла доверить никому без страха быть осмеянной или же непонятой. И эта, скрытая от чужих глаз, но самая очевидная для Джинни вещь и являлась для неё одним из главных факторов недолговечности всех ее отношений. А в свете последних событий, когда она неожиданным образом обнаружила себя в Подземелье после кошмара с Риддлом, Джинни начала ещё больше замыкаться в себе. Эта эмоциональная вспышка на поле для квиддича; то, как легкомысленно она забыла надеть жемчужину, заснув в лазарете, уже однажды потерпев поражение… Все это очень злило, но при этом Джинни, опять же, не могла дать волю своим чувствам, лишь яростно сжимая кулаки и до боли кусая губы в случае сильных эмоциональных порывов.

Действительно понять ее в этом случае было под силу только одному человеку. Человеку, который сам не раз сталкивался с ним. Гарри Поттер, ее детская мечта, что с годами так и оставалась заманчивым миражом на пустынном острове сознания. Сколько бы она ни пыталась отвлечься от него, даже порой испытывая симпатию к другим, такого же обилия чувств, как при виде зеленоглазого гриффиндорца, никто из ухажёров у нее не вызывал. Да, с одними было весело и интересно, кто-то очень мило ухаживал, с кем-то было просто приятно поболтать ни о чем, забыться… Но не более. И так каждый раз.

Она видела, что Гарри проявляет к ней интереса не больше, чем к другим своим однокурсникам, а в прошлом году и вовсе начала подозревать неладное. Однажды, впервые за весь тот страшный год, начавшийся для четырнадцатилетнего парня с дикой травли от Министерства и чуть ли ни отчислением из школы, она заметила, как в его глазах появилось что-то новое, живое. Словно потухший огонь разгорелся с новой силой, он стал чаще улыбаться, а выходки Амбридж, казалось, больше вообще его не трогали. Сначала Джинни связывала это с тем, что Гарри загорелся идеей ОД, обучая ее и остальных добровольцев защитным заклинаниям, и в какой-то степени это действительно было правдой. Если бы однажды… Джинни с силой пнула камень, что подвернулся в этот момент под ноги. Если бы однажды она случайно не услышала, как в тишине гостиной он рассказывал Гермионе о поцелуе с кем-то. Правда, с кем, ей тогда узнать не удалось, а все попытки расспросить Гермиону утыкались в тупик: та напрочь отказывалась говорить о секрете друга. Они даже тогда едва не поссорились из-за этого. При этой мысли, обжигавшей сердце Джинни раскаленным угольком, следующий камень, пролетев по высокой дуге, вновь выстрелил в темноту.

— Ай! — раздался чей-то вскрик сбоку, заставив ее вздрогнуть.

— Кто здесь? — Джинни тут же огляделась по сторонам, скользнув взглядом на покрытый сумерками берег и неспокойную поверхность озера.

— Я ожидал услышать «извини», — перед глазами нарисовалась высокая фигура парня. — Что, Уизли, в гриффиндорской гостиной стало слишком тесно, поэтому ты калечишь ни в чем не повинных людей?

В карих глазах Джинни, узнавшей одного из однокурсников ее друзей, блеснули знакомые бойкие огоньки.

— Я смотрю, то же самое можно сказать и про гостиную Слизерина, раз ты ошиваешься здесь, — ответила она недовольно, до сих пор застигнутая врасплох столь неожиданным вторжением.

На лице Забини появилась лёгкая усмешка.

— Ты всегда так груба со мной. Только вот я не совсем понимаю, когда я давал повод для подобного?

Джинни кинула на него недобрый взгляд, словно не до конца понимая, к чему он вообще задал такой вопрос.

— Твой изумрудный галстук и дружба с Малфой для тебя недостаточный повод? — ответила она грубо и, решив не терять времени, развернулась, чтобы пойти прочь. Ещё не хватало портить себе настроение из-за очередной слизеринской выскочки.

— Мой круг общения меня не определяет, Уизли, — ответ Блейза ударил колышком в спину.

Мерлин, ему что, поговорить вдруг резко стало не с кем? Зачем он говорил это ей?

— Ошибаешься, Забини, это работает как раз наоборот.

— Да? — в его голосе послышались насмешливые нотки. — Тогда вспомни хоть один случай, чтобы я был замешан в конфликте с вашей компанией.

— Извини, Забини, — обернувшись к нему, в издевательской манере протянула Джинни. — У меня хватает поводов для раздумий и без твоих дурацких вопросов.

Усмешка на лице Забини стала шире, что совсем ей не понравилось.

— Это потому, что ты не можешь вспомнить, Уизли.

— А вот и нет!

Карие глаза сверкнули яростным пламенем. Он что, решил взять ее на слабо? Хорошо, она вспомнит.

Перед глазами начали проноситься картинки их бесчисленных стычек со слизеринской компанией. Как правило, все было направлено либо в сторону Гермионы — Малфой частенько любила обзывать ее и указывать на ее якобы низкое происхождение, либо в сторону Гарри, к которому у той, судя по всему, были особые счёты. Джинни хорошо помнила эти моменты, так как вынуждена была тщательнее отслеживать свои эмоциональные всплески, чтобы не навредить себе, но при этом, в случае необходимости, с достоинством постоять за друзей. Такой холодный расчет чаще всего работал очень даже хорошо, ведь вместо того, чтобы с горячей головой бросаться на оппонента, выхватив палочку, как это случалось у Рона и Гарри, Джинни могла хорошо осадить наглую аристократку крепким словцом, а в крайнем случае очень четко наложить проклятье. И в каждом из этих случаев в ее воспоминаниях ясно прорисовывалась фигура дружка Малфой, только вот… Как она ни старалась, никак не могла припомнить ситуации, чтобы он что-то делал. Да, стоял рядом с Малфой, в крайнем случае, мог загородить ее собой вместе с этими тупицами — Крэббом и Гойлом, но не более. Так странно.

— Ну, как успехи? — все это время наблюдавший за напряжённым выражением на ее лице, подал голос Блейз.

— Это так странно, — словно не слыша его, проговорила самой себе. — Не может быть, чтобы ты ни в чем не был замешан. Ты же дружишь с этой стервой…

— Я бы попросил не оскорблять моих друзей в моем присутствии.

— Мерлин, — раздражённо передернула плечами Джинни, но тут же, спохватившись, взяла себя в руки. Ещё не хватало ночных приключений с Риддлом из-за того, что не смогла сдержать себя наедине со слизеринцем. — Чего ты хочешь от меня?

— Хм, — хмыкнул Блейз, устремив взор на живописные окрестности вокруг озера. — Лишь снисхождения. Я был бы очень признателен, если бы ты перестала грубить мне при наших редких встречах.

— И зачем тебе это? — искренне спросила Джинни, не понимая, с чего вдруг обычно невозмутимого парня взволновал вопрос ее к нему отношения. — С чего это вдруг, Забини?

— Ну-у-у, — протянул он с неожиданно доброй улыбкой, открывшей вид на ровный ряд белоснежных зубов. — Я, видишь ли, душа очень ранимая. И не люблю, когда на меня нападают без повода.

На губах Джинни проскользнула, треснув в уголках губ, холодная усмешка.

— Не обманывайся, такие на Слизерине не водятся, — ее крайне уверенный в этой непостижимой истине тон заставил Блейза недобро улыбнуться.

— Перестань мыслить тупыми стереотипами, Уизли. То, что на гербе нашего факультета нарисована змея, совсем не означает, что мы все бесчувственные твари. Будь так, думаешь, та же Аделин стала бы все время нападать на Поттера и всю вашу компанию? Я не оправдываю ее действий, но все же.

— Тогда почему ты никогда не останавливал ее? Позволял творить все те мерзкие, отвратительные вещи?

— Я считаю, что у нее есть своя голова на плечах, — ответил невозмутимо. — Я ей не мамочка, чтобы опекать от дурных поступков.

— А мамочка, судя по всему, не сильно занималась ее воспитанием.

Округу огласил звонкий раскатистый смех, что сильно удивило Джинни. Она во все глаза уставилась на неожиданно повеселевшего Блейза.

— По-твоему, это смешно?

— Прости, Уизли, — отсмеявшись, ответил тот и, опустившись на корточки, зачерпнул горсть камней в широкую ладонь. — Просто в последнее время все считают своим долгом поговорить со мной о поведении Аделин.

— Знаешь, я бы сказала, что сочувствую тебе, но не в моих правилах так нагло врать.

— А мне не нужно твое сочувствие или же, Мерлин прости, жалость, — один из камешков отправился в свободный полет над озером. — Я лишь прошу о справедливости.

— Мерли-и-ин, — протянула она, закатив глаза. — Знаешь, было приятно поболтать, но мне уже пора.

— Ага, — ничуть не смутившись, кивнул Блейз. — Только позволь дать тебе непрошеный совет напоследок, — он сделал паузу, пока Джинни, не желая больше слушать неожиданно разговорившегося слизеринца, продолжала невозмутимо идти в сторону лестницы. — Там, где есть выбор между борьбой и спокойствием, лучше выбрать последнее.

Она резко остановилась, пытаясь осознать, не послышалось ли то, что он сказал сейчас. В голове птицами начали пролетать различные мысли, но Джинни усилием воли подавила очередной мощный поток.

— Что? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Ты все прекрасно слышала, дорогая.

— Я тебе не дорогая! И вообще… — она бросила свирепый взгляд на его лицо. — Если у вас, слизеринцев, это в порядке вещей, то не в моих правилах сидеть сложа руки!

— Опять ошибаешься, — очередной камешек плюхнулся в воду. — Это лично мое правило, которому меня научила жизнь с мамой и ее постоянно меняющимися мужьями. Иногда легче принять темную сторону, нежели бороться с ней.

— Ха! Сдаться? Никогда! — неожиданно для себя эмоционально ответила Джинни. — Если ты сделаешь это, она поглотит тебя, и тогда…

— Опять ошибаешься, — вновь улыбнулся Блейз. — Противостояние чему-то не всегда заключается в открытой борьбе.

Холодный ветер неожиданно мощным потоком ударил ей в лицо, запутался в тесемках шарфа, больно хлеща по раскрасневшимся щекам. Но Джинни, казалось, ничего подобного не замечала. Мысль, вот так просто высказанная Забини, вдруг заставила ее

остановиться, задуматься. Что бы он там ни имел в виду, эта фраза напрямую касалась всех последних лет ее жизни.

— К чему ты говоришь это все? — спросила она, внутренне содрогнувшись. Нет, бред, он не мог ничего знать, она ни одной живой душе, кроме родни и Техути, об этом не говорила.

— Об Аделин, конечно же, ты же первая начала говорить о ней, — скинув последние камни, ответил Блейз. — Думаешь, почему я все это время, находясь рядом, не поддался ее дурному влиянию? Не думай, что я не в курсе ее характера, мы дружим с самого детства. Но я никогда не пытался бороться с ней, поэтому и она не видела во мне соперника или же препятствие.

— А ты никогда не боялся, что когда-нибудь наступит момент, когда ты не сможешь противостоять ей? — задумавшись о чем-то своем, спросила Джинни.

— Ты так говоришь, словно она некий демон во плоти, — с весёлыми нотками в голосе поддел Забини. — Со своими внутренними демонами я уже научился справляться, поэтому с ней мне нечего бояться.

По спине Джинни пробежались мурашки. Слишком близко, слишком странно…

— Я, пожалуй, пойду, — даже не подумав о том, чтобы поддеть его напоследок, она стремительно развернулась и быстрым шагом бросилась прочь.

Блейз проследил взглядом за тем, как тонкий силуэт исчезает, тенью проскользнув по каменной лестнице, скрывается из виду.

— Было приятно пообщаться, Уизли.

Джинни едва сдерживала себя, чтобы не перейти тут же на бег, словно опасалась погони, ведь его слова о внутренних демонах повлияли на нее слишком сильно. Ещё бы, ведь то, что не давало ей покоя все эти годы, нельзя было обозначить точнее. Джинни вообще не до конца понимала, почему стала слушать неожиданно разговорившегося парня с вражеского факультета, с которым они ранее обмолвились едва ли более чем парой фраз, причем не самого дружеского содержания.

Да и вообще, что он делал здесь в такое время совершенно один? Для нее ее собственные рвения уединиться давно перестали быть чем-то необычным, Джинни такие минуты покоя помогали порой собраться с мыслями не меньше квиддича. Правда, сегодня… Сегодня все пошло не так, неправильно. Она вообще стала более эмоциональной, порывистой в последнее время, что совсем не радовало, заставляло в какой-то степени опасаться, а потом привычным образом давить, вырубать с корнем росточки страха и заставлять себя двигаться дальше.

«Между борьбой и спокойствием выбирай последнее», — пронеслись в голове слова Забини.

Да что он вообще знал о борьбе? О каком спокойствии могла идти речь, когда внутри твоей готовы засел настоящий дьявол, которому только дай волю, чтобы пробиться наружу? Именно для достижения хоть какого-то подобия хрупкого спокойствия, которое хранилось, словно хрустальная ваза, на самой высокой полке, она и продолжала бороться, не давая себе сдаться.

«Противостояние чему-то не всегда заключается в открытой борьбе».

И как это, черт возьми, понимать?

«Со своими внутренними демонами я уже научился справляться…»

Джинни резко остановилась на одной из вращавшихся лестниц, совершенно не заинтересованная в том, куда ее приведет загадочная конструкция. В этот момент ее волновали другие вещи, одна из которых — о каких внутренних демонах говорил Забини, а другая — какого черта она вообще рассуждает о словах, что сегодня услышала от него? Да уж, привычка к детальному самоанализу всего происходящего имела для нее тягостные последствия: Джинни начала слишком много думать, а это порой мешало. Вот и сейчас, пока она стояла в задумчивости, чертова лестница вынесла ее в один из коридоров, явно не тех, что вели в гостиную Гриффиндора. Тяжело вздохнув, она ступила на каменный пол, надеясь по ходу сориентироваться, куда ее занесло. За окном уже совсем стемнело, и она опасалась начала комендантского часа, когда старосты выходили на патруль, вылавливая нерадивых студентов.

— Джинни? — звонкий высокий голосок заставил ее вздрогнуть. — А что ты здесь делаешь?

— А, Луна, это ты? — на лице расцвела улыбка облегчения. — Да вот, потерялась, пока шла по лестницам.

— Что, мозгошмыги отвлекли? — понимающе улыбнулась Луна и, подойдя ближе, заправила выбившуюся прядь рыжих волос за ухо Джинни. — Знаешь, в последнее время их вокруг тебя очень много летает. Тебя что-то тревожит?

— Тревожит, — не стала увиливать Джинни, привыкшая к чудаковатой, но такой проницательной манере общения мисс Лавгуд. Эта когтевранка, при всех ее странных предпочтениях в одежде и украшениях, всегда точно попадала в цель своими высказываниями, пусть не сразу и далеко не всегда понимаемыми окружающими.

— И что же?

Джинни тяжело вздохнула, сжав в кулаки руки.

— Один внутренний демон, — ответила с нотками шутки в голосе. — Он в последнее время выходит из-под контроля.

— Ну так перестань его контролировать, — беспечным голосом промолвила Луна, кинув мечтательный взгляд на ближайшее окно. — Такое красивое, — она вновь обернулась к ней и тонкими пальцами приподняла шарик жемчужины, с любопытством рассматривая украшение. — Всегда хотела тебе сказать, да вот только не было случая.

— Спасибо, — без особого энтузиазма поблагодарила Джинни. — Один жрец в Египте подарил.

— Да? — лицо Луны вытянулось в искреннем удивлении. — А я-то думаю, почему только вокруг тебя мозгошмыги себя так странно ведут! Знаешь, они обычно очень суетливые, а рядом с тобой летают, словно танцуя. Правда... — она отпустила цепочку, позволив той мягко упасть на складки пальто подруги. — В последнее время они у тебя стали какие-то беспокойные.

— И что ты предлагаешь с этим делать? Надеть ещё украшений из редисок и бутылочных пробок?

— Отнюдь, — Луна тряхнула головой, потревожив серёжки-редиски, торчащие из ее ушей. — Они помогают только от нарглов, когда те слишком обнаглеют. Мозгошмыги же питаются энергией твоих мыслей. Так что тебе нужно просто перестать думать.

Джинни весело рассмеялась, отчего по коридору звоном прокатилось эхо.

— Легко сказать, Луна. Но спасибо за совет.

— Не стоит благодарности, — невозмутимо ответила та и вновь лучезарно улыбнулась. — Ты такая хорошая, Джинни. Никаким внутренним демонам тебя не одолеть.

Брови Джинни поползли вверх от столь неожиданного заявления.

— Думаешь?

Луна кивнула.

— Уверена. Думаю, если ты пойдешь по той лестнице, — и она указала рукой в сторону одного из пролетов, — то быстрее попадешь в гостиную Гриффиндора. Ой! — в этот момент она взглянула на тонкий ободок часов на левой руке. — Нам нужно поторопиться! Была рада увидеть тебя, Джинни Уизли! — с этими словами, бросив на нее теплый взгляд напоследок, Луна развернулась и быстрым шагом пошла прочь, по всей видимости, в гостиную Когтеврана.

— Я тоже была рада, Луна. Спасибо, — промолвила Джинни, прежде чем ступить на каменные ступеньки.