Любой ценой (джен)

С побега Сириуса Блэка прошло два месяца, а общественность по-прежнему бурлила. Выросшей в мире магглов Лиссе подобное казалось странным: какой бы ужасный преступник ни сбежал из тюрьмы, о происшествии забывали уже через пару дней, и лишь правоохранительные органы да непосредственно причастные продолжали отслеживать подвижки в деле поиска, все остальные и имени преступника через неделю не могли вспомнить. Но в маггловском мире постоянно что-то происходило, в магическом же болоте беспрецедентный побег и спустя месяцы являлся самой животрепещущей темой.

Смирившись, что Блэк так и остался единственным беглецом, Лисса перестала прислушиваться, загнав надежду на скорую встречу с отцом на прежнее место — в самый потаённый уголок души, и, привыкнув к возросшему числу патрулей в Косом переулке, перестала обращать внимание на яркие пятна аврорских мантий. Впрочем, одним переулком они решили не ограничиваться; в Лютный соваться Аврорат осмеливался лишь изредка, зато совершенно неожиданно едва ли не всех авроров направили дежурить на вокзал Кингс-Кросс. Злобно косясь на те семьи, среди которых были выпускники Слизерина, авроры подпирали колонны, высматривая Сириуса Блэка. Студенты и провожающие их взрослые недоумевали: какой смысл Блэку появляться возле поезда, идущего в Хогвартс? Но авроров бессмысленность приказа не смущала.

Блэк у поезда и не появился, зато дементоры — да.

Под убаюкивающий стук колёс в купе шло обсуждение летних каникул и планов на будущее, когда Хогвартс-экспресс внезапно остановился и, не успели попадавшие из-за резкого торможения студенты обменяться возмущёнными восклицаниями, как их накрыл мрак безысходности…

Миралиссе никогда не было так страшно, как в тот день. Холод, ужас и тоска, навеянные дементорами, действовали на неё в сотню раз сильнее, чем на других студентов, ведь кроме собственных страхов она слышала и чужие. Все прочитанные книги, все способы закрыться от пагубного влияния даже не самих дементоров, но давящих эмоций окружающих ни к чему не привели, Лисса схватилась за голову, чувствуя, что та вот-вот взорвётся от неведанной ранее боли…

Всё закончилось довольно быстро, но бледные, подавленные дети до самого Хогвартса со страхом смотрели на двери и окна.

Что такое дементоры в занятом слизеринцами купе всем было известно, поэтому никаких вопросов не возникло. Третьекурсники подавленно молчали всю оставшуюся дорогу, думая почти об одном и том же: ужасный первый день грозил растянуться на весь учебный год, ведь по распоряжению министра Фаджа в этом году на охрану школы отправили многочисленный отряд стражников Азкабана.

Наверное, Хогвартс никогда не был так тих в сентябре, как в этом учебном году, каменные стены не спасали от ауры монстров, что кольцом окружили территорию, и ученики были не в настроении веселиться и безобразничать.

* * *

Уже традиционно в Хогвартсе был новый учители защиты от Тёмных искусств. В отличие от Квиррела и Локхарта, сразу разочаровавших студентов, профессор Люпин хоть и выглядел непритязательно, на первый взгляд показался вполне приятным человеком, который хоть и благоволил исключительно гриффиндорцам, старался одинаково относиться ко всем. Пусть слизеринцы и кривились презрительно, оглядывая старые, штопанные мантии, выводы о профессоре делать не спешили. Судя по первым занятиям, наконец-то был шанс, что учиться защите самостоятельно не придётся.

Новые предметы, начавшиеся только с этого года, Лиссу также порадовали.

Профессор Вектор была очень строгой, чем-то напоминая МакГонагалл, но предвзятость к слизеринцам не демонстрировала и материал объясняла доходчиво, а профессор Бабблинг была ярой фанаткой своего предмета и могла говорить о рунах часами.

Древние руны сразу же стали для Миралиссы любимым предметом наравне с чарами. Благодаря тому, что ещё до Хогвартса она выучила футарк и в течение двух прошлых курсов продолжала изучение рун, сейчас она значительно обгоняла сокурсников и, заметив искренний интерес ученицы, Бабблинг не считаясь со временем с удовольствием отвечала на многочисленные вопросы, накопленные в отсутствии учителя.

Два месяца пролетели незаметно. Приближение Хэллоуина студенты ожидали со смешанными чувствами. Вроде бы и праздник, повод для радости, но, с другой стороны, все уже успели привыкнуть, что этот день не проходит без эксцессов.

В этом году неприятности не заставили себя ждать. Точно по расписанию, сразу же после праздничного ужина, студентов огорошили вестью о пробравшимся в замок Сириусе Блэке.

Возмущению слизеринцев не было предела, когда их вытащили из уютной гостиной, а то и спален, и заставили идти ночевать в Большом зале, как каких-нибудь бездомных — в спальных мешках. Для привыкших к комфорту подростков подобное распоряжение показалось откровенной издёвкой. Больше всего их злила нелогичность этого решения: мало того, что за закрытыми дверями своей гостиной им ничего не угрожало, так ещё и нападение чистокровного Блэка — Пожирателя смерти, на детей его коллег и не слишком дальних родственников было маловероятно. Однако остальные были в ужасе от соседства с преступником, и долго не могли успокоиться, несмотря на обыск замка и окрестностей, и уверения директора, что опасности нет.

Помятые и недовольные, ученики были заняты выдумыванием версий о местоположении Блэка, что сказалось на учёбе и на общем настроении. И, словно этого было недостаточно, спустя несколько дней дементоры вышли из повиновения, напав на Гарри Поттера прямо во время матча по квиддичу.

Со стадиона студенты рванули по своим гостиным так, словно… Впрочем, учитывая причину бегства, никаких «словно» не было: за спиной действительно были ужасные монстры.

Заколдовав портретный проём, забаррикадировав двери и закутавшись в одеяла, Лисса с Дафной просидели весь остаток дня в спальне, поедая шоколадных лягушек и отказываясь выходить на ужин или просто в гостиную. Судя по тишине в коридоре, не только они жаждали безопасности. А утром весь Хогвартс нервно вздрагивал, с опаской глядя на окна и двери, страшась нового нападения, и немного успокоились лишь на следующий день, узнав из «Ежедневного пророка» о том, что стражам Азкабана запретили приближаться к школе. Вздохи облегчения прокатились под сводами Большого зала…

Лисса радовалась больше всех. Не умея отгораживаться от мыслей других людей, она очень страдала от постоянного давления чужих страхов. Фарли предупреждала младшекурсников, что дементоры вызывают воспоминания о самых ужасных событиях прошлого, заставляя переживать их заново, но Лисса так и не узнала, какое у неё самое ужасное воспоминание — чужие страхи подавляли её собственные. Не специально, но за два месяца, пока дементоры были близко, она узнала много личного о сокурсниках. Так, к примеру, Гринграсс ужасно боялась собак — в детстве на неё набросился круп и теперь она не могла оставаться спокойной даже рядом с мопсами. Забини мерещились искажённые агонией черты какого-то мужчины, и Лисса могла лишь гадать, не был ли тот очередным бывшим мужем хорошо известной в узких кругах Франчески Забини — Чёрной вдовы. А в мыслях Нотта всплывали мокрые древние камни, уходящие ввысь вокруг него — в детстве Теодор умудрился свалиться в старый заброшенный колодец и едва не утонул там. Остальные страхи были менее чёткими и «страшными», но всё же их было много, и Лисса буквально захлёбывалась ими. Отдохнуть она могла лишь рядом с Гойлом. Страхи и у него были, но даже инфернал, проскальзывающий в его воспоминаниях, не казался настолько пугающим — Грегори умел справляться с эмоциями.

Перед Рождеством объявили о походе в Хогсмид, и Миралисса вспомнила, что её разрешение никто так и не подписал. Было немного обидно, хотя друзья, кажется, расстроились намного сильнее, по крайней мере их обещания принести всё, что сами будут пробовать в «Сладком королевстве» и каких-нибудь сувениров, указывали на это. Разочарование она скрыла, почти искренне уверив, что принесённые конфеты её полностью утешат, но когда Лисса пошла их провожать и увидела, что пропуска проверяет Филч, она без колебаний вернулась за своей бумажкой, на которой тут же, прямо посреди коридора собственноручно расписалась.

Как ни странно, но это сработало — Филчу важно было соблюсти формальности, он едва удостаивал разрешения взглядом, — и спустя полчаса компания слизеринцев уже бродила по Хогсмиду.

Обследовать деревню было интересно, но погода не располагала к долгим экскурсиям, довольно-таки быстро холод вынудил прерваться и искать укрытие. Зная от старшекурсников, что мест, где можно посидеть, не так уж много, Лисса, Дафна, Теодор и Блейз первыми отправились в «Три метлы», чтобы занять столик, а Малфой с Гойлом и Крэббом решили ещё взглянуть на Визжащую хижину и только после этого присоединиться к ним.

«Три метлы» располагались на центральной улице Хогсмида и представляли собой типичный деревенский паб: мрачноватый и не слишком чистый. Чистокровные слизеринцы слегка скривились, но почти сразу их лица просветлели — вспомнились многочисленные рассказы об атмосфере «Мётел» и похвалы в адрес заведения от родных и знакомых. Лисса же видела перед собой забегаловку, коих хватала в небогатых районах Лондона, и ожидала худшего.

— Смотрите, это министр Фадж! — воскликнула Гринграсс, чей отец неоднократно принимал министра в своём доме. — Что он здесь делает?

Корнелиус Фадж — невысокий полный мужчина в котелке — ничуть не походил на главу государства, даже если делать скидку на малочисленность волшебников в Британии. Переспрашивать, не обозналась ли Дафна, Лисса не стала — уже увидела ответ, да и подобострастные взгляды, кидаемые на министра хозяйкой «Трёх мётел» подтверждали личность, и всё же не таким ей представлялся министр.

Рассевшись за столиком и сделав заказ у молоденькой ведьмочки, что стояла за стойкой и разносила многочисленные подносы по залу, слизеринцы принялись гадать, что Фаджу понадобилось в Хогсмиде, и сошлись во мнении, что дело в Блэке.

Вскоре к ним присоединились ещё несколько студентов и вернувшиеся Малфой с друзьями, и почти час они болтали о всякой ерунде и попивали довольно приятное на вкус сливочное пиво. Лисса чувствовала себя прекрасно в доброжелательно настроенной компании, и потому не прислушивалась к остальным присутствующим, однако появление министра на лестнице, ведущей на второй этаж заметила случайно. Сославшись на духоту — народу в пабе было слишком много, а все окна были плотно закрыты — она извинилась и выбралась из-за столика, двинувшись к двери.

Из бара она вышла одновременно с Фаджем и не смогла удержаться от вопроса:

— А вы уже знаете, как Блэку удалось сбежать?

Мужчина в котелке недовольно поморщился, но не стал игнорировать Лиссу.

— Нет, но мы его ищем.

— Но, сэр, ведь Блэк может помочь сбежать другим заключённым!

— Не волнуйтесь, мисс, это невозможно.

— Но он ведь смог! — настойчиво повторила Лисса. — Что мешает Блэку туда вернуться…

Фаджу надоело выслушивать глупые вопросы — это было отчётливо написано на его лице, — и он отвернулся, намереваясь залезть в повозку. Вот только Миралиссу это не устраивало. Сейчас ей было неважно, какое она произведёт впечатление: такой шанс мог больше никогда не представиться! И упускать его она не собиралась.

— Вы знаете, где находится Азкабан?

— Конечно, знаю! Я же министр! — всплеснул руками Фадж и наконец уселся в повозку.

— Вы знаете координаты? — настойчиво подалась она вперёд.

Правильная постановка вопроса — половина успеха получить нужный ответ — это Лисса узнала ещё в раннем детстве. Вот и теперь это простая истина получила подтверждение: Фадж тут же вспомнил координаты, что и позволило Лиссе их прочитать. Не желая давать даже малейший повод заподозрить её в чём-то большем, нежели простое любопытство, Лисса не могла «отпустить» министра на этой ноте и потому акцентировала внимание на опасениях: — Ведь Блэк тоже может их знать!

— Довольно! Блэка ищут лучшие авроры, его поимка — вопрос нескольких дней, — буркнул раздражённый министр и тронул поводья.

Лисса хмыкнула, но больше не стала окликать Фаджа: всё что нужно, она уже узнала.

Она по-прежнему не знала, где её отец, жив ли он, но встреча с ним давно превратилась для неё в навязчивую идею. Лиссу не смущало, что она всего лишь третьекурсница, не имеющая ни навыков дуэлинга, ни связей, ни средств — она готова была на всё, чтобы только помочь отцу. Уверенность, что тот томится в Азкабане, была как никогда сильна. И она верила, что наступит тот день, когда все старательно добытые ею сведения найдут своё применение. Уж что-что, а ждать она умела.

* * *

Рождество Миралисса встречала в гордом одиночестве. Во всей школе осталось человек десять, а с её факультета так и вовсе никого, так что она даже не утруждала себя походами в Большой зал, предпочитая есть в гостиной то, что подают услужливые эльфы. Чувствовать себя полноправной хозяйкой в гостиной Слизерина было приятно; Лисса задумывалась, куда идти, когда деньги кончатся и комнату в «Дырявом котле» больше нельзя будет снять, но, к сожалению, варианты отсутствовали. Лисса вздыхала и старалась радоваться тому, что имеет — возможности десять месяцев в году не волноваться о крыше над головой и еде.

В тишине и одиночестве было уютно сидеть перед камином, забравшись в кресло с ногами, Лисса морально отдыхала от постоянного присутствия рядом людей. В общении она по-прежнему не нуждалась и сильно уставала от необходимости разговаривать да и вообще принимать активное участие в жизни общества.

На каникулы разъехались не только ученики, но и часть учителей, и, пользуясь отсутствием мадам Пинс, Лисса занялась исследованием библиотеки, в том числе, Запретной секцией, откуда и таскала книги, пока этого никто не видит. Узнать хотелось многое, но она отдавала себе отчёт, что замахиваться на что-то по-настоящему серьёзное пока нет смысла — ни силы, ни знаний, ни умений у неё недостаточно для верного понимания, — а потому решила сосредоточиться на том, что со стопроцентной вероятностью будет полезным. Довольно быстро убедившись, что создать порт-ключ ей не по силам, она отложила книгу по пространственным чарам и стала изучать заклинания Обливиэйт — чтобы иметь возможность в случае чего ещё и таким способом защитить свои секреты. Вот только убедиться в том, что всё делает правильно, она не могла — не на однокурсниках же тренироваться?

В начале марта зима сделала последний рывок, стремясь задержать приход весны, и на Шотландию упали морозы. В замке царил жуткий холод, и слизеринцы жались к камину, вообще не покидая гостиную по вечерам.

Миралисса сидела в своём любимом кресле и сосредоточенно писала эссе по зельям. Учёба шла ровно, общение давалось всё проще, а в тех областях, интерес к которым она не желала афишировать, накапливались знания.

Решив сделать перерыв, она встала и потянулась. Её взгляд упал на стоящего напротив Боула, как раз в тот момент взмахнувшего палочкой, чтобы обновить согревающие чары… А в следующую секунду Миралисса бросилась на Малфоя, сбивая его с кресла на пол. А в кресло тотчас же угодил шар огня, мгновенно охватившего всю мягкую обивку.

Испуганные восклицания, гневные крики, треск пожираемой пламенем мебели слились в какофонию звуков.

— Драко, ты в порядке? — обеспокоенно смотря на бледнеющего Малфоя, даже не сделавшего попытки встать после падения, спросила Лисса. — Драко?! — испуганно вскричала она, заметив, как под ним растекается лужа крови.

Кто-то отодвинул её в сторону, и тут же раздался командный голос Фарли:

— Потушите кресло! Флинт, бегом за Снейпом. Накройте кресло чем-нибудь!

Все засуетились, и к приходу декана гостиная выглядела образцово. Снейп не стал ничего спрашивать, подняв Малфоя чарами левитации, он сразу же направился в Больничное крыло, а слизеринцы ещё долго молчали, вспоминая обломок ненастоящей волшебной палочки, торчащий из спины их ловца. Тягостная атмосфера продержалась до прихода Джеммы, вернувшейся через полчаса.

— С Малфоем всё будет хорошо, — сразу же успокоила она. — Деревяшка пробила лёгкое, потому было так много крови, но мадам Помфри уже всё исправила. А теперь у меня два вопроса: почему Торн бросилась на Малфоя, и почему Боул пытался его убить?

— Давай я, — Лисса встала и шагнула вперёд, чтобы её было видно всем — понимала, что на этот раз остаться в стороне не удастся, и её объяснения желают получить абсолютно все собравшиеся. — Люциан неправильно накладывал согревающие чары. Я увидела вторую восьмерку и поняла, что произойдёт, поэтому и сбила Малфоя с траектории луча заклинания.

— Вторую восьмерку?.. — переспросил Флинт.

— Ну да… — повернувшись к нему, Лисса поняла, что смысл её слов оказался недоступен, и с недоумением моргнула. — Все согревающие чары относятся к стихии огня, поэтому любое изменение чревато последствиями. Собственно, вторая восьмерка просто усиливает их, вот и получается вместо тёплого воздуха — кипящий, а вместо горячего — взрыв огня. Попади это заклинание в Драко — шансов выжить не было бы ни единого. Он сварился бы мгновенно.

— Твою мать! — простонал Боул в полной тишине, прижимая ладонь ко рту.

— А ты и вправду сильна в чарах, — уважительно протянула староста, качая головой. — И много ты знаешь заклинаний, которые так же легко можно превратить из безобидных бытовых чар в боевые?

— Много, — пожала она плечами и повторила слова Снейпа, сказанные тем на самом первом уроке зелий: — Магия — это не махание палочкой. Заклинания статичны, но не магия. Чуть изменить движение, добавить или пропустить слог — результат непредсказуем! Даже элементарное Вингардиум Левиоса. Пропусти букву, и предмет будет не лететь, а парить. Вингардилесс!

Её речь слушали все, признавая, что в чарах ей во всём Хогвартсе конкуренцию могут составить одни только преподаватели.

— Достаточно убрать слог и добавить петлю и… — Миралисса подошла к дивану, на котором сидели трое студентов, и, взявшись за подлокотник, подняла его в воздух вместе с учениками. Все захлопали. — Фините! Мне очень жаль, что Драко пострадал, но пробитое лёгкое всяко лучше смерти.

— Не волнуйся, Малфой сказал декану, что сам упал, не удержав равновесие, — успокоила Фарли. — Ладно, уже поздно, пора расходиться.

В неуклюжесть Малфоя Снейп не поверил, но Драко твёрдо стоял на своём и репрессий не последовало.

После лекции по чарам, спонтанно устроенной Миралиссой, многие однокурсники стали присоединяться к тренировкам третьекурсников, прося помочь, а то и научить чему-то новому. Причём даже старшекурсники не считали зазорным обращаться к ней за консультацией, что сказалось на общем отношении к самой Лиссе и третьему курсу вообще. А на экзамене Флитвик во всеуслышание поблагодарил Торн за то, что она подтянула весь факультет по его предмету, чем ужасно смутил свою лучшую ученицу.

Как обычно, Лисса хорошо сдала всё, кроме зелий. После последнего экзамена гостиная Слизерина превратилась в симбиоз бара, танцпола и вокзала, потому что студенты сновали туда-сюда, спеша собрать разбросанные повсюду вещи, одновременно пританцовывая и прихлебывая сливочное пиво. Но никто их не останавливал — учебный год подошёл к концу, и соблюдение дисциплины отошло на задний план.

Просочившиеся слухи о том, что Люпин оборотень, не вызвали у студентов Слизерина сильных эмоций. О природе его «болезни», которая, по «невероятному совпадению» каждый раз выпадала на полнолуние, догадаться было не сложно. Естественно, в дни полнолуния те студенты, что поумнее, стороной обходили апартаменты профессора, но само его пребывание в замке их не слишком волновало: уважение к профессору они, конечно, не испытывали, считая его лишь немногим лучше животного, но на ущербной луне спокойно посещали лекции, признавая, что преподаёт он довольно неплохо.

— Лисса, ты в курсе, что Чемпионат мира по квиддичу в этом году пройдёт в Англии? — на полпути к Лондону спросил Гойл.

Разговор крутился вокруг доставшегося Гриффиндору Кубка школы, так что переход не был особенно резким, и всё же она удивилась вопросу.

— Угу, — невнятно ответила Лисса, заранее зная, что билет на столь масштабное мероприятие приобрести не сможет.

— Я попрошу отца достать билет и для тебя, — вызвался Малфой, который после случая с пробитым лёгким воспылал к ней почти братской любовью.

— Да не стоит, — вяло отмахнулась она, одновременно и желая посмотреть игру, как все остальные, и не желая быть должной.

— Ты из-за приюта такая расстроенная? — проницательно спросил Драко.

— Нет, я… Не важно.

Миралисса никому не хотела говорить, что узнала из мыслей Поттера и компании. Прислушиваться специально она давно перестала, уяснив, что сам по себе Поттер довольно-таки скучен, но иногда чужие мысли оказывались настолько громкими, что не услышать было просто невозможно. На этот раз получилось так же: она шла на завтрак, когда проходившая мимо компания гриффиндорцев её оглушила. Бившаяся на поверхности мысль об оборотне, в увольнении которого они сыграли заметную роль, то и дело разлеталась на осколки под действием сильнейшей радости — Поттер познакомился со взрослым, которому он был нужен.

Но молчала Лисса не только потому, что не смогла бы объяснить, как получила эти сведения, скорее из-за банальной зависти.

Да, у Гарри Поттера не было родителей и он рос с родственниками-магглами, но теперь для него всё должно было измениться. У него появился крёстный отец, с которым он сможет жить, и который любит его… Сириус Блэк оказался невиновен. И, несмотря на дементоров и авроров, он сбежал из Азкабана и нашёл крестника!

Лисса запрещала себе думать о ситуации Поттера, уж слишком их судьбы были похожи — оба сироты, оба жили с магглами, оба не имели родных в магическом мире, — и потому такой поворот, в одночасье осчастлививший Поттера, казался ей ужасно несправедливым.

У Лиссы тоже был крёстный, но почему-то она ничего о нём не помнила. Только то, что он любил проводить с ней время, брал гулять по Лондону и дарил странные игрушки. Крёстный, кем бы он ни был, ни разу не появился после исчезновения её отца, так что Миралисса не рассчитывала его ещё когда-нибудь встретить…

И тем сильнее была её злость на Поттера.