Любой ценой (джен)

Декабрьские дни были заполнены разговорами на тему Святочного бала. Снейп и МакГонагалл то и дело снимали баллы с учеников, думавших не об учёбе, но это не помогало, и профессорам пришлось смириться и закрыть глаза: подростки были не в состоянии сосредоточиться на чём-то ином даже под угрозой проигрыша в школьном состязании за Кубок.

Лисса волновалась перед первым в жизни официальным свиданием и потому, в надежде узнать, как нужно себя вести в такой ситуации, постоянно прислушивалась к старшекурсникам, уже имеющим подобный опыт. Одёргивала, когда ловила себя на этом, понимала, что поступает некрасиво, но любопытство вкупе с опасением сделать что-то не так побеждали, и она вновь прислушивалась.

В канун бала они с Дафной ушли к себе на закате. Гринграсс скрылась в душевой, а Лисса, не в силах подавить волнение, решила лечь пораньше и как следует выспаться. Окружающие слишком громко думали, Лиссе порой казалось, что её поместили в центр огромной, заполненной людьми пещере, и все эти люди непрерывно орут. Окклюменцией владела ничтожно малая часть учеников, и у неё постоянно болела голова, что в совокупности с её собственными переживаниями создавало жуткий коктейль.

Дафна разбудила соседку в семь утра безапелляционным заявлением, что пора начинать готовиться к балу. Без перерыва болтая о предстоящих «процедурах», после которых они должны на балу выглядеть лучше всех, ничуть не переживающая Дафна попыталась стянуть с сонной подруги одеяло, одновременно осуждающе поджимая губы:

— Ты сама не способна даже волосы уложить! Марш в ванную!

Лисса закатила глаза, но покорно вылезла из-под одеяла, по опыту зная, что в некоторых вопросах спорить с Гринграсс бесполезно. И «прихорашивание» как раз и относилось к одному из этих вопросов.

Пока Миралисса была в душе, Дафна успела разложить на кровати кучу кисточек, баночек и коробочек из небольшой на первый взгляд косметички. Лисса лишь понимающе хмыкнула — чары расширения пространства пока были ей недоступны, но это не значило, что она о них не знала. Отдавая команды резким тоном, Дафна вертела её в разные стороны, сначала суша миралиссины волосы тёплым воздухом из палочки, а после невесомо касаясь её лица пушистыми кисточками. Завтрак они пропустили, довольствовавшись доставленными эльфом чаем с бутербродами, но к обеду непривычная к подобному досугу Лисса устала изображать безвольную куклу и захотела посетить Большой зал… Дафна и слышать об этом не пожелала, пришлось уступить и позволить ей творить всё, что заблагорассудится.

Сборы заняли весь день, но результат стоит потраченного времени.

— Невероятно! Дафна, как тебе это удалось? — воскликнула она, когда ей, наконец, разрешили посмотреть в зеркало. — Да ты просто волшебница!

— Как и ты, не забывай об этом. Ну что, нравится?

Лисса только и могла что кивнуть. Все опасения, что дорвавшаяся до покорной модели Дафна перестарается с макияжем, растворились — у неё действительно был отличный вкус. Лисса бросила ещё один взгляд на своё отражение — ничего лишнего, только сияние естественных свежести и молодости, — не в силах поверить, что она действительно может выглядеть настолько привлекательно, и не смогла удержаться.

— Спасибо! Я даже не предполагала, что у тебя так хорошо получится!

Дафна хмыкнула, подумав, не обидеться ли на сомнения в своём «профессионализме», или, напротив, обрадоваться оказанному доверию, но вмешиваться не пришлось — она сама отбросила первую мысль.

— А почему могло не получиться? — польщённо улыбнулась она. — Ты же меня каждый день видишь и можешь оценить, что получается — всегда.

Неопределённо пробурчав что-то благодарно-восторженное, Лисса занялась одеждой. Через полчаса они были полностью готовы к «выходу в общество». Как раз вовремя.

Перед самой лестницей Лисса чуть отстала, оробев, ведь она должна была впервые предстать перед кем-то не в привычной скромной мантии, и Дафна первой ступила в гостиную.

«Цветник», — уловила она чью-то похотливую мысль, и страх иррационально прошёл.

В Слизерине девушки всегда следили за внешностью и нередко на выходных спускались в гостиную при полном параде, тщательно соблюдая негласное «взрослое» правило: «леди всегда леди», но сегодня они превзошли сами себя и выглядели одна другой краше. Парни, встречая своих спутниц, застывали от восхищения, заставляя тех краснеть. Вокруг сгущалась романтическая атмосфера.

— Потрясающе выглядишь, — хрипло приветствовал Лиссу Люциан, подавая руку на последних ступенях.

Очень хотелось заглянуть в его мысли и убедиться, что ему правда нравится увиденное и сама Миралисса, но она пересилила себя, пытаясь не подглядывать и хотя бы этот вечер провести как обычная девушка.

Украшенный к празднику Большой зал постепенно заполнялся. Студенты бросали друг на друга завистливо-оценивающие взгляды, принимали и сыпали комплиментами, и наслаждались лёгкой атмосферой, изысканными яствами и, конечно, музыкой.

Чинный пир перешёл в собственно бал; было весело наблюдать за профессорами, да и за старшекурсниками тоже. Хагрид с директрисой Шармбатона произвели сильное впечатление, так что на танцующего Дамблдора студенты уже почти не пялились. После первого круга, в котором участвовали только чемпионы со своими парами, в освобождённое от столов пространство высыпали уже все…

Обильный ужин, танцы, пунш и сливочное пиво, снова танцы… К десяти вечера пребывающая в великолепном настроении Миралисса еле стояла на ногах от приятной усталости.

— Мне нужно на свежий воздух, — сообщила она когда закончился очередной танец, намереваясь покинуть Большой зал и перевести дух.

— Пойдём на балкон, — потянув её за руку, предложил Боул. — Прости, я, наверное, отдавил тебе все ноги? Я не очень хорошо танцую.

— Всё в порядке, — искренне рассмеялась она и, заговорщицки понизив голос, призналась: — Для меня это вообще были первые танцы.

Боул улыбнулся и притянул Лиссу за талию, целуя.

Ничего подобного она не ожидала, старательно соблюдая выполнение собственного решения не подслушивать, хотя периодически, тем более в моменты эмоционального подъёма, все равно слышала его, но это было приятно. Губы Люциана были тёплыми и мягкими и пахли чем-то похожим на огневиски. Миралисса и сама не поняла, как ответила на поцелуй. Будучи полным профаном, она действовала интуитивно, ориентируясь на виденное в чужих мыслях и кинематографе поведение в схожих ситуациях. Закинув руки на шею Боулу, она подалась вперёд, наслаждаясь ощущениями, но почувствовала его возбуждение и испугалась.

Не успела Лисса осознать, что мысли Люциана не содержат никакой угрозы, а значит, она может расслабиться и целоваться дальше в своё удовольствие, как на балконе появилось новое действующее лицо.

Не утруждая себя приветствиями и разговорами вообще, Грюм схватил Боула за мантию и швырнул к дверям в зал.

— Отработка, мистер Боул! А теперь вон!

Растерянный и немного испуганный непонятной злостью профессора Люциан поднялся с пола и попытался объясниться, но, наткнувшись на взгляд Грюма, проглотил возражения и счёл за благо молча ретироваться.

— Ты в порядке?

— Э-э-э… да… я…

— За мной! — не дослушивая, грубо приказал Грюм и быстро двинулся прочь. И лишь закрыв двери своего кабинета и нависнув над остановившейся у дверей Лиссой, рычаще поинтересовался: — Чем ты думала, связываясь с семикурсником? Ты хоть понимаешь, что он не стал бы довольствоваться одними поцелуями?!

— Он не думал о большем… — пролепетала Лисса.

— Поверь, девочка, мысли возбужденного мужчины не всегда соответствуют его поведению.

— Простите, я не хотела вас злить…

— Мира, я не злюсь, — мягко сказал Крауч, явно сделав над собой усилие, чтобы прекратить рычать, — я волнуюсь за тебя. Как ты вообще оказалась с Боулом на балу?

— Он меня пригласил.

— Но почему ты согласилась? Не верю, что тебя больше никто не приглашал.

— Он был первым. Он пригласил меня прямо в гостиной, я сразу сказала, что не пойду на бал, так что меня больше никто не приглашал — все же слышали, что я не пойду. А потом вы предложили купить мне платье… и Люциан снова пригласил меня…

— Вот как? — задумчиво протянул Бартемиус, прямо на глазах расслабляясь и обретая привычное спокойно-доброжелательное выражение лица. — Значит, он пригласил тебя не в последний момент, когда ему все отказали? Что ж, может, ты и права… — он задумчиво потёр подбородок и улыбнулся: — Если ты ему нравишься настолько, что он пригласил на бал младшекурсницу, рискуя стать посмешищем, он не тронул бы тебя. Извини. Я погорячился, наверное, но и ты пойми…

Лисса с готовностью кивнула и посчитала нужным объясниться:

— Я с первого курса с ним дружу. Собственно, Люциан был первым, кто стал нормально со мной общаться. Именно ему я обязана тому, что меня… не приняли на факультете, это позже произошло, но согласились просто присмотреться к «грязнокровке».

Крауч поморщился. Пройдя вглубь помещения, он щёлкнул пальцами, призывая домовика, и устроился в кресле. Дождавшись чая, он ещё немного подождал и со стоном стал самим собой.

— Мира… Я не знаю, как воспитывать дочь, — со вздохом признался Бартемиус. — Увидев тебя сегодня, я осознал, что ты уже не ребёнок. Но ты и не взрослая. Меньше всего я хочу перейти черту и слишком сильно надавить на тебя, ограничивая или запрещая что-то, но… Я просто не смог сдержаться. Пойми, вы уже не в том возрасте, чтобы ограничиваться одной лишь дружбой, а потому мои опасения более чем реальны. Мира, я понимаю, тебе нелегко будет откровенничать с мужчиной, но ты можешь мне доверять во всём. Обещаю, о чём бы ни шла речь, я не стану осуждать или ругать, просто помни, мне ты можешь рассказать всё.

— Я знаю, крёстный.

— И поаккуратнее с Боулом, он вроде нормальный парень, обидно будет его убивать за то, что он поддался гормонам.

— Хорошо, — улыбнулась Лисса, понимая, что в каждой шутке лишь доля шутки, и воспринимая предупреждение со всей серьёзностью. — Обещаю быть осторожной. Я пойду, ладно? Спокойной ночи.

Простившись, она покинула апартаменты Грюма и, удивлённо качая головой, зашагала в сторону подземелий. К такому Лисса точно не была готова. Забота Бартемиуса радовала, конечно, было приятно знать, что кому-то наконец-то на неё не плевать, но чаще всего она терялась, не зная, как себя вести в ответ, и смущалась. Может, кому-то и показалось бы странным, что нелюдимая девочка так быстро впустила в сердце нового знакомого, но для Миралиссы Крауч был единственным родным человеком, единственным, кто относился к ней как к дочери. Вообще — единственным.

Она даже не обиделась за вмешательство в личную жизнь. Растерялась, изумилась, но совсем не обиделась. Да и как можно обидеться на того, кто о тебе заботится? Было немного жаль, что с Люцианом всё закончилось, не начавшись, но пока она ещё не успела поверить, что на неё тоже могут обратить внимание, потому и разочарование было слабым. В конце концов, парней много, а крёстный один.

К тому моменту, когда Лисса дошла до слизеринской гостиной, она почти убедила себя, что первый поцелуй ничего для неё не значит, да и Люциан не в её вкусе. И тем сильнее было её замешательство, когда навстречу вышел Боул.

— Всё нормально? — он вскочил с кресла и, остановившись в ярде от Миралиссы, неуверенно замялся.

— Да. Профессор Грюм прочитал мне лекцию о физиологии семнадцатилетних парней и посоветовал быть с тобой осторожнее, — абсолютно честно ответила она.

— Хм… Я… Насчёт поцелуя…

— Всё в порядке, я не считаю тебя маньяком.

Боул чуть улыбнулся.

— Прости. Слушай, я не собирался ничего такого делать… И, конечно, не хотел пугать. Ты не похожа на наших девушек, знаешь? С тобой можно просто разговаривать, не следя за каждым словом, не напрягаться… С тобой приятно общаться. Я пригласил тебя на бал потому, что хотел пойти с другом. Ну, чтобы девушка не смеялась надо мной из-за того, что я не умею танцевать и вообще… — Лисса помрачнела, но Боул этого не заметил, продолжив: — Спасибо за вечер, ты, мне правда понравилось…

Не на такой итог она рассчитывала, но в свете недавнего разговора с крёстным так было даже проще. Поэтому Лисса пожала плечами и довольно-таки равнодушно сказала:

— Я не собираюсь тебя преследовать из-за одного поцелуя. Поход на бал — не помолвка, а поцелуй — не свадьба. Мы вполне может и дальше общаться, как будто ничего не было.

— Да нет же! — всплеснул руками Люциан. — Я не то имел в виду! Наоборот… Ты будешь моей девушкой?

Подумав, что ослышалась, Лисса вытаращила глаза и переспросила:

— Буду — что?.. Я правильно поняла? Ты предлагаешь мне… Типа быть парой?!

— Э-э-э… да? — неуверенно пролепетал смутившийся Боул, совершенно не готовый к такой конкретике.

Вопрос подразумевал под собой серьёзную симпатию, да и учитывая разницу в возрасте — Люциан был выпускником, а Лисса училась всего лишь на четвёртом курсе, — он должен был понимать, что они не очень-то друг другу подходят… И всё же слышать это было весьма приятно.

Однако просто ответить «да» или «нет» она не могла. Даже понимая, что действует неправильно и скорее всего оттолкнёт его своей дотошностью, Лисса желала расставить все точки над «и». Ей совсем не хотелось поверить в то, чего нет, и разочароваться.

— Но, Люциан, меня вся школа считает грязнокровкой. Да и потом, я же младше тебя на три года!

— Ну и что? — отмахнулся тот. — Причём здесь вообще возраст?

Лисса видела, что он искреннен, на самом деле не придавая значения озвученным фактам, но всё равно не могла поверить в серьёзность его намерений.

— Тебя однокурсники засмеют, — предупредила она, найдя аргумент, который, как ей казалось, должен был раскрыть ему глаза на ошибочность намерения.

Но отказываться от своих слов Боул явно не собирался так просто.

— Плевать! — досадливо поморщился он и шагнул ближе, беря Лиссу за руку. — Я тебе не нравлюсь? Дело в этом?..

— Нет! То есть, да… — окончательно запутавшись, она отдёрнула руку.

Сама себя не понимая, ещё не зная, что означают эти волнение и косноязычие, почти позабыв о предупреждения крёстного, она видела перед собой только блестящие глаза Люциана, что смотрел на неё с надеждой и терпеливым ожиданием. И Лисса не смогла отказаться от всего, что эти глаза сулили.

— Я согласна, — пролепетала она, залившись румянцем.

— Здорово! — обрадованно воскликнул Боул и заключил её в короткие и вполне целомудренные объятия. — Мы можем вернуться на бал, ещё не поздно. Ты как?

— Главное не встретить Грюма, — хмыкнула она, постепенно расслабляясь.

В Большом зале было по-прежнему шумно и весело. Они протанцевали остаток вечера, болтали в перерывах, и оба чувствовали, как с каждой минутой неуверенная неловкость отступает…

Ни Миралисса, ни её парень не стали афишировать отношения, не позволив себе никаких «сомнительных» поступков на людях и по-дружески простившись в гостиной после бала, но о том, что они пара, уже утром знал весь Слизерин.

Семикурсники беззлобно подтрунивали над Люцианом и заговорщицки подмигивали Лиссе, отчего она мгновенно краснела. Гринграсс едва не задушила подругу, одновременно поздравляя, и выясняя детали прошлого вечера… Всё это было непривычно, конечно, но приятно. Лисса не ожидала, что кто-то обратит внимания на перемены в её личной жизни (подумать только, у неё — личная жизнь!), скорее опасалась негативной реакции, но окружающие за неё вполне искренне радовались, и это было по-настоящему прекрасно.

А в конце этого во всех отношениях замечательного дня за ужином к Лиссе прилетела сова. Пока она удивлённо отвязывала письмо, птица стащила несколько кусочков мяса прямо из тарелки, но Лисса даже не заметила этого безобразия, разглядывая конверт.

Ей никто не посылал писем! Гринграсс и Гойл писали пару раз на прошлых каникулах, ещё одно послание она получила от Малфоя, когда он приглашал её на Чемпионат мира по квиддичу… Но все трое сидели рядом…

Почувствовав, как ускорился пульс, Лисса отбросила сомнения и разорвала конверт.

«Я хотел сделать тебе сюрприз, пригласив на Рождество, но пойму, если ты захочешь остаться в школе. Крёстный».

Миралисса широко улыбнулась и прямо на оборотной стороне наспех трансфигурированным пером написала:

«Я никогда не встречала Рождество с семьёй. С удовольствием! Не могу дождаться!»

Оторванная от трапезы сова попыталась клюнуть Лиссу, но она увернулась:

— Лети, обжора, обратно, — рассмеялась от избытка чувств она.

— Кто тебе пишет? — без особого интереса спросил Люциан, сидевший рядом с молчаливого благословения четверокурсников.

— Крёстный, — счастливо улыбаясь, честно ответила Лисса.

После ужина они вместе покинули Большой зал и продолжили разговор.

— Слушай, я планировал остаться в школе, но родители позавчера прислали письмо, и я уже согласился приехать домой…

— Всё в порядке, Люциан. Никаких проблем, увидимся после каникул, — отмахнулась Миралисса, мысленно уже представляя встречу Рождества с Краучем.

— Ты не обидишься?

— Нет, конечно. Наверняка ты соскучился по родителям.

— Лисса, ты знаешь, что ты потрясающая девушка? — хохотнул Боул и как-то естественно взял её за руку.

Миралисса смущённо покраснела, не замечая, что они уже не просто гуляют, а её куда-то целенаправленно ведут.

— Родители прислали порт-ключ, он сработает завтра в два часа, — между тем продолжил Люциан, — если хочешь, мы могли бы с утра прогуляться по Хогсмиду.

— Хорошо, я не против. Надеюсь, погода позволит прогуляться… Куда ты меня ведёшь?

Он улыбнулся и подмигнул:

— Сюрприз. Мы почти пришли… а теперь закрой глаза.

Миралисса послушалась, не понимая, какой смысл останавливаться посреди коридора восьмого этажа, где нет ничего интересного.

— Не открывай пока, — Люциан взял её за руку, потянув куда-то влево. — Упс… Лисса, я не то хотел…

Почувствовав, что что-то не так, она резко открыла глаза и шокированно уставилась на спутника, утратив дар речи.

— Прости! Я сейчас тебе всё объясню! — торопливо начал Боул. — Это Выручай-комната, она принимает любой вид, какой только пожелаешь…

— То есть ты пожелал постель?! — не позволив голосу сорваться на крик, тихо уточнила Миралисса, отступая.

— Нет!

— Тогда как она здесь оказалась? — въедливо, но с долей испуга поинтересовалась она.

— Лисса, клянусь, я не думал ни о чём таком! — горячо заговорил Люциан, делая шаг к ней. — То есть думал, раз комната приняла вид спальни, но не собирался… — он смешался, расстроенно качая головой, и, заметив, что Миралисса пытается увеличить между ними дистанцию, с досадой воскликнул: — Чёрт! Ну почему у меня вечно все выходит через задницу?!

Легилименция однозначно показывала, что Боул говорит правду. Он хотел, чтобы в комнате был камин, два кресла и ломберный столик с вином, но подсознание семнадцатилетнего парня хотело большего.

Его спасло то, что Лисса привыкла к тому, что слова и поступки людей почти всегда расходятся с их мыслями и желаниями, притом в худшую сторону, поэтому неподдельное смущение раскаивающегося парня примирило её с видом спальни.

Вздохнув, она заставила себя перестать пятиться и шагнула навстречу. Неловко улыбнувшись, Лисса нарушила паузу:

— Я по-прежнему не считаю тебя маньяком. Меня очень смущает обстановка, но я согласна повременить с побегом…

Боул, просиял улыбкой, подскочил к ней и закружил по комнате.

— Спасибо! Я клянусь, я ничего такого не планировал!

— А Выручай-комната действительно может принять любой вид? — спустя некоторое время поинтересовалась Лисса.

— Ага, — беззаботно кивнул он. — Сама понимаешь, большинство старшекурсников использует это место, как спальню…

— Ты тоже? — не удержалась от вопроса Лисса, но сразу же пожалела об этом, потому что услышала ответ. И ответ этот её не обрадовал.

— Хм… — Люциан секунду-другую помолчал, но всё же решился на признание и предельно искренне ответил: — Я не буду утверждать, что не хочу оказаться с тобой в одной постели, но, обещаю, я не сделаю ничего, чего не захочешь ты сама.

— А как ты узнаешь, чего я хочу? — насмешливо хмыкнула она, немного успокоившись после ответа, убедившись в чистоте намерений Боула.

С мягкой полу-улыбой Люциан обошёл Лиссу и, обняв её сзади, поцеловал в шею.

— Я спрошу, — прошептал он, и по коже Миралиссы прошла дрожь. — Ты хочешь, чтобы я целовал тебя?

— Да-а-а… — почти простонала она в ответ.