Любой ценой (джен)

Поскольку Поттер снова начал избегать общения, Миралисса решила действовать иначе — через его друзей. За прошедшее с момента получения задания время ей удалось заронить семена сомнения в душу Поттера, теперь нужно было их обильно полить.

Поведение Грейнджер, известной патологическим следованием правилам, довольно заметно изменилось после происшествия в Хогсмиде. Сначала на это не обратили внимания — было не до того, позже — списали на травмирующее событие. Но даже самые чувствительные студенты уже отошли и вернули себе жизнерадостное настроение, а состояние Грейнджер, наоборот, словно усугублялось. Гермиона перестала раздражать однокурсников своей поднятой рукой на уроках, качество её домашних работ снизилось, и учителя реже ставили её в пример, даже обязанности старосты она выполняла спустя рукава. И это уже не говоря о хронической раздражительности, плохом настроении и нежелании проводить время как раньше — с книгой в обнимку или в компании Отряда Дамблдора. Никто не понимал, что так повлияло на Грейнджер, а та не спешила рассказывать, что едва не убила человека.

И на этом и решила сыграть Миралисса.

Весь обед она не спускала глаз с Грейнджер. Будучи стихийным легилиментом, Лисса с лёгкостью оперировала ментальными чарами любой сложности, но лименция — искусство ложных воспоминаний — требовала, прежде всего, практики, а вот этим Лисса похвастать не могла — до этого момента ни разу не возникала необходимость в подобном воздействии. Внушать что-либо Поттеру Лисса не осмеливалась: хоть и полукровка, Гарри происходил из старинной чистокровной семьи, которая вполне могла позаботиться о защите памяти потомков, и соваться в его разум с намерениями, которые защита может счесть враждебными, без веской причины было неоправданным риском, но Грейнджер… при работе с грязнокровкой опасаться было нечего.

Сосредоточившись на Гермионе, Миралисса словно выпала из реальности. Трансфигурация неживого в живое с недавних пор казалась детскими фокусами, недостойными внимания чистокровных магов. После занятий с крёстным и объяснений Люциана трансфигурация стала выходить значительно легче и лучше, но получив возможность вблизи наблюдать за колдовством взрослых Пожирателей смерти и самого Тёмного Лорда, Лисса в полной мере осознала, что такое настоящая магия. И ментальные чары, прибегать к которым осмеливались лишь Тёмный Лорд да Дамблдор, как раз и относились к настоящей магии…

К чести Миралиссы стоит отметить, что она не пыталась внушать Грейнджер что-то противоестественное, лишь манипулировала уже имеющимися чувствами, эмоциями, воспоминаниями и снами, тасуя их, как колоду Таро к собственному удобству. Усилить вину, ослабить сочувствие, выставить на передний план зависть и недовольство, разрушить искусственные барьеры сдержанности… И не дать воспоминаниям о встрече с Флинтом погаснуть под волнами мыслей о самообороне.

К концу урока так и не справившаяся с заданием Гермиона дважды повысила голос на Уизли, нахамила Лонгботтому и обвинила Поттера в паранойе, а потом разрыдалась и, не дождавшись колокола, вылетела из кабинета под изумлённым взглядом профессора МакГонагалл.

— Что это с ней? — риторически спросил Рон, глядя на стремительно удаляющуюся спину подруги.

Но остальные пребывали в таком же недоумении и не могли ответить.

На ужин Грейнджер пришла с виноватой улыбкой: маггловское происхождение не сказалось на её мозгах, и она смогла абстрагироваться от внушённых эмоций.

Миралисса нахмурилась, поняв, что первый блин получился комом и, пользуясь тем, что Грейнджер сидит к ней лицом, приступила ко второму раунду. Эмоции не были искусственными, потому объект лименции не мог заподозрить неладное, и всё же действовать стоило немного осторожнее…

Комочек бумаги упал прямо в пюре. Подавив естественное желание возмутиться, Лисса извлекла записку из тарелки и с недовольным видом отодвинула еду, не прерывая работу с Грейнджер.

— Эй, Торн, разговор есть.

Мысленно выругавшись, Лисса обернулась. За спиной стоял Доминик Энрайт. Его лицо ничего не выражало, но Миралиссе и не нужна была примитивная мимика, чтобы узнать цель обращения.

— После ужина в кабинете у статуи Эдмонда Одноглазого.

Энрайт хмыкнул и отошёл, а Лисса попыталась снова сосредоточиться на Грейнджер. К сожалению, концентрация была утеряна — мысли о том, что могло понадобиться семикурснику, с которым она практически не была знакома и пересекалась лишь в общей гостиной, не давали покоя. Вздохнув, признавая временное поражение, Лисса убедилась, что Энрайт покинул Большой зал сразу после краткого диалога, и встала из-за стола, желая поскорее разобраться в непонятной ситуации и вернуться к работе с Грейнджер.

Доминик не проявлял агрессии по отношению к ней ни разу за все годы учёбы, однако сейчас стоило опасаться любого чистокровного волшебника, и, входя в кабинет, Миралисса держала палочку наготове.

— Гадаешь, зачем я тебя позвал? — с усмешкой приветствовал Энрайт, ненароком демонстрируя пустые руки.

Лисса опустила палочку, хотя и не спешила убирать её, и согласно кивнула.

— Розье просил присмотреть за тобой. Удивлена? — глядя на неверие в глазах Миралиссы, он ехидно улыбнулся. — А представь, как я удивился.

— Ты решил сообщить мне, что отказываешь в просьбе Розье?

— Да нет… Мне кажется, тебе ничего не угрожает, — медленно покачал головой Доминик. — С начала учебного года с тобой же ничего не случилось…

— Не считая похищения и трёх попыток отравления?

— Ты жива и здорова, — парировал он.

— Верно, — вслушиваясь в мысли Энрайта, кивнула Лисса. — Если у тебя есть Метка — помощь мне может выйти боком. А Клэйтон совсем не обрадуется, что я знаю о его просьбе.

— Торн, ты грязнокровка. Иными словами — не жилец!

— Я не грязнокровка! — возмущённо рявкнула Миралисса и, понизив тон, продолжила: — Я действительно не могу представить доказательства, подтверждающие моё происхождение, однако…

— Собственно, мне плевать, — перебил Энрайт, которому на самом деле было совершенно всё равно, каков статус крови стоявшей перед ним девушки. — Розье попросил присмотреть — я присмотрю. Постарайся никуда не лезть и всё будет прекрасно.

— Я бы написала Клэйтону, но письмо от грязнокровки… Передай ему, что его забота — лишнее. А теперь, извини, у меня дела.

Оставив Доминика удивляться странному поведению грязнокровки, отказывающейся от защиты, Миралисса вернулась в Большой зал. Поттер с друзьями уже ушли, и ей не оставалось ничего иного, как последовать их примеру и заняться домашними заданиями.

* * *

Регулярные рейды Пожирателей смерти волновали всю магическую Британию. «Ежедневный пророк» не упускал случая выставить на передовицу очередное фото разрушений, «скромно» умалчивая, что «жестокое нападение» не имело жертв среди мирного населения. Министерство огромными тиражами печатало «Руководство на случай нападения», но при этом без устали твердило, что у них всё под контролем. А Дамблдор призывал волшебников под свою милостивую длань, чтобы сплотиться против общего врага, однако не утруждал себя озвучиванием своей программы… Но погибших не было. Несмотря на запугивания, Пожиратели ограничивались материальным ущербом, не убивая, и потому нейтралы не торопились открыто занимать какую-либо сторону.

По сравнению с тем временем, когда в магическом мире царили мир и покой, ситуация в Хогвартсе почти не изменилась. Слизеринцы всё также ходили с гордым видом, задирая учеников, но, поскольку от них ждали чего-то запредельно ужасного, привычное поведение многих успокоило. А те в большинстве своём и сами не знали, как теперь себя вести. С недавних пор никто не смел их притеснять, попрекая родством с Пожирателями смерти — боялись, — но и хвалиться этим после стольких лет выходило не очень — привычки такой не было. Вдобавок те, чьи семьи на самом деле были приближены к Лорду, знали, что высовываться не стоит, как и отпугивать потенциальных союзников вызывающими высказываниями или поступками, а потому предпочитали придерживаться давно знакомой модели поведения. И, глядя на них, и остальные оставались в рамках той же модели.

Так продолжалось довольно долго, и это всех устраивало, пока Аббот не сообщили от смерти матери. По словам очевидцев, Спраут вошла на урок трансфигурации и вывела испуганную и ничего не понимающую Ханну в коридор, и больше ту не видели. Ханна покинула школу сразу же, не перемолвившись ни с кем ни словом, но слух, что ответственность лежит на Пожирателях смерти, распространился мгновенно.

Миралисса едва не зарычала, поняв, что недавнее потепление в отношении к Пожирателям кануло в Лету, но самым обидным было то, что в гибели миссис Аббот виновны были вовсе не люди Лорда.

Отослав крёстному доклад о ситуации в школе, Лисса поспешила в Выручай-комнату. В ежедневных визитах больше не было необходимости, вопрос со шкафом был практически решён, но она уже привыкла к тишине, а потому день за днём продолжала прятаться от людей. Проводила необходимые манипуляции, следила, чтобы процесс не тормозил — мало ли в какой момент Лорд потребует предъявить конечный результат? — и занималась. Теперь, когда поводов для волнения стало меньше, она могла вернуться к занятиям анимагией и наконец-то довести до ума эмпатический щит. После медитации дело всегда спорилось, тренировки доставляли удовольствие, всё получалось прекрасно… Лисса и не заметила, как промелькнул очередной день…

— Торн! — окликнул внезапно появившийся из-под мантии-невидимки Поттер, стоило ей сделать несколько шагов от уже успевшей раствориться двери в Выручай-комнату, и, всунув в её руку клочок пергамента, снова стал невидимым, бросив на прощанье: — Отбой был двадцать минут назад.

Растерянно проводив глазами Гарри, Миралисса поспешила продолжить путь: попадаться Филчу не хотелось. Кроме волнения, она не успела ничего прочитать — уж слишком быстро и внезапно всё произошло, так что до самой гостиной гадала, в чём же дело. Войдя в помещения факультета, она тут же развернула записку, где неровным мальчишеским почерком было написано лишь одно предложение: «Завтра в восемь вечера на Астрономической башне».

— Лисса? — она вздрогнула, когда рука Малфоя опустилась на плечо. — Всё в порядке?

— Не уверена, — пожала она плечами и, убедившись, что на них никто не смотрит, протянула записку.

— Поттер? — вопросительно хмыкнул Драко, приглашающе потянув к ближайшим креслам. — Не сказал, что ему надо?

— Нет, — качнула она головой, — и мне это не нравится. Почему там?

— Место, как место. Холодно, ветрено, уединённо.

— Но…

— Не стоит романтизировать образ, — перебил он. — Уверен, у Поттера и мысли не возникло, что его приглашение выглядит довольно странно и, пожалуй, двусмысленно.

Некоторое время они сидели в тишине, обдумывая полученную информацию, но идей, что хочет Поттер, не появлялось. Минут через пять Малфой встал:

— Не думаю, что это может быть опасно, но я постараюсь прийти. Подстраховать.

— Не стоит, сомневаюсь, что мне что-то угрожает в компании Поттера. Кроме скуки, конечно. И, Драко… Спасибо.

Грустно улыбнувшись, он молча отправился спать.

* * *

Миралисса всегда не любила сюрпризы, привыкнув, что они редко бывают приятными, поэтому весь день пыталась поймать Поттера и узнать, что он задумал. Но тот как сквозь землю провалился. Совместных уроков у них не было, а трапезы в Большом зале тот игнорировал.

В башню она поднималась, держа палочку наготове.

Гарри уже ждал. Привалившись плечом к стене, рассматривал тёмное пятно Запретного леса и зябко ёжился.

— Поттер, — дала о себе знать Лисса.

Стремительно обернувшись, он ткнул в неё волшебной палочкой, пару секунд просто смотрел, словно не узнавая, после чего опустил оружие.

— Привет.

— Что ты хотел? — сразу перешла она к главному.

— Э-э-э…

— Мог бы сформулировать заранее. В конце концов, у тебя были на это сутки.

— Я хотел спросить… Ты была в «Трёх мётлах», когда напали Пожиратели. Я тебя видел.

— И? — нелюбезно нахмурилась она.

— Ты… ты видела Гермиону?

— Видела.

Гарри подался вперёд, ожидая услышать продолжение, но Лисса не спешила.

Смотрящий ей прямо в глаза Поттер был как открытая книга. Она видела каждую его эмоцию, каждую мысль. Грейнджер так и не призналась друзьям, что с ней случилось в «Трёх мётлах», да и вообще в последнее время избегала их общества, и сейчас Миралиссе нужно было решить, как поступить. С одной стороны, сообщив Поттеру правду, она лишится возможности влиять на Гермиону, а с другой…

— А ты уверен, что я та, кто должен тебя просвещать? Это её личное дело.

— Я волнуюсь за неё! — возмутился Гарри.

— Это не повод лезть в чужую душу в грязных сапогах.

— Послушай! Я не… — начал тот, но Лисса подняла руку, останавливая поток возмущения.

— Хм. Видишь ли, Поттер, твоя подруга совершила убийство.

Гарри издал хрип, будто ему внезапно стало нечем дышать, и неверующе уставился на Миралиссу.

— Что?!

Поняв, что рычаг воздействия приложен абсолютно точно, она заставила лицо принять огорчённо-осуждающее выражение и с чувством произнесла:

— Это не была самооборона, Поттер. Грейнджер напала первой. Неожиданно и подло. Без магии. И убила.

— Гермиона не могла!..

— Но сделала это. Она его заколола.

Несколько минут он молчал — Лисса не торопила.

— Ты уверена? — наконец подал Гарри голос. Та кивнула. — Боже мой… Кто… кто это был?

— А это важно? — едва подавив возмущённое восклицание, хмыкнула она. — Неужели убийца достоин осуждения только когда жертва соответствует?

— Нет! Нет… я не то имел в виду! — побледнел Поттер от мысли, что его слова настолько неверно интерпретировали. — Я просто…

— Поттер. Грйенджер не лучше Пожирателей смерти — она такая же убийца. Что же до жертвы… Парень просто заглянул под стол, где она пряталась. Заглянул, когда Пожиратели уже ушли, — ничуть не покривив против истины, добавила Миралисса. Ну а то, что некоторые детали она упустила… Что ж, у Грейнджер было достаточно времени на то, чтобы представить собственную версию событий.

— Я не могу поверить!

— Если ты считаешь, что я лгу… — начала Лисса с негодованием, но договорить ей не дали:

— Нет-нет! Я не сомневаюсь в твоей честности! Прости, если это прозвучало… Но я не могу поверить, что Гермиона… — Поттер едва не плакал; заламывая руки, он мерил шагами площадку Астрономической башни, не в силах устоять на одном месте. Резко обернувшись, он шагнул к Лиссе и спросил: — Но почему она нам ничего не сказала?..

Довольная тем, как всё складывается, Миралисса мягко улыбнулась:

— Гарри, когда об этом узнают, её отправят в Азкабан.

— Но…

— Это убийство, Поттер, как не крути, — чуть жёстче добавила она.

— Нам она всегда может доверять! — обиделся тот. — Мы бы что-нибудь придумали…

— Что — придумали? — осадила Лисса. — Ты сам понимаешь, что вообще говоришь?

— Гермиона моя подруга, — холодно и с предупреждением произнёс Поттер.

— И что? Это как-то должно изменить тот факт, что она убийца?

— Не говори так!

— Давай ты отключишь эмоции и включишь разум, — фыркнула Миралисса. — Возможно, это вообще единственное, что она сделала правильно — ничего не сказала вам. Ты хоть понимаешь, что когда всё вскроется, ты будешь соучастником?

Однако вместо того, чтобы испугаться, Поттер, наоборот, успокоился.

— Гермиона докажет, что это была самооборона.

— Это не было самообороной, — качнула она головой. — Свидетельские показания опровергнут её слова.

— Там не было свидетелей! — воскликнул Гарри и пояснил: — Иначе, учитывая, что Гермиону все не любят, на неё бы уже давно настучали, и кто-то из Аврората пришёл бы с ней поговорить.

— Не неси чушь. «Поговорить»! Пф! Арестовать, Поттер!

Он поморщился.

— Неважно. Главное, что Гермиону до сих пор не сдали, а значит, если всё всплывёт — и не сдадут.

— Я — не сдала, — возразила Миралисса. Поттер отмахнулся. — Ты не понял. Когда Грейнджер будут судить, я дам против неё показания.

Из Гарри словно выпустили весь воздух. Он отступил на шаг, удивлённо глядя на собеседницу. В нём боролись верность подруге и порядочность, и перевеса ни одна сторона не получала.

— Зачем? — тихо спросил он после длительной паузы, в течение которой пытался просверлить в Миралиссе дыру.

— Она убийца, — спокойно ответила та, давая понять, что взглядами её не пронять.

— Но ведь Гермиона…

— Она убийца, — повторила Лисса. — Не ты ли с пеной у рта кричал, что Пожиратели смерти — убийцы, а потому совершенно неважно, как, зачем и почему они оступились, важно то, что они должны сидеть в тюрьме. Так ты говорил, верно? Что же у вас за двойная мораль?

— Ты не должна…

— Поттер, я не стану помогать твоей грязнокровной подружке! — отрезала Миралисса. — Ни ей, ни Уизли. Никогда.

Гарри молчал. Слушая, как он пытается придумать выход из безвыходной ситуации, Лисса поражалась степени его преданности дружбе, и, хотя это казалось глупостью, одновременно вызывало нечто подозрительно похожее на зависть.

— Пока это тайна, я буду молчать, — нарушила затянувшуюся паузу она, поняв, что на сегодня хватит, иначе Поттер не выдержит давления и может сорваться с крючка. — Но как только правда всплывёт — тут же расскажу всё, что видела. И, Поттер…

— Что? — расстроенно, но с долей благодарности посмотрел на неё тот.

— Не пытайся разговорить Грейнджер. Для неё же лучше молчать.

— Ты права… — после минутного молчания согласно кивнул он. — Послушай, я… Спасибо, что никому ничего не сказала. Я знаю, ты ненавидишь Гермиону… Спасибо.

— Будешь должен, — невесело усмехнулась она. — Не думай обо мне лучше, чем я есть. Я слизеринка, а значит, альтруизм мне совершенно не свойственен.

— Как ты справляешься? — сменил тему Поттер.

— Справляюсь, — пожала она плечами. — Мне больше ничего не остаётся.

— Я не понимаю, как ты можешь оставаться спокойной. С тобой никто не хочет дружить, тебя травят… — он запнулся, когда Миралисса негромко рассмеялась. — Что смешного?

— Ты смешной, Поттер. Невозмутимость — то, что помогло мне выжить в приюте. Со мной и раньше не хотели общаться, магглы боялись меня и того, что со мной происходило. У меня до Хогвартса совсем не было друзей — я даже не знала, что такое дружба… — У Гарри было чувство, будто она читает в его душе, уж слишком похожи были их истории. Лисса мягко улыбнулась. — Пусть ты ненавидишь Драко, но он мой друг. Он принял меня, даже сомневаясь в чистоте моей крови. Он помогал мне, защищал, даже уговорил отца пригласить меня на чемпионат мира по квиддичу… Уж ты-то должен понимать, что это такое, когда никому не нужный сирота вдруг обретает тех, кому на него не наплевать. Между нами лишь одно отличие, Поттер. Ты — смирился со своей ненужностью и простил обидчиков, оставшись добрым и открытым, а я — возненавидела, спрятав поглубже все чувства. Однако мы оба умеем ценить дружбу, хотя наши с тобой друзья — полные противоположности. Не думай, что мне не обидно, но ныть я не стану. Слабым не место среди живых.

— Почему ты промолчала насчёт Гермионы?

— Потому что эта информация могла мне пригодиться в будущем, — абсолютно честно ответила она, прочитав в мыслях Гарри, что именно такого ответа он и ждал. — Я думаю о будущем, Поттер. Я — никто и помочь мне некому. Так что я помогаю себе сама…

— Так что лучше обзавестись должниками, — понимающе кивнул тот, перебивая. — Ты странная, но…

— Но ты меня понимаешь, — закончила за него Миралисса.