Грядущие дни (гет)

— Да иду я, чёрт подери, иду! — крикнул Гарри человеку, находившемуся по ту сторону двери. Он уже собирался было сесть и выпить чаю, когда защитные чары на кухне дали о себе знать, предупреждая, что кто-то был у входной двери. Он знал, что это не Гермиона или Андромеда: первая была на работе, а вторую он увидит примерно через час. Поэтому, вооружившись волшебной палочкой и понимая в глубине души, что это не может быть угрозой, поскольку никто, кроме его друзей, не знал, где он живёт, Гарри всё равно не хотел рисковать и отправился открывать.

— Привет, — произнёс слишком хорошо знакомый голос, когда Гарри открыл двери. Дождь заставил его волосы прилипнуть к голове, и владелец голоса выглядел так, словно стоял у двери в течение нескольких минут. Вероятно, собирался с духом, чтобы постучаться. Стук в дверь и привёл защитные чары в действие. Между ними возникла неловкая тишина, нарушаемая лишь звуком дождя, характерными для британского лета. Гарри давно уже пришёл к выводу, что небосвод, вне зависимости от сезона, почти всегда был затянут тёмными облаками, словно готовясь вот-вот разверзнуться дождём. Одна из особенностей климата, к которой рано или поздно привыкаешь: постоянная мрачность, прерываемая случайными солнечными лучами.

— Можно войти? — неловко спросил Рон. — На улице немного мокро.

Гарри пожал плечами и широко открыл дверь, позволяя насквозь промокшему Рону пройти внутрь, прежде чем закрыть её. Его накрыла хорошо знакомая тишина, одолевающая его всякий раз, когда он закрывал двери дома двенадцать по улице Гриммо. В этот раз её прерывало бормотание Рона, который сушил себя заклинаниями. Гарри промолчал. Если бы Уизли появился на пару дней раньше, сразу же после встречи с Элизой, то он бы не задумываясь захлопнул дверь перед его лицом. В тот день он ни с кем не хотел говорить. Ему казалось, что он неплохо справляется с гробовой тишиной, учитывая, что он не видел школьного друга уже несколько месяцев.

— Прости, что появился так поздно, — сказал Рон, когда досушил одежду. — Я знаю, ты собираешься навестить Тедди, но я должен был прийти. — Он замолк на пару секунд, словно ожидая, что Гарри что-то скажет, но когда ответа не последовало, продолжил. — Я лишь хотел… то есть, слушай, Гарри, дружище…

Рон снова замолк из-за внимательного молчания со стороны Гарри. Эту тактику Поттер использовал на работе, поскольку интенсивное слушание было лучшим способом отпугнуть людей. Рон был далеко не первой жертвой тактики. Небольшая часть Гарри наслаждалась этим зрелищем. Его уязвлённая, горькая сторона. Та часть его души, которая искренне хотела ненавидеть Рона. Ненавидеть всех.

— Я просто хочу сказать, мне жаль, что, ну, ты знаешь, что не был рядом в последнее время. Это было глупо, и я понимаю это, но…

— Проехали, — прямо сказал Гарри. Дафна была права. Нет смысла цепляться за что-то, что делало его несчастным, а Гарри скучал по своему лучшему другу больше, чем признавал.

— Что? — ошеломлённо спросил Рон, запинаясь во время речи, которую, как подозревал Гарри, готовил и репетировал несколько часов.

— Всё в порядке. Я понимаю. Мне неприятно, но я понимаю. Она твоя сестра, а я твой лучший друг. Ты не мог принять чью-то сторону. Виноват не только ты, но и я, ведь я не рассказал тебе, почему так вышло. Поэтому я понимаю, Рон. Тебе не нужно извиняться.

— Значит, мир? — уточнил Рон, явно не ожидавший готовности Гарри принять его обратно.

— Да, Рон, мир, — подтвердил Гарри. Рон медленно кивнул, словно с трудом принимая эту мысль. Но Поттер ссорился не с Роном. Ссора произошла с Джинни, из-за её проступка, но Рон же не знал. Гермиона знала немного, лишь крупицы произошедшего, да и Гарри заставил её пообещать хранить тайну. Он не собирался оскорблять его родную сестру перед его лицом. Рону было невозможно выбрать сторону, и Гарри понимал, что он не единственный, кто страдает. Джинни тоже потеряла брата.

Гарри не был уверен, как это произошло: в один момент они стояли друг напротив друга, а в следующий уже обнимались. Рон рассмеялся от облегчения и расслабления, ведь до этого в воздухе витало явное напряжение. Но Гарри это не заботило. К нему вернулся его лучший друг. Это было странное чувство. Поттер частично винил себя в том, что именно он поставил Рона перед выбором между другом и семьёй, а значит, выбора быть не могло. Но теперь всё закончилось. Они могли двигаться дальше. Теперь все знали, что на самом деле произошло.

— Я не собирался сегодня приходить, — чистосердечно признался друг, пока они с Гарри спускались вниз. Отошедший от первоначального шока, вызванного промокшим до нитки и извиняющемся Роном, Гарри внезапно вспомнил, что он приготовил себе поесть. — Гермиона собиралась прийти со мной. Она вся извелась по поводу случая на балу, и Мерлин знает, почему она винит себя.

— Она же не знала, что Джинни там будет, — возразил Гарри, проходя на кухню и занимая место за столом. Рон, однако, для начала взял бутылку со сливочным пивом. Привычка, к которой он неосознанно вернулся. Они оба так делали, когда навещали друг друга, считая дом друга своим домом. И оба не возражали, хотя Гермионе это казалось странным.

— Попробуй ей это объяснить.

— Постараюсь, когда она заглянет, — пообещал Гарри, пока Рон устраивался за столом. — Давай признаем, она появится тут сразу же, как только узнает, что ты тут был.

— То есть, не раньше чем завтра, — подытожил рыжий, открывая бутылку взмахом палочки. Крышка упала на стол. — Она работает сегодня весь вечер. Что-то связанное с тем голландским чуваком. Министром или что-то такое. В общем, у них сегодня важная встреча. После бала ей удалось убедить его, что было бы неплохо договориться на этой неделе.

— Дай угадаю, с тех пор она работает без перерывов? — поинтересовался Гарри, хотя и понимал, что это очевидно.

— Ага, — согласился Рон, прежде чем сделать глоток из бутылки. — Ты ведь знаешь Гермиону. Работа на первом месте.

— У вас с ней всё хорошо? — слегка нахмурившись, спросил Гарри, он такое уже видел. И ему следовало помнить, учитывая обстоятельства. Проигрывая в голове раз за разом всё то время, что он провёл с Джинни, Поттер, наконец-то, начал улавливать намёки на её горечь. Презрительные взгляды, странные ехидные реплики, которых он не замечал, но которые появлялись в частых спорах. Тогда он думал, что у всех нормальных пар так. Все спорят. Но всё было куда серьёзнее, а он этого не замечал.

— Да, а почему бы могло не быть хорошо? — озадаченно спросил Рон, явно сбитый с толку вопросом. Типичный Рон в неведении.

— Потому что Гермиона живёт, чтобы работать, — пояснил Гарри, — а не наоборот. Ты её хоть видел за последние дни? Я вот нет. Она появляется изредка, но обычно работает.

— Думаю, нет, но я тоже занят с магазином и всем остальным, — напомнил Рональд, хотя и слегка нахмурился.

— Послушай, приятель, я не хочу сказать, что у вас не всё в порядке или что-то такое. Но именно так у нас было с Джинни. Я думал, что всё в порядке, ушёл с головой в работу и не замечал, что её не было рядом пока… ну… — Поттер осёкся, но друг понимал, что последовало дальше. — Я хочу сказать, что вам надо поставить друг друга на первое место, пока ещё не поздно.

— Спасибо, дружище, но мы оба знаем, что Гермиона бы никогда…

— Я знаю, просто подумай об этом, ладно? — попросил Гарри. — Элиза заставила меня очень много размышлять, и, если честно, то у Джинни были веские причины, чтобы уйти, пока была возможность. Знаешь, согласно её словам, Джинни так и не сумела преодолеть влюбленность к Мальчику-Который-Выжил, так что проблема была не только в работе. Просто не хочу, чтобы такое случилось и с вами тоже, вот.

— Выпьем за это, — рассеяно произнёс Рон, явно не зная, что ответить. — Как у вас с Карнелл обстоят дела? Скоро она позволит тебе вернуться?

— Не знаю, она почти не задаёт мне вопросов, связанных с аврорами и работой, — честно признался Гарри, отправляя в рот ложку с тушёнкой. — Она больше спрашивает про Джинни или Дурслей.

— Ты рассказал ей об этом? — спросил Рон. Его брови поползли вверх от удивления, скрываясь под огненно-рыжей чёлкой.

— Да, большую часть. Это было странно, я не собирался, но так получилось. В одну минуту мы говорили о моих проблемах с доверием, а в следующую я уже рассказывал о жизни с Дурслями. Но мне это помогло, поговорить. Думаю, я никогда так и не смирился с этим, — Рон на мгновение затих, явно шокированный откровением. — Но да, я не знаю, когда вернусь к работе. Хотя Дафна думает, что Дэвис позволит мне вернуться сразу же, как только сможет.

— Дафна? Не та Дафна Гринграсс, которая слизеринка?

— Она самая, — ответил Гарри, не удивившись настороженной реакции Рона. Несмотря на то, что им довелось повидать Пожирателей Смерти со всех факультетов, Рональд всё ещё твёрдо придерживался убеждений, что только Слизерин порождает тёмных магов. Предрассудки, с которыми он вырос, было сложно развенчать, хотя у него было не слишком много причин стараться.

— Но она же слизеринка, — озадаченно заявил Рон. — Зачем общаться со слизеринкой?

— Была, Рон, была, — раздражённо напомнил Гарри. — Это не имеет большого значения, поскольку мы уже выпустились из Хогвартса. Она, кстати, нормальный человек. Думаю, она бы тебе понравилась.

— Поверю на слово, — скорчил недовольную гримасу Рон, и было ясно, что он не поверит.

— Не волнуйся, она не зло во плоти, и не вынашивает коварных планов моего убийства.

— Откуда ты знаешь, ведь в этом и кроется подвох. План был бы плохим, если бы ты узнал о нём, — отметил Рональд, не в состоянии скрыть ухмылку. Гарри лишь покачал головой и продолжил есть, пока Рон строил множество безумных теорий о том, как Дафна Гринграсс могла бы убить его или использовать для возвращения Волдеморта из мёртвых. Больше всего ему понравилась теория Рона, где его смерть послужит концом кровавой междоусобицы магов, но лишь в том случае, если его убьют обнаженным в полнолуние в медной ванне. Было приятно осознавать, что Рон снова с ним.

Гарри потребовалось время, чтобы привыкнуть. Прошло несколько недель. Ранее он мог три месяца не видеться ни с кем, навещая лишь Тедди и Андромеду, а изредка ещё Гермиону. Теперь же вернулся его лучший друг, словно ничего и не произошло. Они с Роном встречались несколько раз в неделю, чтобы посидеть за бутылочкой сливочного пива у Рона, когда его работа заканчивалась, а Тедди уже сладко спал у себя дома. Гарри не собирался спорить, он и так провёл на площади Гриммо слишком много времени. Иногда к ним присоединялась Гермиона, хотя такие случаи были крайне редкими, поскольку всегда был некий дипломатический «кризис», который требовал её внимания. Даже ночью. Но было приятно собраться всем вместе, даже если всего на пару часов в неделю. Они вернулись в его жизнь, и Гарри осознал, насколько соскучился. Почти так же он скучал по Джинни в первые недели после разрыва. Но даже эта боль начала уходить благодаря Элизе.

Хотя изначально Гарри был настроен негативно, терапия действительно помогала. Помогала больше, чем он готов был признать. Дафна первой заметила изменения, или, по крайней мере, высказалась первой. Вне всякого сомнения, Гермиона заметила ещё раньше, но очень избегала этой деликатной темы. Не зря она была дипломатом. Дафна подобных сомнений в правоте не испытывала.

— Кажется, тебе стало лучше, — заметила она, когда вежливый магловский официант принёс их заказ. Они сидели в маленьком ресторане в Оксфорде. Вся прелесть магических перемещений заключалась в том, что они могли отправиться куда угодно и вернуться к началу её смены. Их совместные трапезы — поскольку Гарри отказывался называть их свиданиями даже у себя в голове — стали более постоянными, ведь теперь они встречались не один раз в неделю, а два. Каждые вторник и пятницу они обычно встречались где-нибудь на просторах магловского Лондона. Местоположение их встреч регулярно менялось из-за новоявленного интереса Дафны к магловской жизни. Этот интерес появился только сейчас, одновременно со встречами с Гарри, потому что ранее девушке просто не доводилось бывать среди обычных людей.

— Тактична, как и всегда, — сухо отметил Гарри. Во время их совместных встреч он понял, что Дафна не из тех, кто ходит вокруг да около. Если ей было что сказать, то она сразу же брала слово. Иногда у него появлялось настойчивое чувство, что она хочет на него накричать, особенно после того, как Элиза разрушила всё, во что он верил в своих отношениях с Джинни. Его реакция была немного эгоистичной, и он не стал бы винить её в том, что она вышла из себя. Но Гринграсс держала язык за зубами. Сегодняшний случай стал редким исключением.

— Ну не лгать же мне, — заметила Дафна с небольшой самодовольной ухмылкой. — Но если серьёзно, то приятно видеть твою улыбку.

— Да, это приятное изменение, — согласился Гарри. Впервые за долгое время он не тонул в бесконечной жалости к самому себе из-за Джинни. Разумеется, бывали моменты, времена, когда он вспоминал о ней или что-то напоминало о них. Но такие случаи происходили всё реже и реже. Не то, чтобы он пережил это, но Гарри начал двигаться дальше. Шаг за шагом. Капля за каплей. Иногда даже не осознавая этого.

— Раз уж мы заговорили об изменениях, — сказала Дафна, плавно переводя внимание с него, ведь парень часто был темой их бесед. — Тори скоро перестанет быть Гринграсс.

— Они наметили дату?

— Не только дату, они уже обсуждали образцы тортов, когда я ушла.

— Ты прямо-таки в восторге, — сухо прокомментировал Гарри. Взгляд, который он получил в ответ, Поттер будет вспоминать ещё долго.

— Это будет ужасно. Я буду вынуждена улыбаться и притворяться счастливой. Надеюсь, она не ждёт, что я стану с ним обниматься.

— Уверен, когда-нибудь ты сможешь это сделать, — деликатно произнёс Поттер, старательно пытаясь казаться оптимистичным.

— Мне придётся, — простонала Дафна, вонзив вилку в курицу с гораздо большей кровожадностью, чем он от неё ожидал.

— Не всё так плохо. Трейси будет с тобой, а ещё твой отец. Кроме того, это займёт всего день.

— Знаешь, думаю, ты мне нравился больше, когда видел во всём лишь негатив, — произнесла Дафна, не скрывая сарказма, равно как и усмешку, адресованные ему. Последовала недолгая пауза в диалоге, наполненная лишь её осторожными размышлениями, хотя Гарри был слишком занят трапезой, так что не заметил этого и пребывал в блаженном неведении.

— Я должна прийти с кем-то, — медленно произнесла Дафна. — Приглашение на плюс одного. Как у сестры невесты, у меня есть определённые обязанности. Например, иметь кавалера на вечер.

— Очень цивилизованно, и кто же счастливчик? — Поттер посмотрел вверх, их взгляды пересеклись, и внезапно он понял реальную причину, по которой они обсуждали свадьбу. Ситуация была слишком знакомой. Ему действительно стоит перестать быть таким доступным. Пора бы заполнить свой социальный календарь, может найти хобби или заняться спортом. И тогда он бы физически не смог посещать эти чёртовые мероприятия. Вероятно, эмоциональный шантаж был подходящим термином. Он пока не мог решить. — Серьёзно?

— Представь на секундочку его лицо, только ради этого уже стоит пойти, — заметила Дафна. — Соглашайся, там будет вся его семья, а они очень противные.

— Звучит не очень убедительно, Даф, — парировал Гарри. — Заметь, это не новость, что любой родственник Малфоя — говнюк.

— Но ведь формально ты тоже его родственник?

— Спасибо, что напомнила, — пробурчал Гарри. Но это ничего не значило по большему счёту, все чистокровные семьи были в той или иной степени родственны друг с другом. Джеймс Поттер не был исключением.

— Всегда пожалуйста. Так что, пойдёшь? Я могу лично заверить тебя в наличии бесплатной еды.

— Ладно, — ответил Гарри, слегка улыбнувшись. Симметрия отсылки к их первой встрече пришлась ему по вкусу. Разница заключалась в том, что на это мероприятие Джинни явно приглашена не будет. Малфою придётся проглотить его приглашение, ведь им будет сложно отказать Дафне. Но у Джинни нет никаких шансов прицепиться к одному из гостей. Да и вряд ли она бы захотела прийти. Она ненавидит Малфоя почти так же, как он. А это уже о чём-то говорит.

— Трейси будет в восторге, — ответила Дафна, прежде чем сделать глоток вина из бокала. — Она умирает от желания с тобой встретиться.

— Зачем? — нахмурился Поттер.

— Потому что ты не являешься невыразимцем, — сказала Дафна, слегка пожав плечами. — Она думает, что друзей я завожу только на работе. Хотя не ей об этом говорить, поскольку она в последнее время вообще не выходит из Святого Мунго. Добиться повышения, будучи целителем, не просто.

— Наверняка. Понятия не имею, как она справляется, — произнёс Гарри, покачивая головой. К целителям он имел огромное уважение, сам он не справился бы с такой работой. Нужно быть особенным человеком, чтобы сидеть у чьей-то больничной койки, знаком тебе человек или нет. Даже с учётом своего богатого жизненного опыта, Гарри никогда бы не смог встать по другую сторону больничной ширмы. Он повидал достаточно раненых в битве при Хогвартсе на всю оставшуюся жизнь.

— Она всегда хотела стать целителем, с тех самых пор, как мы были детьми. Мерлин знает почему.

— Так или иначе, отдаю ей должное за это.

— Я знаю, что не справилась бы, — призналась Дафна, выражение её лица на пару секунд стало серьёзным. Но затем в её голове как будто закрылся замок, запирая воспоминание, из-за которого её взгляд потяжелел. Она посмотрела на Поттера, пытаясь изобразить улыбку, так и не дошедшую до глаз.

— Сколько у нас осталось времени? — поинтересовалась она, внезапно переводя тему разговора с целителей с грацией дикого гиппогрифа. Гарри не стал допытывать её вопросами. Если захочет, то расскажет, а если нет, то не его это дело. Желание сохранить личные тайны он уважал. Было бы лицемерием, если бы он не уважал его.

— Не так уж и много, — ответил Поттер, взглянув на наручные часы. Это был единственный недостаток посещения ресторанов: иногда подача блюд занимала время, которого у них не было.

— Тогда пойдём, когда я доем? — спросила она, отмечая его почти пустую тарелку.

— Конечно, — согласился Гарри.

Несколько минут спустя они уже находились в Лондоне, напротив парадного входа для посетителей в Министерство Магии. В эти дни не существовало способа аппарации непосредственно в Министерство, только если маг не желал испытать на себе прелести расщепления или отклонения от точки назначения на пару сотен миль. Эрнест Пендергаст, по иронии судьбы глава департамента Магического Транспорта, забыл об этом определённом факте и оказался где-то в Абердине (прим. пер.: портовый город на северо-востоке Шотландии). Испугавшись, он выронил волшебную палочку, которая, как выяснилось позже, укатилась от него и была обнаружена на оживлённой дороге в центре города. Ему потребовались три дня, снегоочиститель, добросердечная женщина-магл по имени Пем, и весёлый кокер-спаниель по кличке Колин, прежде чем Эрни вернулся домой.

— Тогда до следующей недели? — сказал Гарри, пока Дафна заходила в телефонную будку. Они перестали входить вместе в Министерство с тех самых пор, как «друг» Риты Скиттер увидела их вместе. Потребовалась несколько галлеонов, чтобы «друг» забыл, что видел их вместе. Оба решили, что не стоит рисковать. Никто из них не желал попасть на обложку «Ведьмополитена».

— Конечно, встретишь меня в Косом переулке в двенадцать? — увидев, как удивлённо поползли вверх его брови, Дафна пояснила. — Нам ведь необходимо снять с тебя мерки для парадной мантии, не так ли?

Она быстро ухмыльнулась, помахала ему рукой и закрыла двери раньше, чем он успел ответить. Через секунду будка задрожала, медленно увозя Дафну вниз. Гарри покачал головой и направился к продавцам газет на углу. Это вошло у него в привычку: покупать газету «Таймс», прежде чем направляться к себе на Гриммо. И хотя частенько прогулка проходила под дождём, в этот день милосердно светило солнце, и Поттер намеревался наслаждаться погодой, пока была возможность.

Остаток дня Гарри прошел слишком быстро, вечер с Тедди прошёл как в тумане, пока он не обнаружил себя сидящим в кресле со спящим крестником. Лунный свет просачивался сквозь окно, заливая тусклым светом комнату, в которой уже выключили остальной свет. Тедди спал рядом с Гарри, цвет его волос медленно и ритмично менялся в такт его дыханию. Такое случалось нечасто, но иногда, когда Тедди спал, ему не удавалось контролировать свои способности. Ему предстояло ещё многому научиться.

В дверь осторожно постучали, парень развернулся к Андромеде, ласково им улыбавшейся. Гарри медленно встал на ноги, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Тедди, и направился к выходу.

— Я подумала, что мне стоит зайти и позвать тебя, — прошептала Андромеда, пока Гарри аккуратно закрывал двери. — Прежде чем ты проведёшь там всю ночь.

— Это было бы просто, — признался Гарри, спускаясь следом за Андромедой по лестнице.

— Может быть, для тебя, — произнесла та уже своим обычным голосом, когда они вошли в гостиную. Она помедлила, прежде чем заговорить снова, устраиваясь на диване. Её лицо посерьёзнело, когда она взглянула на фотографию дочери на полке над камином. Она выглядела куда моложе, чем Гарри когда-либо её видел, но это несомненно была Тонкс. Лицо в форме сердца выдавало её, хотя всё остальное отличалось от подруги, которую он помнил.

— Спасибо тебе, Гарри. За всё. Я знаю, как тебе непросто находить время, чтобы приходить. Но мы оба очень ценим это.

— Всё хорошо, я не возражаю, — быстро сказал Гарри, прежде чем она смогла произнести что-либо ещё. Она плохо восприняла мысль о том, что Тедди был каким-то образом виноват в окончании отношений Гарри. Такое предположение содержалось в одной из многочисленных статей, появившихся после бала, и женщина запомнила эти строки. Как бы ни пытался Гарри убедить её не обращать внимание на подобные вещи. Если что-то и съедало всё время парня, так это его работа. Не Тедди. Час или два вечером не шли ни в какое сравнение с тем временем, которое он посвящал аврорату. Это было не единственной проблемой в его отношениях. Но основная, в которой он мог винить только себя. Он мог проводить меньше времени в делах, но точка невозврата была уже пройдена. Назад пути не было.

— Я хочу здесь находиться, — заверил её Поттер.

Она улыбнулась, и в её улыбке чувствовались грусть и тепло. В такие времена он задавался вопросом о том, как он мог перепутать её с Беллатрисой Лестрейндж. Сейчас уже никто не допустил бы такой ошибки. В конце концов, Андромеда не выглядела как живой скелет.

— Я говорил тебе, что собираюсь на свадьбу Малфоя? — поинтересовался Гарри, уводя их разговор в менее неловкое для обоих русло. Думать о Тонкс и Люпине даже спустя столько лет было больно, и Гарри не любил задерживаться на этой теме. — Дафна настояла.

— Прошло два месяца, и вот вы уже вместе выходите в свет, — улыбнулась Андромеда. Он ошибся. Эта тема вовсе не помогала избавиться от неловкости. Чёрт. — Следует ли вскоре ожидать объявления о ваших отношениях?

— Мы просто друзья. Кроме того, я сопровождал Гермиону на этот глупый бал, это то же самое.

— У Гермионы есть Рон.

— И что?

— Разница есть, видишь ты её или нет. Сделаешь мне одолжение? Будь осторожен, — Гарри почти физически ощущал недосказонное «после прошлых отношений», повисшее над ними как дождевая туча, готовая хлынуть ливнем в любой момент.

— Когда это я неосторожен? — спросил он, зная, что любой его протест будет пресечён на корню. Андромеда, если она хваталась за идею, не могла так просто о ней забыть. Вероятно, это объясняло, почему она вышла замуж за Теда Тонкса, вместо того, чтобы позволить родителям отговорить её. Однако в этот раз она ошибалась. Хотя сейчас она не поймёт.

— Тебе перечислить весь список или только основные моменты?

— Пожалуй, откажусь в любом случае, — ответил Гарри, сверяясь с наручными часами. И время его не радовало. Он вздохнул, поднимаясь на ноги, отмечая тупую боль в шее и спине. Сидеть в неудобном кресле всю ночь было не слишком хорошей идеей. — Мне пора идти, уже поздно и…

Но прежде чем он смог закончить предложение, послышался стук в дверь. Сперва нерешительный. Затем незнакомец остановился, но продолжил стучать, и в этот раз стук был сильнее и продолжался дольше, словно кто-то набрался смелости. Гарри махнул рукой Андромеде, которая вскочила на ноги от неожиданности. Он, нахмурившись, направился к двери. Кто стал бы посещать Андромеду глубокой ночью? Медленно и практически неосознанно, Гарри вытащил волшебную палочку, понимая, что сейчас он наверняка походил на Грозного Глаза с его паранойей. Но с другой стороны, он не собирался терять бдительность, поскольку видел, что происходит с людьми, которые позволяют себе расслабиться.

— Простите, что так поздно пришла, я просто… — залепетал голос, когда он открыл двери. Но как только лунный свет достиг его лица, повисла неловкая пауза. Двое уставились друг на друга. Он почувствовал, как его палочка опустилась к ноге, а ведь он даже не осознал, как отвёл её. Замешательство, которое он чувствовал пару секунд назад, сменилось смесью злости и удивления. Но по мере их переглядываний гнев начал вытеснять удивление. — Привет.

— Что тебе нужно? — осведомился он, выходя на улицу и закрывая двери, прежде чем Андромеда решит узнать, в чём дело. Почему, когда он только-только начал возвращать свою жизнь в нормальное русло, она появилась снова? Опять. Зачем? Его рука, до этого опустившая палочку, медленно сжималась в кулак. Он чувствовал, как ногти впиваются в кожу. Ему потребовалось всё своё самообладание, чтобы не повысить голос, сдержать гнев.

— Увидеть тебя, — тихо ответила Джинни Уизли. — Прости. Я знаю, что ты не хотел меня видеть и всё такое.

— Это точно, — он не скрывал яда в голосе. Он так устал от копаний в прошлом, что совсем не разменивался на любезности. Кроме того, он уже сделал для неё всё, что мог, позволяя общественности верить её сказочкам.

— Но я должна была прийти, я уже какое-то время хотела. Просто это… тяжело.

— Уверен, что это было ужасно, — пробормотал Гарри, едва контролируя свой голос. В прошлом он бы сорвался, позволил гневу захлестнуть себя, но уже нет. Он устал страдать. Следование глупой ментальности, которая твердила, что если ты сорвался, то проиграл, привело его в никуда, и будь он проклят, если позволит себе вечно оставаться в прошлом. Конечно, сейчас он, наверное, мыслил капризно и по-детски, но подавлять себя и быть «взрослым» особо ему не помогало.

— Просто заткнись на минутку, хорошо? Я пытаюсь сказать…

— Что? Что я виноват во всём? Не утруждайся. Ты дала мне это понять в прошлый раз достаточно ясно, и знаешь что? Я не идеален, я облажался, но у тебя нет никакого права…

— Прости меня! — прокричала она, прерывая его гневную тираду, прежде чем он смог продолжить. — Прости меня.

— Простить? — скептично поинтересовался Гарри. Он уставился на неё, его мозгу требовалось время, чтобы обработать сказанное. Вся эта боль, разбитое сердце, они искажали её образ. Каждый раз, когда он думал о Джинни, она становилась всё эгоистичнее и глупее в его голове, как ребёнок, который так и не вырос из своих детских фантазий, разрушивших его жизнь. Он знал, что тоже виноват, смирился и принял это, но это не значило, что она невиновна.

— Да. Я прошу прощения. Прошу прощения, понимаешь? За всё. За нас, за себя, за недопонимание между нами, за то, что не говорила с тобой об этом, за то, что делала вид, что всё хорошо. За всё. Я не хотела, чтобы всё так произошло, Гарри. Не хотела. Я всего лишь хотела твоего внимания, и я знаю, что это было глупо, всё это знаю. Я не хотела, чтобы всё так вышло. Но и изменить произошедшее не могу. Поэтому я пришла попросить у тебя прощения, Гарри. Мне действительно жаль.

— Почему? — прорычал он сквозь стиснутые зубы, пока его мозг лихорадочно обрабатывал новую информацию. — Почему сейчас?

— Лучше извиниться, чем нет, — просто ответила она. — Я не ожидаю от тебя прощения или принятия назад или чего-либо ещё. Я хотела, чтобы ты знал, что мне жаль. Ради тебя, — она помедлила, её взгляд переместился с его лица на землю, её уверенность, казалось бы, стала исчезать. — И ради себя. Мы должны двигаться дальше, Гарри.

— Как-то сложно это сделать, когда каждый день это мусолят газеты, — возразил Гарри. Удивительно, но это не было ложью. Несмотря на то, что прошли недели с их ссоры на балу, «Ежедневный Пророк» всё ещё выпускал статьи. О его отсутствии в Магическом Мире продолжали спекулировать. — Хотя тебе ли не знать об этом, ты ведь им всё выложила.

— Я не…

— Они цитировали тебя! — прорычал Гарри.

— Я не знала, что они подслушивают! — быстро проговорила Джинни, её взгляд вновь был устремлён на него. — Правда, Гарри, я не делала этого. Я рассказала про случившееся только Луне, и нас кто-то подслушал. Я не хотела, чтобы так вышло, но когда это произошло, может, я бы и могла что-то предпринять. Я не знаю.

— Но ты этого не сделала. Ты не пошла к ним, а позволила им и дальше уничтожать мою жизнь! — рявкнул Гарри, забывая, где он находится, и что позади него дом, где спит его крестник и находится его бабушка, которая относилась к нему, как к единственной семье, которая у нее осталась. В этот самый момент он видел только Джинни и вспоминал, как она разбила ему сердце. Он понимал, что и его значительная вина в этом есть, да, он понимал, но именно Джинни перешла черту. То, что Джинни не решилась рассказать правдивую версию истории, по его мнению, было почти настолько же отвратительно, как если бы она обратилась к прессе лично.

— Нет. Не сделала. Да, я была эгоистичной, мне было больно, не знаю. Часть меня хотела, чтобы ты почувствовал то же самое, что и я, — она была готова расплакаться. Но характерно для неё, Джинни не собиралась плакать. Детство с шестью братьями не позволяло ей показывать свою слабость кому-либо.

— Что ж, ты проделала потрясающую работу, — резко заявил Гарри, — Послушай, Джинни, без обид, но извинений недостаточно. Не в этой ситуации. То есть, да, конечно, мы оба наделали ошибок, я понимаю. Я должен был бывать с тобой чаще, заметить, что происходит, и уделять тебе больше времени. Но то, что ты сделала, то, что я увидел… я не могу простить тебя за это. Не сейчас. Не в ближайшие несколько недель. Никогда. Ты разрушила мою жизнь, ходила ты в прессу или нет, ты позволила людям верить, что я какой-то жестокий псих.

— Гарри, мне просто…

— Что? Грустно? Одиноко? Есть вещи, которые не делают по отношению к тем, кого предположительно любишь или о ком заботишься. Изменить мне, а затем выставить это на весь чёртов мир — это как раз такая вещь. Ты хочешь двигаться дальше? Отлично. И я тоже!

После его слов последовала тишина. Одна-единственная слеза скатилась по щеке Джинни, пока она смотрела на него. Гарри знал, почему, ведь он не сдерживался и не выбирал выражений, потому что когда-то он её любил. Он позволил ей понять, как он себя чувствовал. Вина не лежала на ней целиком, но с его точки зрения, она была виновата в большей степени.

— Гарри? — тихо позвала Андромеда с порога. Гарри развернулся, он даже не заметил, как дверь открылась. — Что происходит? Я кажется слышала… — затем она увидела Джинни и замерла. — А что она тут делает?

— Уже уходит, — горько ответил Гарри, поворачиваясь к Джинни. — Убирайся.

— Гарри…

— Убирайся! — проорал Гарри, гнев захлестнул его с новой силой. Что-то горячее обожгло его ногу. Он посмотрел вниз и увидел искры, срывавшиеся с конца волшебной палочки, всё ещё зажатой у него в руке, о которой он благополучно забыл до этого момента. Палочка, по всей видимости, отреагировала на вспышку гнева. Когда он снова поднял голову, всё, что он видел — это как Джинни отступает назад.

— Скатертью дорога, — произнесла Андромеда. — Проходи в дом, Гарри, я сделаю тебе чаю. Я не позволю тебе аппарировать в таком состоянии.

— Я в порядке! — резко отозвался Поттер, вкладывая в голос куда больше яда, чем намеревался. — Прости, — быстро сказал он, как только его мозг осознал, что он делает. — Но правда, я в порядке.

— Нет, ты явно не в порядке, — решительно возразила Андеромеда.

Гарри лишь вздохнул, зная, что она была права и у него нет ни единого шанса её переубедить. Он ссутулил плечи и последовал за ней в дом. Гнев медленно отпускал его, но вместо него появились необъяснимые чувства вины за боль, которую он причинил Джинни своими словами, и облегчение. Странная комбинация чувств, которую он не ожидал. Облегчение он мог понять. Она наконец-то ушла из его жизни. Он мог двигаться дальше. Но вина была чем-то совершенно неожиданным. Но должен ли он действительно быть настолько удивлен? Он всё ещё испытывал к ней какие-то чувства и не мог просто взять и выключить их, сбежать от них. Во всяком случае, не так просто.

Прим.пер. : С праздником всех моих fellow украинцев! Алиса.