Грядущие дни (гет)

Прим.авт.: во-первых, я хотел бы сказать спасибо alpha_alieria за то, что она вычитала всю историю, включая новую главу. Вы все удивительные и очень мне помогаете, так что заслуживаете благодарности! Кроме того, хотел бы поблагодарить всех за то, что помогли этой истории получить более 1000 читателей и более 200 отзывов! Мне это очень важно, и я рад, что вам всем понравилась эта история. Извините за такое позднее обновлениие, но а) у меня ушло много времени на то, чтобы всё правильно показать, и б) работа в значительной степени взяла верх над моей жизнью. Так что извините за это, но я надеюсь, что вам понравится!

Прим.пер. и беты: у нашей команды тоже очень много работы и обязанностей в повседневной жизни, но мы благодарны вам всем за поддержку и терпение, ребята!

Вероятно, неудивительно, что очень скоро новость о том, что Гарри Поттер был кавалером Дафны Гринграсс на свадьбе её сестры, получила огласку. Более того, на написание и публикацию статьи у "Ежедневного Пророка" ушёл всего один день. Они даже включили в статью фотографии. Вот вам и личная жизнь. По крайней мере, у них не было фотографий с самой свадьбы, а в газете пестрили только фотографии Дафны с других мероприятий. Хотя, как подозревала девушка, это был лишь вопрос времени, когда появятся и со свадьбы. Всегда найдутся те, кто готов продать информацию. Всегда. У каждого была своя цена, и обычно хватало мешочка, набитого галлеонами.

— Кто-то не в духе, — выдал Маттиас в качестве своеобразного утреннего приветствия, заходя на кухню. На его лице играла широкая улыбка, которая, вероятно, была вызвана отсутствием в доме Малфоев. Ни появление отца, ни его ослепительная улыбка не подняли Дафне настроение. Она ненавидела общественное внимание. Вот почему она работала невыразимцем. Никто и никогда не тревожил её. Она могла спокойно заниматься работой, уходить домой, а временами посещать скучные общественные мероприятия и слушать одних и тех же унылых идиотов. Такова была её жизнь. По крайней мере, пока она не встретила Гарри. Он не был ни скучным, ни идиотом, ни эгоистом, ни высокомерным. В нём ощущалось что-то совершенно новое, что-то такое, чего она не ожидала. Но проблема нового и неожиданного была в свойстве вызывать перемены. Большая часть изменений в жизни Дафны после того бала была хорошей, но этот случай к "хорошему" не относился.

— Ты бы тоже не особо радовался, если бы твоя колдография украшала первую полосу газеты, — мрачно заметила Дафна, недовольно поглядывая на утреннее издание.

— По крайней мере, это удачный снимок, — прокомментировал её отец, проходя мимо столешницы с газетой, где её и бросила Дафна. Она даже не начала её читать. Но чем больше она на неё смотрела, тем больше понимала, что чтение — лишь вопрос времени. Трейси точно прочтёт, как и Астория, и она не собиралась обсуждать это без подготовки.

— И всё равно она на обложке, — пробурчала Дафна, — неужели в мире не происходит ничего важнее?

— Очевидно, нет, — ответил Маттиас. Он взял со стола яблоко, а в следующую секунду довольно им захрустел. — Насколько всё плохо? Ты теперь последняя в длинной очереди поклонниц, безнадёжно влюбившихся в героя? Или они пошли по пути "Гарри Поттера: Любовник или Жертва?" Ты можешь стать частью скандала с любовным зельем.

— Меня оскорбляет, что ты считаешь, что мне бы понадобилось опускаться до любовных зелий, — сказала Дафна, вытаскивая волшебную палочку, а затем быстрым движением запястья призывая к себе газету. Нелепые отцовские теории, по стандартам "Пророка", были вполне предсказуемыми. У них была привычка раздувать истории, особенно с тех самых пор, когда Ромильда Вейн взяла на себя статьи, которые до неё с такой любовью писала Рита Скиттер. К сожалению, Вейн, как и Скиттер, обожала слухи и домыслы, которые её предшественница успешно использовала в прошлом. Долой старое, даёшь новое.

— Конечно, я так не считаю, но эта Вейн определённо может. Она та ещё стерва, Даф.

— Стерва, одержимая всем, что связано с Гарри, — поправила его дочь. — Помнишь ту её статью на шесть страниц, опубликованную только потому, что в "Квиддиче" были его колдографии?

— Тогда она малость перегнула палку, — согласился Маттиас, после того, как особенно громко откусил часть яблока.

Дафна кивнула, но ничего не добавила. Её внимание привлекла газета, которую она теперь держала в руках, и статья, занявшая большую часть титульной страницы:

Настоящая Любовь или Одноразовая Беспечность?

Ни для кого не секрет, что после сокрушительного разрыва долгих отношений с бывшей невестой Джинни Уизли, Гарри Поттер в эмоциональном расстройстве. И всё же, несмотря на столь небольшой срок после столь трагичной размолвки, Гарри Поттер, кажется, готов оставить прошлое позади и найти любовь в лице небезызвестной леди Дафны Гринграсс двадцати пяти лет. Мы получили множество сообщений, что они вместе посетили свадьбу Драко и Астории Малфой. Может, это их официальное заявление магическому миру, что они встречаются?

Гарри не только посетил свадьбу Малфоев под руку вместе с леди Гринграсс, но они также разделили, по словам одного из гостей, весьма "интимный" танец во время торжества. Разумеется, это не может быть простой дружбой? Недавно, Гарри видели на торжественном приёме в Министерстве магии в компании его близкой подруги Гермионы Грейнджер. И в том случае не было никаких сообщений о проявлениях симпатии между ними, из чего можно сделать вывод, что отношения Гарри и леди Гринграсс немного более личные, чем с мисс Грейнджер. Свидетели, побывавшие на обоих приёмах, сообщают, что именно на министерском балу впервые расцвели новые отношения Гарри, так как его видели уходящим вместе с леди Гринграсс, после его печально известной ссоры с мисс Уизли. Возможно, леди Гринграсс решила воспользоваться ситуацией тем вечером, после того, как стала свидетелем трагического разрыва Гарри, а сейчас её деловая хватка приносит свои плоды.

Всё вышесказанное подводит нас к вопросу: кто такая Дафна Гринграсс? Несмотря на свой титул леди, Дафна работает невыразимцем в Отделе тайн. Помимо этого, во время своей учёбы в Хогвартсе, одногодка Гарри леди Гринграсс была слизеринкой. Соперничество между гриффиндорцами и слизеринцами воистину легендарно и распространяется далеко за стены Хогвартса. Поэтому сказать, что такие отношения маловероятны, будет преуменьшением. Если бы Гарри искал что-то отличное от его отношений с мисс Уизли, то он не смог не найти более подходящей женщины, чем леди Гринграсс.

Но разве столь драматичное развитие событий является шагом в правильном направлении для Гарри? С его точки зрения, после разбитого сердца и предательства со стороны любимой невесты, возможно, ему так и кажется. Тем не менее, есть близкие к леди Гринграсс люди, которые чувствуют, что сердце Гарри повело его по неправильному пути. Леди Нарцисса Малфой, мать Драко Малфоя, который сейчас является зятем леди Гринграсс, куда менее лестно отзывается о ней. По словам леди Малфой, брак её сына с Асторией Гринграсс постоянно подвергался угрозе со стороны сестры Астории, которая пыталась манипулировать Асторией месяцами, а всё потому, что ей не нравился Драко. Она даже пыталась испортить его день, приведя на свадьбу Поттера. Я никогда в жизни не встречала таких эгоисток". Гарри и лорд Малфой враждовали ещё с хогвартских времён, и именно этим, кажется, воспользовалась леди Гринграсс. Разве с такой женщиной стоит встречаться Гарри Поттеру?

Друзья и поклонники Гарри Поттера наверняка будут надеяться, как и я, что это всего лишь этап, необходимый, чтобы справиться с болью утраты, и что Гарри не пал жертвой чар ведьмы, которая, как мы видим, меньше всех заслуживает его преданности.

Чтобы узнать больше о последней любовной интриге Гарри Поттера, обратитесь ко второй, третьей и четвёртой страницам.

— Что ж, — медленно произнесла Дафна, бросая газету обратно на кухонный стол, — хорошая новость в том, что я не участвую в скандале с любовным зельем.

— Это всегда хорошая новость, — Маттиас согласно кивнул головой.

— Плохая новость: Ромильда Вейн ненавидит меня и решила выставить манипулятивной и эгоцентричной персоной, которая злоупотребляет доверием Гарри и его "преданностью", — сообщила Дафна, пальцами изображая кавычки на последнем слове. — О, и Нарцисса сказала им, что я якобы пыталась сорвать свадьбу Тори.

— Она сказала что?

— Всё настолько же плохо, насколько звучит. Очевидно, я пришла с Гарри только ради того, чтобы расстроить бедного дорогого Драко после месяцев попыток отговорить Тори от замужества с ним.

— Клянусь, эта женщина счастлива, только когда оскорбляет кого-то, — тяжело вздохнул отец Дафны, его доброе чувство юмора исчезло из-за враждебности Нарциссы. Её обвинения не были полностью необоснованными, Гринграсс прекрасно понимала, но подобные заявления переходили границы дозволенного и были явно продиктованы тем, что Нарцисса проиграла в попытке помешать сыну выйти замуж за женщину, которую считала ниже его достоинства. И помимо этого, она ненавидела Дафну, и это чувство было взаимным.

— Думаю, её недостаточно обнимали в детстве, — усмехнулась Дафна, всё ещё с отвращением поглядывая на газету. Дело было не в том, что её волновало, что думают люди, или что-то в этом роде. Будь оно так, она бы зажила жизнью чистокровной принцессы давным-давно. Больше всего её раздражал тот факт, что Ежедневный Пророк отнял её личную жизнь. Волновало ли её чужое мнение или нет, но жить под постоянным осуждением огромного количества разных людей гораздо сложнее. Она начала понимать, почему, когда пресса ополчилась против него, Гарри стал проводить больше времени в мире маглов.

— Ты даже не представляешь, насколько ты права, — сообщил ей Маттиас, — Я знаком с её родителями. Дружелюбными их не назовёшь.

— Это многое объясняет, — сказала Дафна с лёгким сочувствием к матриарху семейства Малфой. Расти Блэком должно было быть непросто для каждого и отражалось в конформизме взглядов на жизнь. Либо так, либо полное отчуждение от семьи. Беллатрикс Лестрейндж и Нарцисса Малфой выбрали путь конформистов. Но Андромеда Тонкс отреагировала совершенно иначе на воспитание Блэков и вместо того, чтобы продолжать жить по правилам "чистокровного превосходства", вышла замуж за маглорождённого. Дафне не потребовалось много времени понять, какое решение она бы приняла в подобной ситуации.

— Ты как? — серьёзно спросил её отец. — Ты в порядке после прочитанного?

— Да, в порядке. Немного позора ещё никому не вредило, — солгала Дафна. Она не любила врать папе, но существовали вещи, которыми она не могла с ним поделиться. Правда была в том, что она ненавидела быть в газетах и журналах, её личная жизнь должна была принадлежать только ей. Гринграсс ненавидела терять контроль над ситуацией. Но она ни за что не скажет об этом отцу. Он и так достаточно беспокоился о ней.

— Молодец, будь выше этого, — на его губах мужчины вновь заиграла улыбка. — Как ты думаешь, как отреагирует Гарри?

— Не слишком хорошо, но он не скоро увидит эту статью. Он почти не читает сейчас газеты.

— Не могу его винить, любой бы перестал после всего, через что ему пришлось пройти, — с сочувствием заметил её отец. — Но имей в виду, ему удалось пережить свадьбу Драко и не вызвать его на дуэль, поэтому, может, он ещё удивит тебя. Может, он будет польщён.

— И ты туда же? — отчаянно спросила Гринграсс. Неужели дружба между мужчиной и женщиной кажется настолько невероятной? — Серьёзно, ты как Трейси.

— Я ни к чему не клоню, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, только и всего, — искренне заверил он. Такое поведение Дафне нравилось, но в то же время оно её раздражало. Она, во имя Мерлина, взрослая женщина, которая сама может разобраться со своей жизнью и проблемами. Но её отец так это и не осознал, поскольку для него она всё ещё была маленькой девочкой, нуждающейся в защите. Но Дафна уже была отнюдь не ребёнком, и хотя его беспокойство было по-своему трогательным, оно её раздражало.

— Мне не нужен парень, чтобы быть счастливой, пап. Меня устраивает моя жизнь.

— Я не говорю, что нужен, просто не вижу смысла отказывать себе в одном только потому, что тебе «не нужно». Ты независимая женщина, и это здорово. Но, если честно, Даф, я не думаю, что видел, чтобы ты так веселилась по семейным обстоятельствам с самого детства.

— Значит, теперь мне нельзя веселиться? — уточнила девушка несколько резче, чем планировала. Но она начинала уставать от всех шуточек по поводу Гарри, которыми сестра и Трейси дразнили её последние несколько недель. Дафне начинало казаться, словно ей нельзя дружить с мужчиной. Сначала они, затем Ежедневный Пророк, а сейчас и её собственный отец.

— Не когда вся наша семья здесь. Обычно ты ненавидишь подобные вечера.

— Потому что они меня раздражают, — спорила Дафна.

— Нет, потому что их не было рядом, — спокойно произнёс Маттиас тихо и искренне. Их взгляды пересеклись на мгновение, и как бы сильно Дафна ни хотела отрицать это и продолжать притворяться, что всё потому что её семья — идиоты или имели плохие привычки, она не могла. Не существовало достаточно шуток и лжи, чтобы скрыть настоящую причину, по которой она ненавидела семью. Не от разочарования или мелочности, правда была в том, что их никогда не было рядом. Даже в те моменты, когда она в них отчаянно нуждалась. С тех пор она считала, что её единственная семья проживает под крышей её дома, а остальные имели столько же значения, сколько незнакомцы на улице. Они появлялись только тогда, когда была вечеринка, еда, которую нужно было съесть, и алкоголь, который нужно было выпить. Не такой должна быть семья, не гостями ради большего количества народа. У них был шанс, и Гринграсс не собиралась давать им второй.

— Они ни разу не приложили усилий за всю твою жизнь, так что я понимаю, почему сейчас ты не нуждаешься в них, — продолжил отец, пока Дафна молча смотрела на столешницу под весом обрушившихся воспоминаний. — Но это не то, к чему я клоню. Тебе действительно было весело, Даф, и это было не из-за меня, или Трейси, или твоей сестры. Единственной причиной, по которой ты хорошо провела время, было присутствие Гарри.

— Да, потому что он мой друг, — раздражённо повторила Дафна, выныривая из воспоминаний о прошлом, которое не хотела вспоминать.

— Друг, с которым ты постоянно ходишь пообедать, друг, которого ты видела за последние несколько месяцев чаще, чем Трейси.

— Она постоянно пропадает на работе, — возразила Гринграсс.

— И он постоянно заставляет тебя улыбаться, — продолжил Маттиас.

— Как и Трейс, и игра на пианино, как и смотреть, как ты пытаешься готовить. Это не значит, что я влюбилась в какую-то из этих вещей.

— Это и правда забавно, когда я пытаюсь готовить, — согласился отец с маленькой тоскливой улыбкой. Он пару секунд предавался счастливым воспоминаниям, прежде чем выражение его лица вновь стало серьёзным, а улыбка притупилась. — Ты, наверное, думаешь, что я пытаюсь влезть в твою жизнь. Но я всего лишь забочусь о тебе, понимаешь?

— Я знаю, — мягко ответила девушка, быстро успокаиваясь и смотря на отца. Он всегда делал для неё всё, что было в его силах, и куда больше, чем другие родители для своих детей, насколько могла судить Дафна. И пока все остальные слизеринцы жаловались на своих отцов за бесчувственное или глупое отношение к ним, как к детям, Дафна никогда не желала, как они, чтобы её отцом был кто-то другой. Лучше отца было сложно пожелать, и в этом не было никаких сомнений. — Прости.

— Не извиняйся, я понимаю. Это твоя жизнь и ты можешь делать с ней всё, что твоей душе угодно. Просто сделай мне одолжение и послушай своего старика. Не отказывай себе в шансе стать счастливой по неправильным причинам. Я видел людей, которые так делали, но они всегда сожалели о своём выборе. Порой, они сожалели всю свою жизнь. Если он твой друг, и этого для тебя достаточно, хорошо. Но если между вами что-то большее, не игнорируй это. Он хороший человек, ты могла встретить намного хуже.

— Ты общался с ним всего пять минут, — заметила Дафна, частично из-за попытки отвлечь отца от темы её предполагаемого влечения к Гарри. Беседовать на столь деликатную тему ей было некомфортно с большинством людей, не говоря уже об отце. Между ними ничего не было, сказала Дафна сама себе, так почему так сложно её отцу это понять?

— Ты забываешь, что я дружу с его начальником. Неужели ты считаешь, что я позволил бы тебе привести его без предварительной проверки? Может, я и в отставке, но я был аврором.

— И, как я вижу, совершенным параноиком, — усмехнулась Дафна.

— Рабочая профдеформация, ты же не думаешь, что Муди был единственным? — ухмыльнулся Маттиас, прежде чем добавить: — Серьёзно, Даф, жизнь слишком коротка и никогда не даёт вторых шансов. Просто подумай над моими словами, ладно?

— Мы всего лишь друзья, пап, — заверила его Дафна, чувствуя себя заезженной пластинкой. Она столько раз отрицала какие-либо чувства между ними, что это становилось утомительным. Но ведь ничего такого на самом деле не было. Дафна не лгала. Ей нравилась своя жизнь такой, какая она есть, и она включала в себя Гарри. Он внезапно стал важной частью её жизни, чего Дафна не ожидала и не просила. Но это, так или иначе, произошло. Так почему люди видели что-то большее?

Трейси, Астория, её отец, — они все по-своему пытались заставить Дафну увидеть дружбу с Гарри в новом свете, чем-то большим. Почему? Разве дружбы недостаточно? Гринграсс начала дорожить их дружбой, поскольку ей постепенно стало более комфортно рядом с ним, она начала доверять ему. Она знала, что Гарри чувствует то же самое по отношению к ней. Он открывался ей не один раз, что для такого человека, как Гарри, уже было немного показательно. Этого ведь должно быть достаточно?

— Если ты уверена, — ответил отец.

— Уверена, — кивнула Дафна. — Так или иначе, мне пора на работу. Постарайся сильно без меня не веселиться.

— Не стану, даю слово. Хорошего тебе дня, дорогая, — тепло улыбнулся отец, пока потянулся за газетой и перевернул её на результаты квиддичных матчей. Дафна усмехнулась про себя, её отец отличался от других мужчин во многом, но его привычка читать газеты и его одержимость квиддичем были исключениями из правил.

— Тебе тоже, — улыбнулась Дафна, прежде чем немного помахать ему и выйти из кухни. Её уход был чуть более поспешным, чем ей хотелось бы, но благодаря импровизированному разговору по душам, Дафна теперь немного опаздывала. Не то чтобы она переживала, но этого явно не оценит Людард. Престарелый маг испытывал почти нездоровую привязанность к расписанию. Годы, проведённые под землёй в Зале Пророчеств, явно не пошли ему на пользу.

Единственной причиной, по которой он всё ещё отвечал за ежедневное управление командой Дафны в Отделе тайн, был его стаж. Он был одним из немногих невыразимцев, которым удалось пережить правление Волдеморта в Министерстве. Общественность об этом не знала, как о сокращении рядов авроров. Но когда силы Волдеморта захватили Министерство магии, одним из их первых приоритетов стала попытка узнать секреты, хранящиеся в Отделе тайн. Результат стал сущим кошмаром. Большинство полукровок были задержаны по обвинению в том, что они маглорождённые, так как не смогли доказать, то у них были чистокровные родители. Остальные были либо вынуждены уйти с работы, либо, как и Людард, цеплялись за свою работу и делали всё возможное, чтобы подорвать деятельность приспешников Волдеморта изнутри. Такая тактика была эффективной, по большей части из-за того, что никто из Пожирателей Смерти не знал, что они должны были обнаружить в Отделе тайн и, как результат, не имели ни малейшего понятия, врали им сотрудники или нет.

Но тактика не продержалась долго, поэтому судьба всего отдела приняла особенно жестокий оборот. Будучи не в состоянии скрыть от посторонних глаз свои исследования, оставшиеся невыразимцы уничтожили большую часть своих работ, тем самым предотвращая их попадание в руки Пожирателей Смерти. Выжили они лишь благодаря тому, что их маленький бунт пришёлся на день сразу перед Битвой при Хогвартсе. Остальное было известно всем. Годы после падения Волдеморта были потрачены на отчаянные попытки восстановить утраченную работу, что, частично, послужило причиной, почему проект Дафны по хроноворотам так долго ждал одобрения. У них были более приоритетные задачи. Хроновороты можно было купить, в отличие от исследований невыразимцев.

В Министерстве, конечно, было много народу к тому моменту, когда Дафна прибыла. Эта часть дня ей нравилась меньше всего, так как ей приходилось прокладывать себе путь через толпу, а это она ненавидела почти так же, как путешествия через каминную сеть. Она не очень хорошо справлялась с тесными пространствами. В них она теряла самоконтроль без очевидной причины. Логическая часть её разума не могла понять, почему они так влияли на неё. Но это было, по сути, определением иррационального страха.

Но впервые за всё время работы в Министерстве магии, Дафне удалось пройти сквозь толпу работников с относительной лёгкостью. Её новоприобретённая репутация заставляла людей отступать и пялиться. Шепотки и приглушенное бормотание сопровождали её до самого лифта и были отнюдь не позитивными. Гринграсс улавливала такие фразы, как: "И кем она себя возомнила?", "Чем только думает Поттер?", "Не такая уж она и красивая". Зайдя в лифт к паре секретарш, которых она видела пару раз в жизни, Дафна ощутила, что это будет определённо долгий день.

Но её короткое путешествие до Отдела тайн, к счастью, прошло без эксцессов. Когда лифт останавливался, люди, намеревавшиеся зайти, сомневались, завидев её, словно боясь, что те байки, которые о ней распространяла Вейн, были правдой. По крайней мере, её оставили в покое. Несмотря на уверенность в себе, было крайне неприятно слушать гадости от людей.

— Ты опоздала, — проинформировал её Людард, когда Гринграсс подошла к рабочему столу через несколько минут.

— Меня задержали, — пояснила Дафна, падая на стул. Из-за различий в специфике их работы, у каждого невыразимца были свои отдельные кабинеты, расположенные недалеко от самого Отдела тайн. В результате каждый кабинет сильно отличался. Дафна заставила одну стену книжными шкафами, на полках которых теснилось множество самых различных книг, которые она собирала по работе или приносила из дома на протяжении нескольких лет. Небольшая коллекция пишущих досок самых разных размеров находились позади рабочего стола. Каждая из них была заполнена расчётами, а некоторые содержали эскизы новых дизайнов для хроноворотов, которые она пыталась внедрить.

— Убедись, что это больше не повторится, — произнёс Людард c огоньком в глазах, и его губы скривились. — Правила существуют не просто так, Гринграсс. Кстати о них… ты ведь в курсе, что финансирование твоих маленьких "экспериментов", — он пренебрежительно махнул тощей, бледной рукой в сторону небольшой горки разобранных хроноворотов на столе Дафны, — на исходе. Если я вскоре не увижу результаты…

— То попытаешься свернуть проект, я знаю, ты уже говорил, — быстро закончила за него Дафна, притягивая к себе увеличительное стекло и устанавливая его так, чтобы оно находилось над мельчайшими частями разобранного хроноворота. Эта была тонкая работа, которую, как поняла Дафна, лучше делать вручную. Использовать волшебную палочку для левитации отдельных частей стало слишком сложно. Теперь она использовала палочку, только когда необходимо было скрепить эти части вместе.

— У тебя остался последний шанс, Гринграсс, — продолжил Людард, пытаясь изо всех сил выглядеть угрожающе. Дафна лишь изогнула бровь, даже не удосужившись посмотреть на него, так как уже приступила к работе. В любой другой день она могла бы попытаться быть чуть более дружелюбной, но не сегодня. Пройти через неловкое десятиминутное путешествие в Отдел тайн, которое явно не будет единичным случаем, было достаточно, чтобы её настроение упало куда ниже обычного.

Людард недовольно хмыкнул и ушёл, гневно бормоча себе что-то под нос. Её поведение не пройдёт без последствий, но в тот момент Дафну это не волновало. Всё, чего она хотела, это чтобы её оставили в покое и позволили работать. Её желание было услышано, поэтому большая часть утра прошла спокойно, хотя это ей не помогло. Дафна до сих пор не продвинулась ни на шаг в своей работе. Новые модификации заставляли возвращаться к предыдущим шагам, а не назад во времени. Сложность заключалась не в конечном восстановлении их оригинальных функций — с этим Дафна справилась несколько недель назад. Проблема заключалась в расширении временного диапазона в обе стороны.

Единственное, что улучшало настроение Дафны, пока она яростно пролистывала "Теоретическое Путешествие во Времени: Парадоксы и Возможности" Жан-Люка Бадера, было то, что до обеда оставалось всего несколько минут. Время наедине с Гарри в магловском мире было тем, в чём она сейчас нуждалась. На самом деле, она уже думала сдаться в поисках ответов в книге Бадера и уйти на обед, как её внезапно прервал стук в дверь. Стучавший не потрудился дождаться, пока ему позволят зайти, и просто вошел. Питер Миллер никогда не отличался пониманием личных границ или основ социального взаимодействия.

— Занята? — спросил он, хотя это не прозвучало вопросом, а больше смахивало на попытку быть вежливым. Миллер какое-то время стоял у двери, дожидаясь ответа Дафны. Его пальцы выбивали какой-то хаотичный ритм друг об друга. Даже по мнению многих невыразимцев он был странным. Например, он постоянно снимал мантию по приходу на работу, заявляя, что магловская одежда более комфортна. Мужчина был полукровкой, поэтому знал о магловском мире куда больше, чем Дафна. По одному взгляду было ясно, что он предпочитал жить в стиле того мира. Красная футболка, чёрный жилет с полосатой спиной и джинсы позволили бы Миллеру отлично влиться в толпу на любой улице Лондона. На руке у него была татуировка, зачарованная на шевеление. Этнический узор на запястье скручивался и раскручивался, демонстрируя такое же нетерпение, как и у хозяина, стоявшего у прохода, а ещё, как знала Дафна, скрывал глубокий шрам.

— Превосходно, — продолжил Миллер, когда Дафна закрыла книгу с тяжёлым вздохом.

— Что тебе нужно? — раздражённо спросила Гринграсс.

— Я пришёл для того, чтобы выразить своё… сочувствие, — поймав непонимающий взгляд Дафны, он продолжил: — По поводу статьи.

— Спасибо, — наконец сказала Дафна, когда её мозг уловил суть происходящего. Она никогда бы не подумала, что Миллер может быть приятным человеком, так как обычно его можно было назвать раздражающим, эгоцентричным, самовлюблённым и грубым, но не приятным. — Меня обзывали и похуже.

— Я говорю не про безосновательную клевету, — пояснил Миллер, нахмурив брови. Он был на удивление спокоен, даже его пальцы перестали дёргаться. — Хотя, как я полагаю, иногда она может вызывать стресс.

— Тогда о чём ты говоришь? — спросила Дафна, положив книгу на стол, ощущая страх, внезапно появившийся в желудке. Что эта Вейн ещё там понаписала?

— Как много ты прочла? — поинтересовался Миллер. К такой деликатности с его стороны она была не готова. За все эти годы работы они участвовали в нескольких остроумных беседах, вероятно, основанных на том, что она была одной из немногих, которых он не презирал. Но никогда за всё это время он не был деликатным. Грубым и невежественным, определённо, с эпизодическими признаками того, что он на самом деле не презирал её. Он помнил её имя, а это уже было огромным достижением. Почти ко всем остальным он обращался так: Не-Гринграсс. Но она не ожидала от него такой… вежливости.

— Только первую полосу, но там всегда одно и то же.

— Хотя это предположение действительно обычно верно, в данном случае это не так. Я редко читаю "Ежедневный Пророк", но я услышал, как другие обсуждали эту статью и, похоже, Вейн в этот раз дополнила статью внутри, — Дафна резко побледнела, а выражение лица Миллера с заострёнными чертами могло сказать лишь об одном. Она смутно осознавала, что он вытащил свою палочку из заднего кармана джинсов, пока её мозг начал лихорадочно соображать, отчаянно пытаясь подумать что там могло быть, но ничего не приходило в голову.

— Я знаю, насколько ты ценишь приватность, и считаю, что тебе, возможно, захочется узнать, что написала Вейн, — сказал Миллер и кинул копию "Ежедневного Пророка" ей на стол. — Хотя я знаю, что это произошло давным-давно, ты никогда об этом не упоминала. Никогда за всю тысячу двести тридцать шесть дней, что мы знакомы. Поэтому, я решил, что для тебя это было… сложно. Мне пришлось пройти через подобное, и этим фактом я стараюсь ни с кем не делиться. Не сложно было догадаться, ты ведёшь себя так же. Однако Вейн сделала так, чтобы молчать оказалось невозможным. Я считаю, что ты должна знать. Невежество никогда не бывает блаженством. Оно лишь делает осознание факта сложнее. Я бы тебе такого не пожелал.

Её задумчивость исчезла, едва копия "Пророка" приземлилась на стол. Она увидела свою фотографию, но быстро перевернула страницу. На второй было примерно то же самое, что и на первой, но на третьей странице статья резко изменилась. Центр внимания сместился с Дафны на её семью. Сначала речь зашла про Асторию, затем про её отца и, наконец, вся остальная колонка была посвящена тому, о чём она так боялась говорить. Под нагромождением всех слов, которые она была не в силах заставить себя прочитать, уместилась маленькая колдография. Но она была не в состоянии передать её красоту. Никакая колдография не могла.

— Они не должны были это печатать, — произнесла Дафна, пока она продолжала рассматривать снимок. Её грусть внезапно сменилась на чувство праведного гнева. У них не было права. Это была её жизнь. Если бы она хотела, чтобы все знали, напоминали ей об этой части жизни, то она бы рассказала сама. Но на не хотела. Вместо этого Гринграсс спрятала эти воспоминания глубоко в себе на большее время, чем ей хотелось бы помнить. И они должны были там оставаться. Прошлое являлось прошлым, и никто не мог этого изменить, вне зависимости от того, насколько ей бы хотелось. Она не могла. Девушка выросла, смирившись с этим, хотя от этого и не становилось легче. Всё, что Дафне удалось сделать, это похоронить прошлое, потому что альтернативы были слишком болезненны.

— И с каких это пор "Ежедневный Пророк" печатает то, что им следует? — спросил Миллер с ноткой сочувствия.

Но Дафна уже не обращала на него внимания. Она смутно осознавала, что встала на ноги, но её разум не был сосредоточен на том, что делало тело. Всё, на чём Дафна могла сосредоточиться — это воспоминания, которые, как ей казалось, давно отбросила. Воспоминания давно минувших дней. Что-то тёплое скатилось по её щеке. Она яростно смахнула слезинку со щеки, пару раз моргнула, а затем быстро направилась к выходу из кабинета. Она не могла оставаться там. Дафна не понимала, что делает, но это её мало волновало сейчас. Всё, что она хотела, это уйти. Ей нужно было уйти. Она не могла остаться там, она не могла думать здраво. Воспоминания нахлынули на неё.

Каждое отдельно взятое воспоминание, каждая мысль, каждая несбывшаяся надежда или мечта, от которых она была вынуждена отказаться, терзали её. Её желудок словно скрутило в узел, сердце тяжело колотилось, а красная пелена застилала глаза. Ей потребовалось приложить все свои силы, чтобы остановить рвавшийся наружу поток слёз. Та женщина, которой она стала, исчезла в мгновение ока, уступив место маленькой потерянной девочке.

Дафна не была уверена, как долго она шла или куда её вели ноги. Её уединение было нарушено звуком собственного имени, сначала тихим, а потом немного громче. Она повернулась, понемногу начиная чувствовать, как ветер легонько играет с её волосами. Где-то неподалёку послышался звук автомобильного гудка. Солнце ярко засветило в глаза, когда она смотрела в небо, но внезапно перед ней возникло встревоженное лицо Гарри Поттера. Ей потребовалась пара секунд на осознание, что они стоят рядом с небольшим ресторанчиком, который Гарри выбрал для их обеда.

— Ты в порядке? — спросил Гарри, аккуратно подходя ближе. Его зелёные глаза внимательно рассматривали её лицо. Люди шумно проходили мимо, отчаянно спеша по своим делам, как это обычно бывало в магловской части города. Но ни Гарри, ни Дафна не обращали внимания на них, оба были сосредоточены друг на друге.

— Не совсем, — честно откликнулась Гринграсс, поскольку отрицать это она не могла. Несколько шальных слезинок скатились по её щекам, а бледность лица никуда не исчезла. Но она не стала бы ему лгать, даже если бы могла. Он являлся одним из нескольких человек, которым Дафна полностью доверяла, один из немногих, с кем она чувствовала себя настолько комфортно, что могла поделиться своими чувствами. Боль, которая вырывалась и разрывала ее сердце, была тем, что она обычно попыталась бы сохранить в тайне. Но не от Гарри.

— Пойдём, не будем тут задерживаться. Может, поговорим у меня? — мягко спросил он.

Дафна кивнула, понимая, что они начинают привлекать к себе излишнее внимание своим маленьким представлением, особенно для тех, кому нечего было делать. Она почувствовала, как он взял её за руку, нежно сжав, пока вёл её за собой, уводя на маленькую тихую улочку подальше от чужих глаз. Когда они убедились, что рядом никого нет, Дафна почувствовала очень знакомое и неприятное ощущение аппарации. Лондонская улица исчезла, а перед ними появилась массивная чёрная дверь дома Гриммо двенадцать.

— Что случилось? — поинтересовался Гарри, когда они пересекли порог дома, а дверь за ними закрылась, скрывая их от всего остального мира.

— Ты не читал сегодняшний выпуск "Ежедневного Пророка", не так ли? — осторожно спросила Дафна, пока они проходили вглубь дома, надеясь, что ей придётся объяснять меньше деталей. Но слабая надежда разбилась, когда Поттер отрицательно покачал головой, слегка нахмурившись. — Они, ну, написали статью про нас. Мусор, как обычно. За исключением некоторых моментов.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри, явно сбитый с толку, разгоняя полумрак взмахом волшебной палочки. Внезапные вспышки свечей по обе стороны коридора заставили её зажмуриться на секунду.

— Есть вещи, о которых я тебе никогда не говорила. На самом деле, я много чего не говорила. Я просто… не люблю говорить об этом, — объяснила Гринграсс. Их взгляды встретились, но Гарри ничего не сказал, он ждал. Они остановились у подножия лестницы. Дафна потупила взгляд, опуская его в пол, садясь на ступеньку.

Она тяжело вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, которые грозились захлестнуть её с головой. Часть её хотела сохранить молчание, просто продолжая жить дальше, позволяя миру вращаться вокруг неё. Её глупая часть. Часть, боявшаяся встретиться лицом к лицу с последствиями. Дафна подняла взгляд на Гарри, всего на одну секунду, проверяя, находится ли он рядом с ней. Этот страх не отпускал её ни на секунду с того самого дня, и она так и не смогла его побороть несмотря на все свои усилия. Но Гарри не сдвинулся с места. Он стоял рядом с ней, решительный и готовый выслушать.

— Моя мама мертва, — прямо сообщила ему Дафна, болезненно осознавая, как дрожит её голос, и что слёзы застилают глаза. — Она умерла, когда я была ещё ребёнком. Мы только-только начали учиться в Хогвартсе. Я бы никогда туда не отправилась, если бы знала, что это произойдёт. Но меня там не было, я не видела её. У меня даже не было возможности попрощаться с ней.

— Мне жаль, — тихо произнёс Гарри, усаживаясь на ступеньку рядом с ней. Она почувствовала, как он обнимает её за плечи и притягивает ближе к себе. Она не сопротивлялась, а просто положила голову ему на плечо.

— Всё в порядке, — сдавленно пробормотала Дафна, слегка всхлипнув, пока вытирала слёзы. — Почему люди так говорят: "Всё в порядке"? Даже когда на самом деле нет. Она была моей мамой и могла столько всего сделать. То есть, она была превосходной, была… удивительной. Она могла достигнуть чего угодно, понимаешь? Она не должна была так умереть. Это несправедливо. Посмотри, сколько человек впустую проводят свою жизнь, почему они живут, а она нет? Почему они? А не она? Почему это должна была быть мама?

Слёзы каскадом катились по щекам, но ей было всё равно. Она, вероятно, выглядела жалко, может, даже глупо. Но с тех пор, как это случилось, Дафне пришлось взять на себя ответственность, её отцу было трудно заботиться о себе, не говоря уже об Астории. В последующие недели после смерти её матери, Дафна провела большую часть своего времени присматривая за Асторией, убеждаясь в том, что у неё есть всё необходимое, прежде чем её не заставили вернуться в школу. Собственные нужды Дафны исчезли, она была готова пойти на любые жертвы. Она просто закрылась от этого, изо всех сил старалась пройти через это. Двигаться дальше. Спустя некоторое время остановиться стало невозможно.

Они долго сидели в тишине, Гарри нежно поглаживал её по плечу. Сначала неловко, но чем дольше они сидели, тем более уверенным он становился. Он ничего не говорил, позволяя ей выговориться. Годы грусти, смешанной с виной, от которых Дафна так отчаянно пыталась скрыться, внезапно настигли её. Нежеланные и беспощадные. Вся боль, копившаяся в ней годами, горе, которое она пыталась пережить, выходили наружу горячими слезами, стекавшими по щекам.

— Я не знаю почему, Дафна, — мягко произнёс Гарри, нарушая тишину, воцарившуюся между ними. Поток слёз и эмоций, одолевавший Дафну, казалось бы, поутих, пока она прижималась к нему. Он ждал, пока она выговорится, пройдёт через это. Возможно они сидели пять минут, или пятнадцать, или даже час. Дафна не была точно уверена, сколько времени прошло. — И ты права. Это нечестно. Ничего из этого нечестно. Но у тебя есть отец, Астория, Трейси и я. Мы никуда не уйдём. Я не уйду. Даю слово.

— Спасибо, — тихо произнесла Дафна, слабо улыбнувшись ему. Слово "спасибо" не могло полноценно выразить тех эмоций, которые она ощущала. Он был одним из немногих мужчин в её жизни, которым она когда-либо позволяла приближаться к ней. Если уж на то пошло, за эти годы Дафна редко вообще позволяла кому-либо с ней сблизиться. Трейси были исключением из правил, частично из-за того, что она была там и видела, что произошло, но ещё потому что она была чрезвычайно верна и отказывалась сдаваться, когда дело касалось её друзей. Дафна всегда подозревала, что её подруге куда больше подошёл бы Хаффлпафф, чем Слизерин, но она была чрезвычайно рада, когда шляпа не распределила её туда.

— Тебе не нужно меня благодарить. Я твой друг, помнишь?

— А я уж было подумала, что мы не знакомы, — попыталась пошутить Дафна. Это была старая тактика, которую она знала слишком хорошо: скрывать чувства за шутками и саркастичными комментариями. Это был превосходный навык для выживания, но ужасная привычка.

— Прости, что разочаровал, — улыбнулся Гарри, прежде чем добавить. — Какой она была?

— Что? — переспросила Дафна, застигнутая врасплох такой внезапной сменой темы.

— Твоя мама, какой она была? Я хочу сказать, что ты не обязана отвечать, если не хочешь. Я понимаю тебя. Правда. Подумал, что это может помочь тебе, — быстро проговорил Гарри, в его голосе звучала смесь понимания и лёгкой паники.

Дафна сидела рядом, обдумывая его слова. Если кто-то и сможет понять её чувства, так это он. Конечно, он сможет. Гарри был вынужден провести свою жизнь без семьи и родителей. У него были только друзья. И несмотря на всю свою боль, через которую ей довелось пройти, Гринграсс не могла себе представить, каково было ему. Она чувствовала себя немного глупо, даже эгоистично, ведь она сваливала все свои проблемы на человека, которому пришлось пройти через куда худшие события, чем она могла себе представить.

— Нет, всё в порядке. Я понимаю, — искренне заверила его Дафна, когда поняла, что так ничего и не ответила. Может, он прав. Может, это поможет. Дафна никогда не думала об этом в таком ключе. Её пугала сама мысль о воспоминаниях, связанных с матерью, поэтому она всякий раз бежала от них и использовала все возможные отговорки. Астория. Её отец. Это все, что у неё было: оправдания. Единственная причина, по которой Дафна никогда не решалась на это, была в том, что она боялась, что это причинит ей слишком много боли. Но разве он не поступил так же? Разве он не сбежал от Джинни? И преследовавших его боли и страданий? И разве не Элиза помогла ему выбраться? Он никогда не говорил о сеансах с ней, но Дафна видела чудеса, которые эта женщина сотворила с Гарри. И кто сказал, что разговор о матери не поможет Дафне? У неё всё равно было всего несколько человек, которым она предпочла бы поведать.

— Думаю, она бы тебе понравилась, — тихо начала рассказывать Дафна, смотря в пол, представляя перед собой женщину, которая так много значила для неё и всегда будет значить. — Она была потрясающей, умной и забавной. В смысле, иногда она могла к нам слишком мягко относиться. Отцу приходилось быть строгим родителем, когда он приходил домой. Не то чтобы у него это хорошо получалось.

— Не могу себе его таким представить, — признался Гарри, слабо улыбнувшись. — Он мне показался совсем другим.

— Он на самом деле другой, то есть, он всегда пытается казаться сдержанным и профессиональным, но мама всегда смеялась над его попытками. Это немного портило эффект, знаешь ли. Они никогда не были хороши в этом. Наверное, мы доставили им немало головной боли, если честно. Но они никогда ни на что не жаловались. Это было прекрасное время. Я никогда не думала, что однажды оно просто… закончится. Я имею в виду, слышать о таких вещах это одно, но я и представить себе не могла, что это коснётся нас. Всегда кажется, что это происходит только с другими людьми, понимаешь?

— Да, — грустно кивнул головой Гарри.

— Мы даже ничего не могли сделать, — тихо продолжала Дафна. — Они никогда не замечали этого. То есть, у неё бывали головные боли и всё в таком духе, но зелья, которые она принимала, притупляли боль так сильно, что мы не заметили ухудшения.

— Что это было?

— Опухоль мозга, — ответила Гринграсс, зная, что ей не надо ничего больше говорить. Гарри прекрасно понимал значение этого слова, в отличие от многих других волшебников. Всем требовалось объяснять, что это такое. Друзья, семья, никто из них не знал, что произошло. Это была одна из худших частей, объяснять это снова и снова. В отличие от маглов, чистокровные не знали таких болезней. Они думали, что неправильно для женщины "её положения" так умереть. И их высокомерие всегда вызывало отвращение у Дафны. Даже смерть не могла побороть их глупые чистокровные предрассудки.

— Мне никогда не было так больно, — призналась Дафна глухим голосом, вспоминая тот момент, ту трагическую потерю, которой она так и не смогла избежать, хотя пыталась изо всех сил. — И я всегда боюсь, что однажды придётся пережить эту боль снова. В смысле, посмотри на себя, ты такой честный и терпеливый и… и добрый. Прямо сейчас, Гарри, ты отличный друг, которого я и не надеялась найти. Но настанет день, когда мы потеряем это всё, и мы ничего не сможем сделать, чтобы остановить это. Ничего. Я не хочу снова так себя чувствовать.

— Есть одна вещь, которую ты можешь сделать, — мягко сказал ей Гарри, чуть отодвигаясь от неё, чтобы его лицо было на одном уровне с её. Его изумрудные глаза смотрели в её собственные, полные боли, сожаления и понимания. — Не пытайся смотреть в будущее, сосредоточься на настоящем, на том, что у тебя есть сейчас. Конечно, ты можешь позволить себе быть одержимой будущим, закрыться от всех и вся, потому что тебе страшно подпустить их близко. Потому что однажды воспоминания о них будут настолько болезненными, что тебе станет сложно дышать. Поверь мне, я знаю это чувство. Но если ты это сделаешь, то ты выберешь не жизнь, а существование. Один мой старый друг однажды посоветовал мне не жалеть мёртвых, а жалеть живых. И прежде всего, жалеть тех, кто живет без любви. И знаешь, что? Он был прав. Жизнь без любви — совсем не жизнь, любовь стоит того, чтобы лелеять моменты, которые ты проводишь с теми, кто тебе дорог.

— Ты правда в это веришь?

— Да, верю. Меня бы тут не было, если бы не верил, — ответил Гарри, слабо улыбнувшись. Несмотря на своё состояние, Дафна почувствовала, как её губы тронула улыбка. Гарри всегда умел заставить её улыбнуться. И неважно, насколько плохим было её настроение, он всегда мог поднять его. В такие моменты она понимала, насколько ей повезло, что он появился в её жизни. Гринграсс прекрасно понимала, что с ней не так-то просто ладить, но по какой-то причине Гарри остался рядом с ней.

— Спасибо, — мягко произнесла Дафна с искренней улыбкой. Она надеялась, он поймёт значение этих слов. Вряд ли обычное "спасибо" смогло бы выразить всю признательность за то, что он сделал и сказал. Или, точнее, за роль, которую он играл в её жизни.

— За что?

— За то, что остаёшься собой, — ответила Дафна, чуть не засмеявшись над его растерянным выражением лица. — За то, что ты сейчас здесь. За то, что выслушал. За всё это.

— Всегда, — пообещал Гарри. — Кроме того, ты бы сделала то же самое для меня.

— Всегда, — искренне откликнулась Дафна, чем почти удивила саму себя. Но она действительно помогла бы ему, и когда она посмотрела в его изумрудно-зелёные глаза, она поняла, что он тоже это знал.