Подобная Сильмариллу (гет)

Однажды кто-то сказал мне, что алый рассвет означает то, что ночью где-то пролилась кровь. Я не помнила, кто поведал мне эту примету, и не верила ей — если бы это было правдой, тогда все средиземские рассветы за последний десяток лет были бы куда краснее крови. Но тогда, стоя на верхней террасе Минас Анора и смотря на зарево на востоке, я впервые за долгое время вспомнила это высказывание, не зная еще, что война окончена. В тот момент я подумала, что видение, что тьма уменьшилась, явилось всего лишь плодом моего воображение, поглощенного бесполезными надеждами.

Мой жених поправлялся медленно, но верно. После той страшной ночи, когда его жизнь висела на волоске, прошло несколько не менее ужасных дней, но потом Трандуил пришел в себя, начал понемногу принимать сладкую воду и разговаривать. Я знала, что ему не слишком понравилось то, что это я подняла его с края могилы. Трандуил хотел казаться сильным воином с несгибаемым характером, настоящим наследным принцем. То, что я видела его при смерти, было для него в своем роде унижением. Впрочем, эту глупую на мой взгляд тревогу мне удалось вскорости развеять, и, если она и осталась в глубине души Трандуила грязным темным пятном, об этом я не знала. Но мне стоило куда большого труда убедить своего жениха в том, что ожог половины его лица меня не пугает и не отвращает. Это было правдой, и не потому, что я была мясником, который и так видел уже все, что только возможно (а так и было), но потому, что я на самом деле считала, что это совсем неважно. Когда я впервые узнала о тайном уродстве Трандуила, оно смогло обратить на себя мое внимание из-за вмешательства более серьезной беды всего на минуту. Потом я уже успела привыкнуть, и было слишком поздно. Этот ожог меня не отпугнул.

— Не важно, что с твоим лицом, — сказала я Трандуилу, когда заметила его терзания. — Для меня ты все равно прекрасен. Главное, что так повреждена не твоя душа, — и добавила, искренне восхищенная. — Должна сказать, это просто прекрасная работа! Я никогда не замечала, что ты используешь какую-либо магию, а ведь сколько времени прошло. Я даже не знала, что те чары, что используешь ты, возможны и так совершенны! — впрочем, такие комплименты принц Зеленого леса не слишком оценил.

И все же испытала облегчение, когда Трандуил окреп достаточно, чтобы снова наложить на себя чары. Ему самому это было по-настоящему нужно. Я же любила его и с ожогами, но разве не приятно, когда твой жених прекрасен словно Айну?

Сделав неотложные дела в госпитале и отдав нужные распоряжения, я вернулась на наблюдательное место. С высоты седьмого яруса Минас Анора я смотрела, как остатки объединенного войска возвращаются домой. Что случилось? Этого я не знала, но слышала ночью жуткий грохот со стороны Мордора. Это меня очень встревожило, и именно поэтому я вышла с утра пораньше на крепостную стену, надеясь увидеть, что происходит, и когда оставшиеся люди, эльфы и гномы достаточно приблизились к городу, я бросилась в госпиталь, сообщила, что видела, и со всей скоростью кинулась вниз. Неужели, война закончилась? Я не знала, что думать. Я уже пыталась ранним утром мысленно выйти на связь с Гил-Галадом, но не смогла его найти, и в моей душе зародились жуткие подозрения, что король Нолдор не просто от меня закрывается, что что-то произошло.

Я едва успела добежать до центрального яруса крепости, когда меня остановил Элронд.

— Слава Эру, ты в порядке! — воскликнула я и бросилась к другу на шею.

— Спасибо, — Элронд снял мои руки с плеч. — Прости, но радость будем проявлять не сейчас. Особенно поздравлять нас не с чем, хоть все и закончилось. Мне очень нужно тебе кое-что сообщить. Срочно. И наедине.

— Конечно, — обступаемые со всех сторон толпой возбужденных мирных жителей, высыпавших из своих обиталищ, мы насколько могли быстро отправились обратно в госпиталь. — Что произошло?

— Прости, я больше не могу ждать, — Полуэльф завел меня в какой-то очень маленький дворик, и я на всякий случай поставила вокруг нас заглушающее весь наш разговор заклятие, хотя взбудораженной толпе явно было не до двух спрятавшихся эльфов. — Впрочем, для начала я тебе скажу то, что не тайна. Саурону пока что конец, но войско очень пострадало. Гил-Галад пал. Орофер тоже. И Элендил.

— Как? — не поверила я, и Элронд на всякий случай поддержал меня за плечи. — Они все… мертвы?

Он кивнул. Я видела, что ему больно не меньше, чем мне.

— Орофер только и говорил, что о вас с Трандуилом в последнее время, — сказал Элронд. — Говорил, что очень ошибался, что ты лучшее, что могло случиться с его сыном.

— А с Гил-Галадом я так и не помирилась, — медленно заговорила я. — А Элендил… он пережил столько ужаса…

— И погиб в последний день войны.

Мы с Элрондом немного помолчали, погруженный каждый в свое горе, но мой друг прервал молчание.

— Пусть Намо примет души всех павших Эльдар, — сказал он. — И пусть милостив будет рок с младшими детьми Илуватара.

Я повторила все за ним слово в слово, а потом Полуэльф рассказал мне обо всем, что произошло той ночью и объяснил, почему с победой поздравлять нас не следует.

— Исилдур срубил Единое Кольцо с пальца Врага, и тот был повержен, — рассказывал Элронд. — Он просто вспыхнул и рассыпался в прах, и это случилось за несколько секунд. После того, как Саурон исчез, раздался жуткий грохот, словно сама Арда злорадствовала изгнанию своего мучителя.

— Да, все это слышали, — кивнула я. — Значит, все кончено? — я была не в силах пока еще полностью осознать услышанное. — Без Единого Саурону придется тяжело. Значит, война окончена?

— Эта война окончена, — ответил Элронд, и, несмотря на то, что новость была хорошей, его голос был мрачен, как никогда, — но будут и другие. Этот мир будет продолжаться, пока Саурон не вернет себе Единое или не накопит достаточно сил, чтобы продолжить биться без него. После Нуменора Враг стал скорее более злобен, чем хитер. Люди считают свою победу безоговорочной и радуются ей. Я бы не был на их месте столь уверен.

— Как? — воскликнула я. — Так Единое еще не уничтожено? Гил-Галад же говорил, что его можно уничтожить прямо в Мордоре!

— Я пытался! — воскликнул Элронд. — Кольцо можно уничтожить в огне Роковой Горы, где оно было выковано! Исилдур стоял у него, но так и не бросил Кольцо! Я не смог его уговорить!

— Исилдур! — злобно прошипела я. — Я говорила ему, что делают с рассудком такие вещи, как Кольца Власти. И чем он отличатся от Ар-Фаразона, гордеца и дурака? Моргот, уехала бы отсюда прямо сейчас, если бы Трандуил мог хотя бы ходить! Я серьезно, Элронд, нам придется держаться от этих людей подальше, пока они так жаждут Сауроновых игрушек, — и я развернулась на месте.

— Стой! — Элронд схватил меня за руку, не давая мне уйти. — Я и позвал тебя, чтобы сказать все это. И попросить поговорить с Исилдуром еще раз!

— Мы не всегда хорошо ладили с тех пор, как он приплыл с Средиземье, — сухо ответила я. — С чего ты взял, что он меня хотя бы выслушает?

— Потому что ты, как никто другой знаешь, что способен сделать Саурон! — воскликнул Элронд. — И про влияние, которое оказывают подобные предметы!

— Этого я сама не знаю, — сказала я. — Я никогда не владела Сильмариллами, и Саурон не доверил бы мне по-настоящему ценного кольца. Этого было не нужно, пока я и так была в его власти. Думаю, что Исилдуру лучше бы следовало пойти к Морготу и поговорить с ним, тот знал о влиянии подобных вещей не понаслышке.

— Сильмариэн, — серьезно сказал Элронд и отпустил мою руку. — Я понимаю, что ты не хочешь в этой ввязываться. Я тоже считаю, что, если ничего не выйдет, мы должны будем оградиться от людей, и у Эльдар достаточно своих забот. Но пойми, что Кольцо уже завладело Исилдуром и нужно хотя бы как-то попытаться ослабить это влияние! Еще один раз. Он король, и кто знает, сколько благодеяний или бед может еще принести его правление?

— Хорошо, — согласилась я неохотно. — Конечно, у меня мало времени и нужно вернуться в госпиталь…

— Если Кольцо не будет уничтожено, то рано или поздно все умрут, и не стоило бы тебе стараться, — отрезал Элронд. — В госпитале есть работники и кроме тебя.

— Ты прав, — сказала я, устыдившись. — И я поговорю с Исилдуром.

Впопыхах, я снова заглянула в госпиталь и отправилась на тяжелый разговор. По дороге в королевские покои я буквально клокотала от злости. Кому угодно было бы ясно, что неуничтоженное Кольцо Саурона принесет всем нам много бед! Надо же было Исилдуру додуматься оставить эту вещь себе!

Несколько минут я стояла у двери рабочих покоев короля Гондора и Арнора, не решаясь постучать.

— Прости за беспокойство, Исилдур, — сказала я, когда наконец набралась смелости и была пущена слугой внутрь. Я пыталась быть как можно более вежливой и мягкой, чтобы не развязывать ссору раньше времени, — Мне очень жаль твоих отца и брата. Я очень сочувствую тебе, Ис… Ваше Величество.

Исилдур сидел за маленьким столом, за которым обычно в одиночку трапезничал, разглядывая что-то спрятанное в его сложенных ладонях. Он поднял на меня воспаленный взгляд.

— Подай мне перо и пергамент, — обратится он, как я подумала, к своему слуге. Однако Исилдур грубо указал мне, к кому обращается и я, не решаясь спорить, взяла с письменного стола и подала ему то, что он потребовал.

— Я напишу про него, — и я без объяснений поняла, про что идет речь. — Пусть потомки знают. Мои сыновья должны уважать эту вещь, но не слишком. Все должны помнить, как я низверг его создателя. Я знаю, зачем ты пришла, Сильмариэн, — Исилдур вдруг резко поменял тему. Он был словно пьян, но это было безумием другого рода. Его перо застыло над чернильницей. — И ты этого не дождешься. Ни ты, ни Элронд, ни Кирдан. Мне плевать на то, что вы говорите, на ваши сочувственные слова. Вам не понять того, что я собираюсь сделать. Вы настолько трусливы, что даже свои Кольца почти не используете.

— Исилдур, — ответила я. — Я просто хочу поговорить с тобой. Я твой друг, прислушайся ко мне! Мы уже говорили об этом много лет назад. О том, что некоторые вещи, такие, как Кольцо…

— Хватит! — Исилдур вскочил с места. — Ты не заставишь меня от него отказаться, моли ты здесь еще хоть тысячу лет! Это я взял платой за отца и брата! Оно мое по праву крови! И проклятый Саурон... — я уже не слушала. Я взглянула на стол, который он перестал прикрывать руками и увидела… эту вещь.

В первую секунду я удивилась, что Единое Кольцо-то, оказывается, совсем обыкновенное — простой золотой ободок, ничем не украшенный, кроме каких-то блеклых росписей. Но оно так красиво переливалось под лучами солнца, светящего в окно, и его цвет был так глубок и благороден! Вне сомнения, такое великолепное золото встречается очень редко. Даже мой отец был бы впечатлен этой работой. А я… О, я не могла оторвать от Кольца взгляда. У меня было столько украшений, сделанных тем же создателем, но это… Настоящее сокровище! На меня нахлынула детская обида. И почему, почему Саурон не дарил мне такую же прелесть? Он говорил, что любил меня когда-то, но мне досталась жалкая побрякушка, дающая только невидимость! Настоящее достояние прошло мимо меня! Почему это Кольцо досталось Исилдуру? Обида сменилась злостью. Оно должно было принадлежать мне! Я была женой Саурона, я имела на него права, может и не сейчас, но раньше точно имела, так что Кольцо мое! И у кого, как ни у меня есть право, нет, обязанность, поглумиться над Сауроном? В моих руках Кольцо обретет светлую и прекрасную силу, и вместе мы сделаем столько, что мой бывший муж взвоет от неистовой злобы, думая о том, как я использую его детище на благо всех свободных народов Средиземья!

Я не знаю, сколько секунд, или минут, или часов я думала об этом, не отрывая взгляда от Кольца. И Исилдур это заметил.

— Нет! — взревел он, хватая свое сокровище и пряча его в карман. Наваждение моментально спало, и я, обессиленная, оперлась об стену и начала сползать вниз. — Ты его не получишь, ведьма! Оно не твое! Оно только мое! Оно досталось мне по праву! — он угрожающе навис надо мной.

— Исилдур, прекрати! — испуганно взвизгнула я, вся в холодном поту, осознавая, что чуть было сама не встала добровольно на путь погибели и ожидая, что он меня ударит, а у меня не хватит сил отразить удар. — Оно завладело твоим рассудком и чуть не завладело и моим! Прошу, уничтожь его!

— Лучше уезжай, Сильмариэн! — Исилдур кипел от ярости. — И своего ничтожного женишка забери, и своих друзей. Вы, эльфы, такие трусы! Лишь сильный человек способен взять свой трофей и совладать с ним сам! А вы прячьтесь по своим норам и посмотрим, что вы запоете, когда зло попытается вернуться в ваши земли, и только я или мои потомки сумеют совладать с ним!

Я с ужасом смотрела на Исилдура, как на безумца. Он и был сейчас безумен. И я его понимала, и только надеялась, что он больше не достанет Кольцо, и я не увижу ни кусочка этого золотого ободка, и зловещая мгла снова не окутает мой разум. Все было бесполезно. Элронд был прав. Кольцо завладело королем людей, как почти что завладело и мной.

Я вскочила на ноги и бросилась вон из покоев Исилдура. Рядом с моим ухом просвистело что-то тяжелое и разбилось об стену.

— Проваливай! — донесся до меня крик. — Даже не думай вернуться! — и я со всей скорости бросилась в свои покои рядом с госпиталем и заперлась.

«Может, я тоже скоро стану королевой, — думала я, умывая пылающее лицо. Как ни странно, эта мысль мне пришла в голову только сейчас. — И тогда ты у меня попляшешь. Трандуил теперь король, а я его невеста. Очень глупо так обращаться с королевой эльфов» — я вытерла лицо полотенцем и отшвырнула его в сторону, борясь с такими мыслями, чувствуя в них остатки влияния кольца. Оно было бы радо посеять вражду между членами Союза. Ликовало бы, если бы мы пошли друг на друга войной за пустячные обиды. Я даже не винила Исилдура за то, что он так повел себя так грубо и жестоко — меня настолько напугало то, как Кольцо подействовало на меня саму, что я не могла винить человека в том, что он проявил слабость.

— Ничего не вышло, — с горечью сообщила я Элронду, который, наверное, ждал пока я вернусь к себе, так он быстро появился. — Он даже не захотел поговорить. Кольцо уже изменило Исилдура и будет менять его дальше. Все это очень плохо.

— Если мы ничего не сможем сделать, — заключил Полуэльф, — следует просто уйти и продолжить жить своей жизнью. Пусть люди пока что сами разбираются со своими несчастьями. У нас достаточно ран от этой войны. Не представляю, сколько Эльдар уедет теперь на Запад. Мы сами должны это пережить.

— Всякий раз, когда я думала, что Саурон не появится еще долго, — печально усмехнулась я, — он возвращается в Средиземье с новыми силами. Но, может, потеря кольца повлияла на него сильнее, чем развоплощение в Нуменоре, и в этот раз он действительно надолго пропал?

— Стоит на это надеяться, — мрачно проговорил Элронд. — И стоит собрать наш совет и обдумать, что следует делать дальше с людьми и следует ли что-то делать вообще. Эта война слишком больно ударила по Эльдар. Не знаю, когда мы полностью оправимся и оправимся ли совсем. Время подсчитывать потери.

На это я только кивнула. Я знала, что если мы и оправимся, то уже точно не забудем.

Когда Элронд ушел, с тяжестью на сердце я вспомнила еще об одном горе. Сказал ли кто Трандуилу, что его отец мертв? Этого я не знала, но все поняла по его лицу, когда вернулась в госпиталь. И я даже обрадовалась. У меня не было сил еще и на это. Я легла рядом со своим женихом на кровать и обняла его, слушая его тихие всхлипы, и на моем сердце была не меньшая тяжесть. В тот день я в первый и единственный раз слышала, как Трандуил плакал. Я не ожидала, что теперь Орофер станет мне близким другом или отцом, но радовалась тому, что между нами все наладилось, и мне было безумно жаль, что король Зеленолесья закончил свою жизнь где-то в гари и пепле Мордора. А Гил-Галад? Все его неверные поступки были продиктованы только лишь наивностью и мягкосердечием. Он не заслужил такой страшной смерти. А я даже не смогла с ним попрощаться.

С этими печальными мыслями, слушая молчаливые рыдания своего жениха, перешедшие потом просто в стоны, а потом в молчание измученного больного, погружающегося в сон, я сама уснула. И в первый раз за много лет сон мой был настолько глубок, что ни один кошмар не смог прорваться в него, и мне как никогда было жаль возвращаться в настоящий мир, чтобы продолжать исполнять свой долг.

Ни одна Эпоха не началась еще для меня хорошо. Наступившая Третья Эпоха не стала исключением.

Конец второй части