Просто продолжать жить (гет)

— Эйв, что случилось? — Люциус, спешно вошедший в одну из малых гостиных, где уже с четверть часа его дожидался неожиданно явившийся в Малфой-мэнор Эйвери, выглядел встревоженным.

— Ничего, — Маркус даже помотал головой — для убедительности. — Ничего плохого, по крайней мере… ты что — я тебя… Мерлин — я тебя напугал? — спросил он виновато.

— Ну как сказать, — успокаиваясь, ответил Люциус. — Когда к тебе вдруг является эльф с известием, что «мистер Эйвери очень просил господина прийти поскорее» — это тревожит. Но нет — значит нет, — он улыбнулся и сел на диван. — Так что стряслось?

Эйвери молча вытащил из кармана свёрнутые трубкой листы и протянул их Малфою. Тот взял, развернул — а через минуту негромко присвистнул и, глянув на Маркуса, сказал:

— Нужно звать остальных. Я сейчас эльфов отправлю. Где нашёл?

— Случайно, — немного невпопад ответил Эйвери. — Ты же знаешь, у меня сейчас книжные мастера — и вот…

— Книга как называется? — нетерпеливо перебил его Малфой.

Эйвери вдруг покраснел и очень смутился:

— А ты знаешь… я как-то…

— Сходи пока посмотри, — явно проглотив куда более резкую реплику, почти мягко попросил Люциус. — А я пока позову остальных. И прочту.

— Там нет главного, — вздохнул Эйвери. — Ничего о том, как можно извлечь того, кто попал туда.

— Жаль, — кивнул Малфой. — Но это уже что-то. Книгу, как я понимаю, почитать сейчас невозможно?

— Будет можно через несколько дней, — пообещал Маркус. — Мисс Целлер обещала, что максимум через неделю с ней можно будет работать.

— Неделя так неделя, — согласился Люциус. — Но ты посмотри всё же название — а то Руди за подобную безалаберность тебе голову откусит, — пошутил он.

И, проводив Маркуса и отправив эльфов к Родольфусу и Гарри Поттеру, приступил, наконец, к чтению.

— Если говорить в двух словах, — начал Малфой, когда все собрались, — то данная книга повествует об истории карг — и интересующая нас глава посвящена деятельности одной из самых известных их представительниц, Корделии Мизерикордии, и охватывает почти весь четырнадцатый век — как раз тот самый, что нас и интересует.

— Это даже не латынь, — заметил Родольфус Лестрейндж. — Смею утверждать, что ни у кого из присутствующих нет проблемы с тем, чтобы прочесть текст.

Поттер едва заметно усмехнулся. Он бы не взялся, пожалуй, беседовать на староанглийском, но читать ему научиться пришлось — и он подозревал, что данное вступление было сделано Малфоем исключительно для него.

— Так, значит, — сказал Гарри, — Совет Волшебников был уверен, что арки каким-то образом воздействуют на погоду, фактически провоцируя катаклизмы вроде бурь, града и заморозков.

Люциус бросил на него быстрый взгляд — и слегка усмехнулся, то ли признавая своё поражение, то ли посмеявшись сам над собой.

— Примеры достаточно яркие, — заметил Лестрейндж. — Ты говорил, что сверял погодные сводки после тех событий в министерстве? — обратился он к Люциусу.

— Сверял, — кивнул тот. — Но ничего не нашёл. Случившееся с Блэком на погоду не повлияло никак.

— Значит, — подхватил Родольфус, — или это влияние не связано с попаданием кого-либо в арку, или Невыразимцы знают куда больше, чем говорят — и, по крайней мере, сумели нейтрализовать подобное воздействие арки, или для проявления данного эффекта их нужно как минимум две.

— Ну, климат-то изменился, — заметил Люциус.

— Но ведь не сразу, — возразил Эйвери. — В сущности, это произошло лишь в девятнадцатом веке. Так, чтобы окончательно.

— Но не арки же были причиной его перемен, — сказал Гарри с некоторой досадой. Надежда, вспыхнувшая в нём в тот момент, когда он, развернув листы, увидел рисунок, и не сбывшаяся в очередной раз, гасла болезненно, оставляя после себя острое разочарование.

— Кто знает, — возразил Малфой.

— Хотите сказать, их придумали в четырнадцатом веке? — возразил, пожалуй, чуть резче, чем следовало, Поттер. — И как только придумали — так у всего мира неприятности и случились?

Малфой посмотрел на него с удивлением — а потом его губы дрогнули в улыбке, и он рассмеялся.

— Нет, пожалуй, — признал он. — Вы правы — они просто резонировали.

— С чем-то, чего прежде не было, — сказал Родольфус. И когда остальные на него посмотрели, продолжил: — Я нашёл кое-что, но пока не уверен, что это имеет отношение к делу. Похоже, что в четырнадцатом веке что-то «сдвинулось» в мире — и магия изменилась. Несильно — однако стало вдруг сложно рассчитать точную силу части заклятий. Я наткнулся на этот источник буквально на днях и пока не готов говорить подробно — дайте мне пару недель, — попросил он.

— Какая-нибудь «Теория магии»? — спросил с любопытством Малфой, и Лестрейндж неопределённо кивнул в ответ и пообещал:

— Не совсем, но примерно. Через две недели я всё расскажу — я надеюсь.

— Я даже не заглядывал в соответствующий раздел архива, — с досадой признался Поттер.

— Если вы никогда не занимались этим, — сказал ему Люциус, — не стоит и начинать. Там такие дебри — я сам понимаю через две строчки на пятую. И без «Превосходно» по рунам и арифмантике там просто нечего делать.

— И по нумерологии тоже, — тихонько добавил Эйвери.

— Но если бы вы нашли оригинал «Истории самого страшного века» — это бы помогло, — сказал Гарри Родольфус. — У меня копия — вернее, к сожалению, список — и я не уверен в его точности.

— Попробую, — кивнул Гарри. — А автор кто?

— А кто же его знает, — слегка улыбнулся Лестрейндж. — Я почти что уверен в том, что такая книга была в доме Блэков — быть может, вы бы могли посмотреть в вашей библиотеке?

— Вы мне, боюсь, не поверите, — усмехнулся Поттер, — но мы её до сих пор не нашли. Так что посмотреть я могу только в министерском архиве.

— Эйв, — обратился к нему Малфой, — а ты, случайно, не помнишь, как её искать? Ты же там точно бывал у младшего Блэка.

— Помню, — подумав, не слишком уверенно сказал Эйвери. — По крайней мере, я думаю, что я помню. Я мог бы попробовать на месте, — сказал он, вопросительно глянув на Поттера. — Там был, если я ничего не путаю, достаточно сложный алгоритм — но Рег… Регулус хотел чтобы его хоть кто-то запомнил… Наверное, я бы смог.

— Я был бы вам очень признателен, — улыбнулся ему в ответ Гарри. — Вы с ним дружили?

— Скорее ему нужен был старший приятель. Он тоже любил книги, и ему очень хотелось поделиться сокровищами с кем-то, кто не будет подшучивать над его любовью посидеть в тишине, — Эйвери тряхнул головой — Рег... Регулус научился обходить фамильные чары на библиотеке в тринадцать. Он очень способный... был.

Гарри кивнул:

— Мне порой кажется, что то, что мои дети могут сейчас, мне уже не под силу.

— Не думаю, что это касается поисков библиотеки, — не удержался от шутки Люциус.

— Я сделаю, что смогу, — пообещал Эйвери. — Когда вам будет удобно?

— Я думаю, в выходные, — ответил Поттер. — В субботу в полдень, к примеру — не слишком рано?

…Проводив Поттера и Эйвери, Люциус вернулся в гостиную — и, подойдя к так и сидящему в своём кресле Родольфусу, спросил негромко:

— У вас всё нормально?

Родольфус, рассеянно глядевший в тёмное окно, обернулся на Люциуса и некоторое время молча смотрел на него, обдумывая ответ. А затем сказал:

— Нет.

— Расскажешь? — спросил Малфой после некоторой паузы, убедившись, что продолжения не планируется. И услышал вполне ожидаемое:

— У Асти всё хорошо.

— А что нехорошо у тебя? — терпеливо продолжал Люциус. Что-что, а добывать нужную ему информацию он умел — а сейчас он очень хотел знать, что же такое случилось с Родольфусом.

— У меня, — медленно повторил тот — и вдруг усмехнулся на удивление неприятно. — У меня долг, знаешь ли. Мне нужен наследник, помнишь?

— Помню, — осторожно кивнул Малфой, садясь в соседнее кресло.

Какая интересная формулировка. Наследник. Не жена. А ведь Родольфус Лестрейндж всегда был предельно точен в формулировках — даже Люциусу когда-то доставалось от него за небрежность оных. Наследник, значит.

— А это значит, что мне придётся жениться на женщине, которая сможет его родить, — с лёгким, но весьма ощутимым отвращением продолжал Лестрейндж, глядя куда-то в сторону. — Ты, кстати, обещал подыскать невесту, — напомнил он.

— Да, я помню, — кивнул Люциус. — Я представлю тебя на днях — правда, я пока ничего не говорил о женитьбе, речь пока что пойдёт о деле. Я тебе говорил — у них…

— Что тянуть? — слегка дёрнул плечом Родольфус. — Я хочу сделать всё быстро. И получить наследника, наконец.

— Если ты скажешь мне, что стряслось, я, по крайней мере, попытаюсь помочь, — очень спокойно проговорил Малфой.

Не знай он Лестрейнджа всю жизнь, он бы не уловил в нынешнем разговоре ничего странного. Но он знал — и знал, один из очень немногих, что тот любой разговор о проблемах всегда воспринимал как просьбу о помощи, полагая, что если кто-то поделился чем-то подобным — значит, нуждается в ней. Иначе зачем рассказывать? Лестрейндж не терпел и не понимал пустых жалоб — и мало что раздражало его больше них. И, относясь так к другим, поступал и сам так же. Просить помощи по-другому он, по мнению Малфоя, вообще не умел — впрочем, в данном случае это и не было нужно.

— Чем ты поможешь? — с отчётливым раздражением спросил Лестрейндж. — Родишь мне ребёнка?

— Лично я — нет, — улыбнулся Люциус. — Но вокруг полно женщин… Руди, от меня в самом деле будет куда больше пользы, если я буду действовать не вслепую.

— Да нет тут никакого решения, — с досадой и болью отрезал Родольфус. — И я отлично сам это знаю.

— Ну почему нет? — Люциус продолжал немного загадочно улыбаться, и Родольфус спросил раздражённо:

— Ты можешь сказать нормально?

— Могу, — кивнул тот. — Но тебе будет странно это слышать, я думаю.

— Я переживу странность, — сказал Родольфус нетерпеливо. — Говори уже.

— Ты понимаешь, — заговорил Малфой, придвигая своё кресло чуть поближе, — рождение детей — одна из тех сфер, где магглы добились, пожалуй, даже большего, нежели мы.

— При чём здесь магглы? — досадливо скривился Лестрейндж. — Люци, я понимаю — ты стал отлично ориентироваться в их мире и…

— Дослушай, — попросил Малфой. — Я никогда не интересовался именно этой сферой — однако кое-что знаю. Знаю, к примеру, что они умеют делать так, что ребёнка вынашивает не его родная мать, а другая женщина. А для того, чтобы забеременеть, секс им давно уже вовсе не обязателен.

Некоторое время Родольфус молчал, обдумывая и осознавая услышанное. Потом облизнул вдруг пересохшие губы и спросил:

— И что? Эти дети — они рождаются…

— Совершенно обычными, — кивнул Малфой. — Если тебе интересно, я могу разузнать побольше и поконкретнее.

— Интересно, — едва слышно выдохнул Родольфус.

Магглы… Его даже замутило от мысли о том, на что он, возможно, пойдёт. Просить у них помощи? Оказаться у них в руках? Признать, наконец, что они могут дать тебе то, чего не могут волшебники?

— Мне было бы проще, — негромко проговорил Люциус, — если бы я знал, что конкретно искать. Что именно тебе нужно?

— Ребёнок, — ответил Лестрейндж. — Мне нужен сын. Моей крови.

— Сын, — повторил Малфой, и Родольфус тут же его перебил:

— Ну, или дочь. Это и не важно, на самом деле — оба наследуют, наравне.

— Я знаю, — кивнул Люциус. — Я не об этом сейчас. От какой женщины?

— Я… я не знаю, — и смущённо, и озадаченно ответил Родольфус. И добавил вдруг еле слышно: — От той, от кого я хочу, это всё равно невозможно… так что, какая разница?

— От кого? — вдруг спросил Малфой так, будто имел право задавать подобный вопрос — и Лестрейндж вдруг почему-то ответил:

— От Андромеды.

Они замолчали, а потом Родольфус добавил:

— И она совсем не похожа на Беллу.

— Нет, конечно, — с некоторым удивлением кивнул Малфой. И сказал через пару секунд: — Она знает об этом.

— Возможно, — после паузы отозвался Родольфус. — Только так ещё хуже.

— Есть разные способы, — уже вполне деловым тоном, хотя по-прежнему мягко сказал Малфой. — Вполне может быть, что она сможет если и не зачать, то выносить ребёнка сама. Или напротив — ребёнок будет ваш, но выносит и родит его другая женщина.

— Как это? — ошеломлённо спросил Родольфус.

— Я уже сказал тебе: я прежде никогда всерьёз не изучал эту тему. Дай мне время хотя бы до завтра! — попросил Люциус. — Я знаю, что такое возможно — но без деталей. Просто читал или слышал. А в крайнем случае, если ничего не выйдет, тебе придётся отыскать женщину, которая согласится отдать свою яйцеклетку — и я бы не советовал заставлять её под Империо.

Родольфус болезненно сморщился и потёр лицо левой ладонью. Потом сказал:

— Да. Конечно. Но — как? — спросил он, скривив губы. — Как ты себе представляешь это? Как вообще с таким подойти к кому-то?

— Ну… по-разному, — улыбнулся чему-то Люциус. — Во-первых, можно заплатить.

— И память стереть, — усмехнулся Родольфус. — Чтобы точно потом в жизнь не лезла. Да?

— Можно и память, — кивнул Малфой, продолжая улыбаться.

— Что тебя веселит так? — с совершенно не свойственным ему раздражением спросил Родольфус — и получил в ответ очень тёплую и искреннюю улыбку:

— Я тебе обещаю — мы найдём выход. Я слишком привык быть твоим зятем — и не упущу возможность вернуть себе этот статус.