Сложно (гет)

За двумя зайцами не угнаться, Грейнджер.

Я посмеивалась, приводя свои волосы в порядок и глядя на смятую постель. С каких это пор он приобрел моральные принципы? Он был мелочным, жалким и отвратительным; он едва имел право судить кого-либо вообще, не говоря уже обо мне.

Нахмурившись, я схватила сумку и спустилась в гостиную в надежде, что ни с кем не столкнусь. Настроение было ни к черту, а осуждающие, жестокие взгляды лишь усугубляли ситуацию.

— Гермиона!

Гарри махал мне с кресла у окна, его изумрудно-зеленые глаза светились раздражающим весельем.

— Прости, мне надо идти, — быстро ответила я, думая об угрюмом выражении лица Снейпа и, вероятно, бесконечном списке зелий, которые мне грозят, если я опоздаю. После того, как Малфой поцеловал меня при всех, профессор зельеварения решил прекратить наши совместные отработки, соответственно, теперь я могла «наслаждаться» работой в гордом одиночестве.

— Нет, нет, подожди, это займет всего секунду.

Простонав, я подошла к нему, уже явно раздраженная.

— Что это, Гарри? Я должна быть у Снейпа через пятнадцать минут.

— Помнишь, мы вчера обсуждали, что Малфоя надо наказать? Потому что из-за всего…

— Ага, — резко перебила его я. — Помню. Я сказала, что это не имеет никакого значения.

— Ну, — продолжил он, ухмыляясь. — Мы с Роном не согласны с тобой. Мы считаем, это важно. И мы придумали кое-что, что, я считаю, ты по-настоящему оценишь… Гермиона? Ты куда?

Уже будучи у портретного проема, я покачала головой.

— Я не хочу мести, Гарри, — прикрикнула на него я. — Мне уже все равно. Что сделано, то сделано.

— Но…

— Просто прекратите, ладно?

Гарри уставился на меня с потрясенным выражением лица.

— Что с тобой происходит? Этот высокомерный ублюдок пытался разрушить твою…

— Мы выпускаемся через три месяца, Гарри! Какое это будет иметь значение, тогда? А какое вообще это имеет значение сейчас? Ты думаешь, меня заботит, что кто-то считает меня… предателем? Как они теперь меня называют? Любовница Малфоя? Это чертовски смешно, меня ни от кого защищать не надо, я просто… Я просто хочу забыть об этом, ладно?

— Нет, не ладно, — возразил он. — Но я тебя больше не задерживаю.

После чего я вышла из себя и яростно зашагала в подземелье.

За двумя зайцами не угнаться, Грейнджер.

* * *

Время обеда. Однако, я была не голодна, да и встречаться с Гарри не было никакого желания. Сидение со скрещенным ногами у замерзшего озера показалось мне хорошей альтернативой. Спустя некоторое время меня удивила собственная реакция на его слова, ведь он просто пытается помочь.

По-дружески.

Защитить.

Все, что мне хотелось сделать после того, как он начал говорить, это оттолкнуть его подальше. Я хотела напомнить ему, что нам уже не пятнадцать, все изменилось. Он не знает меня, больше не знает. Пришло время повзрослеть.

Мне хотелось быть жестокой, и я понятия не имела, почему.

— Я должен был предположить, что ты здесь.

Испуганно обернувшись, я заметила стоящего позади меня Малфоя.

— Ты искал меня?

— Нет, — ответил он, скрестив руки на груди. — Я не настолько отчаянный, Грейнджер.

Я поджала губы.

— Могу я кое о чем тебя спросить?

— Ты можешь спрашивать меня о чем-угодно, — он пожал плечами. — Но я сомневаюсь, что отвечу. Ты мне не нравишься, помнишь?

— Умно, — фыркнула я.

Он ничего не ответил, скользнув взглядом по воде.

— Ты когда-нибудь любил ее? — я все-таки задала свой вопрос.

— Любил ли я когда-нибудь кого?

— Пенси. Ты когда-нибудь любил ее? Она тебе хотя бы нравилась?

Он медленно выпрямился и подошел ко мне, сузив глаза.

— Конечно, любил, — просто ответил Малфой. — Она боготворила меня. Было легко ее любить.

В голове всплыла фраза, брошенная мной во время нашей последней ссоры с Роном. Не думала, что ты хочешь, чтобы тебя боготворили.

— А теперь ты ее ненавидишь.

— Я такого никогда не говорил.

— Не обязательно говорить, — пробормотала я. — Ты ужасно с ней обращаешься.

Малфой поднял брови, ухмыляясь.

— Давай я скажу иначе: я не выхожу из образа — как ты там говорила? — мерзкого человека.

Я мигом вскочила на ноги.

— Чушь собачья, — сплюнула я. — Ты ничего не делаешь просто так.

Он шагнул ко мне с пренебрежительным выражением лица.

— И ты это понимаешь, да? Не знал, что ты настолько меня изучила, Грейнджер. Ты подкупала домашних эльфов, чтобы они копались в моем мусоре? — насмешливо ответил он.

Мои щеки вспыхнули.

— Ты не стоишь таких усилий.

— Я чувствую то же самое по отношению к Пенси. Почему тебя это волнует? Вы ведь не состоите в дружеских отношениях, не так ли?

Я стиснула зубы.

— Мне было… любопытно, — ответила я, глядя в землю. — Ты становишься таким жестоким, когда говоришь с ней. Это заставило меня задуматься.

После этой фразы последовало затянувшееся молчание. Я воспользовалась возможностью изучить его, отметив, что на нем не было перчаток. Его ладони были большими и бледными с аккуратно подстриженными ногтями; рукава были немного закатаны, благодаря чему были заметны ярко-синие вены на его запястьях.

— Ты когда-нибудь слышала, как кто-то описывает тебя? Я имею в виду, близкий тебе человек. Ну, черт, ты поняла, о чем я говорю, — закончил он, смущенно смеясь.

Я была спокойна.

— Да, — послышался мой шепот.

— И все, что он сказал, было похоже на то, о чем ты тайно подозревала, но надеялась, что это не так… И тут должен был прозвучать блядский тревожный звоночек, да? Но его не было. Это был просто список твоих недостатков, это было гребанной правдой, — он смотрел себе под ноги. — Это то, что она сделала, — продолжил он, его мышцы напряглись. — Не думаю, что она хотела, чтобы все вышло именно так. Но ей, вероятно, виднее, не так ли? Она должна была принять меня таким. А она этого не сделала.

Он глубоко вздохнул.

— Знаешь, я слышал тебя и Уизли. В тот день, когда вы расстались. Я слышал, что он тебе сказал.

— О, — только и вырвалось у меня, я вдруг вспомнила, как врезалась в него, так нелепо и застенчиво.

— Помню, тогда я подумал, насколько он точно все описал, понимаешь? Словно, Мерлин, на него снизошло озарение, и он вдруг осознал все твое дерьмо, такое снисходительное, высокомерное дерьмо. А потом это случилось со мной, моя первая мысль была о тебе и Уизли. О том дне. О том разговоре.

Кончик его носа покраснел от холода.

— Знаешь, о чем я подумал? Я подумал… блять… возможно, в ней есть что-то большее. Возможно, он просто этого не понял.

Я затаила дыхание.

— На кого ты похожа, Грейнджер? Когда просыпаешься утром? Когда твои волосы спутаны, голос еще сонный, а ты еще даже не приняла душ? Когда ничто не отделяет тебя от остального мира, кроме ебанного ощущения, что с тобой что-то не так? Ты ведешь себя по-другому, или пахнешь как-то не так, или… что?

Его глаза вонзились в мои, безумно странные, мне стало интересно, что я должна ответить.

— Я… раздражительна. Всегда хочу спать дольше, чем могу себе позволить. Эгоистична, в этот момент меня волнует только моя зубная щетка. Моя кожа бледная, а губы сухие. Во мне нет ничего привлекательного. Меня бесят люди, и я закатываю глаза при малейшем шорохе. Я не слишком-то мила по утрам, не так ли?

Малфой закинул голову, всматриваясь в звезды.

— Думаю, мне могла бы понравится такая девушка, — спокойно произнес он. — Если бы я узнал ее.

— Я не хочу тебе нравиться, — соврала я, ухватившись за шанс перевести разговор в другое русло. Однако, почему никто мне не рассказывал, как весело было бы потерять голову от чего-то новенького? Проделать долгий путь, выбросив карту, игнорировать голос разума, говорящий, что я выбрала неверный поворот?

— Знаю, — ответил он, уставившись на меня.

— Я должна вернуться в замок, — пробормотала я, мысленно моля, чтобы он остановил меня.

— Должна, — согласился Малфой.

Но я не сдвинулась с места, словно застряла, и тут ко мне пришло понимание, что нет необходимости ему останавливать меня.

— Я должна, — повторила я. — Но не хочу.

Затем он улыбнулся, и я потеряла голову.

Если бы я только могла сдержаться, твердо стоять на ногах, все было бы в порядке. Правда. Однако, так сильно хотелось дотронуться до него, что я почувствовала на моей коже покалывание, боль, дрожь от предвкушения… Было ли это нормально, что мое сердце вздрогнуло, когда я заметила, насколько близко он стоит? Я хотела остановить мгновение, сосчитать до десяти, чтобы мой мозг наверстал упущенное. То, что должно было сейчас произойти, было не лучшей идеей. Но это должно было произойти. Это казалось таким неизбежным. Все, пути назад нет.

Он поцеловал меня медленно.

Он поцеловал меня нежно.

Он поцеловал меня, и я ослепла, оглохла, отупела.

А затем он отстранился, и все, о чем я могла думать — Рон никогда меня так не целовал.

Малфой смотрел на меня, надев маску замешательства.

— Я не хотел этого делать, — выпалил он.

— Я знаю, — ответила я, закрывая глаза.

Вероятнее, он не собирался этого делать.

Я так много хотела сказать. Хотела спросить, почувствовал ли он это это; почувствовал ли он правильность этого, некую уязвимость; то, как все изменилось. Хотела сказать, что он… мы были бомбой замедленного действия. Хотела попросить его сделать это снова, продолжать, никогда не останавливаться, но я была настолько напугана, что он не услышит меня.

В конце концов, все это не имело никакого значения.

Когда я снова открыла глаза, его уже не было рядом.

* * *