Принцесса Подземного царства (джен)

О том, что Корина захватила Изумрудный город и выгнала оттуда соломенного человечка по прозвищу Страшила, Ланга узнала всё оттуда же, из зеркала Пакира.

— Перспективная колдунья, – с одобрением отзывался о ней Пакир. Ланга молчала. Страшилу ей было немного жаль. Хотя он и был другом Железного Дровосека, но, по крайней мере, о своих мозгах помнил всегда. Правда, отстоять своё право на трон они ему почему-то не помогли.

Ланга видела Корину за магическими книгами. Выражение лица черноволосой красавицы было далеко не добрым. Временами по нему скользила ухмылка, которую Ланга назвала бы мстительной.

— Что она хочет? – как-то спросила она у Властелина.

— Свести счеты.

— С кем?

— С некоей Феей Убивающего домика, Элли. Знаешь о такой?

Бессмысленный вопрос. Та самая Элли. Фея Элли, Фея Убивающего домика, была чуть ли не национальным героем Жевунов – ведь её домик уничтожил Гингему. Вот только для Ланги толку с того было мало. Гингема погибла, но мама ещё пятнадцать лет чуть ли не в рабстве ходила у своей вредной тётки, а потом вышла замуж поневоле, – её непутёвый бессердечный жених ушёл вслед за той самой Элли в Изумрудный город и остался в Фиолетовой стране. Хотя в этом Ланга Элли уже не могла винить…

— Зачем же она хочет ей отомстить?

— За Гингему. Я не говорил тебе, что Корина – её приёмная дочь и ученица?

— Ах вот оно что... – Ланга сузила глаза.

Ещё лучше! Корина – ученица той, которая виновна во всех маминых бедах. Ну что ж, дополнительный повод её ненавидеть. Хорошо, что Элли убила Гингему своим домиком. Хорошо бы у этой Корины ничего не получилось… Интересно, сможет ли Ланга ей помешать? Фея Элли сейчас живёт в Большом мире, а Лангу пока что ещё вообще нельзя назвать волшебницей – против Корины она в магии ничто, но ей очень хотелось хотя бы как-нибудь навредить Корине. Хотя бы просто быть против неё.

— И что она хочет сделать Элли? – задала Ланга следующий вопрос.

— Убить её родителей, насколько я понимаю, – равнодушно отозвался Властелин, откидываясь на спинку трона. – Впрочем, на мой взгляд, поздновато спохватилась. Родители феи Элли уже так стары, умрут они годом раньше или годом позже – какая разница... Но, – он снова перешёл на одобрительный тон, – для Корины это дело принципа. Она сказала, что отомстит Элли – и она ей мстит, даже если месть бессмысленна. Учись, Ланга. Никогда не вредно учиться на чужих ошибках – даже у тех, кого ты ненавидишь.

Ланга пожала плечами. Чему же тут учиться? Бессмысленной трате сил?

Запястья больно сдавило невидимыми обручами.

— Учиться целеустремлённости, – свистяще объяснил Пакир, нависая над девушкой. – Учиться держать обещания, данные самой себе. Заметь, я не говорю – держать своё слово! Это разные вещи. Ты не обязана исполнять всё, что наболтала другим – к тому же всегда можно пообещать так, что останется лазейка. Но если ты дала слово самой себе, твёрдо решила, допустим, овладеть оружием – ты должна научиться этому во что бы то ни стало. И не позволять себе размазаться по стенке после первой же неудачи! И если у тебя есть враг – нельзя придумывать тысячи причин, по которым тебе лень его уничтожить. И не размениваться на глупости вроде птичек, мышек и прочих зверушек, которые якобы нуждаются в твоей помощи. У Корины есть цель, и она ей следует. У тебя же цель размыта настолько, что ты сама не знаешь, чего хочешь.

— Я знаю, чего хочу, — с недоумением пробормотала Ланга.

— Да? И чего же? – с издёвкой поинтересовался Властелин Тьмы. – Хочешь вернуться к мамочке и отомстить Дровосеку? А как ты будешь это делать? У тебя нет конкретных желаний – у тебя только куча эмоций и чувств, — последнее слово Пакир выговорил протяжно и тоненько, закатив глаза. Ланга сжала губы. Чувства в Подземной стране не приветствовались. Даже ненависть постепенно заменялась холодным расчётом. И Пакир не умел ненавидеть – так же, как не мог любить. Чтобы ненавидеть, нужно тоже иметь сердце.

Но у Ланги сердце было. И оно пока не стало ледяным…

* * *

Отношение Пакира к Ланге – и, как следствие, её новое, хотя и неофициальное, положение во дворце никого не могло оставить равнодушным.

Некоторые слуги начали стелиться перед ней: птичка не последнего полёта, вдруг поднимется ещё выше, да и вспомнит тех, кто когда-то оказал ей услугу. Ланге это было противно. Очень уж навязчиво предлагали ей дружбу. Она слишком хорошо понимала: и для мнимых друзей, и для подхалимов её доброе отношение было лишь поводом надеяться на повышение, на покрывание их мелких грешков... Ланга дарила им только своё презрение, смотрела на них свысока, почти повелительно, и не раз слышала потом в свой адрес «вот принцесса какая».

Отдельно стоял командующий армией Пакира. Маршал Хорал был выше неё в негласной дворцовой иерархии и даже не склонял голову перед негласной пленницей. Но и обижать девушку ему было как-то неинтересно. И её повышение никак не трогало каббара, он был умнее других и понимал, что и от него тут ничего не зависит, и Ланге он сто лет не нужен. Если девушка встречалась с ним случайно, то они максимум одаривали друг друга чуть колючим взглядом, как бы говоря: ты, конечно, пользуешься вниманием Властелина, но имей в виду, что я тоже.

В деле изучения магии Ланга продвигалась крайне медленно.

Занималась она редко, только тогда, когда твёрдо знала: её не засекут. Порой между «уроками» проходило по целому месяцу: рисковать Ланга не хотела. Да и сам «урок» мог длиться минут пять или десять. Но иногда случались и удачи: Пакир отсутствовал по целым дням, а девушка, пользуясь случаем, могла делать, что хотела. Правда, и тут ей приходилось осторожничать по высшему классу. Чтобы никто не видел и не слышал, она уходила в самые далёкие и пустынные коридоры, мечтая при этом как можно скорее найти заклинание, помогающее стать невидимкой. Её положение, несмотря на всю снисходительность Пакира, оставалось крайне шатким: стоит сделать один неверный шаг, допустить хотя бы одну ошибку – и неизвестно, что тебя ждёт. Ничего хорошего – это точно. А Ланга уже сделала много такого, за что Пакир её не погладил бы по головке – разве что молнией или острым мечом.

На каждом занятии она повторяла предыдущие заклинания, а потом – если успевала – исследовала одно новое. Исследовала – потому что никогда не могла заранее определить, что у неё получится. То заклинание, которое она про себя назвала «летающая книга», на самом деле поднимало в воздух любые предметы, а не только книгу. Выяснилось это примерно на третьем занятии, когда Ланга произносила заклятье, глядя не на страницы, а в сторону: её взгляд был сосредоточен на другом предмете. Предметом оказалась чернильница. Испуганная Ланга ахнула и нечаянно отвернулась, когда чернильница вдруг поднялась в воздух, в результате чего на столе образовалась огромная синяя лужа. Путём проб и ошибок девушка поняла: взгляд должен быть сфокусирован на предмете. Даже не просто сфокусирован – было тут что-то такое, что Ланга назвать не могла. Какая-то внутренняя сила, что ли, которая просыпалась от слов заклинания и поднимала предметы в воздух.

«Так что, выходит, – думала Ланга, – Пакир ошибался, когда говорил, что магии нужно учиться в раннем детстве? Или просто не хотел, чтобы я становилась волшебницей, и пытался меня остановить? А почему?»

Впрочем, магия оказалась трудным делом. Даже после самых простеньких заклинаний Ланга уставала – правда, чем дальше, тем меньше, но к тому времени она уже успевала изучить что-нибудь более сложное, так что общая усталость за время занятия с каждым разом не уменьшалась. Да и заклинания порой подбрасывали ей неприятные сюрпризы. Где-то на пятый раз у неё вдруг в один миг вспыхнула и сгорела тетрадь с конспектами по ботанике – девушка даже ахнуть не успела. На картинке рядом с заклинанием было, однако, нарисовано совсем другое: человек протягивал руку к ветке дерева. Ланга же так испугалась (как бы у неё ещё что-нибудь тут не вспыхнуло!), что осмелилась вернуться к этому заклинанию только три занятия спустя, и тогда разобралась, в чём дело: вместо «нириэ» она в прошлый раз прочла «нэрэ» . А поди их разбери, эти старые буквы! Да и произносить всё это – язык сломаешь. Рисунки же подсказок практически не давали.