Сложно (гет)

Было трудно не смотреть на него, не искать его...

Я завтракала тостами с чаем и делала вид, что не чувствую, как его взгляд, холодный и непоколебимый, сверлит мой затылок. Я добросовестно писала конспект на уроке Заклинаний и игнорировала его изучающее выражение лица. Я вышла из библиотеки, направляясь в свою спальню, и вела себя довольно равнодушно, когда заметила, что он ждет меня, скрестив руки на мешковатом черном свитере.

— Я, блять, не невидимка, Грейнджер, — окликнул он меня.

Я остановилась, отметив, что в коридоре, кроме нас, никого не было.

— Конечно, нет, — мой голос был крайне вежливым.

— Повернись, — пробормотал он.

Я же не сдвинулась с места.

— Нет, спасибо.

Я думала, он может дотронуться до меня, развернуть лицом, и мое сердце замерло.

— Почему... Забей. В любом случае. Разговаривая с тобой таким образом, я обеспечу себе довольно приятный вид, так что...

— Заткнись.

— Это вряд ли. Сейчас довольно сложно воспринимать твои слова всерьез.

Я закусила губу.

— Не хочу тебя видеть, — произнесла я.

— Не могла бы ты, пожалуйста, повернуться, твою мать?

Не могла.

— Не могу поверить, что ты произнес "пожалуйста".

— Я должен тебе кое-что сказать. Я бы предпочел говорить это не в твой гребанный затылок, — хмыкнул он.

— Как жаль.

Послышался его разочарованный вздох.

— Это нелепо.

— Не так нелепо, как то, что ты сделал прошлой ночью.

— Грейнджер, не хочу показаться грубым, но...

— Конечно, хочешь, — фыркнула я. — Ты всегда так делаешь. У тебя превосходно получается быть грубым и агрессивным... Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко. Это, кстати, у тебя тоже получается неплохо.

— Может ты, блять, повернешься? — потребовал он, медленно растягивая слова.

— Не хочу, — ответила я, рассматривая свои ногти.

— Почему ты такая злая? Я просто пытаюсь поговорить с тобой. Разве женщинам не нравятся такие вещи?

— Я не сумасшедшая, — произнесла я, сжимая челюсти.

Да, я сходила с ума. Я была зла на него за то, что он оставил меня наедине со своими мыслями; за то, что он позволил мне задаться вопросом, был ли он чем-то большим. Я была зла на него за то, что он поддерживает эти нелепые слухи и сплетни, позволяет людям думать, что это правда; за то, что он поцеловал меня снова. Этот поцелуй был настоящим, который довел меня до дрожи и потери дара речи.

Я злилась, потому что это было несправедливо, и ничего хорошего из этого не выйдет. Если бы он просто подождал, если бы позволил мне высказаться, тогда, может быть, я бы не осознала, что это невозможно, не проснулась бы этим утром под громкий птичий щебет с мыслью о том, как его ненавижу.

— Да, конечно. Ты злишься, я принимаю это, хорошо? Я понимаю такую твою реакцию. У меня была плохая ночь, и... Ну, это не очень важно. Я просто хотел извиниться, — быстро произнес он. — Извини. Ладно?

Я сглотнула.

— Ты извиняешься...

Это был не вопрос.

— Да. Да, я прошу прощения.

— Почему?

В этот момент я была рада, что стояла спиной к нему.

— Почему я извиняюсь?

— Да, — ответила я, наконец, обернувшись. — Почему ты просишь прощения? Ты никогда не извиняешься, ни перед кем, и уж тем более передо мной... Что изменилось?

Он стоял гораздо дальше от меня, чем я думала, пространство между нами казалось слишком свободным, слишком пустым. Наши глаза встретились, мой живот дрогнул, он выглядел весьма удивленным. Нет. Он выглядел пораженным, ошеломленным, и я не могла понять почему.

— Потому что я не сдержался прошлой ночью, — медленно ответил он. — И... я не знаю. Разве это не то, что я должен сделать? Извиниться?

— Ты не стал просить прощения, когда в прошлый раз меня поцеловал, — отметила я.

— Это другое, — парировал он, не задумываясь. — Что еще?

— Что... — я запнулась и прочистила горло. — В чем же отличие?

Ответ последовал не сразу, воздух вокруг нас постепенно становился тяжелым от напряжения; коридор внезапно стал уже, темнее, более интимным, а свечи на стенах, казалось, мерцали то ли в негодовании, то ли в ожидании, я не знала.

— Это другое, потому что я, блять, хотел этого, Грейнджер. Я хотел поцеловать тебя, там не было чертовой публики, которая бы смотрела, а позже аплодировала мне за это представление, и... — он замолчал, его грудь тяжело вздымалась.

— И... тебе необходимо за это извиниться?

— Нет. Я бы никогда не стал извиняться за это. Я прошу прощения, потому что не хотел... не хотел целовать тебя. Я хотел поцеловать какую-то другую девушку, которой там даже не было. Другую, не тебя. Я хотел, чтобы ты была другой, и... вот. Я прошу прощения за это.

Я вздрогнула.

— О. Я... я не поняла. Кто она?

— Нет, это не то, что я... Это не кто-то определенный, — устало объяснил он. — Я просто.... ты слушаешь меня, заметила? Ты, наконец, перестала болтать без умолку. Ты была... ты была другой. Не той маленькой надоедливой сучкой, с которой я боролся на протяжении шести лет. Ты была кем-то другим, кем-то...

— Зачем ты говоришь мне это? — я запнулась, уронила сумку и прислонилась к стене. В моей голове возник громкий, высокий голос Парвати. Ты… уже не та, Гермиона. Тебя, настоящую, никто не знает. Больше никто.

— Кому еще я могу рассказать об этом? Кому-то, кто меня знает? Это был бы весьма забавный разговор, — ответил он с горечью, прислонившись к стене рядом со мной. — Кроме того, мы здесь вдвоем. Мы любим друг друга, помнишь?

Я взглянула на него, на его жесткое, недовольное лицо и почувствовала неожиданный прилив жалости.

— Это, в основном, твоя вина, ты знаешь.

— Знаю.

— Тебя вообще волнует, что подумает об этом твой отец? Я имею в виду нашу сомнительную любовь.

Малфой отвел взгляд.

— Не напоминай, — равнодушно пожал плечами он.

Я легкомысленно дотронулась до него своей дрожащей рукой, почувствовала, как его тело мгновенно напряглось.

Мне пришла в голову мысль, что я хочу почувствовать его тепло. Хочу почувствовать его.

У меня закружилась голова, мой мозг уже был не способен адекватно мыслить. Он стоял слишком близко, он смотрел на меня, наше дыхание стало более глубоким, вокруг стало жарче, и...

Я услышала шаги, момент был упущен, разбит, потерян. Из-за угла вышла Пенси и остановилась, заметив нас.

— О, — только и пискнула она, широко раскрыв глаза.

— Пенси, — произнес Малфой, отойдя от стены. — Что ты здесь делаешь?

— Я возвращала книги в библиотеку, — ответила она, ее щеки заалели. — Какие вы милые, не находите? Прижались друг к другу. Как магглы. Делитесь секретами, Драко?

Парень стиснул зубы.

— Нет, — ответил он многозначительно, глядя на нее. — Никаких секретов.

— Что ж, это не может быть правдой, — усмехнулась девушка. — Драко, которого я знала, всегда было, что скрывать.

— Нет, — произнес он снова.

Тогда Пенси ухмыльнулась мне.

— Не волнуйся, Грейнджер. В конце концов, ты все узнаешь.

А затем она хихикнула и поскакала по коридору, а я смотрела ей в след.

— Чертова сука, — выругался Малфой, — ударив кулаком по стене.

Я медленно подошла к нему, задаваясь вопросом, что только что произошло.

— Это было... странно, — рискнула нарушить тишину я.

— Отвали, — зарычал он.

Я сделала шаг назад.

— Нет, — строго произнесла я. — Что только что произошло?

— Ничего не произошло, — ответил Малфой. — Ты просто стоишь у меня на пути.

— Что?

— Не твое дело, Грейнджер.

— Я ведь твоя воображаемая девушка, Драко, — насмешливо произнесла я. — Разве ты не хочешь поделиться со мной своими секретами?

— Нет! — закричал он. — Нет, я не хочу делиться с тобой своими секретами. Я, блять, вообще не хочу делиться с тобой чем-нибудь. Не хочу говорить с тобой, не хочу касаться тебя, не хочу целоваться с тобой. Отвали от меня.

По спине пробежал холодок.

— Да пошел ты, — прошептала я, пихнув его.

— Как пожелаешь, — прошипел он, когда я прошла мимо.

* * *