Жемчужина (гет)

Тренировки, полеты на метле, бесконечные попытки загнать мяч в кольца с разных расстояний и на различной высоте... Джинни не знала, насколько сильно должна была истощить себя, чтобы вновь не встретиться с ним. Каждый раз она увеличивала нагрузку в надежде, что сегодня ночь пройдет спокойно, и ненавистное лицо Тома не возникнет очередным ночным кошмаром. Но оно возникало. Более того, чем более усталой она себя чувствовала, тем сильнее он ей казался.

— Опять ты, — устало выдохнула Джинни и, даже не дожидаясь его приглашения, плюхнулась в уже знакомое кресло.

— Чаю? — предложил Том, криво усмехнувшись в ее сторону.

— Иди ты к черту со своим чаем! — Джинни закрыла глаза в отчаянии, стараясь не расплакаться.

Вот ещё не хватало, этому ублюдку только дай возможность в очередной раз унизить ее, непременно воспользуется. Тем не менее, Джинни не могла не признать: все ее отчаянные попытки избежать с ним встреч оборачивались полным провалом. Натренированные мышцы ныли после каждой тренировки, отчего она уже еле передвигала ноги. И судя по всему, все это было зря, Том все равно каждый раз встречал ее в этой чертовой комнате!

— Я настаиваю, — бархатный голос коснулся ушей, словно тонкая ткань упала на плечи.

Она знала, что спорить с ним бесполезно, ведь любой отказ или же попытки игнорировать его слова приводили… К боли. Том был способен причинять боль самыми разными способами, сдавливая каким-то образом виски так, словно она находилась в каком-то узком металлическом шлеме, из которого не могла выбраться. Или таким же образом воздействовал на любую другую часть тела, заставляя ее корчиться от болезненных судорог. Поначалу Джинни старалась держаться, терпеть, сжав зубы и моля Мерлина о скором пробуждении, но Риддл усиливал давление до такой степени, что она уже не могла, не в силах была сдерживаться.

Джинни решительным жестом откинула за спину волосы и приняла кружку с дымящимися кругляшками пара.

— Какой на этот раз?

— Мята и клубника, — сев напротив нее, невозмутимо ответил Том и отпил из своей кружки. — Знаешь, я хотел бы обсудить с тобой кое-что.

— Да ну? — саркастично усмехнулась Джинни, отставив посуду и кинув недоверчивый взгляд на Риддла. — Всю эту неделю, когда не пытал меня, ты молчал и, честно признаться, меня это вполне устраивало.

— Малышке Джинни нравятся пытки? — хищная усмешка на его губах заставила ее поежиться. — Раз так, могу устраивать тебе их хоть каждый день, у нас впереди ещё мно-о-ого времени.

Джинни собрала всю волю в кулак, чтобы не показать своего страха. А ей было страшно. Одна только мысль о боли, что он способен был причинить ей, пугала, заставляла съежиться в желании спрятаться, укрыться от его темных глаз.

— Ты знаешь… — она сглотнула. — Прекрасно понимаешь, о чем я говорю. И вообще не понимаю, к чему ты устраиваешь все это представление с чертовым чаем!

— Хм... — он с безмятежной улыбкой отпил ещё глоток. — А я думал, ты поумнела за эти годы.

В глазах Джинни отразилось подозрение.

— И что это должно значить?

— Подумай сама, Уизли, это порой полезно, — Том галантным жестом отставил чашку и прямо посмотрел на нее. — Пытал я тебя только тогда, когда ты отказывалась подчиняться. Когда же слушалась, все проходило спокойно.

— Хм... — Джинни саркастично усмехнулась, сложив руки на груди. — Требуешь безропотного подчинения, а в противном случае будет больно?

Самодовольная усмешка растеклась по тонким губам Риддла, когда он расслабленно откинулся в кресле.

— Не так сложно, не правда ли?

— Скорее невозможно, — всеми силами пытаясь подавить очередной приступ страха перед волшебником, выдавила Джинни.

— Хочешь вновь поверить? — одна длинная нога Тома опустилась на другую. — Что ж, раз так…

Вновь боль, тисками сдавившая каждую клеточку ее тела. Вновь отчаянное желание остановить это, убрать жгучие и давящие ощущение…

— Ну как, крошка? Мне продолжать?

— Нет… — с силой протолкнув воздух через лёгкие, прохрипела Джинни.

Каждую мышцу сдавливало что-то тяжёлое, словно выворачивая, выкручивая жгуты, заставляя ее чувствовать себя беспозвоночной тварью.

— Что-что?

Он, кажется, и не думал прекращать.

Джинни, с силой подняв голову, взглянула на Риддла, пока тот насмешливо смотрел на нее сверху-вниз, словно ничего и не происходило.

— Оста… Но… — тяжёлый вдох. — Ви-и-ись… Прошу…

— Так-то лучше, — отряхнув руки от невидимых пылинок, сказал Том и вновь наполнил до краев ее кружку. — А теперь к делу.

Джинни застыла в кресле, тяжело дыша, стараясь как можно быстрее прийти в себя. Казалось, каждая клеточка ее тела ныла, напоминая о недавней пытке. Да и на что она, собственно, надеялась? В этой комнате он был царем и богом и мог делать с ней все, что хотел. Потому что, как бы Джинни ни сопротивлялась, не могла справиться с ним. Быть может, Том был прав, без жемчужины она была ни на что не способна, даже тренировки по квиддичу, что спасали раньше, теперь совсем не помогали.

— Я рад, что ты наконец осознала это, дорогая, потому что мне надоело каждый раз лицезреть перед собой ни на что не годную амёбу.

— Что? — искренне удивилась Джинни, возвращаясь из своих мыслей, и даже слегка приподнялась из полулежачего положения.

— Перестань пытаться избавиться от меня с помощью своих фокусов с метлой, это не работает, как ты верно подметила, без твоей милой безделушки.

Том встал и начал медленно приближаться к месту, где она сидела.

— Не подходи! — тут же в страхе отмахнулась Уизли, вжавшись в мягкую поверхность, но Риддл и не думал останавливаться, подходя все ближе. Вот тонкие пальцы вцепились в подлокотники мебели, заставив ее тут же судорожно отпрянуть.

— Пока я просто предупрежу тебя, крошка Джинни, — теплое дыхание колыхнуло прядку волос на ее виске. — Больше не убивайся на своих любимых тренировках, ты мне нужна для дела, а тратишь драгоценное время впустую.

— Ты не можешь запретить мне квиддич, Том, — всеми силами стараясь не выдать дрожь в голосе, выдавила она. — Я не…

— Я могу все, милая, — он ласково провел рукой по ее волосам. — Будешь делать то, что говорят, и я поощрю тебя. И в квиддич свой сможешь играть.

— Чего ты хочешь?

— А вот это уже правильный вопрос, — Том тут же резко поднялся, сложив руки на груди. — Пока что ты просто должна перестать всеми способами избегать наших встреч. Играть не запрещаю, но приходить сюда так, словно тебя поцеловал дементор, тоже. И я не шучу, — угрожающий блеск проскользнул в черных глазах. — Ты скучна, когда бессильна. И абсолютно бесполезна. Более того, мне гораздо легче добраться до тебя, если ты ослаблена. Подумай об этом, малышка Уизли.

 

Проснувшись утром, Джинни с яростью откинула от себя одеяло. Ну и что это было? Запрещал ей играть, но при этом говорил, что так ему легче до нее добраться. Какого гоблина он имел в виду? Что этому ублюдку нужно было от нее, что он в очередной раз задумал?

— Чаю?

— Нет!

Она сказала это слишком громко и слишком поздно осознала, что не успела сдержать крика, что заставил нескольких студентов обернуться в удивлении.

— Ну, можно и сока, если не хочешь, — несколько удивлённо сказала Гермиона, бросив на нее подозрительный взгляд. — Джинни, скажи, что-то случилось? Ты просто пять минут уже сидишь, гипнотизируя чайник, вот я и подумала…

— Нет, все в порядке, спасибо, — та перевела рассеянный взгляд с лица Гермионы на пустую тарелку. — Аппетита нет сегодня.

— Джинни, ты какая-то бледная в последнее время… — Гермиона осеклась, заметив что-то за ее спиной. — Хотя у меня, пожалуй, тоже нет аппетита, — с этими словами она резко встала из-за стола и понеслась в сторону выхода.

Джинни удивлённо проследила за быстрым исчезновением подруги. Пожав плечами, тоже решила особо не задерживаться, учитывая, что аппетит за все время атаки ее обонятельных рецепторов ароматными запахами так и не появился.

— Мерлин, Рон, — сказала она, едва нос к носу не столкнувшись с братом. Тот лишь что-то пробубнил в ответ и приземлился рядом с Гарри.

Джинни вновь посмотрела в сторону выхода, где только что исчезла Гермиона, затем на брата и Гарри. Последний, поймав ее вопросительный взгляд, тяжело вздохнул и покачал головой. Что-то происходило между этими двумя, вели они себя как-то странно. Она и раньше замечала, как Гермиона периодически смотрит на ее братца, и эти взгляды отнюдь нельзя было назвать дружескими. То же самое и с Роном, правда, ссориться меньше от этого они не стали. Даже, наверное, наоборот.

«Мерлин, Джинни, тебе своих проблем не хватает?!»

Рефлекторным жестом она коснулась своей шеи, чтобы нащупать там тонкую цепочку с жемчужиной, как делала всегда, когда задумывалась.

— Черт! — выругавшись, она дернула назад руку и, пытаясь подавить накатившую волну раздражения на себя, глупую, направилась к выходу из зала.

— О, Джин, привет… — заметив ее, приветливо улыбнулся Дин. — Ты уже…

— Ага, привет, — рассеянно кивнув, та быстро проскочила мимо, будто бы даже не заметив его.

— В последнее время мозгошмыги вокруг тебя разбушевались, — высокий мягкий перелив голоса отвлек Джинни от размышлений. Уроки закончились полчаса назад, а так как возвращаться в комнату ей особо не хотелось, она коротала время, слоняясь по замку.

Джинни развернулась, отрываясь от вида сходившей на нет осени за окном.

— Привет, Луна.

На губах Лавгуд появилась мягкая загадочная улыбка.

— Ты расстроена, потому что потеряла кое-что важное? — Луна кивнула головой на ее шею.

— От тебя ничего не скроешь, — грустно вздохнула Джинни и кисло улыбнулась. — Да, она была мне очень важна…

«Чтобы держаться подальше от одного подонка».

— Хм… — задумчиво протянула Луна, устремив взгляд в сторону окна. — Разве нельзя найти ей замену?

Джинни покачала головой.

— Боюсь, что нет, она была подарена мне при весьма загадочных обстоятельствах.

— Да? — в голосе Луны послышался искренний интерес. — При каких же?

В глазах Джинни отразилось сомнение, она размышляла над тем, стоило ли говорить правду. Конечно, Луна была не из тех девушек, кто разносил сплетни, да даже если бы она и рассказала кому-либо, вряд ли ей бы действительно поверили. Она была отшельником, изгоем общества, каким периодически, несмотря на популярность, чувствовала себя и Джинни. Ведь при всей внешней странности мисс Лавгуд у нее внутри не сидел настоящий, сводящий каждый день с ума демон.

— Когда мы с семьёй были в Египте, я зашла в один храм. Мама не велела идти туда, он был очень темным, проклятым… Но я пошла, — Джинни тяжело выдохнула, окунаясь в воспоминания, взгляд карих глаз стал отрешенным. — Казалось, что-то вело меня туда, тянуло. В какой-то момент и вовсе стало темно и страшно, как в кошмаре. Ощущение, будто тебя затягивает в болото и ты никак не можешь выбраться.

— Но ты выбралась, — уверенно проговорила Луна, которая все это время внимательно ее слушала.

— Да… Точнее, меня спас один жрец. Он увидел вспышку, а потом, когда я очнулась, подарил жемчужину. Он сказал, что она будет защищать меня… — Ногти Джинни яростно впились в ладони. — А сейчас я так беспечно потеряла ее! Так глупо, судя по всему, во время матча… Как он там сказал… Ах да: «Я не способна ни на что без своей милой безделушки».

— Она действительно была милой, — невозмутимым тоном проговорила Луна, словно не заметив ее озлобленно-раздраженный тон. — Но ведь это неправда.

— Что? — не поняла Уизли и с непонимающим выражением обернулась к ней.

— Что ты ни на что не способна без жемчужины. Видимо, она много значила для тебя и служила амулетом от чего-то, — голубые глаза изучающе осмотрели голову Джинни. — Мозгошмыги вокруг тебя хоть и ведут себя обеспокоенно, но все так же летают в определенном порядке.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, знаешь, они обычно питаются энергией мыслей человека. Энергия бывает как отрицательной, так и положительной, обычно у большинства людей мозгошмыги, питающиеся разными видами энергии, вступают в противостояние. Они как бы борются, все время сталкиваясь.

— Хочешь сказать, ты их действительно видишь?

— С помощью специального заклинания, изобретённого моим отцом, иногда можно разглядеть по цвету крылышек, — тепло улыбнулась Луна. — Но, к сожалению, не всем удается овладеть им, тут нужен особый настрой и вера в то, что у тебя получится. Большинство же людей…

— Думают, что это чушь собачья, — закончила за нее Джинни, но тут же спохватилась: — Прости, Луна, я не хотела тебя обидеть!

— Ты не можешь обидеть меня, Джинни, — ничуть не изменившись в лице, спокойно ответила та. — Но ты права, это так.

— Хочешь сказать, что рядом со мной они ведут себя как-то по-другому? Почему? — решив продолжить тему, спросила Уизли с искренним интересом в голосе. — Со мной что-то не так? — голос едва заметно дрогнул.

«А то ты не знаешь!» — ехидно пропело что-то внутри ее головы.

— Вокруг тебя они словно заключили дружественный союз и летают по кругу, равномерно получая питание. Честно, не знаю, как это работает; возможно, ты слишком контролируешь поток своих мыслей и эмоций, не давая возможности проявиться сильным всплескам энергии.

Джинни пораженно выдохнула. Мерлин, эта девушка… Честно признаться, она, как и большинство людей, всегда относилась скептически словам Луны, раньше вообще считала ее сумасшедшей. После прошлого года это переменилось, Уизли вынуждена была отметить острый ум и проницательность, что сквозили в словах Луны, хоть иногда она и говорила, казалось бы, откровенную чушь. Но если раньше Джинни бы даже не стала слушать и посмеялась, то в этом году она была рада пообщаться со спокойной ненавязчивой мисс Лавгуд, чье присутствие всегда действовало на нее как-то успокаивающе. Но то, что она сказала сейчас… Это же было в точности то, что Джинни делала каждый день: не давала эмоциям пробиться мощным потоком сквозь многочисленный парад мыслей, чтобы не дать возможности Риддлу воспользоваться ее слабостью. Хотя, казалось, что сейчас и это уже было бесполезно, Том только смеялся над всеми ее действиями, что были столь эффективны раннее.

— Луна, ты… Это так странно говорить, но ты… Права.

— Так почему тебя так беспокоит твоя пропажа?

Джинни закусила губу.

— Она помогала мне… Э-э-э… — протянулаона с сомнением, пытаясь подобрать наиболее правдоподобную отговорку. — Избавиться от некоторых кошмаров.

«Точнее, от порабощения сознания одним гадом, что все эти годы ограничивался только кошмарами, а сейчас…»

— Для любых кошмаров есть причины, Джинни. Тебе просто нужно найти и устранить их, а не маскировать с помощью амулета.

Джинни кисло усмехнулась.

— Если бы это было так легко, Луна, — покачала она головой.

— Все проще, чем ты думаешь, — упрямо заявила Лавгуд и уткнулась взглядом в карие глаза. — Тебе нужно устранить свой страх. Пока он есть, кошмары будут продолжаться. А когда избавившься от него, никаких амулетов уже не понадобится.

— Ты не понимаешь, — не менее упрямо заявила Джинни, отвернувшись.

Луна не понимала, не могла понять, а она не могла рассказать ей, поделиться этим. Или же могла? Джинни резко тряхнула рыжими волосами, словно пытаясь прийти в себя. Нет, ни за что на свете! Хватало того, что члены ее семьи постоянно бросали подозрительные взгляды, пытаясь при этом делать вид, что все в порядке. Хватало того, что мама каждый год таскала ее к колдомедикам, где она вынуждена была изображать из себя нормального человека. Физическое здоровье юной мисс Уизли было прекрасным, занятия квиддичем и сильное молодое тело тому способствовали, но вот моральное… Она старалась не думать об этом, благодаря судьбу за то, что хотя бы не сошла с ума от всего. Спасибо и за то, что хотя бы ещё способна была сама решать, что ей делать, и не было тех странных провалов в памяти со страшными последствиями, как на первом курсе…

— Все гораздо сложнее, чем кажется. Да некоторые люди страха высоты всю жизнь преодолеть не могут, а тут… — злость начала плескаться на грани сознания, Джинни вынуждена была сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Тут все гораздо страшнее.

— Дело не в том, что они не могут...

«Ох, как Луна способна постоянно сохранять этот невозмутимый тон?» — мысленно удивилась Джинни.

— ...Они просто не хотят. Любой страх можно преодолеть, если сильно захотеть.

Она промолчала, стараясь не злиться на простодушный тон Лавгуд. Та не понимала, не могла понять, ведь не знала всего…

— Думаешь, — процедила Джинни сквозь зубы. — Я не пыталась? Все эти годы… — и выдохнула. — Давай закроем эту тему, Луна, — добавила она уже более спокойно. — Мне нужно идти, готовиться к завтрашнему дню, прости.

И не дождавшись ее ответа, Джинни резко дернулась в сторону гостиной. Мягкое прикосновение к запястью остановило ее, заставив обернуться.

— Я верю в тебя, Джинни Уизли. Ты просто почему-то в себя не веришь, — лучезарно улыбнувшись, сказала Луна. — Увидимся на уроках! 

Отпустив ее руку, она неспешно развернулась и вприпрыжку пошла в противоположную сторону коридора.

Джинни лишь недоуменно смотрела ей вслед, вся злость испарилась, словно растаявшие снежинки на теплой ладошке. Эта девушка… На нее невозможно было злиться, да и слова ее имели какой-то смысл.

Поэтому, постояв в задумчивости ещё какое-то время, она направилась в гостиную Гриффиндора, рассчитывая приготовить уроки на следующие дни. Тренироваться сегодня Джинни не решилась, помня угрозу Риддла, да и тело требовало пощады после недельной нешуточной нагрузки.

Отужинав вместе с Гермионой, которая продолжала упрямо избегать ее брата и отказывалась отвечать на какие-либо вопросы касательно него, Джинни отправилась в спальню. Мерлин, как же ей не хотелось видеть его! Как же хотелось хоть пару ночей поспать, не попадая в эту чертову комнату!

 

Кап-кап… Кружка в очередной раз наполнилась ароматной жидкостью, расходясь паром на гладкой поверхности стола.

— Твой ход, Джиневра, — спокойным голосом сообщил Том, когда она в очередной раз приняла чашку.

Джинни пару минут смотрела на шахматную доску, пытаясь определить, пустить в ход коня или же ладью. Все же решившись, переставила вперёд нужную фигуру и равнодушно откинулась на изумрудные подушки.

— А ты неплохо играешь, — выставив вперед ферзя и претендуя на шах и мат, заявил Риддл.

— Почему мы играем в маггловские шахматы? Неужели нельзя было наколдовать волшебные? — поинтересовалась она устало, без особого интереса посмотрев на столик.

Том лишь усмехнулся уголками губ, бросив насмешливый взгляд на ее лицо.

— Мне нравится самому двигать фигуры. И не очень по душе тот бардак, что остаётся после волшебных шахмат. Эта игра требует аккуратности.

— Мерлин! — Джинни попыталась защитить фигуру короля оставшейся ладьей, не особо надеясь на успех.

— Шах и мат, — невозмутимым тоном, словно так и должно было быть, спустя пару минут произнес Риддл.

— Долго ещё мы будем этим заниматься? — В голосе Джинни послышались нотки раздражения. — Пяти партий для тебя, надеюсь, достаточно?

— На сегодня да, — от его глаз не укрылось, как она облегчённо выдохнула. — Брось, Уизли, все было не так уж и плохо. У тебя будет ещё много времени научиться.

Этот тон и хищный блеск в черных глазах ей явно не понравился.

— К чему весь этот цирк? Чай, шахматы… Уж не думаешь ли ты, что я ненароком забуду во время этих глупых игр о твоей дьявольской сущности?

— Шахматы — хороший способ узнать способ мышления и действий противника, дорогая. За эти годы я хорошо изучил тебя и хотел удостовериться, что не ошибаюсь в своих суждениях. Но если тебя это успокоит, — он посмотрел прямо в карие глаза. — Могу сказать, что ты уже далеко не та легкомысленная девочка, что жаловалась мне на несчастную любовь в дневнике.

— Предлагаешь мне порадоваться этому или поблагодарить тебя? — злобно усмехнувшись, поинтересовалась Джинни. — Да если бы не ты, я бы все эти годы могла жить спокойно! Чертов ненавистный, подлый…

— Поосторожнее, — с угрозой произнес Риддл, заставив ее осечься. Взмахом руки он заставил шахматы самопроизвольно собраться внутри складной доски и улететь куда-то в темноту. — Тебе стоит перестать видеть все только в черных и белых тонах, Уизли. И как бы ты ни отрицала этого, мое присутствие воспитало в тебе характер и способность мыслить рационально и хладнокровно, чего вы, гриффиндорцы, обычно напрочь лишены.

— Я бы как-нибудь обошлась без этого, если бы взамен мне предложили свободу от тебя, — недовольно передернув плечами, заметила Джинни и не соврала. Но думать и говорить об этом не было ни сил, ни желания.

Когда она попала сюда сегодня, Риддл уже ждал ее, разложив на столе шахматную доску с изящными тонкими фигурками. Ее брат Рон очень любил эту игру и играл даже лучше большей части ее братьев, за исключением разве что Билла. Тот был очень умным аналитиком и хитрым игроком, не зря же сейчас работал в банке Гринготтс бок о бок с гоблинами. А не намекал ли Риддл на то, что его присутствие вынудило и Джинни отточить, воспитать в себе эти качества?

— В твоей головке начали проскальзывать намеки на умные мысли.

Этот голос вечно заставлял ее вздрагивать, заставая врасплох.

Он продолжал издеваться над ней, но уже другим способом. Прикидывался добреньким, устраивая церемонии чаепития, теперь придумал играть в шахматы. Первые две партии она проиграла довольно быстро, не испытывая особого энтузиазма поддерживать его странные инициативы.

— Если ты продолжишь в том же духе, я силой заставлю тебя включить наконец мозги, — раздраженно заявил тогда Риддл, смахнув все фигурки на пол. — Ты поняла меня?

Джинни тяжело сглотнула.

— Не слышу?

— Поняла…

— Собери фигуры и расставь на доске. В этот раз будешь играть за белых, — хищный блеск в глазах, что буквально вцепились в ее. — И постарайся продержаться дольше пяти минут, иначе я буду очень недоволен.

И Джинни, ничуть не сомневавшаяся в силе его угроз, вынуждена была подчиниться. Пришлось вспоминать все приемы, которые когда-то показывал ей Билл, или те, что она наблюдала, когда видела игру Рона с братьями и Гарри.

— Уже лучше, — застав врасплох ее короля, Том вновь взмахнул рукой, расставляя фигуры на изначальные позиции. — Ещё раз.

Она не понимала, зачем он это делал. Отвлекал внимание? Пытался усыпить бдительность? Но Джинни не расслаблялась ни на минуту в его присутствии. Ни тогда, когда распивала с ним каждый день новые чаи, которые, как ни странно, были вкусны. Когда же сегодня играла в шахматы, все время пыталась понять, какие цели преследовал Риддл. А тот продолжал хищно улыбаться, наблюдая за каждым ее шагом и мыслью. Он же понимал, что Джинни никогда больше не доверится ему, не поверит ни единому слову? Тогда к чему был весь этот цирк?

Следующей ночью все повторилось. Вновь шахматы и мозговой штурм, который она вынуждена была применять. Так продолжалось всю следующую неделю, и Джинни уже начинало тошнить от вида чая и шахмат. Риддл нашел новый вид пытки, всячески высмеивая ее, когда, отвлекшись, Джинни глупо теряла важные фигуры и в итоге проигрывала. Ещё ни разу ей не удавалось выиграть у него, а постоянное напряжение, в котором она находилась, будучи в этой темной, сводящей своим интерьером с ума комнате, очень выматывало. И Джинни вновь решилась. Если уж не помогал квиддич, она воспользуется зельями. И плевать, что обычную дозировку нужно было увеличить в два-три раза, плевать, что у организма могло начаться привыкание, и в какой-то момент снадобье не сработает… Зато это давало шанс хотя бы на одну спокойную ночь без сновидений.

 

— Джинни, — знакомый голос окликнул, когда она направлялась в сторону лазарета.

— Привет, Дин, — второпях ответила она и уже решила идти дальше, но его пальцы сомкнулись у нее на локте.

— Ты уже две недели избегаешь меня, — недовольно поморщившись, сказал он. — Что происходит?

— Дин, я немного занята сейчас…

— Ты все последнее время так говоришь! — сказал он возмущенно. — Давай выйдем, пройдемся, — добавил он уже мягче, но настойчиво.

Джинни тяжело выдохнула. Со всей этой суматохой и постоянными попытками найти способ избавиться от Риддла она действительно совершенно перестала обращать внимание на окружающих. И Дину, ее милому, доброму парню, наверняка было очень неприятно ее равнодушие.

— Хорошо. Сейчас, давай только зайдём за пальто…

— Ты очень беспокойна все эти дни, что-то случилось? — спросил Дин, как только они оказались на улице.

— Все в порядке, ничего не случилось, — быстро ответила Джинни.

— А мне кажется, что…

— Тебе кажется.

Голос прозвучал резко, словно скрежет металла. Кажется, у них уже был похожий разговор в Хогсмиде, и Джинни тогда точно так же пресекла все его попытки выяснить причины странностей в ее поведении. Как и нескольким парням до этого, что пытались залезть ей в душу.

Все опять повторялось, и она чувствовала, что и с Дином у них скоро тоже все закончится. Не то чтобы сейчас ее это слишком печалило, сил едва хватало на учебу, всё-таки необходимо было прилагать некоторые усилия, чтобы не слишком отбиться от остальных, но по большей части все ресурсы уходили на противостояние Риддлу. А Дину требовалось ее внимание, время, эмоции… То, чего сейчас она точно не в состоянии была дать.

— Джин, скажи, что я сделал не так? — с некоторой обидой спросил он. — Чем-то обидел? Ты так резко изменилась…

— Дин. — Джинни мягко улыбнулась, обернувшись к нему. — Мы уже обсуждали это, я…

— Да-да, не будешь тратить время на всякую романтическую чепуху, я помню. Но ты ведь даже со мной не разговариваешь, разве для тебя это тоже — чепуха?

— Я виновата перед тобой, — ровным голосом сказала Джинни, сломав ветку, что отхватила с куста по дороге. — И сейчас не могу дать того, что ты просишь, прости, — она остановилась и посмотрела прямо в растерянные глаза. — Ты чудесный парень, Дин, но нам нужно расстаться.

— Расстаться? Джин, подожди, давай не будем торопить события!

— А чего ты хочешь? — в голосе Уизли проскользнули нотки раздражения. — Тебя будет устраивать, если мы сейчас помиримся, какое-то время будем делать вид, что все в порядке, а потом вновь не разговаривать друг с другом? У меня сейчас нет времени на это все… И я не хочу зря тратить твое.

— Но… Разве нельзя это как-то решить? Все же было хорошо до недавнего времени. Точнее, до матча…

Джинни тяжело выдохнула. Неужели он так дорожил их отношениями, что столь отчаянно цеплялся за любую возможность? В прошлом году, когда все только началась, им действительно было хорошо, до всей ситуации в Министерстве они вместе гуляли на лужайках замка, летом Дин писал ей письма, Джинни слала открытки. Фред с Джорджем даже успели отпустить пару шуточек. Дин был славный, добрый парень, с ним ей было легко и просто, и нравилось, что он не стремился залезть к ней в душу. До поры до времени. Сейчас же Джинни видела обиду и боль, что отражались в его глазах, смешанные с непониманием и растерянностью. Мерлин, она правда не хотела этого. Но также не могла объяснить ему, поэтому оставалось одно…

— Я не чувствую к тебе того, что было до этого, Дин. Прости…

И того, что чувствовала к одному зеленоглазому брюнету, тоже, но этого она, естественно, говорить не стала. Джинни слышала, как Дин шумно выдохнул, как сжал в кулаки руки.

— С этого и стоило начинать, — сказал он хмуро. — Хотя я, дурак, мог бы и догадаться.

— Дин, — Джинни положила руку на плечо Томаса, но тот тут же сбросил ее.

— Я все понял. Больше тебя не потревожу.

С этим словами он резко развернулся и стремительным шагом направился в замок. Джинни же стояла на месте, глядя вслед удалявшейся фигуре, затем перевела взгляд на Гремучую иву, озеро, расходившееся легкой рябью от осеннего ветерка, домик Хагрида с дымящейся крышей. Сейчас здесь было так тихо, даже спокойно. Покой, вот чего ей так сейчас хотелось. Ей нужен был покой и отдых этой ночью.

— Зелья.

Вспомнив о цели, Джинни решительным шагом направилась к мадам Помфри.

Добрая женщина, выслушав просьбу, дала ей целую бутылочку снадобья с дозировкой на неделю приема. Поблагодарив, Джинни со спокойным сердцем направилась в спальню. Правда, едкая мысль, что зелья хватит в лучшем случае на три дня, все же успела проскользнуть на краю сознания.

Она действительно спала спокойно. Впервые за две недели не испытывала гнетущего ощущения тревоги и опасности, что всегда ощущала в его присутствии. Джинни старалась не думать о том, что будет, когда она вновь встретится с ним. Всячески выбрасывала эти мысли, но пустевшая с каждым днём бутылочка приводила в уныние, это ещё при том, что дозу она увеличивала постепенно, прислушиваясь к своим ощущениям.

Решив снова наведаться в лазарет, сообщив мадам, что нечаянно разбила бутыль, Джинни взяла новую порцию зелья. Вот только… В этот раз она чувствовала, как Том пытался прорваться в ее сознание, пугая обрывками былых кошмаров. Троекратная дозировка начинала давать сбои, Джинни вновь решила возобновить свои тренировки, и на какое-то время все успокоилось. Но только на время…

Он был силен, она чувствовала это. Без защитной магии жемчужины все эти меры предосторожности были лишь временными, да и то потому, что ее организм отвык от зелий и реагировал на них. Джинни понимала, что не сможет бесконечно увеличивать дозировку, жаловаться мадам на свою рассеянность, выпрашивая новые порции, и не вызвать при этом подозрений. О любых серьезных недугах целительница должна была докладывать декану факультета, а та, в свою очередь, родителям. Этого ей ещё не хватало…

И в очередную ночь, когда была выпита очередная троекратная доза снадобья, он ворвался к ней с кошмаром, которым пугал ещё тогда, летом, после первого курса. Мерлин, она вновь почувствовала себя маленькой букашкой, ощущая всю его злость и ненависть. Поймав подозрительный взгляд мадам Помфри, когда в очередной раз пришла за новой порцией, Джинни поняла, что больше тянуть не сможет. Она чувствовала, как оно переставало действовать, как он приближался к ней, готовый в любой момент схватить. И с ужасом ждала момента, когда вновь окажется без какой-либо защиты. А момент этот настал…

Казалось, он навсегда отпечатался в памяти, словно выбитый молотком на камне. Она помнила, как еле сдерживая дрожь, вновь входила в уже знакомую комнату, уже издалека видя знакомый до боли силуэт. Том спокойно стоял напротив высокого мрачного камина, наблюдая за игрой пламени на поленьях. Джинни даже ненароком подумала, что он не заметил ее и начала судорожно осматриваться по сторонам в поисках выхода.

— Ты не выйдешь отсюда, пока я не позволю, — спокойно заявил Риддл, медленно отворачиваясь от огня. Казалось, искры его осели где-то в глубине черных глаз, делая Тома похожим на настоящего дьявола. — Кажется, я предупреждал тебя в прошлый раз, но ты не послушала, — холод в его тоне можно было буквально почувствовать. — Говорил о том, чтобы не избегала наших встреч, но ты опять возомнила, что умнее меня. Думаешь, — на красивом лице возникла яростная гримаса, — что блокируя меня подобным образом, потом окажешься безнаказанной? Нет, милая, так не пойдет.

Длинные пальцы с силой сжали ее плечи, заставив Джинни судорожно сглотнуть, когда он приблизился к ее лицу.

— Ты — никто без своей побрякушки, что имела неосторожность потерять. И все твои фокусы были способны сдерживать меня только тогда, когда жемчужина была у тебя, — тут он мягко указательным и средним пальцем провел по шее Джинни, заставив ту вздрогнуть в испуге. — Зелья не помогут, малышка Джинни. Но раз по-хорошему ты не понимаешь.

Он отодвинулся от нее, в руках возникла длинная изогнутая волшебная палочка, опасно сверкнувшая красными искрами в предчувствии.

— Нет, — только и успела произнести Джинни, прежде чем…

— Круцио!

Крики, боль, агония, снова крики. Боль, гораздо сильнее той, что он применял к ней до этого, что отражала всю его ярость и желание отомстить. Казалось, она оглохла от собственного голоса, а огонь, что до этого послушно горел в камине, вылился в лаву на черном блестящем полу, теперь обжигая каждую клеточку ее тела.

— Джинни! Джинни, проснись! — Что-то теребило ее плечи, вынуждая судорожно распахнуть глаза.

— Гермиона? — спросила она хрипло, едва узнавая свой голос. — Что случилось?

— Ты кричала во сне. Так громко, что мы думали, на нас кто-то напал, — Гермиона, взволнованно глядя в глаза подруге, осторожно присела рядом с ней на кровати. — Что тебе принималось?

— Кошмар какой-то, — Джинни судорожно запустила пальцы в волосы, пытаясь прийти в себя после пытки. Мерлин, подумать только, он пытал ее в собственном сне! Но эта боль… Эту боль она запомнит на всю оставшуюся жизнь.

— В последнее время ты выглядишь очень уставшей, Джинни, — с тревогой проговорила Гермиона, — иногда говоришь во сне или кричишь. Что происходит?

Уизли отбросила за спину волосы и прямо посмотрела во взволнованное лицо подруги.

— Кошмары, Гермиона. В последнее время они не дают мне покоя.

— Ты ходила к мадам Помфри? Зелья…

— Закончились, — спокойно перебила ее. — Я схожу за ними, не волнуйся. Простите, что разбудила, — обратилась она ко всем соседкам, что все это время молча наблюдали за ними.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Ну… — неуверенно протянула Грейнджер. — Тогда хорошо.

— Спокойной ночи, Гермиона.

— Спокойной ночи, Джинни.

Она не хотела засыпать в эту ночь, ведь очень боялась. Боялась того, что он вновь будет пытать ее, причинять боль за то, что посмела ослушаться. Но уставшее сознание имело другие планы, и буквально через пару минут Джинни вновь погрузилась в сон и… Проспала спокойно до самого утра.

— Интересно, очень интересно, — заявил Том, когда уже на следующую ночь она вновь появилась в его обители. — Признаю, я вчера немного перестарался.

— Немного? — возмутилась Уизли, складывая руки на груди, все ещё отчётливо помня каждую секунду яростной пытки. — Да я подумала, что коньки отброшу, придурок!

— Видимо, твой мозг был того же мнения, раз заблокировал мне на какое-то время доступ, — задумчиво протянул Том, кажется, даже не заметив в этот раз ее оскорбления.

Джинни удивлённо посмотрела на него.

— Заблокировал доступ? Хочешь сказать…

— Что это ничего не меняет, Уизли, — тут же осадил ее Риддл, жестом приглашая присесть.

Помня горький опыт, она не стала сопротивляться и послушно устроилась в кресле, что уже по праву могла назвать «своим».

— Вчера я слишком переусердствовал, поэтому, когда тебя выкинуло в реальность, сознание на время начало воспринимать меня как угрозу…

— Хочешь сказать, что раньше ты не был угрозой? — удивлённо спросила Джинни, все это время пытавшаяся осознать, каким образом ей можно было бы снова заблокировать его.

— Мне пришлось много поработать, чтобы добиться этого, дорогая, — едко улыбнувшись, заявил он, присаживаясь напротив. — И твоя египетская побрякушка мне изрядно мешала, позволяя лишь иногда сквозь дыры в обороне сознания радовать тебя теми чудесными кошмарами. Я ведь все эти годы не дал тебе забыть о себе, не так ли? — с мягкой усмешкой поинтересовался Риддл, на что Джинни лишь обречённо вздохнула. — Время и усердие — очень недооценённые глупыми людьми вещи, и они были на моей стороне. Я много наблюдал за тобой, изучал твои слабости. Поэтому случай вчера — лишь досадное недоразумение; я не повторю подобного, и не надейся.

— Но не значит ли это, что ты больше не сможешь меня так пытать?

— Хм... — самодовольное выражение его лица очень не понравилось Джинни. — В следующий раз, когда ты вздумаешь бунтовать, — взгляд темных глаз буквально пригвоздил ее к спинке кресла. — Я просто буду делать это более… медленно, не дам тебе дойти до пика боли, но и покоя тоже не дам, — он вновь хищно улыбнулся, не сводя глаз с ее лица. — Это ясно?

Джинни лишь хмуро кивнула.

— Не слышу?

— Ясно-ясно, гори ты в аду, Риддл! — раздражённо выругалась Джинни, пытаясь в этот момент не впасть в отчаяние.

Надежда на то, что перетерпев пытку, она получит хотя бы какую-то возможность не видеть его какое-то время, испарилась так же быстро, как и появилась. Уизли не сомневалась в умениях этого монстра не только пытать, но и убивать людей. Но что, если… Что, если он лукавил? Возможно, примени он заклятие Круциатус — Джинни содрогнулась при одном лишь упоминании этого слова — вновь, может, она снова проснется, а затем спокойно заснёт?

— Хочешь попробовать? — перекидывая палочку из одной руки в другую, поинтересовался Том, все это время наблюдавший за ней. Джинни не ответила, лишь настороженно провожая взглядом волшебное орудие. — Что ж, молчание — знак согласия, так что…

Вновь боль — яростная, испепеляющая, но не оглушающая… Этот подонок наложил на нее заклятие Силенцио! Он наблюдал за тем, как Джинни каталась по холодным плитам пола, пытаясь убежать от агонии, уже готовая молить о пощаде или же даже смерти, когда пытка прервалась.

— Перерыв.

Насмешливый голос и звук шагов неподалеку заставили ее раскрыть глаза. Джинни попыталась отдышаться, прийти в себя, ощущая яростный стук сердца в груди, в ушах, во всем теле.

— Повторим? — спустя пару минут с издевкой в голосе поинтересовался Том и, не дождавшись ее реакции, вновь вскинул палочку.

Джинни никогда в жизни так сильно не хотелось умереть. Казалось, плиты пола превратились в расплавленный воск, нет, лаву, а ее тело… Она не чувствовала, что у нее есть тело, руки, ноги. Лишь боль, бесконечная, текущая, словно мощное течение реки, прямо в ее конечности, уносящая ее в бушующий океан, бьющий яростными волнами об острые скалы.

— Думаю, на сегодня достаточно, — спустя, казалось бы, бесконечность, самодовольно заявил Риддл, прекратив пытку. — Как видишь, — его голос раздавался так, словно она находилась под водой, — на этот раз ты осталась здесь, со мной. Надеюсь, больше каких-либо сомнений в моих словах у тебя не вызовут, малышка Джинни? Что-что ты говоришь? — заметив ее слабые попытки выдавить из себя хоть слово, спросил он. — Ах, прости.

Он взмахнул палочкой, вернув ей возможность говорить.

— Ненавижу, — только и выдавила Джинни, найдя в себя силы перекатиться на спину. Непрошеные слезы проложили дорожки по щекам, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос.

— Хм, — это его «хм» уже порядком выводило из себя, правда, в этот момент и на простое раздражение у нее не осталось сил. — Тебе бы лучше дружить со мной, Уизли.

— Ты… — попыталась выдавить она, но вместо этого лишь что-то невнятно промычала.

— Что, дорогая? — насмешливо поинтересовался Том и вновь посмотрел на нее.

Джинни лишь тяжело выдохнула и отвернулась от бессилия, устремив взор в высоченный, заслоненный дымкой потолок. В этот момент ей хотелось одного — заснуть и навсегда забыть обо всем, что здесь случилось. Пытаясь осуществить задуманное, хоть и не слишком надеясь на успех, она закрыла глаза. Агония боли сменилась на чувство разбитости и ломоты во всем теле. Холод пола ощущался так ясно, и если бы у нее остались на это силы, Джинни непременно бы поежилась.

— На сегодня можешь быть свободна. И впредь будь умнее.

Последние его слова словно унесло далёким эхом, когда она раскрыла глаза.

За окном ещё было темно, в комнате слышалось мирное сопение соседок. Джинни поднялась с кровати, не сильно обращая внимания на неприятные ощущения во всем теле. Этот придурок так замучил ее, что боль ощущалась даже после пробуждения! Как же она его ненавидела! Как же хотела однажды увидеть, как тот уже сам корчится от боли, растворяется, оставляя ее навсегда…

Накинув мантию поверх пижамы и наскоро засунув ноги в башмаки, Уизли, стараясь не разбудить соседок, выскочила из комнаты. Обида, боль, отчаяние и бессилие теснились у нее в груди, готовые сорваться стаей раненых птиц. Ноги несли вперёд по холодным коридорам, Джинни словно пыталась сбежать от собственных эмоций, многочисленных мыслей, затягивающих ее в стремительный круговорот. Она чувствовала, как тонет в них, будучи не в силах противостоять, понять, что ей делать дальше…

Дверь туалета открылась с жалобным скрипом, Джинни быстро забежала внутрь и застыла перед умывальниками. С зеркальной поверхности над ними на нее смотрела страшно бледная девушка, с растрепанной шевелюрой рыжих волос и покрасневшими от слез глазами. Руки Джинни сжались в кулаки, когда она сделала шаг вперёд, вглядываясь в свое отражение.

— Отлично, Джиневра, теперь ты плачешь? — спросила она с горечью в голосе. — Не смей! — голос дрогнул. — Не смей реветь из-за этого ублюдка, чтоб его мантикора разодрала! — она яростно стёрла с щеки скатившуюся слезинку. — Пусть хоть сто Круциатусов в тебя запустит, ты не будешь плакать!

Слезы уже вовсю катились по бледным щекам, Джинни опустилась к умывальнику и плеснула несколько раз холодной водой в лицо.

Скрип двери за спиной заставил ее насторожиться; тут же разогнувшись, Джинни резко обернулась.

— Уизли?!

— Малфой?! — прозвучало одновременно.

Девушки, застыв статуями посреди женского туалета, удивлённо смотрели друг на друга.

— Что ты здесь делаешь? — подала голос Аделин.

— Какого черта? — снова одновременно с ней спросила Джинни. Первой придя в себя от столь неожиданной встречи, она подозрительным взглядом осмотрела фигуру Малфой.

В отличие от нее, на Аделин были теплый свитер крупной вязки и прямые школьные брюки. Только сейчас Джинни пришло в голову взглянуть на часы. Длинная стрелка приближалась к шести утра, что никак не объясняло появление Малфой здесь.

— Ну и что, позволь спросить, ты забыла в такую рань на шестом этаже?

Она видела, как Аделин сперва вздрогнула, словно не ожидая ее вопроса, а затем медленно, в привычной манере натянула на тонкие губы свою издевательскую усмешку.

— То же самое могу спросить и у тебя, Уизли.

— Здесь неподалеку гостиная моего факультета, — в той же манере ответила Джинни. — А вот ты чего тут ошиваешься?

Тонкие губы Аделин сжались в полоску, она недовольно нахмурилась. Джинни присмотрелась внимательнее, заметив кое-что странное, непривычное на ее лице. Обычно бледное, угловато-красивое, с вечно презрительным блеском в глазах, сейчас оно выглядело иначе. А именно: глаза — они были красными и опухшими.

— Ну и что ты так уставилась? — заметив внимательный взгляд Джинни, недовольным тоном спросила Аделин. Ей и так было неловко от всей этой ситуации, ведь, как бы она ни отпиралась, ее появление здесь в такой час действительно со стороны могло показаться странным.

Оно и было странным, нормальный ученик сейчас мирно пребывал в своей кровати, досыпая последние часы перед завтраком. Малфой же была лишена такой роскоши. Последние недели она только и делала, что при любой возможности продолжала поиски диадемы, обыскивая холодные коридоры. И с каждым этажом выше ее надежды на благоприятный исход рассеивались, как мираж в пустыне, кольцо до сих пор не подавало ни малейшего признака. Но она упорно продолжала искать, чувствуя себя путником в пустыне. Такой же истощенной, мечтающей о том, чтобы найти диадему, как о живительной влаге.

Помня прошлый опыт встречи с Поттером, Аделин побаивалась выходить в выходные, до сих пор до конца не понимая, как он тогда застал ее. Возможно, это вышло случайно, и он просто как всегда шлялся без дела по коридорам, а потом наткнулся на нее? Хотя то, как Поттер был уверен в том, что Аделин что-то ищет, и допытывался, что… Как же этот гаденыш вынюхал? Следил за ней? Но даже если следил, то как? Все эти вопросы вертелись в голове яростным ураганом, не давая покоя, отвлекая от цели. Надеясь на то, что в учебные дни Поттер будет несколько занят тем, что спит перед занятиями после наверняка бессонных ночей, проведенных за уроками — мальчишки же обычно все откладывают на потом, хотя Блейз и тут был исключением из правил — она вставала чуть свет и выходила на поиски. Но они заканчивались ничем…

Аделин обошла уже по второму кругу все этажи, но так ничего и не нашла. Вновь облазила все уголки Подземелья, порой промерзая до костей и не успевая обновлять согревающие чары; прошлась по первому этажу, однажды застигнутая полтергейстом Пивзом, что закинул в нее бомбочкой с холодной водой; по кухне, даже искала на улице…

В какой-то момент и вовсе начало казаться, что кольцо не работает, и она, несмотря на заверения профессора Снейпа, все сделала неправильно. Каждый утренний подъем, отдаваясь болью в затылке, заставлял Аделин задумываться об этом, об этом и немало напоминала рана на левой ладони, что за все это время лишь покрылась некрасивой черной корочкой. К слову, заживала она очень плохо, иногда болела, что немного пугало. Иногда Аделин не могла толком понять, боль ли это в ладони, что иногда выстреливала при резком движении или же прикосновении, или головокружение заставляло ее чувствовать себя ни на что не способной амебой. И это злило ещё больше.

Теперь Аделин внимательно выполняла все рекомендации профессора, но заживление шло крайне медленно. И в данный момент Малфой, невольно сжавшая в кулаки руки, вновь почувствовала повреждённое место. Уизли, будь она неладна, была права в своих подозрениях, чего Аделин вслух, конечно, никогда бы не признала. Ей и так сейчас было несладко, ведь этим утром, пересиливая усталость и ноющую боль в висках, решив в очередной раз тщательнее поискать на верхних этажах, она вновь потерпела поражение. Эти бесконечные вылазки, не дававшие никаких результатов, страх быть застигнутой, а также то, что не сумеет выполнить задание и обречет на смерть отца… А также ещё и то, что она должна была надлежащим образом учиться, успевая выполнять огромный объем домашних заданий для шестого курса, чтобы не отставать от других… По поводу последнего Аделин уже успела получить пару отработок. Словом, все это, как снежный ком, накапливалось, наваливаясь на хрупкие плечи Аделин, и она сорвалась. В очередной раз обыскав шестой этаж, она с силой запулила казавшийся бесполезным перстень в одну из кабинок туалета, в который в отчаянии забежала. То перескочило через невысокую дверцу и со странным «бульк» упало куда-то.

— Так тебе и надо, бесполезная побрякушка! — крикнула Малфой в отчаянии, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Голова закружилась, отчего она с силой вцепилась в ближайшую к ней раковину. — Не смей жалеть себя, Аделин! Твой отец сейчас в Азкабане, ты не можешь сдаться! — пытаясь встряхнуться, сказала она самой себе и пошла за перстнем. — Мерлин, за что мне это! — простонала она, обнаружив, как то оказалось на дне одного из унитазов.

Слабо соображая, что делает, она сунула руку в бочок, вылавливая перстень, поздно вспомнив о наличии палочки. С раздражением вытащив ее из кармана брюк, с отвращением наложила кучу отчищающих заклинаний на кольцо и руки. Тошнота вновь подкатила к горлу, Аделин, сидя на холодном полу кабинки, устало откинулась на деревянную перегородку.

— До чего ты дожила, Аделин, — сказала она, горько усмехнувшись. — И это дочь знаменитого рода Малфой?

Она громко рассмеялась, подкинув в руке перстень. Ей было смешно и горько от всей этой ситуации.

Девушка, которой все эти годы пророчили роскошное будущее, голыми руками вылавливала кольцо из школьного унитаза! Ну разве не смешно? Разве не смешон тот факт, что от какой-то побрякушки зависела теперь жизнь великого представителя рода Малфой, что ютился сейчас в Азкабане? Разве это не смешно?

И Аделин смеялась, не в силах сдерживаться, не обращая внимание на странную слабость в висках. Смеялась, пока что-то не начало раздражающе щекотать в глазах, проливаясь по щекам, закапывая воротник кофты. И смех перешёл в рыдания, отчаянные, полные злости на то, что ничего не получается, и жалости к себе. Она не знала, сколько просидела вот так, обхватив руками колени. И сколько бы просидела ещё, если бы не громкий хлопок снаружи, чьи-то быстрые шаги, звук включившейся воды, а затем крики… Аделин тогда быстро вскочила на ноги и вышла, чтобы посмотреть, кто в такой час решил нарушить ее уединение. И увиденное немало удивило.

Уизли, взъерошенная, страшно бледная, в мантии поверх пижамы и слезах, глядела на свое отражение. Похоже, горько усмехнулась тогда Малфой, не у нее одной сегодня день не задался. Правда… Увидеть обычно бойкую Джинни в таком виде было странным, настолько странным, что Аделин на миг забыла о том, что до этого тревожило ее. Вспомнилось, как она поймала Уизли в больничной пижаме в Подземелье, затем их разговор с Блейзом… Что она там кричала? Про какого подонка говорила?

— Погоди… — Джинни даже сделала шаг вперёд, сканируя ее взглядом. — Ты что, ревела?

Плечи Малфой напряжённо сжались, она резко выдохнула.

— Можно сказать, ты занималась чем-то другим? — огрызнулась она, не дав себе растеряться. — Скажи на милость, на кого это ты тут так кричала? Что, уже совсем с ума сходишь, с собой разговариваешь?

Последние слова Малфой больно ударили по сознанию Джинни, отчего та болезненно нахмурилась. Обычно равнодушная к любым ее выпадам, сейчас она почему-то больно восприняла эти ее слова.

«Ненормальная, сошла с ума» — это то, что она все время чувствовала по отношению к себе, будучи лишённая возможности жить спокойно, без постоянных навязчивых мыслей о том, что творилось у нее в голове. Такой, как Малфой, этого было не понять.

— Что, неужели я права? — продолжала наступать Аделин, все это время следившая за ней. Будучи не в самом лучшем настроении, она продолжала нападать на Уизли, желая с одной стороны узнать причину столь странного поведения, а с другой — излить всю свою злость и горечь на ненавистную гриффиндорку.

Джинни упрямо сжала губы, направляясь к выходу, стараясь не слушать ее, чем ещё больше разозлила Малфой.

— Да по тебе Мунго плачет, Уизли, — эти слова, колокольчиками прозвеневшие в стенах туалета, словно ударили под дых.

Отголоски Круциатуса Тома все ещё ощущались каждой клеточкой тела Джинни, заставляя прокручивать в голове каждый момент пытки, его угроз. И эта змея смела обвинять ее в чем-то? Обвинять в том, что какой-то подонок доставал ее все эти годы, начиная с первого курса, когда ей попал в руки этот злосчастный дневник. Дневник…

Джинни резко застыла на месте, в голову ударило, словно она залпом опрокинула что-то горячительное.

— Твой отец — он же сейчас в Азкабане? — едкая усмешка льдом треснула на губах, Джинни наблюдала за тем, как белеет и без того бледное лицо Аделин. — Там ему и место, Малфой. За все то, что он сделал, это меньшее наказание!

— Хм, и ты туда же, — горько усмехнувшись, заметила та, вмиг вспомнив, почему сама оказалась здесь. — Когда нечего сказать, начинаете упоминать моего отца.

— А тебя это удивляет? — с издёвкой спросила Джинни. — Вынуждена разочаровать, Малфой, но тебе пора к этому привыкать. Ваша семья слишком часто выходила сухими из воды.

Сухими из воды? Аделин невольно обернулась на кабинку туалета, в которой недавно вылавливала перстень и нервно рассмеялась.

— Да что ты… Да что ты понимаешь! — выкрикнула она срывающимся голосом. Сначала Поттер винил ее во всем, теперь ещё и эта… — Вам, гриффиндорцам, легко судить и обвинять во всех своих бедах нас! Корчите из себя святош, аж тошно, а сами…

— Что? Что, Малфой? Говори, раз уж начала! — сложив руки на груди, с едва сдерживаемой яростью спросила Джинни. — Разве мы устроили ту ловушку в Министерстве? Мы покушались на чьи-то жизни, а? Не-е-ет, — протянула онаядовито. — Это все подстроил твой дражайший папаша. И чертов дневник, что едва не убил меня на первом курсе, подкинул он!

Аделин на миг застыла в растерянности. Какой дневник? При чем тут первый курс? Какого черта она опять обвиняет в чем-то ее отца?

— Какой, к гоблинам, дневник? Чего ты мелешь?

Джинни пару минут недоверчиво смотрела на нее. Притворялась? Делала вид, что ни о чем не знает? Малфой, да и не знала, какие грязные делишки проворачивал тогда ее отец? Судя по искреннему удивлению, застывшему на лице той, это предположение было близко к правде. Что, неужели отец не посвятил ее? Если так подумать, Малфой тогда была всего на втором курсе, вряд ли папочка рассказал своей малолетней дочери о том, что собирается собственными руками убить кого-то…

— Да будет тебе известно, Малфой, — вздохнув, наконец подала голос Джинни. — Что твой отец тогда чудом не стал убийцей! Можешь защищать его сколько угодно, но факта это не изменит! Раз уж делаешь вид, что тебе ни о чем неизвестно, как бы тебе жилось, знай ты, что если бы не Гарри, который сам чуть не погиб, спасая меня, то стала бы дочерью убийцы?

Аделин застыла на месте, словно кто-то ударил в нее заклятием Петрификус. Голова вновь закружилась, отдаваясь ноющей болью в висках, когда она попыталась осознать все, сказанное. Да, она знала о том, что Уизли тогда чуть не погибла из-за василиска, но чудом спаслась. Точнее, Поттер в очередной раз кинул свою геройскою задницу на ее спасение… Да, она помнила тот год, поступок Поттера тогда также стал одной из причин, по которой он… Аделин тряхнула головой. Но ведь это случилось не по вине ее отца, тот никак не мог быть причастен к открытию Тайной комнаты! То, что он хотел воспользоваться в случае плохого исхода смертью ученицы, чтобы сместить Дамблдора, она знала. Но тот факт, что отец был замешан в возможном убийстве, и Поттер тоже чуть не погиб… Да и ещё и какой-то дневник… Бред, чепуха! Нет, это все неправда!

— О чем ты говоришь? — пересилив странную слабость, наконец проговорила Малфой.

Джинни вскинула вверх бровь, словно не веря ее удивлению. Затем злобно усмехнулась.

— А что, разве тебя не посвятили в то, что тогда произошло? Я думала, что в вашей семье нет грязных секретов хотя бы друг от друга.

— Перестань пороть чушь, Уизли! Хочешь обвинить моего отца во всех грехах? Ха! — выплюнула Аделин в ей лицо. — Не знаю, как тебя угораздило попасть в лапы василиска, но мой отец тут не при чем!

— Верь в это, если хочешь, но правды это не изменит, Малфой, — Джинни покачала головой, наблюдая за тем, как та отчаянно пыталась защитить своего родителя. — Я и Гарри могли умереть тогда из-за него.

С этими словами она вновь двинулась в сторону выхода, но была остановлена крепкой хваткой тонких пальцев.

— Моего отца не было в школе, когда все случилось. Кто-то открыл Тайную комнату и выпустил василиска, но это физически не мог быть он!

— Ещё как мог! — Джинни с силой сбросила руку Аделин. — Перестань обманывать себя, Малфой, или делать вид, что ничего не знаешь!

— Это ты перестань обвинять во всем его! Ты просто ищешь крайних и скидываешь всю вину на тех, кого ненавидишь!

Какое-то время Аделин тяжело дышала, яростно прожигая Джинни взглядом, пока та прилагала все усилия, чтобы тут же не взорваться, не вцепиться в волосы той, кто ещё смел обвинять ее в чем-то. Перед глазами Малфой все плыло, но она упрямо продолжала смотреть на поровшую, как ей казалось, чушь Уизли.

— Да будет тебе известно, что дневник Тома Риддла, который именно твой дражайший папаша «случайно» подкинул, затуманил мой разум и заставил открыть Тайную комнату, а затем выпустить василиска! Не знаю как, он управлял мной, заставлял делать то, чего не хочу! Что, не знала? — в карих глазах зажглись злобные огоньки. — Василиск действительно утащил меня туда, и если бы не Гарри, я бы уже давно была мертва! К слову, Гарри тоже мог умереть, он тогда был серьезно ранен. Что, до сих пор думаешь, что твой отец не при делах?

— Ты открыла Тайную комнату? Но… Как? Из-за какого-то дневника? — не слыша собственный голос, пораженно проговорила Аделин. — Каким образом какая-то тетрадь смогла настолько затуманить разум? Такого не может быть…

Джинни тяжело вздохнула, ленточка воспоминаний того года неприятно проскользнула в сознании.

— Мог, как видишь. Или думаешь, что девочка, едва поступившая на первый курс Хогвартса, могла все провернуть в одиночку?

— Но ведь это же… — с неверием в голосе продолжала Аделин, тяжело сглатывая упрямо подступавший к горлу комок. — Просто дневник, как такое возможно? И вообще, — голубые глаза колышками кольнули лицо Уизли. — Какого черта ты брала его в руки? Что, мамочка не учила не трогать незнакомые вещи?

— Я была на первом курсе, Малфой! А уж что было не так с этим дневником, ты лучше у папочки поинтересуйся! Ах да, ты же не можешь, — злобно усмехнулась Джинни.

— Заткнись! Да как ты смеешь! — не контролируя себя, Малфой вцепилась в ворот рубашки Джинни и с силой оттолкнула ее к холодной стене. — Это все какая-то чушь!

— Верь в это, если хочешь, — схватив ее за запястья, ответила та. — Но твой отец прекрасно осознавал, что делает, когда подкидывал его мне! Знаешь, очень удобно. — Джинни нервно потрясла головой. — Убрать дочь ненавистного ему врага, коим является мой папа, а затем, воспользовавшись ситуацией, устранить Дамблдора с поста директора и самому занять его место. Просто гениально! Только вот он не учел одну маленькую деталь — что Гарри отправится меня спасать!

Какое-то время они тяжело дышали в лица друг другу, не отпуская рук и яростных взглядов, скрестившихся, словно шпаги, в тяжёлой схватке. Странная слабость вновь ударила в голову Малфой, но та, страшно злясь на себя, на Уизли и на всех вокруг, продолжала упрямо стоять на месте.

— Он не говорил мне об этом. Я ничего не знала, — первой подала голос Аделин, но говорила это больше себе, словно пытаясь совладать с собственными мыслями.

Джинни же, оказавшись близко к лицу Малфой, пока та приходила в себя после услышанного, теперь смогла разглядеть ее получше. Покрасневшие, опухшие от слез глаза с потерянно-рассеянным выражением, под которыми залегали глубокие сине-фиолетовые синяки. Странно-болезненный цвет лица. Волосы, несмотря на уставший вид, были так же аккуратно собраны, в этом Малфой не изменяла себе, чего нельзя было сказать о Джинни.

— Знала или нет, это уже ничего не поменяет. А теперь, будь так добра, отпусти, иначе сделаю больно, — спокойным тоном пригрозила Уизли, все ещё держась за тонкие запястья. Только сейчас она обратила внимание на то, что одна из ладоней Малфой была перебинтована.

Аделин, все ещё думавшая о чем-то своем, выпустила из рук воротник пижамы Джинни и отступила на шаг назад.

— Я отказываюсь в это верить, — продолжала она упрямо. — Он хотел сместить с поста Дамблдора, отрицать не стану. Но убивать… — снова вскинула взгляд в сторону Джинни.

— Тебя это так удивляет?

— Я знаю своего отца, Уизли! — раздраженно огрызнулась Малфой. — Да, он не святой, но и не убийца.

— Святая наивность! Верь в это, если хочешь, — взглянув на часы, Джинни поняла, что лучшим решением сейчас было бы вернуться назад в гостиную. И она бы непременно сделала это, если бы не услышала грохот неподалеку.

— Мерлин, Малфой! — воскликнула она, обнаружив, как та упала, раскинув руки, глухо ударившись головой о холодный пол, и тут же кинулась к Аделин на помощь.