Клан Ночных Фурий (джен)

Иккинг с удивлением слушал, как в груди бешено билось сердце, словно стремясь вырваться на волю, пробить себе путь к свободе, раздробив собой ребра, он будто и в самом деле мог ощутить, как скоро и сильно толкалась кровь у него в жилах. Парень ошарашенно смотрел на человека с собственным лицом и с отчаянием осознавал, что не понимал происходящее в тот миг.

Кто это?

Тот самый Страж из легенд Странников, что они принесли из изначального мира?

Но что же он тогда делал здесь, в их реальности? Ведь Стражи, даже Высшие, в большинстве случаев, были не способны перемещаться между мирами-Отражениями.

Исключениями были те, побывал на Грани, причём добровольно и в течение достаточно продолжительного времени, прошёл по ней свой Путь.

Ведь Грань — изнанка миров, она соединяла между собой все и вся, и те немногие, что оказались достойны ступить на её хрустальные тропы, были способны попасть, а любую точку любой реальности их трёхмерного мира.

Всё это ему никто не рассказывал — знания сами приходили к нему, во снах, и Иккингу оставалось только осмысливать, обдумывать их, стараясь понять и запомнить.

Он не знал, откуда столько всего знал.

Краем сознания молодой Король Клана Ночных Фурий отмечал, что Мира тоже замерла, старательно отводя взгляд, словно не делая смотреть в глаза его Отражению.

— Ты подумал правильно, — раздался чуть шипящий голос молодого мужчины, стоявшего в Круге и, вроде бы, покидать его не собиравшегося.

У Иккинга над ладонью парил раскалённый шар плазмы глубокого синего цвета, что пытался освещать окутанное Тьмой помещение.

Отражение усмехнулось и зеркально повторило это жест, и над его ладонью затанцевали язычки такого же синего цвета пламени — первое и, почему-то так казалось Иккингу, самое важное отличие.

Они видели и использовали энергию по-разному.

Они разные?

— Да, разные, — оскалился Страж. — В твоём возрасте я не только умел защищать свой разум от чужих вмешательств, но и сам умел проникать в чужой.

— У нас нет Мастеров Разума, способных обучить сему искусству, — огрызнулся Иккинг оскорблено.

— Впрочем, мы действительно разные. И не надо быть таким, как я, — с какого странной горечью, с сожалением о сделанном или несделанном звенело в этих словах. — У меня было много источников знаний — ты всему научился сам. И за это я хочу сделать тебе и твоей супруге подарок.

— Какой?

— Зайди в Круг.

Иккинг прищурился недоверчиво, с подозрением, ожидая любого подвоха, вплоть до того, что зайти в Круг окажется невозможно, но все оказалось иначе.

Зайти в Круг Странников оказалось неожиданно просто, пусть и переступив внешнюю границу он перестал ощущать на себе тяжёлый, внимательный взгляд Миры, хотя она смотрела все так же, он это знал.

Ушли все лишние мысли, исчезли все эмоции и прошёл им на смену покой.

И уверенность.

— Не бойся меня, Иккинг, — очень серьёзно сказал Страж, без намёка на снисходительность или насмешку. — Просто верь мне.

Тьма, окутывавшая до этого весь зал пещеры, потянулась назад, в Круг, прямо к своему хозяину, чёрной пеленой скрывая там находящихся людей от взора Миры.

Она с беспомощностью ходила вокруг сферы, сотканной из теней и словно зеркальной — в чёрной поверхности она видела свои отопления, и не могла понять, имели ли они отношение к полному миру Стража.

А Иккинг…

Не сумев совладать с пронзившей его голову болью, он упал на колени, сначала закрывая уши руками, чтобы не слышать это сводящий с ума шёпот, который, как оказалось, доносился из глубин его собственного разума.

В бессилии он вцепился в волосы, и перед глазами замелькали воспоминания, ему точно не принадлежавшие, но, стало быть, принадлежавшие Стражу.

Зачем все это?

Так надо…

Единственные слова, мелькавшие в сознании, чужой шёпот.

Успокаивающий.

Подбодряющий…

Всё закончилось так внезапно, как и началось, и Иккинг даже не сразу понял, что крик, звеневший в ушах, но оказавшийся не способным покинуть Круг, принадлежал ему самому.

— Зачем? — хрипло, устало, но с нажимом спросил Иккинг, шатаясь силясь встать на подкашивавшиеся ноги.

Получалось никак.

А потом… потом чужая энергия Аши? окутала его, и словно чистой водой горного озера смыла и боль, и усталость, и всё беспокойство, даря отобранные до этого силы, позволяя подняться во весь свой рост и посмотреть на Стража в упор.

— Посмотрев воспоминания твоей жизни, я дал тебе взамен свои, — ответил тот, наконец.

«Он тоже устал!» — понял Иккинг неожиданно.

Страж на то только кивнул, и сфера темноты схлынула, растворяясь в пространстве, а молодой Король Клана Ночных Фурий первым делом бросился к жене, желая понять, как произошедшее отразилось на ней.

Отражение же… Оригинал?.. за черту Круга так и не последовало.

Не мог?

— Горе вашему миру, стоит мне ступить на его земли, — опять угадал (или прочитал?) его мысли Страж, — потому я останусь на нейтральной территории. В Круге. В конце концов, он — часть Грани.

— Так в чём же заключается твой подарок? — подала внезапно голос Мира.

— Я подарил Иккингу все свои знания, — улыбнулся Страж как-то утомлённо, измученно. — Все, что накопил за века своей жизни. Те, что в своём мире вы не сумеете найти. Никогда. Мой опыт — вот мой дар вам, и потому, молю — никогда не повторяйте моих ошибок. Вообще, изначально я хотел позволить вам досрочно завершить свой Путь, остановившись на Малом Круге, вы оба как раз живёте двенадцатую жизнь, но… успеете ещё. Живите, пока есть на то возможность.

Мира прищурилась задумчиво.

— То есть… Иккинг теперь сумеет всё то, что подвластно тебе? — спросила она настойчиво, чуть нахмурившись.

Страж нахмурился в ответ, почесал в затылке и отрицательно покачал головой, чуть вздохнув.

— Не совсем верно. В его памяти теперь всё, что я хотел бы дать свои Ученикам, но знать и уметь — разные понятия. Да и знаний этих столько, что придётся тебе, моё бессовестное Отражение, годами нагло влезавшее мои воспоминания, в медитациях раскладывать всё по полочкам.

— Это ты мне снился? — удивился Иккинг почему-то.

— Сон — зеркало подсознания, а подсознание — зеркало информационного поля мира, единого для всех измерений, реальностей и миров-Отражений маломерной вселенной, — ответил с улыбкой Страж, и исчез, растаяв в чёрном тумане.

* * *

Харальд с удовлетворением слушал отчёт Анрии, своей ближайшей сподвижницы, что первой из Теней поддержала его, и помогла сбежать с Чёрного Острова, и следовала с тех пор за ним.

Девушка с удовольствие рассказывала о том, что ещё пять племён, пострадавших от действий Клана Ночных Фурий, решили присоединиться к Синим Шипам в их идее единственных, но сокрушительным ударом раз и навсегда выжечь ту заразу, коей был Лувеˈнˈавир, а теперь и такая же, как и он, его супруга.

Король Теней сам помогал, Харальду, пусть и не ведая о том.

Сам наживал себе врагов.

Что же… Харальду тем проще.

Остались последние, из всех, кого можно призвать на борьбу с тиранией Сына Фурий, безнаказанно и показательно устраивавшим геноцид кланов охотников и даже целых народов, тех же Изгоев.

Ведь Харальду даже не надо было врать…

Только преподнести правду так, чтобы расставить акценты на нужных ему моментах.

Так что Анрии остался только Олух.

* * *

Целый год прошёл с тех пор, с той странной, удивительной встречи, рассказ о которой привёл в священный трепет Советницу, ведь именно это было подтверждением её слов о Небесных Странниках и Отражениях.

Иккинг почти полностью посвятил это время учёбе, разбираясь с навалившимися на него знаниями, стараясь переплавить их, по совету Стража, в учения и навыки, которые, в свою, следовало оттачивать до автоматизма — это могло не раз спасти им жизни.

И спасало.

Ведь Иккинг учил Миру всему, в чём сумел разобраться сам, и это было просто поразительно — его Отражение знало действительно очень много.

И даже Ученики его, наверняка, были в разы сильнее их, но Иккинг, а вслед за ним и Мира, тоньше понимали влияние Аши на Дары и потому почти все из них могли использовать сами.

И в этом они были сильнее Стража.

Конечно, многие знания Стража были применимы только для реалий его родного мира, но на основе их можно было придумать что-то подходящее и для этой реальности.

И придумывали.

И создавали…

Король Клана Ночных Фурий и Чёрного Острова, учась и уча сам, подарил своему народу самый мирный год за последнее поколение, за что Тени даже стали относиться к своему правителю снисходительнее, перестав резко критиковать каждый его шаг, судорожно ища его ошибки.

С каждым днём люди всё больше привыкали к мысли, что этот монстр на троне острова — их защитник, и бояться стоило не им, а всем тем, кто мог навредить Теням.

Среди самых юных жителей острова Иккинг отобрал тех, кто оказался способен видеть потоки Аши и стал их тоже учить управлять этой энергией, овладевая любой способностью, любым даром, каким те только хотели, но предрасположенности к нему, увы, изначально не имели.

Короче говоря, опять стал совершать чудеса.

Дело обычное.

Может быть, именно это заставило людей посмотреть на своего Короля иначе?

То, что наравне с Монстром странными способностями обладали даже люди, стоило им только иначе взглянуть на этот мир и природу собственных способностей.

Так или иначе, Иккинг был прав. Дары — чушь.

* * *

На Олухе уже несколько дней бушевала гроза.

После того, как Мира ушла с Сыном Фурий, чтобы продолжить своё обучение, прошло уже целых три года.

Аскель продолжал честно хранить ту тайну, что ему доверили, не желая стать предателем в глазах той девчонки, что смогла его напугать, или… в собственных глазах, ведь самому осознавать себя предателем было в разы страшнее, чем называть так другого.

Потому он помолчал.

Ветер свистел, крупные капли отбивали ритм своей безумной песни, сверкали молнии, делая на мгновение ночь днём — природа бесновалась, всё было во власти стихии.

В момент, когда яркая вспышка освещала дома, казалась, что время замедлялось.

За прошедшее время драконы так ни разу не напали на Олух, словно его кто-то охранял. Хотя, почему сразу «кто-то»? Аскель мог сказать, что знал кто конкретно, да и для остального народа то не было секретом — Сын Луны был повелителем драконов.

И люди не понимали его снисходительности к Олуху.

Аскель — понимал.

Люди боялись, а потому ненавидели — своей ненавистью они хотели заглушить тот самый страх, не желая опускаться в собственных глазах, и в коей-то мере это возымело эффект.

Ну, а сейчас всё население Олуха сидело в Большом Зале — во время грозы это было самое безопасное место острова, и рисковать собственной жизней, испытывая на себе гнев богов, не хотел никто.

Кто-то спал, кто-то ел, а кто-то разговаривал.

Всё как обычно.

Как же скучно…

Вдруг двери Большого Зала распахнулись, в большое помещение со свистом ворвался холодный ветер. На пороге стояла тонкая фигурка, укрытая в мокрые одежды.

По незнакомым одеяниям все сразу поняли — чужая.

Аскель ощутил всю странность ситуации — когда-то Стоик описывал точно такое же эффектное появление Сына Луны на совете вождей, а всё, что было связано с этим Отродьем Бездны, так или иначе, несло неприятности всем людям в общем и ему, Хофферсону, в частности.

Тебе, Аскель, было скучно?

Бойся исполнения желаний!

— Кто ты такая? Что тебе здесь нужно? — громко спросил уже закрывающую за собой дверь девушку Стоик, хмуро смерив её грозным взглядом, что заставил бы более робкого человека затрепетать подобно листу на ветру.

— Я Анрия из племени Синих Шипов. До этого я жила в племени Теней, которым правит Сын Луны. Я и мой повелитель бежали с того острова, ибо мы хотели свергнуть злого короля, но в одиночку у нас не получилось, — сказала девушка негромко, но в повисшей мгновенно тишине её слышали все. — Я хочу попросить вас о помощи.

Аскель стал вспоминать, всё, что ему было известно о народе Синих Шипов, но ничего, кроме того, что это было племя, где приручили Змеевиков, что оно было союзников Теней, он так и не сумел найти в своей памяти.

Зачем союзникам Чёрного Острова плести заговоры против Теней?

Хотя…

Плодородная земля, богатый и сытой народ — мечта, а не остров.

— Лувеˈнˈавир — злобный диктатор, не знающий пощады, а жена его и того хуже. Но у нас есть преимущество — Король Теней не знает, где сейчас мой повелитель и ему, конечно, не известно, кто теперь стал вождём племени Синих Шипов. Шесть племён согласились объединиться для восстановления справедливости. А вы? Вы нам поможете? Поможете освободить народ Теней, угнетённый злым диктатором, кровожадным королём? — речь девушки была всё ещё тихой.

Тишина.

Люди молчали.

Казалось, он в этот миг мог разобрать, как стучали сердца людей, убедившихся — то не байки, то правда, и на Сына Луны скоро найдётся управа!

Наивные…

— Мы поможем вам свергнуть Сына Луны! — воскликнул Стоик, нахмурив свои густые, рыжие с проседью брови.

Что за неожиданная перемена в настроениях, Стоик?

Все жители Лохматые Хулиганы одобрительно закричали, только Аскель и Плевака молчали и хмуро сверлили взглядами чужачку.

Была в её словах какая-то фальшь.

Это бесило.

— Это, прекрасно! Стоик Обширный, мой вождь — Харальд Покоритель — приглашает вас, ваших юных воинов на свой островов.

Зал загудел, ожидая ответа своего вождя.

* * *

Хедер не находила себе места…

Вот так просто.

А всё началось с того, что Дагур Остервенелый… её брат… через своих людей прислал ей весточку с просьбой встретиться и обсудить всё. Начиная от того, как она жила все эти годы и заканчивая тем, позволено ли ему будет общаться с сестрой.

Так страшно было осознавать, что она действительно являлась сестрой того самого Вождя Берсерков, ведь подтверждение того было получено из самого неожиданного и, что печальнее всего, самого верного источника.

Её Король, Лувеˈнˈавир, Сын Фурий и так далее по списку, а по сути Иккинг Хеддок, единственный ребёнок вождя племени Лохматых Хулиганов, помнил, как Освальд Разлюбезный, отец Дагура… и Хедер, получается, бывал на Олухе с дружескими визитами, а на деле — присматриваясь, получится ли у Стоика женить сына на дочери Освальда.

Почему не срослось — не известно.

Наверное, потому что они оба в конечном счёте оказались на Чёрном Острове, но достаточно редко видевший Хедер тогда ещё мальчишка уже ничему не удивлялся, помня о собственных невероятных приключениях.

Но он знал!

Бездна его сожри, её Король все эти годы знал о том, где находилась её семья, и молчал!

В моменты праведного гнева Хедер приходилось напоминать себе о том, что семья оказалась о-го-го какая, а Король ей ничего не обязан был говорить, да и она не спрашивала.

Сама виновата.

Сама дура.

Ну вот, с одобрения… Иккинга встретились, поговорили.

И теперь Хедер не могла отделаться от ощущения, что кто-то её обманывал — или Дагур, притворяясь таким вменяемым и достаточно приятным в общении человеком (на фоне всё того же её Короля и его супруги, с которыми девушка сумела найти общий язык), или люди, что называли её брата безумцем и живущим одной лишь войной зверем.

И сильно то описание отличалось от того, как окрестили люди Иккинга?

Кому ей верить?

Как её быть…?

* * *

На горизонте виднелся незнакомый остров, ставший новой родиной для той единственной, что была достойна встать с ним плечом к плечу, нося уже его фамилию, но о том, что уступил, Аскель не жалел.

Иначе было нельзя.

Нельзя.

По идее, нельзя было даже вообще ввязываться во всё это, но выбора, вообще-то, у него особо не было, как и желания устраивать жаркие споры с загоревшимся какой-то идеей Стоиком, удивительно похожим в своём упрямстве, на барана.

На удивление себе, наблюдая за племенем Синих Шипов, Аскель понял, что не ощущал ненависти к драконам.

Теперь — нет.

Помогавшие людям в быту, Змеевики казались слишком мирными и довольными жизнью, чтобы нападать и убивать его товарищей по оружию, но вот стоило их направить на врагов…

Да, драконов он не ненавидел.

Людей — тоже.

Что в нём сломалось?

Что изменилось?

Или… кто его сломал?

* * *

Миру с утра мучала непонятная тревога, которой девушка просто не находила объяснения, и потому девушка решила сходить к берегу — проветриться, да и…

Просто надо.

Она не могла объяснить, что же за «надо» такое её порою мучало и как ему противостоять.

Потому что противостоять было невозможно.

К чутью Миры даже Иккинг прислушивался — её интуиции, имевшей свойство предупреждать заранее о надвигающихся опасностях или просто неприятностях, совершенно не было равных.

Выйдя на берег, Мира замерла.

Её взгляд оказался прикован к горизонту.

Сердце пропустило удар.

Да, она не была Фурией, но её кровь текла в жилах у Миры, исправляя многие несовершенные моменты, включая зрение, и потому она увидела намного больше, чем были способны узреть даже самые глазастые из Смотрящих.

Армада.

Враги.

За что им всё это?