Исцеляя душу (джен)

Все описания тварей в этой главе принадлежат перу мадам Роулинг, поскольку автор поленился изобретать велосипед.

После завтрака Драко вместе с остальными отправился на трансфигурацию, я же, послонявшись с полчаса по пустой гостиной, решил сходить к Хагриду: сидеть одному было скучно, читать не хотелось, а у лесника наверняка найдется, чем убить время до обеда.

Полувеликана я поймал буквально на пороге: одной рукой он закрывал дверь своей хижины, а в другой держал большую связку кроличьих тушек.

— А, Гарри! — пророкотал Хагрид. — Профессор Снейп говорил мне, что ты придешь. Вот только я не думал, что сегодня.

— А что сегодня? — я с любопытством посматривал на дохлых кроликов. — Ты куда-то уходишь?

— В лес, куда ж еще идти леснику? — хохотнул Хагрид и тут же стал серьезным. — Понимаешь, Снейп велел не показывать тебе ничего опасного, а я как раз собрался гиппогрифов проведать.

Гиппогрифов? Я взмолился:

— Хагрид, миленький, возьми меня с собой! Честное слово, профессор ничего не узнает! Ну, пожалуйста!

Гигант с сомнением почесал свою пышную бороду:

— От него ничего не скроешь. Уж не знаю, как у него получается, но это так.

— Хагрид… — жалобно протянул я.

— Ладно, — после мучительных колебаний махнул огромной рукой лесник. — Только никому ни слова и от меня ни на шаг: гиппогриф — не домашняя собачонка.

Я поклялся молчать, как рыба, и огляделся:

— А где твоя собака?

— Клык? — Хагрид оглянулся на запертую хижину. — Клык дома сидит, не любит он в лес ходить.

— А почему? — я устремился вслед за полувеликаном, зашагавшим к лесной опушке.

— Боится, — добродушно усмехнулся Хагрид, слегка придерживая шаг, чтобы я мог успевать за ним.

— Боится? — изумился я: Клык был здоровенным волкодавом.

— Волков там или лисиц — нет, конечно. А вот акромантулов или тех же гиппогрифов…

— А кто такие акрома… акромантулы? — запнувшись, я все-таки выговорил незнакомое слово.

— Ну, как тебе объяснить? — Хагрид задумался. — Это такие… э-э-э… вроде пауков, только большие.

— Пауки? — я скривился. — Не люблю пауков.

— Зря, — прогудел Хагрид осуждающе. — Милые зверюшки.

Я сомневался, что паук, тем более, большой, — милая зверюшка, но, заметив, что у Хагрида слегка испортилось настроение, и испугавшись, что он не возьмет меня к гиппогрифам, поспешил извиниться. Хагрид просветлел:

— Ничего, Гарри, когда-нибудь я их тебе покажу, и ты сам увидишь, какие они забавные.

— А сегодня мы к ним не пойдем? — с опаской уточнил я.

— Не-а, я был у них на днях, — отозвался лесник и остановился. — Так, Гарри, стой спокойно, не бойся, не беги, понял?

* * *

Я кивнул, не понимая, зачем Хагрид мне это говорит. И тут я увидел около дюжины самых странных существ. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные оранжевые, как апельсины, глаза. Когти на передних лапах длиной в фут⁽¹⁾ — настоящее орудие убийства.

Изумление при виде коней-орлов быстро сменилось восхищением, вызванным их изяществом и игрой красок. Одетые перьями голова и холка плавно переходили в лоснящийся торс. И все они были разные — сизые, рыжие, красные, каштановые и аспидно-вороные.

— Красавцы! — восхищенно пророкотал Хагрид, кидая в каждый клюв тушку кролика. Я был полностью согласен: более удивительных существ я еще не видел.

— Хочешь погладить? — вдруг спросил Хагрид: похоже, он напрочь забыл наказ Снейпа не подпускать меня ни к кому опасному. А что гиппогрифы опасны, было более, чем понятно: достаточно только взглянуть на их могучие клювы и жуткие когти.

У меня тем более все из головы вылетело, когда я услышал предложение Хагрида. Погладить этих красавцев? Да кто же откажется? От избытка чувств я не смог говорить и только закивал.

— Перво-наперво запомни, — сказал Хагрид. — Гиппогриф — зверь гордый. Никогда ему не груби. Он все делает по своему хотению и очень любит блюсти церемонию. Подойдешь к нему, поклонись. И жди. Если он в ответ поклонится, можешь его погладить. Если на поклон не ответит, не тронь и скорее отойди подальше: когти у него как сталь.

Я выдохнул и медленно шагнул к большому сизому зверю, стоявшему ближе всех. Вскинув гордую голову, гиппогриф надменно посмотрел на меня.

— Спокойно, Гарри, — громыхал Хагрид. — Гляди ему прямо в глаза и старайся не моргать. Гиппогрифы не верят тому, кто часто моргает.

Я уставился в огромные оранжевые глазищи. После Снейпа это меня совершенно не пугало. Не отводя взгляда, я постарался склониться как можно ниже и почтительнее. Могучий зверь стоял абсолютно неподвижно, и Хагрид быстро сказал:

— Отходи назад, Гарри, только не беги.

Но не успел я попятиться, как мохнатые ноги гиппогрифа дрогнули, согнулись в коленях, гордая голова на гибкой шее кивнула, и конь-орел поклонился.

— Да, Гарри! — в восторге взревел Хагрид, хлопая меня по спине так, что я чуть не полетел носом в траву. — Молодец, Клювокрыл! Теперь подойди, Гарри, погладь его.

Я осторожно приблизился и легонько погладил гиппогрифа по стальному клюву, потом по мягким перьям на шее. Оранжевые глазищи блаженно закрылись, в глотке зверя что-то заурчало, и он прижался ко мне склоненной головой. Я осмелел и гладил его уже обеими руками.

— Ты понравился Клювику, Гарри, — радостно сказал Хагрид и протянул мне кроличью тушку. — На, угости его.

Я осторожно бросил кролика в открывшийся клюв. Утробно заклекотав, гиппогриф вскинул голову, проглотил угощение и стал совсем ласковым, урча, легонько толкал меня, приглашая поиграть. Остальные гиппогрифы давно уже скрылись в лесу, а мы с Клювокрылом носились между деревьев, преследуя друг друга. Иногда я прятался среди густого кустарника, а гиппогриф, отыскав меня, вставал на дыбы, хлопал крыльями и громко кричал от радости.

* * *

Наконец Хагрид позвал меня. Погладив Клювокрыла на прощание, я подошел к леснику, шумно отдуваясь и вытирая пот. Хагрид вдруг встревожился:

— Гарри, с тобой все в порядке?

Я молча кивнул, не в силах говорить от переполнявших меня чувств. Я очень устал от беготни, но чувствовал себя просто великолепно. Хагрид нахмурился:

— Снейп сказал, что ты болеешь, а ты разбегался тут. Как бы тебе не поплохело, Снейп меня в своих зельях живьем сварит.

— Ты боишься профессора? — поддразнил я лесника. Полувеликан смутился:

— Ну, не то, чтобы… Я просто… Ну, как-то…

Совсем запутавшись в словах, он выпрямился и, мучительно покраснев, заявил:

— Никого я не боюсь, ни зверя, ни человека, ни самого Дамблдора, а вот профессора Снейпа побаиваюсь: серьезный волшебник, а иной раз, как дите малое, по лесу бегает за своими травками. Может пожалеть, а может и убить. Всяко бывало, когда война шла.

— Какая война?

— С Тем-Кого-Нельзя-Называть, — Хагрид стал рассказывать, как Темный Лорд собирал армию своих приспешников, Пожирателей смерти, и рвался к власти, мучая и убивая направо и налево. — А потом ты — бац! — и убил его, — закончил лесник свой рассказ и неожиданно показал на ствол большого дуба:

— Смотри, Гарри, лечурка⁽²⁾.

* * *

— Кто? — удивился я и, посмотрев туда, куда указывал толстый палец Хагрида, вдруг увидел странное создание около восьми дюймов⁽³⁾ ростом, с крошечными карими глазками, выглядевшее так, словно было сделано из прутиков и коры. Оно передвигалось на трёх маленьких ножках и имело огромные пальцы на руках. На крохотной головке красовалось образование, напоминавшее два листочка.

Хагрид покопался в одном из своих вместительных карманов и протянул мне несколько маленьких черных жужелок:

— Это мокрицы, лечурки их очень любят. Только будь осторожнее, они кусаются, если подумают, что ты их дерево повредить хочешь.

Держа мокриц на открытой ладони, я медленно приблизился к стволу дуба. Лечурка смотрел блестящими глазками и не двигался, только листочки на голове слабо подрагивали. А потом он вдруг оттолкнулся от коры, в мгновение ока очутившись у меня на ладони, схватил одну из мокриц длиннющими пальцами и тут же затолкал ее в рот. Зеленые щечки забавно раздулись и заходили ходуном, когда лечурка принялся энергично жевать угощение. С аппетитом расправившись со всеми мокрицами, забавный звереныш забрался мне на плечо и по-хозяйски уселся, изредка касаясь тонкими пальчиками моего уха.

— Ты ему понравился, — загудел Хагрид.

— Он мне тоже, — ответил я. — А могу я его забрать с собой? Он такой забавный.

— Это ему решать, — пожал плечами Хагрид. — Лечурки обычно на деревьях живут, но некоторые могут и с людьми жить.

Я осторожно погладил пальцем спинку-прутик и тихо попросил:

— Пойдем со мной.

Лечурка склонил маленькую головку, внимательно глядя на меня глазками-бусинками, потом вдруг стремительно кинулся вниз по моей мантии и скрылся в кармане. Хагрид засмеялся:

— Ну вот, Гарри, он решил все-таки с тобой пойти. Идем, я расскажу тебе, как его кормить.

* * *

Мы направились к выходу из Запретного леса. Вдруг я, шагая позади Хагрида, услышал в кустах какую-то возню и жалобный стон. Присмотревшись, я увидел среди зеленой листвы что-то золотистое. Лесник по-прежнему шел вперед, бормоча что-то себе под нос. Я осторожно раздвинул кусты и замер: застряв ножкой в куче бурелома, передо мной стоял маленький золотистый жеребенок. Глядя на меня блестящими глазами, он дернул застрявшей ногой и жалобно застонал.

— Гарри! — услышал я громовый голос Хагрида, но не отозвался, боясь напугать малыша. Грузно ступая, лесник подошел ко мне:

— Гарри! А-а, ты нашел детеныша единорога.

— Он застрял, — взволнованно сказал я. — Мы должны помочь ему.

— Да-да, Гарри, обязательно поможем, только будь осторожен, его мамаша где-то рядом.

Не успел Хагрид договорить, как заросли напротив раздались и перед нами появилось поистине волшебное создание: изящный конь чистейшей белой масти с жемчужной гривой, золотыми копытами и длинным прямым витым рогом на голове. Он внимательно смотрел на нас и не двигался, словно хотел что-то сказать или спросить, но опасался испугать нас.

Решившись, я присел возле жеребенка и осторожно стал отгибать ветки и с сухим треском ломать сучья, освобождая ножку малыша. Несколько минут — и спасенный жеребенок прыгнул в сторону матери с радостным ржанием. Та бросила на меня долгий внимательный взгляд, потом, изогнув шею, потерлась гривой о густой кустарник, оставив на нем длинные волосы из жемчужной гривы, грациозно отступила вслед за своим малышом и бесшумно исчезла в зарослях.

— Она тебя поблагодарила, Гарри, — возбужденно прошептал Хагрид. — Собери эти волосы, отнесешь профессору Снейпу — он тебе большое спасибо скажет. Он часто просит меня волос единорога для своих зелий, да только единороги пугливы и не подпускают близко, а тут целый пучок первоклассных волос.

Я снял с веток большой пук шелковистых волос из гривы единорога. Хагрид внезапно охнул:

— Гарри, идем быстрее. Как бы тебе на обед не опоздать. Влетит тогда от профессора и тебе, и мне.

Через четверть часа, попрощавшись с Хагридом, я уже был в замке и успел еще не только умыться и переодеться перед обедом, но и вкратце рассказать изумленному Драко о своих приключениях в Запретном лесу. Показав ему жемчужные волосы из единорожьей гривы, я закончил рассказ:

— Вот, Хагрид сказал, что профессору это очень нужно.

— Так пойдем, отдадим ему, — Драко вскочил с кровати. — До обеда еще есть время.

* * *

Снейп постарался спрятать глубоко внутри себя закипевший в груди гнев, когда вытянул из Поттера все подробности его визита к Хагриду. Этот недотепа потащил ребенка к гиппогрифам! И это после того, как Снейп сам, лично, просил его не показывать Гарри ничего опасного!

Однако Поттер так сиял, когда описывал Клювокрыла и единорогов, с такой радостью продемонстрировал крохотного лукотруса, тут же снова исчезнувшего в его кармане, что у зельевара язык не повернулся, чтобы выбранить паршивца. Похоже, Поттер просто утонул в море положительных эмоций, а ведь это именно то, чего так добивался Снейп.

Приняв от Гарри волосы единорога, он искренне поблагодарил мальчика: запасы этого ингредиента были на исходе, а у лесника никак не получалось пополнить их в достаточных количествах. Потом строго взглянул на ребенка:

— Я рад, что все обошлось, но впредь, Поттер, будьте любезны не гладить опасных существ Запретного леса и вообще к лесу не приближаться.

— Но, сэр…

— Поттер! — в бархатном голосе прозвучала стальная нотка и Гарри умолк.

— Гиппогрифы — не домашние фамильяры, они очень опасны и легко могут вас убить. То, что рядом с вами был Хагрид, ничего не меняет: я запрещаю вам в будущем так рисковать, это понятно?

— Да, сэр, — понурился Гарри. Снейп обнял за плечи обоих мальчишек:

— Гарри, Драко, пообещайте, что мне не придется нервничать из-за ваших безрассудных выходок.

Гарри поднял голову и заглянул в бледное лицо декана. Черные глаза смотрели на него с таким теплом и тревогой, что в груди мальчика защемило и он взволнованно пообещал:

— Я больше никогда, профессор. Честное слово!

— И я тоже, крестный, — поддержал друга Драко, хотя в этой ситуации он был вовсе ни при чем.

Снейп кивнул, на мгновение крепче прижал их к себе и подтолкнул к двери:

— Идите, опоздаете на обед — выпорю обоих!

Засмеявшись, мальчишки выскочили в коридор, а Снейп прижал пальцами запульсировавший болью висок. Похоже, он превращается в сентиментального глупца, в наседку, готовую квохтать над своими цыплятами день и ночь. Даже угроза порки, от которой раньше эти безобразники побледнели бы и стали заикаться от страха, сейчас вызвала у них веселый смех. Куда катится мир…

1) британская, американская и старорусская единица измерения, равная 30,48 сантиметрам.

Вернуться к тексту

2) в другом переводе лукотрус, хранитель деревьев. Автор будет использовать оба названия.

Вернуться к тексту

3) британская единица измерения, с 1958 года приравнивается точно к 2,54 см.

Вернуться к тексту