Тонущий во тьме. (джен)

Проходя мимо вывески, которая должна была приветствовать прибывающих («Добро пожаловать в Окмонт, расцветающий город!» гласила она), я невольно усмехнулся. В данный момент город выглядел столь же цветущим, как тухлая рыба. Низкие серые облака закрывали небо, отчего сумерки синели по-вечернему, несмотря на то, что время приближалось лишь к десяти утра. По дороге мне попался указатель, выкрашенный в мрачный темно-зеленый цвет. Белые буквы на нем складывались в две лаконичные надписи: «Бар «Под килем» и «Выход». Обе стрелки указывали налево. Выход — значит, из порта? Туда-то мне и нужно!

Вдалеке толпились какие-то люди с черных плащах. Среди них, теряющихся в размытых дождем сумерках, бросалась в глаза фигура в белом костюме, совершенно неподходящем для нынешней погоды. Рядом с ними в ржавой бочке что-то горело.

Я направился к воротам, отделявшим порт от города, но мне преградили путь два мордоворота с ружьями.

— Не положено! — буркнул один.

— Выход закрыт, — добавил второй, — приказ мистера Трогмортона.

Пожав плечами, я повернул в сторону переминающихся с ноги на ногу черноплащников. Вот, значит, и искомый Трогмортон… Приблизившись, чтобы разобраться в происходящем, я услышал обрывок разговора:

-Мне плевать на ваши жалкие отговорки! — рычала фигура в белом. — Никто не покинет порт, пока не найдется мой сын! Это моё последнее слово!

Его подчиненные нехотя разбрелись на поиски, очевидно, уже не в первый раз. Остался лишь один из них, державший над боссом зонт.

Теперь я имел возможность рассмотреть говорившего. Мистер Трогмортон — а это, несомненно, он — был… необычным. Вот только я бы не назвал его «человеком». Он выглядел как горилла, невесть ради чего наряженная в белоснежный пиджак, брюки и жилет с красным галстуком. Узкий лоб, глубоко посаженные маленькие глазки, едва обозначенный нос, широкая верхняя губа, огромные черные бакенбарды — весь облик говорил в пользу теории Дарвина. Впрочем, Ломброзо ⁽¹⁾ тоже было бы что сказать о такой внешности…

Ждать весь день в порту под дождем, пока не найдется сынуля этого типа, мне совсем не улыбалось.

— Простите, — я откашлялся, привлекая его внимание, — вы Роберт Трогмортон?

«Горилла» бросил на меня пренебрежительный взгляд:

— Да. Но вы мне не интересны. Уходите.

— Меня зовут Чарльз Рид. Я частный детектив, только что из Бостона. Мне посоветовали обратиться к вам за помощью, — не обращая внимания на холодный тон, продолжил я.

— Частный детектив, говорите? — в его крохотных глазках мелькнул огонек заинтересованности. — Возможно, мы сможем помочь друг другу.

— Что случилось с вашим сыном? — начал прощупывать почву я.

— А вам какое дело? Почему вы спрашиваете, чужак?

— Я же говорил, что я частный детектив. Искать пропавших людей — это моя работа. — Определенно, этот тип — тугодум. Я же сказал ему то же самое минуту назад, и он вроде бы заинтересовался. Пришлось объяснить свою мысль доступнее. В нашем деле без рекламы никуда! Со второго раза, кажется, дошло...

— Хм… Альберт участвовал в подводной экспедиции, которую я организовал. А этот никчёмный идиот говорит, что нашел его в шлюпке на берегу, — он кивнул на мнущегося в отдалении человека. — Якобы мой сын был не в себе, бредил и нёс чепуху на каком-то неизвестном языке. А потом попытался его укусить.

— А вы ему не верите.

— Ни единому слову! Я же сам его вырастил. Альберт — умный и сильный юноша, блестящий представитель своего рода. Это совершенно на него не похоже. Здесь замешаны иннсмутцы, попомните мои слова.

— Как я понимаю, вы не очень-то любите этих иннсмутцев?

— После того, как полиция сравняла Иннсмут с землей, рыбомордые уроды перебрались сюда. — При слове «рыбомордые» из уст человека-гориллы у меня закралось нехорошее подозрение насчет их внешнего вида. — Теперь эти мерзкие мигранты заполонили полгорода! Порт. Грэмхейвен-бэй, Салвейшн-харбор, Шеллз… они повсюду!

— Значит, они просто беженцы? — уточнил я.

Тот лишь раздраженно рубанул рукой воздух:

— Ха! Если бы! Они оставили местных рыбаков без работы. Буянят на улицах, настраивают горожан против нас. А ведь семья Трогмортонов — опора этого общества! Не говоря уже о том, что уровень преступности взлетел до небес. Иннсмутцы — просто одна огромная вонючая куча неприятностей.

Местные трудности с избытком рабочей силы на рынке труда были ясны. Я поколебался: соблазн задать вопрос насчет его внешности был слишком велик.

— Не хочу показаться грубым, но… Я никогда не встречал человека, похожего на вас.

Казалось, мой вопрос ничуть не смутил его, в голосе, наоборот, зазвучали нотки сдержанной гордости:

— Конечно. Обычные люди Трогмортонам не ровня. В наших жилах течет кровь благородных и сильных предков. Мой отец породнился с одной королевской семьей, которая наградила всех отпрысков своими утонченными чертами.

«Королевская семья?! Из глубины джунглей, если только», — подумал я, стараясь сохранить невозмутимый вид при упоминании таких генеалогических подробностей. После того как я выяснил, какие дела у Трогмортона с сыном и иннсмутцами, пора было переходить к моим собственным:

— Я слышал, что с вами можно поговорить о видениях и вспышках истерии. Я пытаюсь выяснить их причины.

— Ну вот, еще один приезжий со своими проблемами, — фыркнул тот. — Я знаю, о чем вы!

— Тогда…

Не дав договорить, Трогмортон в ярости оборвал меня на полуслове:

— Какая наглость! У меня пропал сын, а в этом проклятом городе никто и пальцем не пошевелит! Да, конечно, давайте говорить о ваших видениях!

Мне ничего не оставалось, как в третий раз предложить свои услуги.

— Мистер Трогмортон, давайте я вам помогу! Я умею искать пропавших людей и найду Альберта.

— Откуда такая уверенность? — возразил он. — В Окмонте приезжим приходится несладко. Вряд ли вы сумеете мне помочь…

«Моя уверенность оттуда, что твои остолопы явно до сих пор ничего не нашли, хотя весь порт здесь как на ладони, а мне не охота ночевать на улице!» — подумал я, а вслух произнёс:

— Скажем так, я умею замечать то, чего другие не видят. И потом, что вы теряете? На вашем месте я бы обрадовался любой помощи.

— Вира. Вы правы, приезжий.

— Простите, вы сказали «вира»? Что это значит?

— Если хотите освоиться, привыкайте к местному диалекту, чужак. Это потрясающая смесь разных наречий. Вира значит «хорошо». Я имел в виду, что мы договорились, — снисходительно пояснил человек-обезьяна.

Настало время выяснить все детали предстоящего дела.

— Расскажите подробнее, что случилось с Альбертом, — вежливо попросил я, что вызвало неожиданную вспышку гнева.

— Дэйн! Вы что, не слушали?! После того, как Альберт покинул экспедицию, его нашли в шлюпке на берегу. Рыбак якобы отнес его к себе домой, а потом пошел звать меня. Но когда я пришел, моего сына уже нигде не было. В доме явно случилась беда. Перестаньте тянуть время! Идите туда и посмотрите сами. Шлюпка осталась на пляже, вон там, за забором. Дом — у меня за спиной.

Было очевидно, что аудиенция для меня подошла к концу:

— Я бы с удовольствием поболтал с вами еще, мистер Трогмортон, но пора заняться делом…

— Скорее найдите моего сына, чужак, — напутствовал он меня вслед.

«Придется найти этого Альберта, чтобы убраться из порта. Что ж, пора осмотреть место преступления, — с этой мыслью я зашагал к дому, высившемуся неподалеку. — Дело само себя не раскроет!»

1) Чезаре Ломброзо — итальянский врач-психиатр и антрополог, выдвинувший теорию о прирожденном преступнике. Ломброзо исходил из предположения о наличии у него специфических анатомо-физиологических признаков, предопределяющих совершение преступления. Особый тип «преступного человека» совершает преступления, по теории Ломброзо, не из-за социально-психологических причин, а в результате генетических предначертанных наклонностей.

Вернуться к тексту