Проходная пешка (гет)

Сердце было не на месте. Изводимая волнением Патриция уже успела поставить на огонь мясо для потофе, отправить в духовку киш с лососем и подготовить тесто для сладкого пирога.

Дух, напоённый ароматом домашней еды, за последний год стал привычным в родовом гнезде Сириуса. Конечно, готовила не только она, но и Молли, и они порой яростно сражались за право стоять у плиты и повелевать хозяйством. Смешные стычки, если задуматься. Но в этом было столько жизни, что Патриция давно перестала воспринимать упрёки и недовольные взгляды миссис Уизли всерьёз. Справедливости ради, надо отметить, что та действительно умела уязвлять. Но разве могла быть иной женщина, воспитавшая шестерых мальчишек?

Однако именно Патриции в этом мнимом противостоянии хозяек хотелось сделать дом на Гриммо по-настоящему уютным. Она тайком, через третьи руки и с множеством промежуточных пунктов магической доставки, чтобы не раскрыть штаб, заказывала мягкие ковры с диковинным орнаментом и шелковые гобелены с цветочной вышивкой, фарфор и стекло с французских мануфактур. Постепенно сменились гардины на окнах, появились цветы на подоконниках. Старая поскрипывающая мебель обзавелась сатиновыми накидками. Патриции очень хотелось разбудить дом, вдохнуть в него новую жизнь. Как и в Сириуса.

При мысли о нём она снова заметалась по первому этажу. Надо успокоиться, в конце концов! Ей нельзя переживать! Не сейчас!

Когда несколько часов назад Северус Снейп прислал патронуса, — что уже было удивлением, прежде он никогда так не поступал, какой бы срочной ни была новость. Серебристая лань требовала срочного ответа, в доме ли Сириус и всё ли с ним порядке. А затем и вовсе пришёл приказ сидеть на месте и не высовываться.

— Это его я должен слушать? — полыхал праведным гневом Блэк, глядя, как истаивает в воздухе патронус. — Нюниуса? Он там совсем свихнулся? Полководец хренов…

— Сириус, не ругайся. Вдруг, в самом деле, что-то произошло, а Северус занят.

Они не понимали, что же стряслось. К сожалению, мужчина, которым так восхищалась её племянница, был скуп на объяснения. А затем примчался Аластор, и всё прояснилось.

Ох, и крику было! Сириус места себе не находил. Ребёнок, к которому он прикипел сердцем и душой, снова по глупости оказался в опасности. И Сириусу, такому порывистому, готовому скинуть с себя последнюю рубаху ради мальчика, не позволили переступить порог дома даже сегодня. Его это изводило. Последние месяцы Сириуса угнетала трясина обыденности. Патриции часто казалось, что её мужчина похож на стремительный водный поток. Ему по своей природе было впору бежать, искриться на солнце, журчать шутками и щекотать чужие пятки. Его же принуждали замирать в неестественной позе. А всем известно, что стоячая вода со временем может стать топким болотом.

Патриция сцепила руки в замок, коснувшись живота, оперлась на стенку в холле. Как же ей успокоиться? Конечно же, Сириус не смог остаться. Сдерживающую его плотину прорвало, и он унёсся прочь. Просьб Патриции он не слышал.

В глубине души она понимала, что чувства их несравнимы. Но возможно ли винить человека за то, что он не может любить так, как ты бы того хотел? Глупость, конечно. Патриция была старше Сириуса, и ей его интереса и мальчишеской вовлечённости хватало с лихвой, чтобы чувствовать себя счастливой. Так она размышляла, хотя на душе было тревожно. Вдруг что случится с ним? А если с Гарри? Лишь бы беды не вышло. Дамблдор уж точно по голове не погладит, когда узнает, что Сириус, наплевав на запрет, в ночь умчался за крестником.

Прошло уже несколько часов. Патриция, обмахиваясь брошюрой какой-то научной секции, случайно оставленной здесь Софи, направилась доделывать пирог. Только она достала миску с подошедшим тестом, как за спиной раздался негромкий хлопок.

— Кричер?

— Кто ж тут ещё будет из эльфов появляться. Только старый бесполезный Кричер, — неприятно проскрипел эльф. — Я должен вам сказать, странная женщина Сентмор, что мой презренный хозяин Сириус, друг грязнокровок и предателей крови, в опасности. Ему нужна ваша помощь.

— Что? Где?

— Я могу вас перенести, если так пожелает странная женщина Сентмор.

Стоит ли говорить, что Патриция, не задумываясь, ухватилась за серую сморщенную ручку домашнего эльфа?

* * *

Минерва, с белым как мел лицом, стояла у окна в учительской. Она опиралась на трость с искусно вырезанным набалдашником. Ею она обзавелась после попытки Амбридж организовать арест Хагрида. МакГонагалл тогда, точно львица, бросилась на защиту полувеликана. Его удалось отбить, однако Минерве пришлось навестить лекарей в Мунго.

Лицемерное розовое создание, засланное министерством, потерпело последнее в этом году фиаско. Наконец! Верховный Инквизитор, будучи бездарностью в абсолюте — даже больше, чем можно вообразить, — уже несколько часов гостила в поселении кентавров. Гуманизм требовал вызволить мадам Амбридж немедленно, однако на переговоры с непримиримым народом мог бы отправиться лишь директор.

Минерва часто вздыхала, чем изрядно бередила тот комок оголённых нервов, в который превратился сейчас Северус. Сам он сидел за длинным столом, где профессора обычно обсуждали текущие вопросы и студенческую успеваемость, и изредка — откупоривали бутылочку-другую и проводили время за партией в шахматы или в «змеи и лестницы». Сейчас в помещении было нетипично тихо. Локти его упирались в тёмное дерево стола, переплетённые пальцы касались подбородка. Взгляд, кажется, навечно примёрз к камину.

Ну же, Альбус! Нельзя ли вытащить шайку безмозглых камикадзе побыстрее? Вы ведь можете, давайте не будем играть в это старческое кокетство!

Ощущение гнетущей безнадёжности сменялось краткими вспышками злости на Дамблдора. Зельевар только стискивал зубы, едва не кроша эмаль, и заставлял себя сидеть в ожидании новостей. Как только директор выйдет на связь, Снейп и МакГонагалл будут готовы оказать необходимую помощь. Альбус объявился сразу немногим после того, как зельевар вынужден был выйти на связь с Патрицией. Недолгий разговор, пара распоряжений — и он вновь исчез, приказав ожидать его и детей в замке.

От бездействия и неопределённости воротило. Снейп лишний раз старался не сглатывать слюну — впору было подавиться собственной желчью из-за переполняющих его гнева и ярости.

Несносный Поттер! Вновь истерия затмила не только его рациональную часть, но и полностью вышибла остатки разума у всех его друзей. Непроходимые тупицы! Впредь все учителя должны забыть, что когда-то кричали о недюжинном интеллекте мисс Грейнджер! Вот, почему он терпеть не мог глупцов — чьё-то самоотверженное слабоумие могло привести к настоящей трагедии. Перед внутренним взором всплывали картины одна хуже другой. Самая страшная из них до ужаса напоминала детское кладбище.

Северус не мог помочь Ордену больше, чем уже сделал. Про намеченное Волдемортом рандеву в министерстве ему не было известно. И это самое паскудное. Лорд действительно старался не посвящать в свои планы всех Пожирателей. Несмотря на то, что Снейпу удалось занять более-менее прочное положение среди соратников, Лорд доверял ему недостаточно. Недостаточно, чтобы Северус мог предотвратить эту ночь. Невыносимое чувство вины обрушилось на него с новой силой. Он только сильнее сжал пальцы.

И всё это время он титаническим усилием принуждал себя отгонять мысли о девчонке Сентмор прочь. Он не знал, где она. Спит в кампусе в счастливом неведении? Учит экзаменационные билеты? Хорошо бы, если так. Или же её призвали? Жива? Ранена? Арестована? Ему ничего не было известно. Он ничего не мог. Северус чувствовал, как превращается в ничто, в человеческий ноль. До чего омерзительное ощущение.

Минерва вновь тяжело вздохнула.

— Сомневаюсь, что вы будете в состоянии оказать существенную помощь, профессор, если доведёте себя до нервного истощения, изображая оловянного солдата, — не узнавая звук собственного голоса, раздражённо произнёс Снейп. — Добби! Чайник и сконы.

Появившийся тут же домовик с готовностью закивал.

— Да, сэр профессор зельеварения!

МакГонагалл, поджав губы, безмолвно опустилась на стул рядом.

* * *

Она неслась, не чуя под собой ног. Заходящееся сердце било набатом. Кто-то впереди кричал от боли.

Какой огромный зал! По ощущениям, Софи будто пересекала площадку для игры в квиддич. С препятствиями и комиссией по навыкам актёрского мастерства. Она бестолково размахивала палочкой, снося практически всё на своём пути. Шары, мутные и прозрачные, валились к её ногам. Одни разбивались безмолвно, словно давно уже ждали этого мига, другие — с шепотками, белёсой дымкой вырываясь из своего заточения. Несмотря на то, что она была неплохо тренирована, дыхание сбилось практически сразу.

Подростки! Её вызвали, чтобы отловить подростков! Великая миссия, в самом деле!

Была почти полночь, когда браслет Софи отяжелел, посылая импульс к немедленной аппарации. Предчувствие было, мягко сказать, нехорошим. Последний раз её приглашали месяц назад полюбоваться страданиями Каркарова.

— Он хочет, чтобы ты была с нами, — не вдаваясь в подробности, сказал ей Джон уже в Атриуме. — Прошёл год. Сегодня важный день — он примет решение, достойна ли ты метки. Не подведи меня.

В течение всех этих месяцев Волдеморт не требовал от Софи принятия своего знака лишь благодаря, как ни удивительно, усилиям Люциуса. Он возводил красивые обоснования, что девочка обучается в международном магическом университете, и пока Тёмный Лорд не набрал мощь и силу в политической борьбе, не стоит ей привлекать к себе столь неоднозначное внимание. Значило ли это, что сегодняшняя ночь изменит положение дел в корне? Неужели он надеялся сегодня обрести нечто важное?

— Сентмор, справа! Импедимента! — донёсся до неё окрик Маркуса.

Она оглянулась. Какого-то дьявола на неё неслась разъярённая Нимфадора Тонкс. Памятуя об изрядной неуклюжести волшебницы, Софи невербально послала той подножку и мягкое приземление. Увернулась от проклятия и вильнула в сторону, в соседний ряд. Она видела, как Нотта-старшего серьёзно ранили в плечо. Накинула на него Стазис и понеслась дальше.

Малфой что-то орал, отдавал какие-то указания, но она не различала слов. Зелёный луч проклятия срикошетил в дюйме от лица Гермионы. Софи зарычала на Макнейра — сволочь, это же дети!

Где они? Все ли целы?

— У Поттера пророчество! Надо его достать. Мальчишку не трогать!

Казалось, голоса раздавались отовсюду. Наконец, все выбежали вслед за Поттером в огромный, похожий на грот, зал. В центре на каменном постаменте возвышалась арка.

Ну, Стоунхендж на выезде! Софи обвела детей взглядом, спрыгнула на уровень ниже. Гарри был цел. У Невилла раскурочено пол-лица, подбородок залит кровью. Гермиона без чувств. Жива ли? Вертящийся в сторонке ото всех Рональд, был будто не в себе, посмеивался над каждым булыжником. Поодаль различимы хромающие фигуры Джинни и Полумны.

Как шестеро школьников оказались в пустом министерстве? Они же практически подали себя отряду Волдеморта на серебряном подносе.

Сети из заклятий, точечные удары, — всё вокруг, насколько хватало взгляда, затопило одно цветастое месиво из волшебных лучей. Орденцов было слишком мало. Они не справлялись с натиском Пожирателей. Детей тем временем теснили всё ближе к арке. Мальсибер шарахнул по Тонкс так, что та отлетела к стене. Раздались крики. Софи запаниковала. Муди с хищным оскалом выступил вперёд, посылая в Джона град оглушающих проклятий. Пригнувшись, Софи метнулась между ними в попытке оградить Мальсибера от атаки. Умышленно, конечно.

— Куда лезешь, дура?!

Она поняла, что кричал Джон. Ровно за миг до того, как пространство вокруг неё схлопнулось, болезненно ударяя по органам чувств. Заклинание оказалось такой силы, что никакой щит бы не выдержал. И теперь она, на мгновение ослепшая и оглохшая, лежала на каменных ступенях. Носом шла кровь.

Когда Софи пришла в себя, то не поверила глазам. Сириус был здесь. Какого чёрта? Напротив него, словно загоняющий жертву хищник, пружинисто кружила хохочущая Беллатриса. Давно ли Софи сама так же безумно хохотала? Они гневно обмениваясь хлёсткими ударами. Джон всё ещё сражался с Муди. Люпин за их спинами отбивался от Малфоя и Долохова, умудряясь ставить блоки не только на себя, но и на учеников.

Софи не успела подняться, когда очередное событие в этой страшной веренице случайностей, выбило у неё почву из-под ног.

— Не-ет! — прокричала она протяжно, сбиваясь на хрип.

Рядом с Сириусом появилась соткавшаяся из воздуха Патриция. Мгновение осознания — и женщина тут же встала спиной к Блэку. К этой минуте большинство активных участников битвы были так или иначе выведены из строя. В центре оказались Гарри, бесстрашная Белла, Сириус, в чьих глазах горел живой огонь, и растерянная Патриция.

— Болезная объявилась! — захохотала Лестрейндж. — Как здоровье?

На лицо Патриции нашла тень настоящего страха. В одной руке она сжимала волшебную палочку, а другой в непроизвольном защитном жесте касалась живота.

— О! — только и вырвалось у Беллы.

Она без особых усилий обезоружила Патрицию и наставила древко на Сириуса.

— Решай, Поттер! Ты отдаёшь мне пророчество — или я убиваю эту сладкую парочку.

— Его больше нет! — в отчаянии завопил Гарри. — Оно разбилось!

В следующий же миг мальчик рухнул на колени, хватаясь за голову и прижимая руку ко лбу. Сириус дёрнулся к крестнику, позабыв, что тем самым оставил Патрицию совершенно беззащитной.

— Ну, и редкостная же ты сука, — визгливо выдала Беллатриса. — Лгунья! Потаскуха! — и тут же переключилась на подобострастие, — Хозяин, милорд… Мы пытались!

В ярости она замахнулась на Патрицию.

— Белла, нет! — Софи драла себе глотку, не в силах сдвинуться с места.

Чья-то магия намертво пригвоздила её к земле. Софи усилием воли выстроила окклюментный блок. Опять по ней стелился могильный холод, а следом накатывали обжигающие волны чужой ярости. В обездвиженном теле эта смена чувствительности вызывала какое-то нечеловеческое возбуждение. Было очень больно. Не только телу. Софи боялась смотреть на постамент.

— Что за встреча, — прокатился по залу низкий рокочущий голос Волдеморта. — София, ты не говорила, что твоя тётка страдает от иного недуга.

Она почувствовала, как её тянут за волосы на затылке.

— Вам, женщинам, нравится чувствовать на себе чужую тяжесть, верно?

Софи, теряя связь с реальностью, ощутила, как на неё что-то давит — тяжёлое, тёмное, всепоглощающее. Заклинания она не слышала, но готова была поклясться, что его изобретатель был искушён в тёмных искусствах. Воздух стремительно исчезал. Она чувствовала себя глупой трепыхающейся бабочкой в руках энтомолога, что прокалывал её булавками насквозь. Стон застрял где-то в груди. Кто-то в стороне в ужасе закричал. Благо, Софи, лежа на голом камне, не видела, что происходило.

— Милорд, я хочу метку, — прохрипела она, из последних сил цепляясь за боль, словно бы та была якорем.

Казалось, если сейчас она потеряет сознание, тьма необратимо доберётся до сердца. И тогда ей останется только пустое равнодушие — уж лучше боль. Её ментальная защита трещала по швам. От этого Софи лихорадочно городила в сознании забор за забором.

— Она не знала! Не знала! — кричала Патриция.

«Тонкая и нежная Патриция. Любящая, хрупкая, родная. И такая смелая», — думала Софи, сглатывая кровь. И сразу следом обволакивала себя в плотный кокон окклюментного занавеса. Запечатать. Забыть. Не было.

Кто-то появился рядом с нею, что-то произнёс — стало немного легче. Волдеморт прошипел:

— Ш-шаг назад, Мальсибер.

Внезапно тьма схлынула — Софи дёрнули вверх, протащили по камням перед Беллатрисой. Её немного повело, словно чужая подчиняющая сила нехотя покидала её тело.

— Докажи, маленькая Сентмор!

Она перевела дезориентированный взгляд на Патрицию, затем на Сириуса и Гарри. На последнего твёрдой рукой наставлял палочку сам Волдеморт — жуткая картина. Что он от неё хочет?

— Убей предателя. Твоя тётка знала, что своим низменным плотским желанием, этой грязной связью отравит твоё существование в наших рядах. Она предала память твоих родителей.

Кажется, воплощался её глубинный страх. Софи кожей ощущала на себе взоры всех присутствовавших. Сдержала дрожь, загнала все чувства под ширму наносного спокойствия и уверенности.

— Она моя семья, милорд, — смиренно склонила голову. — Как Сириус — для Беллатрисы.

Волдеморт с демонстративной снисходительностью погладил Софи по волосам, очертил ледяной рукой овал лица, подцепил подбородок. Алые глаза смотрели прямо на неё. Голову её прошили, казалось, сотни горящих копий. Пожалуй, неподготовленный волшебник оказался бы на грани безумия.

— Смотри, Поттер, какая опьянительная мука — преданность, — зловеще прошептал Тёмный Лорд и внезапно отвернулся. — Белла, что насчёт твоих родственных чувств?

Леди Лестрейндж ответила единственно верным способом.

— Авада Кедавра!

* * *

Занимался рассвет. Из приоткрытого окна доносился аромат летнего цветения, знакомо пели птицы, и бледные солнечные лучи наискосок ложились на широкий стол, на испещрённые морщинами ладони.

Как и следовало ожидать, отчаяние никуда не исчезло, неотступно сопровождая каждое слово и вздох. Лицо Снейпа, вероятно, отражало всё, что он мог бы сказать по этому поводу, поскольку вот уже некоторое время Дамблдор молчал. Удивительно, сколь сильно всего несколько часов назад Северус хотел вцепиться в директорскую бороду и разразиться потоком площадной брани. Сейчас же буря не просто утихла — океан эмоций иссох. Выкипел, словно забытое на огне зелье, оставив на дне котла одно лишь отчаяние.

Взгляд голубых глаз вопреки обыкновению не был умиротворяющим. Снейп подумал, что таким мрачным видел Дамблдора всего пару раз в жизни. Он только что завершил повествование событий минувшей ночи. Речь лилась тихо и гладко, как и всегда, но прервалась резко и болезненно.

— Профессор Дамблдор? — Северус осёкся, разглядев влажный блеск в его глазах.

Директор сейчас как никогда выглядел на свои сто пятнадцать лет. И ни днём меньше. Он закрыл лицо руками, замер. Казалось, и у зельевара в этот миг перед глазами померк свет. Насилу вытащив себя из кресла, он на негнущихся ногах подошёл и встал за спиной Дамблдора.

— Альбус, — рука, обтянутая жёстким сукном сюртука, легла на плечо.

Он с силой его сжал. Северус молча взирал на единственного человека, который стоил безусловного уважения и доверия целого мира, и старался выдернуть себя из пучины ужаса. Истинный конец борьбы, конец жизни наступает вовсе не с чьей-либо смертью. Смерть — это не финал. Снейп выучил этот урок слишком хорошо, чтобы забыть его даже на мгновение. Однако страх перед истинным концом настигает, когда на твоих глазах даёт слабину самый мужественный человек, которого ты когда-либо знал.

Что можно сказать тому, кто сам всегда находил мудрые слова поддержки? Снейп не мог сказать ничего стоящего.

— Благодарю, Северус, — директор покачал головой, отнял руки от лица. — Простите меня. Долгая ночь, переживания, возраст. Всё это, безусловно, имеет тенденцию отражаться на поведении… Вернёмся к разговору.

Зельевар шёл до своего кресла невероятно медленно.

— Итак, — Дамблдор вновь был собран, кончики пальцев сведены вместе, — как я уже упомянул, это моя ошибка, а не ваша. Вы сделали невероятно много в сложившихся обстоятельствах.

Различив тяжёлое непринятие со стороны Снейпа, директор устало вздохнул.

— Сколько раз я повторял вам, что вы часто пренебрегаете чувствами других? Зная сейчас, как быстро и каким именно образом вы предупредили Сириуса об опасности, — он говорил очень мягко, но на краткое мгновение лицо зельевара всё же исказила судорожная тень, — я прошу вас забыть мои упрёки.

Роковая ошибка из прошлого напомнила о себе глухой ворчливой болью. Так бывает у пожилых людей, когда болезнь начинает беспокоить от одного лишь воспоминания о ней. Снейп молчал.

— Вы не один совершаете непростительные промахи, — продолжил директор. — Должен признать, судьба человека есть суть его характера. Жалкое утешение старого человека. Что касается Сентмор… Том собственноручно трансгрессировал обеих при побеге. Аластор утверждает, что до моего появления девочка оказалась в неудобном положении из-за того, что Патриция встала на сторону наших коллег из Ордена.

На раскалённую душу будто плеснули разъедающую кислотную смесь из страха и ненависти. Снейп пытался неотрывно смотреть на Дамблдора, но перед глазами всё словно плыло.

— В неудобном, Альбус? — медленно повторил он сквозь зубы.

— Подробности под силу узнать только вам. Уверен, вас вскоре призовут.

Снейп, взяв себя в руки, кивнул, неосознанно потянулся к левому предплечью.

— Вы нам нужны, Северус. И ещё больше в вас нуждаются Софи и Патриция. Возможно, только ваши ответы смогут уберечь их от его ярости. Боюсь, по результатам сражения в отделе тайн она может иметь слишком много последствий для молодой девушки.

— Я вас не понял, — нахмурился зельевар. — Полагаете, он не тронет Патрицию?

— Моё убеждение состоит в том, что он будет манипулировать Софи, шантажируя её благополучием родственницы. Но существенно вредить Патриции он вряд ли станет.

— Откуда такая уверенность?

Самое невероятное Альбус приберёг напоследок.

— Как я понял, Патриция беременна.

— У высших сил своеобразное чувство юмора, — горько усмехнулся Снейп, справившись с первым шоком.

Значит, Сириус Блэк успел стать отцом. Невероятно. Как когда-то заметила Сентмор, он ведь сам был словно большой ребёнок. В голове не укладывалось.

— Жизнь побеждает смерть неведомыми нам способами, — развёл руками Дамблдор.

Всё так. Директор был прав, но для женщин Сентмор в данный момент это было слабым утешением. Даже если Волдеморт не станет вымещать злость на Патриции… Снейп усмехнулся — разумеется, не из гуманных побуждений, а лишь оттого, что в её чреве растёт чистокровный. Даже если он её не тронет, то Софи вряд ли удастся отделаться лёгким испугом. В голову лезли страшные мысли от чудовищного легиллиментного напора до непристойных фантазий, которых следовало бы стыдиться любому мужчине. Но они были вызваны, как ни странно, словами директора.

Слишком много последствий для молодой девушки.

Снейп чуть не задохнулся от бешенства. Зная обстоятельства, при которых лояльность её близкой родственницы не вызывала никаких вопросов, Северус не поручился бы за адекватность Пожирателей. В конце концов, Тёмный Лорд мог отдать её кому угодно. Для наглядной демонстрации, что как мужчины Пожиратели ничем не уступают Орденцам. Вспомнились скабрезные шуточки Джона Мальсибера и братьев Лестрейндж. Зельевара затошнило.

И даже в большей степени его мутило от самого себя. Потому что это позволило ему, наконец, признать очевидное. То непозволительное, жадное, что сжигало его изнутри. В борьбе с искушениями Северус, безусловно, не знал себе равных, однако сейчас его раздирало от чувства, которое никогда не позволит ему спокойно пережить её боль от чужого мужского прикосновения.

— Выспитесь, — на грани слышимости посоветовал Альбус.

Снейп в потрясении взглянул на директора. Какой, к гоблинам, сон? Он издевается?

Но, видимо, Дамблдор что-то прочёл в облике Снейпа и объяснил:

— Вам не помешает. Явиться без призыва к Тому нельзя, аппарировать в мэнор — неосмотрительно. Дождитесь приглашения.

Святой Мерлин, как же цинично это звучало! Однако последний вопрос заставил кипящей ярости затвердеть, превратиться в устойчивый монолит. Это была уверенность.

— Ведь вы же не рискнёте обогатить их знанием ваших личных привязанностей?

— Вы невыносимы, Альбус.

* * *

Лёгкий ветерок колыхал малахитовый балдахин. В золотом свете закатного солнца были различимы медленно оседающие на парчовое покрывало пылинки.

Неужели она провалялась так целые сутки? Совершенно разбитая и больная, Софи лежала на огромной кровати в одной из гостевых спален Малфой мэнора, не в состоянии даже встать, чтобы налить себе воды. А пить хотелось нестерпимо. Помимо отложенного эффекта в виде спазмов и судорог, жажда была одним из наиболее ярких симптомов подвергшихся Круциатусу. В теле ломило каждую косточку, голова не просто болела — она разрывалась, выдавливая из глаз слёзы.

К её удивлению, ментальная магия помогла ей пережить пытку Лорда. Найти в себе островок между запертыми воспоминаниями и чувствами. Такое слепое пятно, лишённое острой чувствительности. Жаль, тело отказывалось игнорировать последствия боли. Софи попыталась разозлиться, ей нужны были силы — но не получилось. Она хотела нащупать хоть какую-то точку опоры, но внутри было пусто. Абсолютная космическая пустота. Она в ужасе зашарила руками по груди. Что-то было не так. В ней что-то сломалось.

Софи принялась перебирать воспоминания, стараясь полно прочувствовать каждый миг. Боль от детского неконтролируемого выброса магии. Медовый аромат абрикосов, которыми её угощала Патриция. Тошнотворный вкус изобретённого близнецами загустителя. Злость на Подрика. Триумф от первого удавшегося эксперимента. Азарт от дружеских пикировок с Дженной. Лёгкую зависть к их с Кассиусом паре. Жалость к Драко. Боль от смерти Сириуса.

Ничего. Она ничего не чувствовала, словно внутри было пепелище. Софи облизнула сухие губы — казалось, те припорошены золой.

— Не дёргайся, — произнёс знакомый голос, перед глазами она увидела кончик короткой бороды и усы.

Её приподняли, усаживая в постели. В руки ткнулся стакан с водой, на его дне звякнули кубики льда. То, что надо. Софи приняла его, злясь на дрожь в руках, осушила.

— Как ты, Сентмор?

Вместо ответа она непонимающе взглянула в лицо Мальсибера. Он выглядел обеспокоенным, но глаза были стальными, безжалостными.

Как она? Она улыбнулась, вспоминая, как плакала Патриция, когда её уводили в дом, пока Волдеморт упражнялся в непростительных проклятиях. Не только на ней. Под горячую руку попал Люциус и отчего-то Долохов.

Как она? Улыбка стала шире, сухие губы растрескались — она вспоминала, как Нарцисса прятала взгляд, не в силах смотреть на Софи.

Как она? Кроме боли, она помнила чувство разочарования Волдеморта, ведь Дамблдор появился раньше, чем тот успел выведать текст пророчества. И она уловила его страх.

Так как же она? Софи хрипло рассмеялась.

Она много размышляла над тем, как люди теряют рассудок. Благо, примеров перед глазами было достаточно. Всегда необходим сильный раздражитель, который запустит необратимую реакцию изменений в душевной ткани человека, распуская её плетение по ниточкам, путая узлы. Возможно, эта стадия уже была ею пройдена. Но какие ещё моменты необходимо учесть? Является ли её смех таким же симптомом, как например, жажда?

Она содрогнулась от страха. Вот! — она вдруг искренне обрадовалась. И этим, наверняка, удивила Мальсибера, который не предполагал, что за мысли обретались в её голове. Она действительно всем существом чувствовала страх перед пучиной безумия. Смех оборвался.

— Где Патриция?

— Здесь, в других комнатах. Вам не позволено видеться.

— Она здорова?

— Да, Тёмный Лорд великодушно пощадил её.

Девушка кивнула, перевела взгляд на окно. Так странно, — прекрасный летний вечер, тепло, а внутри пробитая дыра и ледяной сквозняк.

— Ты была хороша, — внезапно похвалил её Джон. — Но недостаточно. Тебя спасла твоя просьба о метке. Моя находчивая девочка, ты звучала очень проникновенно, через боль — Лорд ценит подлинность подобных драм.

Софи смотрела на своего наставника без эмоций, и была готова поклясться, что видит мир совсем иначе. Если раньше ей казалось, что главное — не быть куклой в чужих руках, то сегодня, перекатывая тлеющие угли боли, она понимала, в чём кроется миф о могуществе Волдеморта и величии Дамблдора.

Сила первого заключалась в страхе и подобострастии его последователей. Пытка — физическое унижение, самый грубый инструмент сильного человека. Софи не понимала, за что пострадали все эти люди и она сама.

Сила директора была в его способности внушать людям искреннюю верность. Она была оправданна, ведь Дамблдор — пусть вовсе не как добрый дедушка, а как жесткий в решениях маг — заботился о людях, подаривших ему свою преданность. Дамблдор в отличие от Лорда знал цену этого дара.

Прозрение пришло спокойно, без бури — так штиль приходит вместе со слабым ветром. Это даже не борьба идеологий. Это вопрос человеческого достоинства и той силы, которую сам директор называл жуткой, — любви.

— Я должна знать, сомневается ли он во мне.

— Сентмор, — Мальсибер укоризненно покачал головой, — этого тебе не сказал бы сам Мерлин… Уверенности в этом нет, но снисхождение Тёмного Лорда к тебе огромно. Плюс, он всё же заинтересован в тебе как в замене — и возможно, достаточно скорой — нашего зельедела Снейпа. Думаю, это хороший знак. Он велел тебе восстанавливаться и ждать приглашения на приватную встречу. Разумеется, ты пока ограничена в перемещениях.

— Очевидно, так.

Они помолчали.

— Есть ещё один нюанс, — проговорил Джон мрачно. — Тебе бы пока не появляться на глаза нашим. В особенности Антонину — он схлопотал ни за что, да и вся ситуация с Патрицией выглядит очень, очень плохо.

— Я не могу прятаться, — покачала она головой. — Уважение так не зарабатывается.

Он придвинулся и угрожающе склонился над девушкой.

— Сентмор, ты меня не поняла. Если ты не хочешь, чтобы тебя в отместку отымели в этом огромном доме под дезиллюминационными чарами, то или назначь себе покровителя, или не отсвечивай лишний раз. Антонин в этих вопросах особенно не церемонится — зажмёт у стенки, Силенцио, — и рассказывай ему потом об уважении.

Софи зло фыркнула. Что же, рано или поздно этого следовало ожидать.

— Учитывая, что не выделяться тебе трудно, можешь иметь меня в виду. Я буду польщён. И Тёмный Лорд поймёт — пусть ты была под протекцией Малфоев, но твоей подготовкой занимался я. Кроме того, Люциус сейчас не в милости.

В ответ она лишь тонко улыбнулась. Софи чувствовала себя невыносимо бессильной. Смех и вспышка негодования вымотали её, и ей опять ничего не хотелось.

— Но выбор за тобой, Сентмор. Всегда.

К счастью, Мальсибер её не касался. Едва она стала проваливаться в спасительный сон, Джон поправил подушки и вышел из комнаты.

Второй раз она очнулась поутру. Поднялась на дрожащих руках, подтянула к себе ноги, повернулась, чтобы встать, — и свалилась боком на кровать, со злостью выдыхая широко раскрытым ртом. В таком неудобном положении её застал первый эпизод сильного спазма мышц.

— Твою мать, — прошипела она, сцепив зубы.

Переждала, пока судорога закончится. Подышала ртом и скинула себя с постели прямо на ласковый ворс ковра. Оперлась спиной о прикроватный столбик, протянула руку к графину с водой и принялась пить прямо из него. Софи огляделась. Конечно, необходимых зелий здесь не было. Какого чёрта? Неужели они так её наказывают? Даже сладкоречивый Мальсибер, готовый великодушно подарить ей право выбора, не позаботился о такой мелочи.

В связи с этим особенно настораживали условия, в которых держали Патрицию. Но она подумает об этом позже, решила Софи, — когда сама встанет на ноги. В зеркале уборной на неё будто глядел другой человек. Пустота внутри никуда не ушла, она видела её в своих глазах. Они стали совершенно взрослыми, даже немного посветлели, превращая чайный цвет с насыщенный светлый мёд. Словно лиса сменила шубку. Даже лицо казалось ей теперь жёстче, с чёткой линией скул и непримиримой ниткой губ. Вновь встретив собственный несчастный взгляд, она вздёрнула голову и медленно пошла к горячей ванне, стараясь не торопиться, чтобы не упасть от слабости.

К её удивлению, за ней достаточно скоро пришли Нарцисса и Белластриса, напичкали лекарствами, в том числе и припасённым анальгетиком. Уже несколько дней спустя, окрепнув, она стала спускаться вниз, в общие комнаты. Люциус всё ещё поправлялся — очевидно, ему досталось в разы больше, но отчего-то Софи совсем не испытывала жалости. Нарцисса держалась, хотя и была подавлена. Изредка мелькавший Драко тоже не отличался особенным оптимизмом. Они так и не заговорили друг с другом за эти дни. Софи отметила, с какой затаённой кипящей злобой на неё глядел Драко — видимо, винил за боль и унижение отца. Супруги Лестрейндж периодически отпускали шпильки в адрес Софи, но они будто не достигали цели. Её ничего не могло задеть.

— Ты какая-то пресная, цыплёнок! — отпивая густой ягодный ликёр, попеняла Беллатриса. Губы её алели, окрашенные напитком. — Хоть куснула бы в ответ! Обычно это должно щекотать нервы и задевать самолюбие. У тебя этого не осталось ни на кнат… Ох, ну и свинья же твоя тётка! Такую породу попортила!

Софи отсалютовала Белле своим бокалом, мрачно посмеиваясь про себя. Что за скотный двор: цыплята, свиньи. Интересно, какую роль она отводит себе?

В один из дней в мэноре объявился домовик Парви. Едва заметив его ищущий взгляд, Софи всё поняла. Отпущенная ей неделя истекла, и Волдеморт ожидал её на аудиенцию. Такой спокойной она себя не помнила никогда. Однако, шагая по длинному коридору к залу, где играл в императора Тёмный Лорд, её сердце дрогнуло — навстречу шёл человек в чёрной развевающейся мантии. Профессор Снейп покидал особняк в Кенте. Вот они поравнялись, мужчина мазнул по ней безразличным взглядом. И вдруг вложил в её ладонь крошечную капсулу. В следующий миг раздался хлопок трансгрессии — ушёл.

Она покатала в руках быстро нагревающийся подарок, тот был золотистого цвета. Не сомневаясь ни минуты, Софи закинула капсулу в рот. Как-то она уже думала, что умереть от рук Снейпа не так и страшно — даже если это яд, она примет его.

Мягкая консистенция, отсутствие выраженного аромата. На языке — ореховый вкус топинамбура, пряность чабреца и преходящая свежесть лунной росы. Софи сдержала улыбку.

Феликс Фелицис.

* * *

По берегу чёрного озера медленно прохаживались двое. Мантия одного мага искрилась на июньском солнце перламутровыми нитями, и этот седовласый человек, словно бы сам излучал свет. Идущий же рядом волшебник, весь чёрный, будто бы, наоборот, поглощал его.

Они молчали. За последние дни они сказали друг другу слишком много. Теперь оставалось только ждать. Очередной экзамен на долготерпение.

Завидев, как на другом берегу появилась и упала на колени тонкая девичья фигура, волшебники поспешили к ней.

— Мисс Сентмор! София! — обеспокоено окликал её Альбус. — Вы в порядке?

— Да, директор, спасибо, — она поднялась. — Сегодня он меня не тронул. Но должна отметить, профессор Снейп, не в пику вашему мастерству — моя удача весьма сомнительна.

Северусу не понравилось спокойствие в её голосе. Ещё там, в особняке, он заметил несвойственное ей равнодушие.

— Что он от вас потребовал? — тут же задал вопрос Альбус.

— Он хочет, чтобы я вас убила, — пожала она плечами. — Видимо, так выглядит отложенный смертельный приговор, да?

Снейп нахмурился. Отчего-то появилось жгучее злое желание поинтересоваться, точно ли она проглотила капсулу с зельем. Он перевёл потяжелевший взгляд на Дамблдора.

— Какие пустяки! Всего-то! — легкомысленно воскликнул тот. — Вы здесь, а значит, Северусу удалось убедить Тома в необходимости вашего постоянного присутствия рядом. Как его ассистента, разумеется.

— Да, он уверен, что профессору удастся убедить вас дать мне место младшего преподавателя. И между парами в университете и уроками для школьников я буду варить смертельные яды, пыточные снадобья и антидоты к сыворотке правды. Как будто в сутках не двадцать четыре часа.

— Как прекрасно!

Северус поморщился. Энтузиазм Дамблдора действовал на нервы.

— Место ваше! Назначим вам четыре астрономических часа Равейнкло-Хаффлпафф. Скажем, третий и четвёртый курсы. Ваши занятия во Флоренции не пострадают. Как и работа в лаборатории с профессором Снейпом.

— Это означает, что без маховика не обойтись, — между делом заключил зельевар.

Она безразлично кивнула. Северус сощурился, не сводя с неё пристального взгляда. Да в чём дело?

— Увы! — покачал головой Дамблдор. — Но какая удача! Вы выведены из-под удара почти на целый учебный год. У нас уйма времени!

— Для чего, сэр?

— Как для чего? Придумывайте способы убийства, мисс. Уверен, ваш бывший декан с удовольствием вам в этом поможет. Вам же нужно будет периодически отчитываться, как вы методично пытаетесь от меня избавиться.

— Он собирается ставить вам метку? — резко спросил Снейп.

К облегчению обоих девушка отрицательно покачала головой.

— Пока он отказался от этой затеи. Сказал, что желает наказать меня. Он уверен, что таким образом лишает меня своего благоволения.

— Потрясающе, — пробормотал зельевар. — Что-то ещё? Насколько я могу судить, Феликс Фелицис не обладает эффектом молчаливости.

— Мисс Сентмор могла устать, Северус. Непростые были дни.

Девушка неопределённо дёрнула губами. То ли улыбка, то ли гримаса.

— Вы правы, сэр. Если позволите, я скажу прямо, без утайки. Он хочет, чтобы впредь я единолично курировала часть по ядам — смешно, но он считает, что моё обучение на кафедре целительского зельеварения может оказаться крайне полезным в этом деле. Про ваше, директор, устранение я уже упомянула. Ещё он желает, чтобы я во всём оказывала поддержку профессору Снейпу. И он назначил меня к вам, — она взглянула на Северуса, — смотрящей. Уж не знаю, в чём заключается ваша миссия, но я должна докладывать о ваших усилиях и промахах. Если его устроит моя работа, мне будет позволено видеться с Патрицией. Если нет — ни она, ни её ребёнок не доживут до февраля.

— Звучит приемлемо, — спустя пару мгновений заключил Альбус. — Думаю, настолько же, насколько приемлемы сейчас для вас сытный обед и спокойный сон, профессор Сентмор? Я прав?

О, Мордред и все рыцари Круглого стола! Профессор, мать её, Сентмор! Из огня да в полымя. Вчерашняя же школьница — вот портреты всласть потешатся. И это девочка ещё не знает, что в грядущем году преподавать зелья в Хогвартсе будет вовсе не Снейп.

Альбус приблизился, когда Софи была уже в достаточном удалении от них, направляясь в замок. Высоко поднятая голова и чёртова осанка были всё ещё при ней.

— Что думаете, Северус? Вы ведь пытались применить легиллеменцию, мне не показалось?

Снейп сдвинул брови.

— А вы, директор?

— Нет, как можно. Вам она доверяет куда больше. Что увидели?

— Ментальный блок, минимум второго уровня. Скорее всего, что-то ещё намудрила с эмотивным фоном. Глушит все сильные раздражители.

— Хм, значит, не показалось, — старик задумчиво поднял глаза в безоблачную синеву неба. — Недурно.

— Не хотите помочь от него избавиться? Вы же её обучали.

— Слишком высок риск, — покачал головой Дамблдор. — Уверен, она справится сама. Вернее, я убеждён, что единственный способ не покалечить разум — снять блок самостоятельно. И чем быстрее, тем лучше. Не переживайте, Северус. Второй уровень защиты низкоорганизованный ум выстроить бы не смог.

— И почему мне кажется, что вы этим довольны…

Снейпа бросало в дрожь от мысли, сколько воли необходимо приложить, чтобы замуровать себя так, как удалось Сентмор. Бабочка в янтаре. Немыслимая работа для любого менталиста. Как ей теперь оттуда вырваться?

— Потому что вам, как и мне, известно: её сознание уберегло нас всех от провала большего, чем можно себе представить. Только подумайте, один грубый допрос — и Том бы знал всё об Ордене, о её признании нам о лже-Муди, о вас… А положение Патриции и вовсе связало Тому руки. Хотя бы на время. И если это произошло без зелья удачи, то нам есть на что уповать. Вы исключительный зельевар, Северус, — в конце концов, София здесь, жива и невредима. В последнее время, я и восход солнца склонен воспринимать как удивительное чудо. Старость.

Фигура девушки скрылась в замке, и Снейп, наконец-то, смог выдохнуть спокойно.

— Северус, я в ближайшие дни буду ненадолго отлучаться из Хогвартса. По возможности не покидайте замок, будьте так добры. И дайте младшему преподавателю Сентмор поручение: вероятно, мне понадобится её помощь как знатока лекарских снадобий.

Разумеется, расслабиться на сколько-нибудь продолжительное время рядом с Дамблдором было невозможно. Ну, что опять взбрело в вашу многомудрую голову, Альбус?