Непредсказуема и прекрасна (гет)

Восходящее солнце поистине прекрасно! После долгой тёмной, холодной, страшной ночи первые лучи воспринимаются как добрые вестники перемен к лучшему. Когда же появляется само солнце, оно распространяет свет и тепло по всей ликующей земле, успокаивая ночные страхи.

В пирамиде фараона было тихо и спокойно. Даже слишком спокойно. Нет, все давно уже проснулись и бодрствовали, но бодрствовали за пределами пирамиды. В своих покоях остался лишь один житель Египтуса — красивый принц с карими глазами и в синих одеяниях . Он спал в своей постели, и ему было решительно всё равно, что происходило в городе. После возвращения его отца принц больше не правил, а только помогал отцу править, ведь за время отсутствия отца много что изменилось. Через несколько дней, однако, отец, Ра, освоился и мог самостоятельно, без подсказок сына, управлять новой жизнью города.

Старший сын Ра, Эксатон, ставший человеком по облику после решающей битвы, уже не нападал на город; наступила тихая, мирная жизнь. Или всё-таки скучная? Патрулировали стену города и летали в разведку, но делали это не столько потому, что на город могли напасть, сколько потому, что не хотели сидеть в городе и бездельничать. Воины Золотой армии, армии города, состоявшей из семи могучих воинов, стали чаще устраивать баскетбольные матчи, которым их научил Последний фараон Земли, мальчик двенадцати лет, и в которых принимала участие даже страж города — Нейт, девушка в белых одеяниях с белыми волосами и голубыми глазами, поскольку патрулированием стены занимались теперь группки стражников.

Так вот, учитывая всё это, принц Египтуса — Кефер — страдал от скуки. Он не привык бездельничать, но фараону уже не нужна была его помощь, а баскетбольные матчи почему-то надоели. Тогда Кефер решил попробовать что-нибудь новое и...стал вылетать на своей летательной машине в пустыню по ночам. Ра позволил сыну эти полёты, но стал более задумчив.

И вот, улетая в пустыню на закате и возвращаясь в город на рассвете, Кефер скучал меньше. Каждую ночь он летал в одно место: Острые скалы, где жила небольшая стайка феньков — песчаных лисичек. Очень скоро песчаные лисички привыкли к своему посетителю и охотно играли с ним, получая от него, к тому же, лакомства.

Но эти ночные прогулки, разумеется, отнимали силы, поэтому Кефер спал до вечера, затем навещал всех, смотрел, есть ли какие дела, с которыми он мог помочь отцу, а с наступлением заката летел к своим пушистым друзьям.

Однажды, прилетев к фенькам, принц заметил малыша, совсем кроху, который хромал и еле поспевал за матерью. Почему малыш охромел, знали только феньки, но они, конечно, не могли рассказать об этом. Этому крохе Кефер стал уделять больше внимания, чем остальным, а через несколько визитов, убедившись, что малыш, если останется с сородичами, не выживет, решил забрать его к себе. Получив одобрение отца, Кефер устроил умным фенькам прощальный пир. Феньки это поняли — они больше ластились к принцу и играли с ним, так что Кефер с маленьким феньком улетел тогда, когда солнце уже взошло.

Принцу снова пришлось перестраивать свой режим — бодрствовать днём и спать ночью.

И вдруг Ра нашёл занятие сыну: следить за постройкой дамбы, которая так и не была закончена. Это уже было дело, но как быть с малышом? Кефер взял его с собой на стройку. Сначала Правящий совет сомневался, хорошая ли это идея, ведь малыш, названный по окрасу Та — "хлеб", был проказником и постоянно что-нибудь утаскивал у членов Совета (особенно у Сета); однако на стройке Та был тихим и послушным. На стройке же Кефер выдрессировал фенька, и тот теперь слушался и выполнял команды.

Это маленькое четвероногое пушистое забавное существо оживило атмосферу в пирамиде и не давало никому соскучиться, особенно своему хозяину, хотя, читать и держать Та на коленях было можно.

Перемены шли в лучшую сторону.

Кефер закончил читать и, отложив пергамент, посмотрел на Та. Фенёк спал, свернувшись калачиком. Принц тихо встал и пошёл к отцу.

Ра сидел на троне, освещённый лучами солнца, льющимися с балкона. Это был пожилой могучий мужчина с голубыми глазами и седыми волосами, скатанными в большие «колбасы», его лицо было благородным и красивым, бородка хебесут была золотой; мантия его словно состояла из золотых перьев, и заканчивалась на груди огромной золотой головой сокола. Его мантия спускалась с трона и лежала складками, а посох был прислонен к трону. Сам же фараон что-то читал. Кефер поклонился и подошёл к отцу.

— Интересные истории написал народ, однако, пока меня не было, — Ра показал сыну пергамент с какой-то историей. — Ты читал?

— Не все, отец. И иногда, когда не был занят государственными делами и сражением с братом.

В углу кто-то чихнул. Обернувшись, отец и сын увидели лениво идущего к ним фенька.

— Ты же спал, — удивился Кефер и взял фенька на руки: — Эх Та, везде меня найдёшь, — с улыбкой сказал он и почесал зверьку за ухом. Та это явно нравилось.

В это время вошёл юноша с головой орла — Гор. Поклонившись, он произнёс:

— Мой фараон и мой принц, я вернулся из разведки. То, что я увидел, признаюсь, меня поразило.

Ра сделал жест: Гор мог продолжать.

— Я видел Сехмет, одну. Она держалась рукой за бок и шла, хромая. А за ней тянулся кровавый след.

Отец и сын удивились.

— Эксатон куда-то их послал? — удивлённо-задумчиво проговорил Кефер.

— Это могло бы быть так, могло бы быть и предположение, что она была с отрядом мумий, что на них кто-то напал, и выжила лишь она, если бы не одно «но».

Ра и Кефер удивились ещё больше. Выражения их лиц почти кричали: «Не томи же!»

— Сехмет шла от Тёмной пирамиды, куда-то к скалам, — ответил Гор.

От удивления Кефер случайно ткнул в нос феньку, из-за чего Та чихнул и недовольно посмотрел на хозяина. Кефер, казалось, этого не заметил и продолжал задумчиво смотреть в пол.

Видя задумчивость сына и чувствуя в ней кое-что необычное, Ра спросил:

— Ты задумчив, Кефер, что тебя тревожит?

Кефер словно очнулся. Он поставил Та на пол и посмотрел на отца.

— Просто-о... Мне её жаль. Видимо, Эксатон изгнал её, и ей теперь некуда идти. Она не выживет в пустыне, — ответил принц и взглянул на Та.

Ра тоже посмотрел на фенька и немного улыбнулся.

— Та совсем поправился и окреп, — сказал фараон. — Ему хорошо... У тебя доброе сердце, Кефер, и я горжусь тобой.

— Может ли она жить в городе? — почти с мольбой взглянул на отца сын.

Ра кивнул и прибавил:

— Лучше тебе самому отправиться на её поиски. И передать, что она прощена.

— Спасибо, отец, — Кефер поклонился и уже стал уходить, но вдруг обернулся и прибавил: — Прошу тебя, присмотри за Та, я не могу взять его с собой.

— Конечно, — улыбнулся фараон.

С собой принц взял Гиксоса (молодого воина в зелёных одеждах, сведущего в науке и медицине) — потому что Сехмет понадобится медицинская помощь, и Нейт — потому что пара рук воина может пригодиться.

* * *

Вернёмся немного назад во времени и перенесёмся в Тёмную пирамиду.

Через несколько дней после воцарения Ра тёмному воинству стало ясно, что война окончена навсегда. Уныние поселилось в сердцах. И когда все изнывали от злобы и скуки, Сехмет, девушка-львица в синих одеждах, стала задумываться о своём прошлом и будущем.

Спустя примерно неделю она пришла к Тёмному фараону.

— Что тебе нужно? — безучастно спросил Эксатон.

— Объявить Вам неприятную новость, — ответила Сехмет, заранее уничтожившая все свои проекты и разработки.

— Какую ещё? — недовольно спросил фараон.

— Я не желаю больше служить Вам, потому что мои услуги больше не нужны.

— Что ты хочешь сказать? — насторожился Эксатон.

— Я ухожу.

— Что?! Уж не к моему ли отцу?! — закричал он и вскочил с трона.

— Нет, в пустыню, — спокойно ответила девушка, но приготовилась к удару.

— Значит, так ты платишь мне за кров и своё место?! Ты так не хочешь служить у меня, что готова умереть в пустыне?!

Сехмет молчала.

— Что же ты молчишь? — вдруг спокойно спросил он и улыбнулся: — Ты надеешься, что они подберут тебя и примут? Хочу напомнить: именно ты составляла яды, чтобы отравить Кефера, ты их враг, ты думаешь, они простят тебя?

Лицо Сехмет приобрело печальный оттенок, который, однако, скоро исчез.

— Я ухожу, а что будет дальше, никто не знает.

На лице Эксатона вдруг появилось злорадство.

— Ты права, — спокойно сказал он и подошёл к ней: — Никто не может знать, что случится в будущем, — и вдруг он молниеносно взял свой хопеш и рассёк бок Сехмет. — Ты изгнана, предательница!

Она вскрикнула и отскочила от него. Горячая кровь среднего размера струйкой текла по боку и ноге львицы.

— О да, убить меня — самая лучшая награда за мою помощь в твоих злодеяниях и преступлениях! — крикнула она и вдруг кинула в фараона небольшим шариком.

Эксатон начал слабеть, хопеш вывалился у него из руки.

— Что это? — еле спросил он.

— Снотворное, — ответила Сехмет, и после этих слов Тёмный фараон рухнул на пол.

Она могла убить его, она это прекрасно понимала, но не стала, не захотела быть убийцей.

Сехмет, пошатываясь, вышла из тронного зала. Она захватила бинты и направилась к летательной машине, которая была ею заготовлена.

Почему её отбытия никто не заметил, сказать невозможно, может, всем было всё равно. Эксатон же, очнувшись, хорошо всё обдумав и убедившись, что его жрица покинула его, пожалел, что не остановил её. «Теперь нужно искать нового врача», — подумал он.

Сехмет же, далеко отлетев от Тёмной пирамиды, пошла по пустыне, захватив аптечку и провизию. Но в пути её рана начала кровоточить сильнее, это отнимало силы, которые и без того убывали. К тому моменту, когда её увидел Гор, запасы девушки кончились, а вскоре и силы почти покинули изгнанницу. В изнеможении она рухнула на горячий песок, не в силах даже заползти в тень, под скалу.

«Где она может находиться сейчас?» — думал Кефер. Пустыня огромна, особенно пустыня Египтуса. А о существах, населяющих её, и говорить нечего — они опасные и большие. Почему именно судьба бывшей преспешницы брата так волновала его, Кефер и сам не мог понять.

— Кефер, где мы будем искать её? — спросил Гиксос.

— Гор сказал, что она шла к скалам, — ответил принц.

— Вы уверены, что это не ловушка? — спросила Нейт, которая сидела на летательной машине позади Гиксоса.

— На этот случай Осирис дал своё устройство, то самое, которым помог Бастет говорить правду, — ответил принц. — Мы узнаем, говорит ли Сехмет правду.

— Это когда Эксатон похитил её дочь, и велел Бастет убить тебя?

Кефер кивнул.

Летать по пустыне, не зная точного направления, и искать кого-то — задача не из лёгких.

Воины следовали курсу Гора, но это не означало, что Сехмет не могла куда-нибудь свернуть или провалиться, или её не могли схватить, или... Подумав о последнем варианте, Кефер содрогнулся. «Она ведь ранена, — подумал он. — Обессилена... А если будет поздно?» — от этой мысли мурашки пробежали по его коже, а на висках выступил холодный пот. Мысль о смерти Сехмет настолько ужаснула его, что он сидел, словно в оцепенении, и не сразу услышал, что Гиксос зовёт его. Придя в себя, принц поинтересовался, в чём дело. Оказалось, что внизу виднеется небольшая красная полоска, по-видимому — кровь Сехмет.

Спустившись на землю, троица стала осматривать след. Да, здесь шёл явно кто-то раненый. Только выяснилось, что есть небольшая проблема: след кое-где замело, кое-где перекрывало следами крупных животных. Всё равно нужно лететь.

Когда садились на свои летательные машины, Гиксос тихо спросил у Нейт:

— У тебя непокрытая голова. Тебе не напечёт?

Нейт удивлённо посмотрела на него.

— Не-ет, — протянула она, как будто подразумевая: «И чего это ты обеспокоился?», но, когда села за ним, улыбнулась.

Воины снова полетели, но низко, чтобы видеть след.

В одном месте был след скорпионов Мёртвая голова (это такие огромные скорпионы, только что вылупившийся детёныш которых размером примерно с пуделя), а след крови прекращался. Нужно было или возвращаться, или продолжать путь. Нейт и Гиксос смотрели на Кефера. Это его странное желание, сильное переживание и выражение лица — что-то необычное было во всём этом. И наталкивало на некие соображения, которые воины сразу отмели.

Кефер же обошёл след скорпиона, не желая сдаваться. Но чем дальше он шёл, тем сильнее сжималось его сердце — вокруг был только песок. Сейчас он не думал о том, почему так реагирует, почему вообще переживает за Сехмет, он лишь желал найти её. И вдруг сердце радостно забилось — принц увидел знакомый след крови. Кефер окликнул друзей, и они продолжили свой путь.

Сразу же сын фараона задумался о своих недавних страхах и радостях. «Невероятно! Как я сильно переживаю за неё», — подумал он.

Вскоре показались скалы. Сын фараона предложил лететь выше — чтобы больше видеть. Это была хорошая идея, потому что уже через минуту они заметили что-то синее. Спустившись, они узнали — это Сехмет. Взяв с машин аптечку и воду, воины подошли к девушке-львице.

Она лежала, не двигаясь, а кровь ещё капала с её бока. Гиксос пощупал пульс девушки.

— Она еле-еле жива, — сказал он. — И очень горячая.

Кефер взял бывшего врага на руки и перенёс в тень, под скалу, прислонив к ней спиной. Сехмет издала лёгкий стон, но глаз не открыла.

Гиксос промыл рану девушки, помазал особой мазью, способствующей регенерации, и забинтовал.

— Ей должно стать лучше, — сказал воин.

— Вода! — вдруг спохватилась Нейт. — Она же перегрелась, ей нужно охладиться.

— Пожалуй, не только ей, — осмотрев спутников, проговорил Кефер и достал свой хопеш: — Вечный ураган!

И тут же заштормило, полил сильный дождь. Вскоре Кефер прервал стихию — это был один из его приёмов управления водой. Все четверо были насквозь мокрые; вода так и струилась с их одежды, а у Нейт ещё и с волос. Тучи разошлись, и снова выглянуло яркое солнце. Гиксос заметил маленькую радугу в волосах Нейт, но промолчал и смотрел на неё.

— Ра всемогущий, — пробормотал женский голос под скалой. Сехмет приоткрыла глаза, безучастно посмотрела на воинов Золотой армии и снова их закрыла. Однако через минуту резко открыла их и чуть не подскочила — это было неожиданно для львицы. Она непонимающе, удивлённо и встревоженно смотрела на бывших врагов.

— Гиксос перебинтовал твою рану, — прервал надоевшее молчание Кефер.

— Для чего? — удивилась ещё больше Сехмет.

Воины не привыкли слышать голос Сехмет таким; с ними она, если говорила, то говорила зло и насмешливо. А тут вдруг...

— Мне стало жаль тебя, — ответил Кефер.

Наступило молчание. Сехмет рассматривала троих «спасателей» с недоверием; она смотрела им в глаза, но от глаз Кефера почему-то часто убегала.

— Мы бы хотели узнать, почему ты здесь, — прервал гнетущее молчание Кефер и прямо взглянул в глаза девушке.

— Забавно, — сказала она спокойно и продолжала смотреть в глаза Кеферу, то ли не в силах, то ли не желая отвести взгляд.

— Не вижу ничего забавного, — заметил Гиксос.

— Хорошо, я скажу вам, но вы ведь не поверите, — взглянула на него Сехмет.

— А вот тут ты ошибаешься, — сказал Кефер и достал прибор Осириса: — Это нам поможет, — он активировал прибор.

И Сехмет рассказала всю правду о своём изгнании. Когда же она закончила, Кефер проговорил:

— У нас есть разрешение. Сехмет, мы ведём тебя в город.

Когда Сехмет рассказала всю правду о своём изгнании, Кефер проговорил:

— У нас есть разрешение. Сехмет, мы ведём тебя в город.

Львица от удивления открыла рот.

— Нет, ни за что! — отрезала она, придя в себя.

— Что?! — удивились Гиксос и Нейт.

— Не в город, нет! Спасибо, что спасли, но с вами я не пойду! — вдруг заволновалась Сехмет.

Это её странное волнение вдруг развеселило Кефера, и он вспомнил прежние времена.

— С кем же ты пошла бы? — спросил он, улыбаясь.

— Ни с кем! — понимая некую детскость разговора, почти крикнула она.

— О, но тебе придётся идти в город.

— Это почему же? — подняла одну бровь Сехмет.

— От приглашений не отказываются. К тому же, твоей гибели мы не хотим. Здесь, а тем более раненая, ты не выживешь.

— Я шла в пустыню, а не в Золотой город.

— Потому что была уверена, что тебя не примут. Но отец одобрил твоё присутствие.

— Ра? Великий Ра разрешил мне находиться в городе?! — изумилась она, но тут же, с какой-то печалью, отрезала: — Я не верю.

— Это правда, злодеяния прощены, — сказала Нейт, которой этот разговор начинал надоедать. Ну в самом деле, нянчиться с бывшим врагом — на что это похоже?

С минуту Сехмет смотрела на них молча. Их приветливые лица (хоть видно, что они недовольны её упрямством) внушали доверие. Она не знала, что сама выглядит напуганной и несчастной, поэтому, когда увидела сострадание на лице Кефера, подумала: «Он слишком добр».

— Нет, я не могу, — наконец сказала она.

— Тебе всё прощено, тебя приглашают в город, ты же знаешь, что нельзя отказываться от приглашений, — взорвался вдруг Гиксос, — что тебе ещё нужно?!

— Ничего! Я просто не могу!

— Да почему?! — не выдержали все трое.

— Не могу, и точка! Вам не обязательно знать причину!

Она выглядела очень несчастной, хоть и пыталась казаться грозной, они выглядели недовольными. Напряжение росло.

— Гиксос вылечил тебя, отплати ему, нам за добро: идём с нами, — спокойно сказал Кефер.

— Нет, — покачала головой девушка. Сын фараона почувствовал её отчаяние.

— Почему? — как-то нежно, сострадательно спросил Кефер.

И было в его голосе что-то ласковое, успокаивающее, что-то такое, что заставило Сехмет довериться и, наконец, признаться ему.

— Да потому, что недостойна! — с горечью крикнула она и закрыла рукой глаза. Нет, она не рыдала, не было ни одной слезы, но понимание того, что она не могла быть прощена, тем более просто так, терзало её.

Кефер опустился рядом с ней на колени и положил руку на плечо.

— Больше остальных убивать тебе было поручено меня, а я простил тебе это. Простил. И теперь сам прошу тебя пойти в город, — тихо сказал он. — Я, признаюсь, толком не знаю, почему уговариваю тебя, другие бы давно ушли, но... наверно, потому, что мне тебя жаль. Ты сама пришла к Эксатону, считай, ты предала его. Ты осознала свои ошибки и не захотела жить в зле дальше, ты исправилась, изменилась. Сехмет, которая служила Эксатону, никогда бы не сказала, что недостойна чего-то. Сехмет, которая передо мной, совсем другая.

Львица посмотрела на него. Её печальный взгляд благодарил его. В этот момент они оба одновременно поняли, что нужно сейчас Сехмет, хоть это и было странно. Оба сразу потянулись друг к другу; Кефер успокаивающее обнял её, она же спрятала своё лицо у него на груди.

Гиксос и Нейт стояли в стороне и были ошарашены этой сценой. Некая догадка поселилась у них в головах.

Через несколько минут Кефер и Сехмет перестали обниматься и в смущении (особенно конфуза прибавляло то, что у них были свидетели) отодвинулись друг от друга. На немой вопрос Кефера: «Ты с нами?» Сехмет кивнула: «Да». Тогда он помог ей подняться, дал воды, и все четверо направились к летательным машинам.

Вдруг из-за скалы вышел огромный (даже по меркам Египтуса) скорпион Мёртвая голова. Четверых воинов он не заметил, зато натолкнулся на их летательные машины, чем был явно недоволен. Похоже, скорпион был стар и подслеповат, потому что защёлкал клешнями и снова пошёл на машины.

— Видимо, он думает, что это скорпионы. Или другие живые существа, — задумчиво проговорил Гиксос.

И, словно в подтверждение этих слов, скорпион стал бодать машины, колоть их жалом и грозно реветь. «С таким лучше не связываться», — подумали все.

Скоро скорпион успокоился и пошёл (да, не пополз, а пошёл) дальше, то ли поняв, что напрасно тратил силы, то ли ему просто надоело «сражаться». Когда четвёрка подошла к своим летательным машинам, она ужаснулась — скорпион смял и сломал их. Лететь в город было невозможно.

— Пойдём по пустыне. Хоть пешком, но добраться до города нужно, — сказал Кефер.

Все четверо понимали, что запасов, которых было достаточно на несколько дней полёта, не хватит даже на столько же дней пешим ходом, а тем более идти нужно было медленно.

* * *

Солнце пекло невыносимо; казалось, даже воздух был иссушен. В тени под скалами было лишь на несколько градусов холоднее. В основном помогал ветер, да, горячий ветер пустыни, который дул со стороны Тёмной пирамиды, где небо в тучах, а значит, был прохладен.

Привалы делали через каждые десять метров, отдыхая пятнадцать — двадцать минут.

Когда четвёрка подошла к границе между скалами и пустыней, было решено устроить долгий привал и подкрепить силы. Откинувшись спиной на скалы, они рассматривали небо.

— Я уже отвыкла от чистого неба, — тихо сказала Сехмет.

— Ты жила в Тёмной пирамиде, когда ты могла видеть небо без туч? — удивилась Нейт.

— Очень давно, — печально ответила львица и отвернулась.

Нейт так и подмывало узнать подробнее об этом, но она видела, что Сехмет не настроена говорить, поэтому оставила свой вопрос до лучших времён.

Тем временем Кефер и Гиксос о чём-то озабоченно говорили, временами смотря то на Сехмет, то в пустыню.

Нейт тоже стала смотреть в пустыню. «Забавно, — думала она, — ещё пару недель назад мы воевали с Тёмным воинством...Сехмет придумывала различные способы победить нас, а сейчас, — Нейт посмотрела на Сехмет, — спит?.. Спит рядом с нами, а мы ведём её в город... Наверно, она родилась в городе. Но почему тогда перешла на сторону Эксатона? А почему сейчас отказалась служить ему? Как-то странно всё это».

— Пора, — сказал Кефер и начал вставать.

— Тс! — Нейт приложила палец к губам и указала на Сехмет: — Она спит.

Сехмет и в правду спала. И ей снилось что-то странное. Кефер сел на место.

— Что будем делать? — шёпотом спросил Гиксос. — Одно дело ждать в засаде, а другое — ждать пробуждения спутника. Ну спутницы.

— Когда я стояла на страже города, — таким же шёпотом начала Нейт, — я или вспоминала что-то из прошлого, или размышляла о будущем. Но иногда, — Нейт сделала паузу. — Но иногда я придумывала сказки. Можем делать что-нибудь из этого.

— Я за сказки, — сказал Гиксос.

— Я тоже, — проговорил Кефер.

Трудно было представить, что сын фараона, могучий и отважный воин, который сам долгое время был фараоном, страж города, сильная и храбрая, и ловкий, бесшумный воин-учёный, воины Золотого воинства, могучие, серьёзные, будут сочинять сказки лишь для того, чтобы убить время. Нисколько не задумываясь о том, как это выглядит со стороны, они сочиняли детские сказки. Кефер, например, рассказал сказку о феньке, который отправился в большое путешествие, Гиксос — о прекрасной воинственной принцессе, которая нашла свою любовь, повстречав простого портного, а Нейт — о смелом юноше-воине, нашедшем волшебные доспехи (тут был небольшой смех) и ставшем великим воином.

А Сехмет всё спала.

Она шла по какому-то странному коридору, совершенно ей незнакомому. Впереди замерцал дневной свет. Выбежав на него, Сехмет очутилась в тронном зале Золотого города. Невдалеке стоял Кефер. Повернувшись к ней, он приветливо улыбнулся. Вдруг из-за угла показался Эксатон, снова чёрный, с горящими красными глазами. В одну минуту между братьями завязался бой. С замирающим дыханием следила она за ним. И вдруг... Эксатон свалился на пол и растаял, а Кефер, истекая кровью, бледный, куда-то уходил. В тот же миг Сехмет оказалась в темнице Золотого города. Она чувствовала на щеках что-то обжигающе-мокрое... Но тут вышел Ра. Он улыбнулся девушке, и сразу же она снова оказалась в тронном зале, уже рядом с троном. Ра ласково улыбнулся, и тут же показался Кефер, живой и невредимый. Он подошёл к Сехмет и обнял её.

Сехмет почувствовала на руке что-то тёплое. Её легонько трясли. Открыв глаза, она увидела обеспокоенные лица своих спасителей.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Кефер.

Сехмет приподнялась, села, а заметив слёзы у себя на щеках, поспешно вытерла их и рассказала о своём сне, ничего не утаив.

Все четверо озадаченно переглянулись.

— Ну просто... Мы тут сказки рассказывали, вот, наверно, тебе и приснилось такое, — успокаивающе сказала Нейт и потрепала Сехмет по плечу: — А...слёзы ронять тебе ведь не из-за чего.

— Сама удивляюсь, — сказала Сехмет. — Пожалуй, это из-за вас. Потому что вы заботливые. В Тёмном воинстве никто бы так не поступил.

— Но ты уже не часть войска Эксатона, — ласково улыбнулась Нейт.

Сехмет улыбнулась в ответ.

Впервые за много лет войны между девушками произошёл дружеский контакт. Они поняли начало новой дружбы.

Они были в пути уже четыре дня. Сехмет становилось всё лучше и лучше, но всё равно нужно было делать привалы. На привалах часто рассказывали сказки, и, признаться, у девушек это выходило лучше, чем у юношей. Иногда размышляли о том, какая сейчас жизнь в обоих пирамидах.

Запасы иссякали. Воду достать было ещё не сложно — Кефер управлял ей, а вот с едой дело обстояло труднее. Кефер, лидер этой спасательной операции и сын фараона, как и любой лидер, думал о будущем. Конечно, остальные тоже задумывались о том, как быть с пищей, но выхода не нашли. В конце концов сын фараона придумал, где добыть еду, но пока молчал, размышляя о том, насколько не понравится его спутникам это идея.

Через два дня Гиксос объявил, что еды осталось лишь на один раз.

— Есть у меня мысль, как добыть еду, но, боюсь, вам она не понравится, — сказал Кефер.

Друзья смотрели на него и молчали. Тогда сын фараона продолжал:

— Это достаточно дико, но что поделаешь? Мы будем охотиться. Здесь много достаточно крупных ящериц, они и послужат нам пищей. Мелких сухих кустиков и трав тоже предостаточно — разведём костёр и приготовим ящериц над ним, — Кефер замолчал и посмотрел на друзей — что они скажут.

— Что ж, мы — воины, мы привыкли к трудностям, — сказала Нейт. — А есть нужно.

Остальные согласились с ней.

С этого дня началась борьба за жизнь. Ящерицы шустрые и маленькие, но благодаря способности Гиксоса замедлять время охота всегда была удачной. Пару раз вместо ящериц приходилось есть небольших змеек, отрубив им головы, конечно. А однажды им удалось добыть несколько тушканчиков, мясо которых было нежнее и вкуснее мяса ящериц. Жарила на костре Сехмет, потому что ей иногда, когда она служила Эксатону, приходилось следить за процессом приготовления еды Тёмному фараону, и она невольно научилась определять степень проготовленности мяса.

Привалы делали всё реже, так что за день проходить успевали больше, однако Золотого города всё не было видно. Прошло ещё пять дней.

Нейт и Гиксос всё чаще говорили о чём-то своём, помогали и улыбались друг другу, что давало повод неким соображениям теперь Кефера и Сехмет.

* * *

Шёл двенадцатый день пути. В том, что Ра уже послал кого-нибудь на их поиски, Кефер не сомневался, он лишь удивлялся, что они до сих пор никого не встретили. Было уже не так жарко, потому что солнце начинало клониться к закату, и дул прохладный ветерок.

Внезапно четвёрка наткнулась на длинный широкий след гигантской змеи, а за следующим барханом показались скалы.

— Острые скалы, — обрадовался Кефер, — нам осталось немного.

И вдруг из-за бархана выползла огромная змея (по размеру её можно сравнить с анакондой). Змеи, обитающие в Египтусе, очень агрессивны, поэтому эта змея сразу напала на четвёрку. Друзья бросились в рассыпную. Воины Золотой армии крикнули своё «Сила Египтуса» и облачились в золотые доспехи (т.е. стали выглядеть золотыми, в том числе кожа), а вот Сехмет никогда не имела доспеха, поэтому полагалась на свои скорость и стальные когти.

Змея явно была голодна. Она яростно нападала на друзей, стараясь, если не проглотить, то хоть сшибить их с ног.

После получаса напряжённой борьбы змее вдруг удалось сшибить Кефера с ног. Да как сшибить! Он отлетел в скалу, выронив свой хопеш, и доспех сошёл с него. Кефер сильно поранил руку, а от удара был слаб, поэтому дотянуться до своего хопеша был не в силах. Змея приближалась. Она чувствовала слабость своей жертвы и ползла медленно, не спеша. Хвостом ей удалось откинуть приближавшихся к ней Нейт и Гиксоса, так что и с них сошёл доспех. Змея разинула свою огромную пасть над Кефером.

Собрав последние силы, Сехмет рванулась к хопешу и, схватив его, в прыжке отрубила голову змеи.

Голова упала рядом с Кефером, не задев его, тело змеи, извиваясь, отползало всторону и скоро замерло, а Сехмет рухнула на песок, всё ещё судорожно сжимая хопеш.

Гиксос помог Нейт подняться, и они пошли к друзьям. Сехмет выронила хопеш и подползла к принцу.

— Ты не ранена? — слабым голосом спросил он.

— Нет, но твою рану нужно продезинфицировать, — ответила она, озабоченно оглядывая и Кефера, и рану.

— О нет, — упавшим голосом проговорил Гиксос.

— Что случилось? — встревожилась Нейт.

— Змея разбила мой пузырёк с антибактериальной настойкой, — сказал он, выбрасывая осколки на песок.

Сехмет вдруг стала оглядывать свой пояс и тут же с торжеством вытащила из его складок пузырёк с небольшим количеством жидкости.

— У меня осталось, этого хватит, — радостно сказала она и принялась обрабатывать рану.

На закате развели костёр. Проспавший два часа Кефер открыл глаза и обнаружил, что его голова лежит на коленях Сехмет. Она помогла ему сесть. Принц огляделся. Они находились в Острых скалах. Нейт что-то говорила Гиксосу, явно подбадривая его, а Сехмет заканчивала жарить тушканчиков. «Тушканчиков? — удивился Кефер. — Похоже, я проспал интересную охоту».

Уже стемнело. Яркие серебряные звёзды спокойно мерцали на чёрном небе. Осведомившись о самочувствии Кефера и узнав, что всё хорошо, друзья поужинали и теперь сидели молча. Спать не хотелось, а для сказок не было настроения.

— Ты очень смело поступила сегодня, — обратился Кефер к Сехмет.

— Я не хотела твоей гибели, — ответила она.

— Спасибо, — улыбнулся он.

Львица сначала улыбнулась, а потом вдруг опечалилась и стала смотреть на огонь.

— Всё в порядке? — спросил Гиксос.

Девушка внимательно посмотрела на друзей. Да, она могла считать друзьями их и считаться их другом.

— Пора вам узнать правду о моём прошлом, — ответила она. — Я расскажу вам о том, как я попала на службу к Эксатону.

Сехмет родилась в Золотом городе, в достаточно богатом доме. Имён своих родителей она не помнила, не помнила и их должности. Но что хорошо отпечаталось в её памяти — это горе от утраты. Когда Сехмет было десять лет, ей сказали, что её родители погибли. О девочке стала заботиться её тётя.

Когда она выросла, то стала заниматься наукой, и она не интересовалась тем, что происходило в городе. До той самой минуты, когда Эксатон вырвался из заключения. Её тётя, желая помочь развиться и не пропасть таланту племянницы, против воли самой Сехмет, отдала её на службу Эксатону. Как позже выяснилось, тётя скоро скончалась.

Постепенно, живя лишь в такой среде, Сехмет приняла точку зрения Тёмного фараона и стала верной ему. Иногда, бывало, она вспоминала о своём прошлом, но что она могла сделать? И лишь с возвращением Ра она решилась отречься от Тёмного фараона.

Минут пять прошло в молчании.

— Не твоя вина, что ты служила моему брату, — сказал Кефер, угадав мысли Сехмет.

— Но... — хотела возразить она.

— Не твоя, — перебил он её и, помолчав, добавил: — Ты спасла мне жизнь... Ты заслуживаешь прошения, что бы ты ни думала.

После легли спать.

Утром же, проснувшись, они обнаружили, что Кефер и Сехмет спали обнявшись, а Нейт и Гиксос даже держались за руки, помимо объятий.

В смущении все четверо разбрелись в разные стороны, но уже за завтраком отношения восстановились, хотя к ним прибавился румянец на щеках.

Острые скалы подобны лабиринту, в них очень легко заблудиться. Конечно, если не умеете ориентироваться.

Бывая у феньков, Кефер часто гулял с ними в Острых скалах. И хоть это было ночами, но он смог разузнать дорогу и теперь вёл своих спутников.

Но, хоть дорога и была знакомой, на открытое место они смогут выйти только к завтрашнему утру. Была и ещё одна проблема: охотиться и не сойти с нужного пути в Острых скалах почти невозможно. Только если ты не живёшь в Острых скалах, а никто из четвёрки никогда здесь не жил.

Серо-коричневые заострённые кверху скалы вскоре начали располагаться кучками, так что через них нужно было перелезать. Гиксос шёл последним; один маленький камешек выскочил у него из-под ног, и воин свалился с невысокой скалы. Правда, приземлился он на ноги, но одну лодыжку чуть не подвернул и теперь прихрамывал. А Нейт из-за этого падения ушибла плечо, так что теперь все четверо были более или менее ранены.

Солнце находилось в зените и устроило пекло. Медленно перелезла четвёрка через ещё одну группу скал и обессиленно рухнула на раскалённый песок. У них едва хватило сил, чтобы доползти до тенька под скалами, и они сразу уснули, сморённые жарой и уставшие от трудного перехода. Таким образом, прибытие на открытое место откладывалось на какой-то срок.

Когда Гиксос проснулся, солнце ещё стояло высоко и пекло нещадно. Остальные спали. Было душно и жарко. Воин обнаружил, что Нейт облокотилась на него. «Какая же она красивая, — подумал он, — смелая... Есть ли у меня шанс? Рамзес, кажется, ей больше подходит... Наверно, я никогда ей не признаюсь... Хотя, может быть, она сама догадывается», — он улыбнулся. Бесстрашный в битве, он робел в разговоре с Нейт; он просто не верил, что она могла бы полюбить его, но почему он так думал, пожалуй, он сам бы не смог ответить на этот вопрос. Гиксос был доволен, потому что в этом, с позволения, путешествии ему удалось более-менее избавить себя от робости и сблизиться с Нейт.

Девушка чуть пошевелилась, но глаз не открыла. Гиксос продолжал думать о своём.

«Я лежу на его плече, — подумала Нейт. — Когда же он признается? Уже, кажется, все знают о его чувствах ко мне. А я первая не могу... Почему он робеет? Он же бесстрашный, доблестный... прекрасный, — она немного смутилась этого слова, — неужели так сильно..? Когда же?»

— Просыпайтесь, если ещё спите, — сказал Кефер.

Воины поднялись, отряхнулись и побрели.

Вскоре скалы перестали располагаться кучками, и их стало легче обходить.

На закате Кефер вдруг стал приглядываться, а потом свернул куда-то в сторону и поторопил попутчиков.

— Кефер, что случилось? — поинтересовалась Нейт.

— Навестим моих старых друзей. От них будет даже быстрее добраться до города, — ответил принц.

— Феньков? — догадался Гиксос.

Кефер кивнул.

— Феньков? — удивилась Сехмет.

— Пока мы идём, я расскажу тебе, — ответил Кефер.

В темноте шли ощупью, да как шли, не шли, плелись, поминутно налетая друг на друга. Но вот вышла луна, такая прекрасная и огромная, и путь стало сразу виднее.

Послышалось тявканье. Навстречу четверым путникам вышли два фенька. И вдруг с радостным визгом бросились к Кеферу. Принц потрепал их, а затем сказал друзьям, что теперь они идут за феньками.

Стайка феньков очень обрадовалась сыну фараона. Эти умные животные натащили тушканчиков, и вскоре усталых путников ждал чудесный ужин. Правда, феньки сначала отпрянули от огня, но вскоре привыкли к нему.

Пока девушки играли с малышами, молодые люди смотрели на них, а встретившись с ними взглядом, любовались их глазами и мечтали, наслаждаясь этим вечером.

Наскоро позавтракав остатками вчерашнего ужина и попрощавшись с песчаными лисичками, четверо усталых и изрядно потрёпанных путников с весёлыми дамами направились к Золотому городу.

Они шутили и смеялись, сразу все мысленно благодаря судьбу за это двухнедельное приключение, которое сблизило их.

Сделав в полдень привал и освежившись потоками дождя, вызванного Кефером, друзья решили быстрее сократить расстояние, потренироваться и посмеяться: сыграть в «Догонялки». В скалах это было непросто, но вскоре они выбежали в пустыню.

Через полчаса бега и хохота они остановились передохнуть. Ни еды, ни воды уже не осталось. На горизонте блестели вершины золотой пирамиды и статуй у ворот.

— Скоро мы доберёмся туда, — сказал Кефер.

Сехмет смотрела на этот блеск, и хоть то, что она всё это время шла в город, стало для неё привычной мыслью, она как-то плохо верила в то, что сможет жить в городе. Наконец, она задала пришедшей ей в голову этой ночью вопрос:

— А что будет после?

— Будем там жить, — ответил Гиксос. — Ты приживёшься, будь спокойна.

— У вас же есть учёный. И не один.

— И что? Воинов много, три медика-учёных — это в самый раз.

— Здорово, — отозвалась Сехмет со слегка обалделым видом.

Друзья рассмеялись.

— Всё будет хорошо, — сказал Кефер.

Они встали. Но на бег и даже на быстрый шаг сил больше не было. Медленно брели они, уже даже не разговаривая — жара отнимала силы.

Прошло ещё несколько часов, прежде чем они достигли ворот. Но тут-то жара окончательно добила их. Первой рухнула Сехмет, затем Гиксос, после Кефер, а там уж и Нейт. Из последних сил ползли они по горячему песку, теряя сознание. Но вот, взор последнего померк, и их окутали тишь и тьма.

* * *

Когда Кефер очнулся, он почувствовал вокруг себя прохладу и свежий ветер. С удивлением он обнаружил, что лежит не на раскалённом песке, а на прохладной мягкой постели. Он открыл глаза. Все они четверо лежали у Осириса и приходили в себя. Осирис — пожилой врач и учёный в белых и зелёных одеждах.

Осирис вошёл в комнату.

— А, вы очнулись, как я погляжу, — сказал он с улыбкой, — вы нас здорово напугали. Полдня пролежали без сознания, — он налил воды в четыре кубка и поднёс каждому.

Кубки были большие, воды в них умещалось много. В течение нескольких минут все четверо наслаждались прохладной водой, ни о чём больше не думая. Потом они просто сидели на кроватях, держа в руках кубки и слушая рассказ Осириса о том, как их искали больше недели по всей пустыне, каждый день патрулируя новое место, а нашли под воротами города.

— Ра места себе не находил, почти не спал, — заканчивал Осирис. — Ещё бы! Полетели искать одного воина, а потеряли ещё четверых. Почему же вы пришли, вернее, приползли, а не прилетели?

— Скорпион сломал обе машины, — ответил Кефер.

Осирис удивился.

— Что ж, после это всё расскажете, когда поправитесь, — сказал он. — Вижу, всем вам досталось, — он налил им ещё воды, а после осушения кубков собрал их.

Четвёрка снова легла, чувствуя туманность своих мыслей.

— Послушай, — Осирис сел на край кровати Сехмет, — я знаю, что тебе сейчас нужен отдых, но задам этот вопрос сразу.

Сехмет внимательно посмотрела на учёного.

— Ты ведь прекрасно умеешь лечить или изобретать что-нибудь, так? — продолжил он. — Так вот, хочу тебя спросить: сможем ли мы сотрудничать?

Львица удивлённо посмотрела на него.

— Вы хотите, чтобы мы работали вместе? — переспросила она.

— Я могу выделить тебе часть лаборатории, всё равно такая часть есть и, признаться, пустует, — улыбнулся Осирис. — Ну так что, согласна?

Сехмет улыбнулась. Такого поворота событий она не ожидала. И всё-таки спросила:

— Почему вы так заинтересованы в сотрудничестве со мной?

Осирис улыбнулся и ответил:

— Ты прощена и теперь не являешься нашим врагом. Дезертирство ведь не новость в войске Эксатона, — он бросил быстрый взгляд на Кефера, — а мне бы хотелось обменяться с тобой знаниями.

— Хорошо, — счастливо сказала Сехмет. — С радостью буду сотрудничать с вами и с Гиксосом.

Осирис бросил взгляд на Гиксоса, который был удивлён тем, что его впутали в этот разговор.

— Конечно, куда ж без него? — ещё больше заулыбался Осирис.

Примечание к части

В целях избежания недоразумения: «Дезертирство ведь не новость в войске Эксатона», — примерно такие слова сказал Кефер Последнему фараону Земли.

Лишь через несколько дней Осирис допустил к ним посетителей. Зато пришли сразу все. Ра первым делом обнял сына, а после сказал, что рад тому, что все четверо добрались до города. Затем начались рассказы о двухнедельном пути по пустыне, об изгнании и истории жизни Сехмет, о скорпионе, феньках и змее, которая чуть не съела Кефера. Когда слушатели узнали о том, что Сехмет спасла жизнь сыну фараона, рассказ четвёрки прервали объявлением о том, что уж теперь-то точно Сехмет по прав может жить в городе. Затем рассказ возобновился. Целый день Кефер, Гиксос, Нейт и Сехмет повествовали о своём приключении, прерываясь иногда на еду и отдых. И чем дольше они говорили, тем сильнее всем казалось, что место Сехмет — здесь.

Через несколько дней Осирис сказал, что четверо путешественников полностью восстановились и могут заниматься обычными своими делами.

Спальня для Сехмет расположилась рядом с её лабораторией, да-да, именно с её, и теперь трое учёных прекрасно ладили между собой и работали вместе.

Между тем, Ра и Исида (пожилая женщина в белых одеждах) решили выяснить, чьей же дочерью является Сехмет; это сложная задача, поскольку родственники девушки умерли, а сама она мало что помнила. Выяснив всё, что запомнила Сехмет, она сначала попытались вспомнить сами, а потом стали искать тех, кто что-то мог бы знать.

Тем временем, Кефер повёл Сехмет в Сад — она мечтала снова увидеть растения.

Чудесный Сад Кефера поистине прекрасен! В нём растут различные виды деревьев и кустарников, цветы всевозможных цветов, каменные колонны обрамляют пруд с чистейшей, прозрачной водой. Нет, не берусь описать его великолепие, Сад нужно видеть своими глазами. Просто представьте самый прекрасный в Египте (Египтусе) сад.

Сехмет замерла, глядя на сад. После, словно заворожённая, шла она по нему. От ближайшего куста с ярко-красными цветами струился сладкий аромат. Кефер наслаждался им, как вдруг заметил, что его спутница покачнулась и едва не упала — он успел подхватить её, после чего отвёл всторону и усадил на скамью. Принц озадаченно посмотрел на Сехмет.

— Я отвыкла от запаха цветов, — словно извиняясь, сказала она. — У меня закружилась голова.

Вдруг рядом кто-то весело взвизгнул и ткнулся в ноги Кеферу. Сын фараона глянул вниз, обрадованно нагнулся и поднял на скамью маленького фенька.

— Это и есть мой Та, — сказал он, сияя от радости, и протянул фенька Сехмет.

Та обнюхал новую жительницу города и лизнул её в руку.

— Ты ему нравишься, — улыбнулся Кефер.

Сехмет погладила Та, от чего тот решил взобраться ей на колени. И это ему удалось. Сехмет удивлённо и озадаченно посмотрела сначала на Та, потом на Кефера.

— Не волнуйся, он очень умный. Та не такой, как остальные феньки.

— Не помню, как в детстве, но по-моему, — сказала Сехмет, — я первый раз держу на коленях зверька.

— У тебя не было питомца?

Сехмет покачала головой.

— А у меня был кот. Я был совсем маленький, поэтому не помню, как его звали.

— Он был похож на Та? — поинтересовалась львица.

Сын фараона рассказал всё, что помнил о проказах своего кота. Они вместе смеялись, например, над тем, как этот этот кот играл брошью-скарабеем Исиды или, притаившись на балконе, прыгал на спину Бесу (толстенькому весёлому старичку сейчас). Когда Кефер закончил, они ещё посмеялись, а потом Сехмет попросила рассказать ещё что-нибудь о жизни в городе.

Кефер решил прогуляться по саду. Гуляя, он рассказывал Сехмет о том, что стало в городе после высвобождения его брата, Эксатона, о дамбе, о Саде, попутно показывая девушке самые красивые его места, об идеях Последнего фараона Земли и, наконец, о проделках Та. И они снова смеялись над прoказами маленького зверька, а Та, довольный и счастливый, шёл рядом с ними, неизвестно о чём думая.

После приключений в пустыне делать что-то, что-то активное и подвижное, совершенно не хотелось. Казалось, даже говорить с остальными не о чем.

Однажды Гиксос сидел в своей лаборатории и думал о том, какое устройство могло бы помочь людям. Кажется, всё уже было. Воин уже начал скучать, но тут двери раскрылись, и в лабораторию вошёл Рамзес, воин в коричневых одеждах.

— На базаре сегодня вечером будет шумно и весело, — сказал он.

— Из-за чего? — повернулся к нему Гиксос.

— Люди просто решили устроить представление с фейерверком.

— Ясно. А я тут при чём?

— Я пришёл тебя позвать. Будет весело.

— На тебя не похоже, — усмехнулся Гиксос.

— Нам всем делать нечего. Война закончилась, значит, будем жить просто.

— Просто — это значит ходить в город на развлечения? — снова усмехнулся Гиксос, но улыбка, добрая и откровенная, замерла на его лице.

Рамзес рассмеялся.

— Идём, Гиксос, что ты сидишь в своей лаборатории? Уже, кажется, всё изобрёл, что нужно в хозяйстве. Не ты ли говорил о скуке?

— Ха, однажды, со скуки, полетели в пустыню. Да, это, конечно, было дело, но всё же. Спасибо, на этом хватит.

— Ну ты сравнил, — снова засмеялся Рамзес. — И всё же?

— И всё же я ещё думаю.

— Странный ты какой-то стал. Или спать хочешь? Или ночами улетаешь куда-нибудь? — подсмеивался Рамзес.

— Скажешь тоже... Я давно в городе не был... Не знаю, сходить что ли?

— Конечно, сходить. Что тут сидеть и скучать? Какая кому польза?.. И Нейт идёт.

— А Нейт тут при чём?

— Ну вы же оба...скучаете. После пустыни. Сехмет осваивается, Кефер следит за дамбой, и только вы вдвоём дела себе не находите.

— А ещё кто идёт?

— Ка, но с кем-то ещё. Если ты пойдёшь, то вместе нас трое.

Гиксос задумался. «Наверное, будет весело... И почему он так сказал про Нейт, словно ожидал, что я сразу соглашусь?.. Вечером. Вечера ещё дождаться нужно», — думал он.

— Хорошо, иду, — сказал он.

— Отлично, — обрадовался Рамзес и пошёл к выходу.

— Рамзес, во сколько и где? — крикнул ему Гиксос.

— Да, совсем забыл. В семь у ворот в город, оттуда вместе пойдём.

* * *

На базаре было шумно. Жители Египтуса ходили, весело разговаривая и смеясь. Нейт, Гиксос и Рамзес шли молча, рассматривая всё вокруг. Как же давно они не ходили по городу!

— Подходите! Покупайте! Самые свежие фрукты! — зазывал одни продавец на этой улице.

— Мне почему-то захотелось инжир, — призналась Нейт, глядя на фрукты.

— Насколько я понял, представление ещё не скоро начнётся, — сказал Гиксос, — у нас много времени. Идём.

Они купили много инжира и пошли не спеша, наслаждаясь вкусом плодов. Много торговых лавок они видели, много разнообразных товаров. Погуляв так около часа, воины отыскали красивую скамеечку в тени куста и сели передохнуть (потому что проталкиваться по базару труднее, чем идти по ровному месту).

Мимо пробежали дети с собакой. Потом собака вернулась, постояла у скамейки, повиляла хвостом, покосилась на инжир и снова убежала. Посмотрев, куда она побежала, Нейт нечаянно пихнула под локоть Гиксоса.

— Ой, прости, — повернулась она к нему.

— Для инжира у меня цвет одежды не тот, — улыбнулся Гиксос, он из-за толчка ткнул инжиром себе в нос.

— У меня есть платок, — сказала Нейт и достала белый платочек, потом, посмотрев на Гиксоса, прибавила:

— Давай, я сама вытру тебе лицо, ты можешь не увидеть.

Гиксос пожал плечами и повернулся к девушке лицом. Она осторожно вытерла сок инжира и убрала платочек. Наступила пауза. Ветер обдувал их, на базаре все шумели, а между ними двумя царило неловкое молчание даже после слов благодарности Гиксоса.

— Пойдёмте, чего просто так сидеть? — разрядил обстановку Рамзес.

Они пошли, держа свои мысли при себе и немного улыбаясь каждый своему, хоть и не знали об этом.

Побродив по базару примерно полтора часа, принимая участие в некоторых забавах, например, метании ножей в цель, Рамзес повёл друзей к большому куполу, где и должно было быть представление. Внезапно они наткнулись на Гора. Оказалось, что Гор пришёл на представление для того, чтобы узнать, как развлекается простой народ.

Скоро солнце закатилось, осветив напоследок кусты на домах, и тогда рядом с куполом зажгли факелы. Небо ещё было светлым, а перед народом выступали танцоры, повелители огня, глотатели мечей и многие другие. Когда же совсем стемнело, и показались звёзды, чёрное полотно неба расцветили фейерверки.

Вскоре люди стали расходиться — фейерверки, видные даже из пирамиды фараона, закончились.

Четверо воинов направлялись по домам, но ещё шли вместе. Они уже давно не ели и теперь жалели, что не купили еды про запас. Один старичок задвигал стулья за столы — в его лавке можно было всегда перекусить. Гор подошёл к нему и о чём-то поговорил. Старичок убежал в лавку, а Гор позвал друзей и велел садиться за стол. Вскоре старичок прибежал с четырьмя тарелками фруктового салата. Воины поблагодарили его.

— Поздний, извините, ужин, — с улыбкой сказал Гор.

После ужина Гор заплатил старичку, и воины помогли ему задвинуть оставшиеся стулья. Уходя, Гиксос услышал немного грустный вздох старичка:

— Эх, столько посуды мыть.

Именно тогда ему пришла в голову мысль о новом изобретении.

Вскоре воины пожелали друг другу доброй ночи и разошлись. Уснули все с хорошими мыслями.

Несколько дней после этого Гиксос не выходил из лаборатории, потом ещё несколько дней суетливо бегал, никому ничего не объясняя, и снова несколько дней прошли взаперти. Когда спрашивали о нём у Осириса или Сехмет, они только разводили руками и отвечали: «Что-то мастерит».

Нейт и Сехмет стали частенько выходить в город. Они помогали тем, кто нуждался в помощи, и совершенно не скучали, зато в городе про них пошла добрая молва. Также они выходили на стену, по которой шли патрули, и разговаривали о мелочах, так что их дружба укреплялась.

Кефер, с позволения Правящего Совета, начал постройку театра и поиск артистов. Театр был новым событием в жизни жителей Египтуса, и желающих помочь с его постройкой оказалось много, так что дело продвигалось быстро.

Через пару недель — после начала работы — Гиксос объявил о своём новом изобретении — посудомоечной машине, которая сразу прижилась и скоро приютилась в каждом доме.

Кефер тем временем с помощью Нейт выяснил любимые цветы Сехмет — цветы жасмина (Сехмет скоро вспомнила об этом кусте) — и захотел порадовать её. Но в саду не росло ни одного куста. «Что ж, нужно покупать саженцы, — думал Кефер. — Как же я мог забыть про жасмин? У него же такой удивительно-прекрасный аромат.» Саженцы вскоре были найдены.

Кефер и Гиксос были давними друзьями. А две недели в пустыне сблизили их ещё больше. Когда после многих дней хлопот выдалось свободное время, и они нечаянно встретились, то сразу захотели поговорить. Говорили обо всём: о пустыне, о театре, о посудомоечной машине, о саде, о феньках (кстати, Та в этот момент бежал трусцой перед ними), потом помолчали и, тяжело вздохнув, посмотрели на город.

— Ты знаешь, — сказал Кефер, продолжая смотреть на город, — хочу признаться кое в чём, потому что, возможно, мне понадобится твой совет.

Гиксос не ответил и смотрел на город. Они поднялись на стену вокруг города и стояли, глядя вниз.

— Кажется, я... — Кефер запнулся, но закончил: — Люблю Сехмет.

— Так я и думал, — сказал Гиксос, смотря вниз.

— Думал? — Кефер очень удивился.

— Да, — посмотрел на него Гиксос, — потому что ты очень ласков с ней. Но чему ты удивляешься? Мы провели вместе две недели. Не заметить или хоть просто не подумать о таком варианте было бы глупо. Но боюсь, — Гиксос посмотрел на город, — я тебе не советчик.

— Догадываюсь, почему.

Гиксос быстро повернулся к нему.

— Ты ведь сам сказал: «Не заметить...было бы глупо», — заметил Кефер.

— Да, согласен... Я люблю Нейт, но не могу ей об этом сказать. Даже намекнуть.

Они помолчали.

— Поможешь мне найти небольшой сапфир? — спросил Гиксос. — Я хочу сделать подарок Нейт. У меня был, но куда-то закатился. Он или в лаборатории, или в моей комнате.

— Помогу, — улыбнулся Кефер. — Чем скорее мы его найдём, тем скорее ты сможешь его подарить.

Они вдруг засмеялись и, насмеявшись вволю, пошли искать потерявшийся сапфир. На сердцах у них было легко и радостно, и они подсмеивались над тем, что сразу оба попали в одну и ту же ситуацию.

Сапфир нашёлся лишь к ужину, и Гиксос отложил работу с ним на следующий день. Когда кулон был готов, Гиксос пошёл разыскивать Нейт. Но, когда он её увидел, у него вдруг задрожали руки, и воин спрятался за колонну.

Мимо проходил Кефер, шедший полюбоваться жасминовым кустом.

— Гиксос? — удивился сын фараона.

— Н-да, — откликнулся воин и показал сапфировый кулон-сердечко на серебряной цепочке.

— Очень красивый, — похвалил принц. — Чего ты ждёшь?

— Как я это объясню?

— Скоро открытие театра... А вот как мне объяснить Сехмет куст жасмина?

— Просто захотел её порадовать.

Секунд пять они помолчали.

— Спасибо, — сказали они одновременно и пошли по своим делам.

Гиксос и Нейт поздоровались.

— Скоро открытие театра, — сказал Гиксос, — я подумал, этот кулон...подойдёт тебе, — и протянул кулон, но вдруг прибавил: — Сапфир такой был.

Нейт приятно изумилась. Улыбнувшись, она взяла кулон, будто бы нечаянно коснувшись руки Гиксоса.

— Спасибо, я надену его на открытие.

— Рад, что тебе понравилось.

Кефер же тем временем радостно смотрел на куст жасмина, представляя удивление Сехмет.

В этот день было достаточно жарко. Выходить на улицу из прохладных домов не хотелось, но это уж такой был день — на улицу выходить нужно непременно, потому что именно сегодня открывался театр. Артисты были найдены, и спектакль подготовлен.

Вокруг театра, да и в самом театре, суетилось много народа, заканчивая приготовления. Открытие должно было состояться перед закатом, а потом толпы народа должны были повалить на представление, первое театральное представление за всю историю Египтуса.

Места занимали заранее. На главной площади города висел плакат с планом зрительного зала, а под ним стоял ящик с многочисленными листочками (на них тоже был план зрительного зала) и карандаш с жирным грифелем. Над ящиком висела инструкция: как занять место. Нужно было на плакате выбрать места, закрасить их, потом те же места закрасить на листочке — билете. Первый спектакль был бесплатным. Зрительный зал был разделён на несколько зон: зона горожан (партер), зона войска (ложи), зона фараона и Правящего Совета и зона Золотого воинства (балкон с перегородкой). На плакате места были обозначены для горожан и войска, остальное было подписано: «Зона * * *

».

Точно такой же плакат с ящиком находился во дворе пирамиды фараона, единственное различие заключалось в том, что места для фараона, Совета и Воинства были обозначены, а зоны войска и горожан — подписаны «Зона * * *

».

Этот плакат не спешили заполнять: мест хватит всем, а приготовиться к такому важному событию нужно было хорошо. Когда же все дела были сделаны, плакат постепенно начал заполняться.

Тщательно всё обдумав и решившись дать ещё один намёк (к тому же, упустить такой шанс было бы глупо), Гиксос снова отправился на поиски Нейт. Но долго искать ему не пришлось: он встретил Нейт за следующим же поворотом. От неожиданности воин сначала растерялся, но потом, собравшись, поприветствовал девушку и спросил, не хотела бы она пойти на спектакль вместе с ним. Нейт сразу согласилась, не раздумывая ни секунды, что немного смутило Гиксоса и осчастливило. Обсуждая предстоящий вечер, они дошли до плаката, заполнили места, взяли «билет» и пошли собираться: в основном полировать те латы, которые на них были.

Нейт по дороге домой встретила Сехмет и рассказала ей о произошедшем, потом, попрощавшись до вечера, каждая пошла к себе.

Проходя мимо сада, Сехмет услышала, что её окликнул Кефер. Сын фараона предложил львице погулять по саду. Она согласилась.

Когда они дошли до определённого места, Кефер сказал:

— Закрой глаза. И не открывай их, пока я не скажу.

— А я не упаду? — спросила Сехмет.

— Я поведу тебя.

Сехмет закрыла глаза и крепко ухватилась за протянутую руку принца. Когда он разрешил открыть глаза, она уже уловила нежный запах. Открыв глаза, Сехмет застыла в изумлении: она увидела огромный куст жасмина, а под ним скамеечку.

— Это твой куст, — сказал Кефер. — Я специально заказывал саженцы. Хотел порадовать тебя.

Сехмет открыла рот. Она была изумлена настолько, что даже говорить не могла. Огромный рой мыслей кишел в её голове, и она никак не могла его упорядочить. Кефер был доволен.

— Спасибо, — наконец сказала она и так посмотрела на него, что он слегка покраснел и вынужден был отвернуться.

— Не за что, — ответил сын фараона.

— Можно посидеть под ним? — смущённо промолвила девушка.

— Конечно. Это же твой куст.

— Идём, — улыбнулась она и пошла. Кефер пошёл за ней.

Насладившись запахом жасмина, Кефер объявил, что в театре Сехмет будет сидеть рядом с ним, конечно, если захочет. Она захотела. Посидев ещё немного, они пошли собираться.

* * *

На открытие театра пришли все жители города. Фараон и его сын сказали несколько слов о пользе театра, о его будущей работе (спектакль раз в месяц), похвалили работу тех, кто строил театр, и пригласили всех внутрь.

К своим местам пришлось продираться. Нейт и Гиксос оказались среди солдат и осторожно продвигались к балкону. Внезапно поток горожан разделил их.

— Нейт! — Гиксос потерял спутницу в толпе.

Вдруг она очутилась рядом с ним и схватила его за руку.

— Так мы совсем растеряемся, — сказала она.

Крепко держась за руки, они пробрались к своим местам. Остальные уже сидели на балконе.

— Привет, — весело сказал Рамзес.

Они поздоровались.

— Все дошли? — в дверях показалась голова Гора.

— Все.

— Отлично. Мы за перегородкой, если что, — голова Гора скрылась.

Гор — сын Исиды, члена Правящего Совета, Кефер — сын фараона, поэтому они сидели на балконе рядом с родителями. Там же сидел и Осирис. Можно было привести с собой родных и друзей — места хватило бы всем.

Внизу весело переговаривались, пробираясь к своим местам. Опишу-ка я пока театр. Снаружи он был куполообразный, золотой на белых колоннах, внутри тоже бело-золотой; кресла обиты красным бархатом, шторы тоже из красного бархата, светильники имели форму шара, сцена...а впрочем, сцена походила на обычную людскую.

Скоро свет погас, раздались первые аплодисменты, к которым вскоре присоединились остальные, занавес раздвинулся, и начался спектакль. Зрители увидели в этот день несколько сказок. Спектакль закончился ночью, под громкие аплодисменты.

Народ постепенно расходился, хваля театр, артистов и задумку театра. Все были довольны. Гиксос посмотрел на Нейт и подумал: «Этот сапфир очень ей идёт, но и без всяких драгоценностей она самая прекрасная девушка в мире», — он так нежно глядел на неё, что Рамзес заметил это, но промолчал.

— Пойдём в сад, — предложил Кефер Сехмет.

Она кивнула. Тогда, взяв её под руку — чтобы не потерять в толпе, сын фараона повёл её в сад, попутно сказав об этом отцу.

В саду они наткнулись на Гиксоса и Нейт и стали гулять вместе с ними, обсуждая театр и наслаждаясь вечером.

После ночной прогулки Кефер и Сехмет почти всё время проводили вместе, особенно часто гуляя по саду. Та везде сопровождал их, и они говорили всем, что гуляют с феньком, но уж Правящий-то Совет догадывался об истинном смысле этих прогулок.

А вот Гиксос никак не отваживался позвать Нейт в сад. К совету Кефера (действовать) он боялся прибегнуть, ходил мрачный и грустный, так что Осирис в конечном счёте пристал к нему с расспросами, и воин должен был сознаться.

— Если позвал в театр, почему не можешь позвать на прогулку? — удивлялся Осирис.

— В саду мы останемся один на один, что я скажу?

Осирис лишь качал головой.

Меж тем в тайну Гиксоса оказалась посвящена и Сехмет, но, по уговору, молчала и только советовала пригласить Нейт в сад, а слова сами найдутся. А девушка первой не могла выразить симпатию, она могла лишь подтолкнуть к этому молодого человека.

* * *

Однажды Кефер и Сехмет были заняты каждый своим делом и находились в разных местах. Сехмет — в лаборатории Осириса. Они обсуждали устройство Сехмет, которое она смогла восстановить по памяти, как вдруг вошёл Гиксос. Он был ужасно печален и подавлен.

— Можно я отсижусь у тебя? — спросил он у Осириса и сел на небольшую тахту.

— Гиксос, на тебе лица нет, что случилось?! — удивилась и обеспокоилась Сехмет.

— Я хотел позвать Нейт в сад, но не смог сказать ни слова, даже не начал, — печально ответил он.

— Вот, мой мальчик, держи, — протянул воину кубок Осирис.

— Что это? — взял кубок Гиксос.

— Обыкновенная вода.

— Лучше бы ты дал мне успокоительное или снотворное, — горько усмехнулся воин.

— Неужели всё так плохо?

В дверь постучали. Показался Рамзес и позвал Сехмет. Львица вышла.

— Не всё. На моё счастье мимо проходил Рамзес, и на мгновение я перестал казаться олухом. А потом ушёл.

— Да, — покачал головой учёный, а потом присел рядом с молодым учёным и снова стал советовать действовать, потому что, если девушка любит, она поймёт волнение, и, признавшись, молодой человек осчастливит себя.

— Я не чувствую себя достойным её, — признался Гиксос. — Она сильная, смелая...

— А ты — нет? — перебил его Осирис. — За счастье надо бороться, мой мальчик, бороться!

Вошла Сехмет и сказала:

— Гиксос, Рамзес и Нейт пошли на базар. Рамзес сказал, что, если захочешь, можешь присоединится к ним.

Гиксос вдруг выпрямился: ревность проснулась в нём, хоть он и знал, что Рамзес не любит Нейт.

— Я пойду, — сказал он, насупившись, и быстро встал. — Спасибо, Осирис, — и ушёл.

Ревность придала ему решимости: он знал, что сделает и что скажет. Воин очень скоро отыскал друзей. Умея ходить бесшумно, он напугал их, когда заговорил. Нейт даже вытащила своё оружие.

— Гиксос! — осуждающе воскликнула она, а потом обеспокоенно сказала: — Я ведь могла ударить тебя.

— Главное — не ударила, — спокойно ответил он. — Послушай, Нейт, ты замечательный воин и самый прекрасный человек, и я хочу, чтобы ты была счастлива, ты достойна лучшего, поэтому я уйду, но сначала сделаю одну вещь, — и он поцеловал её.

Девушка всё ещё держала оружие в руках, ошарашенная окончательно. Вскоре Гиксос стал поспешно удаляться. Она быстро убрала оружие и, догнав его, остановила, ухватившись за руку.

— Не нужно! — испуганно воскликнула она. — Зачем?

Гиксос вдруг растерялся.

— Не уходи, ты мне нужен, — умоляла Нейт.

— Я...я... — он не нашёлся, что ответить.

Нейт горько ахнула и вдруг обняла его, так крепко, словно он вот-вот исчезнет. Гиксос растерялся ещё больше — он не подумал, какую реакцию могут вызвать его слова.

— Нет, не уйду, — вдруг сказал он и тоже обнял её. — Я не оставлю тебя.

Скоро они оба успокоились. Тогда к ним подошёл Рамзес.

— Браво, Гиксос, ты наконец-то сделал это! — сказал он.

— И вряд ли сделал бы, если бы не ты, — признался Гиксос.

— Значит, наш план сработал! — обрадовался Рамзес.

— Какой план? — спросила Нейт.

— У нас с Сехмет был тщательно продуманный план, — ответил Рамзес. — Так получилось, что я сам заметил чувства Гиксоса, а её попросил помочь. И всё получилось! — Рамзес торжествовал. — Не терпится рассказать ей! Ну, я пошёл, удачи! — он быстро удалялся.

— Пойдём в сад, — сказал Гиксос.

И они пошли, держась за руки. С этого дня Гиксос больше не робел перед Нейт. А Рамзес всё подробно рассказал Осирису и Сехмет, которая потом рассказала это Кеферу, так что все посвящённые в тайну были счастливы за Гиксоса.

Примечание к части

«Вот, мой мальчик, держи, — протянул воину кубок Осирис.»

В данном контексте Осирис обращается к Гиксосу как старый человек к молодому. Не известно, есть ли между ними родственная связь.

— Да, интересно это получается, — сказал Ра Исиде. — И как я мог забыть?

— Просто о Сехмет мы почти ничего не слышали, а от её тёти — вообще ничего, — ответила Исида.

— Что ж, теперь у меня на сердце почти совсем спокойно.

— Почти? — удивилась Исида.

— Да. Надо бы проверить их чувства. Если они окажутся истинными, я совсем успокоюсь и буду счастлив.

— Но...истинные, мы же знаем.

— Всё равно нужно ещё проверить.

— У Кефера-то они точно настоящие, — заметила Исида.

— В том-то и дело. Его чувства видно, а её — нет. Надо проверить... Но как?

— Смотря по обстоятельствам.

Тем временем в Египтусе побывал Последний фараон Земли (Лео Уолкер, мальчик двенадцати лет) и очень удивился новшествам. Он, как обычно, пробыл здесь недолго.

После его ухода Кефер решил подарить Сехмет красивую брошь. Последовав совету отца, он нашёл тёмно-синюю брошь в сокровищнице. Это был дорогой подарок.

Гуляя по саду, они уже держались за руки и не прикрывались Та. Иногда натыкались на Гиксоса и Нейт, как было и в этот день.

На небе ярко сияло солнце, не было ни облачка. Гор ходил по саду, разыскивая Кефера и Сехмет. Он был растерян и озадачен. Услышав смех, он поспешил на него.

Обе пары над чем-то смеялись, но, увидев выражение лица Гора, замолчали и спросили, что случилось.

— Ра и моя мать требуют к себе Кефера и Сехмет, — мрачно сказал он. — Они явно недовольны. Это касается броши Сехмет.

— Странно, — сказал Кефер, — отец сам посоветовал мне сходить в сокровищницу.

— Мне ничего не объяснили. Но, видимо, разговор будет серьёзным.

Обе пары стояли с серьёзными лицами.

— Может, она слишком дорогая? — предположил Гиксос.

— Возможно.

Кефер и Сехмет пошли за Гором в тронный зал. Ра и Исида были насуплены и серьёзны. Гор ушёл.

— Вы здесь по поводу броши, — сказала Исида.

— Кефер, я знаю, что сам посоветовал тебе найти подарок в сокровищнице, — сказал Ра, — но я не думал, что ты выберешь эту брошь.

— Что не так с этой брошью? — поинтересовался сын фараона.

— Это очень дорогое сокровище. Я бы даже сказал — запретное. Его нельзя ни дарить, ни даже прикасаться к нему. У меня ужасная новость, сын мой... Взявший брошь должен понести наказание.

Сехмет и Кефер растерялись. Такой маленький подарок — и такая большая беда. Ра сказал, что сам отведёт сына в темницу.

— Стойте! Кефер невиновен, — вдруг сказала Сехмет.

Все трое очень удивились.

— Он хотел подарить брошь, но её взяла я, я сама её выбрала, а значит, именно я должна понести наказание.

— Что?! Нет, это неправда, — воспротивился Кефер. — Почему ты говоришь неправду?

— Кто из нас говорит? — с этими словами Сехмет отстегнула брошь и отдала Ра.

После нескольких минут припераний, по мнению Ра и Исиды, Сехмет дала более веские доводы невиновности Кефера и своей вины. Тогда Сехмет, сопровождаемая ими всеми, отправилась в темницу. Кефер всё ещё пытался доказать отцу её невиновность, меж тем и у девушки, и у молодого человека всё ещё стояли перед глазами те лица Ра и Исиды, с которыми они объявили ужасную новость.

Сехмет заперли в камере. Когда фараон и член Совета ушли, Кефер подошёл к двери камеры.

— Почему ты солгала? — спросил он.

— Чтобы тебя спасти, — ответила она. — Не только потому, что ты много сделал для меня.

— Ты ничего мне не должна.

— Да, но...ты стал дорог мне, — покраснев, ответила она. — А для этого никакие «долги» не нужны.

Вдруг из-за угла вышли Ра и Исида.

— Прекрасно, — сказал Ра, сияя от счастья, и выпустил Сехмет из камеры.

Потом он вместе с Исидой объяснил, что это была проверка их чувств, что брошь самая обычная (фараон отдал её Сехмет), что никто в камере сидеть не будет, и пригласил их в тронный зал.

Там он рассказал, чья дочь Сехмет, прибавив, что все эти несколько недель они с Исидой потратили на выяснение родословной девушки.

В этот же день фараон объявил во всеуслышание, что Сехмет — дочь Геба и Нут, близких друзей Ра.

Все были довольны и счастливы, особенно сын фараона и девушка-учёный.

Часть 1.​

Глаза в глаза, ладонь в ладонь, и это навечно!.. Между нами космос и бесконечность. Мы — одно целое, мы неделимы.

Artik & Asti «Неделимы».​

Они гуляли в саду. Прошло уже очень много времени с тех пор, как они первый раз пошли в сад. Сегодня был особенный день. Всё началось с того, что фараон застал их в саду целующимися. Оба воина, Гиксос и Нейт, испугались. Нейт стояла ближе к фараону, поэтому сделала шаг к нему, чтобы что-то сказать, но фараон опередил её, извинившись, и ушёл. Потом, гораздо позже, Гиксос куда-то исчез, а когда вернулся, пошёл к Ра и недолго пробыл у него. Нейт всё это время просидела у себя, читая свитки.

К вечеру Гиксос разыскал её, а потом случилось то, что случается при настоящей любви после многочисленных свиданий: Гиксос сделал Нейт предложение. Через месяц сыграли свадьбу, на которую пригласили друзей и родных друзей.

Свадебная одежда такая: молодой человек надевает мантию в цвет своей постоянной одежды (поверх неё), а девушка надевает калазирис на двух широких бретелях с разрезами по бокам чуть ниже бедра, длящимися до конца калазирисы, причём задняя часть калазирисы длиннее передней. Калазирис может быть любого цвета; у Нейт она была белой.

На свадьбе, целуя, Гиксос поднял Нейт так, что она еле касалась носочками пола. Весёлый пир, поздравления, а вечером салют...замечательная была свадьба!

* * *

Вскоре после этого произошло другое событие. Кефер задумался над свадьбой своего друга и своими с Сехмет отношениями. И решился признаться ей в любви (хотя это и так было известно).

После признания они минуту постояли молча, а потом вдруг Сехмет поцеловала его и пошла дальше, но вскоре остановилась, довольная ошарашенностью Кефера.

Через пару недель Кефер сделал Сехмет предложение. Началась подготовка к свадьбе. Накануне самого дня свадьбы вдруг пропали все рубины, красные ткани и даже красные цветы. «Неужели вор?» — думали все.

Кефер увидел полоску шёлка, ехавшую по земле за угол. Он облачился в свой доспех и пошёл за ней. У угла он увидел своих невесту и отца, которые тоже шли за полоской. Дойдя до сада, все трое вдруг увидели огромное красное сердце из рубинов, красных тканей и красных цветов.

Рядом с сердцем, прилаживая последний моток шёлка, суетился... Та. Закончив, фенёк повернулся и увидел троих жителей Египтуса. Пошевелив носом, он с радостным визгом кинулся к ним.

Ра рассмеялся и погладил Та. Кефер стоял с озадаченным видом, а Сехмет вдруг тоже рассмеялась и сказала:

— Да, Кефер, твой фенёк действительно очень умный и не такой, как остальные феньки. И даже как остальные животные.

Больше происшествий не было.

На свадьбу царской семьи были приглашены все жители города, Последний фараон Земли, царица Сумеречных островов Бастет с дочерью Кирой и даже дедушка Лео Флинн, живущий в пустыне.

Калазирис Сехмет была тёмно-синей. Эта свадьба длилась неделю, сопровождаясь салютами, выступлениями актёров и многих других.

Часть 2.​

Однажды Ра призвал к себе сына.

— Ты женат, — сказал он. — И мудр. Думаю, настало время.

— Для чего, отец?

— Снова стать фараоном.

С минуту они помолчали.

— Я буду помогать тебе, а фараоном будешь ты, — сказал Ра. — Так будет правильно.

Вскоре Кефер снова стал фараоном. Теперь Ра называли «старый фараон», Кефера — «фараон», а Сехмет — «царица».

Часть 3.

Радость заполнила весь дом: у Гиксоса и Нейт родился сын! Родителей все поздравляли, дарили вещи для малыша. Мальчика назвали Нефертум.

Через месяц такая же радость была в другом доме: у Кефера и Сехмет родилась дочь — Рея.

Дети росли и играли вместе. Голубоглазый Нефертум был очень похож на отца, ходил в фиолетовой одежде. Рея — девочка с немного орлиным носом (как у своего деда), голубыми глазами с кошачьими зрачками (как у матери) и чёрными волосами, передние пряди которых скатаны в две «колбасы», как у Ра, а остальные волосы распущены — ходила в жёлтой одежде с голубым посяом.

Когда дети подросли, Нефертуму приладили на руку, ниже плеча, золотые браслеты, Рее — золотые браслеты на кисти рук (как у отца), а от плеч провели особой краской голубые полосы — символ царского происхождения (тоже как у отца).

Юноша и девушка часто ходили вместе на тренировку и сработались. Они росли умелыми воинами, а Рея ещё и мудрой будущей правительницей.

Им часто рассказывали о прошлом Египтуса и об их прошлом.

Та стал старым, ещё маленькая Рея назвала его «фень», и теперь этот «фень» имел уже правнуков, которые прижились в городе.

* * *

Рея и Нефертум шли с тренировки воинов и решили отдохнуть в саду.

— А всё-таки жалко, что мой дядя не исправился, — сказала Рея.

— Видимо, не судьба, — ответил Нефертум. — Эксатон ведь даже после проигрыша остался злым, иначе не ранил бы твою маму.

— Да, — согласилась Рея. — Но это помогло встретиться ей и моему отцу. Хоть какой-то плюс.

Они посмеялись немного и продолжили разговор.

— Мама рассказала значение своего сна. Она поняла его гораздо позже путешествия, — промолвила Рея.

Нефертум с интересом посмотрел на неё.

— Коридор — это её прошлая жизнь, — продолжила девушка, — свет впереди коридора — будущая жизнь, встреча с моим отцом — вещий сон, битва отца и дяди — чисто символически, когда Эксатон растаял — это он навсегда ушёл из жизни мамы, окровавленный отец — предзнаменование того, что его чуть не съест змея (тоже вещий сон), когда она оказалась в темнице — это вещий сон об этой броши, и тут же дедушка её выпустил, и последняя в этом сне встреча с моим отцом — предсказание их совместной жизни.

— Интересно, — сказал Нефертум, но продолжить не успел — их окликнул Кефер.

— Закончили тренироваться? — спросил он.

— Да, папа, — ответила Рея.

— И куда теперь идёте? — спросила подошедшая Сехмет.

— В сад, — ответил Нефертум.

— Сегодня жаркий день... — сказала Нейт.

— ...так что держитесь поближе к воде, — продолжил Гиксос.

— Хорошо, — ответили одновременно дети.

Они спускались в сад по белой мраморной лестнице. Рея что-то увлечённо рассказала Нефертуму, а он с интересом слушал её.

Родители держались за руки и смотрели вслед своим детям. Они видели, как Нефертум подарил Рее цветок, как она вдохнула его нежный запах и улыбнулась другу, а он улыбнулся ей.

— Как это мило, — произнесла Нейт.

— Это точно пойдёт дальше, — улыбнулась Сехмет.

— Ты позволишь? — спросил Гиксос у фараона.

— Почему нет? — отозвался Кефер. — К тому же, у достойных родителей достойный сын.

— И дочь, — заметил Гиксос.

— Оба хороши, — сказала Сехмет.

Две пары ещё немного посмотрели на своих детей, а потом удалились, чтобы не мешать им и чтобы пообсуждать возможное будущее.

Да, жизнь прекрасна! Она непредсказуема, и, пожалуй, в этом состоит наибольшая её красота...

Примечание к части

Да, ещё. Если вы вдруг подумали, что Бастет из фанфика и мой ник — это одно и то же, то вы ошиблись. Это два разных, так сказать, персонажа.

Кому интересно, как выглядят Рея и Нефертум, обращайтесь.