Это она (гет)

1 сентября 2010 года

С каждым движением большой стрелки, приближающей время к одиннадцати часам, на платформу 9 ¾ вокзала Кингс-Кросс прибывало всё больше юных волшебников, сопровождаемых взволнованными и оттого чрезмерно суетливыми родителями. Шли годы, десятилетия, менялась школьная форма, причёски, аксессуары, но эта невообразимая суматоха по-прежнему оставалась неотъемлемой частью начала каждого учебного года.

На этом пёстром фоне особняком, этаким островком невозмутимости выглядела пара, провожающая на Хогвартс-экспресс своих одиннадцатилетних близнецов: высокий черноволосый мужчина лет тридцати, держащий на руках пухленькую кудрявую девочку, и стройная шатенка примерно тех же лет с пышными вьющимися волосами.

Родители совершенно спокойно давали похожим как две капли воды мальчикам — точным копиям отца — последние наставления перед отъездом, а те, в свою очередь, так же спокойно слушали, не перебивая и не выражая нетерпение.

— И всё-таки я думаю, что шляпа отправит вас обоих на Слизерин, — хитро улыбнулась женщина. — Нотты всегда учились там. Уверена, многовековая традиция будет продолжена, и папа будет счастлив.

— Очень надеюсь, что так и будет, хотя нисколько не удивлюсь, если и Тео, и Феликс окажутся на Гриффиндоре, — подхватил шутливый настрой супруги отец семейства. — Они же всё время кого-то спасают: лягушек, жуков, котят и даже эльфов. И знаешь, неудивительно, учитывая то, что их мама — Грейнджер, а крёстные отцы — Поттер и Лонгботтом.

— Кстати, шляпа изначально хотела отправить Гарри на Слизерин, — напомнила Гермиона, — а меня на Рэйвенкло. Так что не всё так однозначно.

— Да какая вообще разница? — пожал плечами один из братьев. — Мы с Феликсом уже тысячу раз обсуждали это — хоть на Хаффлпафф, лишь бы вместе.

— Слышал бы тебя сейчас дядя Драко, — усмехнулся другой, — он почему-то уверен, что мы точно будем на Слизерине. А дядя Невилл говорит, что будет очень рад, если мы попадём к нему на Гриффиндор.

— Он в любом случае будет учить вас Травологии, куда бы вы ни распределились, — уточнила мать. — Да, и не забывайте, что в Хогвартсе он для вас не дядя Невилл, а профессор Лонгботтом.

— Профессор Лонгботтом… — закатил глаза Теодор. — Мой мир никогда не будет прежним.

— Ты сам говорил, что твой мир изменился много лет назад, — хитро прищурилась девочка. — Благодаря маме, ведь так?

— Конечно, — охотно согласился мужчина. — Она не просто изменила мой мир, а перевернула его с ног на голову. С её появлением в мою жизнь ворвалось такое количество гриффиндорцев, что я сбился со счёту.

— Не помню, чтобы ты сопротивлялся, — вскинула брови жена.

— А я? — вдруг спросила малышка. — Куда попаду я, когда надену эту вашу шляпу?

— Через шесть лет узнаем, Элеонора, — пообещал Нотт-старший. — Хотя уже сейчас понятно, что это будет Рэйвенкло, судя по количеству времени, которое ты проводишь в библиотеке.

— Или Гриффиндор, — подмигнула дочке Гермиона.

Тем же вечером в Нотт-касл прилетела взмыленная сова с письмом от профессора Травологии и по совместительству декана Гриффиндора Невилла Лонгботтома, в котором он сообщал супругам Нотт, что с видавшей виды древней шляпой чуть было не случилась истерика, настолько сложным оказался выбор факультета для их сыновей.

После десяти минут раздумий Теодор Нотт-младший к великой радости профессора Флитвика, до сих пор считающего Грейнджер и Нотта своими лучшими учениками, был определён шляпой на Рэйвенкло, а Феликс Нотт после такого же долгого размышления оказался на Гриффиндоре, осчастливив таким образом своего крёстного — Лонгботтома.

— Что?! Ни один из двоих моих сыновей не попал на Слизерин? — Нотт пересёк гостиную и сел на диван рядом с еле сдерживающей улыбку женой. — Одно из двух: или Лонгботтом опять что-то напутал, или, кажется, я до сих пор не осознал до конца все масштабы катастрофы под названием «жениться на Грейнджер».

— Это сейчас был комплимент? — не спросила, а, скорее, констатировала факт Гермиона.

— Именно, — кивнул Теодор, обнимая её. — Это всё ты. С твоим появлением Слизерин в моей жизни закончился. И не только в моей — даже Малфой теперь охотно дружит с гриффиндорцами, причём не под Империусом, а совершенно добровольно. Как тебе это удалось, женщина?

— Я тут ни при чём, это жизнь так лихо закручивает сюжеты, — рассеянно произнесла она, обдумывая что-то. — Впрочем, я уже давно ничему не удивляюсь.

Нотт внимательно посмотрел на жену:

— Тебя что-то беспокоит?

— Нет, просто я только что осознала, что у мальчиков сегодня закончилось детство — самое счастливое и беззаботное время, — с лёгким оттенком грусти озвучила свою мысль Гермиона.

В гостиной на некоторое время воцарилась тишина, которая, впрочем, совершенно не тяготила их. Это удивительное открытие Гермиона сделала ещё в один из первых дней своего пребывания в замке — оказывается, с некоторыми людьми комфортно даже молчать, и Нотт оказался именно таким.

— Знаешь, — спустя какое-то время заговорил мужчина, — моё детство тоже было безоблачным, хоть в нём и не было главного человека — мамы, но сейчас я понимаю, что по-настоящему счастливым временем для меня стали эти двенадцать лет с тобой. Ты дала мне всё, о чём я мечтал. Ну или почти всё.

— Почти всё? — переспросила она. — И что же я тебе задолжала?

— Я хочу ещё одну дочку, — он посмотрел на жену так умоляюще, что та засмеялась. — Ничего смешного! Я же с самого начала говорил тебе, что хочу большую семью.

— Нас и так уже пятеро, Тео!

— И я хочу, чтобы нас стало ещё больше, — он встал и привлёк её к себе. — Когда я смотрю на Тео и Феликса, я понимаю, для чего живу, работаю. Они — это я, моё продолжение. Я стараюсь быть примером для них. Ну, а Элли… Я дышать забываю, когда она рядом, потому что она — это ты, твоё повторение. Умоляю тебя, Гермиона, давай родим ещё одну кудрявую девочку. Я снова помогу тебе со всеми твоими проектами, снова всё возьму на себя, если ты, конечно, не возражаешь.

— Поздно, — опустила глаза Гермиона.

— Как это поздно? — удивился Теодор. — Мне всего тридцать один, и тебе через несколько дней исполнится столько же. Разве в этом возрасте поздно рожать?

— Поздно возражать, — она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. — Уже в апреле нас будет шестеро. И это как раз будет…

Тео не дал жене договорить.

Изумрудное сияние осветило камин, и из него стремительно вышел Драко Малфой, но его появление осталось незамеченным Ноттами.

— О, прошу прощения, очевидно, я не вовремя. У вас очередной медовый месяц? Впрочем, ничего нового, — протянул он, сбрасывая мантию с плеч и садясь в кресло. — Нет, ну это невежливо, в конце концов. Оторвитесь уже друг от друга! Тео, чем она тебя опаивает, что ты все эти годы никак не можешь от неё отлепиться?

Теодор неохотно выпустил жену из объятий и сел на диван, тут же усадив её к себе на колени:

— Не вовремя не то слово, — выражение его лица красноречиво давало понять, насколько он «рад» тому, что их с Гермионой прервали.

— Моя крестница уже спит? — поинтересовался Малфой, по-прежнему иронично улыбаясь.

— Конечно, — кивнула Гермиона, — у Элли сегодня был трудный день: она впервые осталась без мальчишек и осознала, что теперь ей совершенно не из кого вить верёвки. Ну, кроме папы, разумеется.

— И крёстного, — положил руку на грудь Малфой. — Всегда мечтал о дочке, но, видимо, Скорпиус так и останется моим единственным отпрыском.

— Драко, тебе всего тридцать. И вообще — тебе ли жаловаться? Весь женский персонал клиники сходит по тебе с ума, я постоянно вижу все эти безнадёжно влюблённые взгляды, адресованные тебе.

— Я не жалуюсь, Гермиона, — помрачнел Малфой. — Просто не хочу пока ничего менять. Не знаю, как отреагирует Скорпиус. Он был слишком привязан к Астории, и до сих пор не смирился. Мама по-прежнему не отходит от него ни на шаг, они всё время что-то придумывают, устраивают. Через год он поедет в Хогвартс. Может быть, тогда я решусь поговорить с ним на эту тему. Кстати, о Хогвартсе — я ведь поэтому и пришёл, — встрепенулся он. — Нет ли новостей о распределении?

— Ты не поверишь, это форменное безобразие! — наигранно возмутилась Гермиона. — Ни один из двух Ноттов не попал на Слизерин!

— Как это? — опешил Малфой.

— А вот так — эта полоумная шляпа отправила Тео на Рэйвенкло, а Феликса на Гриффиндор, — Гермиона больше не могла сдерживаться и прыснула. — Ну и лицо у тебя сейчас, Драко!

— Нотт на Гриффиндоре?! — Малфой расхохотался в голос. — Тео, вот что значит жениться на львице. И о чём ты только думал?

Вдоволь отсмеявшись, он вытер слёзы и уставился на хозяйку дома:

— Если я правильно понимаю, в тот момент, когда я ворвался, ты как раз утешала мужа? Ну, извини, Тео, я не нарочно.

— Я не нуждаюсь в утешении, потому что никакой трагедии не произошло, — парировал Нотт, снова обнимая жену. — Всё это деление на факультеты уже давно не более, чем условность.

— Нет, вы совершенно невозможны! Взрослые люди, а тискаетесь, как гормонально озабоченные подростки. И это после стольких лет семейной жизни, да ещё родив троих детей. Грейнджер, во что ты превратила скромнягу Нотта? Я его совершенно не узнаю.

Теодор положил ладони на живот жены и многозначительно посмотрел на Малфоя.

— Четвёртый?! — Драко переводил изумлённый взгляд с улыбающейся Гермионы на сияющего Теодора. — Серьёзно?! Вы сумасшедшие, но… Мерлин, как же я рад за вас! — восхищённо выдохнул Малфой. — Гермиона, а как же наша клиника? Пациенты? Твои проекты?

— Я постараюсь завершить всё начатое до родов, а в моё отсутствие пациентов будут вести Парвати и Падма. Тео помимо финансовой отчётности придётся взять на себя и прочую документацию тоже. И, конечно, я очень рассчитываю на твою помощь, мой надёжный многолетний компаньон.

Малфой кивнул и всплеснул руками:

— Вы претендуете на звание «Пара века». Не понимаю, почему какой-нибудь «Ведьмополитен» до сих пор не взял у вас интервью? Ну так же не бывает — двенадцать лет не сводить друг с друга влюблённых глаз! Хотя, чему я удивляюсь? Я же сразу понял, что так и будет, ещё тогда, когда всё это началось…

Всё началось в середине августа 1998 года, когда Теодор Нотт, как и все недоучившиеся из-за войны семикурсники, получил от директора школы приглашение вернуться в Хогвартс на дополнительный учебный год, чтобы «достойно завершить обучение и благополучно сдать выпускные экзамены», как писала МакГонагалл.

Теодор и рад был бы вернуться и закончить школу вместе со всеми, но после скоропостижной смерти отца на него свалилось нехилое бремя наследства, а именно семейный бизнес и управление огромным поместьем. Ни в том, ни в другом Нотт-младший, а теперь единственный, ничего не смыслил, но времени на раскачку у него не было.

Значит, выход был только один — самостоятельно подготовиться к экзаменам и в индивидуальном порядке сдать их. Если, конечно, МакГонагалл позволит. Об этом он и написал ей в ответном письме. На следующий день сова доставила записку от директрисы: она приглашала Теодора приехать в Хогвартс и обсудить этот вопрос на месте.

Нотт не знал, что с аналогичной просьбой к МакГонагалл обратилась и Грейнджер. У неё тоже была уважительная причина перейти на индивидуальное обучение — Гермиона ждала ребёнка.

Июль 1998 года.

— Поппи, надо с этим что-то делать! Гермионе всё хуже и хуже, так не может больше продолжаться, — МакГонагалл буквально влетела в больничное крыло, в очередной раз застав в коридоре рыдающую студентку. — Я её просто не узнаю! Она через такое прошла, моя бесстрашная девочка, а теперь прячется от всех и постоянно плачет!

— В том-то и дело, Минерва, пойми, это нормальная реакция организма после всего того, что она пережила. И я не могу больше давать ей Зелье сна без сновидений и Успокаивающее — она и так слишком долго их принимала, — развела руками мадам Помфри.

— Но ведь должен быть какой-то выход! Я не могу смотреть на то, как она переживает. Бедная девочка! Мало того, что война, целый год лишений и скитаний, так еще и родители. Кингсли пообещал, что вышлет на их поиски самых лучших своих ребят. Мерлин всемогущий, за что ей столько бед?

— Минерва, я тоже люблю её. И тоже переживаю. Но она молода, она справится. Просто ей сейчас нужно как можно скорее переключиться на мирную жизнь. На что-то позитивное. Это, конечно, не моё дело, но, может быть, стоит поговорить с Рональдом? Он ведь к ней … неравнодушен, как мне показалось, — деликатно намекнула целительница.

— Я уже говорила с ним, но что толку? Они расстались. И это тоже так некстати. Надо что-то срочно придумать! Девочку надо спасать! Я сегодня же серьезно с ней поговорю, — МакГонагалл была настроена по-гриффиндорски решительно.

Основная работа по восстановлению Хогвартса была выполнена всего за два месяца благодаря огромному количеству добровольцев, среди которых, к удивлению Гермионы, было немало слизеринцев, несмотря на то, что почти всех их часто вызывали в Визенгамот по делам их родственников — Пожирателей Смерти. Больше всех досталось Малфою, он даже был заключён под стражу на некоторое время, но благодаря показаниям Поттера был выпущен до окончательного суда и тоже принимал активное участие в восстановлении школы.

Всё это время — май и июнь — Гермиона провела в Хогвартсе, они с Роном и Гарри вместе со всеми готовили замок к новому учебному году. Джинни она не видела. Та не отходила от матери ни на шаг — Молли сильно сдала после смерти Фреда.

Это было очень тяжёлое время для всех. В первые дни после финальной битвы Гермиона совершенно не могла ни есть, ни спать. Стоило лишь закрыть глаза, и её сразу же охватывала паника. Благо Рон был рядом и успокаивал её как мог, хотя сам нуждался в поддержке не меньше. И она была ему благодарна за тепло, но они оба понимали, что их отношения, конечно, больше, чем дружба, но всё же меньше, чем любовь. Поэтому, спокойно поговорив, они отпустили друг друга.

МакГонагалл нашла Гермиону на берегу озера, куда девушка стала часто приходить в последние дни. Тёмная, почти чёрная гладь завораживала и успокаивала, позволяла ненадолго отрешиться от тяжёлых мыслей и горечи потерь.

— Не помешаю? — спросила МакГонагалл, подойдя к сидящей на траве девушке.

Гермиона подняла голову, смотря на директрису, и та обратила внимание на то, какими пустыми, ничего не выражающими стали некогда живые и умные глаза её любимицы.

Девушка медленно поднялась на ноги и, спохватившись, ответила:

— Нет. Конечно, нет, госпожа директор.

— Давай пройдёмся, дорогая.

Гермиона кивнула, и они неспешно двинулись вдоль берега.

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Гермиона, поэтому и решилась на этот разговор. Я хочу сказать тебе вещи, которые сказала бы своей собственной дочери, если бы она у меня была, и если бы я видела, что с ней происходит то же, что и с тобой.

Мы, гриффиндорцы, всегда были, есть и, надеюсь, будем для остальных примером храбрости и отваги. Мы привыкли спасать всех: близких и далёких, знакомых и незнакомых. Мы, не раздумывая, бросимся спасать целый мир, рискуя всем. Что ты, собственно, и сделала. Ты восстала против вселенского зла и победила. Но сейчас, Гермиона, кто-то должен спасти тебя.

Гермиона остановилась и непонимающе посмотрела на МакГонагалл:

— Спасти меня?

— Именно. Пришло время осознать, что тебе нужна помощь, как бы странно это ни звучало для девушки, восставшей против Тёмного Лорда и выигравшей войну.

— Что вы имеете в виду, госпожа директор?

— Попытаюсь объяснить. То, через что тебе пришлось пройти, не должно быть забыто, нет. Но это ни в коем случае не должно помешать тебе жить дальше. Ты должна как можно скорее переключиться на обычную жизнь. Окунуться в учёбу, в дружбу, в любовь, в конце концов. Юность способна исцелять любые раны. Ты должна жить, Гермиона. Жить настоящим. Нужно отпустить прошлое, а иначе оно лишит тебя и настоящего, и будущего. Начни новую жизнь. Встряхнись. Поставь перед собой новые цели. И обязательно влюбись. Любовь вправляет мозги лучше всего, поверь мне.

Гермиона смотрела на МакГонагалл и не узнавала её. Всегда собранная, напряжённая словно натянутая струна директриса сейчас представала перед ней совершенно другим человеком — обычной женщиной, много повидавшей на своём веку. Женщиной, которая все эти годы любила её, и, конечно, желает ей только добра.

После разговора с МакГонагалл Гермионе стало немного легче. Ей, действительно, нужно переключиться. Но как? Гермионе вдруг захотелось пройтись по родному району, прогуляться не спеша по знакомым с детства улицам.

Вот в этом скверике они с мамой часто гуляли. Маме можно было рассказать обо всём, даже о мальчиках. А вот в этом кафе они с папой иногда покупали пирожные с кремом и ели их по дороге домой. И тоже секретничали.

«Где вы сейчас? Неужели всё это было на самом деле?»

Она остановилась, прижалась спиной к стене дома напротив кафе и закрыла глаза.

— Мисс, вам плохо?

Гермиона вынырнула из воспоминаний и на автомате потянулась за палочкой, но что-то во взгляде парня остановило её. Лет двадцати пяти, высокий, худой. Тёмные волосы до плеч. И глаза — чёрные, большие, опушённые длинными ресницами. Красавец.

— Вы в порядке? Вам нужна помощь?

— Нет, спасибо, я просто… просто немного устала, — вымученно улыбнулась Гермиона.

Парень улыбнулся в ответ, по-прежнему внимательно смотря на неё.

— Я подумал, вам стало плохо. Сегодня так жарко. Я Джейк. Джейк Моран.

— Гермиона Грейнджер.

— Раз уж мы познакомились, может, по чашечке кофе? — предложил Джейк. — В кафе напротив, кстати, обалденные пирожные с кремом.

— С удовольствием, — кивнула Гермиона, удивляясь лёгкости, с которой она согласилась. Она никогда не была беспечной, да и прошедший год научил её никому не доверять, но ведь война закончилась, не так ли?

Они просидели в кафе больше трёх часов. Просидели бы и дольше, но кафе закрывалось. А расставаться не хотелось. За это время они выяснили, что оба любят Queen и Blondie, обожают Оскара Уайльда и Стивена Кинга, и вообще у них много общего. Джейк нацарапал на клочке бумаги свой домашний телефон, а также номер, по которому можно позвонить в магазин, где он работал. А когда он попросил её номер, Гермиона выкрутилась, сказав, что снимает квартиру, в которой нет телефона.

Они условились встретиться завтра в этом же кафе в три часа дня. Джейк давно был знаком с Майклом, который работал там официантом. Потом долго гуляли по городу, наслаждаясь долгожданной вечерней прохладой и свежестью. Впервые за очень долгое время Гермиона, вернувшись на Гриммо, где она жила с Гарри, уснула практически моментально.

Всё закрутилось так стремительно, что Гермиона и сама не поняла, как смогла так быстро довериться малознакомому парню. Но уже после третьего свидания она оказалась на репетиции группы, в которой Джейк пел и играл на гитаре, а ещё через пару дней необыкновенно солнечным июльским утром она проснулась в его крохотной квартире на окраине Лондона.

Война, Тёмный Лорд, Пожиратели Смерти, крестражи — всё это казалось теперь каким-то кошмарным сном, который, к счастью, закончился. Благодаря Джейку.

Парень был честен с ней. Еще во время первой встречи он рассказал ей о своих мучительных отношениях с девушкой по имени Элис, которую он любил, и которая изменяла ему с его же другом Ником, теперь уже бывшим другом, конечно. Она металась между двумя мужчинами, уходила, возвращалась. Он сходил с ума, пытался забыть её, но раз за разом прощал. Это было больше похоже на болезненную одержимость, а не на любовь.

Гермиона рассказала ему про свои отношения с Роном, и о том, что не надо было пытаться перевести их многолетнюю дружбу во что-то более близкое, потому что ничего из этого не вышло. Но она ни о чём не жалела. Ни тогда, с Роном, ни сейчас. Она прекрасно понимала, что и с Джейком её связывает не влюблённость, и, тем более, не любовь. Они переживают сейчас непростое время, и им обоим нужно немного отогреться, оттаять.

Впервые в жизни рациональной и рассудительной Гермионе совершенно не хотелось задаваться вопросами и раскладывать всё по полочкам. Хотелось просто жить. Как и советовала ей МакГонагалл.

Гермиона скучала по Джинни, но понимала, что та сейчас должна быть рядом с матерью. Поэтому, когда подруга внезапно днём появилась на Гриммо, Гермиона с радостью обняла её и чуть не задушила в объятиях.

— Я тоже соскучилась, Гермиона. Сижу безвылазно в Норе, мама не отпускает от себя ни на шаг. Еле-еле позволила Джорджу вернуться в магазин. Рон теперь будет помогать ему там.

— Я понимаю, что Молли сейчас не до меня, поэтому и не появляюсь у вас, — вздохнула Гермиона.

— Ну что ты, мама всегда тебе рада, ты же знаешь. А как Гарри? — смутилась Джинни. — Я не видела его всё это время.

— Я его тоже почти не вижу, он постоянно занят теперь.

И это было правдой. Несмотря на то, что Героя войны готовы были принять в Академию авроров безо всяких вступительных экзаменов и даже с незаконченным школьным образованием, Гарри тем не менее серьёзно готовился к поступлению и сутками пропадал в министерстве. Особенно ему нравились занятия по боевой подготовке. Это был отличный способ периодически выпускать пар и совершенствовать уже имеющиеся навыки боя. Плюс его присутствие необходимо было почти на каждом заседании Визенгамота по делам Пожирателей Смерти. Поэтому Гермиона теперь редко виделась с Гарри и очень скучала.

— Джинни, вы с ним так и не поговорили… ну, о вас, о том, что дальше? Тебе ведь ещё год учиться.

— Когда нам было разговаривать? После того, как всё закончилось, мама вцепилась в меня как безумная. Только сегодня я наконец-то уговорила её разрешить мне добраться до вас с Гарри. А как ты? Я давно не видела тебя такой … счастливой?

Гермиона покраснела, улыбнулась и отвела взгляд.

— Что? Ну-ка рассказывай, ты влюбилась, да?

И Гермиона рассказала ей о Джейке. Джинни слушала, не перебивая. Гермионе показалось это странным — она отлично знала импульсивный характер подруги. Джинни, казалось, не решалась спросить её о чём-то. Они какое-то время просидели на диване молча, обнявшись.

— А что дальше, Гермиона? — не выдержала Джинни.

— Не знаю. Мы встречаемся, нам хорошо вместе, но мы оба понимаем, что это временно. Есть здесь и сейчас. К тому же, мне надо закончить учёбу. И он маггл, Джинни. Я не готова сказать ему правду о себе. Как он отреагирует? Сочтёт меня сумасшедшей? Так что скорее всего не будет никакого «дальше».

— И ты так спокойно об этом говоришь? Ты согласна на такие ни к чему не обязывающие отношения?

— Джинни, это именно то, что мне нужно сейчас. Я снова живу. Мне больше не снятся кошмары. Я снова хочу слушать музыку, читать, гулять, да просто жить, понимаешь?

— Понимаю. Прости меня, Гермиона. Но ведь чем дольше ты будешь рядом с ним, тем труднее будет расстаться.

— Я ничего не загадываю. Я устала всё рассчитывать и планировать. Да-да, не делай такое лицо. Даже правильная Грейнджер в кои-то веки хочет просто плыть по течению.

Им действительно было хорошо вместе. Джейк не задавал лишних вопросов, Гермиона тоже. Они расставались утром, когда ему нужно было на работу в магазин музыкальных инструментов, а Гермиона отправлялась на Гриммо. Ближе к вечеру они встречались, обедали вместе в кафе, много гуляли. Вечера до самой ночи проводили с его друзьями-музыкантами в ангаре на репетициях или в каком-нибудь баре, а затем ехали к нему. Это была совершенно другая жизнь, и Гермионе она нравилась. Очень нравилась.

Всё закончилось через месяц, в середине августа. Джейк задерживался на работе, и они договорились встретиться уже на репетиции. Гермиона подходила к ангару, оставалось только завернуть за угол, как вдруг она услышала голоса.

— Джейк, мне звонила Элис, — Гермиона узнала голос Курта, барабанщика. — Спрашивала про тебя. Ну в том смысле, один ли ты сейчас, и вообще.

— И что ты сказал ей? — Джейк, судя по голосу, был очень взволнован.

— Сказал, что не имею понятия. А что, я должен был сказать ей про Гермиону? Нет уж, разбирайся со своими дамами сам.

— Правильно сказал, — спокойно ответил Джейк.

— Это, конечно, не моё дело, Джейк, но что теперь с Гермионой?

— А я ничего ей не обещал, Курт. И она знает про Элис. Так что…

Вот и всё, подумала Гермиона. Рано или поздно это должно было произойти. Она знала. Но … почему же тогда так больно?

Гермиона развернулась и медленно, как во сне, пошла обратно к метро. Надо уходить. Куда-нибудь. Только бы не видеть его.

Как оказалась в том самом кафе, она не помнила. Заказала чашку кофе и достала из сумки блокнот и ручку.

Репетиция закончилась, а Гермиона так и не появилась. Это было странно, потому что она звонила сегодня в магазин после обеда и подтвердила, что приедет вечером на репетицию.

Выйдя из ангара, Джейк дошёл до ближайшей телефонной будки.

— Кафе «Роуз», слушаю вас, — ответил ему знакомый мужской голос.

— Майкл, это Джейк, скажи, а Гермиона заходила сегодня?

— Да. Она оставила тебе письмо и ушла, это было пару часов назад.

— Письмо? Какое к чёрту письмо?

— Приезжай и сам увидишь. Мы сегодня работаем до полуночи.

Джейк,

я случайно услышала ваш разговор с Куртом, когда подходила к ангару. Ты прав — ты ничего мне не обещал. И я, действительно, знала всё с самого начала.

Спасибо за всё. Именно благодаря тебе мне снова захотелось жить. Будь счастлив.

Гермиона

Джейк в который уже раз перечитывал письмо и всё не мог поверить своим глазам. Нет, нет и ещё раз нет!

Он не должен был так отвечать Курту.

Она не должна была это слышать.

Это не должно было так закончиться.

Внутри всё кипело от ярости. Он был неимоверно зол на себя.

Гермиона… Хрупкая, нежная и в то же время страстная. И очень умная. Ему всегда нравились именно такие девушки. В самом начале их отношений она была немного потерянной, расстроенной, как будто переживала какое-то горе. И он чувствовал то же самое — Элис уже шесть лет не отпускала его. Каждый раз, когда она бросала его, он клялся, что забудет её навсегда, но так и не смог. И всегда прощал, когда она возвращалась. Простит и сейчас.

Но Гермиона… Бог знает, что творится у неё в душе сейчас. Он не хотел, чтобы они расстались вот так, не поговорив. И он понятия не имеет, где её искать.

— Джейк, мы закрываемся, — обратился к нему Майкл.

— Слушай, мне нужна твоя помощь. Если она придёт сюда, пожалуйста, скажи ей, что я ищу её. И позвони мне сразу же. Вот мой домашний и рабочий номера, — он быстро написал цифры на листке и протянул его Майклу.

— Всё так серьёзно? — улыбнулся тот, беря бумагу.

— Более чем. Прошу, помоги мне. Я должен её найти.

Было уже далеко за полночь, но Гермиона никак не могла успокоиться. Это же с самого начала было ясно как день — они с Джейком вместе ненадолго. Он любил другую и честно об этом сказал в самую первую их встречу. Она приняла это, так о чём же сожалеть сейчас? Как вышло, что она так сильно привязалась к нему? Они вообще никогда не говорили об их отношениях, но Гермиона только сейчас поняла, как ждала каждой встречи, наслаждалась каждой минутой рядом с ним.

Что она там говорила Джинни про «здесь и сейчас»? Глупая, какая же она была глупая. Не плакать. Забыть. Надо перевернуть эту страницу.

Утром Гермиона получила сову от МакГонагалл. Директриса беспокоилась о её состоянии (они не виделись почти месяц) и приглашала помочь Слагхорну с варкой зелий для больничного крыла. Зельевар неважно себя чувствовал и доверить столь ответственную миссию (под его руководством, конечно) мог только Гермионе. Это займёт всего несколько дней, писала Минерва. Что ж, всё к лучшему, сегодня же она отправится в Хогвартс.

Неделя пролетела быстро. Гермиона отлично справлялась с заданием, а беседы со Слагхорном были чрезвычайно увлекательными — профессор был интересным собеседником. Уже заканчивая последнее зелье, Гермиона потянулась за крышкой, чтобы накрыть котёл, как вдруг внезапно покачнулась и упала бы прямо на лабораторный стол, если бы не отменная реакция стоявшего рядом профессора. Слагхорн мгновенно сориентировался и подхватил девушку.

— Мисс Грейнджер, что это с вами? Вам плохо? — старик не на шутку встревожился, осторожно подвёл Гермиону к стулу и усадил на него.

— Я и сама не поняла, что произошло, профессор. В какой-то момент всё вдруг поплыло перед глазами, — удивилась Гермиона.

— Вот, держите, — он протянул ей стакан воды, — выпейте. Бывает. Испарения и всё такое.

— Спасибо, профессор.

— Но я всё же советовал бы вам сходить к мадам Помфри, на всякий случай, мало ли, — туманно намекнул он.

Гермиона похолодела. "Мало ли"? Что он имеет в виду?

— Это девочка! Гермиона, я так счастлива за тебя! Да скажи уже что-нибудь, что ты молчишь? — мадам Помфри даже прослезилась от радости, разглядывая результат наложенных диагностических чар.

А Гермиона смотрела на неё испуганно и не могла поверить, что всего лишь одна пропущенная маггловская таблетка не уберегла её от последствий короткого летнего романа.

— Что ты собираешься делать, Гермиона? — нахмурилась мадам Помфри, по-своему истолковав оцепенение девушки. — Даже не думай, это же такое счастье!

— Да, — обречённо согласилась Гермиона. — Это счастье. Вот только у меня нет дома, мои родители исчезли и мне нужно закончить школу. А ещё у этого ребёнка не будет отца. Что мне делать, мадам Помфри?

— Вот, выпей и ложись. — Мадам Помфри протянула Гермионе небольшой флакон. — Сейчас тебе надо полежать. А потом поговорим.

Гермиона как-то очень быстро уснула, а целительница тут же послала патронуса Минерве, и не прошло и десяти минут, как директриса, запыхавшись, влетела в больничное крыло. Выслушав Помфри, она побледнела и схватилась за голову.

Снадобье, которым её напоила целительница, помогло девушке расслабиться и забыться неглубоким сном. Проснувшись через полчаса, Гермиона почувствовала себя отдохнувшей. Обняв себя за плечи, она полулежала в кровати и отрешённо смотрела на сидящих напротив неё Помфри и МакГонагалл.

— Девочка моя, что ты намерена делать? — обеспокоенно спросила директриса.

— Жить. Как вы и советовали мне, госпожа директор, — пожала плечами Гермиона.

Она приложила руки к животу. Невозможно поверить, что внутри неё теперь есть новая жизнь. Ну почему это случилось именно сейчас?

— Мерлин всемогущий, я так рада за тебя! — выдохнула МакГонагалл. — Я никогда в тебе не сомневалась, ты такая сильная!

— Не такая уж и сильная, — горько усмехнулась Гермиона. — В какой-то момент я почти сломалась. С первого курса Малфой всячески давал понять, что одно моё существование является оскорблением для него и таких, как он. Беллатриса оставила мне клеймо на всю жизнь, чтобы я не забывала, что я никто в этом мире.

Она глубоко вздохнула и попыталась успокоиться.

— Вы помните моё состояние. И вы были правы — мне нужно было, чтобы кто-то обнял меня, чтобы кто-то заставил меня забыть о войне. Джейк — маггл, он ничего не знал о том, что на меня свалилось. Он просто был рядом. Но я не смогла бы остаться в маггловском мире. Как бы магический мир ни сопротивлялся моему присутствию, я часть его. Я ведьма, пусть и магглорождённая.

— Гермиона, дорогая, Хогвартс — твой дом. Оставайся здесь, учись и ни о чём не думай. Здесь ты будешь обеспечена всем необходимым, Поппи всегда рядом на случай каких-то недомоганий, да и вообще — ты не одна, даже не думай о плохом! Ты мне как дочь, и я уже люблю твоего ребёнка. Пожалуйста, дай ему родиться.

— Он, конечно, родится, — рассеянно произнесла девушка. — Точнее, она. Мадам Помфри сказала, что это произойдёт в апреле.

— После экзаменов ты можешь начать преподавать, дорогая. Хоть трансфигурацию, хоть маггловедение, выбор за тобой. Здесь, в школе, вы с малышкой ни в чём не будете нуждаться, обещаю. Эльфы будут помогать тебе с дочкой. Да и мы все рядом.

— Ещё раз спасибо, госпожа директор, с такой поддержкой мне ничего не страшно, — попыталась улыбнуться Гермиона.

— О каком таком страхе говорит гриффиндорка? Которая к тому же ограбила Гринготтс и выбралась из него, оседлав дракона?

— Вот только, если вы не возражаете, мне хотелось бы перейти на индивидуальное обучение, чтобы сдать экзамены досрочно. До родов, — попросила Гермиона.

— Конечно, дорогая. Тебе не нужно будет ходить вместе со всеми на занятия. Достаточно согласовать с каждым преподавателем свой учебный план и приступить. Мы все будем тебе помогать, не сомневайся.

Вернувшись из Хогвартса на Гриммо, Гермиона застала дома Гарри и Джинни. Они оба выглядели счастливыми и немного смущёнными.

— Как я рада наконец-таки видеть вас вместе, — улыбнулась Гермиона, обнимая друзей.

— Ты бледная, Гермиона, — забеспокоился Гарри. — Нормально себя чувствуешь?

— Да, вполне. Давайте присядем, надо поговорить.

Влюблённые сели на диван и переглянулись между собой — Гарри увидел во взгляде Джинни тревогу.

Гермиона села в кресло напротив них и, тяжело вздохнув, начала:

— Я надеюсь, вы поймёте и поддержите меня. Ближе вас у меня никого нет. Мерлин, как же тяжело об этом говорить! Я беременна, — выдохнула она, заставляя себя не отводить взгляда от их лиц, — и у этого ребёнка не будет отца.

— Кто этот мерзавец? — вскочил Гарри, сжимая кулаки.

— Гарри, нет… всё не так. Я с самого начала понимала, что это временно. Мы случайно познакомились прямо на улице. Мне в тот день было так плохо, что ноги сами понесли меня в родной район. Мне нужно было забыть все эти ужасы. Просто немного тепла. В общем, мы встречались месяц, и неделю назад расстались. Так вышло. А сегодня я узнала, что беременна. МакГонагалл предложила переехать в сентябре в школу и перейти на индивидуальный график, чтобы досрочно сдать экзамены. Теперь вы всё знаете, — закончила Гермиона, вставая с кресла.

Друзья, не сговариваясь, подошли к ней и обняли. Джинни спрятала лицо у неё на груди и Гермиона поняла, что та плачет. Гарри вдруг отстранился от них, посмотрел Гермионе в глаза и сказал:

— Ты же знаешь, что мы с тобой? Что ты не одна? Ни за что не переживай. Ни ты, ни твой ребёнок ни в чём не будете нуждаться. Никогда.

— Гарри, спасибо. Я знала… Это счастье, что вы есть у меня.

— Нас у тебя много, Гермиона, — сказала Джинни. — Несмотря на то, что у вас с Роном не получилось, в Норе тебе всегда рады. Мама от счастья с ума сойдёт, когда узнает.

— Спасибо, Джинни. Я обязательно навещу её. Хочу сама ей обо всём рассказать.

Гарри ушёл сразу после этого разговора, пообещав вернуться к ужину. Джинни решилась наконец задать Гермионе вопрос, который мучил её всё это время:

— Гермиона, так почему вы расстались? Из-за той самой девушки? Она опять к нему вернулась?

И Гермиона рассказала ей всё. Джинни слушала молча, но, едва Гермиона закончила, буквально взорвалась:

— Я не понимаю, почему ты не дала ему шанс? Гермиона, ты должна была увидеться с ним, а не оставлять ему письмо! Вы должны были поговорить и обсудить всё, как нормальные люди!

— Нет, Джинни. Я ясно слышала его слова. Их нельзя было понять как-то по-другому — только как точку в нашей истории. Я это услышала, пойми.

— Тебе, конечно, виднее, но я бы не смогла вот так просто уйти.

— Я ни о чём не жалею. Джейк помог мне понять, что жизнь продолжается.

— Не могу не спросить тебя… ты не пила зелье?

— Сварить его самой было негде, и я несколько раз пыталась его купить, но каждый раз мне приходилось убегать из аптеки и спасаться от толпы народа. Никак к этому не привыкну. На меня везде набрасываются журналисты и очень назойливые поклонники. Только в маггловских районах я чувствую себя спокойно, там меня никто не узнаёт. Поэтому я купила обычные противозачаточные таблетки. Но они не дают стопроцентной гарантии, к тому же их нельзя пропускать, а я забыла в один из дней выпить очередную таблетку. И вот результат.

В окно вдруг настойчиво постучалась сова. Гермиона впустила птицу и отвязала от её лапки письмо. МакГонагалл сообщала, что решила вопрос с экзаменами и будет ждать её завтра утром.

Нотт должен был появиться с минуты на минуту. МакГонагалл подумала, что совсем не знает этого молодого человека, хотя учила его почти семь лет. Теодор Нотт был одним из самых загадочных студентов своего курса. Всегда немногословный, как будто несущий в себе какую-то тайну. Он никогда не ввязывался в драки или конфликты, не нарушал школьные правила, не был суперзвездой квиддича, не пропускал занятий без уважительных причин. По успеваемости он стабильно был вторым на Слизерине, уступая лишь Драко Малфою. Единственный наследник древнего аристократического рода. Рано потерял мать, а месяц назад и отца, который входил в ближний круг Тёмного Лорда, за что и был приговорён к заключению в Азкабан, но умер прямо в зале суда сразу после оглашения приговора.

А вот и Теодор. Бледный, высокий черноволосый юноша с тёмно-синими, почти чёрными глазами, в которых плескалась грусть.

— Здравствуйте, госпожа директор.

— Здравствуйте, мистер Нотт, присаживайтесь.

— Благодарю вас, госпожа директор.

— Мистер Нотт, не все ваши сокурсники согласны вернуться в школу на дополнительный учебный год. Многие отказались, но это их право и их выбор. А просьбу перевестись на индивидуальный график с ранней сдачей экзаменов подали только вы и ещё одна студентка.

— Кто же это, если не секрет?

— Не секрет. Это мисс Грейнджер. Вы оба — одни из лучших учеников своего курса, поэтому я иду навстречу вашим пожеланиям, учитывая, что и у вас, и у неё есть на то серьёзные причины. Но есть одно «но». В министерстве мне заявили, что организовывать досрочную сдачу экзаменов для каждого из вас по отдельности нецелесообразно — у них и так сейчас много забот. Поэтому вы с мисс Грейнджер будете сдавать экзамены вместе, в одни и те же дни.

То же самое и с практическими занятиями и консультациями. Этот учебный год в Хогвартсе будет отличаться от предыдущих из-за дополнительного курса, тем не менее, все профессора, несмотря на возросшую нагрузку, готовы уделить вам с мисс Грейнджер время, но тоже не индивидуально. Скорее всего, большинство заданий будет рассчитано на работу в паре. А значит, вам с Гермионой нужно будет согласовывать каждый шаг своей подготовки. Мисс Грейнджер будет здесь через несколько минут. Что скажете, мистер Нотт?

— Я уверен в том, что мы с мисс Грейнджер легко найдём общий язык, госпожа директор.

— Отрадно это слышать. Мистер Нотт, можно личную просьбу?

— Конечно, госпожа директор.

— Вы знаете, что мисс Грейнджер пропустила прошлый учебный год, и что ей многое пришлось пережить. Кроме того, она и сейчас находится в тяжёлой жизненной ситуации. Теодор, Гермионе сейчас как никогда нужна поддержка и помощь. Пожалуйста, сделайте всё от вас зависящее, чтобы ваши совместные занятия были максимально продуктивными и комфортными не только для вас, но и для неё.

— Я сделаю всё, что в моих силах, госпожа директор. Обещаю.

— А вот и мисс Грейнджер, — радостно поприветствовала любимую студентку директриса, приятно удивившись тому, что, едва Гермиона вошла в кабинет, Тео встал и учтиво кивнул ей.

— Вместе? Но как? — удивилась Гермиона, когда МакГонагалл ввела её в курс дела.

— Это вам с мистером Ноттом и предстоит обсудить. Он уверен, что вы поладите, и я тоже очень на это надеюсь.

Гермиона перевела взгляд на абсолютно невозмутимого Нотта, всё еще не понимая, как это вообще может быть. Нет, он, конечно, не Малфой, и она за все эти годы ни разу не слышала от него никаких оскорблений по поводу статуса крови и вообще, но он же слизеринец. Сын Пожирателя Смерти. Чистокровный аристократ, который прямо сейчас сидит напротив неё и спокойно выдерживает её недоумевающий взгляд.

— Итак, я считаю, что мы поняли друг друга, — подытожила МакГонагалл. — Вам, молодые люди, надо всё хорошенько обсудить и продумать детально подготовку по всем выбранным вами дисциплинам, определиться со сроками сдачи экзаменов и согласовать с профессорами графики консультаций. А в случае с Зельями и Трансфигурацией ещё и практических занятий, потому что в этих дисциплинах одной теории недостаточно, как вы понимаете. Я думаю, что мы сможем разместить вас обоих в школе на период подготовки. Что-то вроде апартаментов для старост: ваши индивидуальные спальни плюс общая гостиная и ванная комната. Мистер Нотт, у вас есть вопросы?

— Нет, госпожа директор. Я очень вам признателен за то, что вы удовлетворили мою просьбу и абсолютно уверен, что мы с мисс Грейнджер отлично подготовимся и сдадим наши экзамены.

— Рада это слышать, мистер Нотт. Как насчёт вас, мисс Грейнджер?

— Я тоже благодарю вас за понимание, госпожа директор, и соглашусь с мистером Ноттом.

— Что это сейчас было? — набросилась на Нотта Гермиона, едва они вышли из кабинета директора. — Как ты вообще себе представляешь нашу совместную подготовку? И откуда такая уверенность?

— Ну, здравствуй, Грейнджер, — улыбнулся Нотт.

— Тебе смешно, да?

— Ничуть, — развел руками Нотт. — Мы оба поставлены перед фактом, и никто не спросил, хотим ли мы этого. Но другого выхода нет, поэтому нам надо начать уже нормально общаться. Предлагаю сразу же отбросить условности, Гермиона. Зови меня просто Тео.

— Я поражаюсь твоему спокойствию. Давай выберемся на свежий воздух, может там я начну хоть что-то понимать, — устало сказала Гермиона.

— Пойдём, — согласился Тео.

Август в этом году выдался особенно знойным, но на берегу озера жара почти не ощущалась. К удивлению Гермионы, Тео расстелил на траве свою мантию и жестом пригласил её сесть, а после присоединился к ней.

— Мы с Гарри и Роном всегда садились прямо на траву, — сказала Гермиона. — Тебе не жаль мантию?

— Нет, — пожал плечами Нотт. — Испачкается — почищу.

Какое-то время они сидели молча, вглядываясь в тёмную гладь озера. Гермиона почувствовала, что успокаивается.

— Как же тут хорошо, — тихо сказала Гермиона. — Тео, почему ты не хочешь возвращаться на учёбу?

— Отец умер, а я единственный наследник, — спокойно сказал Теодор. — В короткие сроки мне надо вникнуть в семейный бизнес, пока он не начал разваливаться без твёрдой руки. А ещё и с домом надо разобраться. Не представляю, как могу бросить всё это и уехать в Хогвартс.

— А что не так с домом?

— Отец умер скоропостижно и не успел объяснить мне некоторые тонкости, связанные с защитой замка. Это особая родовая магия, завязанная в том числе на рунах. Я самонадеянно полагал, что неплохо их знаю.

— Особая родовая магия, завязанная на рунах? — загорелась Гермиона.

— Да. Это обычная вещь для таких древних родов как наш. Причём я почти разобрался, но раз за разом упускаю какую-то деталь.

— А почему ты не попросишь родственников помочь тебе?

Теодор долго не отвечал на её вопрос, всматриваясь вдаль.

— У меня никого нет. Ни друзей, ни родственников, — вздохнул он. — Мама давно умерла, я совсем её не помню. С её роднёй отец прервал все связи ещё до моего рождения. У него самого никого не осталось. Только несколько партнёров по бизнесу, ну и Люциус Малфой — вот и весь круг его общения.

— Ты разве не дружишь с Драко?

— Нет. Мы, конечно, общались, но никогда не дружили. Мы слишком разные. Малфою надо блистать, ему необходима свита, публика, восхищение. Мне же всё это кажется обманкой вроде омелы, под которой нужно поцеловаться, а совсем не хочется. Я ненавижу фальшь.

Гермиона с интересом посмотрела на Нотта. Они проучились бок о бок несколько лет, но она его совсем не знала. А теперь, в этом разговоре, он потихоньку открывается ей. Спокойный, невозмутимый, уверенный в себе, но не высокомерный, а, наоборот, располагающий.

— Тео, в какие сроки ты рассчитываешь закончить подготовку?

— Чем раньше, тем лучше. Надеюсь, это займёт два месяца, не больше.

— Всего?! То есть ты думаешь уже в ноябре сдать экзамены?

— Мне бы этого хотелось. Ты успеешь?

Гермиона ответила не сразу. Он не спросил ничего про её причины сдать экзамены пораньше, скорее всего из-за присущей ему деликатности.

— Я должна успеть, Тео. — Она на секунду засомневалась, стоит ли делиться с ним подробностями. — Позавчера я узнала, что жду ребёнка. Значит, надо торопиться.

— Поздравляю, Гермиона, — удивлённо произнёс Нотт. — Ты так рано решила окунуться в семейные хлопоты? Неожиданно.

— Не будет никакой семьи, Тео. Это только мой ребёнок. Конечно, всё это слишком рано, но я справлюсь. Должна справиться.

— Но тебе ведь наверняка помогут родители?

Гермиона закрыла лицо руками. Тео показалось, что она плачет.

— Гермиона, прости, я не должен был приставать к тебе с личными вопросами. Надеюсь, ты не плачешь?

— Нет. Уже нет, сколько можно? Когда начались убийства магглов, я собственноручно лишила своих родителей воспоминаний обо мне, изменила их имена и убедила уехать как можно дальше отсюда. И поступила правильно — через некоторое время наш дом сожгли. А теперь мы не можем их найти. Министерство задействовало лучших сотрудников, Шеклболт держит это под личным контролем. Если их найдут, я поеду к ним, чтобы отменить Обливиэйт. Если смогу, конечно. Хотя теперь, в моём положении, я вряд ли смогу поехать куда-то далеко. Надеюсь, если их найдут, то доставят сюда.

Тео потрясённо молчал. Он, конечно, знал, что Грейнджер пришлось нелегко, но даже не предполагал, что всё было настолько трагично. Он никогда не желал ей зла, хоть и был воспитан в презрении к магглорождённым.

— Мне жаль, что тебе пришлось через всё это пройти. Меня трясёт от одной мысли, что отец был частью этого зла. Стоит ли говорить, что я никогда не разделял его взглядов?

— Я знаю. Иначе мы бы не сидели с тобой здесь и не разговаривали.

— Где же ты живёшь сейчас?

— У Гарри. Сириус Блэк, его крёстный, оставил ему фамильный особняк на Гриммо. Но находиться там — то ещё испытание. Эти портреты представителей чистокровного семейства просто сводят меня с ума. «Грязнокровка» и «уличная девка» — самое милое, что я слышу от них. Так что предложение МакГонагалл переехать сюда я приму с удовольствием.

В детстве мы не задумываемся о том, сколько всего нам нужно — крыша над головой, питание, одежда, обувь, книги. Много всего. Только повзрослев, понимаешь это. Так что ежемесячные выплаты за орден — это очень кстати, да и Гарри вчера буквально затащил меня в Гринготтс и открыл мне полный доступ к своей ячейке, но я не возьму у него ни кната, просто не смогу. Поэтому Хогвартс для меня сейчас — хороший вариант. К тому же здесь мадам Помфри, если вдруг что-то со мной или с ребёнком. А после родов попробую преподавать, МакГонагалл предложила. Так что прорвусь. Прости, что вываливаю на тебя свои проблемы.

— Не извиняйся. Иногда надо выговориться. Правда, я так не могу. Не привык, да и не с кем откровенничать.

Какое-то время они молчали. Гермиона выглядела расслабленной и, казалось, вообще ни о чём не думала. А вот Нотта словно озарило — он принял решение в одну секунду. Но как она к нему отнесётся?

— Гермиона, то, что я скажу сейчас, покажется тебе странным, но раз уж нам предстоит вместе готовиться и сдавать экзамены, я приглашаю тебя к себе на всё это время. Нотт-касл очень большой. У меня отличная библиотека, современная лаборатория. С ингредиентами для зелий, которые нам наверняка задаст готовить Слагхорн, никаких проблем не возникнет — это часть отцовского бизнеса. Наш семейный целитель в любое время к твоим услугам. И гулять, не опасаясь кучи народа, тыкающей в тебя пальцами, тоже есть где — на территории поместья есть парк, сад, озеро. Соглашайся, прошу тебя.

— Тео, ты шутишь? Переехать к тебе? Как это вообще пришло тебе в голову? — изумилась Гермиона.

— Да очень просто. В этом нет ничего предосудительного. Переезд в Хогвартс для меня сейчас невозможен. За месяц я успел вникнуть в некоторые аспекты отцовского бизнеса и подозреваю, что кое-кто из компаньонов ведёт себя непорядочно. Без моего ежедневного контроля всё развалится, понимаешь? Как мне это делать, если я буду здесь? Поэтому я и предлагаю тебе пожить у меня. Так я смогу и учиться, и заниматься делами.

— Но это как-то… неудобно, Тео.

— Послушай, несмотря на то, что накануне суда отец пожертвовал часть своего состояния на благотворительные программы министерства, я достаточно богат. Гермиона, ты совершенно не стеснишь меня, если беспокоишься об этом. Или ты боишься меня?

— Конечно не боюсь. Что за вопрос? Но…

— Есть и ещё один момент, Гермиона, — перебил её Нотт.

— Какой же?

— Я никогда не оставался один. Совсем один. Наверное, со временем с этим можно будет смириться, но вот сейчас … мне тяжело. Я с радостью бы поехал ещё на целый год в Хогвартс, нормально бы доучился и выпустился, только бы избежать этой пустоты. Но пришло время становиться взрослым. Детство закончилось.

— Детство закончилось, — эхом повторила Гермиона. — Знаешь, Тео, я, кажется, понимаю тебя.

— К тому же, ты ведь свободно читаешь руны. Ты поможешь мне?

— Ах, вот оно что, — улыбнулась Гермиона. — Это так по-слизерински.

— Разумеется, — улыбнулся в ответ Нотт. — А ты настоящая гриффиндорка. Спасать и помогать это твоё.

— А эти твои руны… Они намного сложнее того, что мы проходили?

— Для меня — да. Хотя, повторюсь, до этого я считал себя неплохим знатоком. Так что вся надежда на тебя, Гермиона. Будь моей гостьей. И, конечно, твои друзья смогут в любое время навещать тебя, это даже не обсуждается. Что скажешь?

Гермиона внимательно посмотрела на парня, как будто пытаясь прочесть его мысли.

— И самое главное, Гермиона. Ты — Героиня войны, и к тебе теперь повышенное внимание, но, надеюсь, ты не считаешь, что я это делаю, чтобы поправить репутацию Ноттов за твой счёт. Я уверен, что для многих это так и будет выглядеть. Ты веришь мне?

— Я скажу тебе честно, Тео, мне немного неловко принимать твоё предложение — оно, конечно, неожиданное, но ты прав — это выход. И да, я тебе верю.

Через час, обойдя всех профессоров и договорившись о составлении индивидуальных учебных планов, они снова сидели в кабинете директора.

Говорил, в основном, Нотт. Он рассказал МакГонагалл о своём предложении, и та, немало удивившись, сочла его вполне приемлемым, поблагодарила Теодора и взяла с Гермионы слово держать её в курсе относительно своего состояния и их с Тео подготовки.

— Какой бесконечный сегодня день, — устало сказала Гермиона, когда они с Ноттом вышли из Хогвартса и направились к точке аппарации.

— Да, бесконечный и весьма насыщенный, — согласился Тео. — Гермиона, я сегодня же распоряжусь, чтобы для тебя подготовили комнату. Когда ты планируешь переехать?

— Скорее всего, завтра. Чем быстрее начнём, тем лучше. Я сегодня навещу семейство Уизли, давно их не видела и соскучилась, а завтра жди меня.

На Гриммо никого не оказалось. Гермиона собрала в свою расшитую бисером сумочку все вещи, включая всё необходимое для учёбы, написала Гарри записку, что отправляется в Нору и шагнула в камин.

Новая Нора, построенная взамен сгоревшей, была совсем не похожа на прежнюю, но Молли постаралась сделать её такой же уютной для каждого члена своей семьи. Хотя постоянно в Норе теперь проживали только Молли с Артуром и Джинни — все остальные уже жили отдельно. У Гермионы защемило сердце, когда она, выйдя из камина, увидела хозяйку дома, сидящую на диванчике за вязанием.

— Мерлин всемогущий, Гермиона! Наконец-то! — воскликнула Молли, тут же вскакивая и бросаясь ей навстречу.

— Молли, как же я соскучилась! — обняла её Гермиона. — Я не решалась прийти раньше, думала, что вам всем не до гостей сейчас.

— Не до гостей — это точно, Гермиона. Но с каких это пор ты стала гостьей в моём доме? Девочка моя, нам с Артуром безумно жаль, что вы с Роном больше не вместе, но ты всё равно нам как дочь. Была, есть и всегда будешь. Джинни, — крикнула она куда-то в сторону лестницы, — у нас Гермиона, сделай-ка нам чаю с пирогом.

Спустя полтора часа вернувшийся домой с работы Артур застал на кухне плачущих Молли, Джинни и Гермиону. Подозревая, что случилось какое-то несчастье, он застыл на пороге.

— Артур, Гермиона беременна, — вытирая слёзы, прошептала Молли.

— Мерлин, вот это новость, — пробормотал Артур. — А чего же вы плачете?

— От счастья, конечно. Драккл с ним, с этим магглом, — Молли обратилась к Гермионе. — И не вздумай убиваться, дурёха. Тебе сейчас надо думать только о себе и о доченьке. Так, родные мои, сейчас будем ужинать.

— А что ты решила с учёбой, Гермиона? — поинтересовался после ужина Артур.

— МакГонагалл разрешила мне перейти на индивидуальный учебный план, чтобы я могла пораньше сдать экзамены. И не мне одной. Теодор Нотт со Слизерина тоже попросил перевестись на самоподготовку по семейным обстоятельствам.

— Да, я знаю, он остался совсем один после смерти отца, — задумчиво сказал Артур. — Я разговаривал с ним накануне суда. Он произвёл хорошее впечатление. Серьёзный, умный парень. Как бы он ни осуждал отца, он всё равно его любил. Непросто ему сейчас. От того, что натворил старший Нотт, мальчишке придётся долго отмываться.

— МакГонагалл сказала, что в министерстве сочли нецелесообразным устраивать экзамены отдельно для меня и для него, поэтому нам разрешили перейти на самообучение при условии, что мы оба сдадим все экзамены в одни и те же дни. И нам надо будет сдавать все домашние работы вместе, а какие-то задания делать в паре.

— Они там в министерстве совсем с ума посходили? Артур, кому это в голову такое пришло, не знаешь? — возмутилась Молли. — Как они себе это представляют? Одно дело, если бы вы оба были в Хогвартсе. Тогда понятно — сели себе в библиотеке и занимайтесь вместе. Или они там думают, что вы с Ноттом в одном доме живёте? — не унималась она.

— МакГонагалл предложила нам готовиться в Хогвартсе, и я бы согласилась, но Нотту нужно как-то совмещать учёбу и семейные дела, поэтому он предлагает мне переехать к нему на время подготовки. Так мы быстрее всё закончим.

— Как это переехать к нему? — переспросила Джинни. Артур и Молли недоумённо переглянулись.

— Джинни, меня это тоже удивило. Мы не то, что не общались с Ноттом, мы даже не здоровались все эти годы. Но сегодня мы весь день провели в Хогвартсе, много разговаривали, и я согласна с Артуром. Нотт — серьёзный парень. И мы нормально общаемся, оказывается.

— Но, девочка моя, это странно, — нахмурилась Молли. — Ты настолько ему доверяешь?

— По сути, я его совсем не знаю, но у нас общая цель. Мы рассчитываем подготовиться за два месяца, чтобы уже в ноябре всё сдать. Он сказал, что дом огромный: есть и библиотека, и лаборатория. И даже собственный парк, где я смогу гулять, не опасаясь, что на меня выпрыгнет Скитер или пристанут поклонники. И про семейного целителя сказал, если вдруг понадобится помощь. Да и что плохого со мной может случиться там? А потом я перееду в Хогвартс — МакГонагалл предложила мне жить там сколько потребуется.

— А мы, значит, не в счёт? — уперлась руками в бока Молли. — Нет уж, милочка, как сдашь экзамены, переезжаешь сюда и точка. До самых родов побудешь под моим присмотром. И после, само собой, тоже, раз уж мамы пока нет с тобой рядом. А насчёт Нотта… Артур, ты уверен, здесь не может быть никакой ловушки? Он пожирательский сынок как-никак.

— Уверенным я быть, конечно, не могу. Но, повторюсь, парень произвёл на меня хорошее впечатление. Да и Минерва доверяет ему, раз согласилась, — задумчиво произнёс Артур. — Гермиона, когда ты к нему отправляешься?

— Завтра, прямо отсюда.

— Если ты не против, я пойду с тобой.

Проболтав полночи с Джинни, Гермиона почувствовала себя одновременно и счастливой — она всё-таки очень соскучилась по их задушевным разговорам — и смертельно уставшей. День выдался необычайно насыщенным встречами, разговорами и эмоциями. Поэтому после того, как Джинни, пожелав ей спокойной ночи, ушла в свою комнату, Гермиона заснула сразу же, как только закрыла глаза. А утром после плотного завтрака (хозяйка дома строго-настрого запретила ей вставать из-за стола, пока она всё не съест) Гермиона обняла Молли и Джинни, пообещала не пропадать надолго и вместе с Артуром аппарировала к Нотту.

Массивные ворота тут же распахнулись, впуская гостей на территорию. Гермиона ахнула, увидев впереди возвышающийся неприступной громадой великолепный замок. Несколько десятков метров, отделявших их с Артуром от парадного входа в Нотт-касл, представляли собой совершенно волшебный сквер с причудливыми цветочными клумбами, идеально подстриженными кустарниками и роскошным фонтаном в центре.

Пока гости пересекали сквер (Версаль, как его тут же окрестила Гермиона), хозяин вышел из замка и направился к гостям.

— Гермиона, мистер Уизли, рад вас видеть, — гостеприимно встретил их Теодор.

— Мистер Нотт, — кивнул Артур. — Надеюсь, вы извините моё появление без приглашения, но я решил сопроводить Гермиону.

— Тео, прости, мне срочно нужно… — побледневшая Гермиона зажала рот ладонью, почувствовав тошноту.

— Лики, — позвал Нотт, и перед ним моментально появилась эльфийка. — Перенеси мисс Гермиону в ванную и окажи ей помощь.

Лики кивнула, подскочила к еле сдерживающейся девушке, дотронулась до её руки, и они обе исчезли.

Нотт с Артуром вошли в дом и сразу же оказались в большой гостиной.

— Присаживайтесь, мистер Уизли. Может быть, чаю?

— Благодарю, мистер Нотт. Не откажусь.

Теодор отдал распоряжение ещё одной эльфийке и внимательно посмотрел на Артура.

— Мне показалось, что вы хотите поговорить, мистер Уизли, не так ли? — осторожно спросил Тео.

— Да, мистер Нотт, — ответил Артур. — Гермиона рассказала мне о вашем предложении. Признаюсь, оно немного удивило меня. Она мне как дочь, и мне хотелось бы получить от вас гарантии её безопасности.

— Я отдаю себе отчёт в том, что репутация моей семьи запятнана из-за взглядов и деяний моего отца, но вам не о чем беспокоиться, мистер Уизли, — уверенно произнёс Нотт. — Мисс Грейнджер будет здесь в полной безопасности. Я даю вам слово.

Эльфийка быстро разложила на столе чайник, чашки с блюдцами и вазочки со сладостями. Двери гостиной открылись, и в комнату вошла Гермиона. Мужчины встали.

— Простите меня, — извинилась девушка. Она села рядом с Артуром и разлила чай по чашкам. — Я всегда плохо переношу аппарацию. А сейчас тем более.

— Да, тебе сейчас нужно тщательнее следить за здоровьем, — посоветовал Артур. — Уверен, Молли уже надавала тебе массу полезных советов.

— Конечно, — улыбнулась Гермиона.

— Мистер Нотт, пожалуйста, проследите за тем, чтобы Гермиона не слишком увлекалась занятиями и почаще делала перерывы, — попросил Артур.

— Обещаю, что так и будет, мистер Уизли, — ответил Теодор.

— Нам так много всего нужно сделать, — сказала Гермиона. — Не знаю, успею ли я за два месяца.

— Всё у тебя получится, не сомневайся. Ты переживаешь на пустом месте. Ты сдала бы экзамены прямо завтра и без всякой подготовки, — заверил её Артур.

— Я в этом не уверена, — смутилась Гермиона.

— Ну, что ж, мне пора, — поднялся Артур, допив чай. — Мистер Нотт, благодарю вас.

Теодор и Гермиона тоже встали из-за стола.

— Мистер Уизли, всегда рад видеть вас у себя. Вы можете воспользоваться этим камином, если хотите, — ответил Нотт.

Артур обнял Гермиону, попрощался с Теодором и шагнул в камин.

— Гермиона, Лики показала тебе твою комнату?

— Да, спасибо, Тео. Она чудесная.

— Добро пожаловать, располагайся и чувствуй себя как дома. Не стесняйся. Лики в твоём полном распоряжении, если что-нибудь понадобится. У меня встреча с одним из компаньонов через полчаса. Давай я немного покажу тебе дом. Начнём, я полагаю, с библиотеки? — улыбнулся он.

— Да, пожалуй, — согласилась Гермиона.

Библиотека Ноттов располагалась недалеко от гостиной. Тео распахнул перед Гермионой тяжёлые двери и галантно пропустил её вперёд. Сделав буквально пару шагов, девушка остановилась. Когда-то она была поражена размерами библиотеки в Хогвартсе, но эта библиотека была в несколько раз больше школьной. Старинные фолианты на старинных же стеллажах, этот неповторимый и столь любимый Гермионой книжный запах — здесь было от чего потерять голову.

— У меня нет слов, Тео. Это настоящее чудо, — прошептала она.

— Вот здесь мы и будем заниматься, если ты, конечно, не против, — Тео указал на большой письменный стол у окна.

— Шутишь? Я не просто заниматься, я жить готова в библиотеке. Сколько себя помню, меня всегда называли книжным червём.

— Лично я считаю это не оскорблением, а, скорее, комплиментом, — улыбнулся Нотт. — Предлагаю приступить сегодня же, после обеда.

Гермиона кивнула.

— Я вынужден тебя покинуть. Если хочешь, оставайся здесь или позови Лики, и она проводит тебя куда пожелаешь.

— Спасибо, Тео. Я побуду здесь.

Присев в одно из удобных кресел, Гермиона ещё раз оглядела библиотеку. Сколько же здесь книг? Внезапно девушка почувствовала слабость и лёгкое головокружение.

— Лики, — позвала Гермиона.

— Лики к вашим услугам, мисс Гермиона, — материализовалась из ниоткуда эльфийка.

— Мне захотелось прилечь. Ты проводишь меня в комнату?

— Лики сделает всё для гостьи хозяина Теодора. Хозяин Теодор приказал Лики заботиться о мисс Гермионе, — затараторила эльфийка.

Выйдя из библиотеки, они направились по коридору к широкой мраморной лестнице с ажурными, выглядевшими как кружево перилами.

Гермиону не покидало ощущение нереальности происходящего. Фамильный замок Ноттов впечатлял своей величиной и роскошью. Изысканные ковры и гобелены, тяжёлые бархатные портьеры, изящные подсвечники, огромные люстры, вазы с живыми цветами повсюду — сказать, что она была восхищена, это значит не сказать ничего.

Поднявшись на второй этаж, они немного прошли по коридору и остановились возле одной из дверей.

— Лики, спасибо тебе, ты замечательная, — поблагодарила Гермиона.

— Лики служит в этом доме всю жизнь и очень любит своего хозяина, — прослезилась эльфийка. — Хозяин Теодор самый лучший. Хозяин Теодор никогда никого не приглашал в гости, а, значит, мисс Гермиона особенная.

Комната, которую для неё приготовили, оказалась просторной и очень светлой за счёт панорамных окон, из которых можно было попасть на полукруглый балкон.

Гермиона огляделась. Огромная кровать, диван, два больших кресла и столик у камина, вместительный платяной шкаф, зеркало во весь рост в старинной раме. Мягкий ковёр на полу, покрывало на кровати и шторы на окнах были нежно-сиреневого цвета. Дверь рядом со шкафом вела в ванную комнату, также поразившую Гермиону. Всюду зеркала, стопки полотенец, склянки и бутылочки с разноцветными жидкостями. Казалось, хозяин предусмотрел всё до мелочей.

Немного полежав на диване, Гермиона почувствовала себя лучше и встала. Она открыла одно из окон, вышла на балкон и замерла, посмотрев вниз— прямо перед ней оказался цветник. Розы всех оттенков красного и жёлтого, белые и сиреневые — с высоты второго этажа всё это великолепие выглядело роскошным живым ковром.

Внезапно на балконе появилась Лики.

— Мисс Гермиона, хозяин Теодор ждёт вас в обеденном зале. Лики проводит мисс Гермиону туда.

Обеденный зал также поразил Гермиону. Это было огромное помещение с фамильными портретами в массивных рамах на стенах и громадным столом, за которым точно смогли бы разместиться человек тридцать, а то и больше. Свисающая с потолка ажурная кованая люстра впечатляющих размеров сразу же привлекала внимание своей филигранностью и изяществом.

— Ты нормально себя чувствуешь? — спросил Тео, отходя от окна. — Лики сказала, что тебе нездоровится.

— Просто немного голова закружилась, сейчас всё в порядке, — ответила Гермиона, подходя к нему.

— Гермиона, может, тебе надо принимать какие-то зелья? Я, конечно, ничего в этом не смыслю, но, если хочешь, я свяжусь с мистером Локсли, это наш семейный лекарь, — Тео пригласил жестом Гермиону к столу и помог ей сесть.

В этот момент в зале появился эльф и вопросительно посмотрел на Нотта.

— Накрывай, — кивнул ему хозяин.

— Тео, я и сама не знаю, что нужно. Мадам Помфри посоветовала мне как можно скорее обратиться к специалисту в Святого Мунго, и я, конечно, должна это сделать, но ты же понимаешь, что раздует из этого Скитер? Я уже подумывала о маггловском докторе, если честно.

— Значит, решено. Я сегодня же напишу мистеру Локсли. На него можно положиться во всём.

— Спасибо, — улыбнулась Гермиона, продолжая с восхищением рассматривать обеденный зал. — Знаешь, я чувствую себя как в сказке. Я впервые попала в такой большой дом, в настоящий замок. Малфой-мэнор, конечно, не в счёт, — помрачнела она.

— Ты была у Малфоя в гостях? — удивился Нотт.

— Не по своей воле. Нас с Гарри и Роном поймали егеря и доставили туда. Вот, — Гермиона обнажила левое предплечье, — тётушка Драко была очень «гостеприимна», — горько усмехнулась она.

Тео не сводил глаз со шрамов на её руке, составляющих слово «грязнокровка», и шокированно молчал.

— Беллатриса была безумна. Все они безумны в своей одержимости идеей чистокровности. И мой отец был таким же, — тихо произнёс он. — А я никогда не делил людей по крови, и никогда не буду этого делать.

Гермиона не была голодна после плотного завтрака в Норе, поэтому съела немного запечённой курицы с овощами и выпила стакан апельсинового сока.

— Спасибо, очень вкусно, — поблагодарила она стоявшего рядом домовика. Тот, испуганно прижав уши к щекам, переводил взгляд с Гермионы на хозяина, не зная, как реагировать. Было очевидно, что он не привык в похвале.

— Всё в порядке, Мор, не пугайся, — улыбнулся Тео. — Мисс Гермиона благодарит тебя за то, что всё было вкусно.

— О, мисс Гермиона так добра, — залепетал эльф, — Мор так рад, что мисс Гермионе понравился обед.

— Ну что, давай приступим? — обратился к Гермионе Нотт.

— Давай, — согласилась она. — Надо составить план и оценить наши возможности.

Теодор, в отличие от Гермионы, весь прошлый год провёл в Хогвартсе и не пропустил ни одного занятия. Даже несмотря на то, что тот год был худшим по качеству преподавания (и не только) за всё время его учёбы, он прилежно учился, готовил домашние задания в полном объёме и поэтому сейчас был достаточно уверен в своих силах. А вот перфекционистка Гермиона, несмотря на то, что прочла все учебники за седьмой курс от корки до корки ещё прошлым летом, всё же сомневалась в том, успеет ли она подготовиться за два месяца. Но невозмутимость и спокойствие Нотта передались и ей.

Выбор предметов не занял много времени. План подготовки разработали так же быстро и сразу же приступили. Впереди было чуть больше двух месяцев, и Гермиона немного успокоилась — они всё успеют.

Через пару часов Тео предложил сделать перерыв — ему предстояла ещё одна деловая встреча, на этот раз вне дома.

— Я вернусь часа через два, ближе к ужину. Если ты хочешь прогуляться по парку, Лики составит тебе компанию. Мистеру Локсли я напишу прямо сейчас. Если я тебе срочно понадоблюсь, обратись к Лики, она сможет меня найти, — сказал Тео, провожая Гермиону до её комнаты.

— Я, пожалуй, отдохну немного и напишу пару писем, — открывая дверь, сказала Гермиона.

— Конечно. А прогуляться можно и после ужина, я с удовольствием покажу тебе парк.

Гермиона написала Гарри и МакГонагалл, и, забравшись с ногами в удобное кресло, думала обо всём, что с ней произошло за последние несколько дней.

Она заставляла себя не вспоминать Джейка, но, стоило лишь закрыть глаза, он представал перед ней. Высокий, темноволосый, немногословный. Она удивилась, подумав внезапно, что этими же словами можно описать и Нотта.

Нотт… Тео не переставал удивлять. Спокойный, предельно корректный, галантный — настоящий аристократ. За годы учёбы Гермиона привыкла к тому, что Слизерин — это отдельная планета, и её обитатели — все без исключения — высокомерны, напыщенны и абсолютно нетерпимы к таким, как она, магглорождённым. Даже после финальной битвы Гермиона, восстанавливая школу из руин бок о бок с некоторыми из них, чувствовала пренебрежение. Нотт же отнёсся к ней как к равной. Да и раньше она никогда не ощущала с его стороны никакой неприязни.

Хлопок, и рядом с ней появилась Лики.

— Почта для мисс Гермионы, — и она протянула два конверта. Приятно, что оба адресата сразу же ответили.

Гарри был в бешенстве. Он писал, что она поступила крайне неосмотрительно, приняв предложение Нотта, и что он «намерен лично встретиться с ним и выяснить его истинные мотивы». Гермиона улыбнулась — ничего другого от своего самого близкого друга она и не ожидала. А МакГонагалл в основном интересовалась её самочувствием и была рада, что они с Теодором сразу же приступили к подготовке.

— Хозяин Теодор вернулся и приглашает мисс Гермиону на ужин, — поклонилась Лики.

— Идём, Лики, я ужасно проголодалась.

— Мистер Локсли будет у нас завтра утром, — встретил её у дверей обеденного зала Нотт.

— Спасибо, Тео, — благодарно улыбнулась ему Гермиона.

— Я за всю свою жизнь не слышал столько благодарности, сколько за один сегодняшний день, — засмеялся юноша, помогая ей сесть за стол. — И почему я не пригласил тебя к себе раньше?

Мор, стоявший у стены, вопросительно смотрел на хозяина, и Нотт кивнул ему, давая понять, что можно накрывать.

* * *

И снова, незаметно для себя, Джейк вышел на Дейл-стрит, словно ноги сами несли его в кафе «Роуз».

— Мне нечем тебя порадовать, Джейк, — развёл руками Майкл. — Она не появлялась. Но я помню наш уговор.

Джейк кивнул ему и вышел.

Что вообще происходит? Почему именно Гермиона? Она не была ни самой яркой, ни самой раскованной, ни самой стильной из всех девушек, с которыми он пытался забыть Элис. Но почему-то именно её он представлял теперь, когда закрывал глаза. Вспоминал её руки. Её губы. Её глаза. И роскошную копну вьющихся, сумасшедше пахнущих волос.

Джейк внезапно ощутил, как сильно соскучился по Гермионе. И то, как защемило при этом сердце, лишь углубило это ощущение — она нужна ему.

Дорога до дома на такси по вечерним пробкам заняла сорок минут, и этого вполне хватило, чтобы эмоции оформились в слова, а слова сложились в строчки. Когда Джейк вышел из машины, текст песни был полностью готов.

* * *

После ужина Тео позвал Гермиону прогуляться по территории поместья.

— Знаешь, я разобрался с теми рунами, о которых говорил тебе.

— Получилось всё-таки? И как тебе это удалось? — проявила искренний интерес она.

— Я встретил сегодня Малфоя, — объяснил юноша. — Мы давно не общались, разговорились, и он, оказывается, знает о некоторых нюансах этой магии. Он рассказал мне о них подробно, и у меня всё получилось.

— Это хорошая новость.

— Да, несомненно. Знаешь, Драко сейчас непросто. Отец в Азкабане, мать тяжело болеет, он сам в подвешенном состоянии — ждёт суда. Я пригласил его завтра на ужин, если ты не возражаешь, конечно.

— Как я могу возражать, Тео? Это твой дом, я всего лишь твоя гостья. Мне, наверное, не следует видеться с ним? Кто знает, что он подумает, увидев меня здесь?

— Не имеет никакого значения, что он подумает. Завтра мой день рождения, Гермиона, я хочу, чтобы ты присутствовала на ужине и чувствовала себя комфортно. Я могу попросить тебя об этом?

— У меня же нет для тебя подарка!

— Прошу тебя, ничего не надо.

— Нет, это неудобно!

— Хорошо, если это так важно для тебя, давай договоримся — на следующий мой день рождения ты подаришь мне два подарка, идёт?

— Идёт, — засмеялась девушка.

Несколько минут прошли в тишине. Гермиона наслаждалась прогулкой по ноттовскому парку и чувствовала себя счастливой оттого, что не нужно ни от кого прятаться и уворачиваться.

Парк начинался сразу за замком и впечатлял так же, как и сквер перед парадным входом. Красота, чистота и ухоженность столь больших территорий казались чем-то нереальным.

Впереди показалась водная гладь — небольшое озеро почти идеальной круглой формы.

— Поттер написал мне, что хочет навестить тебя, — пристально глядя на неё, произнёс Нотт. — Судя по тону его письма, у него есть ко мне вопросы. Я ответил ему, что открыл камин, и он может воспользоваться сетью в любое время.

— Гарри переживает за меня, — пожала плечами Гермиона. — Он самый близкий мне человек. Мы через такое прошли, что врагу не пожелаешь. Я очень рада, что у него есть Джинни, что они есть друг у друга. Мне спокойно за него. И он не успокоится, пока не убедится, что и у меня всё в порядке.

— А что же Уизли? Ваша троица была неразлучна все эти годы, — спросил Нотт.

— Знаешь, Патил и Браун, с которыми я делила спальню в Хогвартсе, постоянно подначивали меня, когда же я сделаю выбор между Гарри и Роном, — усмехнулась Гермиона. — Они не понимали, что с некоторыми мальчиками можно просто дружить. Гарри — прекрасный друг, я знаю, что он сделает для меня всё. Как и я для него. А вот Рон… С Роном мы расстались. Но его семья по-прежнему считает меня своей, Артур и Молли чудесные, Джинни моя подруга.

— Ты счастливый человек, Гермиона. Вокруг тебя столько любящих людей. Не хочешь присесть? — он указал на скамью, расположенную на берегу озера.

— С радостью, — Гермиона села и огляделась — вид открывался изумительный. Парк утопал в зелени, в озере плавали белые и чёрные лебеди. Казалось, время остановилось, и она попала в какую-то иную реальность.

— Такое чувство, что всё это происходит во сне, а не наяву, — тихо сказала Гермиона. — Ещё две недели назад я ничего не знала о беременности и была уверена, что вернусь в Хогвартс, доучусь, сдам экзамены, поступлю в Академию колдомедицины, буду лечить людей и, может быть, только тогда задумаюсь о семье и ребёнке.

— Ну, я уверен, что ребёнок не помешает тебе достичь всех твоих целей.

— А что ты намерен делать после экзаменов, Тео?

— То же, что и сейчас — продолжать бизнес отца. Ну и, конечно, учиться дальше. Мне не хватает знаний в юридической сфере. А ещё неплохо бы разбираться в цифрах и отчётности, чтобы не дать себя обмануть.

— Что из себя представляет твой бизнес?

— Несколько направлений: недвижимость, аптеки, торговля антиквариатом. Отец строил свою империю десятилетиями. Сейчас, конечно, от былого величия почти ничего не осталось. С Ноттами теперь мало кто хочет иметь дело. Я уже продал несколько активов по заниженной стоимости. В общем, сложно всё это, но и увлекательно в то же время. Я и не предполагал, что бизнес сможет заинтересовать меня. Поэтому вникаю во все мелочи, пытаюсь дойти до сути. Жаль только, у меня нет достаточно близкого взрослого, опытного человека, который мог бы давать советы, направлять. Вот этого не хватает.

— Понимаю. Но и в этом тоже есть свой плюс — ты до всего дойдёшь сам.

Уже стемнело, когда они вошли в дом, и в гостиной Мор подал Нотту несколько писем.

— Мне нужно разобрать почту, — сказал Тео. — Это займёт около часа. А потом я бы выпил чаю, присоединишься?

— С удовольствием, — согласилась Гермиона.

— Лики, — позвал хозяин, и эльфийка тут же появилась в гостиной, — проводи мисс Гермиону в её комнату.

Тео написал последнее на сегодня письмо и уже собирался спуститься в гостиную, как камин полыхнул зелёным и из него решительно вышел Гарри Поттер.

— Нотт, — отряхиваясь, поздоровался Гарри.

— Поттер, — поднялся ему навстречу Теодор.

— Где она?

— Полагаю, у себя в комнате.

— Прежде чем увидеться с ней, я хотел бы поговорить с тобой.

— Я так и понял. Присаживайся. Слушаю, — как всегда невозмутимо произнёс Теодор.

Гарри сел в кресло, сцепил руки вместе и, чеканя каждое слово, начал:

— Я знаю, что вам с ней предстоит вместе готовиться, и что МакГонагалл предложила вам разместиться в Хогвартсе, но ты пригласил Гермиону к себе. Почему?

— Потому что так удобно нам обоим, Поттер. Я предложил, она согласилась. Не ищи подвоха там, где его нет.

— Нотт, я должен тебя предупредить. Если с ней что-нибудь …

— Не продолжай. Я уже дал гарантии Артуру Уизли сегодня утром, повторю и тебе — здесь она в полной безопасности. Нам потребуется около двух месяцев на подготовку, и всё это время я отвечаю за неё головой.

— Рад это слышать, Нотт, — немного ослабил хватку Гарри. — Хочу, чтобы ты знал — она особенный для меня человек. Сейчас на неё столько всего навалилось, что …

— Я знаю, Поттер. И обещаю тебе, что с ней ничего плохого не случится в моём доме. Она здесь под моей защитой. И с завтрашнего дня будет под наблюдением моего лекаря.

— То есть ты знаешь о беременности? — удивился Гарри.

— Знаю. Как и то, что она рассталась с отцом ребёнка.

— Отец ребёнка! — вскипел Гарри. — Жаль, что она не говорит, кто этот мудак! — Поттер шумно выдохнул и пристально посмотрел на Теодора. — Давай начистоту, Нотт. Ты преследуешь какие-то свои цели, ведь так?

— Ты примитивно мыслишь, Поттер. Я знаю, как это выглядит со стороны. Сын Пожирателя решил примазаться к "Золотой Девочке", чтобы выплыть из дерьма, в котором он по уши благодаря папочке. Все так и подумают, но мне плевать. Никакого корыстного интереса у меня нет. Когда МакГонагалл поставила нас с ней перед фактом, я просто предложил Гермионе переехать сюда, потому что жить в Хогвартсе сейчас не смог бы — слишком много дел требуют моего присутствия здесь. И она согласилась. Есть ещё вопросы? Или дать тебе Непреложный Обет?

— Надеюсь, это не потребуется, Нотт.

— Тогда идём к ней. Я не буду вам мешать. Как закончите, спускайтесь в гостиную, выпьем чаю.

Проводив Поттера до комнаты Гермионы, Тео направился в гостиную. Разговор вывел его из себя, хоть он и не подал виду. Сколько же ещё ему предстоит отмываться?

Грейнджер и Поттер в сопровождении Лики вошли в гостиную минут через двадцать. Поттер сразу же попрощался (и даже протянул Нотту руку, которую тот не без удивления пожал) и скрылся в камине. Гермиона села в кресло и вопросительно посмотрела на Нотта.

— Мор, — позвал домовика Теодор, — мы с мисс Грейнджер выпили бы чаю.

Эльф тут же исчез.

— Ты хочешь меня о чём-то спросить? — поинтересовался Нотт.

— Да, если не секрет, конечно. Что сказал тебе Гарри?

— Ничего особенного. Потребовал дать ему гарантии твоей безопасности и предупредил о том, что мне не поздоровится в случае чего.

— Я так и думала. Но, судя по тому, что вы пожали руки на прощание, вы услышали друг друга?

— Конечно. Я был готов к тому, что все, абсолютно все увидят в моём приглашении личную выгоду. То, о чём я тебе говорил. И, кстати, Малфой завтра подумает точно так же.

— Вот поэтому я и сказала тебе — может, не надо ему меня здесь видеть?

— Нет, Гермиона, не нужно ни от кого прятаться. Мне всё равно, кто что подумает. Надеюсь, и тебе тоже.

Выпив чаю и поговорив немного о плане занятий на завтра, Гермиона пожелала Тео спокойной ночи и отправилась спать.

— Джейк, да что с тобой в конце концов? — недоумевал Курт. — Ты можешь хоть раз за весь вечер вовремя вступить? Где ты витаешь? Мы запишем сегодня эту чёртову песню или нет?

Джейк молча отложил гитару и вышел из студии.

Курт договорился за вполне приемлемые деньги о записи на профессиональной тон-студии, но оплаченное время заканчивалось, а результата пока не было.

Вот уже десять дней Джейк не находил себе места. Всё раздражало, бесило: и работа, и репетиции, и даже Элис. Вчера он — впервые за несколько лет их сумасшедших отношений — накричал на неё и довёл до слёз. И, хотя ему было стыдно за то, что не сдержался, он неожиданно почувствовал облегчение.

— Чувак, — вышел следом за ним Курт. — Я не лезу тебе в душу, но, похоже, ты серьёзно запал на девчонку. Может, тебе стоит вернуть её?

— Как? Я ничего о ней не знаю. Ни телефона, ни адреса — ничего. Гермиона Грейнджер, восемнадцать лет — всё! Как её найти?

— А ты пробовал? Имя, фамилия и возраст — это не так уж и мало.

— И что ты предлагаешь? Обзвонить всех Грейнджеров в телефонном справочнике? Расклеить объявления по всему Лондону — «Гермиона, прости»? Пустить бегущую строку в телике? Что? — вышел из себя Джейк.

— Ну, есть пара идей, — загадочно произнёс Курт.

* * *

Гермиона проснулась рано, чувствуя себя отдохнувшей и выспавшейся. Часы показывали начало восьмого. Несколько минут она понежилась в постели, а затем встала. В комнате тут же появилась Лики и привычно затараторила:

— Мисс Гермиона, доброе утро! Мисс Гермиона желает позавтракать здесь или вместе с хозяином Теодором?

— Доброе утро, Лики! Я позавтракаю вместе с твоим хозяином.

— Хозяин Теодор велел Лики заботиться о мисс Гермионе. Мисс Гермиона хорошо себя чувствует?

— Всё прекрасно, Лики. Ты можешь быть свободна, не переживай за меня.

Лики исчезла, а Гермиона отправилась в ванную приводить себя в порядок. В последние дни она выглядела бледнее обычного, иногда кружилась голова и раздражали запахи, но в целом она чувствовала себя неплохо. Вот только от мыслей о Джейке никак не удавалось избавиться. К сожалению.

Душ взбодрил её, она высушила волосы и собрала их в высокий хвост, надела жёлтое платье с мелким цветочным принтом и вышла на балкон. Свежий утренний воздух буквально опьянял. Гермиона закрыла глаза и вдохнула полной грудью, но её уединение было недолгим: мгновенно возникшая прямо из воздуха Лики сообщила, что хозяин Теодор приглашает её на завтрак.

Много дней спустя, задаваясь вопросом, когда он впервые посмотрел на неё по-другому, Нотт неожиданно для самого себя сразу же понял — в день его девятнадцатилетия, утром, когда Гермиона в лёгком цветочном платье вошла в обеденный зал Нотт-касла.

— Доброе утро, Тео, и с днём рождения! — улыбнулась Гермиона, подходя к стоящему у камина имениннику. — Надеюсь, я первая поздравила тебя?

— Доброе утро, — улыбнулся в ответ Нотт, — спасибо, Гермиона. Ты первая, да. Вторым, видимо, будет мистер Локсли, он появится уже скоро. Давай завтракать?

— С удовольствием.

Мор быстро сервировал им завтрак. Гермиона с наслаждением ела овсянку, хотя никогда раньше её особо не любила.

— Твои эльфы готовят восхитительную овсянку, Тео. Я и подумать не могла, что это может быть так вкусно, — закрывая глаза от удовольствия, сказала девушка. — Почему ты так загадочно улыбаешься?

— Если бы кто-нибудь сказал мне ещё неделю назад, что я буду встречать своё девятнадцатилетие с однокурсницей, с которой мы за время учёбы ни разу даже не поздоровались…

— Тебе девятнадцать? — удивилась Гермиона.

— Да. Я должен был учиться на курс старше, но отец хотел, чтобы я учился с Малфоем, который на год младше. К тому же, я был очень маленького роста тогда и переживал, что стану объектом насмешек из-за этого. Так я и попал на наш курс, хотя мне уже было полных двенадцать лет.

Едва они закончили завтракать, Мор известил Нотта о прибытии лекаря.

— Проводи его в мой кабинет, Мор, — распорядился Теодор. — Гермиона, я полагаю, вам с мистером Локсли удобнее будет побеседовать в твоей комнате. Я приведу его туда после того, как поговорю с ним. Пойдём, я провожу тебя.

Доведя Гермиону до двери её комнаты, Тео отправился в свой кабинет, где его уже ждал лекарь.

— Рад приветствовать вас, мистер Локсли, — пожал ему руку Тео и жестом пригласил его сесть.

— Мальчик мой, как ты? Представляю, как тебе сложно сейчас, после всего.

— Я справлюсь, мистер Локсли. Надеюсь.

— О, я не сомневаюсь, ты сильный и целеустремлённый молодой человек, Теодор Нотт. Но знай — если тебе вдруг понадобится совет или помощь, ты всегда можешь рассчитывать на старика. И, кстати, с днём рождения, Теодор! — и с этими словами лекарь извлёк из кармана мантии небольшой свёрток и вручил его Нотту.

— Благодарю вас, мистер Локсли. Я хотел бы попросить вас кое о чём. Это касается моей гостьи. Ей многое пришлось пережить. Я бы даже сказал, слишком многое для такой хрупкой девушки. И к тому же она ждёт ребёнка.

— Можешь не продолжать, мальчик мой. Я осмотрю её и назначу всё необходимое.

— Пойдёмте, я провожу вас к ней, — поднялся Тео.

Едва они переступили порог комнаты Гермионы, старик изумлённо воскликнул:

— Теодор, мальчик мой! Когда ты написал, что моя консультация требуется твоей гостье, я и представить не мог, что ею окажется мисс Грейнджер! Сама Гермиона Грейнджер! — восхитился лекарь.

— Мисс Грейнджер — моя однокурсница, — объяснил Теодор. — Она оказала мне честь, согласившись погостить у меня пару месяцев. Скорее всего, ей понадобится ваша помощь на протяжении всего этого времени, мистер Локсли.

— Почту за честь. Мисс Грейнджер, — старик церемонно поклонился, — я счастлив познакомиться с вами.

— Благодарю вас, мистер Локсли, — смутилась Гермиона. — И я рада нашему знакомству.

Вернувшись в кабинет, Нотт попытался разобрать кое-какие документы, но сосредоточиться никак не получалось — он был взволнован, и не мог понять, почему. Примерно через полчаса в дверь постучали. Тео поспешил впустить целителя.

— Прошу вас, мистер Локсли, присаживайтесь.

— Мальчик мой, я в восхищении, — неожиданно произнёс лекарь, внимательно смотря на Нотта.

— Я не сомневался, что мисс Грейнджер произведёт на вас впечатление, — понимающе улыбнулся молодой человек.

— Безусловно, но я имел в виду не это.

— Не это?

— Теодор, я служу твоей семье почти полвека. И я могу представить, какой смелостью надо обладать, чтобы отринуть убеждения Ноттов касательно чистоты крови. Мне всегда казалось, что ты — сын своего отца абсолютно во всём. Но сегодня я убедился, что это не совсем так. То, что мисс Грейнджер здесь, в этом доме… Вот почему я в восхищении. Браво, мальчик мой!

— Вы правы, мистер Локсли. Я никогда не разделял взглядов своих предков на превосходство одних людей над другими по крови.

— Теодор, боюсь показаться не в меру любопытным, но я должен понимать, в каком статусе находится в этом доме мисс Грейнджер. От этого зависит, насколько я могу быть откровенен с тобой, говоря о её деликатном состоянии. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Понимаю. Мисс Грейнджер — моя гостья, не более. Не думаю, что я должен быть детально осведомлён о состоянии её здоровья. Я целиком и полностью доверяю вам в этом вопросе, мистер Локсли.

— Благодарю за понимание, Теодор. Так вот. Ты, конечно, знаешь, что мисс Грейнджер обладает очень мощным магическим потенциалом. А, значит, её беременность, скорее всего, будет непростой. Могу утверждать это с почти стопроцентной уверенностью. Она сказала мне, что пробудет здесь до ноября, а затем переедет жить в Хогвартс. Я бы не рекомендовал ей переезжать, Теодор. Хогвартс — не лучшее место для беременной ведьмы. Тем более, для такой выдающейся, как мисс Грейнджер. Её популярность повлечёт за собой пристальное внимание окружающих, и это не может не отразиться на её самочувствии.

— Я готов предложить ей оставаться здесь и дальше, сколько потребуется, но мы не можем принимать решения за неё, мистер Локсли.

— Безусловно. Однако не будем сгущать краски и забегать вперёд. На данный момент её состояние вполне удовлетворительное. Я дал ей рекомендации по режиму дня, а завтра утром пришлю необходимые зелья. Почту за честь сегодня же приготовить их лично.

— Благодарю вас, мистер Локсли.

Когда лекарь ушёл, Тео спустился в библиотеку и вызвал Лики.

— Чем занята мисс Гермиона, Лики?

— Мисс Гермиона в своей комнате, она пишет письмо, хозяин Теодор, — произнесла эльфийка.

— Скажи, что я буду ждать её в библиотеке. Если, конечно, она готова заниматься.

Нотт спустился в библиотеку, сел за стол и задумался. А ведь лекарь прав — Гермионе будет неуютно в Хогвартсе среди такого большого количества студентов и учителей. К тому же, её положение сразу станет достоянием общественности, а она этого явно не захочет. Он готов будет предложить ей оставаться у него вплоть до самых родов, но как она сама посмотрит на это?

Дверь открылась, и в библиотеку вошла Гермиона. Нотт поднялся и сразу же обратил внимание на её заплаканные глаза. Девушка остановилась в паре шагов от него и, вскинув подбородок, произнесла:

— Тео, я очень тебе признательна за то, что ты делаешь для меня, но я хотела бы сама оплачивать услуги мистера Локсли.

— Как тебе пришла в голову эта мысль, Гермиона? — опешил Нотт.

— Ты не должен оплачивать моё лечение, Тео.

— Гермиона, но мистер Локсли не выставляет счета Ноттам за свои услуги.

— Как это?

— У нас с ним, скажем так, взаимовыгодное сотрудничество. Мистер Локсли с давних пор продаёт свои зелья через наши аптеки на очень хороших условиях. Это устраивает и меня, и его. Поверь, я не буду оплачивать его консультации, равно как и все те зелья, которые ты будешь принимать. Надеюсь, я убедил тебя, — Тео вгляделся в её лицо, пытаясь прочесть её мысли и всё-таки спросил. — Я могу задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Почему ты плакала?

Гермиона тяжело вздохнула и села в кресло. Тео последовал её примеру.

— Я вообще себя не узнаю. Я всегда была сильной, просто не могла позволить себе отчаяться или запаниковать даже в самые трудные времена. А сейчас… Как будто с окончанием всего этого кошмара из меня выкачали воздух, и я сдуваюсь.

— Невозможно всегда быть сильной, Гермиона. Давай прогуляемся?

Утренняя свежесть потихоньку сменялась полуденным зноем, но в парке в тени вековых деревьев было прохладно. Гермиона почувствовала приятную лёгкость во всём теле. Ей вдруг захотелось выговориться.

— Знаешь, ещё пару месяцев назад я всерьёз подумывала уйти из магического мира. Навсегда. Мне казалось, что здесь я никогда не смогу стать своей. Вот ты, Тео, с рождения был окружён магией и знал, что ты волшебник. Это было естественно для тебя. А представь, что чувствовала я и мои родители-магглы, когда в мои одиннадцать, почти двенадцать лет, мы узнали о том, что я ведьма. Магия, волшебники, мир, похожий на сказку — я была в таком восторге! И мне так нравилось в Хогвартсе. Но с первых же дней стало ясно, что легко мне не будет. Малфой с дружками, Снейп с его «невыносимой всезнайкой» и снятыми ни за что баллами, Амбридж… да ты и сам всё знаешь.

Глупо, конечно, было предполагать, что ваш мир должен был принять меня с распростёртыми объятиями, но я была ребёнком и хотела … не знаю, одобрения, что ли? Или хотя бы не ненависти. А потом война. Когда всё закончилось, я решила, что должна вернуться в маггловский мир. Совершенно случайно, прямо на улице познакомилась с парнем-магглом. Ушла с головой в эти отношения, и, знаешь, стало легче. Исчезли кошмары, я перестала трястись от каждого шороха. Но в то же время мне стало понятно, что моё место здесь. Я ведьма. И я не могу без магии.

— Прости за личный вопрос, но этот парень — он не знает о ребёнке?

— Нет, и не узнает. Это только мой ребёнок. Моя девочка. И мне надо прекращать плакать и возвращаться к себе настоящей. Гриффиндор — это навсегда, — засмеялась девушка.

— Ну вот, другое дело. Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?

— В целом, да. Мистер Локсли рассказал, какие симптомы нормальны в моём положении, а какие должны насторожить. Он сказал, что я могу в любое время написать ему сама или попросить тебя сделать это.

— Он в полном восторге от встречи с тобой, Гермиона.

— Мне тоже он очень понравился. Но я до сих пор не привыкла к тому, что меня знают совершенно незнакомые мне люди.

— Но ты заслужила популярность и признание!

— Я всего этого боюсь, Тео. И я не Локхарт, чтобы упиваться вниманием к собственной персоне.

— Просто представь, сколько девушек мечтают оказаться на твоём месте, — улыбнулся Нотт. — Вести светскую жизнь, позировать, раздавать интервью, не сходить с обложек и купаться в лучах славы. Не жалеешь, что приняла моё предложение и проводишь всё своё время в глуши?

— Нет, конечно. К тому же у нас есть общая цель. И я уже говорила тебе, что чувствую себя здесь сказочной принцессой, о которой все заботятся. Даже не предполагала, что так может быть.

Тео смущённо молчал. Несколько минут прошло в тишине.

— Гермиона, я могу попросить тебя кое о чём?

— Конечно, Тео.

— Это касается Малфоя. Мы оба помним, каким он был в школе, но, я уверен, война изменила и его. Во всяком случае, мне так показалось вчера. Ему тоже очень непросто сейчас. Пойми: его, как и меня, с рождения приучали к тому, что этот мир только для таких как мы, чистокровных и знатных. Но, в отличие от Малфоя, мне повезло — мой отец никогда не давил на меня. Я думаю, Драко многое переосмыслил за последнее время. Поэтому я и пригласил его к себе. Давай попробуем дать ему шанс. Конечно, если он позволит себе что-то неподобающее, я сразу же поставлю его на место.

— Я сделаю так, как ты хочешь, Тео. Это твой дом, твой день рождения в конце концов. И, потом, я не забыла, как Малфой бросил Гарри палочку на глазах у всех. И он сделал вид, что не узнал Гарри в Мэноре, хотя прекрасно понимал, кто перед ним. Малфой всё же не такой трус, каким я его считала. Думаю, ты прав.

— Спасибо. Ты хочешь вернуться в дом, или ещё пройдёмся?

— Наверное, нам пора приступить к занятиям.

— Узнаю «всезнайку Грейнджер», — улыбнулся Нотт. — Пойдём.

— Кто она, Джейк?

— С каких пор тебя интересует то, с кем я жил от тебя до тебя, Элис?

— Никогда не интересовало, ты прав.

— Так почему же ты спрашиваешь сейчас?

— Ты не посвятил мне ни строчки за все эти годы. А о ней написал, да так пронзительно. Она так тебя вдохновила?

— Я не хочу говорить об этом.

— Но я хочу знать.

— Что конкретно ты хочешь знать?

— Как вы познакомились?

— На улице. Она стояла, прислонившись к стене, закрыв глаза. Я подумал, что ей плохо и подошёл.

— Вы долго были вместе?

— Месяц.

— А как расстались?

— Никак. Она случайно услышала мой разговор с Куртом. Он говорил мне, что ты позвонила ему, и спрашивал, что теперь будет с Гермионой? А я ответил, что ничего ей не обещал. И она это услышала.

— И что было потом?

— Она оставила для меня письмо в кафе «Роуз».

— Я могу его прочитать?

— Зачем? К чему вообще этот допрос?

— Джейк, это не любопытство, пойми. Покажи мне это письмо. Пожалуйста.

* * *

День получился очень насыщенным. Прозанимавшись два часа, молодые люди сделали перерыв на обед и продолжили. Часы показывали без четверти пять, когда в библиотеке появился Мор и передал Теодору и Гермионе почту.

— Думаю, на сегодня хватит? — предположил Нотт.

— Да, я, если честно, устала.

— Отдохни, Гермиона. Малфой появится к семи или немного раньше. Во всяком случае у тебя достаточно времени. Я не смогу составить тебе компанию на прогулке, мне надо поработать, но ты можешь взять Лики.

— Я поднимусь в свою комнату, просто полежу, а прогуляться мы сможем и вечером, да?

— Конечно.

Малфой появился даже раньше, чем предполагал Нотт. В шесть пятнадцать камин в кабинете вспыхнул и выпустил одетого, как всегда, с иголочки блондина.

— Тео, с днём рождения! — пожал имениннику руку Малфой и протянул тому бутылку дорогого огневиски.

— Спасибо, Драко, я польщён — экземпляр из личных запасов лорда Малфоя, отличный подарок. Полагаю, сегодня же и попробуем.

— Да, отец всегда знал толк в крепких напитках, — сказал Малфой, садясь в кресло. — Как поживаешь, Тео? Что с Хогвартсом?

— Я не смогу вернуться, сам понимаешь. Поэтому МакГонагалл разрешила мне перейти на индивидуальный учебный план и досрочно сдать экзамены. Так что готовлюсь, — как всегда невозмутимо ответил Нотт.

— Был бы рад поступить так же, но не могу, — с досадой сказал Малфой. — Впереди последнее заседание суда по моему делу, и кто знает, что со мной будет.

— Я слышал, что Поттер выступил на одном из предыдущих заседаний в качестве свидетеля защиты?

— До сих пор не понимаю, почему он сделал это. Скитер тут же атаковала меня вопросами, как проницательно было с моей стороны заручиться доверием Избранного, драккл её подери! Ничьим доверием я и не думал заручаться, но все, абсолютно все подумали именно так!

— Не все, Драко. Я так не подумал.

— Серьёзно? Тогда какое у тебя объяснение его поступку?

— Почему бы тебе не спросить его самого?

— Шутишь? Где Избранный и где я?

— Это стереотипы, Драко. Пришло время от них избавляться. Поэтому я попрошу тебя не удивляться ничему, что ты увидишь сегодня вечером. А точнее — никому.

— Я не единственный твой гость сегодня?

— Нет, не единственный. За ужином к нам присоединится девушка.

— О, я полагаю, та самая красотка с Рэйвенкло, с которой ты так часто нарушал школьный режим в прошлом году?

— Не угадал. Давай спустимся в обеденный зал, и ты всё увидишь своими глазами. Только, пожалуйста, ничему не удивляйся. Немного терпения, и я отвечу на все твои вопросы после ужина, когда мы останемся одни. Идёт?

— А у меня есть выбор? — развёл руками Малфой.

Спустившись в обеденный зал, слизеринцы заняли свои места за столом, сервированным на троих.

— Я не был у тебя лет пять, — сказал Малфой, рассматривая зал. — Это был пышный приём в честь дня рождения твоего отца, если не ошибаюсь.

— Да, именно так. Были вы, Паркинсоны, Гринграссы и ещё человек двадцать гостей.

В этот момент в зал вошла Гермиона в простеньком тёмно-синем платье и бежевых лодочках. Волосы её были уложены в объёмную причёску, а несколько локонов красиво обрамляли бледное лицо. Нотт тут же поднялся ей навстречу, а Малфой, совершенно по-снейповски вскинув бровь, не сдвинулся с места и изумлённо уставился на девушку.

— Малфой, — кивнула Гермиона.

Нотт выразительно посмотрел на Драко, как бы напоминая ему о своей просьбе, и тот, осознав, что всё ещё сидит в присутствии дамы, поспешно встал и кивнул в ответ:

— Грейнджер.

— Как ты себя чувствуешь, Гермиона? — участливо спросил Нотт.

— Спасибо, Тео, всё хорошо, — улыбнулась она.

Нотт помог Гермионе занять место за столом по правую руку от себя. Ошеломлённый Малфой тоже сел. Переводя вопросительный взгляд с Теодора на Гермиону, он не мог поверить ни своим глазам, ни своим ушам. Было очевидно, что он готов был увидеть здесь кого угодно, только не Грейнджер.

Теодор кивнул эльфу, и тот засуетился, подавая гостям и хозяину ужин.

— Признаюсь, неожиданно видеть тебя здесь, Грейнджер, — наконец-то обрёл дар речи Малфой. — Не знал, что вы с Тео … общаетесь.

— Надеюсь, ты не разочарован. И, кстати, почему бы нам не называть друг друга по имени? Если ты, конечно, не возражаешь, Драко, — спокойно сказала Гермиона.

— Я удивлён, — ответил ей Малфой. — Приятно удивлён, и, конечно, не возражаю, Гермиона.

Больше всего Нотт боялся, что Малфой не сможет сдержаться и по старой привычке позволит себе какую-нибудь грубость по отношению к Грейнджер, но этого, к счастью, не произошло.

Ужин пролетел за ничего не значащими разговорами, и около восьми часов Гермиона поднялась из-за стола. Мужчины также встали.

— Рада была увидеть тебя, Драко, — искренне сказала девушка.

— Взаимно, Гермиона, — ответил Малфой.

— Ты поднимешься к себе или выйдешь подышать? — спросил у девушки Нотт.

— Наверное, прогуляюсь. Ещё светло.

— Возьми с собой Лики, я присоединюсь к тебе позже.

— Конечно, Тео, спасибо.

Едва Гермиона вышла, Малфой впился глазами в Нотта.

— И что всё это значит, Тео? Ты приглашаешь Грейнджер на свой день рождения, интересуешься её самочувствием, прогуливаешься с ней в фамильном парке — я не видел тебя пару месяцев и так много всего пропустил?

Нотт открыл бутылку огневиски, подаренного Малфоем, разлил его по бокалам и протянул один Драко.

— Я не просто пригласил Грейнджер на день рождения, Драко. Гермиона живёт здесь.

— Что?! Позволь спросить, в каком качестве?

— В качестве гостьи.

— Ну, конечно, — усмехнулся Малфой. — Я так и подумал.

— Не знаю, что именно ты подумал, но это так — мы вместе готовимся к экзаменам и вместе будем сдавать их, предположительно, в ноябре.

— Вы теперь всё делаете вместе, я правильно понимаю? — голос Малфоя буквально сочился сарказмом. — Тео, я восхищён! Героиня войны, "Золотая Девочка" — о таком трофее мечтает каждый.

— Драко, остановись, — приземлил его Нотт. — Не ты ли возмущался, как все отреагировали на Поттера в качестве свидетеля защиты на твоём суде?

Малфой вдруг помрачнел и недоумевающе посмотрел на Нотта:

— То есть ты хочешь сказать, что не ищешь никакой личной выгоды в общении с ней?

— Не ищу.

— Тогда что она делает здесь?

— Это вышло случайно. Только два студента обратились к МакГонагалл с просьбой о досрочной сдаче — я и Грейнджер. Министерству сейчас не до этого, но они всё же пошли навстречу с одним условием: сдавать экзамены в одни и те же дни. Нам с ней предложили разместиться на время подготовки в школе, но я же не смогу всё бросить сейчас — ни дом, ни дела. Поэтому я, ни на что особо не надеясь, предложил ей переехать сюда.

— И она сразу же согласилась?

— Не сразу, Драко. Мы сидели на берегу Чёрного озера и долго разговаривали, если тебя интересуют подробности.

— Но всё же, должна быть причина, по которой она согласилась уступить. Гриффиндорское стремление помочь тебе? Или ты был очень убедителен и пообещал ей что-то?

— Выключи уже Слизерин, Драко. Мир изменился, и ты сам это видишь. Мы не должны повторять ошибок отцов. Грейнджер и Поттер никогда не были нашими врагами. И, может, я снова удивлю тебя, но Поттер был здесь вчера. Мы нормально поговорили и даже пожали друг другу руки. А что касается Гермионы… Знал бы ты, что она пережила. Она лично наложила Обливиэйт на родителей и успела отправить их подальше отсюда до того, как их дом сожгли Пожиратели.

Малфой потрясённо молчал, не сводя глаз с Нотта.

— Драко, просто подумай — смог бы ты стереть своим родителям все воспоминания о себе, чтобы спасти их жизни? Вот такой ценой?

— Но она же может сейчас вернуть им память, разве нет?

— Может, но для этого их надо ещё отыскать. Министерство рвёт и мечет, лучшие из лучших отправлены на поиски, но пока безуспешно, — Теодор сжал кулаки, и от Малфоя это не укрылось. — У неё ничего нет: ни дома, ни родных, ни сколько-нибудь внушительного счёта в банке. Как думаешь, этого ли заслуживает такая девушка, как Грейнджер?

Попрощавшись с Малфоем, Теодор поспешил в парк. Гермиону он увидел сразу же, несмотря на сумерки — она сидела на ближайшей скамье и о чём-то оживлённо беседовала с эльфийкой. Заметив приближающегося хозяина, Лики тут же вскочила и, как всегда, с обожанием посмотрела на него.

— Гермиона, ты не замёрзла? — спросил Тео, садясь рядом с девушкой и жестом отпуская Лики. — Тут довольно прохладно.

— Нет, всё хорошо, спасибо за заботу, — улыбнулась Гермиона. — Малфой, наверное, устроил тебе допрос?

— Не то, чтобы допрос, но… Он, мягко говоря, не ожидал, что увидит тебя здесь.

— Тоже заподозрил тебя, да?

— Конечно. Я же говорил тебе, что все именно так и подумают.

Гермиона, казалось, хотела что-то сказать, но вдруг осеклась и внимательно посмотрела на Нотта.

— Что такое? — заметил это Теодор. — Ты хочешь меня о чём-то спросить?

Девушка отвела от него взгляд и уставилась на свои руки, сложенные на коленях.

— Гермиона, мы можем говорить на любые темы, которые ты сочтёшь уместными, не стесняйся, пожалуйста.

— Малфой знает о моём положении? — тихо спросила она.

— Не думаю. Во всяком случае, я ничего ему не говорил, и не собираюсь. Ни ему, ни кому бы то ни было ещё. Исключая мистера Локсли, конечно.

— Тео, я не стесняюсь своей беременности, просто до меня только сейчас дошло, как двусмысленно, наверное, это может выглядеть со стороны — то, что я живу здесь и жду ребёнка, — покраснела она.

— Гермиона, я уверен, что ты выше всех этих предрассудков. А если ты боишься меня скомпрометировать, то можешь не волноваться, — засмеялся Нотт. — Ни жены, ни невесты у меня нет. И мне тоже абсолютно всё равно, кто что подумает.

Через две недели интенсивной подготовки пришло время отправиться в Хогвартс на практические занятия по Трансфигурации. Минерва сообщила Гермионе, что они с Теодором могут воспользоваться каминной сетью, и субботним утром молодые люди появились в кабинете директора.

— Мисс Грейнджер, мистер Нотт, я рада вас видеть, — приветствовала их МакГонагалл. — Присаживайтесь, пожалуйста. Как ваши успехи?

— Благодарю вас, госпожа директор, мы надеемся, что сможем сдать экзамены даже раньше, в конце октября, — ответила ей Гермиона, кладя на директорский стол свитки с домашними заданиями.

— Очень рада это слышать, — кивнула МакГонагалл. — Я предлагаю приступить к нашим занятиям прямо здесь, так как кабинет Трансфигурации сейчас занят.

Через три часа Минерва предложила сделать перерыв на обед.

— Молодые люди, где вам будет удобно пообедать? В Большом зале вместе со всеми или же здесь?

— Я думаю, мы могли бы пообедать здесь, если вы не возражаете, госпожа директор, — ответил Нотт. — Не думаю, что Гермионе нужно сейчас внимание большого количества людей.

МакГонагалл не без удивления посмотрела на него и произнесла:

— Полностью с вами согласна, мистер Нотт. Тогда я распоряжусь, чтобы вам подали обед сюда. Мне же необходимо быть там, прошу меня извинить.

Через несколько минут эльфы подали обед для молодых людей, и, едва они закончили, в кабинете появилась мадам Помфри.

— Гермиона, девочка моя, как ты себя чувствуешь? — сразу же бросилась к ней целительница. — Мистер Нотт, рада вас видеть, — кивнула она Тео.

— Мадам Помфри, — поздоровался Тео. — Я, пожалуй, оставлю вас.

— Мадам Помфри, я чувствую себя замечательно. Лекарь мистера Нотта ежедневно снабжает меня необходимыми зельями, мы постоянно на связи.

— Я так рада, что ты в хороших руках! Я давно знаю мистера Локсли, поэтому совершенно за тебя спокойна. Как тебе живётся там?

— Как в сказке, — искренне ответила Гермиона. — Я и представить не могла, что так будет. Мы вообще не общались с Тео, пока учились, а с ним, оказывается, так легко.

— Ты всё это заслужила. Пусть у тебя всегда всё будет как в сказке.

Наложив на Гермиону диагностические чары, целительница осталась довольна состоянием её здоровья.

Выйдя из кабинета директора, мадам Помфри увидела Нотта, стоящего у окна.

— Мистер Нотт, — обратилась к нему колдоведьма. — Я хочу поблагодарить вас за то, что вы делаете для мисс Грейнджер. Пребывание в вашем доме явно пошло ей на пользу.

— Я надеюсь, что мисс Грейнджер окажет мне честь и останется в моём доме и после экзаменов. На столько, на сколько она сочтёт нужным остаться, мадам Помфри. Я буду этому только рад.

Целительница внимательно посмотрела на Нотта и сказала:

— Уверена, что мисс Грейнджер примет правильное решение, мистер Нотт.

После возвращения МакГонагалл занятия продолжились. Минерва осталась весьма довольна результатами.

Гермионе очень хотелось увидеться в Хогвартсе ещё и с Джинни, но она точно знала, что подруга проведёт большую часть субботы с Гарри в Хогсмиде, поэтому согласовав график дальнейших практических занятий и получив очередной объём домашних заданий, молодые люди вернулись в Нотт-касл.

Совершенно незаметно сентябрь перевалил за экватор. Дни были похожи друг на друга как близнецы. Пребывание в Нотт-касле стало для Гермионы чем-то само собой разумеющимся, словно так и должно было быть. Она чувствовала себя прекрасно благодаря хорошему сну, ежедневным прогулкам на свежем воздухе, полноценному питанию и, конечно, зельям мистера Локсли.

Теодор следил, чтобы она не увлекалась занятиями, настаивал на перерывах, и, пока Гермиона отдыхала у себя в комнате, он занимался делами. Свой график он теперь выстроил так, чтобы работа не мешала ему сопровождать Гермиону на прогулках в парке.

Иногда по вечерам к Нотту заглядывал Малфой. Гермиона старалась не мешать им с Теодором общаться, но, к своему удивлению, постепенно стала полноправной участницей их бесед.

В один из таких вечеров Драко неожиданно и совершенно искренне попросил у неё прощения за своё поведение в Хогвартсе. Гермиона не знала, что сказать, поэтому просто кивнула ему и вышла из комнаты.

Нотт нашёл её через некоторое время в парке. Осень вступала в свои права, по вечерам уже было довольно холодно, поэтому он велел Лики принести Гермионе её тёплую мантию и предложил девушке сесть на ставшую её любимой скамью на берегу озера.

— Ты удивлена? — спросил её Тео, садясь рядом и накладывая согревающие чары.

— Конечно. Если бы кто-нибудь сказал мне, что Малфой способен извиняться, я бы рассмеялась ему в лицо, — ответила Гермиона.

— Я же говорил, что он изменился. Многое переоценил. На днях у него суд — то самое, окончательное заседание, на котором решится его судьба.

Гермиона не успела ему ничего ответить, потому что прямо из воздуха вдруг материализовалось серебристое облачко, принявшее очертания рыси, и заговорило голосом Кингсли:

"Гермиона, не хотелось бы тебя обнадёживать раньше времени, но мы, кажется, вышли на их след в Новой Зеландии. Пока это всё. Я буду держать тебя в курсе всех новостей".

Облачко тут же растаяло. Гермиона, широко раскрыв глаза и не дыша, смотрела на Нотта.

Впоследствии Тео неоднократно спрашивал себя, что побудило его распахнуть ей объятия в тот момент, но ответа не было. Всё вышло само собой, абсолютно естественно и для него, и для неё. Время как будто остановилось, исчезли все ощущения, кроме канонады бешено бьющегося собственного сердца и головокружительного запаха её волос.

Сколько она пробыла в этих сильных, и в то же время нежных и таких нужных сейчас руках, Гермиона не помнила. Внезапно задохнувшись от осознания неловкости ситуации, она медленно отстранилась от Тео, не смея поднять на него взгляд. Он расцепил руки и, взяв инициативу на себя, тихо сказал:

— Я очень рад за тебя. Уверен, их скоро найдут.

Она вдруг всхлипнула и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

— Гермиона, тебе нельзя волноваться, — он присел перед ней на корточки и попробовал отнять её руки от лица. — Пожалуйста, успокойся, всё будет хорошо.

Гермиона опустила руки на колени и посмотрела на него сверху вниз.

— Я уже не надеялась, понимаешь? — прошептала она. — Тео, неужели у меня снова будет семья?

— Так и будет, вот увидишь. Прекращай плакать и пойдём в дом.

Спустя час, когда вечерний чай был выпит, и Гермиона, пожелав ему спокойной ночи, ушла к себе, Нотт откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. С ним происходило нечто странное. И это пугало.

Неужели это то, о чём говорил отец?

Тео было одиннадцать лет. В тот летний вечер у них гостили Люциус с Драко. Пока отцы обсуждали какие-то свои вопросы, мальчики решили испытать недавно купленные мётлы. Налетавшись вволю, они опустились на лужайку, и Драко неожиданно заявил, что на днях познакомится со своей невестой.

— Как это? — не понял Тео. — Ты что, хочешь жениться? Сейчас?!

— Не будь тупицей, Нотт, — презрительно выплюнул Драко. — Ты что, не знаешь, что в таких семьях, как наши, подобные вопросы решаются ещё в детстве?

— Впервые слышу, — честно ответил Теодор.

— Неужели твой отец не говорил тебе об этом? — удивился Малфой. — Хм, странно. Ладно, объясню: в знатных родах родители сами подбирают своим детям женихов и невест, подходящих по всем параметрам. Вот и мой отец давно уже подбирает мне невесту, и, кажется, остановился на отличном варианте.

— И кто она? — полюбопытствовал Нотт.

— Пока не знаю. — пожал плечами Драко. — Да и какая разница? Раз он выбрал, значит, она лучшая. Скоро познакомлюсь, а после Хогвартса женюсь. Малфои всегда женятся рано.

— А если она тебе не понравится? Или ты влюбишься в другую? — спросил Теодор.

— А причём тут любовь? — вскинул брови Драко, совершенно точно копируя Люциуса. — Любовь редко имеет отношение к женитьбе, так сказал отец. Жена должна быть чистокровной аристократкой, настоящей леди, она должна достойно представлять семью и, главное, родить наследника. А любовь и всё остальное — для этого мужчины заводят любовниц или наведываются в Лютный, — важно произнёс Драко.

Теодор задумался. Если это правда, значит, скоро отец должен будет подобрать ему невесту.

Еле дождавшись, пока Люциус с Драко покинут Нотт-касл, Теодор осторожно спросил отца об этом.

— А почему ты спрашиваешь? — удивился Нотт-старший.

И мальчик пересказал ему свой разговор с Драко.

— Так и есть, Тео, — подтвердил отец слова Малфоя. — И я тоже уже должен задуматься об этом. В нашем кругу так принято. Главное — наследник, и родить его должна достойная женщина, которую выбирают сыну родители.

— А мама? — спросил Теодор. — Тебе её так же выбрали, да?

— Да. И сначала она мне совершенно не нравилась.

— А потом понравилась?

— А потом… Я не видел её целое лето перед шестым курсом, и, когда увидел первого сентября в Хогвартс-экспрессе, то понял, что … Как бы тебе объяснить? — задумался отец. — Просто почувствовал, что это она, понимаешь?

— Ты что, не сразу её узнал? — допытывался Тео.

— Я не то имел в виду, — медленно, как бы раздумывая, сказал отец. — Конечно, я её узнал. Я имел в виду, что, посмотрев на неё в тот день, вдруг понял, что это … она. Не знаю, как это объяснить. Ты почувствуешь это однажды и сам. Увидишь девушку, пусть даже уже знакомую, но посмотришь на неё другими глазами и поймёшь — это она.

Отец помолчал немного, уйдя в свои мысли, а затем продолжил:

— Твоя мама была лучшей. После той нашей встречи в экспрессе весь шестой и седьмой курсы мы почти не расставались. Каникулы были невыносимо долгими из-за разлуки, но она с родителями иногда навещала нас, а мы с отцом и матерью бывали у них на правах будущих родственников, ведь наши семьи давно всё решили. Сразу после окончания Хогвартса мы поженились, но тебя нам пришлось ждать очень много лет.

Теодор хотел задать ещё миллион вопросов, но не перебивал, боясь спугнуть этот неожиданный настрой отца поговорить о маме — эта тема была слишком болезненна, и отец никогда её не затрагивал. Поэтому мальчик был вознаграждён за сдержанность — Нотта-старшего захлестнули воспоминания.

— Она постоянно болела, Тео. Годами. То одно, то другое, то третье. Целители разводили руками и утверждали, что она в целом здорова, но это было не так. Я рассорился со всей её роднёй, когда пытался выяснить у них, нет ли здесь какого-нибудь родового проклятья — такое часто встречается, но они всё отрицали. А ей становилось хуже. И тогда я увёз её в Европу. Мы побывали у самых известных целителей в нескольких странах. Всё напрасно.

А по возвращению домой вдруг выяснилось, что она ждёт ребёнка. Если бы ты знал, что со мной творилось! Я готов был носить её на руках как самую хрупкую вазу на свете. Она очень тяжело переносила беременность, а роды вообще длились почти сутки. Я сидел на полу у двери её комнаты всё это время, слышал, как она мучилась, и ненавидел себя за то, что не мог ничем ей помочь. В какой-то момент мистер Локсли вышел ко мне и сказал, чтобы я был готов к самому страшному. Что я могу потерять и её, и ещё не родившегося сына. Но произошло чудо, всё закончилось хорошо. Ты родился абсолютно здоровым, а ей самой стало намного лучше. Твой первый год она вся светилась счастьем и не выпускала тебя из рук. А я просто сходил с ума от радости, думал, что она выздоровела. Но это длилось только год. Потом всё вернулось, — отец замолчал и закрыл глаза.

Тео сидел, не шелохнувшись, и, казалось, не дышал.

— Она угасала на глазах. И тогда я подумал, что, если обычные маги не могут помочь, надо попробовать тёмную магию. Никакие запреты меня бы не остановили. Начал интересоваться, искать, завёл кое-какие знакомства благодаря Люциусу, но было поздно. Она умерла.

Теодор вынырнул из детских воспоминаний. То, что происходило потом, через несколько лет после того разговора, он хотел бы забыть. Одержимость отца тёмной магией после возрождения Волдеморта пугала его. Он не понаслышке знал о Пожирателях Смерти, хотя отец ни во что его не втягивал. И Теодор был ему благодарен за это. Он видел, что происходило с Драко и не понимал Люциуса, который гордился меткой сына.

А невесту для Теодора отец так и не выбрал. И говорить об этом им больше не пришлось.

Теодору, так уж вышло, всегда нравились умные и красивые девочки с Рэйвенкло. В разное время он засматривался на Чжоу Чанг, на Падму Патил, но был слишком робок, чтобы проявить инициативу. А на седьмом курсе его накрыло чувство к Мэнди Броклхарст, тоже с Рэйвенкло. Девушка ответила ему взаимностью, и, пожалуй, именно эти отношения позволили Теодору хоть немного отвлечься и от того безумия, которое творилось в тот год в школе, и от одержимости отца Волдемортом, переходящей все границы разумного.

Роман с Мэнди продлился с осени по весну, а в конце апреля она бросила его, хладнокровно сообщив, что влюбилась в Майкла Корнера. Пару дней Теодор провёл как в тумане, пока ему не промыла мозги Пэнси Паркинсон, знавшая о том, что произошло — Пэнси была единственной однокурсницей, с которой он общался. Паркинсон дала ему совет — не впускать никого в своё сердце, чтобы никто не смог его разбить. Теодор запомнил это. Он был настолько потрясён крахом своей первой любви, что пообещал самому себе никогда больше не терять голову.

А ещё через несколько дней случилась Битва за Хогвартс, вытеснившая все любовные переживания и личные проблемы.

Утром девятнадцатого сентября Гермиона проснулась и сразу же поняла: что-то не так. Сев в постели, она оглядела комнату и едва не вскрикнула от удивления.

На прикроватном столике, на тумбочке, на столе и даже на полу — всюду были расставлены вазы с цветами. Пока она приходила в себя, рядом с кроватью появилась Лики и в свойственной ей манере затараторила:

— Лики поздравляет мисс Гермиону с днём рождения! Все эти цветы для мисс Гермионы Лики принесла сюда по приказу хозяина Теодора и мистера Гарри Поттера!

— Но откуда Тео узнал про … Что? Гарри здесь?

— Мистер Поттер уже полчаса беседует с хозяином Теодором в его кабинете, — радостно продолжила эльфийка.

— Спасибо, Лики, цветы прекрасны, — вскочила с кровати Гермиона. — Передай, пожалуйста, джентльменам, что я буду готова через несколько минут.

Быстро приведя себя в порядок, Гермиона направилась к кабинету Нотта. Она уже почти свободно ориентировалась в доме, тем более, кабинет был недалеко от её комнаты. Девушка постучала в дверь, которая тут же распахнулась, и Гермиона увидела улыбающегося Нотта и сияющего Гарри.

— Доброе утро! — радостно поприветствовала она обоих мужчин.

— Доброе утро, Гермиона, и с днём рождения! — поздравил её Нотт.

— Иди уже сюда, именинница, — засмеялся Гарри, распахивая ей объятья.

Гермиона бросилась к нему и зажмурилась от счастья. Теодор смотрел на них и загадочно улыбался.

— Спасибо вам обоим, — поблагодарила Гермиона. — Столько цветов, я счастлива.

— Гермиона, я взял на себя смелость и пригласил на ужин твоих друзей, — Нотт переглянулся с Гарри.

— Мы будем отмечать мой день рождения? — удивилась Гермиона.

— Конечно, будем. МакГонагалл отпустит к нам Джинни и разрешит ей воспользоваться камином в своём кабинете. Ну и Поттер, само собой, будет тоже.

Гермиона не верила своим ушам — Нотт договорился с МакГонагалл насчёт Джинни? Невероятно!

— Спасибо, Тео, — восхищённо выдохнула Гермиона. — Ты умеешь удивлять.

— Пойдёмте завтракать, — пригласил Нотт. — Поттер, надеюсь, ты с нами?

Сразу после завтрака Гарри попрощался с Гермионой и Тео до вечера, а Нотт отправился на очередную деловую встречу, пообещав вернуться через пару часов.

Утро выдалось дождливым, поэтому о планах прогуляться после завтрака пришлось забыть. Гермиона поднялась в свою комнату разбирать почту. Мор вручил девушке целую кипу писем, большинство из которых были от совершенно незнакомых людей. Эти конверты Гермиона не стала вскрывать из соображений безопасности (она получала охапки подобных писем ежедневно), зато с удовольствием прочла письмо от Молли, которая приглашала её завтра, в воскресенье, в Нору на обед в честь её девятнадцатилетия.

Молли писала, что приедут Гарри, Джордж и даже Кингсли пообещал заглянуть на несколько минут, чтобы поздравить именинницу. А ещё «будет Джинни, которую неожиданно согласилась отпустить на это мероприятие Минерва, вот ведь здорово, да?». Гермиона улыбнулась, прочитав это — она знала, благодаря кому Джинни проведёт это воскресенье с семьей. А субботу — с Гарри, но знать об этом Молли, конечно, не следует.

Трогательные поздравления из Хогвартса прислали Невилл и Луна, и Гермиона поняла, как сильно соскучилась. Надо будет непременно встретиться с ними во время следующего приезда в школу.

Настроение у Гермионы было замечательным, пока она не увидела свежий выпуск «Пророка». Едва увидев своё изображение на первой странице (колдография была старой, сделанной ещё в июне) Гермиона почуяла неладное, и интуиция её не подвела.

Падкая на всевозможные сплетни и умудряющаяся сотворить сенсацию из ничего, Рита Скитер озаглавила свою статью «Таинственное исчезновение Гермионы Грейнджер» и сетовала на то, что лучшая ведьма своего поколения совершенно пропала из виду, и никто не знает, где она.

«Немыслимо, что Героиня Второй Магической войны предпочла скрываться от всех и игнорировать десятки писем, ежедневно присылаемых ей со всей страны восторженными поклонниками. Смеем напомнить многоуважаемой мисс Грейнджер, что национальная героиня не принадлежит себе. Наши читатели хотят и имеют право знать правду о той, которой восхищаются, которую ставят в пример и на которую равняются!

Мы обратились к мистеру Гарри Поттеру и мистеру Рональду Уизли, которые, конечно же, знают, где их подруга и по каким причинам она скрывается, но никаких комментариев с их стороны не последовало.

Мисс Грейнджер давно не видели в магазинах и кафе Косого переулка, а также в Гринготтсе. Мы заглянули даже в госпиталь имени святого Мунго — безрезультатно. В Хогвартсе мисс Грейнджер тоже нет. Минерва МакГонагалл, нынешний директор школы, сообщила, что студентка продолжает обучение по индивидуальному учебному плану, не посещая занятия. И это единственное, что доподлинно известно сейчас о ней.

Редакция поздравляет Героиню Второй Магической войны с девятнадцатилетием и искренне надеется, что причины, побудившие "Золотую Девочку" уйти в тень, весьма уважительны, и мы, конечно же, скоро о них узнаем, ведь нет ничего такого, что рано или поздно не стало бы нам известно.

А что думают по этому поводу наши любимые читатели? Жду ваши предположения с нетерпением,

всегда ваша Рита Скитер».

Гермиона вдруг почувствовала, что задыхается. Она попыталась встать с кресла, но от волнения не смогла удержать равновесие и едва не упала на пол, чудом в последний момент подавшись назад.

— Лики, — срывающимся голосом позвала она.

Тут же появившаяся эльфийка мгновенно оценила ситуацию и перенесла Гермиону в постель.

— Мисс Гермиона желает, чтобы Лики нашла хозяина Теодора? Хозяин Теодор приказал…

— Не надо, Лики, не будем отвлекать его от дел. Акцио, палочка!

Гермиона сначала сомневалась, стоит ли беспокоить мистера Локсли, но дышать становилось всё труднее, поэтому она решилась. Взмахнув палочкой, она произнесла заклинание, наколдовав серебристую выдру, и прошептала:

— Мистер Локсли, я задыхаюсь. Гермиона.

Лекарь появился через несколько минут, быстро осмотрел Гермиону, достал из чемоданчика два хрустальных фиала с зельями и дал их девушке. Наложив диагностические чары и проанализировав их, целитель нахмурился:

— Что произошло, мисс Грейнджер?

Гермиона почувствовала, что дыхание постепенно нормализуется, как и общее состояние.

— «Пророк», — прохрипела Гермиона, кивнув на столик у камина.

Лекарь проследил за её взглядом, подошел к столику и взял газету. Пробежавшись глазами по статье Скитер, он покачал головой и положил газету обратно.

— Мисс Грейнджер, я категорически запрещаю вам читать бредни этой скандалистки. Вам противопоказаны любые волнения сейчас. Вы понимаете меня?

— Да, — кивнула Гермиона.

— Ваша первостепенная задача — здоровье вашего ребёнка. Основная угроза этому — переживания, поэтому необходимо полностью отрешиться от любого негатива. Пообещайте мне это, мисс Грейнджер.

— Я постараюсь, мистер Локсли.

Целитель несколько раз прошёлся по комнате, раздумывая о чём-то, затем придвинул к кровати кресло и сел.

— Мисс Грейнджер, буду с вами откровенен — вам предстоят нелёгкие месяцы. Магическая беременность редко протекает легко во второй половине, а у ведьм с таким мощным потенциалом, как ваш — почти никогда. К тому же собственная магия ребёнка может вызвать дополнительные осложнения. Я не пугаю вас, просто подготавливаю к тому, что придётся непросто. Но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы облегчить ваше состояние. И, конечно, вы сами должны помочь себе, следуя моим рекомендациям.

— Благодарю вас, мистер Локсли.

— Скажите, мисс Грейнджер, вы всё еще намерены после экзаменов переехать отсюда в Хогвартс?

— Оставаться здесь далее не будет необходимости, мистер Локсли.

— Мисс Грейнджер, я бы не рекомендовал вам переезжать в Хогвартс. Позволю себе дать совет: оставайтесь здесь. Нотт-касл — идеальное место для вас на ближайшие месяцы. Лучшего просто быть не может, поверьте, я знаю, о чём говорю. Мистер Нотт будет только рад, если вы останетесь у него и после экзаменов, я уже говорил с ним об этом.

В этот момент в комнате появилась Лики и, виновато глядя на Гермиону, сказала:

— Хозяин Теодор спрашивает, можно ли ему войти?

— Конечно, можно, — поспешно ответила Гермиона и попыталась встать, но лекарь жестом остановил её.

Лики открыла дверь и в комнату вошёл Нотт.

— Мистер Локсли, я рад, что вы здесь. Надеюсь, ничего страшного не произошло? — спросил он, переводя обеспокоенный взгляд с лекаря на Гермиону.

— Теодор, мальчик мой, твоей гостье просто не нужно волноваться. Беременной женщине нужно душевное спокойствие, полноценное питание, комфортный сон и свежий воздух. Никаких переживаний и тревог. Я как раз говорил мисс Грейнджер о том, что рекомендую ей остаться здесь и после экзаменов, и что ты совершенно не против, ведь так?

— Разумеется. Мисс Грейнджер может оставаться здесь столько, сколько нужно.

— Но, Тео, это невозможно! Я не смогу дальше обременять тебя! — воскликнула Гермиона.

— О каком обременении ты говоришь, Гермиона? Мистер Локсли прав. В Хогвартсе твоё положение сразу станет общеизвестным фактом, и та же Скитер просто замучает тебя. Оставайся. Я обновил защитные чары во всём имении, и она не доберётся до тебя здесь при всём желании, даже обернувшись жуком. Здесь ты абсолютно защищена от любопытных глаз и непрошенных гостей.

Гермиона молчала, понимая, что он прав. Она тяжело вздохнула, потёрла виски и сказала:

— Мне неловко садиться тебе на шею, но ты прав.

— Вот и чудесно, мисс Грейнджер, — сказал, поднимаясь, лекарь. — Отныне я буду приходить дважды в неделю, чтобы контролировать ваше самочувствие. Но помните: при любых настораживающих симптомах вы немедленно должны послать за мной. Да, и с днём рождения! — и он, взмахнув палочкой, призвал из чемоданчика книгу и с поклоном вручил её Гермионе.

— Благодарю вас, мистер Локсли, — девушка приняла подарок и прочла вслух название книги. — «Всё, что нужно знать о магической беременности». Я обещаю не волноваться больше.

Лекарь попрощался и ушёл. Гермиона встала и подошла к Нотту, стоящему у двери.

— Почему ты вернулся рано? Лики тебя нашла?

— Да, и правильно сделала. Я дал ей указание заботиться о тебе. Так что всё-таки случилось?

— Сегодняшний номер «Пророка». Вон он, почитай первую страницу.

Тео последовал её совету и, прочитав, яростно скомкал газету.

— Мерзавка Скитер. У вас с ней, кажется, давний конфликт?

— Да, и она не упускает случая смешать моё имя с грязью. Редкостная гадина.

— Сейчас тебе лучше?

— Намного. Прости, что сорвала тебе встречу.

— Всё в порядке. Давай прогуляемся. Заниматься сегодня, я думаю, не стоит, именинница, — улыбнулся Нотт. — Жду тебя внизу.

— Это радио Рокет, с вами ди-джей Энди, и мы продолжаем знакомить вас с молодыми, но очень талантливыми исполнителями, — голос ведущего был настолько раздражающе бодрым, что Джейк невольно поморщился. — Сегодня у нас в студии Джейк Моран и Курт Бреннан, музыканты группы… кстати, парни, а почему у вашей группы до сих пор нет названия?

— У нас, действительно, нет пока никакого названия, — откашлявшись, сказал Джейк. — Мы как-то не думали об этом. Нас обычно представляют просто «группа Джейка Морана».

— А ведь это даже здорово, — не унимался ди-джей, — давайте предложим нашим радиослушателям подкинуть вам идеи названия группы? Ребята, накидайте-ка свои варианты по телефону прямого эфира, надо помочь хорошим людям. И, конечно, жду ваши вопросы этим крутым парням.

Джейк впервые попал в радиостудию и с интересом оглядывался. Когда несколько дней назад Курт предложил отправить их новую песню на радио, он скептически отнёсся к этой затее. Но слушатели приняли их музыку восторженно, и вот они здесь.

— Джейк, Курт, ваша группа, насколько мне известно, уже пять лет играет в постоянном составе, вы много выступаете в колледжах, в клубах, — продолжал ди-джей, — значит ли это, что ваша основная публика — это такие же молодые люди, как и вы сами?

— В основном, так и есть, — ответил Курт, — но я также вижу в зале людей среднего возраста, и нас это очень радует. А когда люди запоминают слова и начинают подпевать, это вообще лучшее, что может быть.

— Кстати о словах. Кто пишет вам тексты?

— Джейк, — пояснил Курт. — У него это здорово получается.

— Тогда не могу не спросить у вас, Джейк: что или, может быть, кто вдохновляет вас на написание текстов?

— Ну, — замешкался Джейк, — это приходит само. Ничего специально я не делаю.

— Но ведь для этого, насколько я могу судить, необходимо особое настроение? — вцепился в Морана ди-джей. — Расскажите об этом, пожалуйста. Это же так интересно.

— Я же говорю — это приходит само собой, — заупрямился Джейк, явно не желая продолжать. Этот Энди откровенно бесил его своей назойливостью.

— Пожалуй, я могу ответить вам за Джейка, — поспешил на помощь другу Курт. — Он очень тонко чувствующий человек, и многие свои переживания переплавляет в стихи, приносит их на репетиции, а мы с остальными ребятами подхватываем его настроение и пытаемся переложить слова на музыку. Вот так и рождаются песни.

— Вау! — восхитился Энди. — Значит, ваша песня про девушку, которая ушла от вас, и вы чувствуете свою вину перед ней, не фантазия и не плод вашего воображения? Это реальная история, и девушка по имени Гермиона существует?

— Да, она существует, — сдался Джейк. — И я, действительно, обидел её невольно, и хочу попросить прощения. Знаете, это слишком личное, мне не хотелось бы об этом говорить, простите.

— А говорить ни о чём и не нужно! — возликовал радиоведущий. — Вы обо всём поёте в песне, которая с первого же дня попала в горячую ротацию нашей радиостанции. И мы сейчас её послушаем. Ребята, — он снова обратился к аудитории, — задавайте музыкантам вопросы по телефону прямого эфира и делитесь впечатлениями. Ну, и само собой — Гермиона, если ты слушаешь нас сейчас, отзовись, Джейку нужно сказать тебе что-то очень важное! Итак, на радио Рокет группа Джейка Морана с балладой «Моя Гермиона».

* * *

— Как ты узнал о моём дне рождения? Это всё Гарри, да? — спросила Гермиона, когда они с Ноттом прогуливались по парку.

— Да, он написал мне вчера, что хотел бы навестить тебя и поздравить, и что Джинни тоже хотела бы, но кто же её отпустит из школы? И тогда я пригласил его на ужин и, ни на что особо не рассчитывая, написал МакГонагалл, что тебе очень хотелось бы видеть свою подругу в день своего рождения. Не поверишь, но она сразу же прислала мне ответ, в котором пообещала, что сделает исключение и отпустит мисс Уизли.

— Невероятно, — восхитилась Гермиона. — Ты творишь чудеса. Спасибо.

— Ну, тебе же нужны положительные эмоции.

Гермиона вдруг остановилась.

— Что-то не так? — пристально посмотрел на неё Теодор.

— Нет, просто … — покачала головой она. — Понимаешь, мне немного непривычно принимать чью-то помощь. Обо мне никто, кроме родителей, никогда не заботился.

Нотт отвёл глаза и пожал плечами:

— Я никогда ни о ком не заботился раньше. Наоборот, мир вертелся вокруг меня одного. И обратной стороной этого стало то, что я так и не обзавёлся друзьями. Привык быть эгоистом. А теперь всё повернулось так, что я ежедневно наслаждаюсь общением с тобой, и очень надеюсь, что и тебе приятно моё общество, — улыбнулся Теодор.

— Кто бы сказал нам это в Хогвартсе, — снова покачала головой Гермиона и тут же сменила тему. — Уизли приглашают меня завтра на обед, и Молли написала, что придёт и Кингсли. Я жду не дождусь узнать у него, как продвигаются поиски родителей.

— Будем надеяться, что у него для тебя будут хорошие новости. Время обедать, пойдём в дом?

За обедом Тео вручил Гермионе подарок — красивую лакированную шкатулку, судя по всему, антикварную и дорогую.

— У меня никогда не было такой роскошной вещи, — девушка восхищённо рассматривала шкатулку и одновременно выглядела слегка озадаченной. — Это слишком дорогой подарок, Тео. Я не могу его принять.

— Уверен, что можешь, — возразил Теодор. — Даже не обсуждается — она просто создана для тебя.

— Спасибо, Тео, — она посмотрела на него с таким удивлением, что он отвёл взгляд и поспешно перевёл разговор на другие темы.

Послеобеденное время Гермиона провела у себя в комнате, отдыхая. Утренние волнения улеглись, и теперь она чувствовала себя хорошо. Комната утопала в цветах и в конвертах, которые чуть ли не каждый час пачками приносил Мор, предварительно проверив их на проклятья. Она давно уже не открывала письма от незнакомых людей, потому что знала — недоброжелателей у неё едва ли не столько же, сколько и обожателей. И тех, и других Гермиона побаивалась в равной степени.

Слава тяготила её, она стеснялась постоянно быть в центре внимания, поэтому о походе по магазинам или вылазке в кафе давно уже и речи быть не могло. А до магазина добраться всё же надо было, потому что вчера Гермиона с удивлением обнаружила, что её любимые джинсы стали тесны ей в талии. Она, конечно, применила заклинание и чуть увеличила их, но это не выход. А ещё нужно несколько комплектов специального нижнего белья и два-три «беременных» платья.

Единственным вариантом решения проблемы ей представлялся самый обычный маггловский универмаг, в котором она смогла бы купить всё необходимое, не привлекая к себе внимания. И единственным человеком, который смог бы её туда сопроводить, был, конечно, Гарри, так же, как и она, выросший среди магглов и чувствующий себя там вполне комфортно. Но перед этим надо будет зайти в Гринготтс, чтобы снять определённое количество галлеонов со своего счёта и обменять их на фунты. И туда ей тоже неплохо бы пойти с Гарри. Надо будет поговорить с ним об этом сегодня же.

Гермиона посмотрела на часы. До ужина еще два часа. Интересно, занят ли Тео? Надо бы узнать у него, нет ли новостей от Малфоя.

— Лики, — позвала девушка, и эльфийка тут же появилась перед ней. — Хозяин Теодор у себя?

— Хозяин Теодор в гостиной, разговаривает с мистером Малфоем.

— Спасибо, Лики.

Приведя себя в порядок, Гермиона спустилась в гостиную. Едва она вошла, мужчины встали, приветствуя её.

— Драко, — кивнула она Малфою. — Что решил Визенгамот?

— Меня оправдали, Гермиона, — взволнованно ответил Малфой. — Конечно, за мной будут следить в течение пяти лет, и на мою палочку наложены серьёзные ограничения, как и на мои перемещения, но это всё же свобода. Поттер так неистово бился за неё, и я не знаю, до сих пор не понимаю, почему он сделал это, — он сел и опустил голову. — Он не должен был меня защищать.

Гермиона молчала, не сводя с него глаз. Малфой был явно потрясён тем, что Гарри снова защищал его в суде.

— Благодаря показаниям Поттера Визенгамот счёл, что, во-первых, я не должен нести ответственность за действия отца, а, во-вторых, принимая свою метку, я был несовершеннолетним и не мог понимать, что это означает.

Драко взъерошил волосы и обхватил голову руками, словно был в отчаянии.

— Да, я был несовершеннолетним, но я отлично понимал, на что иду, и уж точно знал, что именно означает эта метка, — сжал он кулаки. — Меня готовили к этому, и я воспринимал это как избранность. Ведь если отец говорил мне, что так надо, как я мог думать иначе?

Гермионе показалось, что его глаза заблестели.

— Там, на суде, я сказал, что раскаиваюсь, — тихо продолжил Малфой. — И что, если бы можно было хоть как-то загладить свою вину, а я, безусловно, считаю себя виновным, я сделал бы для этого всё возможное. Я даже не успел поблагодарить Поттера. Пока отбивался от газетчиков, он ушёл.

— Поттер будет здесь через пару часов, — сказал Нотт. — У Гермионы сегодня день рождения.

Малфой удивлённо вскинул брови.

— Я поздравляю тебя, Гермиона, — искренне сказал он.

— Спасибо, Драко. Надеюсь, ты останешься на ужин?

— Благодарю за приглашение, — поднялся Малфой. — Я должен навестить маму в Мунго, а затем, если успею, с удовольствием присоединюсь к вам.

Несколько часов спустя Гермиона с Теодором, проводив Гарри и Джинни (Драко так и не появился), сидели вдвоём в гостиной, прислушиваясь к шуму ливня и раскатам грома. Гермиона вдруг повела плечами, и Нотт, не говоря ни слова, зажёг камин.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась она. — Знаешь, я люблю в такую непогоду сидеть у разожжённого камина и читать. Это успокаивает.

— Принести тебе что-нибудь из библиотеки? — предложил Нотт.

— Нет-нет, — поспешно сказала Гермиона, — давай просто поговорим, если ты не против.

— Не против. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я чувствую себя просто отлично и этот день рождения запомню надолго. Надеюсь, троекратное численное преимущество Гриффиндора над Слизерином не утомило тебя?

— Нисколько, — улыбнулся Теодор.

— Тео, мне нужно будет на следующей неделе съездить в маггловский Лондон за покупками. Я хотела попросить Гарри сопроводить меня. Нужно купить кое-что из одежды. Кажется, я начала увеличиваться в размерах, — смутилась она.

— Поттер согласится пойти с тобой?

— Конечно, согласится, — уверенно сказала Гермиона. — Я могла бы попросить Джинни, но она будет чувствовать себя некомфортно в маггловском мире, а Гарри, как и я, вырос в нём.

— Думаю, Поттер — лучший вариант ещё и по соображениям безопасности. Ты согрелась? Может быть, чаю?

— Да, с удовольствием, — снова благодарно улыбнулась ему Гермиона. — Совсем забыла — Слагхорн ответил мне сегодня. Пишет, что с радостью уделит нам время. Так что в следующую субботу у нас с тобой практика по Зельям.

Допив чай, Теодор проводил Гермиону в её комнату, пожелал спокойной ночи и отправился в кабинет. Нужно было просмотреть кое-какие бумаги и разобрать вечернюю почту.

Внезапно его внимание привлёк красивый конверт с хорошо знакомой гербовой печатью, стилизованной под букву «Б». С минуту подержав его в руке, Теодор словно бы раздумывал — открыть или сразу сжечь, не читая? Прошло уже несколько месяцев, что ей может быть нужно от него?

В итоге любопытство пересилило гордость, и он вскрыл конверт. Быстро пробежавшись глазами по письму (Мэнди просила у него прощения и умоляла о встрече), Теодор без сожаления направил на листок палочку и произнёс: «Инсендио». Затем повторил то же самое и с конвертом.

Гермиона долго не могла уснуть. Слишком много эмоций и впечатлений принёс сегодняшний день.

Думала ли она когда-нибудь, что встретит своё девятнадцатилетие в роскошном старинном замке? Что этот вечер окажется для неё едва ли не самым чудесным за последнее время? Что Тео пригласит на праздничный ужин Гарри с Джинни?

Её друзья поначалу чувствовали себя немного скованно, и это объяснимо — они тоже не общались с Ноттом все годы учёбы. Тем удивительнее было то, что эта скованность исчезла практически сразу же. Наблюдая, как непринуждённо беседуют за ужином Гарри и Тео, Гермиона поймала себя на мысли, насколько иными могли бы быть их годы в Хогвартсе, если бы не все эти классово-чистокровные предрассудки.

А когда после ужина Нотт предложил Гарри выпить что-нибудь покрепче, и мужчины отправились в гостиную, Гермиона показала Джинни свою комнату.

— Вот. Это тебе от нас с Гарри, — с этими словами Джинни вручила подруге маленькую коробочку. — Примерь, пожалуйста.

— Джинни, какая красота! — ахнула Гермиона, открыв коробочку и увидев на бархатной подушечке серебряную цепочку с усыпанной камнями подвеской в виде пушистого зверька. — Спасибо! Это же … мой патронус?

— Выдра, она самая, — кивнула Джинни. — Ну, рассказывай, как тебе тут живётся?

— Всё хорошо, Джинни, — улыбнулась Гермиона.

Подруга восхищённо оглядывалась. Комната поразила её так же, как и Гермиону в первый день:

— Знаешь, я бы в жизни не подумала, что Нотт окажется таким… нормальным, что ли, — задумчиво сказала она. — И никто не думал. Мама все уши отцу прожужжала: говорит, тут что-то нечисто. Мол, такие люди, как Нотт, просто так ничего не делают, а раз он хорошо к тебе относится, то это неспроста. Подвох какой-то.

— Я понимаю её, — ответила Гермиона. — Слишком всё идеально выглядит со стороны. Но, Джинни, это так и есть.

— Так странно, — Джинни пристально посмотрела на Гермиону, — ты изменилась. Не знаю, беременность тому причиной или что-то ещё, но ты стала более … мягкой, не такой уверенной, решительной, какой я тебя знала все эти годы.

— Все мы меняемся, — пожала плечами Грейнджер. — Так или иначе. Мы взрослеем, поддаёмся влиянию людей, которых впускаем в свою жизнь, так что это логично.

— А что Джейк? — осторожно спросила подруга.

— Стараюсь не вспоминать, — нахмурилась Гермиона. — Вроде бы получается.

— Не жалеешь?

— Тут не о чем жалеть, Джинни.

— Ты железная. Я бы так не смогла.

Гермиона ничего не ответила. Говорить о Джейке ей не хотелось. Поэтому она сменила тему:

— Что нового в школе?

— Да ничего особенного, — махнула рукой Джинни. — Ой, чуть не забыла! У Невилла роман с Ханной, представляешь?

— Вот это отличная новость! — обрадовалась Гермиона.

— Да не то слово! Они очень подходят друг другу. Невилл признался мне, что давно неровно к ней дышит. В общем, летом, судя по всему, нас ждёт ещё одна свадьба.

— Ещё одна? — переспросила Гермиона. — А кто ещё?

— А ты не догадываешься? — загадочно улыбнулась Джинни.

— Джинни! — Гермиона обняла подругу. — Я так рада за вас!

Гермиона знала, что так и будет. Отношения Гарри и Джинни зарождались и разворачивались на её глазах, поэтому новость о свадьбе была вполне ожидаемой.

— Я знаю. Спасибо, — прошептала Джинни. — Как бы мне хотелось поскорее обрадоваться так за тебя…

После очередного интервью на радио Курт позвал всех музыкантов и их "половин" в паб отметить свою помолвку с чудесной девушкой Лиззи, с которой он был неразлучен уже несколько лет. Но говорили за столом не столько об этом, сколько о неожиданном успехе песни «Моя Гермиона», благодаря которой о них за пару недель узнала вся страна.

— Я же говорил, это должно было сработать, — Курт был пьян, доволен собой, и его, определённо, несло. — Я всё правильно рассчитал. Пять топ-радиостанций крутят нас чуть ли не каждый час. И это только начало! Думаю, скоро нами заинтересуется MTV, авторитетный продюсер и какой-нибудь крутой звукозаписывающий лейбл.

— Да ты просто гений пиара, Курт, — усмехнулся Джейк. — Я, если честно, сомневался, что у нас получится.

— Чего тут было сомневаться? Это же реальный хит! Всё как надо: слезливо, красиво, девочки рыдают, нас все хотят! Как удачно тебе подвернулась эта милашка, Джейк! Не при Элис будет сказано, но, может, не стоило отпускать свою музу, а? — захохотал Курт.

Джейк почувствовал, как кровь буквально закипела в нём, и, не раздумывая, вскочил и ударил Курта по лицу.

— Ты что творишь?! — Курт поднялся на ноги и вцепился в куртку Джейка. — Совсем с катушек слетел?

— Не смей, слышишь? — процедил Джейк, сбрасывая его руки. — Не смей глумиться над этим.

— Да что я такого сказал? Дураку ясно, что ты реально на неё запал — такие тексты просто так не пишутся! — взвился Курт, но тут же осёкся, увидев совершенно безумные глаза Джейка. — Всё, мир, я погорячился!

За столом воцарилась напряжённая тишина — все ждали реакции Элис, отлично зная её взрывной темперамент. Но она молчала. А потом вдруг подхватила свою сумку и выбежала из паба. Джейк не сдвинулся с места.

Домой он попал под утро. Элис не было, её вещей тоже.

* * *

Утром после дня рождения Гермиона решила ещё до завтрака подышать свежим воздухом. Быстро покончив с утренними процедурами, она позвала Лики, и они вместе отправились в парк.

Воскресное утро обжигало прохладой и свежестью, небо было чистым, почти прозрачным. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Лики по обыкновению тараторила, сокрушаясь о том, что ненастье чуть не погубило розы и другие цветы.

— Лики, — перебила её Гермиона, — а кто ухаживает за всеми этими цветами, кустами? Эльфы?

— О, нет! Хозяин Теодор нанимает лучших садовников, мисс Гермиона. Хозяйка очень любила цветы, поэтому хозяин Теодор, как и его отец, делает это в память о ней. Хоть он её совсем и не помнит.

— А ты помнишь её?

— О, конечно, помню, мисс Гермиона! Лики служит в этом доме много лет. Хозяйка была такой доброй и такой красивой! Мы все её очень любили. Хозяин Теодор очень похож на неё.

Теодор был, действительно, очень похож на мать. В замке было несколько портретов миссис Нотт, написанных, без сомнения, лучшими художниками: совсем юная девушка в белоснежном свадебном платье, прекрасная молодая женщина в роскошных вечерних нарядах, светящаяся неподдельным счастьем мать с крошечным сыном на руках. Сходство было поразительным: с каждого портрета на Гермиону внимательно смотрели такие же тёмно-синие, почти чёрные глаза, как у Тео.

Девушка внезапно подумала, что за всё время её пребывания в Нотт-касле ни один из портретов не заговорил с ней. Надо будет осторожно поинтересоваться у него, почему.

— Доброе утро, Гермиона, — догнал её Нотт. — Как ты себя чувствуешь?

— Доброе утро, Тео, — вздрогнула Гермиона, — я задумалась и не слышала, как ты подошёл, — смутилась она. — Чувствую себя замечательно. Вот, захотелось прогуляться с утра пораньше.

Теодор непроизвольно задержался взглядом на её порозовевших щеках, отметив про себя, что девушка прекрасно выглядит — и этот румянец, и эта утренняя свежесть ей очень шли. Сказать об этом вслух он не решился, потому что не знал, как она расценит его комплименты. А портить такие комфортные взаимоотношения, которые установились у них с первого же дня, Нотт не собирался. Он и так стал ловить себя на том, что слишком часто в последнее время бесцеремонно разглядывает Гермиону.

— Во сколько ты планируешь отправиться к Уизли?

— Думаю, часов в двенадцать. А до этого времени мы могли бы закончить задания по Травологии, как ты на это смотришь?

— Так и сделаем. Ты пробудешь у Уизли весь день?

— Я бы с удовольствием, они такие гостеприимные, там всегда весело, шумно, но, думаю, это будет слишком утомительно для меня сейчас.

— Я наметил на сегодня кое-какие дела вне дома. Пожалуйста, дай мне знать, когда соберёшься обратно. И не забывай, что в любой момент ты можешь позвать Лики, и она всё для тебя сделает.

— Спасибо, Тео.

Молли подготовилась к этому воскресному обеду основательно, что неудивительно — Гермиону она, действительно, очень любила. Вместе с тем, как бы ни хотелось ей иметь такую невестку, она прекрасно понимала, что между умницей Грейнджер и её сыном огромная пропасть. Рону нужна была девушка попроще, а рядом с Гермионой Молли видела более серьёзного, чем её сын, мужчину. Женское чутьё ещё никогда не подводило миссис Уизли, поэтому к новости об их расставании она отнеслась как к чему-то неизбежному, то есть спокойно.

Гермиона появилась в Норе около половины первого. Дома на тот момент были только сами хозяева, тут же засыпавшие девушку вопросами о том, как она себя чувствует (Молли) и нет ли проблем с Ноттом (Артур).

— Всё хорошо, не о чем волноваться, — поспешила заверить их обоих Гермиона.

Удивительно, но перемещение по каминной сети не вызвало ни тошноты, ни головокружения. Гермиона предположила, что это всё благодаря снадобьям мистера Локсли.

Девушка вытащила из своей волшебной сумочки большую корзину сладостей, которую ей вручила Лики. Сопротивляться было бесполезно — «хозяин Теодор велел».

— Скоро подойдут Джинни, Гарри и Джордж. И, конечно, будем ждать Кингсли. Раз обещал — должен прийти, уж очень он хотел тебя повидать, — сказала Молли.

— Дамы, я вас ненадолго покину, — поднялся Артур, чувствуя, что у жены накопилось много вопросов к девушке.

Молли кивнула, и, едва муж вышел из комнаты, накинулась на Гермиону:

— Девочка моя, ну как ты там, рассказывай, — хозяйка сгорала от любопытства.

— Прекрасно, Молли. Тео поселил меня в чудесную комнату, одна из его эльфиек не отходит от меня ни на шаг и во всём помогает мне, так что всё отлично.

— А занятия как?

— Мы опережаем план, и, скорее всего, сдадим экзамены ещё до Хеллоуина. Хотим попросить МакГонагалл об этом.

— А что с самочувствием? Голова не болит, не тошнит?

— Нет. Лекарь наблюдает меня постоянно, каждый день я принимаю зелья, которые он лично готовит для меня. Когда я была у МакГонагалл на практике по Трансфигурации, мадам Помфри сказала мне, что я в хороших руках — она давно знает мистера Локсли.

— Уфф, — выдохнула Молли, — ну раз Поппи так говорит, значит, ты и вправду в надёжных руках. А что насчёт питания, свежего воздуха?

— Не о чем беспокоиться, Молли. Все завтраки, обеды, ужины согласованы с мистером Локсли, я ем всё самое полезное и правильное. А прогулки — это вообще самое любимое, и Тео лично меня выгуливает в фамильном парке, — Гермиона осеклась, увидев, как нахмурилась миссис Уизли. — Что? Что вас смущает, Молли?

— Да всё меня смущает, если начистоту. Мне с самого начала всё это кажется не то, чтобы подозрительным, но вот странным — это уж точно. Девочка моя, я беспокоюсь, как бы он … — замялась Молли.

— Договаривайте, Молли, пожалуйста, — попросила Гермиона. — Как бы он что?

— Ну, пойми: вы молодые, целыми днями вместе. Он из кожи вон лезет, чтобы угодить тебе. Стал бы он это делать, если бы не было… ну, как это… личного интереса, что ли? Я уже и Артуру сто раз об этом сказала, но он отмахивается. Глупости, видишь ли! Девочка моя, как бы он не разбил тебе сердце, вот о чём я беспокоюсь! — воскликнула в сердцах хозяйка.

— Молли, нет, всё совсем не так! Я понимаю, что со стороны его внимание ко мне может выглядеть подозрительно, и он мне сам же об этом ещё в первый день сказал.

— Что он тебе сказал?

— Что это и будет для всех без исключения выглядеть так, как будто ему что-то от меня нужно. Как будто он хочет за мой счёт поправить свою репутацию.

— Да это так и выглядит! И я боюсь, что так оно и есть! Отец его тот ещё…

— Молли, я знаю про его отца, — перебила Гермиона. — Но поверьте, Тео другой.

— Я верю в твоё благоразумие, Гермиона. С твоими мозгами тебя никакой Нотт вокруг пальца не обведёт, и он это, конечно, понимает. Поэтому единственный способ сделать это — заполучить твоё сердце, дорогая. Это я и пытаюсь сказать тебе. Будь начеку.

Нотт аппарировал из замка практически сразу после ухода Гермионы. Нужно было встретиться с несколькими управляющими на местах.

Одним из его антикварных магазинов управляла дама, которой некогда очень помог отец. Тео не знал, в чём заключалась помощь, и в какую именно беду миссис Нейт в своё время попала, но почти при каждой встрече она непременно подчёркивала, как благодарна Нотту-старшему, и делала всё возможное для того, чтобы торговая точка успешно работала и приносила стабильный доход. Пожалуй, ей Тео доверял больше, чем остальным управляющим и партнёрам.

Коротко обсудив текущее положение дел и убедившись, что всё работает как часы, Тео уже было собрался уходить, но женщина неожиданно остановила его:

— Мистер Нотт, я прошу прощения, не могли бы вы задержаться ещё на пару минут?

— Конечно, миссис Нейт, — не без удивления ответил Тео. — Мне показалось, что мы обсудили все вопросы, разве нет?

— Это не касается работы, мистер Нотт, — смущаясь, произнесла дама. — Это касается лично вас.

— Что вы имеете в виду, миссис Нейт? — не понял Нотт.

— Я снова прошу у вас прощения, что вмешиваюсь в то, что меня совсем не касается, но я должна вам сказать кое-что в память о том, сколько сделал для меня ваш отец, и из уважения к вам лично, мистер Нотт.

Тео насторожился. Миссис Нейт он знал, как исключительно тактичную особу, поэтому без раздумий кивнул ей:

— Я слушаю вас, миссис Нейт.

— Я должна сказать вам, мистер Нотт, что мне дано видеть немного больше, чем другим. Это наследственная особенность, которую я считаю скорее наказанием, чем даром. Понимаете, некоторых вещей иногда лучше не знать.

— Вы прорицательница? — удивился Теодор.

— В каком-то смысле, — согласилась миссис Нейт. — Но я ничего специально не делаю, не вызываю намеренно какие-то образы — нет, я не умею. Это приходит само, очень редко и только тогда, когда я сама или кто-то из близких мне людей оказывается в замешательстве. Поэтому я считаю своим долгом предостеречь тех, кто мне дорог, от неверного выбора. А следовать моим советам или нет — личное дело. Я старалась уберечь вашего отца от неправильных решений, и он прислушивался к моим советам во всём, кроме служения … вы знаете, кому. Здесь я была бессильна.

Тео по-прежнему не совсем понимал, к чему она ведёт, но терпеливо ждал, пока женщина выскажется.

— Мистер Нотт, я вижу, что вы сейчас на распутье. Вы боитесь того, что чувствуете, но поймите — не всё, что происходит в нашей жизни, требует анализа. Есть вещи, которым лучше не сопротивляться, иначе вы проживёте не лучшую версию своей жизни. Я вижу — в вашей жизни наступил момент, когда надо жить сердцем, а не разумом, но вы боитесь этого. Позвольте дать вам совет — рискните, не сомневайтесь. И простите мне мою бесцеремонность, но я желаю вам только добра.

Слова миссис Нейт прозвучали словно гром среди ясного неба.

А самое удивительное, она оказалась права: Теодор, действительно, боялся того, что чувствовал. С каждым днём пребывания Гермионы в Нотт-касле ему всё сильнее хотелось дотронуться до её руки, когда они занимались в библиотеке, сидя совсем рядом, а желание запустить пальцы в её пышные волосы стало уже почти навязчивым. Он вынужден был постоянно контролировать свои взгляды, но не мог ничего с собой поделать — он хотел смотреть на неё, хотел любоваться ею, хотел большего, хоть и понимал, что не имеет на это права.

Ему нравилось, как она улыбается, смеётся, радуется, возражает, спорит. Ему нравились их неспешные разговоры во время прогулок, их беседы за столом. А пару дней назад он поймал себя на мысли, что ему комфортно даже когда во время пауз в разговоре она просто молча сидит с ним по вечерам в гостиной, смотрит на огонь в камине и думает о чём-то своём.

Он боялся того, что чувствует к ней, потому что подозревал, что не сможет с этим справиться. И с этим нужно что-то делать.

Гермиона беременна, у неё свои планы на жизнь, к тому же, где она и где он? Героиня и сын Пожирателя, вынужденный постоянно ловить на себе осуждающие взгляды.

Он не может открыться ей.

* * *

Камин вспыхнул, и в комнате появилась Джинни, а сразу за ней Гарри. Еще через несколько минут появился Джордж. Объятия, поздравления, подарки, застолье и снова вопросы, вопросы, вопросы… Гермиона, совершенно отвыкнувшая в последнее время от шума, внезапно почувствовала, что голова идёт кругом.

— Гермиона, ты побледнела, — тихо сказал ей сидящий рядом Гарри, — пойдём-ка во двор, на воздух.

Они вышли на крыльцо и присели на ступеньки.

— Ты как? — спросил он и тут же наложил заглушающие чары.

— Лучше. Я просто отвыкла от большого количества людей. Кстати, спасибо за подарок, Гарри.

— Это Джинни выбирала. Рад, что тебе понравилось.

— Гарри, я хочу попросить тебя съездить со мной в маггловский универмаг — мне нужна кое-какая одежда. Сам понимаешь, в Косом мне и шагу не дадут ступить. Ты сможешь уделить мне пару часов на следующей неделе?

— Конечно. Хоть завтра, Гермиона. Я буду в Академии часов до двух, а потом всё сделаем.

— Я бы справилась одна, но, думаю, что лучше это сделать с тобой.

— Не вопрос.

— Только сначала нам надо будет зайти в Гринготтс.

— Я сам зайду в банк, сниму деньги со счёта и сразу обменяю на фунты. Сколько тебе нужно?

— Нет, я не возьму твоих денег, Гарри!

— Гермиона, как ты не понимаешь? Мне хочется сделать для тебя что-то приятное.

— Я сниму деньги со своего счёта!

— Гермиона! Это даже не обсуждается!

— Гарри… Хорошо. Давай договоримся — я верну тебе их при первой же возможности.

— Так сколько снять?

— Галлеонов сорок-пятьдесят, думаю, хватит.

— Вот и славно. Решили, — Поттер замолчал, но девушка поняла по его лицу, что он хочет о чём-то её спросить и не решается.

— Говори, Гарри. Я же вижу, что …

— Да, — перебил он её, — я хочу поговорить с тобой о Нотте.

— А что такое?

— Я наблюдал вчера за ним за столом. И Джинни, оказывается, тоже. Мы вернулись вчера от вас и обсуждали это, — нехотя произнёс Гарри.

— Обсуждали что?

— Не буду ходить вокруг да около. В общем, нам с ней показалось, что он к тебе неравнодушен.

— Господи, Гарри, перестань! Ну хоть ты-то!

— Нет, Гермиона, послушай. Я должен тебе об этом сказать. Я наблюдал за ним. Он… он постоянно смотрел на тебя. Даже тогда, когда мы с ним говорили о чём-то, а вы с Джинни в этот момент обсуждали что-то своё, он не сводил с тебя глаз.

Гермиона потрясённо смотрела на него, не зная, что сказать. Она ничего такого вчера за столом не заметила.

— А потом, когда вы с Джинни ушли к тебе в комнату, мы с ним выпили и я … В общем, я напрямую спросил у него, что все эти взгляды значат.

Гермиона поднялась на ноги. Гарри последовал её примеру.

— Зачем? — тихо спросила она.

— Затем, что я и так не уберёг тебя летом! — взорвался Гарри. — С этой драккловой Академией! Я не видел, что тебе нужна помощь, нужно внимание!

— Гарри, тебе не в чем себя винить! — воскликнула Гермиона.

— Прости… — обнял её Гарри. — Я понимаю, что у каждого из нас теперь своя жизнь, но я чувствую свою вину за то, что не уделял тебе внимания все эти месяцы и…

Он отстранился и взял её за руки.

— Так вот, Нотт. Знаешь, что он ответил? «Вы с рыжим идиоты. Особенно ты, Поттер. Быть рядом с такой девушкой столько времени и все эти годы видеть в ней только подругу? А ты знаешь, что она иногда плачет? Поттер, я не знаю, кто он — тот, из-за кого она плачет, но знаю одно: никто не стоит её слёз».

Гермиона молчала, не сводя с него глаз.

— Выводы делай сама. Я только прошу тебя быть осторожной. Обещаешь? Вот и славно. Пойдём в дом, а то нас и так уже потеряли.

Не успели они вернуться к столу, как из камина, чихая и отряхиваясь, вышел министр.

— Я, кажется, вовремя?

Гермиона бросилась к нему:

— Кингсли!

— Я тоже соскучился, Гермиона, — радостно сказал он, обнимая девушку. — С днём рождения!

— Садись за стол, Кингсли, — засуетилась хозяйка.

— У меня немного времени, Молли, не хлопочи, — сказал министр.

— Вот ещё! Не отпущу, пока не поешь как следует.

Все засмеялись.

— Артур, твой новый дом чудесен, — улыбнулся Кингсли, — где мы с Гермионой можем поговорить с глазу на глаз?

— Да хоть на кухне, — подхватилась хозяйка, — пойдёмте-ка, провожу.

Кингсли с Гермионой вышли за ней.

* * *

Открывать глаза совершенно не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Пить он никогда не умел, и после застолий всегда чувствовал себя отвратительно.

Спешить сегодня, к счастью, никуда не нужно было, и Джейк попытался трезво — если это слово вообще уместно сейчас — проанализировать, что с ним происходит. А подумать было о чём — слишком много всего произошло за последние пару месяцев. С того момента, как он впервые увидел её на Дейл-стрит.

Джейк всё-таки заставил себя встать. День в самом разгаре — часы показывали начало четвёртого. Принял душ, почистил зубы. Прошёл на кухню и сделал спасительный кофе. В голове потихоньку прояснялось.

То, что случилось вчера вечером, было неизбежно. Ребята, конечно, всё знали про Элис и девушек, с которыми он пытался пережить её отсутствие, но у них в группе всегда существовало табу на обсуждение личной жизни друг друга. Тем удивительнее было то, что с недавних пор он чувствовал немое осуждение с их стороны после того, как в его жизнь вернулась Элис, вытеснив из неё Гермиону. И никто из них не проронил ни слова во время вчерашней стычки.

Значит, они все были согласны с тем, что сказал Курт? Получается, что все они видели то, что он сам тогда не видел?

Это было странно, ведь Гермиона практически не общалась ни с кем из них, всегда скромно сидела в углу на репетициях и ничего, в отличие от Элис, не комментировала и не высказывала своего мнения.

«Дураку ясно, что такие тексты просто так не пишутся». Слова Курта болезненно пульсировали в его голове, вызывая волнение в груди. Джейк обхватил руками голову и закрыл глаза.

* * *

Гермиона выжидающе смотрела на министра, ожидая новостей о родителях. Тот, конечно, всё понимал и не стал томить её.

— Гермиона, мы ищем их по всей Новой Зеландии и Австралии, но они то ли путешествуют, то ли ищут кого-то. Мы всё время отстаём на один шаг. Но я тебе клянусь — мы найдём их. Как только мы это сделаем, сразу же отправим тебя к ним.

— Кингсли, спасибо тебе, — искренне поблагодарила министра Гермиона и тут же отвела глаза, — вот только я в ближайшие месяцы не смогу уехать из Британии.

— Почему? Со школой проблем не будет, я поговорю с Минервой.

— Не в этом дело. Я беременна.

— О, — выдохнул Шеклболт, — Рон?

— Нет. Мы расстались с ним почти сразу после битвы.

— А я и удивился, не увидев его за столом.

— Это только мой ребёнок, Кингсли. Его отец уже в прошлом. Так вышло.

— Постой-ка, Минерва мне что-то говорила о досрочной сдаче экзаменов, это из-за беременности, да?

— Да. МакГонагалл сказала, что ещё и Теодор Нотт попросил о том же. Нам поставили условие — сдавать в одни и те же сроки. Мы готовимся вместе, и я живу сейчас у него.

— Не понял, — нахмурился министр.

— Ну, нам же надо где-то готовиться — у нас почти все задания рассчитаны на совместную работу. Я на Гриммо, он у себя — как это было бы возможно? Да и Нотту надо семейные дела в порядок приводить, в общем, он предложил, я согласилась.

— Неожиданно. Он нормально к тебе относится, я надеюсь?

— Тео пылинки с меня сдувает, Кингсли. Он дал гарантии моей безопасности и Артуру, и Гарри.

— Если что, сразу же сообщи мне, Гермиона. И если что-то нужно — не стесняйся. А по поводу родителей… Меняем план. Как только мы их обнаружим, доставим сюда.

— Спасибо.

— Гермиона, мы поможем и с жильём, обещаю. Береги себя и ни о чём не думай. Да, и ещё: Скитер уже получила за вчерашнее безобразие, завтра же «Пророк» напечатает про то, что ты жива-здорова и спокойно учишься по индивидуальному плану. О, и с днём рождения! — Кингсли извлёк из кармана небольшой свёрток. — Посмотришь потом, ладно? А то нас и так заждались.

— Спасибо, Кингсли.

Министр пробыл в Норе всего полчаса и ушёл, шепнув что-то Гарри на прощание. Гермиона немного поболтала с Джинни, поговорила с Джорджем о том, как дела в магазине, перекинулась парой слов с Артуром и почувствовала, что смертельно устала от переизбытка эмоций. Было уже около пяти часов.

Выйдя в коридор, она наколдовала патронус Нотту, сообщив ему, что собирается возвращаться в замок. Обнявшись со всеми и поблагодарив Молли за шикарный обед, Гермиона шагнула в камин и произнесла «Нотт-касл».

Патронус Гермионы настиг Нотта в Косом переулке, где располагалась одна из его аптек. За несколько минут до этого Теодор закончил разговор с управляющим и уже собирался отправиться дальше, как дверь вдруг открылась, и в аптеку вошла Пэнси Паркинсон.

— Тео, какая встреча! — улыбнулась она.

— Рад тебя видеть, Пэнс, как поживаешь? — Нотт тоже был рад увидеть однокурсницу.

— Не жалуюсь, — как всегда уверенно произнесла Паркинсон. — Вникаю в семейный бизнес. В школу решила не возвращаться, не вижу смысла. А ты как?

— Тоже вникаю в семейный бизнес, и готовлюсь к экзаменам. Думаю, сдать всё до Хеллоуина.

— Даже не сомневаюсь, что сдашь. Ты всегда был таким.

— Каким?

— Ты умеешь ставить цели и добиваться результата. Как и Малфой. Не зря же вы были лучшими на нашем курсе.

— Лучшей была Грейнджер, — поправил её Теодор.

— Не напоминай мне об этой выскочке, — брезгливо поморщилась Пэнси. — Она раздражала меня ещё в школе, а сейчас вообще бесит. Героиня, чтоб её, — закатила глаза Паркинсон. — Я хотела сказать, что на Слизерине вы с Малфоем были вне конкуренции. Кстати, я слышала, его оправдали?

— Да. Он бывает у меня иногда, по вечерам.

— Вот как?

И в этот момент в воздухе завертелись серебристые вспышки. Они быстро приняли очертания красивой пушистой выдры, заговорившей приятным женским голосом:

"Тео, я возвращаюсь. Буду через несколько минут".

Патронус растворился в воздухе, а Паркинсон с улыбкой посмотрела на Нотта и произнесла:

— Вижу, что и в личной жизни у тебя всё в порядке.

Тео пожал плечами и отвёл взгляд.

— Ну, не буду тебя задерживать, Тео. Надо бы как-нибудь встретиться, чтобы поговорить нормально, не на бегу.

— Непременно, Пэнси. Если выдастся свободный вечер, заглядывай.

Теодор попрощался с Паркинсон, вышел из аптеки и аппарировал домой.

Гермиона появилась в гостиной Нотт-касла через пару минут после его возвращения. Выйдя из камина, она остановилась, прислушиваясь к собственным ощущениям, ожидая тошноты или головокружения. Заметив это, Нотт тут же встал с дивана и быстро направился к ней.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, непроизвольно взяв её за руку.

— Да, всё хорошо.

— Уверена?

— Абсолютно. Просто меня раньше иногда подташнивало от перемещения через камин, а сейчас нет, и это странно, — улыбнулась она. — Думаю, что дело в чудо-зельях мистера Локсли.

— Хозяин Теодор, ваша почта, — Мор протянул Нотту несколько писем.

Тео вдруг понял, что до сих пор держит Гермиону за руку и стоит слишком близко к ней. Ближе, чем позволяют правила приличия. Он отпустил её руку и сделал шаг назад.

— Я просмотрю письма позже, Мор. Отнеси их в кабинет.

Гермиона тем временем сняла мантию и села на диван.

— Ты выглядишь уставшей, — Тео сел напротив неё. — До ужина есть время, может отдохнёшь?

— Устала немного, да, — согласилась Гермиона. — Отвыкла от больших застолий.

— Я как раз собираюсь подняться в кабинет, пойдём, провожу тебя, — поднялся Нотт.

Оказавшись в своей комнате, Гермиона переоделась в удобный домашний костюм и легла на диван. Две вещи насторожили её сегодня: то, что сказал Кингсли о перемещениях родителей с места на место, и предупреждение Гарри насчёт Тео. Было над чем поломать голову.

Почему родители постоянно переезжают? Хорошо, если они просто путешествуют, открывают для себя новые места. Они всегда любили активный отдых, и Австралия всегда была их мечтой. А если их преследуют? Кто? Почему? Кому могли понадобиться её законопослушные родители сейчас, когда все Пожиратели схвачены? Или не все?

От всех этих мыслей становилось не по себе. Она встала и прошлась по комнате. Надо что-то предпринять. Но что она может сделать? Кингсли заверил её, что этим вопросом занимаются его лучшие люди.

Гермиона поняла, что не может быть сейчас одна. Надо выговориться и успокоиться. Выйдя из комнаты, она прошла пару метров по коридору, оказалась перед дверью кабинета Нотта и, не раздумывая, постучала.

— Тео, можно к тебе?

* * *

Джейку только сейчас стало казаться странным, что она ничего ему не говорила о своей семье, о родителях, о том, где — хотя бы в каком районе — живёт. А он и не спрашивал.

«Потому что ты сам себя убедил в том, что тебе никто, кроме Элис не нужен», шептал ему внутренний голос.

Лондон — многомиллионный улей, и где-то в нём живёт восемнадцатилетняя Гермиона Грейнджер, которой Джейку нужно кое-что сказать.

А лучше просто молча обнять и никуда больше не отпускать.

* * *

Дверь сразу же распахнулась и удивлённый Нотт молча посторонился, впуская её.

— Мне нужно поговорить с тобой, Тео. Ты очень занят сейчас?

— Я разбирал почту, но это всё ждёт, — он жестом пригласил её сесть.

Гермиона села в кресло у камина, Тео расположился напротив.

— Я говорила сегодня с Шеклболтом, — начала она. — Он сказал, что мои родители постоянно переезжают с места на место, как будто путешествуют. А вдруг они скрываются от кого-то?

— Скрываются? — переспросил Нотт.

— Да. И это меня очень беспокоит.

Нотт пристально смотрел на неё, как будто пытался проследить за ходом её мыслей.

— И ты думаешь, что их преследует кто-то из Пожирателей?

— Да, — с отчаянием сказала Гермиона. — Но Кингсли ещё летом говорил, что все они схвачены.

— Я думаю, что так и есть, — медленно, как бы размышляя вслух, произнёс Теодор. — Во всяком случае, все ключевые фигуры уже нейтрализованы: кто-то в Азкабане, кто-то мёртв. А мелкие сошки, если они и остались на свободе, неопасны. Они ничего из себя не представляют без предводителей. Гермиона, я всё же склонен думать, что твои родители просто путешествуют. Наберись терпения, не переживай — скоро всё выяснится.

Он по-прежнему изучающе смотрел на неё, и Гермиона вдруг осознала, что и она всё это время не сводит с него глаз. А ещё почувствовала, как успокаивается: его невозмутимость понемногу начала передаваться и ей, как это часто происходило в последнее время.

— Прости, Тео. В какой-то момент я подумала, что этот ужас ещё не закончился. Накрутила себя и…

— Это не пустяки. Ты переживаешь за родных, но помни, что говорил мистер Локсли — никаких волнений. Тем более, как я понимаю, министр всё держит под контролем, не так ли?

Гермиона кивнула.

— Ты говорила об этом с Поттером?

— Нет ещё.

Хлопок, и в кабинете появился Мор.

— Хозяин Теодор, ещё одно письмо.

Тео взял у эльфа красивый конверт и, к изумлению Гермионы, тут же бросил его в камин. Перехватив её удивлённый взгляд, он пожал плечами и сказал:

— Некоторых людей стоит оставить в прошлом. Пойдём ужинать?

За ужином к ним присоединился Малфой. Он вручил Гермионе подарок — изысканный, ручной работы набор шёлковых закладок для книг, и извинился за вчерашнее отсутствие на ужине. Нарциссе стало хуже, и он провёл вечер и ночь в Мунго.

После разговора с Ноттом Гермиона почувствовала, что страхи ушли, но, несмотря на это, подсознательно всё равно думала о родителях, хоть и поддерживала беседу за столом. А ещё она убедилась в том, что Гарри был прав — Теодор, действительно, часто бросал на неё внимательные взгляды. Но обдумывать это сейчас не хотелось.

После ужина Гермиона извинилась и, сославшись на усталость, поднялась к себе. Мужчины переместились в гостиную. Нотт разлил огневиски по стаканам и передал один из них Драко.

— Я говорил с Поттером, — немного помолчав, начал Малфой. — Попытался поблагодарить его за помощь.

— Попытался? — переспросил Тео.

— Именно, — ответил Драко. — Потому что сделать это он мне не дал. Перебил и сказал, что не ждёт от меня никакой благодарности, и что помог мне потому, что считал это правильным. А ещё предложил доказать моё раскаяние делом.

— И как? — не понял Теодор.

— Министерство пытается помочь магглорождённым детям-волшебникам, чьи родители были убиты. Сейчас разрабатывается специальная программа для таких детей. Вот как раз в этом мне и предложил участвовать Поттер. И деньгами, и личным участием.

— И что ты намерен делать?

— Конечно, я соглашусь. Этим детям нужно помочь, а я должен реабилитировать репутацию Малфоев. Но, прежде всего, мне надо сдать в этом году экзамены. Я напишу МакГонагалл завтра же.

Нотт кивнул. Он прекрасно понимал Драко.

— Как ваша с Грейнджер подготовка? — поинтересовался Малфой.

— Отлично. Намерены разделаться с экзаменами ещё до Хеллоуина.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Драко, — Грейнджер — отличный напарник, да, Тео?

— Я сегодня встретил Паркинсон, — сменил тему Нотт.

— Чем она занимается?

— А ты разве не в курсе? В Хогвартсе мне казалось, что у вас всё серьёзно.

— С моей стороны так и было, но мы с ней по-разному понимали значение слова «верность». Так как у неё дела?

— Она сказала, что не стала возвращаться в школу. Решила окунуться в семейный бизнес.

— Пэнс — умница, — задумчиво произнёс Драко. — Всё у неё получится.

Малфой ушёл, а Теодор поднялся в свою спальню и лёг на кровать прямо поверх покрывала. Сегодня был насыщенный день, и он устал, но спать не хотелось. Он ещё раз прокрутил в голове сегодняшний разговор с миссис Нейт.

К пророчествам он всегда относился настороженно. Прорицатели не вызывали у него доверия, и чудаковатая Трелони отчасти была тому виной. Но миссис Нейт — другое дело.

«Рискните. Не сомневайтесь». Нет. Он только всё испортит своим признанием, разочарует её, и она не захочет его больше видеть.

«Рискните. Не сомневайтесь». Нет. Она до сих пор любит того парня, ведь не просто так она плачет так часто?

«Рискните. Не сомневайтесь». Нет. Она скажет, что ей сейчас не до этого, надо думать о ребёнке, об экзаменах, да и вообще у неё своя жизнь.

«Рискните. Не сомневайтесь. Пришло время жить сердцем, а не разумом».

— Лики, — позвал он, и эльфийка тут же появилась. — Мисс Гермиона уже легла спать?

— Ещё нет, хозяин Теодор, мисс Гермиона сидит на диване и о чём-то думает.

— Хорошо, можешь быть свободна.

Нотт поднялся с кровати и вышел из спальни. Дойдя до комнаты Гермионы, он уверенно постучал в дверь:

— Гермиона, я могу войти?

— Джейк, мы столько лет шкура к шкуре, кончай дуться. Ну, психанул, признаю, — оправдывался Курт, нагрянувший к Джейку воскресным вечером с парой бутылок пива.

— Забыли, — махнул рукой Джейк. — Что у нас дальше по плану?

Курт выдохнул с облегчением. Не то чтобы они не ссорились до этого, но почему-то именно вчерашнюю ссору хотелось поскорее забыть.

— На следующей неделе у нас два интервью на радио, во вторник и субботу. Ещё приглашают выступить с сетом из трех-четырёх песен на открытии нового торгового центра в среду, надо будет продумать, что и в каком порядке сыграем. В пятницу вечером очередной колледж, рок-вечеринка. В общем, хотели славы — получаем.

Джейк кивнул. Когда-то они, действительно, мечтали о таком насыщенном расписании, о востребованности и популярности. А вот теперь всё это кажется не очень-то и важным. Во всяком случае, ему.

— Элис ушла? — вдруг спросил Курт.

Джейк пожал плечами. Потому что и это вдруг тоже стало неважным.

* * *

— Как хорошо, что ты пришёл, — взволнованно сказала Гермиона, посторонившись и давая Теодору войти, — я как раз хотела поговорить.

Нотт удивлённо уставился на неё, ожидая продолжения. Она тоже хотела поговорить?

— Давай сядем, — неуверенно начала Гермиона. — Тео, как ты думаешь, Малфой может точно знать, кому из Пожирателей удалось избежать суда? Что, если спросить его?

— Я не думаю, что он знал всех приближённых Тёмного Лорда, но спросить мы его, конечно, можем, ради твоего спокойствия, — как всегда невозмутимо ответил Нотт, по-прежнему внимательно смотря на неё.

Гермиона заметила это и смутилась. Сразу же вспомнился сегодняшний разговор с Гарри.

— Иногда накатывает, прости. Я стараюсь не поддаваться, но не всегда получается. Мистер Локсли предупреждал, что я могу быть излишне эмоциональна сейчас.

— Девушкам вообще свойственно всё преувеличивать, — улыбнулся Тео. — Знаешь, я встретил сегодня Паркинсон. Мы с ней знаем друг друга с детства, да и в Хогвартсе часто беседовали по душам, так вот — она, наверное, единственная из всех знакомых мне девушек, кто никогда не паниковал. У Пэнси абсолютно мужской взгляд на всё.

— Не могу сказать, что хорошо её знаю, — задумчиво произнесла Гермиона, — но что-то мне подсказывает, что это напускное. Про меня ведь тоже думают, что я ничего не боюсь, всегда иду напролом. На самом деле, каждой девушке нужно чьё-то крепкое плечо, и Пэнси, думаю, не исключение.

— Возможно, ты права, — Тео подался вперёд. — Гермиона, я знаю, что у тебя есть Поттер, к которому ты можешь прийти с любой проблемой, но я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь обратиться и ко мне.

— Спасибо, Тео, — отвела взгляд Гермиона. — Скажи, а Гарри снова выносил тебе мозг вчера, когда мы с Джинни поднялись сюда?

— Не особо, — уклончиво ответил Нотт.

— Не хочешь говорить? — не отставала Гермиона.

— У меня нет от тебя секретов, Гермиона, — Тео встал и подошёл к камину. — Поттеру показалось, что я всё время пялился на тебя во время ужина, и он потребовал объяснений.

В комнате неожиданно появился Мор и протянул Нотту конверт с уже знакомой гербовой печатью. Теодор, не вскрывая, швырнул его в камин, как и в прошлый раз.

— Тео, прости за любопытство, но что не так с этими письмами? — осторожно поинтересовалась Гермиона.

Нотт изменился в лице, и Гермиона пожалела, что спросила его. Было видно, что она затронула не слишком приятную для него тему.

— Прости, — смутилась Гермиона.

— Нет, всё в порядке, — остановил её Теодор. — Ты, наверное, помнишь Мэнди Броклхарст с Рэйвенкло?

— Конечно.

— Мы были парой почти весь седьмой курс, — начал Теодор. — Всё было всерьёз. Даже удивительно, как мы умудрялись ещё и учиться. Я далеко не сентиментальный человек, но картинки с кольцами и клятвами верности всё чаще возникали в моей голове. Я был уверен, что к этому всё и идёт, и уже собирался сообщить отцу о Мэнди. Но сказка продлилась восемь месяцев, а потом Мэнди сказала, что влюбилась в Корнера. И знаешь, больнее всего было то, как она это сказала — совершенно хладнокровно, отстранённо, без эмоций. Даже не думая о том, насколько ранят эти слова.

Гермиона слушала с удивлением — она не была близко знакома с Мэнди, но благодаря Лаванде и Парвати знала, что красотка и умница Броклхарст разбила не одно сердце. И сердце Нотта, оказывается, тоже?

— Я плохо помню, что было после её признания, но в какой-то момент в меня вцепилась Пэнси и полночи проговорила со мной в слизеринской гостиной. У неё уже был такой же печальный опыт, и она буквально встряхнула меня тогда. Я ей очень благодарен за ту помощь.

Нотт помолчал пару минут, затем продолжил.

— А вчера вечером я получил от Мэнди письмо. Она, видите ли, жалеет, что променяла меня на Корнера. И хочет возобновить наши отношения. Я не ответил ей, и все последующие письма отправляю в камин, не вскрывая. Это уже третье.

— Но ты всё ещё любишь её?

— Нет. Я вычеркнул её из своей жизни. Знаешь, Пэнси дала мне тогда совет — никогда не позволять чувствам брать верх над разумом. Легко сказать, — Теодор снова пристально посмотрел на Гермиону. — А как ты думаешь, что всё-таки важнее — то, что мы чувствуем, или то, что подсказывает нам здравый смысл?

— Если бы я знала, — Гермиона встала и подошла к окну. — У меня всё было немного иначе. Я с самого начала знала, что Джейк любит другую. Мы встретились в тот момент, когда она в очередной раз бросила его. Но мы были нужны друг другу, очень. Два несчастных человека просто согревали друг друга. А спустя месяц я случайно узнала, что она хочет вернуть его. Я не сомневалась, что он выберет её, поэтому не стала дожидаться объяснений, прощаний, а просто исчезла из его жизни.

— Не плачь, — Нотт подошёл к ней и взял её за руки. — Тебе нельзя.

Гермиона посмотрела на свои ладони в его руках, затем подняла на него глаза и тихо спросила:

— Тео, ты так заботишься обо мне… почему?

— Потому что я хочу заботиться о тебе, — не раздумывая, взволнованно ответил Теодор, по-прежнему держа её ладони в своих. — Потому что меня выворачивают наизнанку твои заплаканные глаза. Эти глаза должны светиться счастьем, Гермиона! И да, Поттеру не показалось: я пялился на тебя и не скрываю этого. И мне плевать, что он подумает. Да даже если весь мир осудит меня, я всё равно скажу — я больше не представляю себе жизни без тебя! — его голос срывался, и таким взволнованным Гермиона его ещё не видела. — Я готов сделать всё, чтобы ты была счастлива. Не люблю бросаться громкими словами и не знаю, поверишь ли ты мне, но это то, что я чувствую. Я люблю тебя, Гермиона.

Он выдал это признание на одном дыхании, и Гермиона на физическом уровне, буквально кожей ощутила, что с его души свалилась огромная, давно мучившая его тяжесть. Но, вместе с тем, в его горящих глазах она тут же прочла тревогу — он, очевидно, слишком боялся того, что может услышать в ответ.

Они так и стояли, держась за руки, затаив дыхание, а затем она рвано выдохнула и закрыла лицо руками. Тео бережно отнял её руки от лица и поднёс их к губам.

* * *

Кингсли Шеклболту совершенно не понравилось то, что Грейнджер живёт у Нотта, и тот, по её словам, пылинки с неё сдувает. Ещё бы он не сдувал, раздражённо думал министр, сидя за столом в Норе. Кингсли не знал Теодора лично, но с его отцом пересекаться доводилось. И то, при каких обстоятельствах это происходило, не внушало доверия к юному отпрыску знатного рода.

Гермиона, конечно, умнейшая ведьма, но она девчонка. Девятнадцатилетняя девчонка без дома, без родителей (временно, но всё же), к тому же в положении. И Нотт, конечно, смекнул, что она лёгкая добыча. Мальчик решил вытянуть счастливый билет, думая, что сможет запудрить Грейнджер её золотые мозги?

Всё это очень не нравилось Кингсли. Поэтому, уходя от Уизли, Шеклболт шепнул Гарри о желании переговорить с ним с глазу на глаз, причём, чем раньше, тем лучше. Договорились встретиться завтра же, в министерстве.

* * *

Гермиона по-прежнему молчала, опустив глаза. Сердце бешено колотилось в груди, слова Нотта застали её врасплох. Хотя, если уж совсем честно, она догадывалась. Особенно после разговора с Гарри. Да и раньше, конечно, тоже, но отгоняла прочь эти мысли.

— Тео, — прервала молчание Гермиона, — и тебя не останавливает то, что я жду ребёнка?

— Ничуть, — уверенно сказал Нотт. — Если ты только позволишь, я дам вам обоим всё, что смогу, и приму этого ребёнка как собственного, клянусь. Да, мы ещё слишком молоды, но я хочу семью, Гермиона. Настоящую большую семью, которой у меня никогда не было. Нашу с тобой. И, конечно, я хочу, чтобы ты осуществила все свои мечты и посвятила себя не только семье, но и любимому делу. Я во всём тебя поддержу, не сомневайся.

— Но ведь мы с тобой так мало ещё знаем друг друга. По сути, только месяц.

— Я всё понял ещё в день моего рождения, — парировал Нотт.

— А что такого произошло в тот день? — удивилась Гермиона.

— Ты спустилась к завтраку в жёлтом платье и с собранными в хвост волосами и подошла ко мне, чтобы поздравить. И я в этот момент понял, что имел в виду отец. Я почувствовал, что ты и есть она.

- Она? — переспросила девушка.

— Много лет назад отец сказал мне, что в один прекрасный день я безошибочно пойму, кто именно предназначен мне. Даже если это будет уже знакомая мне девушка, я посмотрю на неё другими глазами. И это будет она, та самая. Только сейчас я понимаю, что в случае с Мэнди ничего такого не было. Хотя эмоции были сумасшедшие. Но это и рядом не стоит с тем, что я чувствую к тебе, Гермиона. Я всё никак не решался признаться тебе, но сегодня получил ценный совет — жить сердцем, а не разумом.

И Нотт рассказал Гермионе о своём разговоре с миссис Нейт.

— Пришло время жить сердцем, а не разумом, — повторила за Теодором Гермиона.

— Именно. Поэтому я здесь, несмотря на поздний час, — решительно произнёс Теодор. — Гермиона, я не требую от тебя ответа прямо сейчас. Я прошу тебя подумать.

Гермиона прошлась по комнате, пытаясь как-то уложить в своей голове только что услышанное, и затем вернулась к нему.

— Тео, пойми, пожалуйста. Дело не в тебе лично — просто я не думаю, что готова сейчас к отношениям вообще. Мне сначала нужно разобраться в себе.

— Я готов ждать твой ответ столько, сколько нужно, — твёрдо ответил Нотт. — И до тех пор мы можем общаться так, словно этого разговора не было. Спокойной ночи, Гермиона.

* * *

Оказавшись дома, Кингсли связался по каминной связи с МакГонагалл. Директриса была удивлена, но виду не подала. Мало ли о чём с ней хочет поговорить министр, пусть даже в вечер воскресенья?

— Минерва, что это за история с совместной подготовкой Грейнджер и Нотта к экзаменам? Чья это была идея?

— Вообще, изначально я собиралась разрешить досрочную сдачу только Гермионе по её просьбе, и, как ты понимаешь, не могла ей отказать. Но буквально следом за ней о том же попросил и Нотт. У него тоже уважительные причины, и, к тому же, он один из лучших на курсе, я просто не могла отказать ему.

— Я спрашивал не об этом, Минерва. Меня интересует, кому в голову пришло устроить им совместную подготовку? Они что, не могли готовиться и сдавать эти драккловы экзамены по отдельности?

— А это уже вопрос к твоим работникам, Кингсли. Они вообще слышать не хотели про раннюю сдачу, у них, видите ли, и без того полно работы. Но Гермиона не может ждать лета, у неё особые обстоятельства.

— Я знаю про её обстоятельства, Минерва.

— Так вот. Единственное, что мне удалось выбить — это то, что они с Ноттом будут сдавать экзамены вместе, в одни и те же дни. Ну, а с учётом занятости наших профессоров из-за дополнительного, восьмого, курса, устраивать им индивидуальные практические занятия и консультации тоже не получится, только совместно. Поэтому я и предложила им обоим разместиться в школе на время подготовки, мы бы выделили им апартаменты старост, и они смогли бы прекрасно жить и готовиться.

— И что же пошло не так?

— А то, что Нотт предложил Грейнджер перебраться к нему в замок, пообещал обеспечить ей лучшие условия и полную безопасность. И она согласилась.

— Как она могла согласиться переехать к нему? Они что — друзья? Любовники?

— Ни то, ни другое, насколько мне известно, но она согласилась, Кингсли, и я не знаю, почему. Они были у меня недавно на практике по Трансфигурации, и я очень довольна ими. Гермиона регулярно пишет мне о том, как хорошо ей там живётся, лекарь Нотта постоянно наблюдает её и снабжает необходимыми зельями. Да и для того, чтобы избежать излишнего внимания, это отличный вариант — она живёт там совершенно спокойно.

— Минерва, а тебе не кажется, что всё это слишком идеально выглядит?

— Ты думаешь, что он может позволить себе что-то лишнее?

— Думаю, что он сделает всё, чтобы заполучить её. Ты понимаешь, что я имею в виду, Минерва? В конце концов, она всего лишь девчонка.

— Я понимаю тебя, Кингсли. И Нотт, к тому же, весьма привлекательный молодой человек. Но, думаю, Гермиона не даст обвести себя вокруг пальца.

* * *

После того, как Нотт пожелал ей спокойной ночи и ушёл, Гермиона ещё долго не могла успокоиться. Лицо горело, в висках пульсировал колокол.

«Ты нужна мне». Она не была готова к этому разговору, к горячности, с которой Тео обнажил перед ней свои чувства. И это несмотря на то, что его поступки, взгляды и в целом отношение к ней давно уже давали повод догадываться об их — чувств — существовании.

«Я почувствовал, что ты и есть она». Как это можно почувствовать? Что такого он разглядел в ней в тот день?

«Мы ещё слишком молоды, но я хочу семью, Гермиона. Настоящую большую семью, которой у меня никогда не было. Нашу с тобой. И, конечно, я хочу, чтобы ты осуществила все свои мечты и посвятила себя не только семье, но и любимому делу. Я во всём тебя поддержу, не сомневайся». Тео — единственный, кто сказал ей это. Ни Рон, ни, тем более, Джейк никогда не говорили ей ничего подобного. С Роном семья как бы подразумевалась, но он сразу же дал ей понять, что ни о какой самореализации вне семьи и речи быть не может — женщины Уизли должны заниматься только домом и детьми. Как Молли.

«Даже если весь мир осудит меня». А ведь он прав: все, абсолютно все увидят некий умысел в его отношении к ней. А Молли и Гарри и так уже подозревают. Да и Кингсли посмотрел на неё как-то странно, когда она сказала, что живёт у Нотта.

Гермиона умылась холодной водой и немного успокоилась. Надо ложиться спать. Она выпила прописанные на ночь зелья и сразу же уснула, едва коснувшись головой подушки.

А Теодор полночи просидел у камина, уставившись на пламя, затем лёг, но сон не шёл. С одной стороны, он чувствовал невероятное облегчение от того, что признался Гермионе, но, с другой стороны, боялся того, что этим своим порывом всё испортил, и утром она покинет замок навсегда.

Этой ночью Нотт так и не сомкнул глаз.

Гермиона проснулась рано, часы показывали половину седьмого. Ночная темнота уже отступила, начинался новый день, и девушка привычно взяла с прикроватного столика свой блокнот, чтобы просмотреть список намеченных на сегодня дел.

Прежде всего нужно освежить в памяти план сегодняшних занятий. Они с Ноттом условились полностью посвятить эту неделю Зельям, чтобы быть во всеоружии к субботе — к практическим занятиям у Слагхорна.

Кроме того, после двух часов они с Гарри собирались выбраться на пару часов в маггловскую часть Лондона за покупками, список которых Гермиона предусмотрительно написала ещё в субботу.

— Мисс Гермиона, доброе утро! — Лики появилась, как всегда, неожиданно.

— Доброе утро, Лики! — улыбнулась девушка.

— Мисс Гермиона желает чего-нибудь до завтрака?

— Я подожду, когда мистер Нотт проснётся, и мы вместе позавтракаем.

— Хозяин Теодор не спит. Он не спал всю ночь, — сокрушённо сказала эльфийка.

— О, — удивилась Гермиона. — Тогда передай ему, пожалуйста, что я спущусь к завтраку через пятнадцать-двадцать минут.

* * *

Джейка разбудил звонок в дверь. Кого ещё черти носят в такую рань?

С трудом разлепив глаза, он откинул одеяло и встал с кровати. Ровно семь утра. Магазин, в котором он работал, открывался в десять, и Джейк спокойно мог бы поспать до половины девятого. Но, очевидно, не сегодня.

В дверь снова позвонили. Доковыляв до прихожей, Джейк подошёл к двери и посмотрел в глазок. Элис. Он открыл дверь и отошёл к стене, давая девушке войти.

— Прости, что так рано, — Элис была непривычно бледна и сильно нервничала. — Нам нужно поговорить. Я не могу больше откладывать этот разговор.

Джейк закрыл дверь и кивнул, соглашаясь.

— Сделай нам чай, пока я умоюсь, — попросил он и направился в ванную.

* * *

Гермиона быстро привела себя в порядок и спустилась в обеденный зал. Нотт, как обычно, стоял у окна, вглядываясь в хмурое сентябрьское небо.

— Доброе утро, Тео, — Гермиона постаралась поздороваться как можно спокойнее, но вышло всё равно немного настороженно.

— Доброе утро, Гермиона, — обернулся Нотт, и Гермиона поняла по его лицу, что он, действительно, не спал этой ночью. — Ты рано проснулась. Чувствуешь себя нормально?

— Да, всё хорошо, — попыталась улыбнуться девушка. — А ты как?

— Я в порядке, просто не выспался, — Нотт помог ей сесть и занял своё место за столом.

Мор тут же засуетился, подавая завтрак.

Нотт избегал её взгляда, и Гермиона решила вовлечь его в разговор, чтобы разрушить возникшую за столом напряжённость.

— Тео, мы с Гарри договорились выбраться за покупками сегодня, — непринуждённо сказала Гермиона. — Помнишь, я говорила тебе, что мне нужно купить кое-что из одежды?

— Помню, — Тео всё-таки посмотрел ей в глаза. — Во сколько ты планируешь отправиться?

— Гарри сказал, что освободится после двух часов и зайдёт за мной.

— Гермиона, если тебе нужны деньги… — начал было Нотт.

— Нет-нет, спасибо, Тео, — перебила его Гермиона, — Гарри зайдёт в Гринготтс, снимет галлеонов сорок-пятьдесят со своего счёта и там же обменяет их на фунты. Я согласилась с условием, что при первой же возможности верну ему эти деньги.

— Ты уверена, что тебе хватит этой суммы?

— Я думаю, что обойдусь и меньшей. Недалеко от моего дома… — Гермиона осеклась и отложила чашку, — в том районе, где я жила, есть неплохой универмаг.

— Универмаг? — переспросил Нотт.

— Это такой большой магазин, в котором можно купить и одежду, и посуду, и обувь, и вообще всё, — объяснила Гермиона. — Это удобно. В том универмаге, насколько я помню, есть и магазинчик для будущих мам. Думаю, там я смогу купить всё, что мне нужно.

Нотт улыбнулся, и Гермиона удивлённо посмотрела на него.

— Гермиона, мне пришла в голову бредовая, конечно, мысль, но я всё же рискну её озвучить, — смутился Тео. — Я никогда не был в маггловском Лондоне. Может, ты как-нибудь захочешь показать его мне?

— С удовольствием, Тео! — воскликнула Гермиона. — Мы могли бы с тобой иногда выбираться погулять, я покажу тебе свои любимые места!

Девушка настолько загорелась этой идеей, что принялась с воодушевлением перечислять основные достопримечательности, с которых следовало бы начать знакомство Нотта с маггловским Лондоном.

Но Теодор не запомнил ни одного названия, потому что не слушал её. Раскрасневшаяся, с горящими глазами, говорящая с таким жаром — она была прекрасна, и он открыто любовался ею.

«Мы могли бы с тобой иногда выбираться погулять» — для него это означало, что она позволит ему быть частью своей жизни и дальше.

* * *

Джейк обожал чай, который заваривала Элис. Это был лучший напиток для пробуждения: в меру крепкий, немного пряный благодаря правильному балансу каких-то трав, которые она сама засушивала и держала в отдельных баночках, и настолько ароматный, что не проснуться было невозможно. Так умела только она.

Выйдя из ванной, Джейк сразу же уловил эти сумасшедшие запахи, но вместо того, чтобы отправиться на кухню, остановился в коридоре и задумался. Понятно было, о чём именно Элис хотела поговорить с ним. Но вот готов ли он к этому разговору? Понимает ли она, что с ним происходит? Если бы он сам понимал…

Стоять так дальше не имело смысла, как и откладывать давно назревший разговор. Поэтому Джейк вошёл в кухню и сел за стол. Элис протянула ему его любимую большую кружку с дымящимся чаем и подвинула к нему тарелку с бутербродами.

— Я не буду ходить вокруг да около, Джейк, — начала Элис, — не хочу мучить ни тебя, ни себя. Просто скажи мне — я больше не нужна тебе?

* * *

Практически всё время между завтраком и обедом — исключая перерыв на чай — Гермиона с Теодором провели в библиотеке, выполнив весь намеченный на сегодня объём заданий. За несколько дней им предстояло освоить большой пласт теории, чтобы к субботе быть полностью готовыми к практике у Слагхорна. Зелья шли у них намного быстрее Трансфигурации и Травологии, поэтому они оба остались чрезвычайно довольны тем, что смогли здорово продвинуться сегодня.

Сразу после обеда Гермиона отправилась к себе в комнату. С самого утра у неё болела спина, поэтому хотелось как можно скорее прилечь.

А в это же время Гарри сидел в кабинете у министра. Разговор шёл о Грейнджер и Нотте.

— Я с самого начала его предупредил, Кингсли. Он не посмеет её обидеть, — уверенно сказал Поттер.

— Он не идиот, чтобы её обижать, Гарри. Совсем наоборот. Вот эта её фраза «он пылинки с меня сдувает» не даёт мне покоя, — Шеклболт стукнул кулаком по столешнице. — То есть столько лет в Хогвартсе он её в упор не видел, а сейчас ни с того, ни с сего вдруг начал пылинки сдувать! Неужели она не понимает, зачем он это делает?

— Ну, мы же говорим о Гермионе, я уверен в ней. Как бы он ни старался, её не обманешь.

— Хотелось бы и мне быть таким уверенным, как ты. Теперь по поводу её родителей, Гарри. Их, скорее всего, преследуют.

— Кто-то из уцелевших Пожирателей? — напрягся Гарри.

— В том-то и дело, что нет, — удивил Поттера министр. — Если я правильно понял, они влипли в малоприятную историю с покупкой какой-то лавки. Я пока не в курсе подробностей, но, видимо, торговцы из них вышли не очень удачливые.

— Гермиона пока ничего не знает? — спросил Поттер.

— Конечно. Я сказал ей вчера, что они переезжают с места на место, как будто путешествуют. Так вот. Местное министерство неохотно идёт нам навстречу и ограничивает полномочия моих ребят, поэтому всё идёт не так быстро, как хотелось бы. Но я очень надеюсь, что уже на этой неделе мы доставим их сюда.

— Надеюсь, что так и будет, Кингсли.

Попрощавшись с Шеклболтом, Поттер отправился в Гринготтс.

* * *

Джейк молчал, а Элис ждала. Ждала его ответ, от которого теперь зависели их отношения. Она все эти годы с лёгкостью бросала его и спокойно возвращалась, точно зная, что он примет, потому что любит. Потому что она была нужна ему, как и он ей. Это были странные отношения, но изменить что-либо не получалось.

И вот теперь, похоже, этот день настал. А всё из-за девушки, которая всего за месяц заставила Джейка пересмотреть его жизнь, его чувства. Заставила его усомниться в их правдивости, в их нужности. Восемнадцатилетняя девочка, которая сама поставила точку в их с Джейком истории, при том, что для неё эта история не была проходной — Элис это сразу же поняла, прочитав письмо Гермионы.

— Я знаю, что тебе непросто ответить мне, — тихо произнесла Элис, не смотря на Джейка, — но надо решить. Здесь и сейчас. Или я, или она.

Джейк допил остывший чай и пристально посмотрел на неё:

— Давай, здесь и сейчас. Вот только начнём с тебя. Или я, или Ник. Выбирай.

— Но… не надо бить по больному, Джейк, — Элис всхлипнула. — Ты же знаешь, что я не могу, ты не можешь так со мной…

— Выбирай, — повторил Джейк.

— Но это не одно и то же! — воскликнула девушка. — Как ты можешь сравнивать месяц с ней и шесть наших лет!

— Не было никаких «наших» лет, Элис! — взорвался Джейк. — Ты никогда не была только моей! Ник всегда был между нами, чёрт бы его побрал!

— Ты знаешь, как мне тяжело, я не виновата, что судьба …

— Только давай без высоких материй, — поморщился Джейк. — Просто сделай уже этот чёртов выбор. Шесть лет ада, с меня хватит. Или ты остаёшься со мной, или мы прощаемся навсегда.

— Вот как ты заговорил?! Что же она с тобой сделала, Джейк? — театрально всплеснула руками Элис.

— Гермиона тут ни при чём.

— Нет уж, Курт был прав! — закричала она. — Ты влюбился, как какой-то мальчишка, а она — она просто бросила тебя! И знаешь, почему? Да потому что ты не нужен ей! Она даже не стала бороться за тебя!

— Уходи, — ледяным тоном произнёс Джейк. — Сейчас же.

— Нет! Прошу тебя, нет! — Элис вцепилась в него, рыдая. — Я … я обещаю, только не гони меня, пожалуйста.

* * *

Было уже три часа дня, когда Гарри появился в кабинете Нотта.

— Поттер, — поднялся ему навстречу Теодор.

— Нотт, — кивнул ему Гарри. — Гермиона предупредила тебя о нашей вылазке?

— Да, — Теодор жестом пригласил Гарри сесть. — Мне нужно сказать тебе кое-что. Это не займёт много времени.

Гарри удивлённо посмотрел на Теодора, но промолчал и сел в ближайшее кресло.

— Поттер, она переживает, что кто-то из Пожирателей уцелел и преследует её родителей, — Тео занял кресло напротив Гарри. — Я постарался её успокоить, но она всё равно нервничает, а мой лекарь категорически ей это запретил. Это может сказаться на её состоянии.

— То есть я не ошибся, и тебя с некоторых пор всё-таки заботит её состояние? — усмехнулся Гарри.

— Поттер, я не намерен обсуждать с тобой то, что меня заботит, — отрезал Нотт. — Я говорю тебе об этом, чтобы ты тоже попытался её успокоить. Тебе она доверяет больше, чем кому бы то ни было.

— Я понял, — холодно сказал Гарри.

— И ещё. Поттер, я очень надеюсь, что министру удастся найти и переправить сюда Грейнджеров, но где они будут жить? Министерство как-то решит их проблему с жильём?

— Надеюсь, что так и будет. А что, есть какие-то предложения? — с иронией спросил Гарри.

— Я готов разместить их здесь до тех пор, пока они не решат проблему, вот и всё предложение, — по-прежнему невозмутимо ответил Теодор.

Поттер изумлённо уставился на Нотта:

— Ты говорил об этом Гермионе?

— Нет ещё. Просто чтобы ты знал — она останется у меня и после экзаменов, а если…

— Гермиона останется здесь после экзаменов?! — перебил его Гарри.

— Да, — коротко ответил Нотт. — А если здесь будут и её родители, уверен, это пойдёт ей на пользу. Мистер Локсли, мой лекарь, предупредил, что вторая половина беременности у Гермионы может быть непростой.

— Нотт, — сказал Гарри после небольшой паузы, — зачем ты это делаешь?

— Гермиона знает ответ на этот вопрос. Не уверен, что его должен знать и ты.

— Я должен знать всё, что касается её, — вспылил Гарри.

— Что тебе непонятно, Поттер? Я должен озвучить очевидное?

— То есть ты не скрываешь, что добиваешься её?

— Поттер, Гермиона знает, почему я забочусь о ней. И это касается только меня и её. Если она сочтёт нужным, сама расскажет тебе, — Теодор встал и подошёл к камину. — Давай вернёмся к её родителям. Ты ведь на связи с министром, не так ли? Скажи ему о моём предложении, пусть их доставят прямо сюда. Гермионе нужны положительные эмоции. Грейнджеры могут жить здесь столько, сколько потребуется. До тех пор, пока им будет куда переехать. Лики, — позвал он эльфийку, которая тут же появилась в кабинете, — скажи мисс Гермионе, что мистер Поттер здесь.

Гарри шокированно молчал, не сводя глаз с Теодора. Он многое хотел сказать ему в эту минуту, но почему-то не мог, словно находился под Силенцио. А в голове неотступно билась одна-единственная мысль, и она очень не нравилась Гарри: если Гермиона намерена остаться у Нотта даже после экзаменов и при этом знает о его чувствах, то что всё это, чёрт побери, может означать?

В этот момент в кабинет вошла Гермиона, и Гарри поднялся, чтобы обнять её. Нотт, стоявший у камина, повернулся в ним и произнёс:

— Гермиона, я как раз говорил Поттеру о том, что твои родители могут жить здесь, пока не решат вопрос с жильём. Как ты смотришь на то, чтобы их привезли прямо сюда… к нам?

Гарри, всё ещё держащий девушку в своих руках, почувствовал, как она вздрогнула. Гермиона отстранилась от него и в недоумении уставилась на Нотта. Переведя взгляд с неё на него, Гарри, к своему неудовольствию, вдруг совершенно чётко ощутил, что между этими двумя определённо что-то происходит.

Теодор, стоявший в паре метров от девушки, по-прежнему смотрел на Гермиону, ожидая ответ, и, когда она, повинуясь какому-то внутреннему порыву, сделала шаг в его сторону, просто шагнул навстречу и обнял её.

— Спасибо, Тео, — выдохнула Гермиона. — Только бы их нашли.

— Их найдут, — тихо сказал ей Теодор, — я уверен в этом.

— Кхм, — откашлялся Гарри, привлекая к себе внимание, — может, вы всё-таки объясните, что всё это значит?

Нотт расцепил руки, и Гермиона повернулась к другу.

— Это значит, что нам с тобой пора, Гарри, — смущённо сказала она. — Пойдём?

Как и любая девушка, Гермиона любила шопинг, правда, сейчас она с трудом бы вспомнила, когда занималась им в последний раз. Скорее всего, прошлым летом, то есть больше года назад.

Пробыв в магазине для беременных минут сорок, она вышла из него, увешанная пакетами. Гарри безропотно просидел всё это время на скамейке напротив, в огромном холле универмага. Увидев её, он поднялся и взял у неё покупки.

— Устала?

— Да, — кивнула Гермиона. — Но есть ещё одно дело. Надо купить подарок Тео — я ведь так ничего и не подарила ему на день рождения. Поможешь выбрать?

— Ты уже примерно знаешь, что именно?

— Есть кое-какие мысли.

Через пятнадцать минут и эта проблема была решена. Нотта ждал отличный подарок — классический галстук-бабочка глубокого синего цвета с мерцающим стальным отливом.

Ещё через пять минут друзья сидели в ожидании только что заказанного кофе за столиком небольшого кафе, расположенного на верхнем этаже универмага.

— Гермиона, ты ничего не хочешь мне объяснить? — решился спросить Гарри.

— Хорошо, — вздохнула она. — Давай объясню. Вчера вечером у нас с Тео состоялся разговор.

— Дай угадаю — он признался тебе в неземной любви?

— Твой сарказм неуместен, Гарри, — покачала головой Гермиона. — Он любит меня и готов сделать всё, чтобы я была счастлива.

— И ты поверила, что это искренне?! Ты, умнейшая девушка в мире, поверила ему?!

— В это не нужно верить, Гарри, потому что я и так это чувствую. Нотт не из тех, кто говорит, он из тех, кто делает, понимаешь?

— И… что ты ему ответила? — после небольшой паузы осторожно спросил Гарри.

— Я попросила дать мне время.

— Но он сказал, что ты останешься у него и после экзаменов! — снова завёлся Поттер. — Гермиона, Кингсли ведь поможет родителям с жильём, и ты могла бы жить с ними, разве нет? Пойми, уж слишком гладко стелит Нотт.

— Гарри, но ведь любого оказавшегося рядом со мной мужчину всё равно будут подозревать в корысти, кем бы он ни был. Согласен?

Поттер молча кивнул.

— Мне сейчас любой ценой нужно избежать публичности. Поэтому Нотт-касл — идеальное место, там меня никто не найдёт. К тому же с Тео мне легко и спокойно. Мы с ним во многом совпадаем. Я признательна ему и ценю его заботу, но пока это всё, что я могу ему дать.

— Гермиона, ты слышишь? — вдруг сказал Гарри.

— Что слышу? — не поняла она.

— Вот то, что сейчас звучит — ты слышишь?

И Гермиона прислушалась к медленной и очень красивой песне, звучащей в кафе по радио.

Я цеплялся за прошлое рядом с тобой.

Тосковал по другой, обнимая тебя.

Гермиона, ты — лучшее, что было со мной.

Ты всё знала. Ушла, не прощаясь. Любя.

Кто-то скажет: невозможно прожить без потерь.

И я снова любим, но так пусто внутри.

Ты была моим солнцем, я понял только теперь.

Моя Гермиона, прости.

— Это была композиция «Моя Гермиона» в исполнении группы Джейка Морана, — сообщил аудитории ди-джей. — Наши постоянные радиослушатели, конечно, помнят то интервью Джейка в прямом эфире, в котором он рассказал историю создания этого хита — ну просто готовый сценарий для душещипательной романтической мелодрамы, — упивался собственным красноречием радиоведущий. — Как думаете, сможет ли Гермиона простить Джейка? Вернётся ли она? Делитесь своими соображениями по телефону прямого эфира…

Последнее, что она услышала перед тем, как всё завертелось перед глазами, был потрясённый голос Гарри:

— Гермиона, это что, про тебя?!

Бессонная ночь явно сказывалась на самочувствии: ни читать, ни работать с бумагами не получалось, строчки плясали перед глазами, и сосредоточиться никак не удавалось. Поэтому Нотт в отсутствие Гермионы решил немного отдохнуть. Спать в такое время бессмысленно, а просто полежать и отрешиться от всего было бы очень кстати. Теодор решил не подниматься в спальню, а прилёг на диване прямо в гостиной.

Нотт не привык жить только сегодняшним днём. Он был приучен планировать своё время на несколько дней, а то и недель вперёд, поэтому любая неопределённость выводила его из привычного состояния уравновешенности.

Но то, что Гермиона не ответила ему сразу, а взяла время, чтобы подумать над его словами, не огорчало. Напротив, давало надежду.

Камин вдруг полыхнул зеленым пламенем, и в гостиной появился хмурый Малфой.

— Не помешаю? — спросил он, взмахом палочки очищая мантию от остатков летучего пороха.

— Ты что-то не в настроении, — поднимаясь с дивана, отметил Теодор.

— Я только что из Мунго, — Малфой скинул мантию и сел в кресло, — маме всё хуже.

— А что говорят лекари?

— Столько времени лечат её и никак не поймут, в чём дело, — раздражённо сказал Малфой. — И наш целитель тоже не понимает.

— Сочувствую, Драко. Если хочешь, я попрошу мистера Локсли осмотреть её, — предложил Нотт.

— Его не пустят к ней, в Мунго с этим строго. Но всё равно спасибо, — Малфой глубоко вдохнул, выдохнул и сменил тему. — А где Гермиона?

— Они с Поттером отправились в какой-то маггловский магазин — ей нужно что-то купить, а он с ней за компанию, так безопаснее, — пояснил Нотт.

— Переживаешь за её безопасность, Тео? — усмехнулся Малфой.

— Вот даже не начинай, — остановил его Нотт. — Мало мне Поттера с его подозрениями.

— А что, Избранный волнуется, как бы ты не заполучил Грейнджер? — прищурился Малфой. — Ему мало рыженькой?

— Драко, ни Поттер, ни его личная жизнь меня никак не трогают, — ответил Нотт. — Просто он возомнил себя защитником Гермионы и …

— Подозревает тебя в том, что ты к ней неровно дышишь? — закончил за него Драко.

Нотт кивнул.

— Ну, знаешь, не так уж он и ошибается, — протянул Малфой.

— Что ты имеешь в виду? — похолодел Теодор.

— Ну, я же не слепой, Тео. Я тоже это вижу.

— Видишь что?

— То, как ты на неё смотришь, как ты меняешься в её присутствии, как ты вообще к ней относишься. Это же очевидно — она нравится тебе, — с улыбкой произнёс Малфой.

Теодор встал и прошёлся по комнате. Слова Драко подействовали на него как ледяной душ. Почему каждый считает своим долгом лезть ему в душу? Что им всем нужно?

— Тео, ты только не злись, — миролюбиво сказал Малфой. — Я не вижу в этом ничего сверхъестественного, как бы странно это ни звучало из моих уст.

Нотт снова сел на диван и изумлённо уставился на Драко.

— Да, — продолжил Малфой, — я был шокирован, когда увидел её здесь в день твоего рождения, и первое, что пришло мне в голову, было восхищение тобой, даже зависть. Грейнджер — девушка, заполучить которую мечтает сейчас каждый. Она же как … как там называется эта маггловская штука? Спасательный круг, точно — как спасательный круг для таких, как мы с тобой.

— И ты туда же, — поморщился Нотт.

— Прости, но именно так я и подумал, несмотря на твою попытку убедить меня в том, что это не так. Но потом, когда я стал заглядывать сюда чаще, я понял, что это не расчёт. Она нравится тебе, Тео. И не морочь мне голову, что это не так.

— А если и так, что с того? — с вызовом посмотрел на него Нотт.

— А вот это уже другой разговор, — удовлетворённо улыбнулся Малфой. — Даже я, при всем моём отношении к ней на протяжении всех этих лет, готов признать, что Грейнджер — почти идеальный вариант.

— Так непривычно слышать это от тебя, — усмехнулся Теодор.

— Тео, мы все изменились. Статус крови сейчас вообще никого не волнует. Даже чистокровные теперь готовы на всё, чтобы заполучить такой бриллиант. Ну, кроме рыжего, конечно. Этот идиот прошляпил её, насколько мне известно, но что взять с Уизли?

В гостиную вдруг впорхнул серебристый олень и голосом Гарри произнёс:

"Нотт, мы будем минут через десять-пятнадцать. Гермиона просит тебя вызвать лекаря".

— Ну, мне пора, — поднялся Малфой. — Надеюсь, что с Грейнджер всё в порядке. Удачи, Тео.

Этот резкий и отвратительный запах… Кажется, нашатырь. Мама всегда держала его в домашней аптечке на случай, если кто-то упадёт в обморок. Гермиона открыла глаза, и первым, что она увидела, было испуганное и белое, как мел, лицо Гарри, склонившегося над ней.

— Гермиона, — хрипло сказал он, — ты меня слышишь?

Гермиона попыталась ответить, но язык не слушался. Как же хочется пить! Словно угадав её желание, Гарри поднёс к её губам чашку с водой. После нескольких глотков девушка почувствовала себя немного лучше и огляделась.

Она полулежала на небольшом диванчике в том самом кафе на верхнем этаже универмага. Кроме Гарри, рядом была совсем юная девушка, кажется, та самая официантка, которую они попросили принести кофе несколько минут назад. На столе лежала раскрытая аптечка и упаковка пропитанных нашатырём салфеток.

— Мисс, вам лучше? — обеспокоенно спросила девушка.

— Да, благодарю вас, — тихо произнесла Гермиона. — Я в порядке.

— Обращайтесь, если что-то потребуется, — официантка улыбнулась, собрала аптечку и вернулась за стойку.

— Не узнаю тебя, Гермиона, — с улыбкой сказал Гарри, пытаясь приободрить подругу. — Тебя не пугал ни горный тролль, ни василиск, ни Нагайна, а тут раз — и обморок.

— Гарри, что это было? — Гермиона попыталась сесть.

— Мы разговаривали с тобой о Нотте, а потом услышали по радио песню, и ты вдруг начала заваливаться набок, я еле успел тебя подхватить.

— Песня… боже, это же был Джейк, — едва слышно простонала Гермиона, вспоминая.

— Это … он, да? — безуспешно пытаясь подобрать нужные слова, спросил Гарри.

Гермиона кивнула.

— Так он что, знаменитость? — поинтересовался Гарри.

— Нет, он работает продавцом в магазине музыкальных инструментов и поёт в мало кому известной рок-группе.

— Ну, мало кому известные рок-группы не крутят по радио, — возразил Поттер.

— Да, видимо, что-то изменилось с тех пор.

Гермиона вдруг нервно засмеялась.

— Что? — не понял Гарри.

— Поверить не могу. Джейк написал песню о наших отношениях, её крутят по радио, он раздаёт интервью, в которых рассказывает обо мне… Как он мог превратить чувства в какое-то дешёвое шоу? Хотя — о чём это я? Никаких чувств не было.

Она потянулась к чашке и отпила глоток остывшего кофе.

— Я умудрилась наследить и в этом мире тоже, — горько усмехнулась девушка. — Как там было — «моя Гермиона, прости»?

Она закрыла лицо руками.

Гарри подозвал официантку и расплатился.

— Ты в порядке? — он взял Гермиону за руку.

— Да, — кивнула она. — Я хочу домой. В смысле, к Нотту, — уточнила девушка.

— Оговорка, однако, — усмехнулся Гарри.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Не оговорка.

Внезапная тянущая боль в животе заставила её согнуться.

— Что с тобой? — забеспокоился Гарри.

— Не знаю, — испуганно произнесла Гермиона, положив руки на живот. — Кажется, мне нужен мистер Локсли.

Малфой ушёл, а Нотт сразу же вызвал мистера Локсли. Лекарь появился буквально через пять минут, и теперь они оба нервно отмеряли шагами гостиную Нотт-касла, поглядывая на часы и гадая, что могло произойти. Наконец камин озарился изумрудным сиянием, и из него вышел Гарри, прижимая к себе бледную Гермиону и пакеты с покупками.

Нотт бросился к ним, подхватил девушку на руки и бережно уложил на диван.

— Мистер Поттер, — поклонился лекарь, сразу же узнав Героя Войны, — я попрошу вас с мистером Ноттом оставить нас с мисс Грейнджер.

Уже в дверях Теодор обернулся и с ужасом увидел пятна крови на джинсах Гермионы. Заметил их и лекарь.

— Кровотечение, мисс Грейнджер? — быстро спросил целитель и тут же наложил диагностическое заклинание.

— Да, — взволнованно ответила Гермиона, — и боль в животе. Что с ребёнком, мистер Локсли?

Лекарь замер, рассматривая результат. Затем повторил заклинание и с сожалением сказал:

— Его больше нет, мисс Грейнджер. Мне очень жаль.

— Что с ней, Поттер? — Нотт набросился на Гарри, едва выйдя из гостиной.

— Она почувствовала боль в животе и сказала, что ей нужно показаться лекарю. Я сразу же дал тебе знать, — Гарри никогда ещё не видел Нотта таким взволнованным.

— Кровь… у неё на джинсах кровь, — Теодор прислонился к стене и закрыл глаза.

В этот момент дверь открылась и к ним вышел целитель. Нотт тут же шагнул к нему.

— Боюсь, у меня плохие новости. Мисс Грейнджер потеряла ребёнка. Мне нужна помощь домовика, Теодор, — и лекарь тут же вернулся в гостиную.

Оцепенение никак не проходило. Гарри с удивлением обнаружил себя в кабинете Нотта — он совершенно не помнил, как поднялся сюда.

Теодор сидел в кресле напротив него и неотрывно смотрел на языки огня в камине. Бросив беглый взгляд на часы, Гарри понял, что прошло уже около получаса с тех пор, как лекарь вышел к ним из гостиной.

— Нотт, — неожиданно для самого себя сказал Гарри, — перед тем, как всё это произошло, она сказала: «Я хочу домой. В смысле, к Нотту». Я заметил: «Ну и оговорка», а она покачала головой и ответила: «Нет, не оговорка».

Теодор устремил на него взгляд, полный крайнего удивления.

— И знаешь, что я думаю? Она, действительно, не оговорилась, — задумчиво произнёс Гарри. — Ты сделал всё для того, чтобы она чувствовала себя здесь как дома.

В дверь постучали, и в кабинет вошёл лекарь. Видно было, что он очень устал.

— Как она? — нетерпеливо спросил Теодор и предложил мистеру Локсли сесть.

— Мисс Грейнджер спит, она потеряла приличное количество крови, но с ней всё будет хорошо, — тихо произнёс целитель. — Я сделал всё необходимое в данной ситуации, оставил запас зелий и объяснил домовику, что и в каком порядке давать ей, когда она проснётся.

— Как долго мисс Грейнджер понадобится постельный режим, мистер Локсли? — спросил Гарри.

— Пока не знаю, мистер Поттер, — ответил старик, — но утром я ещё раз осмотрю её. Если состояние мисс Грейнджер будет удовлетворительным, уже завтра ей можно будет встать.

— Я могу попросить тебя об одолжении, Нотт? — Гарри посмотрел на часы и поднялся. — Если вдруг что, сразу сообщи мне.

— Конечно, — кивнул Теодор. — Ты можешь навестить её в любое время.

Гарри попрощался и шагнул в камин.

— Мистер Локсли, вы можете сказать, почему это произошло? — обеспокоенно спросил Нотт.

— Мальчик мой, у выкидыша могут быть разные причины. Восемь-девять недель беременности — опасный срок. Что конкретно послужило причиной, я сказать не берусь, но не забывай, что мисс Грейнджер пришлось через многое пройти, в том числе и Круцио, — развёл руками лекарь.

— А она сможет ещё … — чувствуя неловкость, спросил Теодор.

— Забеременеть? Уверен, что сможет, и не единожды, — ответил целитель. — Но главная её проблема — выносить ребёнка и благополучно родить. Я сказал ей, что почту за честь принимать у неё роды, если, конечно, она сочтёт нужным когда-нибудь воспользоваться моей помощью.

— Я очень надеюсь, что так и будет, мистер Локсли, — поднялся Нотт. — Я сделал вчера предложение мисс Грейнджер и надеюсь, что она примет его.

— Теодор! Не передать словами, как я рад это слышать! — старик вскочил и заключил его в объятия. — Я буду счастлив помочь прийти в этот мир ещё как минимум одному Нотту, а лучше — нескольким.

После того, как лекарь отправился домой, пообещав вернуться утром, Теодор заблокировал каминную сеть и вышел из кабинета.

* * *

День пролетел незаметно, Джейк и оглянуться не успел. Времени не было ни пообедать толком (он ограничился лишь чашкой кофе и хот-догом, купленным коллегой в ближайшем ларьке), ни подумать о том, как он в очередной раз безвольно сдался в этом бесконечном пинг-понге, в который уже давно превратились их с Элис отношения.

Она снова, заливаясь слезами, пообещала ему уйти от Ника, вот только Джейк знал — этого не будет. И всё повторится с отвратительной точностью, как и всегда. Этот заколдованный круг ни ему, ни ей не удаётся разорвать уже шесть лет.

Джейк иногда спрашивал себя: а что, если вдруг Гермиона вернётся? Он даже представлял себе не раз, как она входит в ангар во время репетиции, или же появляется на пороге его дома. Что бы он сказал ей? Позволил бы ей уйти? Отпустил бы?

Ни на один из этих вопросов ответа у него не было. Наверное, потому, что он отчего-то был слишком уверен в том, что она не вернётся. Никогда.

* * *

Гермиона спала на боку, совершенно по-детски сложив ладони под щекой. Верная Лики, сидевшая у её кровати, при виде хозяина вскочила и неслышно подошла к нему.

— Хозяин Теодор, — прошептала она, — мистер Локсли велел Лики не отходить от мисс Гермионы всю ночь.

— Ты что, плачешь? — так же шёпотом спросил Нотт.

— Лики очень жаль мисс Гермиону, — эльфийка опустила глаза.

— Ты запомнила, что велел тебе делать мистер Локсли?

— Конечно, хозяин Теодор, — закивала головой Лики. — Мистер Локсли сказал, что мисс Гермионе сейчас нужно поспать, а когда она проснётся…

— Хорошо, Лики, — остановил её Теодор. — Я в тебе не сомневаюсь. Не спускай с неё глаз. Как только мисс Гермиона проснётся, разбуди меня.

Эльфийка расцвела от счастья, поклонилась хозяину и поспешила вернуться к кровати.

Теодор, однако, не ушёл, а направился к дивану и с наслаждением вытянулся на нём во весь рост. Учитывая то, что предыдущая ночь выдалась бессонной, он мгновенно заснул.

Проснулся он внезапно и спросонья не понял, где находится, но, увидев в полумраке эльфийку, сидящую у кровати (комната освещалась лишь парой-тройкой небольших свечей, парящих возле балдахина), всё вспомнил.

Он бесшумно встал и попытался размять затёкшее тело. Поспать удалось не больше трёх часов, но, несмотря ни на что, Нотт чувствовал себя выспавшимся.

Лики попыталась встать, но Теодор жестом остановил её. Он подошёл поближе и залюбовался спящей девушкой. Гермиона лежала на спине, её волосы разметались по подушке, ресницы подрагивали. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что Нотт невольно подумал, что эти слова не имеют ничего общего с той самой Грейнджер, которую он знал все эти годы в Хогвартсе — решительной, поучающей, самоуверенной всезнайкой (Снейп всё-таки умел находить точные слова), вечно вытаскивающей Поттера и Уизли из всевозможных передряг, опекающей Лонгботтома…

Нотт опустился на пол и прислонился спиной к кровати. Всё, чего ему хотелось сейчас больше всего на свете — чтобы Гермиона как можно скорее оправилась от этого потрясения. Всё остальное казалось несущественным и ненужным — впервые в жизни.

Гермионе снилось море. Она стояла на берегу и восхищённо смотрела на бескрайнюю бирюзовую гладь. На душе было так легко и безмятежно, что хотелось взлететь подобно птице и пронестись над этой бесконечностью с восторженным криком.

Внезапно вода потемнела, налетел шквалистый ветер и на берег стремительно стала надвигаться огромная волна. Гермиона сорвалась с места в попытке убежать, но с ужасом поняла, что бежать некуда. Оказалось, что она стоит на крошечном островке, со всех сторон окружённая вскипающей, пенящейся водой.

— Помогите! — закричала она, чувствуя, как липкий страх парализует её всю с головы до ног.

И в тот самый миг, когда гигантская волна уже нависла над ней, готовая вот-вот обрушиться тоннами чёрной воды, чья-то крепкая рука выдернула её из-под надвигающейся толщи, и Гермиону тут же засосала воронка аппарации, в калейдоскопе которой она отчётливо увидела бледное, испуганное лицо Нотта.

Гермиона вдруг заметалась по кровати, бормоча что-то неразборчивое. Теодор тут же вскочил на ноги и посмотрел на Лики — та стояла по другую сторону кровати и обеспокоенно переводила взгляд с хозяина на девушку.

— Тео, — выдохнула Гермиона, всё ещё не открывая глаз. — Эта волна… как ты успел…

Пока Теодор размышлял, стоит ли будить Гермиону, та вдруг начала задыхаться, и он, отбросив сомнения, склонился над ней и взял за руку.

— Гермиона, — тихо позвал её Нотт, — проснись, тебе снится кошмар.

— Тео… ты успел… — продолжала метаться во сне девушка.

И тогда Нотт, наплевав на правила приличия, сел на кровать и привлёк Гермиону к себе. Её пижама была насквозь мокрой. Она дрожала в его руках, глаза её по-прежнему были закрыты. Нотт обнял её крепче и прошептал:

— Гермиона, проснись, это всего лишь сон. Ничего не бойся, просто открой глаза.

Он почувствовал, как она вздрогнула и резко выдохнула.

— Это всего лишь сон, — так же тихо повторил Теодор. — Ты в безопасности, Гермиона.

Девушка медленно отстранилась от него, непонимающе глядя ему в глаза.

— Ты в Нотт-касле. Ничего не бойся. Ты дома.

— Мисс Гермиона проснулась! — заверещала вполголоса Лики, держа в руке маленькую бутылочку. — Мистер Локсли велел мисс Гермионе выпить вот это зелье сразу после пробуждения.

Теодор осторожно уложил девушку на подушки и встал.

— Как давно ты здесь? — явно стесняясь, спросила Гермиона, выпив зелье.

— Как только проводил мистера Локсли и Поттера, — ответил Теодор. — Я немного поспал тут, на диване. Извини, мне пришлось разбудить тебя. Видимо, тебе снилось что-то страшное.

Она кивнула и поспешно подтянула к плечам одеяло, сползшее до талии.

— Гермиона, если вдруг что-то понадобится, пришли за мной Лики. В любое время, — сказал Нотт.

Уже у самой двери он услышал её тихое «спасибо, Тео».

Нотт вернулся к себе в спальню. Спать совершенно не хотелось. Надо было как-то успокоиться, прийти в себя и подумать о том, что делать дальше.

С одной стороны, Гермиона обещала подумать над его словами, и это было расценено им как положительный знак. Значит, шанс есть.

С другой стороны, потеря ребёнка может повлечь за собой депрессию — или как там это называется у магглов — и она замкнётся в своих переживаниях. Ей будет не до него. И как тогда быть?

«Пришло время жить сердцем, а не разумом», вспомнил он слова миссис Нейт. Он открыл Гермионе своё сердце, а, значит, теперь остаётся только ждать. И надеяться.

Пэнси Паркинсон всегда была абсолютно самодостаточна. Подруг у неё не было, что неудивительно — она всегда точно знала, чего хочет, и ни в чьих советах или поддержке не нуждалась. Сплетничать и обсуждать чьи-то наряды или мальчиков — её это никогда не интересовало. Напротив, Пэнси, сама того не желая, давала всем остальным повод сплетничать о себе, и ей это блестяще удавалось — чего стоили только отношения с Драко, о которых не судачил разве что ленивый. Она, может, и не была королевой красоты, но подать себя всегда умела и за словом в карман не лезла, благодаря чему проблем с противоположным полом не возникало. Вот только привязываться к кому-либо или — Мерлин упаси! — влюбляться Пэнси себе не позволяла. Уподобиться какой-нибудь Буллстроуд или Гринграсс и рыдать ночами в подушку? Нет уж, увольте. Но, как известно, никогда не говори «никогда».

У её отца прошлым летом появился компаньон, некий Мортимер Лоу, тридцатилетний полукровка с такими пронзительно серо-голубыми глазами, что Пэнси, едва заглянув в них, впервые в жизни ощутила те самые бабочки в животе, которых до сих пор считала всего лишь плодом чьей-то вульгарной фантазии.

В то лето они часто виделись: общий с её отцом бизнес давал мистеру Лоу повод появляться у Паркинсонов еженедельно. А когда, вернувшись в Хогвартс первого сентября, Пэнси получила от него письмо, в котором он признавался ей в любви с первого взгляда, она вдруг отчётливо поняла, что стены, которыми она так тщательно пыталась отгородить своё сердце от банальных плебейских чувств, с треском рушатся.

Мистер Лоу был весьма настойчив, и уже в середине сентября назначил ей свидание в Хогсмиде. Они прогулялись, немного посидели у мадам Розмерты, и Пэнси потеряла голову. Влюблённые встречались таким же образом ещё несколько раз, постоянно переписывались, а на рождественских каникулах в день её восемнадцатилетия Лоу забронировал для них столик в ресторане, а затем предложил продолжить вечер в другом месте. Мужчина обставил всё очень романтично: номер в роскошном отеле (пусть маггловском, но Паркинсон было всё равно), свечи, шампанское, лепестки роз и шёлковые простыни.

Малфой был совершенно забыт, и не только он. Учёба, экзамены, родители — всё отошло на задний план. Все мысли Пэнси теперь были о том, когда и где они с Мортимером встретятся в следующий раз. Пэнси впервые влюбилась и хотела только одного — не расставаться с Лоу. Они встретились ещё пару раз, как он вдруг пропал. Перестал отвечать на её письма, перестал появляться у них дома. Пэнси сходила с ума от неизвестности.

Каникулы закончились, и Пэнси вернулась в Хогвартс. А через неделю из письма отца узнала, что Мортимер Лоу продал ему свою долю их совместного бизнеса и уехал из Англии к своей невесте-миллионерше, вдове одного из самых состоятельных виноделов Франции.

Почти сутки Пэнси пролежала в кровати, ничего не видя и не слыша. Внутри было настолько пусто, что где-то на краю сознания в какой-то момент ей показалось, что от неё ничего, кроме телесной оболочки, не осталось: ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Ничего.

Впервые в жизни Паркинсон пожалела, что не может просто поплакать у кого-то на плече, как это делают все девушки в таких случаях. Во-первых, не привыкла, а, во-вторых, просто некому было. Подругами она не обзавелась, авторитетов не признавала. Исключение составлял лишь Снейп, единственный человек в Хогвартсе, кого Пэнси уважала. Декан Слизерина, по её мнению, являл собой пример того, как нужно выстраивать отношения с окружающим миром: никого к себе не подпускать, всегда держаться особняком и, главное, открыто плевать на чьё-либо мнение о себе. К Снейпу слизеринцы шли с любыми проблемами, иногда даже с личными, но для неё это было неприемлемо. Поэтому вытаскивать себя из этой беды Пэнси пришлось самостоятельно. А заодно и надавать себе мысленно пощёчин за то, что позволила расслабиться и попасться на крючок красавчику — коллекционеру девичьих сердец.

Вернуть прежнюю хладнокровную стерву оказалось сложнее, чем она думала. Нет, ей по-прежнему не было дела до чужих страданий, и она по-прежнему не нуждалась в чьей бы то ни было компании, но спустя три месяца, сидя как-то вечером в общей гостиной, она вдруг подняла голову и как будто увидела со стороны себя и своё недавнее состояние.

Однокурсник Теодор Нотт, с которым они часто общались вечерами в слизеринских подземельях, сидел напротив неё, уткнувшись в учебник, но было видно, что мыслями он далеко отсюда. Пэнси чуть ли не физически почувствовала волну отчаяния, исходящую от него. А когда на следующий день он не появился ни в Большом Зале, ни на занятиях, она, ничуть не сомневаясь в том, что делает, пришла после уроков в спальню мальчиков и, как и предполагала, застала его там, совершенно потерянного и разбитого.

Пэнси до сих пор не понимала, почему ей, истинной слизеринке, вдруг оказалось тогда не всё равно, что с ним происходит. Может быть, потому, что интуитивно она чувствовала в нём родственную душу, причём с самого детства: Теодор, как и Пэнси, был одиночкой, не искал ничьей компании, никогда не самоутверждался за чужой счёт, ни к кому не прибивался и всегда сохранял спокойствие, что бы ни происходило.

Именно тогда Пэнси, заставив Нотта выговориться и облегчить душу, посоветовала ему впредь держать чувства под контролем и не впускать никого в своё сердце.

Встреча в аптеке неожиданно обрадовала её и убедила в том, что Нотт в порядке. Вот только голос, которым заговорил чей-то патронус, показался Пэнси очень знакомым. Она точно его слышала, и не раз. Не то, чтобы её это сильно заинтересовало, но почему-то стало любопытно, с кем нашёл утешение однокурсник после этой мерзавки Броклхарст.

Пэнси вдруг почувствовала — впервые за очень долгое время — что ей хочется с кем-то встретиться, поговорить, пообщаться. С кем-то, кто поймёт её, не задаст глупых и бестактных вопросов, не станет лезть ей в душу и в то же время не будет пытаться обнажить свою собственную — словом, с кем-то, кто такой же, как она. Но с кем?

Ответ пришёл внезапно и убил её наповал своей очевидностью — конечно с ним!

С Ноттом.

* * *

Выпив все необходимые зелья и сменив при помощи Лики пижаму, Гермиона сразу же провалилась в сон. Ей снова снилось что-то вязкое, мрачное, но всё это, в отличие от предыдущего сна, было настолько размыто и смазанно, что никаких особых эмоций не вызвало. Всё, за небольшим исключением — в какой-то момент она совершенно ясно увидела в этом своём туманном сновидении молодую красивую женщину, чьё лицо показалось ей смутно знакомым. Величественная дама что-то говорила Гермионе, но слов было не разобрать.

Открыв глаза, девушка увидела Лики, по-прежнему сидящую рядом с кроватью. Эльфийка тут же подпрыгнула на месте и подскочила к изголовью кровати:

— Мисс Гермиона проснулась! Как себя чувствует мисс Гермиона?

— Спасибо, Лики, кажется, не так плохо, как вчера, — прохрипела Гермиона. Пить хотелось нестерпимо.

Словно угадав её желание, эльфийка протянула гостье стакан воды.

— Который час, Лики?

— Без четверти восемь, мисс Гермиона. Лики должна сообщить хозяину Теодору, что мисс Гермиона проснулась, — с этими словами неутомимая эльфийка исчезла, но через несколько секунд появилась вновь.

— Хозяин Теодор спрашивает, когда ему можно прийти к мисс Гермионе?

— Минут через пятнадцать. Мне сейчас нужно принять душ и умыться.

Лики опять исчезла.

Гермиона откинула одеяло и попробовала встать с кровати. Голова тут же закружилась, но в этот момент вернулась Лики и перенесла девушку в ванную:

— Хозяин Теодор очень волнуется за мисс Гермиону. Хозяин приказал Лики не оставлять мисс Гермиону одну даже в ванной.

— Ну, это лишнее, Лики, — возразила Гермиона. — Я всё-таки не смертельно больна. Подожди меня в комнате, пожалуйста.

Зеркало отразило совершенно бескровное лицо с тёмными кругами под глазами и сухими, потрескавшимися губами. Справедливости ради Гермиона должна была признать, что чувствовала себя вполне сносно. Но думать о том, что с ней произошло, а, тем более, жалеть себя категорически не хотелось. Что случилось — то случилось, как любил говорить папа, а одной из любимых поговорок мамы была «Если не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней». Поэтому надо перевернуть эту страницу и попробовать жить дальше.

Пока она приводила себя в порядок, Лики проветрила комнату и застелила кровать свежим постельным бельём. Гермиона переоделась в любимый домашний костюм, села в кресло у камина и попросила Лики позвать Нотта.

— Доброе утро, Гермиона, — поздоровался Теодор, сразу же обративший внимание на необычайную бледность девушки, — ты как?

— Доброе утро, Тео, в целом нормально. Ты, наверное, не спал всю ночь? Прости, я доставляю тебе столько хлопот.

— Я в полном порядке, — поспешил заверить Нотт, садясь в кресло напротив неё, — и никаких хлопот ты мне не доставляешь.

— Тео, — смущённо произнесла Гермиона, — что произошло ночью?

— Я просто не мог оставаться у себя и пришёл сюда, — Нотт отвёл взгляд, — лёг на диван и отключился часа на три. Потом проснулся, а ты вдруг начала метаться по кровати и что-то говорить про какую-то волну и про то, как я куда-то успел.

— Это было очень страшно, — вспомнила она. — Мне снилось, что я стою на крошечном островке суши посреди то ли моря, то ли океана, и меня вот-вот накроет огромная волна. И вдруг откуда-то появился ты, и мы аппарировали оттуда.

— В какой-то момент ты начала задыхаться. Нужно было срочно разбудить тебя. Я звал тебя, тряс за руку, но ты всё не просыпалась, и тогда я… обнял тебя. Прости, наверное, это было слишком.

— Прибыл мистер Локсли, хозяин, — сообщил Мор.

Поприветствовав лекаря, Нотт оставил их с Гермионой наедине и удалился в кабинет. Мор последовал за хозяином и подал ему почту. Среди прочих посланий Теодор снова увидел знакомый конверт.

— Мор, — обратился он к домовику, показывая пальцем на письмо от бывшей возлюбленной, — впредь выбрасывай эти конверты сразу же. Я не хочу их больше видеть.

Через полчаса мистер Локсли вошёл в кабинет Нотта, и выражение его лица было довольно благодушным.

— Мальчик мой, с мисс Грейнджер всё будет в порядке, не волнуйся, — успокоил он Теодора, усаживаясь в кресло. — Хорошо бы ей день-два особо не активничать, тем более, погода совсем не располагает к прогулкам. И принимать пищу ей желательно сегодня у себя в комнате, чтобы не спускаться-подниматься по лестнице. Пусть мисс Грейнджер побережёт себя. Я уверен, ты проследишь за тем, чтобы она отдыхала. Всё необходимое я ей сказал, она проинструктирована о том, что нормально для её нынешнего состояния, а что должно насторожить. Зельями я её тоже обеспечил.

— Благодарю вас, мистер Локсли.

— Теодор, я хотел бы обратить твоё внимание вот на что. Мисс Грейнджер сейчас нужно помочь восстановиться не столько физически, сколько эмоционально, потому что, как ты понимаешь, произошедшее может не лучшим образом сказаться на её душевном состоянии. Самое главное для неё сейчас — постараться забыть о том, что произошло. Просто вычеркнуть это из памяти.

— Я понимаю, мистер Локсли, — согласился Нотт.

— Я сказал мисс Грейнджер то же самое — поскорее забыть об этой беременности, как будто её и вовсе не было, — продолжил целитель. — Так как эта женщина небезразлична тебе, Теодор, ты должен позаботиться о том, чтобы она как можно скорее оправилась от переживаний. В таких случаях я всегда советую одно и то же: смена обстановки. Любые поездки, путешествия, новые впечатления, положительные эмоции. Я понимаю, что у вас с мисс Грейнджер на носу экзамены, но хотя бы небольшие вылазки на два-три часа тоже дадут нужный эффект. Увидишь, это пойдёт ей на пользу.

Ещё раз поблагодарив лекаря, Теодор попрощался с ним и вышел из кабинета, чтобы отправиться к Гермионе, как сразу же увидел её в нескольких метрах от себя.

Она стояла в коридоре перед портретом его матери.

Министр сдержал слово. Рите Скитер действительно влетело за совершенно неподобающий стиль, в котором было выдержано поздравление Гермионе Грейнджер. И уже в понедельник «Пророк» в исключительно вежливом и уважительном тоне проинформировал своих читателей, что Героиня Войны жива-здорова, ни от кого не прячется, с головой окунулась в учёбу и т.д. и т.п.

Поэтому начало недели у журналистки, мягко говоря, не задалось. Не в том она находилась статусе, чтобы её щёлкали по носу и указывали, что, как и о ком писать, тем более, о Грейнджер. «Ярчайшая ведьма своего поколения» раздражала её ещё со времён Турнира Трёх Волшебников, и Скитер, конечно, не упускала случая обратить своё знаменитое Прытко-пишущее перо против выскочки, посмевшей разоблачить её.

Не зря Распределяющая шляпа много лет назад определила Риту на Слизерин — хитрости ей было не занимать, и мстить она умела. Поэтому на следующий день, когда один из её многочисленных информаторов сообщил о том, что Гермиона Грейнджер была замечена накануне в маггловском магазине в компании Гарри Поттера, Скитер сразу же поняла — сенсации быть.

И вроде бы ничего удивительного на первый взгляд в этом доносе не было — о многолетней дружбе двух гриффиндорцев в магической Британии известно даже самому последнему сквибу, ну а то, что пара засветилась в маггловской части Лондона, тоже вполне объяснимо — и магглорождённая Грейнджер, и воспитанный магглами Поттер чувствовали себя там, как рыба в воде.

Ничего необычного не было и в том, что они отправились вместе за покупками — многие друзья так делают, что в этом странного?

Странного — ничего, а вот пикантного хоть отбавляй: вышеупомянутая парочка, оказывается, наведалась в магазин для будущих мам. И не просто наведалась, а основательно там закупилась, судя по количеству пакетов с логотипом магазина в руках у Мальчика-который-выжил.

И это не просто новость — это бомба!

Вот и объяснение такому внезапному исчезновению Грейнджер — беременность, да ещё и, судя по всему, от Поттера. Близкий друг стал ещё ближе, усмехнулась Скитер, никогда не верившая в дружбу между мужчиной и женщиной.

Снимков, к сожалению, не было, по какой-то причине источник не смог их сделать. Но Рита ни на секунду не засомневалась в подлинности услышанного. Своим информаторам она доверяла и хорошо оплачивала их услуги, и те, конечно, исправно поставляли ненасытной «акуле пера» пищу для сенсационных расследований.

Удовлетворённо откинувшись на спинку кресла, блондинка плотоядно улыбнулась. Удача определённо благоволит ей.

Рита Скитер почуяла запах крови.

* * *

Как только целитель ушёл, Гермиона вышла из комнаты. Ноги сами понесли её к портрету миссис Нотт, висевшему в коридоре второго этажа в нескольких шагах от её комнаты. Нужно было кое-что проверить.

Едва взглянув на картину, девушка поняла — догадка оказалась верной. Это действительно была она. Бывшая хозяйка Нотт-касла снилась сегодня Гермионе под утро, и даже пыталась ей что-то сказать. Но что?

Гермиона всматривалась в выразительное лицо эффектной молодой женщины и лихорадочно пыталась сообразить, что же этот сон мог означать. Она уже привыкла к тому, что все портреты в замке старательно игнорируют её присутствие, поэтому едва не вскрикнула, когда мать Теодора вдруг покачала головой, вздохнула и принялась внимательно разглядывать однокурсницу своего сына.

— Здравствуйте, миссис Нотт, — Гермиона попыталась унять волнение и произнести это как можно спокойнее.

Женщина продолжала осматривать гостью жадным взглядом, и спустя минуту, наклонив голову, тихо произнесла приятным грудным голосом:

— Здравствуйте, мисс Грейнджер.

Гермиона чувствовала себя крайне неуютно под этим пристальным взглядом, но всё же осмелилась и спросила:

— Вы приходили ко мне во сне, миссис Нотт. Вы, видимо, хотите мне что-то сказать?

Дама едва кивнула ей и так же тихо ответила:

— Это так, мисс Грейнджер. Я хотела с вами поговорить. И вы, конечно, догадываетесь, о чём. А точнее, о ком.

Гермиона вдруг поняла, что больше не чувствует неловкости и волнения. Паззл моментально сложился в её голове. Ну конечно, чистокровная аристократка миссис Нотт хочет напомнить ей о её «постыдном» происхождении и намеревается предостеречь от отношений со своим сыном, что тут непонятного?

— Мне многое о вас известно, мисс Грейнджер, — уверенным тоном начала мать Теодора. — Я в курсе того, какие испытания выпали на вашу долю. И, конечно, я наслышана о ваших исключительных способностях, и о том, что вы — вполне заслуженно — самая популярная девушка магической Британии. Вы, безусловно, достойнейшая волшебница, но всё это никак не примиряло меня с тем, что Теодор неравнодушен к вам.

— Вы, конечно, намекаете на моё маггловское происхождение, миссис Нотт? — Гермиона постаралась вложить в эти слова максимум учтивости, но вышло, если честно, не очень.

— Вы ошибаетесь, мисс Грейнджер, — удивила миссис Нотт, — ваша кровь в данном случае не играет особой роли. Да-да, не удивляйтесь. Я знаю, как изменился мир, и во многом благодаря именно вашим усилиям. Так что — нет, дело не в крови. А в том, что мой сын испытывает серьёзные чувства к девушке, которая не любит его и, к тому же, носит чужого ребёнка. Простите, носила, — исправилась дама.

Миссис Нотт сделала паузу, чтобы перевести дух и, очевидно, насладиться замешательством на лице Гермионы.

— Да, мисс Грейнджер, я знаю и это, и конечно сочувствую вам. Но тем не менее до прошлой ночи всё во мне сопротивлялось вашему присутствию в этом доме.

— А что изменилось этой ночью, миссис Нотт? — неожиданно для самой себя спросила Гермиона.

— Этой ночью я увидела ваши истинные чувства, мисс Грейнджер, — тонко улыбнулась дама. — А точнее, я увидела ваш сон с волной. Вы считаете, что Теодор появился там внезапно, но это не так. Это вы неосознанно попросили помощи у него. Не у кого-то из ваших друзей или знакомых, а именно у Тео. Как думаете, почему?

Гермиона по-прежнему молчала, пытаясь понять, к чему клонит бывшая хозяйка замка.

— Меня всегда интересовали сновидения, мисс Грейнджер. Я терпеть не могу всевозможные пророчества, считаю их совершенно притянутыми за уши, и в этом мы с вами похожи. Но вот снам я доверяю. Хотя, если быть более точной, ваш сон таковым не был, мисс Грейнджер.

— А что же это было, миссис Нотт? — осторожно спросила Гермиона, всё ещё не понимая. Ей вдруг показалось, что в коридоре есть кто-то ещё, кроме неё, но она была не в силах отвести взгляд от портрета.

— Это были ваши истинные чувства, обострившиеся на фоне вчерашних волнений и переживаний. И всё, что вы ещё даже толком не осознали, в этом вашем полусне вышло на передний план. Вы ведь не могли знать, что Тео находится в одной комнате с вами, но вы почувствовали его присутствие. Вы почувствовали его рядом с собой и позвали его на помощь. Такое возможно лишь в том случае, когда люди испытывают определённого рода чувства друг к другу. И это наполняет моё материнское сердце радостью. Потому что этой ночью мне стало ясно, что и он вам небезразличен, как бы вы ни пытались убедить себя в обратном.

Женщина снова перевела дух и через несколько мгновений продолжила.

— Поэтому я позвала вас на этот разговор. Я считаю своим долгом предупредить вас.

— Предупредить или предостеречь меня от отношений с вашим сыном, миссис Нотт? — пошла ва-банк Гермиона.

— Вы не так меня поняли, — терпеливо продолжила женщина. — Я не против вас, мисс Грейнджер. Ваше появление здесь изменило не только моего сына, но и мой дом — он ожил, вы вдохнули в него жизнь, и это радует меня. Именно поэтому я должна предупредить вас. Видите ли, мисс Грейнджер, у Ноттов не бывает полутонов. Если они любят, то дарят своим женщинам настоящее счастье. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Мой сын влюблён, я не просто знаю, я чувствую это так же ясно и отчётливо, как и он сам. У нас особая связь. И я хочу, чтобы и он был любим. И абсолютно счастлив. Я знаю, что вы взяли время на размышление. Прошу вас, не спешите с ответом. Подумайте хорошенько, сможете ли вы сделать его счастливым. Если нет, то призовите всё своё мужество и не морочьте ему голову. Я не хочу, чтобы он снова страдал. Простите меня за резкость и даже бесцеремонность, но, надеюсь, вы понимаете меня.

— Понимаю, миссис Нотт, — Гермиона была настолько ошеломлена, что, казалось, не могла сдвинуться с места. Она повернула голову вправо и увидела Теодора, застывшего в нескольких шагах от себя.

Когда мгновение спустя она снова посмотрела на портрет, в раме было лишь неподвижное изображение величественной молодой женщины.

— Гермиона, — Нотт подошёл к ней вплотную, — ты говорила с ней?

— Я видела её сегодня во сне, Тео, — объяснила девушка. — Она хотела поговорить со мной. Поэтому я и пришла сюда.

— И что она тебе сказала? — Теодор выглядел крайне обеспокоенным.

Гермиона вздохнула и покачала головой:

— Я пока не могу ответить. Этот разговор… Он был очень важен и для неё, и для меня. Особенно для меня.

Через несколько минут они завтракали у неё в комнате, и Теодор бросал на девушку тревожные взгляды. Произошедшее в коридоре стало полной неожиданностью для него.

Ещё в детстве, побывав в Малфой-Мэноре на очередном пышном приёме, которые так любили устраивать Люциус и Нарцисса, Теодор, которому тогда было лет семь-восемь, с удивлением узнал, что портреты предков Драко, оказывается, разговаривают, причём, как между собой, так и с домочадцами, а иногда и с гостями. В Нотт-касле такого никогда не было — все портреты молчали, и поэтому, возвратившись домой, мальчик решил расспросить отца.

Нотт-старший, будучи в отменном настроении и в приятном подпитии — у Люциуса всегда был роскошный бар — вдруг помрачнел и со злостью пнул ногой ближайший стул, отчего тот отлетел к стене.

— Это долгая история, сын. Я не стану вдаваться в подробности, они тебе ни к чему, но главное скажу: предки и раньше были не особо разговорчивыми. А после смерти твоей матери они и вовсе замолчали. Почему? Думаю, и так понятно. Они осуждают меня за увлечение … определённой магией, скажем так.

— И поэтому они с нами не разговаривают, хотя могли бы? Даже мама? — изумился Теодор.

Словно прочитав его мысли, отец горько усмехнулся:

— В том-то и дело, Тео. То, что молчат все Нотты, меня нисколько не огорчает. Я бы предпочёл не слышать никого из них вообще, лишь бы она говорила со мной и с тобой. Хоть изредка. Но она тоже молчит. Не потому, что тоже осуждает меня, а потому, что это, как я думаю, часть проклятия, которое и свело её в могилу.

Теодору показалось, что глаза отца заблестели, он и сам готов был заплакать от такой несправедливости. Нотт-старший распахнул объятия, и сын тут же бросился к отцу, не в силах больше сдерживать слёзы:

— Почему, ну почему так? Неужели ничего нельзя исправить, папа?

— Я обещаю тебе, что разберусь, — успокоил мальчика отец. — Один колдун сказал мне, что не нужно ничего предпринимать, потому что в определённый час проклятье будет снято, и она заговорит. Но вот когда это случится, кто знает? Я не готов ждать.

Мужчина помолчал немного, по-прежнему крепко обнимая сына, а затем продолжил:

— Где-то на севере, мне говорили, живёт старик, который понимает в этих вещах гораздо больше всех ныне живущих, но найти его непросто. Он давно ни с кем не общается. Так вот — я найду его, Тео, чего бы это ни стоило, — пообещал Нотт-старший.

С тех пор Теодор мог часами простаивать у портретов матери в надежде, что она заговорит с ним. Иногда ему даже казалось, что она улыбается, смотря на него. И как бы ему хотелось, чтобы это было правдой.

Портреты продолжали безмолвствовать вплоть до этого лета, пока в один прекрасный вечер (незадолго до смерти отца, уже находившегося под следствием), едва войдя в гостиную, Теодор чуть было не потерял сознание, увидев, как мама улыбается ему.

Они не могли наговориться весь вечер и всю ночь. Оказалось, что, действительно, существовало древнее и очень сильное родовое проклятие, которое и погубило его мать. Она приняла весь удар на себя, и последующим поколениям уже ничего, к счастью, не грозит.

Теодор был поражён тем, что мама знает абсолютно обо всём, что происходило и происходит в его жизни. «Это особая связь, сынок», — объяснила она ему. А ещё огорчила, что их беседы не будут частыми. «Я смогу говорить только тогда, когда это будет жизненно важно для тебя, Тео». Но он, конечно, был рад и этому.

И вот сегодня утром мама говорила с Грейнджер. Значит, это было действительно крайне важно. Важно именно для него. Но почему тогда она не поговорила с ним? Что она сказала Гермионе?

Нотт опять подумал о том, что Гермиона может в любой момент покинуть замок. Теперь, когда у неё нет необходимости в досрочной сдаче экзаменов, она вообще может вернуться в Хогвартс и нормально доучиться — с начала учебного года прошло всего три недели.

Раздумывая над этим, Теодор ел и совершенно не чувствовал вкуса еды. Гермиона, похоже, тоже завтракала без аппетита и думала о чём-то своём. Молчание затянулось, и это нервировало.

Гермиона встала из-за стола и подошла к витражному панорамному окну. Дождь недавно закончился, и сквозь пелену плотных облаков кое-где пыталось выглянуть солнце.

Теодор допил кофе, отложил чашку и, не удержавшись, спросил:

— Ты всё ещё намерена сдавать экзамены досрочно?

Девушка обернулась и вопросительно посмотрела на него.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

Теодор подошёл к ней, и, не глядя на неё, ответил:

— Я подумал, вдруг ты теперь решишь вернуться в школу на полноценный учебный год.

— Теодор Нотт, — впервые за утро улыбнулась она, — ты что, прогоняешь меня?

Юноша хотел было что-то сказать, но вдруг запрокинул голову и расхохотался. От напряжения не осталось и следа. Засмеялась и Гермиона. Лики, появившаяся в комнате, с ужасом смотрела на хозяина и его гостью, согнувшихся пополам в приступе хохота, но её присутствие осталось незамеченным.

Вдоволь отсмеявшись, Теодор почувствовал невероятное облегчение.

— Грейнджер, — сказал он, вытирая слёзы, — ну и шутки у тебя. И ведь знаешь же, что я готов хоть сегодня надеть на твой палец фамильное кольцо Ноттов, и всё равно говоришь, что я прогоняю тебя? Прости, — он вернулся в своё привычное невозмутимое состояние, — я не должен говорить об этом, я помню наш уговор.

В наступившей тишине вдруг раздались всхлипывания, моментально перешедшие в плач. Гермиона и Теодор одновременно обернулись и увидели, наконец, эльфийку, которая рыдала, размазывая слёзы по щекам, и при этом с необычайным благоговением смотрела на хозяина и его гостью.

— Лики? — опешил Нотт. — Что случилось?

Эльфийка тут же затихла и расплылась в счастливой улыбке.

— Лики, — Теодор стремительно подошёл к ней, — да что с тобой?

— Лики так рада, так рада, — затараторила эльфийка, снова заливаясь слезами. — Лики сразу было понятно… поэтому Лики плачет… и Мор сказал…

— Не так быстро, я не успеваю, — остановил её Теодор. — Что это за представление?

— Хозяин Теодор, Лики радуется, — виновато залепетала эльфийка, прижав уши к щекам. — Лики услышала про кольцо, Лики с первых же дней появления мисс Гермионы в замке мечтает назвать её своей хозяйкой, и другие эльфы тоже. Мисс Гермиона такая добрая! И даже Мор сказал, что будет счастлив служить такой хозяйке, как мисс Гермиона. Даже Мор!

Нотт не смог сдержать улыбки, повернулся к потрясённой девушке и картинно развёл руками:

— Что ты сделала с моими эльфами, ведьма?

Но Гермионе, похоже, было не до шуток.

— То есть как это «мы больше не будем исполнять эту песню»? — опешил Курт. — Ты в своём уме, Джейк? Или это у меня что-то со слухом?

В ангаре тут же воцарилась гробовая тишина, и Джейк понял, что без выяснения отношений, к сожалению, не обойтись.

— С твоим слухом всё в порядке, Курт. Ты всё правильно услышал, — он медленно обвёл взглядом всех присутствующих на репетиции музыкантов. — Я сказал именно это — мы больше не будем играть эту песню.

— Может всё-таки снизойдёшь до объяснений? — вкрадчиво спросил барабанщик, едва сдерживая гнев. — Или ты считаешь, что твои желания — закон для нас? Кем ты себя возомнил?

Джейк прислонил гитару к стене и встал. Меньше всего сейчас ему хотелось что-либо объяснять, но, видимо, придётся.

— Хорошо, — обречённо согласился он. — Если надо, объясню. Я не просто не хочу больше петь её. Я не могу. Потому что каждый раз, когда мы играем эту песню, я чувствую себя последним дерьмом. Вы и так всё знаете, всё было на ваших глазах.

— Убедительно, Джейк, но давай оставим эту сентиментальную чепуху для следующего интервью, а то я сейчас разрыдаюсь, — усмехнулся Курт. — Открою тебе секрет — люди расстаются, такое бывает, причём сплошь и рядом. К чему эта мелодрама, старина? Вы встретились, дали друг другу, что хотели, и разбежались. Ты не был монахом до неё, не будешь и после. Ты творец, Джейк! Тебе постоянно нужна подпитка, нужны эмоции, и мы все видели, что Гермиона вдохновляла тебя, но будь честен хотя бы сам с собой — если бы ты по-настоящему что-то к ней чувствовал, ты не ответил бы мне тогда так, как ответил. А всё, что ты нагородил после, это чувство вины, не более.

Курт вышел из-за ударной установки и подошёл к другу.

— Без обид, но мы сейчас не в том положении, чтобы выбрасывать из репертуара песню, которая пропихнула нас в главный хит-парад страны. Мой тебе совет — просто абстрагируйся от конкретного человека, когда поёшь. Убеди себя в том, что никакой Гермионы не было, ты придумал её или же она явилась тебе во сне, а потом ты проснулся и — о, чудо! — написал эти проникновенные стихи. В конце концов, будь профи, чувак. Отскреби себя от плинтуса и утри сопли, — с этими словами он протянул Джейку руку, которую тот, хоть и колеблясь, но пожал. — Работаем?

* * *

Гермиона переводила удивлённый взгляд с домовика на Нотта и по-прежнему молчала. Просто не знала, что сказать. Вот бы Снейп обрадовался, почему-то подумалось ей. В кои-то веки мисс-я-всё-знаю не может вымолвить и слова.

Но то, что она вдруг почувствовала сейчас, слушая бессвязные всхлипывания Лики, не требовало никаких слов. Потому что словам Грейнджер верила слабо, а вот собственным ощущениям доверяла безоговорочно, даже если они шли вразрез с горячо любимой ею логикой.

Что-то новое, необъяснимое, но такое осязаемое и волнующее запульсировало в ней, словно магия, которую она много лет назад маленькой девочкой впервые ощутила в себе и не понимала, что с ней происходит.

И это тоже была магия, причём совершенно незнакомая. Воздух вокруг неё внезапно уплотнился, стал видимым и осязаемым, и то, что уже несколько секунд билось и искрило внутри, вдруг заструилось через покалывающие кончики пальцев наружу, смешиваясь с загустевшим коконом вокруг неё.

Гермиона вдруг ясно ощутила себя неотъемлемой частью этого огромного дома, и это выглядело и ощущалось так, словно старинный замок принял её под свои своды, распознал её как свою, словно невидимые нити опутали её и прочно связали с этим домом.

И его хозяином.

Эти ощущения пугали и настораживали, потому что были абсолютно новыми для неё, но Гермиона откуда-то точно знала: то, что с ней происходило сейчас, было естественным, настоящим, единственно правильным. Как магия.

«Этой ночью мне стало ясно, что и он вам небезразличен, как бы вы ни пытались убедить себя в обратном».

Нет смысла закрывать глаза на очевидное. Нет смысла бежать от собственных чувств.

«Пришло время жить сердцем, а не разумом».

— Что? — удивился Нотт, и Гермиона поняла, что произнесла эти слова вслух.

— Тео, — Гермиона явно была взволнована, и это не укрылось от Нотта, — Тео, нам нужно поговорить.

Теодор сделал знак рукой, и эльфийка тут же исчезла.

* * *

После случайной встречи с Ноттом в Косом переулке Пэнси быстро закруглилась с делами и аппарировала домой.

Особняк встретил её привычной тишиной, которая, впрочем, ничуть не напрягала её. Быть хозяйкой своей жизни, ни от кого не зависеть — это ли не подарок судьбы?

Сразу после падения Тёмного Лорда отец Паркинсон, как и Нотт-старший, пожертвовал приличную часть своего состояния на благотворительные программы министерства, и, воспользовавшись послевоенной неразберихой и связями в нужных кругах, под шумок отбыл с супругой на материк, благо никаких особых претензий к нему не было — до него просто не дошли ещё руки.

А вот дочь уезжать категорически отказалась и осталась одна в огромном фамильном особняке. К тому же, семейный бизнес, а точнее, то, что от него осталось, требовал постоянного внимания, и девушка решила засучить рукава и стать в свои восемнадцать лет самой что ни на есть настоящей бизнес-леди — это слово она услышала когда-то от Риты Скитер, подруги её матери, и оно очень понравилось Пэнси.

Девушка налила себе рюмку ликёра и расположилась в любимом кресле, с явным удовольствием вытянув ноги на мягком пуфике. Сделав глоток, она почувствовала, что успокаивается. Надо всё спокойно обдумать, потому что то, что она почувствовала после встречи с Ноттом, её совершенно не обрадовало. Напротив, напугало, хотя Пэнси была абсолютно уверена в том, что ничто больше не потревожит её сердце и никто после того случая с Мортимером Лоу не заставит её испытать нечто подобное.

Пэнси подошла к зеркалу и с нескрываемым раздражением посмотрела на собственное отражение.

Итак — что, собственно, произошло?

Она не видела Тео всего-то четыре месяца, и он, тем не менее, заметно изменился — возмужал, стал выглядеть как-то совсем по-взрослому для своих девятнадцати лет. Может, дело было в том, что привычную школьную мантию сменил отлично сидящий на нём чёрный костюм?

Так или иначе, но скрытный юноша, всего полгода назад так отчаянно переживавший предательство любимой девушки, внезапно превратился в уверенного молодого мужчину.

Красивого мужчину — этого Пэнси тоже не могла не признать.

Но было ещё что-то, зацепившее её. И это что-то не имело никакого отношения к внешности Нотта. Что же?

И тут она вспомнила про патронус, который заговорил знакомым женским голосом.

Ну, конечно. Теперь всё встало на свои места. Нотт был влюблён, и, видимо, взаимно. От него исходило ощущение счастья — вот что так поразило её. Он отлично держался и не перестал улыбаться даже тогда, когда они случайно коснулись неприятной темы — упомянули в разговоре эту плебейку Грейнджер…

Стоп.

«Тео, я возвращаюсь. Буду через несколько минут».

Паркинсон открыла глаза и буквально вросла в пол.

Не может быть.

Нет, это какая-то ошибка.

Но этот голос… Она слышала его на каждом сдвоенном с ненавистным Гриффиндором уроке на протяжении стольких лет. Такой же раздражающий, как и его обладательница.

Грейнджер?! Нотт и Грейнджер?!

Этого. Не. Может. Быть.

* * *

Гермиона села в кресло у камина, Нотт устроился напротив, и девушка заговорила, не спеша, словно взвешивая каждое слово:

— Помнишь, ночью, когда ты разбудил меня, ты сказал, чтобы я ничего не боялась, потому что я дома?

Он напряжённо кивнул.

— Знаешь, что удивительно? Вчера днём, до того, как всё произошло, мы с Гарри зашли в кафе выпить по чашке кофе. Я почувствовала, что устала, и сказала ему, что хочу домой, и исправилась — «в смысле, к Нотту». Гарри усмехнулся — мол, ничего себе оговорка. А я вдруг поняла, что это не оговорка, Тео, — она сделала глубокий вдох и, закрыв глаза, на несколько секунд задержала дыхание. — Я, действительно, чувствую себя здесь, как дома, это правда. И дело не в доме, хотя он прекрасен. Дело в тебе.

Теодор замер, ожидая продолжения, а Гермиона, окончательно справившись с волнением, спокойно продолжила:

— Буду откровенна с тобой. Я поняла, что нравлюсь тебе ещё до того, как ты признался. Девушки всегда это чувствуют. Ты создал для меня идеальные условия. Ты окружил меня заботой, причём именно тогда, когда я нуждалась в ней больше всего. Да, все вокруг видели в этом определённый умысел, но мне было очевидно, что ты делаешь это искренне. И чем больше я узнавала тебя, тем сильнее удивлялась. А знаешь, что было самым большим моим открытием? То, что ты настоящий, Тео.

Она встала, подошла к камину и после небольшой паузы продолжила:

-Ты признался мне в тот момент, когда я уже убедила себя в том, что не готова к серьёзным отношениям — нужно вернуть родителей, сдать экзамены, но, главное, ребёнок. Плюс весь мой, пусть и небогатый, но горький и разочаровывающий опыт предыдущих отношений. Я настроила себя на то, что мне сейчас не до любви. Но то, что случилось вчера вечером, прошлой ночью и сегодня утром, перевернуло многое в моей голове и заставило прислушаться к себе. Прислушаться и понять, чего же я на самом деле хочу? Что я на самом деле чувствую?

— И … что ты чувствуешь? — еле слышно спросил Нотт, продолжая буравить её взглядом.

— Что ты абсолютно мой человек, Тео, — она, действительно, справилась с волнением и даже позволила себе улыбнуться. — Теперь я не просто знаю — я чувствую это каждой клеточкой. И я больше не хочу обманывать саму себя и убеждать в чём бы то ни было. Пришло время жить сердцем, а не разумом.

— Это значит «да»? — не веря своим ушам спросил Теодор, и, не дожидаясь ответа, вскочил и сгрёб её в охапку так сильно, что она вскрикнула.

— Прости, — он тут же выпустил её и отступил немного, сам удивляясь своей реакции, — прости.

С минуту они стояли в шаге друг от друга, молча, не отводя взгляда, пытаясь выровнять дыхание — он, не верящий своему счастью, и она, раскрасневшаяся и смущённая.

— Но ты должен понимать, что я буду учиться дальше. Ты знаешь о моей мечте — я хочу лечить людей, хочу заниматься любимым делом. Я никогда не буду сидеть дома. Сможешь ли ты принять это?

— Я уже говорил, что готов поддержать тебя во всём, — Нотт с облегчением выдохнул.

— Но я знаю, что в семьях, подобных твоей, женщины не работают, это не принято. Традиции…

— Единственная традиция, которую я хочу соблюсти, это надеть фамильное кольцо на палец следующей миссис Нотт — тебе, Гермиона. А все остальные традиции мы создадим сами, ни на кого не оглядываясь, — он осторожно привлёк её к себе и спрятал лицо в её волосах. — Это единственное, что тебя беспокоило?

Гермиона кивнула и прижалась к нему, чувствуя его тепло и расслабляясь.

— Ты поверила мне тогда, на берегу озера, — его голос теперь звучал ниже. — Не пожалела?

— Нет, — тихо сказала она и, словно отбросив последние сомнения, обняла его, чувствуя, как та самая пульсирующая, гудящая волна снова разливается по венам и стучит в висках.

— И не пожалеешь. Никогда.

Не выпуская её из объятий, Теодор сел в кресло, и Гермиона оказалась у него на коленях.

— Этот месяц — лучшее, что было со мной, — жарко прошептал он ей на ухо, запуская пальцы в её волосы. — Видеть тебя, разговаривать с тобой, есть с тобой, молча сидеть с тобой, да просто знать, что ты здесь, под одной крышей со мной…

Его тёмно-синие глаза вдруг оказались так близко, что показалось — ещё мгновение, и она утонет в их глубине.

— Я люблю тебя, — его горячее дыхание обожгло её губы. И прежде, чем она успела что-либо понять, он поцеловал её.

Появившийся через пару минут Мор уже открыл было рот и собирался что-то сказать Нотту, но увиденное лишило его дара речи. Он изумлённо уставился на хозяина и сидящую у него на коленях гостью, выпучив свои и без того огромные глаза.

Гермиона отстранилась от Теодора и попыталась встать, но он удержал её и вопросительно посмотрел на домовика.

— Хозяин, — очнулся от шока эльф, — мистер Поттер ждёт вас в кабинете.

— Проводи его сюда, — дал указание Нотт, и Мор тут же исчез.

— Поттера стало как-то много в моей жизни, — посетовал Теодор, улыбаясь. — Зря я открыл ему каминную сеть. Врывается теперь, когда ему вздумается.

— Он мой друг, если ты помнишь, — парировала она, вставая.

— То есть мне теперь придётся лицезреть Героя постоянно? — в шутку возмутился Нотт, но, увидев приподнятую бровь Гермионы, тут же пошёл на попятную. — Ради тебя я готов терпеть его всю жизнь. Клянусь Салазаровым василиском.

Единственным способом заставить себя выбросить из головы Нотта и Грейнджер для Пэнси стала работа. Но, даже просматривая отчёты управляющего своего парфюмерного магазина и вникая в цифры, она постоянно ловила себя на том, что подсознательно всё же продолжает перебирать все возможные аргументы, чтобы убедить себя в том, что она ошиблась насчёт этих двоих.

В конце концов эта ситуация совершенно вывела её из равновесия, девушка с раздражением отшвырнула бумаги и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.

С ней снова творилось что-то странное. Тот непробиваемый панцирь, который она вернула себе после Мортимера, снова давал трещину, и всё то, что Пэнси давно с презрением отринула от себя — симпатию, сопереживание, сочувствие, всё это снова угрожало её душевному равновесию и спокойствию.

Нет, она, конечно, неправильно истолковала свою реакцию на Нотта. Там, в Косом переулке, ей просто показалось, и есть простой способ доказать себе это. Она сегодня же увидится с Тео и убедится в том, что ничего не изменилось, и она по-прежнему воспринимает его как хорошего знакомого. А заодно и выяснит, с ним ли это лохматое недоразумение по имени Грейнджер. Так, для проверки собственной гипотезы.

Пэнси взяла перо, обмакнула его в чернила и быстро написала Нотту записку, в которой извещала его о том, что намеревается заглянуть сегодня к нему вечером, если, конечно, её визит не помешает его планам. Но, пробежавшись глазами по строчкам, девушка неожиданно скомкала бумагу и бросила несчастный клочок в камин.

«Докатилась, Паркинсон… Очнись уже — тебе нет никакого дела до Нотта и, тем более, до того, чьим голосом говорил тот патронус», — как можно равнодушнее сказала Пэнси своему отражению в зеркале.

«Ты просто трусливо убегаешь от того, что чувствуешь», — ответил её внутренний голос.

Правая рука нащупала чернильницу и запустила ею в большое старинное зеркало на стене прежде, чем Пэнси успела что-либо осмыслить. Вздрогнув от звона осыпающихся осколков, девушка словно очнулась от наваждения и взмахом палочки вернула всё на свои места.

Ей срочно нужно пополнить запасы слизеринства в крови: равнодушного презрения к тем, кто не заслуживает места в её мире, хладнокровия, расчётливости и отточенного сарказма.

Ей срочно нужна Рита Скитер.

* * *

Поттер пробыл в Нотт-касле недолго — он заскочил буквально на пять минут, чтобы убедиться, что с Гермионой всё в порядке, и умчался на занятия в Академию.

Сразу же после его ухода Теодор тоже засобирался, сказав девушке, что у него внезапно возникло одно небольшое, но чрезвычайно важное дело. Нежно поцеловав её и пообещав вернуться через час-полтора, он вышел из комнаты.

Оставшись одна, Гермиона оглядела комнату, словно пытаясь найти какие-либо перемены в ней, но внешне ничего не изменилось — всё та же изысканная мебель, всё тот же мягкий, словно из пуха, ковёр на полу, всё то же роскошное старинное зеркало в массивной бронзовой раме. Всё то же и на своих местах, как и месяц назад, когда она впервые попала сюда.

И, тем не менее, всё изменилось.

Гермиона вдруг почувствовала невероятную усталость. Слишком много всего она сегодня узнала, прочувствовала, испытала. Голова буквально разрывалась от обилия информации, и ей очень хотелось, следуя любимой привычке, проанализировать все последние события и догадки, но в комнате появилась Лики и подала ей приготовленные мистером Локсли снадобья. Выпив содержимое трёх маленьких хрустальных бутылочек, девушка легла в кровать и почти сразу же уснула.

* * *

— Совершенно неприлично с твоей стороны так бессовестно хорошо выглядеть, детка! — Рита, как всегда, обставила своё появление феерично и громко, и люди, сидящие за соседними столиками в небольшом уютном кафе, конечно, сразу же обратили внимание на эффектную блондинку, являющуюся к тому же самой скандальной журналисткой магической Британии.

— Я тоже очень рада тебя видеть, дорогая, — искренне улыбнулась подруге своей матери Пэнси.

— Она ещё улыбается! — не унималась Скитер, усаживаясь за столик. — Твой цветущий вид напоминает мне о том, что мы с твоей матерью давно уже вышли в тираж!

— Ни ей, ни тебе это точно не грозит в ближайшие десятилетия, — парировала Паркинсон. — Да и вообще — ты что, напрашиваешься на комплимент?

Скитер собиралась продолжить эту ни к чему не обязывающую пикировку, но тут её внимание привлёк высокий широкоплечий красавец-официант, направляющийся к их столику.

— А мне здесь нравится, дорогая, — довольно промурлыкала Рита, пожирая глазами юношу. — И почему ты не пригласила меня сюда раньше?

Паркинсон терпеливо дождалась, пока Скитер, откровенно кокетничая, выберет блюда, и тоже сделала заказ.

— Так что случилось, куколка? — Рита впилась глазами в девушку. — Я, если честно, напряглась, получив твою записку. Только, прошу, давай сразу к делу — у меня всего полчаса.

— Не поверишь, но я просто захотела с тобой увидеться, — честно ответила Пэнси. — Ты ведь знаешь, что я не вернулась в Хогвартс и пытаюсь вдохнуть жизнь в пару-тройку отцовских проектов.

— И как? Получается?

— Не всё и не сразу, но я контролирую процесс. Пока рано делать выводы, но ты меня знаешь — если я что-то задумала, я должна дойти до конца.

Скитер снова стрельнула глазами в симпатичного юношу, принёсшего их заказ, и, к удивлению Пэнси, тот был явно не против такого неприкрытого флирта. Разложив тарелки с едой на столе, он призывно улыбнулся журналистке, не обращая при этом никакого внимания на девушку.

— Потрясающе, — усмехнулась Пэнси. — Просто браво, Рита!

— Не понимаю, что тебя удивило, — деланно изумилась Скитер, приступая к салату. — Я всегда беру то, что хочу. Всё просто, как Люмос. Так всё-таки, что у тебя стряслось?

— В том-то и дело, что ничего, — снова сказала правду Паркинсон. — Совсем ничего не происходит. Я весь день загружаю себя работой, мне это нравится. Я должна выплыть, и я выплыву. Но…

— Можешь не продолжать, девочка, — остановила её блондинка. — Всё ясно, как день: тебе нужен мужчина. Не юноша, заметь, а именно мужчина. Молоденькие красавчики тебе пригодятся лет через двадцать, не раньше, — она бросила томный взгляд на официанта, стоявшего у стойки в паре метров от их столика. — А сейчас тебе нужен взрослый, щедрый, состоявшийся мужчина, который оценит твою молодость и свежесть, и бросит к твоим умопомрачительным ножкам весь мир.

— Ты предлагаешь мне стать чьей-то содержанкой? — деловито уточнила Пэнси.

— Мне больше нравится слово «любовница», дорогая, хотя, как ты понимаешь, любовью здесь и не пахнет, — заливисто рассмеялась журналистка. — Умная ведьма — а ты именно такая, детка — так вот, умная ведьма никогда не опустится до подобных извращений. Оставим любовь, ревность, страдания и тому подобные низменные чувства магглам и грязнокровкам. Умная ведьма должна распорядиться собой и своим телом так, чтобы превратить свою жизнь в праздник. Ты понимаешь, о чём я?

Пэнси пригубила немного белого вина и, собравшись с духом, спросила.

— Прости, что спрашиваю, но … ты любила когда-нибудь?

Скитер вытаращила на неё глаза и поперхнулась стейком.

— Тебя извиняет только то, что я дружу с твоей матерью с наших с ней одиннадцати лет, и тебя, паршивку, знаю всю твою жизнь, — прохрипела Рита, откашлявшись. — Я только что объяснила тебе, как поступают настоящие ведьмы. По-твоему, я похожа на безмозглую идиотку?

— Прости, — виновато улыбнулась Паркинсон, — ты знаешь, как я восхищаюсь тобой, Рита.

Скитер вдруг застыла, словно обдумывая что-то. По её лицу пробежала тень сомнения, она покачала головой и выдохнула:

— Нет, только не говори, что ты позволила себе опуститься до вульгарной влюблённости в какого-нибудь смазливого однокурсника. Не разочаровывай меня, Пэнси! Я ни за что не поверю!

— Конечно, нет. У меня всегда были хорошие примеры для подражания, Рита, — снова улыбнулась Паркинсон.

— Кстати, об однокурсниках, куколка, — загорелась дама, — ты же в курсе, что мы тут всем магическим миром потеряли Грейнджер, а она, видимо, где-то отсиживается, да так удачно, что никто не знает, где именно, а, главное, почему. Как ты думаешь, какая причина может быть у этой слишком много возомнившей о себе девицы не греть руки на славе, пока горячо, а пропасть, причём так внезапно, м?

Пэнси уже собиралась было традиционно брезгливо поморщиться при упоминании ненавистной выскочки, но Скитер продолжила:

— Она перевелась на индивидуальное обучение, но это ещё ни о чём не говорит. А вот тот факт, что она была замечена моими людьми выходящей из маггловского магазина для беременных, увешанная покупками, уже говорит о многом, не так ли? — победоносно ухмыльнулась охотница за сенсациями, радуясь впечатлению, которое произвели её слова на девушку.

Пэнси шокированно молчала. Получается, Грейнджер беременна и прячется от любопытных глаз в Нотт-касле? И это может означать только одно — Тео сошёл с ума.

— И знаешь, кто терпеливо ждал "Золотую Девочку", пока та опустошала магазин, а после покорно нёс её пакеты? — заговорщически подмигнула онемевшей Паркинсон Скитер. — Ни за что не угадаешь.

Пэнси закрыла глаза, больше всего на свете желая сейчас оглохнуть, чтобы не слышать этой оглушительной, разочаровывающей правды.

— Наш Избранный, — понизив голос, торжественно произнесла Рита.

Паркинсон распахнула глаза и недоумённо уставилась на женщину:

— Поттер?!

— А я всегда говорила, что тут нечисто, — прищурилась блондинка. — Она с юных лет положила на него глаз, хоть мне и говорили, что у неё любовь с рыжим, но мой нюх меня ещё никогда не подводил, дорогуша. Я так и думала, что, поэкспериментировав и набравшись опыта, наша святоша совершенно по-слизерински остановится на спасителе волшебного мира, — снова захохотала Скитер.

— Не хочу тебя разочаровывать, Рита, но это как раз ничего не доказывает, — вернула себе невозмутимость девушка. — Ты не настолько хорошо знаешь их, а я проучилась с ними бок о бок шесть лет, и поверь — в том, что Поттер сопровождал Грейнджер в магазин, нет ничего удивительного. Они с первого курса всюду ходили вместе, даже в туалет — Плакса Миртл не даст соврать.

— Святой Салазар, какие пикантные подробности! — мгновенно оседлала любимого конька Рита. — И ты молчала?!

Пэнси закатила глаза, всем своим видом давая понять, насколько ей неприятно говорить об этих двоих.

— Погоди-ка, — продолжала напряжённо размышлять Скитер, — ты хочешь сказать, что он мог сопровождать её просто как друг? Тогда кто же счастливый отец?

— Кто-то, кто не хочет светиться, — предположила Пэнси, отгоняя мысль о Нотте.

— Или же никакого счастливого папаши нет и в помине, и Героиня Второй Магической Войны и «ярчайшая ведьма своего поколения» скоро станет банальной матерью-одиночкой. Что ж, вполне может быть, но ты же знаешь, что я докопаюсь до правды чего бы мне это ни стоило, — удовлетворённо закончила Рита. — Надеюсь, ты понимаешь, что всё сказанное должно остаться между нами? Я должна ударить как следует, а для этого у меня пока не все козыри на руках.

— Мерлина ради, — вскинула ладони Пэнси, — ни Грейнджер, ни её личная жизнь меня совершенно не интересуют.

— Как вам обед? — вмешался в разговор красавчик-официант, снова полностью игнорируя Паркинсон и обращаясь исключительно к Скитер.

— Восхитительно, — глядя ему прямо в глаза томным голосом проворковала репортёрша. — Кажется, в моём меню сегодня появилось новое любимое блюдо.

* * *

Забрав кольцо из своего хранилища в Гринготтсе, Нотт поспешил домой. Но едва он вышел из белоснежного величественного здания банка, как прямо там же, на углу Косого и Лютного переулков его окликнула Паркинсон:

— Мы стали часто видеться, Тео, — без нотки иронии поздоровалась девушка, подходя ближе.

— Мир тесен, Пэнси, — кивнул в ответ Теодор. — Ты здесь по делам?

— И да, и нет, — ответила Пэнси, — совместила приятное с полезным: и пообедала, и встретилась с интересным человеком. А ты какими судьбами?

— Было одно важное дело, — уклончиво ответил Нотт.

От него не укрылось, что однокурсница как-то странно его разглядывает, словно пытается соотнести увиденное с какими-то своими мыслями, но он не подал вида.

— Тео, — помрачнела вдруг Паркинсон, — нам нужно поговорить, желательно сегодня же, — она тщательно взвешивала каждое слово, словно сомневаясь, стоит ли вообще говорить. — Это не займёт много времени, но, поверь, это важно. Важно для тебя.

— Конечно, — совершенно спокойно ответил Нотт, ничем не выдавая волнение. — Сейчас я спешу, но вечером буду совершенно свободен. Мы можем встретиться в любом месте. Выбирай.

— Я бы предпочла встретиться у тебя, — предложила Пэнси. — Если, конечно, это удобно.

— Значит, договорились, — так же невозмутимо ответил юноша.

— Я заскочу в семь, — бросила не прощание Паркинсон. — И, Тео, мне нужно будет поговорить и с ней тоже.

Оставив недоумевающего Нотта у белокаменных ступеней Гринготтса, девушка быстро исчезла в толпе.

Гермиона проснулась так же резко, как и заснула. Часы показывали начало третьего, а значит, она спала не больше часа, но чувствовала себя отдохнувшей.

Умывшись, она переоделась в серое трикотажное платье с длинным рукавом, заплела волосы в свободную косу и спустилась в библиотеку, проигнорировав наказ целителя ограничить сегодня перемещения по замку. Пропускать сразу столько дней подготовки не входило в её планы, поэтому она сразу же направилась к столу и углубилась в изучение очередной темы по Зельям.

— Вот ты где, — появление Нотта заставило её вздрогнуть. — Ты хоть немного отдохнула?

— Я проспала целый час, — она поднялась ему навстречу и тут же оказалась в его руках.

— Если ты не возражаешь, мне хотелось бы продолжить с того места, на котором мы остановились, — Теодор обхватил её лицо ладонями и вопросительно посмотрел на неё, словно ожидая разрешения.

Гермиона закрыла глаза и, когда его губы мягко коснулись её, без колебаний ответила на поцелуй.

Уже знакомая волна вновь зародилась где-то глубоко внутри и начала разливаться по всему телу. Гермиона не могла не признать: Нотт целовался потрясающе. Сначала нежно и едва касаясь, затем более настойчиво, глубоко и страстно, заставляя отчаянно желать большего. В какой-то момент воздуха стало катастрофически не хватать, и им пришлось не без сожаления оторваться друг от друга, но Теодор по-прежнему крепко держал её, словно боясь, что она исчезнет.

— Странно, что в этот раз нас никто не прервал, — попыталась улыбнуться Гермиона, тяжело дыша.

— Мне пришлось объяснить эльфам, что отныне их внезапное появление не всегда уместно, — прошептал Теодор, расплетая её косу и с наслаждением зарываясь носом в вырвавшиеся на свободу пушистые пряди. — Впрочем, им и так уже давно всё понятно, и они с нетерпением ждут дня, когда смогут назвать тебя хозяйкой.

— Мы не слишком спешим? — осторожно спросила девушка, обнимая его.

— Это зависит только от тебя, любимая, — тут же отозвался он, снова вовлекая её в поцелуй. — Потому что я готов…

— Тео, — хрипло сказала Гермиона, когда лёгкие снова словно обожгло огнём, — давай вернёмся к этому разговору после того, как покончим с экзаменами.

— Как скажешь, — Нотт легко подхватил её на руки и направился к двери. — Пойдём обедать, я ужасно голоден.

— Я не инвалид, Тео, — слабо запротестовала Грейнджер, — я вполне могу дойти до обеденного зала сама.

— Забыл тебе сказать — у нас сегодня вечером будет гостья, — проигнорировал её возмущение юноша.

— Гостья? — переспросила Гермиона. — Кто?

Войдя в обеденный зал, Нотт посадил девушку на стул и занял своё место.

— Ни за что не поверишь, — задумчиво произнёс он. — Пэнси Паркинсон. Она сказала, что ей нужно поговорить о чём-то важном, причём с нами обоими.

Обед прошёл в полной тишине. И Теодор, и Гермиона были настолько погружены в свои мысли, что ели, скорее, машинально.

— Я всё-таки не понимаю, — первой нарушила тишину девушка. — Я ещё могу допустить, что у неё есть разговор к тебе — вы общались и раньше. Но от меня-то ей что нужно? Она только и делала все эти годы, что брезгливо выпячивала губу при моём появлении, — она скомкала салфетку, лежащую на коленях, и подняла глаза на Нотта. — Откуда Паркинсон вообще знает, что я здесь?

— Она ни разу не произнесла твоего имени, Гермиона, — успокаивающе произнёс Теодор. — Просто сказала: «Мне нужно поговорить и с ней тоже». Но нет никаких сомнений, что речь шла о тебе.

— Драко мог сказать ей, как ты думаешь? — предположила Гермиона.

— Это вряд ли, — уверенно сказал Нотт. — Думаю, она узнала твой голос.

— Мой голос? — вскинула брови Гермиона.

— Когда ты отправила мне патронус из Норы, я как раз разговаривал с Пэнси, мы случайно встретились в моей аптеке в Косом, — объяснил Нотт.

— Вполне может быть, — задумчиво протянула Гермиона, вставая из-за стола.

— Подожди, — остановил её парень и поднялся с места.

— Только не говори, что собираешься снова нести меня, — возмутилась она. — Я в порядке, слышишь?

Не обращая ни малейшего внимания на её протест, Теодор так же легко подхватил её на руки и направился к двери.

— Вот когда мистер Локсли скажет мне, что ты в порядке, тогда я поверю, что это так, — упрямо ответил Нотт. — И вообще — девушки ведь любят, чтобы их на руках носили, разве нет?

— Дамский угодник, — усмехнулась Гермиона, крепче обняв его за шею.

— У меня запланированы кое-какие дела, это займёт почти всё время до визита Пэнси, — Тео внёс любимую в её комнату и бережно усадил на диван, устраиваясь рядом. — Я прошу тебя, не выходи из комнаты. Если мистер Локсли велел ограничить активность, значит, так и должно быть. Обещаешь? Если понадобится что-то из библиотеки, Лики тебе всё принесёт.

— Тео, — запротестовала девушка, — но я уже нормально себя чувствую, правда!

— Грейнджер, — напустил на себя серьёзный вид Теодор, — если ты ещё не поняла, у меня на тебя большие планы, причём на всю жизнь. Поэтому сегодня ты отдыхаешь и набираешься сил. Они тебе очень скоро понадобятся. Я ясно выражаюсь?

Ровно в семь камин озарился зелёным цветом, и из него в гостиную Нотт-касла шагнула Пэнси Паркинсон собственной персоной.

Сидящая на диване Гермиона с любопытством смотрела на брюнетку, всё ещё теряясь в догадках, что именно могло привести её сюда, а Нотт сразу же поднялся навстречу однокурснице.

— Только не спрашивайте меня, зачем я это делаю, — она скинула с себя мантию, под которой оказались вполне маггловские чёрные брюки и пушистый бирюзовый свитер. — Я и сама не совсем понимаю.

— Рад тебя видеть, Пэнс, — Теодор галантно подал ей руку и пригласил жестом сесть в кресло напротив дивана.

— Грейнджер, — равнодушно кивнула гостья, усаживаясь.

— Паркинсон, — в том же духе поприветствовала ту Гермиона.

Теодор устроился рядом с Гермионой на диване и выжидающе посмотрел на Пэнси.

— Сколько же лет я у тебя не была, — осмотрелась Паркинсон. — Как будто в другой жизни.

— Поужинаешь с нами? — спросил Нотт.

— Нет, благодарю, я ненадолго, — покачала головой та, — но от чашки чая не откажусь.

Теодор позвал Мора и распорядился насчёт чая.

— Не буду ходить вокруг да около, — начала Пэнси. — Я сегодня обедала с Ритой Скитер и узнала от неё кое-что, касающееся тебя, Грейнджер.

Гермиона с Теодором переглянулись.

— Да не удивляйтесь вы так, Рита дружит с моей матерью всю жизнь, ещё с Хогвартса, поэтому мы с ней иногда встречаемся и болтаем. Как подруги.

Паркинсон замолчала, выжидая, пока домовик сервирует на столике чай.

— Так вот, Рита сказала мне, что ты, Грейнджер, почему-то прячешься вместо того, чтобы наслаждаться своим звёздным часом, как и положено героине, а значит, у тебя есть на то очень веская причина, и она направила все свои ресурсы на то, чтобы найти тебя и понять, почему ты вдруг исчезла.

— Когда же она оставит меня в покое? — закатила глаза Гермиона. — Ей-то что, где я и что делаю?

— Ну, если не ошибаюсь, у вас с ней давняя и взаимная «любовь», — усмехнулась Паркинсон, грея ладони о чашку с горячим чаем.

— Мечтаю, чтобы она забыла уже наконец о моём существовании, — разозлилась Гермиона.

— И не надейся, — парировала Пэнси. — Всё как раз наоборот. Скитер разнюхала кое-что и собирается использовать это против тебя.

— А что именно она разнюхала, тебе известно? — насторожился Теодор.

— Известно, — кивнула Пэнси. — Кто-то из её осведомителей видел, как ты, Грейнджер, выходила из магазина для беременных с кучей покупок, а Поттер сначала ждал тебя, как преданная собачонка, а потом радостно нёс всё твоё добро с физиономией счастливого папаши. Ну, и, конечно, Рита вцепилась в это всеми зубами и готовит удар, как она сама выразилась. Ещё бы, такие пикантные подробности из жизни героев. Тираж «Пророка» снова взлетит до небес.

Гермиона встала с дивана и подошла к окну, обнимая себя руками. Пэнси пробежалась взглядом по её стройной фигурке, обтянутой серым платьем, и, не увидев и намёка на живот, удивлённо произнесла:

— Что-то ты не похожа на беременную. Или срок ещё маленький?

Гермиона повернулась к ней и, не обращая внимания на вопрос, прямо спросила:

— Как интересно получается — ты обедаешь со своей подружкой Скитер, узнаёшь её планы относительно меня и тут же мчишься сюда, чтобы поставить меня в известность. Извини, но у меня что-то не складывается картинка. Паркинсон, это точно ты или кто-то под Оборотным? Давай начистоту, какую игру ты ведёшь? Зачем ты здесь?

Пэнси отставила чашку на блюдце и посмотрела на Гермиону.

— Ты, Грейнджер, не интересуешь меня ни в каком виде, и ты прекрасно это знаешь. Я здесь, потому что хочу помочь Тео. Как только я сложила в голове два факта, я поняла, что атака Риты затронет и его тоже. А я не хочу этого.

— Какие два факта? — не удержался от вопроса Теодор.

— В субботу Рита писала в «Пророке», что Грейнджер где-то прячется, а в воскресенье, когда мы встретились с тобой в аптеке, тот патронус говорил её голосом, — она кивнула в сторону Гермионы. — Из чего я сделала вывод, что она живёт у тебя. А если я дошла до этого, то рано или поздно докопается и Рита, у неё повсюду глаза и уши. Так что если Скитер раздует сенсацию о беременной Гермионе Грейнджер, живущей у Теодора Нотта, который … ну, понятно, что без упоминания твоего отца не обойдётся, то достанется не только Грейнджер, но и тебе, Тео. Я же правильно понимаю, что Поттер тут не при делах, и счастливый папаша это ты?

— Ты всегда всё правильно понимала, Пэнс, — усмехнулся Нотт. — Мне приятно, что ты беспокоишься, но мы с Гермионой всё равно будем вместе, что бы ни писала про нас Скитер.

— Пусть пишет, что хочет, — так же спокойно сказала Гермиона.

— Ладно, — пожала плечами Паркинсон, — в конце концов я всего лишь хотела предупредить вас обоих. Тео, не оставишь нас с Грейнджер на пару минут?

Нотт кивнул и вышел из гостиной. Гермиона снова села на диван и вопросительно посмотрела на Пэнси.

— Грейнджер, скажу тебе честно, я чувствую себя сейчас крайне глупо, потому что не в моих правилах лезть в чью-то жизнь, — поморщилась Паркинсон. — Но так уж вышло, что Нотт — единственный мужчина, которого я уважаю. Потому что таких, как он, больше нет. Тео правильный, даже слишком. Он всегда был таким, я знаю его с детства. Мы не то, чтобы близкие друзья, нет, я вообще не понимаю дружбы между мальчиком и девочкой, но вот он как раз исключение из правил. Мне не всё равно, что с ним, ты понимаешь? Полгода назад он чуть не сдох после того, как эта подстилка Броклхарст бросила его. Я вытащила его тогда, и не хочу, чтобы он снова оказался в дерьме. На этот раз из-за тебя.

— К чему ты клонишь? — устало спросила Гермиона.

— К тому, что из-за тебя у него будут неприятности, что тут непонятного? — воскликнула Пэнси. — Ты представляешь, что начнётся, как только Рита поймёт, что Поттер тут ни при чём? Как только она вынюхает, где именно ты живёшь? Да она же ославит Тео так, что мало не покажется! Его сразу обвинят в том, что он использует тебя в своих целях! Все тут же бросятся жалеть несчастную героиню, обманутую подлым пожирательским отродьем, а что будет с ним, ты подумала? Ведь никто не поверит, что это…

— Что это всерьёз? — взорвалась вдруг Гермиона. — Как же вы все мне надоели! Почему мы должны убеждать всех, что это настоящее? И я вообще не понимаю, чего ты хочешь? Чтобы мы с Тео расстались только потому, что Скитер смешает нас с дерьмом, когда узнает о нас? Для этого ты пришла? Нашла чем напугать! Паркинсон, я ещё раз повторяю — и мне, и Тео плевать, что напишет твоя подружка!

Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, тяжело дыша.

— Спокойно, Грейнджер, остынь, — опешила Пэнси, не ожидавшая такой эмоциональной отповеди. — Это беременность на тебя так влияет?

— Нет больше никакой беременности, — тихо сказала Гермиона, покачав головой. — Я потеряла ребёнка вчера.

Паркинсон остолбенела. Она буквально прожигала взглядом сидящую напротив девушку и, казалось, не дышала.

— Пэнси, — Гермиона впервые обратилась к той по имени, — я как раз недавно говорила Гарри о том, что любого мужчину, который окажется рядом со мной, тут же обвинят в корысти. И ты права — твоя Рита первая сделает это, вот только не забудет заодно по привычке вывалять в грязи и меня. Поэтому пусть она делает, что хочет — она заведомо в проигрыше и никак не сможет помешать моим планам. А их у меня много: я хочу учиться, заниматься настоящим, интересным делом, а самое главное — быть счастливой женщиной рядом с любимым мужчиной. Ну а Скитер пусть продолжает перетряхивать чужое бельё, вынюхивать по углам и гадить — это максимум, на что она способна. И ты об этом знаешь.

Паркинсон выдохнула и сцепила руки на коленях. Она явно не была готова услышать всё это от Грейнджер. А ведь та права — пока Рита будет мелко пакостить и искать себе одноразовых красавчиков вроде сегодняшнего официанта, Грейнджер будет наслаждаться полнокровной жизнью и осуществлять то, что задумала, с правильным мужчиной в его роскошном замке. Она снова пристально посмотрела на Гермиону, как бы колеблясь, и всё же спросила:

— А какой был срок?

— Срок? — Гермиона не сразу поняла, о чём речь. — Около девяти недель.

— Мне жаль, — кажется, искренне сказала Пэнси.

Дверь приоткрылась, и в гостиную заглянул Нотт:

— Может, всё-таки останешься на ужин, Пэнс?

— В другой раз, Тео, — поднялась Паркинсон. — Сегодня не могу, я и так уже опаздываю.

Она накинула мантию и направилась к камину. Зачерпнув горсть летучего порошка, она обернулась:

— Я просто хотела предупредить. Рада была повидаться, Тео. Грейнджер, — и она исчезла в пламени камина.

Нотт сел рядом с Гермионой и, не говоря ни слова, обнял её.

Дождь уютно барабанил по стеклам больших витражных окон гостиной, массивные напольные часы размеренно отбивали время, огонь причудливо потрескивал в камине, наполняя комнату блаженным теплом, и Гермионе показалось, что все тревоги и волнения разом исчезли, и им на смену пришло спокойствие и безмятежность. А ещё ощущение правильности происходящего, почти осязаемое и наполняющее её целиком.

— О чём ты думаешь? — расслабленно спросил Нотт.

— О том, что хотела бы провести всю оставшуюся жизнь вот так, в твоих руках.

— Это нечестно, — возразил он.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что об этом только что думал я.

Камин вновь вспыхнул зелеными искрами, и в гостиной появился Малфой.

— Прошу прощения, я не собирался вам мешать, — смутился он, явно не ожидав увидеть на диване обнимающихся Нотта и Грейнджер. — Тео, тебе, видимо, не следует теперь оставлять каминную сеть открытой, чтобы не ставить гостей в неловкое положение. Грейнджер, я шокирован.

— Привет, Драко, — поздоровалась девушка, и от Малфоя не укрылось, что её щеки заалели. — И что же тебя шокировало, позволь спросить?

— Не каждый день застаю вас в обнимку, знаешь ли, — ухмыльнулся Малфой, садясь в кресло и с наслаждением вытягивая ноги. — Кстати, ты очаровательно краснеешь, Гермиона.

— Поужинаешь с нами? — вступил в беседу Нотт.

— С удовольствием, если, конечно, не помешаю вашему уединению, — вставил-таки шпильку блондин.

От Гермионы, конечно, не укрылось то, как пристально Малфой смотрел на неё и Теодора за ужином. Непринуждённо ведя ни к чему не обязывающую беседу, Драко, тем не менее, о чём-то напряжённо думал.

— Заранее прошу прощения за бестактность, но я всё-таки хочу уточнить, — наконец озвучил он мысль, не дававшую ему покоя весь ужин, — вы двое теперь пара, я правильно понял?

Теодор бросил быстрый взгляд на стремительно краснеющую девушку и ответил вопросом на вопрос:

— Ты что-то имеешь против?

— Салазар упаси! — Малфой поднял руки в примирительном жесте. — Я рад, что вы наконец-то поняли то, что лично для меня было очевидно уже давно! И вообще, я считаю, что у нас есть повод для чего-то покрепче сока, разве нет?

— Я пас, — ответила Гермиона, вставая. — Извините, я оставлю вас, мне нужно подняться к себе.

Мужчины тут же встали, Малфой кивнул.

— Давай поднимемся в кабинет, — сказал Теодор, обращаясь к другу. — У меня есть отличное вино.

С этими словами он подошёл к Гермионе и снова подхватил её на руки, не обращая внимания ни на её протесты, ни на удивление Малфоя.

— Мы уже говорили об этом, Гермиона, — тоном, не допускающим возражения, ответил Теодор.

Они вышли из обеденного зала и направились к лестнице, ведущей на второй этаж.

Оставив девушку у двери её комнаты, Нотт с Малфоем расположились в кабинете. Хозяин призвал из бара бутылку красного вина и два бокала. Наполнив их, он протянул один Драко, другой взял себе и уселся напротив.

— Не скажу, что это было неожиданно, но тем не менее, я впечатлён, — начал Малфой, делая глоток. — А ты теперь всегда будешь носить её на руках, да?

— Ей нездоровится, Драко, — уклончиво ответил Нотт.

— Ах да, Поттер же просил тебя вчера позвать лекаря для неё, — вспомнил блондин. — Надеюсь, ничего серьёзного?

— Всё под контролем, — сказал Теодор, внимательно смотря на однокурсника.

— Я рад за тебя, Тео, — искренне признался Малфой. — И даже немного завидую твоей свободе в принятии подобных решений. Ты сделал свой выбор сам, по велению сердца.

— Что мешает тебе сделать то же самое? — удивился Нотт.

— За нас с Асторией всё давно уже решили отцы, — с досадой ответил тот. — Через год, когда она закончит учёбу, мы поженимся.

— Но ведь это не твой выбор, — возразил Теодор.

— Не мой, — согласился Малфой. — Но я не пойду наперекор договорённостям. Не ради отца, нет. Ради мамы — она очень хочет, чтобы этот брак состоялся. К тому же, я не имею ничего против Гринграсс. Она, кажется, даже влюблена в меня. Но мы отвлеклись от тебя, Тео. Когда свадьба?

— Сначала закончим с экзаменами, — Теодор покрутил в руке хрустальный бокал с рубиновым вином, любуясь насыщенным цветом. — Есть и ещё одно. Гермиона не говорит об этом, но я уверен — ей хотелось бы, чтобы в этот день родители были с ней.

— А что с поисками? — поинтересовался Драко. — Есть какой-то прогресс?

— Шеклболт ещё пару дней назад сообщил ей, что его люди вышли на их след, но с тех пор тишина, — Нотт развёл руками.

Малфой допил вино и поставил бокал на столик.

— Ты и Грейнджер, — усмехнулся он, покачав головой. — Тео, а ты уверен, что не обращал на неё внимания в Хогвартсе? Может, она давно тебе нравилась, просто ты гнал от себя эту мысль?

— Уверен, — коротко ответил Нотт.

— Что ж, — Малфой встал и направился к камину, — я поздравляю тебя, Нотт. Но будь готов — вряд ли кто-то, кроме меня, поверит в твои искренние чувства к ней.

Проводив Драко, Теодор заблокировал камины и направился к Гермионе. Она стояла у открытого шкафа всё в том же сером платье и держала в руках небольшую подарочную коробочку.

— Совсем забыла, — виновато улыбнулась она, — я же вчера купила тебе запоздалый подарок на день рождения.

Девушка достала галстук-бабочку и выжидающе посмотрела на Теодора.

— Ну вот, — разочарованно протянул юноша, пытаясь скрыть улыбку, — а я так рассчитывал сразу на два подарка на следующий день рождения, как мы и договаривались.

— Может, всё-таки примеришь? — не дожидаясь ответа, она подошла к нему вплотную и обвила руками его шею, чтобы поднять воротник его рубашки.

Но Теодор, очевидно, истолковал это движение по-своему и в ту же секунду, прижав её к себе, начал порывисто покрывать поцелуями её лицо и шею. Гермиона тут же прильнула к нему и закрыла глаза от удовольствия, даже не думая сопротивляться его напору. На кончиках пальцев снова закололо, заискрило, а уже знакомая пульсирующая волна захлестнула её изнутри вместе с возбуждением. Она вдруг поняла, что ноги её больше не держат, и Теодор, тоже каким-то образом почувствовавший это, легко поднял любимую и, не прекращая целовать, сделал несколько шагов и бережно опустил её на кровать.

Нависнув над ней, Теодор снова впился в её губы. Поцелуи стали более жадными и требовательными, и больше всего на свете Гермионе хотелось сейчас, чтобы он не останавливался. Она обхватила его плечи и тут же задохнулась от совершенно новых ощущений — его обжигающе горячая ладонь коснулась её колена и двинулась вверх, увлекая с собой подол платья.

И в этот момент Гермиона словно очнулась от наваждения, внезапно вспомнив, что произошло с ней вчера. Призывая последние остатки здравого смысла, она горячо зашептала:

— Тео… пожалуйста… нам надо остановиться… мне пока нельзя…

Нотт замер и, отстранившись от неё, лёг рядом.

— Прости, — хрипло выдохнул он. — Я потерял контроль…

Гермиона повернулась к нему, и Тео убаюкивающе обнял её. Какое-то время они лежали так, успокаиваясь и остывая.

* * *

Этот мир окончательно сошёл с ума, размышляла Пэнси, разглядывая бокал с шампанским, уже пятый по счёту. Всё, абсолютно всё перевернулось теперь с ног на голову, все прежние, привычные устои опрокинуты. Как жить в таком хаосе? Как найти достойное место в этом новом мире и не потерять себя? Что вообще теперь делать?

Раньше всё было понятно и логично: достаточно просто родиться в правильной семье, и весь мир у твоих ног. Малфой, Нотт, Гринграсс и, конечно, Паркинсон — особенные, и они знали это с рождения. Да, Лонгботтом, МакМиллан и даже Уизли тоже чистокровные, но всё же не такие знаменитые, уважаемые, влиятельные и богатые. Это перед ней, Тео и Драко должны открываться все двери. Это им с пелёнок суждено было властвовать. А что теперь? Перед кем все благоговеют и расступаются? Кого возвели на пьедестал? Несчастного полукровку Поттера, рыжего болвана Уизела и эту… эту…

Девушка отложила хрусталь в сторону и уронила гудящую, словно улей, голову на руки. Какая жестокая ирония судьбы, усмехнулась она. Какая-то выскочка-плебейка, какая-то серая мышь в таком же сером, невзрачном платье, больше похожем на грязную наволочку домовика, нагло, по-хозяйски сидит в огромном замке, под сводами которого веками жили поколения исключительно чистокровных магов. Сидит и светится от счастья рядом с совершенно растворившимся в ней Ноттом, готовым, не раздумывая, предать ради неё вековые традиции и убеждения своих предков!

Кто бы что ни сказал на этот счёт, Пэнси, к сожалению, видела всё своими глазами — это не игра, не тонкий слизеринский расчёт. Нотт по-настоящему влюблён и плевать хотел на то, кто и что подумает.

«И правильно делает», — снова включился в её монолог внутренний голос. «Он будет счастлив, понимаешь? Да он уже счастлив только от того, что Грейнджер просто сидит рядом на его диване. И ему нет никакого дела до традиций и убеждений его предков. Ты видела, как он на неё смотрел? А хотела бы, чтобы кто-то вот так же смотрел на тебя? Чтобы кто-то был таким же счастливым только от того, что ты сидишь рядом? Ну же, отвечай — хотела бы?»

Единственное, чего Пэнси хотела сейчас, это чтобы голова перестала раскалываться. А ещё — уткнуться в чьё-нибудь плечо и забыться. Но в этом она никогда не признается не то, чтобы кому-нибудь, но даже самой себе.

И да, с этим совершенно распоясавшимся внутренним голосом давно уже пора что-то делать. А сейчас срочно спать.

Спать.

* * *

Пожелав любимой спокойной ночи, Нотт отправился в свою спальню. Две предыдущие ночи были бессонными, да и события этого бесконечного дня совершенно вымотали его, поэтому он заснул сразу же, едва голова коснулась подушки.

А вот Гермиона долго не могла заснуть. Приняв душ и переодевшись в пижаму, она разобрала, наконец, почту, скопившуюся за два дня, но отвечать на письма не стала — этим она займётся с утра.

Выпив зелья, девушка отпустила эльфийку и легла в постель, но сон не шёл.

Этот бесконечный день вместил в себя столько всего… Но самым большим потрясением стали её собственные ощущения. Их невозможно было объяснить ни с точки зрения физиологии, ни с точки зрения чувств — какой-никакой, но опыт у неё всё же был, и ни с Роном, ни с Джейком этого и близко не было.

Эти невероятные ощущения не оставляли сомнений — в ней пробудилась сегодня совершенно новая магия, позволившая ей наконец-то разобраться в своих истинных желаниях.

Эта новая магия давала ей крылья, возносила её высоко и даже немного пугала. Потому что остановить Тео пару часов назад оказалось намного проще, чем остановиться самой.

Часы показывали начало восьмого, и только Гермиона подумала, что неплохо было бы полежать ещё полчаса, как рядом с кроватью появилась Лики и сообщила, что Тео уже тоже проснулся и интересуется, когда она будет готова позавтракать.

— Через полчаса, Лики, — ответила Гермиона и направилась в ванную.

Приняв душ и умывшись, она накинула лёгкий кружевной халатик-пеньюар телесного цвета, подаренный Джейком в самом начале их отношений, и, выйдя из ванной, внезапно оказалась в объятиях Нотта.

— Это самое доброе утро в моей жизни, — восхитился он, разглядывая её. — Ты, оказывается, горячая штучка.

— Неужели? — выдохнула она, отвечая на его поцелуй.

— А эта полупрозрачная тряпочка — лучшее, что я видел на тебе, — пробормотал он, снова пожирая её взглядом. — Почему ты не ходила так раньше?

— Потому что в этой, как ты выразился, тряпочке неприлично расхаживать за пределами моей комнаты, — она запрокинула голову, открывая шею для его поцелуев, — она же мало что прикрывает.

— К счастью, почти ничего, — Нотт слегка отстранился от девушки, чтобы снова жадно оглядеть её фигуру. — И я бы очень хотел, чтобы в моём доме ты ходила только так. А эти твои джинсы…

— Мне нужно одеться, Тео, — она мягко освободилась из его объятий и подошла к шкафу.

Нотт не без сожаления отвернулся и подошёл к окну.

— Мистер Локсли будет у нас в девять, — сообщил он. — А потом мне нужно будет отлучиться на пару часов. Чем ты будешь заниматься?

— Напишу пару писем и скорректирую наш план, — ответила ему Гермиона, надевая серые вельветовые брюки и зелёную трикотажную водолазку. — Я готова.

— Ну нет, — возмутился Нотт, обернувшись. — Цветовая гамма, конечно, радует, но с тем халатиком было намного лучше.

Гермиона закатила глаза и улыбнулась:

— Я непременно учту твои пожелания, дорогой. Пойдём завтракать?

Мистер Локсли прибыл в девять, как и обещал. Наложив диагностические заклинания и осмотрев девушку, он остался доволен её состоянием.

— Всё неприятное позади, мисс Грейнджер. Теперь вам нужно как можно быстрее забыть это происшествие, — посоветовал целитель. — Можете возвращаться к полноценной жизни, но не планируйте беременность в ближайшие пару месяцев. Вашему организму нужно восстановиться.

Увидев её замешательство и покрасневшие щёки, целитель пояснил:

— Мистер Нотт сообщил мне о том, что вы приняли его предложение, мисс Грейнджер. Я несказанно рад за вас обоих.

— Благодарю вас, мистер Локсли, — попробовала улыбнуться Гермиона. — Мы ещё не определились с датой, но очень надеемся на то, что вы окажете нам честь присутствовать на нашей свадьбе.

— Я счастлив принять ваше приглашение, мисс Грейнджер.

С этими словами лекарь призвал из своего чемоданчика несколько хрустальных фиалов с содержимым одинакового цвета и вручил их девушке.

— Мисс Грейнджер, как я уже сказал, вам нужно избежать беременности в ближайшие месяц-два. Поэтому я оставлю вам противозачаточное зелье моего приготовления. Я готов снабжать вас им по мере необходимости, вам достаточно дать мне знать, и я с удовольствием буду пополнять ваши запасы.

Гермиона взяла бутылочки из его рук и поблагодарила, а целитель продолжил:

— Но, прошу вас, послушайте старика, мисс Грейнджер. Как вы знаете, у Теодора никого не осталось. Благодаря вам у него появилась надежда на большую, счастливую семью, которую он, безусловно, заслуживает. Поверьте, он будет прекрасным мужем и отцом. Девятнадцать лет назад я помог ему прийти в этот мир, и я буду бесконечно счастлив помочь родиться вашим детям. Я нисколько не сомневаюсь, что самая умная ведьма своего поколения без проблем сможет совместить профессиональную самореализацию с успешным супружеством и материнством.

— Вы сказали мне крайне важные вещи, мистер Локсли, благодарю вас, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Почту за честь быть полезным вам, мисс Грейнджер, — он взял свой чемоданчик, церемонно поклонился ей и вышел из комнаты.

Сразу после визита целителя Нотт, как и планировал, отправился по делам, а Гермиона, написав письма Джинни, МакГонагалл и Молли, спустилась в библиотеку и занялась корректировкой плана их с Тео подготовки к экзаменам. Это необходимо было сделать из-за того, что они вынужденно пропустили несколько дней по понятным причинам.

Попросив Лики принести ей чай, Гермиона поудобнее устроилась с ногами в большом мягком кресле и углубилась в чтение.

Нотт появился ближе к полудню, явно чем-то довольный. Гермиона отложила книгу и поднялась ему навстречу.

— Я соскучился, — прошептал он, подхватывая её на руки, словно пушинку.

— Я тоже, — она обвила руками его шею и поцеловала.

— Хозяин Теодор, — вдруг раздалось совсем рядом, — мистер Гарри Поттер ждёт вас с мисс Гермионой в гостиной.

Нотт метнул на съёжившегося Мора такой убийственный взгляд, что Гермиона решила спасти бедного домовика:

— Спасибо, Мор, мы уже идём.

— Я убью Поттера, — мрачно пообещал Нотт. — У него просто очевидный талант появляться невовремя.

— Гарри, что случилось? — воскликнула Гермиона, поражаясь тому, в каком виде предстал перед ней её друг.

— Поттер, такое впечатление, что ты не спал всю ночь, — заметил Теодор.

Гарри, действительно, выглядел не лучшим образом. Покрасневшие, воспалённые глаза, землистый цвет лица и сгорбленная спина говорили о том, что парню неплохо было бы отдохнуть.

— Не спал, да, — согласился Гарри. — Я провёл ночь и утро в министерстве.

— Что-то случилось? — встревожилась Гермиона.

— Ничего плохого. Давай сядем, я расскажу.

Гарри сел в кресло, а Нотт с Грейнджер расположились на диване напротив него.

— Не томи, Поттер, — напрягся Теодор. — Это как-то касается Гермионы?

— Да, — улыбнулся Гарри. — И я очень рад принести хорошую новость. Гермиона, твои родители ночью были доставлены в министерство.

— Боже, — ахнула она. — И ты только сейчас мне это говоришь?

— Во-первых, я ни за что не стал бы беспокоить тебя ночью, а, во-вторых, мне бы и не разрешили это сделать, потому что всю ночь с ними работали специалисты.

— Что с ними делали специалисты, если снять Обливиэйт могу только я? — не поняла Гермиона.

— Тебе уже не нужно ничего делать, — ошарашил её Гарри. — Они всё вспомнили.

— Что?! — Гермиона вскочила на ноги и чуть было не упала, потеряв равновесие, но, к счастью, Теодор успел удержать её, и они так и застыли, держась друг за друга и с недоумением смотря на Поттера.

— Но … как это может быть? — тихо спросила она.

Нотт усадил дрожащую девушку на диван, и сам сел рядом, продолжая держать её в своих руках.

— Я едва вернулся с задания, как тут же получил патронус от Кингсли, — начал Гарри. — Как я понял, им нужно было сначала проверить твоих родителей на какие-то прочие заклинания или ещё на что-то, а потом уже сообщить тебе. К тому же, Обливиэйт у магглов имеет свои особенности, и наши специалисты об этом, конечно, знали. Поэтому они и решили попробовать снять его сами, у них свои наработки. Но с твоей мамой всё получилось безо всяких вмешательств. Когда я вошёл, первое, что она сказала, увидев меня, было «Гарри? Вы же Гарри? А где Гермиона?» Я сказал ей, что ты в полном порядке, и что скоро вы увидитесь. А дальше она начала вспоминать всё, что было до переезда.

— А папа?

— А с папой так не получилось. С ним прозанимались всю ночь вплоть до утра, и он потихоньку начал вспоминать.

— Так чего же мы ждём? — снова завелась Гермиона. — Я хочу к ним, сейчас же!

— Они сейчас отдыхают, а потом их доставят сюда, — сообщил Гарри. — Я сказал Кингсли о том, что Нотт предложил разместить их здесь, и он, конечно, согласился. И подтвердил, что проблему с жильём министерство решит в ближайшие дни. Пожалуйста, не беспокойся ни о чём. Кингсли держит всё под контролем.

— И ты всё это время был там? — немного помолчав, спросила она.

— Да, всю ночь, а потом сразу же к вам, не заходя домой.

— И когда они будут здесь? — с нетерпением спросила Гермиона.

— После обеда.

— Лики, Мор, — позвал Теодор, и домовики тут же появились в кабинете, — через несколько часов у нас будут гости. Нужно сейчас же подготовить гостевую комнату рядом с комнатой мисс Грейнджер. К нам приедут её родители.

Эльфы поклонились и исчезли.

— Получается, что мама начала вспоминать всё, когда увидела тебя? — задумчиво произнесла Гермиона.

— Именно, — ответил Поттер. — До моего появления она называла себя другим именем. Специалисты сказали, что у магглов такое бывает — Обливиэйт может перестать действовать из-за какого-то потрясения или когда одно воспоминание влечёт за собой другие. Твоя мама сразу же вспомнила меня, а я у неё ассоциируюсь с тобой, видимо, поэтому тут же всплыли и другие воспоминания.

Гермиона вдруг всхлипнула и тут же разрыдалась на груди у Нотта.

— Я так боялась, — её словно прорвало, — я боялась, что они никогда …

— Тебе нужно успокоиться, а то встретишь родителей вся зарёванная, — Нотт обнял её ещё крепче, что, конечно, не ускользнуло от Гарри. — Пойдём, я провожу тебя.

Гермиона кивнула и, вытерев слёзы, встала. Гарри тут же обнял её:

— Я же говорил, что они найдутся, и скоро вы увидитесь.

— Поттер, я провожу её и вернусь на пару слов, дождись, пожалуйста, — попросил Нотт, и они с Гермионой вышли.

Когда Нотт вернулся в гостиную, Гарри сразу же спросил:

— Что сказал твой лекарь? С ней точно всё будет в порядке?

— Да, но её нужно срочно отвлечь, чтобы это поскорее забылось.

— Я смотрю, ты делаешь для этого всё возможное, — не удержался от шпильки Гарри.

— Поттер, — поморщился Теодор, — поверь, я тоже не в восторге от того, что мне придётся выносить тебя всю оставшуюся жизнь.

— Что?! Что значит «всю оставшуюся жизнь»?

— То, что я надеюсь в ближайшее время надеть фамильное кольцо Ноттов на палец твоей подруги, хочешь ты этого или нет.

— А Гермиона в курсе твоих далеко идущих планов?

— Да, — коротко ответил Теодор. — Я именно поэтому и попросил тебя задержаться, Поттер. Мне нужен твой совет.

— Совет? Ты, кажется, прекрасно обходишься и без моих советов.

— Просто совет, Поттер. Как мне следует преподнести это её родителям? Я имею в виду, как это делается у магглов?

— Если хочешь совет — не спеши с этим, Нотт, — приземлил Теодора Гарри. — Её родителям сейчас не до этого, поверь. Я не стал говорить Гермионе, но они, мягко говоря, не в восторге от того, что столько времени жили чужой жизнью. С миссис Грейнджер случилась истерика, она с трудом успокоилась. И я, и Шеклболт попытались объяснить ей, что у Гермионы не было другого выхода, что иначе они бы не выжили, но … Боюсь, Гермионе предстоит серьёзный разговор с родителями. Надеюсь, они простят её. И знаешь, что, Нотт? Если ты её любишь, помоги ей пережить это. Я тоже буду рядом, но, чувствую, твоё плечо ей будет нужнее.

Нотт молча кивнул, соглашаясь с Гарри, и так же молча протянул ему руку, которую Поттер тут же пожал.

Вторая половина этого сумасшедшего дня Гермионе далась непросто. Эмоции, которые пережила она, да и все участники этой встречи, были сравнимы с американскими горками: радость, обида, счастье, разочарование, эйфория, боль и снова счастье, счастье, счастье…

Этот день навсегда останется в её памяти рваными воспоминаниями-вспышками.

* * *

— Не могу поверить, Гермиона! Такая взрослая! — мама плачет и обнимает так, что нет никакой возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. — Я всё время ощущала, что схожу с ума, что я это не я, что я живу не своей жизнью. Я всё время чувствовала, что что-то не так.

— Простите меня, я не могла поступить иначе, — в голос рыдает она, буквально падая в руки отца.

— Мистер Шеклболт всё объяснил нам, дорогая, — отец держится из последних сил, чтобы не плакать, — мы всё понимаем, но…

— Мистер и миссис Грейнджер, — тут же вступает в разговор Кингсли, — я уже говорил вам, что мистер Нотт выразил желание принять вас у себя, но, повторюсь, ваш новый дом — это вопрос нескольких дней, можете не сомневаться. У меня также есть деловое предложение вам обоим, но это, конечно, ждёт до завтра, поэтому, с вашего позволения, мы с Гарри покинем вас.

— Не буду вам мешать, — также проявляет деликатность хозяин дома, — увидимся за ужином. Гермиона, Лики и Мор в твоём полном распоряжении, если что-то понадобится.

* * *

— Десятки ни в чём не повинных людей, таких как вы, были убиты, — её голос звенит словно натянутая до предела струна. — Им не простили того, что их дети — волшебники, как я. Поэтому я стёрла вам все воспоминания о себе, изменила имена и убедила уехать на край света. Да, это было очень жестоко, но как ещё я могла спасти вас?

— Я не готова сейчас обсуждать мотивы твоего поступка, Гермиона, — мама пытается сдерживаться, но получается с трудом. — Ты не представляешь, что со мной творилось. Я всё время ощущала тревогу, беспокойство. Мы сняли домик на берегу океана, купили крохотную продуктовую лавку, начали торговать, всё шло замечательно, но у меня было чувство, что я играю какую-то роль, что я это не я.

Мама замолкает, качая головой.

— А потом в одно совсем не прекрасное утро к нам в лавку заглянула девушка с длинными вьющимися каштановыми волосами, и мама буквально остолбенела, смотря на неё, — подхватывает папа срывающимся голосом. — Девушка что-то купила и ушла, но мама так и осталась стоять, как вкопанная. Я не мог понять, что с ней, пытался растормошить её… она потом долго плакала и всё время повторяла, что сходит с ума, что эта девушка — наша дочь, и что нам надо её найти.

Я уговаривал её, как мог, но она настаивала, и мы всё бросили и отправились искать… нашу дочь, не имея ни малейшего представления, где и как искать. Мы переезжали с места на место, вглядывались в каждую кудрявую девушку, это был ад. Я прекрасно понимал, что наши шансы нулевые, но … Но я верил маме, я не считал её сумасшедшей. Твоё имя она так и не вспомнила, но начала вспоминать другие подробности, например, что у нашей дочери есть друг, Гарри, и он носит круглые очки.

Так прошли два месяца. Из Австралии мы перебрались в Новую Зеландию. И я не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не двое молодых людей, подсевших к нам за столик в кафе.

— Пока они рассказывали нам, кто мы такие на самом деле, я готова была кричать от радости, — подхватила мама, — я поверила им сразу же, с первых же слов.

— А когда они сказали, что разыскивают нас по просьбе нашей дочери, мама разрыдалась. И дальше я ничего не помню, видимо, они что-то сделали с нами, как-то перенесли нас в Лондон, в это ваше министерство. А потом вошёл Гарри…

Снова трудно дышать. Даже Круцио Беллатрисы не идёт ни в какое сравнение с болью от слов родителей.

* * *

— И ты живёшь здесь уже месяц? — недоумевает папа, и, видимо, хочет спросить, в качестве кого его дочь находится в этом сказочном замке, но сдерживается.

— Нам с Тео предложили разместиться в школе на время подготовки, и меня это устраивало, а его нет.

— И ты так запросто согласилась переехать, зная, что его отец один из этих? — мама снова на взводе.

— Он никогда не разделял его взглядов, мама. И у министерства нет к нему никаких претензий. Тео не должен нести ответственность за то, каким был его отец.

— Ты права. Но я всё-таки не очень понимаю, Гермиона. Ты сказала, что вы совершенно игнорировали друг друга все эти годы в Хогвартсе — и, тем не менее, он предложил переехать, потому что это было удобно ему, и ты согласилась. Почему?

— Я почему-то сразу поверила ему. Не знаю, как это объяснить.

* * *

— Министр сказал нам, что вы с Гарри и Рональдом теперь герои? Что без вас не было бы победы в этой войне, — мама судорожно сглатывает. — Что же ты пережила, девочка?

— Всё в прошлом, мама. Главное, что мы снова вместе.

— Мисс Гермиона, — Лики осторожно появляется в дверях гостиной и, конечно, вызывает оторопь у Грейнджеров, — хозяин Теодор спрашивает насчёт ужина.

— Спасибо, Лики, мы сейчас придём.

На лицах родителей не просто шок, а что-то вроде животного ужаса.

* * *

Нотт встречает их у дверей в обеденный зал — бледный, высокий, с безупречной осанкой, одетый в чёрный маггловский костюм и белую рубашку.

Огромное помещение с фамильными портретами на стенах, коваными канделябрами и роскошной люстрой, некогда поразившее её, не оставляет равнодушными и Грейнджеров. Они оглядываются, на их лицах изумление и восторг.

Тео помогает со стулом маме, а затем и ей. Мор начинает подавать блюда.

— Мистер Нотт, — мама явно волнуется, — Гермиона рассказала нам, что уже месяц живёт у вас, и что вы вместе готовитесь к досрочной сдаче экзаменов. Я хочу поблагодарить вас за гостеприимство и заботу о ней.

— Это я должен благодарить вашу дочь за то, что она оказала мне честь, согласившись переехать сюда, миссис Грейнджер, — за маской обычной невозмутимости угадывается сильное волнение.

— И как продвигается ваша совместная подготовка, мистер Нотт? — пытается поддержать разговор папа.

— Очень хорошо, мистер Грейнджер. Мы не просто следуем намеченному плану, но даже опережаем его благодаря Гермионе. Она сразу же задала высокий темп, и я стараюсь не отставать от неё, хотя, признаюсь, это очень непросто, — Теодор позволяет себе улыбнуться.

— Тео скромничает, папа. Он — один из лучших студентов нашего курса. И, если всё будет хорошо, мы закончим с экзаменами до Хеллоуина.

Папин взгляд прожигает насквозь. Он, кажется, всё понял.

— Уверена, что вы с лёгкостью это сделаете, — мама, кажется, немного успокоилась и пытается вести непринуждённую беседу. — А чем вы планируете заниматься после экзаменов, мистер Нотт?

— Я намерен получить образование в одном из финансовых или юридических университетов, миссис Грейнджер. И, конечно, развивать семейный бизнес.

— Что ж, это весьма достойные планы, мистер Нотт.

* * *

— Впечатляет, — восхищается мама, рассматривая отведённую им с папой комнату, оформленную в спокойных бежево-коричневых тонах, — всё такое изысканное, всё обставлено с таким вкусом. Просто номер люкс в роскошном пятизвёздочном отеле.

— Моя комната рядом, она тоже чудесная.

— Я надеюсь, мужчины в наше отсутствие не переусердствуют там с крепкими напитками?

— Уверена, что нет, мама. Тео не из тех, кто не знает меры, и папа тоже. Они просто выпьют по стаканчику виски или чего-нибудь ещё, и Тео проводит папу сюда.

— Пока мы одни, я хочу тебя спросить кое о чём. Почему ты не захотела вернуться в Хогвартс, раз уж вам всем дали возможность нормально доучиться? Зная твою любовь к учёбе, я могу предположить, что у тебя была какая-то очень серьёзная причина для досрочных экзаменов?

— Я была беременна, мама.

* * *

— Но почему ты не дала ему возможность объясниться, Гермиона?

— Я просто пожалела и себя, и его. Избавила нас обоих от неловких сцен.

— Почему ты так уверена в том, что он не любил тебя?

— Потому что он любил другую, и я знала это с самого начала.

— Знала и всё равно позволила себе эти отношения?

— Не знаю, поймёшь ли ты меня… На тот момент это было спасением.

Мамины руки гладят по спине, слёзы душат, но это слёзы счастья.

* * *

— Я всё же настаиваю на том, чтобы показаться врачу, Гермиона. Я не хочу сказать, что не доверяю этому целителю, нет, но неплохо бы сделать ультразвуковое исследование, сдать необходимые анализы. Выкидыш может иметь последствия, ты должна это понимать.

— Я обязательно сделаю это, мама. Спасибо за поддержку.

* * *

— Что ты намерена делать после экзаменов? Ты уже определилась с университетом?

— Я планирую изучать медицину, и, скорее всего, это будет магический университет, мама. До лета у меня ещё много времени, чтобы выбрать, какой именно.

— Но, если поступление только следующим летом, а с экзаменами ты покончишь к Хеллоуину, что ты будешь делать столько времени?

Стук в дверь — на пороге папа и Нотт. Судя по их раскрасневшимся лицам, одним стаканом огневиски не ограничился ни тот, ни другой.

Тео делает приглашающий жест рукой, и папа входит в комнату, ошеломлённо оглядываясь по сторонам. Нотт следует за ним:

— Миссис Грейнджер, мистер Грейнджер, прошу вас, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Если вам что-нибудь понадобится, просто позовите Лики, и она всё сделает.

— Благодарю вас, мистер Нотт. Надеюсь, мистер Шеклболт решит наш вопрос в ближайшее время, и мы больше не доставим вам хлопот.

— Вы не доставляете мне никаких хлопот, миссис Грейнджер. Я счастлив принимать у себя родителей Гермионы, — от его откровенного взгляда сердце сумасшедше заходится, а Грейнджерам тут же становится ясно, что стоит за этими словами. — Спокойной ночи.

Нотт уходит, и в комнате повисает напряжённая тишина. Выдержать эти взгляды, как и объяснять что-либо сейчас, совершенно невозможно.

— Я тоже пойду. Нам всем нужно отдохнуть. Если что, моя комната рядом. Спокойной ночи.

* * *

Полночь. Мощные струи дождя оглушительно бьют по стёклам и стекают с такой силой, будто откуда-то сверху замок поливают из гигантского шланга.

Ей всегда неспокойно в непогоду, но сегодня всё по-другому. В ставшей за месяц такой родной комнате, освещённой лишь несколькими свечами и огнём камина, тепло и уютно. В голове, как и во всём теле, приятная лёгкость и пустота. Не хочется ни о чём думать, потому что всё, что ей нужно, наконец-то с ней.

Родители спят в соседней комнате.

Тео рядом. Не нужно никаких слов, они давно уже молча сидят на диване, обнявшись.

— Тебе нужно отдыхать, это был ещё один безумный день, — он прижимает её к себе ещё сильнее и целует в макушку, словно ребёнка, — спокойной ночи.

Её тихое «не уходи» разворачивает его у самой двери.

— Ты… уверена? — он медленно возвращается к ней, не веря тому, что услышал.

Вместо ответа она встаёт с дивана и тянется к пуговицам на его рубашке. Теодору не нужно повторное приглашение — он молниеносно сгребает её в охапку, в два шага оказывается у кровати и едва ли не падает на простыни, обнимая своё сокровище.

Гермиона каким-то чудом успевает наложить все необходимые невербальные, потому что взметнувшееся внутри неё цунами и обжигающее дыхание Тео напрочь лишают её рассудка.

Вместе с одеждой вмиг исчезают все посторонние звуки, запахи, мысли — исчезает весь мир, исчезает всё, кроме нестерпимого желания безо всяких прелюдий, без промедления, сейчас же, каждой своей клеточкой отдаться этой звенящей в венах, сметающей всё на своём пути стихии.

Она умоляюще выдыхает его имя, и он сразу же всё правильно понимает.

Жар его тела не оставляет сомнений — внутри него бушует такое же пламя, но его движения осторожны, он всё ещё пытается сдерживаться, словно боится причинить ей боль. Его горячие губы заставляют её плавиться и выгибаться навстречу нежнейшим ласкам.

Она с удивлением слышит свои же хриплые стоны отдалённо, сквозь шум бешено стучащей в висках крови, и в какой-то момент, подавшись вперёд, совершенно не осознавая, что делает, вдруг жадно слизывает блестящую капельку пота со лба любимого.

Тео на миг замирает, а затем, словно отпуская себя и срываясь в пропасть, бешено взвинчивает темп, и несколько мгновений спустя Гермиона кричит в голос, взрываясь и распадаясь на тысячи осколков одновременно с ним.

Рухнув обессиленно на подушки, Тео привлекает её к себе и бессознательно шепчет что-то на ушко, но она не в состоянии что-либо слышать или говорить, поэтому просто обнимает его и закрывает глаза.

Постепенно слух возвращается к ней, и в потоке бессвязного шёпота она различает слова «никогда не отпущу», «любимая», «моя».

Практически сразу после завтрака появился Кингсли Шеклболт и с ходу приступил к делу:

— Мистер и миссис Грейнджер, мы подобрали для вас несколько вариантов квартир, вам нужно будет посмотреть их и выбрать. Наш сотрудник будет сопровождать вас. И, конечно, все расходы на себя берёт министерство.

— Спасибо, Кингсли, — Гермиона с теплотой и благодарностью посмотрела на министра.

— Гермиона, это наш долг, это то, что мы обязаны сделать для твоей семьи, — в словах министра совершенно отсутствовал какой-либо пафос. — Но это не всё, о чём бы я хотел поговорить с вами. У меня есть предложение — я хочу вовлечь всю вашу семью в наш новый грандиозный проект помощи детям войны.

— Но как мы можем быть полезны, мистер Шеклболт? — не поняла миссис Грейнджер.

— После войны осталось большое количество сирот, миссис Грейнджер. В основном, это дети из таких семей, как ваша — мы называем их магглорождённые волшебники. Надеюсь, вас не оскорбляет слово «маггл»?

— Нет, мы, конечно, знаем, что обозначает это слово, — ответил отец Гермионы.

— Так вот, этих детей много, несколько десятков, их родители убиты, их дома сожжены, и им нужно дать всё необходимое. Особенно это касается тех, кому ещё нет одиннадцати лет, потому что тем сиротам, кто уже учится в Хогвартсе, все условия созданы там.

— А где малыши живут сейчас? — миссис Грейнджер, похоже, заинтересовалась.

— В основном, в маггловских приютах. И наша задача — как можно быстрее организовать школу-интернат для таких детей, чтобы о них заботились, воспитывали и учили до поступления в Хогвартс. Для этого у нас уже почти всё готово, думаю, в течение месяца мы запустим этот проект. Так вот, нам нужны сотрудники, желательно, магглы, потому что эти дети из вашего мира, и к ним нужен особый подход. Нужны воспитатели, учителя, врачи, организаторы мероприятий, да просто люди, любящие детей и имеющие желание с ними заниматься, играть, гулять, читать им, в общем — отдавать им своё время, тепло и любовь. Финансирование проекта находится в финальной стадии обсуждения, и зарплатой, думаю, вы будете довольны. Вы нужны нам, мистер и миссис Грейнджер. Но решать, конечно, вам.

— Тут и думать нечего, мистер Шеклболт, — уверенно ответил отец Гермионы. — Мы в деле, ведь так, дорогая?

— Конечно, — с энтузиазмом откликнулась та.

Гермиона с восхищением посмотрела на родителей, а министр тем временем продолжил:

— Самым младшим сейчас по пять лет, поэтому через шесть лет, когда и они переедут в Хогвартс, и в приюте больше не будет необходимости, он будет перепрофилирован в детскую клинику, так мы значительно разгрузим госпиталь имени святого Мунго. Так что очень надеемся на тебя, будущий целитель Грейнджер, — улыбнулся он Гермионе, — к тому времени ты как раз успеешь окончить Академию колдомедицины или какое-нибудь другое учебное заведение того же профиля. Ты ведь не передумала?

— Если не будет возражений, я готов поддержать этот проект финансово, и не только, — неожиданно вступил в разговор Нотт.

На лице министра отразилось крайнее удивление.

— Это весьма неожиданно, мистер Нотт, но никаких возражений нет и быть не может, — ответил Шеклболт, буквально прожигая Теодора взглядом. — Проект нуждается в любой помощи, особенно финансовой. Мы не сможем заменить этим детям родителей, но дать им всё остальное нам по силам.

— Вы знаете, кем был мой отец, и вы также знаете моё отношение к так называемой чистоте крови, — Теодор пытался держаться спокойно. — Если я могу хоть как-то компенсировать этим детям то, что отняли у них Пожиратели, в числе которых был и он, я сделаю это, не задумываясь.

— Весьма достойно, молодой человек, — Кингсли смотрел при этом на Гермиону, которая не сводила изумлённых глаз с Нотта. — В ближайшие дни мы собираемся детально обсудить окончательный бюджет вместе с основными инвесторами, в том числе и мистером Малфоем. Вы получите уведомление о точной дате и времени, мистер Нотт.

* * *

— Детка, здесь не может быть ошибки? Ты уверена? — Скитер выглядела шокированной.

— Видела всё своими глазами, — процедила Паркинсон.

— Что же, наша умница умеет выбирать мужчин, — сцепила перед собой руки журналистка, явно что-то обдумывая. — Нотт — это другая лига, никакой Поттер тут и рядом не стоял. Правда, репутация серьёзно подпорченная, ну да ничего, крошка-героиня это быстро исправит. Ай да, Грейнджер… Кто бы мог подумать, что эта вечно взъерошенная пташка так рано захочет свить любовное гнёздышко? Там ведь и птенчик на подходе, как мы знаем, — рассмеялась Скитер.

— Птенчика не будет, — снова удивила Пэнси. — Выкидыш.

— Ах, какая жалость, — изобразила фальшивое сочувствие блондинка. — Надеюсь, это никак не отразится на пылких чувствах влюблённых, и свадьба века всё же состоится. Святой Салазар, я уже вижу такие заголовки! Но давай ближе к делу, девочка моя. Ты согласилась поделиться со мной эксклюзивом в обмен на некую услугу с моей стороны, — лучезарно улыбнулась Скитер. — Так что же я тебе должна?

— О, не беспокойся, сущий пустяк, — в тон ей ответила Паркинсон. — Ты просто оставишь их в покое. Всего лишь.

Улыбка тут же сползла с холёного лица. Рита вскинула брови и понизила голос, чеканя каждое слово:

— Знаешь, дорогуша, я начинаю всерьёз опасаться за твоё душевное состояние. Что значит «оставишь их в покое»?

— То и значит — просто забываешь про них, — совершенно спокойно объяснила Паркинсон. — Перестаёшь строчить все эти гадости о Грейнджер, плести интриги, мстить.

— Да что ты себе позволяешь? — голос Скитер сочился яростью. — Никто не смеет указывать мне, слышишь? Если ты вдруг решила, что это право есть у тебя, я разочарую тебя, детка.

— Это я разочарую тебя, дорогая, — Пэнси самодовольно улыбнулась. — Я слишком много знаю о тебе и твоих грязных делишках. И если ты всё же совершишь глупость и не прислушаешься, тебе и твоей карьере конец. Не сомневайся.

— Ты блефуешь! — расхохоталась блондинка. — У тебя нет никакого компромата!

— Лэнсон, Рэдфорд, Кин, Эшкрофт, — начала перечислять некие фамилии Паркинсон, внимательно наблюдая, как смертельно побледнела Скитер. — Мне продолжать?

Глаза репортёрши метали молнии. Она смотрела на девушку с такой неприкрытой ненавистью, что, казалось, готова вцепиться в неё и перегрызть ей глотку, не раздумывая.

— И это только мелкие финансовые махинации, дорогая, — невинно улыбнулась Пэнси. — А за тобой ещё столько всего водится! Вот, например, …

— Замолчи! — злобно зашипела та. — Откуда ты всё это узнала?

— У меня свои источники, Рита. И я тоже предпочитаю не светить их.

Скитер вдруг внимательно посмотрела на девушку и просияла:

— Ну, конечно! Как я сразу не догадалась? Это старый прощелыга Джонсон разболтал тебе кое-что о наших с ним … делах?

— Я просто последовала твоему совету и нашла себе взрослого и богатого мужчину, который, как ты сказала, оценит мою молодость и свежесть и бросит к моим умопомрачительным ножкам весь мир. Далеко ходить не пришлось — мы компаньоны, и он уже пару месяцев пускал слюни в мою сторону. Немного ласки, и он рассказал мне столько всего интересного…

— Фу, малышка, неужели тебе не было противно? — брезгливо поморщилась Скитер. — Он же стар даже для меня.

— После пятого бокала шампанского уже всё равно, — горько усмехнулась Пэнси. — К тому же, он нужен мне в бизнесе. Без его помощи мне не обойтись.

— Пэнси, — взяла её за руку Рита, — давай начистоту. Зачем тебе нужно, чтобы я оставила Грейнджер в покое? Только не говори, что внезапно воспылала нежной любовью к героическим грязнокровкам.

— У меня есть на то причина, — уклончиво ответила Паркинсон.

— Но я всё-таки не совсем понимаю тебя. Сначала ты вываливаешь на меня подробности о том, где и с кем прячется Грейнджер, а потом требуешь оставить её в покое и шантажируешь. Где логика?

— Рано или поздно ты узнала бы о них, Рита, — пожала плечами Пэнси. — Снова смешала бы с дерьмом её, а заодно и Тео. Поэтому лучше тебе было узнать это сейчас от меня. И тут же забыть.

— Ах, вот в чём дело! — победоносно ухмыльнулась Скитер. — В магической Британии, кажется, появился новый секс-символ по имени Теодор Нотт, надо бы к нему приглядеться. И что же, ты просто так позволишь этой девке увести его, если он нужен тебе самой?

— Думай, что хочешь, Рита, — отмахнулась Пэнси, вставая.

— Постой! — остановила её журналистка. — Неужели всё это стоит того, чтобы разрушить наши отношения? Я всегда любила тебя как дочь!

— Ты не оставляешь мне выбора, — отрезала Паркинсон. — В своей ненависти и глупой мести ты давно уже выжила из ума. Мне плевать на Грейнджер, но Тео я в обиду не дам. Я тебя предупредила.

1 сентября 2010 года

— … я же сразу понял, что так и будет, ещё тогда, когда всё это началось, — улыбался Драко, переводя восхищённый взгляд с сияющего Теодора на прильнувшую к мужу и такую же счастливую Гермиону. — Вы заставили поверить в любовь даже таких закоренелых скептиков и циников, как я. Даже Скитер обломала об вас свои острые зубки и когти, хотя я был стопроцентно уверен, что она не даст вам покоя.

— Я до сих пор не понимаю, почему она вдруг отстала от меня, — закивала головой Гермиона. — Я была готова к любым её подлостям. А она просто забыла, наконец, о моём существовании… Странно, да?

Малфой вдруг, словно очнувшись, посмотрел на часы:

— Уже совсем поздно, мне пора, — поднялся он. — День был долгим и тяжёлым, и я устал, как последний книззл, но, к счастью, у меня есть универсальное средство мгновенно зализать любые раны — достаточно появиться здесь, и я оживаю. Гермиона Грейнджер-Нотт, ты всё-таки самое большое моё удивление в этой жизни. Не будем показывать пальцем, но кое-кому очень крупно повезло.

— Ты даже не представляешь себе, насколько, — парировал довольный Нотт, целуя жену в плечико.

— Будете писать мальчишкам, передавайте от нас со Скорпом привет. Кстати, мы ждём вас в субботу, возражения не принимаются. Мама просила не говорить ничего Элли, но Скорпиус готовит для неё какой-то сюрприз.

Драко обнял друзей на прощание и зелёное пламя камина поглотило его.

За пределами массивных каменных стен Нотт-касла бушевал ветер, свирепо завывая в трубах, но здесь, внутри, в просторной, но очень уютной гостиной время словно остановилось.

— О чём ты думаешь? — Гермиона заметила, что Теодор рассеянно улыбается, наблюдая за огнём.

— Я вдруг вспомнил слова, сказанные Флитвиком на нашей свадьбе, — Нотт растянулся на диване, положив голову на колени жены. — Помнишь?

— А как такое забыть? — улыбнулась Гермиона и тоже погрузилась в воспоминания.

21 ноября 1998 года

— Минуточку внимания! — раздаётся вдруг резкий высокий голос, и огромный, роскошно украшенный бальный зал Нотт-касла погружается в напряжённое молчание. Семейство Уизли почти в полном составе, Грейнджеры, Гарри, Луна, Невилл, Драко, Кингсли, мистер Локсли, миссис Нейт, почти весь преподавательский состав Хогвартса, Хагрид и все остальные многочисленные гости замирают в ожидании торжественной речи Филиуса Флитвика.

Ослепительно красивая Гермиона в роскошном белоснежном платье с расшитым жемчугом корсетом и многослойной пышной юбкой и облачённый в торжественную чёрную мантию счастливый Теодор неохотно разрывают поцелуй и ищут глазами профессора, вскарабкавшегося на высокий стул.

— Дорогие Гермиона и Теодор! Вы, конечно, знаете, что у меня нет привычки фамильярничать со студентами, но, я надеюсь, вы позволите вашему старому профессору называть вас так сегодня.

Флитвик явно взволнован, но отчаянно крепится, ибо намерен сказать что-то очень важное.

— Так вот. Дорогие Гермиона и Теодор! Все присутствующие здесь сегодня говорили о том, какой неожиданностью для них стал ваш союз, о том, как они были удивлены, узнав о ваших чувствах. Но лично для меня приглашение на вашу свадьбу шоком не стало. И, если позволите, я сейчас объясню, почему.

Новоиспечённые супруги переглянулись в недоумении и подошли поближе к профессору.

— Гермиона! Мои коллеги, конечно, согласятся со мной в том, что с самого первого курса читать ваши работы было особенным удовольствием. Абсолютная грамотность, безупречность формулировок, недюжинный исследовательский талант — вы на голову опережали самых способных моих учеников, и я постоянно ловил себя на мысли, что шляпа ошиблась, распределив вас в дом львов. При всём уважении, Минерва, — он поклонился вскинувшей брови МакГонагалл. — Но уже совсем скоро я понял, что у вас, Гермиона, появился конкурент, и тоже, к сожалению, не из числа моих подопечных. Его работы так же отличались восхитительными логическими выкладками, глубоким анализом, абсолютным пониманием предмета. И я снова поймал себя на мысли, что и в этом случае шляпа промахнулась, опрометчиво отправив вас, Теодор, к змеям. Ничего личного, Гораций, — он повернулся к удивлённому Слагхорну. — Отчётливо помню, как в один из вечеров на вашем шестом курсе, только-только проверив ваши эссе и получив истинное наслаждение от процесса, я вдруг подумал о том, какой прекрасной, достойной парой вы могли бы стать, какими сильными и талантливыми волшебниками могли бы стать ваши дети, если бы не все эти непреодолимые разногласия в магическом обществе, — он посмотрел на застывших молодожёнов, улыбнулся и продолжил. — Поэтому сегодня я испытываю что-то вроде эйфории от того, что вы всё-таки нашли друг друга. Само провидение поспособствовало вашему сближению, и когда вы вместе пришли ко мне три месяца назад, чтобы согласовать план подготовки к экзаменам, я несказанно обрадовался. Потому что лично для меня нет сомнений в том, что вы просто созданы друг для друга, и я очень надеюсь дожить до того дня, когда в Хогвартс приедет ваш сын или дочь. Я буду счастлив учить дитя двух самых талантливых моих учеников. И клянусь святой Ровеной — если шляпа и в этот раз разочарует меня, я этого так не оставлю!

Флитвик поднял бокал и отсалютовал влюблённым, и огромный зал взорвался овацией, которую потрясённые гости устроили преподавателю.

— Это невероятно, профессор, — прослезившаяся Гермиона обняла сияющего Флитвика. — Спасибо!

— Это было… неожиданно, профессор, — пожал тому руку Нотт, пытаясь за улыбкой скрыть своё смущение.

— Ну хоть для кого-то наша любовь не стала сюрпризом, — задумчиво сказала Гермиона. — Потому что самая распространённая реакция была…

— Лично я с самого начала знал, что так и будет, поэтому не обращал внимания. Чего стоил один только Поттер, который регулярно порывался выведать мои «истинные мотивы».

— Ну, все уже давно успокоились, — констатировала факт Гермиона.

— А ещё я до сих пор покрываюсь мурашками, вспоминая, как ты сообщила мне про мои два подарка на двадцатилетие, — вновь вернулся к воспоминаниям Теодор. — Помнишь?

— О да, — засмеялась Гермиона. — С тех пор я вызываю патронус именно этим воспоминанием.

— И я, — признался Теодор.

24 декабря 1998 года

— Первое наше Рождество, — прошептала Гермиона, кладя голову на плечо Тео. — Завтра, точнее, уже сегодня, поедем к моим, посмотрим, как они обустроились. Я уже упаковала подарки. О чём ты задумался?

— О том, что наступающий год будет юбилейным для нас с тобой, — легко отозвался Нотт. — И кое-кто, между прочим, пообещал мне целых два подарка на двадцатилетие, если я не ошибаюсь.

— Но я не оставила тебя в этом году без подарка на день рождения! — в шутку возмутилась жена. — Ты что, забыл про галстук-бабочку? Или ты не считаешь это подарком, потому что я вручила тебе его позже?

— Точно, — пошёл на попятную Теодор, целуя её. — Я забыл. Беру свои слова обратно.

Гермиона осторожно выбралась из-под одеяла и села в постели, загадочно смотря на мужа:

— Будут тебе два подарка на двадцатилетие.

С этими словами она встала, взяла свою палочку и взмахнула ею, шепча заклинание. В ту же секунду в районе её живота возникло мерцающее свечение, в центре которого появились и запульсировали две одинаковые точки.

— Это … это… — ошеломлённый муж вмиг забыл все слова на свете, не в силах отвести взгляд от фантастической картины.

— Это два мальчика, Тео, — её голос срывался от волнения, — и они родятся через восемь месяцев, то есть в двадцатых числах августа, как раз к твоему дню рождения или чуть позже. Тео? Тео! Что с тобой?

С Ноттом творилось что-то необъяснимое: он побелел, издал какой-то нечленораздельный звук, подскочил с кровати, схватил застывшую жену и бешено закружил её по спальне. Затем остановился, бережно уложил её на кровать и стал гладить дрожащими руками её обнажённый живот.

Гермиона приподнялась на локтях и сквозь выступившие слёзы наблюдала, как её всегда невозмутимый муж сходит с ума и исступлённо выцеловывает каждый миллиметр её ещё абсолютно плоского живота.

— Ты плачешь? — вдруг поднял голову он.

— Да, — кивнула она, глотая слёзы. — Просто я всегда думала, что так бывает только в маггловских любовных романах.

— Интересно, как там мальчики? — у Гермионы защемило сердце. — Они впервые ночуют вдали от нас, да ещё и порознь.

— Не накручивай себя. У них всё хорошо: Тео сейчас в башне Рэйвенкло, Феликс — в гриффиндорской. К тому же, они каждый день будут под наблюдением Лонгботтома, МакГонагалл и Флитвика.

— Я всё равно волнуюсь, Тео. Возможно, это прозвучит слишком пафосно, но в нашей жизни начинается новый этап: мальчишки в Хогвартсе, у Элли начались первые «стихийки», на подходе ещё одна папина дочка, — Гермиона склонилась над лицом мужа и поцеловала его. — Как-то многовато всего сразу. Надеюсь, мы не сойдём с ума.

— Обожаю твои «беременные» гормоны, — прошептал Теодор, поднимаясь.

— Издеваешься? Или уже забыл, какой сгусток нервов представляет собой беременная женщина?

— Не забыл, но я знаю, как направить твою обострившуюся чувствительность в нужное русло, моя львица, — он подхватил её на руки и направился к двери.

— Не могу не согласиться с мистером Драко, — недовольно проскрипел старый Мор, провожая взглядом Теодора, спешащего в спальню с Гермионой на руках. — Тискаются, как подростки. После стольких лет! — и он тут же осёкся, увидев, как с портрета на него осуждающе смотрит бывшая хозяйка, покачивая головой.

— Хозяйка! — испуганно воскликнул домовик. — Я всего лишь хотел сказать, что …

— Не нужно никаких слов, Мор, — вдруг улыбнулась та. — Эта женщина свела его с ума и сделала счастливым. И для меня это самое главное. Как и для тебя, ведь так?

— Конечно, хозяйка, — прослезился эльф. — Мы ведь раньше самого хозяина поняли, что это …

— Что это она.

Примечания:

Прежде всего я хочу поблагодарить вас за внимание к этой работе. Я очень ценю вашу поддержку, спасибо.

Эта история казалась мне законченной целых полтора года, но в своих комментариях вы, любимые читатели, часто спрашивали, встретятся ли когда-нибудь Джейк с Гермионой и что будет с Пэнси и Драко, поэтому мне и самой захотелось узнать это)

Думаю, продолжение уместится в две-три главы.

Приятного чтения!

— Вы могли бы быть более щедрой, мисс Паркинсон, — поджал губы полноватый седовласый мужчина, обиженно вскинув подбородок. — Я рассчитывал на гораздо большее, а не на какие-то жалкие десять процентов. Мистер Джонсон в прошлом году обещал мне двадцать!

— Мистер Джонсон уже не у дел, — холодно парировала Пэнси. — И если вы всё ещё заинтересованы в сотрудничестве…

— Но это чистой воды грабёж! — завопил толстяк, багровея на глазах. — Вы просто выкручиваете мне руки! Нам кровь из носу необходим этот контракт, но, Мерлина ради, мисс Паркинсон, имейте совесть!

— Совесть?! — Пэнси настолько натурально изобразила удивление, что её собеседник замер и выпучил свои и без того огромные глаза. — Прошу прощения, мистер Хоу, но я привыкла оперировать несколько иными понятиями. Это бизнес. Позвольте уточнить: мой бизнес. Поэтому только десять процентов и ни кнатом больше. Ничего личного, — она покачала головой и развела руками, — при всём уважении.

Возмущённый до глубины души мужчина неожиданно резво для своей комплекции подскочил и уже открыл рот, чтобы продолжить торговаться, но в этот самый миг в кабинет с подносом в руках буквально вплыла, изящно покачиваясь на высоченных каблуках, хорошенькая фигуристая брюнетка в облегающем красном платье.

— Ваш кофе, мистер Хоу, — девушка ослепительно улыбнулась пунцовому от гнева магу и, перегнувшись через стол так, что у старика чуть не остановилось сердце от глубины её декольте, поставила перед ним дымящуюся чашку и хрустальную вазочку со сладостями.

— Б-благодарю, — расплылся в глупой улыбке Хоу, пожирая её глазами. — Оч-чень… приятно.

Пэнси обменялась с секретаршей многозначительным взглядом и, принимая из её рук чашку, как бы невзначай заметила:

— Мистер Хоу уже собирался уходить, Шэрри. Боюсь, нам не удалось договориться.

Шэрри захлопала ресницами и разочарованно уставилась на мужчину, прижимая к себе пустой поднос и закрывая таким образом свой внушительный бюст.

— Нет-нет-нет, мы ещё не закончили, — запротестовал Хоу, сверля глазами поднос, и обольстительная секретарша тут же опустила руки и призывно улыбнулась. — Уверен, мы… мы договоримся, не так ли, мисс Паркинсон?

— Даже не сомневаюсь, — ухмыльнулась Пэнси, удовлетворённо наблюдая за тем, каким взглядом похотливый старикан провожает направляющуюся к двери девушку.

Не прошло и пяти минут, как контракт был подписан, и окрылённый Хоу быстро пожал Паркинсон руку и выскочил за дверь.

Оставшись одна, Пэнси усмехнулась своим мыслям и налила полный бокал шампанского — в конце концов, есть повод. Но как же примитивно устроены мужчины… Не нужно быть Трелони, чтобы предположить, что именно этот старый идиот Хоу сейчас нашёптывает Шэрри на ушко.

За двенадцать лет своей стремительно развивающейся карьеры Пэнси видела и не таких упрямцев, готовых скандалить за каждый кнат, выторговывающих с пеной у рта разного рода преференции, но у каждого из них были свои слабости и уязвимости, и, зная их, Пэнси легко манипулировала даже самыми упёртыми скрягами. И подавляющее большинство обезоруживалось древним как мир средством — женской красотой.

Этому, как и всему остальному, Паркинсон научилась у своего компаньона — того самого «старого прощелыги Джонсона», как метко назвала его когда-то Рита Скитер. Тот ещё в прошлом году отошёл от дел, передав все бразды правления своей многолетней партнёрше и любовнице, и теперь Пэнси в одиночку управляла солидным холдингом, состоящим из полусотни парфюмерных магазинов по всей стране. С Ритой они давно помирились, и скандальная журналистка охотно помогала Пэнси, используя свою обширную агентурную сеть для сбора данных о потенциальных бизнес-партнёрах и их «ахиллесовых пятах».

Интересно, долго ли продержится Шэрри, подумала Пэнси, неспешно потягивая любимый напиток. Если девчонка окажется так же умна, как и красива, то замену ей придётся искать уже скоро. Четыре её предшественницы, такие же эффектные и умелые — мадам Ли из «Парадиза» в Лютном поставляла Пэнси только лучших из лучших — благополучно устроили личную жизнь и теперь регулярно присылали Пэнси подарки на Рождество и открытки со словами благодарности. Судя по всему, и нынешняя помощница не станет исключением.

А вот и она. Легка на помине.

— Мисс Паркинсон, ваша почта, — секретарша бесшумно вошла и положила на стол несколько конвертов, газет и журналов.

— Спасибо, Шэрри. Так что там Хоу? Без неожиданностей?

— Ну конечно, — кивнула та. — Приглашает вечером покататься на лошадях. У него, оказывается, собственная конюшня, представляете?

— Что ж, успехов, детка, — понимающе улыбнулась Пэнси. — Объезди этого жеребца как следует. Только не перестарайся, а то, Мерлин упаси, откинет копыта. Он нам ещё пригодится.

* * *

— Стоп, стоп! — Джейк поднялся из-за пульта и раздражённо махнул молоденькой певице за стеклом. — Выходи.

Девушка нехотя сняла массивные наушники, повесила их на микрофонную стойку и вышла из студии.

— Я не знаю, почему не получается, — закусила губу она. — Давайте попробуем ещё раз.

— Послушай, Кристи, — нерешительно начал Джейк, — я понимаю, что у тебя есть огромное желание петь, и твоя уверенность в себе похвальна, но…

— У меня получится! Вот увидите!

— Я не то чтобы сомневаюсь, пойми, — Джейк старался выразить свою мысль как можно мягче, чтобы не обидеть юное дарование. — У тебя неплохие тексты, и я уже примерно представляю себе, в каком ключе делать аранжировки, но если ты хочешь петь это сама…

— Конечно сама! Я писала это всё про себя и для себя!

— Отлично. В таком случае я вижу только один выход — начни брать уроки вокала и приходи через полгода.

— Давайте попробуем ещё раз! — сверкнула глазами Кристи. — В конце концов, голос не так уж и важен. Моя фишка — тексты, а они неплохие, вы сами только что сказали.

— Согласен, — включился в разговор Курт, — тексты годятся. С этим материалом можно работать, и мы, конечно, запишем тебе пару синглов и раскрутим как надо, но не сейчас.

— Да почему не сейчас?!

— Потому что с голосом надо всё-таки что-то делать, — пожал плечами Курт. — Джейк прав: найди хорошего преподавателя, это не так уж и сложно. Мы тоже с этого начинали.

— Серьёзно?! — нахально фыркнула девица. — И чем закончили? «Продюсерский центр Джейка Морана и Курта Бреннана», — скривилась она, достав из кармана джинсов визитку и швырнув её прямо на пульт. — Выехали когда-то на одной песне, а строите из себя суперзвёзд мировой величины! Однодневки!

— Убирайся, — процедил Курт, сжав кулаки.

— Да пошли вы! — и, показав своим несостоявшимся продюсерам средний палец, Кристи схватила куртку и выскочила из студии.

* * *

Отпустив секретаршу, Пэнси освежила бокал, придвинула к себе стопку с прессой и тут же поморщилась — «Пророк» на первых страницах захлёбывался от восторга, сообщая, что в семье Грейнджер-Нотт ожидается очередное пополнение, а на центральном развороте разместил большое интервью с квиддичной звездой Джиневрой Уизли-Поттер, умудряющейся совмещать успешную спортивную карьеру с деторождением.

Брезгливо отшвырнув газету, Пэнси открыла «Ведьмополитен» и не пожалела: добрую половину журнала составляла подборка самых перспективных холостяков магической Британии, возглавлял которую — кто бы сомневался? — лорд Драко Малфой, успешный бизнесмен, вдовец, в одиночку воспитывающий десятилетнего сына.

Пэнси регулярно пересекалась с Драко на различных приёмах и фуршетах и каждый раз не могла сдержать усмешки при виде намертво вцепившейся в его локоть бледной и чахлой Астории, но, тем не менее, заставляла себя нацепить милейшую улыбку и перекинуться с Малфоями парой-тройкой ничего не значащих фраз. Намного тяжелее ей давались встречи с Ноттами — с выглядевшей до неприличия счастливой Грейнджер и полностью растворившимся в ней Тео.

Пэнси терпеть не могла эти вечеринки, но игнорировать их не получалось при всём желании — это тоже было частью её работы, которая с каждым годом значила для неё всё больше и больше. К тридцати годам Пэнси Паркинсон сделала головокружительную карьеру, многократно умножила свой счёт в банке, завоевала уважение в бизнес-сообществе и научилась держать лицо в любых ситуациях.

Деньги, влияние, положение в обществе — о чём ещё мечтать?

Из раздумий её вывел взволнованный шёпот секретарши.

— Прошу прощения, мисс Паркинсон, — Шэрри бесшумно прикрыла дверь и быстро подошла к столу. — К вам посетитель, — девушка прикусила губу и выразительно посмотрела на начальницу, — но у него не назначено.

— И что? — вскинула брови Пэнси. — Ты не знаешь, что в таких случаях делать? Или тебе нужны дополнительные указания?

— Нет-нет, я знаю, что делать в таких случаях, но…

— Никаких «но», — раздражённо отчеканила Пэнси. — Ты работаешь у меня не первый день, и пора бы привыкнуть — здесь не проходной двор. Попасть в этот кабинет могут только те, кого хочу видеть я сама. Это что, так сложно усвоить?

— Конечно нет, мисс Паркинсон, но дело в том, что это… это лорд Малфой, — заговорщически прошептала Шэрри, указывая наманикюренным ноготком на колдографию в «Ведьмополитене» и отмечая, как округлила глаза начальница. — Так что, пригласить?

* * *

Сентябрь выдался на удивление солнечным. Прогуливаясь по парку неподалёку от студии, Джейк рассеянно скользил взглядом по редким прохожим и никак не мог успокоиться.

«Однодневки»… Слова этой наглой девчонки всерьёз задели его, но ведь она права. Двенадцать лет назад они нежданно-негаданно прогремели на всю страну. Успех «Моей Гермионы» был феноменальным, их рвали на части и хотели видеть везде: многочисленные радиоэфиры, выступления в телешоу, концерты и вечеринки, и казалось, что так будет всегда. Но ни следующие песни, ни записанный по горячим следам альбом не смогли повторить, а тем более превзойти этот результат. Рок-музыка на рубеже столетий стала активно сдавать позиции более современным, танцевальным направлениям, электронное звучание полностью вытеснило живые гитары, и, поняв, что поезд ушёл, Джейк и Курт распустили группу и вложили все заработанные средства в собственную продюсерскую компанию. Теперь они помогали молодым и амбициозным музыкантам с записью и раскруткой, и, надо сказать, этот проект оказался вполне прибыльным и успешным.

— Забей, — погружённый в мысли и воспоминания Джейк и не заметил, как его нагнал Курт. — Просто забей, слышишь?

Джейк остановился и, оглядевшись, направился к ближайшей скамейке.

— Знаешь, иногда я думаю, что лучше бы ничего этого не было, — тихо сказал он.

— Не понял, — нахмурился Курт, усаживаясь рядом. — Чего не было бы?

— Вот этого всего. Сидели бы в своём ангаре и не тешили себя надеждами.

— Да почему?

— Потому что лучше вообще никак, чем вот так. Взлетели и…

— Да таких, как мы, сотни — вспыхнули и погасли, и что теперь? Вешаться? Не всем же быть «роллингами»! В конце концов, мы оба по-прежнему делаем то, что любим. Много ли ты знаешь людей нашего возраста, кто занимается любимым делом?

— А вот ни фига подобного, — упрямо мотнул головой Джейк. — Хочешь сказать, что всю жизнь мечтал иметь дело с такими самоуверенными идиотками, как эта Кристи? Лично я о другом мечтал. А что в итоге?

— Началось, — закатил глаза Курт. — Чувак, это кризис среднего возраста, все через это проходят. Если хочешь, я поговорю с тёщей, она же психоаналитик, ты знаешь. Быстренько вправит тебе мозги.

— Всё у меня нормально с мозгами! — вскочил Джейк. — Ты что, не догоняешь? Мне тридцать семь! Чего я добился? Что у меня есть в жизни, кроме этой грёбанной работы? Работы! Не творчества, не музыки, а работы! Я помогаю другим осуществлять их мечты, а сам ни хрена понимаю, зачем живу! Зачем всё это?

Курт потрясённо смотрел на друга, совершенно не понимая, что на того нашло. До сих пор ему казалось, что Джейк очень даже доволен своей холостяцкой жизнью. Во всяком случае, после окончательного разрыва с Элис он больше не позволял себе терять голову, предпочитая короткие, ни к чему не обязывающие отношения.

О Гермионе за всё это время не было сказано ни слова, и Курт был уверен, что Джейк давно уже отпустил ту историю. Выходит, нет?

— Послушай, я не собираюсь лезть тебе в душу, — Курт тщательно подбирал слова, чтобы как-то сгладить неприятную ситуацию, — но, по-моему, тебе надо отдохнуть. Просто подзарядить батарейки.

Джейк плюхнулся на скамью и отвернулся. Его внимание привлекла сидящая напротив кудрявая девочка лет пяти-шести в странном ярко-зелёном плащике-накидке. Маленькая непоседа то и дело подпрыгивала и задавала бесчисленное количество вопросов, а женщина лет пятидесяти — бабушка или няня — терпеливо на них отвечала. Джейк невольно прислушался.

— А мама скоро придёт?

Дама посмотрела на часы и кивнула:

— Думаю, она уже закончила. Значит, минут через пять-десять будет здесь.

— А когда я была у мамы в животике, нас с ней тоже фотографировали?

— Ну конечно, Элли. Это исследование назначают всем будущим мамочкам.

— Почему?

— Потому что доктор должен убедиться, что с малышом всё в порядке, понимаешь?

— А со мной всё было в порядке, да?

— И с тобой, и с мальчиками. И с сестрёнкой тоже всё будет хорошо, не волнуйся.

Девочка собиралась ещё что-то спросить, но вдруг вскочила с места и с криком «Мамочка!» побежала по аллее навстречу молодой женщине в бежевом плаще, и сердце Джейка пропустило удар, другой, третий…

Малфой?!

Здесь?!

Пэнси зависла, соображая, что этот визит может означать, но времени на обдумывание не было, поэтому она тут же отбросила все мысли и, кивнув секретарше, подошла к большому старинному зеркалу, освежила взмахом палочки косметические чары и поправила блузку.

Зачем он здесь?

В последний раз они виделись на приёме в Гринготтсе где-то полгода назад, поприветствовали друг друга и разошлись по разным компаниям. Он только-только начал снова выходить в свет после траура, и она весь вечер хотела подойти к нему и выразить соболезнования, как того требовали правила приличия, но к ней как назло прицепился тот мерзкий слюнявый француз, явно рассчитывавший на нечто большее, чем заключение контракта, да и Драко, судя по всему, не скучал в обществе сногсшибательной вейлы, поэтому пришлось ограничиться дежурной улыбкой и кивком-приветствием.

И всё-таки — что могло привести его сюда?

Что бы это ни было, это никак не должно отразиться на её уверенности в себе — в конце концов она на своей территории, поэтому Пэнси сделала глубокий вдох, шумно выдохнула и шагнула навстречу входящему в сопровождении Шэрри нежданному гостю.

Он стал ещё больше похож на отца: такой же респектабельный, холёный, с безупречно уложенными волосами и отлично сидящим чёрным костюмом. Нет, он и в детстве умел выигрышно подать себя — это у Малфоев, очевидно, в крови, но сейчас, к своим тридцати годам, Драко стал просто…

«Неотразим», подсказал ей недремлющий внутренний голос, и чуть ли не впервые за всю жизнь у Пэнси не нашлось ни одного аргумента против.

— Прости за вторжение, — важно изрёк Малфой, великодушно позволяя разглядеть себя. — Надеюсь, я не слишком отвлекаю тебя?

— О чём ты говоришь? — совершенно искренне улыбнулась Пэнси, жестом приглашая его сесть. — Я всегда тебе рада.

— Мисс Паркинсон, мне перенести вашу встречу с мистером Янгом? — подала голос совершенно очарованная великолепным Малфоем Шэрри. — Он должен быть здесь через тридцать минут.

— Само собой, — не глядя на неё, ответила Пэнси, садясь напротив Драко. — И сделай нам кофе. Нет, чай с бергамотом. С лимоном и покрепче, как любит лорд Малфой.

— Надо же, ты помнишь, — удивился тот, с любопытством разглядывая роскошно обставленный кабинет.

— Помню, — посерьёзнела вдруг Паркинсон. — И… прими мои соболезнования, Драко. Прости, что не сделала это сразу.

— Всё в порядке, спасибо, — он снова внимательно огляделся. — А при Джонсоне тут не было такого шика.

Что?!

— Ты бывал здесь раньше? Почему я не помню этого?

— Это было ещё до вашего с ним… сотрудничества, — не сразу нашёл нужное слово Малфой. — Мы с Тео приходили сюда кое-что прояснить.

Ещё и Тео?

Джонсон никогда не говорил ей о том, что имел какие-либо дела с Ноттом и Малфоем, и она, привыкшая всё и всегда контролировать, сразу же почувствовала себя не в своей тарелке. К счастью, в ту же минуту в кабинет вошла Шэрри, торжественно неся поднос с чашками, и Пэнси, воспользовавшись передышкой, попыталась переварить только что услышанное, но ни одной подходящей мысли так и не нашлось.

— Что связывало тебя с Джонсоном? — пошла в наступление она, едва за секретаршей закрылась дверь. — И какое отношение к этому имеет Тео?

— Самое прямое, — мрачно произнёс Драко, смотря на неё в упор. — Твой экс-компаньон много лет назад пытался отжать аптечный бизнес у отца Тео, причём самым наглым образом — угрозами и шантажом. Впрочем, не мне рассказывать тебе о его методах, ты и сама отлично знаешь, что он не гнушался ничем.

О да.

— Джонсон привык, что ему всё сходит с рук, потому что у него везде свои люди, — спокойно продолжил Малфой, сделав глоток превосходного чая. — Вот только он не учёл одного обстоятельства — метки Нотта. А как только узнал об этом, моментально дал задний ход, извинился и клятвенно пообещал никогда в эту сторону даже не смотреть. Ну и подкрепил своё извинение очень солидной суммой. Откупился, в общем, и я считаю, что он легко отделался. Всё-таки хитрости ему не занимать.

— И что было дальше? — напряглась Пэнси.

— Пока был жив Нотт — ничего. Но как только он умер, Джонсон решил, что теперь-то уже никто ему не помешает. В самом деле, Тео — мальчишка, метки у него нет, а если бы и была, времена другие настали — Лордом уже никого не напугаешь. Вот только он снова не учёл одной маленькой детали.

— Грейнджер, — догадалась Паркинсон.

— Разумеется, — кивнул Драко. — Мы с Тео пришли сюда за несколько дней до его свадьбы, о которой Джонсон ничего не знал.

— Ну да, они же скрывали всё до последнего, — рассеянно произнесла Пэнси, уже почти наверняка зная, что скажет дальше Малфой.

— Старик повёл себя просто по-хамски: пытался запугивать, угрожать. И когда наш всегда невозмутимый Тео уже готов был дать ему по физиономии, я как бы невзначай упомянул о предстоящей свадьбе. Видела бы ты лицо своего Джонсона, когда он услышал, что Тео женится на той самой Грейнджер, а свидетелем будет тот самый Поттер.

— Так вот почему он категорически не соглашался развивать это направление, — задумчиво сказала Паркинсон, забарабанив пальцами по столу.

— Потому что с инстинктом самосохранения у него всегда было всё в порядке. Чуял, откуда и куда ветер дует, — Малфой допил чай, поставил чашку на блюдце и откинулся на спинку стула. — А теперь, собственно, о том, зачем я здесь. Не повторяй ошибок Джонсона, Пэнси.

Спокойствие.

— О чём ты?

— Надеюсь, ты не будешь отрицать, что уже несколько месяцев предпринимаешь попытки переманить наших поставщиков и производителей? И ведь тоже не гнушаешься ничем.

Паркинсон устремила на него долгий, оценивающий взгляд и, не ответив, встала из-за стола и подошла к окну. Повисла напряжённая тишина.

Она и в самом деле все эти годы не могла понять, почему Джонсон и слышать ничего не хотел о возможном расширении своей сферы влияния. Ей-то как раз очень хотелось этого, несмотря на то, что аптечный бизнес в магической Британии уже давно и прочно был поделён между несколькими магнатами, в числе которых были Нотт и Малфой.

Ну и что с того?

Каждый стремится занять своё место под солнцем.

Как говорится, ничего личного.

* * *

— Офигеть, — потрясённо пробормотал Курт, откровенно пялясь на красивую молодую женщину в нескольких метрах от них. — У меня глюки или это она?

Джейк нервно сглотнул и едва заметно кивнул. То, что это она, он понял сразу же, несмотря на то, что нынешняя Гермиона разительно отличалась от оставшейся в его памяти измождённой девушки с очень грустными глазами. Но сомнений не было. И только сейчас Джейк понял, почему маленькая попрыгунья привлекла его внимание несколько минут назад — она была точной копией матери.

— Бабушка сказала, что врач даст тебе фотографию, — девочка приложила ладошки к животу матери и, встав на носочки, тут же прижалась к нему щекой. — Покажешь?

— Обязательно, — Гермиона присела на корточки, обнимая дочь. — Мне пришлют её в течение часа по электронной почте, вот тогда и посмотрим вместе.

— Ладно, — нетерпеливо кивнула малышка и умоляюще посмотрела на мать. — А мы пойдём есть мороженое? — она понизила голос и оглянулась на подошедшую к ним женщину, присмотревшись к которой, Джейк тоже уловил заметное сходство с Гермионой. — А то бабушка говорит, что сладкое вредно.

Ответа Гермионы Джейк не расслышал, потому что дамы, так и не дойдя до их скамейки, направились в противоположную сторону.

— Ты что? — толкнул его в бок Курт. — Так и будешь сидеть?

— А ты предлагаешь броситься ей на шею?

— Ну просто подойти, поздороваться — она же уходит!

— А смысл? — пожал плечами Джейк. — Дело прошлое. Разбежались и забыли.

— Вот только не надо мне врать. Я на память пока не жалуюсь. И насколько я помню, ты тогда очень хотел её найти. Чтобы извиниться.

— Не лезь в это, — Джейк снова посмотрел вслед удаляющейся Гермионе.

— Ладно, — махнул рукой Курт, вставая. — Как хочешь. Я в студию.

* * *

Плевать.

Договорённости Джонсона с Ноттом — дело прошлое.

Теперь всё будет по-другому — так, как я хочу.

— Молчишь? — еле слышно спросил Малфой, подойдя к Пэнси. — Тебе снова нечего сказать мне? Как тогда, на Астрономической башне, помнишь?

Она вздрогнула от неожиданности. Столько лет прошло… К чему сейчас говорить об этом? Кровь бросилась ей в лицо, в висках застучало, и Пэнси, удивляясь собственной реакции, опустила голову и обхватила себя руками, пытаясь выровнять дыхание.

— Конечно помнишь, — так же тихо продолжил Драко. — Ты даже не удосужилась что-либо объяснить.

— Можно подумать, тебе нужны были какие-то объяснения, — Пэнси быстро справилась с волнением и с вызовом посмотрела на Малфоя.

— А, по-твоему, я должен был догадаться, что всё это значит? — изумился он. — Это ты вдруг стала избегать меня. И это ты там, на башне, просто молча развернулась и ушла. Что я должен был думать?

— Ну, насколько я помню, ты утешился довольно быстро.

— А ты ожидала, что я буду умолять тебя вернуться?

Пэнси раздражённо тряхнула головой. Эта перепалка начала утомлять её. Меньше всего ей хотелось ворошить прошлое, да и Малфой здесь вряд ли для того, чтобы выяснять отношения спустя столько лет. Надо заканчивать этот никому не нужный экскурс в историю и дойти наконец до сути его визита.

— У нас всё равно не было шансов, Драко, — миролюбиво заметила она. — Ты с пелёнок знал про Асторию, ведь так?

— Не уходи от ответа, Пэнси.

— Ну хорошо, — устало выдохнула она. — Возможно, я и в самом деле должна была объясниться тогда.

— Поразительно, — Малфой прислонился к стене и закрыл глаза. — Нет, я, конечно, знал, что ты бесчувственная стерва, но чтобы до такой степени…

Пэнси дёрнулась, словно от пощёчины, и, не раздумывая, шагнула вперёд, сокращая расстояние между ними до минимума:

— Не тебе судить, Драко, — процедила сквозь зубы она. — Хочешь объяснений? Легко. Тогда, в девяносто седьмом, я, в отличие от тебя, ни о каких высоких миссиях не думала. Пока ты носился со своей меткой и мнил себя Избранным, я просто хотела быть рядом с тобой. А вот тебе я нужна была только для того, чтобы по-быстрому перепихнуться в ближайшей нише за гобеленом. И это я бесчувственная стерва? И это ты требуешь от меня объяснений? Тогда сначала ответь, кем я была для тебя, Драко? На всё готовая Паркинсон всегда под рукой, цветов и подарков не требует, мозг не выносит — удобно, правда? Да, я бросила тебя. Бросила ради этого мерзавца Лоу. С ним я почувствовала то, что хотела чувствовать с тобой. Вот только ему я тоже оказалась не нужна, — горько усмехнулась она. — Ни ему, ни тебе, ни родителям. Никому. Джонсон оказался честнее всех вас — да, он тоже использовал меня, но хотя бы не притворялся.

Смертельно бледный, потрясённый Малфой во все глаза смотрел на Пэнси и, казалось, не дышал. Было очевидно, что он совершенно не ожидал услышать от неё такое.

— Послушай, Пэнси…

— Нет, это ты меня послушай, — она снова обхватила себя руками и поёжилась. — Другого раза может и не быть, поэтому я договорю. Всё сложилось так, как сложилось. И, если я в чём-то и виновата перед тобой, то поверь — мой бумеранг ко мне вернулся. Я за всё заплатила сполна.

Лучшие годы. Лучшие двенадцать лет.

Что ты знаешь о том, как я жила всё это время, пока все вокруг наслаждались молодостью, влюблялись-женились-рожали детей?

Да, я многого добилась, но какой ценой?

С отвращением ложась в постель к омерзительному распутному старику, который, к тому же, регулярно подкладывал меня под самых несговорчивых и неуступчивых партнёров.

Карабкаясь изо всех сил, не останавливаясь ни перед чем.

Заливая боль самым крепким пойлом, чтобы хоть как-то забыться.

Деньги, влияние, положение в обществе — для чего?!

Для чего это всё, если внутри сплошной мрак, от которого уже ничего не спасает. И, видимо, не спасёт.

— Я знаю.

Нет, Драко, ничего ты не….

Она и опомниться не успела, как оказалась намертво прижатой к его груди. Малфой спрятал лицо в её волосах, его горячие ладони обожгли спину через тончайшую ткань блузки, и Пэнси, с ужасом осознав, что ноги её больше не держат, обхватила его дрожащими руками и закрыла глаза, чтобы не разреветься как последняя истеричка, потому что…

Потому что его запах — такой родной и, казалось, давно забытый — моментально перенёс её в ту, другую жизнь, где ей было семнадцать, и никакая война и предчувствие глобальных перемен не могли омрачить счастье быть рядом с ним, пусть даже мимолётное и неразделённое.

Только не отпускай. Пожалуйста.

— Прости меня, — Драко слегка ослабил хватку, но Пэнси тут же прильнула к нему снова, чувствуя, как бешено бьётся его сердце. Больше всего на свете она боялась открыть сейчас глаза и снова оказаться в сегодняшнем дне, снова стать богатой и всесильной, а на самом деле — смертельно уставшей, одинокой и ни во что и никому уже не верящей.

— Пэнси? — ошеломлённый Малфой расцепил объятия и обхватил ладонями её лицо. — Ты плачешь?

Она так и не решилась открыть глаза, и он, не раздумывая, накрыл её губы своими.

Заглянувшая в кабинет Шэрри испуганно ойкнула и прижала ладони к лицу, но её появление осталось незамеченным, и она тут же выскочила за дверь.

Только не отпускай.

Так хорошо, так правильно, так нежно.

Пожалуйста.

— Что мы делаем, Драко? — выдохнула Пэнси, с трудом оторвавшись от его губ и жадно всматриваясь в потемневшие, горящие лихорадочным огнём глаза.

— Исправляем ошибки, — хрипло сказал он, прижимаясь лбом к её лбу. — Если ты, конечно, не возражаешь.

Время словно остановилось. Сумерки сгущались над парком, аллеи почти опустели, а Джейк, выключив телефон, всё так же сидел на скамейке и невидящим взглядом смотрел перед собой.

«Вот только не надо мне врать. Я на память пока не жалуюсь. И насколько я помню, ты тогда очень хотел её найти. Чтобы извиниться».

Курт, чёрт бы его побрал…

Джейк страдальчески поморщился. С учётом того, что он почти ничего о Гермионе не знал, найти её оказалось невозможно. Сколько раз он представлял эту встречу… Сколько раз продумывал, что скажет ей… А потом всё как-то забылось, сгладилось, успокоилось.

Потеряло смысл.

Месяц, проведённый с ней, почти стёрся из его памяти, и если бы не песня, кто знает, помнил бы он её сейчас? Вряд ли. И до, и после Гермионы он встречался с разными девушками, пытаясь пережить очередной разрыв с Элис, и так же легко расставался, как только та возвращалась и манила пальчиком. Потому что он любил только её. Безумно, болезненно. Её одну. А Гермиона… Разбежались и забыли, как он и сказал сегодня Курту.

Всё так, вот только все эти двенадцать лет паззл упрямо не желал складываться. И вроде бы каждый фрагмент на своём месте, а картинка не получалась. Можно сколько угодно убеждать самого себя в этом «разбежались и забыли», но факт остаётся фактом: свою единственную успешную, по-настоящему хитовую песню он посвятил не Элис, не кому-то ещё, а именно ей, Гермионе.

Почему?

Это был вопрос, на который он давно уже хотел найти ответ и в то же время избегал задавать его себе. Убеждать себя в том, что Гермиона была «одной из», было бы проще и удобнее. А песня — что песня? Ну совпало так — творческие люди черпают вдохновение буквально из воздуха: посидел-подумал, глядишь, текст сам собой и написался, делов-то. И никакого другого объяснения быть не могло.

Но почему-то сейчас — возможно, под впечатлением от сегодняшней встречи — размышлять по накатанному не получалось, и он всё же позволил мыслям устремиться в ином направлении.

Если бы Гермиона не услышала тогда его слова…

Если бы она задержалась в его жизни дольше, чем на месяц…

Если бы у него хватило смелости разобраться в себе тогда, могло бы всё быть по-другому?

Джейк тряхнул головой, пытаясь хоть немного взбодриться и прогнать мрачные мысли. Слишком много «бы». А история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, и всё сложилось так, как сложилось.

* * *

— А когда бабушка уехала, мы с мамой пошли в кафе есть мороженое. Шоколадное с орешками, ммм, — промурлыкала Элли, крепче прижимаясь к отцу. — И в этом кафе есть специальная детская площадка, представляешь? Мама разрешила мне там поиграть. А вот у мистера Фортескью ничего такого нет.

— То есть маггловское кафе тебе понравилось больше?

— Да, — призналась Элли. — И не только из-за этой площадки. Просто там к маме никто не подходил. И в парке тоже. А в Косом переулке на вас с ней сразу начинают показывать пальцем, и мы всё время убегаем.

— Ну не то чтобы убегаем, — улыбнулся Нотт, — но ты права — в маггловском Лондоне гулять намного комфортнее. Там нас никто не знает. А что было потом?

— А потом мы вернулись домой, мама немного полежала и ушла на работу, — погрустнела девочка. — Сказала, что её ждут больные. Папа, а почему мама должна всех лечить? У вас в клинике нет других целителей?

— Конечно есть, просто мама очень любит свою работу и переживает за всех пациентов, — попытался объяснить Теодор, укладывая её и укрывая одеялом. — К тому же, она не только целитель, но и самый главный человек в клинике, и у неё много другой работы, понимаешь?

— А можно я её подожду? Мне что-то спать совсем не хочется.

— Я не знаю, когда она вернётся, Элли. Там, похоже, сложный случай, и это может занять много времени.

— Ясно, — обречённо выдохнула она, подложив ладошки под щёку. — Спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи, — Теодор поцеловал дочку и вышел из комнаты.

* * *

— Ваш ужин, милорд.

Вздрогнув от неожиданности, Джейк поднял голову и увидел перед собой Курта с бумажным стаканчиком с логотипом их любимой кофейни и сэндвичем в картонной коробочке. Пустой желудок моментально отреагировал болезненным урчанием, и Джейк тут же принялся за еду.

— Ты на часы смотрел? — заворчал Курт, садясь рядом. — Ещё и телефон выключил. Нет, я понимаю, ты человек свободный, но мне-то домой надо. Лиззи уже три раза звонила, а я, идиот, вместо того, чтобы домой рулить, ищу тебя, переживаю, что ты голодный. Мне больше делать нечего, да?

— Сам же сказал — у меня этот… как его… кризис, — Джейк в два счёта расправился с сэндвичем и с наслаждением отхлебнул горячий кофе.

— Ну да, причём он у тебя все двадцать лет, что я тебя знаю, — хмыкнул Курт. — Жалеешь?

— О чём?

— О ком. О ней.

— Я же сказал тебе — разбежались и забыли, — нехотя ответил Джейк. — Я не дружу с бывшими. Как-то не получается, — он допил кофе и раздражённо швырнул стаканчик в урну.

— А дружить и не надо, — Курт вскинул руку и посмотрел на часы. — Надо всего лишь быть благодарным за всё хорошее и извиниться, если был неправ или обидел, — он махнул рукой и поднялся. — Ладно, я домой.

* * *

— Я думала, этот день никогда не закончится, — расслабленно выдохнула Гермиона, устраиваясь поудобнее на диване. — Боже, как же хорошо дома…

— Устала? — Теодор отложил в сторону УЗИ-снимок, отчаявшись разглядеть в нём хоть что-нибудь, и обеспокоенно посмотрел на жену.

— Очень, — кивнула она. — Странно, ты же помнишь, что я и с мальчишками, и с Элли бегала чуть ли не до самых родов, а тут как-то навалилось всё и сразу: и токсикоз, и утомляемость, и ноги стали отекать. А это всего лишь третий месяц.

— Мистер Локсли на днях заверил меня, что всё нормально, — нахмурился Теодор. — А что сказал твой маггловский врач?

— То же самое — всё в пределах допустимого. В первом триместре всякое бывает.

— Эти магглы… — Теодор взял со столика снимок и снова недоверчиво уставился на него. — Мерлина ради, что тут можно увидеть?

— У нас с тобой просто не хватает фантазии, — улыбнулась Гермиона. — Потому что Элли умудрилась разглядеть там и ручки, и ножки, и даже носик. Она уже составила список имён для малышки, знаешь?

Нотт кивнул и положил голову ей на плечо. Какое-то время они, следуя давней привычке, просидели молча, прислушиваясь к треску поленьев в камине и завываниям ветра за окном, а затем Теодор всё же решил озвучить свои мысли:

— Мне хочется, чтобы ты больше отдыхала. Ты же можешь уже сейчас передать другим хотя бы часть своих обязанностей.

— Я в порядке, Тео, — меньше всего Гермионе хотелось сейчас дискутировать о чём бы то ни было. — Просто день такой. Вот увидишь, завтра я буду в форме, обещаю. Но, знаешь, — она сделала долгую паузу, словно подбирая слова, — я и сама вижу, что надо искать компромисс. Я чувствую, что Элли не хватает моего внимания. Ты бы видел — она была такой счастливой сегодня, а мы всего-то погуляли в парке и сходили в кафе.

Теодор бережно усадил её к себе на колени и, обняв, тихо сказал:

— Знаю, она мне всё рассказала. Ты очень нужна ей сейчас, и я как раз собирался поговорить с тобой об этом, но ты и сама всё поняла, моя умнейшая ведьма.

В его руках было так спокойно, так тепло и уютно, что Гермиона мгновенно растаяла. Впрочем, так было всегда — с тех пор, как он впервые обнял её. Одна только мысль о том, что жизнь могла бы сложиться иначе, привела её в ужас.

Если бы она не услышала тогда слова Джейка…

Если бы у неё не нашлось смелости в тот же день порвать с ним…

Если бы она задержалась в его жизни дольше, чем на месяц…

Слишком много «бы». А история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, и всё сложилось так, как сложилось.

К счастью.

Потому что двенадцать лет с Тео — это счастье. Быть рядом с ним, понимать без слов, дышать в унисон, любить его, рожать ему детей — это ли не настоящее счастье?

И она тут же вздрогнула, вспомнив слова миссис Нотт:

«Видите ли, мисс Грейнджер, у Ноттов не бывает полутонов. Если они любят, то дарят своим женщинам настоящее счастье. Поверьте, я знаю, о чём говорю».

— Всё в порядке? — забеспокоился Теодор, чувствуя, как она напряглась в его руках.

— Более чем, — прошептала она, обхватывая его лицо ладонями и вглядываясь в бездонные, самые красивые в мире глаза.

— Кажется, кто-то соскучился? — изобразил изумление он, поднимаясь и подхватывая её словно пушинку.

— Ты даже не представляешь себе насколько, — выдохнула она ему в губы. — Я люблю тебя, Тео.

И никто из них, конечно, не заметил торжествующей улыбки, озарившей лицо бывшей хозяйки замка, наблюдавшей за ними с портрета напротив.

— Умница девочка, — восхитилась миссис Нотт, едва за Гермионой и Теодором закрылась дверь. — Ты всё правильно поняла. Береги своё счастье. Поверь, я действительно знаю, о чём говорю.

Примечания:

Вот и закончилась эта история. Она была долгой, но мы-таки дошли до финала. Спасибо всем, кто был со мной — ваша поддержка бесценна. Любви, счастья и мира всем нам. Всех обняла)