Мёртвая жизнь (гет)

Примечания:

Все части цикла «Пси Фактор: Возрождение» в хронологическом порядке здесь:

https://ficbook.net/collections/16816599

Главные персонажи «Мёртвой жизни»:

1. Коннор Дойл. Тридцать девять лет. Учёный, геофизик и психолог, работающий в Офисе по научным исследованиям и разработкам (международная организация, которая занимается изучением паранормальных феноменов по всему миру) в Галифаксе, Канада. Не женат. Один растит полугодовалую дочь Николь.

2. Адриана Де Марко (ОЖП). Двадцать восемь лет. Начальник отдела «Особо тяжких преступлений» в ФБР в Вашингтоне. Сестра-близнец биологической матери Николь. Является Посвящённой, состоит в тайной организации «Наследие» и обладает сверхспособностями: умеет мгновенно перемещать предметы и себя из одной точки пространства в другую, а также снимать болевые ощущения через физический контакт. На момент событий «Мёртвой жизни» её способности временно заблокированы.

3. Джон Доггетт. Сорок лет. Спецагент ФБР, бывший напарник Адрианы и её экс-партнёр в отношениях, с которым она рассталась месяц назад. Доггетт работает в отделе «Секретные материалы» и является ведущим агентом в расследовании поисков агента Малдера.

4. Дана Скалли. Тридцать шесть лет. Спецагент ФБР, работает в отделе «Секретные материалы». Находясь на шестом месяце беременности, Скалли одержима поисками своего напарника и отца её ребёнка Фокса Малдера.

5. Фокс Малдер. Тридцать восемь лет. Спецагент ФБР, со слов очевидца похищенный пришельцами в мае двухтысячного года.

Пожалуйста, перед тем, как начать читать историю, ознакомьтесь с информацией ниже для лучшего понимания сюжета.

В каноне в феврале девяносто седьмого года Коннор Дойл заразился неизвестным паразитом на заводе по переработке газа в Архангельске. Поняв, что ему не выжить, он подорвал здание вместе с собой и выросшими тварями, которые вырвались из тел русских учёных. В сериале Коннор погиб, но его останки так и не были найдены.

В цикле рассказов «Пси Фактор: Возрождение» Дойл выживает после взрыва завода. Русские учёные извлекают из него паразита, и через несколько месяцев Коннора транспортируют в секретную лабораторию «Улей» в Неваде. Там на нём два с половиной года испытывают препараты по ускоренной регенерации, целью которых является введение в организм специфических R-клеток, способных быстро восстанавливать повреждённые ткани или органы. Кроме того, что Коннор числится основным пациентом проекта «Саламандра», его биоматериал используют и в проекте «Ева», цель которого — лечение бесплодия. Аманда Райз (ОЖП), ведущий специалист «Евы», узнав, что тяжело больна и вскоре умрёт, решается на отчаянный шаг: сама становится пациенткой в своём же проекте, беременеет и рожает девочку, биологическим отцом которой является Коннор. Аманда просит сестру-близнеца, агента ФБР Адриану Де Марко (ОЖП), организовать похищение полуживого Дойла и также помочь бежать его хирургу, Адаму Дженнерсу (ОМП), который успел привязаться к Коннору как к родному сыну.

«В темноте зазеркалья»:

Полгода Коннор восстанавливается и в феврале двухтысячного возвращается на прежнюю работу. Ещё через пару месяцев он узнает, что у него есть дочь Николь (ОЖП), и принимает решение растить её сам. Аманда к этому моменту умирает, зато в жизнь Коннора врывается Адриана, которая изначально хотела, чтобы Николь осталась с ней, но не смогла нарушить последнюю волю сестры — отдать ребёнка отцу. Теперь ей приходится мириться с решением Коннора, хоть она и не собирается отступать.

«БиоГенерация»:

В конце мая двухтысячного года в квартиру к Коннору проникают двое неизвестных. Они оглушают его и Джона Доггетта, которого Адриана отправила присмотреть за Дойлом и Николь в её отсутствие, и берут кровь у Никки. После несчастного случая Коннор попадает в больницу, где выясняется, что у препаратов, которые ему кололи в «Улье», есть существенные побочные эффекты: регенерация тканей вызывает образование кист в мозгу. Коннор знакомится с доктором Эллейн Сперви, учёным, которая никогда не работала на «Улей», но была лучшей подругой Аманды. В какой-то момент их пути разошлись, так как Эллейн увлеклась методом клонирования, а Аманда считала такой способ неприемлемым в своей работе. Сперви, заручившись поддержкой ближайшего коллеги Аманды Роберта Пирса, получает все новейшие разработки и биологические материалы прямиком из «Улья». Она быстро понимает, что R-система вызывает нарушения в работе мозга, и изобретает не только её модификацию, но и R-вакцину, которая может полностью уничтожить недоработанные клетки, введённые пациентам ранее. Целью работы доктора Сперви, кроме экспериментов по клонированию, является внедрение R-клеток в эмбрионы и попытка создания суперлюдей, обладающих с рождения способностью к ускоренной регенерации. Сперви тщательно отбирает для своего эксперимента бесплодных пациенток, считая, что введённый эмбрион с R-клетками может помочь вылечить болезнь. Одной из женщин, добровольно согласившихся на участие в проекте, становится Дана Скалли, агент ФБР, работающая в отделе «Секретные материалы» вместе с Джоном Доггеттом. Однако, проведя необходимые анализы, Сперви сомневается, что внутри Даны развивается подсаженный ею эмбрион, и предполагает, что беременность наступила естественным путём от её партнёра, агента Малдера. Эллейн собирается провести несколько уточняющих процедур, но в её планы вмешивается создательница «Улья», на тот момент уже прикрытого силами правительства США. Находясь в бегах, Мишель Джонсон (ОЖП) продолжает заниматься противозаконными экспериментами. Её интересуют модификации R-системы и вакцина для её разрушения, изобретённые Сперви. Угрожая физической расправой, она предлагает Эллейн сотрудничество, но та отказывается. Сперви убивают, а её лабораторию сжигают, предварительно похитив оттуда все нужные материалы.

За день до пожара и убийства Сперви Адриана и Джон похищают из лаборатории для Коннора R-вакцину, которая должна обратить вспять процесс роста кист в головном мозге. В холле они сталкиваются с тем же человеком в чёрной униформе, который оглушил Джона и Коннора в квартире Дойла несколькими неделями ранее. В этот раз он пытается застрелить Джона, но Адриана с помощью своей сверхспособности отбрасывает мужчину к дальней стене.

В больнице Коннор прощается с Линдсей Доннер, своим главным аналитиком, которая давно влюблена в него. Он благодарит её за всё и умирает у неё на руках, но коллеги всё же успевают ввести ему вакцину и в очередной раз достают с того света. Через несколько дней он приходит в себя. При выписке из больницы Коннора предупреждают, что, по мере отмирания R-клеток, его могут мучить галлюцинации, кошмары и сильные боли, особенно в месте прежнего обитания паразита. Препараты и средства обезболивания противопоказаны, так как организм должен самостоятельно избавиться от чужеродных клеток и выстроить новые нейронные связи. Любое вмешательство может нарушить этот процесс, вызвав дегенерацию клеток.

«Агония памяти моей»:

Последствия разрушения системы ускоренной регенерации настигают Коннора спустя три дня. В какой-то момент он остаётся один на один в своей квартире с невероятно сильной болью и галлюцинациями, которые раз за разом возвращают его в прошлое. Он буквально сходит с ума, и Адриана, обнаружив его на полу в ванной в ужасном состоянии, принимает сложное решение помочь Коннору, применив свой дар. В итоге этот сеанс исцеления заканчивается близостью, во время которой Адриана напитывает Коннора своей силой и возвращает его в реальность из плена болевых ощущений и видений. В этот момент она и сама остро нуждается в подпитке от него, находясь в нескольких шагах от полного истощения. Этот взаимный обмен энергией через секс порождает странную дилемму между ними: как вести себя дальше с их партнёрами? Адриана просит Коннора молчать, так как в её понимании это всего лишь взаимопомощь. Он неуверенно соглашается.

«Персональный ад профессора Дойла»:

Но уже спустя неделю Коннор признаётся Линдсей в близости с Адрианой, не называя истинных причин, почему это произошло. Шокированная Линдсей переходит на формальный стиль общения и запрашивает перевод в другую команду, не желая больше видеться и общаться с Коннором. Физическое состояние Коннор снова резко ухудшается: его беспокоят резкие скачки температуры тела, изменение привычных вкусовых предпочтений, пищевые качели, тошнота, головная боль и постоянные рези в животе. Но, игнорируя симптомы и просьбы остаться ещё на несколько дней дома, он выходит на работу. Из-за ошибки в отделе распределения расследований они с Линдсей снова оказываются в одной команде и вынуждены стать семейной парой под прикрытием. В финале расследования они наконец-то остаются наедине, Коннор просит у Линдсей прощения, а она — дать ей время. Коннор, впадая в ярость от ситуации, вдруг начинает видеть мир не своими глазами, а картинка происходящего резко краснеет. Возвращаясь в свою реальность, он ничего не помнит об этом.

Скалли просит у Адрианы номер мобильного Коннора. Она не верит, что её начальство содействует поискам пропавшего агента Малдера. И вспомнив, что Дойл и Малдер познакомились во время одного из расследований команды ОНИР и после несколько раз встречались в неформальной обстановке, она хочет заручиться поддержкой иных организаций, изучающих НЛО и паранормальные феномены.

Адриана узнаёт, что Аманда также экспериментировала с R-клетками и ввела себе эмбрион в надежде, что он поможет ей вылечиться от рака. Но Николь родилась обычным ребёнком, а её сверхспособности — наследственные по линии рода Де Марко. Отец Адрианы, Уильям Де Марко (ОМП), в очередной раз предупреждает дочь, что за то, что она демонстрировала свои способности на глазах у Коннора, ей грозит серьёзное наказание. Кто-то доносит на неё в Верховный Дом, и Адриана подозревает именно отца, так как сделать это может либо он, либо её бывший куратор в «Наследии» Дерек Рейн, в порядочности которого она не сомневается. Но Адриану больше всего волнует то, что её помощь умирающему Коннору в больнице сформировала между ними энергетическую связь. Он был истощён настолько, что она полностью заполнила своей силой его тело, навсегда привязав к себе. Теперь она обречена чувствовать его боль, эмоции, чувства, и состояние Коннора вызывает у неё опасения. Уильям говорит, что вид связи, который сформировался между ними, опасен, так как в Конноре находится ещё чья-то чужая энергия, которая попала и в Адриану после близости. Адриана считает это невозможным, так как Коннор не Посвящённый, и его энергия не может накапливаться в телах других людей, но такое допущение позволяет сделать вывод, что теперь и он может чувствовать Адриану. А его плохое самочувствие может быть связано с тем, что она, во-первых, вмешалась в процессы перестройки организма, во-вторых, тело Коннора просто не способно справляться с чужеродной энергией, которая будет постепенно разрушать его изнутри.

Внезапно в жизни Адрианы появляется бывший одноклассник Алексей Дёмин (ОМП, упоминался в «Золотых листочках»), обладающий телепатией и гипнозом Посвящённый. Когда-то давно, в попытке прочитать мысли Адрианы, он причинил ей боль, и она перестала с ним общаться. Теперь Алексей, одержимый ею до безумия, постоянно следит за Адрианой и вынашивает план, как убрать своих соперников и расположить её к себе. Именно он был тем вторым человеком, который проник в квартиру Дойла, оглушив его и Доггетта. И Коннор потерял сознание от грубого вмешательства Алексея в память, которое и спровоцировало резкий рост опухолей.

Реализовать безумный план, в ходе которого Алексей планирует ранить Адриану, Дёмину помогает тот самый человек в чёрном — Фрэнк. Ранее он также был замешан в тёмных делах «Улья», но в какой-то момент переметнулся к Эллейн Сперви и вступил с ней в любовные отношения. После происшествия в лаборатории, когда Адриана откинула его к стене, Эллейн вколола Фрэнку R-клетки, а R-вакцину не успела. И сейчас он отчаянно ищет способы сохранить себе жизнь, понимая, что вскоре поликистоз убьёт его. Алексей смутно обещает ему, что он получит то, что хочет, когда они разберутся с Адрианой.

Дёмин назначает Адриане встречу, та неохотно соглашается. За пару часов до этого Адриана и Коннор ругаются, она уходит в разгар ссоры, а через два часа Коннор падает на пол от сильной боли под правым ребром. Теряя сознание, он слышит биение двух сердец, одно из которых постепенно затихает. После думает, что в этот момент в его организме распалась R-система, ведь после этого приступа он чувствует себя отлично и нетипичные для него эмоции полностью отпускают его. Он даже не подозревает, что связан с Адрианой, и это её боль прочувствовал на себе. И если связь перестала проявляться, то это может указывать на то, что с Адрианой случилось что-то плохое, ведь связь разрывается только после смерти.

Через два дня после этой ночи Коннор впадает в отчаяние, так как никак не может успокоить плачущую Николь, а Адриана не отвечает на его звонки. Вечером в понедельник малышка замирает на его руках, смотрит куда-то в сторону, и в этот момент взрываются лампочки и осыпается зеркало в комнате. Неожиданно приезжает отец Адрианы, чтобы сообщить Коннору плохие новости о ней.

«4Д Адрианы Де Марко»:

Адриана тяжело ранена, она в коме, и прогноз крайне неблагоприятный. Коннор летит в Вашингтон, сталкиваясь в госпитале с Джоном Доггеттом и Дереком Рейном. Оба по-своему пытаются помочь. Джон тратит множество времени на поиски стрелявшего. Он показывает Коннору снимок с камеры наблюдения, и тот узнаёт в стрелявшем человеке в чёрном своего бывшего начальника, Фрэнка Элсингера, которому «обязан» попаданием в «Улей». Дерек же привозит с собой из Сан-Франциско чашу наподобие священного Грааля, которая может исцелить любую болезнь. Беда только в том, что никто не может прочитать условие, выбитое на ней. Коннор вызывает свою команду, чтобы помочь Рейну в дешифровке и Доггетту в поиске стрелявшего.

Дёмин также постоянно посещает Адриану в госпитале. Он никак не думал, что она собьёт своим даром прицел и получит тяжёлое ранение. По его плану пуля должна была угодить в плечо, от ранения Адриана потеряла бы много крови, и это могло позволить ему сформировать между ними энергетическую связь. Сейчас он ещё более одержим мыслью убрать с пути Коннора, которого видит своим главным конкурентом.

Агент Скалли попадает в больницу с маточным кровотечением, и её врачом становится Мишель Джонсон, которая ищет доказательства или опровержения слов Сперви, что ребёнок Скалли — обычный малыш и в нём нет R-клеток. Мишель встречается с Алексеем Дёминым, своим сыном, и он обещает ей вернуть в лабораторию Дойла, как подопытного кролика.

Разгадав шифр на чаше и осознав свои чувства к Адриане, Коннор помогает её пробудить. Адриана полностью теряет контроль над своими эмоциями и способностями, становясь опасной для окружающих и для себя самой.

Получив от Алексея задание застрелить Дойла на крыше дома, Элсингер зовёт Коннора на встречу и раскрывает ему правду о попадании в «Улей». В момент их разговора в Конноре просыпается тёмный двойник, и эта же чужеродная энергия захватывает Адриану. Она переламывает кости в теле Алексея, и Дерек спешно забирает её восстанавливаться в свой замок на острове Эйнджел. Коннора же от пули спасает Уильям Де Марко, сбрасывая Фрэнка с крыши.

Проведя три недели в изоляции, Адриана вдруг достаёт стёртые из памяти воспоминания и приходит к выводу, что именно она виновата в той боли, которую чувствует Коннор. Из-за этого откровения в её памяти активируется давняя установка на суицид, вложенная туда верхушкой «Наследия» на случай, если Адриана потеряет контроль над врождённой энергией и навредит кому-то. Её с трудом удаётся в очередной раз спасти от гибели, и Рейн принимает решение запечатать способности Адрианы до момента, пока она полностью не восстановится, и только тогда канал сам по себе безопасно откроется.

Коннор и Адриана после месяца разлуки наконец-то встречаются. Адриану с порога пугают изменения во внешности Коннора. Он резко похудел, а виски поседели. Она подозревает, что с ним что-то не так, но Коннор молчит и не хочет отвечать на её вопросы, хотя и показывает своё расположение и желание более близких отношений. Адриана даже не предполагает, что Рейн рассказал Коннору об особенностях её восстановления, о разрушенных барьерах и гложущем чувстве вины, которое может снова пробудить вложенную установку на самоубийство.

Поэтому Коннор действительно скрывает от неё своё плохое самочувствие, не желая снова спровоцировать на энергетические всплески и разрушение барьеров, сдерживающих способности. Ни врачи, ни таблетки не помогают ему снять сильные боли в животе, от которых он снова мучается с момента, как очнулась Адриана. Но Коннор упорно ищет причину в изувеченной экспериментами психике и в том, что сейчас не может признаться ей в своих чувствах из-за страха навредить. Всё это очень сильно отражается не только на его психологическом, но и на физическом состоянии. Однако Посвящённые склонны полагать, что причиной этого ухудшения всё же являются особенности связи и нарушенные близостью звенья в восстановительном процессе Коннора.

И пока герои постепенно разбираются в своих чувствах и перипетиях созданной связи, за ними глазами с алыми радужками наблюдают клоны, чьими прототипами стали Коннор Дойл и русская учёная Анна Гусакова — Образец 418 и Лилит.

Ранчо Салливана, штат Мэн, США

17 августа 2000, 22.15

— Папа, а расскажи сказку о принцессе Звёздочке!

Темноволосая пятилетняя малышка с рассыпавшимися по подушке кудряшками, потерев сонные глазки, потянулась к отцу, присевшему на край кровати, и повисла у него на шее.

— Опять? — тут же послышалось недовольное бурчание мальчика, резко подскочившего на своей постели.

Он скрестил руки на груди и недовольно надул губы, буравя сестру недовольным взглядом. Сегодня была его очередь заказывать сказку на ночь. Хотя восьмилетний Брендон почти привык, что он — будущий мужчина, сильный и надёжный, способный уступить своим сиюминутным желаниям, если того требуют обстоятельства, младшие или женщины. Так его воспитывали родители. Софи же, его сестрёнка, так же охотно впитывала речи матери и отца. И в последнее время слишком часто намекала, что её интересам нужно потакать. Чем вызывала только негодование и сопротивление, а не стремление покориться и проявить жертвенность.

Брендон скосил глаза на отца, надеясь, что его мудрость и рассудительность сегодня склонят чашу весов в пользу другой сказки, про рыцарей или, на худой конец, ковбоев. Но даже в свете тусклого ночника он видел, как привычно напряжённая спина отца расслабилась, когда Софи повисла у него на шее, а ярко-голубые глаза резко посветлели и сейчас будто служили ещё одним источником освещения наряду с прикроватной лампой.

Брендон демонстративно громко вздохнул. Отца мгновенно окутали ярко проявляющиеся женские чары маленькой манипуляторши.

— Поумерь свой пыл, дорогой сын, — строгим голосом проговорил отец. — Я помню данное тебе обещание, и обязательно его сдержу. Твоя сестра всегда засыпает очень быстро. Пусть перед сном услышит то, что хочет. А потом я расскажу тебе новую и очень длинную историю про чужестранцев, которые однажды вторглись на территорию нашей страны.

Брендон нехотя кивнул. Больше он не стал спорить с отцом, хотя обещанная сказка скорее предвещала внеплановый урок истории. Но раз уж сначала предстояло послушать всё-таки про Звёздочку, Брендон решил полюбоваться ночным небом и проверить, а озаряют ли сегодня обширные владения отца ночные светила.

Он вылез из постели и забрался на высокий стул, приставленный к окну, вполуха слушая историю, которую слышал уже миллион раз. И не надоела же она Софи…

— И вот Звёздочка, — грубый голос отца превратился во вкрадчивый полушёпот, — которая с самого рождения отличалась любознательностью, решила посмотреть, а как это: жить на земле? Скатилась она по ночному склону, ударилась о землю и превратилась в маленькую принцессу.

Протянув последнее слово, Фрэд Салливан, гордый и счастливый отец двух детей, мягко улыбнулся, поняв, что произошло ещё одно чудесное превращение. Его маленькая любознательная бойкая девчушка в одну секунду превратилась в тихую спокойную малышку. Такой она становилась только ночью, когда засыпала. Фрэд аккуратно расцепил крепкие объятия и уложил засопевшую Софи в постель. Он прекрасно знал, что ей обычно хватает одного-двух предложений, чтобы уснуть. Ведь энергии, бившей в течение дня фонтаном, явно нужна была подзарядка. Другое дело старший сын, который редко ограничивался одной сказкой или историей и не отличался такой неуёмной подвижностью.

Здесь, вдали от шума и огней больших городов, Фрэд и его любимая Марша могли воспитывать Брендона и Софи согласно тем старомодным принципам и правилам, в которые верили сами. Увезя детей подальше от пропитанных запахом денег идеологий и сошедших с ума информационных технологий, зомбирующих мозг, семейная пара свято верила, что они уберегут и защитят своих чад, дав надлежащее домашнее образование. После которого их дети вырастут достойными людьми, чьи сердца не сожмут в тиски самые низменные человеческие желания и страсти.

— Спи, моя принцесса Звёздочка, — прошептал Фрэд, поглаживая вьющиеся локоны Софи.

Он с усмешкой подумал, что Всевышний весьма иронично наказал его. Ведь те тёмные кудри, которых он в юности стеснялся, после рождения дочери стремительно осыпались с его головы и теперь густо вились у голубоглазой Софи. Ей они, несомненно, шли больше. Брендон же унаследовал от матери светлые волосы и карие глаза, а ещё её непокорный характер и выдающийся ум, быстро впитывающий новые знания.

— Вот видишь, — чуть громче проговорил Фрэд, не глядя на застывшего у окна сына, — Софи уже спит. Теперь твоя очередь слушать сказку.

Фрэда не смутило, что Брендон промолчал в ответ, но по позвоночнику вдруг отчего-то пробежали холодные мурашки. Он нахмурился и перевёл нежный взгляд с дочери на сына и онемел.

Лицо Брендона освещал яркий свет, источнику которого просто неоткуда было взяться на одиноком ранчо, выстроенном в огромном поле, где в радиусе сотен миль ни единой души.

— Пап! — взвизгнул Брендон. — Там… это… звезда… она… прямо здесь!

Фрэд сорвался с кровати и подбежал к окну. Всё, что он успел заметить, это яркую вспышку, которая озарила небо и поле. Огромный плоский диск, изливающий столп света до самой земли, моргнул и исчез.

На секунду Фрэд подумал, что ослеп. Глаза, привыкшие к тусклому освещению светильника, от яркой вспышки заболели, а затем заслезились.

— Что это, папа? — испуганно пролепетал Брендон.

Фрэд вытер глаза рукавом мягкой фланелевой рубашки и проморгался. Глянул на светильник, чтобы убедиться в том, что может видеть. Окинул беспокойным взглядом сквозь дрожащую пелену слёз спящую дочку. И тут же снова высунулся в окно, пытаясь рассмотреть в кромешном пугающем мраке хоть что-нибудь. В эту же секунду дверь комнаты распахнулась, и на пороге застыла Марша.

— Фрэд, что это было?

Она еле выговорила эту фразу, клацая от страха зубами. Брендон спрыгнул со стула и, подбежав к матери, вцепился в её платье.

— Понятия не…

Фрэд не успел договорить. Его фразу перебило громкое истошное: «Помогите!», донёсшееся с улицы. Оба взрослых и ребёнок замерли на своих местах, переглядываясь. Салливан снова перевёл взгляд на мирно спящую Софи, которая лишь сморщила носик от нарушающих сон разговоров, и вполголоса проговорил, обращаясь к жене:

— Запрись в комнате с детьми!

Марша отлично знала эту интонацию, не терпящую возражений и дополнительных вопросов. Как только Фрэд выскочил в коридор, она повернула торчащий в замочной скважине ключ на два оборота, с испугом оглядев и оценив на прочность плотную дубовую дверь. Подбежав к привычно приоткрытым в ночную пору окнам, закрыла их, нервно и резко задёрнула шторы. Затем Марша опустилась на кровать Софи, изо всех сил пытаясь унять дрожь, ведь её сына, уже несколько лет не видевшего посторонних на Богом забытом ранчо, тоже колотило от ужаса.

Фрэд же, быстро сбежав по лестнице, первым делом бросился на кухню. Достал из стоящей на верхней полке стеллажа банки ключи от чулана, в котором хранились винтовка и патроны. Включив освещение заднего двора, с оружием наперевес, выбежал из дома.

Крик, донёсшийся с улицы, прозвучал где-то совсем близко, и Фрэд был уверен, что встретится с вторгшимся в пределах рассеивания света от прожекторов, установленных в ста ярдах от дома. Точнее, с вторгшейся. Ведь голос явно принадлежал женщине.

— Кто здесь? Отвечайте! — выкрикнул Салливан с порога. — Это частная собственность!

Пристально обводя глазами территорию, он остановил взгляд на небольшом непривычно возвышающемся участке на границе, где искусственное освещение поглощалось темнотой ночи. Фрэд знал каждый кусочек своей земли, все холмы и впадины, и поэтому его меткий взор тут же выцепил нечто чужеродное в рукотворном рельефе. И это была явно не кучка земли…

Салливан встал как вкопанный, широко открыв рот и выпучив глаза. Он готовился к чему угодно, но только не к обнаружению голого тела, распластавшегося на сырой после недавнего дождя земле. Поборов ступор, Фрэд на ватных ногах приблизился к своей находке и присел на корточки. Тёмные волосы, то ли от природы имевшие такой цвет, то ли вымазанные в грязи, спутанными космами прикрывали лицо лежащей на животе женщины. Фрэд уставился на её спину, не желая скользить взглядом дальше и соображая, что делать в такой ситуации. И невольно встрепенулся, тут же вскакивая на ноги, от звука другого голоса, тихо, но уверенно зазвучавшего у него за спиной.

— Мистер Салливан?

Фрэд резко повернулся, вскидывая винтовку и целясь на звук. В нескольких ярдах от него незнакомка с идеально уложенным рыжим каре, одетая в светлый брючный костюм и лёгкий плащ, вскинула руки вверх и замерла. Дуло, наставленное в заметно выступающий живот нежданной гостье, дрогнуло в руках Салливана.

— Прошу прощения за вторжение, я врач, — как ни в чём не бывало продолжила женщина. — Позвольте мне взглянуть на вашу находку.

Всё происходящее вдруг начало казаться Фрэду дурным сном или каким-то малобюджетным фильмом ужасов, где вот-вот из темноты вынырнут чудища с громкими нечеловеческими воплями, утаскивая его в близлежащий лес. Правда, от беременной леди напротив, невесть откуда взявшейся, угрозы не чувствовалось, но Фрэд покосился на лежащее в том же положении тело на земле, а затем лихорадочно оглянулся и всмотрелся во тьму. Казалось, что он слышит где-то вдали некое копошение, и от этого озноб, гуляющий по спине, только нарастал.

— Это частная территория. Как вы здесь оказались? — на автомате выдавил сквозь зубы Салливан, снова глядя на стоящую перед ним женщину.

— Я обязательно расскажу вам, мистер Салливан, но для начала позвольте мне проверить, жива ли она, — с холодным доверительным спокойствием проговорила та, кивнув на тело. — Как я уже сказала, я врач, меня зовут Дана Скалли.

Фрэд коротко кивнул и сделал шаг в сторону, всё ещё на всякий случай держа винтовку наготове, но направляя её уже больше куда-то в сторону. Туда, где заканчивался свет и начиналась тьма.

Опустившись на колени перед телом, Скалли достала небольшой фонарик и первым делом, убрав волосы с лица женщины, проверила пульс. Затем осмотрела носовые пазухи, приоткрыла веки, заглянула в рот.

— Пульс нитевидный, — не оборачиваясь, проговорила Дана. — У неё переохлаждение. Это очень плохо. Вы поможете мне донести её до машины? Этой женщине срочно нужна медицинская помощь.

— До ближайшего госпиталя почти час езды, — машинально пробормотал Фрэд, нервно сжимая оружие в руках. — Но сначала скажите, кто она такая и как попала на мой участок? И как вы здесь оказались?

— Мистер Салливан, эту женщину зовут Тереза Ньюман, — голос Скалли звучал, как натянутая металлическая струна. — У неё маленький сын, который очень ждёт возвращения своей мамы. И если мы не поторопимся, Тереза может умереть.

— У меня тоже в доме остались дети и жена. Я не оставлю их… Я видел что-то… Непонятное, — он стушевался, вдруг почувствовав себя странно и глупо.

— Я понимаю вас, — голос Скалли дрогнул. — Но будьте уверены, то, свидетелем чего вы стали… Это… — она тоже запнулась, подбирая правильное слово, — явление. Оно больше не вернётся сюда.

Дана, на минуту забыв обо всём, вскинула глаза в небо и уставшим голосом прошептала:

— Следующее место назначения — Канада… Быстрей бы только получить точные координаты. И хоть бы профессор Дойл завтра оказался дома…

Примечания:

Если вдруг вы не читали ни одну из работ цикла и пропустили в начале фанфика «Краткое содержание предыдущих частей», то ещё раз сделаю акцент на том, что эта информация будет важна для понимания событий, которые развернутся в следующих главах, и в целом сюжетной арки всего повествования. В пересказе событий «4Д Адрианы Де Марко» есть важный момент, разъясняющий отношения главных героев и истинную причину, по которой Коннор вынужден скрывать свои ощущения от Адрианы.

Эстетика к главе ?

https://vk.com/wall-9523217_712

или

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iCFdF

Бауэр Стрит, Галифакс, Канада

18 августа 2000, 20.45

С каждым медленным тяжёлым шагом, приближающим Коннора Дойла к двери дома, в котором он жил, его до этого невероятно сильное и жгучее желание оказаться внутри стремительно сжималось и превращалось в тлеющие угли.

Кто бы мог подумать, что тот, который два дня подряд ругался с директором Управления Скоттом Блевинсом, чтобы выгрызть наконец-то выходные себе и своим людям, сейчас бы охотно предпочёл остаться в Чикаго на расследовании. Или прямиком из аэропорта поехать в отель, чтобы там, не сжимая в терпеливом молчании зубы до скрежета, дать себе расслабиться и не притворяться для домочадцев, вытягиваясь в порядком надорванную струну. Но, несмотря на то, что внутри всю дорогу свербело желание сойти с выбранного курса, Коннор всё равно тянул заплетающиеся ноги к показавшемуся из-за последнего пройденного поворота крыльцу…

Что бы его сейчас ни беспокоило, но одиннадцать дней без дочери показались вечностью. И малышке Николь было абсолютно всё равно, в каком состоянии папа вернётся домой. Главное, чтобы приехал живой… От вопросов Адама Коннор всегда мог отмахнуться. Но в этот раз не только он приглядывал за шестимесячной крошкой. Адриана, которая закончила все свои срочные дела в прошлый четверг, уже девять дней гостила у Дойлов, ожидая возвращения хозяина квартиры. И вот он наконец-то плёлся домой, видя сегодня огромную проблему для себя в этом, ещё буквально вчера, радостном событии…

А ведь начиналась его командировка весьма обычно. На прошлой неделе Коннор, досконально изучив материалы дела и оценив предварительную обстановку, отчего-то решил, что дело не затянется надолго. Но уже через неделю более точно установил условную категорию расследования: «гроб». Именно так его команда называла абсолютно бесперспективные и за милю пахнущие фальсификацией дела. Больше всего на свете Коннор ненавидел неподтверждённые в течение длительного срока наблюдения феномены. Или те, которые видел кто угодно, но только не члены его команды.

По итогу одиннадцать дней в Чикаго учёные из Офиса по научным исследованиям и разработкам убили на попытку зафиксировать присутствие полтергейста в доме одинокой женщины. И все эти одиннадцать дней феномен тщательно обходил камеры, продолжая проявляться в неожиданных местах. Возможности установить видеослежение по всему дому не было, и приходилось порой назначать дежурства членам команды в разных точках локации.

К концу недели в скверном настроении пребывал не только Коннор, но и все остальные, высказывая шефу мнение, что весь феномен кроется в миссис Броуди, которой нечем заняться на старости лет. Она выражала неприкрытую радость, видя в опустевшем доме, куда ранее приходили только работники социальных служб, снующих туда-сюда учёных, которых она непременно старалась угостить чаем с конфетами. Однако они по истечении первой недели наблюдения перестали благостно реагировать на такое проявление заботы, считая, что миссис Броуди сама крушит вещи и оставляет на своём теле синяки. И пить тот самый чай не без основания захотели не у старушки в гостях, а в собственных домах.

Коннор тоже всё больше склонялся к версии обычного привлечения внимания Броуди к собственной одинокой персоне. Но терпеливо решил подождать ещё пару дней, когда понял, что полететь в Галифакс на выходные всё равно не судьба. Как одинокий отец, он должен был возвращаться домой вечером в пятницу, если стоимость билета на самолёт не превышала сумму сверхурочных. Управление испытывало финансовые трудности, и его директор всячески старался сэкономить даже на мелочах. И так уж вышло, что билет из Чикаго в Галифакс обошёлся бы ОНИР на пять долларов дороже, чем сумма сверхурочных. Когда Коннор на прошлой неделе услышал эту цифру, он выругался про себя на бюрократию. Но вчера вечером, поговорив с Блевинсом и поняв, что тот собирается оставить их ещё и на эти выходные на расследовании, Коннор возмутился уже вслух.

— Пять долларов, Скотт! — повысив голос, начал Коннор. — Ты серьёзно? Давай я сам куплю себе билет и не потребую никакого возврата. А лучше — закрою это дело, и мы вернёмся завтра всем составом. Десять дней просидели здесь ни с чем. Нет никакого феномена, приборы и излучатели молчат. К делу можно пришить только ничем не доказанные показания Броуди…

— Давай начистоту, Дойл. А дело только в расследовании, которое ты считаешь пустышкой? — раздражаясь, выпалил Блевинс. — У тебя маленький ребёнок, который явно нуждается в твоём присутствии дома. Все это прекрасно понимают. Может, тебе стоит подумать о смене работы?

— Может, и стоит, — грубо отрезал Коннор.

Скотт несколько опешил от такого поворота разговора, явно не ожидая, что профессор Дойл, ярый трудоголик и фанатичный блюститель правил расследований, вдруг положительно ответит на его риторический вопрос, призванный скорее охладить пыл и призвать к ответственности. Подумав, Блевинс сказал, что окончательное решение примет завтра.

И его решение на следующий день не изменилось. Не изменился и боевой дух Коннора, который не собирался просто так висеть в «полях» ещё несколько дней, изучая непонятно что… Да, он трудоголик, но теперь ещё и отец, который по дороге на работу всё чаще засматривался на здание университета, где ему ранее предлагали преподавать геофизику. Но последний гвоздь в крышку «гроба», окончательно решивший его судьбу для Коннора, вбила новость от Адрианы. Она обмолвилась, что вечером в воскресенье ей нужно вернуться в Вашингтон. Срок больничного истёк, в понедельник её ждёт работа… Точнее, лавина дожидавшихся дел и полное отсутствие уверенности, что следующий уикенд она проведёт с Никки.

После длинной беседы с ней взвывший от тоски по домочадцам Коннор, выслушав короткий отчёт Эксона о том, что на мониторах по-прежнему ничего, снова набрал номер директора. И после разговора на повышенных тонах, который перерос в открытый пулемётный обстрел фактами и аргументами со стороны Коннора, Блевинс нехотя разрешил свернуть расследование. Обрадованные исходом «боевой операции» со стороны шефа техники отправились демонтировать оборудование. Им пошли помогать члены основной команды, чтобы успеть на ближайший рейс. Коннор тоже не остался в стороне. Вместе с доктором Клэр Дэвисон он поднялся на чердак, где была установлена одна из камер. И там Коннор почувствовал сначала лёгкий прохладный ветерок, заигравший у него в волосах. С надеждой он оглянулся на окно и дверь, но те оказались плотно затворены. А холод уже стремительно полз по ногам, будто изучая Коннора. В следующую секунду дверь резко отворилась сама по себе, а предметы заходили ходуном.

— Клэр, это оно! — прошептал Коннор. — Эксон, приём…

Договорить он не успел, так как нечто, имеющее призрачные очертания, ледяными клешнями ударило его в плечи и откинуло к противоположной стене с нечеловеческой силой. На несколько минут Коннор потерял сознание, а когда пришёл в себя, на него с беспокойством и некой обречённостью во взглядах смотрели и Дэвисон, и Хендрикс, и ещё пара техников. Где-то вдалеке раздавалась нецензурная брань Питера. И Коннор понял, что в Галифакс они сегодня не полетят…

Но Блевинс, внимательно выслушав монотонный отчёт своего кейс-менеджера, так же сухо ответил, что чёрт с ними, с теми пятью долларами и правилами внутреннего распорядка, Дойл отправляется домой, а за старшего остаётся Эксон. Коннор попытался активно возразить, но Скотт грозно рыкнул и напомнил: приказы директора операции не обсуждаются. И вот тут-то Коннор, который ещё утром мечтал оказаться вечером дома, как раз неожиданно для себя не обрадовался этой перспективе.

Ему очень повезло, что инцидент на чердаке не закончился переломами или серьёзными ушибами, но всё же в месте удара Коннор чувствовал приличный дискомфорт, быстро стянувший и зажавший мышцы спины и плечи. Крайне обеспокоенная Клэр, которая видела дальность его полёта, остановленного только стеной, настаивала на обследовании и госпитализации, но Коннор отмахнулся, дежурно приняв из её рук обезболивающее. Уже порядком привыкнув, что таблетки никак не облегчают ставшие постоянными спутниками его жизни боли в животе, Коннор не рассчитывал, что лекарство сможет заглушить неприятные ощущения. Но поскольку Клэр никак не унималась, дабы усыпить её бдительность, Коннор выбрал меньшее из двух зол. Под её пристальным взглядом выпил пару таблеток и очень удивился, в какой-то момент перестав чувствовать сковывающее напряжение. Но счастье было недолгим. На препараты тут же лютой истерикой среагировал желудок, скручиваясь в узел и отчётливо давая понять, что любая попытка закинуть в него сегодня хоть крошку выйдет хозяину боком. Через шесть часов неожиданно рано закончилось и действие обезболивающего, и сейчас Коннор утопал в сильной, опоясывающей всё туловище, боли и тошноте.

Именно перспектива предстать в таком состоянии перед Адрианой его, мягко говоря, не радовала. Коннор в целом очень тяжело перестраивался, если в его идеально отстроенные личные планы что-то вмешивалось. А он совсем иначе планировал провести этот уикенд. Не побитым и не притворяющимся, что всё в порядке. Морщась и проклиная таблетки, он думал, что лучше бы у него просто болела спина, в этом даже можно было бы признаться без опасения. Но тошнота и участившиеся от волнения спазмы прошибали ещё и приступами страха, заставляя в ужасе ожидать ночи…

Коннора в очередной раз передёрнуло от раздражения. Он до невозможности сильно бесился в моменты, когда ощущал себя больным и слабым, понимая, что восприятие ломается сквозь призму паршивого состояния, а нервы перетягиваются истончёнными канатами, грозясь порваться от любой, даже незначительной мелочи. И, несмотря на то, что важность спокойного восстановления Адрианы вдали от его проблем явно перевешивала всё остальное, сейчас Коннор понимал, как сильно может напрягать даже элементарный факт признания в плохом самочувствии и ярое нежелание, чтобы возлюбленная лицезрела его таким. Опять вспомнился июнь, когда он выпроводил из квартиры Линдсей, чтобы она не видела острое переживание кризиса разрушения системы ускоренной регенерации со всеми вытекающими в прямом и переносном смысле последствиями. Адриана, правда, тогда не спрашивала, можно ли остаться, и проигнорировала грубые попытки её выгнать. Она и сейчас вряд ли его оставит в покое. И вот это как раз и беспокоило больше всего, заставляя желать самому где-нибудь затеряться по дороге. Теперь настала его очередь опасаться нарушить звенья в её восстановительном процессе. И разбить тот образ, созданием которого для неё Коннор в последнее время так озаботился, мерзкими недомоганиями.

От докучающих мыслей и без того крайне кислая физиономия с каждым шагом перекашивалась сильнее, и всё, о чём мечтал Коннор — как можно более незаметно уйти от всех разговоров и просто лечь спать. Попытки смириться, взять себя в руки и переключиться тоже не приносили успеха. Рой размышлений загудел и перекинулся на другую тему, доводя до исступления противоречиями…

Все одиннадцать дней Коннор безумно желал поскорее попасть домой к семье, к которой мысленно причислял не только Николь и Адама, но и Адриану, а не коротать время перед мониторами слежения за беседами о научных инновациях с Эксоном. Хотел спать в своей постели, пусть даже под храп Адама, а не на скрипучей кровати в отеле. Хотел есть на завтрак, обед и ужин домашнюю еду, а не опостылевшие блюда из ресторана. Но теперь, еле волоча себя домой, он вдруг почувствовал, как сотней невидимых комариных укусов зудит пострадавшее профессиональное самолюбие. Как он мог так опростоволоситься с этим полтергейстом? Как мог позволить вести себя так эмоционально в разговорах с Блевинсом, доказывая собственную правоту, и в итоге так круто ошибиться?

Конечно, у него и раньше случались промахи, не без них, но больше всего доканывало, что в этот раз причины профессионального фиаско крылись не только в недостатке оборудования. Коннор, как всегда, винил в первую очередь свою неосмотрительность и перекрывшее всё остальное банальное желание поскорее завершить расследование и вернуться домой. Что это? Подступающая старость, проявляющаяся в стремлении к комфорту, или растущее в геометрической прогрессии слабоумие от накрывшей в тридцать девять лет влюблённости, когда с вырывающимся из груди сердцем хочется на всё плюнуть и бежать на свидание?.. Да и пусть даже к себе домой…

«Ну так плюнь! — разозлился сильнее Коннор. — Ты хотел домой? Иди домой! В понедельник в кабинете у Блевинса разберёшься со своей побитой репутацией».

После самоприказа назойливые мысли-мушки о работе стихли и снова уступили место тем, которые заставляли с непонятной дрожью вспомнить, что дома его ждала встреча с любимой женщиной. Только она даже не догадывалась ни о его чувствах, ни о том, насколько сильно Коннор хотел сейчас пасть в её объятия, чуть ли не с порога схватив и прижав к себе… Но ни о чём таком в действительности не могло идти даже речи, поэтому оставалось только мечтать и прятать зудящие руки, жаждущие прикосновений, в карманы. А в перспективе, оказавшись дома, придётся постараться и себя тоже подальше спрятать, чтобы Адриана ничего не заподозрила…

Наконец Коннор доплёлся до порога квартиры, вставил ключ в замочную скважину и с шумным выдохом повернул его, открывая дверь. До его ушей тут же донёсся заливистый смех.

— В этом она точно похожа на отца, — весело сказала Адриана из комнаты, и Коннор услышал смешок Адама, а следом возмущённое кряхтение дочери. — Иди сюда, моя родная! Как же ты забавно хмуришься, ну точно как папа!

Коннор замер в прихожей, машинально отметив: он действительно хмурился. Скосил глаза на висящее в паре шагов от него зеркало. Попытался отрепетировать на лице дежурную улыбку, но на уставшей измученной физиономии даже она, профессионально натренированная годами, вышла как отпугивающая гримаса. Коннор снова беззвучно вздохнул, обречённо покачал головой и лязгнул дверью, давая понять обитателям квартиры, явно не услышавшим его за громкими разговорами и смехом, что он дома.

— О, Никки, папа приехал! — всё таким же задорным голосом проговорила Адриана из глубины квартиры.

— Коннор. — Адам вышел навстречу, радостно улыбаясь. — А мы заждались. Прости, поужинали без тебя, но на плите еда, ещё не остыла.

— Спасибо, я не голоден, — тихо буркнул Коннор, пожав Адаму руку и хлопнув по плечу. — Привет! — Зайдя в комнату, он посмотрел на Адриану, сидевшую на диване с Николь на руках. — И тебе привет, моя принцесса! — Склонился над дочерью и поцеловал её в лоб.

Адриана, загадочно улыбаясь, в ответ только кивнула ему. Коннор быстро мазнул взглядом по непривычной одежде, в которой никогда раньше её не видел. Она всего раз осталась на несколько дней в его квартире, когда посчитала, что должна быть рядом во время его восстановления после госпитализации. А так всегда уезжала на ночь в отель. Но даже в те несколько дней с ночёвками неизменно носила тёмные классические брюки, блузки и туфли на низком каблуке. Сегодня же Адриана изменила привычному образу в пользу тёмно-зелёного плюшевого костюма и пушистых коричневых носков. Где-то в глубине сознания у Коннора мелькнула мысль, почему она в августе так тепло оделась, неужели мёрзнет? Он снова оценил взглядом тандем одежды и тёплой улыбки, домашний и дразнящий нежный вид, и эту мысль тут же придавило усилившееся желание прижать Адриану к себе и уткнуться носом в неглубокий вырез, ещё сильнее расстегнув недлинную молнию… И сделать это желательно под пледом. Коннор невольно приподнял уголки губ, но вспомнив собственное отражение в зеркале, резко мотнул головой и вернул себя из приятных видений в реальность.

— Простите. Я ужасно устал, — на автомате проговорил он, однако чувствуя себя уже не так плохо, — очень сложный день был на работе. Я в душ и сразу спать.

Не дожидаясь ответа и пресекая любую возможность задать ему вопросы, он поспешил выйти из гостиной и направился в ванную комнату. Душ, к его превеликой радости, помог немного ослабить тянущие ощущения в мышцах. Коннор потерял счёт времени, нежась под тёплыми струями воды, и вдруг, повернувшись к стене, потонул в смывающих границу реальности образах…

Тёмные кудряшки выпрямляются, тяжелея от струящихся по ним потоков воды… Изящные ладони резко впечатываются в стену, а по прогнувшейся сильнее пояснице тут же устремляются тонкие ручейки, стекая по округлым ягодицам.

Вздох… Рывок… Мир вокруг переворачивается. Теперь пространство позволяет вытянуться во весь рост, ощутить желанный вес на себе и ритмичные движения бёдер… Коснуться ладонью груди. Яркий свет лампочек над головой меркнет в такт, то ослепляя, то позволяя увидеть любимое лицо. Блаженство и вода не заставят прикрыть веки. Это его желание… Глаза в глаза. Только вместе…

— Родная… — простонал Коннор, глядя расширенными зрачками на свет.

Резко заморгав, он встрепенулся, понимая, что не лежит, а сидит на полу душевой и неудобно упирается затёкшими ногами в бортик. Сплюнув досаду, Коннор не сразу смог подняться. Рассеянно осмотрелся по сторонам, потерев солнечное сплетение.

— Теперь здесь, значит, — хмыкнул он. — Ванную, что ли, установить?

Высушив волосы и окончательно разомлев, чувствуя, как его всё больше тянет спать, Коннор поплёлся на кухню, сам не зная зачем. Сел на табурет, уперев локти в стол, и закрыл лицо руками. Его так стремительно разморило, что не осталось сил встать и отправиться в комнату Адама, чтобы разложить кресло, постелить постель и принять желанное горизонтальное положение. Стоило только пошевелиться, как спина напрягалась и начинала снова неприятно тянуть, поэтому Коннор нашёл удобное положение и решил остаться в нём хотя бы на какое-то время. Он просидел так пару минут, даже успел задремать и пропустить момент, когда Адриана вошла в кухню.

— Ты в порядке? — с нотками едва уловимого волнения спросила она.

— Да, просто напряжённый день, — заставляя себя проснуться, проговорил Коннор, — но в целом ничего особенного. Думаю, наши с тобой трудовые будни мало чем отличаются.

— Ошибаешься, мне редко сейчас выпадает возможность бывать в «полях». Я в основном перебираю макулатуру в своём кабинете, пишу отчёты и работаю с кадрами в отделе, — она взяла в руки чайник и обернулась к Коннору. — Ты точно есть не хочешь? Может, хотя бы чай тебе заварить?

— Спасибо, не беспокойся. Я и сам могу о себе позаботиться.

— Ладно. — Она мягко улыбнулась, но всё же зажгла плиту и поставила на конфорку чайник. — Но заботы о Николь я целиком и полностью сегодня беру на себя. Как ты понимаешь, она сама ещё себе не приготовит поесть и памперс не поменяет. Но уверена, что через годик-другой и эта твоя черта начнёт в ней проявляться.

— Ты о чём? — Он поднял искренне непонимающий взгляд на неё.

— Да так… Не обращай внимания. — Адриана загадочно усмехнулась, но через секунду серьёзно спросила: — Спина болит?

— Откуда ты… — Он снова нахмурился и вперил в неё холодный взгляд, леденея от догадок. Она просто так догадалась или… почувствовала?

— Обычно ты с ровной осанкой сидишь, а сегодня опираешься на руки, ссутулив плечи и сжавшись.

Едва заслышав это и поняв, Коннор машинально принял ровную позу на табуретке, чуть скривившись от прострелившей нижнюю часть туловища боли.

— Коннор, ну хватит. — Адриана не смогла скрыть осуждение в реплике. — Напомни, кто из нас двоих заводил беседу про доверие и принятие помощи? — Она встала у него за спиной и уложила руки на плечи. — Что случилось?

— Да так, неприятная встреча с полтергейстом, закончившаяся ударом об стену, — честно сознался он, прикрыв глаза от её прикосновений. По телу моментально побежали мурашки.

— Тебя обследовали? — Адриана начала лёгкими движениями поглаживать скованные мышцы шеи и плеч.

— Ничего серьёзного, просто спину зажало, — как на допросе, признался Коннор, ощущая, как у него всё больше развязывается язык, который следовало бы до боли прикусить, чтобы перестать болтать о себе. Но желанная прохлада рук примораживала его волю и обращала в тяжёлые кристаллы беспокойные мысли. С трудом он выдавил лишь несколько бессвязных фраз: — Твои ладони… Тёплая кофта… Тебе холодно?

— Это из-за блока. Тебе неприятно?

Она оторвала руки от его горячей кожи, и Коннор услышал резкий хриплый выдох и звук активного растирания. И чуть не застонал от прервавшегося контакта, зато от досады тут же вернулся дар речи.

— Нет, я в том смысле, что ты мёрзнешь, а на улице жарко. Твои способности всё ещё…

— Спят, да, — прошептала она, пробежав чуть потеплевшими кончиками пальцев по лопаткам. — И неизвестно, когда проснутся. Может, вообще никогда. — От этих слов Коннор дёрнулся, и Адриана тоже вздрогнула: — Ой, прости, больно?

— Всё нормально, — спешно ответил Коннор. Расслабившийся разум снова стянули ремни напряжения от сказанных слов, но пальцы Адрианы приятно сжались в районе шеи, и ментальные удавки тут же ослабли.

— Может, они мне не нужны, — продолжила Адриана, растягивая слова. — Хочется верить, что я умею помогать и без них, когда это требуется. — Она сильнее наклонилась, и её ладонь скользнула вниз, бережно коснувшись его поясницы.

Коннор прикрыл задрожавшие веки и словил губами стон. Её объятия… Теперь наяву? Или он, уснув за столом, отключился, ударившись головой об дубовую поверхность, и видения перенеслись из душевой на кухню? Коннор едва заметно ущипнул себя, приоткрыв один глаз. Убедившись, что это происходит в реальности, блаженно снова сомкнул веки, желая коснуться затылком груди Адрианы и заполнить лёгкие пьянящим ароматом цветочных духов.

Уставшие мышцы от каждого ласкового движения рук Адрианы сначала напитывались силой, а затем расслаблялись. А желания пульсировали и метались от бесконтрольного стремления стечь отяжелевшей массой на пол до импульса утащить с собой Адриану, уложить её на ворсистый коврик у холодильника и повторить в реальности то, что несколько ночей подряд яркими волнами ощущений раскрашивало его сновидения. Хотя так назвать эти образы язык не поворачивался. Они явственно горели на коже сотней касаний и поцелуев, и никогда в них не примешивалась некая нереалистичность, характерная для снов. Всякий раз Коннор ясно и чётко тонул во мраке собственной кухни, слышал стоны, чувствовал бархат кожи Адрианы и вдыхал этот самый аромат её духов, которые уже безошибочно узнавал из тысячи других запахов. Иногда утром он криво улыбался, думая, а почему кухня? Не диван в его комнате, не кровать в гостиничном номере, а именно этот ворсистый серый коврик на кухне, на который раньше никто и внимания не обращал, но теперь он явно недвусмысленно мозолил Коннору глаза.

И всё больше тая в руках возлюбленной и понимая, что в этот раз не спит, Коннор рывком прервал ход увлекающих мыслей и заставил себя вспомнить о барьерах Адрианы, о сохранности которых так пёкся. Но бдительность всё равно засыпала, бессовестно оставляя напоследок напоминание, что ушибленная спина никак не связана с чувством вины Адрианы, да и ситуация ни разу не критичная. Про боль в другом месте, которая может всколыхнуть это её чувство, Адриане знать необязательно. Благо, она и не спрашивает.

— А почему есть не хочешь? Тебя что-то ещё беспокоит? — будто прочитав его мысли, вкрадчивым шёпотом спросила Адриана, и её дыхание защекотало ушную раковину, а интонация пробрала до костей.

Коннор знал: Адриана интересовалась не из простого любопытства, она действительно хотела знать ответ, и лёгкое, едва уловимое дрожание голоса выдавало чувство, которое он ни с кем ещё не делил. Сопереживание. Даже не будучи сейчас окутанной узами связи, Адриана пыталась смягчить и даже стереть, словно ластиком, не только неприятные ощущения в его теле, но и нерушимые ранее личные границы, к которым Коннор никому не позволял так близко подобраться. И его доводило до одури её желание растворить без всяких сверхспособностей боль другим даром, сердце силы которого билось от нежности и ласки.

Адриана оставила только подушечки пальцев левой руки на его пояснице и очень мягко повела их в сторону, прокладывая приятную дорожку из касаний и продвигаясь к бедру. Она продолжала правой рукой аккуратно разминать спазмированные мышцы спины, всё сильнее прижимаясь к телу Коннора, а левой принялась поглаживать живот, круговыми движениями медленно перемещаясь выше к груди.

Коннор вздрогнул, но не от боли, которая выступала до этого момента последним сдерживающим оплотом от стремительно нарастающего возбуждения. И теперь его барьер осыпался под осторожными прикосновениями, обнажая и делая видимой кипящую внутри страсть.

— Нет, — хрипло выплюнул он, широко распахнув глаза. Сам не понял, то ли соврал, то ли сказал правду. В этот момент ему было наплевать на собственные принципы и кодексы. Сознание огромным сверлом продырявила одна лишь мысль: Адриана вот-вот сама заметит, что на самом деле его сейчас обеспокоило до неприличия сильно.

В следующую секунду одновременно засвистел чайник, противно запищал мобильный Коннора в коридоре, а в комнате захныкала Николь. Адриана, услышав, что к Никки поспешил Адам, отошла от вспотевшего Коннора и направилась к плите.

Коннор, увидев её затылок, пулей вылетел из-за стола. Вместо того, чтобы ответить на звонок, схватил телефон с тумбочки и залетел в ванную. Открыл кран, стал спешно умываться и припоминать какое-нибудь неприятное событие, чтобы снизить захлестнувшее возбуждение. Невидимый ремень, обтянувший поясницу и живот, Адриана с лёгкостью разорвала тонкими пальцами, но напряжение оттуда медленно стекло в пах. А затем напалмом ударило и по голове.

«Да какого?.. В смысле, способности никогда не проснутся? — не до конца оформившиеся беспокойные мысли застучали градом. — Есть такая вероятность? Так какого хрена я жду и чего опасаюсь? Твою ж мать!»

Он часто дышал и продолжал плескать холодную воду в лицо, не обращая внимания на трели телефона. Надрывно пиликнув ещё два раза, аппарат смолк. Коннор вперил в него напряжённый взгляд. Уж не отец ли Адрианы или Рейн ему сейчас названивали, чувствуя опасный подкат желания послать всё к чертям? Хотя это же вроде невозможно, они не чувствуют Адриану после установки барьеров. И, следовательно, его. Мысленно выругавшись на невозможность объяснить и понять до конца переплетение связей, где существовала призрачная вероятность вплести в самые сокровенные интимные чувства чужие нити, Коннор взял в руки мобильный. К его облегчению, номер на дисплее не показался ему хоть малость знакомым. Но звонок мог отлично отвлечь и охладить пыл, особенно если он касался работы. Поэтому, не медля, Коннор нервным движением щёлкнул пальцем по кнопке и прижал телефон к уху. Ответили ему ещё до первого длинного гудка.

— Профессор Дойл? — вкрадчиво произнёс незнакомый женский голос.

— Он самый, — возвращая голосу привычную деловую интонацию, ответил Коннор. Если к нему так обращаются, значит, точно по работе звонят. Стало интересно, кому он в пятницу понадобился. И чем ему этот интерес грозит.

— Очевидно, вы меня не помните, так как мы виделись всего один раз. Меня зовут Дана Скалли, я работаю в Федеральном Бюро Расследований в Вашингтоне в отделе…

— «Секретные материалы», — перебил её Коннор с целью намекнуть, что он уже понял, с кем имеет честь говорить. — Я помню вас и вашего напарника, агент Скалли. Фокса Малдера, я имею в виду, — уточнил спешно, не став дополнять, что он и с нынешним её партнёром знаком. И даже уже поближе, чем с Малдером.

— Это хорошо. — Кажется, Скалли на том конце улыбнулась, но в её интонации чувствовались беспокойство и нервозность. — Профессор Дойл, думаю, я могу говорить с вами, как есть и напрямую, поскольку ваше Управление также занимается вопросами, связанными с паранормальными явлениями.

— Разумеется.

— В мае этого года агент Малдер был похищен. Со слов нашего заместителя директора, который в тот момент находился с ним в лесу штата Орегон, его забрала летающая тарелка. Бюро развернуло поисковую операцию, которой руководит мой нынешний напарник, но результатов за три прошедших месяца особо никаких… Официально никаких.

Скалли вдруг замолчала. Коннор вытер лицо полотенцем, тряхнул головой и в нетерпении вскинул брови, будто его собеседница могла видеть этот выжидающий взгляд.

— Более трёх недель назад в разных штатах начали фиксировать яркие белые вспышки в небе, после которых на земле находили людей, похищенных в одну ночь с моим напарником. В полуживом состоянии их выбрасывали недалеко от ферм или одиночных домиков. Всех найденных доставили в ближайшие клиники, но несколько человек скончались. — Она выдержала короткую паузу и продолжила: — Скажите, вы помните обстоятельства того дела, при расследовании которого вы познакомились с агентом Малдером?

— Да, — быстро ответил Коннор. — Мы столкнулись с феноменом в Канзасе, когда за непродолжительный период времени на ферме миссис Хилл были клонированы рыбка, хомяк, собака и даже её сын. Во время регрессивного гипноза мальчик и его двойник рассказали, что видели маленьких сереньких человечков и яркие вспышки.

— И что случилось с теми клонами?

— Животные умирали один за другим, и нам удалось установить, что это происходило из-за отсутствия клеток иммунитета. Но почему вы сейчас об этом спрашиваете?

— Все эти возвращённые… У них также отсутствуют T-клетки в крови.

Последняя фраза окончательно заставила волну возбуждения откатить назад. Коннор присел на стоявшую возле умывальника тумбочку, задумчиво нахмурившись.

— Вы сказали, у возвращённых. Среди них есть агент Малдер?

— Нет, — печально отозвалась Скалли, — но его друзья, компьютерные гении из газеты «Одинокий стрелок», по точкам сброса тел высчитали траекторию движения летающей тарелки. Это странно, но корабль будто специально привлекает к себе внимание, желая быть замеченным. Он двигается от восточного побережья к западному по прямой линии, и с него выбрасывают тела строго на одинаковых расстояниях, которые несложно вычислить. Как я уже сказала, все эти точки расположены в глухих районах, но всегда поблизости к людям. И этот путь, начавшись в Портленде, штат Орегон, должен закончиться в Канаде. Осталось всего два невозвращённых человека, среди которых агент Малдер… И две точки на карте: Аннаполис Ройял и Лоуэр Шип Харбор. И по нашим данным, кого-то из двух человек должны вернуть уже сегодня после полуночи.

— И вы сейчас находитесь в Аннаполис Ройял, так как это следующий пункт назначения в движении летающей тарелки?

— Верно. У меня буквально пару часов назад появились точные координаты. Здесь возникла сложность из-за разделения суши водой. Мои друзья наконец-то закончили спорить по поводу вычисления их с учётом корректировки на залив Фанди. И поскольку эти две точки находятся на территории Канады, я бы хотела заручиться помощью вашего Управления.

— Я понял. — Коннор кивнул и потёр висок, озадаченно думая о том, что делать дальше. — Вы на месте с агентом Доггеттом?

— Нет, он пока не в курсе, что я в Канаде. Я здесь одна.

Коннор резким движением поднялся с тумбы и выкатил глаза.

— Точнее, — спешно продолжила Дана, — со мной в Канаде заместитель директора Скиннер, но, как я уже сказала, учитывая, что штат Мэн, где была выброшена последняя жертва, и Новую Шотландию разделяет водное пространство, не исключены некоторые погрешности в определении маршрута НЛО. Мы решили разделиться и перестраховаться. Компьютерным гениям, — в голосе Скалли впервые прозвучала лёгкая ирония, — о нашем недоверии знать необязательно. Поэтому Скиннер расположился в ста милях восточнее от меня.

— А почему ведущий это расследование агент не в курсе положения дел? — осторожно спросил Коннор.

— Начальство категорически запретило нам заниматься поисками Малдера на территории Канады. Я и заместитель директора Скиннер ушли в отпуск, в Бюро никто не знает о нашем местонахождении. Не хочу втягивать Доггетта в это и подставлять его карьеру под удар.

— То есть он не знает про два последних пункта назначения? — Коннор пока сам не понимал, почему возможность встречи с Доггеттом его вдруг заинтересовала сильнее, чем нахождение Малдера.

— Нет.

— Вы говорите, возвращение произойдёт после полуночи? — удовлетворившись точным ответом, тут же переключился Коннор.

— С вычислением времени всё оказалось сложнее, учитывая корректировку на часовые пояса. Но и в нём удалось найти некую периодичность, позволившую предположить, что возвращение произойдёт между полуночью и первым часом ночи.

Коннор машинально глянул на часы, прикидывая расстояние от Галифакса до Аннаполис Ройял. Прищурившись, развернул перед глазами воображаемую карту Новой Шотландии, которую благодаря основной специализации помнил практически до мелочей. На машине путь займёт приблизительно два часа. Есть все шансы успеть туда до начала нового дня, если поторопиться.

— Учитывая позднее время, было бы бестактно просить вас приехать прямо сегодня, — будто прочитав его мысли, начала Скалли. — И я не буду настаивать. Но если вдруг сегодня обнаружу Малдера или другого похищенного по имени Билли Майлз, я могу рассчитывать на то, что ваше Управление поможет мне, и им будет оказана своевременная помощь, а также проведены все необходимые анализы с целью идентификации личности?

Голос на том конце провода дрогнул. Коннор на секунду задумался, переваривая всё то, что она сказала. Вспомнил, как они всей командой в девяносто шестом сомневались, обследуя двух мальчиков, один из которых предположительно был клоном. Вот только версий тогда было две. То ли у клона отсутствовали T-клетки, то ли у прототипа их изъяли в полном объёме. Тогда для мальчиков всё завершилось благополучно. Совершив пересадку клеток иммунитета, удалось спасти жизнь второму. И миссис Хилл стала растить обоих мальчишек как своих сыновей.

Естественно, Коннор не мог отказать Скалли. И даже не профессиональный интерес сейчас выходил на первый план. Коннор хмурился всё больше, представляя одинокую женщину, которая, находясь в положении, движется по территории Северной Америки в надежде узреть яркую вспышку в небе и тело напарника на земле. Напарника ли? Коннор поёжился, ощущая мороз, загулявший по позвоночнику. Она там совсем одна… Только со своей надеждой.

— Я приеду, агент Скалли. Путь до вас займёт около двух часов. Пришлите мне в сообщении точные координаты. Я позвоню вам, когда буду подъезжать.

— Благодарю вас, — коротко ответила Скалли и нажала на отбой.

Коннор успел снова услышать, как дрогнул её голос. Видимо, нелегко ей давалось ожидание и этот путь, длиной не только в сотни миль. Его же взгляд ушёл в одну сторону, поджатые губы в другую. Коннор постучал мобильным об умывальник и вышел из ванной, растерянно глядя перед собой. Ноздрей снова коснулся цветочный запах духов, и сердце затрепыхалось в сожалении. Опять придётся оставить семью. Пусть уже не ради расследования Управления, по крайней мере, пока, но всё же.

— Работа? — Адриана остановилась в дверном проёме, разглядывая снова помрачневшего Коннора.

— Почти. Пойдём на кухню, расскажу.

Расположившись за столом, Коннор бегло пересказал Адриане суть разговора со Скалли, видя, как и её брови всё больше сходятся на переносице, а губы поджимаются.

— Непосредственный начальник Доггетта и Скалли ушёл в отпуск, — выслушав Коннора, начала Адриана, — а шефство над «Секретными материалами» поручили Картрайту. У него и так дел выше крыши со своими отделами, и моё возвращение в понедельник на работу он ждёт как манну небесную. И уже заранее мягко попросил меня приглядеть за двумя агентами, работающими в цоколе. По старой дружбе, так сказать, с агентом Доггеттом, — с каждым словом её интонация становилась всё более недовольной. — Надеясь на его благоразумие, я хотела верить, что они никуда не вляпаются…

— Ну, как тебе сказать. Если я всё правильно понял, то их начальник сейчас тоже в Канаде, только в другой точке.

Адриана приоткрыла рот, затем возвела глаза в потолок и потёрла пальцем переносицу.

— С одной стороны, я их понимаю, — тихо проговорила она. — С другой, представляю, что будет, если об этой вылазке узнают в Бюро.

— Но ведь они по собственной инициативе сюда прилетели, это их личный интерес, а не расследование ФБР.

— Долго объяснять. Есть одна догадка, по которой в Бюро не слишком заинтересованы в нахождении Малдера, зато уж слишком — в разрушении карьеры всех, кто связан с поисками. Как бы там ни было, заведено дело по факту пропажи агента Малдера. Билли Майлз там тоже фигурирует. Это очень тонкая грань, а мы на территории другой страны. Нужно как можно быстрее понять, где заканчивается личное и начинается официальное. Зная байки, ходящие в стенах ФБР, о том, что агенты «Секретных материалов» страсть как любят вляпываться в огромные проблемы маленьким составом, несмотря на все запреты и предписания. — Она тяжело вздохнула и перевела взгляд в окно, задумавшись.

«Хочется верить, что хотя бы Джона не принесёт в Канаду. Его карьера и так зависла на волоске. Да и мне вот только не хватало спустя месяц после расставания с ним… разбираться в возбуждённых делах», — Адриана фыркнула про себя, переводя взгляд на Коннора.

— Можно я возьму твою машину? — прикусив губу, спросила она.

— В каком смысле? — Коннор вскинул брови, не сразу поняв ход её мыслей.

— Ты можешь отдохнуть и приехать завтра, для тебя такой срочности нет. А я поеду туда уже сегодня. И чтобы помочь Скалли, и чтобы понять, насколько всё серьёзно.

— Ещё чего, — громыхнул он. — Ты всерьёз думаешь, что я пущу тебя туда одну? — Он словил её многозначительный взгляд и чуть мягче добавил: — Мне тоже надо разобраться как можно скорее, есть ли там основания для инициирования дела, раз оно косвенно связано с одним из моих прошлых расследований.

— Ладно, тогда поедем вместе, — тоном начальника проговорила Адриана, и Коннор недовольно повёл бровью, чуть не выпалив: «Спасибо за разрешение, ты так добра».

Сейчас, несмотря на отсутствие косметики, домашний наряд и беспорядочно свисающие на плечи кудряшки, выбивающиеся из-под заколки, она снова выглядела как та Адриана, которой он её запомнил в апреле. Строгая, собранная, с каменным лицом и решительным взглядом. Она смотрела куда-то мимо него, напряжённо думая. Но затем в поле её зрения снова появился Коннор, и Адриана прищурилась, а затем быстро встала и подошла к плите. Он и опомниться не успел, как она поставила перед ним чашку с чаем и тарелку с оладьями.

— Поскольку нам предстоит достаточно долгая дорога и в перспективе, возможно, бессонная ночь, всё же поешь хоть немного. Тебе нужно восполнить силы. — Она наклонила голову к плечу, тихо добавив: — Как знала, что ты не захочешь плотно ужинать, поэтому испекла тебе оладьи к чаю.

— Мне? — искренне удивился Коннор, абсолютно растерявшись от противоречий между веющей холодом внешностью и пробирающим теплом заботливых действий.

Адриана картинно заглянула за его спину, обернулась, затем посмотрела по сторонам.

— А тут кто-то ещё есть? — Она усмехнулась. — Но если всё же хочешь поесть более сытную еду, то Адам приготовил мясное рагу. Могу разогреть.

Коннор сморщил нос, отрицательно помотав головой, открыл рот, чтобы выразить признательность, но его перебил следующий вопрос Адрианы, заданный ровным деловым тоном:

— Давай я поведу машину, а ты поспишь немного в дороге?

Коннор окончательно опешил от такого предложения, круглыми глазами пялясь то в тарелку, то на невозмутимую Адриану. Отвлёкся на стремительно нарастающие ощущения. Где-то под ложечкой засосало, и это было хорошим признаком. Значит, есть вероятность поесть без неприятных последствий. Разум тут же задвинул нерешаемый пока ребус, сотканный и по вертикали, и по горизонтали из противоречивых чувств, и стал опасливо оценивать риски. Однако и глас рассудка спустя мгновение заткнул стремительно накрывший всё осознанное голод. Поглотил он и не вырвавшуюся из горла Коннора ворчливую ремарку, что он в порядке и вполне в состоянии везти не только себя на замаячившее расследование, но и вести машину. Вместо этого Коннор коротко и сухо парировал:

— Нет, я сам поведу, я знаю короткую дорогу туда.

— Ладно, я пойду собираться, а ты ешь. — Командные нотки чуть смягчились, и Адриана осторожно коснулась его плеча, добавив: — Всё будет хорошо.

Коннор глянул вслед и задержал взгляд на несуществующей точке в стене, когда Адриана скрылась за углом, думая, как понимать последние слова. Посмотрел в тарелку, хмыкнул и наколол на вилку оладью. Несмотря на недавнюю усталость и плохое самочувствие, он вдруг ощутил неожиданно нахлынувший не пойми откуда приток сил и бодрости. Который наверняка протёк бы мимо, если бы пришлось ехать одному. Но сейчас перспектива отправиться в ночь в другой город, пусть и по работе, но с Адрианой, несказанно окрыляла. Выпади необходимость ехать с командой, вряд ли бы на его лице играла лёгкая улыбка, а в голове наверняка закружились бы больше неприятные мысли, а не предвкушение от работы в такой компании. С ней же он был готов ехать куда угодно, хоть на другой конец материка. Лишь бы только эта поездка не обернулась неприятностями и не вскрыла то, от чего он так старательно оберегал Адриану.

Покрутив в руках вилку и понюхав оладью, он нерешительно откусил небольшой кусок. Прикрыл глаза, осторожно прожевал, уложив ладонь на живот. По телу всё больше разливалось приятное спокойствие, и напряжение, то и дело сдавливающее тело, окончательно растворилось.

— Я хочу верить, Адриана, — еле слышно проговорил он, всё шире улыбаясь от того, что желание понять её слова вмиг оказалось неважным. Теперь хотелось им просто довериться… И чувствовать внутри, как сейчас.

Примечания:

Ссылка на просмотр эпизода «1.09 UFO Duplication» сериала «Пси Фактор: Хроники паранормальных явлений»: https://disk.yandex.ru/i/A5lHkOkf5V8H6w

Примечания:

Иллюстрации к главе ?

https://vk.com/wall-9523217_763

или

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iDyJJ

Несмотря на спешку и неминуемое приближение стрелок часов к отметке начала нового дня, Коннор не смог быстро собраться и покинуть квартиру, не уделив внимания дочери. Уложил её спать, задержал губы на лбу Николь, мысленно пожелав поскорее вернуться. В такие моменты невероятно сильно хотелось, чтобы исчезли время, обязательства, честное слово, в конце концов, которое он не мог нарушить. И ещё сильнее точило и без того часто захватывающее чувство — пора что-то менять в жизни.

Почувствовав ладонь на плече, Коннор обернулся. Адриана извиняюще улыбнулась и кивнула в сторону двери. Он понимающе мотнул головой в ответ и отошёл, уступив ей место у кроватки. Видя, как Адриана склонилась над Никки, и услышав громкое сонное кряхтение дочки, Коннор нервно сцепил пальцы за спиной. И не могли летающие тарелки подождать до завтра или хотя бы до утра? Даже у них какой-то проклятый график и чёртовы координаты!

— Поехали, — еле слышно прошептал Коннор, с трудом отрывая взгляд от кроватки и нависшей над ней Адрианы.

Через десять минут «Шевроле» Коннора вырулил со стоянки, а примерно через час, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, Адриана начала с беспокойством посматривать на Коннора, то и дело медленно опускающего веки и всё чаще стряхивающего сонливость резкими движениями головы. Её и саму безумно клонило в сон, и предложение поменяться с ним местами вряд ли бы улучшило ситуацию. И тут Адриана кротко улыбнулась, поймав идею, как отогнать чары Морфея и нарушить затянувшееся молчание.

— Слушай, Коннор, помнишь, ты как-то говорил, что нам нужно получше друг друга узнать?

— Предлагаешь поделиться автобиографиями? — Он хмыкнул, снова тряхнув головой.

— Боюсь, от монотонного изложения мы оба одновременно уснём. У меня есть идея поинтереснее. Слышал об игре «Правда или действие»? — Она прищурила один глаз, отчаянно пытаясь представить профессора Дойла, играющего хоть в какие игры.

— Не уверен, а в чём суть правил? — Он бросил мимолётный взгляд на Адриану и улыбнулся одним уголком губ.

— Задаёшь вопрос и даёшь условие, которое нужно выполнить, если не хочешь отвечать. Говорить, понятное дело, нужно только правду.

— Безопасная игра. — Улыбка Коннора стала шире. — Ладно, давай, начинай!

— Пропускаешь даму вперёд? — Адриана скрестила руки на груди и развернулась к нему, оперевшись спиной на дверь машины. — Хорошо, тогда расскажи про свой самый безумный поступок, не связанный с работой, или громко спой гимн Канады.

— Хм… — Он задумался, чуть нахмурив брови, усиленно думая.

— Ну же, Дойл, — после длительной паузы, с иронией начала Адриана. — У любого человека есть безумный поступок в жизни. Только не говори, что твой — переход дороги в неположенном месте.

— Ты считаешь меня настолько правильным, неспособным рисковать? — Он снова бросил на неё изучающий взгляд, на этот раз без улыбки, но и мутная пелена бесследно исчезла из его взгляда. — В двенадцать лет я поспорил с лучшим другом, что проведу ночь в чаще леса в полном одиночестве, взяв с собой фонарик, нож и бутылку воды. Проверка храбрости, так сказать. Лес кишел дикими животными, и змеи там были не редкостью, но в двенадцать лет мы часто убегали туда, не слушая запреты взрослых. Я залез на огромное дерево и всю ночь просидел на нём, опасаясь только уснуть и упасть вниз. А утром, едва окончательно рассвело, вернулся домой.

— Боюсь даже представить, что устроили тебе родители за эту проверку храбрости, — глухо отозвалась Адриана, на секунду представив, как бы её наказали за такое.

— Мама…. Я не запомнил своего отца, а вот глаза матери в то утро помню, будто это случилось вчера… — Коннор повернул лицо и кивнул Адриане. — А что насчёт тебя? Давай оставим этот же вопрос, мне он понравился. Только гимн Канады заменим на гимн Америки.

Адриана окинула его многозначительным взглядом, посочувствовав бедности фантазии. Она понятия не имела, какие вопросы и действия хотела бы услышать из его уст, но не возврат придуманных ею. Однако правила есть правила. И Коннор волен задавать те вопросы, которые хочет.

— Ох, даже не знаю, на каком поступке остановиться. До сих пор помню ощущения до дрожи в коленках и считаю абсолютным безумием школьную драку с парнем, выше меня на две головы и шире в раза три, а то и четыре.

— И кто победил? — присвистнув, спросил Коннор.

Адриана достала из сумки бутылку с водой и отпила глоток, желая потянуть время. А затем абсолютно серьёзно, закусив губу, ответила:

— Директор.

Коннор, услышав её интонацию, не сдержал громкий смешок.

— Да, спать хочется меньше, играем дальше, — отозвался он. — Твой следующий вопрос…

— Расскажи, на какой актрисе ты бы женился, или отожмись десять раз, — на одном дыхании выпалила Адриана.

— Отожмись — это прямо ночью на дороге? — Он удивлённо вскинул брови. — Ну, дай подумать. Ты имеешь в виду именно актрису или какой-то образ, роль?

— Наверное, лучше роль. Какая из киногероинь тебя привлекла бы не только внешностью, но и характером?

— Каверзный вопрос, будто хочешь убедиться, что я не выберу Женщину-кошку и не сделаю её матерью Николь. — Он скосил взгляд на Адриану и увидел, что теперь она нахмурилась, о чём-то задумавшись. — Ладно, никаких комиксов, не люблю их, — Коннор тоже выдержал длинную паузу и, наконец, произнёс: — Кларисса Старлинг, — он довольно кивнул головой, всё больше расплываясь в мечтательной улыбке, и боковым зрением отметил, что Адриана приоткрыла рот, чуть подавшись вперёд. — Обожаю «Молчание ягнят». Ответ принят? — Адриана коротко кивнула. — Моя очередь… Какая у тебя самая вредная привычка? Если не хочешь отвечать, отправь своим первым пяти контактам смс с текстом «Я тебя люблю»!

— А я уж чуть было плохо не подумала про твою фантазию, — притворно фыркнула Адриана. — Ну, кроме того, что я порой завтракаю, обедаю и ужинаю чужими нервами, я на самом деле испытываю огромную слабость перед чем-нибудь солёным. Кто-то не может жить без сладкого, но это не я. Моя вредная привычка — есть много солёного.

— Кстати, у меня как раз плохая привычка, обратная твоей. — Он бросил быстрый взгляд на приподнявшую одну бровь Адриану. — Вот ты любишь солёное, а я — сладкое.

— Да ладно? — искренне удивилась Де Марко. Она не могла представить Коннора, с нетерпением разворачивающего шоколадку или с восторгом поедающего пирожное с кремом. И его привычка срочно требовала уточнений. — И какие же сладости ты любишь?

— Торты… со взбитыми сливками. — Он сказал это с такой мальчишеской искренностью и с таким нескрываемым наслаждением в голосе, будто его взору предстала не скучная серая дорога, освещённая фарами, а тот самый вожделенный кулинарный шедевр.

Адриана, замерев, даже не почувствовала, как у неё приоткрылся рот. Вдруг вспомнила сестру, которая умела читать людей как открытые книги, по мимике, жестам, реакциям. Интересно, что бы она подумала и сказала о Дойле? Потому что самой Адриане он казался древним фолиантом, возможность к расшифровке которого давно утеряна. Закрытый, молчаливый, хмурый, с привычной морщинкой между бровями… Он никогда не откровенничал, и порой ответы даже на простые вопросы приходилось выгрызать чуть ли не зубами. И вдруг такой неожиданный «ключ» хотя бы к маленькому абзацу в этом манускрипте, написанному ещё и неразборчивым почерком. А ведь она часто ломала голову, раздумывая, что вызвало бы у него искреннюю улыбку и радость. Адриане казалось, что это, как минимум, полёт на Марс с экспедицией или какая-нибудь раритетная виниловая пластинка, раз уж одно из хобби Коннора внезапно вскрылось недавно. Ведь именно вот так, как сейчас, в её представлении и выглядело его лицо в момент получения какого-нибудь экстраординарного подарка. Но тут… Всего лишь торт? Точнее, даже простая беседа о нём, во время которой у Коннора загорелись глаза, а на лице застыло мечтательное выражение. Серьёзно?

«Будет тебе торт, Дойл. Большой… Со сливками. Умереть, как хочу увидеть твою реакцию, если тебя даже разговоры о нём заставляют так светиться!»

Адриана заговорщицки усмехнулась мыслям, представляя, как однажды вечером вместе с Коннором устроит праздник вредных привычек. Ей не часто выпадала возможность готовить для него, но зато всегда это приносило огромную радость. Она сама становилась чуточку счастливее, видя, как он с удовольствием и благодарностью ел приготовленную ею пищу.

И пока Адриана всё больше сгорала от предвкушения и прокручивала в голове только что придуманный план, Коннор, глядя на дорогу, продолжал задумчиво улыбаться. Затем шумно проглотил слюну, тяжело вздохнул и снова стал серьёзным.

— Будем считать, что ты правдиво ответил на интересующий меня вопрос, — вдохновлённо, чуть растягивая слова, проговорила Адриана, желая опять вытащить его из этого привычного хмурого состояния, — поэтому задавай следующий.

— Расскажи… — Вдруг Коннор окинул её мимолётным взглядом, в котором промелькнули искорки провокации. — Расскажи об особой специи, с которой готовят в семье Де Марко, или… — притворно задумался, почесав подбородок, — или приготовь мне что-нибудь с ней.

Адриана выкатила глаза и замерла, судорожно соображая, спросил ли он в общих чертах или точно знает ответ на этот вопрос. И ведь судя по выражению лица, знает! Но откуда?

— Ты встречался в госпитале с тётей Мартой?

— А правила игры допускают не имеющие отношения к заданию вопросы? — В ответ лишь получил лишь неодобрительный взгляд. — Ладно-ладно, я не только с ней встречался, я до сих пор помню вкус всех пяти… нет, даже шести блюд, которыми она угощала меня и Питера на обед. И того пирога, который ты готовишь по её рецепту, и который мне так понравился во время восстановления после больницы… — Он выделил последние слова ироничной интонацией, давая понять, что знает и это.

— Оу, — застонала Адриана, прикрывая ладонями глаза. — Так, ясно, а теперь ответь мне честно. Тебе нужна правда, которую и так уже знаешь? Или всё же втайне хочешь, чтобы я выбрала действие и приготовила тебе что-нибудь… со специей?

Вместо ответа Коннор лишь неловко улыбнулся и пожал плечами, однако по выражению лица и едва заметному облизыванию губ стало всё понятно и без слов. Адриана протянула: «Я поняла тебя» и потёрла полыхнувшие уши. Прямо здесь и сейчас безумно захотелось узнать, какие ещё семейные тайны словоохотливая тётя Марта выдала Коннору. Вот и потянул же чёрт за язык поделиться с Мартой его реакцией на тот пирог. И хоть Адриана понимала, что в её семье готовили со специей «любовь» абсолютно для всех, даже порой для мимо проходящих людей, которых тётя спонтанно решила угостить ватрушками по новому рецепту, ей всё же хотелось выведать, под каким «соусом» Марта подала Коннору эту информацию.

— Почему ты ей не сказала, что Николь — дочь Аманды? — спросил Коннор, прерывая ход мыслей Адрианы.

— Это сложно. — Она вздохнула. — Я и отец слишком сильно боялись, что люди из «Улья» будут преследовать Аманду после того, что она сделала. Ещё сильнее меня пугала перспектива, что они узнают о беременности сестры с помощью технологий, над которыми она работала. Аманда проходила по программе защиты свидетелей и лежала в больнице под чужим именем. Ты ведь понимаешь, что в случае чего и я, и мой отец могли бы дать отпор преследователям, но я умышленно не хотела вовлекать ещё кого-то в это. Безопасность Аманды и Николь для меня была превыше всего остального, хоть мне и горько, что пришлось отстранить Марту от ухаживания за сестрой. Они обе переживали, и Аманда очень хотела повидать тётю за пару дней до… — Кашлянула и прикрыла рот рукой, с трудом проглотив ком. — Но бесконечно верящая в человеческую доброту и бескорыстие Марта абсолютно не умеет держать язык за зубами, — печально заключила Адриана, всматриваясь в темноту за окном. — А мой глупый страх был сильнее их желания увидеться.

— Но ты же планируешь ей сказать? Сейчас ведь уже, наверное, можно. И нужно.

— Что, хочешь, чтобы она и у тебя пару дней погостила, как тогда у Питера? — попыталась отшутиться Адриана, но Коннор лишь снова серьёзно посмотрел на неё. Она вздохнула: — Скажу, конечно. Просто нужно выбрать подходящий момент.

— Недавно Адам сказал мне, что нет подходящих моментов. Есть только упущенные возможности в попытке выбрать время. Наверное, я начинаю понимать смысл этой фразы…

Он замолчал, а Адриана так и не нашлась, что ответить. Минут пять они ехали в полной тишине. Она продолжала внимательно всматриваться в невозмутимое лицо Коннора в темноте, всё больше чувствуя, как этот разговор про специю вращает мысли только вокруг слова «любовь». Может, удастся расшифровать ещё пару строк этого «фолианта», раз уж он сегодня в непривычно разговорчивом настроении?

— Коннор, а можно спросить тебя ещё кое о чём? Ещё один раунд? — Она дождалась, пока он кивнул, и абсолютно серьёзно продолжила: — Расскажи о своей первой любви или поцелуй меня.

Даже в тусклом освещении Адриана увидела, как Коннор в удивлении распахнул глаза и еле сдержал рвущуюся улыбку. Уголки губ дёрнулись, а из горла вырвался сдавленный полусмешок. Адриана в ожидании наклонила голову и в следующую секунду чуть не вскрикнула от неожиданности, поняв, что Коннор съезжает на обочину.

— Да ладно! — И, не ожидая сама от себя, вдруг почему-то занервничала.

— Наверное, правда очень сильно бы тебя удивила, — заговорил Коннор сдавленно, заглушив мотор. — Но я пока не готов её озвучить, поэтому вместо слов выберу действие.

Адриана ещё больше растерялась. Она ведь настроилась послушать милую историю про то, как он влюбился в какую-нибудь рыжую Элли с веснушками во втором классе. Или в бойкую Саманту в шестом… И они бы посмеялись с этого. По крайней мере, история её собственной первой несерьёзной школьной влюблённости в громилу Дина, старше её на четыре года, вызывала лишь приступ хохота теперь. И Адриана никак не ожидала, что Коннор может в этой связке правды и действия выбрать последнее. Поэтому ляпнула его, даже не подумав, зато позволив просочиться и обрести форму скрытым желаниям. И отчего-то вдруг стало ещё интереснее, что за история у Коннора с первой любовью, рассказу о которой он предпочёл действие?

Коннор медленно повернулся, и уголки его губ быстро дёрнулись вверх, но тут же опустились. Адриане на секунду показалось, что он тоже занервничал. Её же сердце и вовсе подпрыгнуло под самую глотку, а волна жара прокатилась вниз. Адриана замерла, и все мысли смыло серебристой нежной волной, разливавшейся всё больше в глазах Коннора. Он потянулся пальцами к её подбородку и приблизил своё лицо. И Адриана уже почувствовала желанное тепло его губ, стремящееся проникнуть через её холодную оболочку. Но Коннор на секунду замер, шумно обдавая её кожу горячим дыханием, отчего у Адрианы побежали приятные мурашки. Он дотронулся кончиком носа до её, а она, осторожно коснувшись его виска, придвинулась удобнее, обмирая в пробивающем тысячей искр всё тело предвкушении.

Их губы почти соединились, когда темноту в машине раскроила вспышка яркого света. Настолько сильная, будто где-то на расстоянии вытянутой руки взорвалась сотня лампочек. Коннор и Адриана инстинктивно вскрикнули и отстранились друг от друга, закрывая глаза руками.

Поняв, что источник света исчез так же быстро, как и появился, всё ещё ослеплённый Коннор с трудом приоткрыл отяжелевшие веки. По щекам потекли слёзы, он быстро заморгал, пытаясь понять, что произошло. В темноте коснулся плеча Адрианы, и та вздрогнула.

— Что это было? — испуганно зашептала она.

— Не знаю. — Коннор достал платок, вытирая бесконечно льющийся поток слёз и соображая, чем вызвана эта световая вспышка, но тут тишину снова разрезал ещё более испуганный хриплый голос Адрианы:

— Смотри.

Коннор разлепил подсохшие веки и прищурился. Рядом сидящую Адриану сбоку что-то освещало, и это был явно не свет от фонаря, которых на этом участке дороги и вовсе не было. Коннор подался вперёд, чтобы увидеть то, что заметила Адриана, и оторопел. В кромешной темноте ночи над полем висел яркий белый диск, из которого вниз бил столп света. Трудно было сказать, на каком расстоянии от них он находился, но казалось, будто всего в десятках футов.

— Это она нас ослепила, да? — с трудом выдавила Адриана, не отрывая взгляда от летающей тарелки.

Вдруг луч моргнул и исчез, а мир вокруг снова погрузился в кромешную тьму. Адриана, всё ещё всматриваясь туда, где только что мерцал белым светом диск, перевела дух, шумно выдохнув, и хотела повернуться к Коннору, но громко вскрикнула и подпрыгнула от щелчка открывающейся двери.

— Тише, это я, — ровно проговорил Коннор.

— Куда ты? — нервно спросила Адриана, теряя самообладание.

Это теперь она постоянно сталкивалась с маньяками и серийными убийцами, работая в ФБР. А до карьеры в Бюро не раз встречалась и с вампирами, и падшими ангелами, и с зомби. Послужной список вряд ли мог ограничиться хотя бы сотней сверхъестественных существ, с которыми Адриана имела дело в «Наследии» во время работы с Дереком Рейном. Но ни один злой дух или кровосос не мог напугать её сильнее рассказов о пришельцах. В такие минуты позвоночник сковывал холод, и Адриане даже от простых историй веяло чужеродной энергией, которую невозможно было почувствовать у живущих на Земле существ. Ранее ей не доводилось видеть летающие тарелки и тем более сталкиваться с пришельцами, и сейчас бесконтрольный ужас парализовывал всё тело.

— Я должен посмотреть, — ответил Коннор. — Думаю, неопознанный объект появился тут не случайно. До точки назначения прилично ехать, да и до полуночи ещё есть время, но Скалли говорила, что в координатах могут быть погрешности.

— Но ведь здесь безлюдно! — попыталась остановить его Адриана. — Леса, поля, никаких домов поблизости.

— Здесь есть мы, — спокойно отозвался Коннор и приказным тоном добавил: — Сиди в машине!

— Да конечно! Я с тобой пойду! — Адриана и сама не поняла, как в следующую секунду распахнула дверь автомобиля и выскочила на трассу. Неизвестно, что было страшнее: сидеть в одиночестве или идти с Коннором на поиски не пойми чего и кого, чувствуя, как мороз пробирает её до самых костей.

Коннор быстро обошёл машину, открыл багажник и достал оттуда большой фонарь, который обычно используют в работе спасатели.

— Ты уверена? — посветив на обнявшую себя за плечи Адриану, проговорил он с нотками сомнения в голосе.

— У тебя фонарик, у меня пистолет, сойдём за дружную команду, — стараясь не стучать зубами от испуга и добавляющей ощущений в и без того сильный озноб ночной прохлады, пробирающейся под одежду, с кривой улыбкой ответила Адриана. — А в твоём багажнике случайно нет спрея от насекомых?

— Увы, закончился. Не успел купить новый. Да, комаров тут хватает, — он хлопнул себя по шее и снова глянул на Адриану, на этот раз ободряюще. — Не бойся, скаут, всё будет хорошо!

— Ты раньше сталкивался с НЛО? Я имею в виду вот так, ночью, где-то в открытой местности, — осторожно поинтересовалась Адриана.

— Приходилось, но тогда инопланетный корабль оказался обычным вертолётом, незаконно обрызгивающим поля опасными для здоровья людей химикатами. — Он осветил лучом фонаря дорогу перед ними и с ещё большим энтузиазмом добавил: — Но вот это точно не вертолёт.

— Беру назад слова о том, что ты не рисковый человек, — недовольно пробормотала Адриана, поражаясь его оптимизму. Она уже не раз сталкивалась с тем, что у мужчин азарт просыпается и глаза горят в опасных условиях. Порой даже заражалась настроением, но сейчас не выходило.

— Дело не в риске, — сказал Коннор, соступая с проезжей части на траву и направляясь к виднеющемуся обрыву. — Мы же едем на поиски человека, которого вот-вот должны выбросить на землю. И я не думаю, что корабль просто так пролетел мимо и «задел» нас своим светом.

Пройдя несколько сотен шагов, Коннор и Адриана подошли к покатому склону и, выбрав более подходящее место, начали медленно спускаться вниз. Испытывая острое интуитивное желание вцепиться в руку спутника, Адриана раз за разом одёргивала себя за этот странный порыв. И не могла не думать, что их игра с целью узнать друг друга получше своеобразным образом продолжилась. Очевидно, там, у машины, по её глазам и голосу он понял, что она испугалась. И сейчас только не хватало в этом милом поле встретиться со вторым из двух своих сильных страхов. Но если внутри теплилась надежда, что корабль улетел и больше не ударит светом прожектора над их головами, то насекомых в августе в лучах фонаря кружил целый рой. Не то, чтоб она их боялась, скорее, брезговала и испытывала инстинктивное отвращение. Однако от жужжания какой-нибудь безобидной мушки в волосах вполне себе могла вскрикнуть, и демонстрировать ещё и этот страх перед Коннором очень не хотелось. Вот умора-то будет. Хотя Адриана уже давно не заботилась о поддержании привычного имиджа ледяной стервы рядом с ним, но так позорно падать в его глазах всё же не хотелось. Особенно видя бравое настроение Дойла. Сейчас рядом с ней шёл не разморённый усталостью отец малышки, которым она видела его дома, и не скромный тридцатидевятилетний «мальчишка», робко признавшийся в том, что любит сладкое, а, как минимум, командир и тот, кому легко можно было доверить свою жизнь. Правда, и тому «мальчишке» она бы охотно её доверила, но о таких откровенных подробностях ему точно пока лучше не знать. Особенно учитывая степень её сопротивления и то, что безлюдным лесом в первую очередь пошли его указания сидеть в машине, но, кажется, коммандер Дойл не сильно тому опечалился…

— Чувствую себя сейчас Джоном Лоенгардом, — тихо проговорил Коннор.

— Кем? — непонимающе отозвалась Адриана, не глядя на него.

— Твой вопрос про киногероев заставил вспомнить, что в девяносто шестом я смотрел один сериал про незаметное вторжение пришельцев и альтернативный ход истории шестидесятых годов. Интересная версия убийства Кеннеди и вовлечённости верхушек власти в заговор. Там главного героя, бывшего правительственного агента и борца за истину, звали Джон Лоенгард. Кажется, была серия, где Джона и его девушку в машине накрыл луч тарелки и забрал малыша с намёком на инопланетное происхождение, которого пара решила приютить. Интересный вышел образ главного героя, — Коннор помолчал и добавил: — И девушка у него тоже была красивая.

— Тоже? Это комплимент? — Голос Адрианы прозвучал нервно и слишком высоко для ночной тишины. Её передёрнуло. И выбрал же время рассказывать такие истории с привычно спокойной интонацией. Из чего у него нервы сделаны? Или это она слишком неадекватно реагирует на ситуацию? Пришельцы… и комары. Что может быть «прекрасней» тандема двух, таких постыдных страхов, в одном флаконе?

— Надо будет досмотреть тот сериал, — парировал Коннор. — Интересно, чем всё закончилось.

«Даже мне вдруг захотелось узнать, женился ли тот бравый герой на своей красивой девушке», — пронеслось в голове у Адрианы.

Половина покатого склона осталась за спиной, но желание взять Коннора за руку становилось всё более явным, и уже через секунду Адриана поняла, что нужно было к нему прислушаться. Носком кроссовка она зацепилась за торчащую корягу и полетела вниз, кубарем скатываясь к подножию склона. Стремительный спуск был недолгим, и, приземлившись, Де Марко тихо зашипела от боли.

— Ты в порядке? — Ладони Коннора, тут же оказавшегося рядом, легли на её плечи. — Сильно ушиблась?

Он помог ей встать. Рассмотрев в свете фонаря ушибленные руки, Адриана опустила взгляд на ноги и мысленно выругалась. Пока она пыталась тыльной стороной ладони стряхнуть грязь и траву, Коннор присел на корточки, осматривая разодранные брюки и колени.

— Идти можешь? Нужно вернуться в машину, — опять тем же тоном, не терпящим возражений, проговорил он и поднялся на ноги. Аккуратно коснулся её щеки, рассматривая голову и волосы, — обработаем ссадины и ушибы. Ой, погоди, ты, кажется, умудрилась налететь на муравейник.

— Что? — Адриана хрипло втянула воздух ртом и закусила губу, зажмурившись.

— А, нет, показалось. — Он помог отряхнуть ей кофту и снова присел, осматривая колени. — Я донесу тебя до машины.

— Не надо меня никуда нести, — нервно отчеканила Адриана. — Пара царапин!

— Подвёрнутая на побережье нога не болит?

— Коннор, я в порядке, уймись!

Он недовольно с шумом выдохнул, поднимаясь, и всмотрелся в её лицо. Опасно нахмурился и уже открыл рот, чтобы сказать что-то явно не слишком приятное, но из темноты донёсся надорванный голос: «Помогите!»

— Стой тут! — приказным тоном рявкнул Коннор, тут же сорвавшись с места.

Адриана громко застонала и чертыхнулась. Бежать она не могла, даже идти быстрым шагом не сразу вышло. Коннор проявил чудеса проницательности: нога действительно резко заболела, а в месте ранения разлился неприятный тянущий жар. Однако не подниматься же из-за этого обратно наверх и тем более не позволять же Коннору нести себя в машину. Но и стоять статуей посреди поля, когда от тебя отдаляется луч фонаря в руках человека, за чью жизнь порой опасаешься больше, чем за свою, Адриана не собиралась. Стиснув зубы, она сделала несколько шагов. И увидев, что луч замер на месте, сама не заметив, перешла на полубег, молясь, чтобы только не растянуться на земле снова.

— Коннор? Ты кого-то нашёл? — сбивающимся голосом спросила Адриана.

Он молчал. Непроглядный мрак осветила вылезшая из-за туч луна. Адриана, приближаясь всё ближе, уже сама заметила, что он склонился над лежащим голым телом на земле. Наконец она добежала до них и тут же опустилась на колени перед мужчиной, которого Коннор хлопал по щекам.

— Он то приходит в себя, то снова теряет сознание, — пробормотал Коннор и вдруг громко рыкнул: — Не трогай его! Он весь в какой-то непонятной слизи, а у тебя ободраны руки.

— Это не Малдер, — заключила Адриана и осталась наблюдать со стороны за его действиями.

— Знаю, Скалли говорила про Билли Майлза, очевидно, это он. И пульс совсем слабый, нужно поскорее доставить его в больницу, учитывая историю с T-клетками и ослабленную иммунную систему.

— Ты один его потащишь до машины? — удивлённо спросила Адриана, ещё раз с досадой посмотрев на свои руки и проступившие на коже капли крови.

— Я бы предпочёл нести тебя, но тогда у этого парня явно будут проблемы, — мрачно пробормотал Коннор. — Возьми фонарь.

Адриана не успела возразить. До этого лежащий без сознания на земле мужчина вдруг резко дёрнулся, как от удара током, истошно завопил и сомкнул пальцы на горле склонившегося над ним Дойла…

Примечания:

А вам интересно узнать, почему же Коннор не захотел рассказывать историю о своей первой любви? Вы можете дождаться ответа на этот вопрос в одной из следующих глав. Правда, прозвучит он всего лишь в его мыслях. Но давайте помечтаем и на минуту представим, что 14 февраля 2001, пройдя через все испытания, он напишет Валентинку с признанием, которое никак не осмеливается озвучить словами... ?

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iHFiB

или

https://www.instagram.com/p/CZ7pDPcNc5k/

Также его мысли (цензурные) про ситуацию с тарелкой можно прочитать в коротком драббле на 100 слов:

https://ficbook.net/readfic/12567296/32457638

А по этой ссылке хранится пост о сериале «Тёмные небеса» и о том, как «Джон Лоенгард» встретил «Адриану Де Марко» в сериале «Сейчас или никогда»:

https://vk.com/wall-9523217_688

или

https://www.instagram.com/p/CZmp4LUtkg0/

— Помоги… те, — прохрипел Билли, надрывно кашляя.

От его захвата за воротник куртки Дойл потерял равновесие. Но, падая, успел рывком отклониться, чтобы приземлиться на бок, а не на покрытое слизью тело. Содрогающийся, сипло выплёвывающий раз за разом клокочущую в груди мокроту, Майлз хоть и крепко вцепился в одежду Коннора, однако уже спустя мгновение то ли потерял сознание, то ли задохнулся от боли и замер, сжавшись в комок. Коннор тотчас воспользовался этим, ощутив ослабевшую хватку, и сбросил задрожавшие конечности с себя. Перевернулся и поднялся на ноги, чувствуя поддержку других небольших ладоней, помогающих ему встать. Выпрямившись, Коннор и Адриана застыли на небольшом расстоянии от вновь затихшего Билли.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Адриана.

Теперь настал её черед брать с земли фонарь и, переводя луч то на тело, то на Коннора, рассматривать обоих.

— Да. Чёрт! — выругался Коннор, брезгливо стряхивая с себя слизь.

Он снял испорченную куртку и накинул на Билли, думая, что должен был сделать это в первую очередь. А ещё мог додуматься взять из машины плед, раз уж предполагал, что есть вероятность обнаружить тут человека. Совсем без одежды.

— У него шок. Парень без сознания, — заключила Адриана. — Правда, в любой момент снова может прийти в себя.

— Лучше б ему быть без сознания, пока я понесу его к машине.

— Плохая затея, Коннор, — Адриана окинула Билли взглядом, покачав головой. — Он значительно шире в плечах, чем ты, крупнее и выше, судя по всему. Через плечо не перекинешь, да и учитывая твою ушибленную спину… Даже вдвоём мы вряд ли его дотащим, — она глянула на Коннора, который невольно опустил глаза на её ноги. — Да-да, хорошо, мы не только отличная команда «Фонарик-пистолет», мы ещё «прекрасный» спасательный тандем, в котором у одного травмированная спина, а у второй… — даже в темноте она чувствовала, как Коннор испепеляет её взглядом, — ноющий раненый бок и вновь подвёрнутая нога.

Коннор глухо рыкнул, но взгляд, снова вонзившийся ей в переносицу, тут же сменился на обеспокоенный и сочувствующий.

— И что нам с ним делать? — процедил он сквозь зубы, но рука бережно и ободряюще проскользила по спине Адрианы. — Теряем время. Его время.

— Ну, он же уже приходил в сознание, верно? Сил хватило, чтобы тебя повалить, — спокойно отозвалась Адриана. — Значит… Дай мне платок.

Дойл сначала округлил глаза, затем прищурился, но без промедлений вложил в её протянутую ладонь свой платок. Адриана обернула его вокруг правой кисти и, поняв, что вряд ли присядет на корточки, наклонилась к Билли, осторожно коснувшись его лица. Коннор опустился на колени за головой Майлза и занёс ладони с растопыренными пальцами над его плечами, чтобы перехватить рывок, если Билли захочет вцепиться в пытающуюся привести его в сознание Адриану.

— Сэр, — тихо начала Де Марко. — Сэр! Мы здесь, чтобы помочь вам! Вы слышите меня?

Билли еле слышно застонал и открыл глаза, с трудом концентрируя взгляд на нависшей над ним женщине.

— Я из ФБР, — так же спокойно продолжала Адриана. — Вы в безопасности, но нужно, чтобы вы помогли нам…

— Они… — зашептал Билли, снова закрыв веки. — Они сказали, со мной не получилось. Я — это он. Я… это… он.

— Сэр, — Адриана отвела луч фонаря в сторону, чтобы он не слепил напуганного Билли. — Мы поможем вам, доставим в госпиталь. Здесь недалеко стоит наша машина. Вы можете сесть?

Какое-то время и Коннор, и Адриана, чувствуя внутреннее напряжение и готовность в любую минуту среагировать на любые резкие действия Майлза, наблюдали, как он, покачиваясь, пытался сесть. Обхватил себя за плечи и сильнее закутался в куртку Коннора, которая не сходилась на груди. Понадобилось несколько минут, чтобы он встал на ноги. И как только Билли оказался в вертикальном положении, Коннор перекинул его руку через плечо, жестом и гневным взглядом приказав Адриане отойти. Она согласно вскинула раскрытые ладони, отступая на шаг от них.

— Даже не думай мне помогать, — со стиснутыми зубами проговорил Коннор. — Освещай дорогу.

Адриане показалось, что они шли к подъёму целую вечность. Может, из-за того, что её спуск сюда был слишком стремительным, может, из-за того, что ноги у Билли заплетались и иногда он, поддерживаемый Коннором, то падал на колено, то заваливался в сторону. Её сердце прыгало вверх и колотилось в глотке всякий раз, когда она слышала едва слышные натужные хрипы Коннора, пытающегося удержать Билли и не дать ему упасть навзничь. Со стороны Майлз напоминал огромного медведя, которого не смогло свалить снотворное в выпущенном из ружья заряде. И теперь каким-то чудом «удачливый» охотник добровольно вёл его не к гибели, а к шансу на спасение. Только уже еле стоял на ногах, но всякий раз сам превращался в медведя, отрывисто и гневно рыча, когда Адриана приближалась к ним, желая помочь удержать Билли.

— Сядешь за руль, — отчеканил Коннор, когда они преодолели примерно половину подъёма по склону.

Билли в очередной раз упал на колени, и Коннор не спешил его сразу же поднимать, переводя дух сам и упирая руки в бёдра. Он ртом втянул прохладный воздух и вытер рукавом рубашки испарину со лба. Адриана остановилась, молча не сводя с него глаз и проклиная себя за беспомощность. Правда, в этот раз, даже в темноте видя яростные искры в зрачках Коннора, она бы не рискнула ослушаться его. Хоть безумно хотелось. Но боль в боку и ноге от подъёма наверх становилась всё сильнее, и геройствовать в этой ситуации было крайне глупо. Теперь стало окончательно ясно, что Майлз выше Коннора на целую голову, а Адриана доставала ему до подмышки и даже несмотря на свою хорошую физическую подготовку, точно никак не смогла бы удержать, выступая лишь дополнительным балластом для Дойла.

Слыша шумное дыхание обоих мужчин, выбившихся из сил, Адриана всё сильнее злилась на себя. Посветила туда, где подъём заканчивался долгожданным выходом на трассу, и беззвучно выругалась, мысленно прикидывая, сколько ещё осталось пройти. Ярость от бессилия опаляла всё ощутимей. Она ещё всматривалась в конечную точку подъёма наверх, когда её холодную кожу изнутри лизнуло пламя, а глаза резко заболели. Адриана сморгнула подступившие слёзы, уложив руку на солнечное сплетение. В висках застучало, а сердце заколотилось от страха. Она выронила из руки фонарь, понимая, что это горячие языки энергии коснулись сдерживающих их холодных покровов, которые тут же сдались и прогрелись, охотно разрешая закипевшей лаве излиться вовне.

— Нет, — прошептала Адриана, жмурясь.

Она чувствовала, что пробуждающийся внутри огонь агрессивно рвётся наружу, а не спокойно заполняет солнечное сплетение. Это не восстановление, это очередной срыв. Неужели барьеры такие хрупкие? Неужели их так легко сломать, только почувствовав себя беспомощной?

Время и пространство канули в бездну, темнота ночи обвила её коконом, заставив затрястись. Перед глазами полыхнуло пламя, но Адриана отразила взрыв, собрав с прорехами шаткий каркас своего годами нерушимого контроля, разбившегося после ранения вдребезги. Огонь коснулся зрачков, но трусливо отступил, так и не дав им полыхнуть. Адриана вдохнула стылый ночной воздух, дотронувшись заледеневшими пальцами до таких же холодных висков. Криво улыбнулась, открыла глаза… и обмерла. Она стояла на самом верху склона. Ушей коснулся тревожный голос Коннора, доносящийся как будто издалека.

— Адриана, где ты?

— Я… — осипшим голосом попыталась ответить она, лихорадочно осматриваясь. — Я… наверху.

— Как ты там оказалась? Ты же только что стояла здесь! Фонарь упал и погас, я ничего не вижу.

Адриана и сама хотела знать, как очутилась в нескольких шагах от трассы, учитывая, что смогла подавить внутренний всплеск и не дать пламени энергии хлынуть вовне. Могла ли она от обуявшей её ярости так быстро взбежать по склону? Боль, острее разливающаяся по телу, подсказывала, что могла.

— Коннор? Сколько времени прошло с момента, как упал фонарь?

— Не знаю, — он с трудом выдавливал из себя слова, и Адриана даже на расстоянии слышала, что его дыхание стало ещё более шумным и тяжёлым.

— Не знаешь?

— Я… Будто провалился в пустоту, где исчезло время.

Адриана закусила губу и затряслась снова, не только от холода. Если и Коннора поглотила темнота, значит, всё же дело в её энергии и их общем канале связи. Но следующая его фраза прозвучала для неё обнадёживающе:

— Кажется, не только я. Проклятие, он снова потерял сознание!

В эту секунду Адриана была готова молиться каким угодно Богам, чтобы разверзнувшийся пространственно-временной вакуум оказался происками пришельцев. Она слышала от Джона историю из архива «Секретных материалов», где люди теряли девять минут во время контакта с пришельцами. Так же проваливаясь в никуда.

Сейчас же тишина ночи медленно заполнялась спасительным звуком, и Адриана чуть не вскрикнула от радости, услышав шум приближающейся машины. Отринув все мысли и забыв про боль, она устремилась к дороге, выскочив на проезжую часть и замахав руками.

Красная «Хонда» затормозила в паре шагов от неё.

— Пожалуйста, нам нужна помощь, — прокричала Адриана и хлопнула ладонями по капоту.

Из машины вышло двое рослых — по комплекции превосходивших даже «медведя» Билли — парней в одинаковых куртках бейсбольной команды.

— Дамочка, вы с ума сошли? — пробасил один из них. — Чего под машину кидаетесь?

— Нам нужна помощь! Там, внизу, — она указала рукой на спуск, — двое мужчин. Одному из них нужна срочная медицинская помощь. Пожалуйста, помогите нам довести его до машины.

Парни оглядели её, всю растрёпанную, в разорванной и испачканной одежде, с недоверием. Переглянулись. Один из них вернулся обратно к машине и достал с заднего сидения биту. Рука Адрианы аккуратно легла на рукоятку пистолета, но парень, удерживая своё средство самозащиты, спокойно проговорил: «На всякий случай. Показывайте, что там у вас».

К моменту, когда они втроём подошли к склону, Коннор уже включил фонарь. Билли так и лежал на земле без сознания, и Дойл поправлял куртку на нём, тщетно пытаясь привести в сознание.

— Ничего себе! Надо ж было так накидаться, мужики, — просвистел парень с битой. — Этот вон в отключке даже трусы потерял…

Второй лишь неприлично громко хохотнул, и они оба быстро спустились к Билли и Коннору. Дойл протянул руки, чтобы помочь им поднять Майлза, но услышал лишь:

— Не лезь, папаша! Сейчас этого дотащим, вернёмся за тобой, — парень развернулся к другу и предупредительно проговорил: — Майк, осторожно, этот с голым задом ещё и в какой-то дряни перемазался.

— Вижу, Чарли, — пробормотал Майк и посмотрел на Коннора. — Ты б, отец, ему, что ли, со своей куртки набедренную повязку лучше сделал: жопу прикрыть и другое место. Чтоб даму не смущать.

Даже в свете фонаря Адриана, не спускавшая глаз с Коннора, заметила, как резко вытянулось его лицо, а брови сошлись на переносице. Майк одной рукой решительно отодвинул Коннора в сторону, оставив его переваривать смысл сказанной фразы.

— Дама не из впечатлительных, — просевшим голосом проговорила Адриана, наблюдая, как юноши ловко взяли Билли подмышки и через пару минут оказались на вершине склона.

— Вы-то хоть не пили? — уложив Билли на сиденье машины Коннора, спросил Чарли, снова окинув проследовавшую за ним Адриану скептическим взглядом.

Та лишь нервно мотнула головой, и юноши направились обратно к склону. Они уже собрались спускаться за Коннором, но в тишине ночи громыхнуло: «Я сам», и через пару мгновений, пока Адриана, хромая, шла к ним, Дойл поднялся на вершину и поравнялся с парнями.

— Мы вам больше не нужны? — спросил Майк, глянув на часы. — Доберётесь сами до больницы? А то нас как раз очень впечатлительные дамы ждут.

Он одёрнул куртку и пригладил волосы, соблазнительно оскалившись.

— Спасибо вам большое. Да, дальше мы сами, — Адриана тоже дежурно улыбнулась, кивнув в сторону их машины.

Она завела мотор, когда «Хонда» парней промчалась мимо «Шевроле» Коннора. Хозяин машины сел рядом на пассажирское кресло, молча глядя на дорогу. Вцепившись в руль, но пока не тронувшись с места, Адриана перевела на него взгляд, заметив краем глаза, как он тянется макушкой вверх, явно стремясь занять более удобное положение. Но по каменному выражению лица, как всегда, поди разбери, что с ним происходит на самом деле.

— Как ты? — обеспокоенно спросила Адриана и вдруг неожиданно для себя добавила с нервно-ироничным дребезжанием в голосе: — Папаша…

— Даже не думай меня так называть. Никогда, — его же тон окреп и наполнился нотами недовольства и возмущения. — Поехали. Моей жизни ничего не угрожает, а вот его, — не оборачиваясь, едва заметным кивком головы Коннор указал на Билли, — очень даже… Я пока позвоню Скалли и скажу, чтоб к нашему приезду в больницу всё было готово.

Окружная больница, Аннаполис Ройял

19 августа 2000, 1.04

Когда они подъехали к стоянке медицинского учреждения, их уже дожидалась бригада с каталкой. Скалли стояла в стороне, молча наблюдая за действиями врачей. Адриана, покинув салон машины, подошла к ней, выведя Дану из задумчивости и заставив вздрогнуть.

— Агент Де Марко, вы… здесь? — Скалли прищурилась и перевела взгляд на идущего следом за ней Дойла.

— Так уж вышло, что эти выходные мы с профессором Дойлом решили провести вместе, помогая вам в поисках агента Малдера, — отшутилась Адриана, но видя, что напряжения в позе Скалли ничуть не убавилось, спокойно добавила: — Не волнуйтесь, агент Скалли, я здесь как друг, но поскольку мне приказано присматривать за вашим отделом, я постараюсь сделать это так, чтобы в понедельник мы все вместе не остались без работы. Включая заместителя директора Скиннера, который тоже находится на территории Канады, верно? — Адриана изогнула бровь, интонацией давая понять, что вопрос больше риторический.

— Он остался дежурить в том месте, координаты которого мы получили первыми. На всякий случай, — отрапортовала Скалли, однако по выражению её лица стало понятно, что она явно не в восторге от того, что Дойл привлёк к делу Адриану.

Но сам Коннор даже бровью не повёл, заметив насторожённость Скалли. С субординацией пусть сами разбираются, а в том, что Адриана приехала с ним как друг, он ни секунды не сомневался. И никаких подвохов от неё точно не ждал.

Втроём они проследовали в холл больницы. Скалли бегло пожаловалась на то, что в этой стране никто даже не удосужился взглянуть на её документы, подтверждающие медицинскую квалификацию, поэтому она здесь скорее как посетитель и не имеет никаких полномочий, чтобы указывать команде врачей, какие анализы в первую очередь нужно взять у Билли.

— Знакомая ситуация, — пробормотал Коннор, вспомнив, как его и Линдсей в Вашингтоне не захотели пускать в морг по документам Управления, и только приезд Доггетта с удостоверением ФБР сдвинул дело с мёртвой точки. — Я разберусь с этим.

Теперь его «корочки» оказались «волшебной палочкой», способствующей установлению контакта с медперсоналом. Дойл без сомнений представился кейс-менеджером ОНИР, ведущим дело о загадочном обнаружении Майлза. Он заполнил все необходимые бланки и пояснил вышедшему побеседовать с ним врачу, при каких обстоятельствах было найдено тело и на что требуется обратить внимание при обследовании. Настойчиво попросив проверить наличие T-клеток в крови и закончив с бумагами, Коннор молча спешно скрылся за дверями, ведущими на улицу, оставив Де Марко и Скалли в холле.

Через десять минут к ним вышел врач и предупредил, что анализы будут готовы в лучшем случае к утру. Состояние Билли стабильное и не вызывающее опасений. Ни переломов, ни серьёзных ушибов, ни пневмонии. Обо всём остальном можно будет судить только после получения результатов анализов.

— А куда профессор Дойл ушёл? — спросила Скалли у Адрианы, стоило врачу отойти.

— Самой интересно, — мрачно отозвалась та, в очередной раз оглянувшись и позволив тревоге накрыть её с головой. Всё острее резало желание пойти его поискать, и она даже мысленно отругала себя, что превращается в обеспокоенную назойливую наседку. Но волнение за его спину продолжало накатывать волнами, и в какой-то момент Адриана поймала себя на мысли, что где-то в центре живота стало снова разливаться тепло. Которое пока не жгло, но опасными импульсами поднималось всё выше.

Пришлось прикрыть глаза и охладить порыв, откровенно отругав себя за мнительность. В затылок снова будто отбойным молотком вбили вопрос: эти барьеры настолько шаткие, что простое беспокойство за Коннора способно сжечь их дотла?

Адриана перевела взгляд на собеседницу и приоткрыла рот, чтобы спросить о планах на завтра, но голову, будто магнитом, снова потянуло в сторону. Она обернулась, и на этот раз не зря. Брови невольно поползли вверх от вида Коннора, который шёл к ним в тёмном костюме, сияющей белизной рубашке и галстуке. Де Марко даже подумать не могла, что его как ветром сдуло лишь потому, что он захотел сменить одежду. Хотя и не мудрено, ходить перемазанным в слизи непонятного происхождения — малоприятное удовольствие. Но, чувствуя, как тугая пружина внутри раскручивается, а беспокойство за него отпускает, Адриана с облегчением усмехнулась, глядя на идеально завязанный галстук и понимая, что на часах второй час ночи.

— А, вот и вы, — брови Скалли тоже дёрнулись, а на лице промелькнула усталая улыбка. — Нам недавно сообщили, что результаты анализов будут только утром. И знаете, если честно, дожидаться их у меня нет никаких сил. Я забронировала номер в отеле, да и вам не помешает отдохнуть. Завтра утром вернёмся в больницу.

— Согласна, агент Скалли, — Адриана охотно кивнула. — Давайте поедем в отель.

— Да, только я на минуту отлучусь, — Дана неловко улыбнулась одним уголком рта и поспешила скрыться в направлении дамской комнаты, оставляя Дойла и Де Марко одних.

Адриана медленно повернулась к Коннору, игриво откинув голову назад. Оценивающий взгляд побежал от его макушки по костюму, а лукавая улыбка заиграла на лице. Адриана обронила еле слышное одобрительное «Мгм», будто рассматривала сейчас модель на подиуме в новом, отутюженном до последней ниточки костюме. Правда, в отличие от идеального образа, помятое событиями дня лицо этой «модели» явно демонстрировало одно простое желание: упасть и уснуть. Адриана была уверена, что её сузившиеся, моргающие с паузами глаза говорят примерно о том же, только вот если отоспавшегося Коннора можно будет завтра засылать на показ мод, то её в разорванной одежде разве что чучелом на праздник урожая.

— Что? — Коннор напрягся и вытянулся, когда Адриана сделала шаг ему навстречу, сократив расстояние до минимального.

— Да так, просто смотрю.

— Что было с собой в багажнике, — словно оправдываясь, быстро проговорил он, — в то и переоделся, если ты об этом. Я всегда вожу с собой сменный костюм на случай непредвиденных обстоятельств.

Коннор махнул рукой и невольно отряхнул несуществующую пыль с лацкана пиджака, глядя себе под ноги. И застыл, когда пальцы Адрианы коснулись узла галстука. Всё так же соблазнительно улыбаясь, она повела их вниз, чуть царапая ногтём гладкую ткань. Довела до центра живота, нарисовав там небольшой круг. Коннор судорожно сглотнул, округлив глаза и почувствовав першение в горле.

— А галстук оказался пришит к рубашке? — протянула она.

Привыкшая часто скрывать беспокойство и волнение за шутками и даже иногда злой иронией, Адриана не старалась сейчас задушить сарказм. В такие вот минуты, когда волна тревоги отступала, а догадки, что она зря себя накручивала, оправдывались, она охотно позволяла себе безобидные шалости.

— М? — выдавил из себя Коннор, ещё шире распахнув слипающиеся веки.

Адриана выдохнула и пригладила тыльной стороной ладони галстук.

— Ты даже ночью, засыпая на ходу, остаёшься собой.

— Вот именно. Засыпая на ходу, — он коснулся узла на горле. — Привычка, — и неловко улыбнулся.

— Иногда мне кажется, что ты родился в костюме… и в галстуке. И тебе они до невозможности идут, — она почти прошептала эту фразу, уже без иронии, искренне и по-доброму смеясь глазами.

Коннор тоже растянул губы, припоминая пушистые носки и домашний плюшевый костюм на Адриане. Со сладким удовольствием подумал про тех, у кого обычно мысли сходятся. Вот только он действительно видел её сегодня впервые в таком необычном наряде, не считая своей рубашки, после возвращения из Сан-Франциско. И тот мягкий костюм ему понравился явно больше, чем привычные строгие наряды. Однако по всполохнувшему игривому взгляду Адрианы на минуту показалось, что у неё всё наоборот. Не наскучили мужчины в деловых костюмах и галстуках?

«Скоро два часа ночи… Надо унять свои аналитические способности, везти себя и женщин в отель. Одна моя невпечатлительная дама хоть и пытается… хм… флиртовать?.. но явно же хочет спать не меньше меня», — мысленно буркнул на себя Коннор.

— Слушай, — глядя на идущую к ним Скалли, тихо спросила Адриана и озадаченно потёрла лоб, — а в твоём волшебном багажнике случайно комплект женской одежды не завалялся? Я только что поняла, что забыла сумку с вещами у кроватки Николь, когда прощалась с ней.

— Увы…

Коннор пожал плечами и ощутил, как сон отступает. Заговорщицки прищурился, зная, что завтра сделает сразу же после пробуждения… Кажется, это становилось некой своеобразной традицией. Адриана снова без сменной одежды, но в этот раз он сам присмотрит по дороге в отель магазин, чтобы не терять время на поиски утром, и попытается осуществить одно своё зудящее желание…

Отель «Биг-Бир», Аннаполис Ройял,

19 августа 2000, 2.15

Едва переступив порог отеля, Скалли пожелала им обоим спокойной ночи и зашагала по длинному коридору, а Дойл и Де Марко направились к стойке администратора.

Выслушав их намерение снять два одноместных номера, сотрудница отеля развела руками.

— Гостиница переполнена, — с дежурной извиняющейся улыбкой проговорила она, переводя взгляд то на Коннора, то на Адриану. — Свободных номеров…

— Переполнена? — вдруг перебил её Коннор. — Интересно, чем вызван такой наплыв? Парад Золотого Кубка проходит в трёхстах милях отсюда, — он выпалил это будто на автомате, с едва уловимой горечью в голосе. Пару месяцев назад мечтал туда поехать, но вспомнил о мероприятии только сейчас, увидев листовку на стене, — а у вас тоже нет мест?

— Вообще, вы не дали мне договорить. У нас есть один номер, но он превышает по стоимости обычные примерно в полтора раза и подходит… для особых случаев, — администратор перевела взгляд на Адриану, и та вытянулась в струну.

— Для каких случаев?

— Он для молодожёнов, — девушка улыбнулась. — В номере установлена огромная кровать с балдахином, большая ванна в форме сердца, но также есть небольшой диван и душевая кабина, — она скосила глаза на Дойла.

От этой новости и Коннор, и Адриана резко перехотели спать. Только если у Адрианы глаза расширились, а челюсть опустилась, то уголки губ Коннора невольно поползли к ушам.

— С балдахином, значит, — Коннор прикрыл ладонью рот и отступил на шаг назад от стойки, отчаянно пытаясь подавить смешок. Ситуация показалась ему крайне забавной. Дойл сразу вспомнил своё раздражение в Хеллворке, когда ему и Питеру предложили один номер на двоих, и ярость, когда спросили, а стоит ли устанавливать две кровати. А в сложившейся ситуации спорить абсолютно не хотелось, зато очень хотелось побыстрее посмотреть на этот самый номер для молодожёнов и… даже на балдахин.

Затылком почуяв внезапно накрывшее его веселье, Адриана медленно повернулась к Коннору, буравя недовольным взором. Как стремительно они поменялись настроениями. И куда только её, игривое, демонстрируемое в больнице, делось?

От её растерянного вида Коннор снова чуть не подавился смехом, но всё же нашёл в себе силы прокашляться и подойти к стойке снова.

— Что ж, — медленно, с наслаждением протянул он и развёл руки в стороны. — Раз уж других вариантов у нас нет, мы вынуждены согласиться на этот.

Администратор не преувеличила. В номере стояла огромная кровать, вот только диван, к несчастью для Коннора, оказался совсем крохотным, предназначенным скорее для того, чтобы сидеть, а не лежать. Тут было грех не припомнить ночь на полу всё в том же Хеллворке, которую он провёл уже в одной комнате с Линдсей. Видимо, как говорят учёные, история человечества всегда движется по спирали, и в случае с ним — самыми стремительными темпами.

— Мило, — Адриана дотронулась пальцем до фиолетовой шифоновой ткани балдахина. — Мне представлялось, что номера для молодожёнов — это нечто пошлое и увешанное сплошь сердечками приторно-розового цвета, — она скривилась.

— Дизайнер будто пытался угодить именно тебе, — довольно проговорил Коннор, осматривая нежно-сиреневый цвет стен и остальные предметы интерьера, выдержанного в одной палитре. Но взгляд предательски магнетизировался лишь кроватью.

— Ты не против, если я первой пойду в душ? — нервно дёрнула плечами Адриана, и Коннор уловил в её голосе нарастающее волнение.

— Конечно, — и, пытаясь попасть в яблочко с причиной её беспокойства, добавил: — я лягу с той стороны за кроватью.

Коннор щёлкнул выключателем, и номер тут же погрузился в темноту.

— Ничего не видно, — удовлетворённо сказал он и снова включил свет.

— В смысле с той стороны за кроватью?

— На диван я точно не влезу, а тебя близким соседством смущать не хочу. Так что не переживай, я лягу на пол. Мне уже не привыкать.

— Ну конечно, ещё чего не хватало, — недовольно пробормотала Адриана. Усталость буквально вышибала её из сознания, только грязная одежда удерживала от того, чтобы не лечь под одеяло прямо сейчас. — У тебя разве прошла спина? Или ты хочешь ещё простуду заработать после душа, на полу?

— Нет, но…

— Вот и давай прекратим этот глупый разговор, мы оба измотаны до крайности, — прервала она его тоном, не терпящим возражений. — Кровать такого размера, что тут ещё троих, как минимум, можно рядом уложить. Давай будем мыслить здраво. Я лягу тут, — она указала на место поближе к двери ванной комнаты, — а ты вот там. Мы же не подростки в период полового созревания, чтобы смущаться соседству друг друга под одеялом.

— Ладно, мэм, будь по-вашему, — Коннор поднял раскрытые ладони вверх. Ему уже тоже чертовски хотелось спать, сил на отстаивание своей позиции не осталось, зато спина снова полыхала огнём, и перспектива провести ночь на кровати казалась крайне соблазнительной.

— Вот и отлично! — кивнула Адриана, достав из кармана блистер с таблетками. — Возьми, это обезболивающее. Тоже вожу с собой на случай непредвиденных обстоятельств.

Коннор покосился на протянутое в руке лекарство, мысленно содрогнувшись. Скажи он ей сейчас, что никакие таблетки даже под страхом смертной казни пить не будет, пришлось бы уточнять подробности, а это ни ему, ни ей не надо. Поэтому молча взял блистер, коротко поблагодарив и с грустью подумав, что с удовольствием принял бы сейчас другую помощь. В виде массажа, как дома. Но просить о такой счёл абсолютно бестактным.

Адриана скрылась за дверью ванной. Наконец, имея возможность критично осмотреть себя и одежду, она с недовольными стонами вставала к зеркалу то одной стороной, то другой. Ещё в поле стало понятно, что брюки безвозвратно испорчены. Их покрывали не только пятна крови и следы от скольжения по траве, но ещё и несколько крупных дырок. Майка и спортивная кофта на застёжке также существенно пострадали от падения и отчаянно нуждались в стирке. Адриана закусила губу, соображая, высохнут ли вещи до утра. Вот ведь умора будет, если нет. Она потрогала батарею, с некоторым облегчением отметив её теплоту. Значит, шанс снять с неё хотя бы не насквозь мокрые вещи имелся. Ясное дело, что первым пунктом завтрашнего пути будет магазин, но ехать туда грязной отчаянно не хотелось. Хотя больше мыслей об испорченных вещах её смутила обнаруженная трава в волосах. То ли Коннор не заметил, то ли сделал вид, что там ничего нет, но почему-то именно это расстроило её больше, чем даже ссадины и царапины. Де Марко редко волновало то, что о ней подумают другие, но одно дело, когда ты одета как с иголочки, а другое — когда одежда измазана в траве, грязи, а на голове воронье гнездо вместо привычно аккуратно уложенных кудрей.

Быстро застирав одежду и развесив её сушиться, Адриана приняла душ. Выйдя, застыла, осматривая пустые вешалки, на которых обычно висели в номерах халаты для постояльцев. Надо бы завтра не забыть высказать администратору свои замечания по этому поводу. Только что делать сегодня? И как она только могла забыть сумку дома? Там осталось и сменное белье, и пижама. А теперь её майка сохла на батарее, и оставался лишь один вариант: снова надеть свой кружевной комплект и завернуться в большое полотенце, оставив волосы свисать мокрыми прядями.

Адриана приоткрыла дверь, столкнувшись взглядом лишь с кромешной темнотой. Коннор потушил свет. Она еле слышно прошмыгнула в комнату и залезла под одеяло, после чего кинула влажное полотенце на пол.

— Моя очередь, — тихо сказал Дойл откуда-то со стороны окна. Видимо, он сидел на диване, но в темноте даже очертания силуэта невозможно было разглядеть.

— Коннор, только не глупи, ладно? — мягко попросила Адриана. — Ложись на кровать, когда выйдешь.

— Хорошо, спасибо за заботу, — абсолютно искренне откликнулся он и зашёл в ванную.

Адриана наивно полагала, что уснёт к моменту, когда он вернётся, но сон как рукой сняло. Она слушала шум воды, чуть расслабившись на удобном матрасе, и, как только звук стих, снова напряглась всем телом, не понимая, почему вдруг реагирует как подросток, впервые оказавшийся с понравившимся мальчиком в одной постели. На лет двенадцать она точно уже опоздала с такими стеснениями. Только то, что этот самый «мальчик» ей определённо симпатичен и даже больше, факт бесспорный.

Адриана натянула на самые уши одеяло, услышав, как дверь ванной отворилась. Коннор бесшумно вышел и так же тихо опустился на кровать. Глаза Адрианы к этому моменту привыкли к темноте, и она заметила, что он остался в футболке и боксёрах белого цвета. Лёг на спину под одеяло, уложив руку под голову.

— Ты храпишь во сне? — тихо спросила Адриана.

— Не знаю, вроде нет, — невозмутимо ответил Коннор и, повернув голову в её сторону, так же серьёзно вернул вопрос: — А ты?

— Коннор! — шикнула Адриана.

— А что? Всего лишь продолжаем узнавать друг друга получше. Правда, ночью эксперимент будет в чистом виде, так сказать. Если буду храпеть, буди, — он зевнул. — А теперь спокойной ночи, Адриана.

— Спокойной ночи, мистер эксперимент, — шёпотом ответила она, закрыла глаза и тут же позволила сонной дымке окутать мысли.

Всё больше погружаясь в сон, то забываясь в нём, то выныривая ненадолго в реальность, Адриана поморщилась от недовольства: окончательно отдаться в объятия Морфея мешал подозрительный звук. И даже… оскорбительный?

Она распахнула глаза и ощутила ритмичное покачивание водяного матраса и шуршание постельного белья. Напряглась всем телом, пытаясь убедить себя, что ночная разбушевавшаяся фантазия суёт недвусмысленные ассоциации. Только какие, к чёрту, тут ещё могут быть смыслы у этого шуршания? Она уже приготовилась развернуться и высказать холёному любителю застёгивать рубашку на все пуговицы всё, что она думает о его рамках приличия, как он сам вдруг с негодованием издал тихий, недовольный рык.

— Проклятые комары… Надо ж было долезть…

Адриана больно прикусила кончик языка, чтоб не засмеяться. Вот оно что… Ещё сильнее сомкнув зубы, попыталась по шороху догадаться, до какого места долезли те самые кровососы. Но и тут двусмысленных ассоциаций никак не рождалось, от чего хотелось то ли неприлично загоготать, то ли посочувствовать Дойлу. У самой несильно зудело в районе поясницы, но она не касалась укусов, зная, что потом тоже не сможет сдержаться, чтоб не расчесать до крови. На минуту нахмурилась и задумалась, что невероятно сильно сегодня раскачались качели настроения, молниями бросающие её эмоциональное состояние от одного противоположного полюса к другому, и рвущиеся изнутри реакции с трудом сдерживались, чего раньше с ней практически не случалось. Что-то в этой технике восстановления казалось неправильным, и надо это обязательно обсудить с тем, кто установил барьеры… Завтра. Сейчас же несерьёзно пожурив себя за пошлые мысли и за чуть не пошатнувшуюся веру в достоинство чопорного профессора, она спокойно уснула.

Но снова ненадолго… Где-то в середине ночи за закрытыми веками полыхнул кошмар, в котором она горела живьём в тёмной пустоте. Чувствуя, как пламя добирается до самых костей, она задохнулась, не в силах закричать. И вздрогнула, когда огонь в одночасье погас, задушенный огромной плитой, рухнувшей сверху. Ей же она не причинила никакого вреда. Жар постепенно отступил, сменившись на приятное тепло. Сон закончился, но тяжесть сверху никуда не делась.

Адриана, заключённая в крепкие объятия, распахнула глаза. Ещё секунда ей понадобилась, чтобы понять, что рядом с ней не Джон, на плече которого она засыпала ещё совсем недавно. Коннор, навалившись сверху, крепко прижимал её одной рукой к себе.

— Кон… — еле слышно произнесла Адриана, и он в ту же секунду выдохнул с гортанным стоном, ещё сильнее зарываясь носом в её волосы.

— Адри, нет, не отпущу тебя! — томно выстонал Коннор и затих.

Адриана спросонья пролепетала «Ладно», но дрёма стремительно таяла, и по глубокому, спокойному дыханию Коннора до неё дошло, что он спит.

«Адри? — тут же полыхнуло в голове. — Это что-то новое. Что ему там за сны снятся, в которых он так ко мне прижимается? Или нашёл способ погасить зуд от комаров об моё тело?»

Адриана моргнула, стряхивая оцепенение, и тоже притихла. В те две недели, что она могла чувствовать Дойла через связь, стало ясно, что крепкий сон для него — роскошь. Да и сегодня отчётливо рассмотрела синяки под глазами. Вряд ли Коннор мог похвастаться достатком полноценного отдыха, учитывая маленького ребёнка под боком и скачущий без устали табун мыслей. И хоть лежать под ним было неудобно и жарко, лишать его возможности крепко поспать она не хотела. Что бы ему там ни снилось… Или где бы ни чесалось…

Минуты тянулись, и соприкосновение с его тёплой кожей всё больше вместо напряжения разливало внутри Адрианы невероятное спокойствие и негу. Сладко улыбнувшись, она подумала, что вряд ли ей уже сегодня приснится один из тех преследующих её снов, где они вместе с Коннором точно так же лежат после близости на коврике возле холодильника на кухне. Или в душевой, как привиделось впервые средь бела дня вчера после возвращения Коннора. Но череда ярких сновидений сменилась реальными прикосновениями. Пусть на водном матрасе и не после секса, но теперь тяжесть его тела казалась настоящим долгожданным блаженством. И полностью отдавшись этим ощущениям, Адриана мысленно проговорила: «Спасибо за то, что спас от кошмара. Спи спокойно, любимый!» и уснула сама… На этот раз до самого утра.

Нью-Йорк Авеню, 128, Вашингтон,

19 августа 2000, 9.04

Хриплый крик, переходящий в утробное рычание, едва слышным глухим отголоском пробудил ото сна, заставляя сначала вздрогнуть, а затем нервно вздёрнуть онемевшими руками одеяло.

Алексей обнажил зубы, осклабившись то ли от недовольства, то ли от обуявшего страха, неминуемо раздиравшего лёгкие кашлем. Невыносимо просыпаться всякий раз от скрежета металла и бесконечных воплей, доносящихся из оборудованной в подвале лаборатории. И как только мать не боится, что этот «кролик», по силе явно превосходящий гризли, однажды выломает прутья клетки и раздробит кости черепа всем, кто попадёт в его лапы. «У меня всё под контролем», говоримое Мишель с металлической непоколебимой уверенностью в интонации, не внушало ни йоты доверия.

Взгляд Алексея привычно вонзился в трещину на белоснежном потолке. Всякий раз, когда стены дома дрожали от действий заключённого, Дёмину казалось, что едва заметный пока разлом становился длиннее и глубже. Переломы в его же теле срастались, но сознание трескалось вместе с разломом на потолке, распадаясь от тревожных мыслей. Они, будто рой мушек, никак не хотели подчиняться, зато бесконечно кружились только лишь вокруг Адрианы. Рядом с которой наверняка находился тот, из чьей плоти и крови сотворили монстра, сейчас в очередной раз пытавшегося вырваться на свободу из трясущейся от его рывков клетки. Но Алексея беспокоило другое: отдавались ли эти физические и эмоциональные колебания в сознании прототипа? И что, если агрессия не порождалась клетками чужеродного существа? Что, если зверь, заключённый под внешне спокойной оболочкой, дремал и в Конноре Дойле?

Дверь отворилась без стука, и Алексей, прикрывший минуту назад глаза, заговорил на чистом русском, точно зная, кто к нему вошёл:

— До каких пор эта твоя зверушка будет орать и пытаться сбежать из клетки?

— Доброе утро, мой мальчик, — ласково, также на родном языке, проговорила Мишель, погладив сына по щеке. — У меня всё под контролем.

— Мама, я устал, — процедил Алексей сквозь зубы. — Устал просыпаться от его рёва, устал лежать здесь и слышать твои опостылевшие фразы, что у тебя всё идёт по плану. По какому, чёрт возьми, плану? Ты обещала, что я со дня на день встану на ноги, но я до сих пор их не чувствую.

— Если бы мой план не сработал, — с едва уловимой обидой в голосе начала Мишель, — а извлечённые из крови Образца четыреста восемнадцать клетки не подействовали, то ты бы и рук не чувствовал ещё несколько месяцев. Месяцев, Лёша, а не дней.

Он с тяжёлым выдохом затих на какое-то время, пытаясь смириться, принять услышанное. А затем заговорил на другую, не менее тревожащую его тему:

— Меня интересует, как эта тварь связана с прототипом, и как его вспышки ярости влияют на Дойла… С которым, мама, находится женщина, которую я люблю.

— Женщина, которая тебя изломала, — поджав губы, ядовито прошептала Мишель, наверняка зная, что это разозлит его, но не упуская возможности подчеркнуть вину Адрианы в случившемся.

— Она была не в себе! — громыхнул Алексей, хлопнув руками по постели и бешено вытаращив глаза. — Сколько тебе повторять! И я уверен, что именно это чудовище, с которым связан Дойл, проникло в неё тогда. И кто знает, сможет ли проникнуть снова…

— Я колю ему препараты, подавляющие и тормозящие клетки паразита, — внушающим спокойствие и уверенность тоном проговорила Мишель, видя, как дыхание сына сбивается всё больше.

Из подвала в очередной раз донёсся рёв.

— И это их результат мы сейчас видим? — с сарказмом, нервно посмеиваясь, спросил Алексей.

— Чтоб ты понимал, — тон Мишель стал сухим и строгим, будто теперь она заговорила с коллегой-учёным, — его создали из клеток паразита и Дойла, который на момент взятия биоматериала был уже заражён. Также в организме Коннора функционировали R-клетки, чьей задачей являлось сохранить ему жизнь и не дать умереть от внутреннего кровотечения, провоцируемого ростом и питанием твари. Это более чем ядрёный коктейль. Клон, только появившись на свет, уже был даже не на половину человеком. И сейчас активно работающие R-клетки окончательно перестраивают его в монстра. Они репродуцируют не человеческую ДНК, как было в случае с Дойлом, из тела которого почти сразу достали паразита, а чужеродную. Я же изо всех сил пытаюсь затормозить этот процесс. В последние дни он чаще остаётся в помутнённом сознании прототипа, а не впадает во вспышки агрессии, во время которых уже не только радужки, но и белки окрашиваются в алый цвет. Мне нужно время…

— Чего ради? — Алексей внимательно слушал её, и по мере рассказа его глаза раскрывались всё шире. — Ты думаешь приручить безумного кролика и сделать-таки домашним?

— Ох, Алексей… — Мишель покачала головой. — Я трачу дни и ночи, чтобы эти R-клетки, сращивающие твои кости, не вызвали никаких побочных эффектов у тебя. Были полностью безопасны. Но тебе также, видимо, не понять, насколько уникальным созданием он является. В «Улье» мы бились над созданием клона несколько лет. У нас был живой образец, мальчик, предположительно созданный по инопл…

Она запнулась, неловко покашляв. Это слово могло бы вызвать кучу дополнительных вопросов, на которые сейчас отвечать совсем не хотелось.

— По иной технологии, которую мы хотели повторить. Но только у Сперви это вышло, и она создала клонов не ради любопытства, а с весьма конкретной целью… Этой разработкой заинтересовались военные. Ты даже не представляешь, сколько за них готовы заплатить. Но именно Образец четыреста восемнадцать, чьим прототипом стал Дойл, создан как универсальный солдат, не чувствующий ни боли, ни страха. Он уязвим только в моменты, когда сознание Коннора доминирует в нём, но, обращаясь в монстра, клон не отклонится от поставленной цели, пока не умрёт.

Алексей молчал, размышляя над услышанным. Мишель, выждав немного, потёрла подбородок и задумчиво продолжила:

— Кстати, я испробовала на нём препарат, развязывающий язык и заставляющий подробно отвечать на поставленные вопросы. Наверное, ты прав. Ему удалось через Дойла проникнуть в сознание Адрианы тогда, в больнице, когда она сотворила это с тобой. Он обмолвился, что это проще всего сделать, когда Коннор напитан огненной силой Адрианы. Тогда ему несложно найти путь в голову прототипа. Он может чувствовать это энергетическое наполнение. Как и отрицательные эмоции Коннора, тогда обмен тоже может состояться с минимальным усилием.

— У Адрианы и Дойла обоюдная связь, — Алексей, выслушав её, сжался в комок и выплюнул слова с гневом. — В момент, когда её ранили, я почувствовал, как в тело Адрианы хлынула энергия Дойла. Очень странная, неконтролируемая. Полагаю, она тоже делится с ним своим потенциалом, когда ему нужна подпитка… Возможно, так же неконтролируемо, и оба даже не подозревают об этом, облегчая друг другу состояние и болевые ощущения. И в этот канал внедрён ещё и клон? Питающийся именно силой Адрианы?

— Ты же знаешь, эти ваши тонкие энергии не для моего понимания. Я сказала ровно то, что услышала от него. Но не могу отрицать, что Образец и прототип связаны на каком-то уникальном уровне. Несмотря на то, что при клонировании использовали биоматериал паразита, такой обмен сознаниями всё равно в какой-то степени позволяет судить о двух Дойлах как чуть ли не об одном организме. По крайней мере, Образец, находясь в сознании прототипа, чувствует его желания, боль, страхи, он будто проживает их в клонированном теле.

— Меня мало волнует, что он там чувствует… Зато волнует, как ведёт себя при этом Дойл. Успокаивает только то, что теперь канал Адрианы спит, — Алексей заговорил ровнее, проглотив нервный комок, застрявший в горле. — Люди из Верховного дома запечатали её способности. Значит, этот ублюдок не сворует силу Адрианы, не войдёт в сознание Дойла и не навредит ей.

— Насколько я поняла, обмен ещё возможен, когда прототип и Образец находятся в непосредственной близости.

— Ну это двум Дойлам пока точно не грозит, — с усмешкой заключил Алексей. — И пока способности Адрианы спят, клон может быть неопасен. Что ж, надеюсь, они не проснутся до момента, как я встану на ноги… Я доведу свой план до конца. Но у меня было время, чтобы понять кое-что….

Он задумался и прикрыл задрожавшие веки, не желая говорить матери о том, что осознал недавно, глядя в этот проклятый белый потолок. Её слова немного успокоили, но, будто сверлом дрели, голову пробивала ещё одна мысль.

Он был глупцом, полагая, что, создав между собой и Адрианой связь, сможет наполнить себя её желаниями и понять, что ей нужно, чтобы расположить к себе… Стать для неё единственным… Её Ланселотом.

Первый план с оглушительным треском провалился, но Алексей ещё сильнее нуждался в Адриане, и теперь хотел сплести идеальный мир из тонких белых нитей, в которых запутается её сознание, отринув прошлое и приняв безоговорочно настоящее. А дальше их ждало будущее, разделённое только на двоих. Рушило очередной план одно: Адриана могла забыть ту часть себя, кем являлась. Она могла расстаться с ролями агента ФБР, дочери, чьей-то подруги. Она бы забыла Дойла, ведь его, как пешку, проще всего смахнуть с шахматной доски. Созданная связь разомкнётся, рассыпавшись на поломанные звенья. Но вот другая — кровная — не только опутала её сознание, она глубоко вросла багряными нитями в сердце.

Кроме Дойла, в этой игре была маленькая фигура, оторвать Адриану от которой означало бы лишь одно: где бы пешка ни находилась, с ней рядом всегда будет бьющееся сердце королевы, а в его руках — только её холодная оболочка.

Дрожь поползла от век по лицу. Он сфокусировал мутный взгляд на матери, рассматривая, как она подняла руку. И только сейчас заметил зажатый в ладони шприц.

— Давай сделаем ещё один шаг навстречу твоим мечтам, — в глазах Мишель на секунду промелькнул огонёк, а улыбка на миг озарила лицо, тут же ставшее снова сосредоточенным. — Надеюсь, в этот раз у тебя всё получится так, как ты этого хочешь, и я не буду стоять у тебя на пути.

Ровный голос Джонсон дрогнул на последних, внушаемых ей самой себе, словах, выдав материнскую тревогу и сомнение. Но горящие глаза сына, сейчас пожирающие взглядом шприц, и едва заметное дрожание обездвиженных ещё вчера ног заставили её пережить то давно забытое чувство, когда у неё всё получалось и она была нужна своему сыну, чья улыбка согревала сердце и заставляла двигаться дальше, к верной цели.

Она видела, что Алексея что-то мучает, и если ещё минуту назад он хмурился и явно вынашивал какое-то нелёгкое решение, то теперь морщинка между бровей разгладилась, а уголки губ приподнялись в предвкушающей улыбке. Анальгетик в уколе растворит в его теле боль, возможно, стерев бесследно и сомнения, раздирающие сердце. Она слишком хорошо его знала и не сомневалась, что всё свободное время Алексей думал об Адриане…

Мишель не была лично знакома с той, которую решил сделать своей избранницей её сын, зато испытывала противоречивые чувства, ведь это Адриана руководила операцией по закрытию «Улья». Мишель могла её презирать, ненавидеть и за это, и за то, что она навредила Алексею, но теперь понимание, что ради неё он рьяно пытается встать с постели, приглушало личные счёты и заставляло глубоко зарыть топор войны. Ведь она желала своему мальчику счастья…

И явно не желала любимой сына, несмотря ни на что, той судьбы, которой хотел «одарить» её клон Коннора Дойла. Алексею лучше не знать о тех пугающих фразах и извращённом влечении Образца, о котором было известно пока только ей одной…

Очевидно, сам Дойл испытывал к Адриане вполне естественное мужское вожделение, которое мог сдерживать и контролировать. Но его «копия» желала обладать ею совсем иначе. И от его слов внутри и без того холодной и циничной Мишель обычно всё покрывалось ледяной коркой пробирающего до костей ужаса… Она многое повидала, многое слышала, утопая в проклятиях, ведь порой шла на такое, от чего ломались другие учёные и стремились убежать из лаборатории, как крысы с тонущего корабля. Очевидно, она прониклась чувствами сына к Адриане, иначе не могла себе объяснить, почему слова Образца заставляли её желудок сворачиваться в узел и подступать к горлу. О чём бы ни думал Алексей сейчас, что бы ни терзало его душу, он никогда не сделает ничего подобного со своей любимой…

Ведь с каждым новым днём Образца уводило в сторону от желания завладеть телом своего прототипа. Неделю назад он говорил только о том, что хочет прожить в нём нормальную жизнь, избавившись от влияния клеток паразита, подавляющих сознание и личность Коннора Дойла… Кем он себя считал, глядя на неё серыми глазами. Но стоило им налиться кровью, как всем естеством он начинал хотеть другого, и это желание слабо подавлялось препаратами, какую дозу Мишель бы ни выбирала.

Нервно мотнув головой, Мишель решительно вколола Алексею новую — синтезированную из клеток клона — R-вакцину. Пусть у Алексея всё получится, а те обрывки фраз Образца, которые она усиленно пыталась стереть из своей памяти, навсегда останутся лишь пугающими звуками.

— …я буду продолжать до тех пор, пока её сердце не остановится… Пока кожа не слезет и не обнажит плоть, пока член не пропитается её кровью… И даже этого мне будет мало… Проникнув вглубь… и в сердце этой связи, разорвав тело проводника энергии в клочья и поглотив её всю до последней клетки…

Отель «Биг-Бир», Аннаполис Ройял,

19 августа 2000, 9.28

Вдохнув свежий запах, лёгким цветочным шлейфом заползающий с улицы через открытое окно, проснувшаяся Адриана улыбнулась новому дню, сладко потянувшись. И, распахнув глаза, подпрыгнула на шуршащих лиловых простынях, предварительно дёрнув на себя одеяло, сползшее наполовину на пол. Первым делом взгляд прошил подушку Коннора. Примятую, но пустую. Слух не выловил ни единого шороха или звука в номере, и Адриана схватила мобильный с тумбочки. Экран услужливо показал ей время, и Де Марко выругалась.

— Какого чёрта… Половина десятого…

Поражаясь тому, сколько она, обычно слышащая каждый шорох, проспала, Адриана вспорхнула с постели, поднимая с пола брошенное ночью полотенце. Мышцы в теле ни единым отголоском не напомнили ей о вчерашнем падении. Ни в боку, ни в ноге боли не осталось, будто сон под лавандовым балдахином, ниспадающим на сошедшую с кадров «Алладина» кровать, исцелил и напитал силами.

Адриана направилась к ванной комнате, но взгляд зацепился за пакет, сиротливо стоящий на диванчике и манящий надписью Levi’s. Оглянувшись на дверь и обернув вокруг тела чуть влажное полотенце, Адриана подошла к пакету и двумя пальцами раскрыла его. Название бренда не обмануло — внутри лежали джинсы. И что-то ещё.

Прикусив губу, Адриана потянула за фиолетовую ткань и развернула в руках лёгкую рубашку. Затем достала джинсы. Восторженно охнула, оглядывая вещи.

— Кажется, это уже становится нашей какой-то негласной традицией, — сказала она вслух. — Покупать мне одежду взамен испорченной.

Зайдя в ванную, Адриана осмотрела майку и спортивную кофту. Стирка и сушка на батарее явно удались: пятна отстирались, одежда высохла. Адриана кинула вещи в пакет, зная, что прохладным августовским вечером может пригодиться кофта, и снова отругала себя за свою вчерашнюю рассеянность и оставленную дома сумку, в которой, помимо всего прочего, лежала куртка. Порванные брюки же отправились без сожаления в мусорное ведро.

Быстро приняв душ и высушив волосы перед установленным в комнате огромным винтажным зеркалом, Адриана натянула новую одежду, позволив себе не более минуты полюбоваться на гармонирующий ансамбль рубашки, джинсов… и нежно-сиреневого интерьера. Всё же провести пару дней в таком номере она бы не отказалась. Уж больно кровать удобная, а от созерцания страстно любимой цветовой палитры и вовсе разливалась спокойная радость в груди. Которую тут же омрачало понимание, что Адриана не отдыхать и не нежиться на водяном матрасе сюда приехала, хоть и в приятной компании.

Де Марко сделала шаг к двери номера, доставая из рюкзака мобильный. И где же её «напарник», слинявший так рано и успевший, судя по всему, провернуть уже кучу дел?

Словно поймав одну волну с потоком мыслей, телефон в руке коротко пиликнул.

«Доброе утро! Жду в машине на стоянке. Взял тебе зелёный чай и солёное печенье».

Губы Адрианы расплылись в усмешке. В этом весь Коннор… Умело и тактично намекнул, что пора бы пошевеливаться, а то ведь так и до полудня под балдахином проваляться можно, раскачиваясь на расслабляющей поверхности и отдаваясь сладким грёзам. А за дверями номера ждёт расследование… и чай с крекером в руках Коннора.

В машине Дойл одарил её не только завтраком, но и очаровательной улыбкой. Затем отхлебнул глоток кофе из своего стаканчика и засмотрелся на проезжающий мимо «Кадиллак», тем самым дав возможность Адриане окинуть его изучающим взглядом. Выглядел Коннор тоже отдохнувшим. На лице — ни единого признака вчерашних испытаний. Опустив взор ниже, Адриана заинтересовалась, сколько же у него запасной одежды в багажнике? Сегодня на Дойле был тот же костюм, но вместо белой рубашки под ним была надета тёмно-синяя, а цветной галстук Коннор сменил на однотонный.

— Ты прямо моя фея-крёстная, Коннор, — со смущённой иронией проговорила Адриана, снова привлекая его внимание к себе. — Спасибо за одежду, не стоило, конечно… Но… — она чуть не прикусила себе язык, однако всё же позволила задать сверлящий изнутри вопрос: — Откуда ты знаешь мой размер?

Коннор позволил дымке загадочности окутать выражение лица. Чуть выпятил нижнюю губу и сощурился. Дал ей пару секунд посверлить себя взглядом, а затем выдохнул и пожал плечами:

— Всё просто. Я посмотрел бирки на твоей сохнущей одежде.

Он едва заметно улыбнулся, и Адриана почти ответила ему на эту улыбку, но вдруг отвела глаза, отпила глоток чая и вжала голову в плечи.

— Знаешь, а хорошо, что в пакете не было нижнего белья, Коннор, на котором ты тоже посмотрел бирки, — с напускной серьёзностью отчеканила она. — Зато вижу, у тебя с собой была сменная рубашка.

Эта фраза сбила с лица Дойла ореол таинственности и посеяла растерянность. До него не сразу дошло, что Адриана имела в виду. Ведь бельё не сохло на батарее, а посмотреть его размер он мог только… Коннор округлил глаза, затем сдвинул брови и перевёл взгляд на дорогу. Конечно, если выбирать между обжигающими желаниями посмотреть на Адриану в белье или в обтягивающих джинсах, естественно, он бы предпочёл первое. Тут стоило только подумать об этом, как накопленное за пару месяцев возбуждение захлёстывало любые связные мысли, выпячивая вперёд уже другие желания. Но не рассматривать же полуголую Адриану под приподнятым одеялом, пока она спит.

— Как-то в этот раз не подумал, — он прочистил горло, — что тебе она снова может пригодиться на ночь.

— Ладно, что-то мы не о том говорим с утра, — допив чай, полушёпотом произнесла Адриана, — проехали… Точнее, поехали. Полагаю, Скалли нас уже давно ждёт.

Окружная больница, Аннаполис Ройял

19 августа 2000, 10.13

Глубоко погруженная в свои мысли, Скалли сидела на диване в холле больницы и не сразу обратила внимание на подошедших к ней Дойла и Де Марко. О чём-то напряжённо думая, она хмурилась.

— Агент Скалли? — тихо позвала её Адриана.

— Доброе утро, — на автомате в пустоту проговорила Дана, затем мотнула головой и сконцентрировала взгляд на Конноре. — В крови Билли Майлза присутствуют T-клетки в достаточном объёме. Если не считать шок и несколько вполне закономерных панических атак, он в полном порядке. Мне не удалось с ним поговорить, ему дали снотворное и пока запретили посещения, но врач пообещал, что когда Билли проснётся, он даст мне пару минут на беседу.

Коннор, скрестив руки на груди, упёр язык в щеку. Он застыл на какое-то время, всматриваясь куда-то вдаль коридора, будто заразившись от Скалли оцепенением. И наконец, оттаяв, абсолютно растерянно спросил:

— И что это может значить, если в его крови присутствуют T-клетки?

Скалли вдруг усмехнулась, скорее нервно, чем радостно, и подняла плечи.

— За прошедшую ночь двое из возвращённых людей скончались от пневмонии, — она внимательно посмотрела на молчащую Адриану. — Из двадцати двух человек на данный момент в живых остались пятнадцать. И половина из них сейчас в критическом состоянии. Только Билли обнаружен с T-клетками, следовательно, его жизни, по крайней мере, не угрожает смерть от отказа иммунной системы.

— А помнишь, — Адриана развернулась к Коннору, аккуратно тронув его за локоть, — Майлз что-то шептал. Что-то вроде: «Я — это он, не получилось…»

Коннор охотно кивнул, вдруг почувствовав, как её мимолётное касание пробежало сотней мурашек по телу. И хоть он полностью сосредоточился на деле, это прикосновение будто пропустило ток, но не отвлекающий, а наоборот, поддерживающий, помогающий сконцентрироваться.

— Вот что я думаю, — Скалли приподняла одну бровь. — Я уже давно не стесняюсь самых смелых теорий, учитывая мой опыт работы в «Секретных материалах». Вся эта ситуация видится мне экспериментом.

На последнем прозвучавшем слове Коннор еле заметно вздрогнул, ощутив уже другую полярность разряда, ударившего по нервам.

— Смотрите, — продолжала Скалли ровным голосом, — всех возвращённых выбрасывали в непосредственной близости к людям, будто хотели, чтобы их сразу же обнаружили. И попытались спасти. Возвращения происходили в разных штатах, даже разных странах теперь. Что, если таким образом… — она всё же замолчала, тщательно взвешивая слова, — на Землю возвращают уже не тех, кого похитили, а тех, кем хотят в будущем заселить нашу планету. Клонов…

— Но пока становится понятно, что они нежизнеспособные, — Коннор прищурился, скрестив руки на груди. — Если предположить, что это клоны, а не те самые люди, у которых изъяли T-клетки во время опытов, то их срок жизни на Земле в отсутствие донора сильно ограничен.

— Может, это всего лишь одна часть эксперимента, и по какой-то причине пришельцам не удаётся пока скопировать клетки иммунитета? Может, клон Билли умер раньше, и нам вернули его прототип? Его ведь и выбросили не по высчитанной траектории, верно? — Скалли коснулась висков, явно занервничав.

— Или как раз в его случае технология клонирования сработала, — мрачно заключила Адриана. — Коннор, а какие мысли были у вашей команды в девяносто шестом?

— Тогда каждый из нас сомневался и размышлял, у кого отсутствуют T-клетки: у клонированного мальчика или у прототипа, — Коннор развернулся к ней вполоборота, озвучивая глаза в глаза ответ на вопрос, который слышал по телефону и от Скалли. Кажется, они обе ждали от него каких-то озарений, но вспоминая и проговаривая результаты прошлого расследования, он понимал, что ничем не может обрадовать их. — Нам так и не удалось докопаться до истины, и в нашем случае всё облегчилось тем, что одновременно существовали и клон, и прототип. Клетки иммунитета пересадили от одного мальчика другому, поскольку он являлся идеальным донором. Но сейчас у нас проблема… Мы без понятия, перед нами клоны или прототипы… А может, это действительно люди, у которых изъяли клетки для создания клонов… А что говорят родственники найденных?

— У меня не так много сведений по этой части, — вздохнула Скалли и ойкнула, потерев живот. — Но насколько я поняла, никто из родных не сомневается, что это те же самые люди. И мы бы не сомневались, если бы не ваше расследование и записи агента Малдера, в которые я поверила… О том, что мальчиков клонировали.

— Кстати, о моём расследовании. Я попросил своего главного аналитика Питера Эксона узнать, где сейчас живёт семья Хилл. Хотелось бы узнать, как дела у Кайла Аарона и Аарона Кайла. Жду от него вестей с минуты на минуту.

Скалли кивнула и посмотрела на часы, висящие над головой Дойла.

— Странно. Заместитель директора Скиннер уже давно должен был приехать.

— Я теперь вместо него.

Хриплый голос заставил Скалли и Дойла оглянуться, а Адриана осталась стоять на месте, будто её ботинки вросли в пол. Только едва заметно возвела резко погрустневшие глаза в потолок и мысленно простонала. Случилось то, чего она так боялась… Ведущий поиски агент-таки прибыл на место, и теперь в перипетиях профессиональных и личных дел придётся разбираться лицом к лицу.

Пока же стоя к Джону спиной, Адриана по интонации уловила, что приехал он сюда в крайне скверном настроении. И внутри от звука его голоса всё сначала заныло, а потом окаменело, сковав цельной бронёй мышцы. Жаль, на мысли, которые она отгоняла уже несколько недель, невозможно было навесить замок… И они снова буквально оглушили и ослепили, заставив похолодеть и вернуться в ситуацию, случившуюся больше месяца назад.

Это не её вина, что он выбрал такое неподходящее время для признания, озвучив его сразу же после её пробуждения. Это не его вина, что она выбрала другого, почувствовав, как вместе с энергией сердце заполняется чувствами, не порождаемыми лишь переплетением связи. Теперь они с Джоном больше не были парой, но и не стали в одночасье чужими. Адриана всё это время хотела узнать, как у него дела, но вот видеть — нет. Знала, что будет больно обоим. Там, в палате, она обронила фразу, что это расставание может быть временным. И мысленно поблагодарила Джона, когда по единственному телефонному разговору, продолжавшемуся всего минуту, он всё понял без уточнений. И больше не стал бередить ей другую рану, разрывавшую душу. Но невысказанные слова о том, что это конец, так и застряли у неё в горле. А позже разрослись страхом. Что, если Джон всё же не потерял надежду, что между ними всё может наладиться? Тогда меньше всего Адриана хотела сделать ему больно, желая расстаться при других обстоятельствах, не после долгожданного признания, слетевшего с губ Джона. Но обманывать и притворяться не могла, согревая тем самым его искалеченное смертью сына и тяжёлым разводом сердце. Ей самой нужно было время, чтобы разобраться в себе. И она разобралась, вот только… Сейчас её накрыл настоящий ужас… Сил преодолеть этот парализовавший тело спазм предательски не находилось, и она продолжала стоять, как каменное изваяние, страшась, что сейчас повернётся и увидит в глазах прежнее тепло… И надежду… Которую теперь без вариантов придётся разрушить. Глаза в глаза.

— Агент Доггетт, — спокойно проговорила Скалли, обращаясь к напарнику, — как ты узнал, где мы?

— У тебя плохие навыки конспирации, агент Скалли, — Джон приблизился к ним, молча кивнув Дойлу. — И абсолютно неуёмное желание действовать за моей спиной. Кстати, о спинах… Агент Де Марко, ты не хочешь повернуться и поздороваться?

На мгновение прикрыв глаза и спокойным выдохом ослабив панцирь, единым монолитом сковавший мышцы, она медленно развернулась. Не одарила его даже намёком на улыбку, побоявшись, что напряжённая мимика перекосит рот, и пересеклась с холодным острым взглядом.

— Привет, агент Доггетт, — на одном дыхании выпалила она.

Он смотрел на неё так, будто тоже изо всех сил пытался видеть коллегу, запрятав глубоко внутри другие чувства. Но они рвались изнутри. И эта неконтролируемая реакция раздражала его всё больше. С бледной кожей, дёргающимся кадыком и расширенными зрачками, в которых плясали огненные черти, Доггетт с трудом нашёл в себе силы оторвать взгляд от Адрианы и перевести его на напарницу.

— Могу я спросить, агент Скалли? — ещё более хриплым голосом проговорил он. — Почему я узнаю обо всём последним? Здесь профессор Дойл, агент Де Марко. Только ведущего поиск агента Малдера здесь нет. Где он? — Джон прищурился. — Ах да, вот он я, абсолютно случайно узнавший, что есть некая карта с точками выброса тел…

— Джон… — мягко начала Скалли, удивившись его такой яркой реакции. — Агент Доггетт, я не хочу подставлять тебя. В Бюро закручивают болты всё сильнее, угрожая увольнением. Нам ведь запретили покидать территорию Соединённых Штатов. Это всё же больше мой поиск, и я не остановлюсь, даже если меня выгонят, но не хочу рисковать чьей-то карьерой.

— Тогда почему Скиннер в курсе? Почему агент Де Марко здесь?

Скалли замялась, а Адриана, приподняв подбородок и полностью вернув самообладание, чётко проговорила:

— Можно тебя на два слова, агент Доггетт?

Он нехотя кивнул, и они отошли на приличное расстояние, чтобы их не слышали Дойл и Скалли.

— Джон, Скалли права, — мысленно представив, что они находятся в стенах Бюро, где личное всегда засыпало под напором профессиональной этики, начала Адриана. — В директорате только и ждут ваш первый промах. Я не знаю, в чьих интересах закопать всех связанных с делом Малдера поглубже, но если кому-то наверху станет известно о вашей вылазке… Скалли и Скиннер хотя бы в отпуске, а я приехала провести последние дни больничного с племянницей. Предлагаю тебе тоже придумать вескую причину, по которой ты прибыл в Канаду. Потому что твоя карьера…

— Моя карьера, Адриана, — таким же ровным рабочим тоном, будто он на совещании, вдруг проговорил Джон, — рухнула в цоколь в тот момент, когда меня назначили в «Секретные материалы». Есть вещи важнее статусов. Я дал слово найти агента Малдера, и я найду его, чего бы мне это ни стоило. Ты бы лучше о своей карьере подумала.

— В чём-то я с тобой согласна. Есть вещи, которые стоят дороже статуса и карьеры…

Джон посмотрел на неё исподлобья. Холодный взгляд чуть потеплел, и сердце Адрианы снова прошила стрела, застрявшая в груди и больно провернувшаяся. Рядом с ним ей стало окончательно ясно, что невозможно просто так взять и вычеркнуть из памяти человека, с которым ты планировала провести остаток жизни, даже не подозревая, что все мечты осыплются прахом под ноги вам обоим. Невозможно сделать вид, что ничего не произошло, что не было той проклятой недосказанности из-за того, что подвела смелость, и не вышло сразу одним ударом разрубить узел отношений. Даже глас разума никак не ослаблял внутренние реакции. Мимолётно радовало только то, что теперь она воочию видела: Джон принял их расставание. И пусть она больше не любила стоящего перед ней мужчину, Адриана слишком ясно увидела, что это осознание всё-таки оставило в нём рану, края которой даже не начали пока рубцеваться…

— Ненавижу говорить тебе об этом, — мягко продолжила она, — но мы играем на разных уровнях, в разных дивизионах… Ты же знаешь, что мне поручено присмотреть за «Секретными материалами» в отсутствие Скиннера?

— И что ты планируешь делать? — резко официальным тоном спросил Доггетт.

— Искать вместе с вами Малдера, а затем сделать так, чтобы каждый из нас остался на своём месте, а не отправился на поиск новой работы. Джон, — она наклонила голову к плечу, невольно коснувшись пальцами своих волос, и доверительно, едва уловимо улыбнулась, — я хочу помочь.

Он слишком хорошо знал этот жест. Она всегда неосознанно пользовалась им, когда хотела показать своё расположение. Когда открывалась навстречу, а не пряталась за чётко отстроенными границами, как пару минут назад. Сейчас, оставшись с ним наедине, она позволила снова увидеть себя другую.

— Я не возражаю, — сипло проговорил Джон.

— Как интересно, — донеслась до них громкая фраза Дойла.

Де Марко отдёрнула руку от виска и посмотрела в его сторону. Джон впился взглядом в её тут же изменившиеся выражение лица и позу. Он никогда не считал себя способным хорошо считывать эмоции с людей, но её озабоченный взгляд, приоткрытый рот и едва уловимое движение вперёд на звук голоса Коннора говорили больше любых слов…

— Что ты нашёл? — будто забыв, что она только что говорила с Джоном, Адриана увидела развёрнутую карту в руках Коннора и направилась обратно.

— Вот точка, — Коннор ткнул пальцем в карту, мазнув обеспокоенным взглядом по Адриане, когда она приблизилась к нему, — где предположительно сегодня ночью должны выбросить Малдера. Питер только что скинул мне новый адрес проживания Хиллов. Семья год назад переехала из Канзаса в Канаду. Ты не поверишь, теперь они живут вот здесь, — он перевёл палец буквально на несколько дюймов вправо. — Учитывая масштаб, это меньше полумили .

— Действительно интересно, — Адриана мельком глянула на подошедшего Джона, который с вовлечённым в дело выражением лица без оттенка недавних эмоций проследил за движением пальца Дойла по карте.

— Совпадение? — проговорила Скалли и медленно выдохнула нарастающее всё сильнее напряжение. — И можем ли мы теперь вообще доверять этим координатам, учитывая, что Билли выбросили в абсолютно другом месте?

— Если всё же взять в расчёт старые координаты, то кажется каким-то невероятным совпадением то, что путь летающей тарелки заканчивается там, откуда началось расследование о клонированных животных и мальчике, — Коннор свернул карту. — Я думаю, нам не стоит дожидаться вечера. Мне бы хотелось поговорить с Джоан Хилл, увидеть Аарона Кайла и Кайла Аарона.

Скалли глянула на часы, затем на Доггетта.

— До полуночи ещё почти четырнадцать часов. А я бы всё-таки хотела дождаться пробуждения Билли и поговорить с ним.

— А что, если нам с Коннором поехать к Хиллам прямо сейчас? — предложила Адриана. — Дальше сориентируемся. Не вижу смысла нам всем сидеть в одном месте, да и четверых точно не пустят в палату к пережившему шок Билли. Сколько ехать до Лоуэр Шип Харбор, Коннор?

— Около трёх часов, — быстро ответил он.

— Ваше предложение кажется разумным, — кивнула Скалли. — Я арендовала машину, на которой я и агент Доггетт сможем добраться до Лоуэр Шип Харбор. К вечеру мы тоже в любом случае будем там.

— Тогда… — Коннор обвёл взглядом Джона и Скалли. — До встречи!

Отойдя от Скалли и Доггетта на приличное расстояние, Адриана задала вопрос, который не давал ей покоя всю беседу, задумавшемуся Коннору:

— А почему ты не хочешь привлечь своих людей и открыть дело?

— Пока недостаточно фактов и улик для инициации расследования, — отпарировал Дойл, явно всё ещё утопающий в размышлениях.

— То есть того, что Билли Майлза сбросили с инопланетного корабля, который мы видели своими глазами, недостаточно? — Адриана искренне удивилась.

— Корабль прилетел и улетел. Оставил тело, которое, судя по всему, не клонированное. Я всё же склоняюсь к версии, что именно клоны не обладают T-клетками, — Коннор остановился, потёр пальцами подбородок и приложил их к губам.

— О чём ты тогда думаешь? — выждав какое-то время, спросила Адриана.

— Мне не дают покоя эти координаты. Почему тело Билли выбросили почти за сотню миль от того места, которое просчитали друзья Малдера? Где теперь уверенность, что Малдера вернут именно туда, по старой высчитанной траектории?

— Но ты сам сказал, что недалеко от предполагаемого места выброса тела живут Хиллы. Те, с кого предположительно всё и начиналось…

— Только это и склоняет меня к тому, — с долей сомнения проговорил Дойл, — что две локации связаны. Возможно, нам и стоит ожидать возвращение Малдера именно в том районе, потому что иначе мы понятия не имеем, в каком направлении и на каком расстоянии от точки возвращения Билли просчитывать новые координаты. Она всего одна, куда от неё прокладывать маршрут?

— Что ж, давай поговорим с Хиллами, — Адриана пожала плечами. — Всё же четыре года прошло, мальчики подросли… Мало ли что в их жизни изменилось. Вдруг получим какую-то информацию, заодно будет время осмотреть местность.

Коннор кивнул, открыв дверь больницы перед Адрианой.

— Согласен, — и с озарившей его хмурое до этого лицо улыбкой сказал, — дальше видно будет, а пока в действии команда «Фонарик-пистолет»…

Кафе «Дежавю», Лоуэр Шип Харбор,

19 августа 2000, 14.08

Коннор не ошибся в расчётах: дорога в Лоуэр Шип Харбор заняла около трёх часов. Въехав в город, сидевший за рулём Дойл первым делом заехал на заправку. Залив полный бак и вернувшись в машину, он подметил, с каким интересом Адриана рассматривает кафе напротив.

— Проголодалась? — спросил он, также с любопытством всмотревшись в изображения блюд на окнах.

— Кажется, «топливо» от напитков и крекера иссякло. Может, перед поиском дома Хиллов немного и сами заправимся? — приподняв брови, с надеждой улыбнулась Адриана и тут же получила одобрительный кивок Коннора.

В крохотном помещении с поблёкшей вывеской «Дежавю» пустовали три небольших столика. Не прошло и десяти минут, как заказ принесли сначала Адриане, а затем и Коннору. Перед ней поставили большую тарелку овощного салата, а перед ним — жареного цыплёнка с гарниром. Адриана наколола на вилку несколько листьев руколы и с наслаждением начала жевать, мечтательно глядя куда-то вверх. Она едва заметно усмехнулась своим мыслям и посмотрела на Коннора, который сидел, прикрыв рот ладонью. Он изучающе смотрел на неё, и его глаза смеялись, а сморщенный нос откровенно демонстрировал отношение к блюду Адрианы.

— Как ты это можешь есть с таким удовольствием? — спросил Коннор, положив руку на стол и уже открыто улыбнувшись.

Адриана опустила глаза в его тарелку и тоже скривилась.

— Пока не вижу твоего удовольствия, но вопрос примерно такой же. Как это можно есть?

— Это всего лишь цыплёнок, — пожал плечами Коннор.

— А это — зелёный салат. — Она взяла в рот очередной листик и, будто издеваясь, прикрыла глаза и томно протянула: — М-м-м! — Медленно прожевала, а затем, снова вглядевшись в тарелку Коннора, с иронией проговорила: — Вспомнила одну загадку про мясо альбатроса.

— Что за загадка? — Коннор отрезал кусок мяса и с наслаждением закинул в рот.

— О, тебе бы понравилось, до ответа можно дойти, задавая наводящие вопросы. Не сомневаюсь в твоих аналитических способностях и детективных задатках, но… — Адриана скривилась. — Я, конечно, та ещё злорадная язва, но не настолько, чтобы портить тебе аппетит. Ешь, если тебе нравится. Но теперь знаю, во что ещё можно поиграть в длинной дороге.

— Ладно, возьмем на заметку. Тебе правда этого хватает, чтобы не чувствовать себя голодной? — Коннор с сомнением окинул взглядом её порцию. — Ты ведь совсем не ешь мяса, я правильно понял?

— Да, не ем. И вполне хватает. И я не удивлюсь, если Николь тоже через какое-то время захочет так питаться. Наша энергия может восстанавливаться и пополняться, когда мы едим такую пищу. К этому многие относятся скептически, но среди Посвящённых много вегетарианцев.

— Трудно представить профессора Де Марко на твоём месте.

— Он не разделяет мою позицию. — Адриана хмыкнула. — Скорее, как и ты, предпочитает забивать сосуды жирной жареной пищей.

— В последнее время мне кажется, что и я перестаю быть фанатом такой еды… — Коннор промокнул салфеткой губы и замолчал, растерянно глядя в тарелку.

— Не сочти меня навязчивой, но… Ты нормально себя чувствуешь? — Адриана чуть подалась к нему, всматриваясь в лицо.

— Да, всё хорошо. — Он робко улыбнулся, тряхнул головой и наколол на вилку очередной кусок. — Спина почти не болит. Водный матрас настоящее чудо. Я спал как убитый, впервые за несколько недель.

Коннор прищурился, увидев, как Адриана мимолётно усмехнулась и в её глазах промелькнули лукавые смешинки.

— Что? — глухо спросил он.

— Да так, ничего.

Адриана потёрла нос рукой, заодно прикрыв и стерев усмешку, и Коннор смутился. Краска неожиданно для него самого вдруг прилила к лицу, а мысли начали бешеным табуном бить по вискам.

Почему она улыбнулась? Спал как убитый, значит, чего-то мог не помнить? Или она не спала, когда он, почувствовав эрекцию, спешно ретировался в ванную? Но ведь спиной к нему лежала… Другая догадка и вовсе чуть не заставила его скривиться. Правда, впервые за несколько недель, к превеликой радости и огромному облегчению, ни ночью, ни утром он не чувствовал ни намёка на уже привычные скручивания внутренних органов. Значит, громких утренних казусов во сне не должно было случиться.

«Да и мы же не подростки в пубертате, чтобы хихикать и от того, и от другого. И какого чёрта я второй раз за день смущаюсь, как юнец? Будто меня за просмотром эротики словили лет в четырнадцать. Или мы до сих пор верим в сказки, что девочки не ходят в дамские комнаты, а мальчики — сплошь рыцари и Ланселоты без человеческих слабостей? — Коннор рыкнул на себя в мыслях, призвав перестать думать о всякой ерунде, но тут же соскочил в прежнее русло: — Может, храпел? Так ведь и это не смешно совсем».

Спешно глотая плохо прожёванные куски мяса и прокручивая в голове возможные неловкие ситуации, он всё больше злился на себя. Никогда ранее подобное не заботило его в отношениях, а тут вдруг почему-то так сильно стало беспокоить. И пока Коннор сверлил себе мозг, Адриана снова стала серьёзной и продолжила с отсутствующим взглядом ковырять вилкой салат. Чувствуя, как тишина давит на затылок, а виски гудят от дурацких мыслей, Коннор не нашёл лучше способа переключиться, чем заговорить о деле.

— А у тебя есть какие-нибудь мысли относительно нашего расследования? Я имею в виду клонов, прототипов и маршрут движения? Я заметил, что ты охотно слушаешь теории, но неохотно делишься своими предположениями. — Он едва заметно улыбнулся, явно ожидая услышать её мнение.

Адриана отложила вилку и наклонилась ближе к Коннору, пронзив его острым взглядом. И, хлопнув ладонями по столу, заговорщицким тоном проговорила:

— А ты знаешь разницу между столом для совещаний и обеденным? Выключи хоть на минут десять режим кейс-менеджера и давай спокойно поедим, пожалуйста. Пища лучше усваивается, если поглощать её с мыслями не о работе.

Коннор усмехнулся и тоже отложил столовые приборы.

— Обещаю выключить, но хочу задать ещё один вопрос, который меня измучил. Прости, он слишком давно меня терзает.

Адриана закатила глаза, но кивнула.

— Это ты помогла Аманде спланировать и реализовать моё похищение из стен лаборатории и побег Адама?

Взгляд Адрианы дёрнулся и на этот раз пригвоздился к стене сбоку. Она ожидала какой угодно вопрос, только не подобный.

— Да. Сестра попросила меня об этом. А я не смогла отказать. И знаешь… Я тоже тогда задам один вопрос. — Адриана внимательно посмотрела на Коннора и с надрывом спросила: — Какой ты её запомнил?

Настала очередь Коннора отводить глаза в сторону и чувствовать мелкую дрожь при одном воспоминании об «Улье», но раз сам инициировал разговор, должен был предположить, куда он может завернуть.

— Всё, что я помню о ней, это то, что она всегда приходила без перчаток. Аккуратные, не типичные для других врачей лаборатории, прикосновения. Мягкий вкрадчивый тон. — Он прикусил кончик языка, но видя удивление Адрианы, добавил свою самую яркую ассоциацию, отличающую голоса близнецов: — Мурлыкающий, баюкающий, — слова застряли в горле, и Коннор прокашлялся, — копна тёмных волос, связанная в хвост. Горящие зелёно-карие глаза… Но лицо Аманды я вспомнил только тогда, когда увидел тебя.

Адриана ещё смотрела на него, но уже не видела, заблудившись в мыслях, и Коннор решил дальше не продолжать. Кажется, этих обрывочных воспоминаний ей хватило сполна. Он опустил взгляд в пустую тарелку, удивившись, что за мыслями не заметил, как всё съел. Посмотрел на часы. Со вчерашнего вечера Коннор ждал подходящий момент, но ситуация становилась всё сложнее, разговоры всё мрачнее, и кто его знает, будет ли ещё один шанс вот так остаться с Адрианой наедине, да ещё и в кафе, а не в «поле» или в больнице. Хоть и в этот раз осуществлять задуманное после явно взволновавшего её разговора не хотелось. Но видя, как Адриана хмурится, видимо, вспоминая о сестре, решился.

— Адриана, — тихо начал Коннор, улыбнувшись глазами. — Наверное, сейчас не самый подходящий момент, но твой день рождения был уже почти две недели назад, и тянуть дальше нелепо. Я помню, ты не любишь сюрпризов, но это мелочь. — Он неловко замялся, засунув руку в карман. — Ты же знаешь, что восьмого числа я был в Чикаго, и вечером набрёл на магазинчик в восточном стиле. Сразу вспомнил о тебе, когда увидел это…

Он раскрыл ладонь, на которой лежал небольшой бархатный мешочек.

— Что там? — Адриана в удивлении широко распахнула глаза, принимая подарок из его рук.

Она аккуратно развязала ленточки и достала небольшой глиняный светло-бежевый кувшинчик, на одной стороне которого была нарисована веточка лаванды.

— Аромакулон? — Адриана просияла, переводя взгляд с подарка на Коннора и обратно.

— Мне почему-то показалось, что тебе понравится. Ты ведь любишь лаванду. Внутрь кувшина можно капнуть эфирное масло. — Коннор осёкся, по её счастливому взгляду поняв, что она прекрасно и без его пояснений знает, что делать с кулоном.

— Да, ты прав. Свечи, аромалампы и эфирные масла — как раз то, что я очень люблю… Мой способ расслабляться после тяжёлого рабочего дня. — Она расплылась в улыбке. — Кстати, о лаванде, — Адриана зажала в ладони кулон, — раз уж мы снова коснулись темы моего дня рождения, то лично поблагодарю за букет. Он и вправду был просто потрясающим. Ты ведь его в Вашингтоне заказал?

Коннор кивнул и улыбнулся, вспоминая, как он выбирал этот самый потрясающий букет во время расследования.

— Коннор! — Стеклянные двери мобильной лаборатории разъехались, и на пороге застыл Питер со скрещенными на груди руками. — Мы тебя уже полчаса ждём. Ты чем там так занят? Смотри, а то уедем без тебя на обед.

Коннор оторвал взгляд от монитора, оценивающе глянув на своего старшего аналитика, прикидывая, сможет ли он ему помочь. Едва заметно отрицательно мотнул головой, скептически нахмурившись. Затем посмотрел на часы и удивлённо присвистнул.

— А я о чём? — с нотами возмущения процедил Питер. — Так что ты там делаешь? — И, не дожидаясь ответа, подошёл к открытому ноутбуку, бесцеремонно заглянув. — Ого! Ты что, ромашки всё это время выбирал?

Коннор подпёр голову ладонью.

— Ты даже не представляешь, как их сложно было найти в магазинах Вашингтона. Сложнее отыскать только лаванду. — Он промотал страницу вниз. — Я хочу, чтобы букет собрали именно из этих двух цветов. И готов уже сколько угодно заплатить…

— Это я понимаю, — протянул Питер, глядя на то, как Коннор бездумно крутит колёсико мышки вверх-вниз. — Я другого не пойму. На кой тебе эти лавандовые ромашки сдались?

Коннор вскинул на него взгляд и посмотрел, как на идиота. Только потом сообразил, что это он всецело потонул в проблемах выбора цветов для любимой женщины, но окружающие читать его мысли не умеют. К превеликому облегчению, а то бы очень удивились, наверное.

— У Адрианы сегодня день рождения. Она… — он запнулся и снова уставился в экран, — любит эти цветы.

— А, ну тогда понятно. Таки в лицензионную версию системы «Коннор Дойл» прокралось шпионское программное обеспечение. — Питер мотнул головой и прикрыл рот, едва сдержав смех, и словил испепеляющий взгляд Коннора. — А я-то думаю, с чего ты вдруг стал изменять любимому напитку. Это Адриана ромашки любит? А ты вон от чая ромашкового вдруг сделался без ума. Видимо, антивирус тут уже бесполезен, фаервол безвозвратно взломан…

— Так, всё, ещё хоть слово! — предупреждающе громыхнул Коннор, захлопнув крышку ноутбука. — Поехали на обед.

— Ты ж так и не заказал букет. — Питер всё-таки не сдержал короткий смешок.

— Зато выписал телефоны. Созвонюсь и сделаю спецзаказ. — Коннор решительно поднялся, сняв пиджак со спинки стула. — Заодно про цвет обёрточной бумаги уточню. Мне нужна именно…

Он прикусил язык, понимая, что Питеру обо всех предпочтениях Адрианы знать необязательно. К тому же, судя по нахальной улыбке Эксона, вряд ли он вообще мог понять и оценить всю тяжесть положения Коннора, который хотел найти именно лавандовую бумагу, а не пурпурную, фиалковую или какого-нибудь такого цвета, о котором ещё месяц даже не подозревал…

— Обучающая сила любви. Кажется, защита кандидатской мне проще давалась, — пробормотал себе под нос Коннор и, толкнув Питера в плечи, громко сказал: — Всё, поехали, поехали, мало времени…

— Коннор?

Голос Адрианы выдернул его из воспоминаний.

— М? — мечтательно протянул он, поймав её неожиданно загоревшийся взгляд.

— Спасибо за то, что помнишь даже мелочи…

Всё ещё плавая в мечтах, Коннор чуть не выпалил, что всё, что связано с ней, для него отнюдь не мелочи. Он безумно любил дарить подарки и видеть реакцию на них, но точно не ожидал, что на такую сущую безделушку Адриана отреагирует, как на бриллиант. Хотя он уже немного начал понимать её интересы и убедился, что такие вот сувениры, подаренные от души и со смыслом, могут вызвать у Адрианы куда большую радость, чем дорогие подарки.

Адриана снова наклонилась вперёд, но на этот раз накрыла своими ладонями руки Коннора, лежавшие на столе. Медленно провела кончиками пальцев от костяшек к ногтям.

Коннор опустил глаза и проследил за её движениями. Мурашки побежали по плечам и обратились в сотню жалящих ос, когда их с Адрианой взгляды встретились. Она с такой нежностью смотрела на него, чуть закусив нижнюю пухлую губу. Всё в её позе, выражении лица буквально кричало: «Да поцелуй меня уже наконец! Неужели ты не видишь, как я этого хочу?»

И улыбка стала рывками затухать на его лице, будто её стирали короткие электрические разряды, запускающие ход болезненных мыслей.

Несуществующие насекомые впивались в иллюзорное сосредоточение воли, хранящее в помутившемся от чувств и эмоций разуме убеждение: дождаться пробуждения способностей Адрианы. Но всё, чего Коннор желал, это прямо сейчас встать со стула, крепко обнять её и накрыть чувственные губы своими. А дальше… К чёрту дальше. Ведь есть лишь здесь и сейчас?

Он дёрнулся к ней, но чуть было не скривился. Растущая внутри тяжесть после обеда, опасно вступив в тандем с прошивающими иглами, призванными уничтожить одурманивающий рой, в красках напомнила веские причины проклятого бездействия и заставила осесть, откинувшись на спинку кресла. Не стоило налегать на цыплёнка, учитывая череду дней, которые он провёл практически на воде. Да и в еде ли дело? Или больше в накрывающем волнении и понимании, что вот — Адриана рядом, но ему до неё не дотянуться? Ведь он сам делает всё, чтобы сохранить между ними расстояние… Один вялый рывок, и сокрушительный удар страха, продирающего когтями нутро, услужливо подсунул картинки с мельчайшими подробностями одной из последних ночей, когда Коннор, полностью обессиленный после приступа, уснул на холодном кафеле в ванной отеля, не в силах подняться и дойти до постели. И как бы Коннор ни хотел быть с Адрианой, он не мог позволить ей увидеть себя в таком состоянии…

Разум бился сумасшедшей птицей, пытающейся вырваться из плена тела, которое стальными прутьями скрутившихся мышц удерживало его в клетке. Хотелось взять со стола нож и вскрыть себе не только черепную коробку, но и вырезать из тела проклятые органы, сжавшиеся от спазмов. Раз уж никакие средства не помогают облегчить состояние в такие минуты. Едва ощутимо помогало только одно: заклинание, которое Коннор раз за разом мысленно повторял:

«Я люблю тебя… Так люблю. И поэтому никогда не рискну твоей жизнью. Даже если этот риск — всего один процент из ста…»

Он потянулся макушкой вверх, стараясь собраться и проигнорировать всё, что происходило внутри.

— Хочешь ещё что-нибудь заказать? — тихо спросил, обманчиво улыбнувшись одним уголком рта.

— Нет, пора ехать, — отозвалась Адриана, и Коннор чуть не сморщился, почувствовав даже в такой короткой реплике едва слышимое разочарование. И просквозившую обиду.

Лучи тёплого мягкого света в зелёно-карих глазах, от которых ещё минуту назад Коннор таял, иссякли и померкли. Тусклый взгляд Адрианы блуждал вдали. И теперь настал черёд острой игле вонзиться выше: в сердце Коннора.

И Питер, и, кажется, Адриана, судя по её недавней реплике, считали его машиной.

Поломанный человек. Думающий кодировками. Не чувствующий биение сердца.

Профессор Коннор Дойл — тот, кто всегда открыто смотрел в глаза мужчинам-собеседникам, и который отводил взгляд, лишний раз не касаясь им женщин. Ни намёка на симпатию в серых радужках, ни одного жеста, разрывающего пространство и дистанцию.

Робот…

…Чей механизм, подобный сердцу, сейчас беспощадно коротило.

Он сам решил выдерживать дистанцию, сам не мог позволить себе поддаться проклятому замыканию, но отчего же ему сейчас было так невыносимо тошно? Если бы он мог запрограммировать свой сумасшедший организм, заставить себя не чувствовать боль, перекручивающую не только органы, но и сознание. Его мутило от ситуации, но больше от себя самого… И от того, что он отлично помнил, как сильно Адриана переживала из-за молчавшего Джона, не обозначающего значимость их отношений.

Ей больно… Коннор знал это, чувствовал покалываниями на кончиках пальцев, до сих пор хранящих холод её касаний. И ничего не делал…

Грудь сдавило. Её едва заметный расстроенный вид рвал ему сердце и действовал сильнее, чем установки и отработанные программы. Коннор сцепил пальцы под столом, чтобы снова не потянуться к ней, полностью наплевав на свои ощущения.

«Стоп! Стоп! Стоп! Однажды поспешил с признаниями и откровениями. Сопоставимо ли её разочарование сейчас с той болью, которую я могу привнести в её раздробленную жизнь, не дождавшись восстановления? Боль, которой она может наполнить себя, когда меня в очередной раз уложит на холодный пол приступ… Сейчас на кону не мои желания, а её жизнь… Даже если она разочаруется во мне».

Но его глаза предательски призывно кричали, сердце проламывало рёбра, только восковая маска, с которой срослось лицо, ни единым мускулом не выдавала бурю, творившуюся внутри…

«Адри, прости меня! Слышишь?»

Уголки губ Адрианы искривились, а веки ещё больше опустились под весом тяжёлых размышлений, скрывая догоревший взгляд. Она не смотрела на Коннора, и он тоже прикрыл глаза, не в силах больше видеть, как и она пытается закрыться маской безразличия.

«Нет, я… Я не робот… Я — трус…»

Коннор подвинул свою ногу под столом и едва ощутимо коснулся ею лодыжки Адрианы. Пусть хотя бы в этом нелепом жесте почувствует, что он рядом. И даст ему понять, насколько она потеряна для него. Позволит ли ему этот глупый тактильный контакт или отдёрнется в сторону, невольно показав обиду?

Проверить не вышло. Адриана вздрогнула от звонка мобильного телефона. И, будто наконец-то улучив возможность разрезать стянувшие воздух нити напряжения, сжала аппарат в руке и направилась к выходу.

— Я буду ждать тебя в машине, — крикнул ей вслед Коннор.

Он проводил её наполненным болью взглядом, повернулся снова к столу и уронил лицо, по которому пробежала дрожь, в ладони.

Адриана, оказавшись на крыльце, вдохнула свежий воздух и тут же нажала на приём вызова, желая услышать нечто, способное её отвлечь. Она быстро зашагала прочь от кафе к стоянке.

— Привет, Дерек!

— Привет! Ты где сейчас? — громыхнул Рейн.

— Долго объяснять, я в Канаде, с Дойлом, у нас тут что-то вроде расследования…

— Так, ясно, у меня для тебя две новости, — проговорил Дерек.

Адриана замерла. Слишком хорошо она знала эту интонацию, не сулящую ничего хорошего.

— Обе тебе не понравятся. Вчера вечером не стало доктора Грэма. Инфаркт. Не думаю, что так называемый купол, который сейчас помогает удерживать твой дар, как-то пострадает от гибели своего создателя, но отслеживать успешность твоего восстановления теперь некому.

— А вторая новость какая? — мрачным осипшим голосом спросила Адриана.

— Сегодня утром у меня было видение. Я видел рослого мужчину с зачёсанными назад волосами и квадратной челюстью. В руке он сжимал что-то наподобие стилета. Мелькнула чья-то тонкая тень. Я не разглядел её, а затем видел тебя с пистолетом. Ты целилась… — Дерек замолчал. — На расследовании сейчас, говоришь?.. Ты…

Он не договорил. Его перебил женский голос, прозвучавший слишком громко:

— Дерек, я готова! Не задерживайся, я ужасно голодна.

— Кто это там с тобой? — приличия ради спросила Адриана, и так безошибочно узнав обладательницу зазвеневшего голоса.

— Линдсей. Я пригласил её помочь мне разобрать увлекательное содержимое одной коробки древностей. Пока мы расшифровывали надпись на чаше, выяснилась некоторая общность наших интересов. Но я ведь не об этом…

— Общность интересов? — выпалила Адриана. — И сейчас вы едете их обсуждать за обедом?

— А ты предлагаешь мне гостью голодной держать? Нормальные люди обедают, Адриана. И вообще я не за тем звоню, чтоб обсуждать с тобой Линдсей, — отрезал Дерек. — Ты слышала вообще хоть что-нибудь из того, что я сказал?

— Я теперь осталась один на один со своим восстановлением, некому проследить за тем, насколько безопасно и корректно оно протекает. А ещё ты видел какого-то амбала со стилетом, в которого я целилась, — ворчливо пересказала суть разговора Адриана, потирая переносицу. — Что-то ещё?

— Да… Мне категорически не нравится твой голос и… хм… линия нашего разговора. Ты в порядке?

— Да вот как раз сегодня собиралась созвониться с доктором Грэмом. Совпадение или нет, но, кажется, барьеры действительно вчера ощутимо пошатнулись.

— Мне приехать? — тут же среагировал Дерек.

— Нет, если ситуация примет опасный оборот, я сама обращусь за помощью. Но больше не хочу, чтобы в мою голову кто-то влезал или помогал. Я сама должна научиться с этим справляться.

— Понимаю, — неуверенно заключил Дерек.

— Ничто не мотивирует так сильно, как несколько жизней, связанных со мной. — Адриана помолчала и мягко добавила: — Обещаю быть осторожной.

— Умница. Звони мне в любое время суток, если что-то пойдёт не так.

Адриана опустила мобильный, постучала им по бедру, возведя глаза в небо, и вернулась к мыслям в кафе, так сильно взбудоражившим и перевернувшим весь внутренний мир. Даже разговор с Дереком не сильно отвлёк и переключил её с них, зато добавил новые акценты в раздирающие душу сомнения, позволяющие посмотреть под другим углом на ситуацию.

Линдсей… Может, всё дело в ней, и из-за неё Коннор так себя ведёт? Сердце пропустило удар, а к лицу подступил жар. Только на этот раз не имеющий ничего общего с пробуждением способностей. Теперь её до основания прожгла догадка, что чувства Коннора к Линдсей всё ещё теплятся в нём. И непонимание того, что происходит между ней самой и Коннором, сводило с ума. Вот уж точно огненно-ледяные брызги, то стремящиеся уничтожить друг друга, то желающие соприкоснуться, то отталкивающиеся на огромное расстояние, соизмеримое с пропастью. Только её огонь временно погас, и там, где отгорели последние сполохи, на увлажнившейся от водяной стихии Коннора «почве» разрослась огромная плантация ромашек и лаванды. Которая отчаянно теперь мешала думать, наполняя ароматом любви ранее пресную жизнь. Адриана поджала губы и прищурилась. От непонимания происходящего и собственной уязвимости перед другим её вдруг захлестнуло раздражением и злобой. Вот интересно, что у Коннора в голове заколосилось? Или, судя по часто меняющемуся выражению глаз, проходил чемпионат по тараканьим бегам?

Если дело не в другой женщине, то как объяснить то, что, несмотря на все её попытки к сближению, он остаётся в стороне?

Адриана похолодела и приоткрыла рот, рвано вдохнув.

Может, Коннор всего лишь хочет наладить контакт и установить дружеские отношения с ней, как с тётей Николь?

С. Тётей. Его. Дочери.

Такой простой ответ… А она вдруг надумала, что у него появились чувства к ней. Но если бы это было так, стал бы Коннор постоянно выдерживать эту проклятую дистанцию, от которой уже хотелось взвыть? Не железный же он, чтобы с невозмутимым лицом сидеть и во время массажа вчера, и сейчас в кафе. Она никому и никогда так открыто не демонстрировала своё желание поцелуя, своё стремление быть рядом, поддержать, помочь. Ни в чьи виски она не всматривалась до подступающих к глазам слёз, пытаясь рассмотреть, не прибавилось ли там седины с последней встречи. Не ловила оттенки настроения, до дрожи желая, чтобы иней полз по его чёрным волосам не из-за переживаний и чего-то такого, о чём она могла не знать. Как же пугает его излюбленный режим внешней бесстрастности. Но ведь она знала, что внутри он другой… И ведь сама же ничуть порой не лучше него и про режим знает не понаслышке. Только у неё он постоянно слетал в последнее время. Но Коннор… Означает ли его бесперебойное поведение, что именно с ней он не хочет быть другим? Не может же у этого «робота», выражаясь точно подходящими техническими терминами, быть настолько ведущим режимом торможение?

Или всё же глаза ему застилает влюблённость в другую женщину? От этой мысли во рту стало горько. Противное чувство. Будто соблазняла его всё это время, а не просто прощупывала границы. Отчего сейчас хотелось вцепиться себе в волосы и уже истошно закричать…

«Адри, нет, я тебя не отпущу», — резанула, будто стальным лезвием, по затылку ночная фраза.

И все убеждения, доводы снова разбились об эту фразу, о мягкий взгляд некогда ледяных серых глаз, мимику Коннора, его жесты. Иногда ей казалось, что он тянется к ней, но тут же, собирая волю в кулак, осаждает себя. Но почему?

«Ты сведёшь меня с ума, Коннор…»

Лента мыслей соскочила на начало, застряв в ментальном проекторе. Коннор, похоже, из тех людей, которые влюбляются в жизни всего раз… Наивно полагать, что он вдруг отринет свои чувства и взрастит в себе другие за такой короткий промежуток времени.

Адриана обернулась к машине и пересеклась взглядом с внимательно смотревшим на неё Коннором, сидевшим за рулём. Коротко кивнула ему и зашагала на стоянку, чувствуя, как подкашиваются ноги. Хмыкнула, вдруг вспомнив юность, когда пламенно хотела стать писательницей. Но дальше пары строк в цветастом блокноте её история о любви до последнего вздоха не продвинулась. Теперь те строки, перечитай она их, вызвали бы лишь нервный хохот. Мысли в унисон, один ритм сердца на двоих, понимание друг друга с полуслова. Аж тошно делалось от ванильно-приторной романтики… В такие истории она уже давно не верила. Но сам по себе в мыслях закрутился автобиографичный сюжет для мемуаров. Даже обложка перед глазами пронеслась, на которой серебристым тиснением сверкнуло название «4Д Адрианы Де Марко». А под обложкой хранились четыре истории о мужчинах, чьи имена или фамилии начинались с буквы Д.

Первой бы шла история отношений с одноклассником. Он стал первым мальчиком, с которым она поцеловалась. Адриана никогда не любила его, но он до сих пор хранил в своём сердце чувства к ней. Желал стать тем самым Ланселотом, о котором мечтала пятнадцатилетняя Адриана. И её глупые девичьи мечты грубо обнажили телепатией, причинив физическую и душевную боль. Теперь же мысли о рыцарях вызывали лишь чувство ностальгии с налётом раздражения. Не нужны ей никакие рыцари… Она отчаянно нуждалась в обычном мужчине, с которым сможет быть собой… И который будет отвечать ей тем же, не прячась за масками.

Во второго Д, на восемнадцать лет её старше, она впервые влюбилась. Естественно, никаких ответных чувств, кроме как отцовских и дружеских, от него никогда не ждала. Его сердце разбивали множество раз, и сейчас Адриана чувствовала волнение, узнав, что он обхаживает девушку четвёртого Д…

Признание в любви от третьего Д она услышала спустя четыре года после знакомства и лишь тогда, когда оно, столь ожидаемое ранее, перестало для неё хоть что-либо значить. Наверное, эта история заняла бы больше всего страниц в книге…

Но куда важнее и судьбоноснее виделась сейчас другая. Однако текст об отношениях с четвёртым Д никак не складывался в красивые фразы. Лишь несуразные обрывки, междометия и многоточия…

Мысленно Адриана захлопнула с раздражением книгу, узрев в эпилоге пока лишь один внятный вопрос. Станет ли она для четвёртого Д кем-то более значимым, чем просто друг?

Сердце снова напомнило о себе тупой болью в груди. Думать о своей значимости в жизни Коннора больше не хотелось… Слишком больно…

Сев в машину, Адриана бросила сочувственный взгляд на Коннора. Наверное, новость о том, что Линдсей уехала на выходные к Дереку, расстроила бы его. И вроде ничего особенного: два учёных исследуют коробку с древностями. Вот только она слишком хорошо знала Дерека и отчётливо расслышала его интонацию, знакомую только близким. И теперь уверена: он и Доннер не только древние артефакты пристально рассматривают, но и друг друга заодно. В деталях. Адриана бесшумно вздохнула. Она искренне желала счастья и Дереку, и Линдсей, но мысли закрутились только лишь вокруг Коннора и того, насколько болезненным для него будет известие о том, что Линдсей проводит свой отпуск в Сан-Франциско с другим мужчиной.

Адриана сжала зубы. Дело точно в Линдсей… И хоть Коннор ни разу больше не озвучил её имя с момента, как они говорили по телефону в ту дождливую ночь, когда Адриана проснулась от кошмара, это совсем не означало, что он больше не терзался. Надо было сразу это понять. Она так глупо и беспечно открылась ему. После близости и вечера обмена слабостями Коннор знал историю отношений Адрианы с Джоном. Явно понял, как ей важно услышать от мужчины первые слова, признание… Проклятое «Останься»! Даже озвучил его в тот вечер. Адриана, желая подтолкнуть Коннора к решительным действиям в отношениях с Линдсей, выпалила правду о том, что первая потянулась когда-то к Доггетту, и потом не раз сомневалась, а нужны ли ему были эти отношения? Он молчал, а она отчего-то не могла себе позволить признаться первой в любви. Дурацкая гордость, из-за которой слова застревали в горле…

…Но рядом с Коннором разрывали гортань. Ей так хотелось увидеть хоть какое-то подтверждение, даже простой намёк, что он не воспринимает её лишь как тётю Николь. И тогда… Тогда сила притяжения всё бы сделала за неё, оставив за границами все установки и отравляющие жизнь принципы.

«Хватит! Опять ты думаешь о том, что нужно тебе… А ему?»

Невольно коснувшись левой части грудной клетки, она никак не решалась открыто посмотреть в сторону Коннора. Но заметив, как он, хрипло дыша ртом, ёрзает на сиденье, перевела на него вопросительный взгляд.

— Что-то не так?

— Адриана, — он тяжело сглотнул прежде, чем заговорить, — мне кое-что никак не даёт покоя. Там, во время подъёма по склону. Ты каким-то чудом оказалась наверху, а я будто провалился в темноту. Я могу спросить?.. Это может быть как-то связано с нашей связью и твоими способностями?

Адриана откинула голову на сиденье. Слишком долго оттягивала разговор о способности перемещения, до пробуждения силы не видя смысла говорить о ней. Но понимала, что Коннору нужно узнать не только о том, что её прикосновения снимают боль, но и ещё об одном даре, который перешёл от неё к Николь… Так пусть это будет сегодня. Может, поможет наконец переключиться с темы их отношений.

— Ты уже знаешь, — просевшим голосом начала она, — что дар Николь пока проявляется как перемещение предметов, как телекинез. Но поскольку он наследуется по линии рода, то никто не знает, когда способность проявится в полном объёме, и она заключается не в простом разбрасывании предметов по углам…

Коннор застыл, не дыша, впитывая каждый звук её речи.

— Коннор, я могу перемещаться на огромные расстояния за считанные мгновения. Тут больше подходит слово телепортация, хоть я и не использую его для обозначения своих способностей. Просто называю это переходами.

— Теперь понятно, как ты так быстро могла перемещаться между Галифаксом и Вашингтоном. — Он согласно кивнул, на удивление спокойно приняв эту информацию.

— Да, я выбираю определённые безопасные точки. Например, чердак твоего дома. И осуществляю переход. Не знаю, успокоит ли тебя сейчас это, но на перемещение в пространстве надо колоссальное количество энергии. Эта способность пробудилась у меня уже во взрослом возрасте. То есть я хочу сказать, нам вряд ли стоит опасаться, что Никки может пропасть из кроватки. Что до прошлой ночи… Я сама не знаю, что это было. Но да, я почувствовала, как моя энергия опасно подступила к внешним оболочкам.

— И что её спровоцировало? — осторожно спросил Коннор.

— Я… — Она растерялась, не желая подбирать какие-то правильные слова. Хотелось сказать ему, как есть. Сама ведь только что думала про доверие без масок. — Я почувствовала себя беспомощной. Хотела помочь тебе. На миг где-то пронеслась мысль, что своей силой я могла бы перенести Билли наверх, чтобы тебе не пришлось тащить его на себе.

— Ты… — Он побелел и стиснул зубы, но глаза, широко открытые, выдали с потрохами его страх. — Ты хотела помочь мне…

Адриана явно не ожидала от него такой яркой реакции. И глядя, как он напряжённо о чём-то думает, добавила:

— Знаешь, больно и неприятно смотреть, как другой человек надрывается, а ты ничего не можешь сделать.

Кажется, он её не услышал, но, стряхнув оцепенение, серьёзно посмотрел и так же уверенно отчеканил:

— Адриана… Ты понимаешь, что если эти чувства ставят под угрозу сохранность барьеров…

Что-то в его тоне не понравилось Адриане. Сейчас он говорил так, будто готовился прочитать мораль. Оттенок чувств в голосе погас, и, казалось, впереди её ждала длинная и нудная лекция, которую Адриана периодически выслушивала то от Дерека, то от отца.

— Так, стоп, не надо, — отрезала она категорично. — Там, на холме, я подавила импульс, и вообще не почувствовала, что это именно мой потенциал помог мне подняться…

Коннор смотрел на неё, изо всех сил сейчас запрещая себе поддаваться вихрю эмоций, который вырвался изнутри. Выходит, он не зря опасается… Эти барьеры, будь они неладны, трещат по швам даже при других обстоятельствах. Они пошатнулись всего лишь оттого, что он тащил на себе Билли, а она шла рядом и хотела помочь… Дерек предупреждал, что чувствительность Адрианы может в разы повыситься, что состояния могут быстро меняться. Крик, смех, плач… Но ведь она оставалась всё той же внешне невозмутимой, и невозможно было догадаться, насколько сильно у неё в один из моментов, в котором он не ощущал ничего опасного, закипала лава… И только ли рядом с ним она могла полыхнуть?

— Послушай, пообещай мне, — его взгляд также преисполнился уверенностью и решительностью, а голос натянулся как металлическая струна… которая в любой момент могла порваться, — что бы ты ни увидела, с чем ни столкнулась, ты в первую очередь будешь думать о своей безопасности! Если это будет связано со мной, я справлюсь, что бы со мной ни происходило! И я не хочу допускать даже мысли, что ты можешь себе навредить из-за меня.

— Я не могу запретить себе чувствовать, Коннор. — Она вперила в него такой же решительный взгляд, перестав моргать, уже не помня, что ещё пару минут назад не хотела показывать своё истинное отношение к нему. — Мои навыки самоконтроля очень сильно пострадали, и я не буду притворяться и говорить, что у меня всё в порядке. Я работаю над ними, но мне сложно их пока отстроить. Особенно рядом с человеком, который мне настолько дорог… — Адриана всё же осеклась.

Желваки Коннора нервно заходили, а сталь во взгляде начала оплавляться.

— Адриана, — хрипло выдавил Коннор. — Пожалуйста… Пообещай мне сейчас, что ты будешь беспокоиться о барьерах и никогда не рискнёшь их сохранностью ради меня… Тогда я… — Он резко замолчал.

— Что? — Адриана пристально всмотрелась в его лицо.

— Всего лишь пообещай, — твёрдо проговорил Коннор.

— Прости, Коннор, — прошептала она, и её глаза остекленели, — но я не могу… Той меня больше нет, а эту, новую, я пока не знаю… И не до конца могу управлять тем, что разрослось во мне после ранения и что я теперь так боюсь потерять…

Радужки Коннора потемнели, будто тихую серую гавань накрыл обращающий всё в пепел напалм. Лицо оставалось всё той же восковой маской, только капля пота скатилась по виску. Его веки задрожали, но взгляд не потерял опору.

И Адриана вдруг, дёрнув головой, опустила глаза, чувствуя, как качели настроения стремительно и бесконтрольно несутся снова от одного полюса к другому, а запульсировавший огонь внутри гаснет, покрываясь коркой инея.

— Я знаю, — Коннор крепко сжал её ладонь, притянул к середине своей груди и дождался, когда Адриана снова посмотрит на него, — что связь спит, хотя такие моменты, как прошлой ночью, заставляют сомневаться. Но… Могу я как-то помочь тебе с этим всем справиться?

«Можешь… Обними, поцелуй…»

Она хотела так немного… Но он, вытянувшись в струну, сжимал её ладонь и ждал ответ. Словами. И оставался слеп к тому, как снова задрожали губы Адрианы, увлажнились глаза. Чувствовал ли он её дрожь, сотрясающую тело всё больше? Такой близкий, такой родной… И такой невыносимо далёкий. Всего десять минут назад её переполняла решительность больше не провоцировать его, но в эту секунду так хотелось дать ему ещё один шанс… Окончательно убедиться, расставить все акценты. Если он и сейчас ничего не сделает, значит, догадки оказались верными.

«Коннор, пожалуйста! Услышь же меня наконец!»

Мгновение, два… Он смотрел на неё так, словно пытался проникнуть в душу, но не замечал, насколько сильно эта душа сейчас тянулась к нему. И от его едва уловимого отклонения тела назад, от доводящей до безумия дистанции её сосуд, сдерживающий огненную силу, трескался и бился, как хрусталь: на миллион оплавленных осколков.

— Можешь… — Адриана выдохнула, уронив голову к груди, а затем быстро приподняла подбородок и сжала губы в тонкую линию, чувствуя, как по телу прокатилась холодная волна, окончательно смывающая тёплые ноты и обращающая в лёд интонацию. — Постарайся всё же не попадать в ситуации, потенциально опасные для твоей жизни, пожалуйста.

Уголки рта Коннора дёрнулись. Сердце подпрыгнуло к горлу и, ударив там, провалилось в жерло, где сейчас всё опаснее разгорался костёр из боли и тошноты. Он закусил изнутри губу, чтобы не застонать, коротко кивнул и вставил ключ в зажигание, виском ощущая колючий взгляд Адрианы. Тот самый, который успел позабыть. И тот, который окончательно закрыл вопрос с попыткой взять у неё обещание и после этого послать всё к чертям, ответив на призыв её глаз и тела поцеловать… Теперь мысль о том, что её может выжечь врождённое пламя вдали от него, казалась куда более значимой, и он не хотел отпускать Адриану. Внутри разлилась решимость, что удастся стерпеть что угодно, лишь бы не отталкивать её больше. Но Коннор не мог не перестраховаться, он хотел взять у неё обещание. Теперь момент упущен… Может, всё же к счастью. Вот только расстояние, не больше длины вытянутой руки, снова разверзлось бездной.

Коннор всего на миг прикрыл глаза, приказывая себе успокоиться, иначе он не сможет вести машину и через пару нарастающих спазмов уже не сможет сохранять невозмутимый вид. И за темнотой век текущий водный поток схлестнулся с огненной лавой.

Адриана, пытающаяся усмирить своё тяжёлое дыхание, вздрогнула, задержав вдох. Нутро прожгло острыми багряными искрами, но вода, будто плёнкой, обтянула горящий костёр, заставив багровые языки смиренно отступить. Адриана посмотрела на дорогу, спокойно наполнив лёгкие кислородом и расслабленно закрыв веки. Всего на миг ставшие ярко-голубыми зрачки почернели, но перед глазами всё ещё колыхалась успокаивающая водная гладь.

Коннор боковым зрением уловил, как Адриана расслабилась. Он не знал и не понимал, как работает их связь, теперь дремлющая в солнечном сплетении обоих. Но пламя облизывало его изнутри, а безумная мысль прошивала голову… Связь ведь закольцована. И их энергии такие разные, абсолютно не сочетающиеся, но чудом умеющие быть союзниками, а не врагами. Что, если трясущиеся барьеры, грозящиеся рухнуть от огненного накала, удерживает ледяная волна его стихии?

«Могу я как-то помочь тебе с этим всем справиться?»

Кажется, может, пусть и абсолютно не понимая, как силы вступают в тандем, а не в сокрушающую битву между собой… Коннор застыл, вспоминая все моменты, когда через воронку из него утекала с оглушающим шипением вода. И когда она стекала до последней капли, через отверстие в темноте врывался полыхающий поток. Так случалось уже множество раз во сне. И три наяву. Вчера во время подъёма Билли; в тот вечер, когда её ранили… И две с половиной недели назад…

Огонь заполняет пустоту, где секундой ранее ещё бушевал ледяной шторм. Беснуется внутри, но кажется: вся комната объята им. Глаза невыносимо болят, в солнечное сплетение раз за разом вонзается кирка. Коннор спотыкается об мебель, хватаясь за горло, не в силах вдохнуть. Пепельная горечь на языке, а в сознании — обрывки фраз.

— Коннор! Отпусти меня… Прошу!

Он слышит её голос откуда-то издалека. Или у него снова галлюцинации? Пелена слёз не даёт рассмотреть то, что вокруг, однако это его квартира, а не завод в Архангельске. И Коннор не спит и не бредит… Кошмар испепеляет его наяву.

Только в этот раз это не его кошмар…

— А… дри… — надрывными хрипами вырывается из лёгких. — Нет!

Коннор падает на пол, квартира растворяется перед глазами. Вокруг лишь океан и объятый им остров. Адриана в плену иллюзий стоит на берегу побережья. Тонкой струйкой сочится из носа кровь, обращаясь в искры, падающие к её ногам… Вокруг неё кружит несколько сотен камней разных размеров. Но не это пугает до дрожи. Она поддалась тому, что спрятали в её памяти. Что-то неправильное. Установка? Приказ?

Противно тикает маятник. Тихий голос чеканит слова, неразличимые для слуха Коннора. Ему не нужно слышать их, важно лишь понимать: они убивают его возлюбленную. И он не позволит ей пойти вслед за сокрушающими её волю звуками чужого баритона.

— Адриана! Я не отпущу тебя! Не слушай его… Вернись ко мне! Ты нужна мне!

Звуки окончательно затихают, темнота обволакивает и утаскивает за собой туда, где нет ничего.

— Коннор!

Чей-то рык разрывает сознание, заполняя мир запахами, шорохами и смазанными оттенками.

— Коннор!

Такой похожий голос, но грубый, мужской, отбирает его у мрака, останавливая пульсацию, раскинувшуюся от центра живота по костям всего тела.

— Коннор! Вернись! Слышишь? Вернись к себе!

Он не видит лица, только зелёно-карие глаза смотрят на него с беспокойством. Такие же, как у Адрианы, но это не она…

— Что… произошло?

Коннор с трудом вспоминает, как произносить слова. Не помнит он и того, что случилось… сколько времени назад? Стирает кровь с подбородка, которая на секунду видится уставшими глазами как искры.

— Что с Адрианой?

— Она в порядке, — шепчет Уильям Де Марко, вытирая испарину со лба. — Вы оба в порядке…

Вернувшись из воспоминаний, Коннор посмотрел на мирно задремавшую Адриану. Мысли спутались, логика рассыпалась заледеневшими искрами, которые сложились в причудливый узор. Узор, заставляющий наплевать на разумное и поверить в нечто невозможное для объяснения.

Что, если в моменты, когда ей грозила смертельная опасность, холодные брызги через воронку проникали в Адриану, переманивая её хаотично скачущие сполохи в другой сосуд? В тот, который однажды испепелялся живьём и абсолютно не страшился возгораний внутренней стихии.

В тот, которому по воле рока было уже не привыкать гореть. Только теперь за двоих…

Примечания:

Небольшие бонусы к главе! Прекрасная эстетика от lolita_black ?… и две вырезанные сцены, где герои взяли инициативу в свои руки и чуть не запороли авторский план по их сближению ??

https://vk.com/wall-9523217_717

или

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iGwVz

Как-то так само по себе вышло, что три главы подряд выкладывались ежемесячно 24-го числа. Сюжет раскачивался достаточно медленно. С первого дня выкладки прошло 3,5 месяца, а у героев даже два дня не минуло за 75 страниц. И впереди у них ещё полтора сложных дня. Зато следующие главы будут уже целиком посвящены заявленному расследованию и поискам Малдера. Часы до его возвращения тикают… Ещё ближе встреча с другим полюбившимся фанатам «Секретных материалов» персонажем мифологии сериала… Оставайтесь с нами, дальше будет жарко! ??

Дом семьи Хилл, окраина Лоуэр Шип Харбор, Канада

19 августа 2000, 14.42

Увидев табличку с номером нужного дома, Коннор утвердительно кивнул сам себе и заглушил мотор. Медленно повернулся к спящей на соседнем сиденье Адриане. Хотел тихо позвать по имени, но не смог удержаться от другого способа пробудить её, чувствуя приятное покалывание на кончиках пальцев. Потянулся ладонью и как бы невзначай провёл рукой по щеке, убирая с лица выбившиеся из-под заколки непослушные волнистые пряди. Адриана улыбнулась одним уголком губ, что-то едва слышно пролепетав. А затем резко распахнула глаза и сомкнула пальцы на запястье Коннора, не давая ему шанса отдёрнуть руку.

— Я что, уснула? — шёпотом произнеся эту фразу, она часто заморгала.

— Доброе утро номер два.

Коннор усмехнулся понятной только ему шутке. Ведь сегодня их первая встреча и обмен приветствиями состоялись точно так же, в машине. Только туда Адриана пришла менее сонная и расслабленная. А теперь выглядела так, словно проспала всю ночь, хотя на деле — всего полчаса.

Он глянул на захват руки, и Адриана разжала пальцы, тут же выпрямившись на сиденье. Сняла сползшую заколку, пригладила наспех волосы, скрутила их в хвост и снова закрепила на затылке.

— Мы приехали? — спросила она, осматриваясь по сторонам.

— Так точно. — Коннор кивнул в сторону дома.

— Тогда чего же мы ждём?

— Очевидно, уже ничего.

Коннор снова призрачно улыбнулся, про себя отметив: Адриана моментально из разморённого состояния перешла в режим, который он называл «поисковой активностью». Не в силах оторвать от неё приклеившийся ласковый взгляд, Коннор зацепился им за выглядывающий из-за ворота рубашки кожаный шнурок того самого аромакулона, который подарил ей в кафе. И с некой мальчишеской радостью облегчённо отметил — надела. Значит, всё же, несмотря на ту трещину, резанувшую острыми краями их отношения, ситуация в кафе и его бездействие не оттолкнули Адриану на опасное расстояние. Может, и глупо судить о пошатнувшемся доверии и распавшейся симпатии по мелочам. Однако был у него опыт, когда подаренное кольцо резким взмахом руки вернули чуть ли не ему в лицо. Оно и понятно. Захотела бы женщина, чьи мечты он разбил, смотреть на вставленную в тонкий золотой перстень бирюзу, как на камень любви, и вспоминать о дарителе? Вот и сейчас интуиция подсказывала, что Адриана также никогда бы не стала носить украшение, напоминающее ей о чём-то болезненном.

Вместе покинув салон машины, Коннор и Адриана окинули взглядом зелёную лужайку перед домом. Совершенно не чувствуя никакого подвоха или внутреннего напряжения от грядущей встречи с семьёй Хилл, Коннор толкнул дверь калитки и пропустил вперёд Адриану. Они поднялись по крыльцу, каждый по-своему настраиваясь на беседу. Дойл вспоминал важные детали дела о клонированных животных и сыне Джоан, Адриане же безумно хотелось увидеть мальчиков и, если получится, поговорить с ними, понять самой, настолько ли они точная копия друг друга. Она нажала на кнопку звонка, по привычке пытаясь вслушаться в звуки по ту сторону двери. Но отчётливо лишь услышала другие, громкие, явно издаваемые не её внутренними органами. Она искоса глянула на Коннора, стоявшего с абсолютно невозмутимым лицом на небольшом расстоянии от неё, и снова нажала на звонок. В эту же секунду дверь приоткрылась.

Темноволосая женщина, на вид не более сорока пяти лет, приветливо улыбнулась Адриане, увидев в щели только её.

— Я могу вам чем-то…

— Добрый день, миссис Хилл, — с широкой улыбкой проговорил Коннор, сделав шаг в сторону так, чтобы попасть в поле зрения хозяйки дома.

Джоан Хилл подняла на него взгляд, и гримаса вспыхнувшей злости заострила её приятные черты.

— И вы ещё смеете сюда приезжать после всего, что произошло? — яростно зашипела она. — Убирайтесь!

Дверь захлопнулась так же стремительно, как и отворилась.

— Какой интересный и неожиданный поворот, — машинально отклонившись назад от резкого хлопка, мрачно проговорила Адриана. — Я думала, о тебе складывается только приятное впечатление во время расследований.

— А-а? — только и вымолвил ошарашенный Коннор, когда Адриана развернулась к нему с поднятыми от удивления бровями и приоткрытым ртом. — Но я… я не понимаю.

— Аналогично. — Адриана пожала плечами и непроизвольно вздрогнула, услышав очередной громкий рёв внутри Коннора. Судя по всему, весьма болезненный, но Коннор по-прежнему делал вид, будто его это не касается. — Вот что… Посиди-ка ты в машине, профессор. Давай я сама попробую установить контакт.

Коннор прищурился, затем молча посмотрел на дверь, снова на Адриану.

— Хорошо, попробуй.

Он вернулся в машину и опустил стекло. Ясно слышал, как Адриана чеканит своё имя, род деятельности и то, что у неё важная информация, которую необходимо обсудить. Но несмотря на настойчивые попытки достучаться до хозяйки, дверь всё равно оставалась закрытой.

Вдруг внимание Коннора привлекло движение, выцепленное боковым зрением. Он посмотрел на заколыхавшиеся занавески на окне. По ту сторону стекла стоял Кайл Аарон. Или Аарон Кайл, его клонированный близнец. Коннор бы без труда узнал мальчишку, несмотря на то, что не видел его четыре года. Но стоило кивнуть ему головой и приветливо улыбнуться, как один из братьев тут же спрятался за занавеску.

«Да что происходит? — вскипел Коннор. — И где второй парнишка?»

Ещё через пару минут Адриана сдалась. Её попытки убедить Хилл в нужности разговора привели лишь к тому, что та устала слушать призывы открыть дверь и пригрозила вызвать полицию. Адриана, несколько раз оглянувшись на окна, не спеша вернулась в машину и многозначительно посмотрела на Коннора.

— Правда не знаю, чем вызвана такая реакция. — Он пожал плечами, всё ещё сверля взглядом неподвижные занавески. — Я звонил миссис Хилл после окончания расследования два, может, три раза, всякий раз мы вежливо беседовали. Ума не приложу, почему она сейчас так отреагировала. И я только что видел одного мальчика в окне. Одного, — заворожённо повторил Коннор. — Знаешь что? Есть у меня одна догадка. Если нам не судьба получить ответы здесь, то, кажется, я знаю, из кого их можно вытрясти.

Последняя фраза прогремела, как раскат грома и предвестник надвигающегося шторма. Ноздри Коннора непроизвольно раздулись, а верхняя губа дёрнулась, обнажив злой оскал. Он сжал руль и наклонился вперёд, но тут же медленно выдохнул, возвращая самообладание.

— О ком ты? — спросила Адриана, всматриваясь в бледное лицо Коннора.

— Старый знакомый, — не глядя на неё, рыкнул Коннор, снова с хрипом втянув воздух через сомкнутые зубы.

Сердце Адрианы прыгнуло к горлу, когда он всего на пару секунд потерял над собой контроль. Повеяло неприятным напоминанием событий двухмесячной давности. Тогда его привычно спокойный взгляд стал в одну секунду чужим, острым и испепеляющим. Адриана как будто снова ощутила позвоночником удар о вешалку и силу рук Коннора, сомкнувшихся у неё на шее. Да и громкое урчание желудка лишь добавляло штрихов к и без того пугающим ассоциациям. Правда, они вели её не только в ту сторону, ведь теперь она знала Коннора чуть лучше. Возможно, ему плохо, и он, не позволяющий себе проявления даже минимальных слабостей, раздражается всё сильнее в никому не нужных шатких попытках оставаться невозмутимым.

В те пару недель до ранения, когда Адриана чувствовала Коннора через связь, успела подметить, как он порой изо всех сил старался выглядеть натянутой струной, вот-вот грозившейся порваться из-за растущего изнутри напряжения. И сам вряд ли мог бы предположить, как легко провести связующую нить между ухудшением его состояния и порой совсем неприметными перепадами в обычно ровном настроении. Очевидно, думал, что никто и не будет искать взаимосвязи. Но Адриана тщательно сматывала даже самые тонкие ниточки, позволяющие ей найти путь к лучшему пониманию происходящего с ним. Чтобы оценить, насколько она причастна из-за своей беспечной помощи к тому, что с Коннором творилось после их близости и предполагаемого восстановления. Вина, остро скребущая за рёбрами, заставляла её всматриваться даже в незначительные изменения в состоянии Коннора. И если эти сплетения нитей Адриана смогла прочувствовать внутри себя и запомнить, то другие подметила, просто наблюдая за ним… Сейчас она видела лишь его прорывающуюся раздражительность, но интуитивно ждала — вот-вот прозвучит какая-нибудь неумелая шутка в стиле Коннора, призванная скрыть его настоящие эмоции. Не только раздражение, но ещё порой и волнение, неуверенность… Всё то, что он старался никому не показывать. Даже ей.

— Поедем в Галифакс, — продолжил Коннор. — Место, куда мы направимся, всего в пяти минутах езды от моего дома. Так что повидаем Никки и возьмём твою сумку с вещами. Сегодня обещают резкое похолодание ночью. Не хочу, чтобы ты замёрзла, если нам придётся провести много времени на улице.

Его взгляд и тон неожиданно быстро потеплели, а побелевшие пальцы разжались. Напряжение отпустило и Адриану, мысленно выдохнувшую опасения. Однако осталась деталь, которая всё равно не давала ей покоя.

Коннор спешно потянулся к зажиганию, чтобы звук мотора поскорее заглушил то стихающее, то снова нарастающее бурление внутри него. Наклон неожиданно остро прокрутил бушующую внутри мясорубку, и уголок рта Коннора невольно дёрнулся. И стоило только Коннору коснуться ключа, как резкий вопрос заставил его замереть:

— Живот болит?

Боковым зрением Коннор посмотрел на пристально глядящую на него Адриану. Отпираться было бессмысленно: его самого точили подозрения, что громкость проклятого «оркестра» внутри имеет все шансы перекрыть звуки двигателя или радио.

— Немного, — быстро ответил Коннор, с перекошенным ртом отведя взгляд влево.

— И часто он у тебя немного болит? — участливо с вкрадчивой интонацией спросила Адриана, отчётливо выделив «немного».

— От тяжёлой пищи бывает. — Теперь Коннор отвернулся вполоборота, явно давая понять, что не хочет продолжать эту тему. Врать он ей не мог себе позволить, даже в мелочах, поэтому выбрал максимально обтекаемую формулировку и тут же попытался отшутиться: — Глядишь, и я однажды стану вегетарианцем, узрев истину, что растительная пища переваривается легче и быстрее, даруя лёгкость и невероятную энергию на весь день.

Отчеканив эти слова, будто ведущий передачи по здоровому образу жизни, Коннор усмехнулся, всё так же не глядя на неё. Почти повернул ключ, но холодная ладонь накрыла его пальцы. Коннор вскинул неуверенный взгляд на Адриану и ещё больше поёжился, ясно прочитав беспокойство на лице. Увидел блеснувшие глаза, словно она или что-то поняла о нём, или укрепилась в своих догадках.

— Наверное… — Слова никак не подбирались, и Коннор с трудом заставлял себя смотреть на Адриану. — Наверное, мясо было несвежее, поэтому…

— Давай я поведу. Заедем в аптеку по пути.

— Я в порядке, — твёрдо проговорил Коннор, стараясь передать и внушить каждым звуком в голосе свою уверенность, подкрепив не моргающим стальным взглядом. — Правда…

Однако болезненное утробное урчание моментально разрушило этот ореол, заставив Коннора недовольно поморщиться.

— Правда, очень хочу пить, — неловко закончил он, тяжело вздохнув. — У тебя есть вода?

— Закончилась, — с сожалением проговорила Адриана и крепче сжала его пальцы. — И всё же давай поменяемся местами и заедем за водой и лекарством. А потом сразу в Галифакс. Ладно?

Он хотел возразить ей своим поставленным командирским тоном, обычно безотказно вселяющим ободрение, спокойствие и снижающим вероятность услышать дополнительные вопросы. Но застрявшие в горле слова разбились на невнятные звуки от произнесённого «Ладно», мягкого, с нежным призвуком и едва уловимым дрожанием. В этом коротком слове ясно слышался не приказ, не напор, но просьба: «Пожалуйста, сделай, как я прошу».

— Ладно-ладно. — Он нервно мотнул головой, отстёгивая ремень безопасности и бесконечно злясь на себя.

Но её обеспокоенный взгляд и вкрадчивая интонация словно окутали его тёплым пледом, чьи невидимые ворсинки сейчас дарили приятные покалывания по всему телу. И Коннор сдался, понимая, что злость сделает только хуже, распалив костёр внутри лишь сильнее. В конце концов, версия с несвежим мясом выглядела убедительно. С любым может случиться. Только волновать Адриану не хотелось в любом случае. Но раз уж так глупо попался, то интуиция подсказывала — Адриана будет переживать сильнее, если он начнёт упрямиться и гнуть свою линию с излюбленным: «Всё хорошо». А ни черта уже не хорошо.

Сев на пассажирское сиденье, Коннор внимательно всмотрелся в лицо Адрианы. А она повернулась и ещё более ласково, растягивая звуки в слове, вдруг проговорила:

— Спасибо.

— За что? — Коннор округлил глаза.

— За доверие.

Рокот мотора всё-таки заглушил один звук: тяжёлый вздох Коннора.

Окружная больница, Аннаполис Ройял

19 августа 2000, 15.04

В очередной раз покосившись на нервно поглядывающую на часы Скалли, Джон и сам не удержался: глянул на время. Он не относился к числу людей, заражавшихся чужой паникой или волнением, но сейчас чувствовал себя неуютно. Дана же изо всех сил старалась показать собранность, но её тревожный взгляд, тяжёлые вздохи и постоянные попытки сменить позу выдавали истинное состояние. Дело было не только в беременности и неудобных стульях, на которых они оба коротали время перед палатой Майлза в пустом коридоре окружной больницы. Чувство неизвестности, всё больше вгоняющее в оцепенение, изводило куда похлеще всего остального. Стрелки часов неумолимо двигались, но будто бы стояли на месте из-за томительного ожидания завершения поисков Малдера. Ещё ужаснее до исступления доводил рой мыслей, который лишь нарастал от едва слышного тиканья, приближающего к исходу дела. Прогнозирование итогов в подобной ситуации выглядело абсолютно пустой тратой времени, но и Джон, и Скалли были прагматиками. И понимали, что раз уж этот маршрут выбрасывания тел пусть и с погрешностями, но продолжался на протяжении более трёх недель, значит, вероятность возвращения Малдера сегодня ночью равняется ста процентам. Вопрос только, в каком состоянии его вернут… И настоящего ли Малдера.

Джон предпочитал оставить Скалли научно-медицинскую подоплёку вопроса о клетках иммунитета и клонировании. Он никогда не лез в те вещи, в которых ничего не понимал. Его задачей было найти Малдера: живого или мёртвого. А дальше пусть специалисты разбираются, что с ним делать и как отличить оригинал от фальшивки. Но видя растерянность и волнение Даны, всё больше убеждался: слухи о том, что агенты Малдер и Скалли не только напарники, на самом деле не такие уж и слухи. Джон презирал сплетни, особенно касающиеся отношений. И тем более после того, как за их с Адрианой спинами также начали судачить. Он старался не обращать на это внимания, не подпитывать своими реакциями пересуды, но однажды ему довелось услышать о романе Адрианы и её начальника. Тот агент, сидящий в кафетерии в кругу других таких же охотников перебирать грязное бельё, не знал, что у Адрианы роман с человеком, пьющим рядом кофе в одиночестве за соседним столиком. Джон сдерживался, как мог, но яркие пикантные подробности, видимо, придумываемые на ходу под едкие смешки публики, всё не заканчивались. И в какой-то момент он опомнился только когда его, сидящего сверху на коллеге и заносящего кулак для удара, оттащили другие агенты. Услышь он сейчас о Скалли и Малдере нечто подобное, что доводилось слышать ранее, наверное, тоже не удержался бы. Теперь для него это были не абстрактные фамилии из отдела «Секретные материалы», а к беременной напарнице Джон относился с трепетом и уважением. И не мог не замечать: его поиск Малдера сильно разнится по своей сути с её. Для него — рабочее задание, а для неё — ещё и жизненная цель. Джон никогда бы не посмел коснуться темы отцовства ребёнка, но в глубине души не сомневался — Дана ищет именно того, чьего малыша носит под сердцем.

— Пойду поговорю с доктором Эбботом, — тихо проговорила Дана, грузно поднимаясь со стула.

Джон вяло кивнул, подумав, что и ему неплохо было бы размять ноги. Хотя бы прогулявшись до кофейного аппарата, установленного на другом конце коридора. Проводив напарницу взглядом, Джон не спеша поднялся и медленно побрёл к своей цели, заглянув по пути в палату до сих пор спящего непробудным сном Билли. Ещё раз про себя отметил, как же здесь тихо и спокойно. После обеда в субботу те редкие посетители, навещающие родственников, полностью перевелись, а медперсонал занимался своими делами на посту и в кабинетах.

Дойдя до аппарата, Джон кинул в него мелочь и, скрестив руки на затылке, потянулся. За спиной хлопнула входная дверь, ведущая в отделение интенсивной терапии. Джон повернул голову и чуть нахмурился, увидев лысину доктора Эббота, спешно направляющегося к палате Майлза. Взгляд сам по себе проскользил от фигуры к входу на другом конце коридора, через который вышла Скалли, направившаяся в рабочий кабинет Эббота. Недолго думая, Джон достал мобильный и набрал номер напарницы.

— Скалли, доктор Эббот здесь, если ты его ищешь. Только что зашёл в палату к Билли.

— О чём ты? — с удивлением спросила Дана. — Я как раз беседую с ним в его кабинете.

И тут она громко ойкнула, словно что-то осознав, но Джон уже и сам всё понял.

— Джон… Это…

Он не услышал слова Скалли следом. Опустил мобильный и потянулся за пистолетом. В эту же секунду из палаты Билли донёсся истошный крик. Двери палаты с грохотом распахнулись. Из них на невероятной скорости вылетел полноватый Эббот.

— Стой! — заорал Джон.

Эббот, не обращая внимания на крик за спиной, побежал по коридору ко второму выходу. Несмотря на свою комплекцию и невысокий рост, он преодолевал длинный коридор со скоростью гепарда. И явно давал фору бегущему за ним тренированному Джону. Доктор почти добежал до дверей, но те отворились, пропуская вперёд Дану. За её спиной тут же появился и настоящий Эббот, громко вскликнувший при виде своего двойника.

Беглец, не сбавляя темпа, пролетел мимо них. И на полной скорости вышиб собой стекло в окне всего в шаге от двери. Стеклянная крошка полетела под ноги Скалли. Коротко вскрикнув, Дана отпрыгнула на шаг назад. Но уже через мгновение, аккуратно ступая, подошла к пустой раме. Эббот же так и остался стоять посредине коридора с открытым ртом. Отпихнув его в сторону, Джон вылетел на лестничную клетку. Прыгая через ступеньку, устремился вниз.

— Джон! В основание черепа! — проорала в спину напарнику Дана и снова выглянула на улицу.

— К… К чему такая с-спешка? — запинаясь, проговорил Эббот. — Упавший с шестого этажа вряд ли скроется от преследования. К… кто это?

Бледнея всё больше, он встал за спиной Скалли и посмотрел вниз, всё ещё отказываясь верить, что происходящее — не кошмар, в котором его тело раздвоилось.

А Дана с противнейшим чувством дежавю наблюдала, как упавший на крышу автомобиля и переломавший конечности «Эббот» под взглядами ошарашенных прохожих дёргается, пытаясь сесть. Игнорируя призывы дождаться медицинской помощи, он скатился на землю и встал на ноги. Будто поломанная марионетка, рывками вправляя кости, «Эббот» выпрямился и звериным взором осмотрел собирающуюся вокруг толпу. Сплюнув кровь, дёрнул выбитым плечом, распрямил грудную клетку. И под удивлённые крики толпы перешёл сначала на трусцу, а затем и на полубег.

Дана проводила невидящим взглядом оказавшегося на улице Джона, который побежал в направлении, указанном ошарашенными зеваками. Только вряд ли он мог рассчитывать на успешный результат опасной погони. Дана снова поёжилась, вспомнив, как сама гналась за выпавшим из окна доктором Дикенсомотсылка к серии «Секретных материалов» 2×16 «Колония». Там она, Малдер и агент Чепел приехали в квартиру к доктору Джеймсу Дикенсу, но едва завидев их, он выбросился в окно, а затем, как ни в чём не бывало, поднялся и убежал. Но тогда она не знала, что перед ней не человек…

Не был им и тот, кто навестил Билли Майлза. Но, кажется, его визит вложил в их руки ключ к решению загадки, истерзавшей умы. Дана, резко развернувшись на каблуках, поспешила в палату к Билли.

«Вот он — ответ: клон или прототип…»

Билли лежал на полу, обхватив себя руками. На мгновение Дане, чьё сердце колотилось в горле, показалось, что он полностью неподвижен. И мёртв. Дана неловко опустилась на корточки, взяв голову Билли в ладони. Осмотрела его шею, затылок и только затем прощупала пульс. И едва почувствовав слабое биение жилки под пальцами, услышала топот ног за спиной. В палату вбежал Эббот, судя по всему, уже оправившийся от потрясения, и несколько медсестёр. Дана поднялась и отступила, давая им заняться Билли. Вышла в коридор, растирая загудевшие виски. Она потерялась во времени и нахлынувшем потоке мыслей, когда к ней подошёл всё ещё не отдышавшийся Джон. Он отрицательно мотнул головой, хотя она и не ждала другого ответа.

— Билли? — коротко спросил Джон.

— Жив. Понимаешь, что это значит, агент Доггетт?

— Честно? Я уже ни черта не понимаю! — выпалил он, вытирая испарину со лба. — Что это было? Это снова Охотник за головамиперсонаж «Секретных материалов», особый вид пришельца, уничтожающий на земле все доказательства инопланетян. В каноне Доггетт уже сталкивался с ним во время поиска Малдера в Аризоне, этому посвящён эпизод сериала под названием 8×02 «Without». В «БиоГенерации», второй части цикла, был небольшой пересказ этих событий в первой главе? Что ему здесь нужно?

— Когда-то мы с Малдером расследовали одно дело, в котором фигурировали клоны. Думаю, ты мог читать наши отчёты, если изучал весь архив. Охотники ликвидируют не только доказательства инопланетной жизни на земле, они также истребляют клонов, которые несут прямую угрозу планам по колонизации или являются дефектными. Вот только у тех клонов, с которыми мы столкнулись тогда, была такая же зелёная кровь, как и у Охотников. Она вызывала заражение ретровирусом у человека.

— Да, это я помню ещё по нашему поиску Малдера в Аризоне, когда этой дрянью заразился Скиннер, выпустив Охотнику пулю в грудь. А удар должен приходиться в основание черепа, — пробормотал Джон. — В противном случае заражения не избежать. Выходит, Охотник пришёл, чтобы убить Билли?

— Да, но не убил, а эти существа, как правило, не допускают промашек. — Дана приподняла бровь, ожидая, что Джон сам догадается.

— Выходит, Майлз не клон?

Дана растерянно кивнула. И услышав звук мобильного Доггетта, вдруг нахмурилась. Пристально глядя на напарницу, Джон приложил телефон к уху, отчего-то ещё до принятия сигнала почувствовав, что ничего хорошего сейчас не услышит.

— Агент Доггетт, — громыхнул Скиннер, — Билли Майлзу может грозить смертельная опасность. Где вы находитесь?

— Очевидно, заместитель директора, мы с агентом Скалли уже в курсе, — парировал Джон, напрягаясь всё больше, и включил громкую связь. — А вам откуда это известно?

— На меня обрушились звонки из разных штатов. Все наши возвращенцы найдены в палатах мёртвыми. Заколоты в основание черепа. Все случаи произошли практически в одно и то же время. Показания свидетелей тоже мало чем отличаются. Никаких незнакомцев. В палату заходили медсёстры или врачи. Что у вас?

Джон, поглядывая на то и дело согласно кивающую Скалли, быстро пересказал произошедшее.

— Кажется, решился наш ребус: кто клон, а кто — прототип, — мрачно пошутил Джон, завершив разговор со Скиннером. — Майлз — единственный выживший после встречи с Охотником за головами. И единственный, у кого в крови присутствуют клетки иммунитета. Так ведь?

— Верно. Но ведь, — Дана задумалась на пару мгновений, потирая подбородок, — кровь клонов больше не токсична. Почему же Охотник действует по той же схеме, нанося удары в основание черепа?

— Может, бьёт, чтобы наверняка. А, может, эта человекоподобная кровь токсична для него? Как для людей — кровь пришельцев, — проговорил первое пришедшее ему на ум Джон. Сказал и смутился, но Скалли подняла на него взгляд широко распахнутых глаз.

— Интересная версия, агент Доггетт. Ты, кажется, проникаешься нашей работой всё больше. И твои теории всё смелее. — Она мягко улыбнулась ему.

— И безумнее.

Джон вернул ей улыбку, однако Скалли уже снова провалилась в мысли. Судя по лицу, тревожные.

— Осталось найти самую важную разгадку. — Побледнев, она села на стул, наконец озвучив вслух бесконечно витавший в воздухе волнующий вопрос: — Кого мы найдём сегодня ночью? Агента Малдера или… — Её голос дрогнул, и Дана закрыла резко увлажнившиеся глаза ладонью.

Аппер-Уотер-Стрит, Галифакс, Канада

19 августа 2000, 16.32

— Мартин Кордуэлл, — подходя к двери квартиры в небольшом доме, внезапно начал Коннор, до этого не проронивший ни слова от аптеки в Лоуэр Шип Харбор. — Правая рука Фрэнка Элсингера, бывший заместитель директора Управления. Он же по совместительству пособник всех грязных делишек Фрэнка. Во время судебного разбирательства охотно свидетельствовал против него. Видимо, это как-то поспособствовало тому, что он до сих пор находится под домашним арестом, а не за решёткой. Хотя я слышал и другие версии, но хочу сам сначала убедиться, насколько они верны.

Коннор прислонился плечом к стене и нажал на кнопку звонка, искренне надеясь, что Кордуэлл дома. И если он не захочет открывать, как и Хилл, то уж отсюда без ответов Коннор уходить не собирался. Он окинул взглядом массивную дверь, впервые за всю жизнь словив остро поднимающееся изнутри желание снести её с петель. Коннор умышленно всю дорогу не касался имени того, к кому они направлялись, зная, что даже от сухого пересказа деятельности Кордуэлла гнев начнёт сдавливать грудную клетку. Одурманивающая ярость накрывала с головой, неожиданно оставив за пределами сознания привычные установки. Виски пульсировали, дыхание учащалось, а пальцы то и дело непроизвольно сжимались в кулаки. Коннор даже не пытался забивать глухими ударами совести или собственных принципов состояние, совершенно не присущее ему. Он ненавидел этого человека, и не собирался скрывать своё настоящее отношение за привычно выдержанным благородным поведением. И сейчас его не смущало даже то, что рядом шла Адриана. Напротив, он был рад этому. В ситуации, связанной с его прошлым, он не боялся быть собой и показывать себя Адриане таким… Но в то же время её присутствие не дало бы ему окончательно поддаться эмоциям и перейти грань, даруя одновременно охлаждающее спокойствие и поддерживающее понимание.

— Кажется, нам сегодня не везёт, — вздохнула Адриана, слушая тишину около полуминуты. — Наверное, его нет дома.

— Мартин! — вдруг заорал Коннор. — Если ты там, открой, это Дойл!

— Дойл? — раздался громкий голос, и дверь приоткрылась на длину цепочки.

Высокий худой седовласый мужчина уставился на Коннора широко открытыми слезящимися глазами, в которых мерцал испуг. Адриана, глядя на его реакцию, невольно отклонилась назад, ожидая, что дверь прямо перед её носом вновь закроется. Но Коннор сделал быстрый шаг вперёд и вставил ногу в дверной проём.

— Открой, Мартин, нам нужно поговорить, — стараясь задушить рвущийся изнутри рык, обманчиво спокойно проговорил он.

— Что ты здесь делаешь, Коннор? — возмущённо воскликнул Кордуэлл. — Я не обязан с тобой говорить.

— Не обязан. Но ты поговоришь со мной, Мартин. Облегчишь совесть, так сказать. Знаю, она тебя очень сильно мучает. Я не собираюсь хватать тебя за грудки и вытрясать признание в пособничестве противозаконным экспериментам. Я просто хочу максимально спокойно поговорить… О Джоан Хилл. Ты ведь помнишь её? И её мальчиков?

— Кто эта женщина? — Кордуэлл посмотрел на Адриану.

— Моя близкая подруга, — быстро проговорил Коннор.

— Ладно, — прошипел хозяин квартиры. — Я открою.

Коннор убрал ногу, и Кордуэлл прикрыл дверь, чтобы отстегнуть цепочку. Первой в квартиру вошла Адриана, озираясь по сторонам и на Коннора, который снова будто по щелчку пальцев задышал яростью, пока лишь шумно вырывающейся хрипами из носоглотки. Дальше выцветших стен коридора Кордуэлл их не пустил, перегородив дорогу к закрытым комнатам.

— Что ты хочешь знать, Дойл? — с неприязнью проговорил Мартин.

— Около двух часов назад я ездил к Хилл. Но она не стала разговаривать со мной и словно заклятого врага перед собой увидела. И в отличие от тебя, у неё нет причин меня ненавидеть. Бьюсь об заклад, ты в курсе, чем вызвано её такое поведение.

— И ты думаешь, я тебе вот так возьму и сознаюсь, Дойл? — Кордуэлл резко расхохотался. — Облегчу душу… — Он вдруг зашёлся смехом, закашлялся и согнулся, уперев руки в колени. — А знаешь что? Может, и сознаюсь! Никогда не думал, что моя погибель придёт ко мне в лице бывшего коллеги. Но это имеет смысл… Только ты и имеешь право на возмездие.

— О чём ты? — искренне не понимая, спросил Коннор.

Он нахмурился, удивлённо осматривая Мартина и обстановку вокруг. В прихожей, кроме небольшой тумбочки, ничего больше не было, а ремонт в квартире не делали с десяток лет. И хозяин квартиры своим видом не сильно выбивался из общего антуража. С момента последней встречи Кордуэлл сильно изменился. Зарос щетиной, похудел, сменил дорогие вещи на замусоленную майку, спортивные штаны и потёртый халат сверху. Испуганный незатухающий блеск в глазах, рваное поверхностное дыхание. Поначалу Коннору показалось, что Мартин испугался его, но теперь уверенность пошатнулась. Слишком лихорадочной выглядела эта боязнь. Словно она его преследовала уже несколько дней, а то и недель, отражаясь на внешнем виде.

— Ты сам знаешь… — Кордуэлл махнул рукой. — Но сначала я расскажу тебе, что хочешь. Не знаю, как ты догадался про совесть, но она меня действительно мучает. Знаешь, перед смертью всё как-то иначе начинаешь воспринимать.

— Знаю, — хладнокровно процедил Коннор, и у Адрианы, молча стоявшей у стены, от одного лишь его короткого слова побежали мурашки по спине.

— А ещё ты знаешь, что в «Улье» была масса проектов, очень смелых и радикальных, — продолжил Мартин, глядя мимо Коннора. — Ты был основным испытуемым в проекте по ускоренной регенерации. И, несмотря на то, что создание так называемых сверхсолдат, умеющих за считанные часы или дни самовосстанавливаться даже после серьёзных ранений, было одной из ведущих целей лаборатории, умы учёных занимало и кое-что другое. Они хотели создать сверхчеловека с нуля. Клона, который бы обладал невероятной выносливостью и нечеловеческой силой, обострёнными органами чувств. Видеть в темноте, чувствовать запахи, неразличимые для обычного человеческого обоняния, быть невосприимчивым к ядам. «Машина смерти», так их называли среди учёных.

Кордуэлл задержал дыхание и потёр грудь, из которой вырывались клокочущие хрипы. Мартин сухо кашлянул, скривившись, и, выдержав небольшую паузу, продолжил:

— Но вот незадача, все эти суперсолдаты гибли в первые годы жизни. Да, они были поначалу неуязвимы, но постепенно испытания приводили к их смерти. У одних отказывало сердце, у других — почки или другие органы. Эм Джей здесь звучит сокращённая версия имени Мишель Джонсон, создательницы «Улья» рыла носом землю, пытаясь найти любой способ, как продлить своим «зверушкам» жизнь. Уж не знаю, как она узнала про ребёнка Джоан Хилл, но он моментально стал для неё желанным образцом.

И без того широкие глаза Коннора распахнулись ещё больше, и зрачки поглотили радужку. Коннора качнуло, а Адриана, стоявшая у него за спиной, тихо вздохнула и потёрла пальцем переносицу, опустив глаза в пол.

— И вы отдали ей десятилетнего мальчика? — Реплика Коннора прозвучала рвано и глухо, хоть он изо всех сил старался сдерживаться и говорить ровно. — Чтобы она разобрала его по клеткам и поняла, по какой технологии пришельцы или некто другой сотворили клона?

Мартин смотрел перед собой, кусая нижнюю губу. Сиплое дыхание всё учащалось, и Кордуэлл выглядел так, будто это от него теперь отрезают по куску, только не тела, а души. Сожаление не выглядело наигранным.

— Клянусь тебе, я не знаю, что Эм Джей с ним творила. Слышал, как однажды она по телефону сказала Фрэнку, мол, в её интересах, чтобы мальчишка прожил долгую жизнь, ведь его можно бесконечно изучать. Он — уникум. Но я также знаю, Аарон Кайл не сильно приблизил Эм Джей к заветной цели. Как она со своей командой ни билась, у неё не вышло повторить хотя бы некое подобие того клона, которого создали по неизвестной человеческому уму технологии. А Аарон Кайл ведь и не был неуязвимым, но Эм Джей доходила до безумия в экспериментах, желая создать свою «Машину смерти».

— Что случилось с мальчиком? — спросила Адриана.

— Понятия не имею.

— А меня интересует, как вы выдрали его из рук матери? — с плещущимся в глазах и вибрирующим презрением в голове задал вопрос Коннор.

— Она не почувствовала никакого подвоха, когда к ней приехали люди из Управления. Ты славно поработал, устанавливая с ней доверительный контакт, Дойл. — Мартин замялся и дрогнул, услышав, как у Коннора стукнули зубы, а глаза окончательно заполнились обжигающим гневом. — Сначала ей сказали, что его забирают для медицинского обследования, а затем приехали и поставили в известность: её сын — угроза национальной безопасности. Как инопланетный объект, подлежит уничтожению. Джоан уже ничего не смогла сделать.

Адриана приоткрыла рот, невольно ойкнув, снова коснулась пальцами лба и расстроенно покачала головой.

— И что, Мартин, — громыхнул Коннор, — души проданных в «Улей» людей, которых там живьём резали и пытали, не приходят к тебе по ночам? Это они тебя так измучили?

Адриана заметила, как Коннор вновь непроизвольно сжал кулаки до побелевших костяшек. Теперь и его глаза горели и искрились нездоровым блеском, и от этого в её солнечном сплетении неприятно кололо. От страха ли? Одной рукой дотронувшись до прошитого болевой иглой места, второй — до руки Коннора, Адриана чуть подалась вперёд, становясь между ним и Кордуэллом.

— Я не боюсь мёртвых, Коннор. Живые куда страшнее. А измучил меня рак… — Мартин еле сдержал очередной приступ кашля, побледнев и похлопав себя по груди. — Я даже рад принять наконец избавление. У самого храбрости не хватает прервать свои мучения. Делай то, ради чего пришёл. Моя очередь…

— Да о чём ты говоришь? — уже с раздражением спросил Коннор.

Мазнул взглядом по Адриане, давая понять, что у него всё под контролем, и разжал пальцы, успокаивающе погладив её ладонь. Его глаза на секунду посветлели, но снова налились тьмой, стоило только посмотреть в сторону Кордуэлла.

— Не пойму только, — словно не услышав вопрос Коннора, Мартин сделал шаг к стене, прислонился к ней и вдруг обессиленно сполз на пол, — зачем ты эту женщину притащил с собой? Да и ладно… Я последний в списке…

Он закрыл глаза и затих.

— Мистер Кордуэлл? — Адриана склонилась над ним, нащупав пульс. — Кажется, он потерял сознание или уснул. Наверное, стоит вызвать медиков.

— Наверное, — пробормотал Коннор, доставая мобильный. — Позвонишь в 911? А я пока наберу Блевинса, хочу узнать кое-что.

Он вышел на лестничную площадку и вызвал из памяти телефона номер директора Управления, зная, что тот не любит, когда его тревожат в выходные по рабочим вопросам без необходимости. Но если ситуация с Хиллами более или менее прояснилась, то другая полученная информация никак не выходила из головы. Ему нужны были ответы прямо сейчас.

Блевинс ответил на удивление быстро. Молча выслушал, а затем мрачным голосом проговорил:

— Знаешь, Дойл, я не сильно вникал в грязные дела бывшего директора ОНИР. Тем более в те, которые связаны с «Ульем». Но я в курсе, что Кордуэлл помогал ему. А ещё в махинациях с лабораторией было замешано два человека. Биолог Рик Фридман и командный врач Амина Карсон. Их причастность не удалось доказать, но свои рабочие места они потеряли. Оба переехали в Вашингтон. В Управлении потом ходили слухи, что там они занялись какими-то мутными экспериментами по клонированию.

— В Вашингтон? Не в Неваду?«Улей» был отстроен в Неваде, в непосредственной близости к так называемой Зоне 51

Коннор приложил ладонь к горячему лбу. Мозг разрывался в попытке увязать полученные факты. Он не знал, куда отправилась Эм Джей после того, как «Улей» распотрошило ФБР, хоть до него и донеслись слухи, что она продолжала заниматься своими экспериментами. Зато знал про другую научную лабораторию в столице США, но клубок мыслительных нитей в ту сторону пока никак не сплетался. Всё равно слишком мало фактов.

— В Вашингтон, — продолжал Скотт. — Именно там вчера их обоих нашли убитыми в своих квартирах. Заколоты оружием, наподобие стилета с тонкой иглой, в основание черепа.

Коннор от известия на минуту потерял дар речи, быстро обернувшись на дверь, из-за которой доносилось невнятное бормотание Кордуэлла и уверенный голос Адрианы. Заглянул внутрь. Диктуя адрес, Адриана нависала над Мартином с трубкой телефона.

— Дойл, ты меня слушаешь? — спросил Скотт.

— Да… Да… Ты случайно не знаешь, это не Фридман и Карсон помогли Фрэнку переправить Аарона Кайла в «Улей»?

— Думаю, об этом знал только Фрэнк. Ну, или Кордуэлл.

— Ясно, — он глянул на экран мобильного, — спасибо, у меня звонок по второй линии, — и нажал на переключение вызова. — Слушаю, агент Скалли.

— Вам удалось поговорить с Джоан Хилл, профессор Дойл? — голос Скалли звучал спокойно и монотонно.

— Нет, но удалось получить информацию другим путём.

Он медленно и внятно рассказал Скалли всё, что узнал от Кордуэлла. Приправил свой рассказ и фактами из прошлого, известными ему, чтобы Дана наверняка всё поняла.

— Ясно, наше дело ещё больше запуталось, — печально проговорила Дана. — И у меня для вас новости… Тоже по теме клонирования.

Настала очередь Коннора обратиться в слух. Молча кивая, он внимательно выслушал произошедшее с ней и Доггеттом, но когда Скалли дошла в своём рассказе до возвращённых, заколотых тонкой иглой в основание черепа, чуть не выронил трубку. Он лишь вскользь упомянул про двух умерщвлённых учёных, опустив подробности про орудие убийства. И теперь слышал о нём и от Скалли.

— Тех двоих учёных, которые предположительно также были причастны к переправке Аарона Кайла в «Улей», закололи вчера подобным способом.

— Вот как? — медленно проговорила Дана. — Цель существ, о которых я вам рассказала: ликвидировать любые доказательства пребывания инопланетян на Земле. Тех, кто создан по их технологии или тех… кто создавал.

— Выходит, их попытка оказалась удачной?

— Даже если так, думаю, все образцы тоже уничтожены. Поймите правильно, но меня сейчас заботит другое. Мой напарник… Я постоянно думаю о координатах выброса тела недалеко от дома Хиллов. Почему же они совпадают, если теперь мы знаем, что мальчика забрали в «Улей»? — Дана осеклась. — Вы сказали, над ним ставили эксперименты, но вам ведь неизвестно, что с ним случилось?

— Полагаю, ничего хорошего, — мрачно отозвался Коннор.

— Знаете, профессор, мы с агентом Доггеттом уже второй раз сталкиваемся с движением инопланетного корабля по некой траекторииречь идёт о безуспешных поисках Малдера в каноне, в дилогии «Within/Without». И в первом случае корабль завис над пустыней, недалеко от школы, где учился очень необычный мальчик по имени Гибсон Прайзмальчик-телепат в «Секретных материалах», чьи способности в сериале объяснили аномальной активностью области мозга «Божественный модуль», связав его происхождение с инопланетным. Охотник за головами тоже искал его… Может, в этот раз они пытаются найти Аарона Кайла? И уничтожить ещё одно доказательство?

— Думаете, он жив? И может быть где-то рядом?

— Истина всегда где-то рядом. И я уже не верю в совпадения, слишком их много, — заключила Дана.

— Нужно ещё раз попытаться поговорить с Джоан Хилл, — уверенно проговорил Коннор, — объяснить, что им с Кайлом Аароном может грозить опасность. Даже если другой мальчик не с ними.

— Мне наконец-то разрешили побеседовать с пришедшим в себя Билли. Всего пару минут, затем мы с агентом Доггеттом поедем в Лоуэр Шип Харбор. Может быть, у нас выйдет установить контакт с Хилл.

— Хорошо, агент Скалли, я на связи.

Коннор нажал на «отбой» и вернулся в квартиру Кордуэлла. Напряжённая Адриана вышла из комнаты, всё ещё сжимая в ладони мобильный.

— Он в глубокой отключке. Я вызвала неотложку. На тумбочке у его кровати множество препаратов. И я понятия не имею, какие нужны, чтобы помочь ему. Дождёмся лучше медиков.

Коннор кивнул, хотел наклониться над Мартином, но его движение остановила вибрация телефона.

— Да, у нас есть время в запасе, подождём, — бросил он Адриане и принял вызов. — Слушаю, Адам.

Адриана повернулась к Коннору, услышав имя звонившего. Сердце трепыхнулось в ожидании новостей о Николь. Но по спине пополз неприятный холод, толкаемый вверх колючей интуицией.

Уже через секунду после того, как трубка коснулась уха Коннора, он вскинул на Адриану обеспокоенный взгляд. И мутную поволоку, всё больше затягивающую его серые радужки, бесследно растворили задрожавшие тени страха…

Примечания:

Эстетика к главе 🖤

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iGwVy

Окружная больница, Аннаполис Ройял

19 августа 2000, 16.50

Билли лежал на больничной койке, пустым взглядом уставившись в потолок. Его кадык нервно дёргался, а бледную кожу покрывала испарина нерастворившегося страха. Дверь отворилась, пропуская в палату Скалли и Доггетта, и Майлз с рваным вдохом взглянул на них резко расширившимися зрачками.

— Привет, Билли! Помнишь меня? — участливо спросила Дана, делая несколько осторожных шагов к его кровати.

— Агент Скалли, — пролепетал Билли и испуганно посмотрел на Джона, не решающегося пока подходить ближе.

— Это агент Доггетт, мой новый напарник. — Дана кивнула в его сторону, внимательно рассматривая Майлза. — Не бойся, мы здесь всего лишь для того, чтобы задать тебе пару вопросов. Можно?

Билли неуверенно кивнул, сел на кровати и обхватил себя за плечи. Сжался, уперев подбородок в колени.

— Что с тобой произошло, Билли? Что ты помнишь? — мягко, полушёпотом спросила Дана, присев на рядом стоявший стул.

Майлз снова откинулся на кровать. Поднёс влажные ладони к лицу, потёр ими глаза, затем вцепился в волосы. Заёрзал, учащённо дыша.

Дана, глядя на него, невольно на секунду засомневалась. Огромное испытание — прогонять человека, который ещё даже частично не оправился от травмы, через неприятные, болезненные воспоминания. Но вдруг в них хранится какой-то ключ, что-то настолько важное, что поможет в дальнейших поисках. Время ожидания у них почти иссякло.

Билли же, всё больше впадая в беспокойство, быстро заговорил, словно поскорее желая разделить с кем-то хотя бы на словах раздирающий его изнутри ужас.

— Белая комната… Свет слепит глаза, и, кажется, будто у белизны нет границ. Комната видится огромной, но в ней только стеклянная камера, в которой я лежу, и огромное зеркало, висящее надо мной. Я часами смотрю в него и вижу себя, но с моим отражением что-то не так. Оно не двигается. И глаза всё время закрыты. Но ведь, — он запнулся, — ведь я смотрю на… себя? Пытаюсь пошевелиться. Хочу состроить хоть какую-нибудь гримасу, но у меня не выходит. Перестаю пытаться… И вдруг… Мои глаза в отражении распахиваются.

Слушая Билли, Дана вдруг и сама перед внутренним взором пропустила череду картинок, которые уже много лет пыталась забыть. В её воспоминаниях также белым болезненным пятном осталось безразмерное помещение. Стол, едва различимые голоса… И пустота. Которую раз за разом наполняли только её короткие стоны.

Её тоже похищали пару лет назад. Вопрос о причастности военных слишком долго терзал её после возвращения и пробуждения. Тогда для неё это было более очевидно, чем принятие на веру версии Малдера о пришельцах. Но за годы работы в «Секретных материалах» Дана столкнулась множество раз с тем, во что раньше ни за что бы не поверила. Теперь её разум всегда оставался открыт для любых историй, пусть даже и звучавших совсем безумно для рационального ума.

— Отражение смотрит на меня широко открытыми глазами, — продолжал Билли, — его рот искажается то ли от страха, то ли от боли, а свой я всё ещё не могу приоткрыть. Отражение живёт своей жизнью. Это… Нет, это не я. Или? Другой я?

Из горла Билли вырвалось скуление. Билли вцепился ногтями в колени. Снова сжимаясь, принялся раскачиваться, тихо всхлипывая.

— Что ты ещё видишь? — шёпотом спросила Дана, аккуратно дотронувшись до плеча Билли и погладив его по спине.

— Он делает глубокий вдох и замирает. Снова закрывает глаза… И опять я вижу только его неподвижное тело. Не знаю, сколько по времени смотрю на него, но в какой-то момент в голове ясно и чётко звучит голос: «С тобой не получилось. Мы не можем исполнить твоё желание, не оставив на Земле двойника. Ты — это он, он — это ты. Ты — один. И тебе пока придётся вернуться обратно. Не волнуйся, ты на другом корабле, но они всё равно найдут тебя. Помощь близко…»

Дана нахмурилась. Несмотря на некоторую схожесть воспоминаний, в её смутных образах, оставшихся после похищения, не было ни намёка на присутствие или блеск зеркал. Или неких экранов, показывающих… Что? Процесс клонирования? Первого вздоха созданных по образу и подобию прототипов людей? И, порой, единственного?

Пытливый ум зацепился и за другое, нечто, что никак не вязалось в общую канву услышанного.

— Ты сказал про желание. Могу я узнать о нём подробнее?

— Меня ведь и раньше забирали. — Билли повёл плечами и повернул голову к окну. Его голубые глаза ещё сильнее наполнились синевой неба, на которое он пристально глядел, будто высматривая там что-то. — После этого я больше не чувствовал себя собой. Я хотел туда вернуться… Они стёрли из моей памяти воспоминания о первых пребываниях где-то в невесомости, но я знаю, что у них я себя чувствовал лучше, чем здесь. Здесь я будто чужой среди своих, а там… — Он запнулся и умолк, зажмурившись.

— Билли, ты видел кого-нибудь ещё на корабле? — задал вопрос до этого молчавший Джон. — Других людей?

— Нет. — Майлз мотнул головой. — Странное ощущение. Будто ты совсем один, но чувствуешь себя обнажённым перед глазами тех, кто наблюдает по ту сторону… пустоты.

— Я бы хотел задать ещё один вопрос. — Джон, видя, что Скалли опять провалилась в свои мысли, подошёл ближе. — Билли, ты поддерживал контакт с другими похищенными до того, как тебя забрали?

— Да, они тоже хотели вернуться туда…

— И агент Малдер? — спросил Джон, покосившись на Скалли. Её глаза в удивлении распахнулись шире, и в них загорелось неверие и отрицание.

— Он только хотел найти правду. Истину о пришельцах. Увидеть сам, получить доказательства, которые изменили бы жизнь на этой планете. Люди имеют право знать…

Дверь снова скрипнула, прервав Билли, чей голос зазвучал одержимо и более складно. Доктор Эббот вошёл в палату в сопровождении медсестры.

— Всё, на этом я вынужден прервать ваше общение, мистеру Майлзу пора принимать лекарства и отдыхать. Обещанные вам пять минут вышли, — категорично отрезал он, расставляя руки в стороны и мягко отталкивая агентов от постели Билли.

Оглушённая услышанным, Дана коротко кивнула и быстрыми шагами покинула палату. Джон ещё пару секунд посверлил взглядом Билли, неодобрительно глянул на доктора и пошёл следом за напарницей. Нагнал её, раскрасневшуюся, у лестницы.

— Ты полагаешь, Малдер хотел, чтобы его похитили?

Он искренне старался, чтобы в его голосе не вибрировали нотки оценки ситуации как полностью абсурдной. Ни в каких пришельцев Джон не верил, полагая, что всё это проделки военных или учёных, пытающихся обставить похищения как инопланетные. Охотники за головами, меняющие внешность, виделись ему плодами экспериментов над людьми. И эта теория лишь укрепилась в его сознании, когда он узнал об «Улье» и опытах по регенерации над Дойлом. Он даже нисколько бы не удивился, если бы и у Коннора вдруг обнаружилась способность менять внешность. Джон даже себе в этом не признавался, но всякий раз, когда он смотрел на Дойла, у него пробегали по спине неприятные мурашки. Разум охлаждал порывы приписать вернувшегося с того света человека к не менее паранормальному феномену, чем обнаружение клонов похищенных.

По-человечески он ему сочувствовал, понимая, насколько сильно всё произошедшее изломало психику Коннора и искалечило тело. Но в минуты, когда он видел Адриану рядом с Дойлом, в собственное сердце вонзался острый скальпель. Безумно хотелось верить, что те мурашки интуиции — всё же просто следствие накручивания себя и мерцающего на задворках сознания опасения, что вместо Коннора вернулся некто другой, собранный по клеткам и суставам с помощью неизвестных технологий. В религию Джон тоже не верил, однако с момента, как начал задумываться про клонов, вдруг задался вопросами. Тела прототипов скопировали, пропустив по неизвестной причине T-клетки, а что сделали с душой? Вшита ли она в хромосомы? Является ли участком мозга, сердца или существует только на страницах религиозных учений? Если скопированы память, сознание, может ли клон считаться тем же человеком, кем был и прототип? Ведь лишь отсутствие клеток иммунитета не делает нас иными. Но что если пропущено что-то более важное?

Глядя в затылок Скалли, Джон в очередной раз подумал, что было бы неплохо узнать её мнение на этот счёт. На любые его комментарии с привязкой инопланетного к логическим объяснениям она роняла ироничную улыбку и фразу: «Как же ты напоминаешь меня в начале моей работы в «Секретных материалах». Но теперь вопрос стоял острее, чем просто обсуждение огней в небе.

Вот только Дане сейчас было не до шуток и улыбок. Она молча спускалась по лестнице, проигнорировав вопрос Джона. Лишь дойдя до дверей больницы, резко остановилась и заговорила:

— Заедем куда-нибудь пообедать. А затем отправимся в Лоуэр Шип Харбор. Здесь мы больше ничего не узнаем. А ответ на твой вопрос я надеюсь сегодня услышать от самого агента Малдера…

Бауэр Стрит, 712/8, Галифакс, Канада

19 августа 2000, 17.02

— Как хорошо, что вы приехали! — воскликнул Адам.

Коннор пролетел мимо бледного Дженнерса в комнату к кроватке дочери. Николь мирно спала. Обеспокоенно осмотрев её, Коннор поднял взгляд и уставился с прищуром на обломанное крепление карусельки, на котором ещё вчера крутился весёлый цветной зоопарк.

— Коннор, я… — запыхавшись, начал Адам, — вышел на кухню сделать себе чай. И тут Никки громко заплакала. Когда я прибежал в комнату, то увидел вот это…

— Вы так и не нашли карусельку? — Адриана быстро подошла к кроватке и сжала в пальцах обломок пластмассы.

— Её нигде нет! Я везде смотрел, даже в других комнатах.

— К чёрту игрушку! — яростным шёпотом проговорил Коннор, и голос сорвался: — Никки!

Коннор склонился над ней, чувствуя, как зубы стучат от страха. Перед глазами воображаемой яркой каруселью неслись картинки последнего всплеска силы дочери.

Выбитые стёкла… Треск мебели… Его кроха, синеющая с каждой секундой. Дрожь, не позволяющая понять, дышит ли она…

— Никки! — снова позвал он, дрожащими руками потянувшись к дочери.

Малышка лишь недовольно закряхтела и сморщила нос.

— Тише! — Адриана дёрнула Коннора за плечо. — Она восстанавливается… Не буди!

Он отшатнулся, давая ей ближе подойти. Адриана склонилась над кроваткой и погладила Николь по розовой щеке. Коснулась губами её лба и застыла.

— Адам, оставь нас, пожалуйста, — невнятно проговорил Коннор, глядя расширенными глазами то на Дженнерса, то на Адриану, то на Николь. И дождавшись, пока Адам выйдет, уже громче спросил у Адрианы: — Что происходит?

— Так иногда бывает… Ты же знаешь.

— Бывало, согласен. Но ты видишь где-нибудь здесь поломанную игрушку? — Он обвёл рукой комнату, не глядя по сторонам. — Раньше она только поднимала взглядом вещи и максимум отбрасывала их на пару футов.

Коннор резко выдохнул, снова развернулся к кроватке и низко склонился над ней, дотронувшись лбом до бортика. И Адриана только сейчас по плечам заметила, как сильно его трясёт.

— Ты в порядке?

Она нерешительно коснулась его спины. Коннор вздрогнул от её касания и сквозь зубы грубо выплюнул:

— Да, я в порядке, — но тут же осёкся, разворачиваясь к ней: — Извини. В контексте того, что ты сказала днём про свою способность к перемещению… Да, я помню про то, что на это нужна масса сил, а она ещё совсем ребёнок. Но меня с ума сводит мысль, что я могу её потерять. Если она осуществит этот самый переход, мы ведь не сможем её найти?

Адриана закусила губу и посмотрела в сторону, а затем шагнула ближе и положила руки Коннору на плечи.

— Исчезнувшая каруселька — это не перемещение себя в пространстве. Но я понимаю твоё волнение…

— И ты так спокойна, — сдвинув брови, перебил её Коннор. — Почему?

«Потому что она теперь лёд, а я — огонь… — пронеслось у него в голове. — Задыхающийся от бушующих внутри эмоций. Только… Чьих? Моих? Её?»

— Спокойна, потому что вчера отчётливо осознала, что меня выбивает из равновесия беспокойство за тех, кто рядом со мной, а я не могу так беспечно идти за своими эмоциями. Не могу рисковать ни собой, ни тобой, ни тем более ею. — Адриана погладила Николь по голове. — Увы, но ни ты, ни я сейчас ничего не сможем понять. Более того, мы никак не удержим скачок силы, если её потенциал снова ни с того ни с сего прыгнет. Но я ещё спокойна потому, что уверена: сила у таких крох восстанавливается несколько суток. При всём желании она ничего не сможет сейчас переместить. Тем более себя.

Видя, как бледный Коннор сделал шаг назад от неё, всё ещё держась за кроватку, Адриана мягко продолжила, накрыв его ладонь своею:

— Тише… Никки особенная. Есть такое мнение, что Посвящённые малыши чувствуют обоих родителей, вне зависимости от того, чью кровную линию продолжают. Она может улавливать твоё состояние.

Коннор глубоко вдохнул, медленно выдохнул сквозь сжатые зубы и шокировано посмотрел на дочь.

— Ты правда думаешь, что она может меня чувствовать?

— Ты же читал книжки про детско-родительские отношения. — Адриана улыбнулась, стараясь окончательно погасить вибрирующее вокруг напряжение. — Даже без всяких энергий, у младенцев эмоциональная связь…

— С матерью, — закончил за неё Коннор, с грустной кривой улыбкой покачав головой.

— Верно, но мамы у неё нет, я от неё временно отрезана… — Она говорила медленно и спокойно, только глаза всё больше выдавали и её плещущееся внутри беспокойство. — И ты — её центр мира. Весь мир… Поэтому успокойся, пожалуйста.

— Я успокоюсь, но не могу оставить это просто так, — твёрдо сказал Коннор. — Я должен знать, что с ней происходит.

— Увы, как я уже сказала, мы здесь оба бесполезны. Но я знаю человека, который сможет что-то сделать для Николь. Более того, он сможет проследовать за ней, в случае чего. Он её не потеряет, потому что связан с Никки.

— Твой отец…

— Верно, я сейчас же ему позвоню, — протянула она задумчиво и глянула на часы. — Оставайся сегодня с Николь, ты ей нужен. Ты — её отец, твои переживания за неё всегда оправданы. И тебе, и ей будет спокойнее, если расстояние между вами будет измеряться несколькими футами, — с некой горечью заключила Адриана и посмотрела мимо Коннора. — Мне же придётся вернуться в Лоуэр Шип Харбор.

— Из-за того, что там остался Джон, за которого переживаешь ты? — вдруг неожиданно сам для себя выпалил Коннор и поздно прикусил язык.

Адриана замерла с трубкой в руке, опешив.

— Потому что там осталась моя ответственность за двоих агентов. И вот-вот там должен появиться третий пропавший агент. Или его клон, которого, очевидно, захочет заколоть инопланетный репликант… Понимаю, как это может сейчас со стороны выглядеть, Коннор. Будто расследование мне дороже, — Адриана коснулась бортика кроватки с дрожащей болью в глазах, — чем она, и поверь, мне тоже нелегко. Моё сердце всегда с ней. Но я знаю, что иногда нужно сделать шаг назад, чтобы довериться тем, кто может что-то сделать для неё, если я бесполезна. И не мешаться под ногами со своими чувствами и эмоциями, тем более, если они могут навредить или усилить беспокойство…

— Дождёмся твоего отца, — прошептал Коннор, не отводя взгляда от дочери. — У нас в запасе есть пара часов. Там дальше посмотрим… Поверь, я не осуждаю тебя. — Он наконец посмотрел на Адриану и теперь уже своей ладонью накрыл её руку, лежащую на бортике. — Прости, я немного не в себе из-за всего этого. Хочу остаться с ней, но не могу отпустить тебя туда одну. И я ненавижу выбор, который мне сейчас нужно сделать. Но вы обе слишком важны для меня.

— Правда? — Адриана от волнения приоткрыла рот, почувствовав, как его пальцы сжались крепче, а в серых радужках замерцали тёплые спокойные огни, а не хаотичные искры.

— Правда, — тихо сказал он и кивнул. — Позвони Уильяму прямо сейчас, пусть внесёт ясность, что происходит с Николь…

— Конечно. Я попрошу его появиться как можно скорее. Адама беру на себя. Придумаю, как ему объяснить столь скорый визит отца.

Бауэр Стрит, 712/8, Галифакс, Канада

19 августа 2000, 17.38

Уильям Де Марко переступил порог квартиры Коннора спустя полчаса после звонка и провёл над кроваткой Николь около десяти минут, которые показались Коннору вечностью. Адриана ушла на кухню, где они с Адамом о чём-то тихо переговаривались. А Коннор стоял, оперевшись на стену у выхода из комнаты, и смотрел на напряжённое лицо Уильяма, сам периодически чувствуя, как его продолжает раз за разом нервно потряхивать. И то, что он никак не мог успокоиться, раздражало лишь сильнее. Коннор прикрывал глаза, пытаясь поймать хотя бы одну каплю воды и раскрутить из неё охлаждающий поток, которым только учился управлять. Но снова раз за разом ловил лишь опаляющие веки искры.

— Вы меня сбиваете, — подняв недовольный взгляд на Коннора, проговорил Уильям.

Вдруг его зрачки резко сузились, а губы вздрогнули и поджались. Он подошёл к Коннору и положил руку на его плечо. Брови Уильяма дёрнулись вверх, а рот приоткрылся. Коннор впился в него вопросительным взором, но Уильям его проигнорировал, вдруг сорвавшись с места. Он быстро вышел из комнаты, на ходу окликая дочь. А в комнату к Коннору зашёл оглядывающийся Адам.

— Что происходит, Коннор?

— Как бы я сам хотел это знать, — с рыком проговорил Коннор, скрещивая руки на груди. — Эти семейные тайны и недомолвки меня уже доконали.

Он пошёл следом за Уильямом и бесцеремонно отворил дверь кухни, с грохотом закрывшуюся пару мгновений назад. Увидев Коннора, глаза которого яростно сверкнули, Уильям, державший Адриану за руку, растерянно выпустил захват. Коннор, не спуская с него взгляда, едва заметно мотнул головой и спокойно спросил:

— Что с Николь?

Уильям прищурился и подступил к нему ближе, оставив Адриану за спиной, но Коннор снова многозначительно повернул лицо в сторону, будто приказывая замолчать.

— Николь… — отчеканил он. — Я хочу знать, что с моей дочерью.

— Она в порядке, — растерянно пробормотал Уильям, обернувшись на Адриану, но быстро собрался и привычно уверенно заговорил: — Думаю, мы не узнаем, куда делась каруселька. Но сейчас её энергии действительно недостаточно на минимальное взаимодействие с предметами с помощью дара. Она медленно, но верно восстанавливается. Я пробуду с ней до момента, когда потенциал Никки восполнится, и прослежу, будут ли какие-нибудь колебания.

— Но если Николь сама вдруг переместится, вы ведь сможете её найти?

— Безусловно. В Николь бьётся живая сила. Она воспользовалась ею, чтобы перенести предмет, но нити энергии больше не окутывают карусель, поэтому мне её не найти.

— А вы… — Коннор обвёл взглядом Уильяма и Адриану, — вы оба. Тоже можете перемещать предметы вне зоны видимости?

— Нет, — тихо ответила Адриана. — Мой преподаватель в университете мог так делать, но мы с отцом способны перемещать предметы только в пределах зрения. А вот себя — куда угодно, если чётко представляем конечную точку. Но дар по линии рода развивается… Николь может научиться делать что-то такое, чего не умеем мы.

Коннор отрешённо кивнул, рассматривая, как задумчивый взор Уильяма бегает от него к Адриане, а губы подрагивают.

— Адриана, можешь оставить нас с твоим отцом на пару минут? — громко попросил Коннор.

Адриана вопросительно посмотрела на него, но не услышала больше ни слова. Он не взглянул на неё, продолжая пронзать испепеляющим взглядом Уильяма.

— Ладно, побуду с Николь.

Растерянно отступив назад, Адриана вышла из кухни и закрыла за собой дверь. В ту же секунду поднявший глаза на Уильяма Коннор с металлической интонацией отчеканил:

— Не вздумайте ей ничего говорить! Не нужно её тревожить.

— Не понимаю, о чём вы. — Уильям прищурился и скрестил руки на груди.

— Да ладно вам, мы вроде ещё во время знакомства поняли, что любим говорить открыто и без длинных подводок. — Коннор махнул рукой. — Вы коснулись меня, затем сразу же ушли к Адриане. Что почувствовали?

— То, чего просто не может быть. — Уильям достал платок и снял очки, принявшись протирать запотевшие стекла. — Я подумал, что спятил. Но вы охвачены огнём… А Адриана обтянута водяным каркасом, словно плёнкой. Это не её сила. А её… Будто бы в вас? — Уильям покачал головой. Он говорил с таким неверием, произнося каждое слово как ересь. — Но это невозможно.

Коннор пожал плечами и подошёл к раковине. Налил стакан воды из-под крана и залпом выпил. Снова тяжело выдохнул, опёрся на столешницу и прикрыл глаза. Уильям окинул его сочувственным взглядом, подступив на шаг ближе.

— Послушайте, Коннор…

— Нет, это вы меня послушайте, профессор Де Марко. — Тон стал привычно приказным, несмотря на то, что Коннор продолжал стоять спиной к Уильяму с прикрытыми веками, опустив голову. — Я мало понимаю в этих энергиях, хотя в последнее время мне то ли кажется, то ли я действительно немного научился управлять тем, что то и дело просыпается у меня внутри. И я знаю, что сила Адрианы может сжечь её, а моё состояние способно спровоцировать всплеск. Мне этого достаточно. Поэтому не надо волновать и загружать Адриану ненужной информацией.

— Да у вас точно жар, Коннор, — зашипел Уильям. — Вы себя слышите? Адриана — Посвящённая. Да, она восстанавливается, да, для неё порой даже нейтральные переживания могут нести колоссальную угрозу, так как центр силы до сих пор не затянулся. Но её огонь каким-то образом переметнулся в вас, а ваше тело… — Он запнулся, резко вспомнив, что Коннор абсолютно не в курсе того, что его документы Посвящённого наспех сфабрикованы. — Ваше тело просто не способно выдерживать такие нагрузки, так как вас этому не учили с детства.

— Ничего, я способный, быстро учусь. На своих ошибках, — нервно парировал Коннор, налив себе второй стакан воды и так же быстро осушив его.

— Это не смешно…

— А я и не смеюсь. — Коннор резко обернулся, снова пронзив Уильяма тяжёлым взглядом. — Вы знаете, как мне помочь? Как помочь ей? — Он выждал несколько мгновений, понимая, что ему не ответят. — На этом и закончим. Я прошу вас не вмешиваться и не волновать её без причины. Если моя энергия помогает охлаждать её вспышки, пусть будет так. Я сам принял это решение, мне его и нести на своих плечах до самого конца. Как и ответственность за то, что может со мной случиться.

— И вы готовы сгореть дотла из-за этого решения? — Уильям отпрянул от Коннора на шаг, окидывая его неуверенным взглядом. В котором плескалось то ли беспокойство, то ли отцовское восхищение поступком мужчины ради его дочери. Но скорее, оценка этого поступка как безумства.

— Я уже сгорел однажды, — сквозь зубы процедил Коннор. — Живьём. И меня воскресили, собрали по кускам. Вот только жизнь в мёртвую оболочку вдохнуть забыли. Я был настолько пуст и понимал, что живу только в моменты, когда тело наполнялось нестерпимой болью. Я находил много смыслов, чтоб ощутить хоть какое-то наполнение. Вернуться на работу, отомстить тем, кто со мной это сотворил. Больше всего манило другое. То, что обычно возрождает. — Он усмехнулся, сказав последнюю фразу ироничным тоном, но тут же болезненно скривился, потерев руками лицо. — Я думал, что полюбил женщину. Но, оказывается, только думал об этом. И если бы не Николь, наполнившая мою жизнь настоящим смыслом, я бы угодил в рабство иллюзий. Погубив себя и не только. Иногда мне кажется, что я жив только благодаря ей. И если я её потеряю, то единственное, чем тогда наполнится моя жизнь, — это безумием. Но здесь, профессор, — Коннор коснулся пальцем виска, — отстроены такие огнеустойчивые барьеры и защиты, их даже напалмом не выжечь. А Адриана…

Печальная улыбка заиграла на его лице. Коннор коснулся солнечного сплетения и застыл, мысленно продолжив фразу:

«А Адриана — сладкий и испепеляющий огонь одновременно. Никогда бы не подумал, что гореть от любви так больно… и так приятно».

— Знаете, Коннор, Адриана не слепая. Может, вам и кажется, что вы отлично маскируетесь и не даёте ей поводов для беспокойства, но смею вас уверить: если так и дальше пойдёт, то ваш план близок к провалу.

— И что вы мне предлагаете? — сдвинув брови, с оттенком негодования спросил Коннор. — Исчезнуть из её жизни?

— Нет, признаться, — уверенно проговорил Уильям, подняв подбородок. — Я тоже не слепой, вижу, что между вами происходит. И как сильно вы оба страдаете. Это расстояние, как мне теперь кажется, куда сильнее вредит и ей, и вам…

Коннор опешил, выкатив глаза и приоткрыв рот. Затем рвано выдохнул, дотронувшись до солнечного сплетения.

— Пока это невозможно, — с болью в глазах и голосе начал Коннор. — Я рассматриваю риски для Адрианы со всех сторон, поэтому буду максимально откровенен. Отношения предполагают максимальное сближение. И ночи в одной кровати. Ночи, приближение которых доводит меня до дрожи. Я не могу позволить Адриане столкнуться со стирающими реальность кошмарами. Моему организму теперь уже всё равно, вырывают ли из меня органы или я теряю что-то другое, более ценное, чем собранное по кускам тело…

Коннор не хотел делать акцент на том, что имеет в виду Адриану, но, кажется, Уильям и так всё понял без лишних уточнений, едва заметно вздохнув и потерев пальцем лоб.

— Для него это одинаково пустота, — продолжил Коннор. — Потеря и того, и другого воспринимается как смерть… И у него по-прежнему есть только один способ заставить меня выйти из кошмара. Наполнить болью, чтобы я открыл глаза и вдохнул жизнь. Я почему-то не могу проснуться сам до момента, пока это не случится.

Он закусил губу, переминаясь с ноги на ногу. Говорить с кем-то на эту тему не хотелось, даже с Антоном слова порой не складывались во что-то связное. Но Уильям должен был знать и понимать, почему Коннор опасается делать шаг навстречу Адриане. Чтобы не сделать вдруг из добрых побуждений этот шаг за него.

— В последнее время два кошмара слились в один сценарий. Раз за разом умирая от высвобождения паразита или от рухнувших плит завода, я вижу, как Адриана гибнет со мной… Она горит, пожелав только одного: спасти и вытащить меня из пекла. И пусть в этот момент я просыпаюсь от разрывающей изнутри боли, понимая, что жив, но не сразу могу поверить в то, что это всего лишь сон… И даже не до конца осознавая, где я, в эту секунду мне нужно точно знать, что Адриана не сгорела. Вот только, даже убедившись, что с ней всё хорошо, я могу ещё долго мучиться от боли, которую не снимают таблетки. И Адриане нельзя видеть меня таким.

Коннор замолчал. Уильям же, поражённый откровенностью привычно сдержанного Дойла, вдруг сам не заметил, как и ему захотелось озвучить сон, часто лишающий его кислорода по ночам.

— Мы все порой сталкиваемся в сновидениях с тем, чего боимся. Признаюсь вам честно. Я тоже иногда вижу горящую Адриану. И чувствую, как её огонь по цепочке идёт к вам, к Николь. Меня он настигает в самую последнюю очередь. И я проживаю несколько минут в ожидании, понимая, что моей семьи больше нет. — Уильям проигнорировал удивлённый взгляд Коннора, продолжив: — Я не умирал, как вы, но могу понять ваше ощущение потери жизни, когда ты сам ещё дышишь. Потому что она заключена не только тут. — Он уложил ладонь на солнечное сплетение, а затем на сердце. — Иногда она в других людях, которыми ты никогда не рискнёшь ради собственных желаний или блага. Я уважаю ваш выбор, Коннор, хоть уже и сомневаюсь в правильности ваших действий. Понимаю, да, но как лучше будет для Адрианы, уже не знаю. Иногда мне кажется, что её может убить не ваша боль, а дистанция, отделяющая вас друг от друга.

Уильям покачал головой и присел на табурет, снова сняв очки и потерев глаза. Поднял тяжёлый взгляд на застывшего бледного Коннора, который играл желваками, глядя куда-то в пустоту. Не спеша продолжил:

— И я действительно не знаю, как помочь дочери или вам. Это рвёт мне сердце. Не полезу в ваши отношения… Но знаю, какой чувствительной может быть Адриана, насколько безрассудной, если дело касается близких. Чувства делают её уязвимой. Они опаляют её изнутри, а Адриане, как никогда, нужно оставаться сейчас холодной. Всю сознательную жизнь она носит ледяную броню, отстраняясь от близких, но теперь, когда она так ей нужна ради её же блага, Адриана больше не хочет быть той прежней собой. Я вижу это. — Его глаза увлажнились. — Знаю, какое у неё отношение и к чужой боли, и к теме доверия. Поэтому боюсь только одного.

Уильям снова почесал уголок глаза, но на самом деле смахнул вот-вот грозящую скатиться слезу и продолжил говорить: 

— Если Адриана однажды узнает, что вы молча страдали и терпели боль, боясь всколыхнуть её силу и сломать барьеры, она вам этого никогда не простит… Адриана готова жертвовать собой, но она не приемлет жертвы во имя собственного блага. Тогда она может выстроить новый барьер, который разведёт вас навсегда. И этот барьер тоже убьёт в ней жизнь, не в буквальном понимании. Ту, тщательно скрываемую за холодной оболочкой, тёплую и настоящую. Которой она не позволяла проснуться, но теперь, почувствовав оттаивание, больше не хочет её хоронить под осколками льда.

«Как и я… — подумал Коннор. — Всю сознательную жизнь я считал, что любовь — это сказки для романтиков. А теперь… Кто я теперь? Тот, кто старательно старается уберечь внутри это чувство. И тот, кто умирает во сне, когда его выдирают из тела».

Коннор еле проглотил вязкую слюну. Отступил к кухонной тумбе, прислонившись к ней, и прижал раскрытую ладонь к солнечному сплетению, следом потерев живот. Под пристальным взглядом Уильяма, не сказав больше ни слова, быстрым шагом вышел из кухни. И, заворачивая в гостиную, столкнулся с Адрианой. Громко ойкнув, Адриана впечаталась носом в его грудь. Но ни он, ни она не поспешили сделать шаг в сторону или назад. Руки Адрианы непроизвольно сомкнулись у Коннора за спиной и проскользили по тонкой рубашке вверх к плечам. А его ладони — вниз, к её талии. На несколько мгновений они тесно прижались друг к другу. Коннор, как в дурмане, опустил голову и уткнулся носом в макушку Адрианы. Время и пространство будто перестали существовать, а жар, прожигающий Коннора, наконец-то начал спокойно затухать. Дойл прикрыл глаза, с наслаждением выдохнув, и увидел в темноте ярко-синие брызги. Губы непроизвольно растянулись в улыбке, но уже через секунду Коннор распахнул глаза, испугавшись, что долгожданное возвращение родной стихии больше не сдерживает огненный напалм внутри другого сосуда.

— Адриана? — тихо позвал он.

— М? — Она чуть отклонилась и посмотрела на него чёрными зрачками, задумчиво улыбаясь.

— Всё хорошо?

Всё ещё плавая где-то в мечтах и явно не желая расставаться с окутавшей сознание дымкой, Адриана кивнула.

— Я тебя не отпущу. — Он переложил руки на её локти, всматриваясь в лицо. — Не отпущу одну в Лоуэр Шип Харбор.

— Ладно, — спокойно отозвалась она, мотнув головой. — Только перед поездкой я приготовлю нам что-нибудь поесть. Чтобы не пришлось ужинать в кафе. — Её пальцы дотронулись до груди Коннора, а затем медленно спустились к центру живота. — А пока… Безумно хочу ромашкового чая. Присоединишься ко мне?

Шоссе на подъезде к Лоуэр Шип Харбор,

19 августа 2000, 20.45

Джон беззвучно выругался, в сердцах пнув колесо автомобиля.

— Всё хуже, чем мы думали? — спросила помрачневшая Скалли, стоявшая в нескольких шагах от Доггетта, уже минут десять безуспешно колдовавшего над сердцем машины.

— Тот автобус в Юте и то проще было оживить.

Скалли печально вздохнула, сдвинув брови, и Джон осёкся.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — внушающим спокойствие голосом проговорил Джон. — До Лоуэр Шип Харбор ехать осталось примерно минут пятнадцать.

Скалли огляделась по сторонам, скрещивая руки на груди. Зябко повела плечами, всматриваясь в прямое, казалось, бесконечно стелющееся полотно дороги. За десять минут, что они провели стоя, навстречу ехала всего одна машина.

— В субботу вечером на подъезде к маленькому городку встретить попутку или дождаться аварийную службу… — Дана покачала головой. — Мне даже фирма, у которой я арендовала автомобиль, не ответила. Ни на звонки, ни на смс. Поэтому… — Она достала мобильный телефон и спешно набрала номер. — Профессор Дойл? Где вы сейчас? — Её лицо просветлело, и она с едва заметной улыбкой кивнула внимательно смотрящему на неё Джону. — Вы бы не могли по дороге забрать нас с агентом Доггеттом, мы остались без транспортного средства? Сейчас постараюсь объяснить, где мы находимся.

Договорив с Коннором, Дана посмотрела на часы и прицокнула языком, но всё же с облегчением выдохнула.

— Судя по всему, они с агентом Де Марко будут тут через минут двадцать-тридцать. Остаётся только надеяться, что с «Шевроле» Дойла ничего не случится. Готова поспорить, что в Лоуэр Шип Харбор мы не найдём ни одной конторы по прокату машин.

Джон сухо кивнул. И видя, как Скалли снова ёжится, мягко проговорил.

— Садись в машину. Вечер обещает быть холодным.

Всмотревшись в медленно ползущее за линию горизонта красное солнце, Джон и сам не удержался, чтобы не передёрнуть плечами. Сумерки сгущались всё сильнее, окутывая серой дымкой ещё недавно нежившееся в ярких лучах зелёное поле. В таком, или похожем, им сегодня придётся провести половину ночи в поисках. Обернутся ли они радостью или пробьют сердца стрелой трагедии? Будет ли найдена истина или лишь очередное лживое воплощение?

Джон на секунду прикрыл веки, прошептал себе под нос: «Скоро узнаем» и сел следом за Скалли в стоявшую на обочине машину.

Примечания:

Приглашаю всех читателей цикла «Пси Фактор: Возрождение» в драббл, сюжет которого разворачивается в 2049 году. Главной героиней там выступает внучка Коннора. «Сказка в гостях» не содержит серьёзных спойлеров относительно дальнейших событий цикла, однако чуть приоткрывает завесу над развитием семейных способностей. https://ficbook.net/readfic/12039253

Возможно, прочтение рассказа поможет догадаться, куда делась каруселька в этой главе и как именно усилился дар Николь ;)

Лоуэр Шип Харбор, Канада

19 августа 2000, 21.40

«Шевроле» Коннора остановилось возле дома Хиллов, всё больше погружающегося в сумерки. На окраине Лоуэр Шип Харбор их жилище завершало цепь небольших однотипных построек. И только в нём полностью отсутствовало освещение. Проскользив взглядом по улице, Коннор развернулся вполоборота, глянув сначала на сидевшую рядом Адриану, а затем на Доггетта и Скалли на заднем сиденье. Дана, осматривавшая местность то в одно окно, то в другое, нарушила затянувшуюся тишину и произнесла:

— Крохотная община сельского типа. Идеальное место для тех, кто не любит шумиху маленьких и больших городов.

— Или хочет спрятаться, — мрачно проговорил Джон.

— Давайте оценим, что мы имеем, — начал Коннор. — Две предполагаемые точки возвращения Малдера: одна из них высчитана по расстоянию между предыдущими выбросами тел и направлению, а вторая — чисто интуитивно, так как здесь живёт семья, в которой пару лет назад были клонированы животные и ребёнок. Расстояние между точками — шесть с половиной миль. У нас четыре человека и одна машина. Мы можем отправиться на место по высчитанным координатам все вместе или разделиться по парам. Кто-то останется здесь.

— Мне кажется, логичным будет разделиться, — согласилась Адриана. — Учитывая, что Билли выбросили в другом месте, по неизвестной нам логике, мы не можем быть уверены, что Малдера вернут по вычисленным ранее координатам. Мне проще поверить, что его сбросят у дома Хиллов. Всего шесть миль между точками на карте.

— К тому же, судя по местности, поблизости с первым предполагаемым местом нет домов, а ранее возвращённых находили в малолюдных местах, — заметил Коннор.

— И именно здесь, — Адриана кивнула в сторону построек, — живёт семья, с которой начались эксперименты по клонированию.

— Предположительно начались, — поправил её Коннор и снова посмотрел на дом. — Но ведь там нет мальчика, — с сомнением произнёс он.

— А вы так уверены, что его там нет? — приподняв бровь, спросила Скалли и тут же поймала понимающий взгляд Коннора и одобрительный кивок. Видно, его и самого точил этот вопрос. Дана вздохнула: — Однако не самое удачное время для беседы с миссис Хилл, увы. Плотно зашторенные окна, отсутствие света в доме. Думаю, вряд ли нам будут рады, учитывая, что Джоан могла запомнить вашу машину.

— Давайте лучше сконцентрируемся на поиске Малдера, — уверенно проговорил Джон. — Что бы нам ни сказала миссис Хилл, бьюсь об заклад, она точно не разрешит нашу дилемму с двумя точками. Понимаю, что несколько фактов указывают на это место, но ранее маршрут выброса тел не отклонялся ни на милю, верно, агент Скалли?

— Отклонился он лишь в случае с Билли, но, поскольку он вернулся с T-клетками, действительно сложно понять, почему его выбросили в другом месте.

— И если бы у нас было хотя бы две точки, а лучше три в этой сломавшейся прямой линии движения, — продолжал Коннор, — мы бы могли проследить новую закономерность, так как вполне вероятно, что и выброс Малдера произойдёт не здесь и не там…

В машине воцарилось гробовое молчание.

— Так по теории вероятности мы можем бесконечно находить новые координаты, — всё больше чувствуя, что разговор заходит в тупик, начал подводить к окончательному решению Джон. — Но всё же. Предлагаю нас с Дойлом отвезти на место, где должны по чётко высчитанным координатам сбросить Малдера, а женщинам вернуться обратно сюда и остаться дежурить в машине поближе к дому Хиллов.

— Нет, я бы хотела отправиться в изначально определённую точку, — произнесла Скалли. — Моя интуиция говорит, что это правильное решение. Но согласна, что логичным будет разделиться.

— Здесь нет женщин, есть агент Де Марко и агент Скалли, — выслушав Дану, отчеканила деловым тоном Адриана, повернувшись к Джону. — И это абсолютно нерациональное деление сил и ресурсов. Если агент Скалли решила ехать туда, пусть будет так. Она — врач, может оказать первую помощь Малдеру, если его выбросят по изначально высчитанным координатам. В безлюдном поле нужнее медик, машина и носилки, которые мы захватили по дороге сюда. Не думаю, что мы можем тут на что-то рассчитывать, но всё же в случае необходимости будем стучать во все двери и призывать к помощи. А со Скалли пусть едет… — она перевела взгляд на внимательно смотревшего на неё Коннора, — профессор Дойл. А мы с агентом Доггеттом останемся возле дома Хиллов. Это сэкономит время на дорогу, мы уже не можем им разбрасываться.

Адриана заметила, как брови Коннора дёрнулись вверх, а рот приоткрылся. И, не давая ему времени на комментарии, официальной интонацией проговорила:

— Я ясно обрисовала положение дел, агенты Скалли и Доггетт?

Она развернулась к Джону и Дане. Скалли кивнула. Доггетт, уперев язык в щёку изнутри, спустя пару мгновений тоже безмолвно согласился, мотнув головой. Уверенный взгляд снова вернулся к Коннору, который, прищурив глаза с бушующим в них серым ураганом, громыхнул командным тоном:

— А я не согласен! Не знаю, по какому критерию вы, агент Де Марко, — он выделил тоном её фамилию, — сейчас распределили силы, но, во-первых, агенты Скалли и Доггетт уже сработавшиеся напарники, которые, насколько я знаю, по уставу Бюро не разбиваются по разным командам при проведении операций. Во-вторых, агент Скалли без оружия, как мне известно. Я тоже. Зато в вашей команде два пистолета из двух.

— Буду не против уступить свой, — с флёром скользящей иронии проговорила Адриана, пристально глядя Коннору в глаза. — Согласна, в данной ситуации оружие в руках куда важнее, чем фонарик.

— В-третьих, — как ни в чём не бывало, продолжил Коннор, — ведущий дело агент должен быть в непосредственной близости к месту обнаружения тела. Оно у нас точно не определено, но раз агент Скалли хочет поехать туда, логичнее будет отправить с ней агента Доггетта. По причине, которую я обозначил раньше. Я же полагаю, что возращение может случиться здесь.

Коннор моментально принял обстановку рабочей ситуации и сыпал аргументами, сам поражаясь, насколько быстро они отскакивают от зубов, но на языке вертелось противное «в-четвёртых», которое звуком гонга сигналило: в одно дежурство никогда не ставятся сотрудники, пребывающие или пребывавшие в отношениях. Это опаляло его сильнее всего, но озвучить такой довод Коннор всё же не решился. Бить по личному — не в его правилах. Но следом в голове стучал вытекающий из этого аргумента вопрос: «Почему она захотела дежурить с Доггеттом?» Такую расстановку невозможно было подвести ни под одно правило, кроме как под обычное желание. Но Адриана ведь тоже в первую очередь сейчас за профессиональную этику. Вон, даже профессором его назвала. С одной стороны, понятно и этично переходить на звания в рабочей ситуации, с другой, почему-то ужасно неприятно по ушам резануло такое обращение. Наверное, потому что личные причины впервые абсолютно сокрушительно ударяли по нему самому. А ведь он никогда не позволял руководствоваться ими при распределении сил. Только регламенты, правила, запросы и специфика расследования… Никаких «Я должен быть с тобой, потому что я тебя никому другому не доверю» или «Не пущу тебя с ним, потому что он — бывший».

Веки пристально смотревшей на него Адрианы наполовину прикрылись, а рот наоборот приоткрылся. Выражение лица стало ещё более холодным, деловым, а во взгляде пробежали тени, мелькавшие в первые месяцы после знакомства, когда она смотрела на него надменно и с чувством превосходства.

— Я руководствовалась другим критерием при расстановке агентов, — каждое слово Адрианы прозвучало с непоколебимой уверенностью. И снова следом ни единого объяснения.

— Вот только я не ваш агент, — спокойно проговорил Коннор, не сводя с неё глаз.

В последних едва заметных красных закатных лучах полыхали его серые радужки, и ответный, неморгающий взгляд зелёно-карих глаз уступил в негласном сражении, на пару мгновений скрывшись за темнотой век. Внутренний стальной стержень, сросшийся с позвоночником, оплавился, заставив Адриану опустить подбородок. Следом пришло понимание, что спорить, доказывать и настаивать не хочется. Впервые в жизни в рабочей ситуации чувствуя от этого не горечь досады, а непонятное, распирающее грудь удовольствие. Пусть будет, как он решил. Вчерашняя ситуация убедила её в одном: даже если у Коннора с собой только фонарик, выходить с ним во мрак не страшно. В чьих-то руках и автомат будет давать куда меньшее чувство безопасности. И даже прожектор порой не способен осветить путь настолько, как это может сделать человек, с которым идёшь рядом.

— Профессор Дойл прав, — вмешалась Скалли, не замечая, что Адриане уже и не нужны аргументы в пользу его мнения. — Я бы предпочла отправиться по ранее определённым координатам со своим напарником.

— Хорошо, — нейтральным тоном заключила Адриана, снова приподняв подбородок и вонзив взор в Дойла.

Во взгляде Коннора не промелькнуло ни намёка на удовлетворение. И Адриана тут же отметила это. Работая в мужском коллективе, она быстро привыкла к игре, которую теперь будет называть про себя не иначе как «Чей фонарик длиннее, а пистолет скорострельней». Её она мало интересовала, но всегда забавно было наблюдать, как менялся в лице победитель, когда из нескольких вариантов стратегий утверждали именно его. Будь то явное проявление радости или всего лишь заигравшая надменная усмешка. От этого иногда веяло ребячеством, хотя матёрые ищейки Бюро именно её считали зелёной выскочкой, проложившей путь наверх с помощью чего угодно, только не головы. Лицо Коннора же осталось абсолютно бесстрастным. Он не упивался тем, что его расстановка принята. Очевидно, он вообще не рассматривал это как победу. Может, привык, что его разумным доводам сложно что-то противопоставить. Разве что причину, по которой она хотела его отправить со Скалли. Но Коннор вряд ли бы обрадовался, скажи она её сейчас, когда их четверо. Адриана уже прекрасно поняла, как он реагирует на подобное и насколько не хочет чувствовать себя уязвлённым. Да и интересовало её другое: он всё же руководствовался только штатными критериями, когда делил их на пары? И если да, отчего в радужках носился отнюдь не профессиональный шторм, чьи отголоски до сих пор бились и медленно пропадали в чёрной бездне зрачков?

— В любом случае… — снова начал Коннор, достав из кармана пиликнувший мобильный, — нам нужна вторая машина, чтобы в случае, если Малдера выбросят не возле дома Хиллов, быстро добраться до места назначения. И желательно кто-то ещё на подхвате. Директор отклонил мою просьбу в инициации расследования, пока мы не обнаружим Малдера. Но я позвонил своему человеку, — он замолчал, вчитываясь в текст на экране телефона. Довольно кивнул и продолжил: — который не ответил сначала, но вот отписал, что сможет приехать через пару часов. Кажется, я сорвал его с отдыха, проходившего где-то за пределами Галифакса. Надеюсь, в трезвом состоянии, — пробормотал он, дочитав сообщение.

«Выпишу я тебе премию, выпишу. Или что другое выпишу, если подведёшь или явишься с запахом алкоголя», — подумал Коннор, всё ещё глядя в экран. Внимание перетянул резкий щелчок открываемой двери машины, выпустившей Адриану на улицу. Он посмотрел ей в спину, вдохнул прохладный воздух и почесал висок.

— Мне нужно кое-что забрать из багажника, — проговорил Коннор Джону. Он вышел из салона, искоса посмотрев на Адриану, со скрещёнными руками стоявшую у обочины.

Джон, ещё сильнее поджав губы и недовольно сдвинув брови, под пристальным взглядом Скалли поспешил покинуть пассажирское сиденье. Остановился у водительской двери, глядя на вросшую в землю неподвижную Адриану. Она же смотрела куда угодно, только не в сторону машины. И двух мужчин, точивших её взглядами.

Коннор, прошуршав около минуты в багажнике, захлопнул его и подошёл ближе к Адриане со свёрнутым в рулон толстым туристическим ковриком в одной руке и выключенным фонариком — в другой.

— Ночь будет точно холодной, а сидеть на нём достаточно комфортно. Проверено несколькими дежурствами.

— Занимательный у тебя багажник, Дойл, — всё так же блуждая взглядом по местности, проговорила Адриана. — Чего там только нет.

— Ну, а если замёрзнете, то вполне можно согреться, сделав сто восемь кругов Приветствия солнцу на этом коврике, — иронично проговорил Джон.

Взор Адрианы тут же прошил его, словно стрела с огненным наконечником. Фразу она явно не оценила, только демонстративно фыркнула и дёрнула плечами.

— В любом случае, не соглашайся, — заговорщицки проговорил Джон, окинув Коннора взглядом смеющихся глаз, и сел за руль. — Это только на первый взгляд просто.

Коннор по реакции обоих понял, что речь зашла о чём-то личном, имевшем место быть в прошлом. Как напарники, они вполне могли прежде вот так коротать ночь под открытым небом на каком-нибудь задании. Коннор попытался вспомнить, что он знает о классической последовательности асан в йоге, с трудом доставая из памяти название Сурья Намаскар. Но перед глазами тут же весьма яркими красками заиграла лишь одна картинка: Адриана в позе Собаки мордой вниз. И смотрел Коннор на неё сверху, оценивая не отстройку, в которой всё равно ничего не понимал, а то, насколько сексуально обтягивают блестящие леггинсы ягодицы Адрианы.

Дойл стряхнул видение, не сразу поняв, что стоит с абсолютно дурацкой улыбкой с рулоном в обнимку под вопросительным взглядом Адрианы. Он прикрыл рот, прижав коврик к груди, и поспешил пройти мимо неё. Остановился у дерева, снял ремни-зажимы и развернул рулон впритык к стволу. Шум отъезжающего «Шевроле» наконец-то стих, фары перестали освещать дорогу, выступая до этого последним источником света. Солнце окончательно спряталось за горизонтом, погружая Коннора и Адриану в кромешную темноту. И в ту же секунду, когда рокот мотора стих, в домах, будто по взмаху волшебной палочки, выключилось освещение.

Через пару минут глаза Коннора привыкли к мраку. Включать фонарик пока не имело смысла — лишь привлечёшь к себе комаров и израсходуешь запас аккумуляторов. К тому же Коннор слишком привык полагаться в таких условиях на инстинкты и ощущения, не доверяя тому, что призвано облегчить задачу. Всегда лучше настраиваться на худшие сценарии. Дойл снова осмотрелся, мысленно перестраивая воображаемую карту местности в ночных условиях. С постройками дела обстояли лучше, чем с безлюдным полем: тусклые лампочки, висевшие на дверях, позволяли понять, что где-то там темнота заканчивается и начинаются стены домов. И если небо загорится белым огнём, вспыхнувший свет в окнах любопытных зрителей проложит им путь ярче лежащего в траве фонарика.

Адриана же прикрыла веки и вдохнула полной грудью. Лёгкий ночной ветер доносил запахи хвои и свежескошенной травы. Ароматы, почувствовать которые жителям мегаполисов не дано. И от них, от глубокого дыхания опьяняюще закружилась голова, но Адриана лишь счастливо улыбнулась. Радовало, что её бодрый уверенный настрой не испарился, когда она вышла из машины в ночь. В этот раз ситуация выглядела не настолько пугающей, как вчера, хоть перспектива, что над их головами снова может зависнуть НЛО, не радовала. Но теперь страх охлаждала мысленная подготовка к тому, что должно случиться, да и близкое соседство с домами успокаивало. Но больше — присутствие того, рядом с кем она с каждым часом всё больше чувствовала себя как за каменной стеной.

— Можешь садиться, если хочешь, — тихо проговорил Коннор.

Адриана молча подошла к коврику и расположилась практически на самом краешке, скрестив ноги по-турецки.

— Не хочешь занять место у ствола? Так будет удобнее сидеть, — удивлённо спросил Коннор, всё ещё не решаясь сам опуститься на подстилку.

— Мне как раз удобнее без опоры сидеть, — невозмутимо ответила Адриана, потянувшись макушкой вверх.

Коннор пожал плечами и сел, прислонившись спиной к дереву. Около получаса они просидели абсолютно молча. И Дойл уже вместо того, чтобы думать о расследовании, безуспешно пытался избавиться от навязчивого вопроса, всё это время тонким шилом дырявившего мозг.

«Почему она хотела дежурить с Доггеттом?»

C профессиональной точки зрения, он всё ещё не мог уловить логику Адрианы, под каким бы углом ни смотрел на ситуацию. Да и сидя под деревом, так близко к ней, Коннор не хотел заниматься самообманом: рабочий аспект даже из чистого любопытства его больше не интересовал. Он не воспринимал Адриану как напарницу, прекрасно понимая, что никогда уже не сможет её рассматривать как фигуру на шахматной доске, у каждой из которых своя миссия, и принимать решение, куда её поставить, нужно с холодной логикой. Именно поэтому и на его работе, и на её порицались отношения между сотрудниками. И теперь он ещё яснее осознавал, почему. Он бы никогда не поставил её под удар. Ни в жизни, ни на работе. А в этой ситуации привкус горечи во рту от захлестнувшего чувства и вовсе напрочь стирал и заглушал безвкусную профессиональную стратегию. И сильнее всего по вискам било осознание: а ведь ни он, ни Адриана никак не обозначили друг перед другом, насколько закончены для них отношения с Линдсей и Джоном не только на словах, но и внутри. Что, если Адриана хотела поговорить с Джоном о чём-то личном, выбрав его как пару на дежурстве? Что, если между ними не проведена окончательная разделяющая черта? Что, если…

Коннор не закончил свою цепочку из вопросов. В доме напротив зажёгся свет во всех комнатах, и это позволило чуть получше рассмотреть окружающую обстановку. И спину Адрианы. Сердце забилось чаще, а горечь на языке стала более ощутимой. И смысл только себя изводить версиями, если можно узнать у Адрианы, оставшись с ней один на один? Главное, выбрать нужную форму вопроса.

— Почему ты хотела отправить меня со Скалли? — не допустив ни намёка на обуявшие его чувства, максимально по-деловому спросил Коннор.

Адриана вдруг повернулась к нему и мягко, почти полушёпотом проговорила, окинув внимательным взглядом его позу:

— Твоя спина… Я не хотела, чтобы ты провёл полночи, сидя на земле в неудобной позе.

На Коннора словно кипяток вылили. Из горла почти вырвался хрип, а глаза округлились. Адриана уже снова отвернулась, а он захватил ртом воздух и замолк. А вот такая причина расстановки даже отголоском не зазвенела в сознании, зато напрочь выбила весь кислород из лёгких. С одной стороны, приятными покалываниями по телу разлились слова Адрианы и её заботливая интонация, но с другой… Что-то казалось в этой ситуации до невозможности неправильным.

— Разве ты не руководствуешься таким критерием, когда расставляешь людей на дежурства? — пожав плечами, продолжила Адриана. — Ушибленная спина, подвёрнутая нога или внезапно разболевшийся живот. Всё это может значительно повлиять на качество выполнения задания. В любом случае, с кем бы ни поехала Скалли, с тобой, мной или Доггеттом, она бы не смогла нести носилки, и пришлось бы ждать помощь второй пары, — она немного помолчала, а затем повернулась к нему и спросила с такой интонацией, что ум Коннора, упорно складывавшего другие причины, окончательно поплыл. — Кстати, как ты? После ужина всё хорошо?

Спазм нехотя отпускал горло, и всё, что Коннор пока смог из себя выдавить, это односложное «Мгм» с утвердительной интонацией. Адриана с сомнением посмотрела на него, растерянно кивнула и быстро отвернулась, нервно поведя плечами. Кашлянув, Коннор потянулся к ней, коснулся тыльной стороны ладони и недовольно шикнул, хватая её за запястье. Дар речи вернулся в ту же секунду.

— Да ты же ледяная! Господи, Адриана, беспокоишься о моей спине, а сама так сильно замёрзла.

— Это нормальная температура моей кожи, — воспротивилась она, но Коннору даже незначительного касания хватило, чтобы уловить дрожь, бегущую по телу. — Точнее, это всё из-за барьеров, но я не чувствую… — она вдруг замерла и вздрогнула, будто сама только что осознала, как ей холодно.

Коннор в ответ лишь тихо прорычал, принявшись расстёгивать куртку. Он уже почти достал руку из рукава, но холодные ладони Адрианы остановили его.

— Не надо! — серьёзно и строго проговорила она. — Ты опять нерационально используешь ресурс.

— Адриана, хватит! — на одном дыхании выпалил Коннор, закипая от нахлынувшей злости. — Мне безумно приятна твоя забота, но ты перегибаешь палку. Заботишься о других, показывая себя сильной и неуязвимой. Я понял, ты — агент ФБР в первую очередь, всё остальное — в последнюю… Для своих агентов. Но для меня ты не перестаёшь быть женщиной, и я не буду играть в стратегию «Мы — напарники, дежурим на равных». Давай в нашем личном общении оставим эти ролевые статусные игры, — Коннор аккуратно отцепил её руки, всё равно стягивая с себя ветровку.

Адриана полностью развернулась к нему и снова остановила движения рук, сцепив в этот раз пальцы на воротнике.

— На мне уже есть куртка, которая не помогает, а на тебе останется одна тонкая рубашка. Сколько бы слоёв одежды на мне ни оказалось, я не согреюсь, — пристально глядя ему в глаза, прошептала она.

Несколько секунд они, как заворожённые, смотрели друг на друга. От его тёплого дыхания по замершей коже Адрианы побежали мурашки.

— Ты такой горячий, — чуть громче проговорила Де Марко.

— И это тоже нормальная температура моего тела, — с запинками произнёс Коннор, глядя в её заблестевшие глаза.

— Я о ресурсе.

Она нежно улыбнулась, стараясь не дрожать, а затем быстро развернулась и прижалась к его груди. Коннор охнул от неожиданности, но тут же сомкнул руки, притягивая к себе хрупкую заледеневшую фигуру. Натянул полы куртки и укутал в них Адриану настолько, насколько смог.

Они снова погрузились в длительное молчание, но Коннор постоянно задерживал дыхание, чтобы лучше прочувствовать, перестала ли Адриана дрожать. Её руки оставались холодными, несмотря на то, что он несколько минут активно их растирал.

— Они всегда такие. Но спасибо, мне теплее, — отозвалась Адриана.

— Пожалуйста, — буркнул Коннор, снова крепко прижав её к себе.

Он злился на неё. В такие моменты его до невозможности сильно раздражало то, что она снова пытается казаться той самой пуленепробиваемой Адрианой, которой он знал её до ранения. А ещё сильнее — что он прекрасно понимал, что сам провоцирует такое поведение. Не отвечает на её чувственную мимику, жесты, а потом хочет, чтобы она обнажала перед ним своим слабости.

И он злился на себя. Чувствуя себя растерянным, совершенно не понимающим, как себя с ней вести. Адриана была совсем не похожа на тех женщин, которые ненадолго задерживались в его жизни. Не всех он сейчас мог вспомнить по имени, скорее, по каким-то другим ассоциациям. По просьбам или желаниям вроде: «Пупсик, я же говорила, что люблю вишнёвое мороженое, а ты купил малиновое!», «Ой, Коннор, а давай пойдём на мелодраму в эти выходные, а не на тот детектив, что ты хотел… Ну, пожалуйста!», «Мне душно, ну когда ты уже купишь кондиционер?», «Мне скучно, сладкий, расскажи что-нибудь весёлое»… Для него было нормой понимание, что его дама что-то может хотеть. Пусть это и шло иногда вразрез с его желаниями. Были у него и такие женщины, которые явно злоупотребляли этим его пониманием. И он не сразу улавливал, что представляет интерес для них как некий джинн, выполняющий исключительно их желания. И парадоксально, но стоило только не выполнить какую-нибудь очередную прихоть, в тумане растворялись они, а не он.

И вот этот скудный багаж опыта отношений никак теперь ему не помогал. Коннор абсолютно не знал, что делать с Адрианой. Легко было выполнять желания, когда их постоянно озвучивали или намекали на них. А теперь вон перед ним та, которая даже не может попросить его согреть её, продрогшую до самой души. Это же такая простая вещь, не какое-то дурацкое вишнёвое мороженое, от запаха которого у него зубы сводило, а от «приправы» к просьбе в виде «пупсика» глаз начинал дёргаться!

Хотя… Коннор с трудом проглотил слюну, понимая, что проблема совсем не в слове, а в том, что ему его говорила та, чьё лицо он сейчас даже и вспомнить не мог. В памяти остались только вот эти противные сладости, сказанные с не менее приторной интонацией. Но скажи ему такое Адриана…

«Да я точно спятил! — Коннор сам поёжился, лязгнув зубами. — Сейчас я ещё соглашусь с ней вишнёвого мороженого поесть».

Но всё же от одного воспоминания о ненавистном вкусе его тряхануло. Коннор с некоторым облегчением выдохнул, но от этого ситуация, доводившая его до безумия, легче не показалась.

Ему хотелось самому заботиться о ней, а вместо этого… Адриана села за руль, когда ему стало плохо, купила таблетки, перестала беспокоиться, только когда он сказал, что ему получше, и то, судя по взгляду, не до конца… Она разрешила ситуацию с Никки, позвав отца, приготовила ужин… Она подумала о его спине, когда распределяла силы и ресурсы. С профессиональной или с личной стороны — без разницы. Главное, что она учла это. И все эти моменты случились за один день! Про вчерашние массаж и оладьи лучше вообще не вспоминать. Особенно про массаж…

Как человек, привыкший отдавать, а не брать, быть всегда сильным и окутывающим заботой не только близких, но и друзей, коллег, Коннор испытывал такой шквал эмоций, который напрочь смывал всю логику и стремление понять: ему больше приятно сейчас или неуютно, что он бесконечно принимает её заботу? Ведь он совсем не привык, что о нём вообще кто-то беспокоится. А все собственные жесты в её сторону сейчас казались ему недостаточными или несвоевременными. Ведь сидел истуканом у дерева, пока она мёрзла.

Из психологии тут же во взбудораженный ум понеслись какие-то постулаты про то, что любовь — это не соперничество, не соревнование, кто лучше, больше и сильнее. Это баланс и гибкость. А ещё вспомнилось, что все этапы развития личности, характерные для определённого возраста, человек обязательно должен пройти. Иначе они настигнут его в более позднее время. От этого Коннор чуть нервно не захохотал, вспомнив, что именно пропустил в своей жизни напрочь и смирился с неблагополучным разрешением одного из этапов — одиночеством.

«Прекрасно! В тридцать девять лет впервые влюбиться и почувствовать себя моложе на неприличное количество лет… Адри, ты вчера в игре спрашивала, кто моя первая любовь? Так вот она, родная моя… Это ты… И вот эта приятная нежная поволока, затягивающая разум, о которой пишут в книжках и в которую я не верил, теперь злорадно в отместку покрывает и растворяет и без того жалкий опыт в отношениях. Чувствую себя бестолковым мальчишкой, который искренне хочет порадовать понравившуюся ему девочку. Но не знает КАК, потому что она не даёт понять, чего ей хочется! Хотя нет, даёт, но именно это я пока не способен выполнить… Наверное, поэтому она и остальное уже не просит».

Он до боли прикусил губу. Как же тяжело давалось это балансирование на краю клятых барьеров. Не рисковать любимой, не притягивать, строя из себя неприступного тюфяка, но и не отталкивать. Этот барьер резал его по живому, оставляя бесконечное желание вцепиться себе в волосы или в грудь… Или в живот, чтобы вырвать из каждой клетки воспоминания об Архангельске, погасить огонь памяти и стать свободным от кошмаров и возвращающих к реальности защит.

«Как же я хочу быть с тобой… И для тебя! Всегда и во всём. Любить, заботиться и оберегать… Милая…»

Замечтавшись, Коннор сам не заметил, как уткнулся носом в её волосы, шумно вдохнув запах цветочных духов и на миг растворившись в чувствах. Адриана встрепенулась. И Дойл, поняв, как выглядит со стороны этот его порыв, тоже вздрогнул, широко распахнув глаза.

— Ты спишь? — почти шёпотом спросила Адриана.

— А? — хрипло отозвался Коннор, теряясь в словах.

— Нет, ничего. Показалось, что ты уснул. Спасибо, я уже согрелась, и тоже чуть не задремала. Но нам лучше не спать. Температура всё же не слишком комфортная.

Она повернула голову, как бы невзначай потёршись щекой об его рубашку. Её собранные на затылке кудряшки растрепались. А глаза смотрели сонно и устало. Выбравшись из его объятий, она снова дёрнула плечами и обхватила себя руками.

— Давай поговорим о чём-нибудь, чтобы не уснуть, — предложил Коннор. Он-то и представить себе не мог, что уснёт, но вернуться из размышлений и успокоить разбушевавшийся коктейль чувств давно пора.

— Да, давай, — Адриана согласно кивнула и возвела глаза в небо, мечтательно спросив: — Ты что-нибудь знаешь о звёздах?

Коннор чуть не поперхнулся. Хорошо, что Адриана смотрела вверх, а не на него. Он потёр нос, лихорадочно вспоминая, а что же он, собственно, знает о звёздах?

— Ну, то, что это массивные небесные тела, состоящие из газа и плазмы, в которых в любую секунду нашего существования происходят термоядерные реакц…

— Коннор! — Адриана посмотрела на него с притворным осуждением. — Мы вроде хотели поговорить, чтобы не уснуть, а не наоборот. Это то же самое, если я тебе сейчас вместо какой-нибудь красивой археологической легенды, — она выделила интонацией эти слова, — начну рассказывать про особенности бальзамирования в древнем Египте.

— А я бы послушал, — Коннор пожал плечами. — От такого точно не уснёшь, это же интересно. А легенда — как баюкающая сказка на ночь.

Адриана так выразительно на него посмотрела и вздохнула, а затем снисходительно улыбнулась, что Дойл замялся. И снова почувствовал себя нелепым юнцом… на свидании. Который сухо распрягает о том, что недавно выучил на уроках, в душе надеясь порадовать спутницу своей эрудицией. Тогда он не понимал, почему на него так странно смотрят, но теперь быстро сообразил, какую историю Адриана хотела бы услышать. Чуть не застонав от самого себя и своей недальновидности, он ещё больше стушевался. Даже захотелось приложиться головой о ствол дерева, почувствовав родство с дубом. Факты о звёздах Коннор мог бы долго рассказывать, но как-то не задались у него отношения с романтическими легендами, которые можно девушке рассказать, сидя под луной… Хотя одна какая-то в памяти всё же всплыла, к его счастью.

— Смотри, вот там созвездие Лебедь… — начал он. — Есть такое предание, что оно символизирует бога Зевса, летящего к Леде. Громовержец был так очарован красотой девушки, что принял облик белоснежной птицы, чтобы не испугать её… И Леда подпустила его к себе… — по мере рассказа интонация Коннора становилась всё мягче, как и его взгляд, рассматривающий Адриану, чьи глаза снова устремились в небо.

— И в результате у них появились дети, — тихо закончила за него Адриана. — Видела картину да Винчи с вылупившимися из яиц детьми. Но легенда всё же красивая… — она немного помолчала и вдруг спросила: — А ты никогда не смотрел на звёзды, думая о том, что это души умерших людей? Наблюдающие за нами с высоты.

Коннор засомневался, стоит ли рассказывать ей о детских глупостях.

«Ты уже о гелии и газе рассказал, романтик недоделанный, — осадил он себя. — Может, лучше её послушать?»

— А тебе звёзды видятся душами? — осторожно спросил Коннор.

— Когда моей мамы не стало, мне было уже за двадцать. Я часто садилась в машину, выезжала за город и вот так подолгу всматривалась в небо. Рассказывала ей всякие небылицы. Не люблю я кладбища… Не считаю нужным приходить именно туда, чтобы поговорить с близкими. Они везде и всюду, а, главное, внутри нас…

— Я тоже кладбища не люблю…

Коннор прочистил горло. Оказывается, его глупости не такие уж и глупости после её рассказа. И стоит ими с нею поделиться, раз уж зашёл такой искренний и откровенный разговор.

— А знаешь, когда умерла моя мама, я тоже пытался говорить с ней. Только смотрел не на звёзды, а разговаривал со снегом или травой, видя в изменившемся падении снежинок или колыхании травы её ответы. Они всегда по-разному реагировали на вопросы с ответами «да» или «нет». Мне было пятнадцать, и я тогда хотел верить, что действительно вот так с ней общаюсь… И получаю поддержку. Собственно, я так и принял окончательное решение пойти служить на флот, а не в авиацию, — он улыбнулся, а затем нервно дёрнул губами. — И знаешь, что интересно? Я надолго забыл про это… Но в Архангельске, уже понимая, что не выберусь оттуда живым, я подошёл к окну и, вспомнив про снег, сказал: «Ну что, мам, скоро встретимся?» И, как в детстве, кружение снежинок изменилось, чётко ответив мне: «Нет».

Он словил понимающий сочувственный взгляд Адрианы. И, глядя в её растерянные печальные глаза, спонтанно вдруг понял, что должен сделать именно сейчас. Говорить загаданную вчера правду рано, да и вряд ли он когда-нибудь решится на такое откровение словами… Но вот действие…

— Мне кажется, ты ещё недостаточно согрелась. И я знаю, что может помочь… — он улыбнулся одним уголком рта, заговорив бархатным голосом. — Ты позволишь вернуть тебе мой долг во вчерашней игре?

Глаза Адрианы заблестели, рот приоткрылся. Она едва заметно кивнула, но тут же вздрогнула от громкого писка мобильного. Чертыхнувшись, машинально выхватила из кармана телефон, но Коннор положил ладонь сверху, не давая ей принять вызов.

— Ну уж нет! — прорычав, он замотал головой. — Даже если сюда прилетят пришельцы, в этот раз подождут!

Коннор выхватил телефон из её пальцев и отбросил в траву. Стремительно наклонился и впился в холодные губы, стукнувшись зубами и выбив у Адрианы с коротким вздохом весь воздух из лёгких. Его длинные пальцы коснулись волос под заколкой, бережно проскользив по затылку. И Адриана сама не заметила, как подсела ещё ближе, также запуская руки в густую шевелюру Коннора.

Поцелуй, такой не похожий на возврат долга в игре. Настоящий, живой, пылающий на губах, одновременно обжигающий страстным порывом и обволакивающий невидимым одеялом нежности. Холодные вены Адрианы тут же прогрелись, а жар устремился вниз живота, скрутившись там в пульсирующий клубок. Границы реальности сомкнулись лишь до краёв коврика, но где-то извне никак не смолкал противный телефон.

С приоткрытым ртом Коннор чуть отстранился от Адрианы. Замер, выдыхая ртом и обдавая её кожу горячим дыханием. Мимолётно ласково улыбнулся, глядя на её расслабленное выражение лица. И нежно, почти неощутимо коснулся губами уголка рта Адрианы.

Адриана распахнула глаза и нехотя разомкнула руки, обнимавшие шею Коннора. Еле поймав рвущийся стон, начала хлопать ладонями по земле в поисках телефона. В голову, будто ударами топора, раз за разом вонзалось понимание, что они на задании, но тело тянулось за чуть отсевшим обратно к дереву Коннору. Ужасно хотелось придумать сейчас какой-нибудь долг со своей стороны… Или отблагодарить его за всё сделанное для неё, повалив в траву.

«Горячий, какой же ты горячий… А ведь внешне кажешься будто коркой льда скованным… И как же разбить эту проклятую броню? Моя-то уже давно к чертям слетела».

Адриана скривилась, отчаянно замотав головой и приказывая себе успокоиться. Но губы горели огнём. Не обжигающим, не уничтожающим изнутри. Согревающим и вернувшим силы. Таким же светились сейчас глаза Коннора, который замер у ствола. Адриана присмотрелась к нему, пытаясь уловить на лице отголоски хоть какой-нибудь эмоции, и в этот момент наконец нашарила рукой уже по второму кругу начавший трезвонить аппарат.

— Ага, — прохрипела в трубку Адриана то единственное, на что была способна в эту секунду, шумно вдыхая и выдыхая.

— Ты в порядке? — взволнованно спросил Джон.

— Да… — Адриана пыталась собраться и вернуть речи членораздельность, но слова упорно продолжали рассыпаться на звуки при виде Коннора. Поэтому она резко отвернулась, стараясь сконцентрироваться на звонке.

— Почему ты так странно дышишь? Замёрзла?

— У… уже согрелась, — Адриана нахмурилась и снова развернулась, услышав приближающийся шум мотора. Коннор настороженно вытянулся сидя, а затем встал и пошёл к дороге с фонариком в руке. — Джон, так что у вас? — спросила она, вставая следом и направляясь к свету фар, который уже отчётливо обрисовал фигуру Коннора, машущего рукой водителю.

Дорога в шести милях от дома Хилл

19 августа 2000, 23.03

Доггетт глянул на Скалли, которая устало откинула на сиденье голову и закрыла глаза, сжал пальцами переносицу и вздохнул.

— Пока нич…

И в эту же секунду небо озарила ослепляющая белая вспышка. Джон невольно болезненно зашипел, зажмурившись.

— Джон?! — послышалось испуганное восклицание Адрианы из трубки. — Джон, ты меня слышишь?!

Но он её уже не слышал, машинально выпустив телефон из рук и закрыв руками глаза. Казалось, что белый свет пробил его насквозь, проникнув в каждую клетку. Другие ощущения исчезли, пространство и время растворились. Осталась только всепоглощающая вспышка, пронизывающая не только плоть, но и кости. Агрессивная, убивающая мысли, волю и сознание. Будто сверхмощный рентген, просвечивающая и стирающая любую тёмную грань внутри. Или ядерный взрыв, расщепляющий на атомы.

Именно по ощущениям откуда-то изнутри Джон понял, что всё закончилось. Ослеплённому, сквозь закрытые веки и ладони на глазах, ему ещё казалось, что свет никуда не делся. Но в теле будто бы стремительно перегорали миллионы микроламп, зажёгшихся от неизвестного источника.

— Скалли? — тихо позвал он.

— Да, всё закончилось, но я ничего не вижу, — дрожащим голосом проговорила она.

— Джон? — всё ещё доносилось из динамика телефона. — Джон, ответь мне. Ты слышишь? Мы видим светящийся объект, зависший на неопределённом расстоянии. И уже едем к вам.

Джон попытался приоткрыть слипшиеся веки, услышав последнюю реплику Адрианы. Мурашки стремительно побежали по всему телу от осознания: излучающий белый свет летающий аппарат никуда не делся. Просто переместился в другую точку. Рядом? За несколько миль отсюда? Что, если… сотен миль? Доггетт машинально вцепился в руль одной рукой, второй, найдя телефон, приложил его к уху.

— Я слышу тебя, Адриана, но ничего не вижу. Корабль нас ослепил…

— Это вот-вот пройдёт, с нами тоже так было, — успокаивающе проговорила она. — Коннор говорит, что ехать нужно в вашем направлении. Через восемь-десять минут мы будем у вас. Вы стоите на обочине?

— Да, — ответил Джон, тщетно пытаясь проморгаться и осмотреться. И, услышав щелчок дверного замка, громко выкрикнул: — Скалли? Чёрт! Скалли, стой!

Он протянул руку, но сиденье оказалось пустым. Снова выругался, машинально нажал на отбой и тоже открыл дверь машины. Вслепую вышел и мутным зрением заметил, что в кромешной темноте есть огромное белое пятно.

— Я здесь, спокойно, — уверенно проговорила Скалли. — Ты видишь то же, что и я?

— Сложно сказать. Вижу пятно, которое, очевидно, закрывает половину неба, но больше ничего.

Постепенно оно приобретало более чёткие очертания. Смотреть на него было небольно. Веки подсохли, но Джон всё ещё никак не мог сфокусировать зрение.

— Судя по размеру, оно прямо рядом с нами? — тихо спросил Джон.

И будто в ответ на его вопрос, белый луч ударил в землю, отчётливо осветив поле буквально в нескольких десятках футов от них. Скалли коротко вскрикнула и изо всех сил всмотрелась в землю, останавливающую всепроникающее свечение. Но сейчас оно казалось не таким агрессивным, похожим на дневной свет, в котором каким-то чудом легко рассматривалась даже растущая трава… Ресницы сомкнулись всего раз, сморгнув очередную слезу, а в следующий миг зрение выхватило скрючившееся тело на земле.

— Боже! — пролепетала Дана. — Малдер! Это ведь… он?

В это же мгновение луч исчез, снова погружая агентов в полную темноту. Джон в одну секунду развернулся к машине. Рванул на себя дверь и достал с заднего сиденья связанные ремнём пледы и фонарь, оставленный им Дойлом. Включив его, облегчённо выдохнул: Скалли замерла у обочины, глядя то в темноту, то на него. Он не сомневался в её благоразумии, но понимал, что в такой ситуации желания и нетерпение летят впереди логики, подгоняя к цели.

Почти бегом они преодолели половину поля. Луч фонаря выхватил лежавшее в траве голое тело. Скалли, абсолютно молча, рухнула на колени перед ним, тут же уложив пальцы на пульс. Джон, который всего пару раз мельком видел пропавшего агента, по бесстрастной реакции Скалли даже засомневался, а Фокса Малдера ли они сейчас обнаружили? Но кем бы он ни был, ему явно требовалось тепло. Доггетт развязал ремни и быстро укрыл упавшими на землю пледами тело.

— Малдер… — тихо, дрожащим голосом позвала Скалли. — Малдер, ты меня слышишь?

От того, как бережно она коснулась его лица, убедившись, что пульс бьётся, а дыхание не затруднено, Джон с облегчением выдохнул. И в очередной раз поразился: как, будучи беременной, она так хорошо справляется с эмоциями?

Он не сразу заметил дорожки слёз, бегущие у неё по лицу. Не сразу понял, что её трясёт.

— Всё хорошо, — Джон положил руку на плечо напарницы. — Мы его нашли. Жив, это главное.

Скалли на секунду замерла, громко всхлипнув. Повернулась к нему, и Джон словил удар сердца где-то в горле. В свете фонаря в её слезящихся глазах бился страх…

Здесь, в травяном поле, лежал не его сын, у которого он измерял пульс, зная от нависших над ним медиков, что его нет. Не его мальчик, чьё дыхание он видел в пелене слёз и тщетно орал, срывая голос: «Он дышит! Дышит! Почему вы не видите?» Но здесь лежал тот, чьё сердце билось, а грудь наяву спокойно вздымалась. Бледный, со спутанными волосами, перемазанный в грязи. Живой… Вот только… Джон поморщился, не зная, какое слово подобрать. Настоящий? Нелепое слово в отношении человека. Может ли он быть фальшивым? Прототип? Пока речь шла о незнакомых людях, легко было их так называть. Он и Малдера-то не знал, но ужас в глазах Скалли сейчас вместе с дрожью от её тела пробирался к сердцу. И Джону, видавшему смерть чужих людей десятки раз и единожды — своего сына, вдруг впервые стало страшно найти того, кого искал, живым…

— Вернись к машине, — не своим голосом, чётко проговорила Скалли. — Кто-то должен встретить Дойла и Де Марко. В багажнике остались носилки.

— И я оставил его открытым. Сейчас позвоню…

— Нет, — отрезала Скалли. — Пожалуйста, вернись к машине, встреть их и быстро проведи сюда, — она прикрыла глаза, медленно выдохнула, прикусив губу, а затем спокойно попросила: — Дай мне время побыть с ним. Пожалуйста!

Джон поднялся, но остался стоять в нерешительности. Скалли посмотрела на него с мольбой. На ватных ногах он всё же побрёл к машине, периодически оглядываясь и видя в свете оставленного на земле фонаря замершие фигуры. Одну, лежавшую в траве, и вторую, почти припавшую к земле.

Дорога в шести милях от дома Хилл

19 августа 2000, 23.12

Едва мчавшаяся по дороге машина затормозила у «Шевроле», Коннор и Адриана выпрыгнули из салона.

— Малдер там! — Джон стоял в свете фар у дороги, удерживая одной рукой складные носилки. — Жив, но без сознания.

— Ты оставил Скалли с ним одну? — с удивлением спросил Коннор и, взявшись за другую сторону носилок, громко скомандовал: — Питер, освещай дорогу! Чего ты там копаешься?

Тут же путь Джону и Коннору дальше обочины проложил луч большого фонаря. Адриана обернулась, глядя на недовольное лицо коллеги Дойла, которого тот явно сорвал с какого-то важного мероприятия. Коннор отзывался о Питере Эксоне исключительно как о страстно одержимом наукой учёном. Но, похоже, этой ночью, нацепив дорогой костюм, идеально белую рубашку и серебристый галстук, Питер явно собирался с головой и не только отдаться страсти другого характера.

— Она сама попросила вас встретить. И оставить её, — ответил Джон, когда они с Коннором уже подбежали к полю.

— Не очень разумное решение, — пробормотал себе под нос Дойл, вспоминая, как на его шее сомкнулись пальцы Майлза. Шок в любом случае есть шок, даже если перед тобой любимый или близкий человек. Иногда за порванным реальностью кошмаром не всегда сразу воспринимаешь действительность адекватно. Коннор это знал слишком хорошо. И не только благодаря ситуации с Билли.

Молча они вчетвером добежали до Скалли, которая тут же поднялась с колен и дала мужчинам расположить носилки возле Малдера. Джон, Коннор и Питер быстро погрузили на них по-прежнему пребывающего без сознания Малдера и за несколько минут в абсолютной ночной тишине донесли его до машины. Адриана и Дана шли позади, освещая им дорогу. Уложив на заднее сиденье «Шевроле» Малдера, Коннор без лишних слов открыл дверь и сел за руль, а Скалли, также молча, заняла пассажирское кресло рядом с ним. Они уже тронулись с места, когда Джон и Адриана сели в машину Питера.

— В этой общине есть вообще больница? — осенило вдруг Джона, понявшего, что он понятия не имеет, куда они дальше отправятся.

— Есть пункт помощи, который вряд ли будет открыт, — проговорила Адриана. — И в котором вряд ли сделают нужные нам анализы быстро. А ближайшая больница в получасе езды отсюда в Маскводобойт Харбор. Дойл смотрел по картам. Полагаю, он едет туда сейчас. Питер?

— Да, — уже бодро и с энтузиазмом отозвался Эксон, заводя мотор, — и куда бы он ни ехал, мы последуем за ним.

Примечания:

Хотите узнать поскорее, найден ли настоящий Малдер или его клон? Предлагаю догадаться и озвучить свои версии в отзывах. Не читайте дальше, если не хотите узнать ответ раньше выхода следующей главы.

Названия этой и прошлой главы являются спойлерными. И если прошлое даёт намёк относительно того, куда же пропала каруселька и где её можно найти, то это содержит завуалированную подсказку про агента Малдера и других возвращённых, кроме Билли.

Эпилог «4Д Адрианы Де Марко» назывался «Тень в солнечном отражении». И там появлялся некто, кто являлся ИМ. Отражение солнца и свет звёзд фигурируют в названиях неслучайно, косвенно указывая на место ИХ происхождения. Так... кого же нашли герои в поле?

Больница Твин Окс, Маскводобойт Харбор

20 августа 2000, 8.34

Уставший взгляд Адрианы в который раз пробежался по фигурам трёх спутников, расположившихся в холле больницы Твин Окс в мягких кожаных креслах и на диване. Доггетт спал, откинув голову назад, и изредка похрапывал. Питер дремал, уронив лицо в ладони. Коннор в напряжённой позе сидел, наклонившись вперёд, и выкручивал замок из пальцев в разные стороны, будто разминая запястья. Чаще всего взор Адрианы, сидевшей с ним рядом и утопающей в мягком сиденье дивана, застревал именно на его затылке. Но периодически соскальзывал на дверь в отделение интенсивной терапии. Минут двадцать назад оттуда вышла медсестра, спросив, кто приходится родственником доставленного ночью пациента, Скалли поднялась и последовала за ней, не обронив ни слова. С тех пор время потекло ещё медленнее, и Адриана искренне удивлялась спокойствию Джона и Питера, которые отключились сразу же после того, как Дана скрылась за дверями отделения. Хотя Де Марко прекрасно понимала: их реакция — самое последнее, чему стоит удивляться.

Ночные события их крайне измотали. После того, как они в начале первого ночи привезли в больницу Малдера, ни на минуту не пришедшего в сознание, их сразу же предупредили, что результаты обследования и анализы будут готовы только утром. Ожидать их в холле нет смысла. Но Скалли тут же твёрдо обозначила, что ни шага отсюда не сделает. Джон молча с ней согласился. Коннор, подумав, предложил отвезти на ночь Адриану в Галифакс, ведь ехать до него было минут сорок. Но она категорически отказалась. Питер же на вопрос, а может ли он отправиться домой, получил однозначный ответ Дойла: «Можешь понадобиться здесь» без каких-либо дополнительных разъяснений. И вот так впятером они просидели в холле, засыпая по очереди и провожая подозрительными взглядами каждого медика, скрывающегося за дверями отделения.

Кажется, Скалли спала меньше всех. Или Адриана просто не увидела её спящей, хотя каждый посчитал нужным мягко сказать Дане, что ей нужен отдых. Когда эта реплика прозвучала в очередной раз, Дана метнула такой острый взгляд в Джона, что больше никто не рискнул с ней заговорить. Разговор в ночи вообще не клеился ни у кого. Устав от молчания и собственного потока мыслей, Адриана отключилась на часа два и проснулась на плече уснувшего Коннора, который тоже до этого не сомкнул глаз. Он проспал ещё где-то полчаса, а потом, резко вздрогнув, подорвался на месте и, судя по растерянному выражению лица, не сразу сориентировался, где находится. Сходил за кофе к автомату. И с четырёх утра до начала девятого ни Коннор, ни Адриана, ни Скалли даже не прикрыли век, застыв в напряжённом безмолвии. Пока его не разрушила вышедшая медсестра. И теперь Адриана то и дело скашивала глаза на часы, видя, что прошла пара минут, но пытка тишиной и незнанием казалась вечностью.

Наконец дверь отделения скрипнула. Коннор и Адриана вытянулись на своих местах, а Питер и Джон, как по команде, проснулись и повернулись ко входу.

Дана, сделав несколько шагов им навстречу, застыла в полном отрешении. Сердце Адрианы учащённо забилось и провалилось куда-то в живот от взгляда пустых глаз Скалли. Она смотрела на них и в то же время мимо, практически не моргая.

— Ну что? — нетерпеливо произнёс Джон, вставая с кресла.

Секунды молчания словно обращались в минуты, и не озвученный, но понятный по взгляду Даны ответ уже горьким отпечатком стремительно оседал в сознании ожидающих. Но каждый из них хотел его услышать, надеясь на лучшее…

— В крови агента Малдера не обнаружены T-клетки, — на последнем слове голос Даны дрогнул, но она тут же вздёрнула подбородок, собираясь с силами. Только блеснувшие слёзы предательски выдали очевидное: она балансировала на грани, собирая остатки сил.

— Я сейчас же позвоню Блевинсу, — Коннор тоже поднялся с дивана. — Агент Скалли, мы сделаем всё возможное, чтобы обезопасить агента Малдера. Я могу запросить его транспортировку в наш медицинский корпус, где мы сможем должным образом изучить состояние…

Коннор осёкся, когда Скалли отрицательно мотнула головой, не глядя на него.

— Агента Малдера поместили в стерильный бокс. Учитывая то, что несколько возвращённых скончались от вирусных инфекций, перестраховка будет не лишней. К тому же бокс находится в изолированной зоне, куда без надобности никто не заходит. Это нам на руку… Чем меньше людей, тем выше шансы очертить круг тех, кто имеет туда доступ, и более пристально всматриваться в каждого. А ещё нам нужно время хорошо обдумать, что делать дальше.

— Мисс Скалли? — окликнула Дану подошедшая медсестра. — Ваш друг пришёл в себя. Вы хотите войти внутрь бокса или поговорить с ним через стекло?

— Пока только через стекло, — уверенно ответила Скалли.

— Я пойду с тобой. — Джон потянулся к ней и коснулся запястья.

— Нет, — отрезала Скалли, но тут же мягче добавила: — Точнее, я хочу, чтобы ты остался дежурить в коридоре возле входа в бокс, но наш первый разговор с Малдером должен пройти один на один.

Дана окинула взглядом Коннора, Адриану и Питера.

— Помощь вашего Управления будет нелишней, профессор, — уверенно сказала она Коннору. — И я буду благодарна вам, агент Де Марко, если в Бюро пока не узнают, что мы нашли агента Малдера. До момента, пока ситуация не станет более ясной.

Адриана согласно кивнула.

— Пусть агент Доггетт дежурит в коридоре, я переговорю с лечащим врачом, узнаю список персонала, кто будет входить в бокс, — она посмотрела на Дойла. — Коннор, когда будешь говорить с Блевинсом, запроси побольше людей с оружием. Я так понимаю, без него нам с Охотником не справиться.

— Абсолютно верно, — подтвердила Скалли. — Хотя и человеческое оружие порой бессильно против того, кто обладает нечеловеческой силой и может менять внешность как перчатки. Нам нужно быть крайне бдительными. Ведь в любую минуту он может стать кем-то из нас…

Она обвела взглядом всех присутствующих, а затем быстро развернулась и скрылась за дверями, наконец позволив себе смахнуть кончиками пальцев накатившие слёзы. Джон отправился за ней следом. Вместе они пошли по коридору за медсестрой. Дойдя до двери, ведущей в зону для посетителей пациента в боксе, Джон остановился поодаль, внимательно осматривая соседний вход в шлюз для медицинского персонала. Если кто-то и захочет навредить Малдеру, то войдёт он к нему только через него.

Медсестра, пропустив Скалли внутрь, развернулась и направилась в общий коридор. А Скалли, на секунду задержав дыхание, шагнула в крохотное помещение со стеклянным экраном на полстены.

Малдер лежал на кровати с закрытыми глазами. То ли погрузился в дрёму, то ли просто прикрыл веки, но в ту же секунду, когда за Скалли закрылась дверь, он повернул голову к стеклу и прищурился.

— Скалли?

Сел рывком, но покачнулся. Дотронулся до виска, чуть скривившись, и свесил босые ноги на пол. Ему понадобилось всего несколько мгновений, чтобы преодолеть расстояние и подойти к стеклу. Ладони впечатались в преграду, надёжно разделяющую два помещения, а зрачки расширились то ли в удивлении, то ли в испуге.

Скалли невольно вздрогнула и сделала полшага назад. Безумная, непонятная реакция. Столько дней в поисках, столько ожиданий, надежд и молитв… Чтобы в одну секунду между ней и Малдером выстроилась преграда в десяток раз толще стекла, заставляющая держаться на расстоянии. И сейчас зудящим отголоском звенела мысль: как хорошо, что есть физическая граница, отделяющая их.

Глаза видели Малдера… Его зелёные с ореховыми вкраплениями радужки. Его родинку на правой щеке, пухлую нижнюю губу. Его растрёпанные каштановые волосы. Его выражение лица и взгляд, сейчас непонимающие и растерянные.

Но сердце… Предательски отбивало сумасшедший ритм, вызывающий желание развернуться и бежать прочь от того, ради которого она преодолела тысячи миль. С одной лишь целью: найти. Нашла… Так почему же хочется проделать тот же путь назад, только бы никогда не видеть его?

Бежать от него, а не к нему… Даже если весь мир скажет ей, что он — тот, за кого себя выдаёт…

Дана прикусила губу, чувствуя, как уже не справляется со слезами, тонкими ручьями побежавшими по щекам.

— Что происходит, Скалли? — прогремел Малдер, нажав на кнопку переговорного устройства. — Почему меня поместили сюда? Я… — он мотнул головой, — я не понимаю.

— Ты помнишь, — холодно начала Скалли, — обстоятельства того дела, когда ты познакомился с профессором Дойлом из «Офиса по научным исследованиям и разработкам»? В девяносто шестом году?

— Смутно, но… О чём ты сейчас? — он округлил глаза и снова ударил по стеклу ладонями. — Скалли, я…

— Нет, подожди, — она жестом остановила его, подняв руку. — Это важно. Что ты помнишь?

— Кажется, там речь шла о клонах. Мальчика и его животных клонировали. И якобы изъяли клетки иммунитета, — глянув вверх, Малдер оскалился. — Но я не понимаю, какое это сейчас имеет значение.

— Ты исчез в мае. А три недели назад всех тех, кого похитили вместе с тобой, начали возвращать ровно по прямой линии на одинаковом расстоянии. Всего двадцать четыре человека, и по злой иронии ты — последний. Мы проделали путь от восточного побережья США в Канаду, оказавшись почти на берегу океана. Двадцать три человека вернулись без T-клеток. И ты — один из них.

Дана говорила быстро, чувствуя, как голос набирает силу из-за растущей внутри злости. Она видела, что от непонимания и её отчуждённости Малдер тоже начал злиться. Скорее, от бессилия, интуитивно понимая, что что-то не так. Будто зверь, запертый в стеклянной клетке, на обозрение тем, кто хочет хлеба и зрелищ. Или подопытный кролик, который понятия не имеет, что скоро его тело пронзят тысячи игл, а мозг — миллион вопросов. Пока же внутри Скалли нарастало всё большее сомнение, множащее и закручивающее в тугой узел пульсирующие мысли:

«Он — не тот, за кого себя выдаёт».

«Я не имею права дрогнуть».

«Он — не отец моего ребёнка».

«Он — чужак в оболочке Малдера».

«Но он… Человек?!»

Едва заслышав про T-клетки, Малдер приоткрыл рот и снова широко распахнул глаза. Замер. Скалли всматривалась в его реакции, пытаясь в каждом жесте и мимике уличить фальш. Но глаза всё ещё видели того, кого она потеряла пару месяцев назад. И отказались узреть в нём кого-то другого.

— Ты хочешь сказать, — с неверием произнёс Малдер, — что тот эксперимент четырёхлетней давности снова повторился. И я стал…

Его голос непритворно задрожал вместе со всем телом. Малдер убрал пальцы с переговорного устройства, но Скалли уловила в беззвучном для неё выдохе стон. Эмоции не могли сломать выросшую между ней и Малдером стеклянную преграду, но уже истончали отчуждение. Сердце выбивало ритм, будто вступив в сговор с глазами. И подгонялось оно ударами малыша, отчаянно пытающегося сейчас что-то донести до мамы. Понять бы только — что?

Но пока росло лишь безумное интуитивное желание закрыть руками, спрятать выпирающий живот, чтобы тот, кто находился по ту сторону кристально прозрачного стекла, ничего не увидел. Дана отчаянно не желала делиться с ним хотя бы частичкой того тепла, которое хранила внутри. Тем, которое носила под сердцем. Сокровенное, самое дорогое и долгожданное. То, что имел право знать только Фокс Малдер. То откровение, которое она готова была разделить только с ним… От этого хотелось кричать. Мысли путались, но разум отчаянно хотел найти истину. Она нуждалась в ответах прямо здесь, прямо сейчас. Ей нужно было убедиться… Кто же человек перед ней? Её напарник? Её друг?

Или её жизнь?

Это осознание раскатами грома то и дело оглушало после его исчезновения. Весь мир много лет крутился лишь вокруг работы и расследований в отделе «Секретные материалы». Мать, братья остались где-то там, в прошлой жизни, хоть она и виделась с ними по праздникам. И когда Малдер исчез, мир вокруг посерел и опустел. У неё осталась работа, появился новый напарник, но никто не мог заменить Малдера. Ей вдруг стало не хватать его нелепых шуток, разбросанной везде шелухи семечек, звонков по выходным и даже по ночам, которые предвещали вылазку на очередное расследование. А когда на голову упал очередной карандаш с потолка, она вдруг чуть не заплакала. А ведь всегда одаривала Малдера неодобрительным взглядом за эту шалость. Карандашей становилось всё меньше, а дней без Малдера, проведённых в офисе, всё больше.

Тоска и грусть пожирали и зудели изнутри раскаянием. Эти раздражающие ранее мелочи не казались больше глупыми. В этих мелочах был весь он.

Призрак Малдер, как его называли в Бюро. Призрак Малдер, исчезнувший в ночи в мае в штате Орегон. Живой человек, стоявший перед ней и, возможно, не являвшийся Призраком Малдером. Лишь тенью, созданной в свете звёзд…

— Скалли, — беззвучно произнёс Малдер по ту сторону стекла, а затем вдавил со всей силы кнопку переговорного устройства. — Бога ради, ты сомневаешься, что это я? Старбак… Скалли, это я… — его брови сошлись на переносице, а голос дрогнул.

Детское прозвище, которым её называл отец и о котором знал её напарник, больно резануло по сердцу и закипело в груди. Скалли часто заморгала, а перед глазами поплыла влажная пелена. Нити терпения истончались и рвались с оглушительным треском, бьющим по ушам глухими ударами сердца…

Взгляд Малдера спустился чуть ниже, к шее Скалли.

— Ты помнишь, как ты пришла в себя после похищения? Я вернул тебе его, — он кивнул на золотой крестик, свисающий поверх трикотажного джемпера. — Я не сомневался ни секунды, что ты — это ты. Что же ты сейчас делаешь, Скалли?

— Прекрати, — прошипела Скалли, сделав ещё один шаг назад. И поздно поняла роковую ошибку.

Его взгляд врезался в её живот. И тут же поднялся к глазам, переполненным слезами.

— Получилось? Дана… У нас… получилось?

Её имя, шёпотом слетающее с его губ… Причастность… Откровение… Её последний шанс стать матерью… Его желание пойти с ней в лабораторию… Стать отцом её ребёнка… Благодарность… Щемящая боль… Поцелуй…

«У нас получится, Дана… Только верь».

Ласки… Стоны… Расстёгнутая блузка… Разорванный многолетний контроль…

«Малдер, эксперимент запрещает половые связи накануне и после процедуры ЭКО»…

Безумие… Касания… Ночь, разделённая на двоих…

«Никогда не переставай надеяться на чудо»…

Абсолютное чудо свершилось и билось в бесплодной ранее утробе.

Но как же хотелось, чтобы произошло ещё одно…

Скалли невольно дотронулась до крестика на шее, а затем до живота. Малыш стукнул в ладонь.

«Что же ты пытаешься до меня донести, моё чудо?»

Мириады мурашек побежали от ладони по телу. Неприятных, липких, абсолютно чужих…

Глухим ударом тут же следом ударило осознание. Перед ней кто угодно, только не её Фокс Малдер.

И, хрипло вдохнув и обронив всхлип, Скалли кинулась прочь из бокса. Пелена слёз полностью застелила глаза. Несколько стремительных шагов, почти бегом, несущееся эхом имя следом, выкрикнутое сорванным голосом… Чьи-то сильные руки, схватившие за плечи.

— Скалли? — сказанное сиплым голосом. — Скалли! Что с тобой?

Голубые холодные глаза, смотрящие с тревогой.

И мир, разбивающийся в брызгах слёз на осколки режущего сердце стекла.

— Скалли!

Дана вздрогнула и вдохнула, задержав дыхание. Джон держал её за предплечья, всматриваясь в лицо.

— Что он тебе сказал? Что случилось? — натянувшийся металлическим тросом тон Джона окончательно вернул её к реальности. Как и его бережные тёплые прикосновения.

— Это не он… Не Малдер. Я…

Скалли вдруг почувствовала, что у неё нет ни единого аргумента, чтобы доказать это утверждение. Ни единого, кроме связи сердечного ритма и биения сына в утробе. Предъяви ей — учёному, доктору и агенту ФБР — кто-нибудь такую доказательную базу, она бы его на смех подняла. Малдер часто оперировал лишь интуитивными категориями, но она — никогда. Только в тех делах, которые касались веры и промыслов Господних… И сейчас весь ужас, заползший под кожу, острыми шипами рвался через неё наружу. Дело было как раз в вере… Объяснить и доказать — невозможно, но и поверить тому, кто находился за стеклом, — недопустимо.

Джон запрокинул голову и беззвучно выругался. Надежда, что они нашли настоящего Малдера и поиск завершён, окончательно разбилась. Доггетт только спустя пару мгновений понял, что сейчас впервые в жизни верил не науке и клеткам в пробирке, но целиком и полностью — интуиции Скалли. И когда она скрылась за дверями, он всё ещё тешил себя иллюзией, что Дана сможет рассмотреть что-то, что не увидишь под микроскопом. Вот и ответ…

— Но если это не Фокс Малдер, — собирая остатки зыбкого спокойствия, проговорил Доггетт тот вопрос, который он уже по привычке задавал отнюдь не в первый раз, — а наши возвращенцы тоже были клонами, то где же, чёрт возьми, их прототипы? И как нам их найти?

Больница Твин Окс, Маскводобойт Харбор

20 августа 2000, 10.10

Адриана вышла в холл больницы с двумя стаканчиками кофе. На секунду замедлила быстрые шаги, увидев, как Коннор, сидя на диване перед небольшим стеклянным столиком, что-то усердно строчит на карте местности. Дописав строку, он нахмурился, бросил карандаш и откинулся на спинку дивана, с громким выдохом через рот сцепив пальцы на затылке.

— Держи топливо. Наверное, не помешает, — с намёком на улыбку проговорила она, подойдя к нему и присев рядом. — А где Питер?

— Спасибо, — Коннор взял из её рук стаканчик и отхлебнул глоток. — Да вон там… — с добродушной улыбкой он мотнул головой в сторону двери, ведущей на крыльцо больницы. — Уже минут пятнадцать болтает по телефону. С меня причитается огромная премия за сорванное свидание с девушкой по имени Лолита.

— И когда это мальчики успели поговорить о девочках? — усмехнулась Адриана. — Думала, вы, скорее, о квантовой физике беседы ведёте, а не о свиданиях и отношениях.

— Так и есть, только вот тот мальчик через край вдохновлён и оторван от реальности куда сильнее, чем когда в его руках счётчик Гейгера. А я, как его руководитель, должен же верно оценить имеющийся командный ресурс и правильно его распределить, — Коннор поставил стакан на стол, скрестил руки на груди и поджал губы, лукаво прищурившись.

— Какой же вы зануда, профессор! — Адриана легонько стукнула его в плечо, и они оба тихо засмеялись, изо всех сил пытаясь сбросить стянувшее головы напряжение практически бессонной ночи.

Улыбки быстро исчезли с лиц обоих.

— Как там Скалли? — тихо спросил Коннор.

Адриана всё это время была с ней и Доггеттом после посещения администрации больницы. А он так и не рискнул преодолеть путь к изоляторам. И чувствуя себя там абсолютно лишним, и бесконечно ощущая предательские подрагивания мышц, стоило только сделать пару шагов вглубь больницы. В холле, куда не просачивался специфический запах медицинских учреждений, Коннор чувствовал себя более комфортно, чем среди людей в масках и белых костюмах. Бесконечно уговаривая себя, что здесь обычная больница, а не подпольная лаборатория, и он в ней всего лишь визитёр, Коннор всё равно ощущал приступы паники, сдавливающие горло, стоило только приблизиться к дверям отделения.

— Держится, — ответила на его вопрос Адриана. — Входить к Малдеру больше пока не хочет, но и возвращаться сюда тоже не желает.

Коннор снова потянулся к стаканчику и отпил большой глоток кофе. Вздохнул и крайне уставшим, ненавидящим взглядом повёл по разложенным на столике картам.

— Ужасно противное чувство. Мне постоянно кажется, что при расчёте координат мы что-то упустили.

— Почему тебе это не даёт покоя? Ведь мы нашли двадцать четвёртого человека, а значит, всё закончилось. Я имею в виду траекторию возвращения.

— Закончилось ли? — мрачно проговорил Коннор.

— Думаешь о том, где прототипы?

Коннор кивнул и прищурился, снова посмотрев на расчёты.

— Но если верить Билли, — проговорила Адриана, тоже отхлебнув кофе, — они там, куда хотели попасть… Может, мы их и не найдём? — она немного помолчала. — А я вот пока не могу понять, что меня нервирует больше. Осознание, что мы нашли Малдера без T-клеток или тот факт, что за ним в любую минуту могут прийти. Под видом меня, тебя, кого угодно…

Договорив эту фразу, Адриана невольно вжала голову в плечи. Снова припомнила видение Дерека, о котором он рассказал ей вчера: она целилась в рослого мужчину с квадратной челюстью и стилетом, зажатым в руке. Картинка медленно начала складываться в голове Адрианы, когда по дороге в Лоуэр Шип Харбор Скалли подробно рассказала о существе, которое явилось в палату к Билли Майлзу. Дане ранее уже доводилось сталкиваться с Охотником, сбрасывающим внешность другого человека и трансформирующимся в свой типичный облик. И после её слов Адриана уже не сомневалась: на мушку ей придётся взять именно его. Значит, существовала вероятность, что он явится сюда в своём привычном человеческом облике. Но почему? Вчера Охотники явились убивать своих жертв под видом медицинского персонала. Дерек бы указал, если бы увидел существо в больничной форме. И мысли Адрианы заходили в тупик.

Де Марко в очередной раз скосила взгляд на Коннора. Безумно хотелось поделиться с ним и рассказанным ей видением Рейна, и своими сомнениями. Но если Дойла терзали карты и координаты, то её изнутри точило понимание: видение сбудется, однако нечто важное в его расшифровке, будто та тонкая тень, метнувшаяся перед внутренним взором Рейна, постоянно ускользало прочь. И разобраться с этим хотелось самой, не путая ход мыслей Коннора.

— Не знаю, насколько тебя обрадует новость, — видя, что Адриана задумалась, громко проговорил Коннор, — но Блевинс наконец-то дал зелёный свет для расследования, и скоро сюда прибудет подкрепление. В виде начальника службы безопасности Управления и его ребят.

— И группы учёных, которые более усердно в очередной раз попытаются установить, кто перед нами? — со сквозящим от вопроса то ли раздражением, то ли беспокойством спросила Адриана, тут же увязнув в пучине других терзавших её противоречий. — И если это клон, то в чём его различие с прототипом? Может ли наука вообще дать ответ на этот вопрос?

Коннор молчал, то поглядывая на неё, то возвращая взгляд к картам.

— И что есть вообще конкретный человек? — не дождавшись от него даже банального пожатия плечами или кивка, продолжила Адриана: — Набор хромосом? Своего рода энциклопедия воспоминаний? Там за дверями лежит человек, пусть и скопированный с… оригинала. Но что, если разница действительно только в клетках иммунитета? — она сыпала вопросами, которые давно её интересовали и, судя по реакции Дойла, не надеялась, что они сейчас обсудят их, но остановиться из-за растущего внутреннего беспокойства уже не могла. — Что, если в остальном он точно такой же? И что он будет чувствовать, когда его снова и снова теперь будут подвергать медицинским процедурам и психологическим тестам ради идентификации? Не слишком ли агрессивно наука пытается исследовать то, что ей попросту недоступно?

Коннор скривился и прищурился, невольно ссутулив плечи. И это не ускользнуло от внимательного взгляда Адрианы, которая тут же осеклась, не сразу поняв, кого она обстреливает своими риторическими вопросами. И вряд ли бы Коннор мог оставить без внимания этот град, явно адресованный ему как учёному.

— Знаешь, я тебе могу ответить не только с позиции науки, а, так сказать, с обратной стороны, — не спеша начал он. — Когда я вернулся, меня несколько суток продержали в медицинском корпусе. Всевозможные анализы, отпечатки, тест ДНК… Я помню взгляды коллег. Именно тех, с кем я работал. Они хотели верить, что это я, но им явно нужны были доказательства. Иногда мне казалось, что всевозможных биологических и психологических тестов им недостаточно. И когда они впервые столкнулись с тем, что моя кожа регенерирует, это вызвало новую волну сомнений. Может, странно прозвучит, но я их понимаю. Мне самому этих тестов было мало. Ведь пугает не то, что тебя снова будут подвергать испытаниям. Пугает длительное ожидание их результатов.

— Почему? — осторожно спросила Адриана.

— Мы все регенерируем, процесс изменения идёт на протяжении всей человеческой жизни. Но когда это происходит за часы или дни, когда ткани и органы создаются с нуля, как в случае с клонированием, процесс роста настолько стремительный, что некоторые структуры могут не успеть вызреть. Как T-клетки, например. Это форсированное развитие. Клонирование или, — он задумался и невольно брезгливо дёрнул уголком рта, — буквальное наращивание тканей на поломанный каркас. В обоих случаях справедлив вопрос: это тот же человек? — Коннор вдруг перевёл на неё блуждающий до этого где-то вдали взгляд с замерцавшим вызовом в глазах. — Мои коллеги молча задавались вопросом, а я тысячи раз вслух сам себя спрашивал: «Насколько я вернулся оттуда тем, кем был до взрыва?»

— Коннор, — остановила его Адриана, ощущая мелкую дрожь, побежавшую по телу. — Не надо. Это не одно и то же. Те клетки не создали второго тебя, они отстроили прежнего. Поддержали жизнь и не дали тебе умереть.

— В том-то и дело, Адриана. Я сам не уверен, что не умер тогда. Я помню… — он осёкся и сморщил нос. — Неважно… Приятного было мало, сама понимаешь, но есть такие моменты, которые сложно проигнорировать. Беда в том, что я даже под регрессивным гипнозом не смог вспомнить, это действительно случилось или отпечаталось в одном из кошмаров? И если всё же произошло, а R-клетки отстроили меня физически заново, будто терминатора, у которого не пострадал мозг… Могли ли они воспроизвести то, что мы называем душой? Можно ли её скопировать? В нашем случае у пришельцев не выходит воспроизвести клетки иммунитета, а как дела обстоят с более тонкими структурами?

— Я не знаю, что такое душа, Коннор, — Адриана пожала плечами и присела чуть ближе к нему. — Её наличие невозможно установить под микроскопом. Цинично не считать человека тем же, только исходя из философских постулатов. Может, душа — это и есть набор каких-то клеток, нуклеотидов в ДНК? Мы даже до конца не уверены, а реально ли эти люди — клоны? На чём мы основываемся? Только на том, что их разом убило некое инопланетное существо, чьё существование тоже можно поставить под вопрос. Но даже если это и так, вдруг мы ошиблись? Где-то там лежит человек, и мне даже страшно представить, что он может чувствовать сейчас. Я видела, в каком состоянии вышла Скалли… Она его не принимает… А я не совсем понимаю, как к этому относиться и что делать дальше.

— Там один из агентов, с кем ты работаешь… Но что, если бы это был близкий тебе человек? Ты бы рассуждала так же? Или всё же сомневалась или даже страшилась того, что он — чужак с памятью того, кто тебе дорог?

И снова тот же взгляд, прощупывающий и опаляющий, желающий узреть её настоящие чувства и отношение. Будто Коннор нарочно хотел, чтобы она посмотрела на него с другой стороны, осознала в эту секунду, что он может быть не тем, кем кажется… Желал столкнуть её с пониманием, что он сгорел, но возродился из пепла, как феникс. Живым по всем физиологическим показателям. Но вдруг мёртвым в аспекте вопросов о душе?

Пока в глазах Коннора играл неподдельный интерес к её ответам, а тело застывало в ожидании, светлый холл больницы Твин Окс в одно мгновение превратился для Адрианы в тёмное помещение лаборатории Сперви.

— Адриана, тут на Дойла есть ещё одна папка, на ней написано…

Слова Джона эхом донеслись из воспоминаний. Но сама она лишь мельком видела ту, которую Джон держал в руках. С ярлыком «Прототип».

— Ты говорил, что на Дойла в ящике с материалами было две папки? — спрашивает Адриана у Джона спустя несколько часов, как им удалось выбраться оттуда живыми. — Что было написано на второй?

— В скобках рядом с именем значилось «Образец номер четыреста восемнадцать».

Прототип и Образец… Тогда она даже и подумать не могла, что это может значить. Но теперь, слыша слово «прототип» раз за разом в рамках расследования, Адриана резко похолодела от сомкнувшихся ассоциаций.

— Адриана?

Она подняла на Коннора глаза. Поздно понимая, что в них билась смесь озарения, сомнения и страха. И явно ни отголоска на то, что хотел увидеть Коннор после своего вопроса.

— Ты в порядке? Ты побледнела, — прошептал Коннор и ещё более пристально всмотрелся в её лицо.

Она отрешённо кивнула. Видел бы он сам себя сейчас. Своей реакцией она невольно дала ему явно именно то, чего он опасался. Задрожавший ужас в расширившихся зрачках от озаривших разум догадок, о которых Коннор сейчас понятия не имел, мог быть им воспринят как её личное отношение к нему. Как… к чужаку.

— Нет, извини, я просто кое-что вспомнила. Ты о чём-то меня спросил?

Она попыталась сделать вид, что правда не расслышала его вопроса, но реакцию на него было уже не исправить, а мысли всё время соскакивали к архиву. Пусть и холодные волны рассудка уже спешили остудить внутренний разгорающийся вулкан эмоций, ведь Адриана даже толком не видела эти папки сама. Только знала от Джона, что на одной из них было выбито «Прототип», а на другой — «Образец». По сути, одни названия ничего не значили, на Конноре ведь множество различных экспериментальных препаратов испробовали. Но мысль, что Эллейн Сперви, в архиве которой хранились эти материалы, занималась клонированием, всё же заставляла обмирать от пробирающегося к сердцу страха.

— Да так, не бери в голову, уже неважно, — Коннор махнул рукой и опять повернулся к картам, ссутулившись ещё сильнее.

Противное чувство сжало желудок Адрианы и окончательно вернуло к реальности. Не стоило переспрашивать… Нужно было просто ответить ему. И теперь догадки, роящиеся сейчас у неё в голове, оглушали и били по вискам. Но вываливать на Коннора информацию про материалы Сперви сейчас безрассудно. В архивах Бюро хранилась куча изъятых папок из «Улья», в содержание которых она не вникала. Пусть Сперви и Мишель Джонсон не ладили и в каком-то смысле даже конкурировали… Но одна воровала материалы у другой, тайно переманив работать нескольких человек на себя. Поэтому поискать ответы всё же стоило сначала там. А потом, подготовившись, говорить об этом с Коннором. Не в коридоре больницы, где за стеной лежал Малдер или его клон. Не в момент, когда Коннора и так дерут сомнения, а оборвавшийся разговор осел неприятным осадком. Не стоит будоражить его разум поверхностными сведениями и вгонять в беспокойство. Которого ему с лихвой и так хватает. Даже если у Коннора брали образцы тканей для клонирования, это не значит, что эксперимент удался. И даже если вдруг выяснится, что из Архангельска вернулся не тот самый Коннор Дойл из девяносто седьмого, для Адрианы это ничего не значило.

«Как же ты не понимаешь таких очевидных вещей, мой профессор Дойл? Я не знала тебя тем Коннором, ведь мы встретились всего четыре месяца назад. И кем бы ты ни был, я люблю именно тебя… Мне страшно сейчас лишь из-за того, что твои мучения от возможных истин об экспериментах и их последствиях могут продолжиться».

Слова, которые она могла ему сказать сейчас, упорно не находились. Коннор продолжил чёркать что-то на карте, полностью сосредоточившись на своих пометках. И Адриана не придумала лучше способа, чем просто проскользить своими пальцами к его лежащей на диване ладони и крепко сжать её. Она хотела, чтобы Коннор сейчас ясно понял лишь одно её постоянное желание:

Бежать к нему, а не от него. Даже если весь мир скажет ей, что он — не тот, за кого себя выдаёт…

Коннор вскинул на неё непонимающий взгляд, всмотрелся в лицо.

И у Адрианы наконец-то нашлись слова.

— Знаешь, я уже два дня тебе хочу сказать, что наша с тобой команда — особое партнёрство для меня. Оно… совсем другое. Мои отношения с напарниками строились на доверии, но больше — на чистых профессиональных компетенциях. С тобой всё иначе. И я верю тебе. Я верю в тебя. Просто знаю, что у тебя всё получится, — она посмотрела на карты, вздохнув. — И если тебе будет нужна помощь или поддержка, помни, что я рядом…

Глаза Коннора на секунду просияли, уголок рта снова дёрнулся, но уже не брезгливо, а будто бы в не рискнувшей появиться на лице улыбке.

— И это очень взаимно, — доверительно проговорил Коннор, укладывая вторую ладонь сверху на руку Адрианы, крепко сжимавшую его пальцы. — Мне тоже очень важно, чтобы ты поняла, что я готов в любой ситуации прийти к тебе на помощь. И даже там, где ты думаешь, что справишься сама. В мелочах или в чём-то серьёзном. Только скажи…

Они обменялись едва заметными улыбками. Коннор опустил глаза, мельком глянув на карты, и снова вздохнул, цокнув языком.

— Так… Я могу тебе как-то помочь решить этот ребус? — спросила Адриана. — Одна голова хорошо, а две лучше…

— Да, две определённо…

Тёплый серый оттенок в его радужках в одну секунду потемнел, а рот приоткрылся. Коннор с протяжным «аш» втянул ртом воздух и, подпрыгнув на месте, схватил в руки карты.

— Чёрт! — громко выругался он. — Ответ всё время был на поверхности. Что сказал Майлз Скалли про корабль? Она весьма точно пересказала их беседу нам в машине. Но мы почему-то, как стадо баранов, на это не обратили внимания. Как же так?

Адриана вытянулась в струну, судорожно пытаясь припомнить все детали разговора.

— Ну что… Что Билли на другом корабле, его сбросят и помощь близко.

— Вот именно! Именно, — Коннор хлопнул себя по лбу. — Потому что корабля два! Или больше. Почему же мы за это не зацепились? А я всё думаю, в какую сторону проложить координаты от точки выброса тела Билли. Если с линией движения НЛО и возвращением клона всё чётко сходится и Малдер тоже не выбился из этой последовательности ни на милю, зачем же кораблю нужно было делать такой сложный манёвр? — Коннор нервно прочертил карандашом кривую вниз. — А затем снова возвращаться к движению по исходному маршруту.

— Выходит, он и не возвращался? Если их два, они могли двигаться… Как?

— Параллельно, например, — Коннор принялся чертить вторую линию под той, что обозначала маршрут первого НЛО. — Это если пойти на поводу у ассоциации, что Билли видел себя в отражении. А что, если и корабли на самом деле двигались будто в зеркальном отражении? И Билли видел себя действительно в неком подобии зеркала или экрана, а не буквально двойника над своей головой. Смотри. Билли — прототип. Мы нашли его тут, — он ткнул карандашом в точку и прочертил от неё наклонную линию вверх, — а Скалли ждала его здесь, исходя из изначальной траектории движения. Но мог быть и другой маршрут, на девять миль южнее первого.

— Погоди, но что нам это даёт? Ты говорил, что по одной точке маршрут не построишь. Нужно хотя бы две, а лучше три.

— Согласен, будет притянуто за уши, если я попытаюсь сейчас что-то высчитать. Но если брать за основу расстояния между точками по первому маршруту и предположить, что корабли движутся параллельно, то есть два варианта. Первый — точки сброса находятся строго друг напротив друга, зеркально, но это не наш вариант. Если спуститься на девять миль от возможной точки возвращения клона Билли, — он повёл карандаш вниз, — то ровно под ней огромное озеро, — а затем начертил линию влево до отмеченного им ранее места нахождения Майлза. — И ровно девять миль на запад выходит. — Коннор закончил рисовать треугольник на карте, хмурясь и в сомнениях искривляя рот.

— Что теперь тебя смущает? — спросила Адриана.

— Что в этой точке были мы, — он с силой ткнул карандашом в карту Билли и сломал грифель. — Слишком подозрительное везение. У тебя было ощущение, будто бы тебя просканировали, когда машину пробил луч?

— Да, было. Думаешь, они таким образом могут проверять, был ли кто живой рядом? Чтобы Билли нашли наверняка?

— Не знаю, — Коннор пожал плечами и задумался. — Если так, то тогда это случайная точка на карте, от неё вообще ничего не построишь и не предскажешь, где могли случиться возвращения прототипов. Если они вообще были…

— Да, ведь Билли же говорил, что их желанием было улететь. Ему просто не повезло. Его клон не задышал, вот Билли и сбросили на землю.

— Но понимаешь, а кто их знает, этих джиннов желаний? — сквозь зубы процедил Коннор и потёр переносицу. — Что там желали похищенные, это одно. А что вышло на самом деле? Вот в чём вопрос. Его вернули, потому что с клоном не вышло. Так остальных клонов тоже закололи. Они не остались на Земле вместо своих прототипов. Бессмыслица какая-то.

— Скалли сказала, что Охотник уничтожает любые доказательства пребывания пришельцев и дефектных клонов. А ведь эти именно такими, по сути, и вышли, — сморщившись, заключила Адриана. — Если предположить, что это эксперимент, то он не удался. Верно? Тогда зачем же их три недели сбрасывали? Неужели те, кто их создавал, не видели, что они нежизнеспособны и не смогут стать достойной заменой своим прототипам?

— Боюсь, ответы на эти вопросы мы можем не узнать, но клоны умерли или убиты, а, значит, по той логике, которую озвучили Билли, прототипов могут вернуть, — Коннор надавил большим пальцем на карандаш и сломал его окончательно. Кинул оставшуюся в руке половинку на стол. — И я должен проверить то, что высчитал.

Он встал с места и схватил со спинки дивана куртку. Достал из кармана ключи от машины и протянул их Адриане.

— На всякий случай. Я поеду с Питером. Вдвоём будет проще обойти поле, если оно заросло густой травой, — Дойл нервно хмыкнул. — Вряд ли сверху нам кто-то укажет лучом на местоположение Малдера, если вдруг он где-то там. И надо проверить оба варианта. Мы поедем в место, расположенное ровно под точкой возвращения клона. Постараюсь найти ещё людей, которые смогут отправиться в ту, что расположена на девять миль западнее.

Адриана спешно забрала у него из пальцев ключи и потянулась к кобуре, стремясь ещё и разрушить ход видения Дерека — избавиться от пистолета. Возможно, в этой ситуации Коннору он пригодится больше.

— Нет, — категорично отрезал Коннор и отрицательно замотал головой, поняв, что она хочет сделать. — Скоро сюда приедут люди из службы безопасности Управления, но пока твой пистолет нужнее здесь. Только будь осторожна.

— Но Коннор… Вы едете без оружия…

— И в поле мне привычнее хоть днём, хоть ночью быть с фонариком, — он обнадеживающе улыбнулся. — Всё будет хорошо, я позвоню. И ты мне звони, ладно?

— Ладно.

Он быстро коснулся её затылка, бережно проведя пальцами по заколке и волосам. Адриана никак не ожидала такого жеста и не успела на него отреагировать, как Коннор резко развернулся и почти побежал к выходу, на ходу окликая Питера.

А Адриана осталась стоять и смотреть ему вслед с тяжёлым сердцем… Его пазл, похоже, сошёлся, а вот её снова рассыпался. И две его половинки, стремительно отдалявшиеся друг от друга, наводили на мечущуюся тревогой мысль, что расстояние между ними больше никогда не будет уничтожено.

Нью-Йорк Авеню, 128, Вашингтон,

20 августа 2000, 9.08

Жёлтые лучи солнца медленно ползли по паркету, заставляя Алексея чувствовать только раздражение от очередного дня, начавшегося с громкого рыка из подвала. И очередной серии медицинских процедур, от которых он в последние дни не чувствовал никакого толку. Рык непривычно быстро стих, а вот пытка уколами продолжалась столько же, сколько и обычно.

— И всё же кровь Образца четыреста восемнадцать творит чудеса. Вот так, мой мальчик, — проворковала Мишель, вытащив шприц из бедра сына. — Выходим на финишную прямую. Уверена, скоро ты сможешь ходить.

Алексей брезгливо оскалился и кинул в её сторону тяжёлый взгляд.

— Надеюсь, — процедил он, перевернувшись на спину и снова уставившись на трещину в потолке. — Этот белый экран начал меня уже утомлять.

Алексей прикрыл веки и замер, изо всех сил пытаясь почувствовать ноги и пошевелить ими. Не вышло, и он с разочарованием изо всех сил дёрнул на себя одеяло.

— Тише, Лёша, — Мишель положила сыну на плечо руку. — Просто поверь мне. Всего несколько дней. Мы уже у цели. И я же предлагала установить тебе сюда телевизор. Или радио.

— Радио? — воскликнул он с удивлением. — Мама, ты что, издеваешься? Я сам как радиоприёмник. И те передачи, которые я слушаю, куда интереснее песен или дурацких радиопрограмм.

Победоносная улыбка, то и дело блуждавшая на лице Мишель, вдруг бесследно угасла. Джонсон повела плечами, зябко поёжившись. И Алексей вскинул бровь, заметив крайне нетипичную реакцию для матери. К ней в голову без острой необходимости он не лазил. Ещё с детства понял: там неинтересно. Она всё время думала какими-то формулами и сложными терминами. И он никак не мог понять, то ли она научилась специально маскировать от него мысли, то ли в самом деле постоянно крутила в голове свои научные изыскания.

— Вот что, Лёша, — ровно начала Мишель, отведя взгляд в сторону, — сегодня вечером тебе оставшиеся уколы сделает Джерри. Мне нужно отлучиться после полудня до завтрашнего утра.

Алексей приподнял голову, пристально рассматривая мать, которая нарочито пыталась даже случайно не пересечься с ним взглядом. В подозрении сощурился. Это так на неё не похоже. Она всегда смотрела прямо, прекрасно зная, что ему незачем копаться в её голове.

Мишель быстро свернула бархатный футляр со шприцами и зашагала к выходу. Но выйти из комнаты не успела, до ушей донеслось яростное:

— Галифакс? Зачем ты летишь в Галифакс?

— Не лезь в мою голову, Лёша, — Мишель моментально развернулась и со злобой зашипела, сделав несколько шагов к кровати.

— А ты не отводи глаза, когда смотришь на меня. Плохая тактика, мама. Сразу же позволяет заподозрить того, кто пытается что-то утаить. Так зачем ты летишь в Галифакс?

— У меня там есть одно незаконченное дело…

Теперь она смотрела прямо на него, но Алексей всё равно мягким воздушным усилием раскрутил в её голове белые сети. Он мог стянуть их, как с помощью лассо, и выдернуть нужные воспоминания или мысли, но тогда бы это ударило болью по вискам и обнаружило его присутствие у неё в голове. Ему нужны были ответы, но не ценой мигрени у матери. Однако в её голове снова поплыли лабораторные образы и термины, перемежённые с белыми пятнами. И Алексей вновь зло прищурился.

— Моя поездка напрямую связана с тем, что ты улавливаешь сейчас, — ровно проговорила Мишель, склонив голову к плечу и пронзая его взглядом ледяных голубых глаз. — Чтобы завершить серию испытаний с возможностями Образца четыреста восемнадцать, мне нужно вставить в мозаику недостающие элементы… И я знаю, кто сможет мне в этом помочь.

Алексей снова прищурился и закусил щёку изнутри.

— Скажи, мама, а вот дочь Дойла совсем не представляет для тебя никакого интереса? В той пробирке, которую я взял для тебя, не нашлось ничего важного для науки?

Алексей живо вспомнил ненавистный, столь раздражающий детский ор. Крохотное тело, извивавшееся под его пальцами. И недовольную хмыкающую усмешку Фрэнка, который набрал шприц крови для Сперви. Элсингер в тот момент проявлял крайнюю степень заинтересованности в сотрудничестве с Эллейн, так как плоды её работы были куда более продуктивными, чем у Мишель. Фрэнк надеялся, что она избавит его от последствий неудачно испытанных на нём вакцин из «Улья», поэтому активно играл на оба лагеря. И пока он искал место потеплее для себя, мечась между двумя учёными, Алексей без интереса выполнил просьбу матери: наполнил шприц кровью Николь Дойл. Не только Эллейн хотела убедиться, что в дочери Дойла течёт обычная кровь. Как ребёнок, зачатый в стенах «Улья», она могла представлять и для Мишель особый интерес.

Сейчас же глаза Мишель на секунду полыхнули гневом. Она поджала губы и скрестила руки на груди, невольно делая шаг назад.

— Почему ты спрашиваешь, Лёша?

— Скажем так, — растягивая слова, с дёрнувшейся мечтательной усмешкой начал он, — я в какой-то степени заинтересован, чтобы в твоих руках оказался не только её отец, но и она сама. Ты ведь говорила, что порой одних анализов в пробирке недостаточно, чтобы понять, насколько важным является биоматериал.

— В её крови не было R-клеток, мне этого достаточно. Я знаю, какую технологию использовала её мать. И какую копировала Сперви в эксперименте, в котором участвовала Дана Скалли. Эти дети мне неинтересны.

— А если бы я всё-таки попросил тебя изъять Николь для более детального изучения? — мурлыкнул Алексей, устремляя умоляющий взгляд на мать.

— Я — учёный, Лёша, а не монстр в юбке, которым меня привыкли многие видеть. Я не похищаю обычных детей, помещая их в камеры, — в тон Мишель излились накопленные обида и злость. — И что ты задумал? Решил убрать не только Коннора, но и его дочь? Лишить Адриану всех привязанностей?

— Я просто спросил, мама, — с невинной улыбкой Алексей пожал плечами.

— Что бы ты ни задумал, я не буду потакать твоему безумию. Придётся тебе делать всё своими руками, без пособников… И думать головой о последствиях. Хорошенько думать, Лёша.

Она, не медля, развернулась и вышла из комнаты.

— И кто бы это говорил… — прошептал матери вслед Алексей. — Та, которая так боится замарать свой белый халат чужой кровью, предпочитает по самое горло измазывать в ней своих наёмников.

Алексей прикрыл веки и попытался в деталях припомнить ход мыслей матери и рассмотреть в хаотичных образах её намерения. Он в удивлении изогнул бровь.

— Вот уж правда, мама. В этот раз в своей научной мстительности и выборе пособника ты меня явно переплюнула…

Больница Твин Окс, Маскводобойт Харбор

20 августа 2000, 10.58

Уже минут десять Джон сверлил взглядом спину Скалли, которая стояла, повернувшись к окну в коридоре в нескольких шагах от бокса, в котором лежал Малдер. Сам Джон расположился на стуле прямо напротив двери, всякий раз пристально всматриваясь даже в тех, кто сворачивал в сторону от стеклянного входа, разделяющего общий коридор больницы от коридора, ведущего к изоляторам. И когда двери разъехались, пропуская Адриану, он и в неё вперил изучающий взгляд. Сейчас под подозрением находились абсолютно все. Даже собственное отражение в зеркале. Но Джону самонадеянно казалось, что он сможет быстро понять, кто перед ним: бывшая возлюбленная, чьи жесты и мимику он знал досконально, или же тот, кто примерил её внешность, чтобы добраться до цели.

Адриана шла привычной уверенной походкой, однако её подбородок, всегда поднятый чуть вверх, сейчас был опущен, а взгляд устремлялся в пол, а не на него. Она коснулась волос на виске, а затем потёрла солнечное сплетение.

Джон прищурился в подозрении, но когда она подошла к нему и подняла глаза, сомнения разбились о её встревоженный взгляд.

— Что такое? — настороженно спросил Джон.

— Агент Де Марко? — перебив ответ Адрианы на его вопрос, Скалли вдруг отмерла и подошла к ним. — Пока вы здесь, я ненадолго отлучусь.

Адриана, не глядя кивнув, быстро пересказала Джону догадки Коннора про траекторию движения второго НЛО.

Доггетт внимательно её слушал, не перебивая, а когда она закончила и снова опустила взгляд в пол, тихо спросил:

— А что тебя так взволновало, Адриана?

— Я, — пожав плечами, она снова коснулась солнечного сплетения, — не понимаю… Вроде есть ощущение, что Коннор приблизился к ответу. Но что-то всё равно не складывается. А я не могу понять, что. Меня точит изнутри ощущение, что я тоже упустила что-то важное… Принципиально важное, — она прикусила губу и сморщила лоб. С Коннором, который теперь документально являлся Посвящённым, она хотя бы могла поделиться информацией от Дерека, но не стала. А с Джоном не имела никаких прав…

— Тебя только это заставляет переживать? Или ты беспокоишься за Дойла?

Привычно холодный взгляд Адрианы тут же взлетел, как стрела, и вонзился в него.

— Прости, если лезу не в своё дело, — доверительно сказал Джон, коснувшись её локтя. — Я смотрю на тебя и вижу ясно одну такую простую вещь. Ту, которая заставляет меня понять и осознать, в чём были мои ошибки. Сейчас это уже не имеет значения, но… — по лицу прошла дрожь. Ноздри на миг раздулись, а уголки губ дёрнулись. — Искренне надеюсь, что профессор окажется более скорым на решения и не станет так же нещадно тормозить, как я. Ты заслужила совсем другого отношения.

Адриана лишь молча смотрела на него, приподняв одну бровь, абсолютно не зная, что ответить. Только хотелось спросить: «А у меня что, на лбу написано, что мне нужны его решения?» Скорее даже, чтобы не отрицать, а просто убедиться в собственных догадках: её чувства к Коннору уже были заметны окружающим, как она ни пыталась их скрыть. Заметны, правда, всем, кроме самого Коннора. Хотя Джона невозможно было уличить в отсутствии проницательности. Только в одном случае он был беспросветно слеп. Когда она точно так же демонстрировала ему своё отношение на первых порах. А потом ждала признание… Но в отношениях Джон оставался ещё и нем вплоть до разрыва. Выходит, теперь понял свои ошибки? Когда всё закончилось. И начался новый путь, следуя по которому она, кажется, с первого шага увязла в аналогичной истории… От которой уже теряла рассудок, всё больше запутываясь в противоречивых жестах, взглядах и словах Коннора.

Но Джону и не нужен был ответ. Он, видя, как Адриана смотрит на него, сам поспешил сменить тему.

— Так, выходит, Дойл поехал проверять координаты по второй траектории, параллельно той, по которой двигались мы?

— Да, может, там и нет никого, но не убедиться в этом было бы глупо.

— Мы ищем иголку в стоге сена, — Джон запустил пальцы в волосы и взъерошил их. — Учитывая протяжённость этой траектории… От финальной до конечной точки.

— Согласна, — Адриана пожала плечами.

И тут её голову, будто бы острием ножа, прошила догадка. Глаза Адрианы остекленели, а рот приоткрылся. Вот что ей не давало покоя всё это время.

— Подожди, — прошипела она, лихорадочно выхватывая из кармана телефон.

Под недоумевающим взглядом Джона, она вылетела за стеклянные двери подальше от людей, которые могли бы её услышать. Чертыхнулась, увидев, что забыла подзарядить аппарат и теперь индикатор аккумулятора предупредительно моргал. Но на один звонок точно хватит…

Набрав номер, Адриана прикрыла глаза, мысленно умоляя Дерека поскорее взять трубку. И тот ответил на втором гудке.

— Дерек, я быстро… — протараторила Адриана. — Телефон садится. Помнишь твоё видение? С мужчиной со стилетом и тенью. Ты говорил, что видел тонкую тень. На кого она была похожа?

— Просто тень, — также без приветствия быстро проговорил Дерек. — Точнее, тёмная размытая фигура низкого человека или… — он задумался. — Ребёнка, может.

Адриана обмерла и зажала рот рукой. Но всё же картина не стала пока яснее. Агент Скалли была невысокого роста, и Адриана почему-то не сомневалась, что этот эпизод из видения Рейна будет происходить в больнице. Но теперь уже не была так уверена. Никто из них не подумал, что финальной точкой на карте мог стать дом Хиллов. Аарона Кайла там не было… Но что, если они всё же ошиблись? И Джоан намеренно переехала в другую страну, не пустила дальше порога. Вдруг не только из-за нежелания видеть и говорить?

— А интерьер вокруг? — Адриана снова мысленно чертыхнулась, услышав, как пикнул телефон, грозясь отключиться в любую секунду. — Дерек, ты видел, где это всё происходило?

— Я видел тебя возле длинной лестницы. Похоже на дом…

— Не на больницу? Ты уверен?

— Адриана, я не могу быть уверен в образах. Ты же знаешь, я вижу лишь…

— Чёрно-белую плёнку, я помню. Спасибо.

— Но…

Она не дождалась его следующую фразу, услышав очередной сигнал. Заряда должно хватить, чтобы позвонить Коннору. Должно…

Стеклянные двери снова распахнулись, пропуская её в коридор, где стоял Доггетт.

— Джон! — выкрикнула она. — Я еду к Хиллам. Кажется, мы все просчитались с траекторией. И, возможно, финальная точка движения НЛО — именно их дом. В котором всё-таки может оказаться Аарон Кайл. Он же тоже клон…

— Откуда ты знаешь? — он в удивлении вскинул брови и в два шага оказался возле неё.

— Не важно! Важно только то, что я должна успеть…

— Стой! — Джон схватил её за локоть и крепко сжал пальцы, когда Адриана уже начала разворачиваться. — Дождёмся людей Дойла, они же скоро приедут.

— Нет, я не могу ждать.

— Адриана…

— Агент Доггетт, вы остаётесь со Скалли здесь! — Адриана выдернула руку из захвата. — Не спускайте глаз с палаты!

— Позвони хотя бы Дойлу, — не унимался Доггетт, шагая за ней следом. — Он же там рядом на местности. Не едь туда одна!

— Позвоню.

Обнадеживающе кивнув и сделав несколько шагов к двери, Адриана дождалась, пока они распахнутся, и побежала, машинально достав из кармана ключи, оставленные ей Коннором. В два щелчка вызвала из памяти мобильного его номер, но аппарат, прощально пиликнув, отключился. Оставляя её один на один с колотящимся внутри дурным предчувствием…

Примечания:

Что ж... Теперь мы буквально в одном шаге от развязки ветки с движением НЛО и клонами. А пока пути главных героев частично разошлись. И кто-то из них допустил ошибку, пустившись в погоню за истиной. С огромным удовольствием послушаю ваши догадки относительно того, кто ошибся и что может случиться дальше. Ваши отзывы — длинные или однострочные — источник моего вдохновения! Обещаю: в следующей главе грядёт настоящая августовская жара! ??

Увы, не знаю, кто автор арта, ссылку на который вы видите ниже, но он как нельзя кстати подходит в качестве иллюстрации и к вышедшей главе, и ко всей «Мёртвой жизни» в целом:

? https://vk.com/wall-9523217_861

И в очередной раз приглашу вас в группу вконтакте. Она каждую неделю пополняется не только материалами об актёре, сыгравшем Коннора Дойла в сериале, но и информацией о цикле.

? https://vk.com/psifactorrevival

Ссылки на все наши социальные сети всегда можно найти здесь:

? https://taplink.cc/psifactorrevival

20 августа 2000, 11.24

По дороге к красному «Фольксвагену» Коннор по телефону нашёл ещё двух коллег, готовых без лишних вопросов провести поиски Малдера во втором высчитанном им месте. Эти люди, работавшие в техперсонале его команды, всегда понимали шефа с полуслова и не нуждались в длительных разъяснениях. Коннор также не ошибся, предположив, что Питер, даже отправляясь на свидание, взял с собой ноутбук. И, сев за руль, Дойл попросил Эксона посмотреть по базам данных Управления, не фиксировались ли аномальные вспышки и огни в небе в тех местах, где могли выбросить прототипов. А заодно проверить сводку людей, которых доставляли в ближайшие больницы в течение трёх недель. Пока Коннор чеканящим тоном произносил Питеру инструкцию, уже сам понял, что логика его теории проседает всё больше. Если бы похищенных обнаружили и доставили в медицинские учреждения, агентам ФБР в первую очередь стало бы об этом известно. Но когда поиск по базе данных действительно закончился ничем, Дойлу всё равно не давало покоя, что новые координаты в большинстве своём указывали на леса, озёра и поля вдали от населённых пунктов. И если прототипов вздумали выбрасывать именно по такой траектории, шансы на их нахождение вырисовывались минимальные…

Коннор ещё по дороге пояснил Питеру, что координаты высчитаны им очень приблизительно. Чтобы убедиться, вернули ли Малдера ночью, придётся на совесть пройти большую территорию. И когда они доехали и увидели поле вблизи, Коннор и Питер, не сговариваясь, присвистнули — кустарники, трава значительно выше щиколотки, бросающиеся в глаза возвышения и овраги. Мрачно оценив рельеф и играющую всеми красками дикой природы зелень, оба уже наглядно убедились, что прочёсывать нужно внимательно глядя себе под ноги. Ещё и чтобы не подвернуть лодыжки, зацепившись за коряги.

Коннор, вернувшись обратно в машину, вновь пристально окинул взглядом территорию и нарисовал на карте подобие квадрата, его сторонами ограничив на карте площадь поля, в котором будут вестись поиски. И оставил Питера у восточной границы, предложив ему двигаться по прямой линии на север до обозначенной вершины, а затем, пройдя пару футов на запад, возвращаться на юг. Сам Дойл отправился к западной границе расчерченного им четырёхугольника, определив своё движение точно так же, как и Питера, только в зеркальном отражении. При движении параллельно друг другу пути Коннора и Эксона сходились в центре поля, из которого по диагонали относительно быстро они могли вернуться к оставленной машине.

Безуспешно закрывая первый сектор, Коннор почти спустился к нижней границе. Остановился, внимательным взглядом осмотрев раскинувшееся зелёно-жёлтое полотно вокруг. На другом конце с трудом разглядел медленно бредущего Питера, который, судя по всему, был на середине прохождения второго сектора. Сделав ещё один шаг, Коннор сморщил нос и непроизвольно коснулся груди.

— Связь же спит… Да что за ерунда? Ответы где-то здесь, — снова рассеянно осмотрелся, — а ощущение, — и уложил ладонь под рёбра, — что тут…

Что-то мешало ему идти. В противовес логике, билось изнутри пониманием, что он двигается не по следу истины, а по ложному пути. Коннор бесконечно крутил мысль, что если прототипа вернули примерно в то же время, что и клона, то он мог самостоятельно очнуться и уйти дальше обозначенных границ поиска. Мог выйти к дороге, наконец. А если Малдер до сих пор лежит в поле, то шансы, что он к этому часу всё ещё жив, медленно стремятся к нулю. Но терзало Коннора не только это…

Удары в солнечном сплетении, похожие на крайне слабые разряды электрического тока, стремительно разрушали отстроенную в голове схему с точками возврата прототипов. С каждым шагом Коннор неким шестым чувством острее ощущал: он ошибся. А ответ, будто ящерица, поманивая блестящим хвостом, мелькал перед носом. И бесконечно ускользал в зарослях травы, а не оставался в руках. Дойл бесконечно разворачивал перед глазами мысленную карту и даже без опоры на чертежи пытался перестроить траектории. Что-то упорно не сходилось. И стоило приехать на место, ощущение, что Малдер будет обнаружен именно тут, испарилось. Непонятное чувство, распирающее изнутри, мешало и сбивало. А давление логики и желание твёрдо убедиться, что Малдера тут нет, заставляли всё же идти, охлаждая разбушевавшуюся интуицию.

Мельком глянув на машину, Коннор ощутил бег мурашек по спине и груди. Больше не хотелось оглядываться и присматриваться. Он точно ошибся. Ясное осознание, что здесь никого нет, разлилось внутри несокрушимой уверенностью. И ещё сильнее забилась непонятная тревога.

Коннор пригвоздил взгляд к автомобилю, стоявшему в футах трёхстах правее от него. Достал мобильный и вызвал из памяти номер Адрианы. Женский голос тут же возвестил про отсутствие зоны доступа или выключенный аппарат абонента. Заколотившееся в необъяснимом волнении сердце Коннора ёкнуло и провалилось в живот. Уже быстрым шагом направляясь к машине, Дойл набрал следом номер Джона. Тот ответил достаточно быстро.

— Не могу дозвониться до Адрианы, не мог бы ты дать ей трубку? — с ходу выпалил Коннор.

— Она уехала к Хиллам.

— Как к Хиллам? — опешил Коннор. — Зачем?

— Она толком не объяснила. Сказала, что мальчик, возможно, в доме. А мы ошиблись с конечной точкой в траектории движения. И умчалась в ту же минуту. А разве она тебе не позвонила? — взволнованно спросил Джон.

— Когда она уехала? — вместо ответа громыхнул Дойл.

— Минут двадцать назад, — видимо, посмотрев на часы, не сразу ответил Джон.

— И ты отпустил её одну? — непроизвольно вырвалось у Коннора. Тишина в ответ показалась вечностью, но на деле длилась всего пару секунд.

— Был приказ остаться, — с лёгким оттенком раздражения проговорил Доггетт. — Твои люди до сих пор не приехали, а я не отхожу от палаты Малдера. И я просил её тебе позвонить. Адриана ведь…

Коннор не дослушал.

— Да к чёрту приказы! — процедил он сквозь зубы и нажал на отбой.

Колючая волна напряжения сжала всё тело, а беспокойство, как змея, закрутило в тугой охват грудную клетку и острым ядовитым языком ужалило в желудок. Путь к Хиллам пролегал на восток. И Коннор в голове хаотично снова развернул другую карту. Перед глазами засверкали пересчёты, сколько понадобится времени, чтобы добраться до них. Если Адриана уехала двадцать минут назад, то имела все шансы как раз подъехать по шоссе к дому Хиллов. А ему туда даже на предельной скорости по просёлочной дороге мчаться минут десять. Это если не возвращаться за Питером…

Ни секунды больше не думая, Коннор понёсся обратно к машине, на ходу набирая номер коллеги.

— Эксон, остаёшься один. Я еду к Хиллам. Держи связь с Доггеттом или Скалли, если найдёшь Малдера. И позвони нашим ребятам. Пусть несколько человек движутся в нашем направлении. К тебе… Или ко мне. Позже уточню. На связи.

Мозаика, скрипя, неохотно складывалась в лихорадочно скачущих мыслях Коннора иначе. Дом Хиллов действительно мог быть важен в траектории движения. Просчитались они, похоже, только с тем, что там будет выброшено тело Малдера. Точка возвращения специального агента — ещё одна промежуточная. И путь корабля вполне мог продолжиться дальше на восток. Но как Адриана догадалась или узнала, что мальчик может быть в доме? И ведь Аарон Кайл — клон. Так что же нужно тогда пришельцам? Вернуть его матери? Или наоборот… забрать?

Больница Твин Окс, Маскводобойт Харбор

20 августа 2000, 11.29

Джон отнял трубку от уха и с поджатыми в недовольстве губами задержал взгляд на сером экране. В голове прокрутил фразу, которая вертелась на языке во время разговора: «Плохо ты её знаешь, Дойл… Её невозможно не отпустить, если она не хочет остаться. Или… Это я её плохо знаю?»

Он тяжело вздохнул. Внутри разлилось привычное беспокойство за Адриану, поселившееся там ещё со времён, когда они были напарниками. Оно чуть притупилось, когда Адриана стала руководителем отдела и перестала так часто бывать в «полях». Теперь же она из категории напарницы и любимой женщины почти что перешла в статус его начальницы. Игнорировать приказы, да и безрассудно пускаться за Адрианой, которую внезапно озарило некой догадкой, Джон не стал бы, но это не значило, что он не тревожился. Особенно заслышав про то, что Дойл не смог до неё дозвониться. Доггетт набрал номер Адрианы и чертыхнулся, едва заслышав звуковой сигнал выключенного телефона.

— Всё в порядке? — тихо спросила Скалли.

Простоявшая у окна в коридоре больше десяти минут Дана вдруг ожила и развернулась к Джону. Он сухо кивнул, не желая делиться с ней опасениями. Чуть успокаивала уверенность: где бы ни находилась Адриана, Дойл найдёт её. Но беспокойство опасно смешалось с накатившим раздражением. Может, в этом и крылась самая важная и решающая исход отношений разница между ним и Дойлом для Адрианы? Один молча соглашался с её желаниями, а второй — не боялся спорить и возражать. И всегда ли желания Адрианы были истинными? Она хотела уйти, а он её и не сдерживал… Вдруг Адриана всегда желала, чтобы он хоть в чём-то проявил несогласие? И не только попросил её остаться, но и против правил ломанулся сломя голову вместе с ней в пучину событий…

Дана, смотревшая на него, вдруг вытянулась в струну и напряглась. Джон обернулся. Их пристальные взгляды пронзили неспешно приближающегося к боксу лаборанта с медицинским кейсом в руке. Светловолосая молодая девушка невысокого роста просияла приветливой улыбкой.

— Стойте, — предупредительно проговорил Джон. — Ваше имя?

Он достал из кармана список медицинского персонала и снова прошил девушку взглядом.

— Триша Уотсон, — с той же широкой улыбкой проговорила лаборант. — Мне сказали, что Адриана Де Марко в курсе забора крови у пациента бокса. И я тут как раз за этим.

Дана повела плечами, стряхивая напряжение. И тоже дёрнула уголками губ, глядя на девушку, чья медицинская форма топорщилась в районе живота. Они обе обменялись взглядами, в которых мелькнуло понимание.

— Месяцев шесть? — мягко спросила Уотсон и, дождавшись кивка от Даны, добавила: — Аналогично.

— Есть такая фамилия в списке, — заключил Джон и спрятал бумагу в карман. — Откройте чемодан.

Уотсон без сопротивления распахнула кейс, и Джон дотошно заглянул в каждое из его отделений.

— Вы можете проследовать за мной, — предложила Триша. — Только вам придётся надеть защитный халат, маску, пройти гигиеническую обработку в шлюзе…

— Не стоит, — Скалли остановила её речь взмахом руки. — Думаю, будет достаточно, если я прослежу за вашими действиями через стекло.

Джон посмотрел на неё, без слов спросив: «Уверена?» Дана в очередной раз кивнула и потянула на себя дверь, ведущую в зону для посетителей. Доггетт же сделал шаг к стене, когда Уотсон вошла в шлюз бокса через другой вход.

Малдер, едва завидев Скалли, рывком сел на кровати и кинулся к стеклу, впечатав в него ладони. Он что-то произнёс, а потом резко опомнился и ударил рукой по переговорному устройству.

— Скалли, послушай… Я могу понять твои сомнения. Просто давай хотя бы попытаемся понять, что произошло. Вместе, как мы делали это раньше. Я не знаю, что со мной сотворили, но я… Это я, Скалли… Как мне тебя убедить в этом?

Дана слышала, как затихла система дезинфекции в шлюзе. Значит, Уотсон вот-вот переступит порог бокса. Сделает свою работу… Уйдёт. А Дана останется здесь, с ним. Только на этот час, день или на всю оставшуюся жизнь? С вечными терзаниями, что одно лишь ничтожное клеточное несовпадение проложило беспощадную пропасть между настоящим Фоксом Малдером и… кем? Его копией? Да и только ли в одной клетке разница?

— Это же я, — еле слышно повторил Малдер, глядя огромными глазами на Дану.

Он всё ещё держал ладонь на переговорном устройстве, и Скалли услышала, как с шумом отворилась стеклянная дверь, ведущая к нему в бокс. В одну секунду у Малдера сузились зрачки. И карий ободок вокруг них на одно мгновение полыхнул красным цветом. Скалли в изумлении приоткрыла рот, припав к стеклу. И тут же с громким вскриком отпрыгнула, когда хрупкая Триша Уотсон впечатала Малдера лицом в стекло.

— Джо-о-о-н! — выплёвывая имя вместе с остатками воздуха в лёгких, что есть сил закричала Скалли.

Дверь в помещение распахнулась, но Джону хватило мгновения, чтобы понять: в опасности не Скалли. И Доггетт кинулся к другому входу. А Дана, обмирая от ужаса, смотрела, как маленькая миловидная блондинка стремительно вырастает над Малдером. Её лицо с тонкими чертами огрубело, проступили широкие скулы, аккуратный подбородок превратился в квадратный массивный низ лица, а добрая улыбка — в хищный оскал. Светлые волосы потемнели, поползли вверх, будто бы врастая обратно, и остались короткой стрижкой на голове того, кого Скалли называла Охотником за головами. Дана хотела вдохнуть и снова закричать, но больше — услышать хотя бы звук происходящего по ту сторону стекла.

Рот Малдера изогнулся, а лицо исказилось от ужаса. Фокс замахал руками и попытался вырваться, но Охотник, окончательно сбросивший фальшивый облик, грузным телом с нечеловеческой силой прижал его к стеклу, с силой дёрнув голову своей жертвы в сторону одной рукой. В другой смертельным холодом сверкнул стилет…

…И мир вокруг Скалли остановился. Глухими ударами доносился грохот по ту сторону стены. Крик и грозный рык… Малдера? Охотника? Джона? И только отчаянное биение изнутри, ощущаемое каждой клеткой тела, сжимало до боли сердце…

Бежать. Но ноги вросли в пол и одеревенели.

Принять. Но ведь это не он… Или?..

Кричать. Но немота растворила голос…

Всё тонуло в бездне поглотившего её ужаса. Бездне, пожирающей и Фокса Малдера. Кем бы он ни был.

…Вакуум вокруг разорвался тяжёлым хрипом. Скалли не сразу поняла, что это её отчаянная попытка наполнить лёгкие.

— Н-е-е-е-т! — вырвалось жалким раздавленным всхлипом.

Взгляд вонзился острой стрелой в стальной наконечник стилета. Блеснувшее орудие разрезало воздух. Кровь брызнула на стекло. Алые капли скрыли зелёно-ореховые глаза, умолявшие прийти на помощь…

Выстрел. И перед взором Скалли не осталось ни Малдера, ни Охотника. Только окровавленное стекло.

Дана сделала два шага назад, прямо к стене. Сползла по ней и закрыла веки, полностью отдаваясь тянущей к ней лапы темноте.

Дом семьи Хилл, окраина Лоуэр Шип Харбор, Канада

20 августа 2000, 11.44

Когда до дома Хиллов оставался десяток футов, взгляд подъезжающего Коннора зацепился сначала за стоявший на обочине «Шевроле», ключи от которого он отдал Адриане, а затем — за распахнутые входные двери. Внутренний пламенный ураган, заворачивающий в узел тревогу и страх за Адриану, поднялся к самому горлу. Коннор уже не понимал, то ли проснулась связь, то ли он за десять минут дороги сошёл с ума от беспокойства и сам раскрутил пробирающий иглами до костей вихрь. Но думать было некогда. Он твёрдо знал: Адриане угрожает опасность. И едва заглушив мотор, Дойл вылетел из автомобиля и опомнился только в прихожей дома, замерев всего на секунду и прислушавшись. Быстро осмотрелся. В гостиной слева ни души. Коннор уже сделал шаг к кухне, когда откуда-то сверху донеслись детский крик и грохот. В три прыжка Коннор оказался на втором этаже, услышав отчаянный всхлип:

— Не надо!

В одну из комнат дверь была открыта настежь. И очутившись на пороге, Коннор взглядом упёрся в широкую спину огромного мужчины, медленно приближавшегося к вжавшемуся в стену мальчику. Тот громко всхлипывал, дрожал всем телом и прикрывал обеими руками обмоченные штаны. Взор Коннора метнулся дальше по комнате. Сердце пропустило удар, когда Дойл увидел торчащие из-за дивана ступни в чёрных кроссовках. Тех самых, что он купил Адриане месяц назад.

— Где второй? — громыхнул Охотник. — Говори.

Мальчик завопил. И в мозг Коннора, будто картечь, ударили мысли: «Кайл Аарон. Иначе бы Охотник не спрашивал. Пистолет. Иначе не справиться. Никакой паники. Иначе не помочь. Выстрел точно в основание черепа. Иначе смерть от вируса».

Прыгнув к дивану, Коннор выхватил взглядом полностью закрытое волосами лицо Адрианы. Вздрогнул. Дышит ли? Крови вроде нигде нет. Ужас застелил на миг тёмной пеленой глаза. Но руки уже коснулись кобуры. Пустой.

— Проклятье! — процедил Коннор через зубы.

— Пистолет… отлетел к окну! — запинаясь, проорал мальчик, увидев Коннора.

Заметил его и Охотник, немедля сделав шаг в сторону от Кайла Аарона. У Коннора промелькнула мысль: диван — очень плохое препятствие на пути у великана. Дойл дёрнулся к шторам. Повезло сразу же найти пистолет под одной из них. Сделал ещё несколько рывков вперёд, к стене, чтобы встать на ноги, обернуться и прицелиться. Буквально чувствуя затылком приближающийся удар руки, похожей на медвежью лапу, Коннор поравнялся со стеной. Только тогда развернулся. Моментально поднял руку с оружием. Но глаза расширились, а пистолет, уверенно сжатый в ладони, дрогнул.

Охотник стоял в шагах пяти от него, презрительно усмехаясь. И держал под мышки поднятую одной рукой Адриану. Подбородок Охотник упёр ей в макушку, полностью закрыв шею и не давая Коннору ни единого шанса выстрелить на поражение. Как бы издеваясь, ухмыльнулся ещё шире и медленно приблизил стилет к шее Адрианы. Коннора словно молнией пробило от щелчка, с которым острие оружия вылетело и замерло у сонной артерии Адрианы. Сама же Адриана, будто тряпичная кукла, безжизненно висела в руках человекоподобного монстра. И у Коннора, всё острее чувствовавшего, как его тысячей колец сжимает страх от вида любимой, промелькнула надежда: будь Адриана мертва, Охотник не прикрывался бы ею как живым щитом. Если только он не блефует.

— Положи пистолет на пол, — рыкнул Охотник. — Сейчас же!

От его громкого голоса Адриана вдруг распахнула глаза и с натужным хрипом попыталась вдохнуть. В лапах Охотника, выше Коннора на две головы, миниатюрная Адриана, едва достававшая Коннору макушкой до подбородка, казалась таким же подростком, как и Кайл Аарон.

— Адриана, замри! — заорал Коннор, не спуская глаз со стилета, опасно касающегося её тонкой кожи. Хватило бы лишь одного резкого движения, чтобы смертельно пораниться.

Адриана послушно обмякла, огромными испуганными глазами глядя на Коннора. Она и сама уже почувствовала холод металла, стараясь отклонить голову в другую сторону.

— Я сказал: пистолет на пол! — ухмылка бесследно исчезла с лица Охотника.

Рывком он встряхнул Адриану и ещё сильнее прижал её к себе, выбив весь воздух из её лёгких. Де Марко вскрикнула и, задохнувшись, зажмурилась. Затихла.

И Коннор опустил пистолет. А затем положил на пол.

— Теперь отпусти её! — рявкнул Дойл, сделав шаг навстречу.

Но Охотник, даже не думая ослаблять хватку, отступил к выходу, вонзаясь хищным взором Коннору в глаза. И снова проревел:

— Где второй мальчишка?

— Я здесь! — послышалось из-за спины Охотника.

Коннор краем глаза увидел Аарона Кайла, возникшего на пороге. Но пристально смотрел только на Адриану, которая не открыла глаза на голос и не пошевелилась с момента рывка. Следом Дойл охватил взором фигуру Охотника в надежде, что тот ослабит хват или дрогнет, и тогда появится шанс схватить пистолет или прыгнуть. Но остриё, прижатое к шее Адрианы, отрезало все пути к авантюрам.

— Отпусти! — звонко и смело проговорил Аарон Кайл.

Охотник снова зло растянул губы в усмешке и уже не так сильно тряхнул Адриану. Она с хрипом втянула воздух ртом, словно вспомнив, как дышать, и открыла глаза. И в ту же секунду Охотник поставил её на пол и резко толкнул в спину прямо в руки дёрнувшемуся вперёд Коннору.

— Беги! — крикнул близнецу сползший по стене Кайл Аарон.

И не медля Аарон Кайл побежал в сторону лестницы. Охотник кинулся следом, тяжело громыхая массивной обувью по ступенькам.

Взгляды Коннора и Адрианы пересеклись всего на миг, когда Коннор притянул её к груди. Болезненная гримаса, исказившая лицо Адрианы, впечаталась клеймом в сердце Дойла. Его ладони быстро проскользили по её спине, но взор перекинулся на дверь.

— Пистолет, — прохрипела Адриана. — Дай! Скорей!

— Я сам!

Коннор выпустил Адриану из объятий, поднял оружие с пола и выбежал из комнаты. И, будто проклятое дежавю, первое, что он увидел, — спину Охотника и мальчишку, стоявшего на пороге у входной двери.

— Ты не можешь меня убить! — уверенно прокричал Аарон Кайл. — Тебе не велели. Они же обещали…

— Мне плевать на их команды, — грубо отрезал Охотник, уже почти нагнавший свою жертву. — Ты такой же, как остальные. Клон. А значит, подлежишь уничтожению.

В пробирающихся через небольшое окно лучах солнца сверкнуло взмывшее вверх лезвие холодного оружия. И Аарон Кайл, вместо того, чтобы выбежать из дома, словно врос в землю и что есть мочи закричал…

Больница Твин Окс, Маскводобойт Харбор

20 августа 2000, 11.47

Глаза, наполненные ужасом… Взмах стилета… Оглушающий своим безмолвием крик и перекошенный рот… Сознание кружило Дану, как на чёрной карусели, удавкой тошноты зажимая горло. Краски вокруг то приближались, то отдалялись.

— Дана? — раз за разом тихо звал знакомый мужской голос.

— Ма…алдер… — со стоном выдавила Скалли, вспомнив наконец, как говорить.

Зелёно-карие глаза яркими бликами проступали из темноты и сразу же тонули в ней снова.

— Малдер… — увереннее позвала Скалли.

Изумруд с рудой обратился в холодный цвет стали. И Скалли вскрикнула, отстраняясь и закрывая руками живот.

— Тише, тише! — На её предплечьях сомкнулись сильные, но бережные руки. — Это я!

— Ма… — снова с надеждой простонала Скалли.

Зрение наконец-то сфокусировалось. И Дана разочарованно вздохнула, увидев перед собой Джона. Она полулежала, опираясь на стену за спиной. Но, вздрогнув всем телом, попыталась сесть.

— Малдер!

— Тебе не надо на это смотреть! — чётко проговорил Доггетт, уже крепче обхватывая её за плечи и удерживая.

И по его интонации и оберегающим жестам Дана всё поняла сама. Она не сразу заметила, что по лицу Джона стекает кровь, а из раны на щеке торчит кусок стекла.

— Что?.. Джон?! — она потянулась рукой к его лицу.

— Прости, я не успел, — просипел Доггетт. — Замок не сработал. Я смог войти, только когда трижды выстрелил в дверь. Поздно… Скалли, но ведь… Это не он. Верно? — вопрос прозвучал с дрогнувшей надеждой в голосе. — Мы найдём настоящего Малдера. Слышишь? Я тебе обещаю!

Джон снова сжал её плечи. И Скалли, подняв ошарашенный взор, только сейчас заметила, что по ту сторону стекла мелькают тени. Двери комнаты для визитёров распахнулись. Джон выпрямился и отошёл, уступая место медсестре, которая склонилась над Скалли.

Дане помогли подняться на ноги. Джон специально заслонил собой стекло. Но всё же она успела краем глаза выхватить лежавшую на полу руку с раскрытой ладонью в зелёной жиже…

Жиже, которая оставалась после уничтожения Охотника, если стрелять или бить точно в основание черепа. Скалли прекрасно помнила, что и те клоны, с которыми ей приходилось сталкиваться пару лет назад, после убийства распадались точно так же…

Но теперь за стеклом в луже пузырящейся жидкости лежало обычное человеческое тело. Из пробитой шеи которого на стекло брызнула алая кровь.

Тело того, кто казался Фоксом Малдером… Или… всё же был им?

Дом семьи Хилл, окраина Лоуэр Шип Харбор, Канада

20 августа 2000, 11.52

Прогремел выстрел. Охотник, как подкошенный зверь, с рёвом рухнул на ковёр. Аарон Кайл открыл рот, но не смог больше закричать. Только прислонился к дверному косяку и сполз вниз.

Коннор опустил оружие. И в ту же секунду его запястья коснулись холодные пальцы. Адриана, бледная, но уже без тени боли на лице, глядя Коннору в глаза, быстро прошептала: «Всё хорошо». Он рассеянно вложил в её руку пистолет, будто в замедленной съёмке наблюдая, как Адриана сразу же засовывает его в кобуру.

Когда всхлипы Аарона Кайла, сидевшего на пороге дома, и Кайла Аарона, выглянувшего из комнаты, слились в один, реальность начала прокручиваться перед глазами Коннора с прежней скоростью. Он и Адриана сбежали по лестнице и оказались рядом с Аароном Кайлом. Введя его в дом, Коннор закрыл входную дверь. Адриана прижала мальчика к себе, загораживая ему обзор на растянувшееся на полу тело. А Дойл, повернувшись к Охотнику, с отвращением смотрел, как с него сначала стекают кожа и мышцы, обнажая скелет. Словно масло, следом расплавляются органы и кости, быстро превращаясь в однородную зелёную жижу.

— Всё нормально, — спокойно проговорил Аарон Кайл, отстранившись от Адрианы. — Вы… знали куда стрелять?

— Наша знакомая сказала, что убить это существо можно только выстрелом или ударом ножа в основание черепа, — отрешённо проговорил Коннор, а затем повернулся к мальчику и Адриане. — Ты в порядке, Аарон Кайл?

— Зачем ты вышел из подвала? — по лестнице спустился Кайл Аарон, держась за поручень и всё ещё сотрясаясь от страха. — Мама же не велела.

— А где ваша мать? — спросила Адриана, только сейчас подумав о Джоан Хилл.

— Она всего на полчаса ушла в церковь, — хором ответили мальчики. Переглянулись, и дальше продолжил Кайл Аарон: — Молиться о благополучии нашей семьи. И затем хотела заехать в магазин. Как только она вышла, в дверь вломился он. А затем вы… — он посмотрел на Адриану.

Де Марко услышала, как Коннор едва слышно фыркнул, выглянув в окно.

— Тебе нужно вернуться в подвал! — прохрипел Кайл Аарон, дёрнув брата за рукав.

— Я больше не буду прятаться, — помотав головой, проговорил Аарон Кайл. — Ты не понимаешь… Наш дом — последняя точка в маршруте движения корабля, — мальчик кивнул на окончательно превратившегося в едко-зелёную жидкость Охотника. — Они должны были забрать его, как только он закончит свою миссию. Он — послание для Неилэ.

— О чём ты говоришь? — Коннор подошёл и опустился на одно колено перед Аароном Кайлом, чтобы заглянуть ему в глаза. И только сейчас заметил, что голубая радужка приобрела малиновый оттенок. Адриана, присевшая на корточки, тоже как раз рассмотрела цвет глаз, присматриваясь к лицу мальчика то с одной стороны, то с другой. — И откуда тебе это известно?

— Вы должны узнать всю правду, профессор Дойл… От меня, — Аарон Кайл тяжело вздохнул и почесал затылок, а затем вдруг стал не по-детски серьёзным. И голос его зазвучал, как если бы он приготовился произнести заученную речь перед зрителями, в роли которых теперь выступали Коннор и Адриана. — То, с чем вы столкнулись, действительно своего рода эксперимент, и он должен был закончиться успехом. Те, кто его проводят, называют себя Неилэ. Они прибыли сюда на одном из двух кораблей. Второй корабль движется на расстоянии от первого. Он нужен для создания отражений прототипов, — Аарон Кайл замялся, словив скептический прищур внимательно глядящего на него Коннора. — То есть клонов.

Адриана почти одновременно с Коннором приподняла бровь и приоткрыла рот. Где-то за грудиной заскребло подозрение. С губ Аарона Кайла начали слетать фразы, будто описывающие сюжет научно-фантастического фильма или комикса. И именно этот невероятный сюжет Аарон Кайл, сам свято веря в его правдивость, пересказывал сейчас. Разум взрослого отказывался воспринимать мальчика, говорящего о таких вещах с серьёзным выражением лица. Но взгляд его нечеловеческих глаз заставлял дать шанс и выслушать молча.

— Я знаю, что у вас много вопросов и сомнений, — пожав плечами, в унисон мыслям Адрианы проговорил Аарон Кайл, — но просто выслушайте меня. И, возможно, вы всё поймёте, — он посмотрел на Кайла Аарона, быстро растянув губы в подобии улыбки, а затем снова перевёл серьёзный взор на Коннора. — Неилэ очень похожи на вас, но только вот этим, — он приставил палец к виску, — не внешне. Они учёные, исследователи…

— Мы же… — подал голос Кайл Аарон. — Мы же видели с тобой тех сереньких существ у нас в сарае, помнишь? Непохожих на людей. Это они?

— Да, они. Мы с тобой были началом эксперимента. Теперь всё иначе, — невозмутимо продолжал Аарон Кайл. — Неилэ хотели забрать только тех, кто сам пожелал оказаться среди них. Неилэ не видят в людях низшую расу. Им интересны ваши знания, ваша культура. Эта раса не хочет уничтожать человечество или колонизировать его, они хотят всего лишь получать информацию. Могут дать людям недоступные им знания. И также многому научиться у человечества. Но Неилэ не желали просто отнять избранных людей у семей… Поэтому они хотели оставить вместо них клонов. Вот только Неилэ больше не могут спуститься сюда, чтобы всё увидеть своими глазами, проконтролировать клонирование… Для этого им нужны Охотники, умеющие принимать человеческое обличье. Их в Северной Америке до недавнего момента было шестнадцать.

— Шестнадцать? — мрачно проговорила Адриана, вдруг припомнив цифру выживших возвращённых на вчерашний день. Коннор вопросительно посмотрел на неё, и она продолжила: — Если их действительно шестнадцать, тогда понятно, как Охотники вчера смогли убить пятнадцать клонов и оставить в живых Билли. Шестнадцать убийц на шестнадцать возвращённых жертв. Но для чего эти существа нужны Неилэ?

— Так уж вышло, — Аарон Кайл на секунду задумался и замер, словно припоминая забытое, — что изначально Неилэ и Охотники не находили общий язык, но в какой-то момент заключили сделку. Всех условий их сотрудничества мне… мне не показали. Знаю только, что в этот раз Охотники должны были отследить, насколько успешно проходит эксперимент. Вот только вернуться на корабль и сообщить о результатах Охотники не могли, пока все клоны не окажутся на Земле. Второй корабль в каком-то смысле герметичен, пока идёт процесс создания клонов. Это инкубатор, где в стеклянных запечатанных камерах появляются отражения людей. И только после завершения процесса клонирования на корабль могут вернуться или клоны, или войти существа, вроде Охотника. Неилэ находятся на корабле с прототипами.

— Если ты говоришь, что Охотников шестнадцать, как раз по числу возвращённых на вчерашний день, им что, настолько важно было убить всех одновременно? — пристально глядя в то и дело меняющие оттенок глаза Аарона Кайла, спросил Коннор.

— Они выжидали, чтобы нанести удар в один час и не оставить шансов придумать людям, куда спрятать клонов. Хотя и увезти их из больницы вряд ли бы вышло, тогда бы Охотники среагировали раньше. Они умеют не только менять внешность, у них есть ещё одна важная особенность.

— Какая? — нетерпеливо спросил Коннор.

— Коллективная память и единое сознание на всех, — мотнув головой, отчеканил Аарон Кайл, — сколько бы Охотников ни пребывало на Земле. Они не выделяют себя из общей массы, существуют будто сеть компьютеров с одномоментным доступом к одному диску с памятью. Очевидно, если бы Неилэ захотели, они бы тоже могли подключиться к этому «компьютеру» и узнать о результатах эксперимента раньше. Но для них это недопустимо… Множественное сознание Охотников в какой-то степени вирусное для Неилэ. Или грязное. Однако именно оно помогло убийцам спланировать одномоментное уничтожение клонов. Если бы Охотников было восемнадцать, то они бы подождали день. Ведь сегодня им нужно было попасть ещё в две точки. Одному — в больницу Твин Окс, а второму — сюда.

— И Охотник уже в Твин Окс? — Коннор спешно потянулся к телефону, но Аарон Кайл жестом остановил его.

— Он убит… Но убит и тот, за кем он приходил.

— Малдер… — прошептала Адриана.

— Вы правы, Малдер, — спокойно подтвердил Аарон Кайл, и сердце Адрианы ухнуло вниз.

И она, и Коннор с ужасом посмотрели на Аарона Кайла. А он вздохнул и продолжил:

— Вы ведь сами, профессор Дойл, четыре года назад говорили, что клон и прототип идентичны. Это правда. Крайне важно, чтобы в момент, когда отражение делает первый вздох, был контакт с прототипом глаза в глаза. Так мы впитываем всю память. Даже то, о чём прототип уже забыл… Но может в любой момент вспомнить. Отличие лишь в клетках иммунитета, которые у Неилэ не выходит повторить. Тут уж я не знаю, почему.

Аарон Кайл тряхнул головой и снова стал похож на обычного подростка. Он всё больше напоминал того, кто произносил хорошо заученный текст, но в какие-то моменты последовательность фраз в голове обрывалась. И Аарон Кайл в такие минуты сам будто не понимал весь смысл того, что транслировал.

— Теперь это как раз неудивительно, — задумчиво произнёс Коннор. — Память копируется в момент первого вздоха, так? Набор образов, мысленных картинок, который передаётся из глаз в глаза. А Т-клетки, уничтожая в теле вирусы с момента появления человека на свет, формируют клеточную память. Очевидно, сложная задачка для репликации в условиях стерильности и герметичности. Плюс форсированное развитие. И в таком случае клоны на Земле чуть ли не tabula rasa в отношении нашей микрофлоры. Верно?

— Вам виднее, — промямлил Аарон Кайл.

Дойл посмотрел на Адриану, но и от неё получил в ответ только выражение лица, на котором читалось: «Браво, профессор… Тебе всё понятно, мне — нет». Он пожал плечами и снова перевёл взгляд на мальчика.

— Но если эти клетки оказываются в теле клона, — продолжил Аарон Кайл, и его глаза снова стали малиновыми, а голос натянулся, — то отличить с помощью человеческих технологий клона от прототипа больше невозможно. Память, мышление, привычки… Всё это полностью скопировано, никакого подвоха…

— Никакого подвоха? — спросил резко нахмурившийся Коннор, понявший, что до финала истории он не дотерпит, не задав важный вопрос. — Мне до сих пор крайне непонятно лишь одно. Откуда ты это всё знаешь тогда? В таком объёме? Ты ведь сам… клон Кайла Аарона, — он мотнул головой в сторону второго подростка, который сидел на ступеньках лестницы и безмолвно следил за разговором. — Но говоришь нам о двух кораблях, нескольких расах… Неужели клоны обладают этим знанием?

— Я много чего знаю, профессор Дойл… Знаю даже, что вчера вечером вы ели омлет и овощной салат… И несмотря на то, что вы в принципе не любите и не признаёте такую еду, она очень вам понравилась. Вы себя очень хорошо чувствовали после ужина. Настолько хорошо, что до сих пор хотите сказать той, которая для вас его приготовила, как вы безмерно благодарны ей за всё, что она делает для вас… И как сильно вы…

— Ты — телепат?! — прохрипел Коннор, мысленно умоляя Аарона Кайла замолчать.

— Не совсем, — усмехнулся мальчик. — Я вижу воспоминания… Вижу вашу мать глазами вас, пятимесячного. Чёрные волосы, как у вас, обворожительная улыбка. И взгляд, ясно дающий понять, что вы — её мир. Так смотрит только мать на своего ребёнка. Или отец, впервые ощутивший в сердце любовь… Ваш мир теперь тоже кружится вокруг маленькой девочки, но ещё и вокруг женщины, — взгляд Аарона Кайла снова наполнился недетской глубиной, а по малиновым радужкам словно пробежали белые нити. Мальчик добродушно улыбнулся, не сводя взгляда с Дойла, и в этой улыбке промелькнуло что-то нечеловеческое. — И как я уже сказал, мы впитываем память прототипа в момент первого вздоха. Вот только те эксперименты, которым меня подвергли в «Улье», открыли возможность читать память любого человека или существа как открытую книгу. И мои глаза, — он дотронулся до нижних век, — стали красными. Когда Охотник пришёл за мной, я проник в его память. И увидел там многое…

— Могу я спросить? — перебив Аарона Кайла, Адриана осторожно развернула его к себе. — Как тебе удалось бежать из лаборатории?

— Там был один человек, Мик Кейн… Это он исследовал мои способности. Хотел повторить их технологию. Но его дочь страдала от расстройства памяти. Она каждый день вспоминала что-то важное, а утром забывала. Она даже не узнавала своих родителей. И Кейн очень мучился… А я убедил его, что могу помочь ей вспомнить всё, что она забыла. И вернуть ей память навсегда. Я помог, — по-детски закивал Аарон Кайл, будто ожидая похвалу от взрослых за хороший поступок. Даже в радужках проступило больше голубизны на мгновение, — но потом сбежал… А тот человек не стал меня искать. Мама увезла нас подальше, сюда, веря, что тут нас никто не найдёт. Она не знала, — Аарон Кайл посмотрела на Коннора, — что вы тоже угодили в лабораторию. А я не мог ей всё рассказать, как вам. Нельзя. Но сказал, что вы не виноваты, и сами стали жертвой. Простите, она не со зла…

— Я понимаю, Аарон Кайл. И ты прости, что люди из моего Управления воспользовались созданным мною доверием, проникли в вашу семью и забрали тебя, — просевшим голосом проговорил Коннор. — Если бы я знал…

— А я вот чего не понимаю, — глядя на поникшего Коннора, спросила Адриана. — Почему же Неилэ захотели забрать с собой именно прототипов? А не клонов? Если они настолько идентичны. Чего ради теперь они убивают тех, кого сами создали? Это кощунственно. Ведь если верить твоим словам, клоны по всем параметрам, кроме наличия T-клеток, те же люди… Пусть бы эти экспериментаторы забирали созданные ими отражения и обогащались их опытом, — буквально выплюнула она, раздражаясь. — Или всё же есть какой-то подвох?

— Отчасти. Я сказал, что отличий нет для людей. Неилэ и Охотники же на близком расстоянии способны учуять клона. И клоны тоже инстинктивно чувствуют рядом этих существ, видят алые вспышки перед глазами. Мы всё же не рождены из утробы матери, а созданы. Правда, есть и ещё одно различие. Оказавшись здесь, на Земле, клоны больше никогда бы не захотели вернуться туда, — мальчик посмотрел вверх. — Они бы не будоражили сознание своих родных и близких, не искали истину и не пытались найти доказательства существования пришельцев. А ведь именно этого хотели те люди, которых Неилэ забрали. Клоны бы жили абсолютно земной, человеческой жизнью. Так вот вышло… Некоторые люди хотят туда, а мы, — он поёжился, — хотим остаться здесь…

— Выходит, в вас всё же скрыто нечто, что невозможно увидеть человеческим взглядом, так? — предположил Коннор. — Обнажившаяся способность читать память других людей, красные радужки явно теперь указывают на твоё отличие от брата. И всё это изначально дремало внутри тебя, просто нужно было обнаружить какие-то звенья. Надавить на них — различия станут слишком явными. И в «Улье» их упорно выискивали. Значит, всё же разницу можно обнаружить… Если знать, где искать. Но люди, приехавшие за тобой, точно знали, кого забирать. А вы с братом на тот момент были неотличимы. Как так вышло, ты знаешь?

— Ваши учёные нашли способ. Они использовали для опытов клетки низшей формы, живущей на одной планете с Охотниками. Эти клетки были в человеке, который пришёл за мной. Он с порога смог понять, кто из нас кто. Людские эксперименты с инопланетным материалом и напугали Неилэ. Они не хотели, чтобы созданных ими клонов люди использовали в качестве подопытных кроликов.

— Но как получилось, что Неилэ сбрасывали людей на Землю, не удостоверившись в том, что они — точная копия прототипов? С Т-клетками? — наседал Коннор, не обращая внимания на Адриану, которая рядом всё сильнее злилась. — Ведь тогда тем, кто знает про вас с братом, как раз стало бы известно, что случаи клонирования повторяются.

— Верно. Но технология Неилэ не может «просветить» уже готового клона, проверить его кровь или, тем более, пересадить клетки иммунитета на корабле, — Аарон Кайл сморщился и потёр виски, снова что-то выуживая из памяти. — Что-то про целостность покровов, которые нельзя нарушать в камере. А ещё… Человеческая кровь для Неилэ — яд. Как и для людей — их кровь.

Коннор тоже сморщился, скептично играя искривлённым ртом и дёргая бровями.

— Они были уверены, — снова решительно повторил Аарон Кайл, — что в этот раз всё получится. И если бы удалось скопировать T-клетки, никто бы из землян не заподозрил подмену.

— И они специально привлекли внимание к движению тарелки, зная, что найдутся те, кто поймут закономерность выброса тел? — спросил Коннор. — В больших городах такие возвращения наделали бы слишком много шума. Но почему клонов одномоментно не спустили на Землю? Нужно было время, чтобы каждое отражение дозрело, или передача памяти каждому из них не проходит параллельно? Ты сказал про инкубатор. Но что если это… конвейер?

— Да, всё именно так. И по следу клонов шли Охотники. Им отдали чёткий приказ в случае обнаружения любых выдающих процесс клонирования черт убить отражения, чтобы ваши учёные не использовали их вновь в своих целях.

Аарон Кайл обвёл внимательным взглядом Коннора, Адриану и своего брата. И громко проговорил:

— Люди боятся огней в небе, но не всегда эти огни несут угрозу. И человечество даже не подозревает, что те, кто смотрят на Землю из неопознанных объектов, могут бояться устанавливать близкие контакты с людьми. Они ищут тех, кто сам не против взаимодействия. И страшатся того, во что люди могут обернуть попытку других существ наладить близкие контакты. Агрессия, войны, препарирование тех, кто отличается лишь на одну клетку от вас… Те, кто создал меня, не причинили мне никакого вреда. Зло и боль исходили лишь от людей… — взор Аарона Кайла застыл на Конноре, и красные прожилки в глазах стали ярче. — Вам ли об этом не знать, профессор Дойл?

— А про чувства их семей они подумали? — вдруг вскипела Адриана, наконец позволяя злости излиться в слова. — Тех самых, которых не хотели оставить без родственников? Что они ощутили, когда получили вести о заколотых близких в больницах? Почему не озаботились чувствами самих клонов, которых убили? Надо же, какая благая цель! Значит, люди для них представляют интерес, а клоны, которые по услышанной логике не отличны от нас, всё же расходный материал? Прости, но тогда я лично не увидела пока главное различие между ними и нами. И те, и другие исходили из своих целей. Эксперимент в небе и на земле, — Адриана гневно раздула ноздри. — Вот только Малдер в больнице ясно осознавал, что убивают именно его, так? От него и от других возвращённых избавились лишь из-за страха, что наши учёные-изверги заберут их и будут разделять на клетки под микроскопами… Но начали всё это не люди! Люди получили в свои руки материалы, которые использовали в извращённых целях, согласна. Однако всё завертелось после того, как Неилэ удовлетворили свой исследовательский интерес и сделали клонов…

Она осеклась, поймав тяжёлый взгляд Коннора. Но не поняла, солидарен ли он с нею или у него свои мысли на этот счёт. Правда, взор подействовал отрезвляюще. Выговаривать всё мальчику, который сам стал жертвой экспериментов, стало такой же плохой идеей, как и припирание своими эмоциями Коннора к стене в больнице пару часов назад. Но ярость буквально ослепляла Адриану, заставляя выплёскивать искры хотя бы словами.

— И что даст нам это знание, которое ты озвучил? — спокойно спросил Коннор. — Для чего всё это?

Они все вдруг вздрогнули, когда комната наполнилась высоким звуком. Аарон Кайл быстро подошёл к месту, где лежали останки Охотника, и извлёк двумя пальцами плоский, похожий на зажигалку, прямоугольный предмет. Зажав его в руках, Аарон Кайл заговорил достаточно быстро:

— Это самое важное в моём рассказе, — он тяжело вздохнул. — То, что я должен был вам передать. Вы можете злиться, — мальчик посмотрел на Адриану, — но кто бы это всё ни начал, в лабораториях люди не только вкалывали клетки инопланетных существ испытуемым, они ещё и создали клонов из человеческих клеток и клеток низших существ, случайно попавших на Землю. Для Охотников в какой-то мере такие клоны почти собратья. Они не воспринимают их как объекты для уничтожения. Неилэ не могут повлиять на Охотников и заставить их убить этих монстров, созданных людьми. Но они не хотят, чтобы подобные существа жили и плодились среди вас. Такие клоны не инопланетяне, но и не люди… — Аарон Кайл вонзил взгляд в Коннора. — Один из таких монстров создан наполовину из ваших клеток, профессор. У него ваша внешность, ваша память и ваше… сознание.

— Да о чём ты говоришь? — спокойствие Коннора враз разбилось об услышанные слова. Он схватил Аарона Кайла за руку, притянув к себе. — У меня есть… клон?

Адриана же замерла, приоткрыв рот. И разбросанный ранее пазл в голове собрался в пугающую картину.

— Вам ведь тоже сначала вкололи что-то с клетками того, кого вы называете паразитом, — продолжил Аарон Кайл. — Лекарство, которое помогло вам выжить, когда вы заразились этой низшей формой жизни. Сейчас в вашем теле нет ни следа чужих клеток. Иначе и вы бы смогли различать, кто клон, а кто — нет. Но дело в другом. Как я уже говорил, эти паразиты обитают на одной планете с Охотниками. И они также обладают зачатками коллективного разума. Пусть и примитивными, которые используются для совместного проживания, питания и размножения. Но все родственные особи включены в одну цепь. И при желании Охотники могут видеть глазами паразитов и управлять ими. Благодаря тем клеткам вы могли ощущать второго себя. А сейчас — нет. Но ваш клон устроен иначе. Он наполовину монстр, чьё сознание вплетается в один канал с пришельцами. Но на вторую половину он… Это всё ещё вы.

Коннор поднялся с колена и застыл, его взгляд остекленел, а цвет лица сравнялся с белоснежными стенами вокруг. И Адриана, также резко вскочившая на ноги, не думая ни о чём, интуитивно переплела свои пальцы с его и крепко сжала ладонь Коннора. Окинула наполненным тревогой взглядом, но тут же твёрдо проговорила в сторону Аарона Кайла:

— Где это существо находится сейчас? Ты знаешь?

— Он рядом с беловолосой женщиной. В медицинском халате. Той, что мучала меня в «Улье». И ваш клон из-за экспериментов над ним тоже теперь способен видеть память других людей. Всю, до мельчайших подробностей. Это на руку пожилой леди. Она что-то ищет через него, а он пока не может ей противиться. Но она гордится своими успехами, улыбается и не понимает: он — орудие не только в её руках… Ей только кажется, что она способна его подчинить и направить… Но кукловодами являются они, Охотники… Проникая в его сознание, они отдают команды. Это их цели он преследует прямо сейчас, а не её.

— Аарон Кайл, — мягко спросила Адриана, всё ещё мягко сжимая пальцы Коннора. — Место, ты знаешь, где они находятся?

Её пронизывал страх от услышанного, но больше — от вида Коннора. Знала бы, что он вот так узнает о своём клоне, рассказала бы в больнице о папках. Может, его хоть это как-то подготовило бы. А теперь её всё больше колотило от страха, когда она смотрела на его застывшее восковой маской лицо. И если в момент, когда Коннор услышал о клоне, в его глазах бесновались страх, неверие, отрицание и толика понимания чего-то такого, что было известно только ему, то теперь его глаза словно выцвели, а пылающий интересом взгляд потух.

— Я видел большой подвал с десятком ламп… — потерев лоб, сказал Аарон Кайл. — И клетку. Больше ничего. Вряд ли вы сможете так просто его найти. Но знаете… Он сам хочет встречи с вами.

Аарон Кайл с недетским сочувствием посмотрел на Коннора, который стоял замершим изваянием, вдыхая через раз.

— Профессор Дойл… Услышьте меня сейчас. Щупальца его связи, призванной сцеплять низшие особи, слишком глубоко пронзили ваши внутренности и разум… И только вам под силу уничтожить эту… тварь и пресечь попытки людей повторить подобный эксперимент. И это ваше сражение, не Неилэ… Разомкните эту связь как можно скорее. Каким-то невероятным образом и она оказалась в неё вплетена, — Аарон Кайл кивнул в сторону Адрианы, которая от его слов встрепенулась. — Через связь ему будет легко найти то, что он хочет. А его желания совпадают с вашими, но они усиливаются и извращаются той инопланетной враждебной половиной. Он хочет найти вас обоих, и вы оба должны быть готовы к встрече с ним. Человеческого в нём осталось крайне мало.

— Но… — Коннор, стараясь гнать пока мысли, какие его желания может чувствовать клон и как в это вплетена Адриана, сдвинул брови, — ты ведь читал память Охотника… Там не могло быть того, что ты сказал. Про уничтожение… — Коннор с трудом перевёл дух и следом выдавил: — твари. Если он отчасти их собрат. И ты с самого начала говоришь так, будто передаёшь нам… послание? Кто вложил тебе в голову эту информацию?

— Я и есть — послание, — Аарон Кайл улыбнулся и сделал несколько шагов в центр комнаты. — Прощайте, — он обвёл взглядом Коннора и Адриану, а затем посмотрел на брата: — Передай маме, что я её люблю…

— Аарон! — вскрикнул Кайл и бросился к брату. — Не уходи! Или… Ты ведь вернёшься, да?

— Пойми, — опять голосом подростка заговорил Аарон Кайл, схватив брата за предплечья, — я должен подняться, чтобы они всё узнали. А если спущусь обратно, ни тебя, ни меня, ни маму никогда не оставят в покое… Теперь нас с тобой так легко различить, — он снова потёр красные глаза. — Я — послание, и мне дали выбор… Неилэ позволили мне остаться здесь. Они знали, что вы меня найдёте, сможете защитить, — он посмотрел на Коннора. — И специально выбрали эту точку. Чтобы я мог рассказать вам правду… Но мне нужно было сначала увидеть недостающие элементы в моём рассказе в памяти Охотника. Его миссия заканчивалась здесь. Он должен был передать мне последние образы и вернуться на корабль. Однако он их не послушал… И теперь его нет. А их время здесь заканчивается. Кто же скажет Неилэ, если не я? Теперь я обязан передать другое послание, чтобы вернуть тех людей.

— Стой! — заорал Коннор и кинулся к мальчику, который прижал к груди предмет, вновь издавший громкий звук. — Но как нам их найти?

— Вы знаете… Отсюда — девять миль на юг и девять миль на запад.

Солнечный свет, ворвавшийся в комнату, усилился в сотни раз, ослепив всех, кто находился в помещении. Адриана, вскрикнув, отвернулась и прижалась к Коннору. Он же одной рукой притянул её к себе и рывком развернулся спиной к эпицентру вспышки, второй рукой закрывая свои глаза.

Как и позапрошлой ночью, белый свет, словно излучение рентгена проникающий в каждую клетку, прожигал тела всего несколько секунд. И когда он угас, по полу снова заскользили лишь солнечные лучи. В комнате остались только Коннор, Адриана и колотящийся от страха Кайл. Осмотревшись по сторонам, Коннор отстранился от Адрианы, аккуратно коснулся её висков и быстро заморгал.

— И что это было? — тяжело дыша, вдруг сипло прорычал он. — Вот ответь мне, и какого чёрта ты поехала сюда одна? Я же просил мне звонить! — На последнем слове у него нервно дёрнулись мышцы лица, а из горла вырвался хрип.

— Я хотела, — видя, как в его глазах то ли от злости, то ли от страха бьются искры, пролепетала Адриана, — но у меня телефон разрядился.

Она сказала фразу с такой искренней интонацией и с девчачьим выражением лица, что Коннор со стоном захватил ртом воздух и со всей силы прижал Адриану к себе, вплетая пальцы в её волосы.

— Прости. Господи, я так испугался за тебя, — выдохнул он и уткнулся носом в её волосы, но уже через пару секунд встрепенулся. — Я не сделал тебе больно? Чем ты ушиблась при падении? — он начал её осматривать, бережно кончиками пальцев касаясь плеч.

Адриана вонзила в него внимательный взгляд, прокручивая тревожные мысли. Его реакции выглядели для неё пугающе. До вспышки он казался неживой фарфоровой статуей, а теперь из Коннора лились эмоции в её сторону. Но что же переживал он сам, узнав правду о себе и о том, что с ним сделали? Разве его волновало только её состояние? Или он этим волнением захлёстывал оцепенение, не желая сейчас думать о себе?

— Я цела, — отмахнулась Адриана. — Он отшвырнул меня за диван, но, кажется, сломаны только ногти, — в исступлении она посмотрела на свой испорченный маникюр, а затем снова подняла на Коннора глаза и осторожно спросила: — А ты… как?

В следующую секунду они оба подпрыгнули от громкого крика, раздавшегося за спиной Коннора.

— Дети! — заорала влетевшая в дом миссис Хилл. — Боже… Что?

Она вперила в Коннора и Адриану взгляд широко распахнутых глаз, в котором плескался ужас.

— Ма! — промычал Кайл Аарон и кинулся к матери, громко рыдая.

Коннор тяжело вздохнул и, оставив Адриану позади себя, сделал шаг навстречу Джоан.

— Мне очень жаль, миссис Хилл, — медленно и спокойно проговорил он. — Но Аарон Кайл ушёл с теми, кто его сотворил, и, очевидно, уже сделал что-то такое, что поможет нам найти двадцать три человека. Которые, скорее всего, теперь остро нуждаются в медицинской помощи. И поверьте, сейчас нам срочно нужно уехать, но если вы позволите, мы вернёмся позже, чтобы поговорить и всё объяснить.

— Уходите, — Джоан отвернулась от Коннора, прижимая к себе Кайла Аарона. — Сын рассказал мне о вас, но я более не нуждаюсь в ваших речах. Если бы не ваше Управление… — она громко всхлипнула и закрыла рукой рот.

— Миссис Хилл, — с пробирающимся в голос оттенком негодования начала Адриана, но Коннор остановил её вытянутой ладонью.

— Если вы всё же захотите со мной поговорить, — с прежним спокойствием проговорил он, — номер телефона у меня прежний. До свидания, миссис Хилл.

Он кивнул Адриане, и вместе они вышли из дома.

— Едем туда, куда указал Аарон Кайл? — нетерпеливо спросила Адриана. Коннор окинул её беспокойным взглядом. — Дойл, я в порядке! Так едем?

— Едем, — нехотя проговорил Коннор, снова мазнув по ней взглядом. — Садись за руль, я посмотрю карту и позвоню нашим ребятам. Пусть и они отправляются туда. Что-то подсказывает, что нам понадобится много рук…

20 августа 2000, 12.48

Когда «Шевроле» остановился возле раскинувшегося небольшого леса по другую сторону дороги, Коннор скривился.

— Дожидайся людей из Управления, я пойду туда один.

Он всверлил строгий взгляд в Адриану, ни секунды не сомневаясь, что она его не послушает. Де Марко ничего не сказала, когда он дёрнул ручку, но двери машины распахнулись одновременно с обеих сторон.

— Ты сам сказал, ты не мой подчинённый, а я — не твоя сотрудница. И одного тебя туда я не отпущу, — тоном, не терпящим возражений, проговорила Адриана. — Даже не надейся. Мои ноги в порядке, идти и даже бежать могу. Пошли, теряем время.

Коннор с шипением выдохнул, хмурясь. Но ветер не дал им ни шанса на споры, донеся эхо истошного крика. И в следующую секунду и Дойл, и Адриана сорвались с места и побежали вглубь леса.

Когда пару минут спустя у Адрианы начал заканчиваться воздух в лёгких, Коннор опередил её на несколько десятков шагов. Она бежала, уворачиваясь от веток и всматриваясь в землю под ногами. Остро чувствуя, как от ушибов и резких движений разливается боль по правой стороне тела, боялась упасть. Коннор же нёсся напролом. Но наконец остановился. Подойдя ближе, Адриана увидела, что он замер на краю оврага. Его оцепенение длилось недолго. И когда Адриана поравнялась с ним, Коннор уже достал мобильный, высоко подняв его вверх в надежде словить сигнал. Де Марко, посмотрев вперёд и вниз, обронила громкий тяжёлый вздох.

Ели и сосны будто обступили округлый небольшой участок земли, к которому вёл невысокий спуск. Место, похожее на кратер или высохшее озеро, в котором сейчас, как задыхающиеся рыбы, копошились голые тела людей. Издалека казалось, что они все сплетены или срощены в единый узел. Перемазанный в грязи и пыли клубок двигался, словно соединённый одной жизнью. И Адриана ощутила острый подкат тошноты к горлу. Только присмотревшись, увидела, что люди просто лежали друг на друге. Видимо, кто-то из возвращённых был или мёртв, или без сознания. А кто-то, протягивая руки вверх, старался выползти из-под других тел.

Ветер разносил стоны, хрипы и сиплые призывы о спасении. И в эту секунду и Коннор, и Адриана надеялись, что помощь прибудет быстро. Хотелось верить и в то, что где-то там, в огромной груде, лежал тот, кого они искали. И погоня за истиной закончилась нахождением живого Фокса Малдера, а не мёртвого…

Примечания:

Бесконечно жду вашу обратную связь на эту главу, ведь финал, как и истина, уже где-то рядом. И с радостью подарю награду на профиль тем, кто сможет понять, что зашифровано в названии расы пришельцев, придуманной для «Мёртвой жизни» ?

20 августа 2000, 14.45

Следующие полтора часа после обнаружения тел в лесной яме напомнили Адриане сцену из фильма-катастрофы, только сначала в замедленном показе, а затем будто бы на перемотке. И она, и Коннор не стали просто смотреть со стороны, как прибывают машины скорой помощи и полиции и как начинается спасательная операция. Они, не жалея сил, помогали укутывать возвращённых одеялами, укладывать на носилки, говорить успокаивающие слова под множащиеся стоны и вскрики пришедших в себя. Среди людей не было серьёзно пострадавших. Но все, как один, пробуждаясь, впадали в панику. Задыхались, хватая ртом воздух, и не могли внятно сказать ни слова. Зато мёртвой хваткой с истошными воплями цеплялись за спасателей. И казалось, что крики, переполненные страхом, никогда не стихнут, эхом разносясь по лесу…

Коннор, передвигавшийся от одних носилок к другим и на ходу вспоминавший техники из кризисной психологии, не заметил, как прибыла и подключилась к работе его команда. Полностью сконцентрировавшись на деле, он уделял внимание каждому человеку, мимо которого проходил. Но пристально всматривался в перемазанные грязью лица, пытаясь узнать в них Фокса Малдера, внешность которого крайне смутно припоминал. Осмотрев с десяток человек и почувствовав беспокойство, Коннор с облегчением выдохнул, когда услышал восклицание Адрианы:

— Я его нашла!

Где-то призрачным отголоском пронеслась мысль: странно, что сюда вместе с медиками не приехала Скалли. И догадка о том, что Доггетту, возможно, удалось удержать хотя бы одну женщину на месте, не пустив в эпицентр боли и пробуждающегося ужаса. От которого даже у Коннора, повидавшего не одну подобную операцию в жизни, кровь стыла в жилах. Беременной Дане тут точно не место…

У Малдера, как и у остальных, на теле обнаружилась лишь пара царапин и ссадин, но его бодрствование длилось всего пару секунд. Фокс широко открыл глаза и рот, попытался что-то сказать, но из уст вырвалось только невнятное: «С-с-с-и». А затем он, вздрогнув всем телом, словно его ударили током, то ли потерял сознание, то ли уснул.

Когда началась транспортировка возвращённых, Коннор и Адриана на «Шевроле» следовали за машинами скорой помощи до Твин Окс, но на территории больницы их пути разминулись. Скорые парковались возле служебного входа в приёмный покой, а Коннор и Адриана въехали на общую стоянку перед центральными дверями. Дана, придерживаемая за плечи Доггеттом, ждала на крыльце больницы. На её лице ежесекундно сменялись борющиеся между собой выражения собранности и волнения.

— Он в порядке? — вырвавшись из рук Джона, Скалли подбежала к Адриане, бесконечно оглядываясь на подъезжающие к приёмному покою машины. — Меня туда не пускают!

— С ним всё хорошо, агент Скалли, — с максимальным спокойствием проговорила Адриана, закрывая за собой дверь автомобиля. — Уверена, вам быстро позволят его увидеть.

Коннор молча вышел следом и тут же прошил взглядом Адриану, которая, ступив на тротуар, скривилась и тяжело выдохнула.

— Я хочу, чтобы тебя осмотрели, — отчеканил он, направляясь к ней. — И не спорь.

Адриана фыркнула, но смолчала, поджав губы.

— Ты пострадала? — с волнением спросил подошедший Джон, снова уложив руку на плечо Скалли.

— Она пострадала, — резко отрезал Коннор, не дав Адриане даже открыть рот. Он оглянулся на стоянку, увидев паркующиеся машины своей команды. — И для начала я хочу убедиться, что её обследуют.

Коннор, не дожидаясь коллег, аккуратно взял Адриану под руку, и вчетвером они молча вошли в Твин Окс.

Когда в холле больницы появилась командный доктор Клэр Дэвисон, Коннор кивнул в её сторону и сказал Скалли, что это тот человек, с которым ей проще всего будет получить возможность увидеть Малдера побыстрее. Дана и Клэр скрылись за дверями, ведущими вглубь больницы. Других сотрудников Коннор отправил подготавливать всё необходимое для взятия анализов и сбора показаний у пришедших в себя возвращённых. Сам же наконец дождался появившегося администратора за стойкой и монотонно проговорил:

— Я хотел бы, чтобы кто-то осмотрел мисс Де Марко, получившую ушибы во время падения. Полтора месяца назад у неё было огнестрельное ранение. Пожалуйста, пусть отнесутся к её осмотру очень внимательно, даже если она будет убеждать, что в порядке.

Администратор посмотрела на застывшую в шаге от него Адриану со скрещёнными руками, дырявящую спину Коннора недовольным взглядом.

— Ею займутся сразу же, — с некоторым сомнением проговорила она, — как только закончат осмотр привезённых пациентов. Все дежурные врачи пока заняты. Ожидайте, как только кто-то из медперсонала освободится, к вам сразу же подойдут.

Джон переминался с ноги на ногу рядом с Адрианой, явно не зная, куда ему сейчас пойти и чем заняться. Проследовать за Скалли ему не разрешили, оставалось только ждать, пока Дана сама выйдет к нему. Джон потёр затылок и пошёл в сторону диванов. Туда же направились и Коннор с Адрианой.

— Надеюсь, теперь наши поиски точно закончились, — выдохнул Джон, усаживаясь.

Коннор и Адриана переглянулись. Синхронно пожали плечами, стряхивая усталость после помощи спасателям. Адриана медленно опустилась на край дивана под пристальным взглядом Коннора и подняла на него глаза. Он едва заметно покачал головой, не скрывая своё волнение за неё. Но серые радужки, будто затянутые туманом, подсказали Адриане, что Коннор в мыслях находился не здесь.

Несколько минут они втроём молчали, но затем Адриана, слыша тяжёлое дыхание Джона и тревожные вздохи, всё же решила хотя бы бегло пересказать ему, что случилось, опуская некоторые детали. Выслушав её, Джон прицокнул языком.

— Даже не знаю, какие эксперименты мне кажутся более мерзкими. То ли пришельцев, то ли земных учёных.

— Все хороши, — пробормотала Адриана, глянув на молчаливого Коннора. — Очевидно, и те, и другие возомнили, что занимаются благим делом. На клонирование ведь очень многие возлагают надежду в плане трансплантологии. Но если представить, что в камерах выращивают не органы для пациента, а его точную копию… — она вздрогнула. — Большей жути и вообразить невозможно. Ведь чем-то таким и занимались учёные «Улья». И Сперви, в лаборатории которой мы с тобой были…

— Думаю, они преследовали и другие цели, — наконец мрачно отозвался Коннор. — Прорыв в медицине — это хорошо. Ещё лучше суперсолдаты, которых можно подороже продать военным. Неуязвимые, невосприимчивые к боли, видящие в темноте и улавливающие то, что невозможно услышать обычному человеку… Думаю, для таких людей, как Сперви, куда важнее было получить финансирование на дальнейшие эксперименты в этой области, чем излечить у своих пациенток бесплодие.

— Жаль, архив Сперви сгорел, — Джон посмотрел на Адриану, а затем пригвоздил взгляд к Коннору и прищурился, — и нам не удалось вынести ту папку на тебя. Хотя сомневаюсь, что мы бы нашли там какие-то ответы. Но всё же, почему у Сперви было две папки на твою фамилию?

Он не смотрел на резко побледневшую и задохнувшуюся Адриану, рассматривая вытянувшееся лицо Дойла. А вот Коннор тут же вонзил непонимающий взгляд широко распахнутых глаз в Адриану.

— О каких папках речь? — тяжело сглотнув, спросил он.

— Ты ему не сказала? — Джон вскинул брови от удивления.

Его растерянный взгляд говорил больше слов: он был уверен, что Коннор в курсе, и они обсуждали детали вылазки в лабораторию Сперви с Адрианой. Но и ему нужны были ответы… Чтобы успокоить бушующее внутри беспокойство за Адриану, которая проводила слишком много времени с Коннором, о котором Джон знал так много и так ничтожно мало. И некоторые факты о Дойле выглядели весьма пугающими. Но разве мог Доггетт предположить, что Адриана за столько времени даже не упомянет о такой важной детали?

— Но почему ты не сказала?.. — начал Джон и осёкся, явно считав безмолвный приказ Адрианы замолчать.

— Не сказала что? — задал следующий вопрос Коннор, пожирая глазами Де Марко.

Адриана прикрыла веки и закусила губу, выругавшись про себя. И еле дыша начала говорить:

— В лаборатории Сперви в архиве на тебя хранилось две папки. Одна с ярлыком «Прототип», вторая — с «Образец 418». В момент, когда Джон достал их из ящика, наше присутствие в лаборатории обнаружили. Мы не смогли их вынести. Даже мельком глянуть, что в них, не удалось. По сути, мы видели лишь две картонки с ярлыками, о содержимом которых можно только догадываться.

Коннор побледнел, приоткрыл рот и покачнулся. И в его расширенных зрачках замерцал лишь один вопрос: «Почему ты мне не сказала раньше?»

— Слушай, — Адриана подняла раскрытые ладони. — Я до этого расследования даже подумать не могла, что могут значить эти ярлыки…

— Мисс Де Марко, — проговорила подошедшая медсестра, — вас ожидают во втором боксе, доктор Мартинсон примет вас…

— Не сейчас, — шикнула Адриана.

— Сейчас! — рявкнул Коннор, вскочив на ноги.

Холл поплыл перед глазами, и Коннор машинально коснулся виска, понимая, что больше не может сдерживать поток раскалившихся эмоций. Слишком мощным толчком враз смыло охраняющую плотину, которую он пытался построить с момента, как узнал про своего клона. Картинка перед глазами понеслась укачивающей каруселью, замелькали кадры из проклятого прошлого… В нос ударили сводящие с ума больничные запахи. Свет моргнул, а светло-жёлтые стены холла потемнели и приобрели цвет ржавчины.

— Тебе оказана великая честь, — ядовитый приторный шёпот, слышимый не единожды, защекотал ухо, — ты будешь тем, благодаря кому в будущем станут возможны такие вещи, о которых твоя любимая наука сейчас и не подозревает. Только ты этого уже не увидишь… Но твой вклад, Дойл, никогда не будет забыт.

Липкие перчатки коснулись его скулы, и Коннор стиснул челюсти, чудом не прикусив язык. Внутренне сжался, не в силах пошевелиться. Голос пожилой леди замораживал и вводил в беспамятство, как наркоз. Её лица он никогда не видел. Она всегда приходила в маске и шапочке, из-под которой лишь изредка выбивались пряди седых волос.

Ударами отбойного молотка застучали мысленные приказы, крайне слабо удерживающие Коннора от воображаемого падения под землю: «Нет, это морок! Этого ничего нет… Мне кажется. Я не провалюсь туда».

Коннор часто заморгал, пытаясь рассмотреть за иллюзией реальность. Но в его испуганном взоре следом остекленела другая фигура. Сбившиеся кудряшки Адрианы вдруг распрямились и сплелись тугой косой на затылке. Тёмная кофта и джинсы превратились в белый халат. Хрупкие ладони без перчаток прижали к груди папку.

Коннор не увидел, только почувствовал, как рука Адрианы коснулась его плеча, и через неё словно прошёл ток, возвращающий его обратно. Коннор встрепенулся, вспомнив, как дышать. Лаборатория перед взором разбилась на миллион осколков. И те, осыпавшись, позволили рассмотреть холл Твин Окс и Адриану, машинально от его вздрагивания отступившую на шаг назад.

— Коннор, пожалуйста, выслушай.

Адриана с вытянутой ладонью снова осторожно приблизилась к нему, больше не решаясь прикоснуться. Коннор с облегчением подумал, что всего на секунду потерялся между прошлым и настоящим. Адриана выглядела взволнованной, но не испуганной или сбитой с толку.

— Мисс, у доктора Мартинсона не так много времени, — будто робот, произнесла медсестра, но на неё никто не обратил внимания.

Джон так и сидел на диване, больше не желая вмешиваться и явно жалея, что в попытке докопаться до истины затронул опасную тему. Адриана следовала за Коннором, пока он медленно пятился к выходу.

А Коннору хотелось сломя голову бежать из госпиталя, который своими запахами и бликами искажённых видений грозился снова утащить его в «Улей». Он, морщась и скалясь, вцепился в воротник рубашки, который удавкой затягивался вокруг горла.

— Коннор, — раздался голос вошедшего в холл Питера с документами в руках, — тебе тут подписать надо… И люди тебя ждут. Ты не распределил, кто чем будет заниматься, а у нас не так много сотрудников.

— Иду… — обронил неуверенно Коннор, — а ты, — он сам потянулся к Адриане и сомкнул пальцы на запястье, — иди на осмотр, позже поговорим.

— Но… — попыталась возразить она.

— Никаких но… — он повысил голос, при этом поглаживая кончиками пальцев её запястье. — Позже.

Отпустив руку Адрианы, Коннор буквально пулей вылетел из госпиталя. И не обращая внимания на окрики Питера, устремился к своей машине.

— Дойл, ты куда? — Эксон побежал за ним следом и чуть не врезался в Коннора, когда тот резко затормозил, развернулся и сомкнул пальцы на его плечах.

— Остаёшься за старшего, — глухо произнёс Коннор. — Сам распределишь обязанности. Полагаю, здесь уже нечего исследовать, нужно только опросить возвращённых, когда они будут готовы. Всё тщательно запротоколировать. По форме номер два. Мне нужно уехать. Прямо сейчас, — он переложил руки на воротник своей рубашки и вновь потянул за него, невольно расстегнув вторую пуговицу.

— Да куда ты? — не унимался Питер. — Ты себя видел? На тебе лица нет… Что такое?

— Не твоё дело, — сквозь зубы рыкнул Коннор. — Выполняй, что я сказал. Вернусь через часа полтора.

Он сел в машину, тут же захлопнул дверь и вдавил педаль газа, не глядя на стучащего в стекло Питера.

Сейчас, как в глотке воздуха, не пробирающегося в лёгкие, Коннор нуждался только в одном… Ему нужна была истина. И он догадывался, из кого не вытряс её в прошлую встречу.

Больница Твин Окс, Маскводобойт Харбор

20 августа 2000, 16.08

Обследование Адрианы растянулось почти на час. Анализы, рентген, УЗИ, консультация нескольких специалистов… Адриана переходила из помещения в помещение, слабо улавливая то, о чём ей говорят. Только поняла, что кости целы, огнестрельная рана заживает, как положено, и особых причин для беспокойства нет.

Мысли крутились только вокруг Коннора и случившегося. Правда всегда становится известна, и порой её вкус слишком горький. А иногда и отравляющий отношения… Именно это, а не удары и ссадины, пугало её до помутнения рассудка. И сковывающий страх не мог развеять ни один врач в госпитале.

Адриана не винила Джона, затронувшего эту тему в разговоре. Его интерес ей был понятен. И даже ощутимое беспокойство за неё. Адриана кусала локти лишь от сожаления, что не сказала Коннору раньше. Он имел право знать. А она могла за столько времени выбрать момент, могла подобрать нужные слова… Спокойные и рассудительные. А не выплюнуть обрывки спешных фраз при Джоне, глядя, как от этой информации Коннор меняется в лице и под грузом нахлынувших образов и обнажившихся воспоминаний теряет связь с реальностью на секунды.

Вот только зачем думать о том, что случилось и как это можно было предотвратить? Сейчас важно лишь одно. Что делать дальше?

Вполуха выслушав завершающий вердикт доктора Мартинсона, Адриана с облегчением покинула медицинский бокс, своими стенами давящий и раздражающий её как никогда ранее. В коридоре она увидела Скалли, стоявшую напротив дверей одной из палат.

— Вас так и не пустили к нему? — с удивлением спросила Адриана, подойдя ближе.

— Пустили, но он был без сознания, — ровно проговорила Скалли. — А пару минут назад пришёл в себя, однако врачи пока попросили меня выйти. Они и коллега Дойла, доктор Дэвисон, проверят его состояние и вменяемость. И если всё будет в норме, позовут меня.

Адриана окинула Скалли внимательным взглядом. Практически безэмоциональное застывшее лицо, редко смыкающиеся веки и пристальный взор, не отводимый от входной двери. Дана и сейчас казалась спокойной и собранной, и её тревожность выдавали только пальцы, то теребящие кофту, то быстро поглаживающие живот.

— Как вы себя чувствуете, агент Скалли? — участливо спросила Адриана, наклонив голову.

Скалли несколько раз моргнула и наконец оторвала взгляд от двери, посмотрев на Адриану.

— Знаете, агент Де Марко, я много лет верила в науку. И только недавно поняла одну истину. Научные факты точны, аксиомы не требуют доказательств, но… В некоторых вопросах всё же стоит довериться сердцу, — она неспешно погладила живот и задержала руку на нём. — И, возможно, не одному, — помолчала какое-то время, будто бы прислушиваясь. — Не знаю, как бы я себя вела с тем Малдером, если бы он остался. Но теперь точно знаю, даже до результатов анализов, что этот — мой. И не могу объяснить, — она ойкнула и уложила уже обе руки на живот, неловко улыбаясь, — но оба сердца внутри хотят бежать к нему. Такое желание для меня значит больше, чем медицинское подтверждение. И сейчас мне немного беспокойно из-за ожидания, но вместе с тем наконец-то хорошо.

Адриана искренне улыбнулась и уловила острое желание развернуться на каблуках и понестись к Коннору. Кинуться на шею, прижаться к груди… И услышать не только собственное сердцебиение, отдающее глухими ударами в горло, но и его. Звонкий глас мыслей добавлял уверенности ритму.

«Коннор… Как же моё сердце хочет быть с тобой… И я тоже верю ему. Что бы с тобой ни сделали в прошлом, как бы это ни искажало твоё настоящее и как бы ни отразилось на будущем, я люблю тебя… Только тебя…»

Двери палаты отворились. Из них вышли несколько врачей и Дэвисон. Клэр коротко кивнула Скалли. И та, вдохнув и задержав дыхание, шагнула вперёд.

Врачи разошлись, открыв Адриане обзор на кровать и лежавшего на ней Фокса Малдера. Скалли уже стояла на пороге, когда до ушей Адрианы донеслось его тихое:

— Привет, Старбак! Рад тебя видеть… — Малдер восторженно выдохнул, увидев её круглый живот, и просевшим голосом добавил: — И не одну…

Скалли, закрывая за собой дверь, обернулась к Адриане. И широко улыбнулась, будто бы ободряя и вселяя уверенность. В нечто такое, понятное только самой Адриане.

Дверь затворилась, своей толщиной отделив от окружающего мира двух людей, которые после многих лет погони за истиной и борьбы против правительственных заговоров сейчас остро нуждались лишь друг в друге. Сокрытые от чужих глаз, они имели право побыть только вдвоём и сказать то, что не озвучили бы в чьём-то присутствии. Но вопросы, какой дорогой они пойдут дальше, выберут ли продолжение сражения за правду или найдут счастье в тихом семейном уюте, острой иглой вдруг кольнули сознание Адрианы. И она не сразу поняла, что они резанули её не потому, что ей хотелось знать, что ждёт Малдера и Скалли. От взгляда и улыбки Даны в голове хаотично пробежали параллели, замыкающие ассоциации о тех, кто начал отношения с подозрений, прошёл путь к доверию и осознанию, что настоящая истина может быть заключена лишь в сердцах. Стоя на этом месте, Адриана ясно осознала, что участие в поисках для неё, Джона и Коннора окончательно завершено. Их роль здесь сыграна. Теперь нити будущего вложены только в руки Малдера и Скалли. И им решать, какой будет следующая страница их жизни. Ей же, окончательно разорвавшей нити с бывшим возлюбленным, и дальше предстоит разбираться в переплетениях отношений с Коннором… Сплести ли им совместный жизненный узор или разорвать, если он не захочет сближения.

Адриана растерянно посмотрела на ладони. И быстрым шагом пошла в холл. Желание сомкнуть объятия на шее Коннора только усилилось, прожигая руки и грудь. И потушить его сейчас казалось уже невозможным.

Резко распахнув дверь, Адриана с сожалением вздохнула, будто бы ощутив, как жаркие угли внутри истлевают. В холле сидел только Джон. Захлопнув журнал, он кинул его на тумбочку и посмотрел на Адриану.

— Коннор ещё не вернулся из мобильной лаборатории? — занервничав, спросила Адриана.

— Нет, — Джон мотнул головой. — Он куда-то уехал. Пару минут назад сюда приходил Питер и тоже спрашивал, а не вернулся ли Дойл. Как ты?

Адриана махнула рукой. И задержала дыхание, остро почувствовав, как сердце провалилось в солнечное сплетение и забилось там с новой силой, нарастающей пульсацией отбивая ритм по рёбрам. Де Марко достала телефон и набрала номер Коннора, но он ей не ответил, тем самым усилив её беспокойство.

Она сделала шаг к входной двери, но на плечо тут же легла ладонь Джона.

— Давай дождёмся его здесь. Ты же всё равно не знаешь, где он. А Питер сказал, что Дойл обещал вернуться через часа полтора. Он же вроде как никогда не нарушает свои обещания…

— Вроде как, — растерянно пробормотала Адриана.

«Вот только куда он поехал? — подумала Де Марко, укладывая ладонь на живот. — И что с ним происходит сейчас?»

Аппер-Уотер-Стрит, Галифакс, Канада

20 августа 2000, 15.42

Клокочущие в грудной клетке хрипы от разрывающей изнутри ярости. Застилающий пеленой глаза гнев… Пальцы, сжатые в кулаки до хруста и побелевших костяшек…

Коннор вбежал по лестнице, не обращая внимания на сбившееся дыхание. Со всей силы ударив обеими руками по двери Кордуэлла, прорычал:

— Мартин! Открывай! Немедленно! Или я вышибу дверь!

Грохнул кулаками по двери ещё несколько раз, сопровождая гневными выкриками удары. Кордуэлл открыл не сразу. Между ними снова натянулась металлическая цепочка, вряд ли способная сейчас выступить препятствием для бьющейся внутри Коннора злобы.

— Я ответил на все твои вопросы, Коннор, больше я ничего не знаю, — глаза хозяина квартиры лихорадочно заблестели и забегали. И Коннор тут же истрактовал это по-своему.

Одного удара ногой хватило, чтобы цепочка, звякнув, слетела с крепления. Мартин охнул и отшатнулся назад, когда Коннор, будто разъярённый зверь, влетел в квартиру. Схватил бывшего коллегу за ворот рубашки и впечатал спиной в стену, приподняв на несколько дюймов над землёй.

— Что вы со мной сделали?! — проорал Коннор, поднимая Мартина ещё выше. — Говори! Меня тоже клонировали? Кто? Сперви? Это она сделала?!

— Не знаю! — голос Кордуэлла задрожал, а он сам резко закашлялся.

— Не лги мне, иначе я выбью оставшийся кислород из твоих лёгких, Мартин, — Коннор рычал, всё сильнее сжимая ткань рубашки Мартина в кулаках. — Ты все эти годы был правой рукой Фрэнка, ты должен знать! Мне нужна правда! И я никуда не уйду, пока не получу её!

— Я не… Я не…

Мартин захватил ртом воздух и захрипел. Коннор, с недовольством оскалившись, чуть ослабил хватку, поставив Кордуэлла на пол. Тот снова начал кашлять, задыхаясь.

— Не знаешь? — с долей сомнения спросил Коннор, видя, как Мартин бледнеет всё больше. — Почему я не верю тебе? Говори, Мартин.

Отошедший на пару шагов назад Коннор снова дёрнулся в сторону Кордуэлла, и тот, тоже вздрогнув всем телом, перекрестил руки на груди, вцепившись себе в плечи.

— Фрэнк в какой-то момент поверил, — быстро выдавил Кордуэлл, — будто бы опыты Сперви более перспективные. Он начал работать на два лагеря, поставляя дубликаты живого материала и ей. Но, в отличие от учёных «Улья», Сперви хотела всецело сконцентрироваться на создании только двух клонов. Проверить технологию. Она не хотела распыляться, штамповать, если ничего не выйдет, бракованные образцы. Все её мысли, как говорил Фрэнк, были заняты созданием Адама и Лилит.

Нижняя челюсть Коннора задрожала, как и снова сжавшиеся пальцы.

— Чьи клетки она использовала для клонирования? — глухо спросил он.

— Твои, — осторожно проговорил Мартин. — И той учёной, с которой ты встречался на заводе в России. Анна Гусакова. Так, кажется, её звали. Она случайно заразилась паразитом на испытаниях и сама выступила добровольцем для клонирования. Побоялась, что коллеги превратят её в подопытного кролика. Собрала необходимые образцы, отправила их Сперви и застрелилась.

— Адам и Лилит, — прошептал Коннор, потирая кончиками пальцев гудящие виски. — Богами себя возомнили?

Колючие мурашки побежали не только по спине, но и по пищеводу. Чувствуя, как его начинает тошнить, Коннор прикусил язык и задержал дыхание. Но лавину гнева, всё острее разжигающую костёр внутри, это ничуть не охладило.

— И что по итогу? — выплюнул Коннор, окидывая взглядом потёртые обои и облупившуюся краску. — План прогорел? Не получилось обогатиться?

— Коннор, я же сказал… Когда я понял, куда всё идёт, уволился.

— То есть продажа детей и коллег тебя до этого не смущала? — Коннор снова прижал Мартина к стене. — А что же тогда заставило тебя уйти?

— Фрэнк рассказал Сперви о том, что у меня диагностировали рак. К тому моменту она была уже готова создать ещё нескольких клонов, так как эти дозрели, а Сперви хотела провести следующую партию опытов на новых образцах. И она через Элсингера предложила мне поучаствовать в проекте… Создать двойника, который будет жить с моей памятью после… — он внезапно замолчал, пронзая Коннора умоляющим взглядом.

— Сумасшедшие… — Коннор покачал головой и отступил на шаг назад, брезгливо отдёрнув руки. В виски ударила мысль, вызвав новый приступ тошноты. Пару месяцев назад из реки выловили того, кого опознали и похоронили как Фрэнка Элсингера. Который на тот момент был жив и в бегах. Раз Фрэнк предлагал Мартину поучаствовать в опытах, что, если он сам согласился на клонирование? Поражение кожи от эликсиров, которые делала для него Мишель, явно было лишь внешним проявлением повреждений органов. Хитрый сукин сын явно искал выгоду для себе сначала в сотрудничестве с Мишель, затем — со Сперви. Но, возможно, так ничего и не получил, кроме безумия и болезней. А в реку могли выбросить неудачный образец. Который, тем не менее, позволил полиции закрыть дело на Элсингера.

— Но я же не захотел, чтобы меня клонировали, — промялил себе под нос Мартин. — Пусть смерть, а не продолжение жизни не пойми кем…

— Какое интересное заключение. — Коннор смерил его тяжёлым взглядом из-под опущенных ресниц. — Только ты был не против, когда узнал, что на ком-то другом ставят подобные эксперименты.

— Дойл, но ведь ты не клон… — уверенно проговорил Мартин. — Они вывезли твоё тело из-под руин завода. Полуживое, но тем не менее…

— И не спросили, что делать с этим телом. А теперь я задаю вопросы, как будто в пустоту, — его тон снова дрогнул, Коннор страшно осклабился. — Где проводила эксперименты Сперви? Где она держала клонов?

— Не знаю, но не в своей лаборатории, которая сгорела. Слышал, как Фрэнк однажды упоминал какое-то место на окраине Вашингтона, где были оборудованы камеры для содержания клонов, чтобы они не сбежали оттуда. Но точные координаты знали только он и Сперви.

— И оба мертвы… — заключил Коннор.

«А клоны, скорее всего, всё-таки сбежали… Если мой оказался рядом с седовласой женщиной, как сказал Аарон Кайл. Той самой, которая привиделась мне сегодня?»

Коннор на секунду зажмурился до дрожания век. За что? И почему с ним? Чем он заслужил смерть, а затем возвращение к жизни, напоминающей скорее горение в котле ада?.. Всё, что с ним творилось, походило на непрекращающийся кошмар, жаром сжигающий каждую клетку.

Пульсирующая в теле ярость опаляла всё сильнее, но мощнее всего удары били по солнечному сплетению. И перед глазами замелькал образ Адрианы, обливающийся багряными красками. Интуиция, словно сирена, известила: сейчас в опасности не Адриана. Он сам. И она как будто пытается его вернуть, протягивая руки навстречу. Но Коннор отвернулся в другую сторону от видения.

Каким же дураком надо было быть, чтобы несколько месяцев жить только мыслью о том, что он тот, кем был в девяносто шестом. Он понял это ещё в мае, но только сегодня в полной мере осознал, что вернулся к прежней и одновременно абсолютно чужой жизни, уже совсем не зная себя… В мае он ещё не до конца вкусил все «прелести» и ощутил, что получил возрождённое тело, теперь во сне и наяву убивающее разум своими не поддающимися лечению реакциями. Там можно было продолжать питать себя иллюзиями, что его сознание не сгорело под рухнувшими плитами. Ведь именно замкнувшиеся ассоциации и психологические защиты, созданные им в «Улье» для сохранения разума, уничтожали новую оболочку, вызывая бесконечные приступы. Вели к физиологическим нарушениям, снежным колючим комом разрастающимся внутри.

Но всё это меркло перед осознанием, что где-то рядом существовал второй он. Лишь наполовину являющийся человеком… Такое знание сводило с ума и разбивало зыбкое спокойствие вдребезги. Оно и так являлось маской, привычно застывающей на лице, ведь душу раздирало беспокойство за Адриану. Безумный страх не стать причиной её гибели, не сплоховать, не притянуть и не подвергнуть опасности, не обжечь… Нет, не выжечь до основания. И вот она — истина. Другой он, медленно, но верно перерождающийся в зверя, скользкими щупальцами связи тянул в себя его ощущения и… чувства? Переиначивая их в нечто извращённое, нечеловеческое. Коннор, и так воспринимающий себя как опасность для Адрианы, теперь увидел ситуацию под другим углом. Ведь его любовь враз стала лакомой приманкой для хищника. Монстра в его обличье.

Коннор в ужасе сдавил ладонями виски, чувствуя, как стальные обручи окольцовывают голову. Перед глазами поплыли алые круги, мир задрожал… Ему снова не хватало воздуха. Стены вокруг ожили, подступая всё ближе и сжимая в тиски. Свисающие обои и облупленная краска превращались в лезвия и иглы, режущие до крови. Крик застревал в глотке. И очередной удар пульсации в солнечном сплетении вытолкнул Коннора обратно в реальность.

— Убирайся! — глухим эхом донеслось до Коннора откуда-то издалека. Он не сразу сфокусировал взгляд на блестящем острие, направленном в его сторону.

Мартин, держа кухонный нож перед собой, в непоколебимой решительности поджал губы и свёл брови на переносице.

Коннор покачнулся, запрокинув голову назад. Ярко-красный потолок желтел на глазах. Туман в голове рассеивался. Коннор часто заморгал, чувствуя на веках несуществующий песок. Глаза увлажнились, и серебристое лезвие задрожало то ли перед глазами, то ли в руке Мартина.

Коннор облизал высохшие губы, дёрнул уголками рта в отвращении и молча пошёл к выходу. За его спиной раздался облегчённый вздох и раздражающий надрывный кашель следом.

Выйдя в подъезд, Коннор оглянулся на дверь, которую не закрыл до конца. И в голове пронеслась мысль, что он не в последний раз переступил порог квартиры Кордуэлла…

Больница Твин Окс, Маскводобойт Харбор

20 августа 2000, 16.44

Едва Коннор зашёл в больницу, увидевшая его Адриана вскочила на ноги и обхватила себя за плечи, словно сковав некий внутренний порыв и заставив себя остановиться.

— Где ты был? — с прорывающимися в голос нотками беспокойства спросила она, глянув на часы.

Коннор кинул взгляд на Джона, который в ту же секунду поднялся и отправился вглубь больницы.

— Как результаты обследования? — проигнорировав вопрос, встречно спросил Коннор.

— Мне вынесли страшный диагноз, — с недовольным шипением выпалила Адриана. — Переломы двух ногтей, — она картинно закатила глаза, но следом тут же серьёзно проговорила: — Коннор… Нам надо поговорить.

— Не сейчас, — он выставил ладонь вперёд и мотнул головой. — Я зашёл спросить, как у тебя дела. Но меня ждут в мобильной лаборатории. Если хочешь, возьми мою машину и поезжай домой. Я так понимаю, твоя работа здесь сделана?

— Как бы не так, — Адриана повела плечами и покачала головой. — Директорат попросил меня присутствовать на взятии свидетельских показаний у агента Малдера. Они не могут направить сюда других агентов из Бюро, поэтому отдуваться будем мы с Джоном. Пока с Малдером находится Скалли, он спит. Надо дать ему хотя бы пару часов на отдых. Протоколы протоколами, но всегда нужно оставаться людьми.

— У тебя всё-таки будут проблемы из-за того, что ты оказалась здесь?

— Разговаривали со мной спокойно и официально, однако указали, что в записанных показаниях не должно быть ни слова про пришельцев. Джон получил аналогичный приказ месяцами ранее. Как и предупреждение, что его в порошок сотрут за упоминание любой мистики в отчёте.

— И что думаешь делать? — спокойно спросил Коннор.

— Как и всегда… — Адриана потёрла виски. — Смотреть по ситуации. Но знаю одно: если хотя бы один из нас нарушит этот приказ руководства, работу потеряем мы все.

— Мои люди запротоколируют показания Малдера как положено, — Коннор пожал плечами. — Думаю, сам Малдер привык, что в вашем Бюро никому не нужна правда, которую он хочет найти. Это не то Управление, которое может стать союзником. Но есть и другое, наше, сотрудники которого смогут принять все факты и продолжить поиск той истины, которая всегда где-то рядом, но не в наших руках.

Адриана заметила, что за этот короткий разговор он лишь пару раз мельком посмотрел на неё. Всё время глядел куда-то в сторону, будто бы разговаривая не с ней. Отчего-то больно резануло не только это, но и деление на «ваше» и «наше». И она попыталась снова перевести разговор в иное русло, сменив интонацию.

— Коннор…

— Я пойду, — моментально отрезал он, тут же зашагав к двери. — Встретимся позже.

Адриана, глядя ему вслед, безмолвно взвыла, запрокинув голову назад и до боли сжав плечи пальцами. Ещё одна возможность поговорить снова была упущена. И Адриане показалось, что сегодня разговор уже не склеится.

Она почти не ошиблась. В следующий раз они встретились только через пять часов. И лишь для того, чтобы вместе поехать в отель на ночёвку. Несмотря на близость Галифакса, никто из них не рискнул сесть за руль и отправиться в получасовой путь по тёмной трассе. Адриана к этому моменту чувствовала себя настолько измотанной событиями прошлой ночи и дня, что с трудом переставляла ноги и связывала слова в предложения. Однако они оба чувствовали необходимость обменяться печальными результатами опроса возвращённых.

— Протоколирование показаний Малдера прошло по форме, затребованной директоратом, — проворчала Адриана, откинув голову на спинку кресла в машине. — И даже не потому что так надо было. Он и в самом деле помнит только вспышку, поглотившую его и других людей в лесах Орегона в мае. И следующее его воспоминание — моё лицо во время спасательной операции. Больше ничего.

— Аналогичные показания дали и остальные возвращённые, — Коннор кивнул головой, заводя мотор. — Ну, разве что лица у всех были разные, но между вспышкой и возвращением в сознание — пусто. Я переговорил с Хендриксом по поводу проведения регрессивного гипноза, но он рекомендует какое-то время подождать. Дать людям оправиться, если их шок сегодня был настолько силён, — Коннор немного помолчал, а затем добавил: — Никак не пойму, почему у Майлза остались такие яркие воспоминания о пребывании на корабле? А у всех остальных словно провалы в памяти.

— Может, Майлз тоже был посланием для Скалли? — предположила Адриана. — Её ведь ранее похищали… Она узнала от него, а мы от Аарона Кайла всё, что должны были узнать. Точнее, всё, что нам хотели сказать.

— А тех, кто побывал на НЛО, больше не хотят к себе манить «звёзды» воспоминаниями о том, что там происходило, — проговорил Коннор себе под нос. — Может, и так.

— Кто знает, решатся ли Неилэ снова на эксперименты после всего, с чем столкнулись на Земле?

Коннор пожал плечами, чувствуя, что мысли потекли крайне вяло и от привычного исследовательского азарта уже не осталось и следа. И задал вопрос, переводя тему на более насущную:

— Скалли и Доггетт будут ночевать в больнице?

— Нет, Малдер настоял, чтобы Дана хорошо отдохнула в постели, так что Джон скоро тоже отвезёт её в отель.

Остаток дороги они проехали в тишине. Приехав в отель и дойдя до порога номера, Коннор пробормотал «Спокойной ночи!» и с грохотом закрыл дверь. Адриана ещё минуту постояла, одновременно рассматривая и не замечая цифры на ней. Затем задумчиво прошептала «Спокойной ночи» и зашагала по коридору в поисках своей комнаты.

Аппер-Уотер-Стрит, Галифакс, Канада

20 августа 2000, 22.34

Мартин заглотил ртом воздух и встрепенулся всем телом. В темноте с трудом сориентировался, нашарил рукой выключатель. Тусклый свет ночника расползся по коридору. Кордуэлл рассеянно осмотрел лежавший в углу нож. Как только Дойл вышел за пределы квартиры, силы покинули Мартина. Он сполз по стене, не в силах хотя бы добраться до дивана в комнате. Долго размышлял, буравя мутным взглядом стены. И не заметил, как, сидя на холодном полу, уснул.

Мартин глянул на приоткрытую дверь, восстанавливая ровное дыхание. Скользкий страх едва коснулся нутра. Раз уже полностью стемнело, прошло не менее шести часов с момента разговора с Коннором. Шесть часов вход в его жилище оставался незапертым. Но, может, он и не нужен никому? А ожидание палача надуманное?

От этой мысли внутри разлилось сиюминутное облегчение. Однако в следующую секунду Мартин замер, подавив приступ кашля. Дверь тихонько скрипнула, приоткрываясь. И абсолютная тишина в квартире наполнилась другими скрипами, издаваемыми дорогими кожаными ботинками.

Жалкий всхлип вырвался из горла Мартина при виде оружия, зажатого в руке вошедшего. Проклятая слабость не давала и шанса на сопротивление. Выдохнув, Мартин прикрыл глаза и дрожащим голосом прошептал:

— Я же говорил… Только ты имеешь право на возмездие, Дойл…

21 августа 2000, 16.35

Следующий день для всех прямо или косвенно участвовавших в поисках Малдера проходил крайне стремительно. Команда Коннора к трём часам дня закончила анализировать полученные данные и показания, однако информация оказалась настолько скудной, что все испытывали только разочарование. Ни воспоминаний, ни чего-то необычного в анализах, словно людей сбросили не с летающего корабля, а с обычного самолёта. Директор Управления, выслушав отчёт Коннора, распорядился до конца дня закончить работу по этому толком не открытому делу и вернуться в Галифакс. Доггетт и Адриана также получили от начальства приказ прибыть завтра на работу. Указания обошли стороной только Скалли, находившуюся в законном отпуске. И Малдера, которому врачи настоятельно рекомендовали ещё несколько дней отдыха и восстанавливающих капельниц.

Джон, чувствуя себя абсолютно лишним везде, куда бы ни подался, уехал после полудня. Адриана ответила отказом на его предложение отправиться в Вашингтон вместе. Она решила дождаться, когда Коннор окончательно освободится. И вместе с ним вернуться в Галифакс. Ужасно хотелось повидать Николь, но покоя Адриане также не давало остро маячившее в мыслях желание лететь в Вашингтон завтра утром… Она всегда прислушивалась к интуиции, и та твердила не оставлять Коннора вечером одного. Но веская причина опоздания на работу для директора никак не находилась. Разве что опоздание на последний рейс.

Коннор весь день был занят с документами и протоколами, и снова не нашлось ни минутки, чтобы остаться с ним наедине. Около пяти вечера его работа наконец-то была завершена, и они вернулись в отель, чтобы забрать вещи из номеров. Адриане понадобилась всего пара минут на сборы. Застегнув походную сумку, Де Марко села на кровать и прислушалась. Стены в номерах были в лучших традициях дешёвых отелей — почти картонными. Она отлично слышала, что происходило в комнате Коннора. И его сборы не затянулись надолго. Через минуту в обоих номерах повисла тишина. И Адриана подумала, что вот она — прекрасная возможность наконец-то поговорить. Не в дороге за рулём, не при Адаме и Николь, а наедине, где им точно никто не помешает, а у Коннора уже не будет возможности сослаться на работу и уйти от неё.

Одёрнув кофту и машинально поправив причёску, Адриана направилась к номеру Коннора. Постучала и не сразу услышала разрешение войти.

Коннор сидел на кровати, глядя куда-то перед собой. И от его вида Адриану бросило в жар: влажные волосы, небрежно зачёсанные назад, белое лицо с обострившимися чертами. Но даже не абсолютно обескровленная кожа испугала Адриану больше всего. Глаза. Абсолютно безжизненные и пустые. Словно потускневшее исцарапанное серебро, от поверхности которого больше не отражалось солнце. И сердце Адрианы до нестерпимой боли сжалось, когда она припомнила те весёлые огоньки, которые плясали в серых омутах в кафе или во время игры в машине. Она никогда не видела Коннора таким весёлым… И вот таким выпитым до капли, разбитым и уничтоженным тоже.

Она не успела начать разговор сама, его шёпот разрезал тишину первым.

— Почему ты не сказала мне про папки?

Коннор по-прежнему смотрел в пол, а не на неё. Адриана давно подметила, что во время сложных разговоров, касающихся его напрямую, он редко смотрел в глаза. И никогда не смотрел в них, когда чувствовал себя плохо…

— Может, тебе сложно в это поверить, — присев на корточки и стараясь попасть в его поле зрения, начала Адриана, — но тогда я не придала им должного значения. Я действительно даже подумать не могла, что речь может идти о клонировании. А теперь… У меня только вчера сложился пазл в голове.

— В момент, когда мы обсуждали, можно ли скопировать душу? — прозвучал тихий вопрос.

— Коннор…

— Ответь мне, только честно, — перебил он её. — Ты боишься того, что я могу оказаться не тем, за кого себя выдаю?

— Господи, да нет же! — выкрикнула Адриана, беря Коннора за руки и сплетая свои пальцы с его. — Нет, нет и ещё сто раз нет! Коннор, послушай, всё, чего я боялась вчера, заключено в одну простую мысль. Когда я поняла, что в папках могла содержаться какая-то важная информацию, то решила для начала попытаться что-то узнать сама. Они сгорели в огне, но вдруг что-то могло бы обнаружиться в архиве, изъятом из «Улья». Я ведь видела только ярлыки, а внутри могло быть что угодно. И вот как раз это заставило меня промолчать, — она притянула его руки к своей груди, заставив наконец посмотреть на себя. — Пойми, я не хотела добавлять тебе сомнений и терзаний. Тебя и так постоянно будоражит прошлое. Вот я и решила вчера не шатать защитные барьеры, выстроенные вокруг больной для тебя темы. Да ещё и в госпитале, пропитанном медицинскими запахами.

Коннор сдвинул брови на последних словах. Его веки и мышцы лица вдруг задрожали, обнажая то ли оскал, то ли нервную улыбку.

— Как ты сказала? — просевшим голосом еле вымолвил он. — Шатать защитные барьеры…

Из его горла вырвался короткий нервный смешок. Коннор закинул голову назад, резким движением вырвав руки из её захвата. Провёл пальцами по вискам и сжал в ладонях голову, судорожно вздохнув. В его заблестевших глазах снова заметались эмоции. Ноздри раздулись, а губы поджались.

Увидев, как Коннор сжал челюсти и задрожал, Адриана встала и склонилась над ним.

— Коннор, что с тобой происходит? — умоляющим голосом спросила она, каменея от его реакций.

— Оставь меня, пожалуйста… — прошептал он абсолютно бесцветным голосом. — У нас ещё минут двадцать до выселения из номеров. Жди меня в машине.

— Коннор, я…

— Пожалуйста, — чётко по слогам прорычал он, ударив по коленям ладонями, — оставь меня на эти чёртовы двадцать минут одного!

От его резкого выдоха повеяло таким холодом, что Адриана задрожала. В глазах Коннора разлилась ледяная сталь, поглощая мелькающее выражение, которое она видела в июне, когда он взглядом умолял её о помощи. Но безжалостный металл заливал радужки, затапливая в них призывы и мольбы. Коннор шумно задышал, недовольно вытягивая губы в линию. Он медленно проскользил взглядом от Адрианы к двери, явно давая понять, чего хочет на самом деле.

И Адриана сделала неуверенный шаг назад, всё ещё не сводя с него глаз. Коннор сидел, не моргая и дыша ртом. И всем своим видом показывая, что хочет остаться один. Холодный безмолвный образ озвучивал его желание лучше слов. И заставлял Адриану дрожать, теряя самообладание.

Момент, когда она оказалась за дверями, потерялся во времени. Адриана, вперив взгляд в деревянную поверхность, со всхлипом втянула воздух. Но тут же обмерла и прислушалась. То ли показалось, то ли в действительности до ушей донёсся хриплый стон. Прижав ладони и ухо к деревянной поверхности, она замерла. Но в номере застыла лишь тишина…

До помутнения рассудка хотелось бегом вернуться обратно, кинуться Коннору на шею и говорить что угодно, лишь бы он оттаял. Лишь бы больше не видеть разрезающий сердце стальной блеск его глаз. Чужой. Не оставляющий ни капли надежды, что он желает сейчас разделить бремя с ней. Если бы только не тот намёк, умоляющий призыв, который он моментально уничтожил. Желание побыть одному в словах и в выражении лица, но едва уловимый флёр, будто доносящий глубоко забитую просьбу «Останься». Как понять, чего он хочет на самом деле? Чтобы не сделать сейчас больнее?

Остаться или уйти?

Адриана нервно обхватила себя за плечи. Перед глазами снова возник ледяной взгляд, пробирающий до озноба… И Адриана ощутила едва слышимую пульсацию, своими ударами желающую увести её от двери. Прикрыв ладонью заслезившиеся глаза, Де Марко всё же сделала шаг к выходу.

Двадцать минут. И если ровно через двадцать минут он не придёт в машину, она снова перешагнёт порог номера.

Но едва стрелки часов указали на пять вечера, Коннор вышел на крыльцо отеля. Дошёл уверенным шагом до машины и сел на пассажирское сиденье, снова глядя куда угодно, только не на Адриану.

— Ты не против повести машину в этот раз? — сухо спросил он.

— Да, конечно, — она неуверенно кивнула, пронзая его внимательным взглядом. — Поедем сразу к тебе? Или заедем в кафе? Мы с утра ничего не ели.

— Я не голоден, — коротко отозвался он, не поворачивая головы. — Если хочешь есть, можем заехать.

И снова до скрипа сжал челюсти, с трудом проглотив слюну. По его виску побежала тонкая струйка пота, за которой Адриана проследила взглядом. И когда взор доскользил до неестественно бледных губ, которых коснулась едва заметная синева, в грудь Адрианы словно вонзили и прокрутили нож.

— Коннор, — теряя терпение и варианты аккуратных подводок, дрожащим голосом начала Адриана, — пожалуйста, давай поговорим. Что тебя терзает? Скажи мне… Давай обсудим, что произошло. И, главное, что с тобой происходит сейчас…

— Не о чем тут говорить, — резко, буквально выплюнув, ответил Коннор и посмотрел на неё мутным взглядом, который чуть прояснился, когда он сфокусировал зрение. — Я всё понял. Не осуждаю тебя. В том, что сейчас со мной происходит, ты ни при чём. Просто мне нужно время, чтобы осознать случившееся. В одиночестве, — он ясно и чётко выделил это слово. — Только я очень тебя прошу, если тебе в следующий раз что-то станет известно, пусть даже шокирующее, о моём прошлом в «Улье», я хочу знать всё и сразу. Это понятно?

— Понятно. Я понимаю, что тебе нужно время, но… — она осеклась, снова пробегая взглядом по его лицу. — Тебе что, нехорошо? Ты такой бледный. И… Коннор, я же просто хочу помочь. Только скажи…

— Я же сказал, мне не нужна помощь, — моментально проговорил Коннор, снова уставившись пустыми глазами на дорогу. — Через два с половиной часа последний рейс на Вашингтон. Давай поспешим, если хочешь на него успеть.

Адриана опешила от категоричности тона.

— Хочешь, чтобы я улетела сегодня?

— Просто напоминаю. Разве ты не собиралась? — с искренним удивлением спросил он. — Тебе завтра на работу.

— Да, ты прав, мне завтра на работу…

Её взгляд упорно не хотел от него отлипать, а грудь распирало от превратившегося в камень набранного воздуха. Адриана кожей ощущала непривычный холод, исходивший от обычно тёплого и даже горячего Коннора. И его резко выросшие границы резали осколками льда до крови, которой сейчас обливалось её сердце.

Она завела мотор, и всю дорогу до Галифакса они не проронили ни слова. Подъехав к дому Коннора, Адриана глянула на часы. Время поджимало и явно давало понять, что следует торопиться в аэропорт, иначе ей точно не успеть на рейс.

Будто фурия, Адриана влетела в квартиру Коннора. Уделила пару минут захныкавшей и потянувшей к ней ручки Николь и перебросилась несколькими словами с Адамом. Затем схватила свои вещи с полки, затолкала их в принесённую из багажника сумку и вышла в коридор, в котором до сих пор, как мраморное изваяние, стоял Коннор, оперевшись плечом о косяк. Адриана мазнула по нему недоумённым взглядом и сделала шаг к двери, но Коннор словил её за локоть и тихо спросил:

— Мне отвезти тебя в аэропорт?

— Нет, спасибо, доберусь на такси. Видела рядом с твоим домом машину, — услышав, как в комнате захныкала Николь, Адриана добавила: — Побудь с дочерью.

— Я тебя обидел? — Коннор всмотрелся в её лицо, и в глазах промелькнуло сожаление. — Если это так, прости.

— Я просто спешу на самолёт, — быстро проговорила Адриана, аккуратно вытаскивая руку из его захвата. — До связи.

Когда за Адрианой захлопнулась дверь, Коннор пересёкся взглядом с вышедшим в коридор Адамом. Дженнерс скрестил руки на груди, недовольно закусив губу.

И судорожный хрип разбавил напряжённую тишину в квартире. Коннор, раздув ноздри, болезненно замычал и пошатнулся. Согнулся и упёрся руками в колени, скалясь от боли. Затем задрожавшими руками обхватил живот, тихо взвыв. Пот градом потёк по лицу.

Адам в два шага оказался рядом, склоняясь над ним и укладывая руку на спину.

— Коннор, что? Тебе сейчас стало плохо? Или раньше?

— Раньше, — с трудом выдавил Коннор. — Вчера.

— И ты так ничего не рассказал Адриане? Поэтому она ушла? Вы что, поругались?

— Адам, пожалуйста… — с мольбой в голосе прохрипел Коннор. — Не начинай… Я не мог позволить ей остаться. Не надо ей ничего знать, я тебе уже сто раз про это говорил! Ни один врач, ни одно лекарство не могут мне помочь. Что Адриана сможет сделать? Только сердце себе порвёт в клочья волнением и бесполезными попытками что-то предпринять.

— А ты уверен, что не раздираешь ей его своим молчанием?

Коннор сморщился. Ужасно хотелось то ли громко застонать, то ли выругаться, то ли уже до срыва голоса взвыть… За прошедшие сутки он прошёл длинный путь, шагая по ступенькам «шок», «ярость», «гнев», «лютая злость». И сейчас у него уже не осталось сил хоть на какие эмоции, но ситуацию уже не поправить.

Сначала он ужасно разозлился на неё, не понимая, как она могла утаить такую важную деталь. Пусть даже и в этот момент помнил, насколько сильно был благодарен Адриане за то, что она, рискуя жизнью, отправилась в лабораторию Сперви, чтобы достать для него лекарство. После выписки и в период его восстановления они старались обходить все острые углы в общении, но потом… Она же могла сказать ему после.

Но когда Адриана озвучила причину, почему умолчала, ему безумно захотелось кричать и смеяться, пока судорога не разорвёт нутро. Как же они похожи в своих стремлениях… Она хотела его уберечь и защитить. Как и он её. Только это желание не сближало их, а наоборот, разводило по сторонам. Она не стала говорить ему то, что могло причинить боль. Да и он молчал, проглотив язык… И теперь, испытав сокрушающую злость на неё за замалчивание, Коннора до дрожи пробрало понимание: а что сделает Адриана, если узнает про его «блестящий» план молча терпеть боль? Даже без слов Уильяма Де Марко о том, что это может на корню выжечь их отношения, Коннор и сам понимал, по какому острому лезвию ходит. Нещадно шатая стены созданного доверия к нему.

Вчера же он сам потерял Адриану всего на секунду, а затем нашёл снова… Доверие к ней расчертила трещина, которую Коннор наспех сшил крепкими нитками понимания. И поверил каждому её слову. Но масла в огонь добавляло ещё и другое. Коннор, узнав про клона и его призрачные намерения отыскать не только своего прототипа, но и Адриану, пока не знал, что будет делать со своими чувствами. Чтобы они не стали приманкой для монстра. Растерянный и разбитый Коннор не мог сейчас адекватно думать, поэтому хотел отгородиться и закрыться, чтобы не наделать глупых ошибок. Но даже мимолётной мысли о потере бережно хранимой внутри любви хватило, чтобы в животе заработала несуществующая мясорубка с десятком оголившихся ножей… Одно мгновение, и вот результат — его желудок опять свело и обкрутило колючей проволокой. И вокруг Коннора, которого захлестнуло лавиной боли, уже непроизвольно выросла несокрушимая стена. И он никогда не чувствовал себя настолько разорванным надвое во всех смыслах, ведь сегодня ему как никогда сильно захотелось сказать Адриане всю правду… Не сидеть и не стоять, как натянутая струна, а свернуться калачиком у неё на коленях. Станет ли ему только от этого легче? И что будет с ней? Этот вопрос всегда стоял на первом месте для Коннора. Поэтому он, не ощущая почвы под ногами, пока машинально пошёл по тому пути, который выстроил раньше.

Не подпустить Адриану. Не дать ей понять, что именно у него болит. Не коснуться даже невзначай чувства вины, намёк на которое он уже несколько раз видел за эту короткую поездку. Оттолкнуть, пусть и грубо, иначе не уйдёт… Это делало ему самому куда больнее, но иного выхода Коннор не видел. Они оба слишком устали. И нервы у обоих вот-вот грозились порваться. Разумных слов почти не осталось. Беседа бы не построилась безопасно из-за разогревшихся эмоций. И его полыхающих страхов. Не только связанных с восстановлением Адрианы…

— А на самом деле ты всё ещё не хочешь, чтобы она видела тебя в таком состоянии, верно? — будто прочитав мысли Коннора, с осуждением покачал головой Адам.

— Ты прекрасно знаешь, что я сам себя выносить в такие минуты не могу. Мерзко быть настолько беспомощным из-за одного беснующегося органа… — процедил сквозь зубы Коннор, не в силах выпрямиться в полный рост.

Адам понятия не имел ни о каких барьерах Адрианы и об особенностях её восстановления. Зато сложил на основе скудной информации образ Коннора как упрямого слепого барана, который упёрся рогами в нежелание сближаться с ней только из-за собственных причуд и принципов.

Коннор, чувствуя, как внутренности всё опаснее скручиваются узлом, сделал шаг к ванной комнате. Хотелось наконец уединиться и скрыться хоть на какое-то время от очередной назревающей порции отеческой морали, но звонок в дверь заставил его обмереть. Он то ли со страхом, то ли с рвущейся откуда-то из глубины души надеждой, которой стыдился сам, обернулся к двери. Адам поспешил её открыть. Но на пороге стояло двое незнакомых мужчин в чёрных костюмах.

— Профессор Коннор Дойл? — с интонацией утверждения спросил один из них и полез в нагрудный карман пиджака. Недобрым предвестником сверкнул полицейский значок. — Детектив Роберт Спаркс и лейтенант Патрик Миллс. Вам придётся проследовать за нами в участок…

Примечания:

🎵 OST «Lara Fabian — Love by Grace»

https://disk.yandex.ru/d/CBTDkfKn79eUmQ

💜 Эстетика к главе

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iK0q9

Медленно, но верно история близится к своему завершению. Впереди нас ждёт ещё одна глава и эпилог... И если вы устали от драмы в отношениях Коннора и Адрианы, приглашаю в сборник драбблов, длина которых не превышает ста слов. Никакого стекла, только счастье, единороги, торты со сливками. И работающая полным ходом машина времени, позволяющая увидеть героев и в 2001, и в 2006, и в 2015 и даже в 2039 году.

💜 https://ficbook.net/readfic/12567296

Штаб-квартира ФБР, Вашингтон, округ Колумбия

22 августа 2000, 12.15

Адриана, громко фыркнув, захлопнула и откинула от себя папку с очередным расследованием, которым занимался её отдел. На столе за время её больничного образовалось несколько стопок с документами, которые начальник просил побыстрее изучить. Но полностью погрузиться в процесс никак не выходило. Мысли не концентрировались на работе и всё время витали где-то за пределами стола.

Адриана совестливо поглядела на горы папок, вздохнула и скосила взгляд на мобильный. Обычно утром она получала смс от Коннора или Адама с новостями о Николь. Сегодня же молчали оба. И она отчего-то никак не решалась набрать номер Коннора. Но в какой-то момент ясно ощутила, что должен найтись наконец тот, кто положит конец молчаливому утру. Пусть это будет она…

Стоило взять телефон в руки, как он зазвонил сам. Вот только на дисплее выбился хоть и канадский номер, но абсолютно незнакомый.

— Адриана Де Марко? — раздался мужской бас.

— Она самая, — Адриана, внутренне сжимаясь от нахлынувшей тревоги, наклонилась к столу.

— Детектив Роберт Спаркс, полиция Галифакса. Знаю, что вы работаете в ФБР, поэтому звоню сейчас как коллега коллеге. Некоторые бюрократические нюансы, да и границы между нашими странами служат слишком толстыми барьерами, значительно замедляющими ход расследований. Я бы хотел задать вам пару вопросов. Не как на допросе, а скорее в рамках обычной беседы.

Адриана уже на фразе про коллег захотела хмыкнуть. Не то, чтоб у неё были предрассудки относительно статусов полицейских и агентов ФБР, но нахальный уверенный тон детектива Спаркса из другой страны на первых словах отбивал желание относиться к нему как к коллеге. Если бы только он не звонил из Галифакса.

— Так могу я задать вам несколько вопросов? — напирал Спаркс, очевидно, уставший ждать даже пару секунд, пока Адриана размышляла.

— Смотря каких. Возможно, я решу, что бюрократические нюансы мне на руку, — отчеканила таким же директивным тоном Адриана. — О чём вы хотели спросить, детектив?

— Первый вопрос — вы приходили к Мартину Кордуэллу в его квартиру на пару с мистером Коннором Дойлом в субботу девятнадцатого числа?

— Да, — не задумываясь, ответила Адриана.

— В каком часу это было, не припоминаете?

— Припоминаю, в половине пятого вечера.

— Возвращались ли вы в квартиру Мартина Кордуэлла в воскресенье?

— Абсолютно точно нет, — снова быстро ответила Адриана. Пока вопросы были из разряда безобидных, но это не ослабляло растущее напряжение.

— Может, вам известно, навещал ли мистер Коннор Дойл в воскресенье Мартина Кордуэлла?

Адриана прикусила губу и широко распахнула глаза. А вот теперь ей категорически не понравилось, куда завернул Спаркс.

— Поскольку я не на допросе, — ледяным тоном произнесла она, — поэтому как коллега коллегу спрошу. В связи с чем вы задаёте мне вопросы?

— Вопрос весьма безобидный, агент Де Марко, всего лишь «да» или «нет». Он касается исключительно вашей осведомлённости. Так вам что-нибудь известно об визите Дойла к Кордуэллу?

— Нет, хотя фактически мы с мистером Дойлом весь день находились или рядом, или на связи. — Адриана осеклась и заёрзала на кожаном стуле. Кроме тех двух часов, когда он уехал из Твин Окс не пойми куда. Уж не этот ли отрезок времени интересовал Спаркса?

— А вы знаете, где находился мистер Дойл в промежутке между десятью и одиннадцатью часами вечера в воскресенье?

— И всё же, детектив, чего ради я отвечаю на ваши вопросы, всё меньше напоминающие обычный диалог? — уже откровенно не желая продолжать беседу, спросила Адриана. — Я хочу знать, почему вы спрашиваете. И если не уточните, тогда я попрошу с учётом всех бюрократических нюансов вызвать меня на официальный допрос, если вам так важно узнать уровень моей осведомлённости.

— Мартин Кордуэлл убит, — не отпираясь, произнёс Спаркс, — заколот в основание черепа в своей квартире в ночь с воскресенья на понедельник. В прихожей его квартиры найдены отпечатки мистера Дойла, который на допросе подтвердил, что был у Кордуэлла и в субботу, и в воскресенье.

Адриана беззвучно выругалась. На допросе? Так вот почему он не позвонил. А она надумала всякого… Коннору поди и думать было некогда.

— Коннор Дойл задержан? — осторожно поинтересовалась Адриана.

— Пока нет. И в этой связи я хочу задать вам последний вопрос. Вы можете подтвердить, что Дойл провёл ночь с воскресенья на понедельник в отеле?

Адриана на секунду оглохла… Перед глазами пронеслась картинка захлопнувшейся перед носом двери. Они разошлись по номерам около десяти часов вечера. И она никак не могла знать, выходил ли куда-нибудь Коннор.

— Погодите, детектив, — отвела прямой вопрос Адриана. — У вас вроде как достаточно оснований для задержания, иначе вы бы не разговаривали со мной по телефону, а вызвали официально для дачи показаний и проверки алиби подозреваемого. Мои слова по телефону внести в протокол невозможно. Так почему мы беседуем вот так, а мистер Дойл пока на свободе? Есть уже кто-то, кто подтвердил его алиби?

— Вы правы, — Спаркс вдруг заговорил чуть мягче, убрав из голоса надменность и давление, — фактически мистер Дойл не в круге подозреваемых. Можете думать о моей компетенции что хотите, раз я вас официально не вызвал, у меня тут работы и без запросов в Штаты хватает выше крыши. А ведь их всё равно придётся делать. Дойл сам не отпирался, что дважды ездил к Кордуэллу. Но не вечером в воскресенье. Его алиби подтвердил портье мотеля «У дядюшки Джо». Исходя из записи в журнале, вы оба забрали ключи в девять сорок восемь. Машина Дойла не выезжала с охраняемой стоянки. Конечно, это не исключает факт — он мог покинуть территорию отеля иным способом. Но убийство Кордуэлла явно связано с двумя другими, и алиби Дойла в тех случаях абсолютно неоспоримо.

— С двумя? — с сомнением спросила Адриана, прекрасно зная, что подобным образом убито ещё шестнадцать клонов.

— Я знаю и о тех пятнадцати, произошедших на территории Штатов, и одном, которое случилось в Твин Окс. Но есть кое-какие отличительные особенности в убийствах. Кордуэлл заколот тем же способом, что и двое учёных в Штатах.

— На чём основывается ваш вывод? — попытала удачу Адриана, не надеясь, что ей повезёт.

— Я расследую два убийства: пациента Твин Окс и Мартина Кордуэлла. Оба убиты похожим, но разным оружием. Сила и точность нанесения удара отличаются, несмотря на то, что оба заколоты в одно и то же место. — Кажется, детектив и не собирался юлить, чётко и внятно пересказывая важные детали дела. Но в какой-то момент замолчал и продолжил говорить после паузы. — И здесь, агент Де Марко, мне как раз и пригодилось бы сотрудничество с вашим отделом, занимающимся расследованием убийств как пятнадцати пациентов клиник, так и двух учёных. По тем предварительным данным, что я получил, очевидно, мы имеем группу убийц, которая с точностью до дюйма заколола пятнадцать человек на территории США и одного в Новой Шотландии. И кого-то, кто копирует способ убийства, но явно не озабочен абсолютным подражанием. Того, кто убил уже троих бывших сотрудников Офиса по научным исследованиям и разработкам…

— Я всегда за официальное сотрудничество, — твёрдо проговорила Адриана. — В моих силах ускорить продвижение запросов, детектив. Но мои методы работы не смягчаются от знакомств и шапочных договорённостей. И я только сегодня вернулась на работу после длительного больничного. Пока не до конца ознакомилась с положением дел. Дайте мне немного времени, чтобы войти в курс и оценить, насколько сотрудничество с вами повысит эффективность расследования.

— Хорошо, агент Де Марко, будем на связи, — с несокрушимой уверенностью проговорил Спаркс и повесил трубку.

Адриана, не отнимая телефон от уха, около минуты просидела, глядя в пол. Её дыхание всё учащалось, кожа побледнела. Но в одно мгновение на лице полыхнул румянец, а губы поджались. Она, выдохнув сквозь зубы, с шипением опустила мобильный и тут же набрала другой номер. Абонент на том конце ответил не сразу.

— Доброе утро, — бодрым голосом поприветствовал её Коннор. По короткой фразе никак невозможно было догадаться, что у него какие-то проблемы. И это только сильнее разозлило Адриану.

— Мне всё известно, — без приветствия выпалила она. — Только что закончила говорить с детективом Спарксом. И теперь хочу услышать, почему узнаю о твоём вчерашнем задержании от него, а не от тебя? Почему ты мне не позвонил?

— Не хотел волновать… — невозмутимо ответил Коннор, и Адриане показалось, что он в эту секунду даже плечами пожал, мол, глупость какая.

— Что? — просевшим голосом произнесла она. — Волновать не хотел? — Адриана прикусила губу, мысленно останавливая эмоциональный порыв. Но всё равно с надрывом и осуждением выпалила: — Коннор!

— Тише, тише, — перебил её он. — За мной пришли, когда ты уехала. И тебя бы всё равно не пустили на допрос. А потом… — Коннор прицокнул языком. — Ну что бы ты сделала, самолёт развернула или в аэропорту угнала другой? Рейс же последний был…

Адриана задержала дыхание на миг. Прикрыла глаза и нервно выдохнула с перекошенной усмешкой, на миг представив, какие аргументы и доводы находила бы для пилота. А ведь искала бы, прими ситуация критический оборот. Даже если бы это грозило увольнением с волчьим билетом за превышение должностных обязанностей. Адриана разлепила веки и вздохнула. Ладно, ситуация пока действительно не виделась настолько серьёзной, чтобы прибегать к крайним мерам. Куда сильнее обожгло другое. В равнозначных попытках не беспокоить друг друга и она, и Коннор, кажется, были одинаково хороши. Но её не покидало призрачное ощущение, что Коннор её постоянно переигрывал.

— Как ты? — с тревогой в голосе спросила она.

— Всё нормально, — ровно ответил Коннор. — Меня недолго там держали. Прости, я хотел тебе позвонить и рассказать, но…

Адриана вздрогнула, услышав громкий детский плач. Раньше она думала, что все маленькие дети плачут одинаково. Но даже по крику в телефоне безошибочно поняла: это Николь.

— Ты дома? — с удивлением спросила Адриана, глянув на часы.

— Да. Блевинс позволил мне сегодня выйти на работу после обеда.

— Почему? Ты же сказал, тебя вчера быстро отпустили, — она выдержала паузу, но Коннор тоже молчал. Даже Николь снова как-то тревожно смолкла. И терпение Адрианы окончательно иссякло, выстрелив накрученной за пару дней пружиной вверх. Адриана подскочила на ноги, уронив стул, и рявкнула: — Да в конце-то концов, Коннор Эндрю Дойл, хватит уже играть в мистера Загадочность! Ты можешь мне нормально объяснить, что произошло, а не сидеть с языком в…

— Ладно-ладно, — спешно перебил её Коннор, — мне стало нехорошо вчера. Я решил перестраховаться и остаться до обеда дома.

Адриана бесшумно охнула и приложила руку ко лбу.

— Насколько нехорошо? Что болело? — тут же сменив интонацию, осыпала Коннора вопросами.

— Адриана, — успокаивающе начал Коннор, — просто нехорошо. И сейчас уже всё нормально. Правда…

— Ты и в отеле, и по дороге меня тоже не хотел беспокоить, верно? — сузив глаза, шикнула Адриана. Она подняла стул и опустилась на него, откинув голову на спинку. Внутри бились настолько разные эмоции, моментально сменяя друг друга, что хаотичные всплески уже успели утомить даже её саму. Кажется, утомили они и Коннора.

— Слушай, — резко отозвался он, чуть повысив голос, — есть у меня такая придурь, выражаясь термином Адама. Мне крайне сложно переносить своё плохое состояние не в одиночестве. Чем больше мне оказывают внимания, тем паршивее мне становится. И мне правда нужно в такие моменты побыть одному. Самому перетерпеть то, что происходит внутри. Не только физически… И когда мне становится лучше, я не хочу обсуждать происходившее, чтобы в первую очередь самому не вспоминать болезненность. Зачем, если уже всё прошло?

Адриана молчала, кусая губы и хмурясь. Теперь внутри скручивалась обида, которую она тут же приказывала себе раскрутить, стараясь мыслить здраво. Сама ведь ненавидела демонстрировать боль окружающим. Даже очень близким людям. И ей тоже проще было всё переносить в одиночестве. Поэтому она понимала Коннора… Если бы не одно «но». С недавних пор появился в её жизни человек, которого она хотела бы видеть одинаково и в минуты счастья, и в минуты боли. Неизменно рядом. Потому что доверяла ему и свою силу, и свою слабость…

— Адриана? — бархатным голосом сказал Коннор, запуская ход мурашек по спине и груди. И отбивая и так призрачное желание злиться на него. — Пойми, я так привык… — Он с протяжным «хм» выдохнул, и голос приобрёл незнакомый глухой оттенок. — Мне важно, чтобы ты понимала, что некоторые реакции моего организма — следствие пребывания в «Улье». И вызваны цепочками ассоциаций оттуда. Плохое самочувствие уходит корнями именно туда. — Коннор замолчал, но хриплое дыхание прорывалось в трубку. Он будто хотел сказать что-то ещё, но не решался. И с завершающей интонацией наконец выдавил: — Ты это понимаешь?

— Понимаю, — почти шёпотом ответила она, прикусив уже до боли губу.

Ледяным лезвием по спине прошлось предчувствие — Коннор не просто так пытается убедить её в том, что всё дело лишь в экспериментах. Будто чувствует, как её пожирают сомнения и чувство вины, глубоко засевшие внутри. Или… он это знает? Может, хочет её успокоить?

— Коннор, да, я всё понимаю, — чуть увереннее сказала Адриана. — Уяснила, что мы слишком часто не хотим волновать друг друга, но по итогу получается что-то неоднозначное… Я не захотела тревожить тебя раньше времени спорной информацией, ты не захотел беспокоить меня своим самочувствием. Но одно относилось к прошлому, которое могло ещё чуть-чуть подождать до более удобного случая, а другое — к настоящему, которое ты остро переживал в моменте. И волнение от незнания, когда видишь, что с человеком что-то не так, а ты не понимаешь, что, куда сильнее бьёт по нервам… Тебе было плохо рядом со мной, и ты молчал, но я ведь могла тебе как-то помочь. Аптека, лекарство, вода, подушка под голову… То, что в моих силах.

— Знаю. — Слово прозвучало максимально нейтрально, но Адриане на миг показалось, что Коннор сказал его с мрачным и болезненным оттенком, заставив снова насторожиться.

— Просто… — Она потёрла пальцами переносицу и, недолго посомневавшись, всё же решила озвучит волнующие её нюансы. Дабы расставить все точки над i, дать понять Коннору, что сама себе надумала, глядя на его вчерашние реакции. — Просто мне со стороны показалось, что ты настолько зол, что не хочешь со мной говорить, не хочешь видеть… Догадывалась, что тебе может быть нехорошо, но решила, что ты так реагируешь больше из-за обиды. И сегодня тоже поэтому не позвонил. А, оказалось, дело было в плохом самочувствии и допросе. Ведь так?

— Я тебе ещё вчера сказал, что не обижаюсь и не злюсь, — спокойно проговорил Коннор. — Да, в первые минуты, как узнал, злился, потому что сначала не понял, почему ты скрыла такую важную правду от меня. Потом ты всё объяснила. И я никогда не буду демонстративно играть в молчанку просто так… — После этой фразы в трубке надолго повисла тишина, и когда Адриана наконец нашлась, что сказать, Коннор внезапно продолжил: — У молчания иногда бывают другие причины. И я надеюсь, что мы всегда сможем выслушать друг друга и попытаться понять, даже если какой-то поступок покажется слишком спорным.

— Само собой, — тут же согласилась Адриана.

— Знаешь, чего я безумно хочу? — вдруг с воодушевлением спросил Коннор, тоном давая понять, что хочет сменить тему. — Чтобы мы с Никки сходили на этих выходных в парк, поели мороженого, сидя в тени клёнов. Никакой работы, никакого клонирования, никаких НЛО, летающих по заданным траекториям. Ужасно хочу день, наполненный обычными событиями и заботами, семейным теплом.

— С удовольствием поддержу тебя, — на лице Адрианы расплылась широкая улыбка. — Погоди секунду. — Она подняла трубку рабочего телефона и, безмолвно выслушав просьбу явиться к начальнику, мрачно проговорила Коннору: — Но пока… Впереди у нас четыре долгих рабочих дня…

Бауэр Стрит, 712/8, Галифакс, Канада

26 августа 2000, 13.16

И эти рабочие дни для Коннора тащились то крайне медленно, то проходили настолько быстро, что он и опомниться не успевал. Время замедлялось обычно к ночи, и тогда он бесконечно долго ворочался в постели и прокручивал в голове события, когда они с Адрианой разошлись по разным номерам. И в тот же вечер кто-то убил Мартина.

Всё, что помнил Коннор, как он перешагнул порог номера, лёг на кровать в одежде, абсолютно не надеясь, что уснёт. И от мыслей о сокрытой от него правде, и от деталей разговора с Мартином, и от проклятой невыносимой боли в животе. Коннор прикрыл уставшие глаза всего на одну минуту, а когда открыл их, понял, что за окном уже светло, а он сидит на полу, оперевшись спиной о противоположную от кровати стену. Что происходило между смыканием век, Коннор, как ни силился, не вспомнил. Сомнения, словно ангел и демон, сплетались в битве между собой. То убеждая его, что он никак не причастен к убийству Мартина. То с противным шипением нашёптывая, что раньше не раз он вот так выныривал из пустоты, видя перед собой хирургов «Улья», пострадавших от его кулаков. Однажды, уже после спасения, красная дымка развеялась, и на полу Коннор увидел Адама с разбитой головой. Безопасная обстановка порой вмиг превращалась в ненавистные помещения, а близкие люди — в палачей. Что, если падение в кровавое забвение повторилось? Стоило миру только приобрести оттенок красного, сознание Коннора будто бы растворялось. И кто знает, что происходило с его телом в эти минуты, если даже у него ответов не находилось. Мог ли он в забытьи добраться до Галифакса? Мог ли где-то раздобыть оружие? Мог ли хладнокровно заколоть Мартина, а затем, как ни в чём не бывало, вернуться в номер? Ответов Коннор не находил, только всё больше утопал в сомнениях.

Зато уверенность Адрианы в его невиновности не пошатнулась за неделю ни на йоту. По вечерам они подолгу разговаривали по телефону, обсуждая разные детали и версии. Коннор, неожиданно сам для себя, вывалил на неё часть вопросов, которые мучили его. До приятных мурашек доводило её желание докопаться вместе с ним до сути. Она поддерживала и ободряла его, не позволяла поддаться отчаянию и безысходности, которые драли изнутри в одиночестве.

Однако не только причастность к смерти Мартина лишала Коннора сна. Он вспоминал события минувшей ночи и на мелкие детали разбирал эпизод, когда в квартире Мартина всё заалело. И чем больше Коннор думал о случившемся, тем крепче уверялся — покраснение мира и выпадения из сознания могут быть связаны с его двойником. Такое озарение куда сильнее будоражило разум. Коннора всякий раз бил озноб от понимания: всё, что он чувствует, ощущает, думает может быть доступно клону. И воспринимается им через призму вплетённого в ДНК чужеродного существа, медленно сжирающего человеческие клетки и вместе с ними людскую природу. У Коннора холодела кровь от одной только мысли о встрече с таким собой. И останавливалось сердце, когда перед глазами проносился образ, где клон настигал Адриану… Ужас пробирал до костей, и Коннор только усилием воли заставлял себя подавить возникающие багровые картинки… Убрать их, стереть было сложно, но возможно. Куда сложнее оказалось разобраться, что делать с чувствами и как обезопасить Адриану.

В понедельник поздно вечером, вернувшись домой из участка, он не мог сомкнуть глаз. И в какой-то момент в воспалённом усталостью мозгу пронеслась догадка — если Коннор ничего не будет чувствовать к Адриане и максимально дистанцируется от неё, быть может, его двойник собьётся со следа, потеряет интерес… Но ощущая, как от замерцавшего намерения отдалиться от Адрианы из центра живота будто бы расползаются росчерки скальпеля, желающего вырезать вместе с любовью жизнь, Коннор закрыл лицо руками, стирая потёкшие по щекам слёзы. И через минуту его прошибло алмазной уверенностью — он не сможет разорвать с ней отношения, даже понимая, что и он сам, и его клон могут быть фатальной угрозой для Адрианы. Он не сможет жить без неё, до конца своих дней страдая от боли, раздирающей не только живот, но и грудную клетку. Без Адрианы его жизнь будет мёртвой. Но он не мог не думать, какой будет её жизнь с ним… и без него?

И задыхающийся от нахлынувших переживаний Коннор замер в постели, вдруг подумав, что он может стать для неё проклятием, доведя до гибели. Спазмы внутри не позволяли выдохнуть свободно, а после нахлынувших мыслей дыхание вылетало через открытый рот только со стонами. В голове же в яростной битве будто бы снова забились ангел и демон, раздирая друг друга до брызжущей крови и летящих перьев. Но теперь Коннор уже не понимал, кто из них что сулил ему. Кто-то убеждал его оставить всё, как было, кто-то — уйти, чтобы спасти. Но сознание резанула красно-синяя вспышка, после которой осталась уверенность: только он способен на миг соединиться со своим двойником, остановить его и не позволить причинить вред Адриане. Новое прозрение показалось Коннору сущим безумием, но от него вдруг ровно забилось сердце, словно успокаиваясь и утихомиривая поток сводящих с ума наваждений. Только он сам способен защитить и спасти Адриану. А отдаление друг от друга — погибель для них обоих. Он не знал и не понимал, откуда внутри разрослась уверенность о правильности решения. Чёрно-белые образы по-прежнему сражались между собой, но один из них, вдруг чётко вырисовавшийся, разбил остальные на бессвязные элементы.

«Я не оставлю тебя».

Коннор выдохнул и распахнул глаза. Боль бесследно исчезла. Будто её и не было никогда. И его тут же словно окутало мягким тёплым пледом, забирающим усталость и дарующим долгожданный отдых. Он смог уснуть, когда понял, что скоро увидит Адриану… Пусть и через четыре дня. И даже снова расставшись на неделю, они увидятся, она не исчезнет из его жизни, а он — из её.

Но вечером в пятницу Адриана из-за работы опоздала на последний рейс. Прилетела первым в субботу. С порога окинула пристальным взглядом Коннора и не стала ничего спрашивать. Попросила Адама составить ей компанию в походе в магазин. На попытки Коннора предложить себя в качества компаньона ответила категорическим отказом. И у Коннора не на шутку заёкало сердце. Интуиция тут же услужливо подсказала, что Адриана попытается что-то выведать у Адама. Она быстро увела его из дома, не дав возможности переговорить с глазу на глаз. И напомнить, чтоб он ни слова не говорил про состояние здоровья Коннора. Адам обещал, но зная способность Адрианы в доли секунды вытаскивать информацию и развязывать язык, Коннор сомневался недолго. Достал мобильный и быстро набрал смс: «Адам, напоминаю о нашем уговоре». Ответа не получил и занервничал только сильнее. Заботы о Николь на какое-то время его отвлекли, и к моменту, когда Дойл собрался позвонить Адриане и всё же спросить, а не нужно ли помочь поднять пакеты на второй этаж, двери квартиры отворились.

— Так, мальчики, — войдя, проговорила Адриана, — сейчас я на пару часов уединюсь на кухне. Если нашей маленькой принцессе что-нибудь оттуда понадобится, позовите меня. Сами не входите…

Закончив говорить, Адриана сдула выбившуюся прядь волос с лица и упёрла руки в бока. Коннор мазнул взглядом по стоявшим в углу пакетам с продуктами и Адаму, который за спиной Адрианы показал вверх поднятый палец.

— Это что ж за тайна такая? — спросил Коннор.

— Сюрприз, — быстро ответила Адриана. — Ты же, в отличие от меня, вроде их любишь?

— Смотря какие. — Коннор, чувствуя, как его отпускает напряжение, притворно надул губы и прищурил глаз, изображая напряжённый мыслительный процесс.

— Тогда организуем исследование, понравится тебе этот или нет. И мне крайне важно произвести анализ твоих реакций методом наблюдения, — с азартом проговорила она и скрылась за дверями кухни, напоследок озорно подмигнув.

До Коннора не сразу дошло, что фразой она припомнила его желание узнать друг друга получше, когда они ночевали в отеле под фиолетовым балдахином. Адриана тогда спросила, храпит ли он. Коннор вернул ей вопрос, за который, очевидно, имел шансы получить пинок под одеялом. Вот и отшутился про метод спонтанного наблюдения. В естественных условиях, так сказать. Адриана назвала его мистером исследователем. Хорошо, что не мистером занудой.

Сейчас же, проводив её взглядом, проскользившим от талии ниже, Коннор не отказался бы в ответ на такое лёгкое заигрывание провести несколько исследований с более подробным анализом и синтезом… Однако вскоре его мысли заняло другое. Даже тяжёлая деревянная дверь не смогла воспрепятствовать проникновению приятных запахов из кухни в другие комнаты. Спустя полтора часа и Коннор, и Адам поглядывали на часы, томясь в ожидании, когда же сюрприз будет уже явлен им, порядком проголодавшимся. И честь оценить его первым выпала Коннору.

— Оу, — невольно вырвалось у него, когда Адриана разрешила пройти к обеденному столу.

Голодный взгляд Коннора тут же облизал пиалы с разлитым в них супом и тарелки, на которых аккуратно были разложены картофельные лепёшки и бивер тейлс«Хвосты бобра» — характерное канадское блюдо, представляющее собой выпечку, похожую на сплющенные пончики без дырки с ягодной и фруктовой начинками. Коннор ошарашенно посмотрел на скромно улыбающуюся Адриану, которая обошла стол и остановилась у раковины.

— Это ещё не всё, — интригующим голосом сказала она и кивнула в сторону холодильника. — Открой.

Коннор, недолго думая, быстро потянул на себя дверку и с восторженным выдохом проронил: «Уау!» И пока он пожирающе осматривал стоявший на верхней полке торт со взбитыми сливками, взгляд Адрианы не спеша блуждал по Коннору, одетому в светлые джинсы и белую рубашку, полы которой свободно свисали, а не были привычно заправлены. Сегодня Коннор не стал приглаживать волосы воском, и его чёрная шевелюра, небрежно зачёсанная набок, казалась гуще раза в полтора. Утром Адриана удивилась таким переменам в обычно чопорном внешнем виде Коннора. Слишком привыкла, что у него всегда волосок причёсан к волоску, а одежда производит впечатление, словно Коннор даже в собственной квартире ждёт проверку высокопоставленных лиц. И, глядя на его расслабленное счастливое лицо, её озарило пониманием. Когда она приезжала раньше и видела его полностью собранным во всех смыслах, он хоть и был у себя дома, но не чувствовал себя комфортно. А теперь и рядом с ней он позволил себе наконец-то расслабиться и выглядеть по-домашнему.

Адриана усмехнулась и прикрыла рот ладонью, когда Коннор повернулся к ней с играющей на лице мальчишеской улыбкой, которую она так обожала и так редко видела. Из какого-то мультфильма вспомнился персонаж, чьи зрачки превратились в сердца от вида вкусной еды. Коннор смотрел сейчас примерно так же. Адриана слишком хорошо запомнила его пустые глаза в отеле, всю неделю доводившие её до слёз во снах. И ни секунды не сомневалась, что сама, если бы могла, осыпала бы Коннора разноцветными сердечками, настолько радостно ей было сейчас. Ни разу она ещё не видела у него такого восторженного предвкушающего выражения лица. И буквально утопала в ласковом взгляде, направленном на неё.

— Спасибо, я… Я даже не знаю, что сказать. — Он тоже прикрыл рот рукой. — Ты — просто чудо.

— Я? — удивилась Адриана. — Ты хотел сказать, торт просто чудо?

— Это само собой. Но ведь его сделала ты. Без тебя бы ничего не было. Запомнила мою страсть к тортам? — Он почти до ушей растянул губы, уже не прикрывая их. Адриана лишь кивнула и склонила голову к плечу. — Ох, знаешь, — Коннор возвёл глаза к потолку и задумался, — а я ведь после лаборатории их не ел ещё ни разу. Даже забыл вкус… И это так… — не сдерживаясь, весело рассмеялся, — волнительно.

— Вы с ним встретитесь совсем скоро, — Адриана тоже не смогла сдержать тихий смех. — Только сначала обед.

Коннор изобразил сожаление, покосившись на холодильник, но стоило ему снова глянуть на стол, как взгляд стал голодным. Конечно, он до одури хотел торт, однако и от такого шикарного застолья ни за что бы не отказался. Желудок уже начинал урчать, и Коннор в эту секунду рассыпался в бесконечных благодарностях своему проснувшемуся организму и умолял его не подвести. Хотя уверенность в том, что после приготовленной Адрианой еды ему не будет плохо, была слишком сильной, и интуитивный страх полностью растворялся, вытесняясь счастьем и атмосферой домашнего уюта.

— А на ужин могу приготовить омлет и овощной салат, — предложила Адриана. — Кажется, тебе в прошлый раз понравились эти блюда, и ты даже что-то хотел мне сказать? — Она лукаво сузила глаза и коснулась мочки уха. — Я бы предпочла услышать твои мысли сама, а не получить их озвучку от мальчика-телепата.

— Ну, Аарон меня опередил. Мне понравилась непривычная еда, и я хотел тебе об этом сказать. — Коннор пожал плечами и почесал затылок. — Вообще я безумно тебе благодарен за всё, что ты делаешь для меня. Это так ценно и непривычно, и я не всегда знаю, какие слова подобрать…

— Порой твой взгляд может сказать мне больше слов, — вдруг абсолютно серьёзно проговорила Адриана. — Но да, мне бы хотелось всё-таки слышать о том, что тебе нравится, а что нет. Что тебя беспокоит…

Коннор не сразу кивнул и сделал это как-то неуверенно. Его взгляд снова опустился на блюда, и Адриана ясно услышала, как он проглотил слюну.

— Ладно, зови Адама, будет ещё время поговорить. — Она коснулась пальцами его локтя, ненавязчиво протянув их до запястья. Коннор улыбнулся одним уголком рта, ответив взаимным касанием. Он быстро сжал её ладонь и вышел из кухни.

Уже через пару минут они все сидели за столом. И неспешно протекающий обед лишь с каждой съеденной ложкой добавлял Коннору уверенности, что всё будет хорошо. Он с огромным наслаждением медленно ел, то и дело прикрывая глаза и тщательно пережёвывая каждый кусочек, чтобы лучше почувствовать вкус и запомнить ощущения, которые сегодня дарила пища. Ни единого намёка на разгорающийся костёр или сполохи спазмов. Поднося очередную ложку ко рту, Коннор то и дело ловил нежные взгляды Адрианы, от которых становилось ещё теплее. Когда дошло до чаепития с тортом, Коннор в очередной раз расплылся в предвкушающей улыбке. Правда, с лёгким оттенком грусти подумал, что уже сыт, но всё же не попробовать главный подарок Адрианы было невозможно.

— Отрезать тебе ещё? — спросила Адриана, когда Коннор управился с первым куском торта. Его глаза буквально прокричали «Да» и ясно показали, что он хочет ещё, и явно не один кусок, но в ответ прозвучало весьма уверенное «Нет».

— Спасибо, — продолжил Коннор, — он потрясающе вкусный, но всё же второй кусок отложим до следующего чаепития.

Он еле удержался, чтобы, откинувшись на спинку стула, не погладить себя по наполненному приятными ощущениями животу и не обронить довольное «м-м-м» следом. Когда-то, ещё до происшествия в Архангельске, в водовороте жизни Коннор не обращал внимания на привычные вещи, вроде приёма пищи. Не придавал значения, что заказывать на дом или в ресторане, хоть всегда любил вкусно и плотно поесть. Но на первом плане вечно была работа и мысли о ней. Всё личное текло фоном, и Коннор вечером того же дня не помнил, что ел на завтрак и обед. И только отсутствие голода напоминало, что они вообще были…

Теперь же размышления о чём угодно отходили на второй план, когда перед Коннором оказывалась тарелка с едой. Всё его внимание сужалось только до её содержимого и собственных ощущений. Внутри неизменно маячили пробирающий до пота страх и желание то ли отложить приём пищи, то ли и вовсе пропустить. Слишком часто еда обращалась в разбитое стекло, которое резало изнутри. Коннор стал по-особому ценить моменты, когда мог не спеша насладиться каждым кусочком, пропущенным через тиски спазмов внутрь. И готов был на руках носить ту, которая превращала обеденную трапезу в настоящий праздник для него.

— Спасибо, Адриана, — снова мягко проговорил Коннор, когда она склонилась над столом и забрала у него пустые тарелки.

— Абсолютно не за что. Мне в радость для вас готовить. Главное, чтобы на пользу, — тихо проговорила она и внимательно посмотрела на Коннора. — Всё ведь хорошо?

— Всё прекрасно. — Он расслабленно улыбнулся, и искренняя улыбка заиграла не только на губах, но и в глазах.

Адриана посмотрела на Адама, и тот тоже усмехнулся. И, как ей показалось, с облегчением выдохнул, глядя на сияющего Коннора рядом.

— Знаете, молодёжь, я, наверное, пойду прогуляюсь. Обед и вправду был чудесным, но его неплохо было бы утрясти, чтобы через пару часов с радостью попросить новую порцию. — Адам подмигнул Адриане.

— Нам бы тоже, кстати, не мешало погулять. Полезно для здоровья после обильной трапезы. Ты как смотришь на такое предложение? — спросила она у Коннора и положила ему руку на плечо, возвращая из мечтаний.

— Да, отлично. Николь очень нравятся прогулки по парку. Тут недалеко. Мы каждый день там гуляем. Или я с ней, или Адам. И, думаю, она будет в восторге, если мы отправимся туда вчетвером.

Адам на секунду опешил, плюхнувшись обратно на стул, с которого почти встал. Покосился на Коннора и хмыкнул, а затем неловко усмехнулся Адриане.

— Вы спокойно собирайтесь, — не сводя с неё глаз, начал Адам, — а я пойду сначала газету куплю в киоске рядом, а потом, может, встретимся в парке. Думаю, Николь не обидится, если погуляет с папой и тётей. Без меня. — Он чётко выделил два последних слова интонацией.

Адриана заметила, как Адам, стараясь сделать это незаметно, пнул Коннора ногой под столом. Она чуть не расхохоталась, наблюдая, как мужчины посмотрели друг на друга. Только увидеть взгляд Коннора не смогла. Но Адам от него поднял брови и искривил губы.

— Ладно, тётя пойдёт собирать маленькую принцессу в наше путешествие, — произнесла Адриана, пряча усмешку, и вышла из кухни.

Галифакс Паблик Гарден,

26 августа 2000, 16.08

Но им всем, вдоволь нагулявшимся, всё же было суждено встретиться в парке практически на его выходе. Адам, завидев Коннора и Адриану с коляской, явно попытался ускорить шаг, но громкий голос Коннора остановил его.

— Мы уже идём домой. Но до мороженого так и не дошли пока. Ты не посидишь минутку с Николь, пока мы с Адрианой сходим вон к тому фургончику? Я куплю тебе любимое — фисташковое.

Адам согласно кивнул и зашагал им навстречу.

— А догадаешься, какое я люблю мороженое? — спросила у Коннора Адриана, оставив Николь в коляске с дедушкой.

— Черничное? — Вместо ответа Адриана лишь рассмеялась и энергично закивала головой. — Потому что оно фиолетовое? — заражаясь её весельем, усмехнулся Коннор.

— Ну, и вкусное… А ты какое любишь?

Коннор скорчил гримасу, давая понять, что тут всё до банальности просто.

— Пломбир? — предположила Адриана.

— В шоколаде, — кивнул Коннор.

— Надо же, какое неожиданное уточнение! — Адриана ещё громче расхохоталась. — Ты во всём любишь классику?

— Не во всём. — Коннор неловко прочистил горло и прикрыл рот ладонью, почесав нос большим пальцем.

Адриана вопросительно на него посмотрела, явно желая услышать уточнения. Но Коннор, подойдя к фургончику, больше не сказал ни слова. И распалил интерес Адрианы своей пылающей таинственностью ещё сильнее.

Окинув взглядом длинную очередь желающих купить мороженое и прохладительные напитки, Коннор достал платок и вытер шею.

— Сегодня так жарко, как в аду, — пробормотал он и нахмурился от мыслей про ад, ощутив покалывание в висках.

Он глянул на Адриану, и его отвлекло от мыслей и притянуло её мечтательное выражение лица. Коннор потянулся пальцами к её руке, провёл указательным по ладони. Адриана подняла на него глаза, и сердце Коннора ударило где-то в горле. Они замерли, потянувшись друг к другу. Но на долю секунды взгляд Адрианы метнулся в сторону. Туда, где остался сидеть Адам с коляской. И у Коннора внутри всё оборвалось, когда её глаза вдруг переполнились ужасом, а лицо вытянулось.

— Адам! — выкрикнула Адриана и тут же сорвалась с места.

Коннор обернулся и обомлел. Адам лежал на земле, а коляска стояла в нескольких шагах от лавочки. Переходя на бег, Коннор успел заметить, что никто в очереди никак не среагировал на крик Адрианы. А мимо пожилого Адама с абсолютно равнодушными лицами проходили прохожие.

Адриана добежала до Адама первой и склонилась над ним, а затем резко выпрямилась и посмотрела в коляску.

— Никки!

Коннора во второй раз прошибло леденящим ужасом от хрипа, с которым Адриана выкрикнула имя малышки. И первым делом, добежав до коляски, Коннор посмотрел в неё. Пустая.

— Николь! — не своим голосом заорал он, оглядываясь по сторонам.

Люди шли по аллеям, улыбаясь и смеясь, никак не реагируя на происходящее рядом. Кричавших Адрианы и Коннора и лежавшего на земле лицом вниз Адама словно или не существовало, или они перешли в некую параллельную, невидимую для остальных реальность, воздух в которой всё больше пропитывался страхом и отчаянием.

Адриана дрожащими руками перевернула Адама на спину и уложила пальцы на сонную артерию. Вид остекленевших глаз, затянутых белой пеленой, заставил её задохнуться и поймать губами судорожный всхлип.

— Коннор… — Адриана резко выпрямилась и вцепилась в его руку. И вскрикнула, увидев выцветшие глаза, по радужкам которых будто бы потекло молоко.

Чужие мысли острой бритвой пронзали сознание застывшего, как мушка в янтаре, Коннора. И вонзались каждым чётко улавливаемым словом в мозг.

«Помнишь, что я сказал тебе в прошлую нашу встречу? В следующий раз мы с тобой если и увидимся, то только в адуФраза из шестой главы фанфика «4Д Адрианы Де Марко»… Так вот… Составлять тебе там компанию я пока не планирую… Но вот выписать путёвку могу… Добро пожаловать в агонию памяти твоей, Дойл!»

Зелёный парк вмиг полыхнул багряными сполохами, истлев перед глазами Коннора. Ушей коснулся шум компрессора, а взгляд уткнулся в щиток газоперерабатывающего завода. Касание холодной спасительной ладони исчезло, оборвав последнюю нить связи с реальностью. Коннор опустил взгляд на руку, за которую его только что держала Адриана, и увидел едкую жёлтую слизь. Желудок свело спазмом, выталкивающим чужеродное существо в пищевод. И Коннор хотел закричать, но подавился вязкой слюной и захрипел. Падая на колени, схватился за живот, понимая, что жалкие попытки удержать жизнь внутри сейчас будут разорваны… Минута… Две… Всё, что ему осталось. Дальше только смерть и бесконечные испепеляющие до костей круги ада…

— Коннор! — цепенея, Адриана прижала его к себе, кашляющего и сжимающегося в комок. — Нет, пожалуйста, посмотри на меня! Посмотри мне в глаза, умоляю… Услышь меня. — Она оглянулась и бешено, как зверь, зарычала в пустоту. — Где ты? Покажись! Я знаю, это ты… Твоя сила… Отпусти его!

Глотку Адрианы сковал спазм, и имя, которое она собиралась выкрикнуть, лишь эхом пронеслось в голове. Детский крик заставил разомкнуть объятия и встать на ноги. Никки плакала совсем рядом, но сокрытая даже от глаз Адрианы.

— Привет, любимая! — донеслось из пустоты.

Алексей наконец позволил ей его увидеть. Он стоял в нескольких футах от Адрианы, прижимая к себе одной рукой плачущую Николь. Его взгляд принялся хищно пронизывать Адриану, на лице заиграла безумная усмешка. Он не обращал внимания на орущую малышку, которую неумело и грубо держал под мышки. И когда Адриана сделала несколько быстрых шагов к нему, Алексей столь же быстро отступил от неё назад.

— Что ты делаешь? — Адриана встрепенулась, вскинув руки. — Дай мне ребёнка.

Оглянулась на скорчившегося на земле Коннора, чувствуя, как её разрывает на части. Перед ней и за спиной находились два самых любимых человека. Страдающие от боли. Находился перед ней и тот, кто обрекал их на страдания. И сумасшедшая дёргающаяся мимика на его лице, обнажающая то улыбку, то оскал, заставляла Адриану холодеть всё больше.

Алексей осклабился, заметив, как Адриана посмотрела на Коннора, и его зрачки замерцали. Коннор надрывно закричал, сдавливая виски ладонями и катаясь по земле, будто его сжигали или резали живьём. Адриана больше не рискнула обернуться. Ясно поняла: её взгляд в сторону Коннора провоцирует ярость Алексея. И теперь смотрела наполненными слезами глазами лишь на мучителя. Он хотел, чтобы во всём мире она смотрела только на него… А она отчаянно желала, чтобы Никки плакала только от испуга. Ведь если «паук» пустил и в её голову сеть, то примерно через минуту глазки Никки навсегда закроются… У Коннора минуты три, не больше. Если Алексею только не захочется усилить вихрь, за доли секунд разрывающий мозг… И она увидит убийственное желание в его зрачках… Как он заметил сострадание и любовь к тому, кого явно ненавидел и желал растерзать ожившими тенями прошлого.

— Адди, неужели ты не скучала по мне? — вдруг обиженно спросил Алексей, сдвинув брови, но звуки его голоса потонули в детском крике. И тогда он с хлёстким хлопком прижал ладонь ко рту Николь.

Словно взбесившаяся птица, внутри Адрианы забился импульс кинуться и вцепиться Алексею в глотку. Если бы он не держал Никки в руках и Коннора своим даром… Проклятый десяток шагов займёт больше времени, чем один резкий рывок пущенных молочных нитей, выдирающий разум вместе с паутиной. Однако секунды шли, отбирая ценное время у Николь, которая могла задохнуться, и у Коннора. И Адриана приказала себе собраться.

— Скучала… — Она сделала шаг навстречу, пытаясь приблизиться. Но Алексей снова отошёл назад.

— Я так хочу быть с тобой… — зашептал он, прикрыв глаза и вдохнув воздух через расширенные ноздри. — Ты даже не представляешь, через какой ад я прошёл, но не виню тебя. Всё равно люблю. И мне плевать, что ты тогда сотворила со мной. Тебе ведь жаль, правда?

— Мне жаль, Алексей.

Она энергично кивнула, неотрывно глядя ему в глаза. Адриану мутило даже от попытки показать в них не то, что она чувствовала… Гнев, ненависть, отвращение. Но Алексей должен был увидеть в них лишь то, что хотел. Доброту, любовь, нежность. Вот только Николь активно вырывалась из рук, и, видя, как Алексей пытается её удержать, Адриана ощущала, будто бы это её сжимают в клещах. Привычно представляла, что позвоночник прошибают металлические стержни, а воля обращается в холодный металл. Но крики Никки и срывающиеся с губ Коннора фразы на русском и английском, перемежающиеся со стонами, моментально расплавляли привычно собираемый внутри каркас. Услышав, как Коннор гневно зарычал, Адриана на мгновение обмерла. Он сопротивлялся. Противостояние гипнозу столь сильного Посвящённого, уже юнцом убившего человека даром, казалось невозможным. Жертвы всегда проявляли покорность, не пытаясь разорвать путы видений. Но Коннор вырывался… Лишь бы только борьба не разозлила Алексея. И расплавленный металл собранности снова застыл в крови Адрианы. Она, будто магнит, чарующей улыбкой притянула к себе внимание Алексея.

— Я очень скучала, — спокойно проговорила она. — И сделаю всё, что ты захочешь. Пойду с тобой туда, куда ты меня отведёшь. Только ты и я… Но, пожалуйста, сначала отдай мне Николь. Она останется здесь, а мы уйдём…

— Скажи, что ты меня любишь! — выкрикнул Алексей, развернув к себе лицом Никки и прижав к груди, чтобы заглушить её рыдания. — Адриана! Скажи, что именно я твой рыцарь! Именно я твой Ланселот.

Даже краем мысли Адриана боялась подумать, кем он для неё являлся на самом деле… Вдруг Алексей и в её голову нить пустил? А там билось настоящее признание в любви к другому и желание стереть Алексея с лица земли. Но власть над ним находилась в его сети. Пока Алексей смотрел только на неё, но в любую секунду мог ударить сильнее в того, за кем она бы, не думая, отправилась и в рай, и в ад. Но, похоже, в аду ей живьём придётся гореть с другим… Чтобы спасти тех, кого она любит по-настоящему.

Николь громко вскрикнула и затихла. Губы и веки Адрианы дрогнули. В немом ужасе она посмотрела на малышку, пытаясь уловить хотя бы крошечное движение, но Алексей продолжал отступать назад.

— Да, да! Ты мой рыцарь, — выкрикнула Адриана. — И я пойду за тобой, куда ты захочешь. Всё моё прошлое останется здесь. А мы уйдём вдвоём.

— Нет! — Алексей сморщил нос и показал зубы. — Твои способности рано или поздно проснутся, а связь — оживёт. И этот подонок и его отродье вечно будут мешать нашим чувствам. Дойл должен был умереть ещё там, в лаборатории, а она, — он тряхнул Николь, — не должна была появиться на свет. Тогда всё пошло бы иначе. И ты бы не сопротивлялась, а мне не пришлось в тебя стрелять! — выпалил он и замолчал.

— Что? — Адриана, парализованная его словами, остановилась. — Так это… ты?

— Ты знаешь, кто тебя ранил, но да, я ему приказал. Всё ради нас… Я хотел привязать тебя к себе. И хотел после придумать, как сделать так, чтобы и я оказался связан с тобой. Чтобы мы чувствовали друг друга. Мы! — проорал он. — Понимаешь? А не ты и проклятый ублюдок.

Его фразы эхом били по ушам Адрианы, и она не могла видеть, как Коннора на последних словах Алексея подбросило. Не могла слышать, как он прохрипел имя Николь и открыл глаза. Пламя сполохами лизало холодную оболочку Адрианы, подступая к истончившимся барьерам. Но куда сильнее внутри клокотала ярость. Слабыми отблесками в сознании билась отрезвляющая мысль: если центр силы взорвётся, Николь и Коннор умрут. И уже она будет повинна в их смерти. Барьеры ломались и тут же выстраивались обратно рывками воли. Искры пламени тонули в чёрных зрачках, не давая огню разгореться. Но тем временем ледяной шторм всё сильнее растекался по радужкам широко распахнутых глаз Коннора.

— Но я больше не допущу, чтобы нам кто-то помешал, — выкрикнул Алексей. — Ни Дойл, ни его дочь!

Пламя миллионом хлопьев пепла осело в солнечном сплетении Адрианы. И Коннор страшно, утробно зарычал, доведя Адриану до озноба. Но она уже не смогла обернуться, неотрывно наблюдая, как Николь повернула голову в сторону отца, и её глаза затянулись белой пеленой. Но молочный цвет тут же выжег полыхнувший огонь, а следом в белках и радужках Николь сверкнули ярко-синие вспышки. И Адриана, истошно закричав, рванула вперёд. Не зная, что делать дальше. Не думая, что будет потом. Добежать… И вырвать Никки из его объятий. Если придётся, вместе с руками.

Фигура Алексея дрогнула и на секунду пропала из вида. А его лицо исказилось ужасом и вдруг застыло, как будто бы он сам угодил в свою же паутину или оказался в лапах куда более сильного паука. Кончики пальцев Адрианы уже коснулись платья Никки, когда раскалённый воздух заполнил лёгкие и льдом заморозил дыхание. И, вместо того, чтобы вцепиться в одежду племянницы и в Алексея, Адриана зачерпнула руками пустоту, разверзнувшуюся перед ней. И упала, потеряв равновесие.

— Нет… — царапая ногтями асфальт, пролепетала она. — Нееееееееет! — срывая голос, закричала, уткнувшись лбом в землю. — Никки!

Отголоски наэлектризованной силы дразняще плясали на холодной коже Адрианы. Заставляя поверить, что не Алексей сейчас наслал на разум туман, снова скрывшись с Николь. Это её кроха невероятным образом раскрутила поток силы для перехода и утянула за собой ещё одного человека. Но куда?.. И как их найти?

Замороженные рыдания застревали в горле Адрианы. Не слушались и конечности. Силы оставили её, не только физические. Ни единой искры внутри. Только пепел, который не раскрутить огненным вихрем и не направить туда, куда потекли нити силы Николь… Выпитая до дна. Опустошённая. Бесполезная. Пустая. Еле нашедшая в себе жалкие силы приподняться и обернуться.

— Коннор… — пролепетала Адриана, и её глаза окончательно залили слёзы, лишая возможности видеть. Он без движения лежал на земле. Мёртвый? Или всё же?.. Но даже если жив… Его разум наверняка разбит на осколки, утопленные в молочной паутине гипноза. Сколько времени Алексей продержал Коннора в своих путах? Минуту? Две? Пять? Время рассыпалось, бессмысленными числами прокалывая сожжённое сердце. Вскинув взгляд в небо, Адриана истошно закричала. Ударила ладонями по земле.

— Я… не… могу… потерять… вас… обоих, — хрипами выбилось из лёгких. — Ни за что… Никки! Коннор!

Заскулила, словно раненый зверёк. Опомнилась… Попыталась встать. Телефон остался в коляске. Нужно позвонить отцу… Только он сейчас может помочь. Нельзя терять ни секунды, пока искры холодного огня трепетали в воздухе, возможно, сохраняя путь к Николь. Но что-то в этих искрах казалось неправильным, убивающим тлеющую надежду… Даже со спящей силой внутри Адриана чувствовала остатки догорающей энергии. Такой родной и такой… чужой. Не ухватиться, не понять, куда она утекла. Отчаяние подкатило к глотке, снова разрывая горло застрявшим там криком.

Но детское хныканье вдруг заполнило пугавшую тишину. Адриана застыла. Бредит или?.. Конечности в одну секунду наполнились силой, и она рывком поднялась на ноги. Охнула, увидев, как плачущая Никки ползёт к Коннору. Не помня себя, Адриана устремилась к ним. Ноги подкосились снова, стоило только добежать до семьи. И Адриана рухнула на колени перед Коннором, протянув руки к нему и Николь.

— Солнышко моё! — Она схватила малышку на руки, пристально всматриваясь в личико. Тот же румянец, те же живые глазки, только заплаканные… Ни единого признака энергетического истощения. С облегчением выдохнув, Адриана крепко прижала Николь к себе и поцеловала её в макушку.

Адам, лежавший недалеко от них, с трудом сел и прижал ладонь к виску. Адриана окинула его взглядом, чувствуя, как её миллионом мурашек прошибает дрожь. Николь, кажется, в порядке. Адам жив… Впереди столкновение с другим страхом, лишающим разума.

Адриана посадила Николь на траву и, задержав дыхание, уложила руку на шею лежавшего на животе Коннора, воззвав к небесам.

— Боже, спасибо… — зашептала она и уткнулась носом в плечо Коннора. Аккуратно перевернув Коннора на спину, Адриана прижала ладонь к его щеке.

— Адриана, что случилось? — испуганно проговорил Адам. Шатаясь, он дошёл до них и опустился на колени.

— Адам, я потом всё объясню, — еле выдавила она. — Пожалуйста, посадите Николь в коляску. И сами пока присядьте на лавочку.

Она понятия не имела, что будет говорить после, но сейчас любые слова казались неважными. Адриана ласково гладила Коннора по лицу и волосам. Прижалась своим лбом к его. Слёзы градом стекали на его щёки. С губ сорвалось неслышное «Родной, очнись». Будить нельзя. После того, что сотворил Алексей, Коннор должен открыть глаза сам. И на деле прошла всего пара минут, но Адриане показалось, будто минула целая вечность, когда веки Коннора задрожали. Он с трудом их разлепил. За расширенными зрачками практически невозможно было рассмотреть серую радужку. Коннор хрипло задышал, пытаясь сфокусировать взгляд и морщась.

— Тише, спокойно. — Адриана остановила его желание сесть. — Всё хорошо, пожалуйста, не делай резких движений.

— Что случилось? — спросив заплетающимся языком, он снова дёрнулся.

— Прошу! Лежи, тебе надо прийти в себя.

— Нет, со мной… всё хорошо. — Абсолютно игнорируя её попытки удержать его на земле, Коннор сел, дотронувшись до висков. — Только голова… болит.

— Ну почему ты такой упрямый?! — зашипела Адриана и сжала его плечи, снова всмотревшись в глаза. — Коннор? Скажи, что ты помнишь?

— Мы шли… за мороженым, — рассеянно начал он, — стояли возле фургона… И всё. Больше ничего. Я лежу здесь. И теперь вообще не хочу никакого мороженого, — скривился, задумавшись. — Потому что чудесно помню, что у меня в холодильнике стоит обалденно вкусный торт, и вот до одури сейчас мечтаю, чтобы его очередной кусок оказался в моём животе… — Коннор запнулся, словно наконец осознав, что несёт какую-то ерунду. Стукнул зубами и покосился на Адриану.

— О Гос… — А она судорожно выдохнула и кинулась к нему, обняв за шею.

— Адриана, а с тобой что? — испуганно спросил Коннор и неловко опустил руки на её спину, чувствуя бегущую по ней дрожь.

Адриана вытерла ручейки слёз и обернулась к Николь, которая, как ни в чём не бывало, кряхтела в коляске, играя с мишкой.

«Если тебе в следующий раз что-то станет известно, пусть даже шокирующее, о моём прошлом в «Улье», я хочу знать всё и сразу. Это понятно?» — молнией пронеслись слова Коннора. Она обещала… Но наблюдая, как он болезненно жмурится и держится за голову, Адриана поняла: выполнение обещания пока невозможно. Не сейчас. Не при Адаме. Коннор должен понять, что она не могла в присутствии Дженнерса озвучить такую информацию. До дома точно терпит, а там… Там видно будет. Пусть он её возненавидит, но глядя на мертвецки бледную кожу, расширенные зрачки, и понимая, что Коннор только более или менее пришёл в себя — или только сделал вид — после истории с клонированием, Адриана не могла поступить иначе. Сейчас ему нужно время, чтобы восстановить силы. Желательно в длительном спокойном сне.

— Кажется, джентльмены, — с уверенностью проговорила она, — вы перегрелись! И словили солнечный удар. — Адриана положила руку на горячую голову Коннора. — Поэтому с меня мороженое. Потом… Когда вы оба придёте в себя. И столько, сколько захотите! — и снова ласково улыбнулась, погладив Коннора по щеке. — Тортов тоже касается…

— Адриана? — Зрачки Коннора наконец-то сузились, и он с тревогой и растерянностью всмотрелся в её лицо. — Ты плакала?

— Я тоже перегрелась. И переволновалась. — Она быстро встала на ноги и хлопнула по коленям. — Пойдёмте скорее домой. Только я на минуту отлучусь, нужно позвонить.

Коннор охотно кивнул и, пошатываясь, с помощью Адрианы поднялся. Жестом показал — всё нормально, и забрал у Адама коляску. Вдвоём они не спеша пошли к выходу из парка. Адриана же, отстав на десяток шагов, неотрывно следила за ними, ожидая, когда ей ответят на звонок. И взволнованно заговорила, едва услышав приветствие…

Примечания:

😈 Эстетики к главе

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iOKtj

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iMiSv

💜 Арт с Коннором и Адрианой

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iMoFR

Впереди у нас остался только эпилог… Как думаете, каким образом малышке Николь удалось утянуть Алексея Дёмина? И, главное, где же он оказался?

Бауэр Стрит, 712/8, Галифакс, Канада

26 августа 2000, 17.30

— Как же хочется кофе, — пропустив вперёд Адриану и переступив порог квартиры, заплетающимся языком проговорил Коннор.

Адриана, быстро уложив уснувшую Николь в кроватку, снова вышла в коридор и посмотрела на застывшего Адама с прикрытыми веками. Его сознание гипноз Алексея всего лишь выключил, Коннору же достался куда более мощный ментальный взрыв. Но состояние пожилого Адама очень беспокоило Адриану. Он слабел и бледнел на глазах. Казалось, что и засыпал буквально на ходу.

— Доктор Дженнерс, давайте я вам помогу, — сказала Адриана, вскинув тревожный взгляд и на Коннора, который так же, шатаясь, медленно брёл к дивану.

Адриана помогла Адаму дойти до его комнаты и прилечь. Убедившись, что он, уснув, задышал ровно, Адриана спешно направилась к Коннору и Николь. Розовощёкая малышка мирно сопела в кроватке. А Коннор, по всей видимости, едва дойдя до края дивана, в ту же секунду рухнул на него, уткнувшись носом в подушку.

Адриана перевернула его на бок и аккуратно погладила по щеке и лбу, пытаясь понять, холодно ему сейчас или жарко. После агрессивного внушения — яркого оживления полыхающих воспоминаний — Коннора могло бросать в сильный жар, а могло и знобить. Но его кожа оставалась приятно тёплой.

Адриана закинула ноги Коннора на диван, сняла кроссовки и обмерла, когда его рука прижалась к животу, а на лбу пролегла складка. Она положила свою ладонь сверху, аккуратно кончиками пальцев погладив его костяшки. Сердце сжалось и упало в солнечное сплетение, глухо забившись там. То, что Адриана в такие секунды чувствовала к Коннору, не выражалось простым словом «жалость». Миллионы игл вонзались в её тело, когда она пыталась представить, через что Коннор прошёл и как он мог себя чувствовать после ада на земле, именовавшегося «Ульем». Её саму изнутри рвало в клочья, стоило лишь мимолётно вообразить, какие муки он вытерпел. И абсолютно невыносимым казался даже незначительный отголосок мысли, что Коннору снова может быть больно…

Адриана села на пол перед диваном и зажмурилась, почувствовав себя ещё более раздавленной… Всю жизнь она активно использовала лишь дар моментального перемещения. Вторую способность считала ненужной, ведь применять её для себя у Адрианы не выходило, а для других людей — не позволял Кодекс «Наследия». Но теперь она не могла не сожалеть о том, что с её пальцев больше не струился поток силы, растворяющий боль. Пусть Коннор не жаловался, даже не пытался с ней заговорить на эту тему. Более того, пресекал любые вопросы. Но сердцем Адриана чувствовала — ему бывает очень плохо. И Коннор в такие моменты замыкается ещё сильнее. То, что он отталкивал её и моментально выстраивал стену вокруг себя, ранило до глубины души. И по некоторым его реакциям она уже смутно догадывалась, в какие моменты ему становилось нехорошо. Тогда его резко выросшие границы краями резали её. А от понимания, что Коннор страдает от боли, затянувшийся след от ранения над центром силы Посвящённой начинал опасно пульсировать.

И как Адриана ни пыталась осадить подкатывающие волны врождённой стихии, теперь она знала: Коннор — её особая сила… и её сокрушающая слабость. Энергия против воли раскручивалась вихрем, стоило только подумать о его боли. И даже одной лишь мысли хватало, чтобы почувствовать, как внутри взводится курок невидимого оружия, готового разнести барьеры в мелкие искры. Её чувства к Коннору крепли даже не с каждым днём, а с каждой минутой. Проведённой вместе или порознь. Но до исступления и потери контроля доводила сомкнувшаяся в целое диада: вмешательство в восстановление Коннора и боль, которая его беспокоила после близости…

Адриана захватила ртом воздух, до дрожания век и увлажнения ресниц опять зажмурилась. Абсолютно убийственной для неё казалось допущение: она могла добавить искр в его и без того прожигающий внутренности костёр. И сейчас никак не получалось затушить его, не выходило помочь. Утопая в размышлениях, Адриана не сразу заметила, что у неё резко заболели глаза и заныло в солнечном сплетении. Беззвучно выругалась. Путь в бесконечную агонию им всем обеспечен, если она не сможет совладать со своими порывами. Нельзя думать сейчас про дар. И даже если она виновата, а Коннор страдает из-за неё, должен же быть выход. Не рвать себя в клочья, а помочь ему иначе. Вот только как, если он не подпускает её? И она может приблизиться к нему только вот так — когда он спит.

Адриана выдохнула ртом и ровно задышала. Нашла верный способ быстро переключиться в мыслях и обойти опасную тему, опаляющую разум и барьеры. Коннор спал, а её притягивали ближе к нему не нити силы, а желание простым человеческим теплом и касаниями рук облегчить страдания. До одури хотелось не только ладонями, но и губами прижаться, целовать Коннора, пока ему не станет лучше… Пусть и без способностей, но она, вложив не сверхсилы, а душу и любовь, сделала бы для него всё, чтобы раскрутить внутренние болезненные пружины, выцеловала бы каждый дюйм кожи, хранивший память о скальпелях. Адриана знала — у Коннора нет ни единого внешнего шрама. Все они скрывались глубоко под кожей и в памяти, а обнажались в кошмарах. И она до дрожи хотела своей нежностью и лаской заполнить каждую трещину, вытащить каждый осколок и острие лезвий, до сих пор истязавших его в воспоминаниях.

Но пока всего лишь могла легко коснуться кончиками пальцев его живота, провести несколько плавных дорожек, бережно поглаживая. Наклонив голову, Адриана всмотрелась в седину на висках, которую до этого не решалась рассмотреть так пристально. Её правая рука оторвалась от живота Коннора и так же невесомо прошлась по волосам. Едва ощутимое щекотание подушечек, соприкоснувшихся с посеребрёнными висками, и слеза проложила путь тонкому ручейку, быстро побежавшему вниз.

Как же Адриана хотела лучше узнать о том ужасе, который он испытал… Чтобы попытаться вытащить Коннора из него раз и навсегда. Она ведь может быть полезной? Пусть и без сверхспособностей, всего лишь с чувствами в сердце и в каждом прикосновении. Вдруг и простой человеческий дар любить сможет помочь Коннору? Знать бы только, нужна ли ему вообще её забота? И она сама…

Коннор что-то забормотал, и Адриана тут же вытянулась в струну, прислушиваясь. Он потёр живот в том месте, где только что прошлись её пальцы, и неожиданно улыбнулся, обронив: «Адри… Торт на твоей коже ещё слаще. Или это ты… такая вкусная, — громко причмокнув губами, он со стоном протянул. — Как же я хочу ещё…»

Адриана широко распахнула глаза, зажала рот рукой и укусила себя за пальцы, чтобы нервно не расхохотаться. Снова потрогала его лоб: вдруг у Коннора начался жар, и он бредит? Но спящий лишь довольно замычал и растянул губы чуть ли не до ушей в ответ на её прикосновение. И Адриана, вплетая пальцы в его разметавшиеся волосы, неуверенно провела ладонь к затылку. Опять услышала едва различимое: «Адри», сказанное с умоляющей интонацией. Словно Коннор просил вернуть руки туда, где они только что лежали. Он подался к ней ближе, и Адриана принялась гладить его по голове.

Какое-то время Адриана сидела рядом, приглаживая его волосы, но наблюдать сияние улыбки от её прикосновений мешали подступающие слёзы. Утерев их, Адриана взяла большую ладонь Коннора, переместившуюся на левую сторону груди, и прижала сначала к щеке, а потом к губам. Полыхающее внутри напряжение окончательно смыло ледяной волной облегчения. Видя, как Коннор расслабляется, Адриана не сомневалась: сейчас ему уже не больно. Ему хорошо во сне с тортом на ней. А, может, просто рядом с ней?

«Что же тебе снится, любитель классики не во всём? Ты сейчас тоже кажешься таким сладким, профессор. Только похожим на торт-суфле с орешком-сюрпризом внутри. Если не знать про него, можно зуб сломать от неожиданности. И хоть я не люблю сладкое… Боже, как же я хочу это суфле… А больше — отгадать все спрятанные в тебе загадки…»

Взгляд устремился к приоткрытому рту. Коннор облизнулся и снова протянул сладкий стон. Адриана печально улыбнулась, любуясь его умиротворённым лицом, и до безумия сильно захотела оставить поцелуй не только на пальцах. И, будто маня, Коннор опять соблазнительно увлажнил языком губы и сипло задышал, запустив миллион мурашек по её телу, устремившихся в низ живота.

— Он хочет пить. — Ядовитый шёпот заставил Адриану подпрыгнуть на месте.

— Господи! — так же тихо прошипела она, схватившись за сердце.

— Всего лишь тот, кого ты звала. — Уильям протёр салфеткой очки и нацепил их на нос. — Но тоже отец, да.

— Ты что, совершил переход прямо в гостиную?

— Я ещё не выжил из ума, Адриана. Зашёл через настежь открытую дверь, но не хотел прерывать… — Он кашлянул и нахмурился. — Дай ему воды. Такие мощные энергетические атаки могут вызвать обезвоживание.

Она прекрасно знала об этом. И позаботилась, чтобы по дороге домой и Николь, и Коннор, и Адам выпили достаточно жидкости. Но, видимо, Коннору с его водной стихией, которую выжег огонь воспоминаний, такого восполнения могло быть недостаточно. Он просил кофе, а для него вода и кофе — вещи тождественные.

Адриана устремилась на кухню и, вернувшись обратно со стаканом воды, попыталась мягко и осторожно пробудить Коннора, приподняв голову. Уильям неподвижно стоял, наблюдая за её действиями, и Адриана чувствовала пристальный взгляд, дырявящий затылок.

— Коннор… Тебе надо попить. Это обычная вода, но если…

Она осеклась, подумав, что и её мозг оплавился. Произносить нечто вроде: «Если ты не встанешь к вечеру с дивана, я готова обмазаться сливками с ног до головы, стать тортом и ромашковым чаем, лишь бы тебе только полегчало» при отце крайне глупо. Хоть подобная фраза и рвалась стремительно наружу…

— Папа, может, ты перестанешь буравить меня взглядом и займёшься Николь? — проговорила Адриана, спешно обернувшись.

Уильям тяжело выдохнул и поджал губы, словно словив ими невысказанные слова. Развернулся к спящей Николь, склонился над ней.

— Там, в парке, — быстро меняя тему, Адриана начала договаривать то, что не сказала ему по телефону, — я безумно испугалась. Помню, как нам рассказывали случаи о детях, которые выплеснули весь потенциал и впали в кому, из которой невозможно вывести, если энергия истрачена до капли… Даже если бы Николь потеряла сознание, мы бы не смогли её найти. И до сих пор не понимаю, как ей хватило сил совершить переход, утащить с собой другого человека и вернуться обратно? Она выглядит разморённой жарой, но точно не страдающей от истощения…

Адриана, поставив чашку на стол, подошла к отцу ближе. Невольно дёрнулась от вида его побледневшего лица, расширенных глаз и испарины на лбу.

— Пап? — испуганно протянула Адриана, вцепившись в бортик кроватки. — Что такое?

— Когда я проверял её силу в прошлый раз, — шёпотом начал Уильям, — после эпизода с каруселькой, мне показалось, Коннор меня сбивает. И тянется своей силой к Николь. Но теперь я абсолютно точно уверен, что в Николь… Адриана, в ней будто сетью сплетены энергии: наша алая и его, синяя…

— Что ты такое говоришь? — Адриана посмотрела на отца, как на безумца. — Они не могут сплетаться в теле одного человека. — И затараторила заученные истины. — Даже если формируется связь, частицы энергии проникают глубоко в центр силы и остаются там, не смешиваясь с каналом привязанного. Их невозможно увидеть или почувствовать. А Коннор вообще не Посвящённый, его раскрытый потенциал никак не мог наследоваться… Да и Никки же продолжает нашу линию рода, — уверенно сказала Адриана, но, глядя на отца, свела брови. — Ведь так?

Уильям обернулся и расширившимися зрачками посмотрел на Коннора. Ему давно не давало покоя то, что энергия Адрианы крайне странно движется к Коннору и Николь. И он постоянно изучал особенности описанных связей между Посвящёнными, но нигде не находил ничего подобного. Были случаи, когда Посвящённые убивали себя вышедшим из-под контроля даром. И их близкие всегда чувствовали смерть родного человека, но его всплески не вредили им фатально. Разве что лишали сознания на время. Однако Коннор реагировал на колебания стихии Адрианы пугающе — оттягивал её опасные вспышки и замыкал их в своём теле. И когда Адриана чуть не убила себя на побережье, пламя бушевало внутри Коннора и выжигало его дотла. Бешеные искры метались и в тельце Николь. Они оба гибли вместе с Адрианой, застывшей в шаге от смерти. И Уильям горел, но иначе… Полыхал пониманием, что дочь погибает от собственных способностей, и скоро их связь оборвётся. Связь, но не его жизнь… После он объяснял себе — тело Коннора просто не готово к подобному, он ведь не Посвящённый, а Никки — кроха…

Но встреча с Дойлами после эпизода с улетевшей неизвестно куда детской каруселькой заставила Уильяма рыть архивы «Наследия» куда более тщательно. Пока Уильям искал игрушку, заприметил нечто шокирующее. Коннор в очередной раз оттянул всплеск Адрианы. И не только замкнул её огонь в себе, он словно обтянул Адриану охлаждающей плёнкой из своей стихии, что казалось чем-то абсолютно невероятным. О таких проявлениях дара ни в одном архиве не нашлось ни слова… Тандем их энергий не подчинялся описанным законам… И если Николь и Адриану хотя бы объединяла кровная линия, то Коннор являлся всего лишь созданным и привязанным по воле злого случая Посвящённым… Чья сила, возможно, целиком и полностью зависела от потенциала Адрианы. Теперь и вовсе спящей под установленными барьерами. Так что же с ними обоими происходит? И как в эту цепь ввязана Николь, родившаяся задолго до искусственной инициации Коннора?

Уильям слабым усилием пробудил зрение Посвящённого и подошёл к Коннору, минуя застывшую в раздумьях Адриану. Теперь перед ним лежал лишь тёмный силуэт, в солнечном сплетении которого переливающимися бликами выделялись нити энергии. Заметно поблёкшие и истончившиеся. Они тускло пульсировали синим, медленно напитываясь силой… Но в них то и дело мелькали едва заметные красные сполохи. Озноб пробежал по спине Уильяма, и он вернулся к Николь. В её животике переплетались нити двух цветов, сливаясь в единое фиолетовое мерцание. Когда из пульсирующего клубка резко выбилась молочная нить, в один миг затянутая обратно тугой красно-синей спиралью, Уильям оторопел и выпучил глаза. Задержал дыхание, в неверии посмотрев в пустоту перед собой.

…Молочные капли силы Алексея скудно дребезжали в воздухе, когда Уильям прибыл в парк по просьбе Адрианы. Остатки сполохов родной энергии бились куда сильнее. Но как Уильям ни силился, он не смог через них нащупать, куда вёл путь, проложенный Николь. Всякий раз словно в стену упирался. Или в барьер… Дороги туда как будто не существовало… А Уильям до зуда в ладонях хотел пропустить собственные нити энергии, вызывающие нестерпимую боль, через тело ублюдка Дёмина за всё то, что он сотворил с его семьёй. Вот только… Для начала нужно было его достать оттуда, куда его отправила Николь.

«Так куда же подевался этот сукин сын? — пронеслось в голове Уильяма, неотрывно глядевшего на фиолетовое мерцание. — И как в центре силы моей внучки оказалась его энергия?»

* * *

Тусклый свет дрожал на ресницах. Тело сотрясалось, как будто превратившись в струну из натянутых мышц, по которой изо всей силы ударили. Сознание колышущимися волнами то подступало, то удалялось, бросая в кромешный мрак. Ужасно хотелось вдохнуть полной грудью, но спёртый воздух сдавливал грудную клетку, вызывая кашель.

Алексей перевернулся со спины на бок, сплёвывая едкую густую слюну. Лёгкие горели огнём, желудок сжимался в болезненный комок, а в горле ужасно першило. Дерущие ощущения вызывали слёзы и замутняли зрение. А в густом мраке, окутавшем Дёмина, и так практически ничего не просматривалось. Алексей сощурился, всмотревшись в обстановку вокруг, и не сразу понял, что сидит в длинном коридоре. По коже побежали мурашки: то ли от страха, то ли от пробирающегося через тонкую рубашку холода. Алексей обхватил себя за плечи и задержал дыхание, пытаясь подавить вырывающийся кашель. И застыл, выпучив глаза, когда до ушей донеслись женские выкрики. Слишком знакомый голос, заставивший его тут же подскочить на ноги.

Шатаясь, Алексей пошёл вперёд, минуя железные лестницы и запертые двери. Зацепился взглядом за надписи на русском языке, но в эту секунду слышал только голос любимой. Всё остальное его не волновало. И когда громкий мужской рык оборвал её эмоциональную тираду, Алексей остановился. Этот голос мог принадлежать лишь одному человеку. Тому, кого отчаянно хотелось уничтожить. Чей мозг хотелось разорвать воспоминаниями о худшем дне в жизни. Вот только… Алексей, наконец вспомнив, что было накануне, вздрогнул и осмотрелся. Не сам ли он угодил в этот день?!

— Ты слышала, что я тебе сказал? Уходи! М… — От громкого стона голос срывается и звучит иначе. — Адри… Молю… Пойми, меня уже не спасти.

— В десятый раз повторяю — я тебя не оставлю! Мне нужен живой герой, а не память о нём и о его сомнительном подвиге! — уверенностью звенит каждый звук в слове. — Теряем время. Учти: мы или уйдём отсюда вместе, или оба останемся здесь!

Алексей застыл на пороге той самой компрессорной завода, которую видел в горящих воспоминаниях Дойла. И той самой компрессорной, на холодный пол которой отправил его умирать. Алексей проморгался и ущипнул себя. Но не проснулся. Сделал ещё неуверенный шаг, и в спину что-то ударило. Он обернулся и опустил глаза. На плитке лежали сломанное пластмассовое крепление от детской карусельки и небольшой плюшевый тигрёнок.

— Что за?.. — зашипел Алексей, машинально поднимая игрушку с пола. Затем выпрямился и шагнул внутрь помещения.

Дойл, прижимавший одну руку к животу, держал второй Адриану за плечо. Если бы она до этого не сказала ни слова, узнать её получилось бы не сразу. С короткой причёской, более светлым цветом волос, одетая в безразмерный свитер, точно такой же, в который был одет и Дойл, она мало походила на ту, какой он её когда-либо знал. Если бы не горящие знакомым огнём глаза…

— Адриана? — позвал Алексей. Она посмотрела в его сторону, и её лицо от удивления вытянулось. Коннор тоже обернулся, но лишь нахмурился так, как если бы увидел незнакомого человека. — Какого хрена? Где мы? — вырвалось у Алексея. Он сжал тигрёнка в руке и бросил его в сторону стоявших перед ним. Адриана легко поймала игрушку. — Куда меня отправила твоя чёртова племянница?

— Племянница? — Коннор недоумённо посмотрел на Адриану, на лице которой явно заиграло понимание происходящего.

— Боже… — А Адриана вонзила взгляд в тигрёнка и закрыла рот рукой. — Никки… Так вот куда улетела каруселька… Но… как?

Она хотела сделать шаг навстречу Алексею, но Коннор вдруг резко закашлялся, согнувшись, и Адриана тут же вернулась к нему. Одну руку уложила на спину, второй аккуратно коснулась его живота… И посмотрела на Дойла так, что Алексей, оскалившись, кинулся к ним.

Адриана выглядела иначе, но это была точно она… Дар не слушался, нити не раскручивались перед мысленным взором, и Алексей не чувствовал ни свою энергию, ни Адрианы, но сомнений не оставалось… Сейчас его Адриана смотрела с трепетом на Коннора Дойла… Который не казался собой, но смерти которому он всё равно желал… Всего два шага, и Адриана окажется в его руках. Два шага, чтобы вырвать её из чужих объятий того, кто не имел на неё никакого права.

…Всего шаг до встречи с огромным паразитом, стремительно преградившим путь и взявшимся словно из ниоткуда. Длинная скользкая тварь, словно обретя плоть и ожив из воспоминаний Дойла, вонзилась десятком тонких щупалец в грудь Алексея, ударом выбивая громкий крик.

Дойл, стиснув зубы, отреагировал моментально. Неловким движением толкнул закричавшую Адриану к стене, закрывая её своим телом. Но она, намертво вцепившись в его руки, потащила за собой. Прижимаясь друг к другу, они проскочили мимо обезумевшего от боли Дёмина, которого высоко над полом поднял монстр, и выбежали из компрессорной.

Алексей, как мушка, угодившая в путы огромного паука, остался трепыхаться. А паразит замер, будто учуяв в его крови нечто. Но Алексей, обмирающий ещё и от ужаса, уже не смог бы сообразить, что внутри него опасной приманкой бежала быстро восстанавливающая повреждения вакцина, сотворённая его матерью из клеток клона — человеческих и инопланетных. И пульсирующие частицы — такие знакомые и родные для паразитических особей и в то же время извращённые, перестроенные, отталкивающие — путями изломанной связи передавали в их коллективное сознание примитивных тварей лишь одну яростную звенящую мысль Алексея: «Разорвать мозг».

Паразит извивающимся телом отшвырнул в угол плюшевого тигрёнка, выпавшего из рук Адрианы. Небрежно прошитая чёрными нитками пасть игрушки, напоминающая улыбку, обагрилась кровью. Тигрёнок, ранее веселивший своим нелепым видом Николь, теперь будто бы злорадно усмехался. Блестящими глазками-бусинами наблюдал, как огромная присоска твари стремительным ударом пробила череп жертвы и разодрала в ошмётки мозг.

И уже иное, ясно отпечатанное там последнее желание Алексея:

«Адри! В твоих губах — спасение… Поцелуй не его… Меня…»

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Примечания:

Следующая часть цикла «Пси Фактор: Возрождение»:

«Догорающий лёд поцелуя» — https://ficbook.net/readfic/12490139

Приглашаю также в новогоднее баловство под названием «Это Netflix, детка!», где можно встретиться с любимыми героями в разных фанатских мирах: https://ficbook.net/readfic/12930601 И, возможно, понять больше о том, какие способности таит в себе Коннор Дойл из «Возрождения».

Благодарю свою команду, любимых девочек All_we_need_is_love, CoLin Nikol и Di_Temida, за поддержку и помощь с редактированием работы! Выражаю слова признательности всем читателям, который прошли дорогу, длиною в год, от пролога «Мёртвой жизни» до эпилога. В особенности хочу сказать большое спасибо Lolita_black, Tina Trainor, Elmirael, Лакерта, JakerJS, Asya Turgeneva, Ankaris, Чикенэсс, Guildias за невероятно вдохновляющие отзывы, мотивирующие писать историю дальше.

Если вы читали эту работу молча, пожалуйста, напишите мне хотя бы пару строк после эпилога. Это так важно.

Надеюсь на встречу с читателями цикла в новой истории! 💜💜💜