Нежеланный (гет)

— И что теперь? — как-то спросил меня Себастьян, когда мы наблюдали, как Гарри пытается выполнить одно из атакующих заклятий.

— Теперь он обычный ребенок и может делать все, что угодно. Больше никто его марионеткой сделать не сможет.

И сегодня двое «обычных» детей Лили и Джеймса Поттеров отправлялись в свои школы: Гарри в магловскую к Дурслям, я во Францию к… чертям. У «Вечного странника» поменялся водитель, к сожалению. Должно быть он родственник нашего Эрла, ибо поездка была еще той. Несколько раз повстречавшись с полом и разбив тем самым себе нос, я хмуро глянул на зеленоватого Эдмона. Мальчишке явно тоже не нравился новый способ передвижения. Стукнувшись лбом об поручень в довершение поездки, я с облегчением ступил на твердую землю, и автобус умчался прочь. Вправив себе нос с помощью заклятия, я поплелся в школу. Поначалу ровно идти не удавалось, траектория моего пути была зигзагообразной, но свежий воздух возвращал мое сознание в норму, и все прямые в мире снова обрели свою прямоту.

Мадам Максим уже поджидала прибывающих учеников у дверей школы. Она возмущенно охнула, увидев меня, и поспешила достать свою волшебную палочку. Я слегка напрягся, ожидая ее следующих действий.

— Этот новый водитель «Вечного странника» отвратителен! — воскликнула директриса и произнесла очищающее заклятие. Должно быть, я стер не всю кровь с лица, когда вправлял себе нос.

— Да, зато быстро добираешься до места назначения, — попытался оправдать его я, хотя очень хотелось ляпнуть что-нибудь в стиле: «На костер его за такое вождение!» или «Кто тебе права продавал, придурок?!». На территорию, повторяя мою траекторию движения, пришли еще насколько учеников. Я смог спокойно зайти в школу, так как внимание мадам Максим переключилось на других учеников. Добравшись до своей комнаты, я рухнул на кровать. Надо будет обязательно узнать что-нибудь о школе и отношении моей семьи к ней. В общем, Эвансы должны начать возвращаться в мир людей!

Гадание по чаинкам, кофе, потрохам куриц и кроликов, карты Таро, хиромантия — в этом году меня ожидало весьма интересное времяпрепровождение. Устроившись на дальнем диване у окна, я с отвращением рассматривал иллюстрации для гадания по внутренностям. Не знаю, какое будущее должны увидеть для себя по такой белиберде остальные, я вижу лишь пару часов в обнимку с тазиком. Почему, этот дерьмовый предмет в Шармбатоне является основным?

Чертова бабка, которая преподавала нам прорицание, была обвешана всевозможными оберегами, у нее тряслись руки, как у паралитика, и она шамкала, когда говорила. Эта припадочная обязательно нагадает мне что-нибудь эдакое: смерть от руки старого врага или просто смерть через линчевание.

— Здесь не занято? — Флер лучезарно улыбалась, смотря на меня. Я волосами на затылке чувствовал, как ее чары подбираются к моему сознанию. Очевидно, до сих пор дуется, что я тогда обхитрил ее, и ей пришлось меня догонять.

— Неужели, ты не хочешь сесть поближе — в первый ряд, чтобы лучше видеть, как наш преподаватель будет раскрывать секреты наших судеб?! — с притворным удивлением спросил я. Флер от удивления даже рот приоткрыла, она, наверное, думала, что я сразу же подвинусь и буду смотреть на нее глазами влюбленного придурка. — Но если не хочешь, конечно, садись! — гаденько улыбнувшись, закончил я и подвинулся.

Флер, молча, села, гордо выпрямив спину, натиск ее дара немного поутих. Старуха преподавательница еще больше затрясла руками, привлекая к себе внимание. Ее монотонный, шамкающий голос навивал у меня мысли о сне и… сне. Поэтому, чтобы не свалится с дивана, я попытался начать читать учебник с самого начала. Читать его оказалось еще хуже, чем слушать профессора. Десять раз пробежав глазами по первому абзацу, я не понял смысла ни одной фразы и сумел отметить только то, что алфавит я знаю.

— Дай руку, — голос Флер раздался совсем близко и, резко развернув голову, я столкнулся с ней нос к носу.

— Зачем? — тупо переспросил я, облизнув неожиданно пересохшие губы.

— Ты вообще слушал, что говорила профессор: мы должны погадать друг другу по ладони, — чертова вейла не отодвигалась от меня и испытывающе смотрела в мои глаза. Милая, мне тридцать четыре, если складывать обе жизни, и за те мысли, что сейчас бродят в моей голове относительно тебя, я могу заслужить газовую камеру. Еще раз облизнув губы, я отстранился насколько мог и протянул ей свою руку. Флер точно решила свести меня с ума сегодня. Ее тонкие длинные пальчики медленно, едва касаясь, проводили по линиям на моей ладони. Эти движения щекотали кожу, и я часто отдергивал руку, получая при этом шлепок по коленке.

— Прекрати делать так, я ничего не могу понять, — возмущенно шипела она каждый раз, но вскоре сдалась и раздраженно протянула мне свою ладошку.

О, я плохой мальчик! Я очень плохой мальчик! Зажав ее маленькую ладошку в своей руке, так чтобы она не смогла ее отдернуть, я начал с тем же садизмом, что и она, едва касаясь водить кончиками пальцев по линиям. На второй попытке отдернуть руку Флер поняла, что ее попытки тщетны, и, прикусив от досады губу, со злостью смотрела на меня.

— Ты посмотри: линия жизни хорошо очерчена и довольно длинна. А линия сердца — ух, да ты горячая штучка! — Флер покраснела и снова попыталась вырвать руку. Ну-ну, я еще не закончил! — Хм, а вот и линия любви — всего одна, надо же — значит, мужчина в твоей жизни будет один и на всю длинную жизнь! — я подмигнул Флер и слегка ослабил хватку так, что она, наконец, смогла вырвать ладошку из моих пальцев.

Ай да, Джаспер, ай да молодец! Я могу собой гордиться, я заставил Флер покраснеть и отвернуться от меня. Весь остаток урока она бросала на меня хмурые, не предвещающие ничего хорошего, взгляды. Следующие занятия у нас были различными, так что, выйдя из кабинета прорицаний, мы должны были разойтись в разные стороны. Пропустив даму вперед, я смотрел, как она летящей походкой идет по коридору. Ухмыльнувшись своим, что уж греха таить, развратным мыслям, я собирался пойти на следующее занятия, когда заметил, как какой-то паренек старательно вырисовывает в воздухе пасы для заклятия. Что-то в его движениях мне было смутно знакомо, где-то я уже видел, как такое делали. Но где?

Флер остановилась в коридоре, перебирая вещи в сумке — она стояла прямо на траектории движения будущего заклятия. Мальчишка заканчивал полукруговой пас, затем будет звезда, полукруг в другую сторону и атакующий пас. В сознании что-то щелкнуло: прежде, чем умерла Габриель, в нее попало это заклятие — подчинения. Меня буквально сдернуло с места, а парнишка уже чертил третью грань звезды. Быстрее, быстрее!

— Флер! — я успел закрыть ее собой, обнимая. Волной заклятия нас чуть не сшибло с ног, но каким-то чудом мы устояли. Флер смотрела на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Мальчишка позади нас чертыхнулся и во все лопатки припустил прочь. Чувствуя, как по моему телу разливается непонятная магия, я с досадой подумал, что можно было просто закрыть ее щитом. Чертов гриффиндорец!

— Джаспер, Флер! — к нам бежали ребята, которые вышли из кабинета прорицаний позднее и, очевидно, успели увидеть все, что тут произошло. Бабка прорицательница, оказалось, умеет ходить очень быстро и бойко, она уже стремилась к нам, отодвигая со своей дороги мешающих ей людей. Я все еще придерживал Флер, да и она не слишком стремилась вырваться из моих объятий. Профессор Бланш, Эмма Бланш, так, к слову, ее звали, стремительно достала свою волшебную палочку, и я развернул Флер так, чтобы она снова оказалась позади меня. Профессор лишь усмехнулась и, воспользовавшись заклятием Мобилекорпус, отнесла нас в Больничное крыло. Перемещаться таким способом, находясь в сознании, весьма отвратительно. Но на мой возмущенный возглас, профессор лишь подняла нас еще повыше и прибавила шаг.

А вне уроков прорицаний Бланш говорит весьма внятно и лаконично. Отпустив нас на койки, профессор рассказала медику, что произошло. Мадам Лебран, местная целительница, мне особо доверия не внушала. Я, наверное, просто слишком привязался к мадам Помфри, так что мысль о том, что кто-то другой будет лечить мои болячки, казалась мне кощунственной. Целительница подошла к Флер и стала рассматривать ее зрачки и зубы, прямо как ветеринар. Спустя пару минут такого осмотра, Лебран все же воспользовалась парой диагностических заклятий и отпустила Флер на занятия. Меня, к тому времени, как осмотр девушки закончился, уже начало потряхивать. И даже не знаю, чего мне, в тот момент, хотелось сильнее: поблевать или чтобы сразу голову отрубили. Как только Флер и профессор Бланш вышли, целительница, с жалостью на меня смотря, подошла ближе.

— Это заклятие на тело — оно порабощает то, что мужчинам так нравится в вейлах. Но душа остается свободной и жаждет скинуть оковы. Вейлы пытаются стать такими, какими их создала магия: хищными птицами, чтобы разорвать глотку тому, кто ее поработил. И это заклятие как раз им этого и не дает: тело трансформироваться не может. Зачастую вейлы, не желая никому подчиняться, убивают себя сами, ибо магия притяжения к хозяину сильна, когда они люди, и поднять на него руку она не сможет. К счастью, на простых людей, к тому же мужчин, заклятие так не действует. Оно выйдет из тебя само, — виновато произнесла она, наколдовывая тазик. Чудно, видать, я пророк, раз еще с самого утра напророчил себе парочку часов в обнимку с этой тарой.

Я вышел из Больничного крыла только через неделю. Того паренька, который пытался заколдовать Флер нашли сразу же, но разбираться во всем этом решили тогда, когда меня выпишут из госпиталя. Так что сейчас вместо того, чтобы блаженно подышать свежим воздухом, не опасаясь, что начнется новый приступ тошноты, я плелся в кабинет директрисы. Ну, это должно было когда-нибудь произойти, чтобы я и не посетил кабинет директора школы — это же нонсенс.

Постучав в дверь, я зашел в кабинет, не дожидаясь разрешения. Лукас Дюпонт со своими родителями уже был здесь, не хватало только четы Делакур. Заняв предложенное мне место, я с интересом стал осматривать помещение. Левая стена представляла собой нишу с полками для книг. Корешки старинных фолиантов с витиеватыми позолоченными названиями на них, так и манили взять книги в руки. Большое витражное окно с цветочным узором было не в центре комнаты, а чуть справа в углу, где на невысоком, в метр длины, постаменте лежала огромная раскрытая книга. Массивный камин для перемещений занимал почти всю правую стену. Над камином висело несколько портретов, еще один располагался между окном и книжным шкафом, прямо над столом директрисы. Вскоре пришли Делакуры, и «разбор полетов» начался.

— Вы все, безусловно, знаете, по какой причине мы здесь собрались, — серьезным тоном начала мадам Максим. — Двадцать третьего октября мсье Дюпонт воспользовался заклятием «Конкьют», направленным на мадемуазель Делакур.

— Я бы не только воспользовался, я бы и плоды этого заклятия пожимал, — Лукас совершенно не закрывал свои мысли, так что я бессовестно «ползал» в его дурной башке. Это же надо быть таким… отвратительным! Дожил до момента совершеннолетия, и все, теперь ему закон не писан думает. Ей тринадцать лет, да за все, о чем он думал с ней сделать, его дементорам на оргию отдать надо!

— По счастливому стечению обстоятельств мсье Эванс успел закрыть девушку собой от заклятия, — продолжала директриса, а я усиленно старался отвлечься на ее голос, чтобы не сорваться и не набить морду мсье Дюпонту. Так думать о Флер Делакур могу только я… и Билл Уизли. — Поэтому, сейчас, мы должны решить, какая мера наказания будет принята.

Мадам Максим явно не нравился такой ход вещей, она бы давно уже отчислила Лукаса, но не имела на это права. Именно поэтому на этом заседании находился я. Заклятие «Конкьют», безусловно, редкое и не является светлым, но оно не запрещено. Этим заклятием мало кто пользуется именно из-за его сложности: нужно выполнить все движения палочкой четко и верно, в противном случае, оно высосет из волшебника всю силу, а никакого эффекта не даст. Так что взбесившиеся от желания придурки предпочитают использовать что-то более безопасное для себя: зелья, грубую силу. То, что Лукас пытался зачаровать Флер могло бы и сойти ему с рук. Семья Дюпонтов влиятельна, и семья Делакур, при всей своей известности и родовитости, ничего бы не смогла им противопоставить. Они — вейлы, и существуют в нашем мире на «птичьих правах». А вот то, что это заклятие попало в меня, значительно осложняет ход вещей. Я-то человек и имею право требовать исключения Дюпонта.

Вот только мне интересно, откуда этот плюгавый мальчишка смог узнать, как выполнить это заклятие, если его родители ни сном, ни духом о нем не знают? Из-за своей сложности и опасности для насылающего оно постепенно стало исчезать со страниц книг. И, насколько мне известно, в мире есть три книги, в которых еще сохранилось полное описание движений волшебной палочки. Одна хранится в моем поместье, вторая во всемирной магической библиотеке. Где он нашел третью?

— Все это — недоразумение, — флегматично начал отец Лукаса. Мать Флер — Аполлин, нервно дернулась, явно намереваясь сделать что-нибудь эдакое с мсье Дюпонтом, но ее муж — Гаспар — вовремя сжал ее руку, призывая успокоиться. Мадам Максим тоже не считала произошедшее всего лишь недоразумением. Оно и понятно: Олимпия, как и женщины Делакур, совсем не человек. — Так что я думаю, будет достаточно административного наказания.

Лукас уже представлял, как будет отмечать со своими дружками победу, и прикидывал, когда снова сможет воспользоваться заклятием. Желание сломать ему нос значительно усилилось. Где этот паразит достал третью книгу?

Ирония судьбы заключалась в том, что это заклятие было выдумано мужчиной моей семьи. Вейла, в которую он был влюблен, была «немного» вспыльчивой, из-за чего очень часто перекидывалась в свою естественную форму, когда ее что-то пугало. А пугало ее все. Поэтому она попросила его найти способ лишить ее этой способности, чтобы быть с ним рядом. Вот мой предок и придумал это заклятие, чтобы ее тело не могло меняться. Мадам Лебран была не совсем права, когда описывала действие этого заклятия на вейлу. Испытывать вечное притяжение она не будет — она не сможет защищаться, а это зачастую очень пугает их. Не имея возможности защитить себя, вейле не особо нужна ее красота. Она чаще всего становится для нее проклятием.

— Я бы не сказал, что произошедшее является недоразумением, — мой холодный пренебрежительный тон, заставил всех обернуться в мою сторону. Они то, наверное, думали, что я здесь нахожусь только для того, чтобы показать Делакурам, кто спас их дочь. Мадам Максим смотрела на меня с надеждой. — В случае таких ситуаций, когда на… — я, слегка замялся, пытаясь подобрать более подходящий синоним к слову недочеловек, — магическое создание происходит нападение и его закрывает собой человек, принимая на себя воздействия заклятия, кару насылавшему выбирает пострадавший.

— У вас бурная фантазия, молодой человек, — усмехнулся мсье Дюпонт.

— Вы, как я посмотрю, не читали правила той школы, в которую отправили свое чадо, — язвительно бросил я. — В уставе школы черным по белому моей бабкой было это написано, — с портрета за спиной директрисы раздались громкие аплодисменты.

— Верно, господа. Пункт третий в семнадцатом параграфе как раз об этом и повествует, — рыжеволосая ведьма насмешливо смотрела на нас, сверкая своими огромными зелеными глазами. — С самого основания школы здесь было всего два факультета: Люше и Эванс. Это, конечно, немного пафосно — давать факультетам название по фамилиям основателей, но так уж случилось. И в моем факультете чаще всего учились магические полукровки и чистокровные создания. Чтобы оберечь своих учеников, точнее будет сказать учениц, — ведьма бросила нежный взгляд Флер. — Я вписала в устав школы отдельный параграф для их защиты. Мой внук прав: наказание мсье Лукасу Дюпонту выбирает он.

В кабинете установилась гробовая тишина. Я во все глаза рассматривал портрет, но великанша Олимпия закрывала его раму, и я не мог прочесть, как зовут мою родственницу.

— И каким будет наказание? — сдавленно спросил Гаспар Делакур. Он, наверное, тоже правил школы не читал. Я, собственно, тоже их еще два дня назад не знал, но когда выяснил, что буду присутствовать на этом заседании, и понял, почему мадам Максим лично мне это сообщила, стал их изучать. Вот тут то и выяснился этот чудный финт правил для защиты магических полукровок. Сконцентрировавшись на мыслях мальчишки, который заметно струхнул, я перевел взгляд с портрета на директрису.

— Так-то бы мне наплевать на образованность отпрысков семьи Дюпонт, но пусть он все же получит образование, — Аполлин расстроено выдохнула. — Но чтобы впредь такое не повторилось, я хочу, чтобы воспоминания Лукаса относительного этого заклятия были стерты, — Гаспар радостно хмыкнул, а чета Дюпонтов начала возмущаться.

— Таков вердикт, и, так как он был сказан вслух, то должен быть приведен в исполнение, — радостно пропел портрет моей родственницы. Это тоже оговаривалось в правилах, и было пятым пунктом семнадцатого параграфа.

Та мысль, что панически пронеслась в сознании Лукаса в этот момент, была для меня крайне важна. С ее помощью я мог узнать, кто проклял Габриель перед ее смертью, и как вообще это заклятие снова всплыло на свет божий. Уж точно не из моей библиотеки. А в общей магической — эту книгу могут выдать на чтение только членам семьи владельцев. Третий экземпляр был сворован у нас, когда для всех наша семья умерла. Пора бы уже и узнать имя вора и убийцы.

Лукас напряженно думал, как спрятать воспоминания о книге, чтобы потом снова выучить заклятие. А потом он абсолютно облегчил мне задачу, подумав, где лежит книга. Дурень! Ухмыльнувшись, я подмигнул портрету моей родственницы, и она лукаво подмигнула в ответ. Мадам Максим с каким-то радостным садизмом в глазах выполнила выбранную мной меру наказания. Когда все закончилось, Дюпонты вылетели из кабинета первыми, я вышел следом, оставив Делакуров наедине с директрисой.

Медленно бредя по коридору, я с досадой думал, что так и не смог прочитать на раме как зовут мою родственницу. А еще прикидывал, как забрать у Лукаса книгу и отомстить ему за все. И за убийство Габриель, — почему-то сейчас я уже совершенно не сомневался, что тот волшебник, в чьем исполнении я раньше видел это заклятие и есть этот недомерок, — и за то, что пытался заклясть Флер, и за то, что я провел целую неделю с приступами рвоты.

— Мсье, постойте! — меня окликнул звонкий женский голос. Оглянувшись назад, я увидел идущих мне на встречу Делакуров. Флер была смущена и избегала смотреть на меня, ее родители же радостно сияли.

— Мы хотели бы отблагодарить Вас за то, что Вы закрыли нашу Флер от заклятия, и за то, что сейчас ее обидчик понес наказание, — Гаспар всегда мне нравился — с ним легко общаться. Он говорит прямо, без уверток, все, что думает.

— Я сделал то, что было в моих силах, — честно признался я, пожимая протянутую руку Гаспара. К тому же, я надеюсь стать крестным ее дочери и свести ее со своим первым крестником. У меня далеко идущие планы на эту вейлочку! Никуда я ее от себя не отпущу!

Несмотря на то, что злосчастный случай в школе, на первый взгляд, был улажен, семья Делакур сделала то, что я от них так ждал. Они написали в газету о произошедшем инциденте: об использовании против вейл заклятия «Конкьют». Это всколыхнуло сообщество магических существ: Дюпонты попали под шквал нелестных для репутации их семьи статей. А я был выставлен благодетелем. На страницах французских газет вновь замелькала фамилия Эванс. Одна из статей посвященных мне была особенно занятной: «Род Эвансов вернулся». Все прежние заслуги моего рода, а так же заслуги именно моей семьи были расписаны на шести страницах. Инцидент с моим отречением так же был упомянут. Автор статьи с юмором заметил, что если бы этого не случилось, мир так бы и не узнал, что род Эвансов не исчез. Теперь для Франции я стал полноценным чистокровным волшебником, осталось только отряхнуть от грязи этот мой статус для Англии.

Со всей этой газетной шумихой, я чуть не пропустил момент, когда Лукас решился достать книгу из тайника и снова выучить заклятие. Этот придурок ничему не учится. Злобные письма от семей вейл, нимф, сирен, фей приходили ему пачками, многие из них были прокляты, а мальчишке все мало. Ну ничего, скоро ему совершенно не захочется смотреть на девушек!

Я мог бы и раньше достать книгу из тайника, в котором Дюпонт ее держал, но мне стало интересно, почему он так жаждет использовать это заклятие. Зачем придумывать себе такие сложности, если просто хочется поиметь девчонку? Здесь что-то не стыковалось, поэтому я упорно ждал, когда Лукас вспомнит, где лежит книга. Я, чем мог, ему помогал, потихоньку разрушая прекрасно выполненное мадам Максим заклятие.

За две недели до рождественских каникул Лукас, наконец, решился откопать свой тайник. Хренов кладоискатель закопал сундук с книгой в дальнем конце сада, где за деревьями уже не ухаживали, позволяя им, становится частью леса. Воспользовавшись всеми мерами предосторожности, какие я только знал, — жаль плаща-невидимки не было, — я следовал, на почтительном расстоянии, за Дюпонтом. Ночь была светлой, так что я мог спокойно наблюдать, как парень отсчитывает шаги от одного дерева к другому. Он явно перечитал в детстве рассказов о пиратах. Найдя, наконец, нужное место Лукас достал что-то из кармана и, воспользовавшись заклятием, увеличил лопату. Господи, каким же нужно быть параноиком, чтобы наложить на землю, закрывающую сундук, заклятие не вскапывания магией. Пока он корпел, вспахивая метр земли, я с интересом изучал мысли, проносящиеся в его головенке. У парня была просто обалденно завышенная самооценка: он надеялся выучить заклятие заново за два часа. После всего этого сыр-бора я для интереса снова перечитал его описание. Я три часа пытался понять, как нужно держать руку с палочкой для начала заклятия. А потом еще час пытался сообразить, что значит: «во взмахе руки одном начерти две кривые так, чтобы, не оторвав руки в исполнении, фигура была цельной». Оказалось нужно кофейное зерно изобразить, зачем?!

Лопата со звоном ударилась о крышку. Присев над вырытой ямой, Лукас достал сундук. Он уверенными движениями снимал защитные заклятия. Я неторопливо передвигался за его спину, чтобы увидеть, что еще есть в тайнике. Оказалось, не так уж и много вещей: голубая школьная мантия, небольшая бархатная коробочка и книга. Дюпонт вцепившись в старый фолиант, бухнулся на землю, и стал запоем читать описание заклятия. Псих! Интересно, что в коробочке?

— Да-да, все верно! — Лукас нервно рассмеялся. — Я воспользуюсь заклятием сегодня же, и никто на этот раз мне не помешает. Эта чертова вейла станет моей! Будет знать, как отвергать мои ухаживания. Только сначала, нужно убрать эту выскочку Джаспера, из-за него у моей семьи проблемы. Как вернулся род Эвансов из небытия, так и сгинет! — он истерично смялся, засовывая книгу за пояс. Быстро закрыв сундук и засыпав его землей, Лукас выпрямился и развернулся ко мне.

— Глянь-ка, а за выскочкой и идти не нужно! — оторопевший Дюпонт аккурат подставил мне свою морду для удара. Не устояв на ногах на рыхлой земле, Лукас упал на землю, но скотина успел быстро сориентироваться и, пнув своими длинными ляжками мне по голени, сбил меня с ног. Мы покатились по земле, яростно молотя друг друга. Может, по возрасту мне и тридцать четыре, но вот только тело принадлежит тринадцатилетнему подростку, и я явно уступаю в силе верзиле Дюпонту. Получив особо чувствительный удар по уже и без того болящим ребрам, я пнул Лукаса в пах. Его дыхание сбилось, и хватка левой руки на моем горле немного ослабела. Успев глотнуть воздуха, я перекатился, и, оказавшись сверху, смачно врезал по его холеной физиономии. Раздался неприятный хруст, и Дюпонт взвился от боли, пытаясь меня скинуть. Еще один кувырок, и снова удар по тому же бедному ребру. Кровь из его разбитого носа падала мне на лицо. Собрав последние силы, я умудрился оттолкнуть его от себя. Мгновения передышки мне хватило, чтобы заметить валяющуюся рядом лопату. Отдернув голову от кулака Лукаса, я ударил его в сломанный нос и успел снова перевернуть нас так, чтобы со всего маху треснуть его башкой о металлическую часть лопаты. Дюпонт, наконец, вырубился. Откатившись от, валяющегося без сознания, Лукаса, я дышал с болью: ребро, наверное, сломано. Голова, руки, ноги — все болит. Какого хрена я не вырубил его заклятием?

С трудом сев, я нащупал палочку в кармане и достал ее, чтобы связать моего оппонента. Призвав книгу, я несколько минут вертел ее в руках.

— Шелест! — и очкастый домовик появился рядом со мной. — Возьми книгу, пусть она хранится в моей библиотеке.

Когда эльф исчез, я откопал заклятием сундук и открыл его. Итак, что мы имеем: мантия школьная — женская, на ярлычке написано имя: «Флер Делакур». Коробочка бархатная, внутри — локон светлых волос. Под мантией оказался фотоальбом со множеством колдографий Флер. Извращенец хренов! Положив все вещи обратно, я отпустил сундук в землю и бросил туда огненное заклятие. Веселые рыжие языки пламени принялись радостно пожирать дарованную им пищу. С трудом встав на ноги, я подобрал с земли лопату, при этом еще раз ударив ею по башке Лукасу.

Когда от сундука остались, лишь головешки, пламя начало искать другую пищу. Я медленно начал забрасывать яму землей, чтобы потушить пожар и уничтожить все это. Монотонная, болезненная от каждого движения работа, более-менее остудила меня, но крамольная мысль, отрубить Лукасу голову и закопать его здесь, все же не стремилась уходить прочь. Выровняв землю, я уменьшил лопату и бросил её куда-то прочь. Присев рядом с Дюпонтом, я вернул его заклятием в сознание.

— И что ты сделаешь, маленький гаденышь? — с ненавистью спросил он, не отводя взгляда от волшебной палочки в моих руках.

— Ответь мне на парочку вопросов, Лукас, и мы разойдемся миром. Чем тебе все остальные девки в школе не понравились, почему нужна, именно, Флер?

— Эта мелкая дрянь посмела отвергнуть меня, как будто она вообще была достойна моих ухаживаний. Она даже не человек, а посмела считать себя выше меня. Я хочу ей отомстить, чтобы она стала моей рабыней, чтобы выполняла все мои прихоти. Таким, как она, существам, только и место прислугой в доме чистокровных семей! — оказывается, у меня еще много силы, раз я смог разбить губы этому кретину.

— Где ты нашел книгу, в которой прочел заклятие, и зачем стал его учить?

— Она всегда была у нас в библиотеке — это собственность моего прадеда. У меня не получилось заколдовать вейлу, другими способами, вот я и решил попробовать. К тому же, я надеюсь, стать членом одной организации. Эти знания мне могут пригодиться, — он надеется стать Пожирателем Смерти и гордится этим. Нарожает страна идиотов, а потом нам с ними жить!

Больше я знать ничего не хотел, так что, снова вырубив Лукаса, принялся править ему мозги, стирая некоторые знания и намерения, подправляя кое-что еще. Так все сегодняшние увечия он получил, лунатив ночью — свалился с лестницы. Доковыляв до школы, леветируя рядом с собой это убожество, я положил его у подножия одной из лестниц, а сам поплелся в свою комнату. Скоро уже должно было быть время подъема, так что, захватив чистую одежду, я отправился в ванную комнату, производить осмотр моих болячек. Ощупав грудную клетку, с облегчением подумал, что вроде бы ничего не сломано, но зато синяков, царапин, ссадин было хоть отбавляй. Приняв душ и одевшись в чистую одежду, почти почувствовал себя человеком. Почти! На мою физиономию без содрогания смотреть невозможно: под правым глазом фингал, нижняя губа и левая бровь разбита, на скуле синяк. Истратив на излечение всей этой красоты большую часть исцеляющей мази, я все же не знал, как скрыть фингал, ибо он, зараза, никак не хотел исчезать. Пришлось в срочном порядке вспоминать женские чары для макияжа. Чувствовал себя ярым геем в тот момент, когда накладывал их себе на лицо. Вот Себастьян поржет, если узнает. Главное, чтобы не узнал!

Этот день для меня тянулся мучительно медленно. Ныла, казалось, каждая косточка в моем теле, поэтому я решил сымитировать падение с метлы на уроке полетов. Вернее я действительно с нее упал, но до этого благополучно зачаровал тот участок земли, куда буду падать, чтобы не расшибиться и не сломать себе что-нибудь. Преувеличенно горестно охая, я в сопровождении профессора отправился в Больничное крыло. Узнав от профессора что случилось, она занялась мной, а учительница ушла на урок.

— Что-то сегодня слишком много учеников падают на землю и зарабатывают себе синяки и шишки, — хмыкнула целительница, давая мне выпить укрепляющее зелье. Выпив еще парочку препротивных зелий, я получил обезболивающее на всякий случай, и был выпровожен вон.

Ну что же, можно сказать, что инцидент с наказание Дюпонта прошел без каких-либо осложнений.