Привидение (гет)

Коридоры не всегда вели туда, куда нужно. Особенно — коридоры Хогвартса. Особенно ночью. Патрулируя, Снейп почти никогда не зажигал огонек на кончике своей волшебной палочки. Даже если света редких факелов не хватало, чтобы разогнать тени пустынных коридоров. Наоборот — тени сбегались на свет, тянулись к нему из своих пыльных углов. В темноте нет теней.

Осторожно продвигаясь вперед, Северус касался кончиками пальцев шершавой стены и прислушивался к шорохам, изредка возникавшим на его пути. Поворот, поворот… второй этаж, пустые классные комнаты… Осталось еще совсем немного — он всегда предпочитал делать обход сверху вниз. Еще чуть-чуть — и он добредет до своей спальни, скинет ставшую почему-то такой тяжелой мантию, вытянет ноги к огню, возьмет стакан и утопит в нем все назойливые мысли, что копошились сейчас в голове клубком могильных червей.

— Нам надо поговорить, Северус, — остановил его усталый голос Минервы, когда он покидал сегодня днем педсовет.

Иногда ему казалось, что педсовет — это такое мероприятие, где все говорят о чем угодно, только не о том, зачем вообще собрались, если кто-то даже в принципе понимает, с какой целью проводятся эти ежедневные сходки. Тыквы Хагрида, текущая крыша оранжереи, ремонт Больничного крыла, подготовка к ЖАБА, результаты последнего матча, снова ЖАБА, мнение попечительского совета, тыквы Хагрида. «Северус, как насчет перечного зелья?», — «Да, Поппи, конечно», — даже собственный голос казался невероятно далеким и глухим, как сквозь вату. И тут слова Минервы.

Он давно ждал этих слов. По правде говоря, он еще удивился, что она так долго вытерпела. Снейп снова опустился в кресло, из которого поднялся за секунду до того и посмотрел в окно. Он не хотел видеть страдание на лице Минервы. Не хотел усложнять ей задачу. Он ценил то, что она сделала для него. На самом деле ценил. И даже был благодарен.

Он совершенно не думал увидеть ее тогда на пороге своего дома в Тупике Прядильщиков. Ее — меньше всего. Она ни разу не навестила его, когда он лежал в госпитале Святого Мунго. Нет, конечно же он не ждал ее там. Ни ее, ни кого бы то ни было другого из своей прошлой жизни. Той, что осталась за порогом. Он помнил поджатые губы Минервы, когда она выполняла его распоряжения. «Директор Снейп», — коротко кивала она и уходила не оглядываясь.

Они все возненавидели его после смерти Дамблдора. Никто не ненавидел его больше, чем он сам, но Снейп великодушно уступал им всем пальму первенства. Флитвик, Спраут, Вектор… Как хорошо было бы иметь толстую непрошибаемую шкуру, а не покрываться рубцами каждый раз от их обжигающих взглядов.

Он не рассчитывал очнуться после Битвы. Последний взгляд зеленых глаз — таких похожих, но не тех самых. Последнее чувство, что его обманули, недодали и никто не ждет. Что он опоздал, что все напрасно — все смешалось в тугой горький ком, вставший поперек горла. И боль, и ярость, и безнадежность, и мальчики кровавые в глазах…

Зачем он очнулся? По чьей неведомой прихоти остался он в живых? Он лежал в пустой палате, один, без палочки, пялясь в белый потолок, ощущая, что его предали даже там, наверху. Что не найти ему покоя. Когда за ним пришли, чтобы переместить в Азкабан, Северус даже не удивился. Ему казалось, что тело его — всего лишь пустая оболочка, приводимая в движение каким-то скрытым механизмом. Он чувствовал холод, пробирающий до костей, ощущал мертвое дыхание дементоров, которые после поражения Волдеморта вернулись в Азкабан, чтобы снова служить его пугалом. Они всегда были лишь орудием. А орудию все равно, кто держит его в руках — лишь бы исправно работало.

И оно работало. И Снейп боялся. Боялся до дрожи, до полного отупения, до изнеможения, до отвращения к себе. Боялся холодной мокрой камеры, продуваемой всеми ветрами, боялся миски с жидкой похлебкой на полу, боялся, что за ним не придут, боялся, что придут. Боялся стука шагов, а сильнее — потустороннего шороха и могильной прохлады, что засасывала в черную непроглядную воронку ужаса. На допросах он нервно грыз ногти и вяло что-то отвечал, не веря, что все когда-нибудь закончится. Но оно закончилось. Он пропустил половину из того, что зачитывал безликий тип из Министерства и никогда больше не заглядывал в пергамент с приговором потом, засунув его в самый дальний угол секретера.

Он тупо слонялся по дому, изредка переставляя с места на место знакомые предметы дрожащими руками. Он подносил эти руки к лицу и долго-долго смотрел на их почти завораживающий трепет, который нашел выход из него наружу через пальцы.

Он сидел в темноте, перед потухшим очагом, каждый вечер напиваясь до бесчувствия. Холод жался к его ногам, как сиротливый щенок, забираясь все выше с каждым днем. «Зима», — сказал бы кто-то. «Дерьмо», — поправил бы он.

«Полное», — прочел он в глазах Минервы, стоявшей у него на пороге. Он видел себя в зеркало каждое утро, а потому просто открыл дверь пошире, приглашая ее войти. Она что-то переложила с пыльного кресла, прежде чем сесть на самый краешек, аккуратно расправив темно-зеленую мантию.

Он слушал все, что она говорила, внимательно следя за тонкими губами, рассматривая отстраненное чопорное лицо, отмечая ее неизменно прямую спину и узловатые морщинистые пальцы, стиснутые на коленях.

— …Профессор Слагхорн по состоянию здоровья не может взять на себя весь объем уроков зельеварения. Плюс — ему слишком сложно оставаться деканом Слизерина…

— Ты предлагаешь мне стать его ассистентом? — он с удивлением услышал свой каркающий голос. Не его голос. Снова — не его.

— Нет, что ты, — на ее лице промелькнула какая-то тень. — Я предлагаю тебе должность зельевара на полставки. До конца этого учебного года.

— А потом? — он хотел посмотреть ей в глаза, но она отвела взгляд, остановив его на девственно-чистых внутренностях камина. Могло быть и хуже, конечно, она могла бы поджать губы на полупустую бутылку огневиски, но просто сказала:

— Поживем — увидим.

И вот теперь он сидел в кресле в кабинете, который знал слишком хорошо. Распределяющая шляпа, лежащая на полке позади стола, мирно дремала, портреты бывших директоров занимались своими делами, старательно делая вид, что все происходящее в кабинете их не интересует. Когда-то работавшие серебристые приборы теперь тихо стояли в застекленном шкафу рядом с омутом памяти. Снейп передернулся и перевел взгляд на Минерву, которая молча раскладывала на столе пергаменты и перья по размеру. Потом она сломала их строгую линию и вздохнула. Северус закрыл глаза: он не хотел облегчать ей задачу, но ему невыносимо было видеть, как она мучается.

Они молчали минут десять, прислушиваясь к невнятному бормотанию портретов и тиканью больших настенных часов с маятником.

— Спасибо, Северус, можешь идти, — наконец подвела итог их беседе Минерва. — И не забудь, что сегодня у тебя дежурство.

Забудешь тут, как же. Он тяжело поднялся, кивнул и вышел.

Весна все еще больше напоминала зиму огромным количеством снега и длинными ночами, которые падали на Хогвартс внезапно и сразу, зажигая факелы в длинных коридорах, что артериями пронизывали замок.

Коридоры не всегда вели туда, куда нужно. Особенно — коридоры Хогвартса. Особенно ночью. Патрулируя, Снейп почти никогда не зажигал свет на кончике своей волшебной палочки. Даже если света редких факелов не хватало, чтобы разогнать тени пустынных коридоров. Наоборот — тени сбегались на свет, тянулись к нему из своих пыльных углов. В темноте нет тени.

Только звуки. Иногда довольно странные — как сейчас. Можно подумать, будто кто-то плачет. Горько, со всхлипами. Если бы у Снейпа было сердце, оно бы, несомненно, защемило. Но теперь отсутствие какого-то ученика в спальне после отбоя означало лишь, что момент единения Снейпа с креслом оттягивался на неопределенное время. И это вызывало глухое раздражение, и сразу же воздвигало между ним и неведомым нарушителем режима глухую стену непонимания.

Он приблизился к источнику шума и зажег огонек на кончике палочки. Щурясь от света, Снейп разглядывал скорчившуюся на подоконнике фигурку.

— Так-так-так, — холодно проскрипел он. — И что мы делаем здесь после отбоя?

Всхлипы мгновенно прекратились, и фигура застыла.

— Я к вам обращаюсь, мисс… — Северус подошел ближе. — Грейнджер?

Снейп фыркнул — где Грейнджер, там, скорее всего, и Поттер недалеко. После своего возвращения в Хогвартс Северус пытался не сталкиваться с ним нос к носу. Уроки он вел у младшекурсников, для своих очередных эскапад Поттер, по-видимому, выбирал дни, когда Снейп не дежурит, а в Большом зале Северус в сторону гриффиндорского стола почти не смотрел. По правде говоря, он вообще старался есть у себя, когда предоставлялась такая возможность. И вот — нате вам: Гермиона Грейнджер собственной персоной льет слезы на подоконнике второго этажа! Можно подумать, нельзя пострадать от несчастной любви — или отчего там еще страдают девицы в ее возрасте — в собственной башне! Там что — закончились подоконники?

Похоже, все это он проговорил вслух, потому как Грейнджер подняла зареванное лицо и медленно сползла на пол. На лице ее читался почти священный ужас. Что, конечно, было приятно, но как-то малоутешительно.

— Вы меня видите? — шмыгнула она носом, приближаясь.

— Глаза б мои на вас не глядели, — с тоской попрощался Снейп со спокойной ночью. — Двадцать баллов с Гриффиндора и отработка у мистера Филча завтра вечером.

Что-то такое давно забытое и приятное всколыхнулось внутри после этой фразы, но Грейнджер не дала ему шанс разобраться в ощущениях, потому как внезапно бросилась к нему, подпрыгнув, обхватила за шею и радостно заверещала:

— Вы меня видите!

Снейп на мгновение замер, но уже в следующую секунду с отвращением попытался отодрать от себя вопящую Грейнджер. Она цеплялась за него изо всех своих грейнджерских сил, бормоча при этом что-то нечленораздельное.

— Вы что — пили, Грейнджер?! — яростно пророкотал он, наконец отпихнув от себя распоясавшуюся девчонку.

— Вы не понимаете! — снова схватила она его за руку, сияя лицом.

— Куда уж мне, — возмутился он, вырвав руку. — Это снова ваши гриффиндорские штучки?

Он огляделся, но не заметил нигде подозрительного шевеления, которое бы напоминало Поттера, замотанного в мантию-невидимку, или Уизли, изображавшего статую. Грейнджер отступила на шаг, с трудом, как показалось ему, взяла себя в руки, и торжественно провозгласила:

— Никаких штучек, профессор! Я — привидение! И вы меня видите!

— Что вы такое съели особенное сегодня? — озабоченно поинтересовался Снейп, со всей определенностью понимая, что перезанимавшаяся Грейнджер — это серьезно. И куда ее теперь девать прикажете? Он попытался взглянуть на ее зрачки, но она вырвалась.

— Ничего я не ела, — фыркнула она, похоже, обидевшись. — Я просто умерла.

Снейп отступил на шаг, окидывая внимательным взглядом хрупкую фигуру в клетчатой рубашке и драных джинсах. Вид, несомненно, тот еще, если учесть невменяемое выражение лица и торчащие во все стороны нечесаные каштановые волосы, но на сто процентов — живой.

— И когда вы успели? — устало поинтересовался он, разворачиваясь к ней спиной. Как Северус и предполагал, она немедленно последовала за ним.

— Судя по всему, сразу после Битвы.

Он покосился — Грейнджер почти вприпрыжку торопилась за ним.

— Выглядите вы вполне себе бодрой и весьма подвижной, — позволил он себе вставить замечание. — Что вас навело на мысль о собственной смерти?

— Похороны являются достаточным основанием? Но ведь это же просто невероятно, что мне удалось вас найти! — она снова попыталась схватить его за рукав, но он ловко увернулся. — Меня никто не видит, понимаете? Никто! Ни Гарри, ни Рон, ни профессор МакГонагалл! Никто! Даже привидения проносятся мимо, словно я — пустое место!

Снейп хмыкнул.

— А вы так озабочены своей исключительностью?

— Я просто очень устала, — тихо сказала она. — Ведь все видят привидений! Сначала я кричала, звала, пыталась прикоснуться, швырнуть что-нибудь в кого-нибудь, но все как будто сговорились, отгородившись от меня толстым непроницаемым стеклом. Мне казалось, что они все это делают специально — я ни до кого не могла достучаться…

Голос ее дрогнул, Снейп промолчал, все так же целеустремленно двигаясь вперед. Он не оглядывался, закаменев спиной, надеясь, что не дождется всхлипов и дальнейших жалоб на жизнь и глобальное непонимание, свойственных подросткам. Сколько подобных историй он выслушал в бытность свою деканом — перечислить невозможно, но Грейнджер, конечно, взяла пальму первенства за оригинальность.

Внезапно Снейп остановился и замер посреди коридора.

— Что такое? — прошептала Грейнджер, осторожно оглядываясь.

— Я слышал шум, — прошипел он, выставил вперед волшебную палочку, схватил Грейнджер за руку и потащил вперед.

— И вы решили его убить? — поинтересовалась она, едва поспевая за ним.

Видимо, все нарушители Хогвартса вознамерились выйти сегодня подышать свежим ночным воздухом и насладиться красотами дизайна интерьеров. Вспышки заклинаний прервали думы Снейпа о величии замка и бренности всего сущего. Он рванулся вперед, как раз успев выставить щит между двумя шестикурсниками. Отдачей от заклинаний, выпущенных ими, ребят отбросило в стороны.

— Что здесь происходит, мистер Грейвз?! — прошипел Снейп. — Факультет Слизерин имеет в наличии слишком много лишних баллов, которые можно потратить на ночные безобразия?

Оба нарушителя стояли перед ним, понурив головы, искоса поглядывая друг на друга. Они все еще крепко сжимали в руках палочки. Тот, кого Снейп назвал Грейвзом — невысокий парень, с копной волос цвета соломы коротко взглянул исподлобья и буркнул что-то нечленораздельное.

— Не слышу! — четко выговорил Снейп. — Извольте отвечать на поставленный вопрос!

Светловолосая голова упрямо оставалась опущенной.

— Может быть, вы мне поможете, мистер Пибоди? — Снейп повернулся в сторону крепыша-брюнета в съехавшем на бок галстуке цветов Гриффиндора. — Могу я узнать, чем вызвано столь бурное выяснение отношений во внеурочное время?

— А что — днем можно? — Макс Пибоди ухмыльнулся и откинул со лба темную челку.

— Конечно. Для того чтобы вы могли порезвиться и дать выход вашим инстинктам убийцы, мистер Пибоди, есть специально отведенные места — классные комнаты. У вас имеется шанс проявить все ваши таланты именно там. Если у учащегося остаются силы на нарушение школьного распорядка, значит, учащийся был недостаточно усерден. Наверное, вам стоит позаниматься дополнительно. Например, с мистером Филчем — он с большим удовольствием примет у вас завтра зачет по мытью полов.

— Ясное дело, — угрюмо буркнул Пибоди. — Своего любимчика, сынка Пожирателя, небось наказывать по-другому будете? Что, ему не пристало полы драить? Может быть, ему теперь баллы начислите за то, что его отец в Азкабане прохлаждается?

Снейп стиснул зубы, и желваки на его скулах заходили ходуном. Он поймал колючий взгляд Амадея Грейвза и холодно произнес:

— По пятьдесят баллов с Гриффиндора и Слизерина, отработка у мистера Филча для обоих завтра. А сейчас — марш по спальням и если через пять минут вас там не будет, каждый факультет потеряет еще по пятьдесят баллов, а вы помимо коридора отдраите еще и туалет! Физический труд, мистер Пибоди, он облагораживает. И развивает склонность к размышлениям. Свободны. Ну?!

Переминание шестикурсников с ноги на ногу завершилось резким стартом с места. Снейп посмотрел им вслед и решительно зашагал вперед.

— А почему вы их не сопроводили до спален? — нарушила молчание Гермиона. — А вдруг они сейчас поубивают друг друга?

— Надо уметь правильно расставлять приоритеты, — пробормотал Снейп. — Именно сейчас они заняты тем, чтобы придумать интересную историю о том, как они умудрились профукать по пятьдесят баллов с факультета и не выглядеть при этом кретинами. Плюс мечты о совместном времяпрепровождении завтра вечером должны несказанно греть им душу. А меня в данный момент вы волнуете больше в плане непредсказуемости.

— А куда мы идем?

— В Больничное крыло, — сухо проинформировал Снейп. И за что ему все это? Смутное видение пылающего камина и янтарной жидкости в стакане вновь подернулось мрачной дымкой сожалений.

— А зачем? — в голосе Грейнджер прорезался неподдельный интерес.

— Попросим у мадам Помфри успокоительное.

— Для кого?

— Для меня. Двойную дозу.

— Вы извините, что я вам помешала, — похоже, она действительно искренне сожалела. Снейп хмыкнул.

— А вас она обследует. И положит в отдельную белую уютную палату. А потом мы позовем Минерву — пусть сама разбирается в этих ваших гриффиндорских бреднях!

— Что-о? — она остановилась на пороге Больничного крыла и гневно уперла руки в боки. — Я что, по-вашему, сумасшедшая?

— Нет, — Снейп гостеприимно распахнул дверь. — Я считаю это результатом переутомления. И вам же лучше, если я так и продолжу считать. Потому что, если вдруг я воображу внезапно, что это вы с вашим дружком Поттером затеяли очередную заварушку, решив вдруг выставить меня полным идиотом, вам лично не поздоровится.

— И кто у нас настолько переутомился? — елейно поинтересовалась Грейнджер.

— Ну не я же, — пожал он плечами. — У зельеваров на полставки слишком много свободного времени и слишком мало служебных обязанностей. Даже дежурить мне дозволяется ровно столько, чтобы не умереть со скуки. Можно сказать, вы сделали мне ночь.

— Это с какой стороны посмотреть, — со злорадной улыбкой сообщила Грейнджер и прошла в приемную Больничного крыла прямо сквозь стену.

Снейп почувствовал до странности неприятное ощущение где-то в области желудка, который потом ухнул куда-то вниз, а наверх всплыло глухое раздражение. Снейпу сразу же захотелось снять с Гриффиндора оставшиеся баллы и вообще сделать что-нибудь плохое и желательно разрушительное, лишь бы стереть победную улыбку, что украшала сейчас довольное лицо мисс Грейнджер.

— Это какое-то заклинание? — прошипел он, шагнув веред. — Зелье? Что?

Он схватил ее за запястье — тонкое, теплое и удивительно живое. Притянул Грейнджер к себе, рассматривая не очень чистую ладонь и кое-где обломанные ногти. Наклонился к самому ее почти испуганному, но решительному лицу и процедил сквозь зубы:

— Я. Никому. Не. Позволю. Издеваться. Над. Собой. Если вы с вашими дружками решили поглумиться надо мной, я не доставлю вам такого удовольствия.

Грейнджер внезапно хихикнула.

— Простите, профессор, — она шмыгнула носом и поежилась, снова хихикнув. — Просто я никогда не думала, что когда-нибудь мне придется доказывать, что я умерла.

Отвязаться от Грейнджер оказалось довольно сложно.

— Послушайте, ну послушайте же, профессор! — бежала она вслед за ним по коридорам пока он, успешно игнорируя ее вопли, мчался в свои апартаменты. — Вы должны мне помочь! Это же неспроста! Значит, зачем-то кому-то надо было, чтобы меня видели и слышали именно вы! Это же знак! Вы просто обязаны мне помочь!

— В чем? — резко затормозил он и обернулся. Грейнджер врезалась в него, и он поддержал ее за плечи, но резко отдернул руки и чертыхнулся. — Что вы такое задумали?

— Пока ничего, — она задрала голову и посмотрела ему в глаза. — Но ведь если я осталась здесь, значит, у меня есть незавершенное дело!

— И?

— Я его доделаю и отправлюсь дальше… — голос ее потух, и Грейнджер отступила на шаг.

— А вы сами-то готовы отправиться дальше? — Снейп испытующе глядел на опущенную голову. — Сдается мне, вы сами еще не слишком поверили в собственную смерть.

— Нет, — Грейнджер отрицательно замотала головой, и горькая улыбка коснулась ее губ. — Я слишком хорошо помню стук земли о крышку гроба. За эти месяцы я многое осознала и со многим смирилась, — она подняла взгляд, в котором сквозила решимость. — И примирилась. Я просто уверена, что должна сделать нечто такое, из-за чего осталась. Нечто важное. И именно вы должны мне помочь, профессор.

Он хмыкнул, повернулся спиной к Грейнджер и зашагал дальше.

— Ну подождите же! — снова поспешила она вслед за ним. — Вы не можете оставить меня здесь просто так! Это нечестно!

— Я всего лишь бывший Пожиратель, убийца Дамблдора, злобный зельевар и… больше никто.

— Вы так много сделали для Ордена и победы! И вы замечательный педагог! С нестандартным подходом... Но — замечательный! Вы столько сделали для Гарри!

— Так! — он снова развернулся, поймал Грейнджер за плечи и встряхнул так, что у нее мотнулась голова. — Что это значит? Поттер не смог удержать язык за зубами? Что он вам сказал?

— Только то, что увидел в омуте памяти, — тихо проговорила Гермиона. — Вы же сами дали ему эти воспоминания.

— И с кем он еще поделился? Моими... — прошипел он, стиснув зубы. Холодная ярость затопила его с головой, — воспоминаниями?

— Не знаю, — она скривилась. — Отпустите, мне больно.

— Больно? — он окинул ее внимательным взглядом. — Вы — привидение, — проговорил он, четко выговаривая слова. — Вам не может быть больно. Или я не прав, мисс Грейнджер?

— Не знаю, — она потерла плечи и с сомнением посмотрела на него. — Это только доказывает, что вы — именно тот человек, который мне нужен.

— Вам? — он поднял бровь. — Боюсь, мисс Грейнджер, вы обратились не по адресу. Я недостоин.

Он отвесил ей шутовской поклон и двинулся дальше. Затем задержался у двери в собственные комнаты.

— Вы собрались ко мне в гости на ночь глядя? — с усмешкой поинтересовался он, стоя на пороге.

Интересно, ему показалось или она действительно покраснела?

— Извините, — попятилась она. — Простите меня. Просто я… Извините.

Снейп закатил глаза и шагнул в комнату. Плеснул в стакан виски, отхлебнул, покачал стакан в руке, глядя, как плещется янтарная жидкость. Медленно расстегнул пуговицы сюртука, рухнул в кресло, вытянул ноги к горящему камину и закрыл глаза, откинув голову.

* * *

Он проснулся в том же кресле. Застонал, разминая затекшую шею, и неуклюже поднялся на ноги. Покачнувшись, зацепил столик, и бутылка покатилась по полу с противным стуком. Снейп поморщился: каждый звук отдавался в голове дикой болью. Кое-как добрался до ванной, где дрожащими руками достал из шкафчика зеленый флакон с антипохмельным, отхлебнул глоток и постоял несколько секунд, закрыв глаза, ожидая, пока снадобье подействует.

Завершив утренний туалет, он с сожалением взглянул на часы и открыл дверь, чтобы смело встретить новый день. К сожалению, встретил Снейп лишь мисс Грейнджер, сиротливо притулившуюся на каменном полу подземелий. Она сидела, обхватив колени и уткнувшись в них носом. Он с силой хлопнул дверью, Гермиона вздрогнула и подняла голову:

— Доброе утро, профессор.

— Доброе, — буркнул он.

— Утро добрым не бывает? — мило улыбнулась она.

— Грейнджер, вы всегда такая язва? — Снейп двинулся к лестнице, неся себя, словно боялся расплескать — головная боль не ушла даже после лошадиной дозы обезболивающего.

— Только с утра, — она пошла вровень с ним. — А вы всегда такой… помятый?

— Встречать рассвет с улыбкой мне помогает любимая работа и здоровый образ жизни.

— И глоток антипохмельного?

— Не ваше дело, Грейнджер.

— Как раз мое — вы должны мне помочь.

— В чем?

— Для начала можно хотя бы приблизительно установить, что за дело я должна закончить, — несчастным голосом сказала Грейнджер. Снейп скосил взгляд и тут же пожалел — вызванная непосильным напряжением волна головной боли захлестнула так, что потемнело в глазах.

— Просто оставьте меня в покое, Грейнджер, — не веря в успех, попросил он. — Давайте, мы снова начнем существовать в параллельных вселенных?

— Взывать в вашей совести бесполезно, да?

— Да.

— Так. Хорошо.

Он остановился и с подозрением посмотрел на сосредоточенную Грейнджер.

— Вы меня пугаете.

— Просто я ищу решение проблемы.

— По-вашему, я — проблема?

Поистине, наглость этой девчонки не знала границ.

— Смотрите, — она пошла вперед, и он двинулся вслед за ней. — Вам плевать на мои затруднения.

— Совершенно верно.

— Вы не собираетесь мне помогать.

— Именно.

— Все дело в том, профессор, что мне совершенно нечего делать. Ходить на занятия и не иметь при этом возможности читать учебники и дополнительную литературу, выполнять задания — это слишком тяжело. Бродить следом за Гарри с Роном, глядя, как они продолжают жить обычной жизнью, в то время как я… — она запнулась. — В общем, я много думала.

— Вам вредно, — буркнул он, поймав на себе удивленный взгляд какого-то второкурсника. Снейп слегка сдвинул брови, и того словно ветром сдуло. Гермиона спокойно взглянула на Северуса.

— Я понимаю, что вам все равно. И все, что вы делали тогда, вы делали совсем не ради Гарри. Я понимаю, что вы мне ничего не должны.

— Именно.

Снейп чувствовал себя дураком, но Грейнджер весьма далеко до Дамблдора, да и самого Снейпа сейчас сложно было поймать на чувствах, долгах и обязанностях. Как-то оно все после смерти, после того как он побывал на краю, а может, даже шагнул за, но просто не помнит, стало неважно. Словно в прошлой жизни.

— И что же мне делать?

— Я думал, именно вы сейчас раскроете мне свой гениальный план.

Учеников навстречу попадалось все больше. Соответственно в геометрической прогрессии росло количество удивленных лиц, взирающих на профессора зельеварения, о котором и так ходило страшно много самых разных слухов, и который теперь еще и разгуливал по замку, беседуя сам с собой.

— Я как раз над ним работаю.

Снейп хмыкнул и вошел в Большой зал, где уже заканчивался завтрак. Не глядя по сторонам, Северус, как обычно, проследовал к своему месту и неторопливо приступил к еде.

— Странно вот так видеть, как тебя уже нет, а все идет своим чередом, — тихо проговорила Грейнджер за его спиной. — Небеса не рухнули на землю, время не остановилось, все живут дальше, как будто тебя вовсе не было.

— Жизнь зализывает раны. Они быстро затягиваются, и только в плохую погоду иногда что-то такое ноет, заставляя вспоминать давно и прочно забытое.

Минерва удивленно посмотрела на него, он ответил ей ничего не выражающим взглядом и отхлебнул кофе.

— Наверное, вы правы, — Грейнджер помолчала. — Но вы не забыли.

Он заскрипел зубами, борясь с желанием высказать все, что он думает о ее философствованиях на голодный желудок. Вместо достойной отповеди он нервно отправил в рот кусок бекона и стал методично его пережевывать, яростно оглядывая факультетские столы.

Еще оставшиеся за столом Слизерина ученики завершали завтрак в молчании. Грейвз вяло ковырял ложкой в тарелке с кашей, видимо, предвкушая вечерний моцион. Один из семикурсников поднялся с места, мазнул по преподавательскому столу неприязненным взглядом и двинулся к выходу. Когда он проходил мимо гриффиндорского стола, оттуда донеслось несколько слов и смех, которым его и проводили из зала. Громче всех веселился ночной гуляка Пибоди, которому по всей вероятности испортить настроение каким-то мытьем, каких-то абстрактных полов было не так легко. Поттер и Уизли, сидевшие неподалеку от веселящейся компании, тихо переговаривались. Внезапно Поттер поднял голову и встретился взглядом со Снейпом. Тому показалось, что его ударили под дых. Несколько месяцев подряд стараться даже не сталкиваться в коридорах, не замечать, не видеть — и нате вам. Расслабился. Это все Грейнджер с ее разговорами.

— Я рада, что у них все хорошо, — снова раздался за спиной ее голос. Снейп с трудом оторвал взгляд от спокойных зеленых глаз и уставился в тарелку. — Наверняка это Гарри уговорил Рона закончить обучение. Хороший аттестат — это очень важно. Вы не знаете — они хорошо справляются?

— Нет, — отрезал Снейп, игнорируя поперхнувшуюся Помону справа.

— Может быть им нужна помощь? — задумчиво проговорила Грейнджер.

— Ни за что, — полузадушено просипел Снейп, пытаясь проглотить очередную порцию бекона.

— А вдруг это и есть то самое? — в ее голосе послышалось воодушевление. — Вдруг я здесь именно для того, чтобы помочь им с учебой? Вы же можете поинтересоваться для меня? Узнать, не нужна ли им моя помощь?

— Хватит! — он брякнул вилку о тарелку и Минерва вздрогнула. — Похоже, я наелся.

— Они просто легкоувлекающиеся, — тараторила Грейнджер. — Им всего лишь нужно немного ободрения. И чтобы кто-нибудь мог составить для них верное расписание. И не позволял делать глупости. И, может быть, иногда помогал с домашними заданиями. И…

— Все, — прохрипел он, поднимаясь. Похоже, Грейнджер вызвала в нем давно забытый острый приступ занудства и человеконенавистничества. — С меня хватит. Минерва, — обратился он к директрисе. — Мне нужно с тобой поговорить. О Гермионе Грейнджер.

— Это было так… нелепо, — Минерва опустила руки и застыла, глядя в окно.

Она отвела его к себе сразу же после завтрака. Минерва отлевитировала из кладовки большой сундук, коротким взмахом волшебной палочки открыла его, представив глазам Северуса аккуратно уложенные вещи: школьную форму, книги, какие-то безделушки, расческу, шкатулку, еще книги и опять книги…

Снейп коснулся красно-желтого гриффиндорского шарфа — неуместно-яркого пятна среди таких обычных, ничем не примечательных вещей.

— Заклинание-ловушка, — Минерва как-то осунулась и поблекла. Эта скорбная старая женщина, стоявшая сейчас перед Снейпом, никак не могла быть той самой профессором МакГонагалл, которую он знал. Он никогда не видел ее иной — всегда собранная, деловитая, подтянутая, с извечными морщинами на лице и пучком на затылке. Казалось, за все тридцать лет, что они были знакомы, Минерва ни капли не изменилась, несмотря ни на что. И только теперь в ней словно нечто надломилось. — Кто-то поставил его еще во время Битвы. Все ходили мимо, не замечая, счастливо обходя стороной и лишь она… Так быстро, так тихо и так страшно… Никто ничего не понял. Так… нелепо.

Голос Минервы прервался. Гермиона стояла в углу комнаты, обхватив себя руками, неподвижным взглядом уставившись на собственные вещи.

— Спросите, — голос ее звучал глухо и отстраненно, — спросите про маму и папу.

— А ее родители?

Минерва ссутулилась еще больше.

— Гермиона стерла им память, наложив ложные воспоминания, и отправила в Австралию. Филигранная работа для волшебницы ее возраста, — в голосе Минервы прозвучала невольная гордость за бывшую ученицу. — Она и знать-то не должна была эти заклинания… Я не смогла, — МакГонагалл подняла на него взгляд полный горечи. — Я видела их — они счастливы, Северус. Счастливы в своей новой жизни, в которой никогда не было Гермионы. В которой они ее не потеряли.

Снейп стиснул зубы. Он смотрел на то, что осталось от девчонки, которую он и не знал толком вовсе: надоедливой всезнайки, подружки Поттера, гриффиндорки. Всего лишь сундук, полный вещей, покрытых пылью. Все, что осталось от Гермионы Грейнджер. Он сжал дурацкий шарф в кулаке. Гермиона отвернулась.

— Что ты хотел узнать, Северус? — Минерва внимательно посмотрела на него. — В последнее время ты сам не свой. Я стараюсь не вмешиваться, предоставив всему идти своим чередом, но тебя явно что-то гнетет.

— Что меня может угнетать, Минерва? — Снейп пожал плечами. — Я пытаюсь не дать первокурсникам взорвать Хогвартс, прогуливаюсь ночью по коридорам, присутствую на педсоветах… Не жизнь, а сказка.

— Я давно хотела с тобой поговорить, — Минерва осторожно опустила крышку сундука. — Северус, ты разрушаешь свою жизнь.

Снейп на секунду застыл, а потом из груди его вырвался короткий смешок:

— Было бы что разрушать, Минерва.

— Не думай, что я не вижу.

— Что ты видишь? — он устало опустился на стул.

— Ты бродишь по замку, словно привидение, Северус. Ни во что не вмешиваешься, ни на что не реагируешь. Все проходит мимо, не задевая тебя. В эмоциональном плане…

— Может быть, я просто устал?

— Хочешь снова отдохнуть в Тупике Прядильщиков? Помню-помню, ты просто светился от счастья, когда я тебя там нашла. Ты разваливаешься на глазах, Северус. Я думала, возвращение в Хогвартс тебя взбодрит…

— Да уж, Хогвартс бодрит не по-детски, — хмыкнул Снейп.

— Не заставляй меня думать, что я ошибалась, Северус, — тихо попросила Минерва.

— Мне пора на урок, — после паузы проинформировал он. — Меня ждет очередная партия личинок гриффиндорцев и слизеринцев. Кстати, я все надеялся, что политика сдвоенных уроков у этих курсов будет пересмотрена.

— Тебе что-то не нравится? — Минерва внимательно посмотрела на него. — Так было заведено давным-давно. Совместные занятия способствуют сближению двух факультетов.

— А так же пробуждает дух соперничества и здоровую конкуренцию, — Снейп махнул рукой. — Я это слышал. Но мы не на базаре, Минерва.

Профессор МакГонагалл хотела еще что-то сказать, но тут прозвенел звонок и они, не сговариваясь, почти бегом покинули помещение.

Послеобеденное время в учительской — не самая приятная часть дня. Тесное общение с коллегами не относилось к числу любимых занятий Северуса. Его утешало только одно — уже давно никто не лез к нему с кучей дежурных и традиционных любезностей, оставляя спокойно сидеть в углу.

— На каком основании, профессор Снейп, вы позволили себе снять пятьдесят баллов с мистера Грейвза?

Северус поднял взгляд на Слизнорта, который от возмущения, казалось, раздулся еще больше.

— На том же, на котором такое же количество баллов потерял и мистер Пибоди, — он коротко кивнул в сторону Минервы. — Я что-то упустил — и теперь, чтобы снять баллы с провинившегося ученика мне нужно особое разрешение?

Бровь Снейпа вопросительно изогнулась. В учительской воцарилась тишина. Настороженная. Даже Трелони, которая нечасто спускалась со своей башни, перестала звенеть браслетами и амулетами. Флитвик переглянулся с Вектор, а Спраут тяжело вздохнула. Мадам Хуч хмыкнула и скрестила руки на груди. Пара новых преподавателей: Прюденс МакГайвер — непревзойденный, по слухам, специалист по маггловедению — милое восторженное создание, порхавшее по коридорам Хогвартса в ореоле каштановых кудряшек, и Оливер Доу — руновед и криптограф, страдавший чувством юмора и хроническим занудством, отвернулись, скрывая улыбки.

— Как поживает ваш «Клуб слизней»? — любезно поинтересовался Снейп.

— К сожалению, — замялся Слизнорт. — В этом году я его еще не открывал.

— Неужели? Что — не нашли достойных?

— Времени, друг мой, времени, — величественно покачал головой Слизнорт. — Sic transit gloria mundi.

Минерва прокашлялась.

— Гораций, думаю, молодые люди заслужили наказание. Уже одно нахождение вне спален после отбоя…

— Но отработка! — Слизнорт вознес руки к потолку. — Как вы себе это представляете?

— Вот и мне интересно, — с мрачным удовлетворением откинулся Снейп на спинку кресла. — Значит, совместные занятия гриффиндорцев и слизеринцев способствуют сближению факультетов, а как насчет совместной трудотерапии? Не кажется ли вам, профессор Слизнорт, что труд — он облагораживает и сплачивает гораздо лучше?

— Ну знаете ли! — пропыхтел Слизнорт.

— Я-то знаю, — неожиданно жестко сказал Снейп. — А вот известно ли вам, по какой причине они устроили побоище в ночи? Что за заклинания они использовали? Вы считаете это детской шалостью?

— Совершенно ясно, где именно мистер Грейвз набрался всякой запрещенной дряни, — неприязненно высказалась Вектор. — От таких, как он, остальных детей нужно ограждать. Угрюмый, неприветливый подросток себе на уме.

— Вы считаете, то, что его отец сейчас сидит в Азкабане, дает вам право осуждать или подозревать в чем-то его сына? — Снейп скривил губы.

— Это дает мне право делать определенные выводы, — с достоинством кивнула Вектор. — И не мне одной.

— А вы никогда не задумывались над тем, что это ваше стремление причесать всех под одну гребенку, распространяя на всех собственные предубеждения, может сыграть с вами дурную шутку? — Снейп прищурился. — Деление на факультеты не есть клеймо, по которому можно сразу классифицировать волшебника. Не мне вам рассказывать, что та же принадлежность к Гриффиндору не является гарантией честности и порядочности.

— Исключения лишь подтверждают правило, Северус, — кивнула Минерва.

— Именно! — он сжал кулаки. — Так почему же вы относитесь к каждому ученику, как к правилу, а не исключению? Вашу предвзятость подхватывают эти мелкие мартышки, которые копируют поведение взрослых. Которые чувствуют себя… победителями.

В учительской повисло гробовое молчание.

— Да, — Северус промокнул платком внезапно выступившую испарину. — Они считают, что это дает им больше прав, больше возможностей, большую безнаказанность. Именно своим навешиванием ярлыков и попустительством вы роете яму будущим поколениям.

Флитвик фыркнул. Профессор Биннс тревожно завозился в своем кресле.

— Вы не понимаете, — Снейп обвел взглядом настороженные лица коллег. — По вашему, принадлежность к факультету — это уже повод для того, чтобы поставить человека на какую-то полочку и ждать от него определенных действий. Сейчас она означает так же принадлежность к побежденным или победителям — и неважно, участвовали они в войне или нет. Вся ваша предубежденность, пренебрежение и придирки, ваши закрытые глаза — угроза того, что те, кто сейчас являются детьми, вырастут в уверенности, что данное положение вещей — норма, которую нужно и должно изменить. В корне. Вы знаете, что такое — цикличность? Что они должны думать и чувствовать, если все, что им вдалбливают дома, находит подтверждение в реальной жизни? Если в душе, кроме озлобленности, ничего не останется… Это мы с вами знаем, что может быть по-другому, но кто донесет это до них?

— Но, Северус, — Слизнорт как-то обвис щеками, — не можешь же ты отрицать того, что отец мистера Грейвза — осужденный преступник. Его связь с Пожирателями…

— Связь с Пожирателями не делает его шестнадцатилетнего сына Пожирателем. А вот ненависть, попранное достоинство — поставит его в условия, когда ему придется сделать выбор. Прогнуться или…

Снейп махнул рукой.

— Но… — Минерва поднялась со своего места. — Это естественно, мы стольких потеряли.

— Мы все кого-то потеряли! — Снейп вздрогнул, услышав Грейнджер, выступившую из тени. Глаза ее лихорадочно блестели. — Скажите!

— Мы все потеряли слишком многих, — прохрипел Снейп, с трудом отводя от нее взгляд. — Но нельзя рыть могилу всему и сразу собственноручно. Дети сейчас жестоки отнюдь не по-детски и бьют зачастую по самому больному. Вот вы, профессор Слизнорт, хоть раз попробовали поговорить с тем же мистером Грейвзом? Вы в курсе, что еще у девяти учащихся отцы попали в Азкабан? А у скольких — родственники? А у кого из детей моего... — он запнулся, — вашего факультета кто-то погиб?

— А те, кого убили они? — Минерва поджала губы. — Ты не считал, у скольких учащихся других факультетов погибли родные и близкие от рук Пожирателей?

— И они заплатили, — как-то внезапно успокоился Снейп. — Они погибли или сидят. Или сбежали, и за ними идет постоянная охота. Или вы считаете, что их дети тоже кому-то должны? Долги до какого колена простираются? Проценты? Нужно публичное покаяние и отречение? Почему никто ни разу не одернул того же мистера Пибоди в его стремлении унизить и подколоть? Ах, я забыл — его порывы благородны, и все, что делает он или другой гриффиндорец должно приниматься на «ура». Вы не видите, к чему это ведет? В чем разница?

Северус посмотрел на свои дрожащие пальцы и сжал кулак. Минерва оправила мантию. Вектор отвернулась. Флитвик вздохнул. МакГайвер, прижав руки к груди, во все глаза смотрела на Снейпа. Он поднялся с кресла, коротко поклонился и стремительно вышел из учительской.

— Ничто не изменится вот так сразу, — услышал он позади запыхавшийся голос Грейнджер. — Подождите, что вы все время бежите?

— Я так хожу. А вообще, привидение с одышкой — это нонсенс. И почему вы не летаете?

— Как птица?

— Как привидение!

— Не знаю я!

— Из вас даже привидение вышло какое-то нестандартное, Грейнджер. Вы пробовали лететь на свет?

— А вы?

— Пробовал, но испугался.

— Почему?

— А вдруг это меня черти с фонарями ищут?

Грейнджер прыснула, и только тут он понял, что стоит с ней посреди коридора, в дальнем конце которого показалась МакГайвер, приближавшаяся к ним со стремительностью и целеустремленностью Хогвартс-экспресса.

— Профессор! — одарила она Снейпа своей ослепительной улыбкой, и ее милое личико стало почти красивым. — Я давно хотела вас спросить: что вы делаете сегодня вечером?

— То же, что и всегда! — нервно дернул плечом Снейп. — К урокам готовлюсь!

— Давайте внесем немного разнообразия в нашу жизнь и подготовимся к урокам вместе! — жизнерадостность Прюденс зашкаливала. Казалось, даже ее кудряшки пританцовывали вместе с ней. — Как насчет того, чтобы посетить Хогсмит и выпить чего-нибудь покрепче? Или — нет! Утром! Пару кружек отличного крепкого кофе! С круассанами! Я знаю, где пекут отличные круассаны! Я готова их есть с утра до вечера — они просто тают во рту! Я их пожираю с огромной скоростью. Я практически стала жрицей круассанов!

Она приблизилась к Снейпу еще на шаг и положила руку ему на предплечье. Снейп шарахнулся в сторону.

— Терпеть не могу круассаны, — выдавил он.

— Стейк? Пудинг? — все так же мило улыбнулась она. — Тогда — ужин!

— Я не собираюсь с вами завтракать, обедать, ужинать, делить ланч и устраивать легкие перекусы, — прошипел Снейп. — Оставьте меня в покое! Совсем! Ясно?

Карие глаза профессора МакГайвер потускнели, и она опустила руки. Ее кудряшки поникли.

— Предельно, — она вздернула носик. — Просто после сегодняшнего я подумала…

— Что? — скривился Снейп.

— Что вы не такой… Не такой, как о вас говорят.

— Вы ошибались, — холодно сообщил он, отворачиваясь. — Я «такой» даже еще больше, чем вы могли обо мне услышать или увидеть в своем самом страшном кошмаре.

— Боже, вы что — гей? — Прюденс закрыла себе рот ладошкой. — Простите. Это было так бестактно с моей стороны. Конечно же, я должна была подумать о ваших чувствах. Вы пережили трагедию, да? О, профессор!..

Она развернулась и поспешно удалилась прочь, прижимая руки к сердцу. Снейп остолбенело смотрел ей вслед и только мерзкое хихикинье Грейнджер вывело его из прострации.

— Она… она — дурочка? — он медленно пошел дальше по коридору.

— Нет, просто вы ей нравитесь, — Грейнджер поплелась рядом с ним, все еще похихикивая. — Люди, когда им кто-то нравится, часто несут всякую ересь, чтобы скрыть смущение.

— С чего вы это взяли?

— Прочитала, — в ее голосе сквозило удивление, — откуда же еще. На самом деле, я бы на вашем месте как следует задумалась.

— О чем еще? — хмуро поинтересовался Снейп.

— Женщины обожают мужчин со сложной судьбой и нестандартными пороками. Еще больше они любят их перевоспитывать.

— Мужчин или пороки?

— В комплексе.

— Это вы тоже прочитали? — с подозрением уставился он на довольную Грейнджер. — И где, если не секрет, пишут столь познавательные вещи?

— В женских журналах, — пожала плечами Грейнджер. — Вы удивитесь — какой только белиберды не читают девочки в библиотеке! Зато я теперь знаю несколько заклинаний от прыщей, как готовить ворчестерский соус, как ухаживать за плетистыми одушевленными розами и десять способов привлечь мужчину.

— А десять способов отвязаться от женщины вам случайно не попадалось? — скривил кислую мину Снейп.

— Это вам надо обратиться к периодическим изданиям для мужчин, — Грейнджер отчего-то покраснела.

— Расширьте свой кругозор, Грейнджер, наверняка ведь кто-то читает и такие журналы.

— Настолько широко мой кругозор расширяться отказывается, — развела она руками.

— Счастливо оставаться, мисс Грейнджер.

Снейп хмыкнул и открыл дверь в свои покои. Привычным движением скинул мантию, бросил ее на диван, плюхнулся в кресло и взял стакан. Повертел его, рассматривая, как играет свет в широких гранях, крепко сжал в руке. Нахмурился, зачем-то поднялся и пошел к брошенной мантии. Покопался в складках и вытащил из кармана скомканный гриффиндорский шарф. Стиснув зубы, на минуту застыл. Потом тряхнул головой, засунул его под диванную подушку и вышел в коридор. Там Снейп остановился в нерешительности, соображая в какую сторону двигаться.

— Вы что-то забыли?

Он медленно обернулся и заметил Грейнджер, сидевшую на полу.

— Да, — он широко распахнул дверь. — Вас.

Проснувшись среди ночи, Северус долго, целых две минуты, пытался понять, что за шум его разбудил. У него сон всегда был весьма чутким в принципе, но вот песней о Мэри и ее барашке его будили впервые.

— Грейнджер, когда вы уже угомонитесь наконец? — с тоской протянул Снейп, стоя на пороге спальни. — Ложитесь спать.

— Привидения никогда не спят, — наставительно произнесла Гермиона, расхаживая по гостиной Снейпа.

— Так это привидения, а вы — одно сплошное недоразумение. И чем вы тут занимаетесь, позвольте поинтересоваться? — Северус потер заспанное лицо, пригладил волосы, запахнул халат потуже и сел в кресло. — Мне показалось, или вы все-таки пели?

— Да? — кажется, Грейнджер смутилась. — Я так привыкла, что меня никто не слышит, что иногда разговариваю сама с собой. Чтобы не было так тоскливо. Чтобы понимать, что я еще живая... — она запнулась. — Что существую…

— Так, — поднялся он на ноги. — Мне надо выпить.

— Зачем? — Грейнджер с тревогой посмотрела на него. — Скоро утро.

— Вот, — веско сообщил он. — Именно поэтому я собираюсь хоть немного поспать.

— Зелье сна без сновидений? — предложила Грейнджер. — Зелье ста снов? Или какое-нибудь простенькое успокоительное?

— Простеньким успокоительным с вами вряд ли обойдешься, — пробормотал Снейп, плеснув в стакан виски на два пальца. Обернулся к Грейнджер, глядевшей на него с осуждением, и добавил еще чуть-чуть.

Он собирался выпить еще вечером, но Грейнджер, неуверенно шагнувшая в его жилище, спутала все планы. Он практически сразу же пожалел, что пригласил ее войти. Кой черт его дернул поддаться порыву?

— У вас довольно… мило, — сделала комплимент его гостиной Грейнджер.

Северус бросил на комнату беспристрастный взгляд: небольшая гостиная с парой кресел, маленьким диванчиком и камином, перед которым удобно расположился столик для напитков. Все свободные стены заставлены книжными шкафами, что не поместились в еще меньшем по размерам кабинете: его когда-то пришлось разделить, чтобы устроить скромную лабораторию. Нет, Снейп не мог сказать о себе, что он неряха — домовики наводили порядок регулярно и по мере сил, но так как прикасаться к чему-либо, кроме пыли, им было запрещено, то спартанскую обстановку слегка скрашивали книги, художественно разложенные в строгом соответствии с системой раскладывания читаемой на сегодня литературы. Пара свитков, перья, почти чистые носки и абсолютно чистая рубашка, неизвестно как затесавшееся сюда мраморное пресс-папье, несколько безделушек, полученных в качестве презентов к различным датам, и запонки находились в разных, но видных интересных местах, так же, не создавая бардак, как таковой, а подчиняясь сложной системе творческого беспорядка.

Подавив порыв смахнуть все в одну кучу и решив про себя, что Грейнджер сама виновата, Снейп исполнил-таки свое желание — уселся в кресло, вытянул ноги к тепло мерцающему огоньку камина и с тяжелым вздохом… не взялся за стакан.

— Благодарю вас, мисс Грейнджер, за любезность. Присаживайтесь.

Грейнджер тут же с готовностью плюхнулась на пол. Бровь Снейпа поползла вверх, а голова склонилась к плечу.

— Ну, сквозь мебель я проваливаюсь, — ответила Гермиона на невысказанный вопрос. — А вот пол, подоконники — короче, все, что относится к строению самого Хогвартса, меня выдерживают.

— Оч-чень интересно, — вежливо протянул Снейп. — Если бы я был каким-нибудь исследователем потусторонней жизни, я бы себе сделал имя на изучении вас.

— Вы никогда не думали сменить профессию? Кризис среднего возраста и все такое. А то у вас руки дрожат, — не к месту сообщила Грейнджер, уставившись на его пальцы, что расслабленно лежали на мягких подлокотниках. — Я еще вчера заметила, но решила, что это от… неожиданности.

Снейп с ненавистью взглянул на свои бледные дрожащие пальцы и сжал кулаки.

— Хотите сказать, я испугался привидения? — поинтересовался он.

— Простите, — покаянно покачала головой Грейнджер. — Естественно, вас мной не запугать. И вообще, это не мое дело — конечно же, вы наверняка обращались к лекарям.

— И варил всяческие зелья, — процедил Снейп. — Вы весьма догадливы и чрезвычайно тактичны. На редкость прямо-таки.

— Я больше не буду, — посмотрела она на него честными глазами. — Я крайне признательна вам за то, что вы согласились мне помочь.

Снейпу захотелось выпить еще сильнее, но вместо этого он фыркнул:

— Кто вам сказал такую глупость?

— Ну как же… — глаза Грейнджер расширились. — Я думала, раз вы… А вы… Ну…

— Слушайте, — он сплел пальцы на животе. — Если я внезапно решил, что вы заслуживаете большего, чем сидеть в коридоре в ожидании, когда можно будет снова спозаранку вцепиться в меня мертвой хваткой, это ничего не значит. Ну и вывалить на меня весь поток нерастраченного красноречия вы можете здесь, где я без свидетелей отвечу вам так, как вы того заслуживаете, не выглядя при этом буйнопомешанным для окружающих. Уясните это себе раз и навсегда, Грейнджер!

Последние слова он прочти прорычал. Грейнджер же отнеслась к его эскападе на удивление спокойно: пожала плечами и прошлась по комнате, заглядывая в раскрытые книги.

— О, а вот эту я читала, — обрадовалась она, игнорируя яростный взгляд Снейпа. — «Сводный каталог сравнительной классификации простых углеродных соединений на основе молекулярного взаимодействия с заклинаниями стазиса и катарсиса Эйренея Филарета».

Снейп хмыкнул.

— И зачем?

— Интересно было, — она отошла к книжному шкафу. — Хотя с некоторыми выводами я не согласна.

— С тех пор как Филарет опубликовал сей труд, магическая наука шагнула далеко вперед. Но у него встречаются весьма любопытные идеи.

— Прикладное значение которых не всегда понятно.

— Может быть, магическая наука еще не дошагала до понимания этих исследований?

— Поживем — увидим, — Грейнджер вздохнула.

— А вы сами пробовали выходить из Хогвартса?

— Да, — Грейнджер с интересом рассматривала корешки книг, пытаясь провести по ним рукой, которая свободно проходила сквозь них. — Как-то раз я даже пыталась уехать в Хогвартс-экспрессе. Но из него я выпадаю, а путешествовать пешком…

Она махнула рукой.

— М-да.

Снейп потер переносицу, встал и направился в кабинет. Работы первокурсников и третьекурсников он проверил еще днем, но сидеть и наблюдать за Грейнджер, слонявшейся по его гостиной, и при этом не пить — оказалось выше его сил. Поэтому он сел за стол, придвинул к себе журнал и начал заполнять поурочные планы. В конце концов, это все равно придется когда-нибудь сделать, а Минерва хотя бы перестанет его пилить по этому поводу. В последнее время Северус предпочитал оставлять писанину на потом: необходимость использовать очищающее заклинание от чернильных клякс, которыми он неизменно усеивал любые записи, просто-таки выводила его из себя.

Заполнив журнал на пару недель вперед, Снейп размял затекшую шею, растер пальцы и вздрогнул, заметив Грейнджер, тихо стоявшую за его плечом.

— Простите, — пробормотала она. — Я не хотела вас напугать.

— Стучаться надо, — буркнул Снейп.

Грейнджер послушно снялась с места и вышла за дверь.

— Тук-тук-тук. Можно войти?

— Никого нет дома!

— Хоть поинтересовались бы для порядка: «Кто там?» — фыркнула Грейнджер, спокойно входя сквозь дверь.

— А мне плевать, раз все равно никого нет, — Северус потянулся за другим журналом.

— Вы все наизусть помните? — Грейнджер заворожено следила за ровными рядами мелких букв, что выходили из-под его пера.

— На память я пока не жалуюсь. Несмотря на свой очень средний возраст.

— Я сегодня была у мальчишек, — она замолчала. — Немного походила с ними. Посидела на занятиях. Вы знаете, что у Рона проблемы с трансфигурацией, а у Гарри не все ладно с высшими зельями?

— Насчет Уизли и трансфигурации — это вам к Минерве, а Поттеру иногда не помешает пользоваться собственным мозгом, а не чужими учебниками.

— Ну конечно, — с горечью пробормотала Грейнджер, — только мне могло так повезти — единственный человек, который меня слышит и видит, до глубины души ненавидит меня и моих друзей.

— Зачем употреблять столь громкие слова, мисс Грейнджер. «Ненавидит» — это слишком сильно. Мне просто все равно. В кои-то веки мне плевать на этого мальчишку и его друзей. Мне не надо за ним присматривать, вытаскивать из неприятностей и ждать его очередных выходок. Наконец-то он перестал быть моей заботой. Точка. И вам советую оставить свои дурацкие идеи насчет какого-то гипотетического неоконченного дела. Дайте им жить своей жизнью. Вы не сможете все время контролировать их. И помогать. И наставлять на путь истинный. Пришло время им стать ответственней, совершать ошибки и расхлебывать последствия самостоятельно.

— Не могу, — замотала она головой. — Просто не могу. Когда я вижу, как бездарно они тратят свое время, как отстают в учебе… Они могут больше, понимаете?

Снейп хмыкнул.

— Ничего вы не понимаете, — раздраженно откинула со лба волосы Грейнджер. — Гарри повзрослел. Вам безразлично, но я-то вижу, насколько он изменился. Он… он словно прожил целую жизнь за одну ночь, а наутро проснулся стариком. Потерявшимся и одиноким.

— У него есть эта рыжая девчонка Уизли, — пробормотал Снейп, только сейчас заметив, что в третий раз выводит одно и то же слово. — Они поженятся, он на законных правах вступит в клан Уизли, чтобы в свою очередь приумножить его численность. Будет сидеть в Министерстве на теплой должности, которую ему гарантирует имя Мальчика-который, а рыжая жена с рыжими детками будут ждать его дома с пастушьим пирогом наперевес.

Грейнджер промолчала.

— Что, скажете «нет»? — Снейп внимательно на нее посмотрел.

— Нет, — вздернула подбородок Грейнджер. — Гарри способен на большее.

— Мир он уже спас, Грейнджер, он может позволить себе и расслабиться. Или дух авантюризма должен вести его по жизни до самого конца?

— Гарри очень талантливый, хоть вы этого никогда не замечали. И Рон тоже.

— Да, у Поттера есть один большой и исключительный талант — талант влипать в истории. И — фу! Ну какие таланты у Уизли? Это ведь даже не его брат, у которого идеи одна гениальнее другой так и сыплются, как из худого мешка. Получит он свой аттестат, пойдет играть в квиддич каким-нибудь третьим запасным вратарем в сборную…

— Вот видите!

— Что — вижу? Это в лучшем случае. Да, для Хогвартса он играет вполне неплохо, но… Конечно, при определенном упорстве, которого у мистера Уизли нет и никогда не было, он может добиться определенных успехов, но — увы. Не видать ему толп поклонниц и не забросают его цветами… Что вы так скривились?

— За ним уже сейчас бегают.

— Один из героической троицы, лучший вратарь Хогвартса — могу себе представить, — скривил губы Снейп. — Что?

— Ничего, — Гермиона отвернулась.

— Только не говорите мне… — Снейп хмыкнул. — Мисс Грейнджер, я был о вас гораздо лучшего мнения.

— Вы ничего не знаете! И никого. Вы просто озлобленный пофигист, вот вы кто!

— Двадцать баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя, мисс Грейнджер. Так-так-так, — забарабанил он пальцами по столу. — Я-то вдруг решил… Зачем было выдумывать всякие оправдания своей банальной ревности? Незаконченное дело — надо же!

— Это не ревность! — взвилась Грейнджер, как свечка, сжимая и разжимая кулаки. — Я… я желаю ему счастья! Просто… просто я так много не сказала ему. Я совсем ничего ему не сказала, понимаете?!

— Стоп, — осадил он ее. — Я не собираюсь идти к Уизли и сообщать ему о том… о ваших… Не пойду я, короче. И не надо меня тут жалобить вашими душещипательными историями.

— Я не жалоблю, — отвернулась Грейнджер. — Просто вы могли бы ему сказать, что я… я…

— Угу. Как вы себе это представляете? Мне изловить Уизли в темном коридоре, прижать к стене и сообщить: «Мисс Грейнджер просила передать, что любит вас?»

— «И всегда будет любить…» — она подняла на него глаза, полные слез.

— Какая мелодрама! — Снейп скривился. — Прекратите немедленно! Вы вообще соображаете что-нибудь или нет?

— Он… он помнит обо мне, — Грейнджер проглотила комок в горле. — Я слышала, как они с Гарри говорили обо мне. Ему станет легче…

— Что значит «легче»? — Снейп подошел к ней и тряхнул за плечи. — Вы хотите сказать, что человеку станет легче, если ему сообщить, что его погибшая девушка находится рядом? Следя за каждым его шагом? Что она любит его и будет любить вечно? Вы превратите его жизнь в кошмар, Грейнджер. Вы всю оставшуюся жизнь будете висеть над ним дамокловым мечом. Отпустите его. Оставьте по себе светлую память. Дайте ему жить так, как ему суждено. Дайте забыть, в конце концов.

— А вы — забыли? — глухо поинтересовалась Грейнджер, утыкаясь лбом в его грудь.

— Я — живу, — хрипло ответил Снейп, отпустил ее и отошел обратно к столу.

— А у вас больше руки не трясутся, — шмыгнула она носом.

— Это потому, что вы меня бесите, Грейнджер, — хмуро взглянул на нее Снейп. — Внутренняя раздраженность столкнулась с внешним раздражителем, минус на минус и так далее.

— Хоть какая-то польза от меня есть, — улыбнулась Грейнджер сквозь слезы и пошла к двери в гостиную.

Снейп в раздражении бросил перо на стол и с отвращением посмотрел на совершенно незаляпанные записи в журнале.

* * *

Снейп передернулся и поднес стакан ко рту. Грейнджер нахмурилась.

— Вы — алкоголик?

Он поперхнулся.

— Не ваше дело, — просипел он, откашливаясь.

— Алкоголизм ведет к деградации и разложению печени.

— Знаете, мисс Грейнджер, мне вот всегда доставлял удовольствие миф о Прометее. Я себя каждый день на уроках тем самым Прометеем и чувствую.

— Это как будто вы несете свет знаний?

— Это как будто каждое утро орел печень мне выклевывает, а за ночь она восстанавливается. А на следующий день все повторяется вновь.

— Я всегда подозревала, профессор, что вы терпеть не можете свою работу и учеников, — прищурилась Грейнджер.

Снейп задумчиво посмотрел в огонь.

— Как ни странно, вы ошибаетесь. Просто с возрастом сильнее ощущается бессмысленность бездарно потраченного времени на то, что большинству из моих, как вы выражаетесь, учеников, не нужно, не интересно и никогда не пригодится в жизни. Что-то давно ушло, отболело и умерло.

— И вы решили заглушить боль при помощи алкоголя? Или реанимировать былые чувства? Так вот — не выйдет. Алкоголь не улучшает настроение, он лишь усиливает то эмоциональное состояние, в котором находится человек.

— Это вы тоже в вашем женском журнале прочли?

— Нет, на этот счет имеются серьезные научные исследования.

— А-а-а… магглы, — презрительно протянул Снейп.

— Вы считаете, волшебники не подвержены этому заболеванию? — в глазах Грейнджер зажегся исследовательский интерес.

— Я считаю, что я, — с нажимом произнес Снейп, — не алкоголик.

— Все алкоголики говорят, что они не алкоголики, — утвердительно кивнула Грейнджер.

Снейп поперхнулся снова и отставил стакан.

— Мне казалось, только вампиры, если их пригласить в дом, начинают пить кровь хозяев, Грейнджер.

— Я вообще-то и не напрашивалась! — пожала плечами Грейнджер. — Сидите тут, упиваетесь виски и своими обидами на весь мир. Такую речь произнесли о долгах и будущем, а сами? Вы сами хоть палец о палец ударили, чтобы хоть что-то исправить?

— Вы же сами сказали — бесполезно, — Снейп снова взялся за стакан.

— Нет! Я сказала, что нужно время! — она подошла вплотную к нему и заглянула в глаза. — Нужно начать с себя. Не бояться, что будет больно, что не получится. Вам дано так много, вы можете все, что угодно, а вы…

Грейнджер махнула рукой и пошла к выходу.

— Говорят: если у вас ничего не болит, оглянитесь — может быть, вы уже умерли. Вы уверены, что еще живы, профессор?

Она чуть задержалась на пороге, а потом шагнула сквозь дверь в коридор.

Снейп поднес стакан ко рту, а потом со всего размаху швырнул его в камин. Виски вспыхнул голубоватыми огоньками, а Северус так и просидел до рассвета, глядя, как пламя облизывает поленья и осколки.

— Так и знал, что найду вас здесь, — обвиняющее прохрипел Снейп и откашлялся.

Он с хмурым видом стоял в дальнем конце библиотеки и осуждающе глядел на стол, зажатый стеллажами. За столом одиноко, периодически тяжко вздыхая, сидел над учебниками пятикурсник из Хаффлпаффа. Он втянул голову в плечи, сгреб со стола хрестоматию по ЗОТИ и испуганно забормотал:

— Так ведь уроки уже закончились, отбой нескоро, а у нас завтра контрольная…

Мисс Грейнджер, стоявшая рядом, выпрямилась и испытующе взглянула на Снейпа.

— Нам нужно поговорить, — строго сообщил Снейп.

— Но я ничего не сделал, — пробормотал пятикурсник, бледнея лицом. — Еще…

Грейнджер ухмыльнулась.

— Знаете, профессор, а ведь сначала я хотела вас шантажировать. Вам же понравилась песенка про Мэри и барашка? — Снейп шумно выдохнул, пятикурсник почти сполз на пол. — Но теперь все становится только интересней.

Грейнджер мило улыбнулась. С языка у Снейпа едва не сорвалось вполне справедливое замечание в адрес неоправданно веселых привидений, необремененных чувством долга и ответственностью, но огромным усилием воли он взял себя в руки: не для того он выслеживал Грейнджер несколько дней подряд, чтобы парой метких фраз спугнуть добычу.

— Бросьте ваши штучки, — медленно проговорил Северус.

Пятикурсник швырнул учебник на стол и попытался поймать взгляд профессора, который все время смотрел куда-то поверх его плеча.

— Маршалл, можете быть свободны, — процедил Снейп ошарашенному ученику. — И не задерживайтесь.

Тот не заставил себя долго ждать, сгреб в охапку свои вещи и попятился к выходу.

— Вам бы только детей пугать, профессор, — хмыкнула Грейнджер.

— Что вы там говорили насчет шантажа? — скрестил он на груди руки и вопросительно поднял бровь.

— Вы же отказались мне помочь, — так же вздернула бровь Гермиона и скрестила руки. — И тут меня родилась великолепная идея: я читаю вам стихи и пою песни с утра до ночи, а вы в благодарность все же побеседуете с Гарри и Роном. Еще я рассматривала вариант с декламацией избранных глав из «Истории Хогвартса», но это уже на самый крайний случай.

Снейп ухмыльнулся:

— И кто бы мог подумать, что такие низкие, не побоюсь этого слова — подлые — идеи могли посетить вашу, гм, светлую гриффиндорскую голову! А как же неоконченное дело, тяга к знаниям и нежные чувства?

— Мне иногда кажется, профессор, что при общении с вами мне не хватает чего-нибудь тяжелого. Лопаты, например. А потом в принципе можно и к знаниям потянуться.

Грейнджер решительно прошла мимо него к выходу.

— И вы даже не хотите узнать, зачем я вас искал? — бросил ей вслед Снейп, не обращая внимания на удивленные взгляды посетителей библиотеки и мадам Пинс. — Куда делась ваша неистощимая любознательность?

— Ну не здесь же, — фыркнула Гермиона. — По-моему, окружающим на сегодня развлечений было предостаточно.

Снейп чертыхнулся и двинулся вслед за Грейнджер. В полном молчании они спустились в подземелья, вошли в его покои. Грейнджер без приглашения уселась по-турецки на пол и оперлась о стену. Северус с осуждением взглянул на нее и, не прекращая расхаживать из стороны в сторону, нервно хрустнул суставами.

— Я должен, — Снейп остановился перед Грейнджер. — Я должен перед вами извиниться.

— Неужели? — скептически посмотрела на него она. — Что за глобальный катаклизм оказал на ваше неприятие меня столь разрушительное воздействие?

— Прюденс МакГайвер, — почти выплюнул Снейп.

Грейнджер противно улыбнулась.

— Как же, как же — это первая новость всех факультетских гостиных, исключая Когтевран. У них она вторая.

— А первая какая? — машинально поинтересовался Снейп.

— Салли Меллоу написала эссе по нумерологии на три фута длиннее, чем Синди Перкинс. Тем самым побив абсолютный рекорд факультета.

Снейп непонимающе уставился на Грейнджер.

— Какое эссе? — он устало плюхнулся в кресло. — Это вы во всем виноваты! — сделал Снейп внезапный вывод, и рот у Грейнджер приоткрылся от удивления.

— В том, что Салли написала такое длинное эссе? Я-то здесь причем? — с искренним возмущением откликнулась она.

— Причем здесь эссе! — Снейп автоматически потянулся к бутылке, но, взглянув на столик, куда так и не удосужился поставить новый стакан, отдернул руку и чертыхнулся. — Это вы предрекли, что МакГайвер начнет меня преследовать! Если бы не вы — я бы этого даже не заметил! А теперь она везде попадается мне на глаза и у меня совершенно не получается ее игнорировать! Такое ощущение, что она размножается — эта чудовищная женщина с удивительной мимической активностью!

— А она вас преследует? — невинно захлопала ресницами Грейнджер.

— Она испекла мне пирог, — Снейп кивком указал на корзину для мусора.

— Вкусный?

— Я не ем сладкого, — скривился Снейп.

— И вы ей об этом сообщили?

— Естественно, — он с подозрением воззрился на хихикнувшую Грейнджер.

— И?

— Рад, что вам так весело.

— Ну, если судить по тому, что я слышала, вам было еще веселее.

— Она ненормальная! — простонал Снейп, откинувшись на спинку кресла. — Она позвала меня на выступление какой-то музыкальной группы!

— Хорошая группа?

— Может быть, — Снейп устало опустил веки. — Я не слушаю музыку. По крайней мере — такую.

— Какую — такую?

— Такую, под которую танцуют! Если это можно назвать танцами.

— И она пригласила вас в театр.

— В кино! Она считает, что мне будет интересно!

— Вы отказались?

— А вы как думаете?

— И что было дальше?

— Дальше были приглашения выпить, прогуляться по Косой аллее, половить нюхлеров, еще что-то такое же дикое — ее фантазия неиссякаема! В конце концов, она даже предложила мне помочь выкапывать флоббер-червей для лабораторной.

— Я думала, их вам откапывают ученики на отработках.

— Нет, — хмуро бросил Снейп. — На отработках они мне их препарируют.

— И как?

— И никак. Я прямо попросил ее оставить меня в покое. А она так же прямо сообщила, что я несчастный, одинокий, страдающий мужчина с тонкой и ранимой душой. И она ни за что не бросит меня наедине с моими печалями!

— И что вы ей ответили?

— Да я дар речи потерял от подобной наглости!

Грейнджер захохотала. Снейп почувствовал себя уязвленным до глубины души.

— Не смешно.

— Конечно, профессор, — откашлялась она. — Это очень-очень печально. Печально, что такая энергичная женщина тратит на вас весь свой пыл и задор. И чувства. И время. Но вообще она права — совместное времяпрепровождение, оно сближает. Вы в курсе, что у нее недавно умер муж?

— Откуда?

— Ну да, вы ведь не посещаете посиделки в факультетских гостиных. Так вот, некоторые женщины, когда теряют мужа, сразу же пытаются найти ему замену. Это как с домашним питомцем: если старый сдох — надо обязательно завести нового.

— Какая нетривиальная мысль, Грейнджер. Но вообще — вы меня пугаете. Мне и так приходится от нее скрываться, — пожаловался Снейп. — Я даже не могу теперь нормально поесть в Большом зале — она каждый раз садится рядом со мной и начинает подкладывать мне в тарелку лучшие куски.

— Наверное, хочет, чтобы вы слегка поправились.

— Меня полностью устраивает мой внешний вид и объемы! А еще, — с отвращением протянул Снейп, — она постоянно меня трогает!

— Это ужасно на самом деле, — прыснула Грейнджер.

— За кого она меня принимает?!

— Не хочу вас обидеть, профессор, — Грейнджер попыталась сделать серьезное лицо. — Но, похоже, ваша пассивность воспринимается ею за приглашение к действию.

— Какая такая пассивность? — взвился Снейп. — Я ей уже сто раз объяснял! Мне что с ней — драться?

— Обливиэйт наложите, — она отметила задумчивое лицо Снейпа и замахала руками. — Ладно-ладно — давайте без членовредительства и запрещенных заклинаний. Так от меня вам что нужно?

— Помощь, — он нахмурился. — Это безумно странно, конечно, но с данной проблемой я могу обратиться только к вам. Минерва, едва я завел разговор о МакГайвер, только улыбнулась и посоветовала присмотреться «к милой девочке» повнимательнее.

— Профессору МакГонагалл виднее. И вдвойне: как декану и как директору. Чем я-то могу вам помочь? — изумилась Грейнджер.

— Своей женской… точкой зрения. Если я пойму логику ее поступков, то смогу ей противостоять.

— Какая логика может быть у чувств? — пожала плечами Грейнджер. — Вы зацепили ее, профессор, понравились, что тут можно сделать? Только пожалеть бедную женщину, и пожелать ей как можно скорее разглядеть какой вы му… неконтактный.

— Я тоже… со своей стороны, — Снейп поджал губы. — Я тоже мог бы помочь вам. Немного. Совсем чуть-чуть. Может быть, поговорить с Минервой насчет дополнительных занятий для мистера Уизли.

— И уговорить его посещать их? — подсказала Грейнджер.

— Да, — нехотя подтвердил Снейп.

— И…

— И, может быть, помочь мистеру Поттеру разобраться с высшими зельями. Слегка.

— Как это по-слизерински, — губы Грейнджер скривились.

— Вы первая хотели меня шантажировать!

— Но не стала!

— Это потому, что у вас пороха не хватило. А я умею соразмерять свои желания с возможностями. И использую их по максимуму.

Гермиона отвернулась. Снейп ждал, глядя на ее напряженную спину.

— Договорились, — Грейнджер стремительно подошла к нему, протягивая руку. Он осторожно пожал узкую ладонь и широким жестом указал на пуфик рядом с камином.

— Вы же знаете… — вздохнула Гермиона.

Взмахом волшебной палочки Снейп сорвал с пуфика покрывало и глазам Грейнджер предстал невысокий каменный постамент.

— И какого рыцаря вы ограбили? — расплылась она в улыбке, шустро усаживаясь на камни спиной к камину.

— Не думаю, что он слишком опечалился, — пожал плечами Снейп. — Итак?

— Ну, — Грейнджер закатила глаза. — Я не могу вот так сразу. Я не готовилась. Нужно собрать дополнительную информацию.

— А язвить вы готовы всегда и сразу!

— На себя посмотрите!

— Это врожденное!

Грейнджер уставилась на него.

— А вы на меня, оказывается, дурно влияете, профессор.

Снейп застонал.

— Ну, хорошо, хорошо, — Гермиона задумалась. — А чем она вам вообще не нравится? Она очень симпатичная, милая, добрая и… Я бы сказала «умная», если бы она не увлеклась вами.

— А почему это мной нельзя увлечься? — Северус внезапно почувствовал себя уязвленным.

Грейнджер окинула его изучающим взглядом. Снейп вопросительно поднял бровь.

— Ну, не знаю… просто я вас никогда с такой стороны не рассматривала, — задумчиво протянула она.

— И не надо, — отшатнулся Снейп. — Давайте мы сейчас подумаем — что именно может ее во мне… разочаровать.

Грейнджер фыркнула, но, поймав его яростный взгляд, подавила смех и серьезно произнесла:

— Для начала перестаньте от нее бегать. Охота — это инстинкт.

— Я всегда считал, что охота — это мужской инстинкт.

— Вы что-нибудь слышали о Диане-охотнице? Так вот — она дремлет в каждой женщине.

— А Афина-воительница в летаргическом сне, наверное, покоится, — пробормотал Снейп.

— Летаргическом — не летаргическом, но ее лучше не будить. А то, знаете, сначала: «Что делать?», — а потом: «Зачем», — и: «Куда бежать?»

— Туше, — поднял руки Снейп. — И?

— И, возможно, при близком контакте, она разглядит… все прелести вашего характера.

Он бросил на нее недовольный взгляд.

— И это все? Я ждал чего-то более радикального.

— Угу. Заведите ее в Запретный лес и привяжите к дереву. Только следите, чтобы она крошками обратный путь не отмечала.

Глаза Снейпа блеснули.

— Спокойно, мисс Грейнджер, — мягко сказал он побледневшей Гермионе. — В конце концов, можно далеко не ходить — в подземельях Хогвартса есть пара отличных камер.

Урок у второкурсников проходил строго по плану, сами второкурсники факультетов Гриффиндор и Слизерин вели себя почти прилично, а потому Северус просто прохаживался между рядами, следя за руками и котлами усердно трудившихся учеников. Зелье, которое они проходили сегодня, было совсем несложным — мазь от синяков. Испортить его в принципе нелегко, хотя в способностях отдельных личностей Снейп никогда не сомневался.

Разработку плана мероприятий по отвлечению пристального внимания Прюденс МакГайвер от его особы они с Грейнджер завершили далеко за полночь. Грейнджер отвергла вежливое предложение остаться у него и с гордым видом покинула помещение прямо сквозь стену. Снейпу оставалось лишь порадоваться, что сплетни в гостиных и чтение увлекательных женских журналов пока еще кажутся Грейнджер гораздо интересней, чем испытывать его терпение обширностью и разнообразием репертуара.

Под первым номером в списке шло развенчание иллюзий некоторых восторженных особ в отношении его любимого. Никаких сложностей он в этом не видел, и теперь при каждом удобном и не очень случае Снейп делал Прюденс замечание. Это оказалось совсем легко, потому как раздражало его в ней все: начиная с идиотского имени и заканчивая кудряшками-спиральками, трепетавшими вокруг постоянно улыбавшегося личика. Об этой вечной улыбке, которая не сходила с лица неожиданной поклонницы, он вообще вспоминать не хотел, ибо повергала она его в почти мистический ужас.

Даже сейчас Снейп поежился, почувствовав, как по спине прошел холодок. Одним словом, ему было даже приятно раскрыть коллеге глаза на ее внешность, манеры, голос, стиль в одежде и методы преподавания.

Другое дело, что МакГайвер оказалась женщиной поистине непробиваемой. Ее уверенность в себе вызывала у Снейпа зависть и зубовный скрежет, у коллег — приступы немотивированного смеха, а у Грейнджер — каменную физиономию. Хотя лучше бы она все же выдала одну из своих ехидных улыбочек, так как осознание того, что в душе она потешается над его проблемами не меньше остальных, делало жизнь еще невыносимее.

Северус подбил Флитвика на прилюдные воспоминания о зверствах Кэрроу в Хогвартсе в бытность самого Снейпа директором. Почему-то по рассказам Флитвика выходило, что директором Северус оказался совсем неплохим, а извращения Кэрроу внезапно перевесили строгость и суровость Северуса, как директора и Пожирателя в одном лице.

МакГайвер слушала, открыв рот. Грейнджер пару раз задумчиво кивнула своим мыслям, у Флитвика от переживаний сорвался голос, Минерва, поджав губы, испытующе глядела на тихо ярившегося Снейпа.

— Перейдем ко второму пункту. Начните за ней ухаживать, — посоветовала Грейнджер на следующий день.

— А третьим пунктом там у вас: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей» только наоборот?

— Перевод достаточно вольный, но сама идея, проверенная временем, заслуживает внимания.

— Нет, — твердо сказал Снейп. — Это идея мужчины, она логична, а потому просто не сработает. И насчет ухаживаний: вы вообще думаете, что советуете? А если она поверит в то, что я ответил на ее чувства? Да я у алтаря окажусь раньше, чем успею сюртук застегнуть!

— Хм, — задумчиво посмотрела Грейнджер на длинный ряд пуговиц. — Я думала, вас сложнее поймать в брачные сети.

— Так то — сети, а это — самый настоящий капкан! На крупную дичь!

— Целый зельевар — это вам не какой-нибудь обычный волшебник, конечно… А давайте, вы начнете ухаживать за кем-нибудь другим? Она поймет, что ваше сердце не свободно, — Грейнджер закатила глаза и патетически приложила руки к груди.

Снейп задумался.

— За кем, например? За Минервой? Помоной? Хуч? Мадам Помфри? Мадам Пинс?

— За Трелони, — прыснула Грейнджер.

— Рад, что смог вас развеселить, мисс Грейнджер, — процедил Снейп сквозь зубы. — Но я не собираюсь бросаться из одной ловушки сразу в другую.

— Ну никто и не говорил, что кто-то из них ответит вам взаимностью.

— Да уж, — насупился Снейп. — Скажите еще что-нибудь такое же ободряющее, Грейнджер.

— Пожалуйста: если вдруг несчастная любовь постигнет вас и в настоящем, профессору МакГайвер еще сильнее захочется вас утешить.

— Успокоили. Меня, как никогда, радует, что, благодаря некоторым, моя личная жизнь стала достоянием общественности. По-моему, МакГайвер будет проще и быстрее отравить. И вообще, к некоторым особам женского пола нужно с рождения применять какую-нибудь такую процедуру, которая сделает их безопасными для окружающих.

— Лоботомию, например, — подсказала Грейнджер.

— Да вы, как я посмотрю, сторонница кардинальных мер.

— Я еще и сторонница справедливости. Вот уже три дня прошло, а вы так и не поговорили с Гарри и Роном.

— Слава Мерлину, с вашим безутешным возлюбленным мне беседовать не придется. Минерва уже сама предложила ему дополнительные занятия — мне стоило только намекнуть. Хорошо, наверное, быть героем войны — все сразу же проникаются участием к твоим проблемам.

— Могу себе представить ваши намеки. А Гарри?

— Остыньте, Грейнджер, «Гарри», как вы выражаетесь — это уже совсем другой вопрос. К тому же я пока не вижу каких-то положительных результатов в деле, ради которого мы и подписывали наш взаимовыгодный контракт.

— Так вы даже не пробовали исполнить свою часть сделки в отличие от меня! — возмущенно воскликнула Грейнджер.

— Между прочим, от вас требовалось только наличие женской логики, а я должен буду… Если вам так угодно — я могу поинтересоваться у Поттера, захочет ли он ходить на дополнительные занятия. Ко мне, — многозначительно протянул Снейп.

— Ну уж нет, — уперла руки в боки Грейнджер. — Этот номер у вас не пройдет. С точки зрения моей женской логики, такое предложение не может рассматриваться в качестве выполнения условия договора. Вы должны с ним заниматься. А вот уже успехи Гарри будут зависеть от его усердия. А я в него верю, профессор.

— Да вы просто какой-то внезапный крючкотвор, Грейнджер, — печально посмотрел на нее Снейп. — Вы никогда не думали о карьере адвоката?

— Я и о карьере привидения никогда не мечтала, — невинно захлопала ресницами Грейнджер. — Между прочим, это не я вам предложила сделку!

— Вот только не надо на меня давить морально! На меня не действуют грустные глаза, вздохи и воззвания к совести!

— Нет ее у вас, потому и не действуют.

— Не озаботился, к сожалению. Зато у меня есть мое слово. Завтра, мисс Грейнджер, все завтра.

Вот так на следующий день Снейпу пришлось вылавливать Поттера в толпе студентов, придумывая подходящий повод для того, чтобы пообщаться. И желательно на своих условиях. Повод Снейп искал с ночи, не нашел, а потому выспался плохо, можно даже сказать, не спал совсем, и Поттер, будем считать, напросился сам.

— Отработка у меня сегодня в семь, — сухо сообщил Снейп Поттеру, врезавшемуся в него на выходе из класса ЗОТИ.

Пока Уизли возмущался преподавательским произволом, а Снейп размышлял, не снять ли с мальчишки еще и баллов двадцать, чтобы внимательней глядел под ноги, Поттер внезапно расплылся в широкой улыбке, хлопнул друга по плечу, кивнул Снейпу и пошел дальше, как ни в чем не бывало.

Обед Снейп съел без аппетита. Бормотание Грейнджер над ухом тоже не добавило хорошего настроения. МакГайвер, появившаяся в Большом зале, не шла ни в какое сравнение с занудными речами Грейнджер, которая по памяти зачитывала составленный ею план его занятий с Поттером. Северус чувствовал, что девчонка просто нагло пользуется тем, что он не может ответить, а потому не обратил никакого внимания на щебетание Прюденс, усевшейся рядом. Но, видимо, в его взгляде, брошенном на нее, все же отразилось нечто, заставившее ее запнуться и нервно схватиться за стакан с тыквенным соком.

В семь вечера дверь лаборатории Снейпа отворилась и на пороге показалась фигура Поттера. Снейп молчал — он чувствовал себя идиотом.

— Добрый вечер, профессор, — поприветствовал его Поттер и без приглашения уселся на стул.

Снейп побарабанил по столу, исподлобья глядя на мальчишку. Хотя нет — какой же это мальчишка. И когда только успел? Снейп в раздражении отпихнул кончиками пальцев чернильный карандаш. Поттер выглядел старше. И не просто раздался в плечах, обзавелся щетиной и еще больше стал похож на своего отца. Он успокоился. Исчезли его вечные забитость и затравленная неуверенность, которые раньше сквозили через упрямство и своеволие. Неуверенность в себе, собственных силах, окружающих — еще совсем недавно раздражавшая, царапавшая за душу. Снейпа так и подмывало спросить: как?

Он покосился на Грейнджер, сидевшую в сторонке на полу. Северус ждал, что она начнет бегать, размахивая руками, указывая, что делать и как говорить, но она лишь тихо чему-то улыбалась, глядя на Поттера. Северус ссутулился еще больше. Какого черта он вообще во все это ввязался? Какое ему дело до них всех, если никому и никогда не было дела до него самого? Этот милый юноша, с которым всю жизнь носились как с писаной торбой. Который всегда был особенным, который до сих пор наверняка полагает, что Земля вертится только вокруг него, а потому считает себя вправе распоряжаться по собственному усмотрению чужими воспоминаниями… И не надо говорить, что с их помощью он вытащил тебя из Азкабана… Или надо? Тоска заныла где-то под ложечкой, и Снейп с хрустом сжал пальцы.

— Профессор, вам плохо?

Снейп вздрогнул. Он даже не заметил, как Поттер поднялся со своего места и подошел совсем близко, с тревогой вглядываясь в его лицо.

— Нет! — он чертыхнулся про себя и добавил спокойнее. — Нет.

Вскочившая было Грейнджер снова уселась на пол, зарывшись носом в коленки, которые подтянула к груди. Не доверяет она ему, видите ли, контролирует. Ни малейшего уважения к преподавателю!

Снейп фыркнул.

— Профессор? — Поттер вопросительно взглянул на него.

— Поттер…

— Я, — в голосе Поттера сквозила неуверенность. — Я бы хотел попросить прощения.

— Ваши извинения принимаются, — медленно проговорил Снейп. — В следующий раз будьте внимательней и смотрите, куда несетесь сломя голову.

Вот. Сейчас наглый мальчишка встанет и уйдет. И слава Мерлину. И черт с ней, с этой МакГайвер. И с Грейнджер — пусть стихи читает и песни поет. В конце концов, голос у нее не такой уж и противный, если абстрагироваться, принять свой крест и применить основные навыки окклюменции. Так какого черта?

— Нет, — Поттер упрямо тряхнул головой. — Я хотел попросить прощения… за все. И поблагодарить.

Снейп молча смотрел на него. Мысли, набегая одна на другую, разбивались о черепную коробку, а нужные слова все не приходили.

— Гарри, — услышал он шепот Грейнджер.

Она подошла к Поттеру и попыталась погладить его по щеке. Безуспешно. На глаза ее навернулись слезы, и Грейнджер снова забилась в свой угол. Поттер вздрогнул, быстро оглянулся, поежился и снова поднял взгляд на Снейпа.

— Что ж, — Снейп откашлялся и зачем-то достал волшебную палочку. Покрутил ее и убрал обратно в рукав. — Я слышал, у вас возникли проблемы с высшими зельями.

— Да, — в голосе Поттера послышалось недоумение. — Но я над этим работаю.

— Видимо, не слишком успешно, — хмыкнул Снейп и открыл журнал. — «Слабо», «слабо», «удовлетворительно», «отвратительно», «слабо» — никакой системы. Вы зачем вообще взяли этот курс, позвольте поинтересоваться, если не чувствуете к нему ни малейшей склонности?

— Это один из стандартных предметов, которые нужно сдавать в школу авроров.

— Фу, как банально, Поттер, — поморщился Снейп. — Борьба за добро и справедливость продолжается?

— Да, — просто ответил Поттер и развел руками, мол: «Вот такой я весь из себя простой и предсказуемый, Мальчик-который-рожден-для-подвигов».

— Два академических часа по средам и один — в пятницу. При себе иметь чистую тетрадь, перо, палочку и мозги. Занятия начинаются ровно в семь после полудня. Оправданием опозданию не является ничто.

— Даже моя смерть? — попытался сострить Поттер.

— После смерти можете явиться в виде привидения, — пожал плечами Снейп. Грейнджер хмыкнула. — Что вы стоите, как истукан, Поттер? — прикрикнул Снейп. — Сегодня вторник!

Поттер поднялся, сияя улыбкой, как новенький сикль. Пошел к дверям и, взявшись за ручку, обернулся:

— С возвращением, профессор.

Грейнджер кивнула Снейпу, оторопевшему от наглости совершенно распоясавшихся гриффиндорцев, и выскользнула через дверь вслед за Поттером.

Из неприятных воспоминаний Снейпа вырвало мощное шипение. Северус успел обернуться на звук, увидеть, как густая шапка угольно-черной пены разбухла над котлом Лоуренса Картрайта, который, разинув рот, наблюдал за этим процессом.

Снейп рванулся вперед, выхватывая на волшебную палочку, отчетливо понимая, что не успеет.

Раздался взрыв.

Пузырек со слюной дракона выскользнул из дрожащих пальцев и с дробным стуком проскакал по каменному полу. Северус проводил его взглядом. Минерва, стоявшая рядом, казалось, перестала дышать. Грейнджер прикусила губу. Пульс у Снейпа участился, холодный пот выступил на лбу, и по телу разлилась слабость.

Хорошо еще, что приступ не настиг его сразу после взрыва, когда потребовались все силы, чтобы не сорваться. Голова была ясной, руки действовали автоматически, голос уверенно отдавал команды.

— Всем немедленно покинуть класс! Кочновски, бегите за мадам Помфри, а потом за профессором МакГонагалл. Пибоди и Марш, — он кивнул в сторону двух девочек, на одной из которых — светловолосой — был надет галстук цветов Слизерина, а на второй — рыжей — цветов Гриффиндора, — остаетесь за старших, отвечаете за порядок! Спокойно разведите ваших однокурсников по башням, дожидаться деканов. Все! Быстро!

Раздавая указания, Северус окутывал взорвавшийся котел заклинанием стазиса, усилил вытяжку, призвал из лаборантской набор первой помощи и обработал раны Картрайта. Слава Мерлину, он выполнял задание в одиночестве и никто из находившихся рядом больше не пострадал. Что за дрянь сварил способный ученик Северус понятия не имел, но лихорадочно перебирал возможные варианты и сочетания ингредиентов, которые могли привести к столь впечатляющим последствиям.

Дыхание раненого мальчика было поверхностным, но ровным. Ожоги, обработанные зельем, покрылись регенерирующей пленкой. Но губы Картрайта почернели, так же как и кончики ногтей и ушей.

Вошла мадам Помфри, левитировавшая перед собой носилки, спокойно и без суеты проделала несколько пассов волшебной палочкой над пострадавшим, сканируя повреждения. Затем, переглянувшись со Снейпом и получив его утвердительный кивок, переместила Картрайта на носилки и осторожно отправила их к выходу из класса.

Снейп соскреб откуда возможно остатки испорченного зелья, распределил их по разным пробиркам, которые составил в штатив, и стремительно двинулся в лабораторию. Захлопнул за собой дверь, через которую немедленно вбежала запыхавшаяся Грейнджер с круглыми от ужаса глазами.

— Я услышала и сразу же… — голос ее сорвался. — Он так и не пришел в себя. Вы уже выяснили, что произошло?

— Пытаюсь, — сквозь зубы процедил Снейп, движением волшебной палочки призывая котел и несколько пузырьков.

— Северус! — раздался стук в дверь. — Северус, открой!

Дверь распахнулась и на пороге появилась взволнованная Минерва. Глаза ее гневно сверкали. Грейнджер побледнела и сделала шаг к Снейпу. МакГонагалл решительно вошла в лабораторию и, недовольно поджав губы, поинтересовалась:

— Ты уже начал?

Он лишь кивнул и, вскрыв первую пробирку, посоветовал:

— Во избежание, посторонних прошу удалиться.

Грейнджер упрямо помотала головой, а Минерва недоуменно огляделась и нахмурилась:

— Я только что из Больничного крыла. Поппи говорит, состояние Лоуренса... мистера Картрайта стабильно. Северус, не мне тебе объяснять, как подобное ЧП может отразиться на твоей карьере… теперь.

Пузырек со слюной дракона выскользнул из дрожащих пальцев и с дробным стуком проскакал по каменному полу. Северус проводил его взглядом. Минерва, стоявшая рядом, казалось, перестала дышать. Грейнджер прикусила губу. Пульс у Снейпа участился, холодный пот выступил на лбу, и по телу разлилась слабость.

Северус оперся о стену и сглотнул тошнотворный ком, борясь с головокружением. Холодная маска равнодушия застыла на его лице.

— Тебе плохо?

— Мне хорошо, Минерва. Просто колдомедики советовали мне не нервничать.

И снова собственный голос далекий и чужой.

— Да, теперь ты только нервируешь. Ты должен понимать, что даже мое поручительство не может дать гарантию того, что Попечительский совет не обратится за разъяснениями. Я отправила сову миссис Картрайт, а отец Лоуренса... мистера Картрайта... он сейчас в Азкабане. Молодой человек на прошлой неделе просил у меня разрешение на освобождение от занятий, чтобы посетить его…

Надо взять себя в руки. Перед глазами все плыло. Шаг, еще шаг. Где же этот чертов стул?

— Профессор, — прошелестел рядом голос Грейнджер так тихо, словно Минерва могла ее услышать.

Северус покачнулся и почувствовал, как Грейнджер скользнула под его руку, подставляя плечо и принимая часть веса на себя. Твердо обхватив его за талию, она задала направление движения. Снейп услышал, как Минерва поперхнулась: забавное, должно быть зрелище он собой сейчас представлял с оттопыренной рукой, едва ковыляющий и трясущийся.

— Что с тобой, Северус? — в голосе Минервы послышалась тревога. — Снова?..

— Просто устал, — тускло просипел он и, повинуясь приказу Грейнджер, опустился на стул.

И вовремя. В кончиках пальцев закололо, и жаркая волна прилила к голове, застилая взгляд красным.

— Держите палочку, профессор, — звонко скомандовала Грейнджер. — Расслабьте кисть, я помогу вам.

Он не мог ничего расслабить — как она не понимает? Чувствительность пальцев восстановится минут через десять, а до тех пор он так и будет сидеть ни к чему не пригодной грудой костей и тряпья.

Грейнджер положила свои пальцы поверх его и сжала их, помогая удерживать палочку.

— Какая разница, — язык слушался плохо.

Да — какая теперь разница? Курс лечения рассчитан на год. Уже сейчас он не теряет сознание во время приступов, как в первое время после того, как очнулся после укуса Нагайны. А сами приступы стали редки, хоть и по-прежнему внезапны. Да только кому он нужен в течение этого года — полная развалина, истощенная морально и физически? И возвращение в Хогвартс было ошибкой и безответственностью — а если бы очередной приступ, пусть и редкий теперь, застал его во время урока? О чем он думал вообще? Да ни о чем. Ему просто до боли хотелось туда, где тепло, где люди...

— Что? — непонимающе переспросила Минерва. — Может быть, попросить профессора Слагхорна тебе помочь? Скорее всего, миссис Картрайт настоит на переводе сына в госпиталь Святого Мунго, но…

— Профессор, — почти умоляющий шепот Грейнджер вытеснил голос Минервы из сознания. — Вы же можете… Вы все можете…

Ничего он не может: и зельвар он так себе, каких десятки, хоть и не без искры, конечно. Это Дамблдор всегда настаивал, чтобы Северус оставался зельеваром и не совался на должность преподавателя ЗОТИ. Темные искусства — вот, чем хотел заниматься Северус всю свою жизнь. И занимался. И довольно успешно, надо сказать, да только должность преподавателя ЗОТИ в Хогвартсе оказалась проклята, а Альбусу Снейп нужен был в здравом уме и твердой памяти. А теперь Северус и вовсе — всего лишь простой школьный учитель на полставки. И благодарен он за это Минерве так, что никогда в жизни ей об этом не скажет. Кто бы еще взял его на эту работу — больного и убогого, бывшего Пожирателя, убийцу Дамблдора и предателя? Пусть оправданного, но с таким клеймом, которое никогда не сотрется? И каждый встречный-поперечный всю оставшуюся жизнь будет шарахаться от него, как от прокаженного. И насколько тяжело Минерве теперь загнать его обратно в полутемную холодную нору Тупика Прядильщиков. И как трусливо и жалко ведет себя он, ничем не пытаясь облегчить ей эту задачу, получая какое-то извращенное удовольствие, наблюдая за ее терзаниями. Конечно же, она сожалеет, что в один прекрасный день поддалась порыву и проявила милосердие к тому, что от него осталось.

— Вы должны!

Он почувствовал тепло. С трудом сфокусировал взгляд и увидел Грейнджер, стоявшую перед ним на коленях. Она то бережно дышала на его пальцы, словно на старинный хрусталь, то деловито и неторопливо растирала их, сосредоточенно нахмурив брови.

— Какого черта? — прохрипел он.

— Нет, Северус, — подняла руки Минерва. — Я понимаю, что Хогвартс вполне способен обеспечить ребенку должный уход, а ты, как специалист высочайшего уровня, предоставишь антидот в ближайшие сроки. Но я очень тебя прошу: когда прибудет комиссия из Попечительского совета и Министерства — а она обязательно прибудет, поверь мне — будь добр, не демонстрируй им свой фирменный сарказм и эксклюзивное чувство юмора. Предоставь все мне.

Пальцы Снейпа дрогнули, Грейнджер выдохнула и начала их с усилием разминать, опустив голову. Туман в голове Северуса с громким треском рвался в клочки.

— Полагаешь, я столько лет состоял в ближнем круге Темного Лорда, а теперь не смогу выдержать беседу с какой-то там комиссией? — медленно, четко выговаривая каждое слово, поинтересовался он.

— Ты можешь, — Минерва заглянула в его глаза, пожевала морщинистыми губами. — Ты все можешь, Северус, мне ли этого не знать. Если захочешь. Для дела, из чувства долга. Ради спасения чьей-то жизни. Если бы только тебе не было так наплевать на свою собственную.

Она запнулась, словно хотела еще что-то добавить, потом махнула рукой, развернулась и, шурша мантией, вышла за дверь. Грейнджер крепко сжимала его пальцы в ладонях. Слабость давно прошла, но Северус продолжал сидеть, закаменев спиной, глядя на кудрявую макушку Гермионы.

Лоуренс Картрайт очнулся через двое суток после взрыва. Антидот, приготовленный Снейпом, подействовал быстро и достойный продолжатель дела Лонгботтома больше не пугал посетителей и собственную мать черными губами и ногтями. Вопреки ожиданиям Минервы, мать Картрайта не стала переводить сына в госпиталь Святого Мунго и теперь сидела у его постели, ежеминутно промокая глаза платком.

Едва завидев Снейпа, вошедшего в палату, она бросилась к нему с изъявлениями благодарности. Северус, исписавший накануне ночью несколько футов пергамента в качестве объяснительных для Министерства, Попечительского совета и директора, спокойно и с достоинством выдержал этот натиск. Но с явным облегчением выдохнул, когда мадам Помфри, вышедшая на шум, обняла за плечи и увела рыдающую женщину к себе в кабинет.

Сам Картрайт побледнел еще больше и отвернулся под испытующим взглядом профессора, застывшего над ним, скрестив руки на груди. Снейп тяжело вздохнул, опустил руки и сел на стул рядом с кроватью:

— Ну что же, мистер Картрайт, сейчас мы выясним, как вы дошли до жизни такой и решим, что же нам делать дальше.

Уже смеркалось, когда Северус вышел из палаты, хмуро глядя прямо перед собой. Дойдя до кабинета директора, он прошептал пароль горгулье, которая со скрежетом отъехала в сторону, и поднялся наверх. Минерва сидела, разбирая бумаги. Она взглянула на Северуса поверх очков, отложила их в сторону и жестом предложила ему садиться.

— Я только что от Картрайта, — Снейп уселся в кресло, закинув ногу на ногу.

— Я навестила его утром, — Минерва устало потерла переносицу. — Он быстро поправляется, слава Мерлину.

— Да, — Снейп побарабанил пальцами по подлокотнику. — Зато теперь понятно, что произошло.

— То, что ты смог так быстро создать антидот, — это чудо, Северус. Я видела какими глазами на тебя смотрел Гораций.

Снейп фыркнул.

— Можешь, конечно, не раскрывать свой секрет, Северус…

— И даже не собираюсь, — вставил он.

— Поэтому я просто хочу вынести тебе благодарность от лица администрации Хогвартса, — Минерва медленно поднялась и протянула ему руку.

Северус подошел к столу, пожал ее и уселся обратно.

— А также, — перешла МакГонагалл на совсем уж официальный тон, — должна проинформировать тебя о выговоре за проявленную халатность. С занесением в личное дело.

Снейп пожал плечами — подобных выговоров за всю карьеру преподавателя у него было всего два. Учитывая обстоятельства, наказание могло бы быть и существенней. Он уже чувствовал на щеке ласковое дыхание отставки. Она нежно нашептывала о массе свободного времени, очерчивая обширные горизонты бесконтрольности и возможности быть самим собой — в гордом одиночестве, тепле и уюте Тупика Прядильщиков. Северус слушал, не перебивая: ему почти нравилась открывавшаяся перспектива ничегонеделания и безбедного существования в виде чего-то такого аморфного и непритязательного.

— ...Министерство и Попечительский совет не станут присылать комиссии, их вполне удовлетворит расследование, проведенное нами. И итоги. Тебе — выговор, лишение факультета Слизерин пятидесяти баллов, разъяснительная беседа с тобой и мистером Картрайтом, план мероприятий по усилению безопасности на уроках и профилактике травматизма. Кстати, с тебя — план мероприятий. С мистером Картрайтом побеседовал Слизнорт.

— Я в курсе, — поморщился Снейп. — Беседа была весьма содержательной.

— Ему не удалось выяснить, что именно молодой человек подсыпал в зелье. Или ему все же что-то подсунули намеренно? Он перепутал порядок действий?

— Удовлетворит расследование, говоришь? Я так понимаю, просто-напросто никому неинтересно, что произошло с мальчишкой — вот и все, — он стиснул зубы. — Это был несчастный случай, — Северус уставился в окно. — Все обстояло именно так, как я и описал в объяснительной. Вещество попало в котел случайно. Взаимодействие этого вещества с зельем будет изучаться далее.

— Прекрасно. Надеюсь, отчет об исследованиях я со временем смогу приложить к снятию выговора в твое личное дело, — она снова уставилась в бумаги. — У тебя что-то еще?

Северус отрицательно качнул головой, встал и прошел к выходу. На секунду замешкался, а потом вернулся и сел обратно. Минерва снова сняла очки и, прищурившись, посмотрела на него:

— Только не надо мне сейчас сообщать, что тебя наказали не слишком строго. Это не обсуждается. И можешь засунуть свою депрессию… куда подальше. У меня слишком много дел, а твоя война с самим собой отнимает у окружающих слишком много сил, Северус.

— Убитых нет, но зато много раненых в голову, — скривился он. — Ты говорила, что Картрайт приходил к тебе с просьбой отпустить его с занятий.

— Да, — Минерва помолчала. — В следующий понедельник.

— А почему он не обратился с этой просьбой к своему декану?

Северус безучастно разглядывал массивную золоченую раму на портрете Дамблдора, который безуспешно пытался перехватить его взгляд.

— Профессор Слизнорт ему отказал, — ровно ответила МакГонагалл.

— А почему?

— Потому что Картрайт хотел навестить отца в Азкабане. В понедельник там день посещений. Азкабан — не то место, куда стоит ходить ребенку, Северус. Встреча с матерым Пожирателем не то событие, которое нельзя пропустить. Ты в курсе того, что совершил Кастор Картрайт?

Снейп поморщился.

— В курсе.

— И чего ты ждал от меня?

— Он для него не Пожиратель, — тихо проговорил Снейп. — Он для него отец, которого казнят через две недели, и Картрайт его больше никогда не увидит. Через две недели у него не станет больше отца, Минерва. Справедливость восторжествует.

Минерва молча смотрела на него. Портреты затихли.

— Справедливость у каждого своя, Северус. Все зависит от того, с какой точки зрения ты смотришь. Мистер Картрайт должен понимать, что его отец совершил преступление, за которое обязан заплатить.

— Он понимает, — кивнул он. — Понимает так, как это может понимать мальчик в его возрасте и положении. Он не дурак и все прекрасно знает о Темном Лорде, Пожирателях, охоте на магглов, грязнокровок и предателей чистокровных. Конфискация имущества, косые взгляды соседей и насмешки однокурсников вносят свою лепту в чувство вины и осознание глубины падения семьи и его самого. Картрайт боится за мать, боится, что за ней тоже придут… Знаешь, сколько раз их вместе с матерью допрашивали — вдруг они что-то такое знают и не говорят? Ему снятся кошмары, в которых отец пытает и убивает. И все равно Картрайт помнит, как он ходил с ним покупать его первую метлу в Косую аллею и дарил игрушки на Рождество. Как читал ему сказки на ночь и учил летать. И от этого тоже никуда не деться, Минерва.

— Чего ты хочешь, Северус? Думаешь, если он увидит ненависть и боль своего отца — это поможет ему успокоиться?

— У него никогда уже не будет другого отца, Минерва. Когда-то я не поехал на похороны… — Снейп запнулся. — Это со временем приходит понимание и осмысление. Но обида, злость и сожаление остаются с тобой навсегда.

Он поднялся.

— Извини, Минерва.

Северус направился к двери.

— Я подпишу мистеру Картрайту освобождение от занятий, — устало сказала директор. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Снейп коротко кивнул.

— Так что все-таки попало в котел, Северус? — жестко поинтересовалась профессор МакГонагалл.

— Слезы, Минерва, всего лишь слезы, — тихо ответил Снейп, открывая дверь. — Мальчишки совсем не умеют плакать.

— Добрые дела нужно совершать так, чтобы об этом никто не знал? — раздался рядом голос Грейнджер.

— А злые — тем более, — кивнул Северус, продолжая наблюдать за тем, как миссис Картрайт трясет за руку смущенно озиравшегося Слизнорта. — Почему вы решили, что я причастен к этому цирку?

Лоуренс, стоя возле матери в холле Хогвартса, терпеливо ждал, когда иссякнет поток ее красноречия. Он уже был готов для выхода, заботливо укутанный в теплую мантию и шарф — все еще бледный и слабый, но вполне уверенно стоявший на ногах. Его блуждающий взгляд зацепился за Снейпа, тенью застывшего у края балюстрады верхнего пролета лестницы. Лоуренс на секунду замер, глядя на Северуса серьезными темными глазами, а потом коротко кивнул. Снейп едва склонил голову в ответ, развернулся и прошел вглубь коридора второго этажа.

— А я подслушивала, — догнала его Грейнджер и, приноровившись, пошла рядом.

— Ай-ай-ай, как не стыдно, — покачал головой Снейп.

— Отлично, я прониклась, но давайте не станем снова поднимать тему о честности и гриффиндорстве.

— Хорошо. Будем считать, Распределяющая шляпа слегка ошиблась. В Хогвартсе есть факультет жуликов, лжецов и наглецов?

— Ко всему этому нужно иметь особый талант и наследственную предрасположенность, так что Распределяющая шляпа нас просто подбрасывает, как кукушат.

— Да уж, Гриффиндору в вашем лице явно повезло.

— А как же! — фыркнула Грейнджер. — Я рада, что Лоуренс так быстро пошел на поправку. Вы же создавали антидот не путем последовательного подбора?

— Естественно, — фыркнул Снейп в ответ. — Я что — похож на идиота? Перебирать великое множество всего того, что пытливый двенадцатилетний подросток в состоянии впихнуть в котел? Или менять до посинения порядок действий?

— И вы не смогли определить, что именно попало в зелье, — казалось, у нее не было сомнений.

— С чего вы это взяли? — он с интересом взглянул на Грейнджер.

— У вас просто не хватило бы времени, — пожала она плечами.

— Вы правы. Анализ остатков зелья показал присутствие нескольких составляющих, но само вещество идентифицировать не удалось.

— И как же тогда? — в ее голосе прорезалось нетерпение.

Снейп хмыкнул.

— Если бы вы не сбежали тогда, могли бы даже поучаствовать.

Снейп так и не понял — виновато плохое освещение или же Грейнджер действительно покраснела. Он не видел ее уже несколько дней. После того как, благодаря ей, приступ прошел быстро и практически без последствий, проявлявшихся обычно в виде дикой дрожи в руках, Гермиона просто поднялась с колен и ушла. Ушла, не поднимая головы, не взглянув на него, ничего не спросив и не объяснив.

Северус еще минуту тупо смотрел на дверь, через которую просочилась Грейнджер, потом поднес к глазам руки, несколько раз согнул и разогнул пальцы, разглядывая их так, словно впервые видел.

А потом была работа. Многочасовая, занявшая все его мысли и полностью поглотившая все его внимание.

Когда спустя двое суток Картрайт очнулся, Северус познал то чувство глубокого удовлетворения, которое не испытывал так давно, что уже позабыл каково это. То самое чувство, что заставило его когда-то искать другие пути в обход традиционного зельеварения, подмечая очевидное. Знать что-то, чего не знают другие, уметь такое, что другим не подвластно. Когда-то глупая детская фантазия с Принцем-полукровкой, восхитительное головокружительное ощущение превосходства, обладания секретом, причастности к тайне, осознание себя, как личности и личности исключительной. Желание быть кем-то. Доказать, быть первым и единственным, уникальным. Что из этого хаотичного и беспорядочного набора высокопарного бреда подчинило его тогда, словно зов сирены, заставив подойти к дороге, что завела сюда?

Грейнджер, шагала рядом с ним размашисто и твердо, рассуждая об антидотах и использовании слез в зельеварении. Северус слушал вполуха, лишь поглядывая в ее сторону краем глаза. Кстати, у него ведь где-то была довольно неплохая работа Гельвеция Савойского об основных принципах детоксикации. Можно предложить Грейнджер поближе ознакомиться с этим редким изданием сегодня вечером. И сам он с удовольствием вновь пролистнет знакомые страницы старинного манускрипта, покрытые средневековым художником затейливой вязью и красочными рисунками.

Он пропустил ее вперед на входе в свои апартаменты и поймал укоризненный взгляд, который она бросила на столик с бутылкой. Снейп только-только хотел сообщить, что новым стаканом он так и не обзавелся, но, увидев поджатые губы Грейнджер, с каким-то мстительным удовлетворением решил, что это не ее дело. И он — не алкоголик!

— Я взял за основу стандартный антидот в базовом варианте.

— И? — она уселась на свою каменную тумбу, поджав ноги, и уставилась на него во все глаза.

— Невозможно подобрать специфический антидот за короткое время, вы понимаете, да?

Грейнджер кивнула.

— Если нельзя этого сделать, то лечение должно быть каким?

— Симптоматическим.

— А почерневшие губы и кончики пальцев признак чего?

— Нарушения сердечной деятельности? Посинение, — медленно выговорила она, уходя в собственные мысли. — Это если не учитывать мгновенность и силу выброса поражающего элемента.

— Именно, — Снейп уселся в кресло и довольно вытянул ноги. — Поппи сообщила о типе нарушения, стандартный антидот был дополнен, в последней фазе наложен закрепитель и катализатор, который запустил внутри организма обратную реакцию. И все.

— Все, — прошептала Грейнджер. — Вы в курсе, что решение почти гениально?

Он пожал плечами:

— Приятно, конечно, но это слишком громко сказано. И все уже было придумано до нас, естественно, — он повернул к ней голову. — А где вы были, когда вас не было?

— О, я потратила время с большой пользой! — Грейнджер вздохнула и закатила глаза. — В основном я бродила по замку, слушала разговоры и пыталась читать.

— Снова женские журналы? — ухмыльнулся Снейп.

— Нет, — она отрицательно потрясла головой. — Изучая их, я как-то внезапно осознала, что понять настоящих женщин для меня практически невозможно: захотела обуть другие туфли — надо менять белье. Решила похудеть — перестала есть. Правда, потом можно немножко помереть от усердия, но ничего — зато цель достигнута. В общем, все сложно — мы не нашли взаимности. Зато профессор Вектор начала читать весьма интересную монографию о применении нелинейных функций в системе векторного преломления заклинаний…

— Зачем вы это сделали? — внезапно спросил он, перебив ее на полуслове. — Почему решили помочь мне?

Грейнджер потерла лоб, словно наткнулась на невидимую стену.

— Вы… вы могли потерять работу. Вам пришлось бы уехать…

— Понятно, — в комнате почему-то стало ощутимо прохладнее.

— Что вам «понятно»? — напряглась Грейнджер. — Если бы профессор МакГонагалл заметила, что с вами творится, она бы позвала мадам Помфри, и о вашей… болезни узнали бы все. Началось бы расследование — почему с таким заболеванием вы допущены к урокам. У профессора МакГонагалл возникли бы неприятности, а вам бы пришлось покинуть Хогвартс… А если бы еще с Лоуренсом случилось что-то страшное…

— Понятно, — повторил он, и слово гулко ухнуло в пустоту. — И тогда вам снова грозило бы одиночество — некого было бы доставать и не над кем потешаться. И некому заниматься с вашим дружком Поттером. И следить за успехами на личном фронте этого рыжего убоища… Вы в курсе, что он довольно охотно принимает знаки внимания от одной милой леди с Когтеврана? Об этом не могли не сплетничать среди учеников, раз уж подобные слухи достигли даже учительской. «Такая радость, что мальчик нашел в себе силы снова жить дальше!» — передразнил он кого-то, вытянув лицо и закатив глаза.

— Да как вы!.. — она вскочила на ноги. — Что я вам такого сделала?

— Сядьте, Грейнджер, — губы его скривились. — Сядьте и не орите, как баньши, выдавая ваше дурное воспитание.

— Да, я невоспитанная! Куда уж мне до ваших знакомых аристократов! А знаете!.. — голос ее сорвался. — Знаете, я даже жалею, что встретила вас тогда! Да! Лучше бы я так и бродила по замку дальше! Одна! А вы бы сидели здесь, алкаш несчастный, тряслись бы и плевали на всех и вся, проживая остаток своей никчемной жизни, как труп, разлагающийся на солнышке: лежит себе, никого не трогает и ничего уже не нужно, ни на что внимания не обращает, только цепляет и цепляет своим жутким видом! Вроде и жалко — человек был, а не подойдешь — воняет, извините!

Грейнджер кричала яростно, подойдя вплотную к нему. Она даже встала на цыпочки и вытянула шею, чтобы заглянуть в его глаза. Снейп так и не понял, в какой миг сам поднялся на ноги, и теперь совсем близко видел ее искаженное гневом лицо, потемневшие глаза, полыхающие щеки, вечно растрепанные волосы, которые уже никогда не будет возможности расчесать, искусанные губы…

Внезапно Грейнджер замолчала и, все так же запрокинув голову, покачнулась. Снейп схватил ее за плечи, удерживая в этом неустойчивом положении, но она вырвалась и попятилась, зажмурившись, отрицательно замотав головой. Потом развернулась и выбежала из комнаты.

Снейп еще несколько мгновений смотрел ей вслед, затем, словно очнувшись, нащупал кресло и сел, мрачно уставившись в камин на веселую пляску огня по поленьям. Потянулся к бутылке, отвинтил крышку, сделал большой глоток и, поморщившись, с отвращением заглянул в горлышко на плескавшуюся там жидкость. Взвесил бутылку в руке и со всего размаха запустил ею в камин. Звон разбитого стекла почти совпал с хлопком от вспыхнувшего синим пламенем виски.

Она больше не приходила и не попадалась на глаза, а Снейп ее больше не искал. Совсем. Не рыскал по библиотеке, высматривая знакомую каштановую гриву, склонившуюся над чьим-нибудь плечом. Не сталкивался как бы невзначай с Уизли и Поттером, в надежде увидеть Золотое трио полностью укомплектованным. Не озирал все углы учительской и кабинета директора в поисках Грейнджер, увлеченно внимавшей разговорам преподавателей. Он не слонялся ночами по коридорам, вслушиваясь в тишину спящего Хогвартса. Во время занятий с Поттером не ждал, что вот-вот она шагнет из стены и, горя праведным гневом, начнет доказывать, что Северус отступил от утвержденного ею плана занятий.

Она пропала, словно ее никогда и не было, а все предыдущие недели ему попросту привиделись в одном из стандартных кошмаров. Лишь иногда Снейпу казалось, что где-то в толпе учеников мелькали знакомые джинсы и клетчатая рубашка, но едва только он концентрировался, чтобы демонстративно их проигнорировать, мираж рассеивался.

Поттер занимался на удивление усердно. Впрочем, Снейп всегда подозревал, что у мальчишки имеется скрытый потенциал. Просто герой магического мира не всегда знал, как воспользоваться им в мирных целях.

— Там все в порядке? — вытянул голову Поттер, пытаясь со своего места заглянуть в пергамент, лежавший перед Снейпом. — Я же на все вопросы ответил?

Снейп, склонившийся над поттерской писаниной, поднял голову и уставился на него невидящим взглядом:

— Да прекрасно, прекрасно, Поттер. Вы делаете огромные успехи, — буркнул Снейп. — Правда, я еще пока не смотрел.

— А у нас завтра контрольная по алкалоидам, опиатам и их производным, — сообщил Поттер, внимательно рассматривая Снейпа, который безучастно крутил в руке перо.

— День наполнен интересными событиями.

— А мы с вами еще до них не дошли. Может быть, мне что-нибудь почитать?

— Раз уж вы ставите вопрос таким образом, — вздохнул Снейп и откинулся на спинку стула, — почитайте «Сказки барда Биддля». Очень увлекательное чтение, знаете ли. Особенно на ночь.

— Я же серьезно, — обиделся Поттер.

— Я тоже, — пожал плечами Снейп. — Учебник читать не пробовали, героический вы наш?

— Знаете, — Поттер встал и рывком сгреб с парты свои вещи в сумку. — Я думал, вы изменились.

Бровь Снейпа приподнялась.

— Похоже, мы с вами ошиблись друг в друге, Поттер. Я рад, что наши чувства взаимны, — холодно проинформировал Снейп. — Если вас не устраивают мои методы преподавания, можете обратиться за помощью к кому-нибудь еще. Наверное, там, за дверью зельевары уже выстроились в очередь с флагами и транспарантами.

— Какой вы заботливый и прозорливый человек, профессор.

— Еще какой! А мне вот даже интересно — как это вы выросли таким умным и добрым ребенком?

— Ложь, угрозы, смерть, боль, страх — все очень просто, — сверкнул очками Поттер.

— Какой-то вы нервный, — покачал головой Снейп.

— Я сейчас очень зол, профессор.

— Вас что-то расстроило?

— Вы издеваетесь?

— А вы сомневаетесь?

Поттер возмущенно уставился на него, закрыл сумку и вышел, хлопнув дверью.

— Эссе на три фута о влиянии трансфигурации на зелье памяти! — крикнул Снейп вдогонку.

Кажется, дверь пнули с другой стороны. Снейп, с удовлетворенной улыбкой, взмахом волшебной палочки очистил доску и, насвистывая, вышел из класса.

Грейнджер не пришла.

Он получил вызов от Минервы прямо посреди урока. Пожав плечами и оглядев торопливо нацарапанную записку со всех сторон, Северус продолжил занятие, зорко следя за манипуляциями, что производили третьекурсники у своих котлов.

По окончании урока он убрал сданные зелья в лаборантскую, подготовил задание для следующего занятия и отправился к директору.

МакГонагалл нервно теребила свиток с огромной министерской печатью и, кажется, даже выдохнула с облегчением, увидев стоявшего на пороге ее кабинета Снейпа.

— Профессор Снейп, — начала она официально. — Эти… джентльмены, — кивнула она в сторону пары невзрачного вида волшебников, — хотели бы задать вам пару вопросов.

Джентльмены поднялись, и Северус увидел на их мантиях нашивки авроров. Он тяжело сглотнул и перевел взгляд на Минерву. Лицо у нее было холодно-отстраненное, но в глазах застыла тревога. Кончики пальцев Снейпа онемели. Он отметил усмешку одного из авроров и прищурился.

— Чему обязан? — поинтересовался он с легким поклоном.

— У следствия появилось к вам несколько вопросов, мистер Снейп, — с таким же легким поклоном ответил аврор.

— Простите, не имел чести, мистер?.. — вопросительно изогнул бровь Снейп.

— Примроуз, — вежливо представился говоривший.

Второй аврор, все так же ухмыляясь, медленно перемещался в сторону двери. Еще через пару секунд он оказался прямо за спиной Северуса.

— А вы? — сделал Снейп пол-оборота и отступил на шаг: теперь оба аврора снова оказались в поле его зрения.

— Сильвестр Марш, — еще шире ухмыльнулся тот.

— Гриффиндор, выпуск девяносто третьего. «Средне» по высшим зельям на ЖАБА, если не ошибаюсь. А Летиция Марш, второй курс, ваша…

— Племянница. У вас всегда была отменная память, — скривился аврор.

— Я внимательно слушаю: что вы хотели узнать, господа? — холодно кивнул ему Снейп. — У меня мало времени, скоро начнется очередной урок.

— Думаю, уроков сегодня больше не будет, — счастливо осклабился Марш. — Нам приказано доставить вас для допроса, Снейп.

— Вот не надо на меня сейчас так улыбаться, мистер Марш, — вежливо попросил профессор. — Или я могу решить, что вам были бы весьма к лицу выбитые зубы.

— Простите, господа, что прерываю, — вклинилась в беседу МакГонагалл, предостерегающе подняв руку, — но здесь ясно сказано, — она потрясла свитком, — что вы хотите всего лишь пообщаться с профессором Снейпом. Я могу удалиться, если вам так угодно или предоставить другое помещение для приватной беседы!

— А вот здесь, — достал Примроуз из кармана другой свиток, — сказано, что Северус Тобиас Снейп задерживается авроратом до выяснения обстоятельств.

— Обстоятельств чего? — Минерва была настойчива, как никогда.

— Дела, — коротко ответил Марш и выставил вперед свою палочку, которую до тех пор прятал в складках мантии. — Вот по ЗОТИ у меня всегда было «Превосходно», профессор.

Снейп фыркнул. Примроуз тоже нацелил на него свою палочку. Северус переглянулся с Минервой и покачал головой в ответ на ее вопросительный взгляд. Брови МакГонагалл сошлись горестным домиком, и она как-то вдруг поникла, опустив плечи.

— Вашу палочку, профессор, — негромко и напряженно потребовал Марш. В голосе его уже не слышалось веселья. Северус смотрел на капли пота, выступившие надо лбом бывшего ученика, решая, что сейчас для него проще — уложить этих зарвавшихся щенков, с тем, чтобы потом всю оставшуюся жизнь провести в бегах, петляя, как заяц, добавив к проблемам Минервы еще и подозрения в укрывательстве беглого Пожирателя. Или пойти с ними и выдержать еще пару-тройку допросов о пресловутом «деле».

Теплая ладонь коснулась его руки.

— Я буду с вами, профессор, — прошептала Грейнджер, взявшаяся невесть откуда. В глазах ее плескался страх.

— Как вы себе это представляете? — горько усмехнулся он.

Авроры переглянулись.

— Отдайте нам вашу палочку, — повторил Примроуз и протянул руку. — И все будет в порядке.

— Вы возьмете меня с собой. Вы удержите меня, — в голосе ее слышалась непререкаемая уверенность.

— Вы с ума сошли, — прошипел Снейп, сжимая кулаки.

Авроры вскинули палочки, шепча заклинания. Время словно замедлило свой бег, четко выделяя каждый их жест и движение губ. Последний выдох — и Северуса размажет по стенке — доказывай потом, что тебя преследует надоедливое привидение, которое сейчас упрямо встало чахлой грудью навстречу аврорам, словно могло защитить от пары боевых магов.

Минерва сделала шаг вперед, направив свою волшебную палочку в сторону Марша. Северус медленно поднял пустые руки и прохрипел:

— Хватит! В левом рукаве, Минерва... — она подошла, достала его палочку и отступила снова к столу, крепко сжимая ее в руке. — Сохрани ее для меня, — тихо попросил он.

МакГонагалл кивнула. Печальные глаза ее влажно блестели.

* * *

Они неторопливо двигались к антиаппарационному барьеру за воротами Хогвартса. Северус спиной чувствовал взгляды, которыми его буравили авроры. Грейнджер шла рядом — спокойная и собранная, как будто они просто вышли на прогулку.

— Тройная аппарация, профессор, — буркнул Марш, беря его под руку. — В ваших же интересах не дергаться. Хотя я и не прочь потерять кусочек вас при доставке.

Примроуз подхватил другую руку, а на лице Грейнджер отразилась паника. Снейп ухмыльнулся:

— Счастливо оставаться.

— Так нечестно, — прошептала она.

— Смотрите-ка, кто тут у нас о честности заговорил, — хмыкнул он.

— Псих, — констатировал Марш. — Я всегда знал, что он — чертов чокнутый псих!

— Вы… — тихо сказал Снейп. — Вы подождите… меня.

— Чего еще ждать-то? — недоуменно выпучился Примроуз. — Время, время! Мы и так уже опаздываем. Чего ты хотел, Марш? Все Пожиратели — больные ублюдки. Нормальный человек такое не смог бы сотворить. Ты читал показания?

Они переговаривались через него, словно он был неодушевленным предметом.

— А если… если я обещаю ждать, вы вернетесь? — Грейнджер шагнула совсем близко.

Он не ответил, только поднял взгляд к самой высокой башне Хогвартса, за которую, казалось, зацепилось пушистое облако.

— Гнида пожирательская, — сквозь зубы процедил Марш. — А как придуривается, как придуривается — под дурачка косит… Там из тебя дурь-то выбьют… на счет три!

Северус еще успел перехватить отчаянный взгляд Грейнджер, когда огромный крюк подхватил его за середину груди и, выворачивая наизнанку, потащил куда-то вперед. С трудом выдохнул он уже совсем в другом месте — ребра болели так, словно их в тисках зажало, а в глазах мелькали радужные пятна.

Холодные склизкие камни, давящие своды, крохотные окошки под самым потолком, забранные решетками. Далекие крики чаек, оплакивающих погибшие души, и бесконечный, неуемный грохот волн, бьющихся о скалы. И холод, сразу же пробравший почти до костей. Холод, от которого встал дыбом каждый волосок на теле.

Азкабан.

— Получилось!

Северус взглянул вниз и обнаружил, что дышать мешала Грейнджер, вцепившаяся в него мертвой хваткой. Она подняла голову от его груди, отступила на шаг и, поежившись, огляделась:

— Получилось…

— И долго вы еще будете маячить? — недовольно поинтересовался Снейп. Грейнджер, обняв себя за плечи, безостановочно расхаживала по камере из стороны в сторону. — У меня уже голова кружится.

— Вот уж не думала, что у вас такое хрупкое здоровье, — буркнула она и все же села на тюфяк рядом, сразу же провалившись сквозь него до каменного пола. — Таете буквально на глазах.

— В моем среднем, а может быть, пожилом или даже старческом возрасте вообще крайне противопоказано в тюрьму попадать, мисс Грейнджер, — вежливо сообщил Северус.

Она притянула коленки к груди и, обхватив руками, уперлась в них подбородком.

— Склероза вам явно не хватает… долго вы мне еще припоминать будете?

— Всегда, Грейнджер, всегда.

— Ну почему? — почти простонала она, глядя на зарешеченную дверь. — Почему вас не допрашивают? Почему не говорят, за что арестовали?

— О, это такой фирменный аврорский прием — пациенту дают дозреть. То есть я сейчас мучаюсь в неизвестности, пытаюсь понять, зачем меня сюда притащили, что со мной станет, и кто будет кормить мою кошку Бетси, если я не вернусь до завтра.

— У вас нет кошки, — Грейнджер поежилась.

— Зато у меня есть вы.

Она фыркнула.

— Если вы не перестанете меня оскорблять, профессор, я перестану с вами разговаривать!

— И кого вы этим накажете? Я уже морально готов это испытать. Давайте начнем: вы безответственная, глупая девчонка, которая потащилась за мной Мерлин знает куда, потому что втемяшила себе в голову Мерлин знает что. Я вам что — приблудный щенок, Грейнджер? Меня надо срочно пожалеть, обогреть, накормить и приучить проситься на улицу? И защитить от мальчишек с палками? Что вы молчите?

— Я с вами не разговариваю.

— И не надо! — Северус почти зарычал.

Он никак не мог согреться, и сюртук с мантией оказались плохим подспорьем. И почему он не носит что-нибудь шерстяное и теплое? Надо всегда быть готовым ко всему, в том числе и к попаданию в Азкабан. Он слышал, что на Востоке женщина всегда надевает на себя все драгоценности, потому что супруг может с ней развестись в любой момент. Вот и ему стоило так поступить. Симпозиум зельеваров в Дубае? Пожалуйста: плавки! С корабля — на бал, то есть, из Хогвартса в Азкабан? Да не вопрос — шерстяные кальсоны под плавками всегда на нем!

Снейпа бил озноб. Холодные камни крохотной камеры, шириной не более двенадцати футов, давили на него со всех сторон. Стены, словно живые, сжимались в кулак, вызывая панику и желание как можно скорее выбраться из душной ловушки. Если бы не злость на Грейнджер, которая снова вывела его из себя, он бы уже давно корчился на тощем тюфяке, закусив костяшки пальцев. Он помнил, как это было в прошлый раз — боль, холод и леденящий ужас. Слишком хорошо помнил.

Отчаянье и страх навалились на него сразу же, как только Северус понял, где находится. Он безучастно ответил на пару уточняющих вопросов дежурного охранника, где-то расписался, с подспудным ужасом ожидая, что вот-вот появятся они, дементоры. Снейп даже не заметил, как исчезли Примроуз и Марш. Все казалось таким знакомым и обыденным, будто он только-только вышел за дверь и сразу же вернулся. Казалось, сам Азкабан вспомнил его и тут же поспешил заключить в свои склизкие объятия.

Умом Северус понимал, что это дементоры, кружившие вокруг Азкабана, вызывают к жизни все его давно забытые и вновь приобретенные страхи, но все равно тоненький противный голосок комариным писком зудел в голове, а где-то в желудке противно ворочалась сороконожка безысходности. Морозной змейкой скользнул вдоль позвоночника страх. Не могут же они оставить его здесь насовсем? Забыть про него? Ведь нет?

— Профессор, — почувствовал он прикосновение к предплечью и вздрогнул, приходя в себя.

Северус повернул голову и поймал взгляд тревожных карих глаз.

— Чего вы все время трясетесь? — хмуро поинтересовался он.

— Мне х-холодно, — попыталась она улыбнуться бледными губами.

— Еще и привидение нестандартное на мою шею, — пробормотал Снейп, придвигаясь к Грейнджер.

Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Северус чувствовал тепло и упругость ее тела. Ее волосы щекотали ему щеку. Да он ощущал биение ее сердца, черт побери!

— Так лучше? — резче, чем хотел, поинтересовался он.

— Л-лучше, — кивнула она, и крупная дрожь сотрясла ее тело.

— Только не говорите мне, что заболели, — он губами прикоснулся к ее ледяному лбу.

Грейнджер задрала голову, и губы его коснулись кончика ее носа.

— Холодный, — почему-то прошептал он, глядя в ее запрокинутое лицо.

— Мне плохо, — прошептала она синюшными губами. — Слишком х-холодно.

Он держал ее в объятиях, остывающую и дрожащую, отчетливо понимая, что теряет. Снейп едва подавил хохот, рвущийся наружу: она не может умереть! Она — привидение!

Снейп со стоном привлек к себе ее тело — безвольное и податливое, словно у тряпичной куклы. Этого просто не может быть! Он закрыл глаза, пытаясь отрешиться от происходящего. Он все придумал себе сам. Да, сам. Это кошмар. Сейчас он сделает над собой усилие — и проснется. В Тупике Прядильщиков. Да-да-да! Холод, тьма — это оттуда… А, может быть, он так и не выбрался из Азкабана, и все, что якобы произошло с ним после, — всего лишь плод его воспаленного воображения, уставшего бороться с безумием? И ничего этого не было: оправдательного приговора, Минервы, Хогвартса, Грейнджер…

Она тихо вздохнула, и этот звук словно вытянул его на поверхность бурлящего потока мыслей.

— Грейнджер, говорите со мной!

— Я… говорю, — выдохнула она. — Я просто… очень устала…

Веки ее затрепетали в безуспешной попытке открыться.

— Вы не можете вот так просто бросить меня одного после всего, что между нами было!

— А-а-а… — скривилась она, сморщив нос. — А что между нами было?

— Все, — он взял ее ладонь в свою. — Между нами было все.

Ладонь была такой маленькой и хрупкой. И холодной. Еще немного — и ладонь превратится в ледышку. Он уронит ее — и она разобьется о гулкие каменные плиты. Северус почувствовал, как его пальцы тоже холодеют, а к горлу подступает горький ком. Откуда-то потянуло сыростью и затхлостью, а уши внезапно заложило, как от резкого падения в пропасть. Мозг взорвался внезапной болью. Снейпу казалось, что глаза его сейчас вылезут из орбит, барабанные перепонки лопнут, а череп треснет, как гнилой арбуз. Северус закричал. Упав на колени, он выполз на середину камеры и, схватившись за уши, завопил, надсаживая горло, из которого не вырвалось ни звука. Северус не слышал себя.

Воздух вдруг стал резким и прозрачным. Ветер, жуткий ветер, сбивающий с ног, единым порывом ворвался в камеру, принеся с собой обжигающий холод. Все стихло. Дыхание растворялось облачком пара, тонко свистя в легких. Сотни ледяных игл впились в тело, не давая пошевелиться, и каждое движение давалось с трудом. В напряженной тишине чудилось, что даже звук разлетится вдребезги, как стекло.

А потом пришли они. Возникли из ниоткуда — длинные тощие фигуры, замотанные в бесформенные балахоны. Жуткие твари — порождения тьмы, скрывающие лица. Они приближались, подкрадывались все ближе, осторожно, с опаской, словно принюхиваясь. Их было много. Северус не понимал, как они могли поместиться в крохотной камере Можно было подумать, будто пространство ее тоже расширилось, чтобы вместить всех. Снейп стоял на коленях, охваченный почти осязаемым ужасом, что придавливал его к полу, не давая шевельнуться и глубоко вдохнуть. Одна из фигур практически вплотную приблизилась к Снейпу и складки капюшона затрепетали так близко, что задели его лицо. Казалось, дементор хочет заглянуть ему в глаза. Дыхание пустоты — бесконечной и бесстрастной — ощутил Снейп и зажмурился. Он не мог, не хотел видеть, что таится там, в глубине — под капюшоном.

Северус ждал. Ждал почти с надеждой, с замиранием сердца, всеми фибрами души, каждой частичкой ставшего ватным тела, всеми трясущимися, превратившимися в желе внутренностями, он жаждал избавления. Он хотел, чтобы этот бесконечный кошмар, наконец, закончился для него. Он почти умолял… Но дементор проплыл мимо.

Опираясь об пол трясущимися, подгибающимися от дикой слабости руками, Северус с трудом обернулся: они ползли к Грейнджер. К Грейнджер, которую он так и оставил лежать у стены — застывшую и посеревшую. Они стелились по полу камеры, кружили под потолком, они обступали ее, словно облизывающиеся на кость голодные псы. Снейпу казалось, что он почти видит, как по их клыкам стекает слюна, а в глазах горят красным алчность и голод — ненасытные, сжигающие дотла. И жажда. Жажда неутолимая и бесконечная. Ибо бесконечную пустоту нельзя заполнить…

— Прочь!.. — прохрипел Снейп. — Прочь! Не трогайте ее!

Они не обратили на него ни малейшего внимания, продолжая кружить вокруг Грейнджер, изредка сталкиваясь и сердито что-то шипя друг на друга.

Дерьмо какое! Снейп хрипло то ли закашлялся, то ли рассмеялся. Выходит, он всегда думал, что его поганая мелкая душонка кому-то нужна? Такой вот финт ушами родного самомнения. Вот такой он весь из себя исключительный и неоцененный по достоинству. Черта с два — он. Это Грейнджер. Практически деликатес. Почти на блюдечке с голубой каемочкой — душа, у которой нет даже такой хрупкой, ненадежной и призрачной защиты, как тело. Они видели ее, стремились к ней. Еще немного и дементоры передерутся за нее, как голодные псы. Даже здесь он, Снейп, не стал единственным…

— П-пошли нахрен, — он, шатаясь, как пьяный, с трудом поднялся на ноги. Голос не слушался его, а язык едва шевелился, став внезапно слишком тяжелым и неповоротливым. — Идите вы все…

Он уже не видел Грейнджер за сплошной темной стеной развевающихся хламид. Северус пошел вперед. Он понятия не имел, что будет делать дальше. Что он мог? Мысли еле-еле ворочались в голове, растекаясь тошнотворной лужицей страха.

Северус шел вперед. Крохотная камера вдруг стала огромной. Его трясло — от холода, страха, отчаянья… Он шел вперед и, остановившись перед дементорами, которых при желании мог коснуться рукой, понял, что не сможет. Не сможет пойти дальше. Он — никто. Он боится. Боится до немоты, тошноты и дрожи в коленках. У него никогда не было ничего своего. Он никогда не мог отстоять право на что-то свое. Кого-то своего. Он недостоин. Он жалок.

Снейп рухнул на колени и его вырвало. Красная пелена застилала взгляд, а во рту стоял мерзкий горький привкус.

— Гр-рейндж-жер-р… — прохрипел он. — Гр-рейндж-жер-р!

Он знал, что опоздал и пир уже был в самом разгаре.

— Оставьте мне немного… — пополз он вперед, бормоча себе под нос. — Совсем чуть-чуть. Я тоже хочу… Она моя… Моя…

Он прополз. Зажмурившись, почувствовал, как по лицу хлещет влажное тряпье. Чувствовал запах тлена и гнили, ощущал, как чавкает под руками гной, а ноги разъезжаются на слизи. Снейп полз и полз, пока не нащупал ее тело. Десятки рук, костлявых, полуразложившихся, с едва сохранившимися длинными пожелтевшими грязными ногтями точно так же щупали ее, перебирали волосы, гладили по лицу и рукам.

— Моя!.. — хрипел он, отдирая от нее чьи-то цепкие пальцы. — Моя!

Он держал ее — совершенно холодную и далекую теперь, понимая, что вот сейчас — это все. Затухающим взором он видел тонкую серебристую нить, что протянулась от него в пространство, а чья-то ссохшаяся рука поймала и крепко ухватила ее. Все.

Но он ни о чем не жалел. Северус сидел у стены, сжимая хрупкое, почти невесомое тело и вспоминал. Мама. Он запомнил ее такой, какой видел в последний раз — лучики морщин, теплую улыбку, ласковые руки и тихий голос. Он видел и Лили — зеленоглазую улыбчивую девочку, в волосах которой запуталось солнце. Снова ее, но уже — девушку: серьезную и строгую. Видел и Альбуса — седобородого старца с вселенской печалью во взгляде, извиняющейся улыбкой и трясущимися руками. Минерва прошла перед его мысленным взором и кивнула — коротко и ободряюще. Где-то там пробежал Поттер и, заглянув в душу, лишь покачал головой. А потом пришла Грейнджер — лохматая, в потертых джинсах и клетчатой рубашке. Она улыбнулась, потом нахмурилась, смешно сморщив нос, и заговорила. Северус не улавливал смысл, но ему было приятно. Пусть говорит…

Он сидел в пустой камере, прижимая к себе Грейнджер бережно, словно убаюкивая. По лицу его блуждала странная улыбка.

— Послушайте! Это все неправильно! — Северус уже полчаса слушал возмущенные крики Грейнджер. — Это просто наглое беспардонное вранье!

Северус устало потер лицо и, скрестив руки на груди, оперся о стену. Грейнджер не переставала возмущаться с тех пор, как они вернулись с допроса.

Накануне утром, Снейп апатично перебирал волосы Грейнджер, голова которой лежала у него на плече. Он методично и сосредоточенно распутывал пряди — одну за другой, пытаясь придать им нормальный вид. Снейп прислушивался к ее мерному дыханию. Полностью опустошенный, он уже ничему не удивлялся: ни внезапному пробуждению в камере, где не осталось ни следа дементоров, словно их никогда и не было, ни Грейнджер, уткнувшейся носом в его плечо с невнятным бормотанием о всяких глупостях. Видимо, способность испытывать какие-то чувства потерялась где-то на бескрайних просторах подсознания.

Дверь камеры Снейпа отворилась, и незнакомый голос произнес:

— Снейп! На выход!

Грейнджер вздрогнула и тотчас вскочила на ноги. Она протянула руку, глядя на него сверху вниз. Снейп смерил ее ничего не выражающим взглядом и с трудом поднялся сам.

Его конвоировали два охранника, лиц которых он в полумраке коридора рассмотреть не смог, да и не особо старался. Вели его долго, длинными запутанными переходами. Несколько раз они спускались и поднимались по лестницам, петляя, как мартовские зайцы. Северус машинально считал шаги, повороты и ступени, забивая голову ненужными цифрами. Он не хотел думать. Думать о том, что случилось там, в камере.

Когда он пришел в себя, то обнаружил рядом Грейнджер, которая молча держала его за руку — посеревшая, со скорбными складками в уголках губ. И он был страшно благодарен ей за это молчание. Снейп не мог говорить о том, что произошло. А что-то произошло? Он пытался прочесть ответ на бледном измученном лице Грейнджер, но она упорно отводила взгляд. Естественно, после того, как он только что едва ее не съел…

Снейп тряхнул головой и, пытаясь не думать о странном, снова принялся считать шаги. Грейнджер бесшумной тенью скользила рядом.

По периметру комнаты для допросов бродили сияющие чистым белым светом патронусы. Следователь аврората, судя по нашивкам — старший, которого Снейп никогда в жизни раньше не видел, сидел за простым казенным деревянным столом и после приветственного кивка, не представившись, указал жестом Снейпу на стул.

Следователь уставился на Снейпа бесцветными глазами, а Снейп в ответ вперился в стену невидящим взглядом. Грейнджер села у входа и попыталась поймать проходившего мимо патронуса в виде росомахи. Патронус в руки не дался, но благосклонно разрешил себя погладить.

Усталый следователь, обладатель пивного брюшка, помятых мантии и лица, начал издалека. Он дотошно выспросил фамилию и имя, дату и место рождения, а так же массу столь же полезных сведений, которые аккуратно записал в пухлую папку. Дальнейшие вопросы также не смогли вызвать ни малейшего интереса и вывести Снейпа из состояния прострации, в которой он пребывал. Его что-то такое спрашивали, он что-то такое отвечал. Смысла и последовательности во всех этих вопросах Северус не видел, да и не особо пытался разглядеть.

— В марте тысяча девятьсот девяносто восьмого года вы… — следователь искоса взглянул на Снейпа.

Снейп, в это время увлеченно разглядывавший трещину в растворе между камнями в стене, не отреагировал.

— … вы работали в Хогвартсе в качестве директора.

Вопросительной интонации не прозвучало, а потому Снейп счел, что реагировать не требуется, и продолжил отслеживать путь трещины в хитросплетение тайн мироздания с другими такими же трещинами.

— Посещали ли вы в этот период особняк лорда Малфоя?

Грейнджер напряглась. Северус пожал плечами:

— Не помню.

— Вы уж потрудитесь, — елейно попросил следователь, пытаясь поймать взгляд Снейпа. — Или мы можем освежить вашу память при помощи веритасерума.

Бровь Снейпа удивленно изогнулась:

— Я всегда считал, что применение веритасерума незаконно, а показания, добытые с его помощью, не принимаются к рассмотрению в суде.

— Это в суде, и если дело не касается военных преступлений, — удовлетворенно откинулся следователь на спинку стула.

— Военных?

— Да, — кивнул следователь и что-то черкнул в папке. — Пытки, применяемые Пожирателями к заключенным, приравниваются к военным преступлениям. Вы разве незнакомы с законом, принятым в июле прошлого года?

— Не имел чести.

— Профессор, — в голосе Грейнджер послышалась тревога. — Профессор, мне это не нравится.

— Итак, я вынужден повторить свой вопрос: вы посещали особняк Малфоев в марте тысяча девятьсот девяносто восьмого года?

— Вынужден вам ответить снова — я не помню. И в свою очередь хотел бы поинтересоваться: чем вызвано столь пристальное внимание к моим перемещениям?

Следователь молчал, испытующе глядя на Снейпа. Повертел перо, потер переносицу и раскрыл тоненькую папку из темной кожи.

— Мы получили сигнал…

Грейнджер задержала дыхание и вцепилась в плечо Снейпа мертвой хваткой.

— Интересный сигнал, — следователь выдержал многозначительную паузу.

Снейп оценил ее продолжительность и зевнул.

— Можно сказать — свидетельские показания.

Снейп хмыкнул и снова уставился на стену.

— У нас есть свидетель, утверждающий, что Гермиону Грейнджер пытали вы.

— В смысле — «пытали»? — Снейп ожидал чего угодно, но только не этого.

Он удивленно взглянул на Грейнджер, которая, прикусив губу, уже стояла за спиной следователя, изучая его бумаги.

— Как вам известно, мистер Гарри Поттер, мистер Рональд Уизли и мисс Гермиона Грейнджер в марте тысяча девятьсот девяносто восьмого года были схвачены егерями и доставлены в особняк лорда Малфоя.

Снейп молчал. Следователь раздраженно отодвинул папку.

— Согласно предыдущим сведениям Гермиона Грейнджер подверглась пыткам со стороны Беллатрисы Лестрейндж, урожденной Блэк…

Снейп слушал перечень повреждений, полученных Грейнджер, который монотонно зачитывал следователь. Северус пытался поймать ее взгляд, но она продолжала изучать бумаги, все сильнее хмурясь.

— Так вот...

Следователь перевернул страницу, Грейнджер впилась в нее взглядом и с чувством выдохнула:

— Вот сволочь!

— Согласно новым данным именно вы подвергли мисс Грейнджер издевательствам, — следователь снова замолк. — И насилию!

— Это ложь! — Грейнджер сжала кулаки. — Гарри может подтвердить! Он был там! И Рон!

— И откуда же у вас столь интересные сведения? — протянул Снейп. — Насколько мне известно, там присутствовали мистер Поттер и мистер Уизли, которые могут подтвердить, что именно миссис Лестрейндж издевалась над мисс Грейнджер.

— В том-то и дело, что — нет, — следователь, казалось, был счастлив, что, наконец, завладел вниманием Снейпа и испытывал по этому поводу небывалый душевный подъем и прилив оптимизма. — В том-то и дело, что они только слышали! А у нас есть свидетель, который видел, что именно вы пытали мисс Грейнджер, применяя, в том числе, и запрещенное заклинание Круциатус.

— Я не делал ничего подобного, — Северус пожал плечами. — Это легко и просто доказать. Какого числа это было?

Следователь молчал, а в глазах его светилось удовлетворение.

— Вы преступник, мистер Снейп, — следователь закрыл папку. — Я читал ваше дело. В прошлый раз вам удалось вывернуться и отделаться слишком легко. Советую собраться с духом и припомнить подробности самостоятельно. Чистосердечное признание облегчит вашу совесть и смягчит приговор. Может быть, вас даже приговорят всего лишь к пожизненному заключению в Азкабане, а не к поцелую дементора. Подумайте над этим.

— Я бы хотел видеть своего адвоката, — медленно проговорил Снейп, глядя на сжатые губы Грейнджер.

— А он у вас есть? Вы кого-то нанимали? Кому послать сову? Кто примчится по первому вашему зову, мистер Снейп? Военное преступление, — покачал головой следователь. — Закрытый трибунал, ускоренное рассмотрение.

— Какого черта вы верите своему свидетелю больше, чем мне? — процедил Снейп.

— Ему нет смысла лгать. Его помощь следствию бескорыстна, — следователь встал. — На вашем месте, я бы как следует взвесил все за и против.

— А на вашем — я бы не торопился с выводами. Вполне вероятно, под веритасерумом я расскажу, что никогда и пальцем не тронул мисс Грейнджер, — хмыкнул Снейп.

— Ну что вы, — почти дружески улыбнулся следователь, собирая папки, — вполне вероятно, что трибуналу Визенгамота будет достаточно всего лишь свидетельских показаний. Весьма убедительных, надо сказать, показаний.

— Пользуетесь тем, что Грейнджер уже нет в живых, и теперь пытаетесь самоутвердиться за ее счет? Карьеру сделать? На разоблачении тайного Пожирателя?

— Такие, как вы, Снейп, вообще не должны ходить по земле, — бесцветные глаза следователя смотрели бесстрастно и холодно. — Место для таких, как вы — здесь. Навсегда. Закрыли, закопали и забыли. Как в могиле. И иногда… могила бывает предпочтительнее. Иногда о могиле даже начинаешь мечтать.

Северус шумно выдохнул.

— Что ж у вас за свидетель-то такой неопровержимый? — процедил он. — Если даже слово Поттера для вас ничего не значит.

Следователь тонко улыбнулся и крикнул:

— Конвой!

Снова вошли два скучающих охранника.

— Желаю счастливо оставаться, — следователь был сама любезность.

— До скорого свидания, — холодно предупредил Северус.

— Прощайте, мистер Снейп, прощайте, — покачал головой следователь. — Упрямец.

* * *

— Прекратите мельтешить и сядьте уже наконец, — устало попросил Снейп.

Как ни странно, Грейнджер послушно опустилась на пол.

— Это несправедливо! — продолжила она возмущаться даже сидя.

— Если вы мне сейчас заявите, что в этом мире еще существует справедливость, я буду долго смеяться и, может быть, даже умру от смеха быстро и безболезненно.

— Справедливость существует! — Грейнджер снова вскочила на ноги. — И если Малфой зачем-то решил солгать, подставить вас и отправить на корм дементорам, он за это заплатит! Не в этой, так в следующей жизни!

— Малфой? — если сказать, что Снейп был удивлен, то это слово просто не отобразило бы всю ту бездну недоумения, что отразилась на его обычно невозмутимом лице. — Люциус? С чего вы взяли?

— Драко, — Грейнджер подошла совсем близко. — Я прочла.

Он замер, уставившись в стену. Вспоминал. Хотя, зачем он вообще все это помнил? Зачем память хранит весь тот ненужный балласт, который в самый ответственный момент позволяет чувствам взять верх над разумом, и все сразу же летит в тартарары?

Драко. Что ж, ни один из них ничего другому не должен. Снейп исполнил обет, данный Нарциссе, Драко не стал Пожирателем. То, что от избалованного подростка он как-то вдруг резко прогрессировал до взрослого подлеца — это уже совсем другой вопрос, не относящийся к делу. И потом, вполне возможно, что для Снейпа — подлость, для Малфоев — всего лишь специфичная эстетика расстановки приоритетов. А может быть, это самому Снейпу не хватает тонкости восприятия и простоты переживания, чтобы оценить страдания юноши, у которого отец в бегах, одна половина семейного состояния конфискована, вторая — под арестом, а сам он денно и нощно постигает дзен в осознании собственной жизненной драмы. Трагедия, море слез и бездна одиночества на фоне томной бледности и черного костюма. Хорошего костюма, надо сказать. Наверняка ведь Люциус что-то припрятал на черный день. Старый лис всегда был запасливым и осторожным, а отсутствие таланта к прорицаниям у него с лихвой компенсировалось весьма чувствительной задницей.

Северус коснулся лбом холодного камня, чувствуя, как в груди поднимается жаркая волна гнева. Северус старался раздавить личинки мыслей, что копошились сейчас в его голове, прогрызая червоточины в мозгу. Тяжко, как же тяжко. Он не готов. Просто чертовски не готов пережить все снова. Особенно сейчас, когда его чувство вины и злость, обиды и сомнения пришли в столь неустойчивое равновесие.

— Профессор, — послышался позади тихий голос.

— «Многие знания, многие печали», Грейнджер, — прохрипел Снейп.

Она подошла ближе и коснулась его спины. Снейп закаменел.

— Все из-за меня, — прошептала она. — Это снова все из-за меня. Простите, профессор…

— Прекратите, — медленно проговорил он, стараясь не шевелиться.

Он почувствовал, как Грейнджер замерла и, казалось, перестала дышать.

— Так повернулась Земля, Грейнджер, так выпали карты, сложились знаки, выстроились звезды, а я выбрал свой путь. Все-таки это — моя дорога. И ведет она меня в строго определенную сторону. И вечно — куда бы я ни шел, сворачивает эта самая дорога только в одном направлении. Завидное постоянство.

— Я пойду с вами, — глухо сказала Грейнджер. — Я где-то читала, что все, сделанное человеком в жизни, каждый шаг, каждый поступок, совершается только для того, чтобы оказаться здесь.

— Где — «здесь»?

— Здесь — это сейчас. Эта секунда, минута, мгновение. Я тоже — здесь и сейчас.

— Это моё, Грейнджер, — он с усилием сделал шаг в сторону. — Я должен сам. И оставьте вашу жалость кому-нибудь другому.

Он повернулся к ней лицом. Она сглотнула.

— Человек не должен быть один, профессор.

— Человек… — он отошел к стене, сел на тюфяк и закрыл глаза, откинувшись на стену. — Это человек…

— Надо бороться, — она села с ним рядом. — Нельзя падать духом. Нельзя складывать лапки и идти ко дну!

— А толку? Адвокат мне не светит — у меня его попросту нет, а кто озаботится тем, чтобы мне его достать? Поттера и Уизли не пригласят, обойдутся их старыми показаниями. Сейчас быстро созовут трибунал, заслушают новые свидетельские показания и отдадут меня на съедение.

— А веритасерум?! — затормошила она его. — Вы можете потребовать, чтобы вас допросили с применением веритасерума! И тогда они узнают, что вы не имеете никакого отношения к… ни к чему!

— Это незаконно, — тихо сказал он.

— Это — законно! Помните, что сказал следователь?

Он не хотел открывать глаз. Не хотел видеть надежду в ее глазах, блестевших от невыплаканных слез.

— Конечно, я потребую. Но, Грейнджер, неужели вы думаете, что Малфой, затеявший эту заваруху, не предусмотрел подобную возможность? Они наденут белые перчатки, встанут в позу и осудят меня просто так, из чувства болезненной справедливости, успокаивая собственную совесть тем, что действовали по закону. По настоящему закону — без применения веритасерума. Если Малфой не дурак, он мне еще и адвоката подыщет. Нужного. Тогда комедия под названием «Второй суд над Северусом Снейпом» займет свое достойное место в истории.

Она молчала. Он открыл глаза. Грейнджер сидела в своей любимой позе, уткнувшись носом в колени.

— Ложитесь спать, Грейнджер.

— Вы можете сбежать!

Он поплотнее закутался в мантию и снова закрыл глаза.

— Сколько уже можно бегать от себя?

Следующий день прошел, расползаясь по реальности бесформенной серой массой. Тоска и безысходность снова приняли Снейпа, как родного, с распростертыми объятиями. Почти сутки он пребывал в каком-то пограничном состоянии, постоянно проваливаясь в полусон-полубред, озаряемый зелеными вспышками. И Снейп все бежал и бежал неведомыми путаными коридорами. То ли убегал, то ли догонял. Каждый его забег завершался в тесной камере, где его ждала испуганная Грейнджер. И едва она оборачивалась на шум, как ее хватали грязные костлявые руки, что появлялись прямо из стены. Гермиона захлебывалась несказанными словами и с тихим всхлипом исчезала без следа, растворяясь в серых осклизлых камнях. Пусто, становилось пусто и страшно.

Тогда он просыпался, нервно нашаривая глазами Грейнджер, все так же бороздившую камеру взад-вперед.

— Не смейте никуда уходить! — рычал он.

— Не пойду.

— Даже «чуточку», «близко» и «только посмотреть»!

— Не пойду, — тихо отвечала она, подходя и усаживаясь рядом с ним. — Только вам надо поспать и поесть нормально хотя бы немного.

Северус искал на ее лице тень непокорности и духа противоречия, что вечно не дают покоя ногам и голове. Но видел лишь запавшие глаза и бледность.

— Поешьте, — просила она снова и снова, безуспешно пытаясь придвинуть к нему железную миску с баландой, что выдавалась узникам три раза в день под видом еды.

Северус награждал Грейнджер тяжелым взглядом и, давясь, отправлял несколько ложек в рот. Потом кутался в мантию и замирал, уставившись в стену до тех пор, пока та не расплывалась неровным пятном, растворяясь и выпуская его в длинные извилистые коридоры для очередного забега. И он опять бежал, чувствуя, как распирает грудь от нехватки воздуха и саднит горло от воплей.

И все повторялось снова и снова, доводя до изнеможения, до полного отупения.

А потом за ним пришли Примроуз и Марш.

— Мои персональные господа авроры, — прохрипел Снейп, поднимаясь с тощего тюфяка. — Какая честь.

— Заткнись, Снейп, — тепло приветствовал его Марш, а Примроуз вежливо кивнул. — И сделай одолжение — сдохни.

Господа авроры любезно заковали Снейпа в магические наручники и, сопроводив до дежурки, где сидел охранник, активировали порт-ключ.

А Снейп, пока его мяло и выворачивало наизнанку, с ужасом поймал себя на мысли, что Грейнджер не успела. Он понял, что не дышал, только когда с облегчением выдохнул, увидев рядом с собой ее — слегка ошалевшую, но весьма целую и невредимую.

— Будьте рядом, — потребовал Снейп.

Грейнджер кивнула, Примроуз и Марш переглянулись.

— Куда уж мы без вас, мистер Снейп, — похлопал его по плечу Примроуз и подтолкнул в направлении массивной деревянной двери, обитой медью. — Сегодня — все для вас. Ждите.

Они оставили его перед дверью, сковав помимо наручников обездвиживающим заклинанием. Северус стоял столбом посреди тесного предбанника, прислушиваясь к едва уловимому шуму.

— Грейнджер, — тихо позвал он.

Она обернулась.

— Подойдите, черт побери, я не кусаюсь. Хотя, сейчас вот с превеликим удовольствием... Вы хотите, чтобы меня еще и за буйного сумасшедшего приняли? — прошипел он.

Гермиона подошла почти вплотную к нему и подняла лицо. Брови ее сошлись на переносице. Она скрестила руки на груди и хмуро сказала:

— Мне почему-то кажется, что вы сейчас скажете что-то такое, что мне совсем не понравится.

— Вы должны пообещать мне одну вещь, Грейнджер, — он старался говорить убедительно и спокойно, но шепотом это как-то плохо получалось. — Вы должны мне дать свое, черт бы его побрал, честное гриффиндорское слово.

— Нет, — она покачала головой и отступила на шаг.

— Да, — не отпустил он ее взглядом. — Вы должны пообещать мне, что если сегодня я получу срок в Азкабане или меня приговорят к поцелую дементора, вы останетесь здесь, в Министерстве, а не потащитесь со мной обратно в камеру.

— Нет, — она сглотнула. — Я не отпущу вас в Азкабан одного. Вы не выдержите. Они… они выпьют вас — медленно, по капле осушат и превратят в мумию!

— Да мне к тому времени уже будет глубоко наплевать! Они сожрут вас гораздо раньше, и я ничего, понимаете — ничего! — не смогу сделать! Мне больше нечего им отдать! — лихорадочно шептал он, пытаясь сдвинуться с места, но мог только шевельнуть головой. — Вы знаете, почему все боятся поцелуя дементора? Знаете? Ведь человек остается жить!

Гермиона покачала головой.

— Душа, Грейнджер, душа, — торопливо бормотал он, пытаясь успеть до прихода авроров. — Они прожуют вас, переварят и удобрят вами свой призрачный сад! Не будет ни света впереди, ни чертей с фонарями и лопатами, ни даже вечного блуждания по земле в страданиях по мистеру Уизли, вы можете понять, нет?

Грейнджер отвернулась.

— Обещайте!

— Я не оставлю вас, — просто сказала она. — Я буду с вами до конца.

— Это вы сейчас пользуетесь тем, что я не могу сейчас дотянуться и придушить вас, Грейнджер? Знаете, у меня есть очень большое желание совершить попытку к бегству! Доставлю Маршу удовольствие — он такой душка! — резко прошипел Снейп. — Вы, маленькая, упрямая, д… безголовая девчонка!

— Зачем вы так со мной? — в голосе ее слышалась горечь.

— Затем, что голова нужна не только для того, чтобы складировать туда знания! Нужно иногда ими пользоваться!

— Я не могу, — она опустила голову, почти уткнувшись лбом в его грудь. — Не могу дать слово.

— Я… — он наклонил голову, и губы его коснулись ее волос. — Я не смогу пойти туда, зная, что потом, после приговора, вы вернетесь вместе со мной в Азкабан. Вы так боитесь снова остаться в одиночестве, Грейнджер? По теории вероятности, на свете наверняка существует еще несчастный, который тоже вас увидит и услышит — нужно всего лишь его найти. Пусть это произойдет не скоро, но это произойдет. Обязательно. У вас ведь впереди — вечность. Мне будет гораздо спокойнее покидать этот мир, если я буду знать, что вы все еще где-то бродите неприкаянная и сердитая, чем смотреть на то, как вы закончите свой путь в желудке дементора.

Ее острые плечи затряслись.

— Это совсем-совсем не страшно, — быстро шептал он в ее волосы успокоительную чепуху. — Одиночество — пустяк, девочка. Смерть — это тоже не страшно. Ничего не заканчивается навсегда, пока ты существуешь. Есть пути и есть дороги, а искать того, кто услышит, до кого можно достучаться, — это долго и нудно, но оно того стоит, поверь мне.

Она подняла лицо, и у него перехватило горло от того отчаяния, с которым Грейнджер смотрела на него. Она вцепилась в его сюртук и затрясла:

— Я не могу, понимаете?!

Он не хотел понимать. Не знал, как понять ее и как заставить понять себя. Он лишь знал, как будет правильно.

— Не заставляйте меня, Грейнджер, не надо…

Послышался щелчок отпираемого замка, и, о чем-то тихо переговариваясь, в комнату вошли Примроуз и Марш. Снейп почувствовал, что снова может двигаться. Он встретился взглядом с глазами Грейнджер и сощурился.

— Вперед, — коротко скомандовал Марш.

Снейп не сдвинулся с места даже после тычка в плечо. Он все еще, не отрываясь, смотрел на Грейнджер.

— Снейп? — в голосе Марша послышалось напряжение.

Северус до боли сжал кулаки и не шелохнулся.

Марш вытащил волшебную палочку и злорадно ухмыльнулся. Снейп напрягся. Плечи Грейнджер поникли, и она устало кивнула:

— Даю слово…

Снейп двинулся вперед, стараясь не смотреть в ее сторону, спешно заталкивая в дальний угол памяти печальный взгляд карих глаз, полный тоскливой безнадежности.

— Только при одном условии, профессор.

Он споткнулся.

— Вы будете бороться до конца. Ясно?

Она подбежала к нему.

— Вы сделаете все для того, чтобы выиграть дело! Вы используете любую возможность, которая только представится!

Он молча шел вперед.

— Ну же! — прозвенел ее голос. — Так нечестно! Почему я обещала, а вы — не можете?! Я жду!

Он шел.

— Не бросайте меня, профессор, не надо. Пожалуйста.

Он не хотел, не мог снова наступить на одни и те же грабли. И это она ему толковала что-то такое пафосное о жизни и справедливости?! Нет ее, нет!

— Я тоже… Даю слово…

Они вошли в полутемный зал с амфитеатром. Северус уже был здесь на рассмотрении дела об убийстве Дамблдора. Тогда, правда, все казалось немного жестче: яркий свет, бьющий в глаза, строгие ряды суровых авроров по периметру, амфитеатр, полный членов Визенгамота, которые с негодованием и отвращением смотрели на Северуса. Он ничего не ждал в прошлый раз. Он не думал выйти отсюда к людям ни тогда, ни теперь. Теперь — гораздо меньше, чем тогда.

Северус чувствовал себя неуютно. Потенциальные покойники не могут чувствовать себя неуютно, а он сейчас, глядя на семь молчаливых темных фигур в первом ряду амфитеатра, явно слышал, как кто-то нагло топчет его могилу грязными ботинками. Шуршали бумаги и пергаменты, кто-то тихо переговаривался, секретарь и его прытко-пишущее перо замерли в готовности. Следователь, допрашивавший Снейпа в Азкабане, обложился толстенными папками и сидел, зарывшись носом в одну из них. Первый акт начался.

Кресло в центре зала, предназначенное для обвиняемых, исчезло, и Снейпа заперли в клетку, прутья которой почти гудели от заключенной в них магии. Северус окинул присутствующих настороженным взглядом: всего двенадцать человек, если не считать Грейнджер — это было слишком мало даже для так называемого «военного трибунала».

— Профессор, они не могут вас так судить! Это неправильно! Кто-то должен вас хотя бы защищать! Вы обязаны сказать им об этом!

Голос Грейнджер дрожал от возмущения, а сама она стояла рядом с ним в клетке, натянутая, как струна.

— Вы дали слово, профессор!

Снейп тяжко вздохнул и сделал шаг вперед, не решаясь все же взяться за прутья клетки, по которым изредка пробегала искра.

— Господин председатель, — Северус всмотрелся в темные фигуры в судейской ложе, но не пришел к определенному выводу. — Мне бы хотелось обратиться к Визенгамоту с просьбой о предоставлении защитника.

Фигуры сдвинулись, совещаясь, затем раздался голос одного из судей, тихий и дребезжащий:

— Формат военного трибунала не предусматривает поиски и предоставление общественного защитника обвиняемым. Но если у вас есть защитник, которого вы привели с собой, его разрешается пригласить в зал заседаний. Соблюдение законов — один из основополагающих принципов деятельности Визенгамота. Мы живем в свободной стране, мистер Снейп.

— Вам повезло, а я — в Магической Британии, — пожал плечами Северус.

Секретарь шагнул к дверям, распахнул их и возвестил:

— Адвокат мистера Снейпа, пройдите в зал!

Грейнджер что-то процедила сквозь зубы. Бровь Снейпа удивленно приподнялась — он даже не догадывался, что она знает такие слова. Настроение как-то внезапно резко улучшилось. Он хмыкнул.

— Прошу прощения у суда, но адвокат мистера Снейпа отсутствует, — объявил секретарь и прошел на место.

Следователь отодвинул папку и поднялся:

— У вас была возможность воспользоваться защитой. Теперь, когда с формальностями покончено, мы можем, наконец, открыть заседание?

Секретарь переглянулся с судьями и возвестил:

— Заседание открыто!

Послышался лязг замка запираемой двери. Деревянный молоток председателя со стуком опустился на подставку.

— Простите за опоздание!

Магический свет озарил двери по контуру, и они распахнулись, с грохотом ударившись о стены. В проеме появился высокий темнокожий человек в яркой мантии. Он торопливо прошел к свободному столу и уселся за него.

Следователь побледнел и поднялся с места. Среди судей прошел ропот, и они тоже встали:

— Министр Шеклболт…

Марш присвистнул, Грейнджер схватила Снейпа за руку:

— Вы видите?! Вы видите его?

— Как чертик из коробочки, — пробормотал Снейп, испытующе глядя на Кингсли. — Сейчас начнется самое веселое...

Тот встретился с ним взглядом и коротко кивнул. Северус помедлил и медленно опустил голову в ответ.

— Да, я тут проходил мимо — дай, думаю, зайду, — Кингсли махнул рукой и все нерешительно опустились на места. — А вы тут Снейпа судите. Снова. И если бы мне одна кошка на хвосте не принесла, я б так и сидел себе спокойно на совещании, обсуждая какой-то там сомнительный законопроект, и пропустил бы такое развлечение.

— Открылись новые обстоятельства по одному делу, — осторожно начал следователь.

— Простите, господин министр, — задребезжал председатель суда, поднявшись. Лицо его оставалось в тени, — но даже министрам магии не дозволяется вмешиваться в работу Визенгамота! Это превышение должностных полномочий! Тем более, сейчас идет заседание трибунала!

— А с каких это пор у нас министрам не позволено присутствовать на это самом заседании в качестве общественного защитника обвиняемого? — рука Кингсли, лежавшая на столе, сжалась в кулак.

— Защитника? — эхом повторил следователь, и лицо его пошло пятнами. — Он — преступник, господин министр! Вам ли не знать!

— Право на защиту у него есть, — исподлобья взглянул на него Кингсли и тихо добавил: — Не стоит превращать правосудие в свою частную лавочку, Джебедайя. Снейп был оправдан, дело закрыто.

— Как ты можешь? — с горечью спросил следователь, и его полное лицо обрюзгло и постарело. — Как ты можешь так говорить, Кингсли? Ты ведь знаешь, что они сделали… А он?! Он просто стоял и смотрел, как его убивают!

— Кого? — прошептала Грейнджер.

Снейп не смотрел на нее. Он ни на кого не смотрел. Потому что не помнил. Потому что давно научился избавляться от назойливо зовущих за собой призраков умиравших на его глазах магов и магглов, загоняя их в самые темные и страшные закоулки души. Он знал, что виновен. Только вот от его публичного покаяния мало что изменится. И этому жуткому толстяку, что трясет сейчас бульдожьими щеками, требуя справедливости, биение его, Снейпа, себя в грудь не поможет вернуть… Кого? Брата, сына, отца, друга?

Снейп с трудом поднял взгляд и посмотрел в полные жгучей ненависти глаза следователя. Да, правое дело, уничтожение Темного Лорда, спасение сотен, пожертвовав единицами — все это было плохим оправданием самому себе. Да никогда оно им и не было.

— Ты хочешь утопить одного, помогая выплыть другому, — так же тихо продолжил Кингсли, а его пористое темное лицо, казалось, потемнело еще больше. — Мы знаем о том, что совершил Снейп, но в чем замешан Малфой-старший? Ты пробовал собрать все дела, где он упоминается, чтобы представить общую картину? Ты хочешь подвести его под амнистию, которая полагается всем, кто окажет помощь в поимке Пожирателей и разоблачении их преступлений? Ты хочешь, чтобы он вернулся из той крысиной норы, в которую сейчас забился, чтобы снова расхаживать здесь надутым павлином? Свободным и богатым? Или, может быть, твое чувство мести ослепил блеск золота, Джебедайя?

Следователь рванулся к Кингсли, который как-то весьма ловко для своей комплекции выскочил из-за стола и, не доставая палочки, уклонился от выпущенного в него заклинания, скользнул под руку следователю, провел простой прием и заломил ему руку за спину.

Примроуз довольно крякнул.

— А я давно говорил — засиделся ты на бумажной работе, — как-то даже весело, хоть и слегка запыхавшись, сообщил Кингсли. — В поле тебе надо снова, в поле. А то скоро и ботинки не завяжешь самостоятельно!

Он усадил внезапно обмякшего следователя на стул, протянул ему упавшую палочку и отправился обратно к своему столу.

Судьи безмолвно и слегка ошарашено наблюдали за разворачивающимися событиями. Наконец, переглянувшись с коллегами, председатель осторожно поинтересовался:

— Вы будете знакомиться с материалами дела?

— Конечно, — кивнул Кингсли и шумно выдохнул при виде пяти увесистых папок, которые ему услужливо направил секретарь. — А если по существу?

И Снейп вместе со всеми еще раз выслушал историю того, как он измывался над Грейнджер. Он тоскливо смотрел на Гермиону, что спокойно стояла и слушала перечисление перенесенных пыток и проклятий, и последующего затем лечения и восстановления.

Кингсли хмуро листал протоколы допросов и пару раз мрачно взглянул на Снейпа.

Время тянулось медленно, пара судей, кажется, задремала, сложив руки на животе и тихо присвистывая. Грейнджер вышла из клетки и так же хмуро читала дело вместе с Кингсли. Наконец следователь завершил речь, Кингсли захлопнул последнюю папку, отодвинул ее от себя и откашлялся. Судьи вздрогнули и выпрямились.

Грейнджер поджала губы.

— Резюмирую: имеются показания косвенных свидетелей — Поттера, Уизли, Лавгуд о том, что они слышали. И прямые свидетельства Малфоев. Подтверждения тому, что Снейп находился во время пыток Грейнджер в другом месте — нет. Были опрошены преподаватели Хогвартса, а так же портреты и привидения. Гм.

— Профессор МакГонагалл подошла к делу весьма ответственно и основательно. Она постаралась обеспечить следствие всеми возможными свидетелями, — кисло подтвердил следователь. — Только вот мистер Снейп оказался весьма неуловимой личностью.

— Работа у него такая, — мрачно сообщила Грейнджер следователю.

— Деятельность профессора в те времена была весьма специфична, — пожал плечами Кингсли.

— Слышали-слышали, — ехидно ухмыльнулся следователь. — Двойной шпион, конечно-конечно. Именно эта деятельность и позволяла ему спокойно наблюдать за пытками и убийствами ни в чем не повинных волшебников и магглов! И не только наблюдать, как мы можем теперь видеть!

— Достаточно! — Кингсли нахмурился. — Все равно я не вижу достаточных доказательств его вины. Получается, что его слово против слова Малфоев. Плюс, косвенные свидетельства говорят в пользу Снейпа.

— Пожиратель против Пожирателя, — вставил свое веское слово Марш, и все взоры обратились на него. Чем он нимало не смутился, а расплылся в широкой улыбке: — Драка пауков в банке — это забавно.

— Мне уже давно хочется его стукнуть! Пусть только даст какой-нибудь хороший повод! — возмутилась Грейнджер.

— Как вам не стыдно! Он ведь тоже гриффиндорец! — хмыкнул тихо Снейп.

— Отличный повод! — прошипела Грейнджер и шагнула вперед.

Северус ухмыльнулся и поймал удивленный взгляд Кингсли. Тот задумчиво забарабанил пальцами по столу.

— Только суд вправе выносить окончательное решение поданному делу, — размеренно сообщил председатель. — Мы рассмотрим все обстоятельства и вынесем свое суждение, а также окончательный вердикт. После допроса обвиняемого.

— Да тут и так все есть, — Кингсли устало откинулся на спинку стула. — Вы же знакомы с делом?

— Естественно, — судьи кивнули.

— Трактовать факты можно как в пользу обвиняемого, так и против него.

Снова почти синхронное подтверждение его слов.

— Надеюсь, господин министр не собирается оказывать давление на Визенгамот? — вежливо поинтересовался следователь. — То, что обвиняемый когда-то состоял вместе с вами в пресловутом Ордене Феникса, не дает ему и вам право…

Кингсли бросил на него колючий взгляд:

— «Господин министр», раз уж вдруг стал общественным защитником, собирается использовать все средства, которые есть в его распоряжении, чтобы как можно лучше исполнить свои обязанности.

Он хлопнул ладонью по столу.

— Есть, — прошептала Грейнджер. — Есть свидетель. Скажите им!

— Вы с ума сошли? — одними губами выдохнул Снейп, опустив голову. — Как вы себе это представляете?

— Вы обещали! Вы слово дали! А слово — не воробей!

— Да, в нашем случае слово — это наскипидаренная мантикора! Такая же опасная, непредсказуемая и дурная!

— Вы должны им сказать! Я требую!

— Вы вообще ничего требовать не можете, — Снейп прислушивался к ленивой перепалке судей, следователя и своего неожиданного адвоката, которая уже перешла в совершенно далекие от судебной системы высокие сферы морали, нравственности и духовных ценностей. — У вас просто какой-то синдром гриффиндорства. Волшебник, который им заболевает, считает, что любые проблемы можно решить открытым и честным путем. То есть, громко крича, размахивая руками и периодически оглушая оппонента пыльным мешком. Если сейчас у меня еще есть шансы — пятьдесят на пятьдесят — то, как только они поймут, что я свихнувшийся маг с голосами в голове, тот же Шеклболт сочтет своим долгом запереть меня где-нибудь в тихом и безопасном месте.

— Или вы сейчас же говорите им обо мне, или…

— Вы мне споете? — с интересом покосился Снейп на разъяренную Грейнджер. — Или стихи продекламируете? Каких поэтов предпочитаете?

— Или я пойду с вами до конца, — твердо сообщила Грейнджер, приближаясь к нему. — И ваша совесть сгрызет вас раньше, чем вами закусят дементоры.

— У меня нет совести, — шепнул Снейп ей на ухо, слегка наклонясь.

— Это вы только сейчас придумали? — снисходительно поинтересовалась она. — Утешайтесь, профессор, пока можете. Только у нас с вами — сделка. А все сделки, заключенные в Министерстве, автоматически скрепляются магией.

Снейп в сердцах сплюнул. И только тогда понял, что все присутствующие с каким-то нездоровым интересом уставились на него.

— Вы хотите что-то добавить, подсудимый? — председатель суда подался вперед.

— Да, — Северус старался говорить спокойно. — Дело в том, что есть еще один свидетель.

— И какой же? — привстал Кингсли, а следователь с шумом захлопнул папку.

— Гермиона Грейнджер.

Следователь расслабился, а Кингсли разочарованно упал на стул и как-то укоризненно посмотрел на Снейпа, с независимым видом стоявшего в клетке скрестив руки на груди.

— И как же вы собираетесь допрашивать вашего свидетеля, позвольте полюбопытствовать? — расплылся в довольной улыбке следователь. — Вы предлагаете сходить на кладбище и устроить небольшой сеанс некромантии? Вы, надеюсь, помните, что аморальные и безнравственные занятия некромантией у нас в стране — противозаконны?

— Зачем же так далеко ходить, — Северус по-прежнему сохранял хладнокровие. — Она здесь.

— Здесь? — издевательски спросил следователь и заглянул под стол. — Прямо здесь?

— Здесь, в этом зале.

По лицу Кингсли скользнула тень, а судьи пришли в движение. Они о чем-то пошептались, и старческий голос весело сообщил:

— А ведь мальчик может быть в чем-то прав!

С амфитеатра скатилась, как колобок на ножках, толстенькая фигура, затянутая в бордовую мантию судьи. Невысокий полный человечек с длинной седой бородой, подметающей пол, больше походил на гнома, каким его рисуют в маггловских книжках, чем на серьезного пожилого волшебника.

— Я все заседание ощущаю некие, мнэ-э-э, флюиды!

Председатель суда закрыл лицо ладонью:

— Расмус!

— Простите, высокий суд, мнэ-э-э, эманации!

Снейпу тоже захотелось заржать, как стоявшему рядом Маршу. Грейнджер гневно топнула ногой и бросилась к коротышке. Тот обернулся к ней и прищурился. Снейп застыл. Кингсли выпрямился.

— Где она? — Кингсли вышел из-за стола.

Расмус огладил свою длинную бороду, закрыл глаза и совершил несколько пассов руками. Волосы головы и бороды вздыбились, словно наэлектризованные, и он стал похож на огромный снежный ком.

— Ты бы хоть палочку достал, — досадливо посоветовал председатель суда.

— Когда-то, — не открывая глаз, заявил Расму, — в глубокой молодости, я увлекался эзотерикой. И совершенствовался в мистических практиках. И достиг определенных успехов. И тебе это прекрасно известно, Исайя! Какая палочка? Сплошная экстрасенсорная чувствительность, юноша!

Председатель суда закашлялся и умолк, напряженно следя за манипуляциями Расмуса.

— Да, — авторитетно заявил тот, открывая глаза и с трудом приглаживая топорщившуюся бороду, — здесь определенно что-то такое есть! Вернее, кто-то!

Следователь тревожно оглянулся на председателя суда. Тот пожал плечами.

— Мистер Снейп, может быть, вы поделитесь с нами информацией: почему вы столь уверены, что эта, м-м-м, сущность и есть мисс Грейнджер?

— Потому что я ее вижу, — процедил Снейп, пытаясь игнорировать смешок Марша.

— Так, — продолжил допрос председатель. — И она может говорить?

— Еще как!

Грейнджер фыркнула.

— Но мы, — сделал ударение председатель на последнем слове, — ее не видим. То есть, она не является стабильной сущностью в виде привидения.

Снейп вздохнул и закатил глаза.

— Что ты, Исайя! — колобок подкатился к амфитеатру, уверенно обходя стороной то место, где стояла Грейнджер. — Привидения — это совершенно другое! Мистические учения, которые я изучал соотносясь с духовной составляющей этих учений, а также теософические практики, также заслуживающие внимания, говорят нам, что есть души, бродящие среди нас — неприкаянно и одиноко. Крайне редко удается увидеть подобного духа, так как он находится в пограничном состоянии, балансируя на самой границе миров. Это не привидение, что осталось здесь, привязанное к месту гибели, событию или человеку, это совершенно иная субстанция! Чистая энергия и свет! Ну или чистая энергия и тьма — в зависимости от заряда, — хихикнул Расмус и потер ладошки.

— Но почему они остаются здесь? — напряженно спросил Снейп. — Почему не отправляются дальше? Почему только я вижу ее?

— Кто ж знает? — радостно заявил Расмус. — Думаю, они тоже не в курсе. Вот вы, например, знаете, в чем смысл жизни и что будет потом? Зачем господь призвал нас в этот мир, заставляя хлебать полной чашей, и не всегда нектар с амброзией?

— С господом у нас вообще какие-то натянутые отношения. По-моему, мы с ним как-то не особо верим друг в друга, — пожал плечами Снейп.

— Вот! — Расмус многозначительно направил палец в потолок. — Так что разочаровался я в молодости в этих самых духовных учениях, ибо душа человеческая есть потемки. Даже самая светлая. Но кое-какие навыки у меня сохранились!

— И что вы собираетесь делать? — осторожно осведомился следователь.

— Материализация! — торжественно провозгласил Расмус, сияя. Но тут же добавил: — Временная, правда. Так что, попрошу обе стороны заранее продумать задаваемые вопросы. И еще мне потребуются пять магов для совершения магического круга и поддержания постоянного уровня энергии.

Судьи переглянулись и все, кроме председателя, спустились в центр зала, встав в круг диметром примерно футов в семь.

— Попрошу мисс Грейнджер войти в круг, — сделал широкий жест Расмус.

Гермиона неуверенно посмотрела на Северуса. Тот шагнул вперед, наткнулся на прутья решетки и чертыхнулся, получив ощутимый и болезненный магический разряд.

— Но-но! — предостерегающе нацелил на него Марш свою волшебную палочку.

— Ей это не повредит? — с тревогой спросил Снейп у Расмуса, проигнорировав зверскую гримасу Марша. — С ней все будет в порядке?

— Все будет прекрасно и удивительно! — уверенно заявил тот. — Просто на короткое время ее увидите не только вы, но и мы, а потом она вернется в изначальное состояние.

— Подождите, Грейнджер! — Северус внезапно ощутил дикую, совершенно нерациональную панику. — Постойте, черт побери!

Гермиона решительно шагнула в круг. Расправив бороду, Расмус достал волшебную палочку и, совершив ею замысловатый пасс, прочел нараспев заклинание, больше напоминающее мантру.

Голубоватое сияние окутало круг, в центре которого стояла Гермиона. Оно сгустилось и искорками заскользило по ее коже. Вокруг послышались изумленные вздохи.

— Гермиона! — обрадовано воскликнул Кингсли, быстро подходя к кругу.

Он вошел внутрь и протянул руку. Ладонь Гермионы, коснувшись его пальцев, легко прошла сквозь них, оставляя след из голубоватых искорок. На лице ее читалось разочарование. Она посмотрела на Северуса, лицо которого скривилось в страдальческой гримасе, и четко проговорила:

— Я хочу сделать официальное заявление!

Снейп слушал, как она, в полной тишине, которую нарушал лишь скрип прытко-пишущего пера секретаря суда, излагает события, произошедшие в поместье Малфоев. Лицо ее было спокойно и сосредоточено и лишь только изредка срывающийся голос выдавал волнение. Она периодически оглядывалась на него, а Северус ободряюще кивал в ответ.

Наконец она замолчала. Скрип пера затих, окружающие, казалось, выдохнули.

— Вы все записали?

Кингсли повернулся к секретарю. Тот кивнул и сразу же размножил пергамент с показаниями Гермионы для всех членов суда.

— Гермиона, — ласково продолжил Кингсли. — Мы… — он запнулся. — Ты…

— Не надо, — улыбнулась она. — Все хорошо, правда. Я… у меня все хорошо.

— Я оставил профессора МакГонагалл сидеть у меня в кабинете, — как-то виновато развел руками Кингсли. — Я знаю, она хотела бы увидеться с тобой. Она… ей так много надо сказать тебе.

— Я знаю, — на ресницах Гермионы блеснули бисеринки слез. — Я все знаю. Передайте ей, что я очень ценю все, что она сделала. Что она самый лучший декан на свете. И… что она ни в чем не виновата.

Кингсли кивнул, не в силах произнести ни слова.

— И, пожалуйста, — умоляюще проговорила Гермиона, а он опустил голову, чтобы лучше слышать. — Пожалуйста, сделайте все правильно.

— Не беспокойся, — Кингсли сглотнул.

Гермиона огляделась и увидела следователя. Тот, не шевелясь, сидел за столом, уставившись в одну точку.

— Надо просто остановиться, господин следователь, — он вздрогнул и удивленно взглянул на нее. — Нужно оглянуться и посмотреть на то, что мы все натворили. Кто-то должен поставить точку. Не следует делать месть целью в жизни. Это разрушает и иссушает. А потом, когда больше некому мстить, человек внезапно осознает, что остался один посреди выжженной пустыни, потому что те, кому мстят, отомстили в ответ. И так — до бесконечности… Пока не станет поздно. Слишком поздно...

Следователь, сутулясь, выбрался из-за стола и, пошатываясь, направился к выходу.

Искорки, бегущие по Гермионе, начали тускнеть.

— Прощайте, Кингсли.

Он улыбнулся:

— Прощай, Гермиона.

Она кивнула и повернулась к маленькому волшебнику, который с довольным видом стоял за границей круга.

— Спасибо, мистер Расмус.

— Всегда к вашим услугам, юная леди, — галантно поклонился он.

Северус уже почти успокоился. Он, в принципе, не видел никаких изменений в Грейнджер за исключением пресловутых искорок, которые уже практически исчезли. Он догадывался, что в глазах окружающих она медленно истаивала вместе с голубоватым свечением, и с замиранием сердца ждал. Ждал, когда она исчезнет для всех. Кроме него.

Внезапно с высокого потолка зала, прямо на середину, на Гермиону, стоявшую там, упал широкий золотистый луч света. Он казался почти осязаемым и тягучим, как патока. Все ахнули. Гермиона подняла голову и заворожено посмотрела наверх. Лицо ее, омываемое сиянием, показалось Снейпу почти красивым.

Кингсли отступил, выходя из круга. Волшебники, создававшие круг, тоже медленно отошли, задрав головы.

Снейп вышел из оцепенения и рванулся вперед, снова наткнувшись на прутья. Они мощным разрядом отбросили его назад, но Северус, упрямо поднявшись, снова подошел почти вплотную к ним и замер, уставившись на умиротворенное лицо Гермионы.

Внезапно она опустила голову и беспомощно оглянулась, ища кого-то глазами, щурясь от яркого света.

Дверь клетки скрипнула. Снейп обернулся: Примроуз кивнул ему, посторонившись. Северус вышел и медленно пошел к центру зала. Марш двинулся было за ним, но Примроуз остановил его, тронув за плечо, и отрицательно помотал головой.

Северус приблизился к Гермионе, не отрываясь, глядя в ставшие такими огромными, почти без радужки, зрачки. Он остановился, не дойдя до нее каких-то пары дюймов.

Она молчала, а по лицу ее текли тихие слезы. Он протянул руку и поймал одну слезинку. Потом погладил по щеке, а Гермиона, зажмурившись, потерлась о его ладонь, словно котенок.

У него перехватило дыхание. Она преодолела разделявшее их расстояние и уткнулась носом в его грудь.

— Скажите, — прошептала она, вцепившись в его мантию. — Скажите хоть слово… Одно слово — и я останусь…

Он молчал. Одеревеневшими, непослушными руками гладил ее по волосам, запутываясь в кудрях. Она подняла лицо и коснулась его щеки кончиками холодных пальцев. Северус слегка повернул голову и поцеловал их. Гермиона приподнялась на цыпочки и легко, мимолетно, почти невесомо, прижалась губами к его губам. Резко отстранилась, отступила на шаг, кулаками вытерла слезы, посмотрела Снейпу в глаза и попыталась улыбнуться:

— Пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста… тогда просто отпустите меня…

Северус застыл, не в силах пошевелиться. Спазм сдавил его горло. Гермиона всхлипнула.

— Прощайте, профессор.

И исчезла. С легким звуком задуваемой свечи погас свет, льющийся с потолка. Полумрак накрыл зал своей огромной мохнатой лапой. Члены Визенгамота, тихо переговариваясь, медленно удалялись к неприметной дверце наверху амфитеатра. Кингсли пожал руки Примроузу и Маршу, выходящим в главные двери. Сам он остался стоять, привалившись к косяку, задумчиво глядя на Снейпа, который застыл в центре зала.

Северус медленно поднял голову и тихо сказал в темную безмолвную пустоту потолка:

— До свидания, Гермиона.

Мистер Грейнджер бережно обнимал плачущую жену за плечи. Этот враз постаревший мужчина сейчас ничем не напоминал того бодрого молодящегося здоровяка, которым он был еще несколько часов назад.

Они с Минервой застали Грейнджеров в их кондоминиуме в Мельбурне. Снять блок с памяти, наложенный Гермионой, оказалось не так-то просто. Северусу потребовалось призвать на помощь все свои знания в ментальной магии, а Минерва, как он подозревал, в одиночку и вообще бы не справилась.

Теперь Грейнджеры сидели на диване, убитые собственным горем, так внезапно навалившемся на них, едва успевших осознать самих себя. Раскрытый сундук с вещами Гермионы стоял рядом. Минерва все еще что-то говорила, периодически промокая глаза платком, но чувствовалось, что они ее уже не слышат.

Северус молчал. Он смотрел на людей, которые только что обрели свою жизнь и свое горе, понимая, что ничем не сможет им помочь.

— Если вы захотите вернуться в Британию, дайте нам знать.

Мистер Грейнджер на секунду приподнял голову, взглянул на Северуса непонимающим взглядом, машинально кивнул и снова зашептал что-то успокаивающее своей жене.

Они с Минервой вышли на лестницу, одновременно коснулись порт-ключа и оказались в директорском кабинете. Снейп направился к двери.

— Твой контракт заканчивается в конце мая, Северус.

Он остановился и кивнул, уже держась за ручку двери.

— У профессора Слизнорта — тоже.

Снейп ждал.

— Он не будет продлевать контракт.

Северус медленно обернулся, приподнял правую бровь и скрестил руки на груди:

— И теперь ты хочешь предложить мне его место?

Минерва вздохнула и села за стол:

— Твое место, Северус, твое. Будем считать, что ты брал длительный и продуктивный отпуск по состоянию здоровья.

— Похоже, ты не сомневаешься, что я приму твое предложение.

— А ты собирался отказаться?

Северус молчал. Минерва поджала губы.

— Нет, Минерва, конечно же нет.

Снейп покачал головой и вернулся к двери. Та внезапно резко распахнулась, впустив профессора МакГайвер, которая, сверкая счастливой улыбкой в тридцать два зуба, с порога заявила:

— Я выхожу замуж!

Северус в ужасе отшатнулся.

— Да не за вас, — покровительственно похлопала его по плечу Прюденс. — Оливер! Профессор Доу! Он наконец-то понял, что не может без меня жить!

— И долго вы держали его на хлебе и воде? — пробормотал Снейп.

— Он просто до безу-умия испугался, что потеряет меня, видя силу моих чувств к вам, профессор, — промурлыкала МакГайвер, кокетливо поправляя кудряшки. — Очень сложно было изображать влюбленность, особенно при вашем столь отчаянном сопротивлении. Если бы не весьма ограниченный выбор среди мужчин нашего коллектива, — она махнула рукой. — Я ведь принесла приглашения!

Надушенные конверты выпорхнули из ее рук и подлетели к Снейпу и МакГонагалл. Прюденс одарила их еще одной очаровательной улыбкой и выпорхнула за дверь.

Северус отер испарину, выступившую на лбу:

— На каком факультете она училась, говоришь?

— В Шармбатоне нет деления на факультеты.

— Да, для таких, как она лучший факультет — исправительная колония для малолетних преступников!

Минерва укоризненно посмотрела на хмыкающего Сейпа, повертела в руках конверт и покачала головой:

— Иногда мне кажется, что Альбус обладал поистине ангельским характером! Это ж какое терпение надо было иметь со всеми нами!

— Угу, — буркнул Снейп, — святой человек!..

Минерва закашлялась, Северус вышел, а довольный голос портрета Дамблдора что-то бодро вещал ему вслед.

* * *

Снейп застал Рона в библиотеке. Одним движением брови вспугнул стайку поклонниц, которые, сидя рядом, чаще поглядывали на рыжего представителя семейства Уизли, чем в книги.

Северус долго думал, что скажет. Прикидывал и так, и этак, прокручивая в голове разные варианты развития беседы. А сейчас просто молча разглядывал рыжего детину, что поднялся ему навстречу, и не находил слов. Уизли со спокойной уверенностью смотрел ему в лицо, а Снейп с ужасом понимал, что не сможет. Просто не найдет в себе сил. Ему гораздо проще было сообщить о ее смерти родителям, разделяя их горе и боль.

Снейп на мгновение закрыл глаза, сжал кулаки, сосредоточился и холодно сообщил:

— Гермиона. Мисс Грейнджер… Она просила передать, что очень любила вас, Уизли. Что вы были ее… — Снейп запнулся. — Что она… она… отпускает вас.

Он резко повернулся и направился к выходу.

— Спасибо, — донеслось до него растерянное. — Что же теперь будет? И как же теперь?.. Как вы?..

Северус вышел из библиотеки и, захлопнув двери, пробормотал:

— Я буду жить…

Он целенаправленно двигался знакомыми до последнего камешка коридорами, привычно сворачивая в нужную сторону. Спускался по услужливо двигающимся лестницам, оставляя за собой десятки ступеней. Снейп вышел на залитое ярким весенним солнцем крыльцо и судорожно вдохнул прозрачный, какой-то звенящий воздух. Сунул руку в карман, сжал потрепанный гриффиндорский шарф и, подняв лицо навстречу ветру и бездонной голубизне неба, прошептал:

— Не отпускай меня, Гермиона…