Путешествуя по мирам (джен)

Пролог: 0

* * *

…Голубой автомобиль мчится в пустоте, ослепляя жёлтыми фарами, замирает… Серебристая решётка над номером… Белый оглушительный взрыв, и обломки машины, горя ярко-синим огнем, медленно падают на дорогу, образуя сложный пламенеющий рисунок… Узор — свет — жизнь… Псю-хэн пем-пейс, пси-хо-помп, псю-хэн пем-пейс, пси-хо-помп…

* * *

…Чёрные глаза Снейпа потухли, и взгляд их остекленел. Рука, хватавшая Гарри за одежду, разжалась и с деревянным стуком упала на пол. Профессор Снейп не шевелился больше…

...Mein Herz schlаgt nicht mehr… (…Сердце мое больше не бьётся… Rammstein «Spieluhr»)

…Hey man, you know / you’re never coming back… (Nick Kave and The Bad Seeds «Red Right Hand»)

До определённого момента это был тот же фильм, который Алёна и Митя смотрели в кинотеатре. Однако после полёта Гарри, Рона, Гермионы, Невилла, Джинни и Полумны на фестралах началась иная линия развития событий! В оригинале события были сжаты: полёт — бег по коридору в Министерстве Магии — лифт — Отдел тайн.

В этой версии всё выглядело иначе:

…Герои не очень хорошо рассчитали и приземлились в конце освещённого фонарями переулка, тогда как вход в Министерство располагался в начале. Соскочив с фестралов, они побежали к красной телефонной будке — лифту для посетителей Министерства. Вдруг из-за будки навстречу им вышел черноволосый мужчина в чёрной мантии поверх чёрной же одежды. Ростом он был чуть выше Невилла.

— Стойте! — сказал он.

— Кто вы такой? — с тревогой спросил Гарри, а остальные тотчас вытащили и направили на незнакомца волшебные палочки. Тот не сделал ни одного движения. Лицо его было бесстрастно — ни намека хоть на какие-нибудь эмоции.

— Я — Джон Престон, грамматон-клирик. Предупреждаю, вы идете в ловушку, — от этих слов все остолбенели.

— Что вы можете знать об этом? Откуда вы вообще тут взялись? — напряжение Гарри Поттера и его друзей нарастало.

— Я здесь, чтобы вам помочь, — ответил Престон.

— Вы — мракоборец? — выпалил Рон.

— Можете считать и так. Я должен пойти с вами, — безмятежно заявил клирик.

— Никто нам тут не нужен! Нам нужно спешить! — выкрикнул Гарри. — Мы не можем стоять тут и препираться неизвестно с кем!

— Сириуса здесь нет, Гарри, — прозвучал спокойный ответ.

Гарри оглянулся на своих товарищей, не зная, как поступить. Гермиона так и сверлила мужчину взглядом.

— Почему мы вам должны верить? — не удержался от вопроса Невилл.

— Потому что у вас нет другого выхода. Не нужно меня бояться. Если б я хотел причинить вам вред, не стал бы дожидаться, пока ваши чудесные лошади опустятся на землю.

— Как вы можете знать, что тут нет Сириуса? — нервно спросил Гарри.

— Я это знаю точно.

— Я вам не верю! Я видел, как Сириуса допрашивает Волдеморт! — Гарри чуть не кричал.

— Тебя обманули, — Престон говорил всё так же ровно и уверенно.

— Может быть, нам стоит поверить? — нерешительно произнесла Гермиона. — Гарри, я же говорила…

— Как ты не понимаешь? Мы не должны доверять всякому встречному-поперечному! — в сердцах крикнул Гарри. — Грюм ни за что бы не поверил неизвестно кому!

— Вижу, мне вас не убедить. Я иду с вами, — дождавшись окончания пылких слов Гарри, заметил Престон.

Гарри мучительно размышлял, что делать. Медлить нельзя: время бесполезно улетает, а с ним и жизнь Сириуса. А Гарри стоит тут и раздумывает, будто вся вечность расстилается перед ним!

— Ладно. Идёмте!

Они втиснулись в телефонную будку, и та повезла их вниз, в Министерство магии. Она остановилась в длинном широком коридоре, обшитом плитками чёрного мрамора. Зазоры между плитками мягко светились, будто люминесцентные лампы, хоть газету читай. По обеим сторонам коридора располагались огромные камины-порталы, украшенные золочёными пальмовыми листьями. Коридор выходил в вестибюль с круглым фонтаном, в центре которого стояла группа из четырёх существ: волшебница из конца палочки лила струю воды, рядом с ней поднялся на дыбы кентавр, а по бокам расположились гоблин и эльф-домовик. Фигуры искрились начищенным золотом.

— Нам туда, мимо фонтана к лифту, — и Гарри шагнул вперёд.

— Постой, — грамматон-клирик положил ему руку на плечо. — Это отличное место для засады. Слишком много укромных мест.

За спинами их коротко прозвенело. Все резко обернулись, но это всего-навсего закрылась будка, медленно поднялась вверх и всосалась в потолок. Некоторое время вся компания стояла, напряженно оглядываясь и прислушиваясь. Никто не нападал, и тогда Гарри повёл их дальше. Снова лифт, снова спуск, и приятный женский голос произнёс: «Отдел тайн». Несмотря на предостерегающий жест Престона, Гарри медлить не мог. Он побежал к двери по арочному проходу с черными стенами, тускло освещённому лампами в виде драконьих голов. Именно эту дверь с круглой бронзовой ручкой Гарри не раз видел глазами Волдеморта. Все помчались вслед за ним, иногда переговариваясь, один только Престон следовал молча.

Наконец они оказались в огромном зале пророчеств. Высокие длинные стеллажи были уставлены светящимися голубовато-серыми шариками, и потому место это казалось огромным фантастическим складом без начала и конца. Гарри быстро шёл вдоль рядов, отыскивая нужный, друзья следовали за ним. Они не заметили, что Престона с ними нет. Освещая ярлычки под шариками-пророчествами, Гарри искал упоминание о себе, однако Невилл его опередил. И вот стеклянный шар, словно наполненный дымом, оказался в руках Гарри.

Тогда всё и началось. Гермиона вскрикнула:

— Гарри!

Тот обернулся и увидел, что к ним приближается Пожиратель смерти в маске. Все тут же наставили на него волшебные палочки и отступили на несколько шагов. Маска втянулась в конец волшебной палочки Пожирателя, и перед ними предстало ненавистное лицо Люциуса Малфоя.

— Пора тебе научиться замечать разницу между сном и реальностью! — сказал он, медленно двигаясь к ним. Они поняли вдруг, что окружены: враги были и позади, и в соседних проходах, всего семь человек. Малфой продолжал: — Ты видел только то, что Тёмный Лорд позволил тебе увидеть. А теперь отдай пророчество! — он вытянул вперёд руку.

— Нападёте, и я разобью его! — крикнул Гарри.

— Ах, он любит поиграть, этот Поттер! — чуть позади Малфоя выступила из темноты женщина лет тридцати. Не семь противников, а восемь!

— Беллатриса Лестрейндж! — воскликнул Невилл.

— Невилл Долгопупс, верно? Как твои родители поживают? — издевательски проговорила та и засмеялась. В лице её промелькнуло нечто безумное.

— Я отомщу тебе за них! — и Невилл шагнул вперед, направив на Беллатрису свою палочку, а та не осталась в долгу. Тут вмешался Малфой:

— Давайте будем сохранять спокойствие, хорошо? — он сделал успокаивающий жест.

— Отлично! — раздался громкий голос Престона позади Малфоя и Лестрейндж. — Никаких резких движений!

От этих слов все замерли, словно обратившись в статуи. Гарри с друзьями так и стояли кучкой, у них за спинами — двое Пожирателей, еще двое чуть впереди, и по одному врагу застыло по обеим сторонам прохода.

— Руки поднимите вверх! Бросайте волшебные палочки! — прозвучал приказ клирика. — Иначе всем вам смерть!

Слова эти произвели обратное действие. Малфой и Лестрейндж исчезли в струях чёрного дыма, двое других прислужников Тёмного Лорда мгновенно обернулись, направляя на невидимого врага палочки. Из полумрака одна за другой сверкнули вспышки, и одновременно раздался гром, усиленный эхом. Звук смогли опознать только Гарри и Гермиона: то был грохот выстрелов. Обернувшиеся Пожиратели Смерти рухнули на пол и не двигались больше. Остальные, включая и Гарри с друзьями, снова застыли.

— Люмос! — события помчались с этого момента с бешеной скоростью.

Зелёные лучи рванулись из палочек на голос Престона в темный конец прохода между стеллажами. Там никого не оказалось. Снова громыхнуло, на этот раз слева. Раздались крики боли — у тех, кто использовал палочки как фонари, выстрелами разнесло кисти. В тот же миг враги схватили Рона, Гермиону, Полумну и Гарри с пророчеством в руке, а в шеи им уткнули концы волшебных палочек. Невилл и Джинни оказались без движения на полу. Двое раненых стонали от боли; никто не мог им помочь.

— Если пустишь в нас ещё хоть одно заклинание, мы их тут же прикончим! — крикнул Малфой. — Он тут один! — вполголоса заговорил он другим пожирателям. — Мы с ним справимся! Только не делайте резких движений!

— Считаю до трех! После этого убью эту! — заорала Беллатриса Лестрейндж, которая схватила Гермиону.

— Не стоит, — ответил Престон. Голос его на этот раз шел справа. — Если вы причините вред ювенам (1), будете казнены прямо в этом зале. Чтобы убить хоть одного из них, вам нужно время. Мне его хватит, чтобы разнести двоим из вас головы.

— Не делай этого, Беллатриса! — заорал Малфой.

— Он прав. Замри, Беллатриса. Одна наша смерть за две ваших. Впрочем, я не могу одновременно убить всех вас, а вы не можете сдвинуться с места, — Престон замолчал.

— И что дальше? — крикнул Малфой и тут же тихо приказал своим: — Ждите! Я его отвлеку, — а Престону громко задал вопрос: — Что ты предлагаешь?

— Вам нужно пророчество. А мне нужны подростки. Не двигаясь, вы их отпускаете. Гарри идет последним и отдает пророчество тебе. Мы уходим, и вы уходите.

— Откуда я узнаю, что ты не надуешь? — это в ответ Престону, а своим тихонько: — Обездвижьте этих, не убивать! Мы их захватим с собой. По сигналу «да» палочки на голос!

— Не слушайте его! — закричала Полумна, которая смогла разобрать слова Малфоя. — Он вас обманет! — в ответ на это она получила от пожирателя лишь затрещину: тот, видимо, серьезно воспринял слова Престона насчет двух жизней за одну.

— Жду ответа, — вновь зазвучал размеренный голос грамматон-клирика. — Ты согласен, Малфой?

— Да! — заорал тот.

В то же мгновенье Гарри с друзьями попадали на пол, как подкошенные, а зал огласился названиями самых страшных и мучительных заклятий, которые пожиратели направляли во все стороны. Гарри повалился набок, рука его судорожно сжимала шарик с пророчеством. Заклинания теперь летели в конец прохода — видимо, враги поняли, где прячется Престон. Гарри и остальным только и было дела, что беспомощно крутить глазами, да и то настолько лишь, насколько позволяло положение скованного тела.

— Взять его живым! — приказал Малфой. — Нам нужно знать, что за магию он использует!

Внезапно все услышали крик боли.

— Я попала в него круциатусом! — радостно выкрикнула Беллатриса и побежала на звук, а двое пожирателей в масках за ней.

— Он тут! — начал было ликующий мужской голос из-за стеллажа, но тотчас прервался.

Малфой не спешил бежать, он стоял и прислушивался.

Снова выстрел и крики. На короткое время, хотя пророчества должны были бы давать свет, воцарилась полная темнота. Потом Малфой засветил палочку, шарики на стеллажах снова загорелись синим, а голос за его спиной потребовал:

— Немедленно сними с ювенов заклятье.

— Что…

— Хочешь лишиться головы?

Малфой повиновался — ничего другого ему и не оставалось. Обалдевшие друзья поднялись. Перед ними стоял Малфой с поднятыми руками (палочка концом вверх), позади него — Престон. Его изогнутый меч, разрезав одежду, лезвием касался шеи Малфоя. Глаза клирика скрывала узкая полоска очков. Гарри подошел и отобрал у врага палочку.

— А где Пожиратели? — только и смог выдавить Рон, пока все прочие оглядывали поле боя.

— Будьте осторожны! Трое скрылись. Остальные неопасны, — ответил грамматон-клирик. Внезапно он ударил Малфоя по голове эфесом меча, и тот упал лицом вниз.

— Вы его убили! — воскликнула Полумна.

— Нет, — Престон присел и сковал наручниками руки Малфоя сзади. — Будьте готовы к нападению! Не расслабляйтесь! — это была не просьба, а приказ. — Повторяю: трое сбежали, и среди них женщина. Она опаснее прочих. А сейчас на миг погасите палочки.

— Зачем? — спросили одновременно Полумна и Джинни.

— Мне нужно увидеть, есть ли ещё кто-нибудь в этом зале.

Палочки погасли, затем снова засветились.

— Кажется, никого, — произнёс Престон. Меча у него уже не было. — Нужно выбираться отсюда. Я иду первым. Гарри, Гермиона — вы замыкающие. Вам придется пятиться. Палочки держите наготове.

И они осторожно двинулись к выходу. Внезапно сверкнула зеленая вспышка, и одновременно клирик выстрелил. Стеллажи впереди стали сдвигаться, закрывая выход.

— Назад! — Престон слегка подтолкнул шедшую сразу за ним Полумну. — Бегите!

Полки стеллажей начали рушиться, и пророчества посыпались на беглецов. Они пролетели по закрывающемуся проходу и свернули один из параллельных, а оттуда что было сил рванули к выходу и захлопнули за собой дверь. Но в тот коридор, который привёл их в комнату с пророчествами, они не попали! Все семеро оказались в комнате средних размеров, где в деревянных шкафах со стеклянными дверцами стояло множество часов самых разных типов. Казалось, свет дают сами шкафы. Часы согласно тикали, показывая одно и то же время.

— За… нами… больше… не гонятся? — еле переводя дух от всей этой беготни, решился прояснить Невилл.

— Не… — Гарри хотел что-то сказать, но тут его за плечо молча тронул Престон и приложил палец левой руки к губам. В правой он держал пистолет. Мантии на клирике теперь не было, под ней оказался черный костюм с длинным пиджаком. Мгновенье они помедлили, затем Гарри поманил всех за собой. Престон задержался у шкафчика, рассматривая замок. Неожиданно выдернул из ножен за спиной клинок, выломал запор, открыл дверцу и взял пару небольших часов-медальонов в футлярах. Их он аккуратно положил во внутренний карман пиджака.

— Что вы делаете? — шёпотом воскликнула Гермиона.

— Обещаю, я верну их, — тихонько ответил тот.

Беглецы покинули наконец эту комнату, вышли в полутёмный коридор, тихонько пробежали к открытому лифту, втиснулись в него и через несколько минут оказались в вестибюле министерства.

Первым вышел из лифта Престон, огляделся и затем уж позволил двигаться остальным.

— Очень удачное место для засады, — повторил он. Так и было: хотя зал был прямым и широким, за любым порталом мог притаиться враг, да и фонтан мог послужить укрытием. Престон шёл первым, оставив Гарри с друзьями позади.

Они направились к мерцающему на полу красному квадрату, из которого можно было вызвать лифт-будку. До него оставалось совсем немного, но события помчались опять.

— Авада … — заорал женский голос, но не докончил: Престон, не поворачиваясь, выстрелил. Вскоре выяснилось, что пуля пропала зря.

Все, кроме Невилла, бросились в стороны, используя мраморные стенки каминов как укрытия. Гарри стоял напротив Престона и Рона; Гермиона и Полумна — у стены через два портала от них; Джинни им было не видно.

— Сюда, Невилл! — закричали одновременно несколько голосов. — Прячься!

— А-а! — справа трансгрессировал волшебник, на ходу метнув в Невилла заклятье. Того отшвырнуло к стене. Хотя Невилл и сильно ударился, зато перестал быть лёгкой мишенью. Гарри схватили сзади, оружие Престона бабахнуло, и за спиной Гарри кто-то повалился. Он оглянулся и увидел неподвижного Пожирателя в маске; волшебная палочка застыла в замершей полураскрытой ладони.

— Круциатус! — заклятье Лестрейндж полетело в сторону Рона и Престона. Клирик, толкнув Рона на пол, увернулся, на миг выскочил из-за укрытия и швырнул в Лестрейндж пистолет. Он попал колдунье в лицо. Та, закричав от боли, трансгрессировала. Грамматон-клирик прыгнул руками вперёд, кувыркнулся и оказался на том месте, где только что стояла Лестрейндж, и снова обе его руки были вооружены. Красный луч вонзился в пол, но клирик уже откатился к другому укрытию и осторожно выглянул оттуда, выискивая Беллатрису.

Та появилась за спиной Джинни, которая стояла дальше всех от места сражения. Прижимая девушку спиной к себе и тыча палочкой в шею, Лестрейндж вышла из-за портала.

— Бросай оружие, или я её убью! — завопила она. — Ну!

— Хорошо! Бросаю пистолет тебе под ноги! — крикнул клирик. Так он и сделал. Пистолет заскользил по полу на голос Беллатрисы и замер в метре от неё.

— Выходи! — заорала та. Мелкими шажками она подобралась к оружию, тронула пистолет ногой, пнула его, и оружие отлетело к стене. — Выходи!

— Я иду! — ответил клирик. — Я ранен, потому медленно! Пророчество у меня! — Полумна, Рон и Гермиона, выглянув, увидели, что отвечал он, сидя на корточках. Затем, подогнув под себя одну ногу, а другую вытянув и перебирая руками, Престон пополз из-за камина. Молодым людям он сделал предостерегающий жест рукой. — Только не стреляй! Я ранен, моё оружие у тебя. Я тебе отдам пророчество, а ты отпустишь девочку!

Так он и выполз из-за стенки портала, нелепо волоча ногу. Беллатриса следила за ним со злобной радостью.

— Оно в кармане! — крикнул клирик, подняв безоружные руки вверх. — Я его достану и покачу к тебе, — он и вправду медленно опускал правую руку.

В этот момент Гарри, Полумна и Гермиона выскочили из-за портала, наставив палочки в сторону Лестрейндж, и крикнули «Остолбеней!». Но заклятье срикошетило о щитовые чары Беллатрисы. Одновременно грохнуло, и она, взвизгнув, упала навзничь. Джинни она выпустила, и та бросилась прочь. Престон уже был на ногах, он рванул за руку девушку на себя, и они вместе упали за стенкой ближайшего портала. Беллатриса начала подниматься.

— Экспелли … — договорить никто не успел: мощный вихрь сбил их с ног, и они некоторое время не могли толком дышать. Волшебные палочки вырвались из рук и улетели. У Престона необъяснимой силой выдрало из рук пистолет. Гарри вдруг получил невидимый удар в грудь и упал, его потащило по полу. Тёмный Лорд шёл к нему, не обратив внимания на прячущихся людей.

— Давай сюда пророчество, Поттер, — раздался над Гарри шипящий ледяной голос, и над ним склонилось жуткое лицо Волдеморта. Фонтан за его спиной вспыхнул зеленым светом, словно подтверждая слова колдуна. Тот выдернул левой рукой из разжавшейся кисти Гарри стеклянный шарик.

— Спасибо! — с издёвкой поблагодарил Волдеморт. Но слева от Волдеморта выросла фигура — Престон! Чёрный маг успел извернуться и ударил клирика из неудобной позиции: ему пришлось орудовать правой рукой налево, да еще и поворачиваться к новому противнику лицом. Грамматон-клирик упал, как подкошенный, однако его клинок угодил прямо по шарику. Пророчество разбилось. Раздался крик, Волдеморт исчез, но появился снова, у стены, и тут же из его волшебной палочки вылетел зеленый луч, который полетел, как показалось Гарри, в пустое место.

— Дамблдор! Ты здесь! — взревел Волдеморт.

Ответа не последовало, однако Волдеморта охватил язык пламени. Оно тут же превратилось в огромную змею, которая атаковала выходящего из портала Дамблдора. Навстречу огненной гадине полетела гигантская водяная птица. Две одушевлённые стихии сплелись и превратились в пар. Внезапно в зал влетели с той же стороны, что и Гарри с друзьями некоторое время до этого, все члены Ордена Феникса. Волдеморт трансгрессировал и появился ближе к Гарри. Однако удара он не успел нанести: из порталов появилось здесь и еще несколько волшебников во главе с министром Корнелиусом Фаджем.

— Вы ответите за незаконное проникновение в министерство! — начал было Фадж и осёкся, увидев Тёмного Лорда.

Тот оценил обстановку и чёрным вихрем исчез. Грюм в этот момент направил волшебную палочку на лежащего навзничь Претона, и тот пропал.

* * *

На Джона Престона пал мрак. Потом грамматон-клирик выскользнул из темноты и оказался в лодке без вёсел, которая медленно дрейфовала на волнах неведомого моря. Неожиданно Джон услышал крики о помощи; вскочив, стал оглядывать антрацитовую гладь. От его метаний закачалась не только лодка, а словно бы само зеркало океана. Престон заметил метрах в пятидесяти от себя тонущую женщину. Её нужно было спасти во что бы то ни стало, но у Джона не было вёсел, а его ноги приросли к дну лодки…

— Джон! — из воды выросла скала, а ней — черноволосый мужчина в черной одежде. Волосы и плащ его полоскались на сильном ветру. — Лови весло! — скала начала плавиться и оседать в океан.

Престон с огромным трудом поймал весло и что есть силы погрёб к женщине. «Вивиана» — появилось в голове её имя. Джон вдруг понял, что океан — это нефть, а не вода, начал грести сильнее и сильнее, потому что жидкость могла загореться… Клирик выбивался из сил, а Вивиана уже оказалась в кольце огня. Пламя охватило её, и она исчезла. От ужаса Джон выпустил весло, и оно тотчас сгорело. Однако женщина вынырнула — но уже с другой стороны от его лодки. «Мэри, — звал Джон, — Мэри!» Лодка не двигалась, и снова он не мог ничего поделать.

— Возьми весло! — из ревущего пламени возник тот же мужчина. На этот раз он был гораздо ближе, так что клирик, перегнувшись через борт, дотянулся до весла и взял его. И снова он грёб, и снова выбивался из сил, и снова понимал, что уже не успеет… Слёзы катились по щекам Джона, он кричал… Его лодка пылала, и огонь переливался через борт, а Джон стоял там и плакал, погружаясь в горящую пучину. Начался шум в ушах, сквозь который прорывались слова:

— Плыви! Плыви, Джон! Плыви! — отчётливо выговаривал холодный мужской голос; слова словно бы искрились инеем и резали, как лёд. Лёд и холод боролись с пламенем… А Джон опускался в горящий океан все глубже; и вот языки огня уже касаются подбородка…

— Плыви, Джон!

И Престон сделал сначала одно судорожное движение, затем другое, а потом поплыл… Снова он оказался в темноте… В благодатной животворной темноте…

* * *

Пока грамматон-клирик I класса лежал без сознания, другие активные личности действовали. Кингсли Бруствер тайно встретился с премьер-министром Британии, причём тот напрочь забыл о встрече с волшебником. Зато он прекрасно помнил секретную операцию в Министерстве магии. Когда к нему явились представители оного — Фадж, Скримджер и еще один человек, которого Фадж не представил — произошёл поразительный разговор. Как только протокольные формальности с представлением были окончены, премьер-министр сказал:

— Вы, конечно, желаете узнать, что случилось на вашей стороне, в Министерстве магии? Мы провели секретную операцию, чтобы помешать этому вашему Волдеморту добиться своего.

Министр был несколько склонен к позерству, поэтому он замолчал, ожидая реакции собеседников.

— Операцию?? Вы?? — потрясенно вопросил Скримджер. — Но откуда у вас сведения?

— Видите ли, не далее как неделю назад ко мне явились чародеи-представители третьей стороны. Иностранцы, иными словами. Они выразили обеспокоенность теми событиями, которые происходят на вашей стороне, и опасения, что вы сами не в состоянии себя уберечь. Ваш министр Фадж, цитируя слова третьей стороны, «годен только на то, чтобы голову в песок прятать». Он, хотя третья сторона уже несколько раз официально вопрошала его о ситуации на вашей стороне, отделывался бессодержательными письмами. Представители третьей стороны даже решили, что он находится под заклятьем. Итак, они явились ко мне и рассказали о событиях, кои предположительно должны воспоследовать, и предложили мне принять хоть какие-нибудь меры, раз на вас нет надежды. В результате один из наших великолепно подготовленных сотрудников при помощи портала отправился в министерство и вмешался в события (2). Что было дальше, вы и так знаете, — премьер-министр замолчал.

— И кто же были эти иностранцы?

— Этого я вам сказать не могу: не знаю. Они блестяще говорили по-английски.

— На необходимо встретиться с вашим сотрудником, который проводил операцию, — веско сказал Скримджер.

— Категорически нет. Он пострадал, и его пришлось срочно эвакуировать. Сейчас он выздоравливает. Хочу вас предупредить, что если вы и дальше будете «прятать голову в песок», придется действовать нам. У вас есть еще вопросы, господин Скримджер?

— Пожалуй, нет. Надеюсь, мы с вами еще встретимся и побеседуем об этих событиях более подробно, — мрачно отвечал Скримджер, и волшебники удалились.

* * *

Джон Престон очнулся и открыл глаза. Он лежал в уютной палате с бледно-жёлтыми обоями и потолком в виде безоблачного неба. «Я в больнице» — понял клирик. Своего сна он не помнил. Оглядел себя — оказывается, на него надели пижаму. Он полежал несколько минут, рассматривая палату, и тут вошла женщина, одетая в светло-зелёную мантию.

— Как вы себя чувствуете? — был её первый вопрос.

— Благодарю вас, отлично, — ответствовал он. Так оно и было: он ощущал прилив сил. — Сколько времени я здесь пролежал?

— Сегодня вторые сутки. Вы легко отделались.

— Я хочу встать. Где мои вещи?

— Не думаю, что вам прямо сейчас можно подняться, — заговорила медсестра. — Вы еще слабы, и я…

— Я не могу ждать. Мне нужна моя одежда, — прервал Джон женщину. Та прощупала его пульс, какое-то время внимательно смотрела ему в лицо, затем со вздохом сказала:

— Ваша одежда в шкафу, — она указала на пустую стену, где тотчас же появились деревянные двери. — Можете взять. Умывальник там, — и медсестра удалилась.

Джон поднялся — тело его пело, словно он долго отдыхал, — и быстро оделся. Все его вещи, в том числе пистолеты, выкидной меч в ножнах и аппарат для приема дозы, оказались на месте. Раздался стук в дверь.

— Войдите, — пригласил Престон.

В палату явились четверо: старик с длинной седой бородой и длинными волосами, одетый в фиолетовую одежду; изуродованный человек с протезом вместо ноги и покрытом шрамами лицом; черноволосый и черноглазый мужчина в черной мантии; мужчина с сединой в волосах, в поношенной одежде и несколько одутловатым лицом.

— Вы подавали мне весло! — Престон неожиданно для самого себя обратился к черноволосому: молния воспоминания пронзила его. — И это вы говорили, что я должен плыть!

Тот сделал легкий поклон и ответил:

— Как я вижу, лечение прошло удачно.

— Здравствуйте, Джон, — приветливо сказал старик. — Меня зовут Альбус Дамблдор, а это — Аластор Грюм, Северус Снейп и Римус Люпин. Может быть, присядем? — с этими словами в комнате из ничего появились удобные мягкие стулья, числом пять.

— Да, конечно, — лицо Престона никаких эмоций не выразило, хотя он и был поражён фантастическим появлением мебели.

— Мы бы хотели с вами поговорить, грамматон-клирик Джон Престон, — промолвил Дамблдор.

— Я готов беседовать с вами.

— Нет нужды отмечать, что ваше весьма своевременное появление и вмешательство спасло жизни шестерым подросткам. Вы проявили чудеса смелости и поразительные боевые умения. Однако вы не волшебник. Нас больше всего интересует, кто вы и как смогли оказаться в нужном месте в столь необходимый час.

— Тогда вам придется поверить невероятной истории, которая произошла со мной несколько дней назад, — Джон был готов к этому разговору. — В моей машине прямо из воздуха возникла женщина. Представилась она Еленой Проспектенс. Как выяснилось, мисс Проспектенс была прекрасно осведомлена о моих затруднениях. Она рассказала о вашем мире и о трагических событиях, которые должны в нём произойти, а затем предложила мне вмешаться. Мой интерес состоял в том, чтобы позаимствовать у вас некоторые изобретения, а потом вернуть их. При помощи них я смог бы разрешить те трудности, которые испытываю. Она удалилась, оставив мне право выбора. Я раздумывал о её предложении несколько дней и решил действовать.

— И вы сразу же и безоговорочно поверили незнакомке?

— Она была очень убедительна: показала мне ваш мир. Я решил, что мне представился единственный шанс. Придя к этому выводу, я перенесся сюда.

— Как это понимать — «наш мир»? — прервал Аластор Грюм. — О чем это вы?

— В это трудно поверить. Мой мир и ваш сосуществуют, но не пересекаются — это мне объяснила мисс Проспектенс. Наше государство называется Либрия. Правит там организация «Грамматон». Она полностью регламентирует нашу жизнь. Даже супругов мы не можем выбирать без ведома грамматона. В Грамматоне множество подразделений. Высшее — грамматон-клирикат. Задача клириков — следить за внутренней безопасностью и изымать враждебные элементы. Враждебным считается всё, что может волновать чувства. В Либрии чувства считаются преступлением. Того, кто чувствует, казнят. Первоначально гонения на чувства были оправданы, но сейчас положение изменилось. Теперь правительство нарушает те законы, которые само же издало. Раньше преступники имели шанс на справедливый суд. Теперь же суда нет, людей просто убивают на месте. Существует подпольная организация, члены которой называют себя Сопротивлением. Я вышел с ней на связь. Мы не можем допустить, чтобы казни всё большего количества людей продолжались. Мы хотим покончить с этим. Мы желаем вернуть людям возможность чувствовать и выбирать. Я, как вы уже отметили, помог шестерым вашим подросткам. К сожалению, помощь моя небескорыстна, — тут он замолчал.

Собеседники переваривали его слова. Всех явно грызли сомнения, вопросы так и рвались с языка, но мужчины уступили право продолжать разговор старику:

— Вы сказали, «трагические события». Что это значит?

— Должен был погибнуть человек по имени Сириус Блэк.

— Он и погиб, когда вы уже были сражены заклятьем. Правда, его смерть — нелепая случайность…

Престон промолчал и никак не отреагировал на сообщение директора. После некоторой паузы Дамблдор продолжал спрашивать:

— Как вы попали в наш мир?

— При помощи портала.

— А за помощь вы хотите маховики времени, не так ли?

— Вы совершенно правы, Дамблдор. Однако мне необходимо спешить. Если мое отсутствие замечено, я не смогу сделать то, что должен. Поэтому прошу вас как можно скорее дать ответ.

— Мир, где чувства считаются преступлением… — заговорил мужчина в чёрном, Северус Снейп. — Какой он?

— Мой мир — черно-бело-серый, — ответ Престона был чеканным. Его с детства приучили доносить до собеседников максимум информации без всякой эмоциональной окраски.

— А если человек чувствует, что с ним происходит? — поинтересовался Люпин.

— Его сжигают заживо независимо от возраста, — бесстрастно ответствовал грамматон-клирик.

После этих слов молчание длилось несколько минут.

— И вас с детства заставляют забыть о чувствах? — снова задал вопрос Снейп. Остальные внимательно смотрели на Престона.

— Да. К тому же у нас есть специальный препарат, который блокирует появление чувств. Мы обязаны принимать его. Поэтому мы большую часть времени не имеем эмоций.

— Джон, могли бы вы разрешить нам посмотреть ваши воспоминания? — снова заговорил старик. — Это будет очень полезно.

— Я вас не понимаю.

— Если вы позволите, Джон, мы просмотрим — как вы просматриваете записи — ваши воспоминания о сражении в министерстве. Вам от этого не будет никакого вреда.

— Сожалею, но вы мне так и не объявили вашего решения о маховиках времени, — Джон не желал уклоняться от главной темы. — Будучи в министерстве, я позволил себе взломать шкаф и взять два прибора с собой. Причина тому — я рассчитывал сразу по завершении миссии удалиться в свой мир. Прошу не считать мои действия ограблением. Но мне чрезвычайно нужны эти приборы. После того как необходимость в них отпадет, я верну их.

— Вы оказали нам еще одну услугу, Джон. После того как вы ушли, кто-то из пожирателей смерти уничтожил все оставшиеся маховики. А вы каким-то чудом сумели взять лучшие экземпляры, — Дамблдор вздохнул. — Вы их получите, клирик. Я обещаю. Но и вы не ответили. Разрешите ли вы просмотреть ваши воспоминания о событиях в министерстве магии?

— Да. Но сначала я желал бы ознакомиться с действием маховиков.

— Что ж, это легко устроить. Какое время вы хотите потратить на проверку? Диапазон широк: от нескольких минут до нескольких часов.

— Пять минут, — незамедлительно последовал спокойный ответ.

Когда действие маховика было проверено, и Престон убедился, что они работают, он позволил позаимствовать свое воспоминание. Волшебников реакция магла на чудеса поражала все больше и больше: он ничему не удивлялся! Они ожидали услышать после испытания маховика времени восхищенные возгласы — но ничего подобного! Грамматон-клирик словно бы всю жизнь наблюдал проявления магии.

Все вместе, включая и клирика, побывали в его воспоминании. Джон сначала подумал, что смотрит не более чем видеозапись. Однако это не шло ни в какое сравнение с видео! Клирик находился в уже пережитой реальности, только смотрел на себя со стороны. Вот он приотстал от подростков, надел очки-тепловизоры и стал двигаться за молодыми волшебниками. Престон обнаружил, что между нижними полками стеллажей и полом есть свободное пространство высотой сантиметров в сорок-пятьдесят; это дало ему возможность проскальзывать из ряда в ряд. При помощи очков он мог разглядеть фигуры противников и сквозь стеллажи. Вот он заметил восемь фигур, прячущихся у стеллажей, вот эти фигуры преградили выход подросткам… Когда раздались роковые слова Малфоя, Джон на своих часах нажал кнопку таймера: он всегда выставлял начало и конец операции. Пока он стрелял, бегал, уворачивался и раздавал точно выверенные удары, его спутники памяти следовали за ним, а Грюм только и восклицал:

— О! Мерлин мой! Какая скорость! Какое мастерство! Даже не волшебник!

Несомненно, запись памяти с возможностью всё пережить и просчитать заново была гораздо, гораздо полезней обычной видеозаписи!

— А сейчас я совершаю ошибку, — прокомментировал он вдруг свои действия, когда двинулся к Волдеморту. Тот, как поняли волшебники, применил заклятье «Экспеллиармус», потому оружие и вылетело у всех из рук. Однако на меч за спиной Престона заклятье не подействовало: он был в ножнах!

— И какая же ошибка? — вопросил Грюм.

— Я выдохнул раньше, чем он. Он услышал и начал оборачиваться.

— Мерлин мой! Вы справились с таким количеством противников за пятнадцать минут! — воскликнул Грюм, когда они выбрались из памяти Джона.

— Да. Вся операция от телефонной будки до полученного мною удара заняла двадцать пять минут двадцать шесть секунд. Я отметил время на часах. Собственно бой длился четырнадцать минут тридцать четыре секунды, — пояснил Джон.

— Но как вам удается так быстро передвигаться? Как вы предугадываете действия противника? — Грюм не мог остановиться.

— Грамматон-клириков готовят к этому с детства. Моя задача — узнать, что собирается делать преступник ещё до того, как тот сможет осознать свои действия.

— И вы это можете делать?

— Я считаюсь одним из лучших, — ни тени гордости, ни тени хвастовства: простая констатация факта.

— Но как вы это делаете? — продолжал Грюм.

— Я считываю невербалику противника, — объяснил Престон. — Слова могут быть лживыми, но тело — никогда. Так я и узнаю, что собирается делать человек.

— Он метнул в вас заклятье, которое свело бы с ума любого человека! — заметил Снейп. — Как я понимаю, оно не подействовало, поскольку вы очистили свой мозг?

— Да, вы правы. Перед операцией я принял дозу «прозиума». Это препарат, который блокирует эмоции и, в конечном счёте, чувства, — напомнил клирик.

— Я вижу здесь, — заговорил взволнованно Грюм, — огромные перспективы! — тут он посмотрел на старика и заметил ему: — Альбус, не время сейчас проявлять разногласия.

Грюм подготовился к разговору, но ему на ходу пришлось перестраивать речь: ясно стало, что с Престоном нужно говорить только и только о деле, не отвлекаясь на красочные описания, междометия и вводные слова:

— Мы, Джон, можем предложить вам не только маховики времени, но и другие наши…э… изобретения. Кроме того, кто-нибудь из нас мог бы отправиться с вами и помочь вам на месте. А вы взамен научили бы нас вашему искусству боя. И, конечно же, мы рады были бы получить такое же оружие, как у вас, — при последних словах он сурово посмотрел на Дамблдора и Люпина, а затем глаза его снова вернулись к глазам клирика. — Я сам мог бы отправиться с вами.

— Или я, — вступил Снейп.

— Не вижу, как вы можете мне помочь. Мои действия в министерстве это доказали.

— Я могу показать, — проговорил Снейп, мгновенно выдернув из кармана палочку. Джон слегка дёрнулся, но ничего не успел поделать: его парализовало. Затем он снова смог двигаться, а Грюм пояснил:

— Это было сковывающее заклятье. Арсенал боевых заклятий весьма велик. Можно, например, сделать так, что ваш противник или противники не смогут контролировать свои движения. Или же они лишатся оружия — как это произошло с вами.

Престон молча обдумывал предложение.

— Благодарю вас за предложение, — наконец ответил он. — Однако должен вас предупредить: вы при этом можете подвергнуться опасности гораздо большей, чем представляете.

— Но мы уже показали, что и наши действия весьма эффективны, не так ли? — заметил Снейп. — Вы же не успели среагировать на мои действия.

— Не совсем верно. Я понял, что именно вы можете представлять опасность, однако заставил себя не двигаться. Иначе я мог вас покалечить.

— И каким же образом вы догадались? Ведь мыслей вы читать не можете? — спросил Грюм с интересом, хотя и не поверил словам Престона. На его взгляд, Снейп действовал очень быстро, и магл не мог успеть прочесть невербалику мага.

— Я же сказал: анализирую все движения противника. Господин Снейп перед ударом подобрался, не говоря уже о жесте его правой руки. Я мог упасть на пол, одновременно бросив в его сторону стул ножками вперед. Возможно, я бы успел.

Это произвело на всех впечатление. Дамблдор вглядывался в лицо грамматон-клирика, Снейп тоже сверлил того взглядом.

— Скажите, Джон, в чём, по-вашему, наша слабость? — Грюм не выдержал и задал самый важный для себя вопрос. — Раз уж вы смогли в одиночку справиться с восьмерыми Пожирателями Смерти, опасными колдунами, да еще и будучи маглом… Раз вы утверждаете, что и от заклятья Северуса могли уклониться… Это заслуживает изучения!

— Вы пренебрегаете телом. Вы полагаетесь только на ваши палочки. Стоит вам их лишиться — и вы беззащитны. Это я и доказал своими действиями.

— А ваши эти пистолеты — на каком расстоянии от противника они могут действовать?

— Не менее семидесяти пяти шагов, — Джон понимал, что не может использовать привычные термины вроде «прицельная дальность» и т.п.

— Семьдесят пять шагов! Да это и не всякое заклятье долетит!

— Джон, а как пользоваться «прозиумом»? — снова заговорил Снейп.

— Вот в это гнездо помещаете ампулу, — прозиум-шприц выглядел как небольшая коробка с тонким стволом. — Подносите к шее, — он говорил и показывал, — Нажимаете на курок. Так вводится препарат.

— Благодарю вас, — Снейп принял из его рук прибор и стал рассматривать. Затем он поднёс шприц к своей шее и — никто даже пошевельнуться не успел! — нажал на спуск. — Когда будет заметен результат?

— Через три минуты, — теперь уж Престон внимательно смотрел на Снейпа. Все ждали, а Джон включил секундомер. — Каковы ваши ощущения, Северус?

— Прекрасно. Однако никаких перемен я не чувствую.

— Это значит, сейчас вы находитесь в нейтральном расположении духа. Через несколько минут вы ощутите беспричинную радость, а затем полное спокойствие.

— Так что, Джон, вы думаете о возможном сотрудничестве? — вернулся к теме Грюм. — Как насчет взаимопомощи?

— Я принимаю ваше предложение.

— Это замечательно! — заявил Снейп. — Я, пожалуй, прогуляюсь с вами, — прозиум начал действовать, и профессор зельеварения действительно ощутил мощный душевный подъём.

* * *

— Не могу сказать, Альбус, что мне нравятся методы нашего нового знакомого, но они очень и очень действенны! — заметил Грюм. — Вы только вспомните: один против восьмерых — и каков результат! Трое убитых и двое раненых, Малфой пойман на месте преступления, как и Эйвери — а из наших в бою никто не погиб!

— Слишком много жертв, Аластор! Этот человек убивает и калечит, не задумываясь! — вместо Дамблдора резко заговорил Люпин. — Как вы не понимаете, что он ничем не отличается от Пожирателя смерти? Только по случайности он оказался на нашей стороне! Он не пытался пленить врагов, а с самого начала настроился причинить как можно больший вред! Если перед ним выбор — ударить кулаком или мечом, он предпочитает меч!

— Можно подумать, пожиратели намереваются брать пленных, Римус! — отвечал Грюм. — Мы проигрываем из-за того, что в отличие от наших врагов стремимся сохранить им жизнь! Мы идем брать в плен, почти не причиняя увечий, а они идут убивать! Не потому ли погибло столько наших друзей? Идет война, а на войне все средства хороши!

— Люди не должны убивать людей, Аластор, — убеждал Люпин. — Этим мы и отличаемся от Пожирателей.

— Думаю, Аластор прав, — сказал Снейп. — Мы не можем нянчиться с врагами.

— Аластор! Северус! Если вы собираетесь действовать так, то чем же вы будете отличаться от наших врагов? Именно сочувствие и милосердие делают нас людьми! А если вы хотите быть подобными Престону, то кем же вы станете тогда?

— Престон не так уж плох, как ты думаешь, Римус, — вступил наконец и Дамблдор. — Ты говоришь, что он не отличается от Пожирателей? Да, он с детства приучен убивать, и он может быть опасным врагом. Страшно подумать, что он может сделать, если окажется под заклятьем Империус . Но в отличие от пожирателей он не преследует никакой личной выгоды. Убийство противно его натуре. Кроме того, это человек честный и справедливый. Ради великой цели он готов пожертвовать собой, но при том не станет жертвовать другими. И милосердие далеко не так чуждо ему, как ты думаешь, Римус. Это человек глубоко страдающий. Он осознал, скольких людей погубил и чувствует страшную боль из-за этого. Думаю, большинству из нас это даже представить трудно, не говоря уж о том, чтобы ощутить, — он обратился к Грюму: — Тем не менее, я не могу согласиться с тобой, Аластор!

— Мы должны защищаться, — упрямо сказал Грюм.

— Вмешательство этого человека грозит всем нам потрясениями, — вмешался Люпин. — В Министерстве три мертвеца и двое раненых, причём четверо из них имеют следы магловского оружия. Что, если многие наши тоже станут пользоваться таким оружием? Что, если первыми его получат сторонники Сами-Знаете-Кого?

— Кроме того, Престона уже сейчас ищут — и не только сотрудники министерства магии, но и наши враги, — закончил Дамблдор. — И я очень опасаюсь, что его все-таки найдут, несмотря на наши предосторожности. И все же самая большая опасность в нашем незнании. Что за женщина к нему явилась? Вот что нужно узнать!

* * *

— Ну что ж, Джон, мы свое слово держим. Вот ваши маховики. — Дамблдор протянул два футляра с часами.

— Я не прощаюсь с вами. Как только мы исполним свой долг, я верну ваши приборы, — отвечал Престон.

— Я отправляюсь с вами, — повторил желание Снейп.

— Северус… — вмешался Дамблдор.

— Мое решение окончательно.

— Вы уверены? — На «уверен» Престон сделал ударение.

— Безусловно.

— Северус… впрочем, ничего. Что ж, я провожу вас. Вероятно, вы хотите оказаться перед входом в министерство? — закончил Дамблдор.

— Да, Вы правы.

Все пятеро покинули больничное крыло Хогвартса, затем прошли в кабинет Дамблдора, откуда Престон и Снейп ушли при помощи портала.

Примечания:

1) Ювен — человек 12—17 лет. Слово из либрианского словаря, по смыслу несколько отлично от «подросток», хотя в некоторых случаях используется как синоним. Либрия — мир Престона.

2) Речь политиков чудовищна, это автор и попытался передать.

— Что это ещё за фигня? — возмущенно протянул Алекс. — Что за чёрт?? Фильм же лицензионный? Или это пиратская переделка какая?? — его можно было понять: он купил фирменную копию фильма «Гарри Поттер и орден феникса», но конец оказался в высшей степени странным! А ведь Алекс этот фильм уже смотрел в кинотеатре полгода назад — и там всё завершилось так же, как и в книге! А тут??

Согласно альтернативной версии, в министерстве магии вместе с Гарри Поттером и его друзьями вдруг оказался Джон Престон из фильма «Эквилибриум»! Престон быстро справился почти со всеми врагами, хотя сам и попал под заклятье Волдеморта.

Финал был таким:

«— Руки за голову, Снейп! — Престон чуть приотстал и метил из пистолета профессору зельеварения в затылок. Тот медленно выполнил приказание. — Зачем вы пошли со мной?

— Видите ли, я хочу жить. Очень, знаете ли, не хочется погибать во цвете лет. Вы, если я не ошибаюсь, направили свое оружие мне в голову?

— Не тяните время.

— Неужели вы вот так легко сможете убить человека, который вам помог выжить в океане огня? Впрочем, это риторический вопрос. Я хочу иметь возможность избавиться от того, к чему вы так стремитесь. Мне нужен прозиум — и чем больше, тем лучше, — Снейп говорил спокойно и размеренно, а неудобная поза словно бы нисколько не мешала ему. — На вашем и своем опыте я убеждаюсь, насколько это полезное зелье. Казалось бы, сейчас, когда мне грозит страшная опасность, я должен бояться. Тем не менее, я совершенно спокоен, сердце даже не дрогнуло и не зачастило, дыхание не изменилось. Словом, я не наблюдаю у себя никаких признаков страха. А моя… гм… деятельность требует от меня абсолютного спокойствия. И добиться такой же чистоты сознания, как сейчас, мне бывает очень сложно, особенно когда противник чрезвычайно силен в легилименции. Легилименция, Престон, — это не только умение извлекать из чужого мозга воспоминания и чувства, но еще и возможность использовать их в нужную сторону. При желании можно свести человека с ума — как попытался сделать с вами тот, кого вы так неудачно ударили мечом. Но поскольку вы были под действием прозиума, то отделались лишь кошмарными снами — в которых я, при помощи той же легилименции, помог вам выстоять. Словом, моя жизнь зависит от умения очищать мозг от ненужных воспоминаний и чувств. Вы удовлетворены, клирик?

— Да, — после некоторого молчания ответствовал тот. — Идёмте».

Никакой музыки, никаких титров в конце: герои уходят, экран постепенно темнеет, и вот их уже не видно. Конец.

— Что за бред?? Что за чушь?? — Алекс перемотал фильм на то место, откуда начинались расхождения с нормальной версией. Он просмотрел этот кусок несколько раз. При всей глупости такого смешения, нельзя было не признать: кто бы ни создал альтернативную версию, он сделал ее мастерски. Схватив «ненормальный» диск, Алекс отправился к приятелю, с которым они раньше ходили на «Гарри Поттера». Они вместе просмотрели копию. При всей абсурдности странного варианта, спецэффекты там оказались на таком же высоком уровне, как и в обеих исходных кинолентах, а зрелище даже при чудовищной противоестественности было захватывающим.

— А здорово сделано, и смотрится хорошо этот «Орден Феникса «А»! — признали друзья. Они стали обсуждать увиденное и обнаружили, что без смеха пересказывать события «Ордена Феникса Альтернативного» нельзя. Полезли в Интернет по Фан-сайтам любимых героев и выложили в форумах новую тему под названием «Альтернативная версия». Написанное сообщение, ясное дело, было смешно читать из-за абсурдности самой идеи объединить «Гарри Поттер» и «Эквилибриум». Зато друзья набрели на вполне логичную мысль: может, и «Эквилибриум» кто-нибудь подправил? Поэтому они стали разыскивать этот фильм. Однако — увы! — диск уже был распродан, в прокатах такое кино не держали, так что пришлось им делать заказ в магазине «Арт-кино», а до выполнения заказа ждать не меньше недели.

Первые главы фика были написаны _до_ выхода в свет «Принца-полукровки», поэтому здесь автор излагает свои соображения о невиновности Снейпа. Сейчас-то это не составляет тайны, но тогда было интересно. Так что главу можно пропустить. Важно в ней то, что Елена знакомится с Гермионой, и что рассказывает о заклинании псевдоморта.

Гермиона Гренджер не спеша возвращалась домой из супермаркета Мысли её были мрачными. Меньше недели она побудет с папой и мамой, а потом спрячет родителей, чтобы Пожиратели не смогли добраться до них. А затем придётся покинуть свой дом — и возможно, она никогда туда не вернётся... Последние дни спокойствия, и погода стоит хорошая... Иногда кажется, что все ужасные происшествия в Хогвартсе — сон. Но чаще Гермиона ловила себя на мысли: это солнечные дни, тепло, мир маглов — сон, а реальны лишь страшные события в мире волшебников…

— Гермиона! Постой! — окликнула вдруг её брюнетка лет двадцати, одетая от кед до футболки в чёрное; заплетённые в косы волосы перевязаны кожаными шнурками. Глаза незнакомка прятала за зеркальными солнцезащитными очками. На футболке горящий мужчина пожимал руку двойнику, увешанному электрическими лампочками (1).

— Мне нужно поговорить с тобой о событиях в Хогвартсе!

— В Хогвартсе? — чего-чего, а этого Гермиона не ожидала и растерялась на мгновенье. Она не предполагала, что среди маглов, на обычной улице, с ней вдруг заговорят о школе магии! — Я не понимаю, о чем вы говорите, — и сделала попытку уйти.

— Отлично понимаешь! Мне нужно передать тебе важные сведения, — девушка пошла рядом. — Это срочно! Я — мракоборец.

Гермиона резко остановилась и повернулась к девушке.

— Может быть, снимешь очки и представишься? — требовательно вопросила она.

— Конечно. Давай пойдем в сквер, там и поговорим.

Молча они дошли до сквера, выбрали укромную скамейку и уселись так, чтобы за спиной не оказалось кустарника.

— Зовут меня Елена, — незнакомка сняла очки, явив сине-серые глаза под прямыми чёрными бровями.

— Елена и всё?

— Елена Легенс (2), если угодно.

— Откуда ты меня знаешь? — Гермиона, прищурившись, смотрела девушке в глаза.

— Во-первых, я же мракоборец. А во-вторых, из газет. Я всё же читаю «Ежедневный пророк» и «Придиру».

— Если ты действительно мракоборец, Тонкс и Грюм тебя знают. Я у них спрошу.

— И получишь в ответ, что они впервые обо мне слышат. Гермиона, в мракоборческой службе несколько подразделений. Грюм, Тонкс, Долиш, Бруствер и другие — они группа быстрого реагирования. Эти люди на виду, потому что именно они охраняют важных персон, они арестовывают подозреваемых, проводят открытые расследования и бьются с врагами. А наше подразделение занимается поиском, анализом и интерпретацией информации. Мы гораздо больше засекречены. Именно мы даём сведения другим отделам. Но при Фадже у нас дела пошли совсем уж плохо, он и слышать ничего не хотел о возвращении Волдеморта. И потому нашего начальника отправили в отставку, к нам пришли новые сотрудники… Очень я опасаюсь, что агенты Тёмного Лорда и к нам пробрались. Я уже никому не доверяю.

— А почему же тогда ты не вступила в Орден Феникса?

— Ты думаешь, Гермиона, все члены Ордена знают друг друга? — ответила та вопросом на вопрос. — В таком случае стоит одному попасть в плен, и всё пропало. Уж поверь мне, Сама-Знаешь-Кто из любого человека вытащит под пыткой всё что угодно! Выдержать невозможно! Круциатус — это ещё лучшее, что может быть! А есть и нечто гораздо, гораздо хуже, — тихо закончила девушка, передёрнувшись. Глаза её затуманились. — Особенно если эта тварь Лестрейндж за дело берётся… Так что если уж к ним попал, лучше всего постараться умереть…

Гермиона поражённо замолчала. Если уж круциатус — легчайшая из пыток… Вообразить страшно, каковы остальные…

— Постараться умереть… — эхом откликнулась она. — Ты говоришь о самоубийстве?

— Нет, такого подарка они никогда не поднесут, — мрачно заявила Елена. — Я имею в виду, разозлить их посильнее или напасть, тогда они тебя прикончат заклятьем авада кедавра, да и всё. Это хотя бы не больно. А то есть ещё псевдоморта (3), заклятье мнимой смерти. Представь, лежишь, всё осознаёшь, но не можешь шевелиться! И тебя заживо хоронят! Хорошо, если враги, а если родственники? Этого я даже врагу не пожелаю... Кроме Лестрейндж, конечно.

Они помолчали. Гермиона размышляла о словах Легенс. Живое воображение услужливо стало подкидывать ей картины, одну страшнее другой. Заживо похоронить друга или любимого… и понять это, и не успеть спасти… Даже думать об этом страшно! От таких мыслей Гермионе показалось, что солнечный день стал пасмурным. Наконец она отбросила кошмарные мысли и снова обратилась к собеседнице:

— А почему ты не обратилась к кому-то из старших?

— Ни на кого из них у меня нет выхода. К ним трудно подобраться... Если б могла, я поговорила бы с Люпином — он человек здравомыслящий… Но не получилось. К тому же с тобой говорить полезнее… И к лучшему — в смысле, что я не стала рассказывать всё это ни Гарри, ни Рону, хотя возможность была.

— Почему? — Гермиона пристально смотрела на Елену, жалея, что не владеет легилименцией. Та вдруг замялась.

— Э-э-э… Ты меня извини, Гермиона, но из всех вас у тебя одной голова светлая. Гарри… он… ну… он слишком уж импульсивный — у него всегда эмоции на первом месте, а думает он только в крайнем случае… О смерти Дамблдора он вообще не может рассуждать спокойно. Он верит только в то, во что хочет верить. Звёзд с неба не хватает, ты и сама это знаешь. А Рон… Рон тоже не семи пядей во лбу… Да не злись ты на меня! Твои друзья хорошие, замечательные просто, только вот ума бы им еще занять… Поэтому я и говорю с тобой.

— Ну так и говори, а то вокруг да около ходишь! — резковато отвечала задетая за живое Гермиона: её друзей назвали глупыми!

— Слушай, — Елена понизила голос. — Мои сообщения и умозаключения касаются профессора Снейпа и убийства Дамблдора. Но я не хочу тебе навязывать своих соображений, а буду задавать вопросы. Гермиона, постарайся мыслить трезво, без эмоций — не как Гарри. Вопрос первый: Дамблдор. Гарри не рассказывал, что было у директора с рукой?

— Мы ещё не говори об этом.

— Тогда я скажу. Он уничтожил один крестраж — кольцо Слизерина. Однако заклятье там такое сильное, что оно мощно ударило Дамблдора. Думаю, помертвевшая рука — это внешнее проявление болезни. И эта болезнь точила его весь год.

— Ты хочешь сказать, что обгоревшая рука — это только симптом, а болезнь пряталась внутри? Как рак?

— Я так предполагаю. А кто у нас в Хогвартсе лучший специалист по зельеварению и тёмным заклятьям? Кто умеет распознать колдовскую болезнь и приготовить от неё снадобье лучше всех?

— Снейп! — Гермиона лихорадочно размышляла. — По-твоему, он лечил Дамблдора от смертельной болезни? — перед глазами её встали герои телепередачи о лейкемии.

— Возможно. Гарри с Дамблдором отправились за крестражем — думаю, об этом ты уже знаешь.

— Гарри не рассказывал подробностей, — вставила Гермиона.

— И зря! Выспроси его, Гермиона! В пещере Дамблдору пришлось выпить некое зелье, чтобы взять из-под него крестраж. Он приказал — приказал, Гермиона! — чтобы Гарри в любом случае помог ему выпить эту отраву. И Гарри это сделал. Он влил эту дрянь в рот Дамблдору. Потом они вернулись в Хогвартс.

— Откуда ты можешь знать, как всё происходило, раз там никого, кроме них, не было? — с подозрением просила Гермиона, прищурившись.

— У меня был способ это узнать, — отрезала Елена. — Давай оставим ненужные вопросы на потом... Мало ли что… Повторяю: Дамблдор выпил жуткое зелье.

— Полагаешь, Дамблдор умирал? — у Гермионы от волнения даже дыханье перехватило. Глаза её расширились.

— Быстро соображаешь! Да, я так предполагаю. Какой же вывод?

— Дамблдор позвал Снейпа на помощь… Чтобы тот убил его??

— Думаю, вывод верен: директор дважды подвергся смертельно опасному заклятью. Наши предположения доказываются последними словами Дамблдора. Он сказал: «Прошу тебя, Северус». Точнее — не сказал, а взмолился! Гарри, верно, вам не рассказывал об этом?

— Нет, — глаза юной волшебницы лихорадочно блестели. — Дальше!

— Вопрос два: непреложный обет Снейпа. Почему он его дал, да отчего — не важно. Важно другое: в чем была суть, знал ли об этом Дамблдор и что он предпринял? Не забудь про странные и опасные события в Хогвартсе!

— Гарри сказал ему.

— А помнишь ссору Дамблдора и Снейпа, о которой говорил Хагрид? Как ты думаешь, о чём они могли спорить? — Елена уставилась на Гермиону. Та раздумывала.

— Суть непреложного обета в том, что некто клянется своей жизнью, что выполнит его, — рассуждала Гермиона. — Снейп дал непреложный обет матери Малфоя. Самому Малфою он предлагал помощь… Малфой хотел убить Дамблдора! — выпалила Гермиона. — Ожерелье! Отравленное вино! Директор знал об этом! Но в таком случае получается, что Дамблдор требовал от Снейпа… выбирать между своей и его жизнью!

— Точно! — собеседница подняла вверх указательный палец. — Говоришь, Гарри не рассказывал подробности гибели Дамблдора?

— Нет. Он сказал только, что там было полно Пожирателей, и что именно Снейп убил директора.

— Тогда я расскажу. Как ты знаешь, всё произошло в башне астрономической лаборатории. Дамблдор и Гарри вошли туда, а сразу за ними — Драко Малфой. Вместо того чтобы его обезоружить и получить выигрыш во времени, Дамблдор наложил на Гарри заклятье оцепенения и потерял драгоценные секунды! Так что Гарри ничего не мог поделать, он мог лишь наблюдать. Малфой хотел убить Дамблдора, только вот духу у него не хватало. Тут появились четверо Пожирателей и стали требовать, чтобы Драко исполнил свой долг перед Волдемортом, а тот всё никак не мог решиться. Последним туда явился Снейп. Дамблдор взмолился: «Прошу тебя, Северус». Если ты сумеешь выпытать всю эту сцену у Гарри, то обнаружишь: Дамблдору не то что говорить, а и стоять было трудно! Отсюда и его мольба! Снейп видел, что Дамблдора уже не спасти и выполнил его требование! Убийство спланировано, Гермиона. Даже слишком уж тщательно спланировано. Я допускаю, что Дамблдор не умер. Может быть, это инсценировка.

— Не… умер?? Но это опровергает твою же версию!

— Однако в главном не противоречит: две стороны — не одна! — планировали убийство Дамблдора. И вот его нет. Вопрос три: действия Снейпа в ту кошмарную ночь. Об этом ты сама расскажи, начиная с дежурства около кабинета. Предваряя твой вопрос, повторяю: у меня есть способ добывать информацию.

— Мы с Полумной караулили у кабинета Снейпа. Туда примчался Флитвик, он кричал про Пожирателей… Потом грохот… Снейп выскочил из кабинета и сказал нам, что у Флитвика обморок, а самому ему нужно спешить.

— Теперь ответь: почему он оставил вас в живых? Вас — это тебя, Флитвика, Полумну, а затем и Гарри, Макгонагалл, Люпина? Ведь он легко мог всех вас поубивать — вы же не ожидали от него нападения? Однако он не причинил вам никакого вреда! Как ты думаешь, если б на его месте был Сивый, или Алекто, или кто там еще, что они сделали бы?

— Он был один против пяти волшебников, потому и не стал рисковать. С этим-то как раз всё ясно.

— Да что ты? А ты восстанови события поподробней! — Елена впилась в Гермиону взглядом, даже рот приоткрыла в волнении.

Гермиона стала вспоминать. Снейп и Флитвик в кабинете зельеварения вдвоём, и вот Флитвик оглушен. Из кабинета выскакивает профессор зельеварения и говорит, что у Флитвика обморок, и что девочкам нужно позаботиться о профессоре заклинаний. Они вбегают в класс и видят оглушённого Флитвика…

— Действительно, Снейп мог нас убить. Но вот против Тонкс, Макгонагалл, Рона, Люпина и Джинни они с Малфоем вдвоём не выстояли бы. Вот они и убежали.

— Ничего подобного. Ты кое-что упускаешь. Уж Макгонагалл и Тонкс он точно мог прикончить до того, как вы все начали бы кое-что соображать. И Малфоя не стоит со счётов сбрасывать… И потом, очень важны те слова, которые Снейп сказал Гарри! Гарри же погнался за Пожирателями, помнишь? Он пытался прикончить Снейпа, но тот его легко обезоружил и кое-что сказал на прощанье. Выспроси Гарри, и ты поймёшь, что я имею в виду!

— Но тогда… Тогда…

— Подожди, не спеши. Вопрос четыре: учебник Принца-Полукровки.

— Принц-Полукровка — это Снейп!

— Я знаю. Важнее другое: каким образом учебник так своевременно попал к Гарри? Подумай хорошенько, Гермиона!

— Его дал ему Слизнорт. Теперь кабинет Снейпа в его распоряжении… — мысли Гермионы снова помчались. — Ты думаешь, Снейп специально оставил там учебник? Он знал, что не будет преподавать зельеварение, и что Гарри об этом не знает! А Гарри хочет стать мракоборцем! И что зельеварение для этого нужно изучать. Он мог предположить, что у Гарри и у Рона нет учебников! Вот он и подложил свой учебник с пометками в стопку…

— Верно! А Слизнорт взял да и выдал первые две книги, лежавшие сверху. Таким образом «Собственность Принца-Полукровки» в любом случае — в любом! — должна была оказаться у Рона, или Гарри. А может, Снейп заколдовал книгу, чтобы она непременно досталась Поттеру — такое тоже нельзя исключать. Согласись, учебник этот — очень ценная штука!

— Но откуда ты-то все это знаешь?

— Я же говорю, я мракоборец, и моя сильная сторона — поиск информации. Но как я её добываю, сейчас не могу сказать.

— А почему же тогда Снейп потребовал у Гарри учебник? Почему тогда Снейп, как рассказал Гарри, обозлился из-за этого учебника? Раз он сам его ему и подложил, как думаешь ты.

— Есть у меня несколько мыслей на этот счёт, но я их, пожалуй, при себе оставлю. Хотя… Почему бы и не высказать предположения? Словом, Снейп таким образом дал Гарри понять, что его внезапные успехи в зельеварении очень подозрительны — для того же Малфоя, например. И что поэтому Гарри должен быть осторожен. Вдруг кто-то стащил бы книгу?

— Но всё это — лишь предположения, верно? — спросила Гермиона наконец. Она решила не выдавать недоверия. — Точно мы не знаем.

— Да, — нехотя признала Елена, поморщившись. — Однако предположения эти ты можешь проверить, изучив воспоминания Гарри, Хагрида и прочих, кто участвовал в событиях той ночи. Я знаю, ты в состоянии заметить такие мелочи, на которые Гарри никогда не обратит внимания. Выспроси всех. Разбери каждую крупинку, Гермиона! Каждое зернышко воспоминаний!

— А тебе-то что нужно? Зачем ты мне все это рассказала?

— Думаешь, только вы мечтаете расправиться Сама-Знаешь-с-Кем? Информация — это оружие! Неужели ты не понимаешь? Кто больше знает, тот и побеждает!

— А ты-то какую цель преследуешь? — Гермиона не знала, верить или нет. Слишком хорошо была эта девушка осведомлена, а для мракоборца очень уж молода… Хотя с Тонкс они, вероятно, ровесники… Неизвестно, кто такая Легенс на самом-то деле, и проверить никак нельзя!

— Говорю тебе, я мракоборец! А задача моя — собирать информацию! Министерству я не доверяю, пусть даже министром стал такой крутой человек, как Скримджер. Он ещё наломает дров… Ты подумай о моих словах! Если вдруг вы возьмете Снейпа в плен, выслушайте его, — она вдруг стала оглядываться. Затем порывисто вскочила. — Опасность! Мне нужно бежать! До свидания!

— Подожди! — Гермиона хотела удержать Елену, но та вырвалась и сказала:

— Гермиона, мне нужно уходить! И ты уходи быстрей! Ещё встретимся! — и девушка быстро пошла из сквера. Гермиона тоже не стала задерживаться.

Примечания:

Напоминаю: в этой книге нет главы 31!

(1) На футболке обложка альбома Pink Floyd «Delicate Sound Of Thunder». Картинка и название альбома «говорящие».

(2) Legens в данном случае переводится с латинского как «читающая». «В данном случае», поскольку legens — одна форма именительного падежа для трёх родов. Нельзя сказать, перевела ли Гермиона эту фамилию, и если да, что об этом подумала.

(3) Псевдоморта — от «pseudo-» (приставка со значением лже-, мнимый, кажущийся) и mors, mortis f смерть.

— Ну ничего себе Роулинг дает! — воскликнула девочка, дочитав до конца. — Вводит в самом конце книги нового героя!

Анна читала медленнее, чем ее подруга, и книжку ей подарили на неделю позже, чем Кристине. Однако от Кристины невозможно был добиться ответа, чем кончится книга и фильм. Аню это иногда раздражало. Сама она не могла удержаться: уж если посмотрела кино, обязательно рассказывала, что будет в конце. То же было и с книгами. Дочитав, она набрала номер Кристины и возбужденно заговорила в трубку:

— Кристя, я дочитала! Никогда бы не подумала, что Снейп — хороший! Ты про эту загадку в конце говорила?

— А почему ты думаешь, что Снейп хороший? — Кристина удивилась. — Мне это в голову не приходило! Он же убил Дамблдора!

— Как не приходило! Ведь Легенс всё рассказывает Гермионе!

— Какая Легенс?? Ты про какую книгу говоришь?

— А ты про какую?

— Про последнюю! «Принц-Полукровка», какую же еще?

— И я про неё!

— Там такого нет!

— Ты что, меня разыгрываешь? Открой страницу 670!

— Сейчас, книжку вот возьму… Открыла. Там содержание!

— Шутишь! Там коротенькая главка «Неожиданная встреча».

— Не понимаю таких дурацких розыгрышей! Там содержание!

— Да нет же! Там глава!

— Слушай. Мне это надоело, — терпеливо сказала Кристина. — Я сейчас к тебе приду с книгой, и мы их сравним.

— Давай!

Через полчаса Кристина была у Ани. Они показали друг другу книги: одинаковая обложка, один и тот же год и место издания. Затем подруги, глядя друг на друга с торжеством и улыбаясь, открыли страницу 670.

В книге Кристины там было содержание, в книге Ани — глава «Неожиданная встреча».

— Пиратская копия! — сообразили вслух обе девочки.

Однако эта мысль не давала ответа на вопрос, почему между оригиналом и копией наличествуют расхождения. Само собой, подружки решили найти ответ в виртуальном пространстве. Там они набрели на форум с темой «Альтернативная версия». Прочли первое сообщение — о странном фильме — и все ответы к нему. Это оказались либо обвинения в глупости, либо фантазии с издёвками в стиле «А тут к Волдеморту подходит Терминатор». Едва девочки оставили свое сообщение о странной книге, как под их сообщением появилось новое! И говорилось там об альтернативной концовке кинофильма «Эквилибриум».

Светлана зачиталась за полночь. Сколько раз она себя корила за это, но всякий раз только задним числом. Казалось бы, зачем именно сейчас дочитывать книгу, почему не отложить на завтра? Но нет: всего-то осталось меньше ста страниц, именно на этих листах все разгадки, все ответы, и до завтра они не подождут никак! Пусть и придётся ехать на первую пару полусонной… Глотнув остывшего чаю, Света перевернулся страницу 549 и продолжила читать:

«Беззвучно Гарри подполз к выходу из туннеля, перегороженному старым ящиком. Между ящиком и стеной узкой полоской шёл свет, и юноше пришлось встать на колени, чтобы заглянуть в щель. Первое, что он увидел, была парящая в воздухе и светящаяся оттенками красного сфера. В ней угадывались неверные очертания свернувшейся змеи, но яснее разглядеть чудовище не удавалось. Чуть левее Гарри рассмотрел часть кресла с подлокотником, а на подлокотнике бледная рука с длинными музыкальными пальцами крутила волшебную палочку. Внезапно раздался голос Снейпа:

— Господин, мы почти сломили их сопротивление…

— О да, Северус, да. Хотя ты и не принимал участия, — зазвучал мягкий голос Волдеморта. — Но я тебя вызвал не для разговора о битве.

Гарри неотрывно разглядывал мерцающую сферу. Она вдруг изменила цвет с красного на оранжево-жёлтый, и змея внутри почти исчезла из вида. Гарри прикидывал, как можно разбить эту защитную оболочку. Ничего в голову не приходило.

Волдеморт поднялся с кресла и прошёл мимо щели; Снейпа Гарри по-прежнему не видел.

— Есть одна сложность, Северус, — Тёмный Лорд говорил почти ласково. — Присядь, Северус, прошу тебя.

Снейп послушался, перешёл к креслу и уселся. Устроился он на краешке, потому что Гарри видел верхнюю часть его тела в профиль. Лицо ненавистного учителя казалось более худым, чем помнил молодой человек.

— Почему-то эта палочка меня не слушается.

Хотя Волдеморт говорил спокойно, Гарри чувствовал поднимающееся в нём бешенство. Секунда, и оно вонзилось в разум Гарри, как болезненный огненный клин. Гарри прикрыл рот ладонью и вцепился зубами в кожу между большим и указательным пальцем, чтобы не выдать себя криком.

— Я не понимаю… — начал было Снейп.

— Конечно, ты не понимаешь, — прервал его Волдеморт. — Видишь ли, это Бузинная палочка. Её ещё называют Жезлом Смерти и Смертоносной. Я взял её у мертвеца, её прежнего хозяина. Она, Северус, принадлежала Дамблдору. Но почему же мне она не служит так, как прежним владельцам? Ты не догадываешься?

Волдеморт ходил по комнате вне поля зрения Гарри. Зато голова Снейпа поворачивалась на малейшее движение Тёмного Лорда. Ярость чёрного мага причиняла Гарри жуткую боль, он на миг зажмурился… и стал Волдемортом.

— Господин, я не знаю. Вы лучше меня в этом разбираетесь, — ответил Снейп. Глазами врага Гарри видел его смертельно бледное измождённое лицо. Взгляд профессора не отрывался от глаз повелителя.

— Дважды я пытался убить мальчишку. Моя тисовая палочка не сделала этого, так как Поттер держал в руках её сестру. При помощи Беллатрисы Олливандер любезно рассказал мне об этом. Тогда я взял палочку Люциуса. Но толку от этого было не больше: она раскололась. А что будет, когда я вот этой палочке прикажу убить Поттера? — Тёмный Лорд левой рукой указал на палочку, что держал правой.

— Если это Жезл Смерти, то он вас не подведёт, повелитель.

— Ты помнишь легенду, Северус? — всё так же мягко спросил чёрный маг. — Вижу, помнишь.

Снейп побледнел ещё сильнее, лицо его застыло. Он понял, что сейчас произойдёт.

— Она служит только тому, кто убил её прежнего владельца. Бузинная палочка по-настоящему не будет слушаться меня, пока ты жив, — договорил Темный лорд. — Извини, Северус, у меня нет другого выхода…

Волдеморт и Гарри в его разуме вдруг увидели на смертельно бледном лице профессора усмешку! Только что подобное посмертной маске, оно вдруг ожило, а померкшие глаза вспыхнули исступлением.

— Ты великий волшебник, Волдеморт. Но всего не можешь знать и ты! — с каждым словом в лицо Снейпа возвращались краски. Трудно сказать, кто поразился внезапному повороту беседы сильнее: Гарри или Тёмный Лорд.

— Что-о-о? Как ты разговариваешь со мной? — ошеломлённо протянул Тёмный Лорд.

— Повелитель! — саркастически протянул Снейп. — Это я убил твою змею!

Гарри был потрясён. Если змея погибла, что же находится в мерцающей сфере?? В мыслях Тёмного Лорда Нагайна почему-то присутствовала! Он же взял змею с собой в дом Мраксов проверить сохранность крестража! И у ворот школы она была у него на плечах… Но не время думать об этом!.. Может быть, она была уничтожена в то время, когда ослабла связь между мозгом Волдеморта и Гарри? Гарри даже не уловил, что её нет в живых…

— Ты?? Ты?? — Волдеморта сразили эти слова. Что уж говорить о Гарри!

— Да! — с торжеством заявил Снейп. Щеки его покрылись болезненным неровным румянцем, как у больного. — Именно я! — он сопроводил слова глупым жестом: обеими кистями резко всплеснул от себя по направлению к Волдеморту. Из-за этого бестолкового движения конец волшебной палочки в его правой руке смотрел мимо врага, и, следовательно, Снейп потерял шанс хоть как-то защититься. Он продолжал говорить:

— Меч Гриффиндора, трансгрессия — и вот от Нагайны осталось три бесполезных куска мяса! А в Гринготтс я отдал поддельный меч! Ты и этого не знал, величайший легилимент!

— Вот как, — Тёмный Лорд говорил всё так же ровно, но за показным спокойствием крылась ярость. — Значит, ты был на стороне Дамблдора… В таком случае, зачем же ты убил его, Северус?

— На его стороне! — губы Снейпа скривила новая усмешка. — Да, он так и думал! А убил я его по той же причине, по какой прикончил Нагайну! Вы оба, такие сильные маги, такие самовлюблённые и недоступные, помыкали мною, но никому из вас до меня самого не было дела! Вам нужно было только орудие, но вы и подумать не могли, что у орудия есть собственная воля!

— Ты не умрёшь простой смертью, Снейп, — прошипел Волдеморт, и тут-то в его голос прорвалось сдерживаемое бешенство. — Я все жилы из тебя вытяну! Ты ещё будешь мечтать о круциатусе и поцелуе дементора как об избавлении! Я и после твоей смерти найду способ поговорить с тобой, я тебя…

— Ты просто сумасшедший, Волдеморт! — перебил тот и вдруг словно споткнулся, но затем продолжил с ещё большим жаром: — Змеи твоей ненаглядной больше нет, а ты воображаешь, что носишь её на плечах и вслух разговариваешь с ней! Она жива только в твоём сознании, и как же я радовался, наблюдая за тобой! Только сумасшедший станет заключать сращенные останки в защитную оболочку! — и он указал на висящий в воздухе шар. — Только ненормальный будет таскать это с собой! Ты безумен, мой дорогой господин! — однако из них двоих именно Снейп походил на умалишённого: эти горящие блеском исступления глаза, эта жуткая усмешка… — Как хорошо, что мне не нужно теперь скрывать от тебя свои мысли!

Тёмный Лорд ничего не ответил. Из его палочки вылетело облако зеленых искр, которые окутали фигуру Снейпа словно кристаллики льда. Профессор рухнул, тело его конвульсивно задёргалось. Гарри рванул себя зубами за руку и наконец-то вырвался из сознания Волдеморта.

— Я вернусь через несколько часов, и тогда-то мы поговорим по-настоящему, Снейп! — судя по звуку, Волдеморт пнул профессора. — И после смерти ты покоя не найдешь, уж я об этом позабочусь!

Когда Тёмный Лорд исчез, бросив умирающего зельевара, Гарри, с трудом сдвинув ящик, протиснулся в комнату. Он был настолько потрясён, что даже не подумал воспользоваться для этого волшебной палочкой. Мантия-невидимка распахнулась, и Гарри стал частично виден: голова, кисти рук и грудь. Снейп лежал навзничь, одна рука под спиной, и был в сознании. Его глаза нашли глаза Гарри, и он попытался заговорить. Это усилие стоило ему дорого: при очередном судорожном выдохе на губах появился и лопнул кровавый пузырь. Ослабевшая рука потянулась к Гарри и ухватила полы мантии.

— Боже, боже, — раздался за спиной юноши полный ужаса шёпот Гермионы.

— Собери… возьми… — из Снейпа вытекала голубоватая субстанция воспоминаний.

Рука Гермионы поймала трясущуюся ладонь Гарри и вложила в неё сосуд. Гарри собрал последние мысли Снейпа во флакон и заткнул пробкой.

— Иди… те… — сквозь сжатые зубы выдохнул с кровью мастер зельеварения. Затем он вдруг замер. Глаза его закатились, и дышать он перестал…

Внезапно рядом с ними раздался голос Волдеморта. Гарри, Рон и Гермиона в ужасе подумали, что враг снова явился в хижину. Но голос его, казалось, шёл отовсюду: и от пола, и от стен, и от потолка. Обращался он к защитникам Хогвартса. Он предлагал им сдаться и обещал пощаду и прощение, если они откажутся от борьбы. А затем враг поставил Гарри условие: битва прерывается на час, и весь этот час Тёмный Лорд будет ждать в Запретном лесу, и если Гарри дороги люди, запершиеся в замке, он без принуждения явится к Волдеморту.

— Не слушай его, Гарри! — Рон хотел поддержать друга.

— Вернёмся в замок, придумаем новый план! — Гермиона тоже не могла молчать.

Гарри, Гермиона и Рон нырнули в туннель. Они ползли, не перемолвившись ни единым словом, слыша только дыхание друг друга.

— Гарри! Воспоминания Снейпа очень важны! — заговорила тихо Гермиона, когда они выбрались. — Это он нам послал патронуса, это он нам помогал! И ты…

— Да понял я, понял, — пробормотал Гарри, не особенно вслушиваясь в слова подруги… Заявление Тёмного Лорда, что люди погибли зря, когда Гарри мог попросту предать себя в руки Пожирателей, глубоко ранило Гарри. Эта часть не уходила из разума…

* * *

…Некоторое время спустя после ухода друзей в Визжащей хижине появилась Елена Легенс. Одета она была так же, как и при встрече с Гермионой, только на ногах — не кеды, а спортивные ботинки с каблуками. На ремне во лбу светился электрический фонарь. Едва оказавшись здесь, она сбросила на пол узкий длинный рюкзак с притороченным к нему тяжелым продолговатым предметом, оканчивавшимся крестовиной, и подскочила к Снейпу. Тот лежал теперь лицом вниз, раскинутые в стороны руки царапали деревянные половицы. На ходу Легенс отцепила от ремня две плоские металлические фляжки, одну с синей крышкой, другую с красной. Тело Снейпа заколотилось об пол. Девушка с трудом перевернула профессора на спину, обнаружив, что лежит тот в тёмной резко пахнущей луже. «Это просто лужа, просто лужа, просто лужа», — твердила она, как заклинание, чтобы не впасть в панику. Увидев лицо мужчины, она зажала рот ладонью, чтобы не закричать: кровь толчками шла изо рта, носа, и даже из уголков закрытых глаз. Снейп испустил мокрый хриплый выдох, сжал зубы и замер. Девушка бросилась на колени рядом, из ножен выдернула нож, с трудом раскрыла сомкнутые зубы умирающего. Придерживая голову, влила в рот немного жидкости из фляги с синей крышкой. Ни капли не должно было пропасть. Затем нащупала на шее профессора слабый пульс, и повторила операцию.

Сердце Снейпа перестало биться, и тогда девушка трижды обошла тело, не отрывая взгляда от наручных часов. Затем не спеша открыла сосуд с красной крышкой, нацепила на горлышко гибкую резиновую трубку, каковую сунула в полураскрытый рот умершего. Наклонила флягу так, чтобы вытекло не более двух глотков, и пережала пальцами трубку. Сначала ничего не происходило, а затем кадык Снейпа дёрнулся. Тогда Легенс осторожно влила ему в глотку треть содержимого фляжки и отошла. Дышала она так, будто пробежала километр. Ужас того, что видела в этой комнате, наконец-то ударил её со всей силой. Трясущимися руками она стала развязывать рюкзак, не отрывая взгляда от тела. Огромным усилием подавив дрожь, достала медицинские и гигиенические салфетки и, вновь присев рядом с телом, стала осторожно вытирать кровь. После этого свет фонаря заметался по комнате: Легенс искала волшебную палочку мага. Наконец нашарила взглядом, но никак не могла заставить себя поднять: та лежала в крови. Затем резким движением подхватила и остановилась, как вкопанная. Со страхом вглядывалась она в бледное лицо и ждала, то и дело глядя на часы. Прошло тридцать минут, и когда она уже подумала, что всё напрасно, Снейп сел.

— Скажите: как долго я спал! — приказала Легенс.

— Как долго я спал! — повторил за ней Снейп.

— Если б я тебя не разбудила, спать бы тебе всегда! — ответила та напряженно. — Ритуал завершён, — она облегчённо вдохнула. — Как вы себя чувствуете, директор?

— Это снова ты! — глаза профессора расширились. — Елена!

— Встать вы можете? — и протянула руку Снейпу. — Вот ваша палочка.

— Как ты сняла заклятье? — ответил тот вопросом на вопрос, схватив оружие.

— Я напоила вас сначала мёртвой, а потом живой водой. Думаю, вы теперь сильнее, чем были когда-либо.

Маг встал. Действительно, он ощущал себя так, будто выздоровел от долгой мучительной болезни; энергия переполняла его. Он в замешательстве смотрел на девушку. Чародей силился найти какие-нибудь подходящие слова, сделать что-то такое, что следовало бы в этот момент… Но ничего не смог придумать, так и стоял столбом, да к тому же потерял контроль над эмоциями, из-за чего мысли заскакали, словно бешеные. Тут были и слова Финеаса Блека, и воспоминание о солнечном луче, и рассказ Дамблдора, и кровь на руке, и много чего ещё. Опять она поставила его в тупик! Но Снейп недаром славился как блестящий окклюмент: железной рукой ухватил нити воспоминаний и запихнул в дальний ящик сознания. Наконец-то он смог сосредоточиться и решить, как действовать дальше.

— Я должен помочь Поттеру, — сообщил профессор девушке. Некоторое время мужчина стоял, прикрыв глаза. — Он ждёт Гарри в запретном лесу. Он дал ему час.

— Откуда вы узнали…

— Неважно.

— Я пойду с вами, — твёрдо сказала девушка.

— Нет! Это слишком опасно! — возразил маг резче, чем хотел.

— И что же?

Тогда чародей сообразил, наконец, как поставить точку в этом разговоре: шагнул к девушке и сказал так мягко, как только мог:

— Я должен идти. Но тебе незачем рисковать своей жизнью, — после этого Снейп притянул Елену к себе и поцеловал.

Едва его губы соприкоснулись с губами девушки, оба очутились на залитой солнцем поляне, и встретил их гомон птиц. Ноги по щиколотки утопали в изумрудной траве. Время исчезло. Сколько это продолжалось, трудно сказать… Вдруг на голову мужчины пала огромная чёрная сова и долбанула клювом. Снейп очнулся. Обнявшись, они стояли в той же комнате.

— Чёрная птица долга! — воскликнул профессор. Он отстранился от Елены, и, взяв за плечи и глядя в глаза, повторил: — Я должен идти туда. Но сначала мне нужно всё продумать.

Он взмахнул волшебной палочкой, и в комнате появились два деревянных кресла. В одно из них Снейп тотчас уселся и задумался, нахмурившись. Подобрав с пола вещи, Елена села в другое, ожидая решения волшебника. Наконец он поднялся и сказал:

— Я ухожу, — и пошёл из комнаты.

К его досаде, Елена двинулась за ним, надев рюкзак.

— Я иду с тобой, и это решено, — заявила она в спину.

— Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? — Снейп резко повернулся и пристально посмотрел на неё. Легенс скрестила руки на груди, вся фигура её дышала уверенностью и решимостью.

— Глупый вопрос, профессор, — стало ясно, что переспорить её невозможно.

— А за спиной у тебя, конечно, меч, — саркастически сказал Снейп. — Глупо!

— А это уж не твоё дело.

Выйдя из хижины, они остановились около выхода лицом к дороге. Оба были в чёрном, луна освещала другую сторону хижины, поэтому увидеть их можно было, лишь подойдя близко. Чародей стоял, размышляя, как действовать дальше.

— Ну, помоги Роджер (1), рискнём, — пробормотала Елена, сунула в карман руку, достала серебристый свисток и дунула в него. От звука заложило уши.

— Ты что, рехнулась?? — яростно спросил глубоко задумавшийся Снейп. Он даже дёрнулся от неожиданности.

Сначала ничего не произошло. А затем из переулка на дорогу выбежал жемчужно-серый осёдланный крупный конь, и остановился в двух корпусах от людей. Он мягко светился в темноте, отдалённо напоминая патронуса. Елена осторожно пошла к нему. Конь вытянул голову, втянул воздух и фыркнул. Легенс уже стояла перед ним, похлопывая по шее. Затем она перехватила уздечку и попыталась сесть в седло. Но конь был слишком уж велик и стремена висели высоко, так что сразу ей этого не удалось сделать, и магу пришлось помочь.

— Это Моргенштерн, конь Джулиана (2), — пояснила девушка. — Вы ездите верхом?

— Нет.

— Моргенштерн без труда унесёт и двоих, а еще на нём легко удержаться. К тому же он…

Но Снейп не стал дослушивать: главное — дело, и потому он в миг оказался за спиной девушки. Конь и не дрогнул, ощутив на себе двух человек вместо одного; он лишь повёл головой, и чародей увидел, как глаз животного сверкнул янтарным светом.

— Куда теперь?

— Поезжай прямо, я скажу, где свернуть.

— Северус, держитесь коленями. Представьте, что колени привинчивают вас к лошади. Куда нам нужно ехать?

— Нам нужно в запретный лес, я же сказал! — досадливо бросил он. — Нам нужно выехать к стене Хогвартса и найти там пролом.

Снейп одной рукой держал за талию девушку, а второй цеплялся за луку седла. Елена тронула повод и послала коня вперёд. Но тот не двинулся, только уши повернул назад, словно бы чего-то ждал. А затем наездников плавно качнуло: конь взял с места в галоп, и всадников обогнали четыре огромных собаки, а пятая побежала рядом с конём. Впрочем, не совсем это были и собаки, хотя напоминали зверюги именно этих животных.

— Это адские гончие Джулиана! — сообразила Елена вслух. Повернув голову, она продолжила: — Наверное, он послал их, чтобы они приглядели за нами. Джулиан очень недоверчивый человек.

Из-за огромной скорости Моргенштерна они проскочили нужный поворот, пришлось возвращаться. Елена пустила коня рысью. Наконец выехали к стене и поскакали вдоль неё, выискивая пролом. Моргенштерн, словно и не конь, а горный козел, легко преодолел завалы. А дальше всадники двинулись в обратную сторону, вдоль стены, но уже на территории Хогвартса. До леса они домчались в мгновение ока, а затем пришлось замедлиться. Даже Моргенштерн, при всей своей силе, не мог ломиться в чащу так, чтобы не пострадали всадники. У кого не возникло трудностей, так это у собак, но они ждали, что будут делать люди. Елене пришлось пустить коня шагом. Одновременно она рассказывала Снейпу:

— Вы не представляете, директор, как трудно мне было договориться…

— Тихо. Не мешай мне, — приказал шёпотом Снейп. — Никаких разговоров больше.

— Тогда последнее. У меня есть к вам корысть, — нечего сказать, подходящий момент она нашла для этих слов! — Вы должны мне помочь вернуться...

— Я же сказал, позже об этом. Помолчи!

— Хорошо. Сначала ваше дело, потом моё.

В Запретном лесу фантастические преимущества Моргенштерна сошли на нет: приходилось ехать шагом, чтобы не втесаться в какую-нибудь ветку. Всадники двигались то по одной тропе, то по другой, делая вынужденные петли. Если б не гончие, которые направляли их, плутать бы Елене и Снейпу по лесу всю ночь. По счастью, никакие волшебные существа им не встретились: вероятно, запах собак отпугивал их, хотя люди и не ощущали его.

Примечания:

(1) Роджер Желязны, конечно.

(2) Принц Джулиан — представитель королевской семьи Амбера, страж Арденнского леса, который прикрывает дорогу в Амбер. Моргенштерн — лучший из созданных им коней, он легко догоняет автомобиль, и ему не страшны обычные пули. Адские гончие — звери, с которыми принц Джулиан охотится не только на животных, но и на врагов Амбера. Эти собаки разорвали автомобиль, в котором принцы Корвин и Рэндом пытались сбежать, когда Джулиан погнался за ними. Как прочие амберские принцы, Джулиан жесток и хитроумен, зато огромное значение для него играет честь.

Николай добрался до страницы 582 главы «История принца». Он дал себе зарок: почитает во время обеда, а потом за домашку. Воспоминания Снейпа, ответы на все вопросы! Бросить книгу на этом месте сил не было: впереди развязка! Лаба по математике подождёт, в крайнем случае, можно завтра списать. Так что он продолжил читать:

«— Не волнуйтесь, Дамблдор. Я знаю, что делаю, — спокойно сказал Снейп и вышел из комнаты…

Снова радужная пелена, и вот Гарри уже в другом воспоминании директора. Оно оказалось куда более полным, чем прочие: наверное, умирающий уже не мог выкинуть лишние сцены...

* * *

Снейп поднялся по винтовой лестнице в свой кабинет. Теперь здесь всё выглядело иначе, чем при Дамблдоре. Столов с приборами не было; чудесные вещи располагались в шкафах, подогнанных к круглым стенам. Огромный письменный стол оставался на месте, добавился небольшой удобный диван и кресло. Кабинет стал мрачнее и просторнее из-за того, что обстановка теперь была строже. Снейп подошел к буфету, достал бокал и коричневого стекла бутылку с какой-то жидкостью. Вдруг он ощутил, что в комнате находится не один! Кто-то был у него за спиной! Он, посмотрев на отражение посетителя в стекле шкафа, медленно обернулся.

В кресле рядом с письменным столом сидела девушка. Он никогда не встречал её раньше. Длинные чёрные волосы заплетены в сложную косу, переброшенную через плечо. Овальное лицо, сине-серые глаза с длинными ресницами, прямые черные брови, небольшой рот. На лице написана решимость, уж неизвестно на что. Одета была незнакомка в чёрное: свитер, джинсы и кожаные ботинки. Все вместе выглядело совершенно неуместно в этом кабинете. Снейп на миг оказался в затруднении, как поступить. После короткой заминки поставил бутылку и бокал на стол, уселся на своё место и вопросил:

— Итак?

Посетительница не представляла явной опасности, поэтому маг успокоился, будучи готовым отразить любое нападение. С минуту они сверлили друг друга взглядами, а затем девушка выпалила:

— Вам грозит смертельная опасность. Он решил убить вас.

Директор молчал, внимательно глядя на неё через стол…

(Гарри обнаружил, что воспоминание оборвано ужасом Снейпа!)

…Снейп непроизвольно прикоснулся пальцами левой руки к виску, в который словно шуруп боли ввинтили.

— Меня зовут Елена Легенс, — девушке стало неуютно под его взглядом, и она… (кусочек воспоминания затёрт) …впервые за все свои похождения начала нервничать. (Гарри в воспоминании стоял рядом со Снейпом, а тот осторожно применял к посетительнице легилименцию, и потому юноша воспринимал происходящее с двух сторон.) Ясно стало, чего добивается профессор: победы в этом своеобразном поединке. Отсюда и его внешнее спокойствие. Он показывает, кто здесь хозяин. Но она-то пришла не ради баталий! Молчание могло затянуться надолго, только вот какая польза от него? И Елена продолжила:

— Я пришла, чтобы вам помочь, — её возмутило, что мужчина внешне никак не реагирует на её слова, и потому вырвалось: — Что вы, в самом деле, сидите, как истукан? Я и так чертовки нервничаю! Хоть бы вина даме предложили!

— Как вам угодно, — перед девушкой оказался бокал напитка янтарного цвета. — Я вас слушаю, — Снейп был сама невозмутимость.

— Говорю вам, профессор: вы на краю гибели! Но я не могу этого допустить! Я принесла вещь, которая поможет вам спастись, — тут посетительница словно бы выдохлась.

— Вот как, — медленно проговорил Снейп. — И зачем же вы здесь?

— Я же сказала: нельзя, чтобы вы погибли!

— Почему? — он ломал голову, чего добивается эта девица, и какую выгоду для себя усматривает. В Ордене феникса она никогда не состояла, из Министерства никто не мог её прислать…

(Снова затёртый участок)

…— Вот использовали бы легилименцию, так знали бы! — Елена почему-то рассердилась. — Почему, почему… Да потому! Я… Я… Я вас люблю, вот почему! Думаете, легко мне это говорить? Но для вас это не важно. Я в ужасе от мысли, что он вас убьёт! Это невыносимо! — девушка порывисто взяла бокал с вином и сделала два больших глотка, затем глубоко вдохнула и выдохнула. — Короче. Я принесла вам удавку лорда Мерлина (1). Как только вы перестанете нуждаться в ней, я верну её хозяину.

Пока она всё это говорила, Снейп, как и с первых слов девушки, всматривался в её мысли. В этот момент он проник немного глубже, чем несколько минут назад. Либо она не лгала, либо же умела выдавать противнику только то, что считала нужным. Он поймал вереницу ярко окрашенных эмоциями образов: поляна с огненным узором-лабиринтом; красивый юноша с бархатным голосом; брюнет в чёрном, целящийся из пистолета; огромный голубой автомобиль; дерево-человек огромного роста и с гулким голосом; черноволосый мужчина с волосами до плеч, одетый в чёрную мантию поверх черной одежды… Внезапно эти образы растаяли, и чародей словно бы оказался внутри солнечного луча: ласковый нежный теплый свет вокруг, он проникает в каждую клетку тела, даря радость… Луч пел, а в музыке его смешались и птичьи трели, и журчащая вода, и шепот листвы, и радость проблеска солнца в ненастную погоду, и запах цветущих яблонь… Лекарство от всех болезней… Долгожданный покой и безмятежность… Не хочется уходить… Тут маг осознал, что пойман, и тотчас прервал контакт. Однако пребывание в луче не прошло даром: профессор растерялся. Такой реакции он сам от себя не ожидал, ничего подобного с ним раньше не случалось. Он уцепился за первую же спасительную мысль, стараясь при помощи неё избавиться от замешательства:

— Вы сказали, лорда Мерлина? Насколько я помню историю…

— Да это не тот Мерлин! — девушка досадливо перебила его. — Хотя, может быть, и тот… Какая разница? Может быть, он был и тут, у вас, и живёт одновременно там… Да не важно это! А важно другое. Удавка важна. Смотрите.

Елена, вместе с креслом придвинувшись к столу, положила на него руку и засучила рукав. Под ним на запястье оказался плетёный браслет вроде тех, какие носила профессор Трелони. На глазах Снейпа браслет стал сам собою расплетаться, пока не превратился в шнурок и не сполз с руки на стол.

— Это я и хочу дать вам. Универсальное оружие. Носите его на руке — так удобнее пользоваться. Принимает тот вид, какой захотите. По вашему желанию может быть невидимым. Вы приказываете удавке убить и бросаете на врага или в его сторону. Фракир находит его, ползёт по телу к шее и душит. Ах да! Фракир — имя удавки. Если она невидима, со стороны это выглядит так, будто враг задохнулся непонятно почему. Удавка может действовать и самостоятельно: например, пленить или убить врага, подкравшегося к вам во сне. Поскольку Фракир — это магический предмет самого Мерлина, думаю, она может пробить даже сильную магическую защиту. В мощности этого безобидного на вид шнурка можете сами убедиться. Для этого нужен какой-нибудь твёрдый предмет.

— Полено подойдёт?

— Да хоть железная труба!

Мозг Снейпа словно разделился на две части, и мысли в каждой бежали по собственному рельсовому пути, как поезда в разных направлениях. В одну сторону — о солнечном свете, о луче, который… (воспоминание затёрто)… Почему-то это казалось важным… Но такой путь вёл к смущению. Другой поезд мыслей вёз вагоны вопросов, однако был куда слабее первого. Выдержать это было трудно, и вот поезда столкнулись и перемешались, а их хозяин уцепился за паровоз по имени «рациональность». Этот паровоз прикатил к последним словам девушки, благодаря чему на столе появились нужные предметы.

Фракир прыгнула на кусок дерева, обвилась вокруг него, и вдруг перед собеседниками оказалось два бревна. Торцы их не были спилом: удавка словно бы прожгла дерево насквозь. Затем она исчезла. Какое-то время ничего не происходило, а затем с трубой произошло примерно то же, что с деревом, причём как будто без видимых причин. На столе лежало два обрезка: шнурок на этот раз действовал, как пила.

— Видите, насколько это сильная вещь, профессор?

— Однако я не чувствую в этом предмете никакой магической силы, — заметил Снейп. Он был удивлён силой шнурка. Ничего такого ему ещё не встречалось.

— И хорошо. Значит, и он не почувствует. А ещё когда вы носите её, она предупреждает о враге. Чем сильнее удавка сжимается на вашей руке, тем мощнее ваш враг. Давайте руку.

Снейп послушно — и удивляясь самому себе — протянул левую руку, а Елена аккуратно повязала удавку на запястье, сказав при этом:

— Служи Северусу Снейпу так же, Фракир, как служишь ты лорду Мерлину, властелину Хаоса.

Когда шнурок зашевелился на запястье профессора, того словно молния ударила. Он даже дёрнулся.

— Не бойтесь. Фракир настраивается на вас, — успокоила Елена. — Так и должно быть. Конечно, вам необходимо потренироваться общению с ней.

Воцарилось молчание, которое нарушила девушка:

— И всё равно я боюсь за вас! Вы должны выжить! Вы нужны мне, вы знаете, где мой дом!

Снейп, после пребывания в солнечном луче … (воспоминание затёрто)… и удара молнии всё ещё находящийся в расстрёпанных чувствах, оторвал взгляд от удавки и обалдело уставился на девушку. Та поднялась с кресла и несколько раз прошлась по комнате туда сюда. В раздумье она хмурила брови и покусывала губы. Сцепленные перед грудью пальцы рук побелели.

— Вот что мы сделаем! — Елена порывисто села в кресло. — Мне нужен нож. Любой, хоть для бумаги.

— Вот, пожалуйста, — Снейп протянул ей фруктовый ножик. Девушка положила на стол левую руку, задрала рукав и резко полоснула себя по запястью левой руки, сжав её в кулак. Из пореза засочилась кровь.

— Что вы делаете? — воскликнул ошарашенный профессор.

Тогда Елена схватила правой его левую руку поверх удавки и заговорила:

— Клянись на моей крови, Северус, что выживешь (2)! — кто бы мог подумать, что пальцы девушки окажутся такими сильными! Елена неумолимо тянула руку профессора к лужице крови, пока наконец ладонь мужчины туда не угодила. — Клянись, что останешься в живых! Ну же! — она занесла раненое запястье над кистью директора, и кровь закапала сверху, пачкая и руку, и шнурок на ней.

— Я… Я… — он в изумлении смотрел Елене в лицо.

— Поклянись на моей крови, что ты не погибнешь! — потребовала она вновь.

— Я клянусь, — он закивал головой, — клянусь.

Он окончательно потерялся. Девушка напротив него снова кусала губы.

— Северус, на вашем месте я бы предложил даме платок, — раздался вдруг голос с портрета Армандо Диппета.

Тут Снейп опомнился. Он осторожно высвободился. В пальцах его появился белоснежный носовой платок, который маг и протянул девушке. Та неуклюже стала перевязывать рану, а профессор даже не догадался помочь.

— Что ж, я сделала, что смогла. Очень надеюсь, что вы сможете вернуть собственность лорда Мерлина, — Елена выделила «сможете».

Она поднялась с кресла и заходила по кабинету. Казалось, её опять грызут сомнения. Наконец девушка решилась. Остановилась напротив портрета Дамблдора и заговорила:

— Дамблдор, сами расскажете профессору Снейпу о миссии, которую вы возложили на Гарри, или я это сделаю?

Снейп уже не успевал удивляться: портрет Дамблдора был заколдован так, чтобы его не мог видеть никто, кроме нынешнего директора и ещё трёх людей, которые в этом учебном году ещё не появлялись в школе. Легенс в их число не входила!

Маг на портрете некоторое время молчал.

— Видимо, у меня нет выхода, — тихо заговорил он.

И портрет рассказал о крестражах.

— Если б я раньше мог это знать! — выслушав, гневно воскликнул Снейп. — Сколько возможностей упущено!

— Вы не понимаете! Вы оба не понимаете! Это должен сделать именно Гарри! Если вы будете вмешиваться, труд шестнадцати лет пойдёт насмарку! — настолько эмоционально, насколько это возможно для портрета, втолковывал Дамблдор. — Здесь задействованы огромные магические силы, и нельзя ничего менять! Если вы хоть что-то предпримите, вы всё испортите!

* * *

Девушка отошла на середину кабинета и исчезла. Её радужное изображение несколько секунд держалось в воздухе.

Снейп чуть ли не одним глотком осушил свой бокал, который даже не пригубил во время разговора. Тогда-то профессор и начал приходить в себя. Сидя в кресле, он размышлял о том, что произошло. Почему он не задержал эту Легенс и не задал вопросы? Быть может, она наложила на него заклинание империус? И его глупое поведение объясняется наложенным заклятьем? Кто она вообще такая? Откуда его знает? Какую цель преследует? Какой такой её дом ему известен? А главное: что он теперь должен делать, зная о крестражах?

Портреты тем временем тихонько переговаривались между собой. Первым снова не выдержал Армандо Диппет:

— Надо было вам удержать её, Северус…

— Любовь женщины сладка, даже если вы сами и не влюблены, — перебил Финеас Блек. — Кроме того, ваша посетительница обладает небывалой магической силой!

События этого вечера, ясное дело, занимали ум директора…

(Опять затёртый участок)

…«Я люблю вас… Клянись на моей крови, что выживешь…. Я люблю вас… Клянись на моей крови, что выживешь» — так и крутилось в его голове. Воспоминание о солнечном луче согревало душу. Легенс действовала бескорыстно — уж в этом-то он был уверен. Она ничего не просила у него; хотела лишь одного — сохранить ему жизнь, притом без выгоды для себя… Периодически он злился на скрытность Дамблдора: если б только можно было знать раньше! Он даже стал спорить с портретом...

…У Снейпа вдруг появилась привычка правой рукой потирать запястье левой. Фракир никому, кроме него, видно не было, а он ясно чувствовал её.

В конце концов, маг решил прикончить змею Волдеморта. И вот, когда Тёмный Лорд в очередной раз вызвал его, Снейп уронил рядом с Нагайной Фракир, приказав убить чудовище при удобном случае, да ещё и так, чтобы у врага не возникло никаких догадок о способе уничтожения змеи. Через несколько дней Волдеморт, разговаривая с Беллатрисой Лестрейндж в одном из покоев усадьбы Малфоев, внезапно ощутил вспышку боли Нагайны. Он вылетел из залы и помчался в ту комнату, где отдыхала змея. Но всё уже было кончено: голова Нагайны лежала рядом с разрубленным телом. Всё вместе выглядело так, будто змею рассекли огненным мечом. Шея даже слегка обуглилась. По полу шла каллиграфическая надпись: «Не стоило тебе напускать змею на моего друга!»

— Кто был здесь? — задыхаясь от ярости, шипел Волдеморт. — Кто это сделал?

А Снейп с усмешкой ловил чувства Тёмного Лорда, сидя за столом в своем кабинете…

* * *

…— Ты помнишь легенду, Северус? — всё так же мягко спросил чёрный маг. — Вижу, помнишь.

Снейп понял, что сейчас произойдёт. А у него не было никаких мыслей, он не предполагал, что всё так быстро закончится! И он не сможет выполнить клятву! Разум лихорадочно искал выход…

— Она служит только тому, кто убил её прежнего владельца. Бузинная палочка по-настоящему не будет слушаться меня, пока ты жив, — договорил Темный лорд. — Извини, Северус, у меня нет другого выхода.

Вдруг Снейпа озарило: он понял, какая фраза продлит его жизнь. И в разуме кометой пронёсся план. Но если начать сопротивляться, всё может пойти не так …

— Ты великий волшебник, Волдеморт. Но всего не можешь знать и ты, — Гарри, стоя рядом со Снейпом в его воспоминании, вдруг понял, что тот тянет время. Слова, которые он собирался сказать, служили только этой цели!

Профессор мысленно — и Волдеморт не уловил этого! — приказал кому-то: «Помоги Поттеру уничтожить этого человека, как сможешь! Ослабь его как-нибудь, но сама не убивай ни в коем случае!» (Гарри не понимал, к кому обращается Снейп…) Беда только, что в этот миг Северус не мог придумать длинного разговора! А если быть слишком кратким, можно не успеть…

— Что-о-о? Как ты разговариваешь со мной? — ошеломлённо протянул Тёмный Лорд.

— Повелитель! — саркастически протянул Снейп. — Это я убил твою змею!

Едва произнёс эту фразу, Северус вдруг понял, что говорить дальше: он словно потянул за конец нити. Все нужные фразы сложились в его сознании! И он выдал Волдеморту свою ненависть, злобу и страх.

— Ты?? Ты??

— Да! — с торжеством заявил Снейп. — Именно я! — одновременно он сопроводил слова подтверждающим жестом: обеими кистями резко всплеснул от себя по направлению к Волдеморту. С левой руки профессора в этот момент полетел к Тёмному Лорду некий комок. Он угодил на подол мантии чёрного мага, где распрямился и пополз вверх. Гарри сначала подумал, что это змея. Но, приглядевшись, понял: не змея, а плетёный шнурок!

— Меч Гриффиндора, трансгрессия — и вот от Нагайны осталось три бесполезных куска мяса! А в Гринготтс я отдал поддельный меч! Ты и этого не знал, величайший легилимент! — издевательски говорил Снейп, отвлекая внимание Тёмного лорда, пока шнурок карабкался вверх. Волдеморт не мог видеть удавку, но при некоторых условиях мог ощутить. От этого Снейп и уводил врага своими словами.

— Вот как, — Тёмный Лорд говорил всё так же ровно, но за показным спокойствием крылась ярость, и Снейп это чувствовал. — Значит, ты был на стороне Дамблдора... В таком случае, зачем же ты убил его, Северус?

— На его стороне! — губы Снейпа скривила усмешка. — Да, он так и думал! А убил я его по той же причине, по какой прикончил Нагайну! — Северус дал клятву, и сейчас он исполнял её… Это и поддерживало во время разговора с врагом, это давало силу разуму, и Тёмный Лорд чувствовал в словах Северуса правду. Только б он не уловил Фракир... — Вы оба, сильные маги, то и дело помыкали мною, но никому из вас до меня самого не было дела! Вам нужно было только орудие, но вы и подумать не могли, что у орудия есть собственная воля!

— Ты не умрёшь простой смертью, Снейп, — прошипел Волдеморт, и тут-то в его голос прорвалось сдерживаемое бешенство. — Я все жилы из тебя вытяну! Ты ещё будешь мечтать о круциатусе> и поцелуе дементора как об избавлении! Я и после твоей смерти найду способ поговорить с тобой, я тебя…

— Ты просто сумасшедший, Волдеморт! — перебил профессор и вдруг словно споткнулся: на ужасный миг ему показалось, что враг ощутил удавку. Ради отвлечения внимания Снейп продолжил с ещё большим жаром: — Змеи твоей ненаглядной больше нет, а ты воображаешь, что носишь её на плечах и вслух разговариваешь с ней! — нет, не заметил враг, не заметил! И Снейп продолжал: — Она жива только в твоём сознании, и как же я радовался, наблюдая за тобой! Только сумасшедший станет заключать сращенные останки в защитную оболочку! — он указал на висящий в воздухе шар. Снейп едва не дрожал от возбуждения. — Только ненормальный будет таскать это с собой! Ты безумен, мой дорогой господин! Как хорошо, что мне не нужно теперь скрывать от тебя свои мысли!

Тёмный Лорд ничего не ответил. Из его палочки вылетело облако зеленых искр, которые окутали фигуру Северуса, будто снежинки. Ощущение было такое, словно одновременно сотни ледяных комаров укусили. А затем тело прошила жуткая боль, раздирающая мышцы и выворачивающая суставы. Профессор рухнул и забился на полу. Сознание было на редкость ясным, что усиливало боль.

— Я вернусь через несколько часов, и тогда-то мы поговорим по-настоящему, Снейп! — Волдеморт пнул его в лицо. — И после смерти ты покоя не найдешь, уж я об этом позабочусь!

Волдеморт удалился, так и не обнаружив предательского шнурка на своей руке».

«Странная какая-то глава, — подумал Коля. — Глупость какая-то! Или Ролинг дура, или я что-то не понял. Снейп, человек жутко недоверчивый, и почему-то верит этой Елене. А любовь тут зачем? «Мыльная опера» выходит, и при том не лучшего качества. Оба героя нелепо себя ведут, а уж любовь эта дурацкая ни в какие ворота не лезет. Фигня какая-то».

Николай перечитал главу. Встреча Снейпа с мисс Легенс стала казаться ещё более странной. Ощущение неестественности усилилось, и появилось раздражение. «Ну вот на фига? — на этот вопрос Коля не смог ответить. — Ничего, потом всё станет ясно». Потом его вдруг осенило: да это же игра!

Примечания:

(1) Лорд Мерлин — сын принца Корвина из Амбера и принцессы Дары из Владений Хаоса. Амбер основан на силах порядка, Хаос — соответственно на силе хаоса. Амбер и Хаос — антиподы, которые своим существованием создают равновесие. Амбер был создан выходцем из Хаоса Дворкином. Амбер отбрасывает Отражения, или Тени, (терминология может быть разной), и в результате вселенная состоит из огромного множества миров-отражений. Принцы Амбера властны над Отражениями (или Тенями) Амбера, они могут перемещаться из одного Отражения (то есть мира) в другое. Для этого они должны пройти Огненный Путь — Порядок, запечатленный в виде лабиринта. Огненный Путь записан в генах принцев, он даёт силу путешествовать по мирам и власть над волшебными картами. Жители Хаоса для тех же целей используют постоянно меняющийся лабиринт — Логрус.

(2) Очень похожую клятву взяла Фрэнни Голдсмит со Стью Редмана в «Противостоянии» С. Кинга, когда Стью вместе с друзьями отправился на борьбу со злодеем Флеггом.

Влюбленные в актера Кристиана Бейла Тина и Хетти обалдело досматривали фильм «Эквилибриум». Девушки не могли глазам своим поверить!

— Это что?

— Как это?

— Откуда?

— Чушь!

— Бред! — засыпали они друг друга восклицаниями.

И было от чего! Героическому клирику Джону Престону (Кристиан Бейл) на помощь пришёл профессор Снейп (Алан Рикман) из «Гарри Поттера»! Последняя треть фильма — при всём диком сочетании несоединимого — смотрелась захватывающе.

* * *

Чтобы никто их не потревожил, Джон выехал из обитаемой части города в Пустоши, миновав два патруля грамматон-чистильщиков. Пустоши являли собой заброшенные районы города, местами полностью разрушенные, местами почти целые. Именно здесь находили приют «чувствующие преступники».

Профессор зельеварения и грамматон-клирик I класса сидели в служебной машине Престона и негромко разговаривали. Снейп просчитал свои слова и действия на несколько ходов вперёд. На карту он поставил слишком много. Сначала беседовали о целях Сопротивления, а затем Снейп заговорил о том, что вызывало у Джона самые сильные чувства и эмоции:

— Женщина, которая утонула в океане огня, Вивиан. Кто она?

— Моя жена. Она была казнена как чувствующая преступница, — заметив, как чародей смотрит на него, Джон поспешно сказал: — Нет, это не я, — отвёл взгляд от лица Снейпа и уставился на развалины перед автомобилем, хотя вряд ли видел их. — Я не знал. Однажды к нам ворвался отряд чистильщиков Грамматона и задержал ее.

— А Мэри? — благодаря легилименции Снейп знал, кто она, чего хочет клирик, но не стал вдаваться в подробности. Джон сам должен был поведать об этом.

— Мэри — чувствующая преступница. Я сам её задержал. Её должны сжечь. Я ничего не могу с этим поделать, — лицо Престона еле заметно дёрнулось. На Снейпа он по-прежнему не смотрел.

— Срок казни вам известен?

— Точно я не знаю. Обычно тех преступников, которые не отрицают вину и не представляют интереса как осведомители, держат в тюрьме не более двух недель. Она там уже десять дней.

— Вы хотите спасти её?

— Это невозможно, я же сказал вам. Даже взвод солдат там ничего не сможет поделать. Слишком много охраны. К тому же можно перекрыть любой сектор коридора и пустить газ, — видно, грамматон-клирик уже размышлял об этом.

— Я мог бы похитить Мэри из тюрьмы.

— Каким образом? — Джон резко повернулся к Снейпу и впился в него взглядом.

— Я могу трансгрессировать, то есть переместиться в пространстве из одного места в другое. Скажем, отсюда я отправляюсь камеру к пленнице и забираю её.

Джон забарабанил пальцами по рулю. Несколько минут он обдумывал предложение чародея.

— Это также невозможно, — наконец сказал он. — Там множество датчиков, они зафиксируют появление нового объекта в камере, и сразу же пустят разряд тока, а потом газ. Это займёт три секунды. Вам не успеть.

Теперь уже Снейп стал мысленно рассматривать возможные варианты. Взвесив их все, он обратился к клирику:

— Мне нужно увидеть место сожжения. Вы можете это устроить, Джон?

— Да.

Затем они вместе посмотрели запись казни Вивиан Престон на компьютере, как ни было это мучительно для Джона Престона. Если б грамматон-клирик потребовал из сети другую запись вместо той, что имелась в его ноутбуке, то вызвал бы подозрения.

— Простите, Джон, но мне нужно еще раз увидеть последние три минуты. Я должен получше разглядеть, где и как всё это происходит, — если б кто-нибудь из знакомых услышал сейчас профессора зельеварения, удивился бы: тот напрочь лишился сарказма и разговаривал с маглом весьма уважительно. — Скажите, а вы хоть раз были в этом месте? Я имею в виду, когда вся эта… аппаратура, верно я выражаюсь?.. не работает?

— Да, — сдавленным голосом ответил Престон. — Когда был стажером, мы изучали работу Городской печи (1).

— В таком случае мне нужно ваше воспоминание.

Снейп несколько раз пересмотрел болезненную для Престона запись. Затем они переместились в давний фрагмент памяти юного клирика.

Городская печь оказалась темно-серым многоэтажным зданием кубической формы. К ней вела прямая серая дорога, по обочинам которой располагались такие же серые постройки. Двери Городской печи были много выше человеческого роста. Когда Снейп двигался вслед за Престоном по его памяти, удивлялся подчёркнутой монументальности всей архитектуры; всё здесь было одинаково высокое и функциональное — мир, совершенно чуждый Снейпу и устрашающе безжизненный… Они прошли за стажёром Престоном по обшитому железом округлому коридору, разбитому на охраняемые сектора, а затем оказались у небольшого прямоугольного зала. Напротив входа здесь были раздвижные двери в зал поменьше. В этом воспоминании они оказались открыты. Пол, правая и левая стены второго помещения оказались решётчатыми. У Снейпа начал вырисовываться план.

— Через эти решётки в Зал Сожжения идет огонь, — пояснил клирик.

Снейп внимательнейшим образом все осмотрел. Одетого в бордовую блестящую одежду преступника торжественно сопровождали по круглому коридору, вводили в зал и ставили лицом к закрывающейся двери. В ней оставалось затянутое прозрачным огнеупорным стеклом узкое вертикальное окно, так что жертва была видна палачам в полный рост. За спиной её появлялись языки пламени, высвечивая абрис фигуры. Затем окно закрывалось.

— Скажите, Престон. Языки пламени за спиной жертвы не служат причиной смерти, когда смотровая щель в камере ещё не закрылась? Мне кажется, пламя нужно не более чем для устрашения.

— Вы правы. Процессы могут быть показательными — их транслируют на все публичные и частные экраны. Когда двери и окно полностью закрываются, в камеру подают гораздо более сильный огонь. Это занимает десять секунд. На казнимом специальная одежда: она воспламеняется при восьмидесяти градусах Цельсия, вплавляется в кожу и прожигает тело до кости. Погасить её нельзя.

— Итак, выход один: я перемещусь туда, как только закроются двери этой камеры, заберу Мэри и вновь трансгрессирую.

— Маховик времени мы можем использовать в этом случае?

— К величайшему моему сожалению, нет. У меня будет одна, и только одна попытка. А маховик лишь усиливает опасность. Насколько я могу судить, нить судьбы Мэри уже перерезана. Это значит, ей суждено погибнуть, и рок уже протянулся к ней: здесь нет намёков на какое-либо «бы». Сейчас я пускаюсь в область предположений: не очень-то разбираюсь в путанице линий судьбы. Я вытащу женщину, но это вовсе не значит, что она, например, не задохнется в тот же вечер, проглотив косточку от сливы. Её спасение будет условным. Но в другом мире она вполне сможет прожить до старости, потому что погибнуть должна только здесь.

— «Нить перерезана» — как в случае с Сириусом Блэком?

— Верно.

— В другом мире — например, вашем, профессор?

— Именно так.

— Для меня главное — чтобы она была жива, — Престон держал себя в руках и потому говорил деловым тоном. — Теперь детали. Как я представляю, вам сначала нужно будет трансгрессировать в камеру сожжения, а потом сразу же обратно. У вас только десять секунд. Если не успеете, сгорите.

— Вы прекрасно умеете представлять сложности, Джон, — тут-то в голос Снейпа просочился сарказм. — Я трансгрессирую до того, как Мэри туда введут, и останусь в мантии-невидимке. Как только двери закроются, я перемещусь назад. На обратном пути нас будет двое, а значит, и сил нужно будет больше, а я даже не смогу толком перевести дух.

— За три минуты до казни специальный чистильщик проверяет зал сожжения: тем самым он удостоверяет законность наказания. В это время судья произносит приговор. Затем преступника вводят в камеру. При этом человек — вы это заметили — виден судьям. Вы успеете?

— Итого у меня менее трёх минут.

— Если сократить расстояние, вам будет легче? Например, если вы телепортируете из моей машины? Я могу оставить автомобиль недалеко от входа в Печь. В этом случае расстояние туда — обратно будет не более километра.

— Нужно осмотреть место. Я могу трансгрессировать только в том случае, если точно знаю исходную и предполагаемую точку перемещения.

— Значит, необходимо проработать это на практике. Но я все же не понимаю, зачем вы все это делаете, Северус. Мои действия в вашем мире были куда безопаснее.

— Как вы уже сказали нашему симпатичному товарищу Аластору Грюму, мы физически гораздо слабее вас, — казалось, маг ожидал вопроса. — Я хочу исправить этот досадный недостаток. Вы научите меня приёмам вашего боя, Джон. Кроме того, мне нужен прозиум. Но есть и личные причины, о которых я, с вашего позволения, говорить не стану, — последнее волшебник сказал, чтобы придать своим словам больше искренности. — Далее, я помогу вам исполнить вашу миссию.

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза — и молчали.

— Мой напарник Брандт меня подозревает, — сказал вдруг Престон. — Если увидит мою машину недалеко от Печи, может досмотреть её.

— Ну и что? Всё равно он никого не увидит. Осложнение может быть только в случае, когда мы с женщиной окажемся внутри, а мантия-невидимка распахнётся. К тому же вы тоже там будете.

— Вы не понимаете, профессор Снейп. Машина может показаться ему «подозрительной». «Подозрительный» — это термин. Такое движущее средство можно задерживать, даже если оно принадлежит клирику более высокого класса. Когда я был практикантом, состоял учеником-напарником грамматон-клирика II класса. Однажды мы ехали по городу, и впереди нас случайно оказался автомобиль Грамматона. Мой наставник на перекрестке дал сигнал остановиться. Мы вышли и вызвали водителя из машины. Это был клирик I класса старше нас на три степени. Я фиксировал всё это камерой, закреплённой на шлеме, но мне было приказано не подходить вплотную. Они о чём-то тихо поговорили, затем водитель сел обратно. Потом мой наставник что-то сказал ему, и вдруг начал стрелять. Напарник убил грамматона, а салон машины мы расстреляли. Заднее сиденье маскировало тайник. Там лежал человек. А потом мы сверили наши записи. Знаете, что выдало того клирика? — Престон замолчал; губы его слегка дёрнулись. — Во-первых, он дважды без нужды притормаживал. Во-вторых, при разговоре он слишком глубоко дышал. В-третьих, он зачем-то дважды глянул в салон своего автомобиля. В-четвертых, когда он сел, то слишком резко повернул ключ зажигания. Тогда-то он и понял, что выдал себя. И наступило в-пятых: получив приказ снова выйти из автомобиля, он попытался извлечь оружие. Но если б всё это увидели вы, Снейп, вы ничего бы не заметили. Вы бы даже внимания на ту машину не обратили. Теперь о вас — если б я увидел вас здесь еще две недели назад, то арестовал бы. Вы — «подозрительный».

— По какой же причине? Я само спокойствие.

— Во-первых, только чувствующие преступники отращивают волосы. Но дело не в них, волосы можно и отстричь. Вы делаете слишком много нефункциональных жестов, — если б это услышали знакомые Снейпа, они бы поразились: это Снейп-то слишком много жестикулирует?

— А вы?

— Мы не совершаем ненужных движений. Мы как механизмы: каждое движение строго целенаправленно и выверено. О вас, Северус, я не могу этого сказать. Кроме того, вас может выдать запах.

Хотя маг всё ещё находился под остаточным воздействием прозиума, ему было неприятно слышать последние слова клирика. Тот продолжал, словно бы не заметив недовольную мину на лице профессора:

— У нас, профессор, существует четыре аромата. Два мужских и два женских. Один женский и один мужской использует клирикат, и ещё два — работники и чистильщики мужского и женского пола. Вы же пахнете как человек, не менее двух дней обходившийся без душа и шампуня. Субъект перестаёт следить за чистотой своего тела тогда, когда его чувства и эмоции вышли из-под контроля, когда в нём нет спокойствия. Это означает, что он — эмоциональный преступник худшего толка, так как позабыл о самодисциплине. Если я приду на работу, не приняв утром душ, то попаду в «подозрительные». Внешняя аккуратность — отражение внутренней дисциплины. Поэтому мы всегда чистоплотны. Поэтому мы принимаем душ утром и вечером.

— Вы хотите сказать, ваш напарник может учуять меня?

— Именно. Вы наполнили машину своим запахом, хотя сами этого и не ощущаете. Поэтому перед операцией обязательно примите душ с моим гелем и вымойте голову моим шампунем. То же касается чистки зубов. Ваши средства гигиены пахнут иначе, чем наши, и это чувствуется. Как только окажетесь в машине, замрите и постарайтесь дышать как можно легче. Сидите там и ждите пятнадцать минут, не шевелитесь. Ничего не предпринимайте — я про ваше колдовство — если кто-то заглянет в машину, — Престон замолчал и опять забарабанил пальцами по рулю. — Видите, я тоже стал обильно жестикулировать.

— А почему вы против использования колдовства, Джон?

— Поведение человека меняется в момент наложения заклятья, — ответил Джон. — Я заметил это и во время операции в Министерстве, и когда вы меня самого заколдовали. Все принимают прозиум, и как подействует ваша сила в этом случае, неизвестно. Ни вы, ни я не знаем, как это будет выглядеть со стороны.

— Может быть, вы усложняете?

— Лучше уж усложнить. Новое решение Отца предписывает убивать «подозрительных» без суда. Малейшее сомнение — и конец. Вы и мигнуть не успеете. Впрочем, если сможете наложить заклятье на всех клириков и чистильщиков в пределах досягаемости, то попробовать стоит.

— Это никому не по силам, — ответил Снейп. — Другое дело, если я заранее намечаю, кого заколдовать и вижу их. Легко, если все находятся в поле моего зрения и расположены близко друг к другу, — закончил он. Пусть он и не был согласен с клириком, но решил, что тому виднее: Либрия — его мир, и он лучше знает, как следует здесь действовать.

Мужчины помолчали. Профессор зельеварения сосредоточенно смотрел на Джона. Наконец Престон снова заговорил:

— Вы сказали, Снейп, что умеете читать мысли?

— Нет. Я могу уловить воспоминания и чувства.

— Для этого вам нужен зрительный контакт?

Маг не отвечал. Это была слишком серьезная информация. Наконец он решился:

— Мне это не обязательно, — слово «мне» он выделил интонацией. — Только нужен связующий предмет.

— Тогда вы можете настроиться на меня и действовать согласно полученным сведениям. В этом случае ничего неожиданного с вами не случится.

— Нужна практика.

И они стали практиковаться. Необходимо было синхронизировать действия. Джон дал Снейпу такие же часы, какие носил сам: с секундомером, таймером, светящимися цифрами и многими другими функциями. Мужчины вышли из автомобиля, Престон остался рядом, а Снейп отошёл метров на триста и трансгрессировал на заднее сиденье. Хотя он умел перемещаться в пространстве даже из лежачего положения, ему сложно было оказаться в машине сидя, да ещё и так, чтобы автомобиль не особенно качнулся на колесах. Джон наблюдал: будто невидимка запрыгивал в салон.

— Если за машиной установят наблюдение, весь план насмарку, — произнёс клирик, когда после пятнадцатой трансгрессии они решили передохнуть. — Хотя последние два раза вам почти удалось. Резкого сотрясения не было.

— Это чертовски трудно. Особенно если учесть, что на обратном пути я буду не один.

Джон помолчал, а потом заметил:

— Есть выход. Автомобиль бронирован. Он выдержит обычные пули, но если применят другое оружие, вам не спастись. Так что если вдруг начнут стрелять, вы немедленно должны покинуть машину.

— Итого три перемещения за короткое время, и все должны быть предельно точны.

Они продолжили, но теперь с усложнением: Снейп заколдовывал Престона и шагал сквозь пространство вместе с ним. Так прошло часа четыре, за которые маг страшно вымотался. Тогда Снейп предложил использовать маховики времени.

Так прошло несколько дней: Снейп перемещался в мир Престона, они отрабатывали каждое движение, при помощи маховиков времени растягивая и время тренировок, и время отдыха. Кроме того, чародей учил клирика мысленно передавать нужные сведения. В принципе, это было очень близко к окклюменции, так как оппоненту приходилось подавлять бесполезные чувства, усиливая требуемые.

— Воспоминания, Престон! Мне нужны только определённые воспоминания! Сосредоточьтесь! — повторял Снейп.

Поскольку клирик не чувствовал проникновения в свой разум, они пользовались секундомерами. Одновременно жали на кнопки, и тогда Престон начинал «передавать» заданное, а Снейп «ловил». Продвигались они куда успешнее, чем волшебник мог ожидать, помня уроки с Гарри Поттером. У того поток воспоминаний и чувств был хаотичным, все они крутились, как пчёлы вокруг улья. Престон же обладал в высшей степени дисциплинированным умом. Как бы ни захлестывали его эмоции, он, хотя и ценой больших усилий, мог их вовремя отбросить.

— У вас явные способности к окклюменции, Престон! — воскликнул Снейп через некоторое время; они передыхали. — Окклюменция — это защита от вторжения в разум. Низший уровень — очистить сознание, успокоив все эмоции, и тем самым загородиться от проникновения. Думаю, вам это будет нетрудно. Полагаю, вы и высший уровень осилите. Он даёт возможность выдавать те сведения, какие захотите вы, и в том виде, в каком это нужно вам.

У Престона стало достаточно хорошо получаться: он извлекал из сознания именно то, о чём договаривались, причём даже акцентировал детали. Оставалось отточить быстроту включения и интенсивность. В окклюменции Престон оказался одним из самых способных людей из тех, кого Снейп знал — а ведь клирик не был волшебником! Джон объяснял это тем, что в Либрии человек с детства учится управлять своими эмоциями и мыслями вообще, так что для любого либрианца окклюменция не стала бы сложной дисциплиной. Как бы то ни было, компаньону Снейпа всё легче давалась защита ума от проникновения извне, причём он даже научился ощущать эти «прикосновения».

— Вы, Джон, можете стать одним из лучших окклюментов, — не скрывал Снейп. — Думаю, вы сумеете не только закрывать свой мозг, но и находить того, кто применяет против вас легилименцию. А оттуда недалеко и до удара по разуму врага.

И они тренировались, тренировались, тренировались…

Чародею приходилось куда тяжелее, чем маглу: в Хогвартсе не должны были заметить, что он куда-то исчезает. Хорошо хоть учебный год близился к концу. Престон учил Снейпа правильно падать, быстро вскакивать, освобождаться от захватов, парировать и наносить самые элементарные удары. Сам клирик оттачивал умение быстро двигаться: уклонялся от заклинаний, в противном случае тренировки со Снейпом Престону никакой пользы не приносили бы. Чаще всего они занимались в Пустошах. Союзник нравился колдуну всё больше и больше, вплоть до того, что чародей против воли даже начал восхищаться его умом и самообладанием. Кроме того, общество грамматон-клирика давало возможность ощутить покой: магл не знал о прошлом и настоящем Снейпа, не задавал неудобных вопросов и не требовал действий. Джон воспринимал мага нейтрально. К тому же Престон оказался хорошим учителем. Он спокойно, без всякого раздражения, объяснял и показывал своему далеко не юному ученику наиболее значимые приёмы, повторяя столько раз, сколько было необходимо…

Наконец пришло время действовать. Накануне ночью профессор зельеварения при помощи акцио позаимствовал мантию-невидимку Гарри Поттера. Через портал около Министерства магии он переправился в Либрию и оказался в квартире клирика, а оттуда трансгрессировал в машину, где его уже ожидал Джон. Снейп вколол себе дозу прозиума и потому был спокоен, как гладь пруда в безветренную погоду. Престон, напротив, не мог избавиться от тревожных мыслей и нервничал всё сильнее, хотя внешне никак этого и не показывал. Они приехали к зданию Городской печи, одновременно включили секундомеры, и Престон вышел из машины. Как только он поднялся по ступеням к двери здания, к его автомобилю подошел темнокожий напарник. Невидимый чародей на заднем сиденье наблюдал, как тот изучает машину. Джон был прав: грамматон Брандт что-то подозревал. Он осмотрел корпус автомобиля, даже салон разглядел, особым фонарём просвечивая затемнённые стёкла. Маг дотянулся до разума Джона и поймал воспоминание: «её ведут по коридору». Посмотрел на часы: до перемещения оставалось две минуты, а напарник Престона всё не уходил. Снейп уже подумывал, не наложить ли империус, но тут Брандт наконец удалился. Профессор зельеварения трансгрессировал.

Он оказался вплотную к стене слева от двери в камере сожжения. Вскоре туда ввели смертницу, одетую в бордовый простой сарафан из поблескивающей ткани. Стояла она неудобно для Снейпа: как раз лицом к закрывающейся двери; вертикальный вырез осложнял задачу. Женщина смотрела прямо на своих палачей. Исчезновение её до того, как чудовищное окно закроется, непременно было бы замечено.

Наконец смотровая прорезь начала уменьшаться, и зазвучал механический женский голос:

— Турбины машин на старте! Турбины машин на старте! Персонал, немедленно покиньте опасную зону! Турбины на старте! Огонь через 10 секунд! 10 секунд! 9 секунд! — а проклятое окно всё ещё могло выдать тайну. — 8 секунд! 7 секунд! 6 секунд!

Джон, спокойно поднявшись по ступеням в вестибюль Городской Печи, прибавил шагу в первом отсеке коридора, а дальше побежал. Он влетел в Зал Суда и увидел, как закрывается дверь в Зал Сожжения, и вот Мэри уже находится в камере смерти. Бешено нервничая, Престон впился глазами в лицо смертницы. Ничего не происходило: или магу что-то помешало, или он обманул Джона! Клирик ясно видел глаза женщины и не мог отвести взгляда. Досмотреть до конца у него не хватило сил…

Мэри погибла! Не выдержав боли, клирик зажмурился и беззвучно закричал… Он не мог толком ни вдохнуть, ни выдохнуть: воздух, казалось, не проходил в лёгкие, застревая в горле. Сердце провалилось куда-то вниз и пропало из тела… Ничего и никого не замечая, Джон пошёл к выходу прямо сквозь толпу со встречным движением… Его толкали, и он толкал кого-то… Не в силах вынести смерть Мэри, он упал на колени и зарыдал прямо около выхода из Городской Печи. Внезапно над ним раздался голос напарника:

— Грамматон-клирик I класса Джон Престон, вы арестованы.

А затем клирик Брандт ударил Джона, отобрал оружие, сковал руки и потащил к машине Грамматона...

…На «4 секунды!» Снейп поразил Мэри заклятьем, чтобы та не могла ни двигаться, ни говорить, однако тело её не утратило гибкости. На «2 секунды!» схватил женщину, закутал мантией и трансгрессировал. Их обдало жаром. Чародей выполнил всё точно: перенёсся на заднее сиденье машины Престона, обмякшая женщина — у него на колене, её ноги он зажал своими, левой рукой крепко прижимая спасённую к себе. Голова Мэри лежала на плече мага, зафиксированная его ладонью. Мантия укутывала их, так что видны они не были; к тому же беглецы занимали мало места.

…Снейп под мантией посмотрел на часы. Джон не появлялся. Через пять минут ожидания чародей применил легилименцию и тотчас же ощутил сильную физическую боль клирика: того ударили в лицо и в солнечное сплетение. Спустя ещё несколько минут, волшебник поймал воспоминание, суть которого сводилась к одному: «арестован». Снейп вслух ругнулся. На это они не рассчитывали. Раз клирик арестован, то это означает — досмотр машины, обыск в доме! Вместе со своей ношей Снейп трансгрессировал в квартиру клирика. Порталом было зеркало в ванной. Маг еле успел — когда он уже держался рукой за портал и диктовал конечный пункт, открылась входная дверь, и в квартире раздались шаги множества людей.

— Вы здесь? — раздался в этот момент тихий детский голос. Не отпуская край зеркала, Снейп резко обернулся. Перед ним стоял сын Престона.

— Я знаю, вы тут, — ещё тише повторил мальчик. — Возьмите! Они опаснее всего! — Он протянул в сторону зеркала прозрачный пакетик, где лежали неиспользованные ампулы прозиума. Сын Джона, копия отца, казался абсолютно спокойным. Но Снейп при помощи легилименции уловил, что ребёнок едва держит себя в руках, чуть не срываясь в панику. В разуме его пылал страх за сестру, за отца и за себя самого: они не принимают прозиум!

В пустом воздухе возникла кисть, схватила пакет и исчезла.

* * *

С облегчением чародей оказался около телефонной будки — входа в министерство магии. Именно сюда вёл из квартиры Джона портал. Женщина буквально висела на руке Снейпа; не поддерживай он её, она упала бы. Волшебник отдышался — всё же столь малое время между перемещениями сказывалось. Затем снова трансгрессировал, и на этот раз оказался у ворот Хогвартса. Не снимая мантии, прошёл на территорию школы, двинулся по этажам и лестницам, причём длинным путем — чтобы не напороться ни на кого из учеников, которые в это время были свободны от занятий. Во время этой долгой и относительно медленной прогулки он тянул за собой женщину, обняв за талию. Около дверей Выручай-комнаты маг остановился и мысленно приказал:

— Дай мне хороший номер магловской гостиницы со всем необходимым!

Дверь открылась, и Снейп вместе с Мэри оказались в прихожей номера из трех комнат. «Всё необходимое» — ванная, уборная, холодильник с едой (2) — здесь наличествовали. В гостиной маг усадил женщину в кресло, снял с неё заклятье, сам уселся и сказал:

— Никаких вопросов. Вы останетесь здесь и никуда не будете выходить. Всё нужное для жизни здесь есть. Если покинете эти апартаменты, погибнете.

Женщина смотрела на него во все глаза, но, к счастью, молчала. Волшебник отдыхал. Мэри неподвижно глядела на Снейпа. Она явно была в шоке: разум не успевал за событиями.

— Не забудьте, что я вам сказал. Если попытаетесь выйти отсюда, погубите и меня, и себя! Вы слышите? — спасённая медленно кивнула. — Я приду в течение двух дней. А сейчас до свидания, — он вышел из Выручай-комнаты и направился к Дамблдору, чтобы обо всём рассказать. Повествование было коротким: наиболее важные факты, и не более.

Затем Снейп добрался до своего кабинета, где и закрылся. Он порядком вымотался, поэтому позволил себе недолго отдохнуть. Затем стал просматривать магловские и магические книги, а также журналы одного направления. Почему-то его заинтересовала география...

В мир Престона он вернулся на следующий день. Между арестом Престона и возвращением Снейпа прошло несколько часов — и несколько событий.

Обвинение с Престона было снято. Джон кратко объяснил: «Я выдал Брандта за преступника, и его сожгли вместо меня». Снейп не стал расспрашивать.

Грамматон-клирик согласно с подпольем должен был действовать по следующему плану: он выдаёт большинство из членов штаба Сопротивления Грамматону, а за это требует личной встречи с диктатором — Отцом. Во время этой встречи он должен убить Отца. Если диктатора не будет, в правительстве — Консулате — начнется борьба за власть, а у повстанцев есть в Консулате свои люди. Это даст шанс уничтожить заводы прозиума, а затем и перехватить управление страной. Такое решение было принято на последней встрече с главами повстанцев, куда Джон взял с собой мага. Чародей использовал мантию Поттера. У Престона в ходе совещания подпольщиков возникали вопросы только технического характера. Но Снейпу показалось, что члены Сопротивления переоценивают значимость диктатора. На взгляд мага, смерть одного только Отца не могла так уж сильно переменить ситуацию: ведь оставался ещё Консулат, оставался Грамматон… Но своих соображений чародей не изложил Джону.

Наконец день истины наступил: революционеры во главе с Юргеном собрались в штабе, туда же явился Престон. В присутствии всех этих людей Джон позвонил в отдел Грамматона и выдал их. Пока машины чистильщиков и грамматон-клириков мчались по указанному Джоном адресу, Юрген, лидер подпольщиков, давал Джону последние инструкции — совершенно излишне, но очень уж все они нервничали. Страшно было, что их жертва может оказаться напрасной. А Престон думал о том, что, возможно, всех этих людей сожгут до того, как он увидится с Отцом. Что, если Отец не окажет Джону честь? Что, если вместо Отца будет двойник? От этих мыслей голова шла кругом… Тем временем здание окружили машины, чистильщики и клирики прорвались внутрь, а Джон безучастно наблюдал, как они арестовывают повстанцев.

В награду, как и надеялись подпольщики, Престон удостоился личной встречи с Отцом, а состояться это великое событие должно было через несколько часов после окончательного разгрома Сопротивления. В машине, когда Престон возвращался с блестяще выполненной «операции по выявлению и аресту преступников высшей степени опасности» (как было сказано в рапорте), они со Снейпом уточнили план:

— Не нужен маховик времени, клирик, — объявил волшебник. — Я невидимкой пойду с вами и наложу на солдат заклятье, чтобы они не могли вам помешать.

Они приехали домой к Джону. Пока Престон собирался — к Отцу нужно было явиться при всём параде — Снейп мерно и беззвучно расхаживал по одной из комнат. Он принял прозиум, но магловское зелье подействовало несколько иначе, чем обычно: очень уж на взводе был Снейп. Прозиум убил всякие переживания, зато усилил телесную активность. Наконец Джон предстал перед Снейпом в парадной белой одежде и с мечом на муаровой перевязи. В машине Джона оба отправились на аудиенцию с Отцом. Снейп был настолько сосредоточен, что даже не заметил, по какой дороге они мчались; друг другу ни слова не сказали за всю поездку. Перед входом в здание Престона ожидал почётный караул, который отсалютовал мечами. Снейп в мантии-невидимке бесшумно следовал за Джоном. У входа в апартаменты диктатора Престону пришлось сдать меч. А потом клирик-распорядитель как бы между прочим заметил, что Престон должен пройти прозиум-тест: Отца не следовало подвергать опасности! Этого Престон не ожидал и занервничал. Снейп, оценив ситуацию, заморозил переживания союзника заклятьем. Заклинание гелусенсус (3) на время отключало чувства и притупляло ощущения, хотя при том человек начинал несколько хуже соображать. Однако иного выхода не было. Снейп не задержался в комнате с аппаратурой, где клирика усадили, налепили на виски и лоб датчики и приступили к тестовому опросу. Чародей вернулся в коридор, которым они прошли несколько минут назад, и быстро наложил империус на всех грамматон-охранников, которые там выстроились. Приказ мага требовал замереть и стоять навытяжку при любом раскладе событий. Снейпу все солдаты показались мрачными куклами: в чёрных шлемах с опущенными забралами, чёрных плащах и перчатках из какого-то искусственного материала, чёрных начищенных сапогах они были друг от друга неотличимы. Даже автоматы они держали одинаково, даже пистолеты на ремнях висели, будто по линейке отмеренные. Затем маг вернулся в комнату, где Престон проходил тест. Джон сидел за столом, глядя на огромный экран, откуда пожилой мужчина говорил о вкладе клирика в разгром Сопротивления. В каждом углу комнаты — по грамматон-охраннику, слева за небольшим столиком — техник в сером комбинезоне, и позади Престона — грамматон-распорядитель. Снейп методично наложил империус и на них. Человек на экране наконец объявил:

— Поздравляю, Престон! Ты прошёл тест, хотя я думал, ты стал чувствующим преступником. Каждый раз, когда тебя видел, я утверждался в подозрениях.

— Разве мы с вами когда-нибудь встречались? — деревянным голосом спросил Джон.

— Конечно, — изображение на экране стало меняться, и вот сквозь черты одного человека проступило лицо другого.

— Вице-консул третьего совета Тетраграмматона Дюпон, Голос Отца! — Джон удивился даже сквозь притупленные чувства.

— Верно, Престон. Отцу незачем быть реальнее политической марионетки. Это очень удобно: наша великая идея не умирает, она всегда торжествует. Для тебя это важно, потому что ты теперь займёшь более высокое положение в нашей иерархии.

— Благодарю вас, сэр! — Престон вскочил и, вытянувшись в струнку, отдал честь.

— Проводите нашего героя в мои апартаменты! — приказал Консул.

Распорядитель торжественно снял с тела клирика датчики и сделал приглашающий жест. Позади стола техника появилась дверь, до того совершенно не отличимая от стены. Престон вслед за распорядителем вышли, Снейп — за ними. Снова коридор, на этот раз без всякой охраны и выстеленный ало-синим ковром. Здесь маг снял с Джона заклятье, и тот тихонько сказал:

— Северус, к Отцу я иду один. Там будет драка, и вы можете случайно погибнуть. Не ходите со мной. Ждите здесь.

На всякий случай Снейп наложил на клирика щитовые чары. По совету Престона волшебник остался в коридоре. Грамматон-клирик вошёл в красивые белые с золотом двери и захлопнул их. Сначала ничего слышно не было, а затем — выстрелы, крики, грохот опрокидываемой мебели… Снейп, не отрываясь, смотрел на двери. Одновременно он попытался настроиться на сознание Джона, но наткнулся на пустоту… Створка вдруг отворилась, в коридор выскочил вице-консул, одновременно пальнув из пистолета назад. Маг резво отпрыгнул к стене, чтобы не оказаться в центре боя. Секунду спустя за Дюпоном вылетел Джон, тоже на ходу стреляя. У Дюпона кончились патроны, он поднял руки вверх и нервно заговорил:

— Стой, Престон! Я живой, я чувствую! Я живой! Я дышу! Неужели ты убьёшь безоружного? Неужели стоит убивать человека? Стоит ли отбирать жизнь?

Джон, целясь из пистолета, смотрел на диктатора. Казалось, он колеблется.

— Стоит ли отбирать жизнь, Джон?

— Стоит, — и грохнул выстрел. Престон вспомнил смерть Вивиан, гибель отряда повстанцев, которых не сумел спасти, и нажал на курок. Но гнев его на этом иссяк: он опустил руку с оружием и застыл. Снейп, снедаемый, как и сам понимал, нездоровым любопытством, вошёл в апартаменты Отца. На полу в крови лежали мертвецы. Так много тел маг никогда не видел. Даже несмотря на прозиум, его пробрала дрожь. «Если перед ним выбор — ударить кулаком или мечом, он предпочитает меч!» — вспомнились слова Люпина… Профессор зельеварения покинул это пиршество смерти, а двери захлопнул.

— Что дальше, Джон? — спросил он хрипло.

— Уничтожить экраны. Возьмите, — клирик протянул чародею пистолет. — Не бойтесь, людей мы убивать не станем.

Союзники вместе атаковали студию телецентра, откуда на всю Либрию демонстрировали послания вождя, публичные казни и победоносные новости. Техники убежали, испугавшись клирика, а об охране позаботился волшебник. Престон дал волю чувствам: он стал расстреливать из двух пистолетов аппаратуру. После короткого замешательства то же стал делать и чародей. Снейп и Престон в этот момент представляли собой две противоположности: первый собран и абсолютно спокоен благодаря прозиуму, второй — комок бешеных эмоций, которые наконец-то позволил себе выплеснуть. Они разнесли всё в пух и прах, причём клирик многие вещи швырял на пол и разбивал. Зубы его при том были сжаты, губы превратились в полоску. А Снейпу теперь не было нужды прятаться, и его нисколько не волновало, что мантия-невидимка распахнулась, а с головы соскочил капюшон.

Когда мужчины стояли среди осколков и обломков в студии, Снейп спросил:

— И что вы собираетесь делать теперь, Престон?

Грамматон-клирик ответил не сразу, собираясь с мыслями.

— Я постараюсь выжить со всем этим. Постараюсь примириться с детьми — это главное. Полагаю, они думают, что это я виноват в смерти их матери… И я попытаюсь примириться с собой.

— Это сложнее всего. Я знаю, что вы чувствуете, Джон. Я сам пережил нечто подобное... О Мэри вы не думаете?

— Она жива — этого достаточно. На её месте я ненавидел бы меня. Ведь это я убил её любимого. Я не хочу жить, Северус, — вырвалось у клирика. — И может быть, мне и жить-то не нужно. Возможно, детям лучше будет и без меня — у нас хорошо развита система приютов. К тому же… зачем им отец-убийца? Это… так трудно… вынести, — с трудом выговорил Престон.

— Я мог бы помочь вам, — неожиданно для себя Снейп стиснул плечо клирика. Руку он тотчас отдёрнул: стало неловко за свой порыв. — Приглашаю вас к себе. Незнакомое место даёт новые впечатления, это действует, поверьте.

— Благодарю. Я подумаю о вашем предложении.

Они покинули студию и двинулись обратно по коридору. Когда появились в зале, где располагалась охрана, то обнаружили, что на солдат всё ещё действует империус, а сбежавшие с работы техники прильнули к экранам. На вошедших они внимания не обратили. Компаньоны и сами остановились посмотреть. Оказалось, на улице шел бой: повстанцы в комбинезонах перестреливались с отступающими полицейскими и грамматон-чистильщиками.

— Северус, вы можете трансгрессировать вместе со мной в мой дом? — обеспокоено заговорил Престон. — Я боюсь за детей.

— Конечно, — и они переместились к квартире грамматон-клирика.

На звонок открыл сын клирика, дочь стояла рядом. Они молча смотрели на отца, и тот, не выдержав их взглядов, прошёл в свою комнату. Помедлив, дети последовали за ним. Чародей закрыл дверь и некоторое время раздумывал, что ему-то делать дальше. Он отправился на кухню, заново удивившись магловским приспособлениям, сварил себе крепкого кофе, и стал пить его маленькими глотками. Профессор зельеварения ожидал дальнейшего развития событий. Через час Престон явился к нему со следующими словами:

— Я принимаю ваше приглашение прямо сейчас.

Снейп не задал ни одного вопроса, сказав только:

— Идёмте.

И они при помощи портала исчезли из мира Либрии.

* * *

И спецэффекты были очень хороши — хотя, по чести сказать, «Эквилибриум» брал за душу исключительно игрой актеров.

— Это розыгрыш! — ослабевшим голосом сказала Хетти. — Этого быть не может!

Но «это» было! Девушки стали горячо обсуждать, что они именно они только что увидели. Конечно, они снова и снова ставили диск с того места, где вдруг появляется Снейп. Неутомимый интерес гнал их срочно искать ответы на вопросы. И девушки включились в поиск по Интернет.

Подруги набрели на тему «Альтернативная версия» и с удивлением (а также и радостью) убедились, что не только одни они стали свидетелями странных событий!

Примечания:

(1) «Городская печь» вместо «крематорий», «Отец» вместо «вождь» не ошибка и не слабость стиля. Термины подчёркивают, что в Либрии, очевидно, есть новояз и двоемыслие.

(2) В данном случае наблюдается нарушение канона: как известно, Выручай-комната предоставляет всё, кроме еды.

(3)Гелусенсус — от gelu, ?s n мороз и s?nsus, ?s m чувство, ощущение.

Из-за того, что легла спать в два часа ночи, Света проспала. Наскоро собравшись, выскочила из дома и за рекордное время — пять минут — добежала до железнодорожной станции. Она успела на экспресс-электричку до Москвы. Выбрала свободное место у окна, достала недочитанную книгу «Гарри Поттер и Дары Смерти» и открыла страницу 614.

— Стоп, Хагрид!

Гарри Поттер подумал, что лесничего удержали заклинанием — тот пошатнулся. В тот же момент юноша на руках плачущего друга ощутил ледяное присутствие дементоров и услышал их свистящее дыхание. Гарри отразил алчную тягу их голода счастливой мыслью, что жив. Захрустела прошлогодняя трава и сухие ветки: кто-то прошёл мимо Хагрида. Спустя несколько секунд Гарри едва не оглох от усиленного магией голоса Волдеморта. Тёмный Лорд говорил медленно и отчётливо, смакуя каждую фразу:

— Гарри Поттер умер. Я убил его, когда он пытался бежать, пока вы тут умирали за него. В доказательство мы принесли его тело. Вы сами можете убедиться, что никто не может противостоять мне. Вы проиграли. Пожирателей больше, и они умеют сражаться лучше вас. Сопротивляться бесполезно, вам всё равно не выстоять против нашей мощи. Любой, кто продол…

Но Волдеморта перебил резкий звук, быстро приближающийся из глубины леса: будто десятки собак лаяли и рычали в мощные микрофоны.

— Что это, Хагрид? — заорал Тёмный Лорд..

— Не знаю! — с трудом разобрал Гарри ответ и ощутил, что лесничий обернулся назад, лицом к лесу. Происходило что-то, чего враг не учёл…

* * *

…Всадники выехали на ту поляну, которую искал Снейп. Здесь никого не было. Однако Пожиратели ушли, видимо, недавно: угли костра ещё ярко тлели. Шагов коня не слышали даже наездники: тот шёл в нескольких сантиметрах над землёй. Снейп и Легенс не стали спешиваться. Они замерли, напрягая слух, и до них долетели удаляющиеся голоса и треск ломающихся под крупными ногами веток.

— Мы чуть с ними не столкнулись. Они движутся к Хогвартсу, — прошептал профессор Елене в ухо. — Отсюда идти не меньше сорока минут. Помедлим немного, чтобы дать им выйти из леса.

— Но зачем? Не проще ли сейчас атаковать? — повернув голову, спросила она тоже шёпотом.

— Они уйдут с тропы и попрячутся, мы потеряем преимущество внезапности и станем хорошими мишенями. Нет, лучше всего подходит открытое пространство, — и вдруг сменил тему: — Насколько сильны твои звери? — он указал на адских гончих.

— Они могут разорвать автомобиль.

— Ты можешь натравить их на врагов?

— Наверное, — с сомнением протянула Елена. — А как вы узнаёте, что происходит?

Маг ничего не ответил. Елена чувствовала, как напряжён и собран Снейп. Они стали ждать. Моргенштерн иной раз переступал с ноги на ногу, звякала сбруя.

— Гарри Поттер умер, — зазвучал голос Волдеморта спустя какое-то время. — Я убил его, когда он пытался бежать, пока вы тут умирали за него.

— Спускай собак, — приказал Снейп в этот момент. Казалось, он и не слышал слов Тёмного Лорда.

— Северус, он не…

— Прошу, никаких пререканий! — нетерпеливо проговорил маг. — Спускай же собак!

Тут произошла заминка: Елена не знала, как это сделать. Наконец она наугад сказала:

— Ату, собаки! Ату их!

Зверюги сорвались с места и исчезли из поля зрения в мгновение ока. Они наполнили лес жутким лаем и рычанием, и тогда стало ясно, почему их называют адскими гончими, даже и не наблюдая воочию.

— Твоя задача отвлечь врагов. Сможешь ты это сделать?

— Да.

— Ты должна разметать их строй. Пора! — скомандовал Снейп в самое ухо Елене. — Как выедем из леса, я тебя покину.

Потом он вдруг ударил Елену волшебной палочкой по голове и пояснил:

— Я наложил на тебя щитовые чары. От смертельного заклятья не спасут, но всё же это лучше, чем ничего.

И они помчались. Теперь-то Моргенштерн мог показать, на что способен: великаны Волдеморта протоптали целую дорогу. Летел конь со скоростью автомобиля, и даже подъём в гору был ему, казалось, нипочём. Чудовищное рычание адских гончих приближалось. И пяти минут не прошло, наверное, а всадники выскочили из леса, и тут же Елена почувствовала: Снейп исчез. Краем глаза она уловила, что в руке его оказалась метла... Однако теперь ей было не до мага. Елена замерла и с минуту потрясённо рассматривала, как гончие расправляются с великанами. Один из них неподвижно распростёрся на земле, второй тщился отодрать от себя собак, которые на удивление высоко подпрыгивали и вцеплялись в икры и бёдра. Чудовища не просто кусали, а выдирали из тел жертв куски плоти, будто акулы. Шум стоял адский — сквозь жуткий лай дьявольских гончих и рёв великана с трудом прорывались крики людей. Пожиратели метали в гончих заклятья, но по большей части попадали по великану: слишком быстро собаки перемещались. Зверюги, приученные охотиться на вайвернов, мантикор, василисков и других волшебных животных, двигались, словно молнии. Момент, и великан вдруг упал на четвереньки, а четыре адские гончие повисли у него на спине; ещё миг — и гигант повалился лицом вниз, судорожно хватаясь за шею. Затем собаки бросились к чародеям. Колдуны, сообразив, что гончих не так-то просто убить, стали наспех окружать себя магической защитой. Тогда Елена и поскакала на них, не обращая внимания, не попал ли кто-нибудь под копыта. Враги орали, переключая внимание с всадницы на великана и обратно.

Хагрид воспользовался замешательством Пожирателей и побежал. Беллатриса Лестрейндж рванулась за ним, на ходу колдуя. Елена мгновенно нагнала ведьму. Та попыталась заколдовать лесничего, но Моргенштерн, скакнув, принял удар на себя. Елене показалось, Моргенштерн сшиб волшебницу — во всяком случае, Беллатриса покатилась по земле. Конь взвился на дыбы, и Елена едва не упала. Она даже не успела испугаться, а Моргенштерн уже снова мчался на колдунью, норовя затоптать. С фантастической быстротой Лестрейндж отлетела прочь. Вероятно, она хотела оказаться вне поля зрения всадницы, но Моргенштерн крутанулся на месте, и опять волшебница оказалась перед ним. Елена выдернула из ножен меч, позаимствованный там же, где живая и мёртвая вода. Отстранённо она подумала, что клинок оказался куда легче, чем был за спиной, и отчётливее длиннее ножен... Строй Пожирателей оказался размётанным. Многие сосредоточились на Елене, которая, преследуя Беллатрису, вместе с конём была отличной мишенью. Остальные всё ещё пытались расправиться с собаками. Как ни странно, очевидный выход — вскочить на мётлы — пришёл в этот момент в голову далеко не всем. Тем не менее, трое всё же атаковали всадницу с воздуха. Спас её меч: он сам отбил первые три заклятья, из-за чего оружие трудно было удержать в руке, а затем девушка стала орудовать им, будто всю жизнь занималась фехтованием. Она отрешённо вспомнила, что меч-кладенец даёт владельцу не только силу, но и волшебное воинское умение… Елена сама не ожидала, что сможет удержаться на коне, который, казалось, предугадывал движения врагов и то скакал из стороны в сторону, то резко поворачивал. К Хогвартсу можно было подняться по крутой, но короткой тропе, протоптанной поколениями школьников. Но Моргенштерн свернул с неё и стал ломиться сквозь сухие заросли прошлогодних высоченных трав, по которым уже поползла молодая зелень, сплетая растения намертво. Пройти здесь мог разве что Хагрид, а остальным сорняки были выше головы. Коню они местами доставала до брюха. Этот путь оказался более пологим, чем тот, что проложили люди, но при том и более длинным. Елена вдруг сообразила, что Моргенштерн не прибавляет скорости. Он выдерживал направление: двигался по длинной дуге к замку. Что происходило за спиной девушки, она не видела. Но вот Моргенштерн снова резко повернул, и Елена опять оказалась лицом к врагам. Те пытались поразить собак, но пока никто не попал. Вдруг одна из зверюг, набросившихся на человека, с визгом отлетела, и человек поднялся на ноги. Это был Волдеморт, и сразу же загремел его голос:

— Собак убьем позже! Всем вернуться и построиться!

Конь снова скакнул, увернувшись от заклятья, и снова Елена оказалась спиной к врагам. Трое так и висели у неё на хвосте: видно, именно им Тёмный Лорд приказал окончить погоню. Ещё двое возникли прямо перед конём, послав в него струи дыма, обернувшиеся чёрными змеями. Моргенштерн перемахнул через них, словно через барьер, и атаковал людей. Те благоразумно убрались с дороги, и Елена их уже не видела.

Остальные Пожиратели стали понемногу восстанавливать порядок в рядах, и только железный приказ господина помешал им кинуться всем скопом за всадницей. Как ни старались тёмные маги, ни один не смог поразить всадницу заклинанием. Они так и рвались отомстить: потери составили три человека, не говоря уже о великанах, которых не спасли от чудовищ даже огромные размеры. И сами волшебники, и их господин соорудили вокруг себя цельную защиту, выглядевшую, словно серебристый туман, так что гончие не могли сквозь неё прорваться. Они и не стали усердствовать: побежали вслед за хозяйкой. Внезапно стало тихо: собаки замолкли. А затем раздались новые крики: из Хогвартса подбадривали Елену, а вне его стен проклинали.

— Повелитель, Хагрид убегает вместе с трупом! — воскликнула Беллатриса.

— Пусть, — Волдеморт, как и его слуги, даже головы не повернул. Он наблюдал за всадницей. Желая остановить, чёрный маг пытался добраться до её разума при помощи легилименции. — Меня очень интересует эта женщина и её животные.

Елена вдруг ощутила резкую боль, словно кто резанул ножом по лбу и вискам, и тут же провалилась в черноту. Тёмный Лорд ворвался в её сознание и стал выдирать из небытия наиболее ценные воспоминания. Отпечатки переживаний менялись, словно картинки в калейдоскопе, и все их Волдеморт разрушал. Действовал чародей, как таран, проламываясь сквозь малозначимые для него образы. Он никак не мог нагнать ускользающее «я» Легенс...

И вот Волдеморт наконец настиг противницу, оказавшись за спиной. Теперь-то он сможет остановить её! Девушка парила в центре паутины, светящейся синим, и рисовала простым карандашом. На бумаге медленно проступали черты Снейпа… «Псю-хэн пем-пейс, пси-хо-помп, псю-хэн пем-пейс, пси-хо-помп» (1) — выпевала она заклинание. Чёрный маг со всей силы нанёс удар… и неожиданно получил мощный ответ той самой паутиной, в которой висела волшебница. Связь тотчас прервалась. Попытка легилименции длилась не более тридцати ударов пульса всадницы, и с яростью Тёмный Лорд понял, что это никак на ней не отразилось: по-прежнему ни одного лишнего движения, все атаки преследователей отбила! Единственный результат — девушка ткнулась лицом в шею коня, когда Волдеморт ворвался в её разум. Бегло просмотрев выдранный с корнем бестолковый кусок памяти, маг сбросил его в землю.

Пока всё это происходило, Хагрид нёсся к замку. Он так тесно прижимал к себе Гарри, что юноша не мог ни шевельнуться, ни толком вдохнуть: лицо уткнуто в грудь лесника. А тот вдруг понял, что погоня близко: кто-то догнал и летел рядом на метле. На бегу Хагрид оглянулся и с ненавистью воскликнул:

— Снейп! Ты! — фразу эту профессор не столько услышал, сколько угадал по губам.

— Пусть Гарри возьмет меня за руку! — заорал директор. Собаки лаяли так, что Снейп не был уверен, понимает ли его Хагрид. — Гарри! Держись!! — он тянул руку к юноше.

Не зря Дамблдор говорил, что доверил бы лесничему жизнь. Тот в критической ситуации умел взять себя в руки. Осознав, что Гарри жив, он перехватил его поудобнее, и вот рука Гарри ухватилась за руку Снейпа. Метла рванула вверх, а директор резким движением помог молодому волшебнику взобраться на неё впереди себя.

— Держись крепче! — скомандовал он, хотя в жутком шуме говорить было бессмысленно. Они полетели к Хогвартсу. Когда внезапно замолкли чудовищные гончие, Снейп и Гарри решили, что их обнаружили. Они направлялись к окнам директорского кабинета, и казалось, удар о стекло неизбежен. Но стекло исчезло, пропустив их, а затем возникло снова, отрезав шум с улицы.

— Поттер, у него бузинная палочка, та самая, из легенды…

— Я был в вашем воспоминании, профессор! — перебил Гарри.

— Но после смерти Дамблдора хозяином её стал…

Они закончили фразу, назвав одно и то же имя. С минуту Снейп мрачно смотрел на Гарри, нахмурив брови.

— Значит, вы знаете, что нужно делать, — он резко пересёк комнату, рванул стеклянную дверцу шкафа и вытащил прозрачный сосуд с жидкостью золотого цвета. Затем сердито стукнул палочкой по столу, и на нём появился бокал. В него директор на четверть налил зелье и протянул Гарри.

— Пейте! — приказал он. — Это Феликс Фелицитас (2).

— Но профессор Дамблдор говорил… — начал Гарри. Он хотел напомнить Снейпу слова Дамблдора, которые ранили его больше всего: «Да, Северус, мальчиком придётся пожертвовать. И убить его должен сам Волдеморт». Гарри невольно посмотрел на потрет Дамблдора.

— Что бы он там ни говорил, я-не-собираюсь-жертвовать-мальчиком! — отчеканил Снейп, глядя Гарри в глаза. — Никогда! Или кое в чём профессор Дамблдор ошибался… — лицо мага вдруг стало задумчивым. — Или он просчитал наши с вами поступки до того, как мы их совершили, Поттер. Да и не только наши… Всё идёт так, как и должно идти. Да пейте же!

Молодой человек повиновался. Он сделал два глотка и остановился. На языке вертелись вопросы, которые он не мог не задать. Волшебное питьё почти сразу начало действовать, Гарри ощутил мощное действие эликсира. Сделал ещё глоток, и слова сами выскочили:

— Как вы смогли остаться в живых, профессор Снейп?

Тот ответил не сразу.

— Меня спасла та девушка, которую вы видели в воспоминании, Поттер.

— Но как?

— Не знаю.

— Когда Волдеморт спросил вас, почему вы убили Дамблдора, вы сказали, что вас считали орудием и…

— Так эти слова вас смущают? — перебил Снейп. — Что ж… Я говорил вам: Тёмный Лорд всегда знает, когда ему лгут. В таком случае, как его обмануть? Как скрыть от него наиболее важные сведения и выдать те, которые нужно? — задавал маг риторические вопросы. — И вот ответ: следует говорить то, что он ожидает услышать и может принять. Но это не всё. Необходимо верить своим словам, они должны быть истинными! Как объяснить гибель Дамблдора, чтобы Сами-Знаете-Кто ничего не заподозрил? Он мог применить легилименцию, а я не был к этому готов и в тот момент не выдержал бы. Только один вариант, только одна фраза могла убедить его. Я её нашёл. Именно так он объяснил бы всё самому себе. Так что тогда, Поттер, я говорил абсолютно искренне, под каждым словом мог бы кровью подписаться! Я никогда не сказал ему ни слова лжи, и в то же время обманывал его, как мог. Но сейчас это совершенно не важно!

Так оно и было. Последняя встреча с Волдемортом — вот что важно! Гарри вдруг озарила идея, которой он тотчас и поделился со Снейпом. Для этого необходимо лишь усилить голос…

…Только в нескольких метрах от разбитого окна первого этажа школы Елена сообразила, что здесь слишком высоко даже и для Моргенштерна, а также что здание защищено чарами. Тут конь прыгнул, а Елена зажмурилась. Глаза она открыла уже в коридоре, развернула коня, готовясь ударить мечом первого, кто влетит сюда. Размер помещения оказался таков, что тут могли проехать четыре всадника в ряд, а до потолка было не достать, даже если встать на спине Моргенштерна и вытянуть вверх руку с мечом. Враги за ней не поспешили, зато стали забрасывать окно заклятьями. Елена поскакала по коридору, свернула, и они с конём наткнулись на мягкую невидимую преграду, которая толкнула их назад. До этого места ровные стены были украшены портретами, а дальше по обеим сторонам начинались ниши со статуями. Из-за них выскочили трое мужчин и двое юношей. Один из них взмахнул палочкой, и невидимое препятствие исчезло, так что Елена смогла подъехать к защитникам Хогвартса. Обнажённый меч всё ещё был в её руке.

— Да мы-то вам не враги, — заметил один из мужчин. — Помоги Мерлин! — причиной этого возгласа были адские гончие, которые, помахивая хвостами, прыгали на закрывшийся проход. — Ну и чудовища!

К радости девушки, там были все пять зверюг, причём две поддерживали боками одну раненую. Елена ловко убрала меч в ножны, соскочила с коня и кинулась к собакам, никакой преграды не встретив. Раненая гончая упала. Елена, не снимая рюкзака, вытащила из него металлическую фляжку, приоткрыла огромную пасть животного и влила жидкость, а горлышко тщательно вытерла.

Пока девушка возилась с собакой, волшебники что-то тихо обсуждали.

— Нужно уходить отсюда! — кто-то тронул Елену за плечо. — Если эти… э-э-э… животные нам не причинят вреда, мы их пропустим.

— Они — за нас.

Все двинулись по коридору дальше. Моргенштерна Елена вела в поводу. Её стали забрасывать вопросами, одновременно обсуждая подробности боя. Особенно старались юноши. Один из них то и дело восклицал:

— Я думал, ты выше ростом и вообще ты парень! Так и казалось!

— Я мракоборец, а зовут меня Елена, — отвечала та на всё расспросы.

Они быстро двигались по проходам и лестницам. Елена думала, что все волшебники собрались в каком-то одном месте, и ни о каком сопротивлении больше нет и речи. Однако дважды они встретили посты. Через несколько лестничных пролётов к ним присоединился широкоплечий молодой мужчина с рыжими волосами, завязанными в хвост. Легенс не могла взглянуть без содрогания на его изуродованное шрамами лицо.

— Я — Чарли Уизли. С вами хотят поговорить, — обратился он к девушке, а затем перевёл взгляд на её спутников. — Я сам провожу нашу гостью. А вы отправляйтесь назад. Пожиратели выстроились перед замком, они собираются атаковать. Сударыня, вы можете оставить собак для охраны там, где я покажу?

— Да.

Выбор мест, где он указывал оставить адских гончих, показался Елене странным: только одна осталась караулить окно, а остальные в коридоре или же у каких-то дверей. Мужчина и девушка шли быстро, слышен был звук только их шагов: Моргенштерн, как и в лесу, ступал в сантиметре над полом.

— Том Реддл! — зазвучал вдруг отовсюду молодой мужской голос. — Волдеморт! Надеюсь, ты меня слышишь! Я, Гарри Поттер, вызываю тебя на дуэль! Я буду ждать тебя через час на поле для квиддича! Или же тебе страшно встретиться со мной в честном бою? Ты же побоялся сам участвовать в сражении! Или же бесстрашный великий маг Том Тёмный Лорд опасается встречи лицом к лицу?

— Я принимаю твой вызов, мальчишка! — загремело в ответ.

— Пусть наши сторонники беспрепятственно пройдут на поле! Больше никаких сражений между ними, пока мы с тобой не сразимся! Это моё требование, Волдеморт!

— Я согласен! Мои люди побеседует с твоими друзьями потом! Свидетелями дуэли пусть будут сорок человек с моей стороны и сорок с твоей!

— А не обманет ли великий Том Тёмный Лорд ничтожного Гарри Поттера? — продолжал молодой голос. — Вдруг настолько опасаешься ты встречи со мной, что прикажешь своим атаковать прямо сейчас, не дожидаясь дуэли?

— Моё слово твёрже алмаза, мальчишка! — раздался яростный ответ. — Согласно правилу «половина и четверть» я требую, чтобы названные мною двадцать пять твоих наблюдателей явились на арену!

Гарри ожидал этого: Снейп рассказал ему о деталях официальной дуэли. Тот, кто принял вызов, не только навязывает сопернику количество свидетелей дуэли, но и требует обязательного участия половины и четверти наблюдателей противника. Снейп предупредил, что Волдеморт наверняка назовёт тех, кого считает наиболее опасными своими врагами, а также людей, которых хочет наказать в назидание другим. Ясно было: при любом исходе дуэли между наблюдателями произойдёт битва, при том что Пожиратели более искушены в тёмной магии. Тёмный Лорд называл имена:

— Пусть будут свидетелями Поттера Макгонагалл, Слизнорт, Флитвик, Хуч, Уизли без девчонки, Кингсли, мальчишка Лонгботтом, Лавгуд-дочь, грязнокровка Гренджер…

Пока он перечислял тех, кого предназначил в жертвы своим слугам, Гарри стоял, вцепившись рукой в директорский стол, а Снейп расхаживал по кабинету. Здесь голос Волдеморта не звучал во всей силе, потому можно было спокойно говорить.

— Поттер, вы можете назвать двадцать его сторонников. Все они сильны в тёмной магии и при сражении один на один у многих из нас не будет шансов. Поэтому назовите тех, кто особенной силой не обладает. Тем самым мы хоть немного уравновесим силы. Это Малфои, младшая Паркинсон, младшие Гойл с Креббом … — наставлял Снейп, а Гарри не сводил с него глаз.

— Я потребовал всех, кого хочу видеть твоими свидетелями, Поттер! — договорил Волдеморт. — Выкликай ты!

Теперь Гарри перечислил тех, кого помнил сам, и тех, кого называл Снейп. Увы, относительно слабыми звеньями в цепи слуг Волдеморта были только Малфои и Паркинсон.

— Принимаю, мальчишка! И да не покинут стены этого замка те, кто не участвуют в дуэли! — объявил Волдеморт.

— Да не покинут, но придут позже! — откликнулся Гарри. — И да останутся существа, что служат тебе, там, где они сейчас, и не станут они сражаться, пока длится дуэль!

— Принимаю! Да закроется арена после дуэли, да создастся стена! — объявил Тёмный Лорд. Это означало, что площадь арены увеличится, включив в себя наблюдателей, и будет накрыта невидимым колпаком. Никто не сможет выйти оттуда, пока одна из сторон не одержит Victoria iusta — безусловную победу. Если Гарри не принимал этого условия, он нарушал волшебный артикул, а сила проклятья обрушивалась и на него, и на половину и четверть наблюдателей, ибо данное слово нужно держать. Юноша задумался на миг, а затем ответил:

— Да закроется арена, да создастся стена!

— Принимаю! Мы идём готовить поле! — раздался голос Тёмного Лорда. — А с тем, кто тебе диктовал правила дуэли, я позже поговорю! Сам ты не мог так хорошо узнать артикул, мальчишка! Не мог ты сообразить, какие слова следовало сказать!

Во время всей этой речи Уизли и Легенс всё так же шли мимо картин, статуй и разнообразных дверей. Чарли лишь на секунду притормозил. Внешне он никак не показал, что слова Гарри хоть как-то его задели. Елена вместе с провожатым дошли, наконец, до больших дубовых дверей, мужчина открыл их, и оба оказались в аудитории. Со стен смотрели портреты магов; парты сдвинуты к стенам. Некоторых из тех, кто был внутри, девушка сразу узнала: профессора Макгонагалл, Флитвик, Слизнорт, Спарут и Хуч. Сухощавая дама лет сорока, вероятно, профессор Вектор. Кроме преподавателей, в классе оказалось несколько незнакомцев. Высокий крупный чернокожий мужчина — явно Кингсли Бруствер. Легенс ожидала множества вопросов и восклицаний, но чародеи вели себя так, словно ничего особенного не произошло. В голове Елены промчалась абсолютно не соответствующая ситуации мысль: что, если Моргенштерн набросает конских яблок прямо здесь? Чарли Уизли представил девушку волшебникам, а тех — ей, и тогда профессор Флитвик сказал:

— Могу я взглянуть на ваше оружие? Сейчас не время для церемоний, — он словно извинялся, что сразу приступил к делу.

— Да, конечно, — Елена сняла чехол с мечом со спины и положила на парту перед профессором. Тот вытянул из чехла ножны и стал изучать. Сам меч он рассмотрел в последнюю очередь. Легенс наблюдала за волшебниками и поражалась, что речь Гарри словно бы никак на них не подействовала. Она думала, маги так и кинутся обсуждать события: ведь они слышали, как Волдеморт заявил, что убил Гарри! Они же слышали, как Гарри вызвал на дуэль Тёмного Лорда! Но ничего подобного. Никаких лишних слов, лишних жестов и лишних эмоций: все собранны, деловиты и дисциплинированны. Судя по тому, как все они посматривали на Кингсли, именно он возглавлял их.

— Это не совсем то, что я думал, — сообщил по окончании осмотра Флитвик. — Но это, несомненно, очень мощный артефакт. Откуда он у вас?

— Это семейная реликвия.

— В Британии нет ни одной семьи, которая обладала бы чем-то подобным, — сказал Кингсли Бруствер. В этот момент Елена ощутила взгляды всех без исключения присутствующих.

— Я иностранка, а действую по своей воле, — пояснила Легенс.

— То есть неофициально? — вопросил Кингсли.

— Да. Я приехала как туристка, но по сути-то я волонтёр. Я не могла оставаться в стороне.

Минуты две длилось молчание, а затем снова заговорил профессор Флитвик:

— Можете ли вы на время…

Тут сквозь стену явилось привидение Гриффиндора — Почти Безголовый Ник — и выпалило:

— Сюда идут Гарри Поттер с профессором Снейпом! Они хотят видеть преподавателей и членов Ордена Феникса!

— Гарри и Снейп?! Снейп?? — раздались восклицания. На лице Елены невольно появилась радостная улыбка. И вот они вошли: Гарри впереди, директор приотстал на шаг. Оба были весьма бодры и энергичны, несмотря на довольно-таки потрёпанный вид. На Легенс Снейп даже не взглянул.

— Всё это время профессор Снейп помогал нам, рискуя жизнью! Он всегда оставался членом Ордена Феникса! — объявил Гарри. — Необходимо подготовить место для дуэли. Директор рассказал мне, что нужна магическая арена.

— Мы это уже обсудили, едва вы закончили речь, Гарри, — взволнованно сообщила Макгонагалл. — Мы отправимся на поле и воздвигнем там дополнительную линию защиты. Двадцать пять человек у вас уже есть, Гарри. Вы, мисс Легенс, пойдёте с нами?

— Нет, я не умею сражаться.

— В таком случае нам нужен ваш меч, — сказал мастер заклинаний. — С его помощью мы усилим защиту.

— Волдеморту и Пожирателям нельзя доверять, — заметил Снейп. — Они вполне могут нарушить правила.

Маги быстро переговорили о том, как следует всё организовать, и кто ещё должен войти в число свидетелей. Всем было ясно, что после дуэли в любом случае завяжется бой, потому идти на поле следовало только наиболее сильным волшебникам. Единодушно посчитали, что Снейпу, во всяком случае, в его истинном облике, там точно делать нечего: Волдеморт ни в коем случае не должен увидеть его. Особенно на этом настаивал Гарри: не должен враг знать, что бузинная палочка всё ещё принадлежит своему владельцу. Вслух он этого не высказал, но профессор отлично понял юношу. Снейп яростно заспорил:

— Я должен быть там, и я там буду! Приму оборотное зелье!

Однако возник вопрос, в кого именно ему преобразиться. Елена тотчас предложила себя. Последними вышли Макгонагалл и Слизнорт, сказав директору, что подождут его около выхода из школы. Волшебники удалились, Елена осталась со Снейпом наедине. На ближайшей парте прямо из воздуха появилась спиртовка на металлическом подносе, на ней — прозрачный тигелёк с жидкостью цвета грязи. Когда смесь закипела, маг снял её с огня, добавил туда волос девушки, заткнул пробкой и встряхнул. Держа сосуд в руке, чародей шагал по комнате туда сюда. Легенс наблюдала за ним и размышляла, что же он, чёрт возьми, за человек-то? Он вдруг остановился перед ней и сказал, глядя в глаза:

— Пока всё так или иначе не закончится, я не могу думать ни о чём другом.

— Да я понимаю, — растерянно пробормотала Елена в ответ: она очень удивилась, что профессор вообще снизошёл до объяснений. — Понимаю. Я ничего… Дело прежде всего, так и надо…

Тем временем зелье, приобретя густой синий цвет, было готово, и Снейп выпил его. «Эхо земляничного леса» — подумал маг о вкусе жидкости. Потрясённая Елена наблюдала, как мужчина постепенно становится ею. Метаморфоза была поразительна. Чародей оказался деликатен: при помощи заклинания трансформировал свою одежду, так что не пришлось ему видеть тело Елены в неподобающем виде.

— Офиге-е-е-ть… — только на это её и хватило. Она смотрела на саму себя, и взгляд этот был очень придирчив. — И вовсе я не толстая! — вдруг сказала она. — И сорок шестой размер вовсе не большой!

На лице двойника проступило удивление словам, а затем лже-Елена удалилась.

Оригинал, выждав некоторое время, покинула аудиторию и пошла по коридорам, желая отыскать хотя бы одну адскую гончую. Наконец Легенс её увидела: та лежала в нише, где раньше, вероятно, была статуя. Елена подошла к зверюге и присела рядом с ней. Это оказалась та самая, которую она вылечила при помощи энтовой воды, и, стало быть, та, что набросилась на самого Волдеморта.

— Собачка! Милая собачка! — услышь эти слова кто-нибудь, удивился бы: уж на «милую собачку» это существо походило меньше всего. — Нет, так не пойдёт. Надо тебя назвать как-нибудь, — Легенс, разговаривая с гончей, гладила её. — Собачка, захочешь ли ты откликаться на какое-нибудь имя? — красные, словно угли, глаза неотрывно смотрели в лицо. — Что, если я назову тебя, — тут девушка улыбнулась, — назову тебя Леди (3)? — она трепала гончую за ушами и по шее. — Пойдёшь со мной, Леди? — Елена встала и двинулась прочь. Собака потрусила за ней. — Леди, пожалуйста, найди его и защити. И передай ему это. Пожалуйста.

Собака молча смотрела Елене в глаза. Та действовала по наитию, она вовсе не была уверена, что адская гончая её понимает и послушается. Нагнулась к животному, обняла за шею и зашептала в ухо… Леди повернула голову и вдруг лизнула Елену в лицо горячим языком. А затем высвободилась и помчалась по коридору. Легенс какое-то время стояла и смотрела вслед собаке. Всё необходимое сделано, пришло время действовать от души.

Погибло два человека, смерть которых она не могла перенести. Если б Елена оказалась рядом в момент смерти, возможно, вода из источника Энтов могла помочь… Поздно… А живой воды хватит только на одного! От этого ещё хуже… Разве можно выбирать, кому жить, а кому умереть?.. Кто она такая, чтобы решать это? Разве только положиться на судьбу… Поэтому Легенс решила довериться жребию. Достала из кармана монету и подбросила её. Решка — одно имя, орёл — другое. Монета выпала решкой. Сразу же начала действовать магия живой воды, она направляла Легенс, как путеводная звезда. Боль утраты и горячее желание спасти безошибочно привели её к той аудитории, где оставили мертвецов. Пока Елена шла к нужной двери, никого не встретила: все были в большом зале, окна которого выходили в сторону поля для квиддича. Чего Легенс боялась, так это натолкнуться на кого-нибудь из скорбящих. Но этого не произошло. Голоса дуэлянтов доносились до Легенс, словно сквозь вату, и шли мимо сознания: ничего не значащий гул, и только. Она вошла в нужный кабинет. Тьма там была, хотя глаз выколи: волшебники завесили окна плотной тканью. Прежде чем включить фонарик, девушка на ощупь нашла в своём рюкзаке охотничий нож в кожаных ножнах и зажала между зубами, чтобы не заорать от ужаса. Легенс не стала закрывать дверь до конца, оставив узкую щёлочку, чтобы в потёмках легко было найти выход. Затем включила фонарь, подумав, что он может и не заработать в Хогвартсе. Но фонарь — не магнитофон, этому простому изобретению магия замка не помешала. Погибшие лежали вдоль стены, укрытые белыми саванами. Елене предстояла найти среди них того единственного, кого желала вернуть в мир живых. Присела около первого тела и несколько минут не могла найти сил, чтобы прикоснуться к покрывалу и заглянуть мертвому в лицо. Наконец, досчитав до ста пятидесяти и представив, что сейчас нырнёт в ледяную воду, она задержала дыхание и подняла угол ткани. Под ним было лицо молодой женщины, застывшее в гримасе; мёртвые глаза пусто смотрели в потолок. Елена закричала, но из-за ножа во рту издала лишь тихое мычание, а зубы намертво вцепились в кожу ножен. Руки девушка сжала в кулаки, и ногти впились в ладони… Так она и пошла, выискивая нужное тело. Когда уже была на грани истерики, увидев лица шестнадцати погибших, обнаружила того, кого искала. Глаза его были закрыты, и казалось, на теле нет никаких повреждений. Собравшись с духом, Елена перевернула тело и обнаружила, что у него разнесён затылок. Легенс продолжила осмотр и выяснила: рана лишь одна. Её девушка полила мёртвой водой и поражённо стала наблюдать магию воочию: кровь смылась, стали видны разбитые кости черепа и мозг. Заворожённая Елена не могла оторвать от кошмарного зрелища взгляд. Через некоторое время разрушенный мозг начал вдруг сам собою восстанавливаться, затем его закрыла кость, появилась кожа и волосы. Рана исчезла полностью, будто её и не было. Если б кто-нибудь сейчас увидел девушку и заговорил с ней, решил бы, что она одержима и действует не по своей воле. Частично так оно и было: действиями Легенс руководила магия мёртвой и живой воды. Елена выдернула нож из ножен и оборотной стороной лезвия, где была зубчики, ободрала до кости кожу мертвеца чуть ниже того места, где была рана. Затем перевернула тело на спину и капнула на веки мёртвой водой. А потом влила мертвецу в горло оставшуюся живую воду так же, как делала несколько часов назад в Визжащей хижине. У неё возникло ощущение дежа-вю: опять она всматривается в лицо человека, освещая его фонарём. И десяти минут не прошло, как умерший ожил. Он сказал положенные слова, и Легенс быстро завершила ритуал, чтобы спасённый не успел её обнаружить. Ослеплённый резким светом фонаря молодой мужчина зажмурился и спасительницы не увидел, а та ловко схватила его за шею и на несколько секунд пережала сонную артерию, чтобы он потерял сознание, а затем и заснул.

Затем Легенс погасила свет и прокралась к выходу. Магия больше не вела её, и девушка едва не заблудилась. Впрочем, минут через десять Елена наконец оказалась в Большом зале Хогвартса и вместе со всеми стала слушать, что происходит на поле для квиддича…

…Немногим раньше Снейп в образе Елены почти дошёл до поля, когда у бедра вдруг возникла адская гончая. Она пошла рядом, касаясь человека боком. Спина чудовища едва не доходила магу до пояса. В зубах гончая несла обшитую тиснёной кожей фляжку, которую бросила под ноги волшебнику. Он подобрал предмет и рассмотрел. Из карманчика на чехле торчала записка. Снейп рассеянно погладил зверюгу по холке, усмехнувшись чему-то, и на ходу стал читать: «Северус! Это вода, которая даёт силы даже тогда, когда с ног валишься от усталости. Также она может залечивать несерьёзные раны».

Пожиратели собрались на одной стороне от будущей арены, представители Гарри с другой. И те, и другие сооружали магический барьер: заклятья дуэлянтов не должны были попасть в наблюдателей. Арена для поединка представляла собою эллипс. Согласно дуэльному артикулу, противники являлись на поле боя последними, когда все приготовления заканчивались. Нередко дуэль начиналась с разговора врагов, поэтому обоим разрешалось усиливать свои голоса. По по требованию Волдеморта представителями Гарри были все члены Ордена Феникса, включая семейство Уизли, кроме Джинни; здесь же были Невилл и Гермиона, несколько совершеннолетних учеников Гриффиндора, взрослые чародеи из Хогсмида, профессора Хогвартса, кроме Флитвика. Тот накладывал чары громкого голоса на Гарри; Кингсли и Флитвик были к тому же секундантами. Секундантами Волдеморта оказались Беллатриса Лестрейндж и Пий Толстоватый. Расположенные друг напротив друга трибуны и люди на них выглядели по-разному. Пожиратели, как один, в чёрных мантиях и через одного в масках; над головами их плескались знамёна со знаком Волдеморта. Даже сели они так, как строились в шеренгах — в два ряда. Их противники в разноцветных мантиях рассаживались без всякого порядка; на шестах реяли знамёна четырёх факультетов и Хогвартса. И те, и другие выбрали худшие для наблюдения за квиддичем места, то есть такие, что располагались ниже всех. Однако и с этих мест до земли было не менее двух метров, а значит — опасно падать. Снейп в образе Легенс уселся между Полумной и Хагридом. Секунданты по очереди проверили противников на наличие дополнительных магических предметов: разрешены были только волшебные палочки. В этот момент Снейп напрягся: он боялся, что Флитвик обнаружит Фракир на запястье Тёмного Лорда. Но этого, к счастью, не произошло.

— Начинайте! — возгласили четыре голоса одновременно. Секунданты, поклонившись друг другу, встали на противоположных концах эллипса, как требовали правила. Противники вышли на арену и начали двигаться по кругу. Оба выжидали.

— На этот раз никто тебе щитом не будет, Поттер? Никто не кинется прикрыть тебя от заклятья? — зашипел на всю территорию усиленный чарами голос Тёмного Лорда.

— Нет. Все твои крестражи уничтожены. «И должен погибнуть один из них от руки другого, ибо не может жить, пока жив другой» — вот что было в пророчестве. Только один из нас покинет эту арену, — голос Гарри летел над полем, и его слышно было в замке.

— Да, Поттер. Но не ты. Ты жив только благодаря случаю и старому глупцу Дамблдору, который даже под носом у себя не разглядел предательства!

— Не было ни случая, ни предательства, Волдеморт!

— Да неужели? А что же было?

— Древняя магия, о которой ты не имеешь понятия! — противники остановились, сверля друг друга взглядами. — Ты много не знаешь, Том Реддл!

— Ты смеешь…

— Смею! Ты даже сейчас пытаешься понять, почему я до сих пор жив. Раскрыть тебе тайну?

— «Древняя магия» — пресловутая любовь, о чём всё время твердил Дамблдор, верно? Да только эта ваша великая любовь не помогла Дамблдору, он был убит моим слугой! И она не помогла твоим родителям, которые осмелились встать у меня на пути! Не поможет она и тебе, когда я нанесу удар! Так в чём же тогда твоя бестолковая тайна? — Волдеморт медлил: время ещё есть, можно и поиграть с Поттером, пусть говорит. И пусть их разговор запомнят надолго! Тёмный Лорд снова двинулся по кругу.

— У меня есть оружие, о котором ты даже не догадываешься. Оно было и у Дамблдора.

— Дамблдор, ваш замечательный волшебник, был слабее меня! Я убил его чужими руками!

— Ты его не убивал, Волдеморт! — парировал Гарри. — Он сам решил умереть и предпочёл быструю смерть. Он избрал и того, у кого хватило мужества нанести удар. И человек, которого ты считал своим слугой, исполнил просьбу Дамблдора!

— Снейп! — Волдеморт вспомнил разговор в Визжащей хижине. — Одного ты не знаешь, Поттер: Снейп ненавидел нас обоих, он мстил и мне, и Дамблдору!

— Он тебе так сказал, потому что ты хотел верить в это! А на самом деле он перешёл на сторону Дамблдора тогда, когда ты стал охотиться за моими родителями! Он убил Дамблдора, когда тот уже был при смерти!

— Что же это меняет? Дамблдор хотел укрыть от меня бузинную палочку, и последним её хозяином стал Снейп. Может быть, Дамблдор хотел этого, может быть — нет, но это не важно! Я завладел Жезлом Смерти, Смертоносной палочкой раньше тебя! Я убил предателя Снейпа, и смерть его была мучительной! План Дамблдора провалился!

— Да. Но тем хуже для тебя!

— О чём это ты?

— Смертоносная до сих пор тебя не слушается, Волдеморт. Ты ошибся. Северус Снейп никогда не был истинным владельцем Бузинной палочки. Он не побеждал Дамблдора.

— Чушь! Он убил его!

— Ты что, не умеешь слушать? Снейп убил Дамблдора, потому что они договорились об этом! Снейп не победил Дамблдора! Дамблдор должен был умереть непобеждённым, и сила палочки угасла бы!

— Но она не угасла, верно? Я отобрал её у прежнего владельца, а значит — она моя! И сила её принадлежит мне!

— Нет, Реддл! Сила палочки принадлежит только тому, кто победил её прежнего владельца. Ты не побеждал его. Дамблдора победил другой, и она признала его власть. Драко Малфой — вот кто владелец Бузинной.

— Пусть даже и так. Сначала я убью тебя, а потом заберу у него Смертоносную.

— Ты опоздал. Больше месяца назад я победил его, и теперь его волшебная палочка у меня. Остался последний вопрос, Реддл. Знает ли Смертоносная, что ты направил её на победителя прежнего владельца? Знает ли она, что я — её нынешний хозяин?

— Авада Кедавра!

— Экспеллиармус!

Заклятья с грохотом столкнулись. Гарри и тех, кто сидел за его спиной, ослепило вспышкой золотого пламени. Бузинная палочка вырвалась из пальцев Волдеморта, взмыла над головами и полетела к юноше. Она не пожелала убивать хозяина и спешила оказаться в его руке. Гарри поймал её. Волдеморт, сражённый собственным заклятьем, вскрикнул и упал навзничь. Красные глаза его закрылись, жизнь покинула тело.

— Дуэль окончена! — возвестил невидимый голос: заговорила сама арена. — Победил Гарри Поттер!

Снейп выпил зелье, чтобы вернуть собственный облик: управлять чужим телом было непривычно, оно сковывало движения. Сделав это, при помощи акцио вернул себе Фракир. С обеих трибун раздались крики, часть Пожирателей кинулась к поверженному господину. Беллатриса Лестрейндж первой подлетела к нему. Громко хлопнуло — это магический дуэльный барьер увеличился в размерах, накрыв весь стадион прозрачным куполом. Когда до замка долетели слова о победе Гарри Поттера, народ из Хогвартса хлынул на стадион. Здесь были и люди, и домовые эльфы, и кентавры; из Министерства магии прибыл отряд мракоборцев. Те Пожиратели, которые ещё оставались на территории школы, постарались скрыться; кое-кого из них задержали. Пришедшим из замка только и оставалось, что бессильно наблюдать из-за стены за событиями на поле. То ли барьер был заколдован и с внешней стороны, то ли волшебники-зрители сами позаботились о тишине, но они не шумели, переживая за друзей. Только лёгкие вскрики раздавались и сразу же умолкали.

После гибели повелителя большинство Пожирателей решили не сдаваться: Сивый, Беллатриса, оба Кэрроу, Руквуд, Макнейр и им подобные рвались отомстить, а для других победа означала возможность скрыться. Силы противников были неравными: Пожиратели куда лучше владели разрушительной магией, они не боялись убивать. Обе стороны прекрасно это понимали. Битва продолжилась. Волшебники постарались как можно быстрее убраться с трибун и оказаться на земле: укрытия легко могли стать ловушкой. Сторонники Гарри Поттера получили помощь с неожиданной стороны. Люциус и Нарцисса Малфой, увидев смерть Волдеморта, чудовищную зверюгу и воскресшего Снейпа, поняли, куда клонится дело. Они, не сговариваясь, резво подхватили сына под руки и спрятались за трибуны; Люциус Малфой в этот момент позабыл о своих синяках и боли. Пенси Паркинсон последовала их примеру, предпочтя вообще не сражаться. Но Люциус и Нарцисса то и дело постреливали по бывшим сторонникам заклятьями из-за укрытия, всякий раз перемещаясь, чтобы не стать мишенями. Каждый из волшебников выбрал себе противника, и численное превосходство сторонников Гарри стало очевидным. Но оно не дало преимущества в силе: против магов вроде Лестрейндж, Сивого или Пия в одиночку трудно было выстоять. Беллатриса рванулась к измотанному Гарри, но Хагрид с неожиданной для своих размеров ловкостью кинулся к ней и сбил с ног. Тут же в него угодило сразу несколько заклятий, а против Лестрейндж выступила миссис Уизли. На Флитвика наскочила Алекто Кэрроу, Макгонагалл билась с Руквудом, Кингсли — с Макнейром. Амикус Кэрроу налетел на Снейпа. Перси и Джордж Уизли атаковали Пия Толстоватого, а Яксли — Слизнорта. Все противники кричали, заклятье вылетали из волшебных палочек, и, сверкая в рассветном полусвете, проносились по полю. Рон и Гермиона защищались от Фенрира Сивого. Тут и там волшебники падали, вскакивали, снова падали… Адская гончая дала ощутимый перевес. Зверюга была приучена бросаться на самого опасного врага, и она выбрала Сивого. Собака пролетела мимо Рона, толкнув его, сшибла оборотня с ног, уже в прыжке разодрав ему горло, и помчалась на Кэрроу…

Последний бой долгим не был. Беллатрису сразила миссис Уизли, Амикуса Керроу и Долохова — Снейп (тем самым обеспечив долгую жизнь Полумне), Невилл справился с Креббом-старшим, одолели противников Макгонагалл, Кингсли и Слизнорт. Когда пали наиболее опасные и сильные тёмные маги, остальные предпочли смерти поражение. Едва последний бросил оружие, крикнул «Сдаюсь» и был надёжно связан антитрансгрессионным заклинанием, арена объявила:

— Битва окончена! Победили защитники Хогвартса!

Сразу же исчез прозрачный защитный купол. Ликующие люди окружили победителей; их обнимали, хлопали по плечам. Фред Уизли вместе со всеми орал от радости. Он с трудом продрался к родным и попытался разом обхватить руками и мать, и Перси, и отца — всех, до кого смог дотянуться. Сначала те не сообразили, что происходит, но когда рядом появилось лицо Джорджа, миссис Уизли упала в обморок. А Рон и Перси стиснули брата в объятьях, и Перси ощупал затылок Фреда, наткнувшись пальцами на длинную рваную рану с подсохшей коркой…

…Как и все, Снейп пожимал протянутые руки, хлопал кого-то по плечам, обнимал кого-то — общий восторг тоже захватил его. Он высмотрел среди народа Елену, протолкался к ней и взял за руку, переплетя пальцы. Со стороны это могло показаться проявлением ласки, но Елена-то ощущала, как крепко Снейп держал её: пожалуй, и не вырваться. Он, впрочем, тихонько сказал ей: «Я боюсь, что ты исчезнешь, и я тебя больше не увижу». Снейп то и дело ловил на себе недоуменные взгляды.

Счастливые волшебники отправились обратно в замок, причём чуть ли не две трети пути Гарри пронесли на руках. Он ощущал только одно — жуткую усталость, все прочие чувства словно растворились в ней. Друзья что-то говорили, но он слышал их голоса, словно сквозь вату. Даже радость за Фреда Уизли, и то была приглушена. Для профессоров Макгонагалл, Флитвика и Слизнорта волшебники наколдовали яркие носилки и на плечах повлекли в школу, прославляя мужество и силу пожилых преподавателей. Мракоборцы вели связанных Пожирателей. Малфои шли со свободными руками, не боясь смотреть людям в глаза: все видели, что в решающий момент они перешли на сторону Гарри.

Примечания:

(1) «Псюхэн пемпейс, психопомп» — греч.: «Ведёшь ты душу, психопомп». Психопомп — проводник души в царство мёртвых.

(2) Я позволил себе поменять ролинговское «Феликс Фелицис» (felix felicis) — «счастливый счастливого» на «Феликс Фелицитас» (felix felicitas) — «счастливый успех».

(3) Леди — лютоволчица Сансы Старк из «Песни льда и огня» Д. Мартина. Лютоволки связаны со своими хозяевами, в некоторых случаях их сознания сливаются. В этих зверях живёт часть души хозяев.

— Алекс, срочно приходи ко мне! Срочно! — взволнованно говорил на том конце телефонного провода Борис.

— Смотрим.

* * *

Последняя сцена третьей версии начиналась, кажется, с того момента, когда Престон и Снейп ушли. Внезапно зрители сообразили, что с тех пор прошло какое-то время: может быть, неделя, а может, и чуть больше.

Выхватывая действующих и лиц и следуя за ними, камера блуждала по этажам школы. На экране появился Дамблдор, который задумчиво ходил из угла в угол в своём кабинете; Макгонагалл выговаривала за что-то старшекурснику своего факультета; команда Слизерина тренировалась на поле для квиддича; Хагрид копался в огороде; профессор Спраут с несколькими ребятами выходила из теплиц; студенты разных курсов сидели в библиотеке; несколько учеников обсуждали, что будут делать через неделю, когда начнутся каникулы. Хогвартс жил своей жизнью…

Наступил вечер. Солнце стало садиться за лес, начало темнеть. Школьники разошлись по гостиным и спальням своих факультетов. В каморке Филча зазвенел колокольчик, сообщая: кто-то ждёт у ворот Хогвартса. Филч, ругаясь, что кого-то принесло на ночь глядя, пошёл открывать. Слова застряли у него в горле, когда он увидел закутанного в мантию Снейпа. На лбу профессора зельеварения темнела ссадина. Маг отрывисто бросил «Здравствуйте, Филч» и двинулся прямо на смотрителя, так что тому пришлось несколько шагов пятиться. Рассерженный завхоз, пропустив преподавателя, что-то сердито пробормотал в след тому и стал закрывать ворота. Снейп быстро шёл к замку. Он пролетел по опустевшим коридорам, выругал попавшегося под руку студента Рейвенкло, и оказался у себя в покоях. Профессору принадлежал жилой блок в три комнаты, расположенный недалеко от кабинета зельеварения.

— Можете снять мантию, клирик, — сказал Снейп в пустоту. — Здесь нас никто не потревожит. Проходите в гостиную.

— Я думал, привратник что-то заподозрил, — сняв мантию-невидимку, заметил Престон. Поискал глазами, куда бы повесить одежду, не нашёл и аккуратно положил на подлокотник кресла, в которое затем уселся. Джон с любопытством огляделся. Гостиная представляла собой просторную комнату, освещённую канделябрами со свечами. Здесь был стол, шкафы, несколько стульев, два кресла и диван. Окно завешено тяжёлой серебристо-зелёной портьерой с коричневым узором, да и вся комната оформлена в зеленовато-коричнево-серых тонах. Нельзя сказать, что это уютное место. Клирику, привыкшему к гораздо более скромной обстановке, гостиная показалась слишком уж заставленной мебелью.

— Что ж, Джон, отметим победу! — Снейп уже наливал красное вино в бокалы. И то, и другое он получил при помощи Акцио . Когда приглашал клирика к себе, был искренен. Но сейчас у него возникла некая побочная мысль.

— То, что вы наливаете, Северус — это вино?

— Не сок же нам пить. Конечно, вино.

— Вино пить нельзя! — с жаром воскликнул Джон, вскочив с кресла и мгновенно оказавшись рядом с профессором зельеварения. Он удержал руку Снейпа. — Это же сильное наркотическое вещество! Оно вызывает состояние опьянения, из-за которого у человека мутится рассудок! Оно отравляет! В таком состоянии люди превращаются в зверей и становятся социально опасными! Девяносто девять процентов всех преступлений, особенно насильственных, совершалось именно в состоянии алкогольного опьянения! Это вещество нельзя принимать! — Престон был до того возбуждён, что даже маска спокойствия исчезла с его лица. — Нельзя! Не принимайте! Ни в коем случае!

— Да не волнуйтесь вы так, Престон! — Снейп деликатно высвободил руку. — Не хотите, не пейте, раз это вызывает в вас священный ужас. Да сядьте же, наконец. Те сведения, которые вы так эмоционально до меня донесли, правдивы лишь отчасти. Вредные последствия возможны только при злоупотреблении этим благородным напитком. От нескольких глотков социально опасным, — он усмехнулся, — вы не будете.

Он уселся в кресло напротив союзника. Тот всё же принял бокал и теперь изучал жидкость: рассмотрел цвет, понюхал и даже, макнув указательный палец, попробовал языком. Снейп, наблюдая за ним, забавлялся.

— Да не бойтесь вы, Престон. Я уже сделал несколько глотков. Как видите, социально опасным я так и не стал.

Грамматон-клирик внимательно смотрел на профессора.

— Ваши жесты свидетельствуют, профессор Снейп, что сознание ваше так же ясно, как до приёма алкоголя… Я никогда не пробовал алкоголь, — признался Джон. Он вспомнил вдруг, как Снейп в первый раз вколол себе «прозиум». Безусловно, поступок волшебника был отчаянно смелым. Тогда клирик мужественно сделал глоток и посмотрел на часы.

— Я не чувствую эффекта, — сообщил он спустя десять минут.

— И неудивительно, при таком-то малом количестве.

— Значит, доза должна быть больше, — Джон решил поставить эксперимент. Опорожнил бокал в несколько глотков. Подождал, налил ещё вина, выпил и стал прислушиваться к ощущениям. Чародей с интересом смотрел на магла. Столь серьёзный подход к обычному удовольствию смешил его.

— Что вы назвали расслаблением, профессор? — спросил Престон через какое-то время.

— Я имел в виду разговор в нейтральной обстановке. Дома вам трудно находиться, так ведь?

— Да.

— Может быть, перейдем на менее официальное обращение? Как вы на это смотрите?

— В Либрии неофициальное общение возможно только между высшим и низшим чином при разнице в три звания, и в семье… Я согласен.

— Что ты собираешься делать теперь, после победы?

— Ничего, — Престон вдруг сжал правую руку в кулак, разжал и рубанул воздух. — Я ощущаю, что связь между мозгом и телом нарушена. Но рассудок мой по-прежнему ясен. Это и есть опьянение?

— Вероятно. Итак, Джон, что ты собираешься делать дальше? — повторил волшебник.

Клирик некоторое время молчал.

— Не знаю, Северус. Раньше было проще. А теперь я оказался в полной пустоте. С тех пор как решил убить Отца, задумался о «потом». Грамматон-клириком я больше не могу и не хочу быть. Лучше было бы, если б он всё же попал в меня. Но я, к сожалению, жив.

— К сожалению? У тебя есть семья! Это такая ценность, ради которой… Живи для семьи. Живи для детей. Сыну и дочери нужен отец.

— Детям, которые знают, что отец убил их мать! Я не могу видеть глаза своих детей, неужели ты этого не понимаешь?

— А Мэри? Её ты видеть не хочешь? Она здесь, несколькими этажами выше.

— Я убил её возлюбленного! Ты не понимаешь, каково это: быть убийцей! Стоит мне закрыть глаза, как я вижу лица. Я погубил стольких людей... Я разыскивал их, чтобы Грамматон сжег в Печи… — выдавливал Престон из себя слова. — Вина была только в том, что они чувствовали. Моя жена Вивиан любила меня, а я даже не замечал… Может быть, и на этот раз меня выручит пистолет? Так легко избавиться от мук: стоит только нажать на курок...

— Думаешь, самоубийство — лучший выход? Поверь мне, это гораздо хуже. Душа твоя так и будет жить, только вот боль будет куда сильнее. Боль будет вечной, Джон!

— После смерти ничего нет.

— Этому тебя тоже научил Грамматон?

— Существование души не доказано.

— Моё существование и возможности доказывают, что тебя всю жизнь учили не тому! — воскликнул Снейп. — Я маг и живу в магическом мире. Ты ведь не верил в магию, пока с ней не встретился? Ты даже не знал, что она существует. Подумай!

— Даже если и так. Какая разница? Во всяком случае, я могу попытаться покончить с этим. Я убивал людей, Северус. Только за то, что они читали книги! Слушали музыку! Пользовались духами! За то, что они любили… Любили !

— Людей в министерстве магии тебе не жаль? — с интересом спросил Снейп. Беседуя, он удивлялся, как это магл успел столько передумать и перечувствовать за короткое время, насколько быстро и жёстко осудил себя... Не всем это дано. И всё же чародею показалось, что в рассуждениях Джона присутствует некая двойственность.

— В Министерстве? — Престон непонимающе уставился на Снейпа. — Почему я должен о них сожалеть?

— Но ты убил и их тоже.

— Они же были настоящими преступниками, — Престон объяснял Снейпу, словно тот был маленьким ребёнком. Говорить он стал куда медленнее, чем обычно, и стремился отчётливо выговаривать слова. — Это были убийцы, на счету которых не одна человеческая жизнь. Я сделал то, что и должен был делать на своём посту. Остановил их. Убийц нельзя сравнивать с людьми. Если б я всю жизнь уничтожал подобных им, мне не о чем было бы жалеть… Среди тех, кого я арестовывал, были верующие. Я допрашивал их, — клирик заговорил тихим голосом, — и они отправлялись на смерть. Они твердили то же, что и ты: душа будет мучиться... В их жизни была основа. У меня её нет. Ты тоже живёшь ради цели, у тебя есть опора. Когда я убил Отца, всё кончилось.

— Найди и ты себе опору, — сказал волшебник.

— Я пытаюсь. Я умею лишь одно: убивать. Теперь мои умения не нужны ни мне, ни нашему обществу.

— А как же долг перед детьми?

— Я разговаривал с ними, ты об этом забываешь, Северус. Дочь меня ненавидит с того дня, когда арестовали Вивиан. Из-за «прозиума» я не замечал этого, но всё изменилось. Она даже голоса моего не выносит. Я ей физически неприятен! А сын… Об этом ни думать, ни говорить не хочется. Занятное расслабление получается, — невесело заметил он. — Но я всё же благодарен тебе за этот разговор.

Они помолчали. Снейп что-то обдумывал.

— Тело плохо меня слушается, я слишком много тебе рассказываю… И язык заплетается, — продолжил Джон. — Это из-за вина? Это и есть опьянение?

— Как поживает твоё алмазное сознание?

— Я не теряю чёткости мышления. Только вот события представляются всё более мрачными. А сам себе я кажусь всё более отвратительным. Если б я был один, вот именно сейчас смог бы снести себе голову… — клирик помолчал. — Ты считаешь меня слабым?

— Нет. Я приблизительно понимаю, что ты чувствуешь. Я сам это пережил.

— Как? — жадно спросил Джон. — Как? Как ты смог пережить?

— Появилась новая сложная задача.

— У меня никакой новой задачи нет.

— Я могу предложить её тебе, — профессор зельеварения выдержал паузу.

— И какова же задача?

— Найти Елену Проспектенс.

— Невозможно. Я уже об этом думал. Если сама она не явится, найти эту особу нельзя. В Либрии её точно нет. Да и какой интерес может представлять Елена Проспектенс? Не всё ли равно, кто она такая, раз всё сложилось так, как сложилось… Чёрт с ней!

Престон думал о другом. Какая-то там мисс Проспектенс его сейчас нисколько не волновала. Напряжение последних недель прорвалось, словно плотина: Джону необходимо было выговориться. Всё сразу навалилось на него: и обилие чувств, к чему он привычен не был, и осознание собственной никчёмности, и мысли о безделье на всю жизнь, — а он, человек действия, этого ранее никогда не испытывал… Клирик с тоской размышлял вслух:

— Дети, говоришь… Мои дети заявили, что хотят пока пожить в интернате. Сыну, как он выразился, «нужно всё обдумать в нейтральной обстановке». Дочь сказала, что не хочет меня видеть. Если бы не ты, папа, маму не арестовали бы, говорила она мне. Ты мог им помешать, мог! Но ты отдал её Грамматону. Мои дети не хотят жить со мной. Они даже не согласились, чтобы я проводил их в интернат! Сказали, сами доберутся, — Престон закрыл глаза. Правой рукой вцепился в левую выше локтя, даже костяшки побелели, а кистью левой ухватил себя за подбородок. — И попросили не тревожить их некоторое время, — последние два слова он выделил.

Волшебник наблюдал за ним со странным выражением лица. Возможно, то было сочувствие… Разговор замер. Пожелав спокойной ночи, хозяин оставил гостя одного. Приказав домовому эльфу обеспечить клирика всем необходимым и помалкивать о нём, Снейп улёгся спать. Ночью эльф вдруг разбудил профессора зельеварения.

— Господин, господин, вашему посетителю плохо, — встревожено твердил эльф. — У него судороги. Я там зажег светильник, но человек даже не заметил.

Снейп кинулся в гостиную. Престон, судя по постели, даже не прилёг. Он так и сидел в кресле. Руки приложены к лицу, с каждым выдохом — еле слышный стон. При этом клирик слегка раскачивался в такт прерывистому дыханию. Маг тихонько вышел и притворил дверь.

— Вашего гостя не нужно лечить? — спросил эльф.

— От слёз нет лекарства, — ответил Снейп. — И попробуй только спросить его завтра о самочувствии!

Утром Снейп ушел на занятия. Все ученики с удивлением заметили, что профессор гораздо меньше придирается к ним. Даже Гарри Поттеру он ничего не сказал, когда тот пролил немного зелья на учительский стол. Они решили, что на мастера зельеварения так подействовала последняя учебная неделя.

Во время обеденного перерыва чародей вернулся в свои покои. Правду сказать, Снейп опасался увидеть Джона расстроенным: он не умел проявлять сочувствие, даже если хотел. Но Престон был подтянут и бодр, как всегда. Они снова уселись в гостиной. Домашний эльф накрыл на стол. За едой Джон начал разговор:

— Я подумал над твоими словами, Северус. Я готов помочь в розыске женщины, которая тебя так интересует.

— Благодарю, — ответил маг.

— Можешь располагать мною как помощником. Я ничего не знаю о Магии, поэтому потребуется твоё руководство.

У Снейпа от удивления брови взлетели.

— Ты не шутишь?

— Нет. Но сначала одно дело. Я должен позаботиться о Мэри. Северус, правильно ли я понял, что у вас есть богатые и бедные?

— Да, — ответил Снейп. Он не понимал, куда клонит клирик.

— Значит, вы обмениваетесь товарами и у вас придуман эквивалент обмена, без которого человек не может получить всё необходимое… Вы пользуетесь деньгами, верно?

— Да.

— У меня есть награды из драгоценных камней и металлов, — он достал из кармана чёрный матерчатый мешочек. — Возможно ли обменять их на жильё, пищу и одежду посредством денег?

— Продать, ты имеешь в виду?

— Я не знаю этого слова. Наверное. Ты передашь их Мэри? — и он вытряхнул из мешочка на стол несколько круглых блестящих предметов. Это оказались ордена. На взгляд чародея, выглядели они грубовато, хотя самым дешёвым материалом было золото. — Ещё у меня есть наградное оружие. Его тоже можно... продать?

— Я такими делами никогда не занимался, но попробовать можно. А почему бы тебе самому не отдать Мэри эти вещи? — Снейп внимательно смотрел на Престона. Он знал, что тот влюблён в спасённую женщину.

— Я не могу её видеть, — отрезал Джон. — Так ты передашь ей всё это?

— Передам.

— Я у тебя в долгу, Северус. Теперь о Елене Проспектенс. В день встречи с ней я сделал фоторобот и поискал по базам данных.

— Фоторобот — это фотография? — уточнил маг.

— Нет. Это восстановленное по памяти изображение. Никого похожего на Проспектенс я не нашёл. Елена Проспектенс не была зарегистрирована в Либрии. Значит, она там никогда и не существовала. Интересующая нас дама из твоего мира, Северус.

— Нет. Она и не из моего мира тоже.

— Полагаю, ты не можешь делать такой однозначный вывод. Недостаточно данных. Насколько я понимаю, у вас нельзя точно установить, существует некий человек или нет. В Либрии достаточно знать человека в лицо или по имени, и тогда его можно найти. Однако у вас всё иначе. Во-первых, Елена Проспектенс может быть иностранкой. Во-вторых, это может быть псевдоним, так что её имя ничего не значит. Поэтому ты не можешь быть уверен, из твоего она мира или нет.

— Об этом потом, — Снейп узнал одну поразительную новость, однако решил приберечь её напоследок. — Меня весьма сильно интересует, зачем эта молодая леди вообще к тебе явилась, Джон. Какова была её истинная цель? Ты об этом не думал?

— При поверхностном взгляде обнаруживается желание помочь. Она знала: я хочу спасти Мэри, но один не справлюсь. В этом и было моё затруднение. Проспектенс указала мне путь сюда. Однако никто не рассчитывал, что ты решишь прийти мне на помощь, Северус. Наш объект желал переправить меня сюда как «крутого боевика», понимая, что противники от неожиданности ничего не смогут противопоставить. А твоё вмешательство, Северус — это лишь побочный эффект.

— Не так уж всё однозначно, Джон. Замысел тоньше, чем мог показаться. Ты не учитываешь, что Проспектенс сыграла на твоих чувствах. Она предложила тебе выбор, который ты мог сделать, а мог и не сделать. Она слишком хорошо тебя знает. Откуда бы? Да и вообще эта девица что-то уж слишком хорошо осведомлена. Проспектенс появилась в ключевой момент: ты готов был ухватиться за любую нить. А вот дальше — я с тобой согласен — она не предвидела развития событий. Но главный вопрос так и остаётся: откуда её обширные сведения.

— Как раз в этом я ничего удивительно не вижу, Северус, — возразил клирик. — У нас повсюду камеры слежения. Заслуженные люди вроде меня, — он невесело усмехнулся, — могут в знак доверия и награды быть освобождены от одной или даже двух камер в своей квартире. У меня торжественно сняли одну…

— В ванной! Как раз там, где портал! — перебил Снейп.

— Да. Если у Проспектенс был доступ к камерам, она могла наблюдать за мной. Я совершил множество глупостей. Проанализировав мои действия, догадаться нетрудно. То же самое у вас: доступ к камерам и в школе, и в Министерстве. Она могла повести камеру за подростками и подслушать разговор. Если учесть размеры камер, всё просто.

— Ошибаешься, Джон. У нас нет камер слежения.

— Как так: нет? — Престон поразился. — Это абсурд! На всю эту огромную школу — и ни одной камеры?

— Мы вообще не знаем, что это такое.

— Но как же вы наблюдаете за детьми? За ними нет никакого контроля? — говорил поражённый Престон. — Вы и за взрослыми не наблюдаете? Даже в Министерстве нет камер? Это безумие!

— Я же сказал: мы не знаем, что это такое, — терпеливо повторил Снейп. — В твоём мире, Джон, всеобщая слежка всех за всеми? — он испытывал такие же чувства, как и грамматон-клирик.

— Это основа порядка. Благодаря наблюдению мы изжили преступления. У нас Пожиратели смерти не ходили бы на свободе.

— Их, конечно, убили бы ради всеобщего блага? — саркастически заметил профессор.

— Наиболее опасные преступники были бы казнены, — Джон никак не отреагировал на тон собеседника. — А остальные разжалованы в работники, и под наблюдением они трудились бы на пользу общества. Ваше государство представляется менее цивилизованным, чем Либрия, даже если учитывать все плюсы и минусы.

— Мы отклонились от темы. О достоинствах наших стран поговорим когда-нибудь потом. Вернёмся к Проспектенс. Думаю, задачей нашей загадочной особы было отправить тебя сюда. Сам способ переброски тебя не удивил?

— Не особенно. Наши учёные проводили опыты с телепортацией. Это вполне возможно… Я тебе ничего не сказал о переносном портале. Я могу попасть к себе домой прямо отсюда при помощи вот этого предмета, — и клирик, расстегнув ворот рубашки, вытянул за цепочку кулон, изображающий стилизованный автомобиль. Размером портал был чуть меньше ладони. Маг осторожно осмотрел предмет. Выходит, Джон сначала магам не поверил: они со Снейпом попали в Либрию через портал недалеко от Министерства…

— Портал в твоём доме ведёт ко входу в Министерство магии, — раздумывал вслух волшебник. — Странно.

— Поясни.

— Тебя не изумляет, как это Проспектенс узнала срок и место? Она встретилась с тобой до предполагаемых событий. Поттеру ещё не было послано ложное видение! Никто не может провидеть с таким обилием точных деталей!

— И нет никаких методов?

— Пророчества всегда туманны, невозможно сделать их полными. Потому-то любое предсказание нуждается в трактовке.

— Всё же я настаиваю, Северус, что Елена Проспектенс пришла из твоего мира.

— Нет, Джон. Мне это доподлинно известно.

— Для такого вывода недостаточно сведений.

— Более чем достаточно! Видишь ли, Джон, в этом мире нет Либрии. Ты сам можешь посмотреть карты. Либрия не существует.

— Этого не может быть!

— Может, — жёстко заявил Снейп.

— Стоп. Надо выяснить, что ты понимаешь под словом «мир», Северус. Магия и Либрия — разные миры. Магия скрыта от такого опасного в военном отношении соседа, как Либрия. Такой вывод я сделал из осторожных слов мисс Проспектенс. Та использовала понятие «мир», как принято в Либрии. Мы говорим о Либрии: «наш мир». Дружественные державы у нас обозначаются словом «мир», а недружественные словом «страна».

— А мы говорим «страна» вместо «мир», Джон. Но от этого ничего не меняется. Страна Либрия не существует в этой реальности. Её нет ни на одной карте. Она лежит в другом мире, Джон. В другом мире , а не стране ! А я живу в Британии, а вовсе не в Магии.

— Но Британии нет… Она погибла из-за бомбардировки… — растерянно пробормотал Престон.

— В моём мире нет Либрии, а в твоём нет Британии!

Джон уставился на Северуса, да так и застыл. Лицо клирика, как зеркало, отражало единственное чувство: потрясение. Маг дал ему обдумать информацию, а затем продолжил:

— Но в мире Проспектенс есть и то, и другое! А само имя её переводится с латинского языка как «смотрящая вдаль» или «ожидающая». Ты прав, это псевдоним. Елена Проспектенс и теперь тебя нисколько не волнует? По-прежнему «чёрт с ней», Джон? А вот для меня это не так! Она и на моих чувствах сыграла: знала, что «прозиум» меня непременно заинтересует! И я не успокоюсь, пока не выясню, кто она, чёрт возьми, такая!

— Она говорила, что миры сосуществуют, но не пересекаются, — медленно проговорил Джон. — Так вот что она имела в виду…

Снейп смотрел на клирика, ожидая продолжения. Но Престон молчал.

— Ты обещал научить искусству боя, — сказал волшебник. — Раз уж тебе всё равно, жить или умереть, поживи ещё.

— Да, — Престон кивнул. — Ты прав. Да. Я тебя научу.

— Не только я желаю брать у тебя уроки.

— Да, я помню, — задумчиво сказал клирик. — Я не против вас тренировать. К тому же я тебе обязан…

— И хорошо. Детали позже обсудим.

Экран потемнел.

* * *

— Круто, да? — риторически спросил Борис оторопевшего друга.

Они снова просмотрели эту часть. Искажённый кусок занимал около десяти минут.

Дочитав «Изъян в плане» и заложив палец в книгу между страницами 628 и 629, Алексей Валентинович посмотрел в окно. Дети строили крепость из снега, пёс Дик носился вокруг них кругами и лаял. Володе — шестнадцать, Костику — двенадцать, и оба друг в друге души не чают, почти не ссорятся. Володя даже книжки на ночь читает Костику… Серию о Гарри Поттере в том числе. Правду пишут о книгах Роулинг: они для любого возраста интересны. Конечно, для него самого, как и для ровесников, это лёгкое чтиво, возможность отдохнуть… И напрасно Кураев говорит, «если в стране взрослые читают «Гарри Поттера», это страшно». Что ужасного в невинном развлечении? Безусловно, конец эпопеи был предсказуем; все предположения подтвердились. Зато Роулинг вышла за рамки придуманного ею мира, поступила, как Роджер Желязны в повести «Однажды холодной октябрьской ночью».

Алексей Валентинович начал читать последнюю главу (эпилог ведь не считается?) «Гарри Поттера и Даров Смерти».

Пока они шли к его кабинету, Снейп продумывал предстоящий разговор. Велик был соблазн применить легилименцию, но маг сумел противостоять ему: рассудок должен быть чист; лучшее оружие — отсутствие эмоций. Где гарантия, что он опять не попадёт в солнечный луч и не будет сбит им с толку?

— Может быть, вы всё-таки отпустите мою руку, директор? — спросила Елена Снейпа, пока они шагали в директорский кабинет. — Очень сильно сжимаете.

Снейп остановился и заглянул ей в лицо, а затем неуверенно ответил:

— Я… давно никого не держал так… Вдруг ты улетишь, и я… — он смешался.

— Я могу взять вас под руку.

Дальше они так и двинулись, но всю дорогу молчали. Снейп чувствовал себя негодяем, поскольку полного извинения своим дальнейшим действиям не мог найти. Впрочем, кое-какое оправдание всё же было: он до сих пор не понял, чего Легенс добивается. В первую встречу осторожно применил легилименцию, и выяснил, что Елена — достойный противник. Она подготовилась к разговору, но недооценила силу мага, и кое-что он всё же из её сознания вытянул. Например, что под разговорами о любви скрывается нечто иное… И что действует она исключительно в своих интересах…План начал складываться, когда волшебник увидел Легенс в толпе встречающих. В тот момент она смотрела на Фреда Уизли, не подозревая, что и за ней наблюдают.

Впоследствии Снейп, просматривая сегодняшние воспоминания, удивлялся собственному хладнокровию: всякое волнение и лишние мысли исчезли, когда он оказался на коне за спиной Елены. Он успел о многом подумать и выбрать наиболее адекватные действия, словно ни заклинанию Волдеморта не подвергся, ни в бою не был… Словно утроилась сила и разума его, и тела… Позже он узнал, что так на него подействовала сила живой воды… Елена Легенс, напротив, ощущала усталость, что чародей отлично чувствовал. Это упрощало задачу. Они миновали горгулью, и движущаяся лестница вознесла их к площадке перед дверью директорского кабинета. Сделав несколько шагов, Снейп остановился. Он, как представилось Елене, был чем-то смущён, и казалось, его раздирают противоречивые чувства.

— Что с вами? — участливо спросила девушка, а сама подумала, уж очень он… робок, чего от этого человека она не могла ожидать… Вместо ответа маг привлёк её к себе и поцеловал. При том волшебник наглухо закрыл разум от проникновений, и солнечный луч не потревожил его.

— Я хочу взять тебя на руки, — оторвавшись от девушки, проговорил он тихо. — Ты не будешь возражать?

— Не-е-т, — протянула та потрясённо. Когда маг поднял её, ощутила беспричинный укол тревоги. Что-то было не так…

Снейп внёс Елену в кабинет и вместе с ней сел в кресло. Легенс оказалась у него на коленях; ноги её не касались пола. Тем самым маг воскресил старое заклятье (точнее, контрзаклятье), которое гласило: тот, кто не ступал на пол в кабинете директора, находится в полной его власти. Это было нечто хуже и тоньше заговора «Империус»: человек осознаёт свои поступки и слова, но физически сопротивляться не может. Некогда один из директоров, человек весьма деспотичный и недоверчивый, заколдовал пол, из-за чего посвящённые в тайну стремились избежать даже порога этой комнаты. Едва ступив сюда, посетитель подпадал под жёсткую волю хозяина комнаты. Позже здесь стали стелить волшебные ковры, зачаровывать подошвы ботинок — ничего не помогало, пока, в конце концов, заклятье не было вывернуто на изнанку и не стало трудно исполнимым.

— Расскажи о себе, Елена! — потребовал маг.

— Я не могу! — внезапно каждая мышца её тела напряглась. Голос был полон муки. — Я не могу об этом рассказывать! На мне заклятье! Я не могу рассказывать о себе! — трясущаяся рука нащупала предплечье профессора и сжала с чудовищной силой. — Не спрашивай! — она уже кричала. — Не надо! Не надо! Не спрашивай! Я не могу!

…Вереница ярко окрашенных эмоциями образов ворвалась вдруг в разум Снейпа. Он… на улице… в доме… Зелёный глаз светофора… шар в воздухе… дорога… Огромный синий автомобиль… раскрытая змеиная пасть… голубой огонь... Пылающие — что? — обломки медленно опустились на… мокрый асфальт?.. дорогу в пустоте?... и образовали сложное переплетение огненных штрихов… Светящаяся паутина, нарисованная в нигде… Сеть?.. Лабиринт — вот что это такое! Нельзя выдержать его присутствие! Он смертельно опасен!.. Рисунок атаковал, и в виски Снейпа ввернулись шурупы боли (5). Маг не сразу понял, где находится: паутина на какое-то время выбросила его из реальности. Такого жуткого эффекта чародей никак не ожидал. Волшебник растерялся и не сразу сообразил, что делать. Ключ ко всему — в этой пламенеющей сети. Чародей наколдовал колбу с пробкой, сбросил туда воспоминание и заклинанием отправил на полку шкафа. Проделав это, спросил:

— Откуда ты меня знаешь? — едва он проговорил эту фразу, тело Елены расслабилось, и дрожь исчезла. — Расскажи об этом. До твоего появления здесь мы с тобой никогда не встречались.

— А вот и встречались! Только вы на меня внимания не обращали, профессор. Я вас впервые увидела пять лет назад во «Флориш и Блоттс». А потом в тот же день в «Прохудившемся котле» вы сели за столик напротив меня. Я иногда рисую портреты, и тогда я их уже рисовала, — чувствовалось, Елена вдруг увлеклась рассказом, а Снейп понял, почему: это давало возможность убежать от болезненного огненного лабиринта в разуме. — Мне понравилось ваше лицо. Вот, думаю, какая фактура! Вас рисовать очень удобно, — она обнаружила, что он смотрит непонимающе, и пояснила: — Удобно, потому что лицо у вас костистое, отличный контраст света и тени. Очертания резкие, это всегда интересно. Меня вот скучно рисовать: нет контрастов.

Снейп сообразил вдруг, что Елена разглядывает его. Ему стало неуютно.

— Да, когда смотришь с минимального расстояния, отмечаешь новые интересные детали, — вслух рассуждала девушка. — Достаточно близко я вас и видела-то раза четыре. — Елена замолчала, однако мысли её поскакали с бешеной скоростью. Снейп не прерывал молчания, ожидая продолжения разговора.

Легенс наконец осознала укол тревоги, который побеспокоил, когда Снейп взял её на руки. Такое поведение никак не вязалось с характером директора! Чтобы Снейп — Снейп! — нёс кого-то на руках, чтобы он сажал себе кого-то на колени… Да он на такое не способен! Это то же, что представить профессора Макгонагалл на свидании со студентом — фантастика, иными словами! И почему это она так разоткровенничалась? Она же не собиралась ему ничего рассказывать! Тем не менее, слишком много… И Огненный Путь…

— Вы околдовали меня! — воскликнула она. — Из-за этого я вам всё и разбалтываю! — лихорадочно работающий мозг явил озарение: видимо, противник должен либо приказывать ей, либо задавать вопросы. Пока он это делает, бороться нельзя. Однако прежнее указание «расскажи об этом» выполнено, а нового не поступило… Сделав такой вывод, Елена ударила мага головой в лицо, но вырваться не смогла: руки его оказались удивительно цепкими.

— Перестань сопротивляться! Ты ничего не сделаешь, пока я тебе не разрешу! — заорал Снейп. Елена с досадой обнаружила, что даже нос ему не разбила. Никто никогда не получал от неё головой; о соответствующем боевом приёме она знала лишь в теории. Чтобы при этом самой сильно не пострадать, следовало ударить по касательной. Видимо, эта касательная и подвела. Снейп, держась одной рукой за лицо, откинул голову на спинку кресла.

— Больно-то как… — выдавил он. Некоторое время они так и сидели. Елена не видела пути к спасению. Собака осталась снаружи, меч в седельной сумке Моргенштерна, Фракир на руке Снейпа… Легенс даже пошевелиться не могла. Впрочем, говорить-то можно… Только зачем?

— Ты свободна, — вдруг сказал Снейп и отпустил её.

Легенс отскочила от него так далеко, как позволял размер кабинета, и затравленно огляделась, выискивая хоть какое-нибудь оружие. Ничего! Тогда она рванула со стола книгу в жёстком переплёте. Не бог весть что, но всё же… Можно ударить уголками в лицо или шею. Взгляд её натолкнулся на небольшой бокал, которого она раньше не заметила. Легенс тотчас схватила его со стола и разбила: обе руки вооружены. Теперь пусть только сунется… Хотя волшебник легко может обезоружить её заклинанием… Мгновенно обдумав варианты, Елена решила броситься к ногам Снейпа и наносить удары, пока противник не свалится. Поэтому она внимательно следила за его руками: хоть одно подозрительное движение, и можно нападать… Однако чародей не попытался ни волшебную палочку извлечь, ни подняться.

— Что я делаю? Что я делаю? — заговорил он вдруг с болью и посмотрел на Легенс. Слова давались ему с трудом: — Прости меня! Прости! Я всегда разрушаю… — продолжал Снейп, мучаясь. — Ты мне жизнь спасла! А я вместо благодарности решил тебя допросить… Прости! — с нажимом выговорил он и закрыл глаза.

Елена настороженно смотрела на мага. Он сидел в кресле, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку. Пальцами правой руки ухватил себя за переносицу, а левой вцепился в подлокотник. Брови нахмурены, глаза закрыты.

— Я не знаю, как… — он прервался. — Пойми, пожалуйста… Ты не училась ни в одной из магических школ — я навёл справки… Какой-то незнакомый вид магии: ты не используешь волшебную палочку, — не меняя позы, говорил Снейп. — После твоего посещения мне было не по себе... Я не мог не расспрашивать… Но ты же не собиралась ничего объяснять… Конечно, я тебя опасался. Если б ты оказалась на моём месте, то поняла... Вспомнить хотя бы, что ты трансгрессировала прямо в мой кабинет! На территории Хогвартса нельзя прыгать сквозь пространство! К тому же никакие защитные чары кабинета не сработали! Что я мог думать?

— Я тоже виновата, — Елена расслабилась: нападения явно не последует. — Я как-то не подумала о ваших чувствах, профессор Снейп. Можете задавать вопросы. Я отвечу.

Чародей медленно поднялся, достал из шкафа вино и бокалы, как в первую их встречу. При том незаметно добавил в кубок Елены несколько капель приворотного зелья. Как раз столько, сколько нужно для разговора по душам с человеком, который нравится. За всеми этими манипуляциями Снейп думал о том, что Легенс несомненно из тех, кто дерётся до конца и сдаётся только для виду, чтобы нанести предательский удар… Это следует учитывать… Наполнив бокалы, один дал Легенс, а затем уселся на диван.

— Может быть, всё же присядешь?

Елена, вернув на стол импровизированное оружие, так и сделала. Они пригубили вино.

— Ты начала говорить про то, где меня увидела, — он выжидающе уставился на девушку. — И прошу, не обращайся ты ко мне так официально.

— Ну что… Ты мне понравился как хорошая натура. А я когда рисую, не могу делать этого без чувств. Я начинаю влюбляться в того, кого рисую. И мне нужно знать, чей портрет выходит у меня из-под карандаша. Я стала про тебя разузнавать. Чем больше выясняла, тем больше ты меня интересовал. Не только ты, впрочем… Меня и вся эта история с Гарри взбудоражила, особенно когда «Пророк» стал о нём писать… Моя сильная сторона — умение интерпретировать факты.

— Это я уже понял, — Снейп неотрывно смотрел на девушку.

— Сообразила я, что газета врёт, и решила сама разобраться… Отправила в Хогвартс соглядатая, — тут она замялась. — Птицу. Чёрные крылья, чёрные вести, как говорит Джордж… (1)

— У тебя была сова?

— Нет. Ворон.

— Что-то я не припоминаю, чтобы по Хогвартсу кружил ворон.

— Конечно, не припоминаешь. Ворон-то не простой — это Птица желания (2). Его так вот сразу и не увидишь. Он летал там и сям, слушал и сообщал мне. А приблизительно год назад я поняла, что ты мне более чем симпатичен. Даже идеал мужской красоты поменялся: мне стали нравиться исключительно брюнеты с худыми лицами… Вот. И что мне делать было? Подкараулить тебя в Хогсмиде, подсесть за столик и сказать, что ты мне нравишься? Я так сделать не могла… А события всё раскручивались и раскручивались. Когда ты избавил Дамблдора от мучительной смерти…

— «Избавил»? — перебил взволнованно директор. — «Избавил?» Так ты это называешь?

— А как ещё можно назвать? Я это поняла уже в прошлое лето, а слова Гарри во время поединка с Волдемортом только подтвердили умозаключения.

— Но как ты догадалась?

— Я ж говорю, умею интерпретировать сведения. Раз — и Дамблдор убит! Я отправила ворона отыскать тебя. Птица моего желания прилетела в поместье Малфоев, а там уже во всю ходили шутки о последних словах Дамблдора. К тому времени я знала про крестражи. Согласись, нетрудно сложить факты: крестражи, обугленная рука профессора, его сильные боли и «Пожалуйста, Северус».

— Про боли-то ты откуда знаешь?

— Птица видела Дамблдора, когда он был один…

— Что же это за птица такая загадочная? — не сдержался маг. — Можешь ли ты её показать?

— Могу. Авиволо (3)! — с этими словами на шкафу появился ворон и перелетел на плечо Елены. Он мог показаться обычным, если б не красный отсвет, пробегавший по оперению, когда птица шевелилась. Так иной раз проходит по остывающим черным углям огненная волна. — Рассказывать дальше или ты хочешь поговорить о вороне?

— Рассказывай, рассказывай.

— Так вот, про Дамблдора. Я и сама его видела. Он заметно сдал, причём как-то сразу! Это же очевидно! А когда ты стал директором Хогвартса, я стала жутко бояться за тебя. Мне было ясно, на чьей стороне ты по-настоящему! Так и тряслась, что тебя рассекретят твои дружки Пожиратели — настолько это элементарно! Так и представляла, как Волдеморт вызывает тебя, раз — и ты уж схвачен, тебя пытают! Жуть!

— Но как ты пришла к такому выводу? — Снейп удивлялся, что Елена смогла догадаться о том, чего не поняли его коллеги. — Как?

— Ты серьёзно не понимаешь? — она недоверчиво глядела на директора. — Это же очевидно. Макгонагалл всё так же декан Гриффиндора, Слизнорт — Слизерина, и Хагрид остаётся на своём месте! Хотя Пожиратели к тебе неоднократно подкатывались с вопросами об этом. Действительно, раз ты за них, почему держишь в школе явных врагов — Макгонагалл и Хагрида? Почему не заменишь Слизнорта на кое-кого другого? Потом кары, которые ты накладывал: это ж надо, Джинни, Полумну и Невилла отправить к Хагриду в наказание! Да и вся эта история с похищением меча наводила на размышления… Как это они умудрились попасть в твой кабинет? Я уж не говорю про то, что именно благодаря тебе Хагрид с Гроххом смогли бежать, а участников той вечеринки даже не видал никто! Я думала, тут тебе и конец, но пронесло. Твои вмешательства в распоряжения Кэрроу, когда ты успевал — что, мол, нельзя бить чистокровных волшебников, они не маглы какие-нибудь, и что применять пытки к чистокровным волшебникам — это ни в какие ворота не лезет... И сам ты ни разу никого не наказал телесно. Как Макгонагалл не догадалась, я не представляю! Когда члены «Отряда Дамблдора» попрятались в Выручай-комнате, ты же не рассекретил их убежища!

— С чего ты взяла, что я знал, как туда проникнуть?

— Если я до этого додумалась, не ступая в Хогвартс ни ногой, то ты тем более должен был догадаться. И сомнительно, что ты не имел понятия, кто пишет на стенах в школе.

— Я предполагал. Мне было не до этого.

— Конечно, не до этого! Когда у тебя под боком эти соглядатаи Волдеморта Кэрроу! Хорошо хоть, они умом особым никогда не отличались. В конце концов, я не выдержала. Над тобой нависла смертельная опасность, и я решила помочь. Тогда я принесла тебе Фракир. Думала, с ней у тебя шансов будет побольше.

— А как ты узнала, что происходит в Визжащей хижине?

— Из-за удавки. Когда я полила Фракир свой кровью, возникла связь между мной и ею. Я стала ощущать, когда ты в опасности. И вот вдруг как задёргало мне руку, как закололо! Чувствую: ты в опасности куда большей, чем раньше. Я и помчалась к тебе.

— Благодаря удавке ты могла выяснить, где я нахожусь?

— Не совсем так. Я могу приблизительно узнать местность — туда так и тянет. А точное местонахождение помогала определить другая вещь. Вот, посмотри, — Елена вытащила из навешенного на ремень кармана плоскую коробку с мужскую ладонь величиной, открыла и бережно вытащила кусок картона.

— Что это? — на одной стороне был яркий узор из листьев, цветов и ягод. Рисунок казался навеянным тем самым огненным лабиринтом, который больно ударил Снейпа. С оборота смотрело его собственное поясное изображение!

— Карта. Козырь, так сказать. Я могу тебя при помощи него найти. Увидела, что ты лежишь раненый, быстренько набросала картинку с интерьером хижины и перенеслась туда.

Волшебник только головой покачал и развёл руками. Они чокнулись бокалами и сделали по новому глотку вина.

— Это потрясающе… — Елена Легенс занимала его всё больше и больше. — Но кто же тебя всему этому научил?

— О! У меня были самые лучшие учителя, каких только можно себе представить. Их нанимали со всего мира. Если хочешь, назову несколько имён. Назвать?

Снейп закивал.

— Обращаться с картами, путешествовать и управлять волшебными животными меня научил Роджер. Кир объяснил, что нельзя действовать безрассудно. Джордж рассказал, что ворон как почтовая птица гораздо лучше голубя или совы. Он же навёл меня на мысль об адских гончих. Иван втолковал, что есть истинная любовь мужчины и женщины, а учитель Кун — как нужно относиться к людям. Михаэль… (3)

— Всё, всё, достаточно. Эти имена мне ни о чём не говорят. А как ты узнала о крестражах?

— Мой ворон слышал, как Гермиона упрекала Гарри. Мол, не выполнил поручение Дамблдора, о крестражах до сих пор ничего не известно. Я тоже о них мало смогла выяснить, пока нам с тобой не рассказал портрет. Знала только, что крестражи обладают жуткой магической силой и сами себя защищают.

Со стены вдруг раздалось удивлённое восклицание: оказывается, портреты уже вернулись в свои рамы и слушали разговор, чего ни Снейп, ни Елена не заметили. Дамблдор на портрете расхаживал взад-вперёд. Елена коротко глянула на него и продолжила:

— Так что когда я сказала портрету про крестражи и про миссию Гарри, я блефовала. Он мог задать несколько вопросов, и тогда пришлось бы выкручиваться, а то он догадался бы… Уж что-что, а блефовать-то я умею неплохо. Но у меня тоже вопрос к тебе, иначе картина неполная. Как ты узнал, что происходит в Запретном лесу?

— Видимо, повлияло заклинание, — помедлив, ответил Снейп. — Связь между душами, если угодно. Суть заклятья, которое Волдеморт наложил на меня, в том, что невозможно по-настоящему умереть. Невыразимая боль, агония, смерть. Но душа привязана к телу и не может уйти от него. Тело оживает, втягивает душу обратно, и всё повторяется бесконечно. Не знаю, как, но я сумел протянуться душой к душам других. Как бы подсматривал за ними, пока тело на время умерло.

— Ты и сейчас так можешь? Это ведь открывает новые перспективы. Ведь душа и разум — не одно и то же. Это не легилименция, нет?

— Ты на редкость быстро соображаешь, — заметил маг. — Я восхищён. Верно, с легилименцией это не имело общего. Удивительная способность, вероятно, была как-то связана с заклинанием и мучениями.

— Ты так смотришь на меня… Мне как-то… — действительно, профессор вглядывался в её лицо, словно три глаза у девушки было или рог вырос.

«Точно, блефовать ты умеешь отлично, — подумал он, — попробуй, разбери и проверь, правду ли ты говоришь».

Осторожно, чтобы не напороться на агрессивный узор, он выуживал воспоминания и вдруг обнаружил в разуме Елены след от мощного разрушительного воздействия. Если сам он проникал сквозь образы подобно тончайшей иголке, а след оставлял, как нить на стекле, то некто проломился подобно тупому гвоздю. Поэтому сегмент памяти представлял смешанные или разрушенные кусочки. Часть слов Легенс не соответствовала обрывкам воспоминаний, но при том Елена верила тому, что говорила! Получалось, она безотчётно выдавала то, что хочет выдать — иными словами, делала то же, что он сам, когда разговаривал с Тёмным Лордом. Занятнее всего, что запутывает она его бессознательно... Но и тут он не был уверен: запутывает ли? Или сама запутывается?

— Что случилось, когда ты ехала на коне? — внезапно спросил он. — Я имею в виду, не произошло ли чего-нибудь странного?

— Не понимаю. Ты о чём?

— Например, резкая головная боль или ощущение, что загорелись волосы. Или ещё что-нибудь.

— Точно, было. Как будто полоску кожи содрали на висках и лбу (5), — она задумалась. — А потом миг темноты… Это можно назвать «странным»?

— Именно. Волдеморт пытался разрушить твой рассудок, — сказал Снейп, наблюдая за реакцией Легенс. — Но что-то ему помешало.

— А ты, значит, сейчас всматриваешься в мои воспоминания? Копаешься в моём разуме? Иначе откуда бы ты узнал! — сердито воскликнула девушка. Бокал в её правой руке дёрнулся, и несколько капель вина пролилось на диван.

— Не нужно злиться, — маг вдруг взял её за руку и мягко продолжил: — Ты помогла мне, а я пытаюсь помочь тебе. Когда смешивал оборотное зелье, сообразил: с тобой что-то произошло. Но тогда у меня не было времени, я должен был спешить. Теперь я в твоём распоряжении. Чего же ты хочешь от меня?

— Ничего!

— Когда мы ехали на коне, ты сказала, что у тебя тоже есть корысть.

— Я прямо так и сказала?

— Цитирую: «тогда последнее. У меня всё же есть к вам корысть. Вы должны мне помочь вернуться».

— Вернуться… Вернуться куда?.. Не помню, что я имела в виду… — она на некоторое время замолчала. — Раз не помню, значит, что-то неважное… Я хочу забрать удавку, собак и коня, а потом уехать. Хотя Леди я тебе отдала бы, если она согласится…

— Какую ещё леди?

— Леди зовут ту гончую, которая была с тобой на поединке Гарри.

— Но для себя-то ты чего хочешь? Для себя самой? — Снейп продолжал изучать внешнюю часть памяти Легенс. Девушка действительно не помнила своего замысла.

— Мне ничего не нужно. Я хотела уберечь тебя, и вот ты жив, — хотя она говорила уверенно, сама на миг усомнилась. Действительно, какая-то цель, связанная со Снейпом, у неё всё же была, только вот Елена не знала, что именно она хотела от него получить… «Помочь вернуться» — что она имела в виду? Не слишком ли перемудрила с многозначностью своих слов, не слишком ли увлеклась искусством подразумевания, раз сама не помнит, что хотела сказать?.. И есть ли разница? Если б было что-то значимое, что-то исключительное, оно не выпало бы из разума… Просто ей понравилось деятельное путешествие, вот и всё… Или не всё?..

— А что это за светящийся рисунок? — маг спросил таким тоном, каким спрашивают о безделице.

— Огненный Путь, реальность иного порядка, — последовал незамедлительный ответ.

— Не понимаю, — он и не заметил, что повторил фразу Елены.

— Я тоже.

Они помолчали.

— Ты спасла меня. И я должен тебе просто сказать «спасибо, милая Елена» и попрощаться? Я даже имени твоего толком не знаю! И на этом всё закончится? Ты снова исчезнешь, и… — он запнулся и продолжил: — Я приглашаю тебя на обед. В этом ты мне не откажешь? — маг понимал, что зачем-то нужен Легенс, пусть она лишь интуитивно ощущает это. Следовало задержать её.

— Нет, конечно, нет. Когда?

— У меня сейчас будет масса дел, — он невесело усмехнулся. — В Хогсмиде есть гостиница, я могу снять тебе номер. Или ты можешь остаться здесь. Гостевые в директорских покоях для того и предназначены. Я тебя не потревожу, ты и видеть меня не будешь, если не захочешь, — он говорил, а сам наблюдал за Еленой, хотя лицом и голосом выдавал то смущение, то неуверенность — чувства, которые Легенс должна была заметить. — Хотя директором мне ещё недолго оставаться… Я тебя позову, когда освобожусь. Или когда меня освободят от должности, — снова та же усмешка. — Пойдём, я тебя провожу.

Они поднялись; маг вдруг заметил, что у Елены глаза на мокром месте.

— Ты жив, жив… Я так боялась… — она кинулась к нему и обвила руками, уткнувшись в плечо. — Я так боялась… Ты так мне нужен… Я люблю тебя, как жизнь…

Снейп, помедлив, осторожно обнял её и… снова оказался в солнечном луче вместе с девушкой. Луч пел, и чарующие звуки, проникали в каждую клетку тела, наполняя его восторгом. И вот мужчина и девушка, как две новые темы, вплелись с пение луча… Ночь в белом бархате…

Внезапно волшебник увидел себя со стороны: неопрятный, неухоженный, неприятный человек… Как он мог осквернять собой эту мелодию, этот ласковый свет?.. Однако музыкальному лучу до этого, казалось, не было никакого дела…

— Директор, вас хотят видеть преподаватели и ученики, — заговорил один из портретов, прервав миг блаженства. — Много народу собралось, все слушают новости. Там за дверью Филч, он сообщит ваш ответ им. Сначала вас просят зайти в преподавательскую.

Снейп отстранился от Легенс, открыл дверь и сказал Филчу, что придёт через полчаса.

— Идём, — обратился он к девушке.

— Мне сначала нужно вернуть Моргенштерна и собак хозяину, — про Фракир она, как ни странно, забыла.

— Не только их, — мужчина снял с руки удавку и протянул Елене. — Ты не исчезнешь? Придёшь обратно? — на лице его читалась искренняя заинтересованность.

— Мы же ещё не пообедали. А я смогу пройти в твои покои, если тебя там не будет?

— Назовёшь своё имя и сможешь, — этот вариант устраивал его как нельзя лучше. — Дорогу к коню найдёшь?

— Конечно.

Снейп, дождавшись, пока Елена уйдёт, вернулся в кабинет и при помощи омута памяти осторожно рассмотрел новое воспоминание. Во время первой встречи маг вытянул из её разума яркое представление о сложном огненном узоре-лабиринте, но до сегодняшнего дня не понимал, что это такое. Во всяком случае, слово «лабиринт» не приходило волшебнику в голову. Он уже при первом беглом просмотре понял, что выудил информацию огромной важности, но не мог подобрать к ней ключа. Так и сяк анализировал, разглядывал — и всё без толку. Впрочем, заниматься необычным явлением было некогда… При всех попытках маг получал единственный результат — резкую и острую головную боль, когда наталкивался на этот кусочек памяти. Но теперь появилось новое, гораздо более сильное и полное воспоминание, и маг не мог удержаться, чтобы не взглянуть на него. Для чародея всё это представлялось сложной научной проблемой. Оказалось, лабиринт — лишь вершина айсберга. Под ним было что-то ещё. Снейп обошёл рисунок по периметру, а затем совершил глупый поступок: помедлив, переступил черту и прошёлся между огненных линий. Ему показалось, что загорелись волосы, и тут же что-то властно потащило вниз, словно кто за ноги схватил… Чудовищным усилием Снейп выдрался из коварного лабиринта и обнаружил, что вспотел. Что бы это ни было, оно опасно, и сейчас не время разбираться. Решив так, волшебник отправился в свои покои.

Едва он коснулся серебряной ручки входной двери, его осенило: лабиринт скрепляет сознание Легенс! И как-то связан с ним самим. И вдруг грянуло новое озарение! Легенс — вовсе не Легенс! Эти артефакты, эти животные, эти волшебные умения… Она из семьи Тарквиниев (8)! Снейп застыл с открытым ртом. Одно к одному! Эта мысль умчалась, а на смену явилась новая: не о том он думает, не о том! Ясно, зачем его желают видеть преподаватели и люди из Министерства. Конечно, там и мракоборцы... Но в Азкабан он в любом случае не попадёт — понадобится, повторит поступок Дамблдора! Решив так, стал собирать вещи на случай побега: в специальную сумку — зелья и ингредиенты, в рюкзак — смену одежды и всю имевшуюся наличность. Подумал он и о Легенс: она нужна ему, как живой магический феномен, поэтому он и её с собой захватит. Немаловажно, что она умеет трансгрессировать из Хогвартса… Впрочем, при любом раскладе следует удержать эту загадочную особу, её нельзя отпускать, покуда природа её силы не изучена. Она смогла снять заклятье Волдеморта и притом, как казалось магу, наделила его дополнительными возможностями. Волшебник успел многое обдумать и решить, и зрело в нём осознание абсолютной правильности своих действий. Тело было переполнено силой: сейчас Снейп, наверное, мог бы обежать весь Хогвартс и даже не запыхаться. Он вышел из своих апартаментов и двинулся по лестнице вниз.

* * *

Елена пошла искать ту аудиторию, где находился Моргенштерн. Она лениво размышляла, как отдать коня: то ли на нём отправиться в лес и там отпустить к хозяину, то ли вызвать Джулиана при помощи карты… Но гораздо больше её занимала мысль о приглашении на обед. Оно, в общем, не удивительно — всё же она спасла Снейпу жизнь. Только вот дальше её планы не простирались: помочь и уйти, всё! Думать об этом человеке, даже рисовать — это одно, а вот разговаривать в неофициальной обстановке — нечто совершенно другое; не ясно, нужно ли вообще обедать со Снейпом… Или же всё-таки была какая-то цель?.. Ей-то зачем новая беседа с ним? Конечно, за приглашением стоит только интерес к ней как к непознанному объекту, чем она в конечном счёте Снейпу и представляется… Связываться со Снейпом — всё равно что в прятки во время пожара играть... Сама не заметила, как стала напевать:

Feuer und Wasser kommt nicht zusammen,

Im Wasser verbrannt! (6)

Легенс видела в коридорах возбужденно обсуждающих что-то людей; все они направлялись в одну сторону. Вскоре девушка поняла, что никак не сообразит, какая именно дверь ей нужна. Неожиданно к ней подошёл молодой человек, который был в числе караульщиков, когда она на Моргенштерне влетела в школу. Его она и попросила о помощи. Волшебник проводил к нужной двери и вошёл вместе с Еленой.

— Спасибо, что помог, а то я заплутала. Мне нужно остаться одной.

Она повернулась к юноше спиной. Хлопнула дверь: это удалился проводник. Елена заговорила с конём:

— Ты самый лучший конь на свете, Моргенштерн. Если б не ты, не знаю, что и было бы, — она похлопывала животное по шее. Елена была уверена, что Моргенштерн понимает человеческую речь. — Но мне надо отправить тебя хозяину.

— Как трогательно, — раздался сзади баритон.

Девушка резко обернулась. Опираясь плечом о косяк, стоял тот самый парень: он и не думал уходить. Мгновенье — и юноша превратился в черноволосого синеглазого мужчину в белых доспехах; шлема у рыцаря не было. Принц Джулиан из Амбера! Елена видела второе перевоплощение за сегодняшний день, и выглядело оно менее эффектно, хотя и более изящно.

— Отец? — воскликнула потрясенная Елена. — Ты здесь?

— Я следовал за тобой по Отражениям на Моргенштерне. Тебя не удивило, что конь прискакал так быстро? И двух минут не прошло, как он уже подбегал к тебе.

— Я думала, ты дал мне волшебный свисток… Что он вызывает нужную вещь или существо…

— Даже на это потребовалось бы больше времени. Нет. Я подождал, когда ж ты засвистишь, спешился, закрепил повод, чтобы конь не запутался, и отпустил. А затем отправил и собак.

— Но почему ты так поступил?

— Должен же я был убедиться в истинности твоих слов. Когда ты ко мне заявилась и представилась, я тебе не поверил. Представь ситуацию с моей стороны: вдруг неизвестно откуда дочь, да еще и от женщины, с которой я имел лишь непродолжительное знакомство, пусть и очень приятное… Хотя у нас в Амбере, с тех пор как Рэндом стал королём, ныне тишь и покой, я всё ж заподозрил, что дело нечисто. И решил проверить. Я для виду поломался, когда ты уговаривала одолжить коня. Что ты дочь Амбера, я не сомневался. Я сомневался, что ты моя дочь. Согласись, одолжить Моргенштерна, чтобы выяснить истину — дело выгодное… Может быть, присядешь? — он указал рукой на парту. — Вид у тебя усталый.

— А если б я тебя обманула? — Елена не желала уклоняться от главной темы.

— Тогда мы с тобой не разговаривали бы так. Моргенштерну и собакам были даны кое-какие указания. Я бы пленил тебя и выпытал правду, — принц Джулиан стоял напротив, подбрасывая и подхватывая левой рукой такой же свисток, какой дал Елене.

— И ты не побоялся поднять руку на родственницу?

— Видишь ли… Мы очень трепетно относимся к своей чести, и вдвойне трепетно к возможному отцовству. Я решил так: если кто-то подослал тебя ради неясных мне целей, и он, и ты получите заслуженное. Но, к счастью, это оказалось не так. Чему я очень и очень рад, — Джулиан тепло смотрел на Елену и улыбался.

— Поэтому в меня не попало ни одно заклятье! И я не свалилась с коня! Ты меня защитил!

— Нет. Тут полностью твоя заслуга. Без моего повеления Моргенштерн несёт только меня или же моих детей. А я не приказывал ему везти тебя: он должен был ощутить, моя ты кровь или нет. Когда скачешь на Моргенштерне, становишься с ним одним целым. Я наблюдал, как ты держишься на моём коне, как предугадывает он твои действия — и сомнения мои исчезали. Никто из моих родственников так не смог бы, даже Бенедикт. Ты слилась с конём так же, как и я. И гончие тебе повинуются так же, как и мне. Я смотрел и восхищался, малышка. Когда ты оказалась в замке, я уже был уверен: ты моя дочь. Я горжусь тобой.

— У меня просто слов нет, — пробормотала девушка. — Значит, ты мне не поверил…

— Справедливости ради, ты ведь тоже мне не очень-то доверяешь? Не сказала же ты, что намерена отправиться к Мерлину. Я проследил за тобой. Мерлин оказался очень любезен. Он сообщил мне о твоем визите и о твоей просьбе. И карту с твоим изображением нарисовал.

— Так это благодаря тебе он всё же одолжил мне Фракир? Сначала сказал, что подумает. Я уж решила, когда приду за ответом, он скажет «нет».

В ответ принц Джулиан лишь улыбнулся и слегка развёл руками.

— Скажи, а если б не крайняя нужда, ты обратилась бы ко мне?

— Скорее всего, нет. Раз уж ты знать не желал о моем существовании, зачем же напоминать?

— Не будь так уж категорична. Между прочим, твоя мать после нашей с ней последней встречи о себе знать не давала! Да и ты тоже не спешила открыться... Оставим этот разговор для другой встречи. Сейчас не время и не место, — мужчина присел на парту рядом с девушкой и заговорил тише: — А где ты прошла посвящение в Путь Амбера?

— За рощей.

— За рощей? — на лице принца Джулиана появилось недоверие.

— Точнее, я прошла рощу насквозь, и вышла к обрыву. А внизу — Огненный Путь, он как бы проступает из камня. Там овальная площадка, словно ножом срезанная. Метров двести на сто пятьдесят.

— И как же ты его нашла? — небрежно спросил принц.

— Он мне с детства снился. Я рассказывала маме. Она, наверное, из-за этих расспросов и написала письмо, которое мне вручили по достижении совершеннолетия. Что ты — мой отец, я с детства знала, я тебе говорила уже. Но только из письма я узнала, кто ты такой и какой силой обладаешь. В письме рассказывалось, что есть Путь в Амбере, есть в Ребме и есть в Тир-на Ног’тхе, и что принцы и принцессы Амбера его проходят. Ещё там говорилось, что это смертельно опасно. А я уже этого проклятого Пути боялась, ещё до письма. Он мне каждую ночь снился лет с шестнадцати и звал: «Приди! Приди!» Когда восемнадцать исполнилось, ещё хуже стало. Только усну — и вот он! Я решила не спать, а он и днём вставал перед глазами и звал. Я думала, с ума сойду! Потом так меня это достало, что я решила с этим покончить. Собрала рюкзак, да и пошла искать этот Путь. Ну и нашла, где Путь расположен, и прошла его. Он-то и показал мне портреты всех членов семьи. И карты он научил меня делать.

Принц Джулиан задумчиво смотрел на Елену, пока она говорила. Некоторое время он молчал, размышляя над её словами, а затем тихонько, но жёстко сказал:

— Никому, кроме короля Рэндома, ты не должна рассказывать об этом Пути. Ни в коем случае! Это очень серьёзно! Если кто станет интересоваться, говори, что прошла путь в Тир-на Ног’тхе. Это небесное отражение Амбера, а попасть туда можно лишь после захода солнца. Проверить твои слова будет нельзя.

— А почему нельзя говорить о Пути за рощей?

— Ты, малышка, нашла истинный огненный Путь, — Джулиан обнял её за плечи. — Все остальные, включая Путь в самом Амбере, лишь его отражения. За эту информацию кое-кто твоей прелестной головки не пожалеет. Ради всего святого, ради своей и нашей безопасности помалкивай об этом! Можешь рассказать, и как Путь звал тебя, и как ты его нашла. Но ни в коем случае, никому, кроме Рэндома, не говори об истинном Пути! — повторил мужчина. — Ни одной живой душе!

— Хорошо, хорошо.

— Помни: ни одной живой душе! Да, Мерлин просил напомнить, что Фракир сама исчезнет, когда необходимость в ней отпадёт.

— Я думала, она мне уже не нужна, и хотела её сейчас вернуть…

— Не торопись. Повторяю, она сама вернётся к хозяину. А теперь я пойду, пожалуй.

— Отец! — Елена раздумывала, не напроситься ли с ним: она решила, что обед со Снейпом ей ни к чему; пора убираться отсюда. — Может быть, я с тобой?

— А ты разве не хочешь знать, чем тут всё закончится? — Джулиан вздёрнул левую бровь.

— Так всё же ясно: враг побежден.

— И судьба человека, ради которого ты всё и затеяла, тебя больше не интересует? Даже то, что его собираются судить и осудить прямо сейчас?

— Судить? — этого Елена не ожидала. — Неужели у них сейчас никаких других дел нет? — задала она риторический вопрос. — Как-то слишком уж быстро… Они же даже павших ещё не погребли! Дикость какая-то!.. Тогда я остаюсь. Можно мне оставить одну гончую?

— Конечно. Какую ты хочешь?

— Вот эту. Леди.

— На твоем месте я взял бы другую.

— Почему?

— Она не очень-то хороша. Это собаки охотничьи, они приучены брать любую опасную тварь и не должны подставляться. Раз уж была ранена, то ни на что не годится. Я удивился, когда ты стала её лечить. На что она, такая неповоротливая, нужна? Я видел, как она попала под заклятье. Если хочешь завести охранника, бери лучше вот этого кобеля.

— Нет, я хочу эту собаку.

— Твое дело. До встречи. В случае опасности ты только позови меня — и я приду.

Джулиан обнял Елену, отпустил, а потом легко вскочил в седло и… исчез. Его радужный силуэт какое-то время держался в воздухе, а затем провалился сам в себя. Елена осталась в классе с Леди…

Елене вдруг стало не по себе от визита отца. Не мог он, физически не мог выследить её по отражениям. Это невозможно! Однако почему невозможно, она не помнила… Елена вдруг сообразила, что вела себя глупо. Зачем он вообще сюда явился? Может быть, показал, кто именно является хозяином ситуации? Или это предупреждение? Но принц был так мил с ней, так любезен, так ласково разговаривал… Не сравнить с тем, как он её принял в первый раз… Но как же он смог её выследить, раз она не ощутила попытки ментального контакта, какая бывает при связи через карты?.. А с другой стороны, почему она уверена, что ни через карту, ни по Отражениям он не мог найти её? Она-то в путешествиях неопытная, а Джулиан уже столетьями движется по Теням, что отбрасывает Амбер… Если Кейн через карты незаметно подслушивал разговоры братьев и сестёр, то нет невозможного и в действиях Джулиана…

Размышляя так, Легенс отправилась в Большой зал. Это было легко, поскольку туда шло множество людей. Сквозь открытые двери из зала нёсся шум голосов. Елена вошла и стала оглядываться, выискивая, куда бы присесть. Яблоку негде упасть! Те, кто видел, как она рассеяла строй Пожирателей, наперебой приглашали за свой стол. В результате Елена оказалась за столом Рэйвенкло. Молодой волшебник, что уступил ей место, сам умостился на узкой низкой скамеечке, наколдованной другими учениками.

* * *

Гарри, Рон и Гермиона стояли около двери директорского кабинета. Войти они не могли: пароль изменился, а горгулья стояла так же незыблемо, как и раньше: Снейп починил её. Молодые волшебники стали убеждать статую, что она должна их пропустить, а та не соглашалась. За препирательствами они не услышали, как позади них появился Снейп.

— Вы меня желаете видеть или хотите попасть в кабинет? — прозвучал вопрос.

— Войти в кабинет, — без раздумий ответил Гарри.

— Пароль «гончая», — сообщил директор и зашагал прочь.

В преподавательской было множество народу: не только профессора, но и люди из министерства. Едва Снейп вошёл, негромкий говор мгновенно стих, и все повернулись к директору.

— К вам у всех огромное количество вопросов, профессор Снейп, — заявил мракоборец Флексибилий Торн (7). — И все здесь настроены получить ответы. Что вы на это скажете?

— Полагаю, вопросы есть у большинства людей, которые сейчас в Хогвартсе. — Снейп обратил внимание, что Торн не поздоровался, и подумал: «А ты-то как можешь требовать от меня ответов! Не ушёл же из своего отдела в знак протеста!» — Я готов отвечать публично, чтобы потом никто не шептался за моей спиной. Может быть, пройдем в Большой зал? — ясно было: несмотря на слова Гарри Поттера и его собственные действия на поле, люди не могут сразу изменить мнение.

— Я поддерживаю предложение директора, — тотчас заявила Макгонагалл. Она всё терзалась мыслью, что едва не убила Снейпа.

— Я тоже, — заявили одновременно и другие преподаватели, а громче всех — профессор Слизнорт.

— Хорошо. Идёмте.

Они отправились в Большой зал, который оказался настолько забит, что не все могли сесть за столы. Люди разговаривали, и потому стоял гул. Преподавательские места, впрочем, пустовали. К ним и прошли учителя и представители министерства. Говор в зале стал постепенно затухать: все поняли, что происходит нечто важное.

— Профессор Снейп хочет публично ответить на все вопросы, касающиеся его действий в этом учебном году, — объявил Флексибилий Торн.

После этих слов на минуту поднялся шум, а затем наступила полная тишина.

— А где гарантия, что он не обманет? — раздались в ней голоса.

— Я готов выпить сыворотку правды! — Снейп усилил голос сонорусом. — Но в этом случае прошу проследить за тем, чтобы мне не задавали вопросы личного характера.

Профессор Слизнорт как будто ожидал этого, заклинанием он вызвал необходимый пузырёк из своего кабинета. Зелье он передал Кингсли Брустверу, тот — Флексибилию Торну; далее сосуд рассмотрели профессора Макгонагалл, Вектор, Хуч и целительница Помфри. Все они единодушно заверили, что во флаконе именно сыворотка правды. Снейп принял из рук Макгонагалл бутылочку и опорожнил её. Свою волшебную палочку передал в руки Макгонагалл, а вышел в центр зала и остановился, ощущая, как со всех сторон его сверлят недоброжелательные, а то и ненавидящие взгляды. Маг поймал себя на том, что руки его сжимаются в кулаки, он завёл их за спину, правой схватил запястье левой и запретил себе хоть сколько-нибудь сутулиться. Со спокойным видом встретил устремлённые на него взгляды. На Елену он, впрочем, смотрел несколько секунд и поймал её улыбку.

— Профессор Снейп, расскажите о смерти директора Дамблдора! — потребовало сразу несколько человек. Им было мало того, что говорил об этом Гарри Поттер во время дуэли. К тому слова Поттера добавили новые вопросы.

— Я применил к нему заклятье авада кедавра.

Едва он произнёс эти слова, люди загудели. То и дело раздавались выкрики «убийца!», «убийца!» Снейпу было больно слышать это, чувства его так и взметнулись. Но он лишь сильнее сжал правой рукой кисть левой.

— Я сделал так, потому что директор Дамблдор попросил меня, — продолжил он, перекрыв шум. Сыворотка правды вынуждала его говорить. — Профессор Дамблдор уничтожил вещь, принадлежавшую Волдеморту. На ней было смертельное заклятье, которое ударило директора. Все вы видели, что у него обожжена рука. Мне удалось запереть в ней злые чары, но они продолжали распространяться. Дамблдор очень мучился, я готовил ему зелья, но болезнь нельзя было остановить.

Снейп словно выдохся, замолчал и вдруг пошатнулся. Кингсли Бруствер оказался рядом, подхватил его, и тихонько приказал: «Властью хранителя истины повелеваю тебе поведать всю правду только мне! Не разглашай секреты!» Северус подчинился:

— Дамблдора нельзя было спасти, его ожидала мучительная смерть. Тогда я и применил авада кедавра.

— Твои слова некому подтвердить, Снейп! — крикнул кто-то.

— Гарри Поттер может. Сейчас он, скорее всего, разговаривает с портретом Дамблдора в моём кабинете...

— Разве портрет Дамблдора там есть? — воскликнуло несколько учеников и учителей. — Вы же приказали вынести его, а Кэрроу сжёг!

— Да, Кэрроу попытался уничтожить его. У меня был другой портрет, который подарил мне сам профессор Дамблдор. Но нельзя было открыто держать портрет в кабинете, пока не выполнена миссия Гарри Поттера. Поэтому видеть картину могли только четыре человека: я, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли.

— Пусть принесут портрет! — распорядился Флексибилий Торн.

— Зачем вы запретили ученикам собираться компаниями более трёх человек? — задала вопрос мадам Хуч. В своё время это нововведение взбесило её, так как мешало командам по квиддичу. Оно было первым в череде дальнейших приказов Снейпа.

— Я вынужден был так поступить. Кэрроу требовали от меня, чтобы я исключал из школы всякого ученика, который кажется им подозрительным. На семьи этих учеников они предлагали налагать наказания как на неблагонадёжные. Чтобы они не смогли этого добиться, я предложил свою меру. Иначе некоторые ученики могли пострадать. Кэрроу желали ввести не только наказание розгами за каждую провинность, но и сажать учеников в тёмный карцер на хлеб и воду. Эти меры я оттягивал, насколько возможно. Когда на стенах стали появляться надписи, Амикус Кэрроу пригрозил, что отрежет руку тому, кто их пишет. Мне было трудно удерживать стремления такого рода.

— А телесные наказания? Зачем вы их ввели? — закричало несколько голосов.

— Я их не вводил! Если вы попытаетесь вспомнить все случаи экзекуций, то поймете: я всякий раз прекращал их! Потому Кэрроу твердили, что я распустил учеников в школе и мешаю водворять дисциплину! Я смягчал их распоряжения, как мог! Повторяю, я не смел действовать открыто, потому что должен был помочь Поттеру. И мне с трудом удалось избавить Майкла Корнера от длительного наказания. Майкл, если вы восстановите в памяти события, то…

— Меня притащили к вам в кабинет, и вы стали издеваться надо мной! — крикнул в ответ Корнер.

— Потому что рядом был Керроу! Да, я был с вами резок и груб, но это я приказал вам отправляться в больничное крыло! А Керроу желал препроводить вас в подвал и заковать в цепи! Вспомните его слова!

Майкл задумался, и не он один. Ученики и учителя стали припоминать. Точно, если кого-то наказывали Кэрроу, то стоило появиться Снейпу, как экзекуция так или иначе прекращалась, пусть даже и приходилось жертве выдерживать шквал издёвок и угроз директора, и Снейп иной раз вызывал к себе в кабинет для разговоров в высшей степени неприятных. Но факт остаётся фактом: Снейп, при всей злости, сам никогда никого к битью не приговаривал, и пресекал жестокие действия старшекурсников.

— Вы всё выворачиваете в свою пользу! — вскричала бабушка Невилла. — Посмотрите на моего внука, посмотрите на других ребят! На них места живого нет!

— Сколько раз повторять, я не должен был себя выдавать! — на щеках Снейпа заходили желваки. — Лонгботом, вы нашли в кармане записку неизвестно от кого. Там было сказано…

«Невилл, прячься! Иначе тебя схватят!» — перебил молодой человек. — Хотите сказать, это вы её подложили?

— Её написал и подложил домовой эльф, который убирает в директорских покоях, — парировал Снейп. — И потом, неужели вы думаете, я не мог бы при желании открыть Выручай-комнату, где прятались члены «Отряда Дамблдора»? Яснее ясного, вы приказали ей что-то вроде «кто за Кэрроу и Тёмного Лорда, пусть не войдёт!» Или я не прав?

— Да, приблизительно так, — ответил Невилл.

Макгонагалл прилюдно вспомнила один разговор с директором…

…Возмущенная до глубины души новыми порядками в школе и более не в состоянии их молчаливо сносить, она пошла к директору. Прекрасно понимала она, что он — убийца, знала, кому служит, но молчать Минерва Макгонагалл уже не могла. На лестнице столкнулась с Амикусом Кэрроу, который, выходя от Снейпа, хлопнул дверью и пробормотал какое-то ругательство. Макгонагалл вошла, и едва поздоровавшись, с негодованием заговорила, причем голос её все усиливался и усиливался:

— Как вы можете, профессор Снейп, допускать телесные наказания детей и пытки! Что вы делаете со школой! — к этому сводились все её гневные фразы. Макгонагалл, опираясь руками о директорский стол, кричала на сидящего хозяина кабинета. Снейп молча слушал, но лицо его по мере усиления тона и обвинений Макгонагалл становилось всё темнее. Вдруг он резко вскочил, и декан Гриффиндора на секунду подумала, что он сейчас выхватит волшебную палочку, и тогда…

— Довольно! — резко сказал Снейп и грохнул кулаком по столу. На этом его запал кончился, и он устало опустился в кресло. — Может быть, у вас, профессор Макгонагалл, есть наилучшее решение в данной ситуации? — ядовито спросил он. — Может быть, вместо того, чтобы… Впрочем, это неважно. В гневе вы удивительно единодушны с Амикусом Кэрроу! Кстати, он интересовался, почему это вы всё ещё остаётесь деканом Гриффиндора, профессор Слизнорт — Слизерина, а профессор Флитвик — Рэйвенкло, тогда как на ваши места есть другие претенденты.

— Вы угрожаете мне, директор? — ледяным тоном осведомилась профессор трансфигурации.

— Нет! Я предлагаю вам подумать над моими словами! А теперь оставьте меня, я чудовищно устал и хочу отдохнуть.

Макгонагалл круто развернулась и вышла из кабинета без единого слова, но в жутком гневе. Как и Кэрроу, профессор трансфигурации шарахнула дверью. Об этом разговоре она и рассказала, и ещё поведала о том, как следует трактовать слова директора.

— Да, тогда я выдал себя профессору Макгонагалл, — подтвердил Снейп. — В тот момент я думал, она догадалась, на чьей я стороне. Амикус Кэрроу в который раз требовал, чтобы я уволил профессоров Макгонагалл и Хагрида. Он кричал, что незачем держать в школе таких вредных людей. Что, мол, профессор Макгонагалл всегда выступала на стороне Дамблдора, а Хагрид остаётся человеком Дамблдора, и потому их нужно вышвырнуть. К этому времени отношения с Амикусом у меня настолько накалились, что мы друг друга еле переносили. Но этого нельзя было показывать, хотя внимательные глаза наверняка отметили мою особую симпатию к нему. Он в тот раз мне в глаза высказал мысль, которую, оказалось, уже предлагал Волдеморту. Амикус Кэрроу хотел сам стать директором, вместо профессора Слизнорта деканом поставить сестру, а мне снова поручить зельеварение. Вас, Макгонагалл, и вас, Хагрид, он желал арестовать и отдать дементорам, а декана Флитвика изгнать из школы с позором. Из-за этого мы с ним сильно повздорили. Так что в один и тот же вечер вы оба высказали претензии к моему директорству. Только вот вы были недовольны чрезмерной жестокостью наказаний, а Кэрроу орал, что я слюнтяй и расшатываю дисциплину в школе.

— Но вы сами решили схватить тех, кто участвовал в вечеринке у Хагрида! — закричали чуть не в один голос Майкл Корнер, Терри Бут и близнецы Патил, а затем Парвати звонко окончила: — Из-за вас Хагриду пришлось бежать! А нам пришлось прятаться!

— Да, я помог бежать Хагриду с Гроххом, а прочим участникам помог скрыться.

Тут в зале снова поднялся гул, сквозь который пробивались выкрики: «Помог бежать?», «Помог скрыться?» Снейп в это время глянул на Легенс и поймал восхищенный взгляд. Выждав, пока люди более или менее успокоятся, продолжал:

— Ко мне явились Кребб с Амикусом Кэрроу, и Кребб доложил о том, что Хагрид устроил вечеринку в честь Гарри Поттера и Дамблдора. По дороге Кребб уже рассказал об этом ещё нескольким своим товарищам из дружины, так что я не мог изменить их память, не выдав себя. Тогда я решил сам возглавить их. Я пошёл последним и невербально наложил на всех них заклятье конфундус. Поэтому они так глупо и повели себя: стали шуметь. Вас не удивило, что вы так легко расправились с тремя могущественными взрослыми волшебниками и преуспевающими в тёмной магии старшекурсниками? По мне кто-то весьма удачно ударил оглушающим заклятьем. В результате вы смогли вернуться в замок раньше нас, а Хагрид с Гроххом сбежали.

Люди опять начали обсуждать слова Снейпа. Тем временем пришли Поттер, Грейнджер и Рон Уизли, они принесли с собой портрет профессора Дамблдора. Гарри Поттер рассказал о том, какую роль в победе над Волдемортом сыграл директор Снейп, а портрет подтвердил его слова. Когда Гарри закончил говорить, вновь поднялся шум: все обсуждали услышанное. А Снейп и Легенс вновь посмотрели друг на друга, и от многих внимательных глаз это не укрылось.

— Волдеморт сказал, что убил вас. Как же вы остались в живых, профессор Снейп? — воскликнула мадам Помфри, когда голоса поутихли.

— Меня спасла Елена Легенс. Вон она сидит за столом Рейвенкло, — при этих словах многие повернули головы и стали высматривать Легенс, а маг продолжал: — Она…

— Елена Легенс — мракоборец, — прервал вдруг Снейпа Торн. Рядом с ним стоял Кингсли Бруствер, он что-то шепнул Торну. — Она действовала она самочинно. Об этом расскажете позже, профессор Снейп.

— Мы подумали, вы умерли. Иначе мы не оставили бы вас одного, — вступила в разговор Гермиона. — Вы же не дышали.

— Так оно и было, — если б не сыворотка правды, Снейп не стал бы рассказывать о том чудовищном мучении, которому подверг его Волдеморт. — Сначала испытываешь боль хуже, чем при заклятье круциатус, а потом тело умирает, но душа не покидает его. Затем снова боль, и снова будто смерть, и так без конца. Можно сказать, я несколько раз умирал и возвращался.

Когда ему задавали вопросы, маг нервничал, иной раз даже едва не срывался на крик. Он ни в чём не был виноват перед всеми ними, а на него продолжали смотреть, как на врага! Снейп не прятал глаз и не смущался. Осознание собственной правоты поддерживало его.

Директору задавали и другие вопросы, но Легенс их уже не слышала: заснула, положив согнутые в локтях руки на стол, а голову — на руки. Она проспала новости о том, что из Азкабана освободили невинных, что арестованы многие Пожиратели смерти, что Кингсли Бруствер временно будет исполнять обязанности министра магии, что вскорости состоится суд над помощниками Волдеморта…

* * *

Проснувшись и оглядевшись, Елена обнаружила, что народу в зале меньше не стало. Солнечный свет заливал помещение. Снейп сидел за преподавательским столом и о чём-то беседовал с несколькими волшебниками. Легенс поискала глазами Гарри Поттера, но не нашла. В зал вдруг влетело несколько сов. Они принесли письма из Министерства Магии оставшимся в живых членам Ордена Феникса, преподавателям Хогвартса, в том числе Снейпу. Одна птица села на стол перед Легенс, на доставленном конверте стояло именно её имя. Каллиграфическим почерком в письме была выведена настоятельная просьба: дать показания Визенгамоту. Кроме того, была рекомендация не общаться с участниками событий «в целях чистоты сведений».Сообщалось, что Министерство Магии оплатило в «Дырявом котле» номер с трёхразовым питанием.

«Ну что ж, есть повод задержаться здесь, — подумала Легенс. — А почему бы и нет?» Прищурившись, чтобы солнце не било в глаза, она подставила лицо теплу и свету.

Примечания:

(1) Джордж Мартин, конечно. Имеется в виду «Песнь льда и огня».

(2) Принц Корвин из Амбера посылает такую птицу.

(3) Авиволо — от avis, is f 1) птица 2) вещая птица; предзнаменование и volo, volu?, — , velle хотеть, желать

(4) «Роджер» — естественно, Роджер Желязны, «Кир» — Кир Булычев, «Джордж» — Джордж Мартин, «Иван» — И. Тургенев, «Учитель Кун» — Конфуций, «Михаэль» — Михаэль Энде.

(5) Эти зоны не случайны. Теменная доля мозга отвечает, кроме прочего, за ориентацию в пространстве и времени, а височная за восприятие звуков.

(6) Песня «Feuer und Wasser» группы «Rammstein» (перевод вольный, но смысл отрывка отражает): Огонь и вода не могут быть вместе / не стать им обрученниками, не породниться / Тонущий в искрах, стою я в огне / И в воде я сожжён, / В воде я сожжён.

(7) Флексибилий Торн — от flexibilis e 1) гибкий, 2) переменчивый и thorn 1) колючка, шип (знаю, что в транскрипции нет никакого t, но так, мне кажется, благозвучнее).

(8) Тарквинии — самая древняя магическая семья в Европе. В неё входили не только родственники, но «усыновлённые» и «удочерённые» люди, а также слуги и рабы. Тарквинии ведут род от старшей линии этрусских царей-жрецов. Младшая ветвь захватила в своё время древний Рим и воцарилась в нём, а старшая посчитала такое вмешательство в магловские дела глупостью. Благодаря политике глав рода, Тарквинии-старшие со временем стали настолько могущественным и богатым семейством, что их стали опасаться посвящённые в тайну римские императоры, а затем и европейские короли, не говоря уже о магах. Естественно, и те, и другие, и третьи периодически решали избавиться от опасного рода. Тарквинии пережили три резни: в 69 году н.э., когда войска Веспасиана Флавия расправлялись с противниками, при Фридрихе II Гогенштауфене (1220 — 1250), и в 1381 году во время восстания Уота Тайлера. После последнего разгрома Тарквинии появлялись в магических анналах как обедневшее, ослабленное и крайне малозначимое семейство, и никто из них не был сколько-нибудь сильным магом. Хронисты объясняли это тем, что Тарквинии не отправляли своих детей в магические школы и заключали браки с маглами. Со времени Тридцатилетней войны (1618 — 1648) и после, во всевозможных «Историях магической Британии» о Тарквиниях вновь говорится как о могущественной фамилии. С тех пор Тарквинии не исчезают из магических книг, но овеяны легендами. Не известно, кто, кроме главы, принадлежит к семейству, и каково состояние, и где они живут, и даже какой они расы: по слухам, Тарквинии отыскивали детей с сильными магически способностями и включали в семью независимо от расы и пола. Девиз Тарквиниев — «Сами за себя», откуда и проистекает их абсолютный нейтралитет. Глава рода зовётся «отец-лукумон», именно он — публичный человек. «Публичный» по-тарквиниевски: представляется министрам магии, президентам, королям и прочим главам сообществ. Он известен лишь узкому кругу лиц. К нему могут прибегать как к третейскому судье. Говорят, Гриндевальд пытался о чём-то договориться с лукумоном, и что Волдеморт тоже стремился чего-то добиться. Жуткая и неотвратимая мстительность семейства вошла в поговорку: Тарквинии вырезали под корень враждебные магические и магловские кланы и уничтожили их дома.

Осень в этом году не спешила вступать в свои права. Первое сентября казалось днём середины августа, когда лето уже готово мало-помалу уступать осени, но может и явить себя во всей красе. День обещал быть сухим и солнечным, по небу плыли прозрачные облака. Листва только-только начинала желтеть и ещё держалась на деревьях.

— Не хочу я в Слизерин! — твердил Альбус Поттер брату Джеймсу. Тот всю дорогу подшучивал над ним.

— Прекрати, Джеймс! — сказала мать.

— Да что я такого и сказал-то? Может, он и правда в Слизерин попадет, так что тут такого? Станет тогда кочевать, как другие, да и всё.

Джинни бросила на него суровый взгляд, и сын замолчал. Она новой моды не принимала и считала, что директор потакает глупостям учеников. Ни Гарри, ни Гермиона так и не смогли убедить её. Флер, которая закончила волшебную школу с другой системой распределения, и Невилл, ныне преподававший в Хогвартсе, тоже не стремились заводить разговоров на эту тему, зная убеждения подруги.

Снейпы-средние создали удивительный прецедент и новую моду. Распределяющая шляпа довольно долго думала, на какой факультет их отправить, и в результате оба попали на Гриффиндор. Год они так и проучились, однако на второй учебный день второкурсники Снейп, а также их друзья Макс Хейли и Энни Джонсон пришли к своему декану профессору Макгонагалл и попросили разрешения «немного побыть на факультете Когтевран». Та вместе с ними отправилась к главе этого факультета профессору Флитвику, и четверо второклашек объяснили, что хотят посещать занятия, есть и жить вместе с ученикам Когтеврана. Удивлённый Флитвик переспросил, действительно ли они желают перейти на другой факультет? Дети заверили, что хотят попробовать. На вопрос, по какой причине, они дружно отвечали, что им интересно, чем отличаются факультеты друг от друга. Профессора Флитвик и Макгонагалл, у которых всё это не укладывалось в голове, обратились к директору. Тот выслушал учеников и оставил дело на усмотрение глав факультетов. И Флитвик, и Макгонагалл, хотя и были удивлены пожеланием, не нашли причин, по которым следовало бы сказать «нет». В уставе Хогвартса не было запрета переходить с факультета на факультет просто потому, что раньше никому этого в голову не приходило. Волшебники не задумывались, насколько оправдано разделение. Оно было привычно, как наряженная ёлка и Санта Клаус на Рождество, и так же бесспорно… На третий учебный год эта компания оказалась на факультете Хаффлпаф, а на четвертый перекочевала на Слизерин. Пример оказался заразительным: на второй год и другие ученики потянулись «кочевать». Как правило, «кочевниками» становились дети из магловских семей. Из-за этих переходов учительский коллектив раскололся на три части: одни, как директор, полагали такую практику полезной; другие заявляли, что это нарушение всех и вся традиций школы; третьи в зависимости от ситуации выступали то за, то против. Главный аргумент был — чтобы не пострадала дисциплина, а перемещения не создали затруднений. Поскольку на дисциплину и успеваемость при верной постановке дела это не влияло, к «кочевникам» стали относиться спокойно, если они действовали с ведома своих деканов и директора. Таких «эксперименаторов» теперь набралось около пятидесяти человек. Историю про первых нарушителей порядка Поттеры услышали с двух сторон: от Джеймса, перешедшего на второй курс, и от Невилла, который тогда преподавал в Хогвартсе третий год. Профессор Лонгботтом считал, что жёсткое разделение на факультеты устарело, а практика паролей — худший анахронизм. Он первым поддержал новшество на собрании учителей, чем удивил всех, включая и главу школы Снейпа. За нововведение директора критиковали. В «Ежедневном Пророке» даже появилась серия карикатур на ученика с факультета Рейвехаффл-Слигрифинда: бедняга не понимал, какую форму для квиддича надевать, в какой спальне спать, какие уроки посещать, не мог выговорить название своего факультета и всегда жаловался на головокружение. Эти карикатуры были вырезаны из газеты, увеличены и повешены на доске объявлений в Хогвартсе, так что каждый мог на них полюбоваться.

Джинни вовсе не хотела, чтобы её Альбус стал пятьдесят вторым в ряду «кочевников». Её дети были воспитаны вполне традиционно, и не было ничего удивительного, что младший сын опасался распределения.

Гарри Поттер припарковал машину около вокзала. Поклажи было много, так что Джеймс взял не одну, а две тележки. Он помог отцу погрузить в них вещи. Джеймс катил перед собой более лёгкую — с чемоданами и совой Альбуса, не забывая поддразнивать младшего брата, который шёл рядом. Багаж самого Джеймса вёз отец. Джинни Поттер шла рядом, ведя за руку Лили. Та вслух переживала, что до школы ей ждать целых два года, а поехать с братьями хочется уже сейчас. Прохожие с интересом посматривали на сов в клетках. Птицы, покачиваясь на жёрдочках в такт движению тележек, невозмутимо поглядывали по сторонам. Поттеры дошли до барьера, отделявшего волшебную платформу от магловской, и остановились, выжидая удобного момента. Им даже пришлось применить заклинание, чтобы толпящиеся маглы поспешили прочь отсюда или же отвернулись. Первым через препятствие пробежал Джеймс, за ним — Гарри с Альбусом, а потом — Джинни с Лили, и все они оказалась на платформе девять и три четверти. По ней стелились клубы пара, которые выпускал «Хогвартс-экспресс».

Джеймс крутил головой, надеясь разглядеть друзей. Наконец нашёл и сказал родителям:

— Вон Джулиан и Фиона Снейпы стоят. Пойду поздороваюсь, — и помчался вместе с тележкой.

Чтобы увидеть Снейпов-средних, нужно было специально выискивать в толпе. Джинни посмотрела на компанию, к которой только что присоединился её старший сын. Джулиан в обнимку с Клементиной и Фиона стояли около входа в вагон.

Фиона-Эйлин, Джулиан и Клем заулыбались, когда Джеймс подошёл.

— Привет, ребята, как дела?

— Привет, — Джеймс с Джулианом обменялись рукопожатием. Девушки тоже поздоровались.

— Шикарно выглядишь, Фи, как фанкстрим-звезда. Наряд ты сама придумала?

— Конечно. И Джулиану тоже. Я же на нём все мужские модели отрабатываю.

— Правда же, Джеймс, ему так здорово? — спросила Клем, глядя на Джулиана влюблёнными глазами. Ответ не требовался; так она выражала восхищение.

— Зря ты постриглась, Фи, — Джеймсу очень нравилась Фиона. За два с половиной месяца он здорово по ней соскучился. Пусть она и не первая красавица, но весёлая и интересная, а ещё именно ей приходят в голову самые смелые идеи. Именно она придумала новый вид спорта — фехтование бамбуковой палкой во время полёта на мётлах. Сначала им попало за эту опасную затею, но потом новый вид спорта был разрешён, получив название «метла и меч».

— Ты ещё причёску не видел, — встрял Джулиан. — Фиона позавчера в магловском салоне была, приходит, а на голове живописный взрыв, я уж не говорю про макияж. Это, говорит, креатив «красное и чёрное». Всем, кроме отца и Кейт, понравилось. Папа как увидел, так даже слов не нашёл, а это с ним редко бывает.

— И что, ругаться стал? — всех интересовало, очень ли суровый отец директор Снейп, и Джеймс не был исключением, хотя он не раз бывал в гостях у друзей. Большинство волшебников, кроме соседей, были убеждены, что директор Хогвартса всю семью держит в ежовых рукавицах: всё-таки, хоть и герой, Снейп есть Снейп.

— Нет. Сказал только, что в школе пусть этого креатива не разводит ни на волосах, ни на лице. А я ухо проколол в двух местах.

— Не ты проколол, я тебе проколола, — поправила сестра. — Я придумала заклятье. Пригодится для магии красоты. Прокалываешь, а ни боли, ни крови, и ранка не гноится. В сто раз лучше, чем магловский пирсинг. И дырочку можно быстро зарастить.

— Ага, но серьгу отец в школу надеть не позволил, — продолжал Джулиан. — Если, говорит, я ещё у кого серьгу увижу, тогда и ты носи, а нет — нечего выпендриваться. И так ему все твердят, что у меня слишком длинные волосы, — продолжал Джулиан. На первом курсе его дразнили «девчонкой» и прилепили прозвище «Сестричка».

— Прямо так и сказал: «нечего выпендриваться»? — трудно было представить себе, что директор Снейп с великолепно правильной речью может произносить такие слова. — А что у тебя за синяк на кисти, Фиона?

— Джулиан вчера попал по пальцам, когда мы тренировались в «метлу и меч».

— А ваши младшие где? — спросил Джеймс.

— У второго вагона стоят с мамой и дедом.

— У Альбуса тоже там место. Он боится попасть на Слизерин, — Джеймс хохотнул.

— А Лео с Кейт вытянули жребий на Хаффлпаф.

— Это Джулиан придумал, — с гордостью сообщила Клем, как будто друзья этого раньше не знали. Джулиан с Фионой накануне первого отъезда в Хогвартс тоже положились на жребий. Они делали так по окончании каждого курса, исключая название факультета, на котором учились ранее, чтобы не сидеть два года подряд на одном и том же.

Пока Джеймс разговаривал с друзьями, Гарри и Джинни высматривали на перроне Гермиону и Рона с детьми. Помедлили немного, Поттеры двинулись к началу платформы.

— Ну почему, почему именно Фиона Снейп? — тихонько, чтобы не услышали младшие дети, сказала Джинни мужу.

— Не понимаю, почему ты так против неё настроена, — ответил тот.

— «Магия красоты»! Какую чудовищную моду эта Фиона приносит! Скажешь, тебе это нравится?

— Давай потом это обсудим, Джинни, — сказал Гарри, отлично понимая, что дело здесь не в моде и не в профессии. Седьмой курс школы он, Гермиона и Рон оканчивали вместе с Джинни, Снейп не доставлял им неприятностей. Джинии, впрочем, говорила потом, что тот после падения Волдеморта присмирел, да и некогда ему теперь: следовало восстановить Хогвартс, избавиться о множества зловредных заклинаний, которыми Кэрроу наводнили школу. Вот если б Гарри побыл в школе в первый год директорства ненавистного человека, то разделял бы её мнение, твердила Джинни спустя три года по окончании Хогвартса. Джинни недолюбливала Снейпов, и Гарри не знал, почему: разве могли школьные обиды помниться до сих пор? То, что жена как член попечительского совета иной раз критиковала директора и выступала против его реформ, тоже не могло быть причиной неприязни. Ведь полезные с её точки зрения новшества она поддерживала. Например, безоговорочно выступила за введение «родительских выходных», когда можно было приехать навестить своих чад и поговорить о них с учителями.

Поттеры миновали снейповскую компанию, и Джинни неодобрительно сказала Гарри, когда молодые люди остались позади:

— Куда только родители смотрят! Что за ужасная одежда!

Действительно, Джулиан был в драных джинсах, рваном коротком пиджаке, из-под которого торчала рубашка. Прорехи местами заштопаны крупными стежками, а местами на них наложены заплаты; обувь, и та потёртая и изорванная. Причёска Снейпа-среднего тоже отличалась экстравагантностью: длинные волосы заплетены во множество сложных косичек с цветными шнурками, и всё это завязано в хвост. На Фионе была составленная из разных лоскутов длинная юбка с однотонным жакетом в талию, и при том — грубые ботинки. Подстрижена, как мальчик, малинового цвета пряди перемежались с чёрными. Рядом с ними Джеймс, на взгляд Джинни, казался настоящим денди: одет аккуратно и модно, но при том ничего вызывающего и кричащего на нём нет. Так и должны выглядеть дети из респектабельной семьи.

Поздоровавшись, Поттеры прошли мимо Елены Снейп и её отца, которые разговаривали с близнецами Лео и Кейт: те тоже поступили на первый курс Хогвартса. Старшие унаследовали отцовский цвет глаз и вообще больше походили на Снейпа. У младших в большей степени проявились черты матери и деда.

Уизли стояли ярдах в десяти от Снейпов. Гарри и Рон занесли чемоданы детей в вагон и вернулись, застав первоклашек за обсуждением самого важного вопроса. Альбус Поттер и Роза Уизли, едва все поздоровались, заговорили о распределении. Они беспокоились, как всё это пройдёт, и что будет, если шляпа отправит их на разные факультеты. Тут же в который раз всплыла тема, что Гриффиндор — самый лучший, хотя на крайний случай сгодится и Хаффлпаф. Роза Уизли, впрочем, допускала, что шляпа отправит её на Рейвенкло: так ей говорили и дети в садике, и воспитатели. Но она-то, конечно, мечтала о Гриффиндоре. Хьюго Уизли и Лили Поттер, которым до школы осталось два года, тоже присоединились к дискуссии «старших», а те смотрели на «малышей» с высоты своих одиннадцати лет весьма снисходительно. Спор помог им избавиться от части беспокойства. Джинни и Гермиона с улыбками слушали болтовню детей, а Рон рассказывал Гарри о том, как сдавал экзамен по вождению автомобиля. Рон вдруг заметил на платформе Драко Малфоя с семьёй и указал на него Гарри. Они давненько не встречали бывшего врага. Малфой, увидев, что на него смотрят, сухо кивнул и отвернулся к жене и сыну.

— Интересно, продолжит ли Скорпиус семейную традицию, — заметил Рон. — Уж внешне-то он — вылитый отец.

— Ты про поступление на Слизерин? — спросила Гермиона.

— А куда ещё попадёт Малфой? А ещё и про их заносчивость, и про другие привлекательные качества, — ответил тот. — Роза, дочка, не давай Малфою ни единого шанса учиться лучше, чем ты. Если он тебя обгонит, это будет страшный позор для семьи.

— А может быть, он не такой, как отец, — предположила Джинни.

Тут вернулся Джеймс в компании Снейпов-средних, которые направились к матери и деду. Вещей при Джеймсе уже не было: он успел занести их в купе.

— Всё трясётесь, что попадёте на Слизерин? — спросил он Альбуса и Розу.

— Ничего мы не трясёмся, — серьёзно ответила Роза.

— Джеймс, не начинай опять, — сердито сказала ему мать.

— А я и не начинаю, — он рассказал о Снейпах-младших.

— Не нужно брать в этом пример со Снейпов, сколько раз повторять? — Джинни поджала губы.

— Постой, постой, — с интересом заговорил Гарри, — почему они уверены, что окажутся именно на Хаффлпафе?

— Ну, вроде как шляпу можно уломать. Фи с Джулианом сразу настроились на Гриффиндор. Фиону шляпа туда направила, а Джулиан мог попасть на Рейвенкло, но он пальцы скрестил и упросил шляпу, — сообщил Джеймс. Ему это не казалось чем-то поразительным. Гарри подумал о том, что школьные тайны так или иначе всплывают. Почему он решил, что его разговор с распределяющей шляпой — нечто исключительное? А младший сын жадно слушал старшего.

— Значит, если я не хочу на Слизерин, я туда и не попаду? — с облегчением спросил Альбус.

— Ты сможешь выбрать, — ответил Гарри, и Джеймс посмотрел на него с удивлением. — Можешь мне поверить.

— Я напишу письмо сразу после распределения, — пообещал Альбус. — Прямо вечером сяду и напишу.

— Без пяти одиннадцать, пора вам садиться в поезд, — Гарри, посмотрев на часы, стал поторапливать детей. Роза и Альбус сели в поезд и пошли по вагону к своему купе. Родители наблюдали за ними с платформы. Наконец те высунулись из окна; видимо, встали на колени на диванчиках. Поезд тронулся.

— Вы приедете в субботу? Приедете? — кричали Роза и Альбус родителям. — Увидите, куда мы поступили!

— Конечно, приедем, — ответили Гермиона и Джинни.

— Первые родительские выходные через десять дней, так что ждите! — крикнул Рон.

Они постояли немного, дожидаясь, пока рассосётся толпа провожающих, и пошли прочь. Хьюго и Лили скакали впереди. До родителей то и дело доносились взрывы их смеха.

— Гермиона, подожди, пожалуйста! — раздался сзади голос миссис Снейп.

Они притормозили и дождались её. Мистер Легенс, Гермиона и Елена пошли сзади, и до Джинни ясно доносились их слова.

— Гермиона, ты получила моё письмо?

— Ворон прилетел утром, но мы торопились на вокзал, я не распечатывала.

— Так я расскажу, — с радостным возбуждением говорила Елена. — Вчера одна пожилая дама, Пенелопа Голдстейн, принесла мне связку книг. И среди них записки мужа, который давным-давно работал в твоём отделе, Гермиона. Он отвечал за контакты с оборотнями и другими магическими существами.

— Интересно! — теперь и в голосе Гермионы появились те же интонации, что у собеседницы. Мистер Легенс в разговор не вступал.

Джинни радость Елена казалась напускной. Что за счастье такое — давать читать свои книги? Джинни думала, Елена попросту задабривает нужных людей. Кому-то дарит книги, кому-то продаёт подешевле, кому-то предлагает прочесть редкие издания. Даже Джеймсу на день рождения она передала с Фионой книгу — «Повелитель мух» какого-то магловского писателя. А Фиона подарила Джеймсу очередную свою модель — футболку. Когда Джеймс надел её и пришёл на кухню, где Джинни разговаривала с Гермионой, то услышал два восклицания: «ужасно» — от матери, и «стильная вещь» — от Гермионы. Тем же тоном, что сказала тогда «стильная вещь», Гермиона продолжала:

— И даже про Фенрира Сивого Голдстейн упоминает?

— Именно! Но сейчас всё это в виде сильно потёртой и порванной рассыпающейся тетрадки, сегодня займусь.

— А тебе дали только переплести дневник или ты его купила?

— Да, теперь он мой. Так что если хочешь, я тебе пришлю почитать.

— Удивительно, что вы с таким восторгом говорите о книгах, — заметил мистер Легенс, до того не проронивший ни слова.

— Полагаете, мы должны говорить об украшениях? — спросила его Гермиона с улыбкой.

— Обычно леди вашего возраста рассуждают об украшениях, нарядах, детях, мужьях. Возможно, о работе. Это было бы более естественно, — сказав это, он замолчал.

— Елена, а что ты хочешь за дневник? — Гермиона, хотя и понимала, что движет Еленой, всё же не всегда могла принять её бескорыстие.

— Давай так: ты посмотришь «Записки» и решишь, нужны они тебе или нет. Продавать я не собираюсь, но ты можешь их скопировать. А плата — твои письменные комментарии. Думаю, эти «Записки» можно издать, если только вдова согласится, конечно.

Джинни слушала всё это, и её так и подмывало задать вопрос в лоб. Видимо, та же мысль пришла в голову Рону, и он пошёл рядом с женой.

— Слушай, Елена. При всём уважении, тебе-то какая выгода от того, чтобы давать кому-то книги?

— Ты и правда не понимаешь? — она посмотрела на него. — Это же очевидно. Чтобы знакомиться и общаться с умными людьми.

— Вот как! Но всё равно, удивительно это.

— Может быть, — ответила Елена.

За разговором они подошли к барьеру, отделяющему волшебную платформу от обычной, и распрощались. Уизли и Поттеры вместе вышли из вокзала Кингс Кросс и отправились к своим автомобилям.

Джинни думала о том, как дети едут в Хогвартс-экспрессе, и с кем успели познакомиться, и о чём разговаривают, и спешат ли накупить сладостей... Она посмотрела на мужа: тот вдруг прикоснулся к шраму. Гарри поймал её взгляд и успокаивающе ответил на незаданный вопрос:

— Нет, ничего, Джинни. Припомнилось, как на первом курсе встретился с Волдемортом.

Действительно, воспоминание о собственной первой поездке в школу чародейства потянуло за собой мысли о том, что пришлось пережить тогда. Сейчас всё иначе: магическое сообщество наслаждается безоблачным миром, угроза исчезла давным-давно. Шрам не давал о себе знать уже девятнадцать лет. Всё было хорошо.

…Steinum Stein mauert er dich ein…

Он строит тебе дом, где каждый камень суть слеза…

(«Rammstein Stein um Stein»)

Daily Mail, 19 мая 2007.

Рендалл Гост

«Кто смешал “Гарри Поттер” и “Эквилибриум”?»

«Я попробовал разобраться в фантастической ситуации, сложившейся вокруг кинокартин «Эквилибриум» и «Гарри Поттер и Орден Феникса». Мне удалось раздобыть и посмотреть те версии фильмов, которые уже получили наименование «альтернативных», или, как их ещё называют, «ал-фильмов». Впечатление складывается двойственное. С одной стороны, абсурдность смешения очевидна и вызывает смех. С другой стороны, смотрится всё это захватывающе… …С Кристианом Бейлом, играющим роль Джона Престона в «Эквилибриуме», мне не удалось встретиться, но мы смогли поговорить по телефону. Кристиан Бейл говорит: «Поразительно видеть самого себя в фильме, когда знаешь, что ты в нем никогда не снимался. Всё это — компьютерные спецэффекты, причём очень высокого класса. Во всяком случае, мой герой не кажется компьютерной проекцией. Это вызывает очень сильные эмоции. Мне кажется, что я раздвоился»… Режиссер Курт Уиммер сообщает, что никаких изменений в фильм «Эквилибриум» не вносил. Тем не менее, он признаёт, что «инородные части» в «Эквилибриуме» не нарушают общий стиль. Образ Престона несколько усложнён, и это как раз то, на что сам режиссёр не решился. «Я опасался, что такого героя зритель может и не принять», — сказал Курт Уиммер.

…Дэвид Йейтс считает, что появление Джона Престона в «Гарри Поттере и Ордене Феникса» превращает фильм в фантасмагорию, рассчитанную на более взрослых зрителей, чем оригинальный вариант. Как и Курт Уиммер, Дэвид Йейтс не знает, кто мог внести в фильм такие масштабные изменения. Он отметил, впрочем, что «мистер Фальсификатор» «не мог создать ничего подобного на бытовом компьютере. Он должен пользоваться профессиональной техникой и профессиональными программами для создания спецэффектов. У Фальсификатора должно быть соответствующее образование».

Напомню читателям, что «мистером Фальсификатором», или «мистером Ф», окрестилитого или тех, кто создал «альтернативные варианты» означенных кинофильмов… Алан Рикман, который предпочитает обходить стороной вопросы о роли профессора Снейпа в «Гарри Поттере», находит всё это не только удивительным, но и забавным. «Профессор Снейп, стреляющий из пистолетов в оруэлловском мире — очень неоднозначная идея, — сказал он.— Я согласен с Дэвидом, что осуществить такую фальсификацию мог только профессионал»...

The Edinburgh Student, июнь 2007

Элисон Спуки

«Скандал в издательстве “Bloomsbery”»

«Мы уже писали о поддельных книгах «Гарри Поттер и Принц-полукровка»,«Гарри Поттер и Дары Смерти». Интерес к этой теме не ослабевает. Так называемые «альтернативные» издания (на Интернет-форумах их часто называют «ал-книгами») на первый взгляд ничем не отличаются от«оригинальных», вышедших из-под пера Джоан Ролинг. У них такая же обложка, то же издательство, тот же год выхода из печати, такие же иллюстрации, тот же шрифт. Но в них таинственным образом появились лишние главы или искажения. Джоан Ролинг требует от издательства объяснений, каким образом вообще могли выйти из печати книги с добавленными неизвестно кем кусками. Писательница заявляет, что всё это — фанфики, попавшие в книги непонятным образом. Во всех этих вариантах, по словам автора, искажены характеры персонажей, а в особенности образ профессора Снейпа. Издатели не могут дать вразумительного ответа,как стала возможна подделка подобного размаха. Издательство предложило выкупить у читателей книги с изменёнными главами, чтобы впоследствии уничтожить. Однако эта мера привела только к тому, что указанные варианты книг поднялись в цене, и теперь дешевле 450 евро их купить нельзя. Читатели-фанаты Снейпа восприняли альтернативные варианты с радостью и, как показало интервью, не собираются с ними расставаться. Многие любители книг о Гарри Поттере считают, что «альтернативные»книги через несколько лет превратятся в библиографическую редкость,станут коллекционными экземплярами и стоимость их увеличится».

Альва, Отправлено: 6 марта 2007, 07:15, № 4 в списке

Я вообще не понимаю, почему Роулинг так кипятится из-за этих книг и фильмов. Они, во-первых, редкие. Во-вторых, это только дополнительная реклама для оригиналов. У меня вот альтернативный «ГП и Дары Смерти»,так я себе купила оригинал. Теперь знакомым показываю. Круто!

Макс, Отправлено: 6 марта 2007, 07:20, № 5 в списке

И я так же поступил. А как стал читать, обалдел! Я сразу подумал, что нарвался на фанфик. Ну не могла Роулинг напихать в ГП героев Желязны! Это фанфик в жанре кроссовер.

Piper, Отправлено: 10 марта 2007, 20:00, № 57 в списке

...Прочёл все сообщения о фанфиках, по всем ссылкам сходил... Я вообще не знал слова «фанфик», пока на этот сайт не пришёл. Я, как прочёл свою книгу, решил, что Ро с ума сошла!»

Salvadora, Отправлено: 12 марта 2007, 18:10, № 104 в списке

Я тут специально зарегистрировалась, чтобы эту просьбу высказать. Вы вот все обсуждаете-обсуждаете, но не всем интересно читать ваши посты! Не у всех же книжка с альтернативным вариантом! Люди, да выложите вы здесь на сайте все искажённые главы, чтобы все могли их прочесть! У меня вот их нет, и я только понаслышке знаю. А лучше сканы выкладывайте!»

Акука, Redimon, Lu-Reed (и далее 76 подписей).

Администратор, Отправлено:12 марта 2007, 18:20, № 112 в списке

Администрация сайта решила поддержать предложение, которое высказала Salvadora. Черездва дня появятся две новые страницы — «Сканы» и «Фрагменты фильмов»,где будут по мере поступления вывешиваться отсканированные страницы альтернативных книг, а также фрагменты фильмов.

Vеrоnа, Отправлено: 28 марта 2007, 12:20, № 391 в списке

А я хочу поспорить про «альтернативные главы» и «вставные главы». Вот AlbusD, Снитч-08, Dulcissima и другие хвалят эти главы, и в том числе — «Изъян в плане». А мне кажется, автор фанфика не справился с задачей: конец смазан. Как Ро расписала битву и как она в фике — не сравнить. У Ро намного интереснее. У меня-то как раз книжка с альтернативой. Альтернатива эта ваша — не фонтан, прямо скажу. Но всё равно я с этой книжкой не расстанусь. Мне уже 500 евро за неё предлагали. А потом вообще она может коллекционным экземпляром стать. Прочла сканы. Размах подделки впечатляет, а вот содержание — нет. Хотя местами там и неплохо. Давайте, высказывайте мнения. Может, не одна я читаю без особых восторгов. Особенно Мери Сью бесит. Вообще не терплю «сьюшек» ни в каком виде. А там — здрасьте! — девица, которую Снейп кидается целовать. Бред какой-то.

Anabel, Отправлено: 28 марта 2007, 12:42, № 399 в списке

Присоединюсь к дискуссии. Текст кажется мне несколько поспешным, как будто автор так торопился записать свои мысли, что не позаботился о деталях. Слишком сумбурно описаны сцены боя, поэтому они не столько захватывают, сколько требуют перепрочтения, чтобы понять, о чем же, собственно, идет речь.

Эмми, Отправлено: 28 марта 2007, 13:15, № 415 в списке

Выше уже говорили о впечатлениях, добавлю и от себя. На мой взгляд, текст получился плоским: есть время, есть действие, но нет места. Единственный по-настоящему живой отрывок в прочитанном мною куске — кошмар Престона, в остальное время герои разговаривают, бегут или Престон кого-то мочит, но пространства вокруг них не существует, его характеристика дается очень схематично. Вывод: оригинал, без всякого сомнения, куда лучше. На то он и оригинал.

Silver, Отправлено: 9 апреля 2007, 18:27, № 519 в списке

А вот что все молчат про альтернативны эпилог? Ну есть выше три-четыре поста, и всё. Мне из всего этого особенно не понравился эпилог. У Ролинг он весь показан глазами Альбуса, и она туманный намёк на продолжение дала. А здесь мы почему-то видим всё с точки зрения Джинни. И Джинни тут выходит занудной бабой: то ей не нравится, сё ей не нравится. Зачем в «альтернативном эпилоге» такая сладенькая картинка из жизни Снейпов дана? Мол, у них щ-щ-щастья семейного навалом, и детей аж 4 штуки, и обязательно двойняшки… Чем, спрашивается, оригинальный вариант не устраивал? Ну, подправил бы «Мистер Ф» имя директора Хога, и хватит. Я так и не догнал, зачем он это. Тут уже говорили, что во всех «альтернативных» вариантах как герой Снейп на первый план выставляется, прямо-таки отпихивает Поттера. По ал-книгам Снейп за Гарри всю работу сделал, получается. И змеюку убил, и Фракир на Волда натравил, и напоил Гарика «феликсом», и в школе он, судя по эпилогу, раззамечательный реформатор, и чуть только крылышки не растут у него. Абсолютно неестественно! Согласен с теми, кто говорит, что Снейп тут совершенно не каноничен и вообще выпадает из своего характера. Никак он не может быть милой овечкой! И описано всё это как-то уж слишком безэмоционально. Никаких чувств. Уж если «Мистер Ф» набрался наглости вставить свои фанфики в книги, то сначала мог бы и писать толком научиться. В целом все эти вставные главы читать можно, средненькие они такие. Но вот «Эпилог» даже им начисто уступает, откровенно слабое звено. Выдохся на нём «мистер Ф»,наверно.

ЛиллиТ, Отправлено: 14 апреля 2007, 15:09, № 534 в списке

Вроде всё уж обсудили... Хотя нет. Характеры персонажей в фильмах искажены. Престон не может быть сломленным. Вон в «Эквилибриуме» он весь такой в белом победил и революцию по телевизору смотрит с улыбкой. А вал-фильме как-то не вяжется всё: только что Престон победу одержал, а потом идёт к Снейпу жаловаться. Он уже в «Эквилибриуме»-оригинале плакал, хватит с него. Дурь какая-то. Хотя вообще-то переврать книжку для режиссёра «ГП и ОФ» — дело нормальное». Ну и намёки на настоящую мужскую дружбу между Престоном и Снейпом глупо выглядят. Этих людей ничто связывать не может. Хотя вот я посмотрела бы, что там в следующем фильме будет. Прикольно поглядеть, как Престон учит Гарика, Гермиону и особенно Грюма драться.

Администратор, Отправлено: 14 апреля 2007, 15:15, № 535 в списке

ЛиллиТ, внимательно читайте все страницы темы! Характерам персонажей посвящено отдельное обсуждение! Воспользуйтесь поиском.

…Without you I’m nothing…

(Placebo «Without you I’m nothing»)…

You are nothing without me…

(Recoil «Stalker»)

По календарю Д.К. Роулинг год 2018-й, июль — сентябрь.

2 июля, 8.30 — 13.10

Рабочий день в Министерстве Магии начинался с восьми часов, хотя это касалось не всех отделов: мракоборцы являлись посменно. Нервничая, директор Хогвартса Северус Снейп прошёлся по коридору прибытия, оборудованному порталами. Народу пока было мало; вспышки зелёного пламени озаряли стенки каминов не чаще, чем раз в десять-пятнадцать минут. Северусу нужен был Гарри Поттер. Большинство волшебников были знакомы с Северусом, и ему приходилось то и дело раскланиваться с ними, хотя он и не замечал толком, кого именно приветствует. Впоследствии все эти люди говорили, что Снейп в это утро был крайне раздражён и сердито мерил шагами коридор вдоль каминов. Наконец, после напряжённого сорокаминутного ожидания Северус увидел Поттера и Уизли, выходящих из портала футах в сорока от него. Он тотчас устремился к ним, расталкивая людей и не обращая внимания на возмущённые восклицания.

— Постойте, Поттер! Поттер! Стойте! — крикнул он.

Из-загула толпы и шарканья подошв Поттер его услышал не сразу. Они с Роном Уизли остановились и оглянулись. С искажённым от гнева лицом Северус подлетел к ним. Поттер даже и поприветствовать его не успел, как тот без слов схватил его за грудки и сильно тряхнул несколько раз.

Северус был чуть ниже Поттера и уже в плечах, но, как сам ощущал в этот момент, нисколько не слабее.

— Вы мерзавец, Поттер, и я вас вызываю на дуэль! — громко сказал он, держа Поттера за грудки.

— Объяснитесь, профессор! — потребовал тот. Он не видел Снейпа таким давным-давно, да и отношения у них наладились. Поэтому Гарри Поттер растерялся. Директор магической школы словно с ума сошёл.

— Нет нужды объясняться! — вокруг них стала собираться толпа, все были поражены поведением Северуса. — Я вызываю вас на дуэль!

— Не буду я с вами драться. Расскажите толком, что случилось! — Поттер резко оторвал руки Северуса от одежды и слегка оттолкнул того от себя.

— Вы трус!

— Пусть так, — Поттер всё пребывал в замешательстве из-за того, что Снейп налетел на него без всякой причины. — Успокойтесь, профессор.

— Сражайтесь! — Северус дал Поттеру пощёчину! — Пусть будет малая арена! — он взмахнул палочкой.

После этих слов обоих накрыл защитный эллипсоидный дуэльный купол во всю ширину коридора. Тех, кто стоял поблизости, арена вытолкнула прочь. Люди стали прибывать, но пройти не могли и толпились на противоположных дугах овала: путь был перегорожен. Зато противников было отлично слышно и видно. Северус встал в дуэльную позу, а Поттер, хотя уже разозлился, всем видом демонстрировал: драться не будет. Лицо Снейпа исказила маска ненависти, а Поттера охватило ощущение дежа-вю: это уже было! Было, когда он гнался за убийцей Дамблдора и Малфоем, стремясь отомстить... С минуту Поттер смотрел ему в глаза и понял, что тот пришёл за его жизнью. Возможно, он и вправду свихнулся… Тогда и Поттер принял боевую стойку, хотя по-прежнему драться не собирался. Ещё несколько секунд Северус сверлил противника бешеным взглядом.

— Я тебя заставлю сражаться! — процедил он. — Авада…

— Протего! — прозвучало в ответ.

Но заклинание Поттера не сработало: последний слог он договаривал в тот момент, когда почувствовал невидимый толчок в грудь, а палочка вырвалась и со свистом влетела в левую руку Северуса. Поттер врезался спиной в невидимую стену арены и сполз на пол. Тогда-то он и взбесился по-настоящему: Снейп обманул его! Он и не думал применять Запретное колдовство! Произнёс вслух одно слово для отвлечения внимания, а ударил невербальным усовершенствованным экспеллиармус! И Поттер, как дурак, попался на это. Как он мог поверить, что Снейп при свидетелях посмеет совершить то, за что отправляют в Азкабан? Эти мысли пронеслись в голове у Поттера несмотря на то, что он не мог отдышаться. Снейп сильно его ударил.

— Победил Северус Снейп! — объявила арена и с хлопком пропала.

Северус стоял, опустив руки. Едва купол исчез, к противникам кинулись мракоборцы. Поттера стали поднимать с пола, а Северуса схватили за плечи и отобрали обе волшебные палочки — и собственную, и поттерову. Он не только не сопротивлялся, но и сделал движение, однозначно выглядевшее попыткой сдать оружие. Поэтому его тотчас отпустили, и он поднял руки. В толпе он заметил репортёров, и те не замедлили с дурацкими вопросами. Но смотрел он не них: Тедди Люпин, любимый его ученик, вперился в него взглядом. Губы Северуса едва заметно дёрнулись, и он перевёл глаза на Поттера. Тот был красен, как рак, и разгорячён. Казалось, он едва удерживается, чтобы не кинуться на Северуса… Поттер вновь прокрутил события в голове, и жгучее чувство стыда охватило его. Гарри Поттер считался одним из сильнейших волшебников, а Снейп обвёл его вокруг пальца, как ребёнка! Его легко победил старик шестидесяти лет... Правду сказать, раньше Гарри не думал о директоре Хогвартса как о пожилом человеке: тот выглядел полным сил мужчиной около пятидесяти. Но перед тем, как Снейп произнёс первое слово Запретного заклинания, Гарри показалось на миг, что тот сильно сдал, силы оставили его, он беззащитен. Обманчивое впечатление! Он понял вдруг, что не знает силы Снейпа… Может быть, тот сравнялся с самим Дамблдором…

Мракоборцам, видимо, приказали привести обоих дуэлянтов к главе всей службы. Пока они шли к лифту, их осаждали корреспонденты. Но ни Поттер, ни Северус не рассказывали о событии. Северус сказал лишь, что дело касается только их обоих. Пока двигались к кабинету, Северус словно состарился, разом потеряв моложавость и осанку. Даже походка его стала шаркающей и неуверенной. Наконец все толпой вошли к Флексибилию Торну. Тот даже и сесть никому не успел предложить, а измученный Северус уже рухнул в кресло перед ним: ноги его не держали. Глава маракоборцев сидел во главе Т-образного стола. Он указал на стулья остальным; напротив Северуса опустился Поттер, рядом с ним — Уизли, Робардс, Сэвидж и Праудфут.

— Профессор Снейп, вы можете объяснить, в чём дело? — раздражённо спросил Торн.

— Ваш Джеймс, Клем Стрикт, мои Фиона и Джулиан похищены, — тяжело сказал Северус, глядя на Поттера. — Они живы, прикованы в подвале…

— Что? — Гарри вскочил. — Что?

— Сядьте, Гарри! — жёстко приказал Торн. — Продолжайте, директор.

— Похитителям нужна Бузинная палочка. Ради этого они всё и затеяли, — Северус жестом прекратил попытку задать вопрос и устало продолжил: — Похитителей было четверо. Они схватили наших детей и трансгрессировали в большую комнату какого-то дома. Там их встретили ещё пятеро, все в масках. Затем явился их главный, мужчина с голосом мягким, как шёлк. Я всё это знаю, потому что у меня есть связь с дочерью. Северус остановился, понимая, какая мысль пришла в голову всем присутствующим. И действительно, все посмотрели на Гарри Поттера, а Торн спросил:

— Гарри, как ваш шрам?

— Он меня не тревожит уже двадцать лет, — ответил тот. — Я ничего не почувствовал.

— А ваша метка, Северус?

Вместо ответа тот закатал до локтя рукава и показал оба предплечья, несколько раз сжав и разжав кулаки. Метки Волдеморта не было.

— Это… это ведь не Вы-сами-знаете-кто? — спросил Сэвидж.

— Будем надеяться, нет, — сказал Поттер.

— Трудно сказать, — заметил Северус.

— Вы начали говорить о связи, директор. Продолжайте, пожалуйста, — вернул всех к главной теме Торн.

— Это уникальное семейное средство. Мы можем отправиться в этот подвал ивызволить наших детей, — после этих слов Северус словно выдохся. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла; руки его мёртво лежали на столе.

— Подробнее, Северус, — попросил Торн. Заклинанием он призвал на стол бутылку с успокаивающим зельем и бокалы, которые тотчас наполнились. Северус не стал пить свой. Не меняя позы, напряжённо продолжал, ни к комув отдельности не обращаясь:

— Наши дети в плену, мало вам этого? Они живы! Во всяком случае, разговаривать друг с другом могут. С моим сыном что-то случилось, — тут в голосе его послышались панические нотки. — Куда, к чёрту, подробнее? — он помолчал, борясь с собой, чтобы не сорваться на крик, и победил. Зато силы, казалось, покинули его вовсе, и договаривал он с трудом: — Там темно и сыро. Это настоящая тюрьма для волшебников: стены и дверь под сигнализацией, нельзя трансгрессировать. Ребят приковали к стенам. Мы можем пойти и освободить их!

— Вот об этом я вас и прошу рассказать, — спокойно ответил Торн. — Где находится этот подвал, сколько народу его охраняет…

— Не знаю! — открыв глаза и глянув на Торна, резко сказал Северус. — Повторяю, у меня связь с дочерью! — он вновь ощутил вспышку боли сына, и слабость пропала. — Я могу попасть в этот проклятый подвал хоть даже из этого чёртового кабинета, пропади он пропадом, и проведу за собой несколько человек! Но где находится подвал, я понятия не имею!

— Как мы попадём туда? — задал вопрос глава мракоборцев.

Лицо Северуса изменилось: снова все видели энергичного и полного сил мужчину, пусть и нервничающего. Изнурённый старик исчез.

— Я же сказал, проведу столько людей, сколько скажете! Вам нужно будет держаться за меня, образовав цепь. А из подвала я перетащу всех к себедомой.

— То есть вы трансгрессируете?

— Туда нельзя трансгрессировать! — сердито отчеканил Северус. — Я недостаточно ясно доношу свою мысль и должен прямо сейчас толковать о трансгрессии? — он яростно глянул на Торна и продолжил: — Хорошо. Это иной тип перехода, и уж позвольте тонкости оставить за ненадобностью!

— Вот как, — и Торн замолчал. Никто не прерывал тишины. — Это вызывает массу вопросов. Но сейчас нам важно вытащить детей. Итак, отсюда мы переправимся в подвал. Лучше всего нам сюда же и вернуться. Вы сможете перенести нас всех обратно, Северус?

— Нет! Я же битый час объясняю: это семейная связь! — злясь на тупость собеседников, ответил он. — Она действует только на членов нашей семьи и привязывает нас к дому. Маршрут таков: Министерство — подвал — мой дом. Иначе не выйдет, — с каждым словом он становился всё спокойнее. Даже дыхание выровнялось.

— Когда вы будете готовы?

— Когда скажете.

— Вам нужны для этого приготовления?

— Нет, — он глубоко вдохнул и выдохнул. После этих слов воцарилось молчание. Северусу легко было представить, о чём могут думать мракоборцы.

— Зачем же вы на меня-то напали, профессор? — спросил вдруг Гарри Поттер.

— Потому что у меня хуже репутация, — Снейп скривил губы.

— Это не ответ!

— Ответ, ответ, Гарри, — заметил Гавейн Робардс, в своё время занимавший пост Торна. — Профессор Снейп победил вас в честном бою, и сейчас, насколько я понимаю, он — хозяин Смертоносной. Так ведь? Теперь похитителям придётся иметь дело не с вами, Гарри, а с директором Снейпом. А его кое-кто считает очень сильным чёрным магом. Я правильно объясняю, профессор?

Северус молча кивнул. Чувства его клокотали. Он обманывался: спокойствия и терпения нет и в помине, когда они так необходимы!

— Кроме того, директор, вы обеспечили нам выигрыш во времени, — утвердительно продолжал Робардс. — Похитителям на ходу придётся менять план. Ведь об этом сейчас всё министерство судачит, и дневные газеты всё распишут. Пока шли сюда, около нас так и вились репортёры. Из «Иннуэндо» даже двое, эти-то уже к обеду выдадут какой-нибудь пасквиль. Я уж про слухи и радио не говорю.

Флексибилий Торн переводил взгляд с одного говорившего на другого. Все, наконец, замолчали.

— Вы железный человек, Северус, — сказал вдруг Рональд Уизли. — Как будто вместо нервов у вас проволока.

— Не были бы вы любезны оставить глупые комментарии при себе, мистер Уизли? Я еле держу себя в руках, — однако слова его контрастировали с обликом и тоном. По внешнему виду сейчас нельзя было сказать, что Северус еле контролирует себя. Он казался не более чем взволнованным. — Мой сын ранен, я чувствую!

— Ты девятерых людей протащишь в подвал? — наконец вопросил Торн.

— Думаю, да. Размеры позволяют.

— Мы точно не сможем вернуться в министерство?

— Нет, я же сказал! — Северус был настолько взвинчен, что ему казалось, поднеси к нему кто спичку — и она вспыхнет. — Я могу переправить настолько к себе домой!

— Отправляемся через тридцать минут. Пойдут Праудфут, Сэвидж, Робардс, я, Уильямсон, Корнфут, Бэддок, Эджком, Уизли, Солид и Чейни. Вы, Гарри, отправитесь домой. Там у входа в Министерство ждут репортёры. Им скажете, что из-за дуэли себя плохо чувствуете, или что Северус вас оглушил, или ещё что. Придумайте что-нибудь.

Пока мракоборцы набрасывали план действий, Северус сидел в кресле, безучастный ко всему. Перед ним стояла нелёгкая задача — успокоиться; иначе невозможно действовать рассудочно. Он не разорвал связь с Фионой, и потому её паника, пусть и ослабленная, передавалась ему. Но гораздо сильнее Северус ощущал нечто более страшное — муку Джулиана, которая накатывала ледяными колючими волнами, и тогда маг не отличал своих ощущений от ощущений сына. При всём том Джулиан блокировал своё сознание, и для Северуса был то приближающимся, то отдаляющимся сгустком боли; не понять было, что именно с ним произошло или происходит. Сын, наверное, слабел: ночью Северус не чувствовал его так ярко, как сейчас... Следовало отгородиться от детей, чего он никак не мог заставить себя сделать. Если б мог, взял бы их страдания себе...Связь было страшно разрывать: Северусу казалось, едва он это сделает,потеряет детей навсегда. Это был иррациональный и разрушительный ужас,парализующий волю, и волшебник не мог его превозмочь. Всё же Северус рассеял цунами мыслей и взял себя в руки, хоть и далось это ему с большим трудом. Он даже не заметил, сколько мракоборцы потратили времени, чтобы собраться. Кроме самого Северуса и его детей, ничего не существовало в эти минуты или часы; ничто не имело значения. Торну пришлось даже потрясти Северуса за плечо: показалось, тот уснул.

Северус достал карту дочери и сосредоточился на ней, стараясь приблизить Фиону и при том отбросить её чувства. Мракоборцы без слов наблюдали за ним. Карта ожила, и Северус увидел лицо Фионы под необычным углом: снизу, подбородок заполнял всю картину: так неудобно было ей держать карту. Наконец дочь смогла протянуть руку, Северус крепко ухватился за неё и шагнул. Он оказался в подвале первым, а затем дёрнул на себя остальных. Не все мракоборцы удержались на ногах; кое-кто упал. Они действительно попали в настоящую темницу: хоть глаз выколи, пахнет сыростью. Сразу же засветилось несколько волшебных палочек, и свет резанул пленников по глазам. Молодые люди сидя были прикованы к стенам подвала за правые руки и ошейники, так что не могли толком двигаться. Лечь в таком положении можно было, а встать — нет. Едва перетащил всех мракоборцев, Северус кинулся к Джулиану. Тот лежал на животе и едва слышно стонал; рубашки на нём не было. Обнажённый торс то ли в крови, то ли в грязи. Несколько секунд обезумевший от ужаса Северус прижимал к себе сына, даже не пытаясь освободить. Робардс перерубил цепь заклинанием, незнакомым Северусу. Только тогда тот вышел из оцепенения, приподнял Джулиана, и увидел, что правая рука сына обмотана окровавленной тряпкой. Северус едва не закричал. Оценив ситуацию, рядом оказался целитель и дал Снейпу-среднему глотнуть зелья из фляги. Мракоборцы освободили молодых людей в считанные минуты; четверо приняли оборотное зелье и создали видимость, что прикованы. Ещё пятеро применили заклинание невидимости. Они должны были остаться здесь и попытаться задержать преступников. Врач Бен Солид, Торн, Северус и молодые волшебники должны были уйти. Джулиан висел на плечах отца и целителя. На один кошмарный миг обезумевшему Северусу показалось, что он не может воспользоваться картой. Он не видел изображения! Помогла Фиона: удержала его прыгающую руку и перевернула карту рисунком вверх, потому что Северус тупо смотрел на «рубашку». По карте он перетащил всех домой. Сына пришлось нести, потому что стоять тот не мог.

Все ввалились в гостиную; Фиона и Клем попадали. Северус осторожно уложил Джулиана на диван. Врач, оглядев модную аккуратную гостиную с ковром на полу и светлой мебелью, пришёл к выводу, что это совершенно неудобное место для лечения. Об этом он и сказал, и тогда Северус предложил свой кабинет. Фионе было приказано заняться молодыми волшебниками, а Торн, Северус, целитель и Джулиан остались в кабинете.

— Северус, я прошу вас выйти, — тотчас сказал врач.

— Мой сын…

— Вот именно. Выйдите.

— Нет!

— Вы только помешаете.

— Но… но…

— Вы себя не видите. Кажется, вы прямо сейчас упадёте в обморок.

Флексибилий Торн вывел Северуса прочь, обняв за плечи. Едва все вышли, Джулиан стал твердить целителю, что Клементина нуждается в помощи. Вызвали ещё одного врача, женщину.

Остальные спасённые сидели в гостиной. Выглядели они куда бодрее, чем можно было бы ожидать: успокаивающее зелье на них уже подействовало. Клементина, впрочем, зябко ёжилась, словно никак не могла согреться, она обхватила себя руками и закусила губу. С момента освобождения от неё ни звука не было слышно. О том, что пришлось пережить, с запинками рассказывали Джеймс Поттер и Фиона. Несмотря на то, что были избиты, оба выглядели куда бодрее Клементины. Благодаря заклинаниям разбитые губы и носы не причиняли особенной боли, хотя выглядели устрашающе.

— Мы сидели у костра, и тут вдруг является мужчина, — говорила Фиона. — И сказал, что Джеймсу сообщение из дома, и нас оглушил, а пало…

— Не так, — перебил Джеймс Поттер. — Незнакомец подошёл к нам и спросил: «Кто из вас Джеймс Поттер?». А Джулиан в ответ: «А с чего вы взяли, что он тут? И вообще, вы-то кто такой?» Тот говорит: «Я тут работаю. Джеймсу Поттеру сообщение из дома». А Джулиан: «Странно. Люди обычно посылают сову». Гад говорит: «Хватит мне голову морочить, парень!» И я тогда признался, что я Джеймс и есть. Если б я этого не сказал, ничего бы не случилось! Никто бы не пострадал! — с надрывом сказал он. — Джулиан сразу заподозрил, сразу!

— Ничего он не заподозрил! — вмешалась Фиона, не предполагая, что её слова причиняют Джеймсу такую же боль, как иголки, вонзающиеся под ногти. — У нас все так говорили бы! И наши младшие тоже! Мы не доверяем незнакомцам! Притащили они нас, обыскали. У нас с братом, — она поняла, что Северус привёл помощь по карте, но всё равно на миг смутилась, не зная, рассказывать ли о семейной тайне. Северус кивнул, и дочь продолжила: — нашли карты.

— Тогда-то они и догадались, кого в плен взяли, — мучаясь, продолжил Джеймс. — По картинкам. А Джулиан ему сначала сказал, что зовут его Боб, а Клементину — Лайза. Этот, с мягким голосом, говорит: «Удача какая. Выходит, мы схватили двойняшек Снейп». Подошёл к Джулиану, за подбородок взял и стал рассматривать, а потом заявляет: «Да, очень на папашу похож. Только вот радуга эта на голове меня с толку сбила. Что же это ты, как девчонка, косички носишь?» Джулиан не ответил, а тот опять привязывается: «И такой же трус, как отец. Тот тоже меня боялся и всё помалкивал». Потом гад этот стал спрашивать, зачем Фи и Джулиан носят с собой одинаковые картинки. Они не сказали, тогда он Джулиана ударил в лицо. Я заорал, он и меня ударил. Я вёл себя, как идиот! Злил их, орал!

— Ничего не как идиот! Если б ты их не отвлёк, я не успела бы спрятать карту! Они ведь меня-то не успели толком обыскать, — прервала его Фиона. — Ты смелый, как твой папа. Если б не ты, мы и сейчас сидели бы в подвале!

— Но вы-то все по-другому себя вели! Если б не я, ничего этого не было бы! Нас только раза три ударили, всё досталось Джулиану! Если б не я, всё было бы нормально! Они нас не схватили бы!

— Ерунда! — хором вмешались Северус и Флексибилий, и договорил Торн: — они отлично знали всё с самого начала, Джеймс. Вас просто отвлекали разговорами.

— Ни в чём ты не виноват, Джеймс! — повторила Фиона. — Человек с шёлковым голосом всё интересовался, зачем у нас с собой рисунки. Нас никого сначала не трогали, одному Джулиану доставалось. Тут Клем не выдержала, когда он снова брата ударил. Она сказала, он художник, тренируется рисовать портреты для конкурса. Кто быстрее нарисует, тот и выиграл. Ей поверили. А потом гад этот говорит: «Сначала я займусь вот этой парочкой», и на Джулиана с Клем указывает. «А Поттера с девчонкой Снейпна завтра оставим», сказал. Нас отвели в подвал, приковали, даже воды дали. А ребята остались наверху.

— Мы не знаем, что с ними было, — докончил Джеймс.

Все посмотрели на Клементину. Та разлепила губы и еле слышно сказала: — Он хотел убить Джулиана, — и вдруг зарыдала. Девушка пыталась удержать слёзы, но они всё равно прорывались. Северус принёс ей ещё успокоительного зелья, которое та выпила в несколько судорожных глотков. Бокал девушка держала обеими руками, и он ходил ходуном. Северус вглядывался в лицо Клем, и вдруг поймал часть кошмарного воспоминания. Это заставило его на миг прикрыть глаза и сжать руки в кулаки; только когда ногти впились в ладони, Северус осознал, что применил легилименцию... Наконец Клем собралась с духом и продолжила рассказ:

— Секстусемпрой убить. Сказал, будет отрезать по кусочку. Он предложил мне выкупить сутки жизни Джулиана. Я выкупила, но он сказал, что я ничего не умею, и за это будет Джулиан наказан. Тогда он отрубил ему правую кисть. Она упала на пол.

Северус, пристально смотревший на девушку, схватился за сердце, пошатнулся и едва не упал. А Клементина мёртвым голосом сообщала:

— Кровь хлынула. Но они не давали перевязывать. Подождали, пока Джулиан кровью истечёт. Потом меня отпустили, я стала перевязывать, — на последнем слове она вновь горько заплакала.

В камине вспыхнул зелёный огонь — это прибыла целительница для Клем. Она тотчас увела её в другую комнату. В гостиной повисло молчание. Перед глазами Северуса вновь и вновь вставало воспоминание, которое он случайно вытянул из разума Клементины. Вдруг раздался звонок в дверь, из-за чего все вздрогнули. Судя по звуку, это была всего лишь почта. Глава дома так заколдовал входы и выходы, что совы могли сесть лишь на специальную жёрдочку снаружи, и почту у них забирали домовики. Эльф принёс пакет в яркой подарочной бумаге, и посылка тотчас заиграла известную поздравительную мелодию. Рассеивая страшную картину, от ног к макушке по телу Северуса пробежала ледяная волна. Но принесла не облегчение, а нечто ещё более страшное, и он не мог заставить себя даже руку протянуть к бандероли. Торн, видя колебания хозяина, стал распоряжаться сам. Первым делом он проверил, не заколдована ли посылка зловредными чарами. Северус за это время взял себя в руки, и по окончании осмотра так спокойно, как мог, приказал эльфу:

— Вскрывай.

Тот повиновался. Едва он развязал яркие узорчатые тесёмки, бумага сама собой сложилась в цветок, и обнаружилась красивая шёлковая коробка размером и толщиной с книгу; мелодия продолжала звучать. Эльф открыл крышку и, уронив посылку, закричал. Коробка, перевернувшись, упала на пол. Из неё выпала отрубленная человеческая кисть. От ужаса у Северуса перехватило дыхание. Фиона, вытаращив глаза, зажала рот обеими ладонями и отступила к стене, ударившись о журнальный столик. Джеймс зажмурился,а Флексибилий Торн застыл, будто его стукнули заклинанием. И всё это время голосил эльф. Северус всего этого вынести не смог и выскочил из гостиной. В коридоре он остановился и, опершись спиной о стену, рванул ворот. Посыпались пуговицы. Несколько минут он пытался унять бешено скачущее сердце и восстановить дыхание. Когда это наконец удалось, вернулся в гостиную. Торн, как следовало ожидать, первым начал осмысленно действовать. Главный мракоборец казался деловитым и спокойным: эльфа отослал на кухню готовить чай, а сам изучал обёрточную бумагу. На цветке проступил текст чёрного цвета, который объяснял, что требуется делать Снейпу, чтобы вернуть детей. Чудовищный подарок уже вернулся в коробку, и крышка, к счастью, скрыла содержимое. Фиона рыдала на диване, а Джеймс сидел рядом, обнимая её. Лица его Северус не видел. Тем временем целитель позвал всех к Джулиану. Тот удобно полулежал на подушках; лицо его слегка оживилось, и смотрел он ясным взглядом.

— Папа, когда всё это закончится, мы с Клем поженимся, — объявил сын.

Северус даже не понял, что именно сказал Джулиан, и тому пришлось повторить. Важен был другой вопрос:

— Как тебе отрубили руку? — голос Северуса даже не дрогнул.

— Какое-то невербальное заклинание.

— Видимо, это было что-то вроде секстусемпры и вдобавок отягощено ядом, — пояснил целитель. — Выздоравливать придётся долго. Постельный режим, ходить как можно меньше.

— Я хочу видеть Клементину, — сказал Джулиан. — Позовите её, пожалуйста.

Это пожелание было выполнено, когда разрешили оба целителя. Клем и Джулиан остались наедине, а остальные вновь отправились в гостиную. Северус ощущал такую слабость, что едва держался на ногах. Опасность миновала,все живы — чего ещё желать? Разговаривать он не мог ни с кем и мечтал только об одном: прижать обоих детей к себе и застыть так на сутки или недели, и чтобы вся семья была рядом. И больше никогда, никогда не отпускать их, всегда чувствовать и видеть…

2 июля, 03.17.

Северус долго не мог уснуть: так всегда бывало, когда Елена куда-нибудь уезжала с детьми. Она отправилась с младшими к отцу, а Северус не мог пока к ним присоединиться, школьные дела держали его. Джулиан с Клем и Фиона с Джеймсом днём отправились в туристический лагерь, решили пожить на природе. Выпускной бал миновал, окончание школы шумно отпраздновано в большой компании; жизнь в лагере — завершение праздника взросления. В доме непривычно тихо. Жаль, нет Елены… Некоторое время он лёжа читал, пока, наконец, не стал задрёмывать. Отложил книгу, погасил свет и ускользнул в объятия Морфея. Проснулся от ужаса и не сразу понял, где находится: только что стоял на дороге, за обе руки держа испуганных Лео и Кейт, и на них со страшной скоростью нёсся автомобиль с зеркальными стёклами. Фиона и Джулиан застряли где-то сзади, асфальт засосал ноги по щиколотки, и Северус понял: ещё миг — и его дети погибнут, а он ничего не может поделать! Всё же с отчаянием загородил их собой и встретил автомобиль грудью… Лобовое стекло вспыхнуло и бросилось на Северуса огромной змеёй… Это был только сон, сон!

Внезапно в его разум огненным гвоздём ворвался вопль Фионы:

— Папа! Папа! Возьми карту!

Связь оборвалась. Как все члены семьи, с картами Северус не расставался; они лежали в тумбочке на расстоянии вытянутой руки. Он тотчас зажёг свет, достал карту Фионы и связался с дочерью. Ясно ощутил, что дотянулся до неё, но ничего не увидел. Тьма была, хоть глаз выколи.

— Папа, мы попали в плен! — в панике рассказывала Фиона. — Джулиан лежит и стонет, Клем плачет, я боюсь! Мы все на цепи! Им нужна палочка Гарри Поттера!

Северус едва и сам не запаниковал. С трудом удержался, чтобы не шагнуть в темницу; несколькими словами успокоил дочь и выслушал историю. Не входя в камеру, передал фонарик, и Фиона, как могла, осветила тюрьму. Затем Северус потребовал, чтобы все пленники подали хоть звук. Срывающийся голос Джулиана напугал его до дрожи. Попытка метального контакта с сыном была неудачной: тот просто отбросил отца и наглухо заблокировался, хотя Северус успел уловить его боль. Он выяснил, насколько было возможно, есть ли здесь сигнализация. Оказалось, стены и дверь заколдованы, так что любые чары разрушения включат сигнализацию, и нельзя трансгрессировать. Над дверью висели часы в форме черепа и внятно выпевали: «тебе будет больно, очень больно через двенадцать часов и тридцать минут… двадцать девять минут…»

— За нами завтра придут, по часам. Эти часы, — клацала зубами Фиона, — я больше не могу их слушать, папа, сломай их, сломай, сломай!

Не покидая дома, Северус подался вперёд и зажал дочери рот. Прикосновение успокоило её.

— Я приведу помощь. Мы вас вытащим отсюда, — негромко, но очень уверенно сказал он пленникам. Контакт ослабил так, чтобы Фиона оставалась лишь на грани слышимости, а сам стал раздумывать, что делать. Лежать и сидеть не мог, пошёл на кухню, сварил крепкого кофе, добавил туда успокаивающего зелья и с чашкой в руке стал расхаживать по первому этажу, не замечая, в какую комнату попадает. Явились оба домашних эльфа, но он отослал их прочь, чтобы не отвлекали разговорами. Время ещё есть, главное — не торопиться, действовать обдуманно. Лишь бы жена с младшими детьми не явилась вдруг домой… Это исключено, она в любом случае не вернётся, а детей на таком расстоянии не почувствует… Всё же Северус по карте связался с принцем Джулианом и попросил, чтобы тот удержал Елену, если та вдруг захочет вернуться раньше, чем планировала. Принц внимательно выслушал и спросил лишь:

— Помощь нужна?

— Нет.

Пока можно обойтись своими силами, нельзя впутывать тестя… К семи утра план был готов, а без пятнадцати восемь Северус трансгрессировал в Министерство Магии.

сентябрь

— Северус, Северус! — жена позвала его при помощи карты. Едва откликнулся, спросила:

— Ты видел сегодняшние газеты? — не дожидаясь ответа, протянула ему вечерний «Пророк», и, как ни странно, бульварную «Иннуэндо». Сама осталась ждать, не разрывала контакт, хотя и не переходила из дома в Хогвартс. Министерство магии предполагало скрыть от магической общественности и похищение детей, и операцию по захвату преступников. Однако сделать этого не удалось: уже к вечеру второго июля по Косому переулку, Хогсмиду и другим поселениям, населённым волшебниками, поползли толки. И к Снейпам, и к Поттерам, и к Стриктам третьего утром явились журналисты с самыми неприятными вопросами. Надо отдать им должное: они, вняв просьбам («хоть строчка — и ты, писака, навсегда работы лишишься!»), не стали раздувать пожар сенсаций в газетах. Но уже через два дня слухи подтвердились: неизвестно откуда вдруг появились анонимные листовки с фотографиями, на которых можно было увидеть, как люди в масках избивают четверых молодых волшебников; была там и фотография Джулиана, катающегося по полу и цепляющегося левой рукой за культю правой. Вечером того же дня Торн дал исчерпывающее интервью газетам, причём журналистам были предъявлены все захваченные похитители; Министерство утаило, однако, что двое преступников скрылись. Об этих событиях писали не менее трёх недель подряд, а затем волна пошла на убыль. И вот теперь в «Пророке» была статья «Недремлющее око», которая повествовала об успешной работе мракоборцев. В числе прочего небольшой абзац рассказывал, что «некие личности, имена которых мы не можем разгласить в интересах следствия, водрузили на шпиль ограды вокруг здания издательства «Пророка» кошмарный муляж в виде головы человека. Чудовищный предмет был заколдован, но мракоборцам удалось его убрать. Маглам он казался футбольным мячом с нарисованной рожицей». Зато в «Иннуэндо» на первой же странице был помещён кричащий заголовок: «ЧТО СКРЫВАЕТ Министерство Магии?». «Сегодня днём сотрудники и посетители газеты «Пророк» около главного входа в своё здание были потрясены ужасным зрелищем. На шпиле литой ограды торчала отрубленная голова человека! (Фотография). Она была заколдована таким образом, что казалась замороженной. На лице её застыло выражение ужаса. (Более крупное изображение; можно рассмотреть даже радужку вытаращенных глаз). Маглы, которые проходили мимо, нисколько не пугались: они видели лишь раскрашенный мяч. На место преступления прибыл небольшой отряд мракоборцев, которые попытались убрать кошмарный предмет, но никакие магические ухищрения не помогли, и пришлось вручную выпиливать из ограды прут с нанизанной на остриё головой. После этого мракоборцы, не пожелав дать никаких комментариев, отбыли к себе в штаб. Всё это относит нас к событиям начала июня, когда были похищены Джеймс Поттер, Джулиан и Фиона Снейп, а также Клементина Стрикт, внучка мракоборца в отставке Контумакса Стрикта. Тогда преступники были арестованы и помещены в Азкабан (см. № 168 нашей газеты). Из надёжного источника нам стало известно, что преступники эти позавчера бежали из Азкабана. Голова одного из них — Бардуса Стронга — и оказалась на ограде. Об остальных беглецах ничего не известно. Кто же мог освободить Стронга из Азкабана и убить его?» Дальше в статье шли предположения. На фотографии «Иннуэндо» не поскупилась: одна страшнее другой. Северус внимательно рассмотрел всё и перевёл глаза на жену.

— Это сделал твой отец, — сказал он.

— И я так думаю. Что скажешь?

Северус помолчал, прикидывая.

— Очевидно, угроза. «Мягкого голоса» не поймали. Вот ему-то принц Джулиани оставил «сообщение». Мракоборцы могут подумать, это «Мягкий голос» рассчитался со своими. А могут заподозрить меня и Конти Стрикта. Помнишь, что Стрикт тогда говорил? Мол, из-под земли достану, отомщу за внучку, нечего им сидеть в Азкабане, где они живы-живёхоньки! Всем известно, что он был безжалостным искоренителем зла, когда Крауч взялся за Пожирателей… И я тогда не удержался, такого наговорил…

— Но ведь у тебя алиби есть.

— Есть, — Северус снова помедлил. Елена ждала. — Боюсь я за наших старших. Оба догадаются, кто убил этого Стронга. И как это на них отразится, не знаю… И так с Джулианом что-то творится…

— Нам нужно решить, что сказать старшим.

— Потом. Вечером обсудим и решим. Теперь слушай: мракоборцы к нам обоим явятся. Они станут спрашивать о картах. Отсылай их со всеми вопросами ко мне. Скажешь, я изобрёл сложную магическую процедуру, и тебя через неё провёл, когда первенцам было семь. Рисуешь карты ты, иначе нельзя. Связь через карты — семейная, она невозможна для посторонних. Всем известно, что в нашей семье главный волшебник я, а ты — постольку поскольку. Ничего другого не говори. Не показывай им карты других мест и твоих родственников.

— Да, Северус, — а сама подумала, что уж этого-то он мог бы и не говорить.

Последняя мысль отразилась в выражении её лица, что Северус, конечно же, заметил. Он знал, что его требования иной раз домашних раздражают именно своей очевидностью.

— Елена, я это говорю…

Елена прервала и докончила за него:

— Потому что заботишься о нашей безопасности.

Северус всякий раз оставляет последнее слово за собой. Даже если он, казалось, уступает, всё равно выходит именно так, как он решил.

— Вот именно. До вечера.

— До вечера.

По карте он перешёл к жене, обнял её, а затем вернулся в свой кабинет в Хогвартсе и уселся в кресло. В целом-то ясно, что происходит: очередная попытка освободиться…

Северус никак не мог сосредоточиться.

То приходили ему на ум посетители старшего сына, когда тот большую часть времени проводил в постели. Даже брат тестя Рэндом с женой Вайол приходили проведать Джулиана, и состоялся какой-то секретный разговор между его сыном, тестем и Рэндомом. От этого Северусу было тревожно: если уж сам Рэндом, император Рэндом явился уже на шестой день после трагедии, и это не был визит соболезнования, значит, происходит нечто более масштабное и страшное, чем кажется.

А тут ещё и слова тестя о небывалой для Амбера плодовитости семейства Снейпов. «Видимо, мы начинаем размножаться, когда сходимся с волшебниками, — размышлял вслух принц Джулиан. Речь об этом зашла месяца три назад. — Бенедикт, мой брат, лишь раз возлёг с ведьмой Линтрой, и у той родился ребёнок. Потомок Линтры — Дара из Владений Хаоса. От краткого романа моего брата Корвина и Дары — сын Мерлин. От любви моего брата Брендона и ведьмы Джасры появился на свет Ринальдо. Мать Елены не была волшебницей, но у неё были к тому способности. У тебя и моей дочери четверо детей. Если укаждого из моих внуков появится по ребёнку, и так пойдёт дальше, в Амбере будет не протолкнуться среди потомков моей линии. Кое-кого такая перспектива может пугать». — «Да ведь наши дети не знают о своём происхождении, — ответил Северус. — Мы можем скрывать сколько угодно. И никто из них не стремится в Амбер. Они его и в глаза не видывали». — «Всё равно кто-то может посчитать ваше существование угрозой. Вас слишком много для бездетного Амбера. Почему, как ты думаешь, Рэндом к вам наведывается время от времени? Он выясняет, не стало ли моё потомство опасным». — «Ты же сам говорил, что кроме него и Вайол, о нас никто не знает». — «Может быть, мы ошибаемся, Северус».

Когда он поделился этими соображениями с Еленой, та сказала, что такие размышления — обычная амберская болезнь, паранойя. Елена недооценивает опасность…

То вспоминал, как на них наседали журналисты, и Джулиан, взбешённый нескромными вопросами о Клементине, объяснил им, куда они могут убираться, и такими словами, каких близкие от него сроду не слышали. Северус от стыда едва сквозь землю тогда не провалился, но всё же унял одной фразой фонтан красноречия. А потом пришлось ему извиняться за Джулиана, при том что на репортёров он разозлился не меньше, чем сын…

То память явила один из самых неприятных моментов последней недели: скандал, который он закатил старшему сыну. Случайно выяснилось, что тот хранит отрубленную кисть в банке, залив особым раствором. Едва узнав об этом, отец влетел в комнату к сыну и потребовал, чтобы тот выкинул к чёртовой матери проклятый сосуд вместе с содержимым! Джулиан отказался; тогда-то и грянул скандал. Так ничего и не добившись, Северус в ярости ушёл, шарахнув дверью. Дом замер в напряжённой тишине. Елене пришлось использовать весь запас терпения и такта, чтобы утихомирить гнев обоих. Но какова малышка Кейт! Знала, что за «талисман» прячет старший брат, а не сказала никому, даже Лео! Северус попросил у сына прощения, но всё равно чувство вины за беспричинный срыв глодало его до сих пор. Что, если они с Джулианом из-за этого отдалятся друг от друга?

Больше всего на свете Северус опасался потерять доверие и любовь детей. Он и Елена — нераздельное целое, они друг без друга не могут жить. Но сыновья и дочери — другое дело. Он должен быть им другом и советчиком, и до сих пор это удавалось... А Джулиан всегда остаётся для Северуса источником наибольшего беспокойства. И жена, и дети непросты, но Джулиан всем фору даст. Со временем он и его, Северуса, превзойдёт, и даже деда, наверное. Он и в детстве задавал вопросы, на которые отец не всегда мог ответить. Например, спросил, зачем в Хогвартсе четыре факультета, если все студенты изучают одни и те же предметы и в равном количестве. «Улучшенная копия тебя», говорила жена…

До тех пор всё должно находиться под его контролем…

То вдруг подумал о том, что вчера на улице не узнал Джулиана со спины: ёжик коротких волос так не вязался с привычным обликом старшего сына! Ведь Джулиан отращивал волосы с семи лет. «Папа, а Фи постригла Джулиана машинкой на пять миллиметров, а баки — на семь! Теперь он лысый! А мы волосы его сожгли на костре!» — так его встретил у ворот Лео три недели назад. Вечером того же дня пришлось успокаивать жену и старшую дочь: те вдруг разрыдались, и ясно было, что оплакивают они вовсе не обрезанные волосы Джулиана. Хорошо хоть, остальная часть семьи этого не видела…

То вспоминал слова портрета Дамблдора: «Северус, я ведь предупреждал вас. Если б вы тогда послушали, и не стали вмешиваться…»

Наконец он отбросил лишние мысли и стал обдумывать сведения, просочившиеся в газеты. Со стороны это выглядит, будто не пойманный враг добрался до своих пленённых сторонников и одного из них убил — того, вероятно, кто рассказал мракоборцам больше прочих. И реакцией Северуса должен быть страх. Он прикинул, что за вопросы ему могут задать, и нашёл на них ответы. А потом ему явилась здравая мысль: подозрительно, если он покажет, что верит статье в «Иннуэндо». Ведь эта жёлтая скандальная газетёнка не далее как в марте писала, что они с Еленой разводятся и в доказательство приводила встречу жены с представителем чистокровного семейства магов — а всем ведь известно, что Снейпы заключили Нерушимыйбрак… А чего стоит заголовок: «Северус Снейп ОТОБРАЛ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ у Гарри Поттера»! В названии — просторечное выражение вместо литературного «победил в дуэли». Да и начало статьи говорило само за себя: «Сегодня утром Северус Снейп, известный своим дурным характером, прямо в коридоре министерства магии дал пощёчину Гарри Поттеру и вынудил того к дуэли. На вопрос нашего корреспондента директор свирепо ответил, что дело касается только его и Поттера…»

Вдруг он ощутил попытку ментального контакта. Елена вызывала его по карте.

— Ты тоже об этом подумал, — сказала она.

— Это ты тоже подумала, — улыбнулся он в ответ.

— С чего это мы должны придавать значение статейке в газете… — проговорила Елена.

— … которая сообщила о нашем разводе, — докончили они вместе, а потом жена прервала контакт.

Северус продолжил заниматься текущими делами. Его так и тянуло связаться с Малькольмом Бэддоком, выпускником Слизерина, который работал в отделе магического правопорядка, и хоть что-нибудь узнать. В три часа Северусу позвонил помощник Флексибилия Торна и предупредил, что глава мракоборцев придёт для неофициальной беседы. В четыре к нему прибыли Флексибилий Торн, Гарри Поттер, Гавейн Робардс и даже сам новоизбранный министр магии — Кингсли Бруствер! Когда все уселись, Торн заговорил:

— Вижу, Северус, вы уже ознакомились с обеими статьями, — он кивнул на развороты газет.

— Что происходит? — нервно спросил Северус. — «Иннуэндо» написала правду? Иначе зачем бы вы явились в таком составе!

— Те, кого мы тогда арестовали, исчезли из Азкабана, — ответил Торн, внимательно глядя на хозяина кабинета.

— Сбежали?

— Исчезли, профессор Снейп. Это очень напоминает ваш метод двигаться впространстве. Дементоры не ощутили попытки взлома, лишь пропажу заключённых. Произошло это два дня назад. О двоих нам известно точно. Про одного вы прочли в газете. А второго обнаружила вчера ночью магловская полиция. Тело со следами пыток нашли в мусорном баке.

— Почему же вы не поставили меня в известность? — воскликнул Северус. — А если б на мою семью напали?

— Для защиты ваших семей и домов были направлены лучшие мракоборцы. Но никакой опасности пока нет. Северус, кого вы научили своему методу трансгрессии?

— Никого. Это семейная связь, я же говорил вам. Этому невозможно научить, — а сам задумался, с чего они решили, будто некто переходит из одного места в другое так же, как он.

— Неужели же ваше умение умрёт вместе с вами и вы не оставили никаких записей?

— Записи есть, но проку от них мало.

— Всё же придётся вам рассказать о вашем уникальном методе, — спокойно заявил Кингсли Бруствер. Его вновь избрали на этот пост меньше года назад. — Почему вы не можете передать этот опыт, например, мне?

— Что ж, я объясню. Это сложная магическая процедура, она требует определённых условий, без которых её невозможно провести. Условия таковы: связь по крови между спасённым и спасителем, Нерасторжимый брак между ними, взаимная любовь, наличие детей и близкая структура сознания. Жена должна уметь рисовать. И есть ещё требование, но о нём я умолчу. Тут Северус ощутил мгновенную попытку легилименции, причём с двух сторон, и не успел спрятать воспоминание. В результате он разозлился, а Торн и Робардс покраснели.

— Вы, Торн, любили в детстве подглядывать за старшими? — с издёвкой спросил Северус. — Если б не чрезвычайная ситуация, я вас обоих вызвал бы на дуэль, — он яростно глянул на тех, кто подглядел ту часть ритуала, о которой он умолчал.

— Северус, в тот несчастный день вы сказали, что заживо разрезали бы врагов на куски, — заметил Гарри Поттер.

— Вам неточно передали мои слова. Вне себя от горя, я сказал, что если б это случилось лет двадцать назад, и у меня не было бы семьи, я бы их разрезал на куски. Тогда мне ничто не помешало бы.

— А сейчас?

— У меня есть всё, о чём человек только может мечтать. Я счастлив. Согласитесь, отказываться от всего, выбрасывать свою и чужую жизнь напомойку ради мести глупо. Но предупреждаю: если этот — или эти — враг или враги явятся в мой дом, в плен я их брать не буду.

— Профессор, вы ведь всё время поддавались мне в дуэлях? — утвердительно спросил Гарри Поттер. — Уж слишком легко вы победили в тот раз.

— Не беспокойтесь, Гарри, ваша слава лучшего дуэлиста остаётся при вас, — Снейп усмехнулся. — Я на неё не претендую.

Ясно, какую мысль донёс до него Поттер: мол, не прикидывайтесь, профессор, теперь нам известно, вы куда сильнее, чем показываете. Кажется, они подозревают, что без палочки он не только предметы может двигать...

— Вы не договариваете, Северус, — заметил министр. — Дементоры упоминали о радуге, которая появилась после исчезновения заключённых. Когда вы провели мракоборцев из министерства в подвал, тоже появилась радуга.

— В моём случае — не радуга, а радужные силуэты. Далее, насколько мнеизвестно, дементоры слепы. Как же они могли увидеть радугу? К тому же, между радугой и радужным силуэтом всё же есть некоторая разница. Вы полагаете, я отправился в Азкабан, вывел оттуда заключённых, а затем прикончил? — ледяным тоном осведомился он.

— Нет, так мы не считаем, — со вздохом ответил Торн. — Вы сильный маг, и…

Продолжать Северус не дал:

— Конечно, я же «сильный чёрный маг, который обманул и Волдеморта, и Дамблдора». Вы тоже подвержены этому предрассудку?

— Умерьте тон, директор. Всем нам известно: вам вполне по силам убить того, кого считаете врагом. Вы и сами этого не отрицаете.

— Точно так же, как и вам! И мы с вами отлично знаем, кто сейчас умеет пользоваться запретными заклинаниями! — холодно сказал Северус.

Все присутствующие, не исключая его самого, с равным успехом могли бы применить и круциатус, и авада кедавра, и империус.

— Не понимаю, куда вы клоните. Если б я хотел убить похитителей наших детей, я бы это сделал тогда, второго июля! Если уж вам так хочется записать кого-нибудь в мстители, вспомните о славном Конти Стрикте. Вот кто рвётся освободить преступников, чтобы предать их мучительной казни!

— Повторяю: вас мы не подозреваем, — вмешался министр. — Умел ли Волдеморт так перемещаться в пространстве?

— Я ни о чём подобном не слышал, — ответил Северус. — Но мне кажется,этот «Мягкий голос» всё же не он. Метка не давала о себе знать. Вы же изучили воспоминания, неужели по ним не ясно, что командовал не Волдеморт?

— Не ясно. Гарри Поттер не исключает этого. Вы и он — единственные, кто встречался с Тем-кого-нельзя-называть и разговаривал с ним. Вы оба магически связаны с ним кровью. Вы, кажется, должны ощущать его присутствие. Но если он в другом теле, всё может быть иначе…

— Я ничего не чувствую. Но вы так и не ответили, что за радугу видели дементоры, — напомнил Северус.

— Они говорили о семи цветных чувствах.

— Так позовите сюда дементора. Я уйду домой по карте, и вы сравните «семь цветных чувств» и радужный силуэт.

Все помолчали, потом Торн спросил:

— Северус, а как вы вообще пришли именно к такой семейно связи? Есть ведь и другие методы.

— Я не хочу говорить об этом, — отрезал Северус. Не хватало ещё признаваться в своей слабости! — Если мне не изменяет память, то же самое я уже сказал шестого июля, и повторяться больше не намерен.

— Простите, но вам всё же придётся, — настойчиво сказал Кингсли Бруствер.

Северус помолчал, собираясь с мыслями. Все выжидающе смотрели на него.

— Я уже перенёс одну потерю. Я боялся за семью, — наконец вымолвил он. — Это было как наваждение. Умом-то понимал, что опасаться нечего… Но я не мог себя убедить. Чуть жена задержится, и я уже начинаю представлять картины, одну ужаснее другой, — мракоборцы ясно видели, как трудно ему говорить о своих чувствах, и как злит его, что он вообще должен с кем-то этим делиться. — Когда появились дети, я над каждым шагом их стал трястись… Ещё хуже стало. Например, я запретил покупать коляску, и мы носили детей в люльках… — Северус прервался, а затем продолжил: — Даже купил магловские беспроводные телефоны. Но такая техника, как вам известно, в нашем мире не работает. Дошло до того, что я боялся выпускать своих из виду. Это был иррациональный страх, понимаете? Не знаю, как жена всё это выдержала… Я каждую минуту хотел знать, где они и что с ними. Я их страшно задёргал… В конце концов сделал вывод: раз не могу избавиться от этой ненормальной тревоги, нужно её использовать. И я все силы направил на поиск решения. Так и родился магический ритуал, который связал всю нашу семью. На разработку ушло три с половиной года.

Все обдумывали его слова.

— И ваши внуки унаследуют эту связь? — спросил Гарри Поттер.

— Да. А вот дальше она, наверное, ослабеет. Время покажет.

Снова воцарилось молчание, а потом Гарри Поттер спросил:

— Северус, вы знаете, что ваш Джулиан хочет стать мракоборцем? Он вчера приходил к нам на собеседование.

— Это для меня новость, — ответил он и подумал, что понимает, почему сын никому ничего не сказал об этом. — И он, конечно, получил отказ.

— Нет. Три голоса «за», один «против».

Больше ничего важного ни мракоборцы Северусу, ни он им не могли сообщить. Все распрощались, и при помощи летучего пороха маг вернулся домой. Прибыл он в мрачном расположении духа. Домашние суетились, накрывая ужин на веранде, да на двенадцать человек. «Демократы! Могли бы эльфам приказать!» — подумал он, здороваясь. Была здесь, естественно, Клементина, а также друзья старших детей Макс и Энни со своими «вторыми половинами», и даже Тедди Люпин. Нельзя сказать, что Северус сегодня был особенно рад видеть толпу народа. Он и вообще был нелюдимым и не компанейским человеком. Эту черту домашние за ним знали; он, отсидев положенное время вежливости, обычно уходил к себе в кабинет. В свою очередь, и он не стремился помешать общению близких с друзьями, а те не обращали внимания на его кислый вид… Впрочем, Тедди Люпина видеть он всегда рад. Вот кого желал бы видеть своим преемником: ответственный, справедливый, умный человек. К тому же люди к нему тянутся; харизматическая личность, как выразились бы маглы. Только вот не судьба: Тедди хочет стать вожаком оборотней, чтобы со временем реформировать их сообщества и сделать полноправными в волшебном мире. Он добьётся своего, целеустремлённый парень… Наконец все расселись и начали ужинать. Елена сообщила Северусу, что устроить торжество — идея Джулиана. Северус обратил внимание, что Джеймса Поттера не пригласили: не ладится у них с Фионой в последнее время. Фиона — вспыльчивая, хотя и отходчивая, и Джеймс скор на слова и действия, совсем как отец и дед… Естественно, разговор зашёл о статьях в «Иннуэндо» и «Пророке». Общее мнение было: «Враньё пишет «Иннуэндо», и скандалы смакует!»

Джулиан наконец-то раскрыл, какими новостями хочет поделиться:

— Я стал мракоборцем! Меня взяли! Только, сказали, ещё два месяца мне нужны, чтобы окончательно силы восстановить. А ещё Контумнакс Стрикт согласился на наш брак! — счастливо говорил Джулиан.

— Поразительно, — с удивлением сказал Северус. — Он же только и твердил, что не позволит внучке «за патлатого сына Пожирателя смерти замуж выйти»!

Действительно, Контумнакс Стрикт, бывший мракоборец, да ещё из тех, кто не стремился брать в плен приспешников Волдеморта, и всегда требовал для арестованных высшей меры наказания, Джулиана терпеть не мог. Всякая их встреча оканчивалась пикировками, и чего только он не говорил Снейпу-среднему! «Жаль, до папаши твоего я не добрался». — «А добрались бы, так сейчас был бы у нас министром Тёмный Лорд, а вы сидели бы в Азкабане». — «Костьми лягу, а вам пожениться не дам!» — «Я украду Клементину, и мы обвенчаемся!»

— Да, твердил. А сегодня сказал мне: «Молодец, парень, что за будущую жену отомстить хочешь». Правда, я его разочаровал, что не месть это будет, а совершенно законные действия.

Остальные приглашённые помалкивали. Северус знал, что все гости, за исключением Тедди Люпина, чувствуют себя при нём скованно.

— А что же ты не пригласила Джеймса, Фиона? — спросил он. Чувство такта его подводило.

— Он, видите ли, не может смотреть никому из нас в глаза. Считает, что это он во всём виноват. Если бы тогда не признался, что он и есть Джеймс Поттер, нас не схватили бы, и ничего бы не случилось, — сердито сказала она. — Вбил это в голову. Только это от него и слышу. При редких встречах.

— Чушь. Они отлично знали, кого хватать, — заметил Северус.

— Но ему этого не докажешь. Я и не собираюсь.

— Ты должна быть рядом с ним, поддерживать его, — сказала Клем.

— Попробуй, поддержи, когда он меня избегает! Я эти два месяца только и делаю, что за ним бегаю и пытаюсь утешить. Звонишь, а он то в ванной,то ещё где-нибудь. Надоело.

— Ты несправедлива, Фи, — продолжала гнуть своё Клем. — Он нуждается в твоей помощи.

— Он нуждается только в том, чтобы быть от нас троих подальше. Джеймс сказал, что не может нас видеть. Тебе-то хорошо говорить! Вы с Джулианом всё время вместе. А Джеймс от меня отдалился. И вообще он меня избегает. И хватит об этом.

— Тедди, а что у тебя с рукой? — Северус указал на ссадины. — Словно дрался.

— Дрался, профессор Снейп, — подтвердил тот. — Я был у своего народа. Пришлось доказывать, что я не слабее любого другого. Это была дуэль. Условие: не залечивать раны магическим способом. Они же презирают таких, как я. Мол, живу с магами, а маги все до одного изнеженные враги.

— Да, эта проблема так и остаётся. А жаль, — вступила и Елена. — Усилия Гермионы Уизли, мне иной раз кажется, уходят впустую. Волшебники не хотят признавать равенство с другими существами.

— Нет, не впустую, не впустую! — горячо запротестовал Тедди. Он работал в отделе по связям с магическими существами, который возглавляла миссис Уизли. — Сегодня удалось продавить на рассмотрение законопроект об учёбе! И он первым делом касается оборотней.

— Не примут его никогда, Тедди, не обольщайся, — заметил Северус. — Даже если министр поддержит. А как твои двое ребят?

— Отлично! Бабушка смягчилась насчёт сироток, они сейчас у неё. Умненькие волчата, замечательные! — с восторгом рассказывал Люпин. — Очень быстро учатся жить, как мы. Я хочу, чтобы вы с ними познакомились, директор.

— Буду рад. Моё слово в силе: как только дорастут, смогут пойти в Хогвартс.

— За это, Северус, тебя самого выпрут из Хогвартса, — жена полностью поддерживала реформы мужа, но смотрела на вещи более мрачно.

— Пока министром у нас Кингсли Бруствер, миссис Поттер играет первую скрипку в попечительском совете, и — долгих ей лет здоровья — жива Макгонагалл, этого можно не страшиться. Да и деканы Хогвартса на моей стороне. В крайнем случае, открою частную магическую школу.

Он обнаружил, что друзья детей смотрят на него с восхищением. Особенно ему польстило, что на лицах девушек это читалось очень ярко. Однако в разговор они не вступали… Удивительно, подумал он вдруг, старшекурсницы — в его-то возрасте! — находят его не менее привлекательным, чем профессоров Лонгботтома и Сполдинга. Особенно это заметно на выпускных балах: то и дело приглашают танцевать… А впрочем, учителей-мужчин в школе — раз, два и обчёлся, и выбирать девушкам не из кого. Северус улыбнулся своим мыслям. Поболтав ещё немного с молодыми волшебниками, Северус с Еленой ушли в дом. Молодёжь хочет повеселиться, нечего мешать… А потом вдруг оба ощутили, что кто-то пытается связаться с ними через карты. Супруги поспешили в комнату Елены. Там их уже ждал принц Джулиан.

— На долгие разговоры нет времени, — поздоровавшись, объявил он. — Ничего страшного не происходит. Об этой ерунде, — он указал на «Иннуэндо», — не беспокойтесь. Это я и хотел вам сказать.

— Ты нашёл мерзавца, отрубившего руку сыну? — тут-то Северус мог не стесняться своих чувств.

— Это дело самого Джулиана.

— Надеюсь, папа, ты не стал внушать ему, что он должен отомстить? — спросила Елена.

— Повторяю, это его дело. Сейчас никакой опасности нет.

— Что за недомолвки! — воскликнула Елена. — Зачем было начинать разговор?

Принц нахмурился и молчал не меньше минуты, глядя на дочь. Северус его понимал, пусть и не во всём был согласен с тестем.

— Твой сын, а мой внук, — внушительно заговорил он, — уже взрослый мужчина. Настала ему пора совершать взрослые поступки. Пусть Джулиан и не знает о своём происхождении, но он — принц Амбера. И действовать он должен как принц. А мы с Сэвэрусом ему поможем, — тесть называл зятя на латинский манер.

— Я не позволю, чтобы сын… — начала Елена, отлично зная, что именно отец имеет в виду под «взрослыми поступками», но тут неожиданно для самого себя вмешался Северус:

— Позволишь. И не считай ты нас сборищем болванов.

— В который раз убеждаюсь, что в тебе не ошибся, Сэвэрус, — с удовлетворением сказал тесть.

Елена не могла противостоять двойному напору, но всё же стояла на своём:

— Не позволю я, чтобы наш сын кому-то голову отрезал!

— Ты только что нанесла мне оскорбление. Если б на твоём месте был кто-то другой, я вызвал бы на дуэль, — сурово сказал принц Джулиан. — Ты сказала: «отрезал голову». Я не маньяк. Сабля прошла между позвонков — удар на редкость удачный, вот и всё. Более того, я даже позволил мерзавцу вооружиться волшебной палочкой.

Северус представил, как всё это было в реальности, и ему стало не по себе. Принц Джулиан иногда внушает опасения. Наверное, он разговаривал со Стронгом размеренно и спокойно, а тот трясся от ужаса. И сражался принц, наверное, с улыбкой на устах. Хотя о каком сражении может идти речь? Один-два, от силы три выпада — и всё… За этими мыслями Северус отвлёкся от разговора, но окончание всё же услышал:

— …Тебе же Сэвэрус сказал: мы не болваны! — досадливо договорил принц. — Всё будет законно и верно.

Он ушёл по карте, и супруги остались вдвоём. Елена полагала, что её отец вполне может втянуть Джулиана в какую-нибудь историю. Северус понимал, о чём она думает, и поспешил увести её мысли в сторону:

— Ты видела, как Фиона смотрит на Тедди?

— Да. Тедди давно ей нравился.

— Только вот против вейлы у неё нет никаких шансов.

— Тедди и Мари расстались. Мне Фи рассказала. А вообще, Северус, ты мне сейчас зубы заговариваешь, — сообразила вслух жена.

— Заговариваю, — он и не собирался спорить. — Тот разговор окончен. Верь мне, прошу. Я люблю всех вас, вы наполняете мою жизнь смыслом, — проникновенно говорил Северус. — Неужели ты думаешь, я допущу хоть что-то опасное для сына? Нет! Просто верь мне, как всегда… Будем сплетничать на приятную тему, о Тедди и Фионе. Тебе ведь Тедди тоже нравится?

— Да, — жене пришлось принять навязанную беседу. — Он, кажется, надёжнее Джеймса. Это Джулиан пригласил Тедди; всех ждали по парам. Сын спросил, где же Мари, Тедди и рассказал, что они больше не встречаются. Фи всё это слышала. Особенно её восхитило, что Тедди сказал: «Мари-Виктуар замечательная, но нам с ней не по пути»…

Северус напрягся из-за паузы. Не вернула бы Елена разговор к визиту отца! Но опасения не оправдались, он услышал:

— Я сегодня посмотрела на всех них и поразилась, какой же Тедди здоровяк. Если Фи встанет за его спиной, её даже не видно.

— Лучшей пары для дочери я не вижу, — Северус был рад, что Елена не стала продолжать тему, начатую тестем. Иначе они могли бы поссориться. Замечательно, что оба отлично чувствуют, когда нужно уступить… А так инцидент исчерпан, все счастливы и довольны…

Хотя иной раз атакует его мысль о собственном безумии, вот как сейчас… Северус обнял жену,уткнулся носом в её волосы. Если жизнь и счастье — в безумии, то он выбирает подконтрольное безумие…

Выбрал, вернее сказать… Но почему и что выбрал, он забыл…

…So I must try to teach you wrong from right,

To keep the vulture from your back…

(Ozzy Osbourne «My Little Man»)

год 2015, 27 мая.

Сообщение об очередной опасной затее старшего сына настигло Северуса, едва он появился в школе. Всегда так: стоит хоть на несколько дней уехать — и что-нибудь обязательно случается. Конечно, он отлично знает, кто из учеников может учинить шалость, в кабинете висит «чёрный список» — для устрашения при разговорах один на один с провинившимися. Его собственные дети в этом перечне отнюдь не последние...

О происшествии ему рассказали Флитвик и Макгонагалл независимо друг от друга. В последнее время Снейп-средний очень уж заинтересовался доспехами, стоящими в коридоре. Он по нескольку раз на дню ходил рассматривать их и одновременно усиленно занимался Оживляющими чарами. Замыслом своим он поделился только с другом Максом. И вот третьего дня после ужина Джулиан оживил доспех — а именно, Синего Рыцаря, — и тот напал на директорского сына с мечом. Толпа зрителей собралась около сражающихся и осторожно двигалась вслед за ними. Джулиан, впрочем, переоценил силы: он сумел отбить четыре удара, а затем только увёртывался от наступающего доспеха, который гвоздил и гвоздил его мечом. Синий Рыцарь был заколдован так, что должен был замереть, едва противник бросит оружие. Беда только в том, что Джулиан боялся лишиться меча: вдруг доспехи не остановятся? Если б так случилось, шансов у него не осталось бы. Над фехтующими висел Пивз, громко подбадривая и латы, и Джулиана, да к тому же расписывая всевозможные наказания, которые его неминуемо ждут. Всё это длилось не меньше пяти минут, когда примчался Флитвик и остановил Синего Рыцаря. Он оштрафовал Джулиана, и Слизерин, где Снейпы учились в этом году, лишился аж ста очков. Мало того, спустя несколько секунд явилась Макгонагалл и наказала всех присутствующих пяти-, шести— и семикурсников за то, что те не вмешались и не прекратили опасную затею. В результате факультеты потеряли приблизительно равное количество баллов — кроме Слизерина, конечно. Ясно, Джулиану досталось куда больше прочих: его и Макгонагалл отчитала (а в этом она была мастерицей не хуже директора), и декан Слизерина Дуглас Сполдинг (1), и друзья. Объяснения Джулиана, что он решил проверить, превосходит ли пустой болван человека, не помогли. В гостиной Слизерина на Снейпа-среднего накинулся пятикурсник Эдди Макфредис, загонщик из команды по квиддичу:

— Придурок, из-за тебя пропали все баллы, которые я принёс факультету! — заорал он. — Идиот чёртов!

— Отстань ты, Эд!

— Сволочь ты паршивая, мать твою..! Да я тебя в порошок сотру, Рог ты…! — распалялся Макфредис, толкая Снейпа в грудь. Он и вправду готов был накостылять Джулиану.

— Так чего орёшь? И так на душе кошки скребут! Дай мне по физиономии и успокойся! — и Джулиан подставил щёку. — Может, мне хоть полегче будет!

Но Эдди его не ударил: бить мелкого, да ещё и того, кто сам подставляется, не мог. Вот если б директорский сын сам стал орать, или хотя бы пихнул его, тогда да, а так… Джулиан уныло поплёлся в спальню. Там его спустя полчаса настигла Фиона:

— Ты и правда придурок, Единорог! — сказав единственную фразу, сестра удалилась и грохнула дверью. При том её нисколько не смутил собственный поход в Запретный лес в компании Джеймса Поттера и Ника Ли: их же никто не поймал! Потому они и пропустили редкостное зрелище. Живое воображение нарисовало Фионе жуткую картину: рассечённое до пояса тело брата лежит навзничь, и меч Синего рыцаря торчит из груди… Сестра еле удержалась, чтобы не стукнуть Джулиана...

Особенно он боялся разговора с отцом, но того, по счастью, в школе не было ни в этот день, ни в последующий, так что когда разговор всё же состоялся, была не буря гнева, а лишь гроза.

— И ладно б ты только себя опасности подвергал, так из-за тебя и другие пострадать могут! Лучше б ты был, как Фиона! — по окончании отповеди в сердцах сказал Северус. — Та время от времени просто бестолочь, а ты сумасшедший экспериментатор!

— Кто бы говорил, папа, кто бы говорил, — брякнул сын.

— Что ты сказал? — Северус прищурился. — Повтори-ка!

— А то, что это у нас семейная черта, — Джулиан всё же решился продолжать. — Отлично помню, папа, как ты однажды всех нас напугал. Я про твою драку неизвестно с кем, — он выделил «неизвестно» и прямо глянул в глаза отцу.

Действительно, такой случай был в прошлом году. Уже начались рождественские каникулы, почти все разъехались по домам, хотя кое-кто из учеников остался в школе. Было полнолуние, и Северус, как всегда в такое время, ночевал в Хогвартсе из-за некоего сверхсекретного дела… Но кое-что пошло не так, как должно было, и в результате Северус чувствовал себя, будто его в мясорубке прокрутили. Он даже не мог подняться, так что ни о каком самостоятельном движении по замку и речь не шла. Не хватало ещё, чтобы его кто-то заметил в таком виде… Не ровен час, явится Филч… Трясущейся рукой Северус достал карту жены и с трудом связался с ней. Елена в ужасе увидела, что он сидит в тёмном коридоре, с трудом дышит, а лицо и руки у него разбиты. На часах высвечивалось три ночи. Жена без лишних вопросов перетащила его домой, в спальню. Северус рухнул Елене на руки, та с трудом удержала его, но при том уронила напольную лампу, которая увлекла за собой предметы, стоявшие на ночном столике, всё посыпалось на пол. Из-за грохота проснулись все обитатели дома, кроме Фионы: та спала, как убитая. Тут же по коридору и лестнице зашлёпали босые ноги: это дети пришли выяснять, что случилось. Елена их еле выпроводила, они не успели увидеть, в каком состоянии отец. Врача Северус вызывать запретил, чтобы не возникли ненужные вопросы.

— Боже мой, Северус, боже мой, — причитала Елена, обрабатывая ссадины и синяки. — На тебе живого места нет!

— Ничего страшного, — устало отвечал он. Из-за разбитых губ говорил невнятно, но Елена понимала его. — Точно так же я себя чувствую, когда с твоим отцом подерусь. Вся разница в разбитой физиономии.

— Когда же ты перестанешь рисковать?

— Никогда, осторожнее, — бормотал он, когда Елена осматривала его. — Полегче, прошу.

— Ты что, спустил Тедди с цепи? — спрашивала жена, протирая ссадины.

— Мы думали, всё будет нормально. Но он меня обманул… О, Мерлин!

— Терпи, терпи. Переломов нет, одни ушибы.

— Мне от этого не легче… О, чёрт! Осторожнее!

— А с ним-то что, ты не знаешь?

— Я его оглушил, ничего страшного. Если б не Леди, то я не… Ч-ч-чёрт! Что это за проклятый настой?

— Твой собственный, тот самый.

— Как горячая соль на рану! Видно, слюна всё же попала, зелье борется с ней.

Руки Елены дрогнули, она подавленно глянула на мужа и с трудом выговорила:

— Ты станешь оборотнем?

— Нет, нет. Я принял зелье. Дня два-три поломает, и всё.

Когда лечебные процедуры были окончены, Северус всё никак не мог улечься так, чтобы избитому телу было удобно. Он и не спал толком, лишь задрёмывал. За Тедди не волновался: тот пострадал намного меньше, аптечка в Выручай-комнате есть, да и Леди караулит, прибежит, если что.

Утром, придя поздороваться и увидев разбитое лицо отца, младшие дети едва не расплакались. Особенно неприятно Северусу было видеть, что не только Кейт нюни распустила, но и Лео — а им ведь уже по восемь лет! Тесть иной раз ворчит: «Старших неправильно растите, и этих портите. Как они в Амбере выживут?» Очень уж близнецы впечатлительные и сострадательные (дед смотрел на оба качества как на недостатки, и надеялся, что «эти глупости» младшие внуки перерастут). Им отец сказал, что упал с лестницы в Хогвартсе, а потом Елена увела их прочь. Старшие, оставшись наедине с отцом, отреагировали по-разному:

— Папа, что с тобой? — в ужасе спросила Фиона. — Ты подрался с боксёром? Всё лицо разбито!

— Вот это фингалы! У меня и то таких никогда не было! — с восхищением протянул Джулиан. — Ты, папа, теперь можешь работать светильником. А губы-то!

— Рад, что тебя это так восхищает, — кисло ответил отец. Ясно, сын тоже испугался, но скрыл чувства. — Прошу вас обоих никому об этом не рассказывать, — продолжил он. — Это может повредить другому человеку.

— А что с тобой было? — не отставали старшие дети. — Кто тебя так?

— Скажем, неудавшийся эксперимент. И всё, никаких больше вопросов!

— Эксперимент по умиротворению, — невинно заметил сын.

Северус поймал многозначительный и — не показалось ли? — понимающий взгляд Джулиана. Но тогда сын не догадался. Его слова были примером обычной амберской речи, пусть даже он и не знал об этом. Это уж влияние деда, принца Джулиана. Да и не только деда…

В отличие от Фионы, которая нет-нет, да осторожно расспрашивала его потом, старший сын вопросов не задавал. И вот сейчас он ясно дал понять, что отлично знает о событиях той ночи. О таинственных делах, связанных с полнолунием, отец с сыном не говорили, поскольку это касалось ещё одного человека, и Джулиан ни намёка о своих подозрениях не делал… Вот если б этот третий сам открылся Снейпу-среднему, тогда другое дело, тогда можно было бы обсуждать…

— Джулиан, я-то никого не подвергаю опасности! — Северус говорил строго, но злость начала угасать. Не мог он долго гневаться на Джулиана: это всё равно, что на себя сердиться. Сын, впрочем, об этом не догадывался. — И хватит об этом! Ещё одна выходка — и вылетишь из школы, — а вот это была серьёзная угроза. — Если уж тебе захочется поставить эксперимент, посоветуйся сначала с преподавателями. Всё, можешь идти.

Как только за сыном закрылась дверь, Северус снова погрузился в воспоминания.

Все шалости компании, в которую входил Джеймс Поттер, Ник Ли, Седалус Квикфут и Фиона-«малявка» были обычными. Забраться подальше в Запретный лез за неким чудесным растением, тайно смотаться в Хогсмит, устроить несанкционированные гонки на мётлах, или же сделать магловский велосипед прыгучим, как мяч, и скакать на нём по кочкам — всё это ясно. И даже фехтовать палками, летая на мётлах — развлечение вполне в духе Фионы. Но вот если уж Джулиан, Макс и Тедди действовали втроём (Тедди не считал это зазорным, хотя и был старше), то их «шалости» были скорее уж опасными экспериментами. Например, сын осенью вычислил, что Тедди — оборотень, но никому, даже отцу, ничего не сообщил. Он напряжённо раздумывал об этом и, наконец, рассказал о своем открытии самому Люпину, а затем попросил того укусить себя: захотел узнать, что значит быть волколаком. При том для разговора он выбрал уединённое место и такое время, чтобы никто помешать не мог. Едва он изложил свои соображения, разволновавшийся Тедди схватил его за отворот куртки и нервно спросил:

— Откуда ты знаешь? Тебе отец сказал?

— Так и думал, что он знает, — Джулиан не пытался вырваться. — Нет, ничего он мне не говорил. Я догадался. Ты перед полнолунием сам не свой, какое-то лекарство пьёшь по часам, а иногда в полнолуние исчезаешь. И собака наша около тебя почему-то крутится в такие дни. Ты пережидаешь свои превращения в Выручай-комнате, верно? А Леди тебя там караулит.

Тедди отпустил его.

— Ты рассказывал об этом ещё кому-нибудь?

— За кого ты меня принимаешь? Я что, гад какой? Никому я не рассказывал! Тедди, а не мог бы ты меня укусить?

— Ты с ума сошёл??

— Да ведь оборотнем здорово быть!

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, Джулиан.

— Отлично понимаю! Можешь ты меня укусить?

Тедди засмеялся, а потом серьёзно ответил:

— Нет.

— Я понимаю, тебе трудно на это решиться, потому что ты мне передашь как бы болезнь. Но можно по-другому сделать. Когда ты будешь волком, я приду в Выручай-комнату, и ты меня покусаешь, а сам про это помнить не будешь. И тогда твоей вины в этом не будет, а буду я виноват.

Теди посмотрел на Джулиана и понял: тот вполне может решиться на такой поступок. Он вспомнил, что идея кочевать по факультетам исходила от Снейпа-среднего… И ловушку для Пивза соорудил и расставил именно Джулиан, так что полтергейст аж два дня оттуда выпутывался… Правда, Пивз в отместку вылил Джулиану на голову бочку смолы. Он промазал самую малость, но всё равно директорскому сыну пришлось помучиться, вымывая специальными зельями смолу из волос вместо того, чтобы постричься…

— Пообещай, Джулиан, что ты так не сделаешь! — сурово потребовал Люпин.

— Да ведь ты-то не будешь виноват, Тедди!

— Дело не в этом. Дело в ответственности и доверии! Мне доверяют, ты понимаешь? Доверяют! Я не могу так поступить! Обещай, Джулиан!

Тот молчал, пристально глядя на Люпина.

— Конечно, раз ты не согласен, я ничего не буду предпринимать, — со вздохом сказал Снейп-средний.

— Я могу на тебя положиться, Джулиан?

— Можешь, чёрт возьми! — с досадой ответил подросток. — Я своего слова не нарушу! — он помолчал и неуверенно спросил: — А ты папе моему не скажешь?

— Надо было бы! — сердито ответил Тедди.

— Это не по-товарищески — доносить.

— Надо было бы, но я ничего ему рассказывать не буду. Но если пойму, что ты слово не держишь, он всё узнает. И никакого доноса здесь нет. На мне лежит ответственность, — Тедди оставил последнее слово за собой. — Хорошо бы тебе сообразить это.

Хотя Джулиан перестал говорить на эту тему, Тедди подозревал, что тот так и не выбросил мысль из головы. Поэтому Люпин, хотя и не без колебаний, рассказал обо всём директору. Перед Северусом встала нелёгкая задача: пронаблюдать за сыном и при том не дать понять, что он в курсе происшедшего. Ведь тогда Джулиан понял бы, что Тедди его выдал. Да и должны быть у детей тайны…

В другой раз Джулиан с Максом вроде бы изобрели новое зелье, убыстряющее реакцию: хотели использовать его в фехтовании на мётлах. Снадобье Джулиан опробовал на себе и провалялся в больничном крыле неделю: не мог нормально двигаться. Его руки и ноги совершали быстрые отрывочные движения, и он сам себе наставил синяков; даже кормить его приходилось из ложечки, чтобы он себе ничего не повредил. Конечно, Северус его мог бы вылечить быстрее, но предпринимать ничего не стал в воспитательных целях. Иначе детей не приучить к ответственности.

А в марте этого года Джулиан вдруг обнаружил, что на свете есть Клементина Стрикт… Его даже не смущало, что она выше на пол-головы — препятствие, которое Северусу показалось бы непреодолимым. На зельеварении и защите от тёмных искусств Снейп-средний вставал с ней в пару. На занятиях он стремился сесть так, чтобы смотреть на Клементину, чем и занимался. Северус, который заменял у них урок, стал свидетелем такого «исчезновения» сына из класса, и тотчас принял меры:

— Снейп! Повторите, о чём только что шла речь!

— А… э-э-э… Простите, что, сэр?

— Может быть, я должен повторить? — этот тон на любого ученика действовал устрашающе, и сын не был исключением. Он ещё и смутился, покраснел.

— Я… Я не могу, сэр. Простите.

— Зачем же вы явились на занятие, если ни слушать, ни писать, ни думать не в состоянии? Минус пятнадцать баллов вашему факультету.

Фиона сердито переводила взгляд с Джулиана на отца: если б на месте брата был кто-то другой (кроме неё, естественно!), профессор Снейп содрал бы не больше десяти баллов! И так всегда! Несправедливо! Эти мысли ясно читались на лице дочери, и Северус послал ей суровый взгляд из-под насупленных бровей… Расстроенный старший сын пришёл в директорские покои через два дня. Только там Северус из директора превращался в отца. Джулиан специально выбрал такое время, когда у отца никого из коллег не будет, чтобы поговорить с ним наедине.

— Папа, мне нужно с тобой посоветоваться, — звонко сказал сын.

— Тихо, не шуми. А то сейчас Кейт тебя услышит своим изощрённым слухом, и начнётся тысяча вопросов и тысяча ответов. Мама там, — Северус указал большим пальцем на соседнюю стену, — укладывает младших. Пойдём в лабораторию.

— Сказка на ночь? — улыбнулся старший сын. — Про Бастиана Букса (2)?

Отец кивнул, и они отправились в личный кабинет Северуса. Это было помещение со звуконепроницаемыми стенами, и представляло оно собой одновременно и аудиторию для ЗОТИ, и класс для уроков по простейшим зельям. Они уселись, Северус предложил сыну сок, но тот отказался.

— Папа, Клем на меня не обращает внимания, — тоскливо сказал Джулиан. — Как её привлечь?

— Ты не ошибаешься? Мне показалось, ты с ней в замечательных отношениях.

— Ну да, в замечательных, — согласился сын. — Только вот она обо мне не думает, как о парне.

— А ты перестань глядеть на неё, будто спаниель на обожаемого хозяина. Смотри так, как Леди наша смотрит, внимательно и спокойно.

— Я к тебе за советом, по серьёзному делу, а ты язвишь, — с упрёком ответил сын.

— Я не язвлю, дорогой мой Единорог. Ты просто со стороны себя не видишь.

— Фи говорит, я бегаю за Клем, — вздохнул Джулиан. — Да ведь я-то не бегаю!

— Не знаю, не знаю. Тут уж Фионе виднее. В одном она права: едва вы с Клементиной оказываетесь в одном месте, твои глаза уже ничего не видят, кроме неё.

— Фи говорит, это плохо. Может, оно и так. А только наблюдать, как Клементина движется, такое же удовольствие, как на гончую смотреть или на породистую лошадь. Или на музыканта, когда он играет.

Северус поднял брови: сравнить девушку с лошадью или собакой ему самому в голову не приходило, а музыкант вообще показался в этом перечислении лишним. Он-то ждал, что сын скажет что-нибудь вроде «она прекрасна, как единорог». Единорога сын считал самым волшебным, самым лучшим, и вообще самым расчудесным существом (3).

— Ну и метафоры у тебя, — заметил Северус. — По-твоему, и на Леди приятно смотреть?

— Ну да. Ты и сам так говорил. Только Леди движется, как акула или змея. Устрашающе красиво. А я про собаку породы слуги, или про салуки, как у деда в поместье. Они пластичные и лёгкие, и мягко летят, словно земли не касаются.

— Смотри, не скажи об этом Клементине, она может и не оценить твоего комплимента.

— Всё же вы с Фи — зануды. Она тоже говорит, что сравнивать с собакой и лошадью нельзя... Но что мне делать-то?

— Понятия не имею. Одно точно знаю: главное — быть интересным. Если ты разбудишь в ней любопытство, полдела сделано. Используй свои сильные стороны. Кто у вас на курсе начитаннее тебя? А кто слушает самую интересную музыку? Сам говорил, всё у тебя просят записи. И рисуешь ты здорово.

— Это-то да-а-а, — протянул сын. — Но и Фи ведь тоже такая. И Ли Тху.

— Так Фиона и Ли Тху же не собираются ухаживать за Клементиной.

— А как ты сам поступал на моём месте?

— Я в твоём возрасте успехом у девушек не пользовался. Не мог никого привлечь. Я был очень застенчивым и потому агрессивным. Может быть, кому-нибудь я и нравился, но не знал об этом.

— Да-а-а? Не может быть! Да если сейчас в тебя влюблены Ма… — Джулиан едва не назвал имена, но тут же исправился: — влюбляются старшекурсницы!

Северуса позабавил и вопрос сына, и недоверчивая интонация. В возрасте Джулиана многие дети уже не считают своих родителей примерами ума, силы и красоты. Во всяком случае, сам Северус в пятнадцать презирал отца… И то же самое он замечал за ровесниками сына… Кое-кто стеснялся родителей... Счастье, что у него в семье всё иначе.

— Это сейчас, и то благодаря твоей матери. Я теперь иначе выгляжу и иначе себя ощущаю. А тогда я был сутулым нескладным мрачным подростком, над которым насмехалась крутая школьная компания.

— Насмехались? Над тобой? — Джулиан поразился. — А ты?

— Отвечал тем же. Иными словами, был таким же дураком, как они.

— И у тебя никого не было? Ты даже не был влюблён?

— Почему же, был. Бешено любил одну девушку.

— А она?

— Она смотрела на меня, как на друга. Наше знакомство ещё до Хогвартса началось.

— И ты не смог её в себя влюбить?

— Никого нельзя в себя влюбить, сынок. Не смог, конечно. Она выбрала другого.

— А ты? Так спокойно отпустил?

— Нет, не спокойно. Я ревновал и злился на этого другого. Мы с ним с первого курса враждовали, и он был из той компании, которая меня шпыняла. С её избранником мы дрались, едва только случай представлялся. Я временами даже готов был его убить.

— Дрались… И ты, конечно, его побеждал.

— Нет, чаще всего он был сильнее. Я не мог одержать верх.

— Но как же она могла выбрать другого, а не тебя?

— Если б на её месте была наша Фиона, она тоже выбрала бы его. Девушки любят весёлых, добрых, симпатичных, интересных парней. А был мрачный, злой, некрасивый... и стал ей не интересен. Вроде Марти Прауда.

— Ты был как Марти? Это тот второкурсник с Хаффлпаф, который со всеми дерётся? Но он же псих, пап! Чуть его толкни — он готов тебя прибить. Неужели ты был, как он?

— Во-первых, не называй его так. Во-вторых, ему только посочувствовать можно, я тебе рассказывал. Я, конечно, не ходил по школе, сжимая кулаки и кидаясь на любого мнимого обидчика, как Марти. Но я примерно так же выглядел и был таким же угрюмым.

Джулиан сразу стал представлять отца, думая о Марти. Тот вечно неопрятный, неухоженный какой-то, и, если тронуть его сзади за плечо, рискуешь получить удар. Он и садится в классе всегда так, чтобы за спиной была стена, а впереди — пустая парта. И даром что худенький и маленький, готов драться, с кем угодно. Однокурсники предпочитают с ним не связываться, а старшие специально задевают, чтобы посмотреть, как он будет на них кидаться. Правда, замдекана Хаффлпафа профессор Лонгботом всякий раз стремится рядом оказаться… Северус наблюдал за сыном, а вернее — любовался им, впитывая глазами каждое малейшее движение. Вот он дёрнул уголком губы — так делает Елена и Кейт; вот прикоснулся к брови пальцем — точно такой жест есть у Фионы и Лео; тряхнул головой — так же, как сам Северус...

Джулиан заговорил снова:

— Ты не был таким же, как Марти. Хорошо, та девушка выбрала твоего врага. Но остальных-то девчонок как ты завоёвывал?

Северус смутился. Вот так взять и сказать, что во время той долгой и очень мучительной любви «остальных девчонок» вообще для него не существовало? И что потом у него уже жара не хватало, что он закрылся от чувств? Он раздумывал, а сын внимательно смотрел на него. Главное — доверие, и Северус решился говорить, тщательно подбирая слова:

— Я очень долго не мог разлюбить, а потом сердце у меня стало, как лёд. Все правильно считали меня неприятным, стервозным и злым человеком. Только с твоей матерью я ожил. И то, если б она не была так терпелива, я до сих пор был бы таким... Так что советчик в любовных делах из меня никакой. Ты с Тедди Люпином поговори.

— С Тедди! Да у него вообще такой проблемы нет, и не было! Он же высокий и крепкий, не то, что я. Макс говорит, у меня никаких шансов, потому что я на пол-головы ниже Клементины. Пап, но разве рост действительно имеет решающее значение? Ведь я вырасту. Я или с тебя буду, или с деда. И тогда уж Клем будет на меня смотреть снизу вверх, а не я на неё.

— Джулиан, всё от тебя зависит. Если для неё главное — рост, то зачем тебе нужна глупышка? А может быть, ты так её очаруешь, что она и думать про это забудет. Я уже говорил, повторю: главное, чтобы ты был интересным.

— Она любит читать. Может, книгу ей подарить магловскую? Как ты думаешь?

— Хорошая идея. Только ты дари такую, чтобы её нельзя было трактовать как намёк. Подари радость.

— А какую подарить? Может быть, сонеты какие-нибудь? Хотя сонеты как раз намёк... А может быть, альбом с репродукциями?

Северус только руками развёл:

— Никакого универсального рецепта нет, Джулиан. Делай, что душа требует.

— Тогда мне придётся посадить Клементину в башню, как Рапунцель, — усмехнулся сын. — А то увижу, что она с кем-нибудь из парней говорит или смеётся — так обоих разорвать хочется!

— Понимаю, — улыбнулся Северус. — Это ревность.

Они помолчали.

— А если картину нарисовать? — продолжил сын. — Акварель «Единорог» и подпись: «ты так же великолепна, как он». Здорово?

— А она знает, что для тебя единорог? Поймёт?

— Не знаю, — протянул сын. — Может быть, это для неё только моё прозвище? — они снова помолчали; Джулиан что-то прикидывал в уме. — Пойду я, папа, — сын вдруг поднялся с дивана. — К маме с младшими не буду заходить, а то помешаю.

— И правильно сделаешь. Сегодня Кейт и Лео ходили с классом в музей, они так и брызжут впечатлениями. Весь вечер об этом рассказывали, насилу угомонились. Завтра поболтаете.

— Спросишь у мамы, какую книжку лучше подарить девушке?

— Конечно. Жаль, не смог я тебе помочь.

— Ты помог! Спокойной ночи, — и Джулиан вышел.

Отец стал перебирать в уме наиболее яркие события из школьной жизни сына. Прозвище «Единорог» появилось после того, как старшие дети встретили это создание в живую. Об этом рассказывали и они сами, и Хагрид. В октябре позапрошлого учебного года Хагрид для урока поймал единорога-жеребёнка. «А твои-то, Северус, как его увидели, прямо чуть не тряслись, — говорил он. — Джулиан как закричит: «Это же единорог! Единорог!» Оба как с ума сошли. Я разрешил подойти. Дочка-то стала его гладить, ласкала, как будто это зверушка её, которую она потеряла да вот сейчас и нашла. Она и гриву перебирала, и даже к копытцам прикасалась. А сынок твой всё шепчет: «единорог», «единорог». И никак не решится к зверю притронуться. Потом вдруг как обнимет его за шею, да как лицом в морду ему уткнётся! Другие-то ребята смеются, уж и Фиона отошла, а он всё стоит и единорогом дышит. Еле оторвал я его. Впервые видел, чтобы мальчишка так себя вёл, обычно-то девочки по животным этим убиваются». Едва уроки кончились, двойняшки Снейп бегом кинулись в кабинет к директору — поразительное нарушение субординации! У Северуса тогда были Макгонагалл и Сполдинг, но дети сначала даже не заметили их! Захлёбываясь словами, они стали рассказывать, что единорог… он такой… ведь это единорог же, папа, такой он жемчужный, такой гладкий, такой волшебный, такой… На обоих встреча с чудесным существом произвела глубокое впечатление. У Фионы животное появилось на всех обложках, причём рисовал Джулиан — красивее получалось. Сам же Джулиан наведался к Хагриду и выпросил прядь гривы, положил в неразбиваемый стеклянный медальон и стал носить с собой. Стоило кому-нибудь навести речь на единорогов, и Джулиана уже было не удержать: начинал расписывать прелесть чудесной лошади. И это при том, что о своём амберском происхождении дети не знали… Тогда и прилипло к нему новое прозвище вместо «Сестричка».

Джулиан, Джулиан… Что же он такое? Макгонагалл говорит, очень похож на Северуса всем, кроме нрава... Глядя на старшего сына, он иной раз думал, не воплощённая ли тот его собственная юношеская мечта. Весёлый, дружелюбный отличник, и, вопреки традиции, вовсе не зубрила-зануда. Дом Снейпов — и магловский, и магический одновременно, поэтому сыновья и дочери хорошо знакомы с обоими мирами. Как правило, дети из смешанных или магловских семей, вроде Гарри Поттера, Гермионы Гренджер, или Ли Тху, узнав, что чародеи, большей частью живут в волшебном мире, их собственный кажется им пресным, ведь они с детства привыкли к магловским «чудесам» и те не вызывают восхищения. Они так увлекаются магическим миром, что их потомство с самого начала оторвано от ровесников-маглов, и, как правило, не ходит в магловские школы… У Снейпов всё иначе. Через Северуса дети связаны с магией, через Елену — с маглами, поэтому одинаково хорошо приспособлены к обеим сторонам жизни. От родителей берут лучшее, это все признают. Елена очень начитанная, её подруга Констанция Реттиген (4) тоже, они кого угодно книгами, фильмами и музыкой «заразят», и сам он не исключение… Дети его куда более образованные, чем многие ровесники…

А может быть, поступки сына — его, Северуса, собственные поступки, и в том возрасте, когда он хотел и мог совершить их, но не совершил?.. В отличие от него тогдашнего, старший сын более уверен в себе и открыт. Его в классе любят, не то было у Северуса… Если б в возрасте Джулиана Северус был таким, Поттерова компания не привязывалась бы к нему. Во-первых, потому, что Джулиан умеет то, чему Северус ещё толком не научился: смеяться над собой. Любую издёвку он так умеет развернуть, чтобы и самому было не обидно, и чтобы вместе с обидчиком посмеяться. А во-вторых, Джулиан даже не снизойдёт оскорбиться. Конечно, он обижается на отца, на мать, Фиону, деда. Иными словами, на равных. А на других — никогда, потому что это то же, что гневаться на лёд, когда упадёшь, или на лошадь, если лягнёт… И в Пожиратели смерти Джулиан никогда не подался бы уже потому, что не потерпел бы над собой никаких господ или хозяев. И его не смутило бы, если б кто-то потребовал, чтобы он перестал общаться с полукровкой. Джулиан просто отшутился бы и продолжал делать то, что считает нужным. Он даже не подрался ни с кем ни разу — это влияние Елены: «хороший военачальник выигрывает битву, но только великий полководец умеет выигрывать вообще без сражений». Сын не трус и умеет за себя постоять — дедова заслуга, хотя кое-чему его и Северус научил. Да и с Клем у него затруднение не того рода, что было у Северуса. Северус был отчаянно застенчив, он не мог вот так, запросто, подойти и поболтать с понравившейся девушкой. И пригласить девчонку куда-нибудь Джулиану нетрудно. Сложность только в том, что Клем не рассматривает его как возможный «вариант»…

Глаз да глаз за ним нужен, потому что тяга к познанию нередко выражается в небезопасных опытах. На основе склонности экспериментировать он и приятелей нашёл таких же, и даже Люпин, который старше, и то с ними возится. Впрочем, когда Тедди участвует, можно не беспокоиться. Не то чтобы Джулиан отличается той же бестолковостью, как временами Джеймс Поттер и Фиона. Скорее уж он не всегда знает, где остановиться. То, что он делает, на порядок отличается от проделок сестры…

А сейчас Клем уже не смущает рост Джулиана: они стали парочкой. Это при том, что Клементина Стрикт, хотя и «тихоня», пользовалась популярностью, и одно время за ней ухаживал самый симпатичный парень с её факультета…

А для Северуса всё это означало, что теперь одной заботой больше: ещё и за Клементиной Стрикт нужно присматривать. Впрочем, он уже привык держать в голове изобилие информации и приноровился управлять сердцем магического мира, Хогвартсом.

Примечания:

(1) Дуглас Сплодинг — имя героя книги Рея Брэдбери «Вино из одуванчиков».

(2) Бастиан Балтазар Букс — герой книги М. Энде «Бесконечная история.

(3) Единорог — прародитель королевской династии Амбера, геральдический зверь династии, встреча с ним предвещает удачу.

(4) Констанция Реттиген — имя героини книги Рея Брэдбери «Смерть — дело одинокое».

…Give me absolute control over every living soul…

(Leonard Cohen «The Future»)

Год 2012

Северус сидел в кабинете, в который раз просматривая расчёты проявления магических свойств Тедди Люпина. На них он потратил несколько месяцев, трижды переделывал, но всякий раз получал один и тот же результат. Как будто других дел у него нет!

Он часто советовался с двумя директорскими портретами — с Дамблдором о высшей магии, и с Амосом Пайвером — об управлении школой и работе с учениками. Именно Пайвер не раз предлагал удачные решения таких школьных задач, которые у Северуса только головную боль вызывали. Взять хоть «тайный клуб светлых»! Шестеро учеников решили «бороться со злом до последней капли крови» — так было сказано у них в «Светлой Хартии». Когда Северус узнал про этот чёртов клуб, разозлился. Портрет Дамблдора стал убеждать, что ничего страшного нет, ведь дети хотят бороться со злом, они преследуют благие цели… Портрет Пайвера перебил его: «Главное, что дети хотят «бороться с» — значит, врага они уже нашли». Северусу это и так было ясно. Пайвер порекомендовал: «Раз уж запрещать бессмысленно, а наказывать не за что, вы должны сами стать организатором и вдохновителем». Северус так и поступил. Интригантсва и хитрости понадобилось не меньше, чем во время войны. Теперь деятельность членов клуба была направлена в мирное русло… Амос Пайвер руководил Хогвартсом с 1769 по 1794 годы. На взгляд Северуса, это был «золотой век»: из тех, кто поступил в 1766 — 1792 годах, никто не стал чёрным магом! А всё потому, что Амос Пайвер занимался только школой. Он знал, чем живут и дышат студенты, был в курсе всех школьных дел. Конечно, в его времена учеников тут было меньше, а размеры самого замка — скромнее, но это не умаляло заслуг директора-просветитиля. Такого внимания к детям, как при Пайвере, Хогвартс не знал никогда, разве только при жизни основателей школы. (Этот недостаток Северус надеялся исправить.) Теперь портреты Дамблдора и Пайвера висели рядом: один в два раза больше другого и настолько же великолепнее. Они периодически спорили. Пайвер заявлял, что превращение Тома Редла в Волдеморта можно ли было предотвратить, а Дамблдор слабо возражал. Однако Амос Пайвер оказался незаслуженно забыт: великим чародеем не был, руководил школой относительно недолго, никаких ярких деяний за собой не оставил. Родители не замечают работы учителей, и все заслуги детей приписывают себе. Северус решил вернуться к «золотому веку». Он отказался от всех почётных постов и публично заявил, что «школа вне политики, задача директора — руководить школой, а задача общества — обеспечить возможность учиться». «Не лезьте в дела Хогвартса», — вот было его главное требование. Портрет Амоса Пайвера его предупредил, что реализовать всё это куда труднее, чем кажется. «Вам придётся повертеться, как ужу на сковродке. Одних убеждать, других подкупать, против третьих интриговать. И бесконечно, бесконечно лавировать, — сказал ему портрет. — Противники у вас будут всегда». Так оно и оказалось. Например, «директора-слизернца» (Скиттер обожала так писать) часто сравнивали с Дамблдором, и всякий раз выходило, что Северус во всём уступает прославленному магу...

Сейчас портреты Пайвера и Дамблдора молча взирали на Северуса. Оба подкинули ему кое-какие сведения для расчётов, и оба знали о результате. Северус уже полторы недели откладывал неприятный разговор с Тедди. Но сроки поджимали, и он послал мальчику записку с требованием явиться в кабинет сегодня после ужина. Во время трапезы Северус несколько раз ловил на себе тревожные взгляды Тедди, и сам сидел, как на иголках. Но когда подросток пришёл, Северус внешне был само спокойствие.

— Люпин, вам уже исполнилось тринадцать, верно? — задал он вопрос.

— Да, сэр.

— Тедди, вы знаете, что ваш отец был оборотнем?

— Как вы… Как вы… Как вы можете оскорблять…

— Значит, не знали, — так Северус и предполагал: бабушка мальчика за этим проследила. — Однако это правда. Эта особенность проявляется гораздо позже, чем способность к магии. Как правило, первое превращение случается приблизительно в вашем возрасте.

— Я… Я…

— Молчите и слушайте. Если вы вдруг ощутите внезапное недомогание, или вдруг станете беспричинно гневаться ближе к полнолунию, срочно приходите ко мне в кабинет или позовите меня. Полнолуние через десять дней. Вы меня поняли, Люпин?

— Да, профессор.

— Можете идти. Помните: малейшее недомогание, внезапный приступ ярости — и сразу ко мне.

Мальчик ушёл из кабинета директора с тяжёлым сердцем. Тедди Люпин знал, что Снейп не ладил ни с его матерью, ни с отцом. Не мог его отец быть оборотнем! Не мог! Мальчик пришёл в гостиную Гриффиндора подавленным. Все уже знали, что Снейп вызывал Люпина в кабинет, и многочисленные приятели пристали с вопросами. В гостиной был и Джулиан, сын чёртового директора. Глянув на него, Тедди почувствовал раздражение.

— Чего Снейп хотел-то? Ты ж ничего не сделал? — спрашивали все. Снейпа-среднего никто не стеснялся. Раньше к близнецам относились настороженно: всё ж директорские дети! Но вскоре выяснилось, что и Джулиан, и Фиона — люди надёжные, они и сами участвовали в разнообразных шалостях, и наказывали их так же строго, как всех прочих. Ябедами они не были и, в общем, среди других учеников не выделялись, пусть и были отличниками.

— Ничего, отстаньте!

Неделю Тедди переживал и злился на Снейпа, который, как ему теперь казалось, следил за ним. То и дело Тедди ловил на себе взгляд директора. Раздражаться Люпин стал по всякому поводу, и ссорился с теми, кто попадал под горячую руку. Особенно противен ему стал Джулиан: уж очень походил на отца, чтоб им обоим провалиться! И вот однажды вечером несколько человек сидели в общей гостиной и делали уроки; в числе них был и Люпин, и Снейп-средний. У Тедди никак не выходило трудное задание по трансфигурации, злость затопила его. Он швырнул тетрадь в стену, выскочил из-за стола, свалив стул, и крикнул:

— Ненавижу эту проклятую трансфигурацию! Ненавижу!

— Ты что, Тедди, обалдел? — в повисшей тишине раздался голос Джулиана. — Так стол тряхнул, что у меня…

— И тебя я тоже ненавижу! — крикнул Тедди. — Только пришёл на первый курс, а выпендриваешься!

— Ничего я не выпендриваюсь.

— Терпеть тебя не могу! Ну, чего вылупился, «Сестричка»?

— Да что с тобой? — Джулиан говорил беззлобно, хотя Тедди только что оскорбил его. За длинные волосы Джулиана дразнили девчонкой, прилепилось и прозвище «Сестричка». — Что ты на всех кидаешься? — зря Снейп-средний это сказал: Тедди подлетел к нему и схватил за грудки. Третьекурсник Тедди был, конечно, куда крупнее него. Джулиан отбросил его руки и вскочил.

— Достал орать! — сказал Снейп.

Тут Тедди опять схватил его за одежду, встряхнул и зарычал:

— Лучше заткнись, Снейп! Ненавижу тебя! И отца твоего тоже ненавижу! Чтоб он сдох!

К ним кинулись ребята, желая разнять. Джулиан крикнул неожиданно громко:

— Не лезьте! Мы сами разберёмся! Джеймс, не лезь!

Их окружили остальные ученики. Никто ничего не понимал: Люпин и Снейп никогда не ссорились. Мальчики стояли, вцепившись друг в друга, и тяжело дышали. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если б вдруг не раздался душераздирающий вой. Открыв дверь толстой лапой, вошла собака директора Леди.

— Ненавижу эту проклятую псину! — заорал Тедди. Он так и не отпустил Джулиана, периодически встряхивая его. Леди втиснулась между ними, отпихивая Люпина от хозяйского сына.

Дверь снова хлопнула.

— Прекратить! — раздался хлёсткий приказ: пожаловал сам директор. — Люпин! Следуйте за мной!

Тедди отпустил Джулиана. Усмехнувшись, он глянул директору в глаза и процедил:

— Не пойду я с вами никуда, профессор Снейп.

Все онемели. Джулиан опомнился первым:

— Пап, мы…

— Это ваше последнее слово, Люпин? — лицо директора стало кирпичного цвета. На сына он и не глянул.

— И что? — процедил Тедди.

Вместо ответа директор молниеносно схватил его за шиворот и потащил впереди себя. Собака ушла вместе с ним.

После этого все стали обсуждать, что теперь будет, и почему это вдруг Люпин привязался к Джулиану. Приятели Тедди, и особенно Джеймс Поттер, стали доказывать, что Джулиан должен пойти к директору и попросить, чтобы тот не наказывал Тедди.

— Да не могу я это сделать! — взорвался Джулиан наконец. — Джеймс, возьми и сам сходи!

— Если б Снейп был моим отцом, я бы сходил! — Для Джеймса Тедди был как старший брат. — А ты товарищу помочь не хочешь! Чуть тебя тронули, так он тут же примчался!

— Ты ерунду говоришь, Джеймс, — вмешалась пятикурсница Бетти. Её обожали младшие студенты: она помогала им готовить домашние задания, утешала, если плакали, разбирала ссоры — словом, заменяла старшую сестру. — Забыл, что было, когда вы трое написали на партах подсказки? Кого больше всех оштрафовали — вас с Ником или Фиону?

— И всё равно, пусть Джулиан идёт к директору! — не сдавался Джеймс. — Или пусть Фиона. Надо только позвать её. Отец детям всегда поверит!

— Ты сдурел, да? Ты что, не заметил, что мы с Фи никогда не зовём его в школе «папа»?

— Сейчас только назвал!

— Потому что я испугался за Тедди, когда отец пришёл! Да он нам запрещает себя «папой» звать, когда мы не одни! У нас заведено: в школе папы нет, есть директор профессор Снейп! Как я к нему пойду? Ты что, не видел: он на меня и внимания не обратил? Ну, схожу я, он меня и накажет за то, что шатаюсь по коридорам в такое время! И факультет очки потеряет!

— Я сам с тобой пойду, пусть обоих наказывает!

— Никуда вы не пойдёте! Без вас разберутся, — заявила Бетти. — Мне вот другое интересно. Откуда профессор Снейп узнал, что Джулиан с Тедди сцепятся?

— Что ты имеешь в виду? — Снейп-средний сердито посмотрел на неё: ему тут почудился намёк, что это он позвал отца.

— Услышал, как Леди завыла, и прискакал! — ответил Ник, с которым Джеймс был не разлей вода.

— Отсюда до директорского кабинета минут десять, если бежать. А между воем собаки и его приходом минуты две прошло, не больше, — продолжала Бетти. — И такое не в первый раз уже. Джулиан, как твой отец умудряется так быстро передвигаться по замку? Ведь это не летучий порох?

Все воззрились на Снейпа. Тот стоял с открытым ртом; лицо его приняло отсутствующее выражение.

— Не знаю, — протянул он искренне. — Точно, не мог он так быстро… Может, тут ход какой есть?

Тут дискуссия прервалась: открылась дверь, и вошли Фиона вместе с подругой Энни.

— Чего Леди выла? — был их первый вопрос. Заговорили все сразу, и в таком гомоне Бетти не смогла отчитать девочек за прогулки после отбоя. Едва Фиона с Энни узнали новость, тут же подхватили идею Джеймса, и Бетти в который раз за этот вечер не смогла ничего поделать.

В конце концов Фиона, Джулиан и Джеймс всё-таки вышли в коридор, но сразу же натолкнулись на Леди. Видно, она получила от директора приказ не пускать их никуда, потому что всякий раз перекрывала путь. Зверюга не рычала и не скалилась, а просто прихватывала зубами за одежду и тащила к двери, при том умудрялась толкать боком. Она была чудовищно сильна, и подростки ничего с ней не могли поделать: адская гончая не слушала команд.

— Что ты за собака такая, Леди, раз не слушаешься хозяев? — увещевала её Фиона.

— Да брось ты, Фи, — рассудительно сказал Джулиан. — Нам с ней не справиться. Раз отец приказал, она нас всё равно не послушает.

— А давай вы с Джеймсом её подержите, а я сбегаю?

— Она автомобиль может разодрать, куда уж нам с ней тягаться, — пробормотал брат, но всё же взялся за ошейник. Помедлив, Джеймс сделал то же, опасаясь, что собака его всё-таки цапнет. Она никогда никого не кусала, но… Ведь она вместе с другими гончими разорвала великанов… Однако собака легко протащила их за собой, аккуратно схватила Фиону зубами за ремень на джинсах, остановилась и упёрлась лапами.

— Придётся идти обратно, — признал Джеймс со вздохом. — Она нас не пропустит.

— Как же папа так быстро пришёл-то? — Джулиана всё не оставляла мысль Бетти. — Как же это может быть?

Они вернулись в гостиную. Фиона с Энни, о чём-то пошушукавшись, ушли к себе. Разговоры в гостиной постепенно стихли, и ученики разошлись по комнатам. Джеймс всё переживал за Тедди, места себе не находил. Он пришёл в спальню к Джулиану, чтобы выяснить, какая кара может постигнуть друга.

— Да не знаю я, что отец может сделать! — в сердцах сказал Джулиан. — Я его таким злым видел только два раза!

— Может он его заколдовать?

— Конечно, раз — и заколдует! Он же чёрный маг! Ты что, не знал? А в подвале нашего дома к стенам прикованы узники, на которых папа отрабатывает новые жуткие заклинания! — раздражённо ответил Снейп-средний. Он уже привык слышать от однокашников то, что говорили их родители об отце за глаза. Джулиана эти наветы настолько задели однажды, что он пошёл и задал вопрос в лоб: «Скажи, папа, ты — чёрный колдун?» Ответ отца успокоил его. Теперь ко всяким намёкам такого рода он относился более или менее спокойно. Но всё же его иной раз злил слух: «Снейп — сильный чёрный маг, он сумел всех обмануть, даже Сами-знаете-кого, и присоединился к победившей стороне».

— Я не то хотел сказать, — Джеймс смутился. Как-то раз из удали он спросил директора: «Профессор Снейп, как вы относитесь к тому, что некоторые считают вас тёмным магом?» — Просто… Ну, он… он может наказать Тедди…

— Да? И за что же? — как можно более ядовито поинтересовался Джулиан, а затем сам же ответил другим тоном: — Не думаю. Уж скорее он его отругает, да и всё. Он, сам знаешь, одним словом кого хочешь уничтожит.

— А если ты его взбесишь, что он делает?

— Так поговорит, что жить после этого не хочется. Уж лучше б он подзатыльники давал.

— Говоришь, только два раза видел его таким злым? А случаи были серьёзные?

— Да вы замолчите или нет? — заворчал на них сосед Джулиана Том. — Спать хочется! А Люпину так и надо: нечего на людей кидаться! Он и на меня вчера наорал ни за что!

— Нет, рассказывай! — на кровать подсели ещё трое мальчиков: друг Джулиана Макс, приятель Пробус вместе с их соседом Робертом. Имена Пробуса и Роберта сократили до Проб и Роб.

— Один раз папа разозлился из-за Фионы. Родители с дедом дрались во дворе, а мы с Фионой смотрели на них из окна моей комнаты.

— Как так: дрались? — поразился Роб.

— Да просто. Надели защиту — перчатки там, шлемы, костюмы — и с мечами упражнялись. Такие бамбуковые палки с утяжелением. Папа с мамой против деда. Фиона говорит: «я пойду поближе посмотрю» — и пошла во двор. А нам это настрого запрещено, потому что опасно — можно под случайный удар угодить. Ну вот, она выходит, а тут как раз дед обеими руками обороняется к ней спиной. И он попал ей по голове со всего маху! Я смотрю: Фиона вдруг упала, и дед упал! Я вниз, а там они втроём Фиону осматривают. Оказалось, дед чуть ей не снёс голову бамбучиной, но успел краем глаза заметить и удар остановил, и отец тоже успел. Он обоих заклятьем стукнул так, чтобы Фиона по голове не получила. Папа тогда тоже покраснел, как сейчас, и Фиону утащил в кабинет. У нас все выговоры в кабинете происходят. Потом всё успокоились вроде. А когда обедать сели, я смотрю, у отца и деда руки дрожат. Они нам потом всё это замедленно на специальных манекенах показали. Дед мог ей череп разнести этим ударом.

— Не представляю, чтобы Снейп на мечах дрался! — заявил Том со своей кровати. Он и не думал спать: разговор пошёл очень уж интересный!

— А ты приходи как-нибудь, когда мы фехтуем. Второй случай был, когда я решил прокатился на Моргенштерне, — продолжал Джулиан. — Моргенштерном дедова коня зовут. Дед иногда приезжает к нам на нём. Моргенштерн быстрый, как ветер, и сильный, как ураган. Он может обогнать автомобиль.

— Никакая лошадь не обгонит автомобиль! Не заливай! — заявил Том, родители которого были маглами.

— А Моргенштерн обгоняет. Не хочешь, не верь.

— Да хватит тебе, Том! Рассказывай, Джулиан, — потребовал Джеймс.

— В общем, я захотел проехать на этом коне галопом. Это нам тоже запрещено, потому что он как молния. Фиона заорала, что нельзя. Но я уже послал Моргенштерна в галоп. Он как помчится! Как пошёл перемахивать через изгороди соседних домов! Это даже лучше, чем на «Молнии» лететь! — при рассказе глаза Джулиана горели. — И он скакал всё быстрее. Я опомниться не успел, а мы уж из Годриковой лощины вылетели. Вдруг впереди — магистраль! Тут мне страшно стало, и я не смог Моргенштерна развернуть. А он раз — и пересёк дорогу! Через машины перескакивает, а они ведь на скорости едут… Сзади гудки, тормоза визжат, скрежет, крики! Мы с Моргенштерном по тропинке в лес въехали, и тогда-то нас отец с дедом остановили. Я думал, они меня убьют! — Джулиан умолчал, что с коня угодил в объятья к отцу, тот стиснул его до боли и держал так несколько минут. Мальчик уже подумал, что наказания никакого не будет, но когда папа отпустил его, сын испугался. — Дед раскричался, а отец взад-вперед ходит, и красный весь… Ещё одна такая выходка, говорит, и я тебя высеку! Я вижу: он в бешенстве… Думал, они меня на месте убьют. Дед просто подзатыльник лёгкий дал, и всё, с ним помириться легче. А отец такой мне выговор устроил! Я два дня боялся ему на глаза попадаться. Потом у него из-за этого были неприятности, даже в министерство магии его вызывали.

— Точно! — воскликнул Джеймс. — Мы были у папиного друга мистера Уизли в гостях, и там про эту историю рассказывали! У маглов авария из-за этого произошла, и пришлось потрудиться, чтобы последствия исправить.

— Да, так и было, а… — Снейп-средний не договорил, его перебил Том:

— И что, тебя высекли? — не только он считал, что Снейп бьёт своих детей.

— Отец нас никогда и пальцем не тронул! — к таким вопросам Снейпы привыкли. — А Моргенштерн теперь даже у деда в поместье ни у меня, ни у Фионы в галоп не идёт, хотя там-то скакать безопасно. А если его посылаешь не раз и не два, то он на третий кусает за колено. Поэтому мы других лошадей в конюшне берём.

— Постой, постой, — вмешался Проб. — Ты никогда не говорил, что у вас поместье есть.

— Э-э-э… — протянул Джулиан. — Это не у нас, а у деда…

— Так вы, значит, очень богаты? Раз и поместье, и конюшни? — сам Проб получал все принадлежности от школы, начиная с новенького комплекта учебников и заканчивая носками. — Ты про это никогда не говорил!

— Да какая разница? — досадливо (угораздило его брякнуть про поместье!) оправдывался Джулиан. — Мы такие же, как все… И не поместье, а так, ранчо небольшое…

Всем, кроме Тома, надоело разговаривать в полутёмной спальне, и они пошли в гостиную посидеть у камина. Там их ждала Фиона, вольготно расположившись в кресле и читая книгу.

* * *

Плохо было, что вой собаки привлек ненужное внимание. В результате не меньше восьми учеников видели, как Северус тащил Тедди Люпина, — значит, к завтрашнему утру новость облетит школу. Они промчались по коридорам, влетели в кабинет, и маг толкнул Тедди в кресло напротив стола. Тот явно струхнул. Нахмурив брови, Северус молча смотрел на него. А Тедди вдруг опять начал злиться, и снова безрассудная смелость им овладела. Будь напротив него министр магии, Тедди и на того заорал бы.

— Что вы ко мне вечно привязываетесь? — резко спросил он. Весь свет на него ополчился! И картины эти зыркают со стен, и чёртов Снейп!

Северус молчал. Вдруг заговорил один из портретов:

— Чего вы ждёте, директор? Разве вам ещё не всё ясно?

— Сидите, Люпин! — приказал он, а сам прошёлся из угла в угол.

Тедди обнаружил, что кресло держит его.

— Да что вы всё кружите, профессор Снейп? Что вам надо-то от меня? Я вас ненавижу! — кричал он, не отрывая от директора яростного взгляда. — Ненавижу! — он продолжал орать так громко и такими словами, что одни портреты на стенах стали выразительно затыкать уши, а другие зашикали на Люпина. Дамблдор и Пайвер молчали. Северус всё ходил из угла в угол. Вдруг он остановился и приказал:

— Посмотрите на свои руки, Люпин!

Тедди посмотрел, и крик замер у него на губах. Руки его покрылись темным волосом, ногти больше походили на когти, а цвет их стал серым. Директор щелкнул пальцами, и перед Люпином зависло зеркало. Оттуда таращилось на мальчика заросшее лицо со светящимися зелёным глазами, да и очертания его менялись на глазах…

— Что со мной? — с ужасом спросил он. — Что со мной?

— Вы унаследовали дар отца, Тедди. Вы превращаетесь в волка, друг мой, — спокойно сказал директор.

Тедди испугался ещё сильнее.

— Вот, выпейте, — Снейп протянул ему колбу с бурой жидкостью. — Это поможет.

Одну руку кресло освободило. Мальчик принял сосуд, сделал глоток и закашлялся.

— Пейте до конца! — жёстко сказал Снейп. — Это новинка, вашему отцу я готовил иное зелье…

Жидкость была горькой, словно сама мысль о горечи. Тедди заставил себя выпить её. Снейп забрал у него колбу и уселся за свой стол.

— И что теперь? — с трудом выговорил Тедди.

— Ждать.

Несколько минут ничего не происходило, затем Тедди стал бить озноб, а мышцы разболелись.

— Тедди, прилягте на кушетку, — спокойно сказал ему Северус. Снова щелчок пальцами, и появились одеяло и подушка. Тедди улёгся, его продолжало ломать и трясти. К кушетке сам собою придвинулся маленький столик, а на нём чашка горячего чая с травянистым запахом. Снейп писал что-то, периодически поглядывая на Тедди.

— Мне уже л-л-легче, директор. Можно, я в-в-вернусь в спальню? — выстучал подросток наконец зубами. Он и правда думал, что всё кончилось.

— Приступ ещё не прошел, подождите.

Так прошло больше чётырёх часов. Тедди периодически задрёмывал, директор несколько раз подходил и щупал пульс. Когда Люпина наконец отпустило, маг присел рядом с ним и заговорил неожиданно мягко. Тедди и не думал, что Снейп вообще может говорить таким голосом.

— Тедди, вы унаследовали дар отца. И…

— И со мной это будет каждое полнолуние? — перебил подросток.

— Да. Поэтому вы должны наблюдать за собой. Вы должны осознавать свои эмоции и чувства. Это чертовски трудно, но возможно. Вы всегда должны знать, что именно вызывает в вас раздражение, гнев и радость. Вы должны научиться определять, когда придёт ваше время. Иными словами, вы должны контролировать все элементы вашего сознания, — тут Северус понял, что объяснил заумно. — Чёрт, как же проще? Словом, надо вам отточить свой разум.

— Я поэтому был таким злым всю неделю?

— Да. Это очень значимый симптом, хотя и не основной.

— Бабушка мне ничего не говорила об этом!

— И не удивительно. Она надеялась, что вы этого дара не унаследовали. Сами знаете, в нашем обществе к этому… э-э… негативно относятся. Надеюсь, вы не станете из-за этого с ней ссориться?

— Но мне и мистер Поттер ничего не сказал, а он знает, верно?

— Прекрасно его понимаю. На его месте и я бы не сказал. Он тоже думал, вероятно, что вы не унаследовали особенность вашего отца. К тому же бабушка ваша обязала всех нас молчать.

— А вы с самого начала знали, профессор Снейп?

— Нет, я лишь предполагал. Сейчас вы себя хорошо чувствуете?

— Да. Могу я идти? — на директора Люпину было стыдно смотреть, он мечтал сквозь пол провалиться.

— Мы ещё не договорили. Вы должны сделать эту особенность своей сильной стороной. Вы уникальны, Тедди! — Снейп заговорил с увлечением. — Обычно оборотни появляются из-за укуса или по рождению от двух оборотней. А в вашем случае отец — человек, ставший оборотнем из-за укуса, а мать — волшебница-метаморф! Вам нужно глубоко изучить себя. Возможно, вы станете великим волшебником-анимагом! Ни вы, ни я пока не знаем, что будет с вами, когда вы обратитесь в волка. Или вы будете обычным оборотнем, или без специального зелья сумеете сохранить человеческое сознание.

— По-вашему, получается, быть оборотнем — это преимущество?

— Конечно! — воскликнул Северус. — Только представьте себе: вы видите, слышите и обоняете больше, чем остальные! У вас реакция зверя, а другие люди ею не обладают. Вы быстрее и сильнее других. Оборотень-метаморф — разве это не преимущество? Вы только подумайте, каких высот можно достигнуть с такими данными!

— Почему же тогда оборотней все ненавидят?

— Во-первых, всё дело в разуме. Одно дело — оборотень Сивый, и совсем другое — ваш отец. А во-вторых, это не помешало вашему отцу и матери полюбить друг друга.

— Но если это будет происходить со мной каждое полнолуние, ребята догадаются! — с тоской воскликнул Тедди.

— Если принимать меры предосторожности, то нет. Вы должны научиться готовить себе зелье. Состав очень сложный, и ваш отец так и не смог его освоить… Ему не хватало самодисциплины. Но вы — другое дело. По зельеварению у вас средние отметки, хотя способности хорошие, так что придётся вам удвоить старания. Да и вообще в вашем случае главное — постоянный самоконтроль. Чистый разум — вот ваше спасение и оружие.

— А если ребята догадаются? Что тогда?

— Мы постараемся сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил.

— А кто ещё знает, кроме вас, профессор?

— Профессор Макгонагалл.

— И всё?

— Да, — серьёзно ответил Северус, глядя Люпину в глаза.

Он замолчал. Тедди застыл, напряженно ожидая продолжения.

— Если вы обычный оборотень, думаю, я мог бы вам помочь обуздать дар, — сказал, наконец, Снейп.

— Но как?

— При помощи легилименции. Для этого вам придётся допустить меня в ваш разум. Если вы согласитесь принять мою помощь, сообщите.

Люпина поразило это предложение. С минуту он не мог вымолвить ни слова, а потом смущенно спросил:

— А теперь-то я могу идти, профессор Снейп? Мне… мне нужно… мне нужно побыть одному.

— В таком виде нельзя вам возвращаться в спальню, сначала удалите эти волосы. Пойдёмте.

Они прошли в директорские покои, где Тедди был предоставлен душ, мочалка, полотенца и гель. Когда Тедди разделся и увидел себя в зеркале, ужас снова охватил его: тело было нормальным человеческим, но заросло чёрным мехом. То же было и с лицом. Он ожесточённо стал сдирать с себя эти чудовищные космы. Видимо, директор дал ему необычный гель: тело легко очищалось. Когда Тедди наконец справился с шерстью и вышел из душа, его встретил эльф и сказал:

— Хозяин ждет вас в гостиной.

Робея, подросток прошел за эльфом.

— Тедди, на первых порах вам трудно будет контролировать себя. Думаю, это поможет, — Снейп протянул ему серебристого цвета наборный браслет, какой бывает у магловских часов. — Носите его на руке. Когда ваше время будет на подходе, браслет начнёт сжиматься и нагреваться. Чем ближе ваш час, тем горячее и теснее браслет. Помните: это зелье принимать спустя час после еды трижды в день.

— Профессор Снейп… А Джулиан про это знает?

— Я же сказал вам, кто в курсе. Вашу тайну узнает только тот, кому вы сами расскажете. А на нас с профессором Макгонагалл можете положиться, — сказал Снейп без улыбки.

Директор проводил его до дверей, и Тедди отправился в спальню, раздумывая о том, что произошло. Едва он вошёл в Общую гостиную, друзья тут же бросились к нему с расспросами.

— Джулиан, извини, — смущёно сказал Тедди. — Я… я был неправ.

— А что там было? — наперебой спрашивали Люпина. — Что Снейп сделал?

— Мы с ним разговаривали и пили чай.

— Пили чай? — несколько раз переспросили Тедди друзья. Особенно удивлёнными выглядели Джулиан и Джеймс.

— А ещё он подарил мне этот браслет.

Все тотчас стали рассматривать подарок.

— Ничего не понимаю, — сказал Джулиан. — Чтобы отец на кого-то так разозлился, как на тебя… Я уж и не знал, что подумать!

— Слушай, Джулиан, а что, твой отец умеет колдовать без волшебной палочки? — спросил вдруг Тедди.

— Ну… э… не совсем. А что, он тебе что-то такое показал?

— Он щёлкает пальцами, и появляются предметы. Как «Акцио», только без палочки и без слов. — Тедди заговорил об этом, чтобы увести разговор в сторону.

— Мы с сестрой не знаем, как он это делает.

Тедди стал раздумывать, как ему поступить. Всё сводилось к одному: доверяет ли он директору? Готов ли он открыть разум чужому человеку, да ещё и тому, кто слывёт тёмным магом? Сам-то он в эти слухи не верил, да и Гарри Поттер не раз говорил, что тёмный маг — не тот, кто знает чёрные заклинания, а тот, кто их применяет и вредит людям. Тедди был в доме Поттеров своим, и он отлично знал, что говорили о Снейпе и там, и у Уизли. Тетя Джинни и дядя Рон Снейпа не любили. Дядя Гарри и тетя Гермиона, если их супруги начинали хулить Снейпа, защищали его. Но все они соглашались, что Снейп всегда был человеком в высшей степени неприятным, и противнее него в их время не было учителя в Хогвартсе. Тедди не мог сказать, что Снейп ему не нравится. Да, он строгий и, в общем, мрачноват. Но мало ли строгих учителей? Взять хотя бы Макгонагалл, или Вектор, или Сполдинга. Не всем же быть такими, как профессора Лонгботтом или Забини… Старшие Уизли и Поттеры рассказывали о придирчивом, мелочном и пристрастном человеке, уроки которого были для них пыткой. Их дети говорили о справедливом учителе, который почти всегда был в школе, даже вёл кое-какие курсы — небывалое дело! Ведь директора вообще не преподают, и даже Дамблдор не был исключением. Дядя Рон шутил, что на самом деле Снейпов было, наверное, два: Волдеморт убил одного, и второй занял вакантное место… Снейп даже фехтованию был не прочь научить... Тедди, хорошенько всё обдумав, решился принять помощь директора. Он написал сообщение из одного предложения и дождался обеда, чтобы передать записку собаке. Адскую гончую запрещалось пускать в Большой зал во время трапезы, но она, как правило, просачивалась. Причём являлась зверюга только на обеды и на ужины. Ученики заходили сплошной толпой, прикрывали собаку мантиями, и она залезала под стол. Ходила она там, припадая на лапы, ведь спина её была выше стола. Адская гончая тыкала носом ученика, который ел то, что она хотела получить, и ждала угощения. При том Леди не хватала еду, как делают некоторые собаки, а аккуратно принимала из рук. На первокурсников, пока они не привыкали, это производило жуткое впечатление… Тедди приманил зверюгу куском курицы с острым соусом, и незаметно запихнул сложенную бумагу в карманчик на ошейнике...

Никто не возился с Тедди столько, сколько Снейп. Профессор Макгонагалл помогала рекомендациями и советами, но возраст не позволял ей принимать более деятельное участие. Северус с Тедди занимались чаще всего в Выручай-комнате, а иногда уходили в Запретный лес. Сначала у них ничего без зелья не получалось: Тедди, вопреки ожиданиям Северуса, оказался обычным оборотнем. Но затем дело пошло на лад.

…It finally happened, I’m slightly mad, just very slightly mad

And now you have it…

(Queen «I’m going slightly mad»)

Январь

Северус с Еленой ужинали в директорских апартаментах. Детей забрал на три дня дед, так что у мужа с женой появился редкий шанс побыть вдвоём. Четверо отпрысков — это здорово, но как же хлопотно! Бывают редкие и короткие периоды затишья, но в целом никакого покоя. Себе не принадлежишь, побыть в одиночестве удаётся редко. Дом соединён порталом с директорскими покоями, детей по закону великой подлости так и раздирает нужда в родителях как раз в тот момент, когда те страшно заняты. Например, когда Северус должен проверять расписание уроков — естественно, спорное, или когда Елена реставрирует особенно ценный фолиант. Или когда, уложив детей спать, Северус с Еленой только прильнули друг к другу, вдруг слышится приближающийся топот ног. Так было две недели назад. Джулиан с выпученными глазами влетел к родителям и заорал: «Фиону схватило одеяло!» Северус прямо в исподнем кинулся в детскую. Старшая дочь, сопя, пыталась выдраться из одеяла, окутавшего её наподобие кокона. Зрелище было жутковатое, потому что вся постель казалась живой, а одеяло напоминала удава, заглатывающего жертву. Северус ликвидировал безобразие, выяснил предысторию, отчитал детей и вернулся в спальню. Укладываясь, они с Еленой согласно пришли к выводу, что в жизни каждого мага бывает момент, когда хочется на собственных потомков наложить заклятье «Остолбеней» или «Империус»… Иной раз Северус задавался вопросом, как это они с Еленой умудрились зачать младших, когда неугомонные старшие постоянно везде суют свой нос. Наверное, когда те гостили у деда... И неизвестно ещё, какая пара детей более беспокойная. Недавно Лео, всегда отличавшийся хорошим аппетитом, вдруг стал капризничать: «Не буду курицу! Она сладкая! Не буду суп, он сладкий!» Так продолжалось три дня, пока Елена не сообразила, что вся пища, которую младший сын брал в рот, приобретала у него вкус и запах шоколада. Пришлось голову поломать, как расколдовать Лео. Северус, хотя должен был бы привыкнуть, до сих пор диву давался, какие фантастические результаты даёт спонтанная магия… Сейчас можно отдохнуть, неспешно поговорить, зная, что никто не ворвётся…

— Северус, я на днях видела Гермиону. Она очень тепло говорила о тебе.

— Ты имеешь в виду, Гермиону Грейнджер? Или Герми Кристо?

— Гермиону Уизли, Северус. Обед с тобой произвёл на неё огромное впечатление.

— Это что, лесть?

— Почему сразу лесть? Восторг! Она показала мне книгу, которую ты подарил. Ты, как в средневековой балладе поётся, «взял её сердце в полон»: «Британия магов: взгляд с другой стороны», надо же!

— А что именно тебя смутило? Что я сделал ей подарок или что она в восхищении?

— Не будь колючкой. Ничего меня не смутило. Просто я всегда радуюсь, когда ты налаживаешь отношения с людьми. Гермионе — и такую редкую книгу! Да она мечтала её заполучить. Мы с ней как-то говорили об истории магической Британии и пришли к выводу, что едва ли не все английские книги на эту тему очень субъективны. А у этого француза взгляд критичный, и при том взвешенный. Отличное исследование!

— Я знал, что дарить, — Северус улыбнулся. — Тем более миссис Уизли. Она рассказывала тебе, о чём мы говорили? — он остро глянул на жену.

— Сказала, что понимает, почему я вышла за тебя замуж. И что во время беседы проявилось твоё истинное «я», которое ты искусно прятал, когда учил её. И что теперь она тебя ещё больше уважает. И что ты открылся ей как потрясающе искренний человек. Когда она говорила, я раздувалась от гордости за тебя.

— Может быть, мне опустить глаза долу и засмущаться, шаркая ножкой?

— Не льсти себе, тебя смутить невозможно. Ты покорил Гермиону через десять лет после того, как она окончила школу. Это достижение!

— Я же не так обаятелен, как ты. Ты её покорила гораздо раньше. Она мне сказала, что ценит твою роль в жизни семьи Уизли. Она знает, что Фреда Уизли...

Елена взвилась, словно муж спицей ткнул:

— Какой Фред? Ну какой Фред? Что? Ну зачем Фред? — она даже вилку уронила.

— Уж передо мной могла бы и не ломать комедию, — хмыкнув, заметил Северус.

Елена замолчала, нахмурилась. Почему-то её всегда злят всякие упоминания о том, что она делала во время последней битвы. Забавно получается: Джинни Поттер не выносит Снейпов, не зная, что Елена спасла её брата. А Гермиона, судя по её вопросам, отлично во всём разобралась, но хранит тайну… Северус взял жену за руку и, поглаживая, успокаивающе сказал:

— Да успокойся, успокойся. Не сердись. Никто ничего не знает, у Гермионы лишь подозрения. Я прикинулся, что не понимаю намёков.

— Она ведь меня спрашивала про Фреда. Я ей сказала, что в него попали «Псевдомортой», и потому они приняли его за мертвеца, — заговорила жена. — Гермиона интересовалась, может ли тело пострадать после «Псевдоморты». Ведь рану тогда промывала Фреду именно она, и заметила, что кожа была содрана не как обычно при падении. Я еле отбилась. Она легилименцией владеет?

— Не знаю. Если только муж или друг её учили. Но они оба в легилименции слабоваты. Да забудь ты про это. Пусть Гермиона подозревает, сколько хочет, тебе-то что? — разговаривая, Северус не выпускал руку жены из своей. — Ты же ничего не подтверждаешь… Переменим место? Иди сюда.

Они переместились на диван и приняли излюбленную позу: забрались с ногами и уселись, обнявшись. Это наполняло ощущением уюта. Маг задержал дыхание, а потом медленно вдохнул, наслаждаясь запахом Елены. Северуса влекло прикасаться к жене и детям, он чувствовал покой и напитывался силой. Разве мог подумать когда-нибудь, что в общении с родными, и даже с тестем, будет ориентироваться на прикосновения и запахи? Так было не всегда, конечно. Вспомнить первые полтора года брака, когда его страшно напрягало постоянное присутствие чужого человека… Сейчас-то Северус понимал, почему так происходит… Его тянуло говорить:

— Я всё же решился на реформы, — они это уже обсуждали, но до окончательного варианта Северус не доходил. Не то чтобы нужен совет — за полгода он успел и обдумать всё, и план набросать — но Елена умеет задавать неожиданные вопросы. Она слабое звено чует и указывает, так что можно заранее отточить аргументы. Изменения необходимы. Хогвартс — сердце магической Британии, Северус должен следить за его работой, направлять и контролировать.

— И с чего начнёшь?

—Увеличу количество учителей. Сама знаешь, у всех огромная нагрузка, не успеваем за детьми наблюдать. Это никуда не годится. А ещё старост буду выбирать не из лучших учеников, а из тех, кто умеет с людьми ладить и кто хочет возиться с детьми. Старост на каждом факультете будет не меньше двух или трёх.

— А деканы-то согласятся? Слизнорт, конечно, да. Он всегда за тебя горой. А Макгонагалл? Скажет, ты властью злоупотребляешь. Скажет, что трое старост на одном факультете — нарушение традиций.

— Я уже говорил с учителями. Теперь все приносят предложения. Как ни странно, Трелони высказала несколько дельных мыслей, и Хагрид тоже.

— А кого ты хочешь позвать в помощь профессору Слизнорту? Три претендента!

— Сполдинга.

Дугласа Сполдинга Северус знал шесть лет. Они познакомились на конференции зельеваров, с тех пор переписывались и не реже четырёх-пяти раз в год встречались. Нужно переманить его, только и всего. Сполдинг, хотя и работал всё время в лаборатории концерна «Магические препараты», сам говорил, что предпочёл бы учительство. А Северусу свои люди в Хогвартсе ох как нужны.

— Но он же американец. Чужак, который учился в американской школе, не знает особенностей Хогвартса.

— Зато и не заражён нашими стереотипами, всеми этими «чистокровный», «полукровка», «за», «против», и все отделения школы для него равноценны... Тебе не нравится Сполдинг?

— Почему же. Очень дельный человек, только вот, мне кажется, строгий. Помнишь, как он со своими племянниками управлялся?

— Строгость никому ещё не мешала. А ещё я хочу пригласить Лонгботтома. Отличный герболог, и с людьми умеет ладить.

— Северус, но ведь Лонгботтом слишком мягкий. Дети его не будут слушаться.

— Ошибаешься. Будут, он же герой. Мягкий-то мягкий, но умеет быть суровым. А потом, школе нужны мужчины. Нас со Слизнортом, Флитвиком и мракоборцами, приходящими вести ЗОТИ, мало.

Они помолчали.

— Жду возражений.

— Их не будет, Северус. А ЗОТИ кому поручишь? У старших ты, а младших и средних кому отдашь?

— Опять ты об этом больном вопросе! Лучший, но невозможный вариант — это Гренджер, чёрт, Уизли или Поттер. Вообще-то все, кого я хотел бы видеть учителями этого предмета, работают под началом Торна. Представь себе, Амбридж подала свою кандидатуру!

— А ты её возьми, — невинно предложила жена.

— Плохая идея. Амбридж не будет хорошим тренажёром, она слишком медленно соображает. Разве только для первокурсников, — серьёзно сказал Северус. — А больше она ни на что не годится.

Елена тотчас представила картинку, Северус поймал её в разуме жены, и оба рассмеялись.

— Пригласи Джинни Поттер. Какой классный у неё летучемышиный сглаз!

— Тогда мне придётся каждый день покупать новые мантии, а тебе, милая, — всякий раз, как миссис Поттер тебя увидит. Она их все взглядом прожжёт. Летучие мыши не страшны, но вот её гнев может доставить хлопоты.

— Не понимаю, почему это она к нам так неравнодушна.

Северус-то понимал. Несколько раз он поставил Джинни в неловкое положение, причём однажды — сознательно. Два случая были связаны с детьми. Северус отправился с первенцами в «Волшебные вредилки» близнецов Уизли, и там повстречал Джинни с Джеймсом. Тот раскапризничался, и мать не могла унять его. Джеймс мощным спонтанным колдовством прилепился к стойке с игрушками и расшумелся. Будь это магловский магазин, мало кто выказал бы неудовольствие. Но в магическом обществе иначе, и вот на Джинни стали неодобрительно оглядываться, подавать советы, а кое-кто даже вслух возмутился. Северус дождался пика слёз и криков, подошёл к мальчику, в пять-шесть слов успокоил его и расколдовал. Ни то, ни другое не удавалось ни Джинни, ни даже хозяевам. А кроме того, Снейпы-то (на тот момент младшие) вели себя, как и полагается воспитанным детям. Каким взглядом наградила его тогда миссис Поттер! Она, конечно, на словах поблагодарила, но так посмотрела… Елена не одобрила бы этот поступок, сказала б, что Северус выпендривался. Да хоть бы и так, почему нет? Сколько времени прошло, а картинка до сих пор перед глазами, и вспомнить приятно… А первый раз был давным-давно в детском отделении больницы Святого Мунго. Джинни ждала очереди с плачущим Джеймсом, который тогда ещё говорить не умел. Северус пришёл вместе с Еленой, чтобы показать первенцев целителю. Он вообще по возможности не отказывался возиться с детьми, трясся над ними, как орёл над гнездом, и боялся отпускать из дома. Северус даже ловил себя на мысли, что ему спокойнее, если дети с ним, а не с матерью. Теперь-то ясна причина... Тогда в больнице его бывшие ученицы, а ныне мамы, во все глаза пялились: Снейп-папа — фантастическое зрелище! Он разозлился. Пока Елена с Джулианом была у врача, болтал с дочерью. Фиона с Джулианом заговорили рано, почти одновременно, сразу предложениями, и все буквы выговаривали, хотя у Фионы «r» больше походила на французскую. Снейпы-младшие вызывали у окружающих умиление: мелкие, они казались моложе своего возраста, но речь у них была — заслушаешься! Джеймс Поттер хныкал и хныкал, а Фиона своим звонким голоском спрашивала, почему мальчик плачет. Издёрганная Джинни Поттер не знала, что делать: сын вырывался из рук, стремился бежать куда-то. Северус отловил его, присел на корточки и при помощи легилименции успокоил, попутно узнав, что у мальчика болит. У миссис Поттер это вызвало двойственные чувства: и благодарность, и раздражение. Ведь Снейп, чужой человек, смог сделать то, чего она не сумела. А ещё он проник в разум её сына! Но этим причины неприязни не исчерпывались: никакая встреча не обходилась без колкостей. Последняя маленькая стычка произошла недавно в магазине готовой одежды. Принц Джулиан назвал Артура Уизли «подкаблучником», и это случайно долетело до ушей его дочери. Сказал-то тесть это Северусу вполголоса, но, как назло, миссис Поттер услышала. Тут же в адрес принца полетела шпилька, тот отшутился, но нарвался на остроту. Елене об этом не рассказывали. Да и другие примеры были… Конечно, любви к Снейпам у миссис Поттер не прибавилось. Но она, в конечном счёте, Северуса особенно и не волновала... Вот Гермиона Уизли или Гарри Поттер, или Невилл Лонгботтом — дело другое.

Июнь

Невилл сидел в гостях у Гарри и Джинни, Рон и Гермиона Уизли тоже были здесь.

— У меня поразительные новости! — рассказывал Невилл. — Вообразите, я на днях был дома у Снейпа! Он прислал мне неофициальное приглашение не как директор Хогвартса, а как профессор Северус Снейп. Прибыл я, звоню, он сам дверь открывает! Вы можете себе представить любезного и обходительного Снейпа?

— Не знаю, — протянул Гарри. — Он теперь держится отстранённо вежливо, если не принимать во внимание его сарказм. И сарказм-то его теперь не оскорбительный.

— Ещё бы! Это он ученикам мог грубить, но мы-то — взрослые люди… В общем, он именно таким и был — сама вежливость! Я как его увидел, поразился: он был в магловских брюках и рубашке, а волосы в хвост завязал! С другой стороны, как ему ещё одеваться, если они живут в Годриковой лощине? Прошли мы в его кабинет, он напитки предложил…

— Наверное, Снейп свихнулся, — заметил Рон.

— Рон, — укоризненно вставила Гермиона.

— Да вы вспомните, как он всё цеплялся к Невиллу!

— А он с этого и начал. Припомнил, сколько я от него натерпелся и попросил прощения!

Тут Гарри с Гермионой переглянулись, и Гермиона сказала:

— Он и мне, и Гарри принёс извинения.

— Но вы нам ничего не сказали! — возмутилась Джинни.

— Потому что это были личные беседы, — пояснил Гарри. — Сначала его слова нужно было переварить. К тому же, Джинни, ты его терпеть не можешь.

— А ты, выходит, полюбил? Уверена: он тебе сплёл какую-нибудь витиеватую сказочку.

— Я стал к нему иначе относиться, — Гарри проигнорировал укол и не стал вдаваться в объяснения.

— И что, он просто так вот и стал извиняться? — спросил Рон. — И когда?

— После того как мы сдали квалификационный допуск по окклюменции.

— В том году! Ну ты, Гарри, и друг! Ни полслова не сказал.

— Я был поражён. Я и сейчас могу эту беседу почти целиком вспомнить, так она меня потрясла. Он довольно долго говорил, и ему это с трудом давалось. Он сильно волновался… А в конце протянул мне руку и сказал, что поймёт, если я её не приму.

— А ты?

— А я пожал ему руку.

— А я с ним столкнулась в библиотеке, с полгода назад, — рассказывала Гермиона. — Он спросил, есть ли у меня время, и пригласил на обед. И заговорил о том, что не может простить себе, как обращался с нами в школе. Особенно он переживал за тот случай на четвёртом курсе, когда у меня клыки выросли. Гарри с Малфоем вытащили палочки, и заклятье Гарри попало в Гойла, а заклятье Малфоя — в меня. А он содрал с Гриффиндора пятьдесят очков. Помните? В знак примирения он подарил мне книгу. И тоже сказал, что поймёт, если я не приму оправданий.

— То-то вы с Гарри всякий раз твердите, что Снейп не так уж и плох, — заметила Джинни. — Рассказывай, Невилл, не томи.

— Ну вот, начал он припоминать, как привязывался ко мне в школе, и стал извиняться. Причём так, что, мол, если я смогу его простить. Когда он об этом говорил, видно было, что нервничает. Он резко осуждал себя тогдашнего. И ещё сказал, что вполне понимает, если я испытываю к нему неприязнь… А потом он предложил мне место профессора травологии в Хогвартсе! Выяснилось, профессор Спраут последнее время себя не очень хорошо чувствует, и хотела бы разделить курсы с коллегой. Оказывается, он считает меня талантливым гербологом, следил за моими достижениями и потому рад был бы заполучить в Хогвартс такого блестящего специалиста, как я! Это я вам передаю его собственные слова.

— Точно свихнулся. Только в ту сторону, в какую надо, — повторил Рон.

— Так вот прямо и сказал? Что ты блестящий специалист? — друзья были удивлены. Гарри с Гермионой, впрочем, в меньшей степени, чем их «вторые половины».

— Да.

— Наверное, тебя Спраут порекомендовала.

— Я тоже так подумал сначала, но он обмолвился, что это была его идея. А пришла она ему в голову после того как они побывали на «Ферме уникальных растений». Они всей семьёй приехали, была моя очередь, и я повёл экскурсию. Он сказал, что я очень хорошо всё объяснял, и что здорово управляюсь с толпой народа… Мы с ним беседовали часа четыре! Как мастер зелий, он хорошо разбирается в свойствах растений, мы обсуждали мои статьи в «Адонисе» (1)! Потом он достал каталог, который к этому журналу прилагается, и стали мы его рассматривать. Если, говорит, вы согласитесь стать профессором Хогвартса, будем закупать редкие растения, и новую теплицу построим, наконец, и по тем чертежам, которые вы, Невилл, предлагали. Сам я, говорит, этим заниматься не могу, а вам по силам.

— Это фантастика!

— И вот на это посмотрите, — Невилл показал им разворот журнала «Зельеварение». — Снейп в своей статье на мою ссылается и предлагает обратить внимание на мои выводы.

— Я ни разу не слышала, чтобы Снейп хвалил кого-то! — воскликнула Джинни.

— А как у него дома? Так же мрачно, как в кабинете? — задал вопрос Рон.

— Ничего подобного. Но дом у них не совсем обычный: он наполовину магловский. Например, там есть электричество и магловские приборы вроде телевизора. А ещё меня удивило его отношение к детям. Я думал, там все по струнке ходят, и что отца боятся.

И Невилл рассказал, чему был свидетелем. Эта картина так и стояла перед глазами. Они со Снейпом разговаривали в кабинете на первом этаже. Собеседники сидели за столом друг напротив друга, потягивая белое вино. Вдруг раздались шаги, дверь без стука открылась, и в комнату ввалились дети Снейпа. Пока они не заговорили, Невилл не разобрал, кто мальчик, а кто девочка: оба были одеты в шорты, футболки и кроссовки, оба с волосами длиннее плеч. Один ребёнок вёл плачущего другого, поддерживая под мышки, и лицо у него было отчаянное. У плачущего (или плачущей) было сильно разбиты колени и плечо, не считая ссадин на руках и ногах. Несколько секунд Снейп, онемев и забыв дышать, с ужасом смотрел на раны ребёнка. Невилл поймал, ему подумалось, чуждое этому лицу выражение, и смутился, будто подглядел что-то сокровенное.

— Мерлин мой, Фиона! — панически воскликнул Снейп, сорвался с места, усадил дочку на диван и стал осматривать. Сам присел на корточки. Боль дочери отражалась на его лице, как в зеркале. Длилось это недолго, он взял себя в руки и заговорил сочувствующе, без волнения:

— Сейчас посмотрим, успокойся.

— Па-а-па, я упа-а-ла, больно, — плакала дочь. — И ло-о-кти… ободра-ла-а-а…

— Пап, я её предупреждал! — с отчаянием говорил мальчик. — Я так за неё испугался! Она ничего не сломала?

— Тихо, тихо, Фи, успокойся, — ласково повторял Снейп. — Всё цело, только кожу содрала. — Снейп особым образом щёлкнул пальцами, в руке тотчас оказался пузырёк с жидкостью и вата.

— Папа, бо-о-ольно, — одну руку девочка положила на плечо отцу, а второй отпихивала вату.

— Сейчас промоем, потом заклеим, и всё, — мягко приговаривал Снейп, осторожно смывая грязь с коленки дочери. — Джулиан, поможешь? — и передал сыну смоченный тампон. Тот осторожно стал протирать ссадину на руке сестры.

— Щиплет, щиплет! Подуйте, подуйте! — отец и брат дружно стали дуть на раны. Девочка уже не плакала, только всхлипывала.

Невилл растерянно наблюдал семейную идиллию. Он никогда не видел грозу школы, самого ненавистного и злого учителя таким. Да какое «не видел»! Не думал о нём как об… об обычном, таком же, как он сам, человеке с понятными чувствами!

Снейп умело обработал раны дочери и успокоил её. К концу процедуры она уже и всхлипывать перестала, только дыхание ещё не выровнялось. Она начала рассказывать:

— Я упала с велика Мо. Там, где сход к речке, на тропинке. Поехала вниз, а там повороты, и я испугалась и на тормоза нажала…

— Там же такая крутизна! — воскликнул Снейп.

— Она перелетела через руль! — вставил брат. — Кубарем! И велосипед на неё! Мо орёт, мать меня убьёт, это новый велик! А это он сам Фи подначивал, сам! Ты, сказал, забоишься съехать с этой горки! Фи говорит, не забоюсь, я съеду. Я стал отговаривать. Там же верхотура, а ещё повороты эти!

— Ясно, — выслушав, сказал отец. — Невилл, позвольте вам представить моих детей. Укротительница велосипеда — это Фиона. А это — мой сын Джулиан. Дети, это господин Лонгботтом.

— Ой! Простите, сэр! — воскликнула Фиона. — Здравствуйте, сэр.

— Простите, сэр, что сразу не поздоровался, — степенно сказал Джулиан. — Я очень испугался за сестру.

— Да, да, здравствуйте, — пробормотал Невилл. С ним что-то творилось, а он не понимал, что именно. Словно Снейп ему дал по голове, нет, врезал по чувствам.

— Как твои коленки и локти, Фи? Боль прошла? — обратился отец к дочери.

— Да.

— Идти можешь?

— Могу.

— Вы нас извините, господин Лонгботтом? Мне нужно сказать детям несколько слов, — и все трое вышли. Дверь они притворили неплотно, и Невилл невольно подслушал разговор.

— И что же, ребята, вы скажете маме? — спросил Снейп. — Учитывая её отношение к велосипедам?

— Мы… мы… — более высокий голос Фионы. — Я скажу… Скажу, на роликах упала с горки.

— А почему ты не надела защиту? — продолжал отец семейства.

— А она её сняла, чтобы без защиты на спор съехать с горки, — голос Джулиана.

— А если сейчас маму встретит кто-то из ваших друзей и расскажет? Она с малышами пошла на детскую площадку.

— Никто не расскажет, папа. Джулиан их заколдовал. Он сказал, чтобы они ничего не рассказывали, а оказалось, это чары. Я почувствовала. Он случайно, не нарочно.

— Да, папа, я уверен, что наложил чары. Это случайно. Детская магия.

Молчание.

— Вот и отлично, — голос Снейпа. — Мы с гостем будем в кабинете. Вас где искать?

— Мы пойдём в мою комнату, — ответил Джулиан. — Музыку будем слушать.

— Только чтобы не орала.

Снейп вернулся в комнату. Он проницательно глянул на Невилла, понял, что тот услышал часть разговора с детьми. Неизвестно почему, пустился в объяснения:

— Вас удивила моя рекомендация детям, Невилл? А между тем это необходимость. Моя супруга ненавидит велосипеды и беспокоится, что дети могут пострадать. Зачем же мы будем её лишний раз волновать? И так у неё забот хватает.

— А вы не боитесь, что ваши дети приучатся лгать? — не удержался Невилл.

— А всегда ли нужна правда? — задал Снейп встречный вопрос. — Вы не верите в ложь ради спасения?.. Нет, не приучатся. Они приучатся только к тому, что в некоторых случаях правда опасна, как лезвие бритвы. Видите ли, Невилл, у нас своя метода воспитания. Она основана на доверии. И дети это отлично понимают.

Но у Невилла на языке крутился ещё один вопрос, и он, поколебавшись, всё же задал его:

— А почему, профессор Снейп, вы не залечили дочери ранки обычным способом? Почему вы не применило волшебство?

— Дети должны нести ответственность за свои поступки. Фиона совершила глупость, и она это отлично знает. И Джулиан тоже знает. Если завтра у неё и шрама не останется, она не получит должного урока. Без шишек они не приучатся к дисциплине.

О чувствах, которые вызвала в нём эта сцена, Невилл не стал рассказывать друзьям. Как и о том, что до него донеслось сверху, очевидно, из детской, громкое нестройное пение: «Нам не нужно… Обученья!.. Учитель, оставь детей в покое!..» (2) Слишком личное: увидеть Снейпа как отца...

Рон по окончании рассказа Невилла заметил, что любой нормальный родитель поступит именно так, как Снейп, тут нет ничего удивительного.

А у Гарри против воли взметнулись воспоминания о годичной давности разговоре со Снейпом. Тот очень нервничал, и начать ему было трудно. Он даже предложил Гарри воспользоваться легилименцией — ради доверия. «Я не стремлюсь оправдаться перед вами, Гарри. Знаете, говорят: «исправленная ошибка — ошибка, неисправленная ошибка — промах». Такой ошибкой было моё отношение к вам в школе. Я имею в виду не только вас, но и ваших друзей. Это до сих пор гнетёт меня. Я был к вам несправедлив, взращивал в себе ненависть. Некоторое время я оправдывал себя тем, что не мог поступать иначе: Волдеморт должен был видеть в моих воспоминаниях только злобу. Я должен был закрыться от всех и культивировать в себе мизантропию. Однако сейчас всё это уже не кажется мне достаточным объяснением. При удобном случае, когда будет годовщина основания Хогвартса, я принесу извинения всем, кому от меня когда-либо доставалось. Но по отношению к вам этого мало». Переживая, Снейп продолжал. Он не прятал глаза, не отводил взгляда. Гарри подумал тогда, что и встреча, и речь стоила бывшему врагу огромного мужества. Гарри тогда задал вопрос, который давно его мучил:

«Что было бы, если б Волдеморт приказал именно вам доставить меня к нему?» — «Я бы отдал вам своё воспоминание. Если понадобилось бы, силой. Или же заставил бы применить ко мне легилименцию. Дал бы вам время всё обдумать. А затем мы отправились бы к Волдеморту. Но в любом случае я не собирался жертвовать никем, кроме себя. Волдеморт решил убить вас прилюдно, он в любом случае устроил бы из этого целое представление». — «И как же вы собирались действовать в такой ситуации?» — «Я видел это так. Он бросает в вас «Авада Кедавра», а я, чуть опередив его, невербально бью «Псевдомортой». — «И что?» — «Гарри, вы же мракоборец! Смертельное заклинание попало бы в умирающее тело! Душу оно не убивает, скользнуло бы поверх Псевдоморты! В таком случае побеждает то заклинание, которое наложено раньше». — «Я всё равно не понимаю. Чем могла бы помочь «Псевдоморта? Если в человека попадает два заклятья, срабатывают оба». — «Только не при чарах Мнимой смерти! Сейчас это — запретное колдовство, но раньше оно использовалось для спасения. Раньше так можно было вытащить человека из тюрьмы, например. Человек жив, но установить это без специальной проверки нельзя. Псевдоморта хороша тем, что защищает тело. Бросьте заколдованного человека в лесу — звери не тронут, ударьте — раны будут ложными. Тело никак не пострадает, и его не коснётся тление. Итак, вы казались бы мёртвым. А Волдеморта после этого прикончила бы Фракир. Ваши души встретились бы в бестелесном мире, и там уж вы легко побили бы его. И действие Псевдоморты закончилось бы». — «Но в таком случае главное требование Дамблдора было бы не выполнено!» — «Нет! Ведь Волдеморт убил бы вас! Я дал клятву, что жертвовать никем не буду».

Гарри решил, что знает, кому, и задал вопрос. Ответ был неожиданным:

«Нет, не вашей матери. Клятву я дал себе. Помните миссис Черри? Преподавательницу магловедения? Добрая, мухи не обидевшая миссис Черри исчезла. Волдеморт приказал схватить её и доставить в поместье к Малфоям. Собрал Пожирателей и показал пленницу. Я был среди них. Волдеморту она нужна была, чтобы показать, как страшен его гнев и как велика его ненависть к маглам. Он мучил миссис Черри. Она умоляла: «Северус! Помогите! Северус, пожалуйста, пожалуйста!» Я отвернулся. Я ничего не сделал. Пожертвовал ею ради великой цели. Тогда-то и решил, что больше никем жертвовать не буду». Гарри подумал, что Снейпу слишком много времени понадобилось для этого вывода, но вслух он этого не высказал. На некоторое время повисло молчание. Нарушил его Снейп: «Гарри, вы не думали, что профессор Дамблдор мог ошибаться?» — «Я… мне приходило это в голову. Но в главном он не ошибался никогда. Он не ошибался в людях». — «В людях — да. А вот в остальном… Дамблдор был очень умным человеком, сильнейшим магом, но излишне самонадеянным. Заклятье из кольца Слизерина ударило его так мощно, потому что он пытался подчинить ту силу, сути которой не понимал. И он не мыслил победы без жертв». — «Он пожертвовал собой в первую очередь! В пещере он выпил то жуткое зелье, которое скрывало медальон!» — «Почему же вы повысили сейчас голос? Не потому ли, что сомневаетесь? Простите, я не хотел вас обидеть». — «Вы правы. Я до сих пор не понимаю, почему он не выставил свою кандидатуру на пост министра. Тогда всё было бы иначе». — «Я тоже так думаю. Но мы никогда не узнаем ответа». — «Я спрашивал его портрет. А вы, профессор?» — «То же, что и в вашем случае: он не ответил».

— … ты не слышишь, что ли? Гарри! Гарри! — Рон выдернул его из воспоминаний. — Что думаешь о растении Невилла?

— А… А, да.

— Что: «да»?

— Извините, задумался. Может быть, повторите, о чём речь?

— Гарри, я… — неуверенно говорил Невилл, — в общем, я купил Iaculus Mordens (3).

. Его у нас называют «кусачка». Ввоз без разрешения запрещён. Но это такая редкость, такая ценность, и за такую цену, что я не мог удержаться.

— Ты как Хагрид, Невилл, — заметила Джинни.

— Словом, нужно это растение как-то легализовать, — закончила мысль Гермиона. — Рон говорит, если выдать за подтверждённый подарок, то можно выкрутиться. А ты как считаешь?

— Э-э-э… Ну да, — Гарри наконец включился в беседу. И неожиданно для самого себя сказал: — А ты поговори со своим будущим директором. Ты же собираешься стать профессором гербологии в Хогвартсе, верно?

— Ты обалдел, Гарри? — воскликнул Рон.

— А почему бы и нет? — поддержала Гарри Гермиона. — Попытаться стоит. Раз Снейп так в тебе заинтересован, Невилл, хоть посоветует что-нибудь.

В результате в Хогвартсе в начале июля появилась средних размеров новенькая теплица для особенно опасных растений, и молодой профессор гербологии энергично занялся подготовкой к новому учебному году.

Примечания:

(1) Адонис — бог растительности.

(2) Естественно, Pink Floyd «Proper Education».

(3) Iaculus Mordens — жалящая змея. От iaculus, i m змея и mordeo 1) кусать, 2) жалить

Без слов: «Matrix Theme Song»

(Moby)

Кинофильмовые события, по календарю Хогвартса — год 1995, середина августа.

Согласно уговору, Престон с начала июня дважды в неделю преподавал Тонкс, Люпину, Брустверу, Поттеру, Гренджер и пятерым Уизли приёмы рукопашного боя. Для этого маги арендовали магловский спортивный зал. Конечно, если не считать техники падений и кувырков, против колдующего противника вне досягаемости новые умения были бесполезны. Зато тот, кто приблизится к безоружному ученику клирика на расстояние удара, лишился бы своей волшебной палочки. И уж конечно, от захвата, когда враг тычет оружием в шею, сумела бы теперь освободиться и Джинни. По вполне понятным причинам Грюм и Снейп не могли тренироваться в этой группе. Кроме Люпина, Грозного Глаза и Дамблдора никто из Ордена не знал даже, что Снейп знаком с клириком. Престон вместе с Грюмом и Снейпом отправлялись в Либрию, ехали в Пустоши и там стреляли из пистолетов. Обоим волшебникам общество друг друга было неприятно, но приходилось терпеть. Грозный Глаз готов был тратить на стрельбу сколько угодно времени: пистолеты позволяли компенсировать инвалидность. Аластор Грюм и без магловского оружия был далеко не слабым воином, но всё же он был скован в движениях. После первых же стрельб чародей стал ломать голову, как бы заколдовать пули или пистолет, чтобы всегда попадать в цель. Но до сих пор ничего не мог придумать из-за самой природы этого оружия. Заклинание для лучников и пращников тут не годилось, хотя сделать смертельным каждый попавший в цель патрон всё же удалось… Пока мракоборец палил по мишеням, Престон и Северусу давал уроки боя. На последнем занятии — шесть дней назад — маг получил такой удар по голени, что до сих пор болело. Джон, однако, похвалил его: «Так и надо, Северус, ты хорошо держишь удар».

Профессор зельеварения уже больше месяца обитал дома, в Паучьем тупике. Дом приобрёл если не ухоженный, то жилой вид, а две комнаты — даже уют. Тут уж повлиял Престон: «Ты не должен так расслабляться, Северус. Это выдаёт тебя с головой. Порядок и чистота снаружи — отражение внутреннего спокойствия». Джон периодически наведывался к волшебнику. В какой-то момент маг и магл ощутили схожесть, и начали осторожно сближаться. Клирик ни с кем своими переживаниями не делился, и Северус тоже — и не столько из-за скрытности, сколько по невозможности. Но однажды, это было начало июля, их вдруг прорвало: проговорили ночь напролёт. С тех пор обоим казалось, что знакомы они давным-давно. Северус позволял себе быть самим собой, чего не мог ни среди Пожирателей, ни среди членов Ордена Феникса. И Престон для Северуса не был «Героем, Убившим Отца», «Удостоенным Величайшей Награды Свободной Либрии», он был просто Джоном. Клирику и профессору зельеварения вместе было спокойно, потому что прошлое друг друга ничего для обоих не значило. Для них существовало лишь благодатное «сейчас».

Северус, обедая в одиночестве на кухне, размышлял о разговоре с Джоном. В последнее время бывший клирик нередко бывал в подавленном состоянии духа. С детьми он так и не сумел наладить отношений, пусть сын и соглашался видеться с отцом. В двадцатых числах июля Мэри вернулась в Либрию, хотя чародей предупреждал об угрозе для жизни. Северус рассчитал гороскоп, погадал на рунах, а потом вручил либрианке результаты с пространными пояснениями, да ещё и побеседовал с ней. Но для Мэри и волшебный мир, и здешний магловский были чужды, она не находила дела по душе. Безделье мучило её, и она решила презреть опасность. Джон переживал ещё и по этому поводу. Он не виделся с Мэри, но раз в три дня так или иначе выяснял, жива она или нет.

По окончании последней тренировки Джон поделился с волшебником колебаниями и заронил новые сомнения в душу самого Северуса. Этот разговор так и крутился в разуме мага. Джон и Северус, постреляв по мишеням, подошли и стали их рассматривать. На этот раз были вдвоём, Грюм не мог присутствовать.

— Вот тут неплохо, и здесь, — Престон указывал на дырочки. — Пока в целом не очень, Северус.

Маг чувствовал, что Джона гложет некая мысль, которую он хочет высказать. Но клирику всегда трудно давалось начало откровенных разговоров.

— И здесь тоже хорошо. Я был орудием заговора, Северус, — вдруг сказал он, не глядя на мага.

Северус не ответил, и Джон правильно истолковал его молчание за знак продолжать.

— Я задумался, почему у повстанцев было столько оружия. Как они могли взорвать заводы, выпускающие прозиум? Юрген, их глава, обмолвился раз, что у них есть люди в консулате. Оттуда и тянулись нити мятежа.

— Но вы же победили. Люди теперь свободны. Что тебя тревожит?

— Мне предложили пост в клирикате.

— Ты же говорил, Грамматон-клирикат расформировали.

— Я сказал: его больше нет. Теперь это называется «Народное ополчение». Мне предложили возглавить Ополчение.

— А ты не хочешь, — заметил Северус.

— Да. Я не хочу заниматься тем же, чем занимался в клирикате. Я не хочу разыскивать людей, чтобы их наказали за неверные взгляды. Оказалось, у Отца есть сторонники, есть люди, которые хотят принимать прозиум. Оказалось, один прозиум-завод сохранился. Власть поменялась, да… Всё смягчилось. Но я не хочу преследовать людей. Я отказался от поста.

— А если враги окажутся сильнее?

— Северус, убивать можно только настоящих преступников, вроде тех, в министерстве магии. Но нельзя преследовать людей только за их мысли. А мне предложили именно это. Что, если я действовал напрасно? Я знал ровно столько, сколько было нужно повстанцам. Сейчас я задаю себе вопрос: неужели никто из противников-консулов не мог убить Отца? Почему понадобился именно я? Я до сих пор не знаю. Всё это гнетёт меня, Северус.

— Может быть, тебе просто перестать думать об этом?

— Ты сам так и поступаешь? — Джон заглянул Северусу в глаза, словно в душу посмотрел.

— Стараюсь… Иначе можно себя потерять. Неприятно думать, что ты всего лишь орудие, даже если тебя используют ради благородной цели.

Они помолчали. Джон всегда так: выскажет самую мучительную мысль, даст обдумать, а потом заговаривает о другом:

— Ваш Дамблдор вроде Юргена. Всегда всё знает, у него есть ответы на любые вопросы. Он готов собой пожертвовать и того же ждёт от других… Но в нём нет спокойствия. В Ордене вы с ним самые тревожные, Северус.

— И каковы же основания вывода? — теперь, хочешь, не хочешь, придётся выслушивать. Периодически Джон рассказывает Северусу о членах Ордена Феникса то, чего маг вообще знать не хочет. Их чувства, мысли, мечтания — не его, Северуса, дело; он их союзник, а вовсе не друг!

— «Моя работа — знать, что ты чувствуешь», — процитировал бывший клирик. — Я знаю. Дамблдору не легче, чем тебе. Он взвалил на себя непосильный груз, но даже поговорить ему толком не с кем. Я наблюдаю Дамблдора каждую встречу. Он не менее беспокойный, чем ты.

— Но как, как мы себя выдаём? — вскричал маг. — Как ты вообще можешь это всё видеть?

— Я же говорил: невербалика, — невозмутимо ответил Престон. — Цвет кожи лица, рук, шеи. Частота и глубина дыхания. Внутренний ритм. Направление взгляда, размер зрачков, движения глаз, частота мигания. Микродвижения. Ритм и интонации речи. Состояние одежды. Всё вместе даёт полную картину, — он замолчал, давая Северусу время на размышления или воспоминание.

— Ты обдумал, — заявил Джон. — Самый спокойный из вас — Люпин. Он знает, что делает и зачем. Это поразительный человек, он отличается от всех вас, как белая ворона от чёрных. У него очень точные, экономичные движения, огромная физическая сила и удивительная реакция. Если б он родился в Либрии, Грамматон обязательно взял бы его в учение, и он стал бы клириком высшего класса.

— Хочешь сказать, в бою Люпин самый лучший напарник? — криво усмехнулся Северус. С Джоном без толку иронизировать, никакими саркастическими замечаниями его не проймёшь. — Что он прикроет спину лучше прочих?

— Нет. Его слабость в том, что он не может мгновенно нанести опасный удар. Люпин боится причинять вред, из-за этого теряет секунды. Эта боязнь сидит глубже его собственного разума, она как барьер. Поэтому Люпин действует медленнее, чем мог бы. Ему нравится Тонкс, и…

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — перебил волшебник раздражённо. — То про Поттера, то про Гренджер, то про Уизли! Теперь про Люпина и Тонкс! Я не хочу о них слышать! Ясно тебе?

— Почему же ты тогда повышаешь голос? — задал Престон риторический вопрос. — Слишком много эмоций, Северус. Я всё равно буду говорить о твоих соратниках. И зря ты ко всем цепляешься, особенно к Гарри. Это…

— Не твоё дело советовать, что я должен делать и как! — вскинулся Снейп. Умеет Джон разозлить, чёрт бы его побрал! — Ты не знаешь, почему я так поступаю, ты вообще ничего не понимаешь в этой войне!

— Я просто сообщаю тебе, что временами твоя ненависть кажется чрезмерной и потому неестественной, — спокойно продолжал магл. — Ты словно бы подчёркиваешь её, а это подозрительно. Словно ты задаёшь ярости другой вектор.

Окончание беседы не шло у мага из головы. Эксперимента ради Северус однажды позаимствовал у Джона воспоминание о «считывании несловесных реакций». Как обычно бывает, стоял он в памяти рядом с Джоном, но, увы, не мог видеть его глазами. Всё, что магл отмечал, сливалось у Северуса в одну хаотическую картину: он просто не успевал за скоростью восприятия и анализа. Поэтому умение Престона волшебнику казалось непостижимым чудом, таким же, как работа престоновского ноутбука… Джон фантастически проницателен, но не означает ли это, что броня Северуса дала трещину? Может быть, и брони-то никакой нет, и его в любой момент могут раскусить? А погибать во цвете лет, да ещё и мучительной смертью, очень не хочется… Хотя ещё в апреле Северус не испытывал такого могучего желания выжить. Оно появилось, когда он вытянул разум Джона из океана пламени, а усилилось после операции в Либрии…

…Вымытая посуда расположилась на сушилке, недоеденная курица отправилась в холодильник. Маг уже собирался отправиться в Косой переулок, когда его вдруг застиг вызов Волдеморта. Во вспышке зеленого пламени, как бывает при использовании Летучего пороха, прыгнул в руки волшебнику Громовещатель. Вернее, шелестящее голосом Волдеморта письмо.

— Ты мне срочно нужен, Снейп, так что постарайся прибыть немедленно, — приказал Волдеморт.

Северус встревожился, особенно когда узнал, куда именно должен явиться: в поместье Малфоев! И это при том, что Люциус сидит в Азкабане, а в доме Малфоев неоднократно делали обыски! Но эту мысль Северус додумывать не стал. Он не успел принять «прозиум» — запасы хранил в Хогвартсе, с собой «дозу» не захватил. Вдруг кто-то из Пожирателей обыскал бы дом? Волшебник обнаружил, что прибор для введения магловского зелья каким-то образом выдаёт себя в магическом мире, потому и носить его с собой небезопасно. Люпин чуял его, и Дамблдор, и Грюм. Но при том они не могли отличить, находится ли Северус под воздействием «прозиума» или нет! Если вернуться в Хогвартс, а к Тёмному Лорду — потом, тот может и допросить с пристрастием, почему это Северус задержался… Чёртов «Громовещатель» фиксировал время, и метка тоже! Вопрос ещё, почему Тот-Кого-Нельзя-Называть не позвал при помощи метки!

Когда прибыл в поместье Малфоев, его с нетерпением ждали. Встретили Северуса Хвост и Беллатриса Лестрейндж. Беллатриса вела себя, будто хозяйка, тогда как сестра её, показалось магу, хочет сделаться невидимой. Драко не было видно. То ли мать отправила его куда-нибудь, то ли он отсиживался у себя. Петтигрю с Лестрейндж повели Северуса в подвал особняка. Ещё двести лет назад там были темницы, которые теперь стали использовать как погреба. Волшебники прошли по скудно освещённому коридору в самое большое помещение. Там стоял металлический стул, и на нём сидела девушка. Руки её были привязаны к спинке стула — скорее всего, ради большего подавления воли, чем по необходимости. Девушка была во всём черном, только яркий рисунок на футболке нарушал однотонность: горящий магл в костюме пожимал руку двойнику, увешанному электрическими лампочками. Волдеморт стоял позади, положив пленнице на плечи руки, большими пальцами поглаживая девушку по шее. Этим он довёл жертву до полуобморочного состояния: прикосновение Тёмного лорда трудно выдерживать. Снейп сразу узнал пленницу: именно это лицо показывал ему Престон на созданном при помощи компьютера портрете! Это была Елена Проспектенс. Глаза её смотрели вперёд, но ничего не видели. Она даже не моргала. Снейп ничем не выдал, что знает маглу, и почтительно заговорил:

— Я к вашим услугам, господин.

— Эта милая юная леди вызывает у меня огромный интерес, Северус, — мягко прошелестел Тёмный Лорд, а Снейп почувствовал в его тоне угрозу. — Тебе она знакома, не правда ли?

— Нет. Я её никогда не встречал, — уверенно заявил профессор зельеварения. Лгать в глаза Тёмному Лорду помогал не только мощный блок из ложных воспоминаний, но и гибкость ума: Снейп и вправду не встречал её никогда. Портрет и натура — не одно и то же.

— А вот она тебя знает, — тем же тоном, почти ласково, заметил Волдеморт. — И поверь мне, ты занимаешь в её мыслях огромное место. Вы с Джоном безраздельно царите в её сознании.

— Мы с Джоном, господин? — Снейп затрепетал, но страх свой преобразовал в искреннее удивление, поднял брови и слегка развёл руками: — А кто такой этот Джон?

— Сейчас речь не о нём, Северус, — вкрадчиво говорил Тёмный Лорд. — Как ты думаешь, может быть, Беллатриса права? Может быть, ты что-то скрываешь от меня?

— Скрываю от вас? Разве это возможно? — сердце Снейпа металось в груди, как перепуганная птица в силке. — Мой разум открыт, господин.

— Конечно, Снейп, это невозможно. Я пошутил, — тут голос Волдеморта стал резким. — Мне нужны твои способности к легилименции. Мы с Беллой так и не смогли выяснить кое-что очень важное. Оно лежит в сознании этой девицы. Я хочу, чтобы ты посмотрел самое яркое воспоминание нашей милой гостьи. Сейчас она под заклятьем «Конфундус», так что сделать это легче лёгкого. Мы с Беллатрисой последуем за тобой.

Снейп раздумывал, в чём тут ловушка. Так ничего и не сообразив, вошёл в сознание пленницы. Действительно, его самого тут было очень много: вот он на уроке, и Амбридж спрашивает его, хочет ли он занять место профессора защиты от тёмных искусств; вот он ругает Гарри Поттера в своём кабинете; вот он разговаривает с Люпином, когда тот ещё занимал вожделенную должность; вот…

— Не туда идёшь! — позади в воспоминаниях появился Волдеморт. — Брось эту нить, хватай другую!

И Северус продолжил поиск. Он увидел Джона Престона, последовал за ним и ужаснулся тому, что предстало перед глазами: клирик повсюду убивал людей, и нельзя было даже сосчитать количество тел… Никто не мог остановить его, и тот вершил своё чёрное дело почти без помех…

Во время путешествия по чужому разуму Северус испытывал физически неприятное ощущение, тогда как тело его не участвовало в движении! Он чувствовал лёгкое покалывание, и нарастала боль в висках и макушке. Это было пугающе странно.

— Дальше ищи! — вновь Волдеморт оказался рядом и подтолкнул Снейпа. Они по-разному использовали легилименцию: если Снейп двигался, как нитка по стеклу, то Волдеморт — как алмаз.

Вдруг все образы исчезли, и Северус оказался перед паутиной из синего огня, начертанной прямо на чёрном полу. Маг обошёл рисунок по периметру. Пламя вспыхнуло выше пояса. Вдруг в стене огня открылся неширокий проход, словно приглашая войти. Раздумывая, Северус остановился перед ним, и тут Волдеморт сзади толкнул его прямо в разрыв. Северуса тотчас схватила некая злобная сила и потянула в центр узора. Пламя взметнулось выше плеч, и маг почувствовал, что огонь питается его силой. Ощущение было, словно слабый ток проходил по телу Северуса. Он рванулся назад, но напрасно. Ноги увязли, словно в клею. Северусу стало страшно. Ещё немного, и этот гудящий синий огонь сожрёт его. В стопы, затем в щиколотки вонзились гвозди, и этот тревожный симптом всё усиливался... Чародей забыл и про Волдеморта, и про Престона, и про женщину, в чьём воспоминании находился. Огромным усилием воли вызвал в разуме воспоминание о своем кабинете в Хогвартсе, всем телом рванулся туда…

…очнулся и понял, что лежит на полу. Сам Волдеморт протянул ему руку и помог подняться. Дыхание профессора сбилось, будто только что бегал.

— Повелитель, со мной было иначе! — заговорила Беллатриса. — Меня эта штука просто ударила!

— Что скажешь, Снейп? — спросил Тёмный Лорд. — Этот рису…

— Северус, спаси меня! Выведи меня отсюда! — закричала вдруг пленница, и её ожившие глаза остановились на лице профессора. Рисунок на футболке вспыхнул ещё ярче: огонь казался живым, и лампочки засветились. — Спаси меня, психопомп! Отведи меня домой, Орфей! — она бешено рванулась со стула и вдруг освободилась.

Поражённый Северус застыл на месте, а странная девица уже оказалась перед ним и схватила за мантию на груди, продолжая кричать:

— Отведи меня домой, психопомп! Выведи меня отсюда, Орфей!

Когда костяшки её пальцев упёрлись ему в грудь, маг будто получил невидимый удар в темя, голова едва не раскололась. Северус отодрал от своей одежды руки девушки и оттолкнул её так, что та упала и подавилась криком. От прикосновения к коже Проспектенс магу стало ещё хуже: даже вдохнуть он толком не мог.

— Как интересно, — протянул Тёмный Лорд. — Я специально освободил её, и вот что получилось.

Неестественная поза свидетельствовала, что Елену снова заколдовали. Несколько секунд Снейп смотрел на маглу. Наконец, с трудом отвёл взор от распростёртого на полу тела.

— Она сумасшедшая! — воскликнул он и уставился на Тёмного Лорда. — Она безумная! Больная! Всех нас заразит!

— Нет, Снейп. Тут что-то другое, и я непременно узнаю, что именно. Ты хоть понял, как она тебя назвала?

— Она назвала его «психопомп», — почтительно подсказала Беллатриса. — А потом назвала Орфеем.

— Хотел бы я знать, почему это она просила, чтобы ты и отвёл её в царство мёртвых, и вывел оттуда, — мягко проговорил Волдеморт. — Что ты на это скажешь, Северус?

— Я… ничего… не понимаю, — Снейп всё не мог отдышаться. Сердце выскакивало из груди, голос Волдеморта проникал сквозь накатывающий волнами шум в ушах.

— Скоро поймёшь, — пообещал Волдеморт и приказал Хвосту: — Приведи сюда моего нового слугу.

Снейп еле держался на ногах и с трудом, как через вату, хватал воздух. Отступил к стене и опёрся спиной. Волдеморт следил за ним своими немигающими глазами, но магу было не до Тёмного Лорда. Сгорбившись, Северус смотрел себе под ноги. Голова болела до тошноты, по телу ледяной волной разливался ужас, а лёгкие, казалось, готовы разорваться. Но постепенно дышать становилось легче. «Всё дело в чокнутой Проспектенс», — крутилось в голове мага. Эта девица пугала его, наверное, не меньше, чем сам Тёмный Лорд. В ней скрыта некая чудовищная разрушительная сила, которая непонятно почему стремится к Северусу. Ощущая и сознавая это, он перестал следить за происходящим. «Если она ещё раз до меня дотронется, я рехнусь, — подумал он, — или умру».

— Дай-ка сюда палочку, Северус, — и Волдеморт, подойдя, выдернул оружие из ослабевших пальцев Снейпа.

— Я привёл его, господин! — сообщил Питер Петтигрю.

Снейп повернул голову к двери и увидел вместе с Петтигрю Джона Престона!

— Повелитель, мы же… только что… видели его в её воспоминаниях! — в три выдоха выговорил Северус и нисколько не выдал себя. Разум его прояснился.

— Верно, — ответил Волдеморт. — Престон, будь от меня по левую руку. — Грамматон-клирик повиновался и встал чуть позади, а Тёмный Лорд продолжил: — Видишь ли, Северус, я очень хочу понять, что за связь между вами троими. Ты присутствуешь в его мыслях, но лишь как образ без действий… Тут кое-кто говорит об измене. Говорят, ты предал меня, Северус. Но я не хочу делать поспешных выводов… Ты был очень полезен мне, очень предан… Поэтому я разговариваю с тобой так. У тебя свободны руки, и никто не помогает нашей беседе, хотя свои услуги предлагала и Беллатриса, и ещё пара-тройка наших сторонников… Теперь я могу проникать в мысли Гарри Поттера, и оба новых приобретения я получил благодаря ему… Я вдруг обнаружил, что вот этот чудо-убийца, — Волдеморт указал на Престона (при слове «убийца» тот дёрнул головой, будто отгонял слепня) — даёт Поттеру уроки мастерства. Это ведь именно он помешал нам в Министерстве. Я всё думал, Северус, как же это магл, почти животное, и вдруг оказался таким сильным противником.

Северус молча смотрел на Волдеморта. А в голосе того звучало упоение:

— Оказалось, Северус, его всю жизнь учили отыскивать и убивать маглов. И в этом он стал лучшим.

— Но как же, господин, вы смогли пленить его?

— Это было очень просто. Он обучал драться Гарри Поттера, Уизли и ещё кое-кого из Ордена Феникса. Для этого они арендовали магловский спортивный зал. Умно, ничего не скажешь: я не мог узнать об этом. Но они забыли, что память Поттера для меня открыта. По окончании урока мои враги разошлись, а Престон отправился бродить по Лондону. Беллатриса наложила на него Конфундус и Империус, и вот мы легко его взяли. А потом он написал Поттеру письмо, где говорилось, что из-за занятости уроки необходимо прервать недели на две. Так что никто в Ордене его не хватится, а когда он всё же явится, всем им придёт конец. Кое-кто предлагал поймать и Поттера, но это я всегда успею сделать… Оружие для меня сейчас куда важнее мальчишки… Я побеседовал с моим новым слугой и понял, что недооценивал некоторые магловские изобретения. Маглы придумали множество вещей, при помощи которых могут убивать друг друга на расстоянии… Что мне и продемонстрировал клирик Престон… Это, Северус, даёт огромные преимущества. Как только всё будет готово, мы с Престоном приведём сюда отряд таких же, как он. Это будет потрясающая по простоте своей победа, которая мне ничего не будет стоить. Победа без усилий, — с удовольствием говорил своим мягким голосом Тёмный Лорд, двигаясь по подвалу туда сюда и не сводя взгляда со Снейпа. — Но я не могу рисковать, мне не хватает сведений. А эта вот мисс Проспектенс явилась выручать клирика, и была схвачена около поместья, — чёрный маг помолчал, а затем продолжил: — Джона я сумел взять под контроль. Теперь он более или менее послушное орудие, пусть и приходится держать его под усиленным заклятьем «Империус». Кстати, он оказался неплохим окклюментистом. Я могу им пользоваться, он убил для меня магла… — При этих словах по лицу Престона прошла судорога, а Волдеморт спросил: — Кто из этих людей тебе знаком, Джон?

Снейп понял, что Тёмный Лорд ничего толком не знает: Грюм с Дамблдором заколдовали клирика так, чтобы тот не мог выдать никого из членов Ордена Феникса. Сведения от него можно было получить, только если продраться сквозь блок в разуме, а это повредило бы сознание и сделало бы Престона ни на что негодным. Сильное колдовство, и не совсем светлое, но Джон сам настоял… В тот же момент Северуса осенило: вовсе не его способности были нужны Тёмному Лорду. Тот вызвал его, как недостающую часть головоломки, главное звено которой — Проспектенс. Теперь стоит лишь правильно расположить эти три части, и тогда ядро явит все тайны.

— Я знаю Снейпа и Проспектенс, — медленно выговорил Джон.

— Как ты с ними познакомился? — Волдеморт спрашивал Джона, а смотрел на Северуса.

— Пропектенс велела, — клирик запнулся, — найти его. Показала мне его, — лицо его на миг стало сосредоточенным, словно он решал задачу. Значит, он на очень короткое время может противостоять Империусу. — Я должен был вмешаться. Уничтожить всех. Его не успел застрелить. Должен был.

— Хорошо, Джон. Помоги встать мисс Проспектенс. Я снял с неё чары.

Престон и тут молча повиновался. Снейп был натянут, как струна, хотя внешне этого и не выдал. Проспектенс знает что-то смертельно опасное. Если Волдеморт нажмёт посильнее, та всё расскажет, потому он и снял заклятье. Но и её, и Престона Тёмный Лорд оставит в живых. Они — уникальные объекты; пока не использует все свойства, Тёмный лорд не убьёт их. На волоске висит лишь жизнь Северуса.

— Итак, Елена, расскажи-ка мне о профессоре Снейпе и клирике, что знаешь.

Девушка с ужасом смотрела в глаза колдуна.

— Джон… должен… был… — она пыталась удержать слова, но Волдеморту сопротивляться было нельзя. — Снейп нужен был… Я всё скажу… — и вдруг замолчала. Лицо её обессмыслилось и застыло.

Волдеморт подошёл к девушке и тряхнул, как куклу. Она, видимо, прикусила язык: изо рта потекла струйка крови. Несколько секунд ничего не происходило, а затем Проспектенс неожиданно очнулась: схватила врага обеими руками за шею и стала душить. Грохнул выстрел, голова девушки мотнулась назад, и полетели красные брызги с ошмётками. Тёмный Лорд брезгливо отбросил тело, и оно с деревянным стуком упало. Кровь быстро заливала пол.

— Ты что сделал, убийца безмозглый?? — заорал Волдеморт, повернувшись к Престону.

— Она на вас напала, я защитил, — спокойно пояснил Джон и отступил назад. Пистолет в опущенной руке смотрел дулом в пол. Когда Волдеморт назвал клирика убийцей, лицо его снова дёрнулось, чего, кажется, никто, кроме Северуса, не заметил. Глаза Престона встретились с глазами Северуса. Волдеморт вновь повернулся к телу и приказал:

— Хвост, Беллатриса, посмотрите, с ней действительно всё кончено?

Те присели на корточки рядом с убитой, нащупывая пульс, хотя и так было ясно, что Проспектенс мертва. Волдеморт смотрел на бесполезные манипуляции Беллатрисы и Петтигрю, а Снейп — на Престона. Губы того сложились во фразу: «помоги мне», но Северус не знал, что делать. Он смотрел в глаза клирику и не мог отвести взгляда. В разуме Снейпа в этот момент неизвестно откуда появилась картинка: женщина с яркими сияющими глазами и с длинными каштановыми волосами, в чёрном платье, подбегает к Джону, целует его, отстраняется и с улыбкой тянет за собой… И вдруг по наитию одними губами, без звука, Северус произнёс: «Вивиана». Мост взглядов Снейпа и Престона внезапно треснул: клирик мигнул...

…Джон тотчас увидел, что к нему идёт с улыбкой жена — она жива, и не было этого кошмара, он не отдавал Вивиану Грамматону, и не было убийств! Вивиана поцеловала его, он ощутил свежий запах её духов. «Пойдём, Джон, — тихонько сказала она, — Хватит страданий, милый!» — «И всё будет, как прежде? — с облегчением спросил Престон. — Мы вернёмся домой, и будем жить все вместе?» — «Да, да. Пойдём, Джон!»

Рука с пистолетом начала рывками подниматься, и в пять резких движений ствол оказался приставленным к виску. О том, каких огромных усилий это стоило клирику, могли сказать лишь капли пота на лбу и сжатые зубы. Северус в ужасе смотрел на Престона. Тот улыбнулся, и раздался новый выстрел. Джон упал набок. Беллатриса, Петтигрю и Волдеморт одновременно обернулись.

Несколько секунд Волдеморт в бешенстве смотрел на мертвеца, а потом заорал:

— Они оба от меня сбежали! Перехитрили меня! И никто из вас им не помешал! Круцио! — наказание постигло всех троих Пожирателей. Когда оно прекратилось, Волдеморт наклонился над упавшим Снейпом, схватил за волосы и, заставляя смотреть себе в глаза, приказал:

— Ты один видел, как он это сделал! Рассказывай!

— Когда вы все… отвернулись… — с трудом говорил тот, — он поднял пистолет и направил вам в спину, — перед глазами встало дуло пистолета и напряжённое лицо клирика, а Волдеморт это увидел в воспоминании. — А потом он быстро согнул руку и выстрелил в себя.

— П-повелитель, — срывающимся голосом заговорила Беллатриса, которую задело подозрение Волдеморта в недостатке усердия с её стороны, — мы не виноваты. — Мы с Хвостом на корточках осматривали труп и не смотрели на магла… А он стоял позади вас слева. Северус единственный мог бы что-то сделать, потому что стоял у стены напротив Престона, но ведь волшебную палочку вы у него отобрали…

Тёмный Лорд даже головы не повернул к Беллатрисе, всё так же сверля взглядом Северуса.

— Броситься на него… я не мог, потому что мне пришлось бы … перепрыгивать через труп… и Беллу с Хвостом, — в несколько приёмов добавил тот. Он говорил, глядя в глаза Тёмнуму Лорду и прилагая огромные усилия, чтобы не выдать истинные чувства. — А ещё мне пришлось бы… толкнуть вас. От меня до магла было не менее пятнадцати футов…

Волдеморт отпустил Северуса, поднялся. Снейп чувствовал, что воздух едва не дрожит от гнева чёрного мага. Это предгрозовое состояние длилось, как показалось зажмурившемуся волшебнику, несколько часов. И каждую секунду он ждал «Авада Кедавра!»

— Я погорячился, — снизошел наконец Волдеморт. — Ты, Северус, расскажешь членам Ордена феникса, что видел здесь. Но сначала нужно убрать это, — он обвёл рукой подвал, включив в число «этого» тела. На полу возникли одни глубокие носилки. — Снейп, Хвост, пошевеливайтесь. Складывайте их. Вы же не заставите даму делать мужскую работу?

Хвост первым поднялся и ухватил тело Престона за ноги. Северус глубоко вдохнул, выдохнул и тоже подошёл. Его повело в сторону, но он всё же сохранил равновесие.

— Снейп, на твоём месте я бы засучил рукава, чтобы не испачкаться, — заметил Волдеморт с усмешкой.

Тот, даже не отдавая себе отчёта, подчинился. Подхватил тело под мышки, и вдвоём с Петтигрю они потянули его к носилкам. Голова мертвеца при том мотнулась, и окровавленные волосы мазнули Снейпа по обнажённому запястью. Из-за этого он едва не выпустил покойника.

— Ты что, Северус, боишься дохлятины? — спросил Волдеморт. — Нет, нет, не нужно магии! Просто погрузите тела вручную, но зато тащить их не придётся: сгодятся для Нагайны.

Петтигрю снова оказался проворнее, взявшись за щиколотки убитой, и опять Северусу пришлось хуже. Руки тряслись, и он не мог заставить себя ухватить мёртвую за кисти, подхватил за одежду. Глаза закрыл: лишь бы не видеть этого лица! Волдеморт забавлялся зрелищем:

— Не подумал бы, что ты, Снейп, слабее Питера. Мертвяки безобидны, лучше тебе опасаться живых врагов, Северус! Или ты никогда не видел трупов?

Не будь здесь Тёмного Лорда, Снейп, наверное, убил бы Петтигрю! Зачем он предоставляет Северусу прикасаться к мертвецам?

То, что несколько минут назад было двумя живыми чувствующими людьми, теперь неаккуратно валялось на носилках в нелепых кукольных позах. Смерть во всём своём уродстве, казалось, скалилась над погибшими в их неприглядном виде... Только тогда Волдеморт отпустил Снейпа.

Измученный Северус из поместья Малфоев трансгрессировал в Косой переулок. Там он, едва соображая, что делает, добрёл до первого попавшегося бара, зашёл и упал на стул около стойки. В голове крутилась фраза: «Но я бедняк, и у меня лишь грёзы, я простираю грёзы под ноги тебе. Ступай легко…» (1). Он даже сделал какой-то заказ; не дождавшись, пока принесут, зашёл в уборную и ударил лбом в стену. Пошатываясь, чародей некоторое время стоял, упираясь руками о раковину, и уставившись пустым взглядом в зеркало. Умылся. Это более или мене привело Северуса в чувство. Вернулся в зал: его уже ждала чашка чаю. Механически выпил горячий напиток и вышел прочь. На короткое время разум прояснился, и маг увидел, что рукава так и остаются засученными до локтей, а на правом предплечье подсыхает кровь. В этот момент он по какой-то причине словно обратился в зрение и слух, никакая мелочь не ускользала от него, и мир во всём цветовом и звуковом разнообразии опрокинулся на Северуса. Убедившись, что за ним не следят, трансгрессировал на площадь Гриммо. Едва Северус оказался в доме, мозг его опять стал работать вполсилы. Встретил его Римус Люпин. Ему Снейп и сообщил убийственную новость. Люпин сразу же связался с другими членами Ордена, и в короткое время в штаб прибыли Дамблдор и Грозный Глаз Грюм. Безучастный ко всему Северус слышал, как они о чём-то с ним говорят, о чём-то расспрашивают, даже отвечал, но всё шло мимо сознания. Как будто он находился через стену от громко разговаривающих людей, даже не пытался разобрать их слов. «Но я бедняк, и у меня лишь грёзы, я простираю грёзы под ноги тебе. Ступай легко…» Он никак не мог соединить в разуме спокойного подтянутого Джона Престона и валяющееся на носилках в подвале дома Малфоев тело с задравшимся пиджаком и вывернутыми ногами. При том вместо убитой девушки в памяти Снейпа зияла дыра: было только ни к чему и ни к кому не привязанное слово «Проспектенс»… До этого слова Северусу не было никакого дела, но вот Джон… Джон…

Профессора зельеварения на время оставили в покое.

— Да очнись ты, Северус! Я понимаю, каково тебе сейчас, когда твой друг погиб… — Грюм, тормоша его, наконец-то сумел привлечь рассеянное внимание профессора. — Я сейчас ухожу, а мне надо тебе кое-что передать.

— Да, мой друг погиб, — скорбно ответил тот. Таким Снейпа раньше никто не видел. Разве только Дамблдор... — Не трогай меня, Аластор.

— Джон оставил нам с тобой подарки, Северус. Он две недели назад говорил, ощущает какую-то опасность… Он передал мне для тебя вот это, — Грозный Глаз тянул Снейпу намотанные на что-то ремни.

Снейп принял вещь и стал разглядывать. Это оказался пистолет в кобуре и с ремнями, чтобы можно было закрепить под мантией.

— Заряжен серебряными пулями, а пули заколдованы, — пояснил Грюм. — Джон просил передать, если вдруг с ним что-нибудь случится. Он подогнал крепёж по твоей фигуре… Ещё он сказал, что эта штука может тебе спасти жизнь, и что ты не должен полагаться только на палочку.

— Он всегда это говорил, — механически ответил Снейп.

— Сказал, пусть Северус стреляет врагу в голову с близкого расстояния. Сказал, — голос Грюма дрогнул, — что мы должны научиться быстро выхватывать оружие… Быстрее, чем делали в Пустошах…

Снейп держал в руках прощальный дар Престона и прерывисто дышал. Лицо его искажали гримасы. Грюм молча потрепал его по плечу и ушёл. А Снейп вспомнил слова Престона: «Выживи, Северус… Не зря же я тебя учу».

Рассматривая оружие, он вдруг подумал, что можно вернуться в поместье Малфоев и прикончить Волдеморта. Объявить, что прямо сейчас есть возможность убить Дамблдора — на это Тёмный Лорд обязательно клюнет. Нет, это покажется подозрительным… Лучше сказать, что он наконец-то проведёт всех в штаб-квартиру Ордена, и что прежде необходимо поговорить с глазу на глаз. Тёмный Лорд согласится, и тогда достать оружие, будто хочет его продемонстрировать — Джон научил, как действовать в такой ситуации — и выстрелить. Даже если Волдеморт успеет среагировать, даже если будет только ранен первой пулей, можно быстро его добить. Всю обойму разрядить! А лучше — пять пуль Волдеморту (по две в голову и в сердце, одну в печень), а прочие — остальным, если они попытаются остановить…

— Нет, Северус, — мягко обратился к нему Дамблдор. Снейп не заметил, что тот внимательно смотрит на него. Вроде бы директор был в другой комнате… И как долго наблюдал за Северусом? — Ты только зря погибнешь. Желание убить так ярко пылает в твоём разуме, что и ребёнок ощутит. Да и нельзя уничтожить его так просто…

…А Гарри глазами Волдеморта увидел смерть Престона и Проспектенс. Из-за ворвавшейся в его сознание картинки он рухнул с метлы. Рон и Джинни Узли подлетели к нему, стали тормошить… Гарри только и мог, что хватать ртом воздух…

Примечания:

(1) Эту фразу из У. Б. Йейтса читает грамматон-клирик Эрл Партридж, которого Престон рассекречивает и убивает как чувствующего преступника.

…So good, so good, I got you!

(James Brown «I Feel Good»)

Let me out, let me out, let me out / Hell when you're around

(Damien Rice «Rootless Tree»)

Семейство Снейпов в полном составе обедало в увитой плющом беседке. День был солнечный, дул лёгкий мягкий ветерок. Ароматы еды плавали в воздухе, усиливая аппетит.

— А можно нам на день рожденья велосипеды? — спросила Фиона. Через месяц им должно было исполниться десять.

— Велосипеды? Велосипед? — краска спала с лица матери, улыбка сменилась выражением ужаса. — Никогда! Никаких велосипедов у нас никогда не будет!

— Но почему? Вон у Ника велик есть, и у…

— Никаких велосипедов у нас не будет! — закричала Елена. — Никогда! Никаких велосипедов! — орала она всё сильнее. — Никогда!

Северус до того оторопел, что вмешался не сразу. Он не ожидал, что упоминание о безобидном магловском средстве передвижения вызовет такую бурю. Фиона и Джулиан испугались. В семье вообще не принято было шуметь и ругаться. Единственное, что допускалось — это немного повысить голос. Малыши Кейт и Лео одинаково открыли рты, готовясь заплакать. Лица их сморщились, уголки ртов опустились — ещё немного, и раздастся согласный рёв. Северус наконец принялся действовать. Рядом с младшими детьми заплясали в воздухе две их любимые игрушки, и малыши переключились на них. Жена замолчала: муж невербально стукнул её заклинанием безмолвия.

— Сидите здесь! — приказал Северус Фионе и Джулиану. — Тихо, тихо, успокойся, — мягко приговаривал он жене, поднявшись и увлекая за собой. — Обсудим в кабинете, в кабинете поговорим.

На самом-то дело внезапная истерика взбесила его, и он собирался высказать жене наедине, что думает по поводу воплей при детях! Однако за ту минуту, пока шли, Северус ощутил, что Елена не просто обнимает его, а истерически цепляется, и её начало трясти. До кабинета они не добрались, сели в гостиной. Вернее, жена отпустила мужа и рухнула на диван.

— Северус, прошу тебя, пожалуйста, никаких велосипедов, — она вдруг зарыдала. — Северус, милый, родной, пожалуйста, не надо этого! Не надо!

Её била дрожь, зуб на зуб не попадал. Северусу стало не по себе, но он этого не показал. Обнял супругу и попытался успокоить, ласково повторяя:

— Не надо, и не будет, и чёрт с ним.

— Северус, пусть они на лошади с дедом ездят, пусть ролики, но не велосипеды, — всхлипывала сквозь содрогания Елена. — Пусть машины, самолёт, всё что угодно. Но не велосипеды!

— Тихо, тихо, упокойся. Мы же решили, — говорил он в ухо супруге, прижимая её к себе. — Мы решили… Тише, тише… — наконец Елена перестала всхлипывать, но судорога всё ещё пробирала её. Глаза и нос красные, и вид встрёпанный. — Я пойду к ребятам, а ты умойся пока.

Северус вернулся к детям. Старшие, притихнув, внимательно смотрели на отца, ловя малейшие мимические движения. Лео и Кейт пытались схватить наколдованные игрушки, которые то давались в руки, то отлетали.

— Фиона, Джулиан! Никогда не заговаривайте с мамой о велосипедах, прошу вас.

— Но почему? — дочка не могла успокоиться. Фиону в семье прозвали «разбойницей», потому что самые дерзкие и небезопасные идеи, как правило, предлагала она.

— Потому что на глазах мамы на велосипеде погиб близкий человек.

— Погиб? — спросил Джулиан, расширив глаза. — Прямо насмерть?

— Да. Упал. И поверьте мне, смотреть на это было страшно. Мама боится за вас.

— А что с ним случилось? Как это произошло? Как вообще можно упасть насмерть? — сыпала, как горох, дочь. Угомонить Фиону было сложно, но имелся жестокий рецепт:

— Он разбился. Лицом проехался по асфальту, содрав кожу до кости. Об камень проломил голову, и осколок черепа воткнулся ему в мозг. Его глаз угодил на торчащий железный штырь и лопнул. Так и похоронили изуродованного мальчика, и лежит он во влажной могиле, а тело его съели черви, — всё это проговорил так, чтобы дети напугались. Что-что, а уж страху нагнать Северус мог на кого угодно.

Джулиан и Фиона в ужасе смотрели на отца, одинаково прикрыв рты руками.

— Есть ещё вопросы, или на этом поставим точку?

— Ты злой, злой, — сквозь слёзы сказала дочь. — Злой!

— Да, злой. И стану ещё злее, если ты не замолчишь.

С этого дня всё пошло наперекосяк.

Елена стала видеть жуткие сны, которых утром не помнила. Просыпалась она всякий раз от боли: силясь удержать крик или плач, так сжимала зубы, что сводило мышцы. Дошло до того, что она боялась спать. Даже лекарства, которые готовил Северус, ей не помогали. Скрепя сердце, он — мастер-то зелий! — смотался в лавку близнецов Уизли и купил там бальзам «волшебная греза», который, согласно рекламе, гарантировал «только самые приятные видения, яркие, будто в реальности». Хозяину, который весело начал: «Даже сам профессор Снейп приобретает у нас …» Северус резко бросил: «Заткнитесь, Уизли!», и не извинился... Но и это средство ничего не изменило. Действительно, после него жена быстро уснула, на губах её появилась улыбка. Северус наблюдал за супругой и решил было, что пора и ему укладываться. Но улыбка радости вдруг переросла в гримасу боли, и всё тело Елены напряглось в беззвучном страдании… Ничего не помогало. Северус не знал, что и делать…

— Северус, ты должен мне помочь, — повторяла жена. — Примени легилименцию, ты же лучший. Найди то воспоминание, которое я не вижу, и уничтожь его.

Но он-то знал, что во всём виноват опасный участок её мозга. Тот самый, что даёт магическую силу и одновременно является самой нижней частью сознания; пласт, под которым кроется абсолютная чернота. Огненный лабиринт в её мозге связывает разум, служит ему каркасом, а вот за ним кроется нечто ужасное. Северус так и не решался на изучение этой «тёмной зоны». Он предполагал, что проникнуть в этот участок можно, только взломав его. А это приблизительно то же, чем занимался Волдеморт, и результат непредсказуем. Через полтора года совместной жизни маг понял, что супруга ему стала дорога не только как живая исследовательская проблема и как удивительный магический субъект. Однажды он признался себе, что уже не представляет, каково быть без неё. А ещё Северус настолько привык к жене, что не мыслил жизни в одиночестве. И, конечно, она так и оставалась для него нерешённой научной задачей. Так он думал через два года семейной жизни. Но теперь, спустя десять лет, семья стала для Снейпа основой и опорой. Он скорее согласился бы умереть, чем потерять всё это. И он не был уверен, что вообще сможет жить без жены и детей... Те тоже унаследовали огненный рисунок в мозгу, но у них лабиринт не был основой сознания, а скорее дополнял его. Это Северус обсудил с тестем Джулианом, когда близнецам исполнилось два. Насчёт детей был спокоен… Но вот жена…

Прошло три кошмарных недели. Ночи стали страшны. Жуткие сны не оставляли Елену, а бывало, она вдруг начинала исчезать, как будто уходила через карту. Северус будил её, и тогда она возвращалась. Саму Елену всё это пугало до дрожи. Она перестала спать ночами, пытаясь наверстать упущенное днём. Но это не было выходом: стоило ей задремать, и кошмары возвращались. Что ещё хуже, у неё начались галлюцинации: ей стали мерещиться змеи. Дошло до того, что любая затемнённая часть комнаты стала пугать Елену.

— Помоги мне, Северус! — твердила жена. — Примени легилименцию! Ты же лучший в Британии!

— Это опасно, — твердил он в ответ.

Действительно, он не мог отважиться на сеанс: слишком велик был риск. Елене он не объяснял причин отказа. Жена толком не спала, и выдерживала только благодаря зельям, которые готовил муж. Оба понимали, что так больше не может продолжаться, но Северус никак не мог набраться смелости действовать. Супруги стали ссориться, и дошло даже до скандалов. В доме воцарился ад; хуже быть уже не могло. В больницу Северус обращаться не хотел, поскольку никто, кроме него, не знал структуры сознания жены. А главное, нельзя выдавать семейные тайны. Да и Елена кричала, что ни о каких целителях не может и речь идти!..

За завтраком они снова повздорили. Точнее, Елена попыталась разругаться с мужем. Хорошо хоть, дети этому свидетелями не были. Началось с того, что жена в который раз начала:

— Северус, помоги мне! Меня постоянно куда-то тянет. Это не только во сне теперь, но и наяву! Мне страшно! Почему ты не хочешь мне помочь?

— Потому что Волдеморт уничтожил часть твоего… Твоих воспоминаний, — начал и тотчас исправился он. — Если и я вмешаюсь, может стать ещё хуже!

— Хуже уже не будет! Если б я истекала тут кровью, ты тоже побоялся бы? — раздражённо говорила жена.

— Это не одно и то же!

— Какая разница? Ты просто эгоист, ты только в своих интересах действуешь!

— Неправда! Всё, что делаю, я делаю на пользу нам всем!

— Ты отлично видишь, что со мной происходит, а палец о палец не можешь ударить! Эгоист! Или ты специально меня мучаешь?

— Мучаю? — несправедливость обвинения его рассердила.

— Да! Ты мне не хочешь помочь! Этим и мучаешь!

— Это непосильный груз! Это жуткий риск, ты не понимаешь!

— Трус! Ты просто трус!

Северус ничего не ответил, только зубы сжал, а Елена продолжала:

— Ты просто меня не любишь, вот и всё. Если б любил, не малодушничал! Ты только о себе думаешь!

Он снова ничего не ответил, хотя был на грани взрыва. Умом-то понимал, что не столько жена говорит сейчас, сколько её усталость и отчаяние, но собственные его чувства страдали от её слов.

— Ну что ты молчишь? Ты можешь хоть слово сказать?

— Нет. Иначе мы опять поссоримся, — сдерживаясь, ответил он.

— С тебя всё как с гуся вода! — бросила жена, резко поднялась, швырнула об пол чашку с недопитым кофе и ушла в свою комнату. Северус остался за столом, глубоко и шумно дыша сквозь зубы. Посмотрел на часы: четверть восьмого. Скоро проснутся дети. Незаметно появилась чета домовиков, Полли начала готовить еду, а её супруг Динки — убирать осколки, а затем мыть посуду. При том Полли бормотала как бы про себя, но так, чтобы и хозяин слышал:

— Да что ж это творится? Жили, жили, а тут и беду нажили… А хозяюшку-то жалко, ах, как мучается, бедняжка. И Леди воет…

Точно, собака добавляла нервозности: время от времени она вдруг вскидывала голову и начинала издавать такие звуки, какие напугали б и оборотня. Из-за этого соседи-маглы уже неоднократно возмущались, а взвинченный отец семейства случайно заколдовал их газон. Сам он это и выправил, но злился, что не сдержался.

— Ч-ч-чёрт! — ругнулся Северус. — Думаешь, Полли, от твоей воркотни хоть кому-то легче?

— Да ведь, хозяин, дома у нас — ну прям как сглазил кто! — вступил и Динки. — Ещё месяц назад как всё хорошо было. А теперь?

— А-а, разгова…

Тут вдруг сверху, из комнаты жены, раздался крик. Северус кинулся туда с волшебной палочкой наготове. Распахнул дверь, и увидел, что бледная, как полотно, жена стоит спиной к окну, судорожно вцепившись в тюль.

— Северус, там… Посвети, пожалуйста.

Вместо ответа он подошёл, взял жену за руку, потянул за собой, и они вместе легли на пол. Елена зажмурилась, чтобы только не смотреть в полумрак под диваном.

— Взгляни, — и маг посветил волшебной палочкой. — Там никого нет.

Жена подчинилась.

— Мне показалось… там змея… Огромная… — Елена вдруг горько зарыдала. Так плачут даже не от боли, а от долгого нарастающего мучения. — Я схожу с ума…

Северус обнял супругу и стал успокаивать. Перенёс на диван, укрыл — её опять начал бить озноб — и присел рядом.

— Северус, прости, пожалуйста, что я на тебя наорала, — сказала Елена, прижимая его ладонь к своей щеке. — На тебе весь дом держится.

— Я знаю, что ты не всерьёз говорила.

— Я понимаю, тебе трудно…— она помолчала, а затем несмело предложила: — Может быть, стоит пригласить няню? Пока всё так или иначе не кончится…

Уже само упоминание о няне встревожило Северуса ещё сильнее: Елена отлично знала его отношение к этому. Северус считал, что услугами нянь пользуются только те родители, которые не любят своих детей. Няня, говорил он, это только на крайний случай — если нет родителей либо они оба больны.

— И как мне расценивать твои слова? — он постарался скрыть свои чувства и дать понять жене, что всё обстоит не так уж катастрофично, как кажется ей. — Хочешь сказать, я не справляюсь?

— Нет, нет, что ты! Просто на тебя столько свалилось… Все эти заботы…

— Ещё лучше, — ворчливо сказал он. — Когда эти заботы на твоих плечах, это нормально, а если на моих, мы должны позвать чужого человека на помощь?

— Но у тебя работа, а Хогвартс…

— И? — прервал он. — Что же, директор школы не умеет управляться с собственной семьёй?

Она улыбнулась — чего Северус и добивался. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Неотвратимость того, чего боялся, и что не желал делать, всё сильнее охватывала Северуса. Тогда и созрело решение. Он посидел с Еленой ещё немного, а затем отправился к детям: слышно было, младшие уже проснулись. Что бы ни происходило, на детях это не должно сказываться. Он всеми силами пытается вести себя спокойно, но всё же нервозность передаётся ребятне. Особенно страдают малыши. Старшие видят, что с мамой случилась беда, а младшие этого ещё не могут понять, то и дело рвутся к ней, а та даже не может толком их приласкать. И этот змеиный кошмар, кажется, начал привязываться к Фионе и Джулиану, не говоря уж о нём самом…

Тогда-то Северус и решился. Произошло это девятого сентября, на двадцать четвёртый день после того рокового обеда. Но отвагу маг обрёл только к полудню. Малыши были поручены домовикам, а старшим строго-настрого наказано: не беспокоить родителей! Северус с Еленой прошли в его кабинет, Северус удобно устроил жену в гостевом кресле, а сам уселся за стол. Взял палочку, направил на жену и произнёс: «Легилименс!»

Волшебник осторожно двинулся в сознание жены, постепенно добираясь до опасного участка. Лабиринт Амбера, Огненный Порядок в разуме Елены засверкал, словно приглашая Снейпа… Удивительно, но в этом воспоминании чародей не стоял рядом с Еленой, как обычно бывает при легилименции, а был один. Он рассматривал рисунок, вспоминал наставления тестя, касающиеся Огнённого Пути, и собственный опыт. Если уж шагнул на Огненный Путь, обратного хода нет. Или пройти до конца, или вообще не ступать. Слабых Путь уничтожает… Изучив его, Северус шагнул в лабиринт и двинулся вперёд. Боль, словно молния, пронзила тело, но маг продолжал идти. Огненный Путь вспыхнул сильнее и потянул чародея. Теперь, если б Северус и захотел, не смог бы вырваться из сознания Елены. Подавив вспышку паники, пошёл дальше. Наконец оказался в центре Пути и стал проваливаться вниз, в вязкую тьму…

* * *

…и выпал в магловский мир…

Сидя на велосипеде, ожидал, когда загорится зелёный свет. Согнутая левая нога — на педали, правая — на асфальте; руки в перчатках сжимают руль. Из-за жёлтых вело-очков пасмурный день кажется светлее. Холодно, потому Северус натянул красную куртку, а под шлем надел бандану. Яркая одежда нужна, чтобы водители автомобилей видели его издалека. Зелёный зажёгся. Северус переехал дорогу и, набирая скорость, покатил по велополосе. Переключившись на излюбленную передачу, он разогнался до тридцати километров. Дорога шла под уклон, машин почти не было, и Северус ехал всё быстрее и быстрее. Вдруг его обогнал синий джип, из открытых окон которого торчали молодые лица. Рты их разевались в пьяном крике. Автомобиль притормозил и дёрнулся в сторону велосипедиста. Северус попытался запрыгнуть на тротуар — высоко, бордюр! — а машина почему-то оказалась прямо перед ним, и волшебник подумал, что новенькому переднему колесу, которое только неделю назад купил и поставил, точно пришёл конец. Серебристая решётка над номером джипа почему-то нависла над магом, и один глаз видел небо сквозь стекло очков, а второй — без, так что облака были и серые, и серо-жёлтые одновременно… И вдруг — мрак, и вспышка синего цвета…

Северус очнулся и, не открывая глаз, понял, что лежит на кровати, и что укрыт одеялом. Трудно сказать, как именно пришёл к такому умозаключению: тела своего маг не чувствовал. Он попробовал пошевелиться, но, скорее всего, не сумел. Даже пальцы не двигались. Насколько цело его тело? Языком стал ощупывать зубы — вроде все на месте. Так он лежал и мог только слушать. Гудение и тихий, на грани слышимости, бесконечный звук: «с-с-с-с-с»… Шаги за дверью, мужской и женский голос… Откуда он знает, что они за дверью? Тут есть дверь? Да: если б люди ходили и говорили здесь, он отчётливо слышал бы их. Тихий скрип, шаги — уже тут, близко: кто-то вошёл сюда. «Сюда»… Куда «сюда»?.. Северус ощутил рядом с собой чужое глубокое дыхание с неравными промежутками между вдохами. Напрягся и открыл глаза. Над ним — белёный потолок с голубым абажуром в виде колокольчика. Чародей с трудом огляделся: стены до половины выкрашены салатовым, выше — побелка. Мозг обрабатывал скудную информацию. Северуса вдруг осенило: магловская больница, вот что это такое!

— Почему я здесь? — спросил он в пустоту.

— Что? Что ты говоришь? Повтори, повтори! — возбуждено воскликнул женский голос рядом. — Врача! — и над ним склонилось лицо. Незнакомая женщина лет пятидесяти, усталая и измученная.

— Почему я здесь? — повторил он и понял, что получилось невнятно. Северус вдохнул, выдохнул и проговорил настолько раздельно, насколько смог: — Почему я не в больнице святого Мунго?

— Ты слышишь меня? Слышишь? — женщина одновременно и смеялась, и плакала. Северус вдруг почувствовал, как она сжимает его руку. На вопрос она и не подумала ответить! — Если ты меня слышишь, покажи глазами.

Он несколько раз мигнул. Теперь над ним склонился и мужчина в белом халате. Северус внезапно понял, что его тело ощупывают, но чувства были очень неясны, и он не мог бы сказать, прикасаются ли к кисти или плечу. Почему-то был уверен: нужно повернуть голову влево. Так он с трудом и сделал. Одна его рука лежала на одеяле, и в вены были воткнуты иглы с трубочками. Увидев руку, поразился: она была такой худой и безволосой, как будто он вновь стал подростком. Значит, он здесь уже давно, раз успел за время болезни так истощать. Рядом с кроватью — стул и столик, на столике книжка с оранжевой обложкой и бутылка воды.

— Доктор, доктор, теперь всё будет хорошо? — плакала от радости женщина. — Всё будет хорошо?

Нужно поговорить с этими людьми, понял Снейп. Язык словно деревянный, губы застыли.

— Она пытается говорить!

— Почему я здесь? — он думал, что говорит громко, однако его переспросили.

— Повтори, повтори.

Северус начал злиться: сколько раз можно повторять? Издеваются они, что ли?

— Почему я не у Мунго?

— Ты в больнице. Теперь всё будет хорошо, — рыдала от радости женщина. Опять она пропускала его слова мимо ушей! — Теперь всё будет хорошо.

— Сколько я тут лежу?

— Три месяца. Три месяца ты в коме, целых три месяца.

Северусу стало страшно.

— Три месяца? — и никто его не хватился? Что вообще происходит? Наверное, Волдеморт победил, миссия Поттера провалилась…

— Да, да, Елена, — торопилась женщина.

— Я не Елена, — выговорил он. Он здесь один, и никакой Елены не знает. — Я не Елена. Что со мной?

— Доченька, что ты? Доктор, она бредит?

— Если ты не Елена, то кто же ты? — это мужской голос откуда-то сзади.

— Я — Северус, — сказал он истинную правду.

— Доктор, что это она говорит? — испуганный голос женщины. — Она бредит?

Потолок начал медленно вращаться над головой, и Северус зажмурился. Это не помогло: теперь начала кружиться кровать, а осью вращения стал его пупок. А потом волшебник провалился в беспамятство.

Возвращение было таким же ужасным: снова он на кровати, снова больница. Его пробуждение было замечено.

— Ты снова очнулась. Ты меня слышишь, Елена?

— Я не Елена, я Северус, — проговорил он.

Неопределённое время был в сознании и чувствовал, что производятся какие-то манипуляции с его телом. Он ясно сознавал себя, хотя и не представлял, как сюда попал. Волдеморт натравил на него свою змею, она вцепилась в шею… Или было иначе? Тёмный Лорд поразил его заклятьем, и… Что было: змея или заклятье? Он не помнил… И есть ли смысл гадать, какое из воспоминаний истинно? В любом случае всё сводится к одному: он в магловской больнице, и маглы что-то делают с его телом. Почему не в больнице Святого Мунго? Почему у маглов? Дело в крови, наверное. Он потерял много крови, и маглы переливают чужую кровь в его тело. Вот зачем эти трубки с иглами…

Вдруг его резанула иная мысль: маглы знают, что он волшебник! Нед Мальсибер в своё время рассказал, почему ненавидит маглов и почему готов убивать их: маглы похитили его отца, и стали изучать его своими изуверскими способами — проводами, иглами, зельями; они хотели узнать, как получается у него колдовать. Ради этого маглы готовы были его на куски разрезать! Отец Неда тогда был юн, его держали в комнате без окон, причиняли боль. Над ним ставили эксперименты: не давали пить, есть, спать. И всё с одной целью: отыскать корни его силы и забрать себе, а не получится — так заставить молодого волшебника выполнять магловские приказы. Чародей смог освободиться лишь через три месяца, потому-то Мальсибер-старший привил ненависть к маглам своему сыну… Мальсибер-младший, однокашник Северуса, готов был всё это рассказывать каждому, кто желал выслушать трагическую историю. Впрочем, большинство даже среди Пожирателей не верили ему, и Северус с Люциусом не были исключением. Мальсибера все они считали парнем со странностями; Люциус как-то сказал Северусу, что отец Мальсибера всегда был тронутым, и маглы тут ни при чём. Может быть, у этого сварливого старикана и было какое-то столкновение с маглами, но вот вся история о плене — лишь попытка объяснить некоторые особенности поведения, которое было присуще Мальсиберу-старшему с детства. А может быть, это сын сочинил: не очень-то приятно слышать, что папаша слегка «того»… Тогда Северус полностью разделял сомнения в истории Неда, хотя вслух признался в этом только Люциусу Малфою. Но сейчас всё представилось ему в ином свете… Вдруг и его, Северуса, похитили для той же цели? Маг припомнил ещё кое-что: небылицы о том, что будто бы простецы могут утащить людей, находящихся при смерти, чтобы своими способами продлить им жизнь и разгадать тайну магической силы… Он этим байкам не верил, полагая, что маглам просто не под силу справиться с волшебником. Но теперь и сам он, судя по всему, оказался в плену. А может быть, это дело рук Волдеморта? Волдеморт заколдовал его, и отправил сюда, чтобы маглы ставили над ним эксперименты. Они уже начали: он не может двигаться, в его тело закачивают по трубочкам зелья… Мало того: враги ещё и с ума его свести хотят, называя женским именем!

— Как я сюда попал?

— Повтори, ради бога, повтори! — тот же возбуждённый женский голос.

— Как я сюда попал?

— Тебя сбила машина. У тебя травмы.

— Машина?

— Да. Если б не шлем, ты бы погибла.

Точно: маглы хотят свести его с ума. Значит, россказни о магловских экспериментах — истина... А ещё правда, что маглы всё это делают тайно, что они уничтожают все следы своих деяний, и что похищенного ими волшебника очень трудно выручить... Как же быть?

— Не молчи, прошу, говори, говори, — умолял женский голос.

— Оставьте меня в покое, — попросил он. — Мне нужно подумать. Не разговаривайте со мной.

— Только не молчи, пожалуйста. Не молчи, говори, — болезненным нескончаемым потоком лились слова.

Они не отпустят его, понял Северус. Сумели обездвижить, а к кровати он явно не привязан. Где волшебная палочка, понятия не имеет… Паника стала захлёстывать мага, но он сумел загнать её в клетку. Стоп! Если палочка где-то рядом, можно призвать её при помощи « Акцио». Этому научил Волдеморт, и у Северуса великолепно получалось. Нужно очистить сознание от всех этих «почему?», «зачем?», «как?» и получить палочку!

— Елена, не молчи. Говори что-нибудь, говори!

— Тише. Не надо шума, — проговорил он. Конечно, бестолковая просьба. Но можно им подыграть, и Северус продолжил: — Да, я помню, машина…

— Они были пьяные, их задержали.

— Да, да. Я хочу спать, — а сам пытался сосредоточиться, чтобы заклинание подействовало. Чародей концентрировался на мысли о волшебной палочке, силясь вызвать в сознании яркий образ, такой, который покажется максимально реальным. Только тогда и возможно получить оружие, а заклинание обязательно должно быть вербальным. В разуме Северуса не осталось ничего, кроме висящей на голубом фоне чёрной палочки. Кажется, необходимая точка сосредоточения достигнута.

— Акцио! Акцио!

— Что, что? Что ты хочешь? — опять его отвлекает ненавистная дама. Наложить бы на неё заклятье онемения! — Что тебя дать? Ты пить хочешь?

— Акцио!

Бесполезно! Наверное, оружие где-то далеко. Или же они приковали палочку. Усилие оказалось чрезмерным: снова мага начало вертеть на кровати, и снова он провалился в черноту…

Потекли однообразные дни и ночи. Сны и реальность были одинаково страшны. Во сне голова Северуса погружалась в мертвенно-синий шар, где пряталось что-то злобное, оно кидалось на мага, а он, крича, отдирал от себя это холодное склизкое нечто. Чаще всего оно бросалось в лицо или на шею. Как только ощущал укусы, Северус просыпался, задыхаясь и хрипя, и обнаруживал, что его исхудалые ослабевшие руки касаются горла или груди. Лежал он всегда на спине. Но пробуждение казалось спасительным лишь первые несколько минут, когда он с облегчением думал, что опять видел кошмар. А потом наваливалась бессильная ярость. Так, наверное, чувствуют себя калеки: только что было тело, а теперь его нет, и ходить нельзя, и нельзя пошевелиться! Северус сообразил: маглы не знают, что он может двигать руками, и не собирался выдавать себя. Голову он, впрочем, поворачивал. А ещё приходилось поддерживать разговоры с врагами для того хотя бы, чтоб те давали несколько минут тишины во время бодрствования. Но как только он начинал сосредотачиваться, ему обязательно мешали глупой болтовнёй. Иногда маглы щипали или били по лицу. В такие моменты он готов был убить их! Злость, однако, придавала сил и поддерживала решимость.

Однажды маглы ненадолго оставили его одного, он повернул голову к окну и стал вслушиваться в вороний грай. Волшебнику казалось, он различает птиц по голосам… А потом вдруг, сопровождаемый карканьем, Северус стал падать в тёмный колодец, и зажмурился… Удара не было. Чародей открыл глаза и обнаружил, что сидит за письменным столом в кресле. Вокруг — тусклый желтоватый свет, и ничего кроме Северуса, стола и кресла. Весь мир — жёлтая пустота. Жёлтая безжизненная вечность, густой туман. Маг тщетно всматривался в него, отыскивая очертания хоть каких-нибудь предметов... Вспышка алого пламени, из центра неё летит ворон с алыми глазами. Ворон спикировал на плечо и ударил в висок стальным клювом.

— Вспомни или умри! — крикнула птица и перескочила на голову. — Вспомни или умри! — ворон сильно долбанул в темя (1).

Снова тьма… Внезапно на грани слышимости родился ритмический звук. Северус уже когда-то слышал его. Нужно вспомнить, что это за ритм. Маг начал вслушиваться, но звук ускользал. Только поймает его, что-то начнёт проясняться — и снова обрыв. Словно кто-то издевался над ним. Так он тщетно гнался за звуком, но тот удалялся, таял и вот пропал совсем. Разгадка была так близка! Кажется, Северус заплакал с отчаяния… А может быть, снова уснул… Очнулся от того, что его ударили по лицу.

— Не уходи, будь здесь! — воскликнул мужской голос, и затем новая пощёчина.

— Не трогайте меня. Оставьте в покое, прошу вас, — проговорил маг.

Никогда маглы сами не освободят его; он — их пленник, как отец Неда Мальсибера. На помощь никто не придёт, раз Волдеморт отправил его сюда. Он должен выбраться сам. Заныл висок. Северус заново ощутил острую боль. Это ворон ударил клювом! Для этого нужно что-то… Вспомнить ритм! Ритм — ключ. А ворона послал друг. Осознав это, маг воспрянул духом: кто-то помогает ему. Но подумать опять не дали: маглы то и дело заговаривали с ним, мешая сосредоточиться. Дело, впрочем, не только в их бестолковых словах… От рук тянутся иглы с трубочками. По ним в его тело закачивается какое-то зелье. А чтобы удобнее было втыкать трубочки, с рук удалили волосы. Видимо, то снадобье, которое в него вкачивают, как-то влияет на сознание. Поэтому мысли и путаются…

…Ночь… Тишь, нарушаемая редкими шорохами… Северус лежит и слушает спящую больницу. За окном проехал автомобиль, на миг осветив палату фарами, и остановился где-то рядом. Потекла еле слышная музыка. Северус, волнуясь, стал вслушиваться. Главное — не спугнуть музыку. Вот он, наконец, этот ритм, тот самый, который нужно узнать. Ключ… Ещё немного… Вот оно, мужской голос обращается по-немецки, женский отвечает по-английски:

Ich warte hier

Don't die before I do

Ich warte hier, stirb nicht vor mir (2)

Эта песня… Вспышка понимания пронзила его: он заблудился в чужом воспоминании! Он — в сознании своей жены Елены, пытается уничтожить опасный участок разума… Вспомнив это, испытал огромное облегчение. Но не все кусочки головоломки сложились. Что-то он упускал из виду… Нужно слушать музыку, она даст ещё одну подсказку… «Mein Herz schl?gt nicht mehr» (3) — признался тот же мужской голос, который просил не умирать… Северуса осенило: автомобиль и дорога, узор… Автомобиль взрывается и превращается в лабиринт! Автомобиль и лабиринт — это одно и то же! Нужно пройти лабиринт вновь, и тогда Северус вернётся в своё сознание! Но мешают трубки в его теле.

Не меньше получаса, как ему казалось, чародей тянул правую руку к левой, и нескончаемо долгое время выдёргивал все эти проклятые иголки с трубками из вен. Наконец избавился от всех. Через некоторое время мир закачался у него перед глазами, голова закружилась до тошноты. Тогда он закрыл глаза и двинулся по тёмным покоям разума. Шёл по коридорам, открывал двери и тщетно пытался найти за ними вожделенный лабиринт. Только чернота и мрак, одно другого убийственнее… Всё впустую! В изнеможении бросился ничком в одной из комнат и от отчаяния забил кулаками по полу. Вдруг, приглядевшись, увидел, что пол под ним стеклянный, и внизу светлее, чем в комнате. Северус заколотил по стеклу ещё сильнее, но разбить не мог. Вскочил и помчался по комнатам, натыкаясь на предметы. Сколько он так бродил, трудно сказать. В ярости крушил какие-то предметы и кричал… Затем вернулся в зал со стеклянным полом. Выход здесь, а он не может им воспользоваться! И волшебной палочки нет! Потом он, наверное, уснул — во всяком случае, новое состояние отличалось от того, в котором находился до этого…

* * *

…Во сне оказался в освещённом лампами подвале. Двигаться Северус не мог. Перед ним стоял сухощавый лысый мужчина в чёрной мантии, взгляд бешеных синих глаза причинял ледяную боль. Бледное костистое безбровое лицо, плоский нос с вертикальными ноздрями, алые губы — всё вместе злобная маска. Весь облик его внушает ужас, потому что при взгляде на этого человека становится ясно: он — разрушительная стихия вроде торнадо или шторма… Рендалл Флегг (4), и Алый Король (4), и Морган из Орриса (4) — это он, и Ли-бродяга (4) — это тоже он, и он же управляет Белыми Ходоками (4)… Человек что-то яростно говорил, но Северус не понимал ни слова. Острая боль пронизывала грудь из-за самого присутствия этого создания. Чудовищный человек вдруг схватил и тряхнул так, что Северус прикусил язык. Устрашающе дикое лицо оказалось совсем близко, и Северус понял, что враг прямо сейчас узнает его тайну, вырвет с корнем, и тогда… И тогда — конец! Маг с отчаянием загнанного зверя вцепился ожившему кошмару в горло... Грохот, рывок… Северус ощутил, что стоит в том же подвале, опираясь о стену спиной. Футах в девяти перед ним — женское тело на боку, одна рука нелепо вывернута ладонью вверх, ноги подогнуты. Лица он, к счастью, не видит: труп лежит в три четверти спиной. Он не должен смотреть на тело, это его не касается, нужно заставить себя отвести взгляд, нельзя смотреть! С трудом — перед глазами поплыли цветные пятна — сфокусировал взгляд и наткнулся на напряжённое лицо магла в чёрном костюме. Лицо и руки его словно бы светились, и Северус не мог оторвать взгляд. В этот момент в мире существовали только они двое. Незнакомец держал в опущенной руке пистолет. Между глазами волшебника и магла протянулся, как солнечный луч, мост. Губы мужчины сложились в беззвучную просьбу. «Помоги мне», прочёл Северус и осторожно кивнул. В его разуме всплыло незнакомое имя — «Вивиана». Тогда магл в пять резких движений поднёс пистолет к виску и выстрелил.

Жуткий враг, судя по движениям губ, закричал, и тут же тело Снейпа снова прошила боль…

* * *

…Он очнулся. Всё так же лежал на полу в темноте. Боли не было, но зато он понял вдруг, что его поза в точности повторяет позу убитой в подвале женщины. Северус вскочил. Снизу сквозь пол шёл слабый свет, и маг вдруг увидел около стены кусок железной трубы. Бросился к ней, радостно схватил и начал что есть силы долбить по полу. Стекло покрылось сетью трещин, и вот, наконец, оно разбито. Северус обил края дыры, чтобы не очень-то сильно порезаться, и спрыгнул вниз.

Ощущения были такие же, как при трансгрессии. Приземлился он на мокрый асфальт. Вожделенный Огненный Путь Амбера лежал перед ним.

Северус застыл: кусочки мозаики сложились в картину. Взрывающийся автомобиль, огненный путь, магловская больница, убитая женщина — вот чёрный гибельный участок! Но знает об этом только он, Елена ничего не подозревает! Опасность не миновала, нужно спешить!

Не раздумывая, Северус вошел в лабиринт. Страшное сопротивление. Призрачные голоса звали его, приказывая вернуться, кричали что-то... Главное — не останавливаться, не обращать на них внимание. Он оглянулся через плечо: около входа в лабиринт стояла женщина пятидесяти лет, та самая, что мучила его разговорами, доктор и ещё несколько маглов. Они кричали всё громче, из-за чего идти стало куда труднее. Северус ощущал их вопли, будто тянущие назад живые верёвки. Они присасывались к телу, дёргали назад… Маг остановился и стал отдирать их. Путы превратились в змей, которые стремились укусить его. Оружия никакого не было, так что оставалось одно — скручивать змеям головы. Всё же несколько гадин вонзили зубы, и сопротивление волшебника тотчас ослабело. Яд от укусов пополз по телу… Северус понял, что снова находится в плену иллюзий: здесь — лишь сознание, лишь разум! И воображаемый яд несуществующих змей не может остановить его! Усилием воли подавил желание вернуться и продолжал идти… Огненный Путь уже испытывал его, Северус уже побеждал, хватит силы и на этот раз…

Когда он прошёл Путь, голоса стали еле слышны. Теперь Северус ясно знал, кто он, что делает сейчас и ради чего. Он — в сознании своей жены, пытается при помощи легилименции убрать смертельный участок разума. Это опасно, потому что ум Елены утянул его за собой, и он едва не потерял себя. Он стоял в центре Огненного Пути, основы реальности, но двинуться дальше не мог. Он застрял здесь! Паника снова захлестнула его… Вдруг мёртвую тишину разорвал детский крик… За него Северус ухватился, как за соломинку…

— А-а-а-а! — кто-то кричал и за волосы тащил его из середины Пути…

…Северус резко дёрнулся…

* * *

…и упал со стула, на котором сидел...

Он грохнулся, но, кажется, вовсе не ушибся. Северус лежал на полу в собственном кабинете. В кресле напротив сидела Елена, глаза её закатились под лоб. Кричал Джулиан, в истерике тормоша мать. Вопль сына врезался в уши, как сирена. Фиона прижалась к стене, обеими руками зажимая себе рот, и смотрела безумными глазами.

— Всё нормально, — прохрипел Северус. Сын тотчас кинулся к нему и стал поднимать, но это, конечено, было ему не по силам. Зато сесть волшебник всё же смог.

— Всё, всё, — несколько минут сидел, опираясь спиной о стол. — Всё нормально… Палочку, палочку дайте, — выговорил он. Дочь словно очнулась, выполнила просьбу, но удержать палочку Северус не смог: пальцы не слушались. Всё же он, наверное, крепко приложился кистью, пусть боли пока и не ощущал. Джулиан уже протягивал отцу открытую склянку с эликсиром. Северус слабо улыбнулся, втянул запах: то, что нужно. В основе живая вода, универсальное средство от телесных повреждений. Глотнул, и сил сразу прибавилось. Дети с надеждой смотрели на него. Северус, цепляясь за стол, с трудом поднялся. Он еле держался на ногах, будто его только что перенёс «Круциатус». Заклинанием получил необходимое зелье, подошёл к жене и влил ей в рот несколько глотков. В изнеможении уселся на подлокотник её кресла и стал щупать пульс. Снадобье вливал несколько раз. Фиона с Джулианом не отводили от него глаз, на лицах читался единственный вопрос.

— Теперь всё будет хорошо, всё нормально, — успокаивающе заговорил он.

— У тебя кровь! — вдруг заполошно воскликнула Фиона. — На лице! Вот тут! — она показала на бровь. — Кровь!

— Не страшно. Ерунда.

— Кро-о-вь, разби-и-то, — дочь всхлипнула, сын тоже, оба разрыдались и бросились к отцу. Северус обнял их и сразу же забыл про рану.

— А мама, а мама, — плакали они. — Ма-а-ма, а что…

— Я ей сейчас помогу, сейчас. Вы пойдёте к себе, станете рисовать или почитаете. А я помогу. Всё нормально, всё хорошо.

На некоторое время они застыли, прижимаясь к отцу. Кое-как он успокоил детей и отправил их по комнатам. Елена всё не приходила в сознание. Она была в глубоком обмороке, хотя должна была бы уже прийти в себя. Чувства Северуса на время замёрзли, будто его кто-нибудь стукнул заклинанием «Гелусенсус ». Вдруг часы-напоминалка пробили:

— Через пять минут придёт профессор Макгонагалл.

Он посмотрел на циферблат: сеанс легилименции продлился семь часов! В дверь позвонили, и домовой эльф открыл дверь. Северус едва успел выйти и встретить гостью. Как только та увидела его, воскликнула:

— Что с вами, Северус?

— Что-то не так? — тупо спросил он.

— У вас кровь на руке, и вы рассекли бровь!

Он посмотрел на руку: там, откуда выдернул трубки, были ранки, кровь текла, а он и не заметил. Прикоснулся правой рукой к брови: влажно, на пальцах кровь. Тут он вспомнил, что и Фиона говорила про разбитое лицо. Но это не имело никакого значения!

— Минерва, мне нужна помощь! Идёмте!

Они вошли в его кабинет, где в кресле, откинув голову на спинку, всё так же сидела Елена, закатив глаза.

— Вы же владеете навыками легилименции, Минерва?

— Да, но не в такой степени, как вы.

— Всё равно. Я потом вам всё объясню. Жена потеряла сознание, и я не мог привести её в себя обычным способом. Ещё немного, и будет поздно. Я попробую её вернуть. Следите за мной. Если вдруг поймёте, что я не контролирую ситуацию, отзовите меня назад, — он протянул Макгонагалл небольшой пузырёк. — Откройте и поднесите к носу. Если это не поможет, примените волшебную палочку. Как угодно. Можете облить водой, можете ударить, можете крикнуть.

— Но как я узнаю, что пора вмешаться?

— Если я вдруг потеряю сознание.

— Но кровь… Может быть, вы…

— Плевать на кровь! Не до этого!

Он закрыл глаза и вновь двинулся в память жены.

Снова абсолютная тьма, а потом на него накинулись призрачные голоса. Они окружили его и попытались утащить за собой. Но, вооружённый опытом борьбы со змеями, Северус сумел прорваться сквозь вопли и оставил их позади, однако они так и остались на грани слышимости. Маг отключился от них и на ощупь побрёл в темноте. Начало светлеть, и он увидел перед собой серебристую дорогу, а через дорогу — Елену в одежде, поглощавшей весь свет. Различимы были только кисти рук и лицо. Елена заметила его и закричала, однако к дороге приблизиться побоялась. Тогда Северус двинулся к жене. Дорога оказалась вязкой рекой, которую он с трудом перешёл.

— Северус! — Елена кинулась к нему. — Мне страшно, Северус, я заблудилась, я не знаю, кто я и куда идти! Северус, выведи меня отсюда! Я боюсь этого места!

Снейп крепко взял её за руку и повёл за собой, объясняя:

— Пойдем, я вытащу тебя.

— Ты меня больше не бросишь здесь?

— Нет, нет. Я тебя не бросал, ты потерялась. Но теперь мы вместе отыщем выход.

—Ты меня тут не оставишь? — она вцепилась в его руку. — Не уходи без меня!

— Я всегда буду с тобой, не бойся. Я никогда тебя не покину. Никуда тебя не отпущу. Никогда. Никогда.

И они двинулись по уплотняющейся с каждым шагом черноте. Чародей уверенно тянул супругу за руку, и вот они увидели вдалеке свет факелов. Неопределенная тьма постепенно обретала очертания арочного коридора. Волшебнику казалось, идут они уже несколько часов. Наконец перед ними забрезжил бело-синий свет: то был огненный путь Амбера. Блики огня освещали высокие стены с клинчатыми арками, потолок терялся в высоте.

— Мы должны пройти его, Елена.

— Я не знаю… Что это? Оно опасно, зачем нам туда? Может быть, нужно вернуться? — неуверенно говорила она. — Там кто-то зовёт… Ты слышишь голоса? Они зовут меня.

— Они хотят убить тебя.

— Но почему?

— Не знаю! Может быть, это враги твоего отца, может быть, они хотят пролить кровь Амбера.

— Они не кажутся мне злыми. Те люди сзади нас.

— Говорю тебе, они пришли за твоей жизнью!

— Но… Они говорят, я должна бросить тебя…

— Если мы останемся, погибнем оба! — резко сказал Северус, глядя жене в лицо. — Неужели ты не понимаешь? Они сначала убьют нас, затем — наших детей! Их некому будет защитить! Я знаю, что говорю! — нетерпение снедало его: он всё сильнее ощущал неведомую угрозу, тянущую к ним когтистые лапы… Нечто смертельно опасное преследовало их, оно тянулось сюда, в этот коридор. Ощущалось оно, как ледяной сквозняк. — Быстрее! Идём же! — он дёрнул Елену за руку.

— Они говорят, ты приносишь мне вред, — неуверенно протянула та. — Ты…

— Это убийцы! Дементоры! Хотят высосать наши души! — он рванул жену, и та поплелась за ним.

Внезапно раздался жуткий грохот, словно где-то рядом, прямо за стеной, обрушилась скала. Пол вздрогнул.

— Быстрее, чёрт возьми! — маг ступил в Огненный путь и втянул за собой Елену. Они тотчас ощутили сопротивление Пути, огонь взметнулся выше их голов. Снова грохнуло, и Северус, обернувшись, увидел упавшую колонну. В лицо полетели острые льдинки, и Северус вновь начал смотреть вперёд. Пол снова задрожал. Супруги двигались вперёд между огненных линий, а вела обоих железная воля Северуса. Грохот за спиной нарастал. Зал вибрировал, словно началось землетрясение. Колонны не выдержали и начали с треском падать. Однако сопротивление Пути ослабло, и последнюю треть можно было пробежать. Зал рушился, и невозможно было смотреть на это. Губительная темень гналась за ними, а сквозь грохот прорывались крики. В центре Пути супруги остановились, и маг сказал:

— Перенеси нас домой.

Ничего не произошло. Они по-прежнему стояли в центре лабиринта. Елена чуть ли не висела на Северусе. Маг огляделся. Стены исчезли, их сменил мрак, и он подступал к границам лабиринта.

— Перенеси нас домой! — приказал маг Пути. Бесполезно! А чернота подобралась ближе.

Волшебник понял: делает что-то не то. Сейчас — последняя и решающая схватка, а потом — потом ничто, исчезновение. Мгла поглотит их, вберёт в себя и растворит. Они исчезнут. К ужасу Северуса, пол начал дрожать. С громким треском откололся кусок лабиринта. Чародей вдруг понял, что происходит: Елена тормозила обоих, но не сознавала этого. Та самая убийственная часть её, тёмный участок, желала, чтобы они остались тут навсегда, чтобы ничто поглотило их. А чтобы вернуться домой, нужно произнести заклинание. Снейп знал только одно слово из него: психопомп. И что делать дальше, маг понятия не имел. Он всмотрелся в лицо жены, но не смог поймать взгляда. Тогда наудачу сказал:

— Психопомп, Елена, психопомп.

И та откликнулась:

— Псю-хэн пем-пейс, пси-хо-помп, псю-хэн пем-пейс, пси-хо-помп. Ве-дёшь ты ду-шу, про-вод-ник, ве-дёшь ты ду-шу, про-вод-ник, — при том лицо её казалось мёртвым.

— Домой! — приказал Снейп пути. Он ощутил, как по телу его прошёл слабый электрический разряд. Но жена тянула назад. Тогда Снейп точно и сильно ударил её по голове, и та лишилась чувств. Он удержал супругу от падения. На этот раз ему не пришлось обращаться к Пути вслух. Маг почувствовал, что пол под ногами исчез. Они испытали такое же ощущение, как при трансгрессии…Они стояли на поляне, окружённой густыми зарослями не менее тридцати футов в высоту. От поляны расходились четыре прохода. Место это казалось магу странно знакомым, он уже видел его, и с ним была связана некая трагедия… Это же тот лабиринт, который проходили участники Турнира трёх волшебников!

С трудом они выдрались из цепких кустов и в изнеможении упали на траву…

* * *

… И оба очнулись в кабинете Снейпа, стоя и держась за руки. Волшебник до того вымотался, что не мог удержаться на ногах. Падая, пытался ухватиться за край стола, но рука впустую цапнула гладкую поверхность. Волшебную палочку уронил. Сознание окончательно прояснилось, когда над ним склонились обеспокоенные Елена и Макгонагалл. Минерва, деликатная дама, оказав посильную помощь, удалилась…

Этот жуткий день наконец окончился. Спать Северус и Елена отправились не раньше половины второго ночи. Жена сразу уснула, а к Северусу сон всё не шёл. Несмотря на то, что он чертовски измотался и измучился за день, ощущение счастья переполняло его. Волшебник лежал на спине, закрыв глаза. Жена обнимала его, он радостно вбирал тепло её тела. Он справился. Теперь ничто и никогда не сможет помешать. Он одержал победу, так будет и впредь. Северус чувствовал в себе не силу даже, а могущество. Ощущение это переполняло его счастьем. Теперь ничто не сможет повредить, он справится с любыми трудностями… Мир в его руках…

А потом вдруг молнией ударило понимание. Северус дёрнулся и выпучил глаза. Ему показалось, звёздное небо прямо сейчас обрушится на него… Через мгновение он с облегчением сообразил, что смотрит в потолок. Но явленное знание никуда не делось, хотел он того или нет. Где он… живёт — здесь или там?.. Кто он? Что реальность, а что — иллюзия? Чему верить? Он постиг разумом то, чего не мог объяснить себе более десяти лет, — бешеную тягу к Елене… Вот почему он так любит прикасаться к родным! Раньше он не был таким! Вот почему не может быть меньше двух детей, или меньше четверых, или даже шести! И обязательно двойняшки или близнецы, два брата, две сестры… Иначе не может быть…

Северус едва удержался, чтобы не вскочить… от волнения… или ужаса? Вместо этого осторожно, чтобы не разбудить жену, сел, сцепил до боли в замок кисти рук и прижал ко рту, удерживая крик… О, глупость! Да разве важно, почему он так стремился заполучить и удержать Елену?.. Глаза зажмурил. Сердце лупило, как бешеное. Казалось, оно долбит где-то в горле. Дышать стало тяжело. Мысли разбегались.

Сколько пребывал в этом неприятном состоянии, Северус не знал. А потом вдруг пришла спасительная мысль: что изменилось? Раньше он действовал инстинктивно… или даже рефлекторно — и абсолютно верно. Он был, как ослеплённый солёной водой утопающий, схватившийся за кусок доски. Или как замерзающий слепец, на ощупь пробирающийся к неизвестному источнику тепла… А теперь вдруг прозрел: в руках его — не доска, а лодка, и это он ею правит; тепло — это свет, и Северус ясно видит, откуда свет исходит… Главное: он знает, Елена — нет; этого достаточно… А как же принц Джулиан? Он куда сильнее дочери, и он опасен... С другой стороны, принц ближе Северусу, чем Елене; они похожи. С принцем Джулианом необходима осторожность… Елена будет пытаться сбежать, и необходимо пресекать любое похожее стремление. Он должен быть начеку… Просто не нужно ничего выпускать из-под контроля… Управлять всеми частями сознания, только и всего… Волшебник успокоился, и навалилась на него жуткая слабость. Он провалился в сон. Северус проспал необычно долго, до двух дня.

Проснувшись, ощутил себя не просто больным, а отравленным.

Обвёл глазами комнату: потолок в виде неба, сейчас голубого с пухлыми облаками, мягкого жёлтого цвета обои с нарисованными здесь и там картинками на лесные темы, шкаф и трюмо в тон. Лёгкий запах леса. Всё такое привычное и родное… Но стены вдруг задрожали и стали таять, извне их давила гудящая резко пахнущая темнота. Северус зажмурился, вцепившись в бельё. Так стало ещё хуже: он ощущал, как сгущающаяся мгла охватывает всё сильнее и сильнее. Северус открыл глаза и вздохнул с облегчением: нет никакой черноты, солнце играет на стенах. Поднялся, накинул халат и поплёлся на кухню, чтобы сварить кофе. С улицы донеслись взрывы детского смеха, голос Елены. Придерживаясь рукой за стену, маг добрался до кухни, снял с крючка турку, поставил на огонь, насыпал кофе, стал наливать воду, но так неуклюже, что всё свалилось на пол. Северуса шатнуло, и он стукнулся о дверцу шкафа.

— Хозяин, я сделаю вам кофе, — раздался сзади голос Полли.

Северус плюхнулся на стул, локти поставил на стол и упёрся лбом в ладони. Эльфиха управлялась споро: на столе появился хлеб, маслёнка, нож, сахар, молочник… Северус, нахмурившись, тупо наблюдал. Опять накатило ощущение нереальности происходящего. Снова ему стало казаться, что на самом-то деле нет ни кухни, ни дома, ничего вокруг, только непроглядная темнота. И самого его тоже нет… Он взял нож и ткнул себя в ладонь, потом ещё раз, и ещё…

— Северус! — панический вскрик Елены. Она влезла в комнату прямо через окно: напуганная Полли позвала её. Елена отобрала нож, приняла из рук Полли зелье, вату, бинт и перевязала мужу руку.

— Нет крови, крови нет. Боли нет. Всё — иллюзии, — бормотал Северус, пока Елена с ним возилась. — Ничего нет. Ничего…

Елена вдруг дала ему пощёчину. Это подействовало, словно удар хлыста.

— Ты свихнулась? — заорал Северус и вскочил.

— Северус, всё кончилось, — спокойно сказала жена. — Всё хорошо.

Маг несколько секунд стоял, бешено глядя на Елену. Руки его сжались в кулаки, и он ощутил сильную боль в левой. Разжал, поднёс к лицу: повязка.

— Что-то… я…

Жена обняла его, потом усадила и встала напротив.

— Ты поранился.

— Когда?

— Только что. Ткнул себя ножом.

Она с болью — и страхом? — глядела на него.

— Я… я был… не в себе, — он смутился. — Да?

— Наверное, — она подошла, обняла, прижала его голову к груди. Закрыв глаза, Северус слушал её сердце, дыхание, впитывал тепло тела. Покой и безмятежность… А потом его резануло воспоминание, и он резко отстранился:

— Футболка!

— Что? Какая футболка?

— Та, с двумя маглами! — он начал раздражаться.

— Я не понимаю, — недоумённо сказала Елена.

— Один магл горит, другой в лампочках, они жмут друг другу руки!

— А-а, эта. Её нет давным-давно. Зачем я буду старьё хранить?

— Ты её выкинула?

— Далась тебе эта футболка. Не помню. Выкинула, наверное.

Больше двух недель волшебник проболел. Северуса так и тянуло по временам болезненно-ужасное ощущение, что он не отличает границ своего тела от границ других предметов и существ, что всё это слито воедино. Он становился домом, лужайкой, и всё живое обитало в нём, и снова давила темнота. Бывало, он стоял и ощупывал стену, или перила, или дерево, и рука свободно проникала сквозь предметы… С людьми и животными он этот опыт не проделывал… В такие моменты он не мог бы сказать, потерял ли ориентацию в пространстве или же разрастается во все стороны… Спасался лишь болью. Он понимал, что происходит: его разум боролся сам с собой. Два взаимоисключающих — восприятия? размышления? — никак не могли сосуществовать. Он есть — его нет… Он жив — он умер… Fui, sum, ero — или fuеro (5)?

Елена тряслась от страха за него, даже на работу ходить перестала. Старших детей отправила к отцу. Она стала опасаться и самого Северуса, и за него: в некоторые моменты лицо его каменело в задумчивости, глаза обращались внутрь к некоему голосу, и тогда он брал в руки что-то острое и ударял себя. Жена прятала все опасные предметы, начиная от ножей и заканчивая отвёртками, но всё равно Северус умудрялся их находить, вонзал в обнажённое тело и заворожено смотрел на льющуюся кровь. При том удары он наносил только там, где мог видеть результаты. Елена пугалась, даже если Северус просто пуговицы расстёгивал: бёдра с наружной стороны, грудь, предплечья — всё было покрыто следами от кровавых опытов.

Легче стало только тогда, когда Северус нашёл путь к выздоровлению: следовало отодвинуть явленное знание подальше, частично забыть его. Оно никуда не делось, но висело где-то на периферии сознания…

А потом всё пошло, как прежде… Хотя иногда змеиные кошмары всё же мучают Северуса, а Елена и слышать не хочет слово «велосипед»… И временами у Северуса появляются на предплечьях открытее ранки. Он их называет «дырками в венах». Чаще всего они не кровоточат. Но смотреть на них Северусу невыносимо, вылечить невозможно, и остаётся лишь одно — заклеивать пластырем.

Примечания:

(1)Прямая отсылка к эпизоду из «Игры престолов» Д. Мартина: «Ну же, Бран, — напомнил ему ворон. — Выбирай. Лети или умирай».

(2)Слова из песни Rammstein «Stirb nicht vor mir»: «Жду я здесь / Не умирай раньше меня / Я жду здесь, не умирай раньше меня».

(3) Слова из песни «Spieluhr» Rammstein: «Сердце моё больше не бьётся…»

(4)Рендалла Флегга можно встретить в «Противостоянии» Стивена Кинга, он — посланник дьявола.

Алый Король явился из «Тёмной башни» Стивена Кинга, именно он противостоит стрелками стремится уничтожить и башню, и все миры, которые она скрепляет. Алый Король — разрушительная сила.

Злодей Морган из Орриса живёт в«Талисмане» С. Кинга. Он — чудовище в образе человека, исчадие ада.

Ли Бродяга — так я позволил себе перевести имя человека из песни с одноимённым названием «Stagger Lee» (альбом «Murder Ballads» группы Bad Seeds во главе с Ником Кейвом (Nick Kave). Этот Stagger Lee явился в местечко под названием «Ведро крови» («Bucket of Blood»), где устроил в баре перестрелку.

Белые ходоки явились из «Песни льда и огня»Д. Мартина. Это существа, живущие на севере за Стеной. Стена отделяет человеческий мир от морозного обиталища враждебных сил. Белые Ходоки убивают людей, появление Белых Ходоков сопровождается морозом. Они поднимают замёрзших мертвецов, и те нападают на живых.

(5) «Я был, я есть, я буду — или буду (раньше другого «быть»)? Перевод для fuеro признаю вольным, и, возможно, ошибочным.

2005, конец февраля

Истину Снейп узнал только спустя четыре с половиной года после рождения двойняшек, да и то по необходимости, а не по желанию супруги.

Он был в детской вместе с первенцами. Фиона, вовсю проявляя спонтанную магию, играла с ним. Игрушечный ёж то подлетал к Северсу, то ползал вокруг него, то прыгал к Фионе. Дочка заливалась смехом всякий раз, когда игрушка касалась руки или лица. Джулиан сосредоточенно рассматривал акварельную картину, нарисованную матерью. Это была иллюстрация к детской книжке: зайчонок с медвежонком собирали ягоды на поляне. Контур фигуры Джулиана вдруг замерцал всеми цветами радуги. Северус кинулся к сыну, схватил за руку и дёрнул на себя. Тот даже испугаться не успел, упал в объятья отца, но хоть отвёл глаза от картинки. Маг понял, что это значит: Джулиан уходил по карте. Встревоженный Северус рассказал об этом Елене, а та, как позже узнал волшебник, — отцу. После этого тесть и вызвал зятя на разговор:

— Сэвэрус, я хочу рассказать тебе кое-что о нашей семье, — начал он. — Мы от тебя скрыли, кто мы на самом деле. Не совсем честно, зато меньше беспокойства. Однако теперь молчать опасно. Ты женился на принцессе Амбера.

Снейп жадно слушал.

— Амбер — вечный город, истинное королевство, вершина мира, — продолжал тесть. — Всё прочее — это лишь Отражения или, как их кое-кто называет, Тени, которые отбрасывает Амбер (1). Мой брат Рэндом — король Амбера, император Отражений. Мы, дети короля Оберона, обладаем властью над Отражениями, потому-то мы и можем так легко передвигаться из одной реальности в другую. Эту способность нам даёт Огненный Путь Амбера. Огненный Путь — это образ Порядка, данный в чувственном восприятии. Все мы посвящены в него. Тот, кто прошёл Путь, может передвигаться по Отражениям и пользоваться фамильными картами.

Принц замолчал, давая Северусу обдумать поразительные сведения. Северус и раньше знал, что Легенсы — вовсе не те, за кого себя выдают, они очень богаты, у них есть магловские дворянские титулы. Этим его сведения и ограничивались. Он был уверен, однако, что на самом-то деле Легенсы — это те самые таинственные Тарквинии, о которых ходит столько легенд (2). Разум его заработал с двойной скоростью. Северуса не оставляла мысль, что тесть в очередной раз испытывает его.

— Я думал, истинное ваше имя — Тарквинии, — заметил он. — Или что вы состоите с ними в каких-то отношениях.

— Они наши вассалы, — ответил Джулиан.

Северус задумался, отлично понимая, что это — очередная проверка. Он должен мгновенно реагировать, не показывая своего изумления. А ещё и необходимо задавать правильные вопросы. Иначе Джулиан его ни во что не будет ставить. Информация, которой настроен поделиться, так и останется при нём, он прекратит разговор! Одно неверное слово — и всё, потом ничего не вытянешь.

— А как же сын? Ведь он не проходил Путь? — после некоторой заминки спросил маг.

— Верно, путь прошёл я, держа внука на руках, и то же самое с Фионой. Они этого не запомнили, но магия Пути теперь с ними. Итак, пройти посвящение может только лицо нашей крови. Любого другого Путь убьёт. Однако тебе необходимо научиться использовать наши карты.

— У меня это получилось только раз.

— Поэтому-то я и думаю, что ты сможешь ими управлять. Дети нашей крови, особенно маленькие, могут случайно попасть куда-нибудь по карте. С некоторыми из них происходило то же, что и с Джулианом. Сам понимаешь, Сэвэрус, это страшно опасно, потому что ребёнок легко может заблудиться. И ты просто не успеешь найти его. Один принц так и погиб… А в случае с твоими детьми и моими внуками опасность усилена.

— Почему? — волшебник впитывал каждое слово тестя.

— Да потому что ты усилил кровь Амбера своей кровью мага. К тому же Елена — уникальное явление в нашей семье: что бы она ни рисовала, у неё в любом случае получается карта! Ими весь ваш дом увешан! Но сама она об этом не догадывается. Даже я это сообразил только несколько дней назад, когда она мне показала ту картинку со зверьками. Поэтому я и говорю с тобой. Елена была против. Магия карт пока тебе доступна только в одном случае: если тобой владеют бешеные чувства. Но это очень ненадёжно. Нужен верный способ. Пройти наш Огненный путь ты не можешь, потому что он уничтожит всякого чужака. Зато ты можешь пройти нарушенный Путь, как делают колдуны в одном Отражении. Однако тут есть загвоздка: это смертельно опасно. Насколько я знаю, одна ведьма так потеряла восьмерых учениц. Если силы у тебя не хватит, ты погибнешь. Но если сможешь, то станешь куда сильнее, чем сейчас. И тогда я буду спокоен за дочь и внуков.

Они помолчали.

— Я готов попробовать, — заявил Северус. Если до этого момента он не был уверен, что хорошо справляется с диалогом, теперь точно знал, как себя вести и чего, собственно, добивается принц. Принц, подумать только!

— Хорошо. Шанс у тебя есть. Можем туда отправиться прямо сейчас, — у тестя появился в руке рисунок на картоне.

— Чего же мы ждём тогда? — нелегко Северусу дался этот разговор и эти слова, очень нелегко! Но иначе нельзя.

— Держись за меня, — принц Джулиан стал всматриваться в карту. Северус ухватил его за рукав, и оба стали проваливаться сквозь пространство.

Они оказались на продуваемой всеми ветрами скале, которую хлестали струи дождя. Солнце закрыли тучи, и ясно было, что непогода не собирается отступать. Оскальзываясь, мужчины стали спускаться по извилистой тропинке. Наконец они добрались до небольшой лощины, где располагался Путь, окружённый чахлыми деревцами. Пока шли, насквозь промокли.

— Сначала обойдём его и изучим, — говорил принц. — Рассмотри, насколько можешь, все дыры. Ты должен будешь двигаться от разрыва к разрыву до центра. Когда мы проходим Путь, то идём вдоль линий. Этого ты ни в коем случае делать не должен, хотя Путь попытается тебя вынудить.

Северус впивался глазами в серебристые огненные линии и жадно слушал объяснения. Наконец-то его мечта может осуществиться! Овладеть иным принципом магии — что может быть привлекательнее? Он так к этому стремился!

— Пока идёшь, ты должен ясно представлять цель — центр, — продолжал Джулиан. — Помни, кто ты и что делаешь. Путь начнёт ломать тебя: так он проверяет силу. Ему нельзя поддаться, иначе не ты будешь его контролировать, а он тебя. Едва ты ступишь на него, он обрушит на тебя свою мощь. Иллюзии, созданные им, и иллюзии твоего сознания нападут на тебя. Путь ударит и по телу. Чего бы тебе это ни стоило, ты должен оставаться на ногах. В самом крайнем случае можешь упасть на одно колено. Если ты недостаточно силён физически, он раздавит тебя.

— Два с половиной года назад ты сказал, что я слишком слаб для твоей дочери. Я постарался избавиться от этого недостатка.

— Я знаю. Это заметно по тому, ты стал орудовать мечом. Минут семь ты выстоишь против принца или принцессы Амбера, — усмехнулся Джулиан. Периодически тесть устраивал зятю проверки. На самом деле Северус в особенно удачные моменты мог и десять минут сопротивляться, если волшебная палочка оставалась в его руках.

Теперь-то стало ясно, что Джулиан уже тогда, больше двух лет назад, решил показать ему Путь и подтолкнул в нужную сторону. Что же до метода… Иным способом он не достучался бы до Северуса…

Они остановились там же, откуда начали осмотр.

— Как, попробуешь или оставим до следующего раза? — спросил Джулиан.

— Нет уж, я рискну прямо сейчас, — Северус знал, что тесть ждёт именно этого.

— На всякий случай, вот тебе моё изображение, — принц достал свою карту и отдал волшебнику. — Если Путь куда-нибудь тебя забросит, я тебя найду.

Задержав дыхание от волнения, Северус вступил в разрыв. Невероятно трудно было не то что сделать шаг, но и выдохнуть. Но он всё же пересилил и одновременно с выдохом опустил ногу. Ему казалось, что каждое движение занимает по меньшей мере час, и весь этот час пронизан мощным сопротивлением. Если б он последние два года не упражнял тело, сейчас оно подвело бы его… Маг продвигался очень медленно... Неожиданно снова стал ребёнком. Вот отец орёт на мать и бьёт её, вот семилетний Северус с плачем выбегает из дома… Вот отец даёт ему подзатыльник с такой силой, что он стукается носом и подбородком о стол… Вот он снова в Визжащей хижине, и Волдеморт направляет на него волшебную палочку… Путь вытаскивал из сознания самые неприятные воспоминания и давал понять, что дальше будет только хуже. Но сдаваться нельзя! И Северус выставил в ответ счастливые чувства… Затем волшебника охватил огонь: Путь заставлял свернуть и двигаться вдоль «безопасных» линий, а не лезть в разрыв. Казалось, ещё немного — и вспыхнут волосы. Столб огня охватил его… И это Северус преодолел… А потом был вязкий плотный туман, и каждый шаг мог стать последним, потому что не видно было, куда ступаешь, и приходилось продавливать дорогу грудью… В какой-то момент чародей ощутил, что идёт вниз головой. Ноги ступали по звёздному небу, волосы касались травы, облака текли сквозь рот и нос… И вот он в центре Пути. Все иллюзии исчезли. Сверус с опаской оглядел себя и радостно обнаружил, что остался прежним.

— Как ты? — крикнул тесть.

— Отлично! — хотя чувствовал себя выжатым, как лимон, и стоял, держась только на силе воли. — Что дальше?

— Можешь приказать ему перенести тебя ко мне, а можешь отправиться домой.

— Я отправлюсь домой. До встречи!

— Счастливо!

И Путь действительно перенёс его в гостиную дома. Там-то маг позволил себе упасть: ноги подломились. Несколько дней подряд чувствовал себя больным, а ночью переживал кошмары, от которых в ужасе просыпался и которых не помнил… Но это прошло.

С этого времени стал приспосабливать к себе магию Пути. Он продвигался осторожными шажками, ставя опыты. Приблизительно через полгода понял, что куда лучше стали придумываться заклинания. Мысль возникала, он так и сяк вращал её в разуме, она обретала объём, серебристый каркас, и вдруг являлось стройное и логичное решение. Промежуточную стадию волшебник словно бы проскакивал. Новую силу Северус впервые применил в Хогвартсе: снял проклятье Волдеморта с должности преподавателя защиты от тёмных искусств. Доказывать ему это пришлось собственным примером. Никому не хотелось спустя год преподавания оказаться на месте бедняги Локонса, и директор сам взялся обучать старшекурсников — больше не позволяла занятость. С мая весь Хогвартс стал ожидать, когда же колдовство начнёт действовать. Но ничего не случилось ни со Снейпом, ни с членами его семьи. Только тогда люди поверили, что наговор Волдеморта и в самом деле уничтожен.

Благо посвящения в Огненный Путь было кроме прочего и в том, что на своё прошлое маг постепенно учился смотреть без яростных переживаний и сожалений. Огненный Путь словно прижёг вечную подозрительность Снейпа, вечную его злость… При том Северус понимал, что опять вынужден подчиняться обстоятельствам. Не то чтобы сам он горел желанием помириться с бывшими врагами или вызвать в людях если не симпатию, то хотя бы ровные чувства, — ничего подобного. Не хотел он себя менять! Ему и так спокойно жилось. Но одно цеплялось за другое, и приходилось, как это называл принц Джулиан, «запрыгивать в поезд на ходу». «Ты сначала заскочи, — с усмешкой наставлял тесть, — а потом, коль сумеешь, перехватывай управление». Иной раз Северус мрачно думал, что, видно, никогда он не избавится от присутствия сильного мага. Сначала Волдеморт с Дамблдором, теперь вот принц Джулиан… А Северус должен подлаживаться! Но иного выхода нет! Не враг же он себе… Тем более теперь, после победы! Контроль — вот что главное.

2003, март

Джулиан-старший в очередной свой приезд преподал наедине магу жестокий урок. Однажды он вызвал Северуса по карте и попросил, чтобы тот пришёл в лес недалеко от посёлка. От дома туда было идти минут сорок. Северус удивился: обычно тесть либо приезжал на машине (хотя бывало, на мотоцикле или верхом), либо приходил по карте прямо в гостиную дома. Сейчас-то за каким чёртом лес? Ещё и дождь стал накрапывать. Маг раздражённо оделся и пошёл к условленному месту, мысленно громя дурацкую затею. Северус увидел тестя, тот стоял около дуба, крутил в пальцах чётки. По ритуалу приветствия они обнялись, а потом Джулиан вдруг схватил Северуса за грудки и чужим голосом сказал:

— Сделай что-нибудь. Высвободись.

— Я тебя не понимаю.

— Как ты защитишь свою семью, если себя защитить не можешь?

Северус мгновенно сунул руку в карман за волшебной палочкой.

— Не ищи, нет её там. Вытащил, когда здоровался. И что же теперь? Вот прямо сейчас я тебя убью. Спешить не буду, посмотрю на агонию, — и тесть сильно толкнул Северуса.

Тот отлетел, врезался спиной в дерево и упал. Джулиан уже был рядом, одной рукой рванул Северуса и поставил на ноги.

— Откуда ты знаешь, кого видишь? — жёстко удерживая за рукав, спросил тесть. — Что, если сейчас я поиграю с тобой, а потом пойду и сверну шеи твоим детям и жене? А ведь малыши даже ходить толком не умеют. Что ж ты не сопротивляешься? — действительно, Северус растерялся. — Почему ты думаешь, что перед тобой Джулиан из Амбера, человечек?

Тогда Северус ударил Джулиана в лицо. Он попал, хотя тот, казалось, и не почувствовал. Недруг снова отшвырнул Северуса. Маг и на этот раз не удержался на ногах. Джулиан мгновенно оказался в трёх шагах, но Северус успел вскочить.

— Что ж ты ничего не делаешь? — увещевал Джулиан, надвигаясь на волшебника.

Тогда Северус стал драться по-настоящему. Но бестолковые и неумелые удары никакого вреда противнику не наносили, тогда как самому Северусу даже и вдохнуть лишний раз было больно. Когда он очередной раз оказался на земле, рука его вдруг нащупала толстый сук. Волшебник схватил его, и, когда враг подошёл, со всей силы врезал тому по голове. Джулиан увернулся и отпрыгнул, волшебная палочка Северуса выскочила из его кармана, а он не заметил. Маг с отчаянием швырнул сук, как копьё, и подхватил палочку. Но взмахнуть ею не успел: мощный удар сокрушил запястье, а сам чародей опять оказался на земле. Оружие было под рукой, а волшебник не мог его применить! Тесть подошёл, но ударить не попытался. С полминуты, показавшиеся вечностью, он глядел на Северуса, а затем протянул руку.

— Вставай.

Тяжело дышащий, чувствуя кровь на губах, Северус рукой пренебрёг и, собрав волю в кулак, поднялся сам. Боль игнорировал: сказался опыт общения с Волдемортом, который в гневе подвергал Круциатусу всех, кто попался под горячую руку. Маг был в бешенстве, и оно возросло, когда увидел, что тесть смотрит сочувствующе.

— Какого чёрта, Джулиан?! — Северус всем своим видом демонстрировал, что мучение ему нипочём.

— Больно?

—…, …!

— Понимаю. Сустав выбит, ничего страшного. Давай помогу.

Джулиан ловко вправил руку, но пульсирующая боль всё дёргала.

— Ты даже себя не можешь защитить. Без своей палочки ты ничто, — мрачно констатировал тесть. — Даже и с ней ты ничто, стоит лишь дать хорошенько по правой руке. Что, если б на моём месте оказался другой? И не надо говорить, что ты за семью жизнь отдашь, мы оба это знаем. Только вот пользы никакой — враг просто отшвырнёт изломанный труп и отправится к тебе домой! — жёстко говорил отец Елены, а Северус угрюмо слушал.

— Я мог бы трансгрессировать домой, забрать всех оттуда и скрыться.

— Враг всё равно нашёл бы вас, уж поверь! Ты слаб, Северус. Пока палочка в твоих руках, ты можешь сопротивляться. Но если её нет, ты безобиднее котёнка. А я ведь даже не самый сильный в нашей семье.

— Куда ты клонишь? — яростно спросил Северус.

— Сколько раз ты можешь подтянуться? Сколько раз отожмёшься? Вон на то дерево, — он указал на дуб, нижняя ветка которого росла на высоте поднятых рук, — ты можешь взобраться? Сможешь добежать отсюда до дома? Сколько моих ударов ты сможешь выдержать? Вот сейчас, избитый, можешь ты спасти семью? Хватит у тебя выносливости? А левой рукой ты умеешь колдовать?

Северус молчал. Они оба знали ответы. Джулиан продолжал:

— Фехтовать ты стал средне, этого мало. Сделай своё тело настолько сильным, насколько возможно.

— Что случилось, Джулиан?

— Мой брат Кейн убит, а на моего племянника Мерлина совершено покушение. И я понятия не имею, кто может за этим стоять.

— А всё ваша скрытность проклятая! — в сердцах сказал Северус. — Всё тайны какие-то. Я уверен, что вы вовсе не те, за кого себя выдаёте. Полагаю, ранчо в Австралии — лишь прикрытие чего-то. Чего? Что у вас за семья такая, сколько всего в ней человек? Рэндом, Вайол, Мерлин, ты, Мартин, — это все? Или вас больше? Кто такая Фиона, в чью честь жена назвала дочь? Я ничего не знаю, как я в таком случае могу защитить от чего бы то ни было!

— Хотя бы драться научись. Всё узнаешь в своё время. Если, конечно, я сочту нужным посвящать тебя, — с усмешкой ответил тесть.

— Ты полагаешь, мы в опасности? — как ни гневался, главный вопрос задал.

— Не знаю! Я понятия не имею, кто за всем этим стоит. Из наших только Мерлин знал, что Елена — моя дочь. Он пообещал никому не рассказывать об этом, но сдержал ли слово? Может быть, «знал» неверно говорить, может быть, правильнее «знают»? А может быть, я преувеличиваю опасность. Ты должен стать защитником своей семьи, Сэвеэрус. Хотя бы здесь.

— Где: здесь?

— В Британии, — отрезал Джулиан.

Маг понимал, что задавать и другие вопросы на эту тему — только слабость свою показывать, и перешёл к другому:

— Хочешь, чтобы я стал воином? — в этот вопрос он вложил весь сарказм, на который был способен сейчас.

— Для этого нужно забросить все дела и дни напролёт тренироваться. Воином ты не станешь. Овладей хотя бы необходимыми навыками. Чтоб ты мог удержать врага хотя бы на то малое время, пока жена твоя вызывает меня по карте. Большего я не требую…

Они остановились, и Северус привёл внешний вид обоих в порядок — не без труда, потому что запястье всё ещё болело. Джулиан задумался о чём-то.

— И последнее, Сэвеэрус, — сказал, наконец, тесть. — Вот что ты всё же должен знать о нашей семье. Когда кто-то или что-то кажется нам угрозой, мы готовы на всё. Каждый из нас может убить или покалечить брата, племянника, внука независимо от возраста и пола. О простых людях и говорить нечего, их жизнь гроша не стоит в наших глазах. Один мой брат убил магла только за то, что тот крикнул ему «заткнись». А ещё мы мстительны, и за оскорбление можем расплатиться тогда, когда из памяти обидчика вылетели не то что слова, но и мы сами. Ударить в спину, подать кубок с ядом нам так же легко, как чихнуть. Поэтому ты должен знать, как выглядят мои братья и сёстры. Держи, — он протянул Северусу бумажный пакет. — Там фотографии. Вам с Еленой необходимо запомнить этих людей в лицо.

— И если вдруг их увидим воочию, должны предупредить тебя?

— Да. Никому из них верить нельзя. Считай, они все опаснее Волдеморта… И перестань ты, наконец, вести себя, как болван! — в голосе тестя появилось раздражение. — Вот, опять этот твой фирменный взгляд! Словно сквозь прицел винтовки смотришь. Помолчи! — властно продолжил Джулиан. — Ты мизантроп, это понятно. Никто не заставляет тебя любить людей. Но ты не должен проявлять к ним нетерпимость! Люди хотят участия и внимания, так дай им это, даже когда тебе наплевать на них. Пусть будут уверены, что ты печёшься об их благе. Никогда не знаешь, кто вдруг станет твоим союзником! А тебя либо еле переносят, либо ненавидят. В лучшем случае терпят! Раз так, кто прикроет твою спину? Кто, рискуя жизнью, спасёт твоих детей?

— Не твоё дело учить меня, как… — начал Северус сквозь зубы, но тесть прервал его.

— Моё! Безопасность семьи — главное! Ради этого можно наступить себе на горло. Врагов, в отличие от друзей, ты контролировать не сможешь. И при том ты только неприятелей плодишь! Нет ни одного человека, который за тебя отдал бы жизнь. Я могу сам позаботиться о дочери и внуках, зачем в таком случае нужен ты? Подумай об этом, вместо того чтобы мысленно призывать на мою голову громы и молнии.

Северус хотел возразить, но обнаружил, что не может ни слова вымолвить. Джулиан, наверное, заколдовал его. Чувства мага клокотали. Так бы и ударил эту тварь тестя Круциатусом! А потом внезапно до него дошёл смысл фразы Джулиана: «зачем тогда нужен ты?» Это выбило гнев; осталось лишь раздражение... И нужно как-то иначе закончить этот разговор, а то они с Джулианом расстанутся врагами.

Минут десять шли молча, а потом Северус неожиданно для себя спросил:

— Давно хотел выяснить, Джулиан, что за странное условие ты мне выставил при сватовстве? «Раз уж ты осмелился предложить руку и сердце моей дочери, научись фехтовать и ездить верхом».

— Всё думал, спросишь ты или нет, — усмехнулся тесть. — Есть места, в которых магия не действует, и там нельзя применять огнестрельное оружие. На транспорте с двигателем там не проехать. Можно на велосипеде, но утомительно, и руки заняты. Эти локусы я называю «глушилками». Конь и меч — наилучший выход из положения. А хуже всего, Сэвэрус, что теоретически «глушилкой» можно сделать ограниченное пространство на ограниченное время.

— Ты так можешь?

— Не пробовал. Скорее всего, нет.

— Ты отведёшь меня в такое место, чтобы я мог его исследовать, — потребовал Северус.

Тесть посмотрел на него с уважением и ответил:

— Конечно.

За разговором о том, что нужно сделать Северусу, и как проверять подлинность друг друга, и как обезопасить семейство Снейпов, они дошли до дома.

— Что это с вами? — Елена заметила, что оба взбудоражены, а Северус ещё и в сильном раздражении.

— Мужские разговоры, малышка, — ласково ответил Джулиан.

Тесть проторчал в гостях часа два, общался с внуками. На обед не остался, убрался куда-то к себе, — и хорошо! От одного Джулианова голоса поутихший гнев вспыхивал заново. Северус отыгрался на Елене, когда та, услышав его чертыханья в ванной, пришла и обнаружила, что он пытается обработать синяки на спине и боках настоем собственного приготовления. Он, конечно, принял помощь, но при том то и дело отпускал язвительные замечания, пока жена сердито не сунула ему в руку пузырёк и не удалилась, хлопнув дверью. Мириться не хотелось: оба, доченька с папенькой, достают его своими требованиями! Елена, конечно, действует очень ненавязчиво и подчас незаметно, но он-то все её уловки видит! Чёрт бы побрал этих Легенсов! Если б не особые обстоятельства, Северус уж бы..! Но и сам небезгрешен… Подвесной мост на тонких канатах, хрупкий мир, вот что такое их семья. А основано всё на договоре с множеством невидимых пунктов и ловушек…

Волшебник долго не ложился спать. Сидел в кабинете и обдумывал визит тестя. Джулиан даже не избил его, просто швырял, как мешок. Унизительно… Но больше всего задели тестевы нотации! Он что Джулиану — школьник? Дитя неразумное? И ведь правду, правду сказал, гад! Ещё и угроза… Северус сообразил, что сейчас-то точно думает, как глупый подросток. Обиды какие-то смакует, когда нужно о другом поразмыслить!...

«Наступить на горло»? Так, выходит? «Люди хотят участия и внимания»? Это значит, он должен определять, чем они живут и о чём мечтают, интересоваться, как у них дела, помнить их дни рождения, знать по именам их детей. Любовь и ненависть рождается из мелочей. Например, поздравить Макгонагалл с днем рождения. Он представил реакцию Минервы и усмехнулся. Чего доброго, они решат, он чокнулся! А впрочем, никто ж не заставляет становиться «добреньким». Игра в искренность, да и всё. Это осуществимо, только вот действовать надо с умом, аккуратно.

…«Необходимые навыки»… Все они сводятся к телесным умениям, и ни к чему другому. Ездить на коне, машине, мотоцикле — всё том, на чём появляется Джулиан. Драться, бегать, плавать, может быть, даже стрелять из магловского оружия. Колдовать левой рукой, а лучше — купить ещё одну палочку, именно для левой руки… Или вообще колдовать без палочки… Дети, до того как поступают в Хогвартс, проявляют спонтанное колдовство безо всяких палочек… Нужно изучить это, воскресить в себе… Ясно, когда малыши подрастут, Джулиан станет их обучать тому, что сам умеет. И если Северус ничего не предпримет, примером для них станет дед, а не отец. Сам он отца презирал за то, что тот был неумелым маглом… А тут ещё и опасность эта неведомая! Что делать? Намекнуть Торну? И как же это высказать? Знаете, господин Торн, тут выяснилось, что у моего тестя есть брат, и его кто-то убил, а ещё некто напал на тестева племянника Мерлина, так не могли бы вы... Кто мой тесть? О, трудно сказать: то ли он Тарквиний, то ли нет, но вообще очень загадочный человек из таинственной семьи, а впрочем, я ничего о нём не знаю. Таких, как Легенсы, мы предпочитаем держать в Азкабане, потому что они хуже Пожирателей смерти… Чушь, понятно. Только на себя самого Северус и может надеяться… И, хочешь, не хочешь, а придётся сотрудничать с Джулианом, черти б его взяли!

…Северус принял меры, да такие, что жена только диву далась. Волшебник, который с презрением отзывался о «магловских штучках», вдруг сам ими увлёкся. До этого ни разу не подходил к тренажёрам, которые купила Елена. Северус заявлял, что раз всё равно нельзя стать сильнее быка, незачем и стараться. Магическая сила с физической связана мало, так зачем же убивать время на глупости, говорил он. Теперь же положение радикально изменилось. Когда он вдруг начал бегать, Елена даже испугалась: настолько это не вязалось с убеждениями мужа! Но тот не обращал внимания на реакцию жены и подавлял злость из-за удивлённых взглядов, которыми его сопровождали соседи-чародеи. Кроме того, маг вдруг заинтересовался коллекционным магловским оружием, и в один прекрасный день они с тестем привезли домой пистолеты XIX — начала XX века. Их повесили на стенах всех комнат, кроме детских, кухни, ванн и уборных. Пистолеты были в полной боевой готовности, из них даже постреляли в лесу. Оружие Северус заколдовал, а жене сказал лишь, что дети его взять в руки не смогут, а врагов оно отпугнёт. Ко всему прочему, чародей наложил на дом всевозможные охранные и оборонительные заклинания. Когда Елена наблюдала за тем, что делает Северус, ей становилось не по себе.

— Северус, это паранойя. На тебя дурно влияет мой отец.

— Я так не думаю.

— Но это безумие! — убеждала жена. — Всё это к нам не имеет ни малейшего отношения! Я Кейна и не видела ни разу! Это паранойя, это…

— Твой дядя убит, не забывай, — прерывал он. — И чуть не погиб твой двоюродный брат!

— Но мы тут ни при чём!

— Если тебе недосуг подумать о словах собственного отца, придётся мне взять это на себя, — ядовито говорил он.

— Ты же ненавидишь всё магловское!

— Сама меня убеждала, насколько полезны тренажёры, звала в спортзал, а теперь отговариваешь?

— У тебя это принимает какие-то дикие формы, это вообще против всей твоей природы идёт! Это не ты, ты не можешь быть таким!

— Ты же сама хотела, чтобы я изменился. Чем же ты недовольна?

— Это паранойя. Ты — Северус Снейп, это всё не твоё, это ненормально!

— Рекомендую тебе всё же разобраться со своими мыслями и чувствами, а не орать.

Они несколько раз поссорились, и Северус потом долго гневался: ну как она могла не понимать, что всё может пойти прахом? Что враг может напасть в любой момент? Что за глупость, что за детское упрямство, что за идиотизм? Когда Северус ловил удивление его внезапному интересу к физкультуре, бесился и грубил Елене. Но при том его самого первое время не оставляла мысль о глупой трате времени и об абсурдности действий…

Дом Снейпов превратился в крепость. Даже совы должны были садиться на специальную жёрдочку снаружи, а домовой эльф — забирать у них почту и передавать хозяину. Исключением был только ворон Елены, он без труда залетал в дом. Жена считала все меры придурью мужа и отца, но Северус с Джулианом не считались с её точкой зрения и делали по-своему. На этой почве они ближе сошлись. Они перестали спорить с Еленой, игнорировали всякие разговоры на тему «безумной паранойи», так что пришлось ей смириться. Однако страх перед быстро меняющимся Снейпом не оставлял её не менее года...

Примечания

(1) Путешествуют ли принцы и принцессы Амбера по Отражениям, или же Отражения — реальные продукты их сознания, вопрос открытый. Иными словами, неизвестно, существует ли некое Отражение до того, как принц или принцесса отправится туда.

(2) Тарквинии — самая древняя магическая семья в Европе. В неё входили не только родственники, но «усыновлённые» и «удочерённые» люди, а также слуги и рабы. Тарквинии ведут род от старшей линии этрусских царей-жрецов. Младшая ветвь захватила в своё время древний Рим и воцарилась в нём, а старшая посчитала такое вмешательство в магловские дела глупостью. Благодаря политике глав рода, Тарквинии-старшие со временем стали настолько могущественным и богатым семейством, что их стали опасаться посвящённые в тайну римские императоры, а затем и европейские короли, не говоря уже о магах. Естественно, и те, и другие, и третьи периодически решали избавиться от опасного рода. Тарквинии пережили три резни: в 69 году н.э., когда войска Веспасиана Флавия расправлялись с противниками, при Фридрихе II Гогенштауфене (1220 — 1250), и в 1381 году во время восстания Уота Тайлера. После последнего разгрома Тарквинии появлялись в магических анналах как обедневшее, ослабленное и крайне малозначимое семейство, и никто из них не был сколько-нибудь сильным магом. Хронисты объясняли это тем, что Тарквинии не отправляли своих детей в магические школы и заключали браки с маглами. Со времени Тридцатилетней войны (1618 — 1648) и после, во всевозможных «Историях магической Британии» о Тарквиниях вновь говорится как о могущественной фамилии. С тех пор Тарквинии не исчезают из магических книг, но овеяны легендами: не известно, кто, кроме главы, принадлежит к семейству, и каково состояние, и где они живут, и даже какой они расы: по слухам, Тарквинии отыскивали детей с сильными магически способностями и включали в семью независимо от расы и пола. Девиз Тарквиниев — «Сами за себя», откуда и проистекает их абсолютный нейтралитет. Глава рода зовётся «отец-лукумон», именно он — публичный человек. «Публичный» по-тарквиниевски: представляется министрам магии, президентам, королям и прочим главам сообществ. Он известен лишь узкому кругу лиц. К нему могут прибегать как к третейскому судье. Говорят, Гриндевальд пытался о чём-то договориться с лукумоном, и что Волдеморт тоже стремился чего-то добиться. Жуткая и неотвратимая мстительность семейства вошла в поговорку: Тарквинии вырезали под корень враждебные магические и магловские кланы и уничтожили их дома.

…Do you love me?

(Nick Kave and the Bad Seeds «Do you love me?»)

Yes, I love you

(Moody blues «Night in white Satin»)

У ворот к Северусу выскочила Леди, и, помахивая хвостом, ткнулась мокрым носом в ладонь. Она проводила до двери дома, а сама ушла к воротам, где и развалилась.

Маг вернулся домой в отличном настроении. Он даже принёс жене букет из теплицы профессора Спраут — надо же примириться по-настоящему, гнев на Елену прошёл. Цветы были декоративными и обладали волшебными свойствами. Больше всего они походили на крупные голубые лилии с мягким ароматом. Время от времени цветы начинали издавать звук, будто кто перебирал серебряные струны.

Дверь отпер домовой эльф, что было странно: Северус предупредил жену, когда вернётся. Та почти всегда встречала супруга — сама открывала дверь, обнимала мужа, ждала, пока он снимет верхнюю одежду и сменит уличные туфли на домашние. Потом они шли в столовую, где уже был сервирован ужин. Этот ритуал не исполнялся, только если Елена не могла оторваться от дела — например, когда реставрация книги была особенно сложна. В доме тихо — и это тоже необычно. Работать в тишине жена не могла, и потому всё время играла музыка или магловских музыкантов, или групп волшебников. Северус возмущался, как эти резкие звуки вообще можно слушать: сплошное «дж-дж-дж-дж» с навязчивыми барабанами и мрачными голосами солистов, или шум какой-то, а уж стихи этих песен… На прошлой неделе несколько дней к ряду мужской голос с австралийским акцентом рассказывал, кто где кого убил, и всё это под аккомпанемент ужасных магловских электро-инструментов. И неизвестно, кто лучше: дураки, поющие про некую Люси и небо в алмазах, или этот мужик-автралиец. Да и названия групп красноречивы — «Песня феникса», «Драконы», «Дурные семена»…

Музыка была дополнительным поводом для ссор. Ровно неделю назад Северус вернулся из Хогвартса в мрачном расположении духа. Жена как раз занималась каким-то древним фолиантом, так что ей было не до мужа. Северус надеялся посидеть на балконе, неторопливо попивая кофе в тишине. Не тут-то было! По всему дому его преследовали отвратительные песни! «Я был врачом, и я ушел к больному, а Джой с девочками осталась дома. И когда я вернулся, связанная Джой лежала с кляпом во рту в спальном мешке, а три мои дочки были убиты точно так же», — повторяла Елена вслед за австралийцем. «…Да пошёл ты, ублюдок, заявил ему бармен, и Стэггер Ли продел четыре дырки в его долбанной башке… Нелли Браун сказала: «Почему бы нам не развлечься, Стэггер Ли? Только уходи раньше, чем явится мой муж Билли Дилли»… А потом Стэг начинил Билли голову свинцом», — повествовалось во второй песне. Северуса взбесили стишки, и он крикнул Елене, чтобы выключила эту дрянь. Но через несколько минут до него донеслось: «и привязанной к кровати нашли они Мэри Беллоус, с кляпом во рту и пулей в голове. Бедняжка Мэри Беллоус! Бедняжка Мэри Белоус! (1)» Тогда волшебник вошёл в комнату к жене и невербальным заклинанием вырубил музыку. Диск из проигрывателя влетел магу в руку. И Северус, ни слова не говоря, эффектно сломал его на две половинки. Елена тотчас подскочила к Северусу и заорала; руки её сжались в кулаки. Тут супруги услышали стук когтей: Леди явилась. Она протиснулась между ними и стала отпихивать Елену от Северуса. Маг с достоинством удалился. Что сделал бы, если б жена всё же ударила его, Северус не знал. Елена на него два дня дулась. Но они всё же помирились, хотя сломанный диск жена то и дело припоминала…

— Хозяйки дома нет, — сообщил эльф. — Она оставила вам письмо.

Северус принял конверт, собственноручно склеенный Еленой, вынул сложенный лист волокнистой голубой бумаги и стал читать. «Дорогой Северус, — писала жена, — я больше не могу оставаться с тобой. Я устала от твоей холодности…» Далее супруга объясняла, что именно ей трудно переносить, яркие примеры иллюстрировали мысли. Послание было составлено так, что в нём не нашлось места ни одному упрёку или претензии. Елена рассказывала о чувствах, вызванных тем или иным словом или поступком мужа. Единственная резкость: «ты иногда вел себя так, словно ты жестокий и стервозный мерзавец». С каждой строчкой перед Северусом вставал тот образ, который видела Елена: холодный, мрачный, резкий, равнодушный супруг, снисходительно принимающий проявления ласки. «Всё имущество я оставляю тебе, завещание у поверенного в Лондоне. Прощай, Северус», — говорилось в последней строке.

Первым чувством по прочтении было разочарование: маг рассчитывал на романтический вечер. Он присел на банкетку в прихожей и стал перечитывать письмо. Затем подумал, что некому теперь переплетать вручную редкие книги… Жаль…

А потом ощутил облегчение: теперь он снова один, и никто больше не будет спрашивать его, когда он вернётся, что собирается делать, куда идёт. Никто не полезет с вопросами и болтовнёй, и музыка эта дурацкая больше не будет орать в доме. Никто не будет отрывать от дел, вынуждая к разговорам… И, чёрт возьми, он наконец успокоится. Он не будет больше подвержен этим ненормальным скачкам настроения.

(Но никто и не встретит у порога…)

Северус стал размышлять о плюсах и минусах нового положения. Всё же супружеская жизнь имеет преимущества, к которым он успел привыкнуть… В глазах людей женатый лучше холостяка. Не нужно всё время торчать в школе. Хороший дом в хорошем месте, куда приятно возвращаться из Хогвартса. Но всё и так при нём остаётся, кроме одного: он больше не женат…

Чего же он лишился?

Во-первых и главных, он потерял уникальный магический объект и связанные с ним потенциальные возможности! Как же сразу-то об этом не подумал? Елена — единственная в своём роде! Он так и не выяснил принцип её магии, хотя определил основу. Так и не закончил изучать её мозг, а потому не сможет завершить исследование! И он не станет лучшим мастером легилименции и окклюменции в Британии! И приобщиться к магии иного типа он так и не успел! У него в руках было сокровище, а он потерял его! Если б ему достался последний и единственный экземпляр книги Мерлина, забыл бы он его на скамейке в парке?

— Хозяин, ужин ждёт вас на столе, — вдруг обратился к нему домовой эльф. В этом доме эльфы были вышколены так же, как в Хогвартсе. Они появлялись и передвигались бесшумно. Елену это раздражало, а Северусу нравилось.

— К чёрту ужин! — сердито ответил маг. — Оставь меня!

Он поднялся и, захватив письмо, отправился в свой кабинет. В центре чёрного письменного стола на той самой карте, по которой Елена больше года назад явилась в Визжащую хижину, блестело обручальное кольцо. Мрачно посмотрев на эти предметы, чародей уселся в кресло и продолжил размышлять.

Вскоре людям станет известно, что он снова одинок. «Слышали новость? От Снейпа жена сбежала! Еле-еле год с ним протянула!» — вот что будут говорить. Он вспомнил кусочек разговора двух семикурсниц со Слизерина, который случайно подслушал: «Слышала, профессор Снейп женился?» — «Надо быть сумасшедшей, чтобы выйти за него!»

(«Ты мастер самообмана, Северус, — говорил ему Дамблдор, — но я не уверен, что это идёт тебе на пользу. Играть в искренность с самим собой опасно».)

Перечитал послание.

Он лгал себе: нет никакого облегчения от её ухода! Снова один… Он уже отвык от этого… Заботливая рука не поправит одежду, не упакует вещи, которые нужно взять с собой… Никто не предложит, возбуждённо блестя глазами, новую книгу. «Посмотри, Северус, какой мне дали фолиант восстанавливать! Это как раз по твоей части, ты не находишь?» — он этого не услышит больше… Будет он возвращаться в этот большой дом, а встретит его здесь лишь семейство домовиков и собака... С чего это он решил, что одному жить лучше?.. Можно подумать, его осаждает толпа поклонниц… А он уже отвык от полумонашеского образа жизни… Кто ж согласится быть с ним на тех правилах, которые он установил?.. Никто не потащит его на квиддич и не будет орать вместе с другими болельщиками, хватая за руку при каждом забитом мяче… Вспомнил рождественский вечер в Хогвартсе, на котором появился с женой. Как все на них смотрели! Студентов в школе оставалось мало, так что стол накрыли один. Елена потащила его танцевать, и они не могли друг от друга оторваться. Потом её пригласил семикурсник с Рейвенкло. Макгонагалл тогда ему сказала: «Северус, ваша супруга танцевала с Джастином, но смотрела на вас. Счастливый вы человек… Мы-то все одиноки».

Если б на месте Елены была Лили Эванс, как бы он себя вёл?..

Опять он врёт себе! При чём тут Лили?

Почему-то в памяти всплыли слова Джулиана, когда Северус посватался. «Раз уж ты набрался смелости жениться на моей дочери, обязан выполнить мою волю». — «И что я должен сделать?» — «Научиться фехтовать и ездить верхом». Сумасшествие какое-то. А главное: «набрался смелости жениться»… Что тесть имел в виду? Это явно что-то очень важное! «Набрался смелости!..» Теперь-то никак не узнаешь…

В раздумьях прошло часа четыре. Северус перебирал в памяти наиболее яркие моменты супружества… и становился всё пасмурнее и пасмурнее. Стал прикидывать, как теперь будет жить... И вдруг остро понял, что Елена ему необходима. Он к ней привык, как… как к волшебной палочке. Конечно, можно и новую купить, если что, но старая-то так и останется самой лучшей… Позвал домовика и спросил, когда ушла супруга и сказала ли что-нибудь.

— Исчезла за двадцать минут до вашего прихода, хозяин. Она стояла в гостиной на первом этаже и смотрела на картонку, а потом пропала, и вместо неё появилась радуга, — ответил тот.

Ясно: Елена ушла по карте. Это значит, жену невозможно найти. Он четырежды видел такие исчезновения. Невозможно найти!

В течение этого года Северус объяснял себе поспешную женитьбу так: Елена обладает уникальными возможностями, он должен их изучить и приспособить к себе. Слишком рациональное объяснение, ничего общего с любовью не имеет... Он обманывался. Пытался найти разумное толкование тому, чего на самом деле не понимал. Правда в том, что, после того как поговорил с мисс Легенс утром после победы, ощутил бешеную тягу к ней. Северус сам себя понял бы, если б просто хотел её. Как бы всё тогда упростилось! Но любовь и страсть тут совершенно ни при чём, уж в этом-то он уверен. Не любит же человек воздух, которым дышит, и воду, которую пьёт… Внезапно сердце словно разрослось в груди, и заколотилось, как бешеное, едва не выскакивало. Накатило неодолимое желание прикоснуться к жене, ощутить тепло её тела, почувствовать биение жизни. Елену необходимо вернуть любым способом! Наваждение никуда не делось! Не может он себя чувствовать спокойно, если рядом нет Елены! И все усилия преодолеть глупые чувства успехом не увенчались.

Северус влетел в комнату супруги, надеясь обнаружить хоть какой-нибудь след. На рабочем столе — аккуратно сложенные книги, поверх них записка с указаниями, кому какая принадлежит. Он стал лихорадочно выдергивать ящики стола и рыться в них. Ничего! Карандаши, краски, перья, бумага, клей, картон… Она даже ни одного своего рисунка не оставила…Её музыкальные диски, книги…

Он заметался по дому, распахивая двери шкафов в надежде найти хоть что-нибудь, хоть какую-то подсказку. Все вещи жены на месте, аккуратно развешены в гардеробе. Северус увидел свадебный наряд Елены: платье, шляпка, туфли. В сердце словно раскалённая игла вонзилась. Маг застыл и несколько минут с болью рассматривал одежду. Снял, уселся прямо на пол, уткнулся в платье лицом, вдохнул аромат духов. Так он сидел несколько минут. Потом снова тщетно забегал по комнатам, натыкаясь на мебель.

— Может быть, хозяин скажет, что ищет? — спросил его домовик сзади.

— Ничего!

— Может быть, вот это? — эльф протянул небольшой прямоугольный листок плотной бумаги, наклеенный на картон.

«Козырь»! Его нарисовала Елена! Она пыталась научить обращаться с волшебными картами, но у Северуса не получалось. Но сейчас взвинченный Северус бережно держал прыгающими руками холодную как лёд картинку. Она действовала, он ясно ощущал это.

— Хозяин, эта бумага — волшебная, будьте осторожны! — заметил эльф.

Северус стал рассматривать рисунок. Это был созданный в цветном карандаше интерьер комнаты. В центре — открытое окно с наличниками цвета морёного дуба и синим собранным влево занавесом, обои мягкого зелёного оттенка, дубовая кровать, застеленная вышитым покрывалом под цвет занавесей. Рядом с кроватью — напольный ночник с плафоном оранжевого цвета. У стены — туалетный столик с зеркалами и плоский шкаф…

Чародей понял вдруг, перед ним уже не рисунок, а словно открытая дверь комнаты. Северус впитывал глазами всё большее количество деталей. Маг шагнул в эту комнату…

…И оказался в кромешной темноте. Куда попал, волшебник не имел ни малейшего представления. Прислушался: ни звука. Не двигаясь, постоял некоторое время, решая, зажечь ли свет. Едва засветил конец палочки, как дверь комнаты распахнулась, и на мага кинулось несколько человек. Дело своё они знали, и Северус даже не успел оказать достойного сопротивления. Палочку отобрали, самого его скрутили, накинули на голову мешок, и поволокли по длинным коридорам. Сквозь ткань он мог различать пятна света, и не более. Всё время шли вниз, становилось всё прохладнее. Наконец мешок сняли, и Северус смог оглядеться. Кирпичные стены, по обеим сторонам — крепкие двери с маленькими решетчатыми окошками. Темница! Освещалась она факелами. Чародея грубо втолкнули в камеру и заперли. Неровный свет факелов едва проникал сквозь крошечное отверстие в двери. Когда глаза более или менее привыкли к потёмкам, маг разглядел, что здесь нет ничего похожего на ложе. Впрочем, в углу была куча. Её он на ощупь определил как влажную солому и уселся. Ночь провёл то задрёмывая, то просыпаясь.

За ним пришли утром, вывели из камеры, обыскали, вновь натянули на голову мешок и куда-то повлекли. Разговаривали стражники на незнакомом языке, которого маг никак не мог опознать.

* * *

За завтраком Елене по-английски сообщили, что ночью в замке пойман шпион. Хотя она понимала язык здешних людей, принц Джулиан настоял, чтобы дочь этого не показывала. «Пусть думают, что ты только по-английски говоришь, — поучал он, — никогда не давай людям о себе избыточную информацию. Мало ли, кто и как может ею распорядиться. Чем меньше о тебе знают, тем лучше». Жизнь принца или принцессы Амбера напрямую зависит от сведений.

— Приведите шпиона в кабинет через час, — приказала Елена. Даже здесь никто не знал, что она — дочь Джулиана. Тот, хотя всё в Амбере было спокойно, представил в своём замке девушку как возлюбленную.

«Пусть думают, что ты знатная дама из Амбера. Как любовница ты привлечёшь гораздо меньше внимания, чем как дочь. Я приказал им выполнять твои приказания, как свои, если только они не наносят вред замку. К этому здесь все привыкли», — сказал ей Джулиан.

Она пришла в кабинет отца и стала рассматривать книгу о холодном оружии, ожидая, когда приведут пленника. Выбор именно этого места был неслучаен: тем самым она подтверждала своё право распоряжаться. В замке она одевалась, как знатная дама — этому её тоже научил Джулиан. «Привыкай носить дорогие вещи. Ты — леди из Амбера, и на любом приёме должна блистать. Твои люди должны видеть и понимать разницу между тобой и ими, — учил отец, — и не проси ты их об услугах, а повелевай и приказывай. Демократизм тут не нужен». Фрейлина Ромильда помогла Елене надеть синее длинное платье, подчеркивающее фигуру и шедшее к глазам, и украшения — браслет, серьги, колье. Служанка Рина искусно уложила волосы и нанесла косметику. Ромильда с улыбкой сказала, что Елена прекрасно выглядит.

…Она жила в замке больше трёх суток, наслаждаясь светской жизнью. Елена успела поучаствовать в скачке, пройтись под парусом и прогуляться в город. На сегодня была назначена конная прогулка в горы. Всюду её сопровождал — не иначе как по приказу Джулиана — светский лев лорд Джейм, любезный без навязчивости. Елена заподозрила, что лорд Джейм, доверенное лицо принца, знает, кто она такая: он ясно давал понять, что она ему нравится. Так не ведут себя с возлюбленными сеньора. Самого принца в замке не было, он обещался к вечеру.

— Леди Эллен, пленник доставлен, — обратился к ней начальник стражи по-английски. — При нём не было оружия, только вот это, — он с поклоном протянул жезл черного дерева длиной в локоть, покрытый искусной и тонкой резьбой.

— Введите его, — приказала она.

Когда шпион увидел её, а она — шпиона, были поражены оба: перед ней стоял собственной персоной её муж со скованными сзади руками, запекшейся кровью на брови и щеке. Елена опомнилась первой.

— Освободите ему руки и оставьте нас, сэр Ройд, — приказала она.

— Но, леди Эллен, уверены ли вы… — начал было начальник стражи.

— Я его знаю. Будьте рядом, я вас позову.

Расковав Снейпу руки, стражники удалились. Масса вопросов так и вертелась у Северуса на языке, но чародей мгновенно понял, что, если сейчас скажет хоть одно неверное слово, то распрощается с Еленой навсегда.

— Мерлин мой, какая же ты красивая, — проговорил он с восхищением. — Ты ослепительна…

— Как ты сюда попал? — требовательно вопросила Елена, напустив в голос холода. Ещё не хватало проявлять истинные чувства! Там — это там, а здесь нужно помнить, что она — дочь принца Джулиана из Амбера!

— Я прочитал письмо, — сказал маг. — Заметался по дому и нашел твой рисунок, — он показал карту. — Стал рассматривать, и перенёсся сюда.

Мысли Снейпа помчались, он отыскивал выход из создавшегося положения. «Леди Эллен»!.. Он должен вернуть её любым способом! Должен растопить лёд в её голосе!

— Значит, жезл — это твоя волшебная палочка, — Елена крутила оружие в пальцах, и не думая возвращать владельцу. Сегодня она спала на южном балконе в другой части замка, а не в своих покоях, иначе они встретились бы уже среди ночи. Сесть мужу Елена не предложила. — Письмо ты прочёл… Тебе повезло, что я уронила карту. Иначе ты никогда бы меня не нашёл. Удивительно, как ты смог ею воспользоваться… — она замолчала, разглядывая Северуса. — Видно, Лили Поттер на этот раз не занимала твои мысли.

— Елена, прошу тебя, вернись. Я люблю тебя, — ложь ему легко далась. — Люблю! Ты смысл моей жизни!

— Северус, я тебе не верю. Ты меня измучил. Я не хочу продолжать этот кошмар. Ты думал, быть с тобой — такое уж великое счастье? Думал, я не смогу уйти? Я тебя предупреждала, Северус. Ты свой выбор сделал.

— Я не понимал, что творю, — он сел напротив жены и продолжил с нажимом: — Я никогда ни с кем не жил, я даже толком ни с кем не встречался. Я стремился быть непохожим на своего отца, думал, если мы не ругаемся, этого достаточно. Твоё письмо мне открыло глаза.

— Я и до письма тебе всё это говорила. Ты был глух.

— Когда ты выходила за меня, разве ты не знала, что я за человек? Я не понимал, я был дураком! — глаза его горели. — Я не понимал твоего возмущения, принимал за придирки! — Интуиция работала во всю, диктуя Северусу правильные слова, а отчаянная необходимость наполняла нужными чувствами. — Но теперь всё иначе! Я понял, каким могу быть «жестоким, стервозным и холодным мерзавцем». Я сам себе противен! Дай мне последний шанс! Помоги мне стать лучше, чем я есть!

— Но зачем мне это, Северус? Тем более сейчас… Не верю я тебе.

— Почему?

— Да потому, что сейчас ты думаешь не о нашей жизни, а о слове «леди». Магия титула, Северус. Потому-то мы с отцом тебе ничего об этом не сказали.

— Елена, но я же здесь! Я нашёл тебя, потому что не мог вынести разлуки! — он говорил и сам верил своим словам, а потому каждая фраза являла собой обнажённое чувство. — Возвращайся, прошу тебя. Ради тебя я изменюсь. Ты не пожалеешь, если вернёшься. Я постараюсь сделать тебя счастливой. Всё будет так, как ты захочешь. Я не могу без тебя, — Елена и не представляла, насколько важную истину он только что выдал.

— Слова, одни слова. Ты не можешь измениться, Северус. Ты застыл в юношестве. Перебираешь нанесённые обиды и лелеешь старую любовь. Очень это удобно — любить умерших и жить прошлым, не замечая рядом живых. Думаешь, я не знаю, что ты носишь с собой фотографию Лили Эванс? Я не ревную, и не надейся! Ты так и не повзрослел, Северус. Внешне ты мужчина, а в душе — подросток, который рад мстить за древние обиды… Ты весь состоишь из ядовитого льда. И любить ты не можешь, Северус.

— Ошибаешься! Я здесь, я смог воспользоваться картой только потому, что люблю тебя! — воскликнул он. — Какое тебе нужно доказательство? Я не уйду без тебя.

— А я с тобой идти не собираюсь. Хватит с меня. Я тебе отправлю домой. Отдай карту, по которой пришёл.

— Нет, — он покачал головой. — Никогда.

— Хорошо, я прикажу страже обыскать тебя.

— Я же сказал: нет, — он сделал молниеносное движение и вырвал свою палочку из рук жены. — Я буду сопротивляться.

— Только попробуй заколдовать меня, и…

— Я и не думаю тебя заколдовывать. Если ты попытаешься отправить меня домой, я смогу себя защитить…— он помолчал, а потом заговорил со всей силой убеждения, на которую только был способен: — Прошу тебя, вернёмся домой. Если ты сейчас не можешь на это решиться, я подожду. Позови стражу, прикажи отвести меня в темницу. Если хочешь, держи меня там, но только не уходи! Я готов ждать прощения сколько угодно, — и медленно положил оружие на стол перед женой. — Елена, ты разве не понимаешь, какая сила привела меня сюда?

— Ты отправишься домой!

— И как ты собираешься вернуть меня домой, если я не хочу уходить без тебя?

— Силой.

— Вспомни, как мы стояли, обнявшись, в Визжащей хижине. Вспомни нашу свадьбу… Помнишь, в чём мы поклялись во время обряда? Вспомни, как мы ходили покупать тебе волшебную палочку… Вспомни праздник Рождества в Хогвартсе…

— Хватит! — Елена вскочила. — Хватит! — слова Северуса волновали её куда сильнее, чем показывала и тем более чем хотела. Когда пребывал в отличном настроении, благодаря легилименции Снейп мог быть девичьей мечтой, хотя такой стих нападал на него крайне редко. День, когда они ходили за волшебной палочкой для Елены, один из самых счастливых… Они встретились около магазина Олливандера, там перешучивались, выбирая палочку. Затем пошли во «Флориш и Блоттс», и Северус всю дорогу мило болтал. Шли в обнимку, а ведь обычно маг стеснялся «телячьих нежностей». Они даже целовались на улице. А потом зашли перекусить в «Дырявый котёл», и сели за тот столик, где Елена впервые увидела Северуса. И здесь тоже, поглощённые друг другом, они вели себя, как влюблённые подростки. И волшебника нисколько не волновало, что его видят и знакомые, и будущие ученики Хогвартса, и их родители… Именно воспоминания о таком Северусе и были наиболее мучительны.

— А помнишь, как мы с тобой ходили на квиддич?

— Замолчи, или я позову стражу!

— Зови. Я готов отправиться в темницу.

Елена отвела взгляд. Не глядя на Снейпа, раздумывала. Северус так и не научился пользоваться волшебными картами. Она нарисовала несколько — для его кабинета и покоев в Хогвартсе, для гостиной в их доме, и собственную. Но в его руках карты так и оставались обычными рисунками. Первый и главный признак того, что карта действует — её температура. Такой «козырь» на ощупь холодный. Даже если держали карту вдвоём, ощущения были разными: у Елены замерзали пальцы, а для Северуса это была обычная бумага… И всё же он смог прийти сюда… И он, шагая в карту, не знал, куда попадёт… Это был поступок столь же смелый, сколь и безрассудный… И муж сделал это ради неё… Вот потому-то Северус и привлекателен: он способен на отчаянные поступки… Он отдал оружие, он готов даже в темницу пойти… Кто ещё на это способен? Сэр Джейм? Северус сказал, что любит, что жить без неё не может… А она? Любит она его? Может ли жить без него? Что вообще между ними происходило в течение года? Когда брак по расчёту перестал быть таковым? И перестал ли… И какого дьявола им друг от друга надо? Она уж точно не знает…

— Северус, теперь я буду выставлять условия, — заявила Елена после продолжительного молчания. — Ты постараешься измениться. Если не знаешь, что для этого нужно сделать, я буду подсказывать. И я оставляю за собой право уйти без предупреждения. Ты согласен?

— Да, — он что угодно мог бы пообещать в этот момент. Истина открылась ему: хочет он того или нет, хочет ли она того или нет — они должны быть вместе. Независимо от их желаний. А раз такова необходимость, раз от этого никуда не денешься, лучше жить мирно… и по возможности счастливо. Всё это только от него зависит. А он себе не враг…

Елена позвонила в колокольчик, и в кабинет вошел начальник стражи.

— Сэр Ройд, я сейчас ухожу. Передайте сиру Джулиану, что я была бы рада пользоваться его гостеприимством и дольше, но дела зовут меня домой. Передайте также, что я оставила ему весточку.

— Не нужна ли вам охрана, госпожа?

— Нет, благодарю вас.

Они ушли по карте.

С этого дня Северус действительно начал меняться. Выбор перед ним был простой: застрять на пройденном участке дороги, или двинуться дальше, используя предоставленные возможности. Поначалу он опасался превратиться в послушного супруга, вроде подкаблучника Артура Уизли. Подчиняться кому-то, и тем более женщине, было противно его натуре. Но Елена оказалась деликатна: действовала кротко и осторожно. Может быть, она и раньше так делала, а он не считался с этим или не хотел замечать…

Хотя слова «леди» и «сир Джулиан» играли для Снейпа огромную роль, он не задал жене ни одного вопроса, а сама она тоже помалкивала…

Примечания

(1)Исполнитель: Nick Kave and The Bad Seeds, песни «Song of Joy», «Stagger Lee» и «The Kindness of Strangers».

Примечание: название главы отсылает к "Солярису" С. Лема. Хари — это ожившее воспоминание Криса (но сама этого не знает), она не в состоянии переносить разлуку с ним. Даже если между ними просто закрытая дверь ванной, Хари испытывает неконтролируемую панику, ей плохо в самом прямом и худшем смысле.

Say it’s all mine (Moby)

Ноябрь 1998 — конец сентября 1999.

* * *

Дом в Годриковой Лощине полностью отреставрировали только к концу октября, и до окончания ремонта молодожёны поселились в директорских покоях. Это было счастливое время для Елены. А когда переехали в Годрикову Лощину, начались сложности. Муж мог оставить жену в своих апартаментах, но этого предпочёл не делать. Он объяснял, что директорские комнаты не могут быть домом, что необходим семейный очаг, что магия Нерушимого брака от этого только усилится, что ремонт-то ведь не зря делали, что приятно отдохнуть от школы. Но Елена чувствовала за этим нечто иное: супруг почему-то выпер её из Хогвартса, хотя сам жил «на два дома». Для постоянной связи пользовался камином и совами. Как правило, он предупреждал днём, собирается ли ночевать дома, или же не вернётся из Хогвартса. Когда оставался в школе, Елена сама приходила — если муж разрешал. Но он мог сказать: «прости, но сегодня мы не встретимся. Я очень занят». И Елена понимала, что в Хогвартс лучше и не соваться. Одиноких вечеров у миссис Снейп было предостаточно. Их легче было переносить, когда рядом была Леди. Но муж часто забирал зверюгу с собой: оказалось, адская гончая умеет находить места, напитанные зловредной магией. А ещё она отыскивала заблудившихся в коридорах первокурсников.

Первый год семейной жизни был очень тяжёл для Елены. Большую часть времени муж держался отчуждённо и прохладно. «Один, но в двух ипостасях, — думала она. — Или Снейп, чёртов колдун, или Северус. Но Снейпа больше». Иногда Елене казалось даже, что супруг её избегает. В Хогвартсе он проводил больше времени, чем дома. Сам это объяснял необходимостью. «Объективной необходимостью, — заявлял он, когда она выражала недовольство заведённым порядком. — И не придумывай себе то, чего нет». Керроу, как выяснилось, наводнили школу проявляющимися вредоносными заклинаниями, которые срабатывали в самые неподходящие моменты. Естественно, мракоборцы проверили школу, но кое-что всё же ускользнуло.

Обычно Северус раньше полудня предупреждал, что домой не вернётся. Но несколько раз он только вечером сообщал, что останется в школе. Как назло, именно в такие дни Елена ждала его с особенным нетерпением, сервиров стол и приодевшись. Дважды они яростно поругались из-за этого. Во второй раз разгневанная Елена в вечернем туалете заявилась в директорскую гостиную, дождалась мужа, швырнула ему под ноги прихваченный из дома поднос с едой и удалилась. Она обозвала супруга такими словами, каких в обществе и не произнесёшь. Взбешённый Северус трансгрессировал домой, и ссора переросла в относительно тихий скандал: жена кричала, а муж цедил сквозь зубы ледяные слова. Елена орала на Снейпа, колдуна этого чёртового, и вдруг поняла, что готова его ударить… Потом они несколько дней не разговаривали. Миссис Снейп порой думала, что мужу на неё наплевать: есть она, нет её, встретила ли его, не встретила ли у дверей — ему всё равно! Зато он оказался ревнив, и мог изводить колкостями бесконечно. А ещё Елене казалось, супруг предпочёл бы, чтобы она всё время сидела дома, и что он против её работы. Из-за этого они тоже не раз вздорили. Но Елена, бывало, специально доводила Снейпа до белого каления... При всём том Елена испытывала с Северусом и моменты невыразимого счастья! Никто никогда не смотрел на неё так, как он. Никто не прикасался, как он. Никто не дарил такого всепоглощающего ощущения жизни. Чувствовать, что для него она — единственная, было волшебно.

Если б не любимая работа, которую Елена получила, как ни странно, благодаря мужу, вообще было бы невыносимо. Всё началось с переезда Северуса в Годрикову лощину. Имущества у него было на удивление мало: в двух чемоданах одежда и в четырёх ящиках книги. Почти все они были потрепанными, чего Елена не могла перенести. Она любила и ценила книги, а потому постепенно стала приводить в порядок библиотеку мужа: одни тома переплетала, другие снабжала обложками, со страниц третьих выводила жирные пятна и чернила. А поскольку времени у неё было много, занялась восстановлением фолиантов всерьёз. Купила бумагу и картон разных видов, ткани и кожу, специальные чернила и кисти, даже приспособление для тиснения. Подход волшебников к книгам её очень удивил: они вовсе не стремились ковыряться вручную, как маглы, а предпочитали использовать заклинания для книг, чаще всего прибегая к «Репаро». Но при помощи «Репаро» невозможно было отреставрировать том, лишь более или менее приклеить оторвавшуюся обложку и листы. Некоторые книги, по словам супруга, вообще нельзя было починить: они не поддавались ни «Репаро», ни «Виско», ни даже специальному заклинанию для книг «Глютино». В ответ на них особенно своевольные тома могли даже сбросить новую обложку! Но даже и с ними Елена смогла найти общий язык. Снейп взял из директорской библиотеки «Чёрные заговоры», чтобы понять, наконец, как снять одно тёмное заклинание замедленного действия. «Чёрные заговоры» были кусачими, о чём маг предупредил супругу. Елена видела, с каким интересом муж смотрел, как же она без волшебной палочки совладает с книгой. Поступила она просто: схватила книгу и сказала: «Будешь кусаться — кину в камин! А теперь посмотри, какой красивой я тебя могу сделать!» И Елена поднесла к «Чёрным заговорам» только что переплетённую «Трансфигурацию». Это подействовало.

Когда коллеги мужа увидели преображённые книги, они загорелись желанием и свои привести в порядок. Особенно сильно впечатлились Макгонагалл и мадам Пинс, библиотекарша Хогвартса. А поскольку Елена неоднократно говорила Северусу, что готова реставрировать книги бесплатно, он стал приносить потрёпанные тома домой. Затем Елена по просьбе мадам Пинс прибыла в Хогвартс и занялась наиболее ценными фолиантами. А потом с одним из них поехала в Большую Магическую библиотеку в Лондоне, встретилась с начальником отдела Редких изданий и попросила работу. За специалиста такого уровня там сразу ухватились, тем более что Елена Снейп сразу сказала, что её устроит любая оплата, так как чинить книги она готова из любви к делу. И теперь она сидела вместе с другими переплётчиками в общей комнате. Ей доставались самые капризные издания. Работа давала не только удовлетворение, но и общение, в чём Елена ранее испытывала недостаток. Она была разговорчивой и весёлой, и быстро завязала с коллегами приятельские отношения. У неё появились подруга — Констанция Реттиген (1), которая окончила несколько лет назад Хаффлпафф. Дружба их началась так. В первый рабочий день Елене указали стол в большой светлой комнате, рядом с другими такими же. Все переплётчики одеты были в салатовые рабочие мантии поверх повседневной одежды. Напротив Елены оказалась веснушчатая девушка приблизительно её лет — мисс Реттиген. Когда все отправились на обед и повесили рабочие мантии на вешалки, Елена увидела, что Реттиген одета в белую рубашку, разорванные на колене джинсы с обрезанными концами штанин и кеды. Сама Елена была в джинсах, кожаных туфлях вроде мокасин, и в футболке, на которой увешанный лампочками мужчина пожимал руку горящему двойнику. В столовой мисс Реттиген села напротив Елены, и заговорила первой:

— «Нежный удар грома», — Констанция кивнула на футболку. — «Я хотел бы, чтобы ты был здесь». Пейдж, Плант?

— О! — Елена удивилась и приняла игру: — «Лестница в небо». Ян Андерсон?

— «История о зайце, который потерял свои очки». Ник Кейв? — с улыбкой спросила Лумис.

— «Дождь больше не пойдёт». «Июльское утро»? — продолжила Елена.

— «Цыганка». Пожалуй, стоит и с другой стороны зайти. «Повелитель мух».

Другие маги только непонимающе таращились на них. А молодым женщинам обмен загадками доставлял удовольствие.

— Ты читала эту книгу? Тогда «Колыбельная»,— не осталась в долгу Елена.

— «Бойцовский клуб». Как насчёт «Seemann»? — ответила Констанция.

— Принято: «Sonne». А вот как насчёт «Виток»? — Елена подумала, что этого-то Реттиген не знает.

— Ого! «Зелёная вода» (2). Не думала, что ты это тоже слушаешь. «Песня феникса».

— Всё, сдаюсь. Не знаю такой группы.

— Ясно. «Песня феникса» — чародейская команда. Я тебе дам послушать. Это нечто! Если смешать Джимми Хендрикса и Тома Уэйтса с «Алыми королями» — тогда можно получить приблизительное представление. Это действительно круто! А вообще я очень рада, что ты пришла в наш отдел. Хоть поговорить о музыке и про магловские книги будет с кем! А ты из семьи маглов, Елена?

— Нет, просто родители сочли, что маглов нужно отлично знать.

Словом, у обеих были сходные увлечения. Уже этого было достаточно для сближения. Елене с Констанцией казалось, что знают они друг друга лет десять! Констанция Реттиген происходила из актёрской магловской семьи. Настолько образованного и умного человека Елене Снейп ещё не доводилось встречать. Периодически она общалась с Гермионой, но та куда больше интересовалась магическим миром, чем своим собственным, и Елена могла её понять... Северус тоже мог похвастаться начитанностью, но он понятия не имел о магловской культуре. Его познания ограничивались детскими воспоминаниями и литературой XIX — начала XX века. На многие темы Елена не могла с ним разговаривать — например, о музыке, магловских книгах и фильмах.

Не удивительно, что Елена с Констанцией быстро сошлись и подружились, а Реттиген познакомила Елену со своими друзьями. Это были молодые волшебники до тридцати, и круг интересов был у них схожим. Если б не Реттиген, миссис Снейп очень трудно пришлось бы в мире магов. Магическая Британия не была родной; Елена не представляла, откуда она прибыла сюда. Об этом у неё сохранились лишь отрывочные хаотические воспоминания… Тяжело попасть в культурную среду, абсолютно отличную от привычной. Северус от одиночества спасти не мог, даже если б он всё время был ласков и нежен. Но отношения с ним были, мягко говоря, неровные. «Ненавижу — люблю, середины нет!», — определила для себя Елена. «Как же он ранит иногда!» — думала она мрачно.

Приходилось держать боль в себе. Но один раз, после очередной ссоры, переживания всё же прорвались. Закончив работу, Елена с Констанцией отправились к Флориану Фортескью поесть сладкого, сойдясь в том, что «надо заесть неприятности». У обеих на душе было скверно. Констанция села лицом к окну и входу, Елена — спиной. Они сделали заказ и некоторое время молчали.

— Попросить, что ли, твоего мужа сварить качественное приворотное зелье. Чтобы раз выпил, и действовало несколько месяцев, — сказала вдруг Констанция.

— Ты влюбилась?

— Родители вздумали разводиться, — мрачно объяснила она. — Папа вчера звонит в слезах, рассказывает. Для него это удар. Мать втрескалась в сценариста и собралась уходить к нему.

— Обычно наоборот бывает.

— Только не в нашей семейке. Когда мне было четырнадцать, был похожий случай. Но мама тогда никак не могла решить, кто же лучше. И осталась с отцом. Я вчера утешала его, как могла. А мать так и не приехала домой. Видела я этого сценариста на фотках. Чего мать там нашла, не знаю. Я и с ней разговаривала вчера. Говорит, счастлива так, как никогда не была счастлива! Она, видишь ли, для этого писуна муза, чёрт возьми! Муза под пятьдесят — подумать только! Нет, ты пойми правильно: мать хорошо выглядит, подтянутая, стройная. Но уходить от такого человека, как мой папа! Просто верх безрассудства! Надёжный, добрый, верный… Слушай, а что бы ты стала делать, если б твои родители разводились?

— У меня другая ситуация. Мои вообще вместе не жили.

— Сочувствую.

— Не сочувствуй. У меня было счастливое детство, мама всегда мне рассказывала, какой хороший у меня отец. Его портреты висели на стенах. И сейчас у нас с ним отношения замечательные.

— И у меня с отцом замечательные. А мать я осуждаю. Вот как думаешь, можно тут магию применить? Отцу дать зелье забвения и чуточку подправить воспоминания. А матери дать приворотное, и тоже воспоминания подправить… Минус в том, что приворотное зелье, какое можно купить, делает человека придурком. Я сама раз из мести кое-кому его подлила в сок. Так он целый день с вытаращенными глазами ходил за мной и твердил, как сильно меня любит… Как думаешь, может твой муж сварить зелье получше? С длительным эффектом и чтобы голова нормальной оставалась?

— Может, наверное. Но мы с ним не разговариваем. Я бы его самого заставила такое зелье выпить! Ты не представляешь, каким он может быть стервецом. Убила бы!

— Как раз представляю. Хотя, правду сказать, он ко мне особенно не привязывался никогда. Видно, понял, что зельевар из меня так себе, и нечего силы тратить… Из-за чего вы поссорились?

— Да как обычно, из-за фигни. Из-за джинсов. Он заколдовал мои «Ливайсы», которые выглядели, как поношенные. Клёвые были джинсы, отлично на мне сидели. А он заявил, что не позволит мне в рванине ходить. И понеслось.

—Трудно с ним? — сочувственно спросила Констанция.

— Не то слово! — и Елена продекламировала: — «Difficilis, facilis, iucundus, acerbus es idem, / Nec tecum possum vivere, nec sine te» (3).

— А-а, Марциал. «Трудно с тобой и легко, и приятен ты мне, и противен: / Жить я с тобой не могу и без тебя не могу». Знакомо. У моих друзей-магглов временами так же. Зато за ссорами следуют страстные примирения. И тогда эта парочка превращается во влюблённых голубков, которые друг на друга не могут надышаться. Если жена виновата, становится мягкой и красивой, как мех горностая. А если муж, то дарит жене потрясающие цветы.

— От Северуса разве что букета триффидов (4) дождёшься. Сейчас вообще какая-то чёрная полоса, — она помолчала и продолжила: — У нас за ссорой идут мрачные дни, когда каждый сидит в своей комнате и другого не замечает. И дом превращается в морозильник.

— И кто первым приходит мириться?

— Как получится. Чаще всего я. Я-то могу забить на глупости вроде «я права, и всё тут», раз нет другого выхода. А если Северус вспылит, он потом делает вид, что ничего не случилось. Когда хочет, может быть очень милым и терпеливым человеком. Но сейчас я жутко зла на него. Он мне вчера такого наговорил!

— И что ты думаешь делать?— спросила Констанция.

— Буду в гостинице ночевать.

— А Снейп…

— Ну его на хрен! Пускай поволнуется! Но давай лучше про твоих поговорим. Ты серьёзно насчёт зелья?

— Нет, конечно, — Констанция вздохнула. — Мечты вслух. Никакая магия в человеческих отношениях не поможет. Увы.

— Да почему? Если дать приворотного зелья сценаристу, он от твоей матери отвернётся. Я даже готова выступить соблазнительницей.

— Ага, а моя мать тебе глаза выцарапает. А твой муж её за это заколдует.

— Если раньше она не выцарапает ему глаза, — усмехнулась Елена. — А что, отличная идея! Все тогда будут квиты.

Они помолчали.

— Может, в кино сходим? — спросила Реттиген. — Посмотрим какую-нибудь глупую американскую комедию.

— Давай.

Некоторое время они молча поглощали пирожные.

— Нет, в кино мы не попадём, — заявила вдруг Констанция с набитым ртом. — Муж твой идёт.

— И чёрт с ним!

Но «чёрта с ним» не вышло. Северус поздоровался, чмокнул жену в макушку, сел за столик и завёл непринуждённый разговор о Хогвартсе. Он был сама доброжелательность и вежливость, даже когда Констанция назвала его «профессор Снейп», дружелюбно поправил: «Северус. Просто Северус». Елена собиралась не поддаваться — сколько раз она себе зарок давала проучить Снейпа! — но не устояла. Констанция, воспользовавшись случаем, расспросила о приворотном зелье, а потом оставила супругов вдвоём…

…Елена отлично понимала, что Северус манипулирует её эмоциями, но не отликаться на ласку и нежность было выше её сил. Она ощущала, что чувства её сливаются с чувствами Северуса, а не разбиваются об лёд, как нередко бывало. Но даже в такие счастливые моменты, как этот, она ожидала подвоха. «Сейчас он нежен, а завтра что будет? Привяжется к какому-нибудь малозначительному слову, и будет упражняться в злобном остроумии? Нагрубит?» — думала она.

Самым страшным днём оказалось двадцать третье сентября. А ведь они недавно отпраздновали годовщину свадьбы!

* * *

Северус мрачно размышлял о своём нынешнем мироощущении. После разговора с профессором Слизнортом на душе кошки скребли. Слизнорт, оказалось, куда лучше знает Северуса, чем тот полагал. Слизнорт вдруг полез с задушевным разговором. Мол, что с вами происходит, Северус, вы нередко бываете куда более взвинченным, чем всегда. Он не высказал главную мысль, но дал Северусу понять, что имеет в виду: до победы вы, дорогой директор, были куда спокойнее, чем после… И вот Северус сидел и припоминал.

Когда он только начал работать в Хогвартсе, чувство вины за гибель Лили грызло его, и постепенно оно усилилось ненавистью к себе. Если бы он понял раньше … Если бы раньше он обратился за помощью … Если бы он не стал говорить Волдеморту о пророчестве… Если бы… Если бы… Если бы…

Ему казалось, что все коллеги думают о нём так же, и что они враждебно настроены. Тем более, кое-кто при нём вслух первое время выражал сомнение. Мол, как мог Дамблдор взять учителем бывшего сторонника Тёмного лорда? И как это Везингамот мог его отпустить? Нельзя верить такому человеку, как Северус Снейп! Он и студентом-то интересовался тёмной магией, а что же представляет собой теперь, побывав в учениках Того-кого-нельзя-называть?.. А ещё к Северусу относились не как к коллеге, а как к бывшему студенту, и большинство учителей лезло с советами и рекомендациями, когда их никто о том не просил. И Северус отлично понял, что может так и остаться для них «юнцом», пусть даже «опасным юнцом». Тогда он защитился язвительностью и холодностью. К концу первого года они сообразили, что его лучше оставить в покое. И в результате Северус наказал себя одиночеством. Сначала он страдал от этого, а потом привык. Общению предпочитал чтение или занятия. К тому времени он уже нашёл Выручай-комнату. Туда и удалялся, тренировался в тех заклинаниях, какие ему удавались хуже всего. И, конечно, он много занимался Окклюменцией. Окклюменция заинтересовала его главным образом как способ отвлекаться от эмоций. На это он и налегал. Иначе боль не пережить... Всех учителей Хогвартса раз в четыре года подвергали квалификационным испытаниям. Для Северуса делом чести было показать более высокий уровень, чем раньше. Тогда-то он и выяснил, что Окклюменция и Легилименция даются ему куда лучше, чем думал. Средними он считал свои способности только потому, что не пробовал их применить по-настоящему. Профессора Макгонагалл, Вектор и Снейп в тот раз оказались сильнейшими ментальными магами в Хогвартсе. Не считая директора, конечно. Дамблдор настоял, чтобы все трое занимались вместе: навык терять нельзя, для оттачивания мастерства нужен достойный противник. А потом Северус сумел превзойти обеих. Тогда Дамблдор вызвал его в кабинет для приватной беседы. К тому времени Северус уже разделял железную уверенность Дамблдора в том, что Волдеморт вернётся. Разговор пошёл о магии, умениях, тренировках, и, в конце концов, Дамблдор предложил заниматься Легилименцией и Окклюменцией с ним. Северус был польщён, когда директор признал его выдающиеся способности. В результате этих занятий Северус стал куда более дисциплинированным в чувствах и мыслях, чем раньше. Это означало конец тяжким переживаниям, мучительным воспоминаниям и неприятным эмоциям. Тогда он задал себе вопрос: должны ли окружающие заметить изменения? Или же пусть по-прежнему знают его как раздражительного, язвительного человека? Он решил ничего не менять, хотя Дамблдор периодически заводил разговор о том, что напрасно Северус продолжает вести себя, как раньше. Было бы полезнее подружиться с коллегами, они признали Северуса как учителя, и зачем бы сейчас-то возводить вокруг себя бастионы изо льда? На это у Северуса были свои соображения. «Таким обаятельным, как вы или Спраут, мне не быть». — «Тогда бери пример с Макгонагалл». — «Я уж лучше буду самим собой». — «Не самим собой. Скорее уж таким, каким тебя видят». — «Пусть так. Не вижу смысла что-то переделывать». Он и не переделывал. Забавно было, как из кубиков, строить внешний настрой и наблюдать за реакцией окружающих. Сам он оставался спокойным, но другие-то реагировали на его раздражение, злость. А он «коллекционировал» внешние проявления чужих эмоций.

Гарри Поттер, поступивший в Хогвартс, вызывал у Северуса огромный интерес. Или, точнее, пристальный интерес. У Северуса была своя теория насчёт того, почему мальчик выжил. Его должна была спасти некая дремлющая сила, куда более мощная, чем сила Волдеморта. Северусу приходило в голову сравнение с магнитами. Они отталкиваются, если одинаково заряжены. Сколько книг он перечитал тогда, сколько выписок сделал, сколько они с Дамблдором переговорили об этом! Северус был убеждён, что Дамблдор заблуждается. На мальчишку Северус злился: тот был постоянной загадкой. А если вспомнить забавы Мародёров, и конфликты с Джеймсом, и ситуацию с хижиной... В какой-то момент Северус очень заинтересовался той историей и заново её изучил по своим же воспоминаниям. Он заподозрил, что вся эта компания — анимаги. И во время очередного занятия Легилименцией наудачу заявил Дамблдору, что Джеймс и Сириус умели превращаться в животных. Дамблдор не успел спрятать воспоминание. Тогда они с Дамблдором довольно резко поговорили. «Дамблдор, этот мальчик — как червивое яблоко. Червя не видно, яблоко растёт, кажется свежим. Но гниение уже началось, и плод уже чернеет изнутри. Вы не боитесь этого?» Дамблдор не боялся. «Да вы под носом не видите очередного тёмного мага! Папашу его вспомните, с его стремлением поиздеваться!» — шумел Северус. Он стал то и дело провоцировать Гарри, чтобы дремлющая сила хоть как-то проявилась, чтобы хоть мельчайший всплеск её уловить! И да, он был жесток. А потом Волдеморт вернулся, и Северусу ох как пригодилась слава маглоненавистника, пристрастного декана и особое отношение к Поттеру. Он демонстрировал неприязнь, раздражение, гнев — но чувства эти испытывал далеко не всегда. «Вот вам злой учитель, гневающийся на всех и вся, беспокойный нервный человек», — думал он, являя то или иную неприятную черту характера. Прятался под маской. Зато маска так приросла, что срабатывала автоматически. Но главное, тогда он, как бы ни выглядело со стороны, был куда спокойнее, чем сейчас. Он контролировал свои чувства, пусть иной раз и выплёскивал лишние. Рабом эмоций, что бы там ни думали окружающие, Северус не был.

Теперь же всё было иначе. Ни к кому в жизни у Северуса не было таких мощных и таких странных чувств, как к жене. Если б это была любовь, он мог бы себя понять. Он носил с собой фотографию Лили Поттер. Сравнивал чувства к ней и к Елене. Лили-то он любил! А что происходило между ним и супругой, оставалось загадкой. И он отлично понимал незаурядность их отношений. Иногда, если Елены не было рядом, он бешено желал увидеть и ощутить её, хотя бы прикоснуться. С этим безудержным стремлением ему было трудно бороться. Как назло, накатывало оно, когда встреча была невозможной. Несколько часов ожидания казались невыносимыми, и работа тогда воспринималась как досадная неустранимая помеха. В такие дни он мчался домой, забрасывая дела. Он знал, что Елена воспринимает это как выражение любви. А бывало, он так злился на жену, что еле удерживался, чтобы не ударить. Такое случалось, когда ему необходимо было видеть Елену, а её не было дома, или же она не выходила на связь. Ворон Елены был куда лучше совы, он приносил почту в два раза быстрее. Северус отправлял с ним записку вроде: «Хочу тебя видеть. Немедленно». Чаще всего жена отвечала. Но бывало — вот как сегодня — ворон прилетал без сообщения. И тогда клокочущие чувства Северуса приобретали противоположную направленность. Северус пребывал между двумя крайностями. Он прекрасно сознавал их и понимал, что не в состоянии скрывать. Зато у Елены ничего подобного не наблюдал! И тогда ему казалось, он попал в зависимость от своих чувств. Словом, ровных отношений у них не было. Это было пугающе непривычно, тем более, когда ему казалось, что полного ответа он не ощущает. Елена легко могла обойтись без него! А ему была необходима, как воздух! Иной раз думал, хорошо бы посадить жену в клетку, а клетку поставить в кабинете в Хогвартсе. Тогда можно спокойно дышать и спокойно жить… С зависимостью он боролся. Потому и настоял, чтобы Елена жила в Годриковой Лощине.

Гораций Слизнорт, чёрт бы его побрал, раскусил Северуса. На правах учителя, доброго друга и сторонника он вдруг полез с разговором! Толковал он намёками, искусно плёл словесную паутину, так что до Северуса смысл его речи дошёл только сейчас. Оно и понятно — слишком утомительный был день… Северус давно уже приучился подвергать чувства анализу, и был человеком сдержанным. А сейчас эмоции его были непритворными, и, что куда хуже, трудно контролируемыми… В особенно тяжёлые моменты он прятался за показной холодностью — полная противоположность тому, что было раньше. Ощущение бессилия злило его…

Северус отправил жене ворона, но тот прилетел без ответа... «Какого дьявола?» — накручивал себя Северус… В гневе на Елену была изрядная доля злости на самого себя. Его злило, что её нет дома, когда она так ему нужна. Злило, что она может после работы пойти в музей, или на концерт, или в библиотеку, когда он желает её видеть. Злило, что она близко сошлась с Реттиген. А на самом деле злило, что она — не его полная собственность. «Ты хочешь, чтобы у меня ничего не было! Даже меня самой! Ты — и ничего больше!» — выкрикнула однажды Елена во время ссоры. Да, именно так! На Нерушимый брак она сама согласилась!

Реттиген ему не нравилась. «Не знаю, что тебя может привлекать в этой девице. Истинный Хаффлпафф: ума не хватает, умений особенных нет. Я её и не помню толком, а значит, она училась средне. Полное ничтожество», — говорил он.

Леди развалилась около стола, он разулся и поставил ноги на спину зверюге. Это всегда действовало успокаивающе. Северус написал жене ещё одну записку, положил в чехольчик на груди птицы и выпустил её. Ворон вернулся слишком быстро: Елену он не нашёл, а это значило, что она уж точно не в магическом мире. «Ещё раз обойти школу, что ли?» — подумал он. Так Северус и сделал. Ничего тревожного не увидел, всё было как обычно. Когда Макгонагалл заметила ему, что за короткое время никаких событий не произошло, Северус едва удержался от резкого ответа. Зато Слизнорт очень уж понимающий взгляд послал.

К семи часам Северус уже не мог с собой бороться и трансгрессировал в Годрикову Лощину. Он оказался в прихожей и сразу сообразил, что супруги дома нет. На зеркало была налеплена записка на маленьком жёлтом квадратике бумаги. «Лаконично до наглости! — рассердился он. — «Буду поздно», и всё!» С собой у жены был мобильник. Северус умел пользоваться этим предметом. В доме аппарат работал только в комнате жены, как и компьютер. А вот телевизорам магия не мешала нигде в доме, за исключением кабинета Северуса. Он стал названивать Елене, но та не брала трубку. Чтобы отвлечься, взялся за книгу.

Елена вернулась домой в половине двенадцатого ночи. Северус был на взводе. Злость стала превращаться в ярость, когда он понял, что Елена навеселе. Усугублялось это тем, что от неё несло табачным дымом и пахло пивом.

— Где ты была? — выговорил он спокойно.

— Мы отмечали в пабе день рождения Констанции, — жизнерадостно сообщила Елена, купившись на спокойный голос.

— Почему ты меня не предупредила? — с той же интонацией спросил Северус.

— Так ты же домой сегодня не собирался. Ты же хотел в Хоге остаться.

— Я сказал: «возможно, останусь в Хогвартсе», — отчеканил он. — Что ты себе позволяешь? — теперь-то в его голосе появилась злость.

— Посидела в баре с подругой, что тут такого? — Елена проигнорировала тон мужа. — Тем более, я тебе записку оставила.

— Вот этот огрызок, по-твоему, называется «записка»? Так ты сообщаешь, что собираешься задержаться?

— Да в чём проблема-то? Что ты возбухаешь?

Последняя фраза взбесила Северуса.

— Как ты со мной разговариваешь?

— Я-то с тобой нормально разговариваю, — в голосе Елены появилось раздражение. — А вот ты…

— Молчать!

— Ты меня ни с кем не путаешь? — издевательски спросила жена.

— Разве только с напившейся дурно пахнущей бабой, которая постоянно сквернословит.

Елена закрыла глаза, глубоко вдохнула, выдохнула и сказала, сдерживаясь:

— Ты ищешь ссоры. У меня сегодня был замечательный вечер, я не хочу его окончательно испортить. Завтра поговорим.

Северус поймал её чувства. Елене хотелось дать благоверному по физиономии, и чтобы непременно кровь брызнула… Вместо этого жена медленно сняла верхнюю одежду и пошла на кухню. Это потребовало от неё громадных волевых усилий. Северус ощущал, что супруга на грани взрыва, но отступать не собирался: он ещё не всё высказал.

— Ты напилась в баре, домой явилась дьявол знает в каком часу. Ничего не хочешь сказать в своё оправдание?

— Твои претензии меня задолбали. Фиг ли ты возмущаешься? — Елена отлично знала, что жаргонные слова бесят Северуса. — Ты можешь приходить поздно или вообще не ночевать, когда тебе вздумается! Я так же поступаю. Меня твои придирки достали.

— Ты напилась, — сквозь зубы выговорил Северус. Его едва не трясло от бешенства. Ещё немного, и он сорвётся, а что сделает, не знает. — Ты жена директора Хогвартса. Ты должна вести себя подобающим образом. Вместо этого ты болтаешься по барам в компании сомнительных личностей, которые…

— Они не сомнительные! Ты ничего не… — попыталась вставить Елена хоть слово.

— …которые, потеряв всякие соображения о приличиях и культуре, строят из себя маглов самого низкого пошиба. Они намеренно эпатируют окружающих своими выходками… — возвысил он голос, но жена перебила:

— Намеренно эпатируют, — Елена выделила голосом ошибку. — Там была не только Констанция, Северус, — продолжила она мстительно. Крылья носа её раздувались. — Ещё там было трое парней. И мы танцевали. Медленный танец, Северус. Обнимать красивого высокого парня, слышать его нежный шёпот — ты просто не представляешь, что это такое. Какое это потрясающее удовольствие. А ещё мы танцевали втроём. Я, Курт и Брайан, и…

Тогда Северус ударил жену. На миг она остолбенела, а потом, нашарив на столе банку с чаем, швырнула в Северуса. Он увернулся. За спиной раздался звон разбитого стекла. Елена отступила на шаг, и между супругами оказался стол. Оба напряженно застыли на несколько секунд. А затем Северус отшвырнул дурацкую помеху. Елена шарахнулась прочь. Северус медленно двинулся на жену. Ему захотелось ощутить сопротивление и подавить его. Пусть даже жёстким способом. И спешить он не стал, давая Елене возможность сопротивляться. Он ожидал, что она станет хвататься за какие-нибудь кухонные предметы, превращая их в оружие. Смотрела она так же, как тогда в кабинете, когда держала в одной руке разбитый бокал, а в другой — книгу в жёстком переплёте. Северус ясно представил, как Елена хватает тарелку, с силой ударяет о стол, и сжимает в руках обломок. «Ну, давай же, дорогая, — думал он. — Попробуй». Но Елена боялась оторвать глаза от его лица и пятилась, пока не уперлась спиной в стену. Ни о каком сопротивлении теперь не шло и речи. Северус видел на её лице лишь страх. Дерзкое выражение, которое предшествовало энергичным действиям, исчезло. Всё же, когда он подошёл вплотную, жена попробовала ударить его, но он перехватил её руку. Какое-то время она боролась, но потом тело её обмякло. Северус молча отпустил жену и ушёл в гостиную. Не зажигая свет, уселся на диван, сложил руки на груди и скрестил вытянутые ноги. Бешенство постепенно оставило его. Он услышал, как Елена чем-то гремит на кухне. А сам сидел и вспоминал, как дал пощёчину, и какое было лицо супруги в этот момент. Она испугалась, и сильно. Раскаянье стало мучить его. Вспомнил, как ему хотелось орать, и — да! — бить. Он никогда не распускал рук. Никогда! Как он мог? Как? Разве же он зверь? Да и не слала она ничего такого уж ужасного! Ему захотелось лоб себе расшибить. Он что, вообще себя не контролирует? Теперь он сам удивился своему бешенству. Переживая, стиснул пальцами плечи. И что теперь делать? Как же она его испугалась! Надо обязательно помириться! Теперь уж точно она пойдёт спать в свой кабинет... А ему необходимо ощущать её! Наконец не выдержал, вернулся на кухню. Елена, опираясь о разделочный стол, стоя пила чай. Она со страхом глянула на мужа, быстро справилась с собой и стала смотреть в стену. Северус встал рядом. Елена, он чувствовал, напряглась; чашку поставила, едва не уронив. Северус глубоко вдохнул, выдохнул и неуверенно обнял жену за плечи. Она тут же повернулась к нему и с болью тихонько спросила:

— За что?

Вместо ответа Северу прижал её к себе и уткнулся в волосы.

— Ты ударил меня.

— Ты мне нагрубила.

— По-твоему, так и на…

Но он не дал договорить, приложил палец к губам Елены. Какое-то время они стояли молча, а потом Северус выговорил:

— Прости меня! Прости! Я... я не знаю, что на меня нашло... Я не могу выносить, когда тебя нет. Я думаю, что с тобой что-то случилось. Что-то страшное. Я больше никогда, никогда!

Спали они всё же вместе. Елена быстро заснула, а Северус мрачно размышлял о своих безудержных чувствах. «Это «Солярис» какой-то! Только вот роли перепутаны. Не Хари гоняется за Крисом, а наоборот. И что с этим делать, я не знаю. Может быть, поить мою ненаглядную приворотным зельем?».

Примечание:

(1) Констанцию Реттиген можно повстречать в повести Р. Брэдбери «Смерть — дело одинокое».

(2)

1) Pink Floyd сборник «Delicate Sound Of Thunder» и альбом «Wish you were here».

2) Robert Plant (вокалист) и Jimmy Page (гитарист) из Led Zeppelin. Одна из самых известных песен группы и есть «Stairway to Heaven».

3) Ian Anderson — лидер группы «Jethro Tull». Забавная композиция «The Story of the Hare Who Lost His Spectacles» вставлена в серьёзную пьесу (к удивлению фанатов и критиков). Альбом называется «A Passion Play».

4) Песня «Ain't Gonna Rain Anymore» с альбома «Let Love In», исполняют «Nick Cave and the Bad Seeds».

5) Речь о песнях «July Morning» и «Gypsi» группы «Uriah Heep».

6) «Повелитель мух» — книга У. Голдинга. По ней Питер Брук снял в 1963 году одноимённый фильм.

7) «Колыбельная» и «Бойцовский клуб» — книги Ч. Паланика.

8) «Seemann», «Sonne» — песни группы «Rammstein».

9) «Coil» — интересная группа, игравшая т.н. «индустрилальную музыку», «Green Water» — композиция группы.

Набор выглядит хронологически недостоверно. Например, «Колыбельная» Ч. Паланика опубликована в 2002 году, песня «Sonne» — с альбома «Mutter», каковой вышел в марте 2001.

(3) Марциал. XII. 46: Трудно с тобой и легко, и приятен ты мне, и противен: / Жить я с тобой не могу и без тебя не могу.

(4) Триффиды — плотоядные растения, которые обладают подобием коллективного разума (или инстинкта). Нападают на животных и людей. См. Д. Уиндем «День триффидов».

Death

(Goran Bregovic)

Гермиона, 24 июня

Кингсли в мае собственноручно передал и озвучил Гермионе письменное распоряжение Министерства. «В целях чистоты данных», объяснил он, Министерство магии просит Гермиону не встречаться и не переписываться с друзьями до тех пор, пока «они не поделятся сведениями». Изоляция долгой не будет: только до двадцать первого июня. «Но тебе некоторое время будет не до друзей, — он улыбнулся. — Твои родители скоро вернутся домой. Я сам за всем прослежу».

Даже несмотря на это радостное событие Гермионе тяжело дались и судебные слушания, и вынужденная отрезанность от друзей. Кингсли настоял, чтобы Гарри, Рон и она сама «выслушивали показания некоторых лиц» вместе с членами Визенгамота. И она не могла себе ответить, зачем это было нужно. «В целях чистоты данных», в который раз было сказано им. Она пожалела, что ей пришлось присутствовать, когда допрашивали Снейпа...

Сначала Гермиона наслаждалась покоем и уютом родного дома, была счастлива, что родители рядом, что больше нет никакой опасности. А потом на неё навалился весь ужас происшедшего. Память то и дело подсовывала мельчайшие детали, которые Гермиона предпочла бы забыть. Зачем, зачем она заходила в аудиторию, куда отнесли погибших?.. Гермиона запоем читала. Это помогало забыться. Пристальный интерес у неё вызвали сказки, легенды и мифы о возвращении с того света. Они давали два взаимоисключающих ответа. Умерший либо воскресал, либо возвращался в царство мёртвых.

И вот теперь, когда наконец-то отменили приказ молчания, предстояло одно деликатное дело, и касалось оно Фреда Уизли. Хуже всего, что Гермиона не могла ничего рассказать друзьям. Своими подозрениями ей поделиться было не с кем. Гермиона была уверена, что Легенс известно о Дарах Смерти. Необходимо поговорить с ней, к счастью и повод есть. Трудность в том, что та, судя по предыдущему разговору, знает куда больше, чем рассказывает, и стремится навязать свою точку зрения. Нужно пропускать её слова через фильтры сомнений и так всё организовать, чтобы не пронюхали репортёры. Они как с цепи сорвались, не давали проходу «Юным Отважным Героям, Победителям Сами-Знаете-Кого». Так что о встрече с Легенс пришлось договариваться магловским способом: при помощи телефона. Номер она узнала у Кингсли.

Легенс жила магловской гостинице в районе Эрлс-Корт. Она пригласила Гермиону к себе и была сама приветливость. «Неплохо устроилась», — подумала Гермиона. Легенс снимала двухкомнатный номер со всеми удобствами. Гермиона с удивлением обнаружила там и сям разложенные новые книги, вперемешку магловские и магические: успела отвыкнуть от книгочеев. Нил Гейман соседствовал с Гилдероем Локхартом, Джеральд Даррелл со сказками барда Бидля, Адальберт Уоффлинг — с Уильямом Голдингом, «Мохнатая морда, человеческое сердце» — с Ремарком. Были тут и альбомы с репродукциями. Некоторые имена Гермионе были незнакомы. Елена, улыбаясь, наблюдала за Гермионой.

— Знаю, ты тоже любишь читать, — сказала она.

— Да, — ответила та. Вот и тема для разговора! — Не могу понять, по какому принципу ты собираешь книги.

— Магловские для ума и отдыха, магические из интереса.

— Ты разве их не читала раньше?

— Если ты про магические, то нет. Навёрстываю упущенное. Есть и пить что-нибудь будешь?

— Чай.

— Конечно! И пирожных, да? — утвердительно спросила Легенс, не ожидая ответа от Гермионы. — Я специально купила.

Пока Легенс возилась с чаем, Гермиона прикидывала, что говорить дальше. Несколько минут девушки, сидя друг напротив друга, молча поглощали сладости. Гермиона заметила, что Елена как-то скованно держит чашку, словно пальцы у неё болят.

— Ты поранила руку? — участливо спросила она.

— Пустяки, — поморщившись, ответила Легенс. — Может быть, приступим к делу? Не просто так же ты мне позвонила. Пойми правильно: я рада беседовать с тобой, но ты-то пришла не ради пустой болтовни.

— В общем, да. Я хочу вернуть тебе твой талисман.

Гермиона изучила предмет и пришла к выводу, что если это и артефакт, то весьма необычный. В нём, кажется, вообще не было магии.

— Талисман? — Елена с удивлением воззрилась на Гермиону. — Какой ещё талисман?

Гермиона вынула из кармана плоскую коробочку и протянула Легенс. Та открыла, вытащила кулон на кожаном шнурке и стала рассматривать.

— Интересная стилизация. Обычно в виде глаз изображают фары, а тут колёса. Изломанный он какой-то.

Гермиона наблюдала за Легенс. Она ожидала, что с прикосновением рук хозяйки магия кулона оживёт, но ничего подобного. Обычное магловское украшение, как и предполагалось. Распознаватель магии недаром никак не реагировал на эту штуку.

— А как он к тебе попал, этот талисман?

Вопрос поразил Гермиону.

— Ты сама мне дала его, — с недоумением ответила она.

— Когда мы беседовали в сквере, — сама себе подсказала Легенс. — Я что-то при этом сказала?

— Одну фразу: «Просто вернёшь и скажешь: «легилименция». Так что я возвращаю и говорю: «легилименция».

Ничего не произошло. Легенс сунула предмет в карман. Надо же, она забыла о талисмане!

Впрочем, это Гермиону не волновало. Она пришла за важной информацией. Хорошо, что есть такой удобный предлог.

— Ведь это ты спасла Фреда Уизли, — легко выговорила Гермиона; не зря дома отрепетировала интонацию.

— Что ты имеешь в виду? — Легенс сразу же напряглась.

— Он был мёртв, когда мы его нашли. Точно так же, как Снейп, — продолжила волшебница.

— Ты ошибаешься, Гермиона. Северус не был мёртв, он был в полужизни. Или в полусмерти — это уж как посмотреть. Я отозвала его, только и всего.

Гермионе показалось, Легенс тщательно подбирает слова. Вместо радушия теперь — настороженность.

— И Фреда ты отозвала, верно? — за ответом на этот вопрос она и пришла сюда.

— Слушай, Гермиона, я тебя не понимаю. Вы решили, что Фред был мёртв, а потом оказалось, он жив. Радоваться надо, а ты о какой-то ерунде спрашиваешь! И вообще, я-то при чём?

Если б Гермиона не просмотрела свои и друзей воспоминания по нескольку раз, она, возможно, поверила бы Елене.

— Очень важно знать, как ты вернула Фреда к жизни, — Гермиона боялась, что Легенс воспользовалась одним из Даров Смерти. В легенде говорилось о том, что возлюбленная одного из братьев по-настоящему не вернулась, хотя он использовал Воскрешающий камень. «Она была печальна и холодна, словно какая-то занавесь отделяла её от среднего брата» — вот что пугало Гермиону больше всего. Но магловские сказки говорили: мертвеца можно вызволить. Гермиона решила, что истина находится между этими крайностями, и что в любом случае должны быть опасные последствия.

— Более глупого разговора, чем сейчас с тобой, я никогда ни с кем не вела! — с досадой воскликнула Легенс. — Что есть и что кажется — не одно и то же. Ну, показалось, что человек погиб. А на самом деле его псевдомортой шарахнули, да и всё. Повалялся какое-то время, очухался и пошёл. Что удивительного-то? К примеру, увидела ты, как человек с дерева на спину грохнулся, и кровь у него изо рта пошла. Ты думаешь, у него лёгкие изодраны сломанными рёбрами, а он просто язык себе прикусил. И с Фредом всё ясно. Если рядом была Лестрейндж, она вполне могла наложить заклятье мнимой смерти. Она и меня так заколдовала. При таком заклятьи можно получить незначительные ранки, но всё равно не помрёшь. Что ты ко мне привязалась?

Гермиона очень пожалела, что не владеет легилименцией! Теперь-то она была уверена: Легенс есть, что скрывать. То-то правая рука её подрагивает, то-то стала резче говорить! Но Гермиона не собиралась отступать:

— Когда всё кончилось, мы помогали раненым. Ушибы и царапины были у всех, кое у кого и переломы. Я промывала рану у Фреда на затылке. Там была спёкшаяся кровь, а под ней содрана кожа. Пять параллельных линий. Словно кто воспользовался чем-то вроде пилки. Например, охотничьим ножом с зубчиками, — Гермиона так и сверлила Елену взглядом. На упоминание о ноже та чуть заметно дёрнулась.

— Подумаешь, странные ранки! Секстумсемпра тоже режет. Мало ли тёмных заклятий, ты же их все не знаешь! — воскликнула Легенс. — Лучше б радовалась, что Фред жив!

— Но когда мы нашли его, у него был разбит затылок, — гнула своё Гермиона.

— Ты что, хирург? Сходу умеешь ставить диагнозы? — язвительно спросила Легенс.

— Дары Смерти опасны! — Гермиона пошла ва-банк.

— А-а, ты думаешь, я подобрала Оживляющий камень? — перебила Елена. — Я его не трогала. Если хочешь, отправляйся в Хогвартс и найди его в лесу. Уверена, он там, где Гарри его бросил. Тебе только стоит сказать «акцио камень», и всё.

Гермиона точно знала, что уж это-то секретные сведения. Кроме них троих, Гарри рассказал только Кингсли.

— Да не волнуйся, Гермиона, — снисходительно заговорила Легенс. — Если я что-то знаю, не разбалтываю. Сведения получать умею, но за людьми не слежу. А Фреда стукнули псевдомортой. Падая, он ободрал кожу, вот и всё.

— Понятно, — ничего тут, как видно, не поделаешь. Вот если б Гермиона могла увидеть воспоминания Легенс… А так приходится верить на слово. Но не всё потеряно, и она задала новый вопрос: — А Снейпа как ты спасла?

— Ты что, газет не читаешь? Об этом же все писали! Я дала ему эликсир жизни, который в магловских сказках называется живой водой. Секрет приготовления утерян, это была семейная реликвия. Эликсир хранился сотни лет и только крепче становился. Дары Смерти тут ни при чём, успокойся.

Легенс демонстративно глянула на часы. Гермиона поняла намёк. Как только она собралась уходить, настрой Легенс тотчас изменился. Она заверила Гермиону, что по-прежнему считает её выдающимся человеком, интересной личностью и не прочь поддерживать знакомство.

Возвращаясь домой, Гермиона обдумывала слова Легенс. История с псевдомортой может быть и правдой, и ложью. Но раз Оживляющий камень никто не трогал, беспокоиться не о чем...

Северус, 2 июня — 19 июля

На следующий же день после победы к Северусу прилетела сова с письмом. Глава мракоборческой службы вежливо диктовал, что теперь должен делать "господин Снейп. До окончания расследования ему надлежало «находиться либо дома, в Паучьем тупике, либо же поселиться в гостинице, в магическом Лондоне, поставив Министерство в известность о своём местопребывании». Словом, из Хогвартса его выпроводили. Ему запрещалось «использовать волшебную палочку для всякого колдовства, за исключением бытового». Он не мог «встречаться с указанными людьми (список прилагается), чтобы обмениваться сведениями о недавних событиях», но «беседы на бытовые темы» не возбранялись.

Кое-как собравшись, Северус отправился домой. Чуть ли не всю следующую неделю он проспал. Сон подкарауливал его, будто нападал из засады. Стоило взяться за газету или за книгу, и пожалуйста: Северус начинал клевать носом. Эта неделя была, наверное, самой спокойной за несколько лет. А потом он внезапно пробудился. Он заметил, что дом его неухоженный и мрачный, что из окон, куда ни посмотри, открываются неприятные виды. Он вдруг стал ощущать затхлый запах, который лез через все щели, и от которого никак было не избавиться. Паучий тупик стал Северусу отвратителен. Он сбежал оттуда в магический Лондон и поселился в маленькой уютной гостинице. Её порекомендовал Гораций Слизнорт, который прислал несколько бутылок марочного вина и длинное дружеское письмо.

«Северус, я всей душой болею за тебя, — писал декан Слизерина, — и горжусь, что был твоим учителем. Если тебе прискучит Паучий Тупик, Косой переулок покажется слишком шумным, а люди слишком назойливыми, ты в любое время дня и ночи найдёшь уютное пристанище в одном из четырёх чудесных мест, где никто не станет тебе досаждать. Лучше всего — «Requies curae» на Via Silvana, если тебя не смутит удалённость от центра». Слизнорт не соврал: «Requies curae» (1) полностью оправдывала своё название. Тишина, обслуги почти не видно, хороший стол и мало народу. Беда только в том, что как раз покоя маг и не сумел тут найти. Его мучили сны, которых он не помнил, но от которых оставалось ощущение неясного ужаса; иногда Северус просыпался с криком. Наступало время продолжительного бодрствования, когда Северуса переполняло стремление действовать. Но заниматься было решительно нечем, никуда не нужно было спешить, и бурлящую энергию он выплеснуть не мог. Тогда шёл гулять. Шаг его всё убыстрялся и убыстрялся, пока Северус не обнаруживал, что почти бежит. Он, бывало, толкал прохожих. В магической части города его узнавали, и он по большей части бродил по магловской. И всё время думал о том, что его ждёт. На ходу было легче размышлять.

Он строил предположения о том, какие вопросы зададут в Визенгамоте, и как именно будут допрашивать. Скорее всего, без сыворотки правды не обойдётся…

Уж конечно, самым важным будет разговор о Дамблдоре. «Вы хотели убить Дамблдора?» — он так и слышал этот вопрос. Конечно, безусловно, он хотел убить старика, иначе «Авада Кедавра» невозможна! И они, конечно, доберутся до скорректированных воспоминаний. Но для судей это будут лживые воспоминания. А что ему в тот момент было делать? Раздумывая об этом, Северус начинал раздражаться, а затем и злиться. Поттер видел потерявшего сознание Дамблдора, который, завалившись на бок, сидел в кресле. Обугленная рука его бессильно повисла. Северус поколдовал с обожжённой рукой, влил в рот чародею золотистое зелье, и тот пришёл в себя...

Но на самом деле было иначе.

Фоукс языком пламени ворвался в комнату Северуса и буквально бросился в руки. Миг, и Северус оказался в кабинете Дамблдора. Тот лежал на полу, содрогаясь в спазмах рвоты, скрюченные пальцы в тёмной жиже, смешанной с кровью. А запах, что за запах ударил Северусу в ноздри! Его замутило. Нечистоты, старость и смерть. Дамблдор что-то бормотал. Северус бросился к нему, стал поднимать и обнаружил, что старый чародей выглядит, словно бы упал ничком. Лучше уж не знать, куда! Более жалкого зрелища Северусу видеть не приходилось. На указательном пальце правой руки Дамблдора тлел, как остывающий уголь, огромный перстень. Обернув кисть мантией, Северус сдёрнул кольцо и отшвырнул его. В этот момент Дамблдор потерял сознание. Северус, устроив Дамблдора в кресле, рассмотрел, не прикасаясь, проклятое украшение. Через некоторое время Северус сообразил, что за колдовство питало этот предмет и как ослабить его силу. Но сначала пришлось повозиться с платьем Дамблдора: никакие очищающие чары не подействовали, пришлось собственноручно стаскивать с раненого грязную одежду, звать на помощь домашнего эльфа и вместе с ним обмывать еле живое тело, попутно залечивая мелкие ранки. Потом Северус левитировал старого волшебника в спальню и там приступил к настоящему лечению. Несколько жутких часов измотанный маг сидел и смотрел на величайшего волшебника современности, боясь, что опоздал, что тот больше не очнётся. Когда Дамблдор пришёл в себя, Северус кинулся к нему щупать пульс. Но первые слова старика были о перстне Волдеморта! Северус пошёл за ним в директорский кабинет и словно бы вернулся на несколько часов в прошлое. Заклинаниями навёл порядок, хотя от мерзкого запаха сразу и не удалось избавиться, даже раскрытые настежь окна не помогли. Северус, щипцами держа разбитый артефакт, показал его Дамблдору. Тогда-то и сорвался: зачем вы это сделали, Альбус, вы что, не знали, вы что, свихнулись на старости лет??.. Хотя и удалось запереть проклятие, оно мучило Дамблдора. И Северус не раз находил старого мага в беспомощном состоянии. Но разве можно было отдать Поттеру это воспоминание? Разве можно было показать, что Дамблдор в минуты слабости умоляет о яде «Бландус» (2), дающем быструю и лёгкую смерть? Разве можно разбить последний бастион, последнюю надежду?.. Нужно ли рассказать, что незадолго до смерти Дамблдор попросил «Феликс Фелицитас», и что Северус передал эликсир через Фоукса? Дамблдор мечтал о безболезненной смерти, хотел покоя — и в итоге смерть была для него удачей...

Это они в любом случае вытащат из него. Вопрос, стоит ли упираться? Он объяснит, почему скрыл от Поттера истинное положение вещей…

Но и прочие кусочки памяти выглядят подозрительно. Это в критический момент Поттер, да и любой другой человек на его месте не мог просматривать сведения рассудочно. Но в спокойной обстановке без вопросов обойтись невозможно. Если разделить воспоминания на отдельные события, то выходит, что Поттер получил семнадцать фрагментов разного объёма. И девять из них напрямую связаны с Лили Эванс: от встречи до гибели. Десять, если добавить случай с фотографией. Очень интимные переживания, яркие и подробные. Два больших куска, фактически наполненные инструкциями Дамблдора. И четыре коротеньких с действиями самого Северуса. Какой же вывод сделают судьи? Манипуляция, вот как всё это выглядит! А с другой стороны, разве Дамблдор поступал не так? Но Дамблдор, в отличие от Северуса, безупречен, что бы там ни написала о нём Скиттер в дурацкой книжонке…

Семнадцатое воспоминание стоит особняком: встреча с Легенс-Проспектенс. Куда более подробное, чем остальные. Весь разговор с ней выглядит, мягко говоря, странным, и судьи обратят на это внимание. Первое: какая необходимость в таком обилии неважных (для общего дела и Поттера) деталей? Второе: а что за детали памяти он затёр? Уж конечно, эту часть они захотят увидеть! Третье: с какой стати он так упирал на любовь незнакомки? А выглядит это воспоминание, вдруг осенило Северуса, как попытка спасти свою шкуру! Эта Елена вовсе не Легенс и не Проспектенс, она явно имеет какое-то отношение к Тарквиниям! А раз так, то выходит, предусмотрительный Снейп позаботился, чтобы каждый интересующийся узнал о вмешательстве Тарквиниев! На месте судей он именно так и трактовал бы... Нельзя же рассказать, зачем он нужен Елене. Она обратилась бы к Дамблдору, будь у неё возможность… Почему стала морочить Северусу голову, он так и не смог понять. Куда проще и логичнее ей было бы сразу заявить о своей цели, и тогда они стали бы союзниками. Эта девица патологически лжива! Наврала с три короба! Зачем это «я люблю вас»?.. И всё равно, Легенс-Проспектенс притягивает его, как магнит. Думал он о ней куда больше, чем хотелось. И, если признаться себе, до определённого момента не так уж бесцельно бродил по магическому Лондону: искал Легенс-Проспектенс. Раза три он её видел издалека… Правда, когда к нему прибежала Леди, Северусу куда легче стало выбрасывать из головы мысли о таинственной девице. Нельзя сказать, что его очень обрадовало появление зверюги. Но выгнать её было невозможно, и он смирился. Адская гончая оказалась несмотря на свой жутковатый вид уютным животным. И она не воняла псиной. Но чёрт с ней!..

Спросят, как это он вообще умудрился так ювелирно «подтереть» воспоминания, раз находился при смерти. Отсюда следует, что он куда более изощрён в ментальной магии, чем они могли предположить. И дальше: можно ли ему доверять? А не приготовил ли он эти воспоминания заранее?.. Всплывут книги и трактаты, о которых очень не хочется рассказывать… И с этим ничего нельзя поделать: волшебная палочка зачарована, доступно только бытовое колдовство. Так что «слить» память нельзя...

Увидят они и его жуткую истерику. Стыдно вспоминать! Но всё равно она станет достоянием общественности! Амикус Кэроу, сияя, сообщил: «Поттера поймали! Имя Тёмного лорда сработало!» Северус спокойно спросил: «А ты откуда знаешь?» «У меня есть способы быть в курсе важных событий!» — свысока ответил Керроу. Северус пошёл в свой кабинет и заперся там. Тогда его и накрыло. «Проклятье, проклятье, проклятье! Идиот,…, …! Всё пропало, …! …, …!» Северус заметался по кабинету, разбрасывая в ярости мебель. Он хватал со стола и из шкафа предметы и швырял их в стены. С каждым мигом стервенел всё сильнее. Со всего маху долбанул об стол хрустальные часы, и они рассыпались каплями осколков. Вычурная чернильница вместе с пером полетела в окно, разбилась, тёмная жидкость потекла по стеклу. Какое-то время Северус кружил по кабинету, кулаками лупил по столу, шкафам, стенам. Тяжело дыша, в изнеможении остановился. Двинулся к шкафу — дверца висела на одной петле — вытащил единственную уцелевшую бутылку и сделал несколько громадных глотков. Хорошо хоть, не расколотил успокаивающее зелье! Уселся за стол и схватился руками за голову. Нужно вытащить Поттера, вот что! Опять накатило бешенство, и Северус забил руками по столу; осколки стекла впились в ладони. Конечно, Поттер в поместье Малфоев. Дом защищён от трансгрессии. Сомнительно, что Северусу позволят подтащить Поттера к камину или же туда, откуда всё же можно переместиться. Значит, портключ. Один отдать Поттеру, другой — Макгонагалл, чтобы …ский спаситель магического мира не оставался в одиночестве и не наломал дров. Северус застонал. Раз Поттер схвачен, значит, и меч Гриффиндора тоже попал к врагам! И чем тогда уничтожать крестражи?! Тогда надо и Распределяющую шляпу захватить, пусть Поттер из неё вытащит меч. И воспоминания отдать, иначе этот болван не поймёт, что делать… А что же это значит для Северуса? Смерть, вот что. В любом случае портключ только на одного человека рассчитан. Северус сунет в руку Поттеру шляпу… Дьявол, а ведь у этого …го придурка нет волшебной палочки! Значит, отдать ему свою, шляпу, ключ и одновременно сказать: «Беги!» Вот и всё. Северус успеет. Но живым он им не дастся, лучше уж лёгкая смерть. С собой взять пилюлю с ядом. Бландус, вот самое то. Держать пилюлю во рту. Как только Поттер исчезнет, просто раскусить её, и всё. Северус опять застонал. Снова поднялось в нём бешенство вперемешку с отчаянием. «Не хочу!! Почему всё так?? Не хочу! — повторял он снова и снова и лупил кулаками по столу. Лицо искажалось гримасами, дышал Северус сквозь зубы. — Не хочу! Проклятье! Не хочу!» …Припадок прошёл. Руки у Северуса тряслись… А ещё Поттеру понадобится план поместья и дома Малфоев. Северус разгрёб осколки на столе, взял лист бумаги и стал рисовать план. Линии выходили кривыми, маг злобно комкал и отшвыривал листы. Всё же планы этажей он начертил. Всё необходимое собрал в походный мешок. Время ещё есть. Волдеморт не убьёт Поттера сразу, сначала помучает… Если Макгонагалл не станет слушать Северуса, развопится — а так оно и будет — он заткнёт её заклинанием, обездвижит и расскажет старой ведьме, какова задача Поттера… Северус отправился искать декана Гриффиндора. Если по дороге попадётся Кэрроу, думал Северус, я убью его, да и всё. В коридоре на него налетела Помфри, заявила, что он должен срочно проверить лечебные зелья — запах у них изменился. У него не хватило духу послать её куда подальше: Поттер Поттером, но не хватало ещё, чтобы половина школьников отравилась! Пришлось тащиться с ней в больничное крыло; он более или менее успокоился. Действительно, кто-то испортил часть настоек. Когда Северус шёл обратно, вдруг словно налетел всем телом на гвозди. Вспышка чудовищной боли взорвала голову и грудь… Когда Северус очнулся, обнаружил, что сидит на полу, сжимая руками виски. Ярость Тёмного Лорда, вот что это было. Только Северус и Беллатриса были способны иногда улавливать могучую злобу Волдеморта на расстоянии. Это всегда было испытанием. Нынешний случай был третьим за этот год. «Поттер сбежал», — с облегчением понял Северус. С трудом он добрался до своего кабинета и удивился, какой же там устроил разгром. Плюхнулся на диван и застыл…

И это он вынужден будет показать судьям Визенгамота! О, мучение!..

…Хуже всего эта неизвестность! Когда же, наконец, его вызовут и станут допрашивать? Чего, дьявол их раздери, они ждут? Избавиться бы от всего поскорее! О том, что наговорят о нём арестованные Пожиратели смерти, старался не думать. Они уж постараются повесить на него всех собак, в этом нет сомнения…

Поскольку на всех важных свидетелей наложили магический запрет, Северусу и побеседовать было не с кем. Можно, конечно, обсуждать бытовые темы, но до этого он никогда не был охотником. И не то чтобы он прямо рвался облегчить душу — такого желания и возможности давным-давно не было — а просто нуждался в общении. На него вдруг навалилось одиночество. Раньше магу куда легче было из-за огромного напряжения и занятости, да и «разрядиться» он мог. Но сейчас никакой работы не было. Читать Северус был не в состоянии и не знал, куда себя девать. Часы, наполненные апатией, вдруг сменялись другими, когда его переполняла энергия, и тогда было ещё хуже. Как назло, такое происходило ночью.

Крестиками на календаре зачёркивал каждый день, начиная с восьмого июня, когда перебрался в гостиницу. Девять красных отметок, десятой не было: его вызвали в Министерство. Он-то решил, что отправится в отдел мракоборцев. Но его пригласили сразу в Зал суда. Северусу предложено было обычное кресло, и сидел он спиной к стене. Так не допрашивают преступников, подумал он, и сразу же себя оборвал. Всё равно ему показали, на каком он положении: ложи судей выше, и освещены куда хуже. Свет пришпиливал его к креслу. Как он и предполагал, без сыворотки правды не обошлось. И это-то, как потом выяснилось, было самой худшей пыткой. Он и без зелья готов был говорить! «Веритасерум» будто содрал струп. Вся боль, от которой Северус вроде бы избавился, внезапно прорвалась. Он спешил говорить, давился рыданиями, и рассказывал, рассказывал, рассказывал. Начал-то без волнения, но когда спросили о Дамблдоре, его прорвало. О смерти старого мага он поведал спокойно, о вызванной проклятьем болезни заговорил с длинными паузами, а когда речь зашла о миссис Черри, рыдания стали душить его. Каждый новый вопрос тянул за собой новую историю, и конца этому было не видно. И всё это происходило в присутствии множества людей!.. Вывернутая на изнанку душа вытаскивала из ума самые мучительные пласты памяти. Допрос прервали, Северуса привели в чувство, и он отправился в гостиницу. Повалился лицом вниз на кровать и долго не шевелился. Хотелось выдрать сердце и вышвырнуть его в окно, под ноги прохожим…

После таких допросов Северус только и мог, что лежать без движения у себя в номере и невидящим взглядом упираться в обои. Или сидел на полу, обняв колени. Леди тут же пристраивалась рядом, иной раз клала ему голову на колени или плечо, а то царапала мощной лапой. От этого на некоторое время становилось легче, но расплатой становились ещё более мучительные переживания. Его уже не волновало, что там думают судьи, как он перед ними выглядит, оправдают ли его. Был бы оборотнем, сидел и выл бы. Но всё время валяться в четырёх стенах он был не в состоянии и отправлялся шататься по Via Silvana. Бесцельно бродил из конца в конец медленным шагом, иной раз заходил в магазины, но потом не мог вспомнить, в какие именно. Он, бывало, за весь день выпивал лишь чашку кофе или бокал вина, и затруднился бы сказать, когда ел в последний раз. Жил, словно в кошмарном сне. В некоторые моменты до того невыносимо ему становилось, что он даже круциатусу был бы рад. После всего случившегося жизнь была ему не мила. В более или менее светлые моменты он вяло удивлялся, как мог всего полторы недели назад спокойно размышлять о трагических событиях, и продумывать ответы на вопросы.

«А моя душа, Дамблдор? Как же моя душа?» Она раскололась, как кость из-за удара молотом, каждый осколок кровоточил и корчился от боли...

Северус не запомнил конца слушаний. Едва судьи сказали, что к нему больше нет вопросов и он свободен, быстро ушёл из зала. О том, что полностью оправдан и может оставаться директором Хогвартса, буде на то его воля, узнал из «Ежедневного пророка». Там были краткие интервью, и оказалось, все учителя Хогвартса выступили за него, и часть учеников тоже, включая и гриффиндорцев. Но Северуса всё это никак не задело. Жильцы гостиницы во время завтрака стали поздравлять, но ему-то было всё равно теперь. Жизнь он не зря прожил, хорошо; всё, достаточно! Никаких надежд на будущее, никаких ожиданий: он сделал всё, что мог. Апатично раздумывал, когда бы отказаться от поста, от почестей, и сбежать куда-нибудь подальше. В такую страну, где и языка его никто не знает…

Его не оставляли в покое. Макгонагалл, Вектор, Спраут и Слизнорт явились и стали расспрашивать, когда же он, наконец, явится в Хогвартс, и когда же начинать ремонт, там столько работы, а если мы не закончим к сентябрю, Минерве трудно исполнять обязанности директора, вы так нам нужны, как будет в следующем году, и кто будет учить детей, и что решим насчёт учеников, а как же Слизерин, без вас не можем, и что, и как… Северус слушал их всех невнимательно и даже не сообразил сказать, что из школы уходит. Зато у него ума хватило объяснить, что болен…

На календаре, как дырки в решётке, появились семнадцать чёрных квадратиков. Каждый день, кажется, был мрачнее другого, всё более невыносим и тягуч. Пучина отчаяния…

Тринадцатого июля — в пятницу, конечно — Северус получил от Легенс-Проспектенс письмо. Она пригласила на обед в «Квадривии», хорошем магическом ресторане. Северус решил сходить, чтобы хоть ненадолго убежать от безрадостных мыслей. Стал одеваться и вдруг обнаружил, что брюки настолько велики, что без ремня не держатся. Мысль эта не задержалась в его разуме. Когда он пришёл, Легенс-Проспектенс уже ждала его; на столе — какие-то закуски и вино.

— Боже мой, Северус, что с тобой? — вот с чего она начала разговор.

— Здравствуй. Ничего.

— И тебе привет, — девушка нисколько не смутилась и продолжила: — Ты выглядишь больным! Одежда болтается, как на вешалке.

— Да? — без всякого интереса спросил он.

Они помолчали.

— Предлагаю отпраздновать победу!

— Празднуй, — Северус криво усмехнулся.

— Да что с тобой? Тебя не только оправдали, но ещё и орденом Мерлина скоро наградят, ты директор Хогвартса! Ты победил! А вид у тебя, словно только что похоронил всех близких!

— Думаю, тебе всё это трудно понять, — заметил он. — Цена слишком велика.

— Победа никогда лёгкой не бывает.

— Да.

Снова повисла тишина.

— Да уж, не так я себе представляла встречу, — мрачно сказала Легенс. — Из тебя как будто жизнь вытрясли. Впечатление такое, что я сижу и разговариваю с пустой оболочкой. Ты на себя не похож. Может, ты выпил какое-нибудь зелье?

— К сожалению, нет зелий, чтобы вылечить душу.

— Неужели всё так плохо?

— Я уже сказал: тебе не понять. Мне не до праздников, — он говорил через силу. — Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Легенс-Проспектенс некоторое время пристально смотрела на него. Северус легко выдерживал её взгляд. Мыслями он улетел отсюда. Оказаться бы где-нибудь подальше от людей. Лечь в лесу на поляне, или в плывущей по морю лодке, смотреть в небо, и оставаться без движения тысячу, нет, сто тысяч часов. Уснуть? И видеть сны?

Легенс-Проспектенс вдруг схватила его за руку и нервно заговорила:

— Ты не можешь бросить меня, Северус! Не можешь!

Северус дёрнулся: хватка у неё была всё такая же крепкая, а прикосновение ледяное. Показалось, рука его покрывается инеем.

— Не бросай меня! — захлёбывалась она словами. — Ты не смеешь бросить меня после того, что я для тебя сделала! Не бросай меня! Я столько сделала ради тебя! Ты не смеешь…

— Тише! — жёстко приказал он, не надеясь на успех, однако подействовало: Легенс-Проспектенс заткнулась. — Отпусти.

Она повиновалась. Дышала так, словно только что бегала. Глаза бешеные, на лбу и над губой — бисеринки пота. Елена полезла в карман, вытащила в горсти предмет со шнурком, поднесла ко рту и застыла. Северус решил, она не соображает, что делает. «Как будто рыбу выдернули из воды, — подумал он, — а рукой пытается удержать последний глоток». Легенс-Проспектенс так сильно сжимала кисть, что, кажется, связки и кости едва не рвали побледневшую кожу. Неприятное зрелище…

— Расслабь руку, — сказал он.

— Свело, не могу, — пожаловалась Елена, — больно.

Его так и тянуло посмотреть, во что Легенс-Проспектенс цепляется, и он аккуратно стал разжимать пальцы девушки. Притом Северус чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Она держала кулон в форме стилизованного автомобиля. Изломанные линии извивались, будто в крике, и били по глазам. Невыносимо смотреть, но и взгляд оторвать нельзя! Самый что ни на есть тёмномагический артефакт, напоённый злобной силой!

— Убери ты его, ради Мерлина! — сквозь зубы выговорил Северус.

Девушка подчинилась. Несколько минут они, ни слова не говоря, пили вино.

— Что это за штука? — ровно спросил он. Напрасно Северус опасался, что голос дрогнет.

— Талисман, — как будто ничего не случилось, ответила Легенс-Проспектенс. — Мне его Гермиона отдала.

— Грейнджер?? — теперь-то Северус с собой не совладал. — Но откуда он у неё?!

— Я дала и сказала, чтобы Гермиона вернула якорь со словом «легилименция». Думаю, это как-то связано с тобой. Противоестественный какой-то, да? Может, ты посмотришь?

— Да, конечно, — лишь бы не показать, насколько заинтересовал его артефакт. — На какой срок ты мне одалживаешь талисман?

— Как скажешь.

— А как он действует? Он делает что-нибудь?

— Ничего. Просто кулон, и всё.

— А когда ты его носишь, что ощущаешь?

— Я же говорю: ничего.

Северус разволновался, но виду не подал. Теперь-то он был само внимание. Разговор с Легенс-Проспектенс стал сильно занимать его, хотя речь шла вроде бы ни о чём. Как хорошо всё сложилось, как здорово, что его оправдали, как замечательно, что Хогвартс за него; как она рада его видеть… И опять, как тогда в кабинете, он не знал, дурачит ли его эта девица или подначивает. Легилименция не давала однозначного ответа на вопрос. «Мастерица ты вести странные разговоры», — думал он. «Якорь», «противоестественный»… Да не то слово! Но вслух Северус этого не высказал. Теперь его снедало нетерпение: скорее бы в Хогвартс, в лабораторию! Примерно через час очень аккуратно и вежливо он отделался от Легенс-Проспектенс. Никуда она от него не денется, он позаботится об этом. А вот с талисманом-якорем надо поработать… «Как только Грейнджер не сообразила, что это за штука? А может, как раз и сообразила?» — размышлял Северус уже в директорской лаборатории, положив кулон щипцами в заколдованную чашу. Северус убедился только в том, что понял с первого взгляда: кулон обладал огромной злой силой. Часа в три ночи Северуса вдруг осенило, что никакой тоски он уже не испытывает. Легенс-Проспектенс зажгла в нём интерес этим своим талисманом. И снова можно читать!

Несколько дней он не мог оторваться от головоломки, и коллеги, слава Мерлину, не трогали его. Обложившись книгами, пытался отыскать хоть какие-нибудь сведения. Интересно, почему именно якорь, что именно он удерживает на месте… И знала ли Легенс-Проспектенс, что сделала, передав ему талисман… Даже сама она перестала его занимать, так поразил Северуса артефакт! Кулон даже и на расстоянии не давал покоя. Он явственно ощущал его, хотя и не мог бы точно сказать, каким образом. То ему казалось, что подвеска издаёт неприятный звук на грани слышимости; то от неё шло яростное тепло, то холод, а то и всё вместе. Талисман пульсировал. И, кажется, говорил. Никто, кроме Северуса, не чувствовал этого. А Северус слышал зов кулона даже в шуме, например, когда ходил на строительную площадку.

Кулон как-то был связан с лабиринтом в разуме Елены, вот это Северус установил точно. И Легенс он трижды приглашал в Хогвартс «на экскурсию», а на самом деле ради опытов с артефактом. В её присутствии талисман словно бы терял часть силы, и Северус чувствовал его лишь тогда, когда видел. А когда Легенс-Проспектенс отсутствовала, талисман-якорь цеплялся к Северусу и звал, звал... Разок он в перчатке прикоснулся к кулону и едва на ногах удержался. Словно кто в темя засветил, и очень напомнило первую попытку легилементировать Елену. Ровно через восемь дней после начала экспериментов Северус ночью обнаружил, что стоит и сверлит взглядом жуткий предмет, а руки его уже взялись за ремешок, на котором тот висит. Он испугался: помнил, как лёг спать, но не представлял, когда пробудился, как оделся и как шёл в лабораторию…

Утром его осенило: подвеска — это крестраж! И он тянет из Северуса силы и умственные, и душевные, и телесные. Северус помчался в директорский кабинет, выдернул из Распределяющей шляпы меч Годрика Гриффиндора и разбил им кулон прямо в директорской лаборатории. Осколки при помощи волшебной палочки собрал, а затем выбросил в озеро.

Наваждение исчезло, а с ним и что-то ещё. Например, вылетела из головы вторая часть фамилии Елены Легенс. Северус помнил, там было ещё что-то латинское… Но это не важно…

Елена, 26 июня — 19 августа

Елена пребывала в приподнятом настроении, особенно после единственного допроса в Визенгамоте. Если говорить совсем уж честно, немало в её мыслях было радости удачливого игрока: как ловко она всё провернула! То же чувствует шахматист, разработавший сложную комбинацию и не потерявший ни одной своей фигуры, — восхищение своими великолепными ходами и выдержкой. Какую трогательную сказку она рассказала о своей симпатии к Снейпу! Как здорово смогла всё объяснить!

Елене вначала показалось, что она смогла обвести вокруг пальца членов Визенгамота. Они явно очень ею заинтересовались. Она подумала, что всех их поразил конь отца, Леди, меч-кладенец, умение трансгрессировать из Хогвартса и — особенно! — живая вода. Но после ужина с самим Кингсли Бруствером (тогда он ещё не был избран министром) девушка сообразила, что дело тут в другом. Кингсли настолько ловко повёл беседу, что Легенс решила, он просто растолковывает ей, иностранке, некоторые тонкости волшебного мира Европы и Британии. Он говорил о Гриндевальде, Волдеморте, их идеях и союзниках, исторических событиях... пока она не поняла, что Бруствер её прощупывает, ищет ответ: та ли она, за кого её приняли. Уж не представительница ли она таинственного и очень могущественного семейства Тарквиниев? Елена ни подтвердила, ни опровергла эту мысль, хотя сразу же воспользовалась сведениями. Пара-тройка правильных оговорок, и Кингсли утвердился в своих предположениях. Потому-то, сообразила она, маги и не стали особенно терзать её ни по поводу меча, ни по поводу трансгрессии, ни по поводу живой воды; они перестраховались…

Бродить по магическому Лондону очень здорово. А уж по Хогвартсу тем более! По приглашению Снейпа она там уже трижды побывала и мечтала ещё о нескольких поездках. Вот где сердце магической Англии, вот что потрясает воображение! К тому же это даёт возможность видеться со Снейпом, хотя она пока и не знает, что ей нужно от него. Может быть, приятно раз за разом наслаждаться выигрышем? Конечно, при Снейпе она всегда настороже, но тем острее удовольствие…

Главная причина — живая и симпатичная! — находилась в Косом перулке. Елена часто захаживала в «Волшебные вредилки» поболтать с Фредом Уизли. И плевать ей было на мнение, что девушка не должна делать первый шаг, и что нужно делать безразличный вид, и пусть парень сам за ней бегает. «Отважная всадница», вот как Фред её называл. В первый раз она зашла в магазин близнецов именно затем, чтобы увидеть Фреда. Но там было до того интересно, что эта цель отодвинулась. Елена не спеша рассматривала волшебные товары и читала юмористические подписи к ним. Оба хозяина подошли к ней поздороваться. Она купила мяч-бумеранг и чуть не весь вечер играла с ним в гостинице. «Хорошо хоть, никто не видит, — думала она, — Детское какое-то развлечение. Зато как расслабляет!» Во второй раз отправилась за волшебными шахматами. «Какие порекомендуешь, Фред?» — «Как ты меня узнала? Уха-то не видно?» — «А я и без этого вас различаю». — «Редкое умение, о Всадница. Вот эти шахматы костерят владельца, если он делает глупые ходы. А вот эти друг с другом дерутся. Вон те — «аристократы», ведут себя лучше всех прочих». — «Возьму «аристократов». — «Только имей в виду: они корчат жуткие рожи». — «Значит, весело будет играть». Нашёлся повод и для третьего посещения: Елене прямо вот загорелось приобрести альбом и краски именно у близнецов. «Рад, что ты стала нашей постоянной покупательницей», — сказал Фред. Елена тотчас решила пригласить его в кафе, но не знала, как бы к этому подвести. Но Фред её опередил: «Поужинаешь со мной?» Конечно, она согласилась. На это свидание собиралась, как на первое в жизни. И с тех пор виделись они не реже трех раз в неделю. Так что Елена не спешила возвращаться к родным пенатам.

Всё же какой-то момент ей захотелось побывать дома. Вот тогда-то Елена поняла — впервые задумавшись о начале и конце своих приключений — что она не знает, где её дом! Слово «дом» было, но за ним не стояло ничего! Она стала перебирать мысли, чувства и воспоминания о последних событиях. Чтобы ничего не пропало, записала, а затем проанализировала. Елена взяла календарь и отметила даты событий.

Первый разговор со Снейпом, когда она отдала ему Фракир — 12 апреля.

Встреча с Гермионой в сквере — ?

Битва за Хогвартс — ?

Разговор с Кингсли — 8 июня.

Допрос в Визенгамоте — 12 июня

Гермиона пришла к ней в гостиницу 24 июня.

Что было между двенадцатым апреля и восьмым июня, Елена точно сказать не могла. Она по какой-то причине плохо помнила своё прошлое. Наличествовали «дыры» абсолютной черноты. И была путаница с хронологией событий. Уловить момент сбоя девушка не могла. Очень ясно, вплоть до мельчайших деталей, Елена могла восстановить в памяти начало приключений…

…Легенс очнулась в полной темноте. Лежала она явно на спине. Скорее всего, ноги и руки вытянуты. Надо наощупь определить, где находится. Эта попытка привела к осознанию: конечностей своих Елена не чувствовала. Она даже не знала, одета или обнажена. Но биение своего сердца и своё дыхание могла ощутить, и знала, что может открывать и закрывать глаза. А может быть, она и слух потеряла? Ни единого звука! Нигде и никогда не бывает такой тишины! Каждый миг наполнял девушку паникой, но даже закричать было невозможно! В какой-то момент Елена поняла: её заживо похоронили! А она не может шевелиться, не сумет постучать, чтобы наверху услышали и пришли на помощь! Как только она сообразила это, ужас окутал тело ледяной волной. Полились слёзы, дышать стало трудно. Она беззвучно зарыдала, задыхаясь. Через тысячу часов кто-то мощно заскрёб по крышке гроба, затем полетели мелкие щепки, и процарапалась крупная собачья лапа в абрисе лунного света. Елена заморгала, потому что земля попала в глаза, и зажмурилась. Но всё же успела увидеть, что вместо лапы просунулась нижняя челюсть огромной зубастой пасти и стала отдирать доски от крышки домовины. А затем зверюга передними лапами ступила в гроб и рывком вытащила девушку из могилы. Елена увидела, что одета в тёмный саван. Шевелиться она по-прежнему не могла. Собака, уцепив за шиворот, поволокла Елену куда-то. Открыть глаза девушка не могла: сначала нужно промыть их от земли, а руки не двигаются. Тут вдруг в уши откуда-то слева и сверху ворвался выкрик и ответ:

— Не смей так разговаривать с Драко!

— Помолчи, Цисси! Положение серьёзнее, чем ты думаешь! (3)

В этот момент Елена поняла, где находится: это же поместье Малфоев! А разговаривают Нарцисса Малфой и Беллатриса Лестрейндж! Они, верно, на втором или третьем этаже, и стоят у окна! Если кто-нибудь выглянет, Елене конец! Собака между тем тащила и тащила её… Их никто не заметил.

Кожа на спине Легенс обдиралась о камни и засохшую траву, и ещё она приложилась обо что-то правым локтем и кистью. Елена подумала, что боль не очень-то сильна, но, наверное, из-за шока, зато потом все эти ссадины дадут себя знать. Боль, боль-то есть, а значит, тело работает! Мысль о возвращении в мир живых пенила кровь девушки, и экстаз жизни наполнял её. Собака вдруг остановилась, головой перевернула девушку на живот и стала зализывать раны горячим языком. Спину тотчас защипало, тело стало понемногу оживать. А ещё Елена начала вспоминать, что произошло. Она попала в плен к Пожирателям смерти, и её притащили в поместье. Беллатриса Лестрейндж заколдовала её, превратив в живой труп, а затем приказала похоронить. Она хотела послушать агонию погребённой заживо, когда заклятье спадёт. Но что же за собака?.. В памяти всплыл автомобиль, за борта и колёса которого уцепились жуткие звери, разрывая машину на части. Собаки принца Джулиана! Никакое другое животное не смогло бы раскопать могилу и разодрать крышку гроба! Да это же Блитц, адская гончая! И не собака, а пёс. Блитц перекинул неподвижное тело Елены через спину и побежал рысью. Елене теперь было куда легче: раны ничто не тревожит, ветер холодит. Через некоторое время она обнаружила, что может пошевелиться. Блитц остановился, и Елена вцепилась в него руками и ногами, подумав, что лежать на собаке неудобно и вполне можно упасть. Блиц снова побежал, а двушка потеряла сознание или заснула. Когда она пришла уже в постели в каком-то доме; пёс развалился на полу рядом. Глянув на него, девушка заново подивилась мощи и размеру животного. Сколько спала, понятия не имела. Встала легко и обнаружила, что на стуле лежит не только её одежда, но и рюкзак! Она-то думала, всё это потеряно! Но, видно, Блиц притащил её вещи из дома Малфоев. Елена прикинула, насколько это далеко отсюда. Если Блитц рысью вёз её всю ночь, то, наверное, пробежал километров сто, а то и больше. Вон как спокойно он дряхнет рядом, ровно дышит. Значит, прошло несколько дней, иначе пёс не успел бы притащить одежду. Елена стала рыться в рюкзаке, отыскивая кожаный чехол с картами и отчаянно надеясь, что этот самый важный предмет никуда не делся. И она нашла его, от возбуждения дважды уронила на пол. Открыла и вытащила главную карту, карту-надежду: поясное изображение Снейпа…

Да, очень ясное, детальное воспоминание. Елена знала даже заклятье, которым ударила её Беллатриса — псевдоморта, об этом и Гермионе рассказала. Но когда это было? Уж точно, не раньше двенадцатого апреля. Фракир она принесла Снейпу двенадцатого… Почему она так уверена в этом числе, откуда оно взялось?

А что было до двенадцатого апреля, трудно сказать… Елена жила, училась, книжки читала… Потом — когда? — её позвал Огненный Путь, и она узнала о своём происхождении… Словно сквозь мутное стекло появились образы: поточная аудитория и лектор внизу; поляна и палатки; катание на роликах; качели; бегущие лошади… В памяти всплывали неопределимые названия, имена и лица. Что за заклинание такое — «прозиум»? Что за «чёрные люди»? Оба темноволосые, кареглазые, один моложе другого; у молодого короткие волосы зачёсаны назад и носит он всегда чёрные костюмы, у старшего стрижка каре, чёрный камзол с чёрными брюками и чёрная же мантия. На второго она явно проецирует официальную одежду магов… Ни одной полной картины! А сколько ей, Елене, лет? Выглядит на двадцать — двадцать два, но как на самом деле? Принцу Джулиану можно дать сорок, однако ему куда больше…

Почему это она привязалась именно к Снейпу, с какой такой стати он так для неё важен? Почему именно его карта лежала сверху, почему именно с ним связаны все её действия? Почему она решила именно ему помочь? Почему не Гарри Поттеру? Ну, тут, кажется, ясно: в отличие от Гарри, Северус был один, и опереться ему было не на кого. Но это, конечно, не всё… Придётся выяснять у него самого, и очень аккуратно, без прямых вопросов... Надо было расспросить Гермиону, а не напрягаться из-за Фреда Уизли! Такую возможность упустила!

Стоило подольше обо всём этом подумать, и Елена начинала злиться на себя, ругать дырявую глупую башку. Всегда надо отмечать даты, всегда! Вот сегодня, двадцать шестого июля, и надо начать!

Вдруг она почувствовала, что кто-то зовёт её. Беспокойно оглянулась: никого! «Я с ума схожу, — подумала девушка. — Кто-то зовёт изнутри!» Глаза застила радужная дымка, и в ней возникло размытое изображение принца Джулина.

— Возьми карту, так трудно говорить!

У Елены сразу отлегло от сердца: всего-навсего вызов через её «козыря». Едва карта принца оказалась в руках, изображение ожило, а сама картонка стала расти, пока не превратилась в подобие окна. Джулиан сидел в просторной светлой комнате с видом на гору.

— Здравствуй, малышка, — ласково сказал принц. — Приглашаю тебя в гости, — он протянул руку, их пальцы соприкоснулись, и Елена оказалась в кабинете Джулиана. В Лондоне был вечер, а здесь — яркий солнечный день. В открытое окно залетал ветерок, шевеля лёгкие занавеси. Отец и дочь уселись за стол друг напротив друга.

— Здравствуй, папа.

— И я тебя приветствую, — сердечно сказал Джулиан. — Долго ли ты собираешься пробыть в том отражении?

— Не знаю, — честно ответила Елена. — Пока ничего не могу сказать.

— А мне кажется, тебе там нравится, и ты хочешь остаться. Это ведь твой Арденнский лес (4), верно? И тот рыжик из «Волшебных вредилок» — веская причина.

— Откуда ты знаешь?

— Ты зачастила в их лавку, но далеко не всегда что-то покупаешь.

— Ты что, за мной следишь? — сердито спросила она.

— Немного понаблюдал, — мягко ответил принц. — Я обеспокоился, есть ли у тебя деньги. Посмотрел, как ты ходишь по магазинам. Очень уж ты экономна. Да и судя по номеру гостиницы, жить тебе не на что. Негоже принцессе Амбера нуждаться.

— Очень хороший уютный номер, мне нравится, — заметила девушка.

— На мой взгляд, уж слишком простой.

Действительно, по сравнению с этим большим кабинетом, обставленным дорогой мебелью и книжными шкафами, в которых помещались книги в тиснёных переплётах и альбомы репродукций, комната Елены в гостинице казалась более чем скромной.

— Но не о том речь. На всякий случай я открыл на твоё имя счёт и в обычном банке, и в Гринготтсе. Ещё я купил тебе особняк в Годриковой лощине. Дом невелик: всего девять небольших комнат, ванных только две, бассейна нет, и мезонин маловат. Главная ценность в нём — семейство эльфов.

Елена смотрела на принца, вытаращив глаза. Она оторопела от его щедрости, потому не сразу нашлась, что сказать. И когда он успел?

— Но я не могу всё это принять, у меня есть фунтов пятьсот, — залепетала она искренне. — Я не могу…

Принц Джулиан подался в её сторону, взял девушку за руку и проникновенно заговорил:

— Не думай, пожалуйста, что я откупаюсь от тебя. Я не был тебе отцом по-настоящему, и теперь я просто пытаюсь им быть. Я размышлял об этом всё лето.

— Всё лето? — Елена вытаращила глаза. Опять её подводит хронология! — А сейчас что за месяц?

— Середина сентября. Один час в Лондоне равен пяти здесь. Я специально выбрал это Отражение, чтобы получить запас времени. Может быть, ты удивляешься, почему это я теперь так… э… восторженно принял твою историю… Ты хоть приблизительно представляешь, сколько мне лет?

— Выглядишь ты на сорок.

— Твоей матери я в прапрадеды гожусь. В таком возрасте начинаешь задумываться о семейных радостях и ценностях…

— И всё равно я не могу взять от тебя ни пенни.

— Не отказывай принцу, — сказал отец. — А если тебя беспокоит стоимость моих даров, то имей в виду: на свете нет никого богаче принцев Амбера! Если уж я дарил своим возлюбленным поместья и замки, то для дочери не пожалею и мира. Так что дом и банковские счета — пустяки. Кроме того, я договорился с дизайнерской фирмой, чтобы ты встретилась с их представителем и обсудила, что именно хочешь поменять в доме. Его хозяева обеднели и не тратились на содержание, так что сейчас это и не жильё, а набитый пылью сарай. Вот, бери, — и он протянул визитную карточку, на которой золотыми буквами шла надпись «Гармония и красота» — воплощение Ваших самых смелых желаний в дизайне!» Надпись исчезла, и появился адрес фирмы, а также полоска волшебной связи, прикосновение к которой соединяло дежурного с клиентом.

— Побудешь у меня или тебе нужно спешить?

— Конечно, папа, я останусь, — ответила она. Больше всего Елену занимал вопрос о том, где она жила раньше. Принц Джулиан, скорее всего, может помочь. И она спросила: — А может быть так, что некое место в Отражениях исчезает без следа?

— Что ты имеешь в виду?

— Я ушла из дома искать Огненный путь и нашла его. Но вот домой я так и не смогла вернуться. Я не могу вернуться туда, где провела детство.

— Вот как. Да, такое может быть. Видишь ли, ты, вероятно, после посвящения ощутила свою власть над Отражениями и отправилась путешествовать. Слишком много усилий, слишком много впечатлений — и вот ты уже не можешь ярко вспомнить покинутое тобой Отражение. Например, ты думаешь, что вдоль дороги там росли яблони, а на деле там были яблони и сливы. Или же ты вспоминаешь дом рыжего кирпича, а на самом деле кирпич там был красный. Из-за такого изменения деталей ты не можешь отыскать то место, какое хочешь, но попадаешь в подобное. Воспоминания наслаиваются, и вот истинный локус ты потеряла. К тому же необходимы кое-какие вычисления. Поэтому-то, когда мы проходили посвящение, обязательно уходили с колодой фамильных карт, чтобы кто-нибудь мог вытащить нас. Ты здорово рисковала. С другой стороны, в любом Отражении ты можешь найти себе дом. И конечно, здесь ты всегда желанная гостья.

В памяти Елены всплыли слова Снейпа о том, что Волдеморт проникал в её разум, и она задала новый вопрос:

— А мог кто-нибудь уничтожить часть моей памяти?

— Кто-то пытался? — Джулиан пристально посмотрел на неё.

— Волдеморт.

— Откуда такая уверенность?

— Я почувствовала.

— У Корвина, моего брата, в своё время была амнезия. Но его память со временем восстановилась. Думаю, у тебя тоже есть шанс. Только не стремись форсировать. Есть ещё одна тонкость… — он замолчал на некоторое время, а затем продолжил: — Мы, бывает, сами разрушаем впечатления и образы нашего сознания. Осознанно или неосознанно.

— А разве это возможно?

— Да. Все принцы Амбера так или иначе пользуются этим умением. В некоторых… ситуациях иначе не выжить, особенно тем, чьё существование обусловлено информацией.

— Существование любого создания обусловлено наличием сведений.

— Не в такой степени, как наше.

Елена обдумала слова отца.

— Нет, я свой разум убивать не умею, — высказалась она наконец.

Елена прогостила у принца Джулиана несколько дней. Большая часть этого времени ушла на длинные беседы: отец и дочь знакомились друг с другом. Джулиан рассказывал об Амбере, о себе, о других принцах и был сама доброжелательность. Елена подумывала, не остаться ли ей здесь подольше. Проверит хоть, влюбилась ли по-настоящему, и сколько времени может обойтись без Фреда… Однако неясное чувство так и тянуло её вернуться в Лондон. Ей был нужен Снейп. Сидя здесь, нельзя выяснить, почему он не идёт из мыслей. А с Фредом можно и в Лондоне не видеться, и вообще…

Перед самым её уходом принц Джулиан завёл разговор:

— Как я понимаю, малышка, крючконосый в твоих замыслах играет большую роль?

— Да, — Елена теперь гораздо больше доверяла отцу, так что не было смысла отрицать очевидное.

— Я хочу тебе напомнить: он умеет строить планы не хуже нас, так что будь осторожна.

— Что ты имеешь в виду? — с подозрением спросила она.

— Только то, что сказал. Ты хоть представляешь себе, что это за человек?

— Конечно!

— Знаешь, что такое «двойная звезда»?

— Примерно. Это когда две звезды вращаются вокруг одного центра?

— Да. Когда ты смотришь в телескоп, вторую звезду не видишь, её закрывает первая, и кажется, что звезда одна. А ещё с ними связаны «чёрные дыры». Все планеты, которые могут стать «чёрными дырами», находятся в двойных системах. Но вообще-то я имел в виду одноимённую книгу Хайнлайна.

— Хочешь сказать, около Снейпа может образоваться «чёрная дыра»? — Елена не понимала, о чём говорит отец. «Двойную звезду» она не читала.

— Аллегории занятны… Ты затеваешь игру, но как бы он тебя в неё не обыграл. Снейп старше тебя и опытнее. Когда я был в Хогвартсе и не только там, повыспросил о нём людей. Это человек опасный. Думаю, ты и сама понимаешь, во что ввязываешься. Но я не мог тебя не предупредить. А книжку прочти на досуге.

— В любом случае, спасибо, — легко сказала она, хотя и разозлилась на отца.

И Елена ушла по карте в Лондон. «Что за дурацкая манера говорить загадками? Фиг ли грузить? — сердито думала она. — Нет бы сказал внятно! Введение в астрономию за каким-то лешим! «Двойная звезда» какая-то фигова! И при чём тут Хайнлайн?» Она решила не думать об этой ерунде.

Назавтра она договорилась о встрече с дизайнером и вместе они отправились в дом в Годриковой лощине. Вошедших встретили эльфы, муж и жена, и представились новой хозяйке. Затем начались приятные хлопоты: Елена могла обустраивать жильё как угодно. Обилие возможностей её поразило. Елена, которая никогда раньше не могла покупать всё то, что хотела, теперь открыла, как приятно быть богатой и нисколько не задумываться о деньгах. Елена беззаботно жила в магическом Лондоне. Она, конечно, интересовалась ходом знаменитого процесса, но события нисколько не задевали её. «Ежедневный пророк» читала, как детектив: следя за событиями, но не сочувствуя.

Примечания:

(1) отдых от заботы, цитата из Овидия.

(2) blandus, a, um 1) ласковый 2) соблазнительный

(3) Ролинг Дж. К. Гарри Поттер и Дары Смерти. М.: РОСМЭН, 2007. С. 394.

(4) Арденнский лес — вотчина Джулиана, там он сильнее всего и прикрывает дорогу на Амбер. Арденны — любимое его место в Отражениях, как для принца Корвина — Авалон, а для принцессы Флоры — теневая Земля.

Северус, 20 июля — 24 августа 1998

Жизнь Северуса изменилась после того, как он избавился от чудовищного талисмана. Само собой, главной задачей стало восстановить школу до сентября. Работа предстояла огромная: не только отстроить стены и отремонтировать здание, но ещё избавиться от чёрных и зловредных заклинаний. Непривычно, что коллеги готовы помогать и охотно выполняют его распоряжения. Они разделили обязанности, и всё равно Северус сильно выматывался из-за огромного количества дел. Разговоры с чиновниками, подрядчиками, родителями детей, встречи, распоряжения, борьба с заклинаниями требовали много времени. Северус был нарасхват. Случались и мелкие, но неприятные стычки. Так, несколько членов попечительского совета потребовали, чтобы он посадил на цепь Леди, поскольку адская гончая якобы представляет для людей огромную опасность: напала же она на великана, разодрала же горло Сивому! Их не волновало, что после битвы она ни разу ни на кого не огрызнулась и не зарычала. А он не хотел привязывать собаку, потому что, во-первых, зверюга находила в Хогвартсе заколдованные места и держала людей на расстоянии от них, а во-вторых, более удобного и аккуратного переносчика писем, посылок и тяжёлых предметов в замке трудно было найти. Леди даже куриное яйцо в пасти не раздавила бы. По замку она передвигалась фантастически быстро; видно, нашла какие-то тайные ходы.

Хогвартс был построен так, что ремонтировать его пришлось изнутри, постепенно двигаясь наружу. Основатели позаботились о том, чтобы одно разрушение не тащило за собой следующее, а противники, даже проломив внешние стены здания, упёрлись во внутренние. Основатели, правда, не подумали, что нападение может произойти изнутри. Больше всего пострадали относительно новые пристройки, которые появились в XVIII — XIX веках, когда на первом месте были соображения о красоте зданий, а не о мощных бастионах. Северус кинулся в работу, и это было средство забвения. Конечно, он мог бы, как покойный Дамблдор, не вникать в мелочи, а лишь распоряжаться. Но тогда появилось бы слишком много свободного времени и чувство вины грызло бы куда сильнее. В Хогвартсе оно ощущалось ярче, чем в Лондоне. Некоторые помещения Северус вообще хотел бы закрыть, чтобы никто туда не мог попасть…

Если бы он тогда не сбежал из школы, если бы вернулся, если бы помешал Пожирателям, если бы… Он обрывал себя: не хватало ещё снова впасть в апатию! Однажды выяснилось, что и Минерву Макгонагалл мучают страшные «если бы». Оба они стояли в том коридоре, где произошёл обвал, и наблюдали, как рабочие аккуратно возводят новую стену. Макгонагалл вдруг всхлипнула и быстрым шагом пошла прочь. Неожиданно для себя Северус двинулся за ней и осторожно взял за локоть. Декан Гриффиндора тотчас остановилась, глянула него полными слез глазами и пробормотала:

— Если б я сообразила, что вам можно довериться, Северус! Если бы мы... — тут она вырвалась и чуть не вприпрыжку удалилась.

И, естественно, все коллеги без исключения теперь смотрели на Северуса другими глазами. «Для полной стабильности следует поддерживать их отношение», — невнятно объяснил он себе. Вообще между всеми ними установилось молчаливое понимание. Вечерами они собирались в учительской, чтобы поболтать, даже Трелони приходила. Само собой, все разговоры были о Хогвартсе — но не о погибших. Однако Сибилла Трелони Северуса последнее время бесила. Ему казалось, что таскается сюда эта горе-прорицательница только для того, чтобы докучать ему. Сядет и уставится, словно в трансе, пока с ней кто-нибудь не заговорит. Наедине она лезла к нему с глупыми своими «видениями», из-за чего порядком напугала пару раз. Заявилась к нему в кабинет, чтобы узнать нагрузку на будущий год, и вдруг хриплым чужим голосом, да с завываниями, заговорила:

— В Аид ты сошёл, из Аида ты вы-и-и-и-шел. В паутине вы умерли двое, но оба вы жи-и-и-вы… Вы оба исчезнете-е-е… Вы мертвы-и-и-и…

Северус, растерявшись, несколько секунд слушал её бредни, а потом схватил Трелони за предплечья и сильно встряхнул. Она тотчас очнулась и своим обычным голосом заверещала, что это он себе позволяет?

Крайне неприятна была встреча с Трелони в книжном магазине. Надо же было ей оказаться там, когда Северус отправился во «Флориш и Блоттс» вместе с Легенс! Чёртова пифия, конечно, зависла около полок с литературой о гаданиях.

— Здравствуйте, Сибилла, — сказал Северус. Елена, улыбаясь, стояла рядом.

Трелони повернулась к ним, и растерянное выражение лица, обычно свойственное ей, вдруг изменилось. Она выпучила глаза и шарахнулась прочь.

— Вы… вы… — она попятилась.

— Что ж, не будем мешать, — с досадой сказал Северус. Елене он тихонько пояснил, что Трелони — дама своеобразная. Сам направился к полке с новинками, а Елена застряла в отделе «История». Встретились они у кассы. Трелони с открытым ртом была тут как тут, стояла в проходе. Смотрела она всё так же дико. Елена потянула Северуса к выходу. И тут Трелони вдруг заговорила:

— Не верь ему! Он — твой Феррант! Брось его! Он — твой Феррант!

К счастью, какая-то пожилая волшебница пришла на помощь: сунула под нос Трелони нюхательные соли. Предсказательница мгновенно пришла в себя и удалилась с извинениями. Легенс, конечно, спросила, что ещё за «феррант» такой, заклинание, что ли? «Понятия не имею, — ответил Северус. — Единственно, могу сказать, что возникает ассоциация со словом «железо». Но самому ему «Феррант» втемяшился в голову... Северус подумывал о том, чтобы избавиться от Трелони, если она при каждой встрече станет вещать что-нибудь. И так коллеги уже заметили особой интерес Сибиллы к его персоне. Но сначала нужно вытрясти из пророчицы сведения. Он не сомневался, что какое-то зерно истины в её бреднях есть. После случая в книжном Трелони с полмесяца его не тревожила, и тогда он сходил к ней в покои, угостил «настойкой пророков», которая помогала «отверзть закрытое око». Сильное зелье, и употреблять его рискованно, но Северус не сказал Трелони, что именно та пьет. В результате Сибилла впала в транс и выбрала довольно непривычный способ гадания: планшетку! Ничего осмысленного не вышло, набор слов. «Хватай сон машина-змея кино человек синий сон-огонь». Всё же Северус листок со словами забрал. Он не придал бы этой ерунде значения, если б не Флорец. Когда Северус вместе с Легенс рассматривал хозяйство профессора Спарут, все эти теплицы с чудесными растениями, и Северус рассказывал о них, Флоренц неожиданно присоединился к ним. Он поздоровался с Легенс за руку. Северус мысленно отметил этот удивительный факт. А Флоренц сказал, что хочет поговорить с директором наедине, когда тот будет свободен. Северус пришёл в его кабинет, кентравр встретил его у дверей. Флоренц был необычно серьезен. Чаще всего лицо его было печально-отстранённым, и всем своим видом он словно бы сообщал: «То, что я знаю, вам недоступно». Это Северуса раздражало. Но сейчас Флоренц был сама заинтересованность. Он даже лёг, чтобы Северусу не приходилось смотреть снизу вверх. А он в который раз подумал, какие же эти создания крупные, неудивительно, что греки думали, будто кентавры пожирают людей… Флоренц заговорил:

— Из-за Елены началась Троянская война. Елена — необычное имя. Ты должен завладеть ею навсегда. Она нужна нам, директор.

Северус опешил и не сразу нашёл, что сказать.

— Кому: нам?

— Всем нам.

Он замолчал. А Северус начал раздражаться. При чём тут Троянская война?

— Но знай: она смотрит четырьмя глазами, — кентавр тщательно подбирал слова. — Смотреть четырьмя глазами опасно! Два ока закрыты, не слепы. Поторопись, иначе навсегда опоздаешь!

Эта речь Северуса разозлила. Какого чёрта! Что ещё за туманные рекомендации? «Навсегда опоздаешь» — каково? Должно быть, со своим лицом он не совладал, потому что кентавр добавил:

— Не стоит сердиться, директор. Знание является мне вне слов, я лишь впитываю его, как воду. Когда говорю, оно словно бы ускользает. Просто поверь. Ты ведь и сам чувствуешь мою правоту. Завладей ею.

— Раз не можешь говорить на эту тему, может, скажешь хоть, что тут за слова? — и Северус протянул кентавру листок с «пророчеством» планшетки.

Флорец прочитал его.

— Абракадабра. Никакого смысла, кроме одного: «хватай», — ответил кентавр. — Так всегда бывает, когда человек пытается предвидеть. Не стоит слушать Трелони. — И неожиданно добавил: — Если станет совсем трудно, обратись к оракулу.

Такое завершение разговора поразило Северуса. Что ещё за «станет трудно»? Какой ещё оракул? И легилименцию не нужно было применять, чтобы сообразить: больше кентавр не скажет ничего.

Северус и так-то собирался заняться загадкой по имени «мисс Легенс». Сначала изучил её воспоминания. Уже в тот момент, когда выудил их из её разума, обнаружил, что они так и горят эмоциями. Таким был лабиринт, взрыв, его собственный портрет и всё, связанное с заклинанием «псюхен пемпейс психопомп». Из-за этих частей памяти тяга к Легенс усиливалась так, что дыхание перехватывало, едва в сознании всплывало её имя. Северус ощущал себя мухой в паутине: западне и страшной, и желанной, и необходимой. Очень ярким был и кусок, в котором появились двое мужчин в чёрном. Один — маггл лет тридцати, до зубов вооруженный и легко пускающий в ход пистолеты, второй — черноволосый волшебник в годах. Но места, где происходили связанные с этими людьми события, Северус так и не смог опознать. Он понял, конечно, что чародей и маггл действуют и в волшебном, и в маггловском мире, но вот где именно, так и не определил. Ни слова Северус не мог услышать, хотя люди и разговаривали, а по губам читать Северус не умел. Эти воспоминания вызывали у него неприятные ощущения. И был там чёрный участок, притягательный и ужасный одновременно… А сама Легенс… Ну, она нужна ему. Нужна, и точка. Кто же это в здравом уме станет разбрасываться ценностями?

Случайно он узнал, что Легенс встречается с Фредом Уизли. Вот чего он мог допустить! Не хватало ещё, чтоб Елена ускользнула! Впрочем, Легенс и с ним охотно видится. У Северуса не раз возникало ощущение, что та хочет поговорить с ним о чём-то важном. «Надо прояснить всё раз и навсегда» — решил он наконец. Отправил Легенс сову с письмом, в котором пригласил совершить «увлекательную экскурсию по магическому Лондону», а встречу продумал до мелочей. Явился он к ней в магггловской одежде и с букетом цветов, да ещё и воспользовался специальным ароматическим зельем. Елена впустила его в номер и засуетилась. Сама она была одета как обычно: в джинсы и футболку с изображением двух магглов.

— Ты подождёшь немного? Я… я… не рассчитала… Я как-то…

«Отлично, магия аромата действует», — подумал Северус.

Легенс ушла в другую комнату переодеваться, а он от нечего делать стал рассматривать книги на столе. Большой том в яркой обложке оказался «Альберт Бирштадт: жизненный путь и творчество». Это была книга о маггловском художнике. Северус стал листать её и вдруг наткнулся на репродукцию, которая шарахнула по глазам! «Белые горы Нью-Гэмпшира» — вот то место, где они с Еленой оказались, когда он поцеловал её в хижине! Северус даже запах леса ощутил, даже пение птиц услышал. Другие изображения в книге были вполне обычными. Он опять открыл ту, особенную картину, и тотчас почувствовал, что альбом Бирштадта — не последняя тайна. Северус отложил его и дальше действовал, как в полусне. Словно бы помимо своей воли брал книги, наугад открывал и прочитывал несколько предложений. Ненужные тома откладывал. Что ищет, самому себе объяснить не смог бы. Умберто Эко, «Остров накануне». Северус начал читать, и тут же в глаза ему бросилось знакомое слово! «Феррант, полномочием своего небытия, — сообщила книга, — действовал за спиной Роберта, а Роберт прикрывался Феррантом. Постепенно привычка виноватить несуществующего брата в том, чего Роберт не совершал, перешла в порок приписывать ему…» Северус лихорадочно перевернул страницу и снова впился глазами в строки. «Может, мы вышиваем сюжет по ничтожным обрывкам канвы; но присутствие отсутствующего брата будет иметь определяющее значение для нашей повести». Северус захлопнул книгу. Плохо соображая, что делает, трясущимися руками попытался запихнуть её за пазуху. Потом на миг замер и взял себя в руки. Уменьшил том и положил в карман, и то же проделал с альбомом Бирштадта. Надо сделать так, чтобы Легенс забыла об этих злосчастных покупках. Всю стопку книг он заколдовал. Теперь Елена не вспомнит, сколько их было. Когда она вернулась, он стоя читал «Уилта» Тома Шарпа. Вернее, делал вид, что погрузился в книгу. «И как, интересно, я смогу посмотреть на Легенс, если едва не трясусь от возбуждения? — мрачно подумал он. — Может, найти предлог, чтобы уйти?»

— Как я тебе? — раздался в тишине голос хозяйки. Северус вздрогнул и тотчас посмотрел на неё. — Я никогда не носила шёлковые мантии, — кокетливо сказала Легенс.

— Великолепно. Тебе очень идёт! — неискренне отозвался он. — Идём?

— Конечно.

На самом-то деле он хотел оказаться в своем кабинете в Хогвартсе и подумать обо всех странностях. Но раз начал игру, нужно продолжать. Он повёл девушку смотреть достопримечательности магического Лондона. Они побывали на Графском Дворе, в Вестминстерском аббатстве — волшебной его части, конечно, сходили в ресторан. Легенс светилась от счастья и во всю кокетничала с Северусом. Он даже засомневался, не переборщил ли с чарами. Провожая Легенс в гостиницу, раздумывал, как лучше закрепить волшбу. «Не подозревал, что она легко поддаётся такому колдовству, — подумал Северус. — Как настойчиво зазывает к себе!» Всё же он решил, что совместить полезное с приятным можно и позже. Прощаясь, поцеловал Легенс, и они несколько минут не могли оторваться друг от друга, пока он не отстранился. Чары аромата подействовали на обоих.

К воротам Хогвартса он трансгрессировал прямо из гостиницы, и быстрым шагом отправился в директорский кабинет. По пути к нему присоединилась адская гончая и сразу же ткнулась носом в карман с книгами. «Хотел бы я знать, что ты такое», — пробормотал ей Северус. В директорской лаборатории его ждало разочарование: книги, которые едва не жгли ему руки, теперь вдруг показались самыми обычными. «Наверное, я просто успокоился», — объяснил он себе. Спать не хотелось, и он взялся за «Остров накануне». Первые же главы произвели на него тягостное впечатление из-за Ферранта. «Надо бы поговорить с Трелони, — лениво подумалось ему. — Потом. Позже. И дело с Легенс не стоит пускать на самотёк». Так он и поступил. Даже коллеги заметили перемену. Профессор Слизнорт, когда они с Северусом и Флитвиком изучали очередную «ловушку», сказал, что любовь творит чудеса, а Флитвик поддакнул. «Ловушку» они ликвидировали, но в тот же день Леди обнаружила новую. «Иногда мне кажется, им конца не будет», — заметил Слизнорт. «Хорошо хоть, это не высшее колдовство, а грубятина, — ответил Флитвик. — Иначе мы с ними ещё помучились бы».

Через три недели в газете «Милая чародейка» — слащавой смеси из гороскопов, рассказов о любви, кулинарных рецептов и сплетен об известных магах — появилась заметка «О Чувствах, которые Сильнее горестей». В приторной статейке рассказывалось о «самых ярких парах месяца». Среди Уизли с Поттером, Уизли с Грейнджер, Лавгуд с Томасом оказались и Снейп с Легенс. Северус разъярился, но поделать ничего было нельзя. Хорошо хоть, обошлось без фотографий — не всем так повезло. «Ну и физиономия тут у Поттера», — злорадно подумал он. Ещё через неделю Люциус Малфой прислал сову с просьбой о встрече. По его делу шло расследование, но до суда об аресте и речи не шло. Для встречи Люциус выбрал любимый Северусов «Квадривий». Выглядел Малфой неважно. Едва они поздоровались, Люциус сказал:

— Я опасался, что ты не придёшь, Северус.

— Не такой уж я негодяй, как ты думаешь, — ответил тот.

— Знаешь, Северус, я всегда считал, что умею жить лучше тебя.

— Хорошенькое начало разговора, — кисло заметил Северус.

— Думал, ты ничем, кроме зелий, не занимаешься, — Малфой проигнорировал его тон. — Когда ты занял моё место при Тёмном лорде, я решил, это случайность, всё объясняется моими промахами. Но теперь я так не думаю. Ты не моё место занял. Ты занял своё истинное место. И сейчас происходит то же самое. Прими мои поздравления.

— Ты о чём это?

— Сам знаешь.

— Я тебя не понимаю, — Северус терялся в догадках.

— Понимаешь, только почему-то не хочешь признать. Ты женишься на Елене Легенс. И я совершенно уверен, что брак у вас будет Нерушимый.

— Ну и что? — Северус не понимал, какое Люциусу-то дело?

— Будем называть вещи своими именами. Елена Тарквиний — лакомый кусочек. О таком выгодном союзе можно только мечтать!

Северус был потрясён. Уж о Тарквиниях-то он вообще не думал после талисмана-«якоря», книг и воспоминаний Легенс! Таинственная связь между ними волновала его куда больше.

— Какие, к чёрту, Тарквинии? — растерянно ответил он.

— Понимаю, почему Дамблдор и Тёмный лорд верили тебе! — воскликнул Люциус. — Блестяще изображаешь чувства, которых не испытываешь, Северус. Но зачем сейчас-то это делать?

Обалдевший Северус брякнул первое, что в голову пришло:

— Так ты думаешь, что я гонюсь за выгодой? — едва выговорил эти слова, сразу захотел взять их обратно.

— Не такой ты человек, Северус, чтоб вот так влюбиться и совершать безумства вроде поспешной свадьбы. Уж я-то тебя знаю. И великая любовь к Лили Поттер со всем этим никак не вяжется. Твои отношения с Легенс выглядят как альянс, чем они и являются. Кингсли это сразу понял. Вот что значит чистая кровь! Он — человек предусмотрительный. Потому-то тебе всё простили даже и при лживых воспоминаниях. Кингсли-то сразу сообразил: Тарквинии выступили на стороне Дамблдора, а тебя выбрали, как самого удобного агента.

— Ты отлично знаешь, что Тарквинии не вмешиваются в политику! — сердито сказал Северус. — Если даже Елена Легенс из их семьи, это ничего не значит. Выбор у них — личное дело каждого.

— Но в данном случае, Северус, они всё-таки вмешались. Ты же не думаешь, что очаровательная мисс Легенс взяла такие редкие артефакты без ведома своего paterfamilias (1)? Нет. Она действовала с его соизволения, а значит, её отправили тебе на помощь. Со стороны может показаться, что Легенс преследовала личные цели. Но тебе-то не нужно объяснять, что за личными целями стоят кое-какие другие.

— Повторю: Тарквинии в политику не вмешиваются. Дамблдор встречался с лукумоном, хотел добиться, чтобы Тарквинии выступили против Тёмного лорда. И он получил отказ — точно так же, как сам Тёмный лорд.

Но Люциус только усмехнулся в ответ.

— А тебя не удивляет, что Легенс дала отставку безухому Уизли? Посмотри на себя, Северус. Никакая девушка при таком раскладе тебя не выбрала бы. Молодой весёлый парень, симпатяга, школьная легенда, или ты — мрачный сухарь средних лет, — Люциус многозначительно усмехнулся.

Северус напрягся: он наложил на Легенс любовные чары. Неужели их засекли? По идее, не должны бы… Если только колдовство не искали специально…

— А сам-то ты как это объясняешь? — перешёл он в наступление.

— Да просто. Мало ли, кто там ей понравился! Рaterfamilias потолковал с ней и объяснил, в чём состоит долг перед семьёй.

— Хорошо. Предположим, Тарквинии вмешались. Но какой им толк в этой свадьбе?

— Не прикидывайся болваном! — раздражённо бросил Люциус. — Тем самым они заявили: всё, нейтралитет ушёл в прошлое, мы теперь — активные наблюдатели.

— Тогда им проще было выдать дочь за Кингсли.

— Кингсли не подходит: он — политик, к тому же чистокровный… Раньше я не замечал, чтобы ты приуменьшал свои достижения! — с досадой сказал Люциус. — Тарквинии обратили на тебя своё благосклонное внимание, а ты это зачем-то отрицаешь. Вон и собаку эту всюду берёшь с собой. — Люциус указал на Леди.

— Она сама ходит. Её не остановишь.

— Ещё одно доказательство, что Тарквинии тебе покровительствуют. Или демонстрация — уж как посмотреть. Главное: они предложили тебе в жёны миловидную девушку, а не страхолюдину какую-нибудь. Они считаются с твоими чувствами… Хотя я допускаю, ты знаешь куда больше, чем говоришь.

Они стали тянуть вино. Северус задумался. Надо полагать, Малфой не единственный, кто разделяет такую точку зрения. Самому Северусу ничего подобного в голову не приходило.

— А ты-то чего добиваешься, Люциус? — Северус отлично знал, что до главного они ещё не добрались.

— Меня рано или поздно отправят в Азкабан. Я хочу, чтобы ты стал покровителем Драко. Ему сейчас будет трудно. Работу он сразу не сможет найти, а на наше имущество кое у кого в Визенгамоте уже глаза разгорелись. Думаю, немалую часть конфискуют. Тем более и прецеденты такие уже были, хотя и очень давно.

— Сомневаюсь, что могу быть покровителем. Да и что я смогу предложить Драко?

— Просто не отворачивайся от него и Нарциссы. Сейчас всё знакомые чураются нас. А ты — фигура, тебя послушают.

— Драко меня терпеть не может. Ты же знаешь.

— Драко тобой восхищается. Даже ставит мне в пример: вот, мол, Снейп вовремя понял, на какую лошадь ставить, а наша семья — в числе побеждённых. Тем более что в битве мы не участвовали.

— Ты знаешь, что я принёс Непреложный обет?

— Но ты ведь исполнил клятву.

— Половину. Так что я и так не бросил бы Драко и Нарциссу.

— Я могу на тебя надеяться?

— Я подставлял тебя когда-нибудь? — вопросом на вопрос ответил Северус.

— В свете последних событий, Северус, я уж и не знаю, — усмехнулся Люциус. — Как ты ловко отвечал на допросе! В тебе погиб актёр.

Северус не стал с ним спорить.

— Тебя послушать, так я демоническая фигура, Люциус.

— Как знать, как знать… Тарквинии тебя не просто так выбрали. Но мне, пожалуй, пора.

Они распрощались. Северус решил пройтись, на ходу легче было обдумывать разговор с Люциусом. Каков подтекст, и есть ли он вообще, и не был ли это способ сообщить что-то? «Как же всех их интересует мой предполагаемый роман!» — подумал он. В конце концов, решил, что есть куда более важные дела, чем размышлять о короткой встрече.

Следующая неделя оказалась сравнительно лёгкой, так что можно было подумать не только о директорских обязанностях, но и самом себе. Например, не откладывая в долгий ящик, поговорить с Трелони про Ферранта. Северус взял с собой книги, которые стащил у Легенс, и отправился к пророчице. Он точно знал, что Трелони у себя, но та не пожелала открывать и даже не отвечала на стук. Измором Северус её не смог взять: через дверь она отделалась сообщением, что больна. «Только зря протаскался!» — с раздражением подумал он. У него была железная уверенность, что Трелони наврала: последнее время она избегала его так же, как ранее преследовала. «Ладно, потом её отловлю», — решил он и отправился на первый этаж к Флоренцу. В его кабинет вчера доставили какую-то диковинную чашу для предсказаний, и по традиции нужно было проследить за установкой. Дело нудное и долгое, Северус надеялся при помощи разговора с Трелони сократить время своего присутствия на этой процедуре. Кентавр встретил его у дверей, они поздоровались и заговорили о чаше.

— Скоро закончат, — сообщил Северусу Флоренц. — Часа через два-три.

— Занятные у тебя представления о «скоро», — кисло ответил Северус.

— С утра возятся. А что это за книги у тебя в руках, Северус?

— Так, маггловские, — неохотно ответил он.

— Подарки Елены? — кентавр проницательно глянул на него. — Можно взглянуть?

Северус молча протянул Флоренцу книги. Кентавр пролистал их и вернул волшебнику.

— Разгадал ты тайну Елены Троянской? — и снова Северус поймал острый взгляд Флоренца. — Трелони тебе не поможет. Уж очень она боится.

«И какому это идиоту явилась блажь обзывать кентавров «разумными созданиями»? — подумал Северус. — Ещё неизвестно, кто из нас «создания»! Была-не была, он что-то знает и предлагал помощь».

— Нет, не разгадал. Когда ты говорил об оракуле, имел в виду эту чашу?

— Вовсе нет. Однако до того как обратиться к оракулу, ты должен сформулировать вопрос.

— Кажется, вопрос готов.

— Напоминаю тебе: вы, варвары, позабыли смысл гадания. Вы гадаете на будущее. Занятие бессмысленное и опасное, никогда ни к чему хорошему не приводило. Мы же всегда гадали, чтобы узнать волю богов, или спрашивали, как поступить, или просили дать совет. Но нет больше полиса в Дельфах, нет пифии, и никто не сможет объяснить смысл пророчества.

Он замолчал. Северус понял, что опять кентавр ждёт от него чего-то.

— Оракул Аполлона не был единственным, — заметил он.

— Да, — с облегчением ответил Флоренц. — Я могу отвести тебя к Трофониеву оракулу. Когда ты будешь готов? Время не ждёт.

Сеаерус быстро обдумал ситуацию.

— Через три дня.

— Я буду ждать тебя в девять утра в субботу на Мятной поляне.

— Хорошо.

Три дня тянулись, как резиновые, Северус никак не мог дождаться, когда же они кончатся, — и это при том, что у него было много дел. Утром в субботу он до того разнервничался, что явился чуть ли не за час до назначенного времени. Кентавр был точен, как часы: прибыл минута в минуту. На плече у него висела раздутая сумка, откуда торчали два факела.

— Кирие, Северус. Пойдём, маг! — торжественно сказал Флоренц. — По дороге никаких вопросов.

Северус двинулся за кентавром. Они углубились в запретный лес, и через некоторое время Северус перестал ориентироваться. Солнце постепенно поднималось в небе, и на полянах стало припекать. Потом стали попадаться явно южные травы; Северус и не предполагал, что они растут в лесу. В полном молчании они с кентавром пробирались через заросли словно бы без всякой тропы, а у Северуса возникало всё больше вопросов: лес уже явно был не английский, да и солнце грело куда сильнее, чем полагается. Он мог бы поклясться, что ничего подобного в окрестностях Хогвартса нет. Пришлось снять сюртук, расстегнуть рубашку и закатать рукава. Лес превратился в платановую рощу, а затем спутники вышли на асфальтовую дорогу. «Что, если нас увидят магглы? — подумал Северус и тотчас успокоил себя: — Впрочем, Флоренц знает, что делает». Асфальтовая дорога постепенно стала просёлочной, а двигались они теперь вдоль скалы. «Это путешествие никогда не кончится!» — сердился Северус, у которого ноги уже устали с непривычки, к тому же пришлось тащиться в гору. На такую долгую прогулку он не рассчитывал и не догадался взять с собой воды. Наконец они вошли в небольшую рощицу, причём маг так и не смог опознать деревья.

— Не пей воды из ручьев, Северус, — кентавр наконец-то нарушил молчание. — Мы почти на месте, еще немного.

Ручьи они сначала услышали, а потом увидели. Вода звонко скакала по камешкам и создавала маленькие водопадики; два потока текли почти параллельно, нигде не сливаясь. Флоренц из обоих наполнил кувшины. И верно, путь их был закончен: по нахоженной дорожке они подошли к пещере. Над камнем поработали человеческие руки: украшенный меандром вход походил на жерло хлебной печи.

— Раньше тут был храм, и жрецы, и нужно было приносить жертвы, — пояснил кентавр. — Мишура должна была смутить ум магглов, которые явились сюда. Но тебе всё это не нужно. Только выпей воды из источников Забвения и Памяти, а потом полезай туда, — он указал на трещину в скале.

Флоренц протянул ему сначала один кувшин, потом второй.

— Там сначала будет лестница, потом она закончится, и тебя сильно потянет вниз, — наставлял он. — Ты окажешься в пещере. Там очень трудно колдовать. Зажги факелы и жди. Если покажется, что они потухли, это хорошо.

— Так я останусь без света? — Северус вовсе не горел желанием оказаться в полной темноте.

— Нет, — терпеливо ответил Флоренц. — Огонь тебя не покинет. Сюртук оставь здесь.

— Там разве не холодно?

— Нет. Иди же!

Всё было точно так, как сказал кентавр; снизу тянуло запахом реки. Северус какое-то время пробирался по каменному коридору. Наконец он оказался в небольшой пещере со сталактитами и крупным белым камнем в центре. Что делать дальше, не знал. «Чёртов Флоренц, не мог толком объяснить!» — с раздражением подумал Северус и уселся на камень. Потом вдруг увидел, как пламя факелов дёрнулось без всякого дуновения ветра, а затем словно бы потускнело. Стало темнеть, факелы не разгоняли мрак. Северус почувствовал, что он не один.

— Что же ты хочешь знать? — раздался во тьме голос. Ни женский, ни мужской; чуждый слуху звук.

— Ответы на вопросы!

— Так спрашивай же.

— Кто такая Елена Легенс?

— Ты.

— Этого мало. Я хочу знать всю правду.

— Правда страшна. Ты действительно хочешь знать?

— Да!

— Закрой глаза.

Северус подчинился и начал падать назад; показалось, что его столкнули с неба: он словно бы нырнул в звёздный поток. Упал он в серебристую паутину и закачался в ней.

«Очнись!» — прозвучал голос оракула.

Северус оказался в магловском кинотеатре во время сеанса; перед глазами был экран.

Он увидел уютную комнату с бледно-жёлтыми обоями и потолком в виде ясного неба, и сообразил, что камера показывает то, на что смотрит невидимый пока герой фильма. Раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал мужской голос.

Гостей было четверо: старик с длинной седой бородой и длинными волосами, одетый в фиолетовую одежду; изуродованный человек с протезом вместо ноги и лицом в шрамах; черноглазый брюнет в черной мантии; мужчина с сединой в волосах, в поношенной одежде и с несколько одутловатым лицом. Брюнета Северус сразу узнал: «колдун в чёрном». Его лицо тотчас дали крупным планом, а через секунду уже крупный план другого мужского лица — «героя», чьими глазами Северус и воспринимал происходящее. Это был «маггл в чёрном». Именно эта пара в воспоминаниях Елены занимала центральное место.

— Вы подавали мне весло! — сказал маггл колдуну. — И это вы говорили, что я должен плыть!

Тот сделал легкий поклон и ответил:

— Как я вижу, лечение прошло удачно.

Крупный план сменился общим, а затем камера выделила старика.

— Здравствуйте, Джон, — сказал он. — Меня зовут Альбус Дамблдор, а это — Аластор Грюм, Северус Снейп и Римус Люпин.

Северус Снейп в кинотеатре выпучил глаза. Экран тотчас потемнел, Северусу снова показалось, что он падает на спину. Но он удержался на ногах и тотчас обнаружил, что по-прежнему сидит в пещере.

Как может быть, что Северус существует здесь и сейчас, и Хогвартс тоже, но одновременно магглы видят всё это в кино? Не реальный магический мир, вовсе нет. Они видят его другим, но мир, несомненно, тот же. Актёры нисколько не похожи на тех, кого играют. И это он узнал из воспоминаний Легенс! Это она видит два мира! Один реальный, второй иллюстрация. Вот что имел в виду Флоренц! «Смотрит четырьмя глазами» — это оно и есть! Но как, как?

И опять он оказался в полумраке кинотеатра, на экране застыл кадр с магглом и волшебником. Слева на сиденье рядом с Северусом кто-то сидел, хотя ещё миг назад никого не было. Отчего-то Северус опасался смотреть на него.

— Ты всё ещё хочешь получить ответ? — спросил некто, и Северус тотчас бросил на него быстрый взгляд. Ничего страшного: фигура, сотканная из серебристой паутины, то и дело меняющая очертания из-за пульсирующего света. — Хочешь знать всё?

— Да!

— Ты не существуешь, Северус, — сказал паутинный человек. — Тебя нет!

— Чушь! Я живой, я чувствую!

— Ты только что произнёс фразу из фильма. Ты выдумка. Герой из книжки. Я могу доказать.

— Так докажи, — с усмешкой сказал Северус. — Снова нужно закрыть глаза?

— Нет.

И мир взорвался. «Атомная бомба», — была последняя мысль Северуса.

А затем он увидел белёный потолок и лампу с голубым абажуром в виде колокольчика. С трудом повернул голову, и пришлось вращать глазами. Стены выкрашены в салатовый цвет. От усилий у него заболела голова.

— Пошевели ногами, — раздался в его голове голос паутинного человека.

Северус попробовал и не узнал, получилось ли что-нибудь.

— Не можешь, — констатировал голос. — Теперь выясни, что с тобой.

Северус стал ощупывать себя и обнаружил, что с правой рукой что-то не так. С трудом он дотянулся до лица и ощутил пальцами — что? корку? — на длинных рваных ранах. При всём том Северус не испытывал ни боли, ни страха. Он просто участвовал в эксперименте, вот и всё. Обычный, да нет, необычный, эксперимент. Эксперимент и не более. Чего пугаться? На самом-то деле ведь он находится в пещере, разве нет?

— Нет! — выкрикнул в разуме паутинный человек. — Ты здесь! Исследуй!

Северус послушался. Левой рукой шевелить было легче…

Его тело было женским!

Он закричал.

— Заткнись! — рявкнул человек. — Ты нас погубишь!

Но маг не мог замолчать. Тогда собственная Северусова левая ладонь против его воли зажала рот, пальцы больно впились в щёки. Но кричать он не перестал. Только теперь это не был звук. Вопило всё тело: напряглись до боли мышцы живота, шеи, рук, лица, и конца этому мучению не было. В ушах стоял звон. Потом вдруг всё прекратилось, и тело стало расслабляться.

«Я в девичьем теле», — неожиданно спокойно подумал он.

— Нет! — тотчас откликнулся паутинный человек. — Ты и есть Елена. Лицо изуродовано, правая рука плохо двигается, а ноги мертвы. Нет никакой надежды на выздоровление. Она решила сбежать из этого изломанного тела. И вот разум обманул себя сказкой. Лучше жить в вымышленном мире, чем в страшной реальности. Посмотри на тумбочку у кровати. Там книга. Прочти название.

С огромным трудом маг повернул голову и нашёл взглядом книгу. На корешке было написано: «Гарри Поттер и Принц-полукровка».

Северус даже не удивился. Никакого беспокойства он теперь не испытывал, словно бы оно ушло вместе с криком.

— Кто же тогда ты? Ты ведь не оракул?

— И да, и нет! Я — оракул оракула, наставление! Я — Насса, страж. Я всегда с ней. Но иногда она… пленяла меня. Мы давно здесь лежим, её сбила машина. И вот Легенс унеслась в сказку. А Проспектенс решила её выдернуть оттуда.

— Их две? — спокойно спросил Северус. Имя стража — «Насса», что значит «западня» по-латински — его нисколько не взволновало.

— Нет! — нервно ответил Насса. — Одна в двух лицах! Но теперь Проспектенс опасна! Тебе так тяжело прикасаться к Елене, потому что Проспектенс всякий раз нападает! Она хочет тебя подчинить! Морочит тебя всеми этими птицами, садами и лучами! Она окончательно свихнулась! Это она хочет, чтобы ты применил легилименцию.

— Ты-то почему так переживаешь? — невозмутимо спросил маг. — Это ведь ты отправил ко мне Флоренца? — сообразил он вдруг.

— Проспектенс хочет нас убить! — крикнул паутинный человек. — Как только ты легилиментируешь Елену и отдашь ей её воспоминания, Легенс узнает то, что знает Проспектенс. Если это произойдёт, они сольются, а мы исчезнем! Ты хочешь жить или выберешь смерть?

— Если я не существую, то и умереть не могу. Разве не так?

— Не так! — ответил Насса. — Здесь, в реальности, есть только увечная Елена. А мы все живём в мире, который создал её разум. Туда нам и нужно вернуться. Это и есть жизнь.

— Что же такое смерть?

— Исчезновение. А впрочем… — голос оракула изменился. — А впрочем, ты можешь оставаться здесь. Я не стану тебе помогать и на твой зов не приду. Ты будешь ходить под себя, не умоешься без чужой помощи, видеть правым глазом не сможешь, и правая рука тебя плохо слушается. Потом они решат, что хватит тебе валяться в больнице, и тебя на коляске отвезут домой к Елене. Ты не просто инвалидом будешь! Ты считаешь себя Северусом, но на деле-то ты — Елена! Чокнутый инвалид — как тебе перспектива? Они ещё и от безумия начнут тебя лечить. Привлекает тебя мир без магии, где ты — сумасшедший немощный чужак?

Воцарилась тишина. Северус очень ярко представил себе будущую жизнь. Но ведь всё это не происходит на самом деле. По-настоящему он сейчас грезит.

— Это не грёзы, сколько раз тебе повторять?? — заорал Насса. — Я же тебе доказал!

— Ты нервничаешь, страж. Слишком сильно нервничаешь.

— Потому что я знаю, как велика опасность! А ты вовсе не спокоен, Северус. У тебя шок. Ты цепляешься за мысль, что «всё это не происходит на самом деле», что «это эксперимент», что «это неправда»!

— Мысли мои ты читать можешь, — сказал он. — Это совершенно не похоже на легилименцию.

— Конечно! Здесь вообще нет никакой магии! Как же меня бесит твоя тупость!

— Наверное, ты прав. У меня шок.

— Ты хочешь жить или выберешь смерть? — настойчиво повторил Насса. — Ты хочешь умереть??

Северус никак не мог понять, что именно настораживает его в словах собеседника.

— Да нет в моих словах подвоха! — нетерпеливо откликнулся оракул.

— А почему я? Почему ты сам нас не спасёшь?

— Я не могу! Ты самый стабильный из всех! — воскликнул паутинный человек. — Ты даже сейчас разговариваешь так, словно ничего странного не происходит. Я сам не действую, я только направляю и подсказываю. Убьёшь нас или спасёшь? Решай!

Северус ощутил панику в голосе Нассы.

— Что нужно сделать?

— Взять на себя управление! Контролировать! Уничтожать любую опасность! Изолировать чёрный участок сознания. Управление и контроль — вот спасение!

— Как этого достичь, раз Елена одна в двух лицах?

— Избавься от Проспектенс! Одну опасную вещь ты уже уничтожил. Найди остальные и сделай то же самое! Меня не спрашивай, я не знаю, что это за предметы! Но ты их в любом случае почувствуешь. Знай: контроль и управление. Скажи, вернёшься туда или тут останешься?

На этот глупый вопрос ответ мог быть только один.

— Конечно, я вернусь.

— Тогда забудь всё, что видел здесь!

Мир снова взорвался и накрыл его огненной волной...

…Северус пришёл в себя. Он лежал навзничь, одной рукой вцепившись в факел, а другой в волшебную палочку. Губы пересохли, он облизал их. Солёный привкус. Подняться он не смог. «Да уж, оракул — жуткое испытание, — подумал Северус. — Ни за что не соглашусь повторить». Чувствовал он себя так, будто только что перенёс круциатус. А надо ведь ещё и вылезти из пещеры! Флоренц сюда протиснуться не сможет…

— Флоренц! — слабо крикнул он в сторону выхода. — Флоренц!

Тот сразу же откликнулся.

— Профессор Снейп! Северус! — голос кентавра звучал глухо. — Сам выберешься или вытащить тебя?

— Вытащи! — ему показалось, все силы ушли на этот хриплый крик.

Хорошо хоть факел не погас. Через некоторое время Северус увидел, как из лаза заскользила светящаяся зелёным верёвка. Конец её обвил тело, и сразу же его потянуло к выходу. Он зажмурился, чтобы земля не попала в глаза.

— Как же хорошо видеть солнечный свет! — выдохнул Северус, когда кентавр вытянул его из пещеры.

Флоренц тотчас дал ему воды.

— Вижу, тебе был оракул. Неприятное ощущение, но стоит затраченных сил.

— Неприятное — ещё мягко сказано.

Северус лежал, наслаждаясь теплом и солнцем, всей грудью вдыхая воздух, напоенный запахами трав.

Флоренц спросил:

— Оракул был ясным? Нужно истолковать его?

Северус задумался и понял, что ни слова предсказания в его разуме нет!

— Я ничего не помню! — воскликнул он. — Ничего! В чём дело, Флоренц?

— Значит, так и должно быть, — ответил кентавр. — Но оракул с тобой, не беспокойся.

Флоренц вдруг улёгся перед ним и указал себе на спину, Северус с трудом забрался на кентавра, верёвка сама собой привязала его к крупу существа. Внезапно ему показалось, что они с Флоренцем здесь не одни. Некто сверлил мага взглядом.

— Флорец, здесь кто-то есть? — тихонько спросил он.

— Нет.

Пока они добирались до дома, Северус на ходу задремал, а проснулся, только когда его аккуратно взяли за плечи огромные могучие руки.

— Хагрид, — вяло среагировал он.

— Ага, ну я, да. Где же это вас с Флоренцем носило? — обеспокоенно спросил Хагрид. — Кэрроу и лес испоганили своими заклинаниями?

— Мне нужно отдохнуть, Рубеус.

— Я тебя отнесу к Помфри, директор.

— Нет! У тебя отлежусь.

К счастью, лесничий не стал спорить, отнёс Северуса в хижину, и тот провалился в сон. Пробудился он бодрым и энергичным. Хагрид уже возился у плиты.

— Чай сейчас будем пить. Тебя там вчера обыскались было. Я сказал, что ты у меня. Ты прям, как Дамблдор.

Нельзя сказать, что Северусу понравилось сравнение, но он воздержался от комментариев. За чаем Хагрид рассказывал о том, как Дамблдор тоже побывал в лесу по какому-то делу и после чуть не упал на пороге Хагридова дома. Северус, слушая, в который раз убеждался, что лесничий вовсе не так прост, как кажется. «Да и есть ли в Хогрварте хоть кто-нибудь простой? — размышлял он. — Разве только Макгонагалл, у неё всё на виду… А остальные-то каковы!» Как ни странно, чай у Хагрида оказался отличный, хлеб — свежий и ароматный, ветчина — словно её поставляют королеве. «Где же каменные кексы, где же чудовищное пойло?» — вслух Северус этого не стал отмечать. Когда он уходил, Хагрид сказал:

— Ты заходи ещё, Северус.

— Обязательно, — ответил он и подумал: «Кто бы мог подумать, что у Хагрида может быть такой пронзительный взгляд? Ясно, почему Дамблдор готов был ему доверить свою жизнь».

Северус внезапно вспомнил об очень важном деле и поспешил в свои апартаменты. Там он разжёг камин, подкинул побольше поленьев и, когда загудело мощное пламя, бросил в огонь книгу Умберто Эко и альбом Бирштадта. Дождался, пока всё превратится в золу, и вызвал эльфов, чтобы они вычистили даже стенки камина.

Потом отправился к Макгонагалл за уточнёнными списками учеников — не гонять же её саму! — но на втором этаже его перехватил подрядчик строителей, и начался долгий разговор о сроках окончания работ, местами с повышением тонов. Нормальная, привычная и родная реальность вступила в свои права. Ничто не омрачало её теперь: сложные загадки бытия были разгаданы.

Примечания:

(1) Рaterfamilias — «отец семейства», глава римской фамилии. Он имел право распоряжаться жизнью и смертью своих домочадцев.