november_november

Смотри, Верещагин покинул баркас, его дождалась жена.
Профессор Плейшнер заметил цветок и не выпрыгнул из окна.
Егор Прокудин ушёл от пуль в самый последний момент.
Happy end. Это happy end.

Включи телевизор, но выключи звук. Радуйся новостям.
Небо в огне. Это салют. Все бегут навстречу гостям.
И я учусь читать по губам, о чём говорит президент.
Happy end. Он сказал happy end.

<...>
Я бил из рогатки по воробьям, когда я был глуп и мал.
Я мазал, смеялся, и вновь стрелял, и вот однажды попал.
И что-то упало к моим ногам в кружеве траурных лент.
Вот и happy end.

<...>
Финальные титры -- ещё не конец, поскольку в них нет меня.
И значит, завтра слепой свинец меня снова собьёт с коня.
И врач мне скажет: Высунь язык. Похоже, ты мой клиент.
Скажи: happy end! Скажи: happy end!
Happy end.

Человек имеет право быть немного сумасшедшим.
Быть немного сумасшедшим,
А не так, чтобы совсем.

Потому что рядом люди,
Они тоже человеки.
У них тоже, между прочим,
Дофига своих проблем.

Вот, скажем, ты.
Вообще ни при чем.
Ты только вошел.
И вот тебе раз!

А просто потому что лунный свет.
Плюс что-то еще...
Ты понимаешь вдруг все,
Что происходит сейчас.

Люби солнышко, люби луну,
Пой, пой песенку, идя через лес!
А как потянет бес тебя ко дну -
Лезь по лесенке до самых небес!

Я видел сон. Мне снилось, что я дельфин.
Снилось, я лечу под водой под музыку группы Квин,
Снаружи мне холодно, внутри горячо,
В какой-то момент кто-то трясет меня за плечо,
Что происходит? Я не пойму…
Я слышу голос жены: вставай, прорвало трубу!

<...>

Приехала аварийка, перекрыла стояк.
Прибыл водопроводчик.
Сказал, что он не моряк.
Стал звонить сварщику.
Тот сначала не брал,
Потом сказал, что он занят.
Потом куда-то пропал.
Да что происходит...

Я так хотел сберечь твои нервы,
Я так хотел спасти свои сны,
Но мы падаем опять в это небо,
Пытаясь дожить до весны.

Хошь верь, хошь не верь --
Кто-то ночью постучал мне в дверь:
"Тук-тук, пусти на ночлег,
Я не зверь и не лихой человек,
А я -- перекати-поле,
Я -- перемели-боль..."

Туман, темень, ночь,
И с перепугу я прогнал его прочь.
А он только дунул в ответ --
Я оглянулся, а дома и нет,

И вот я -- перекати-поле,
Я -- перемели-боль,
Я -- перемоги-горе,
Я -- перекатная голь!

<...>

Хошь верь, хошь не верь,
Но я теперь стучусь в твою дверь:
Открой, пусти на ночлег,
Ведь я такой же, как и ты, человек!

Приходит мой начальник и зовёт меня к себе в кабинет.
Всегда приходит ровно в десять и зовёт меня к себе в кабинет.
«Ну, как там маркетинг?» «Отлично, босс!
Мы повысили рейтинг, хотя снизили спрос...»
И, если приглядеться, то нас обоих здесь уже нет.

Мы там, где без холестерина и лишних жиров,
Любовь с первой ложки от лучших коров,
Там, где залог долголетия – живая вода,
Давай уе... уе... уе...
Давай уедем туда навсегда!

...И ангел, глядя на меня сверху вниз,
Сказал мне: Дядя, похоже, ты скис.

А я сказал: Тебе тоже не повезло:
У тебя, похоже, одно крыло.
Ты бы, ангел, не летал под землёй,
Коли не ладишь с мёртвой петлёй!

А он засмеялся и факел погасил:
В следующей жизни бери такси.

В те времена, когда бога звали Джон Леннон,
И лишь любимые песни писались на "Агфу" и "Денон",
Тьюнер и метроном находились в груди,
Вечность была впереди.

Мы изрядно кривлялись, но в общем мы были честны.
Мы заводили друзей. Мы не заводили часы.
Забывали прощаться и не запирали дверей.
Кровь бежала быстрей.

Тьюнер и метроном где-то внутри.
Найденный тон, пойманный ритм.
Верен ли курс и хватит ли сил --
Мне было поровну. Поэтому я победил.

Когда грянул гром, мы встали в свободную нишу,
Упёрлись руками, локтями в съезжавшую крышу.
Фотогенично застыли, да так и остались стоять.
Не вправе уронить, не в силах поднять.

Тьюнер и метроном где-то внутри.
Найденный тон, пойманный ритм.
Чёрный квадрат или бледный овал.
Я всё сделал правильно. Поэтому и проиграл.

Бог -- это Бог, Джон Леннон -- это Джон Леннон.
А что до меня, то я сам себе ангел и демон.
И хотя вечности нет, есть смысл продолжать.
Кровь продолжает бежать.

Тьюнер и метроном -- это внутри.
Найденный тон, пойманный ритм.
Здесь и сейчас. Ничего на потом.
Бьётся внутри меня тьюнер и метроном.

А ну-ка стань робинзоном, прильни к подзорной трубе.
Где пьют кока-колу, там и северный полюс.
Живи настоящим! - кто-то шепчет тебе -
То ли ди-джей, то ли внутренний голос.

Просто верь, что всё кончится хорошо,
Стань героем настоящего шоу!

Звезда Вифлеема - астрономический трюк.
У ангелов в студии плавятся нимбы.
Время рекламы содержимого юбок и брюк,
Время нимфеток, рвущихся в нимфы.

Просто верь, что всё кончится хорошо,
Стань героем настоящего шоу!

И ты будешь тоже любим,
И ты будешь весел и пьян,
Во всём этом только один изъян -
Это сделано для обезьян.

Поровну вода, поровну земля, поровну огонь, поровну, поровну...
Баю-бай, улетай

Эта ночь - звёзд золотая метель,
Зовёт нас в полёт
Вот и луна качает твою колыбель
Весны - твои сны
И душа помнит дорогу домой,
А я - тень твоя
Я клянусь - я буду рядом с тобой.

Помнишь, я просил тебя — не надо лишних слов
И слез ни о чем.
В этой ране боль, и если разойдется шов,
Кровь хлынет ручьем.

Я искал яви без грез,
Я искал неба без гроз,
Я искал счастья без слез…

И мое горе без слез!

Нина делает вино из морошки,
Нина прячет пироги от летучих мышей.
Нина смахивает хлебные крошки в бокал.
И раскладывает по полу бисер,
И выталкивает гномов из дома взашей.
И выходят отраженья её из зеркал.

Они садятся вокруг неё,
Похожи, как близнецы.
Они бросают в её питьё
Немного звёздной пыльцы.

Нина смотрит на свои отраженья,
Нина с каждым говорит на его языке.
Нина их распознаёт по движению век.
Постепенно исчезают различья,
После тайного купанья в парном молоке
Никому не разобрать, кто из них человек.

Одна фигура, одно лицо,
Один и тот же наряд.
Снимает Нина своё кольцо,
Ни слова не говоря.

Припев:
Нина превращается в тень,
Нина превращается в дым,
В месяце-июне, в полночь новолунья
Нина превращается в иней.

А отражения играют в пятнашки,
И танцуют и смеются всю ночь до зари,
И гадают на ромашке, кому уходить.
Нинин облик или Нинино имя,
Это всё неважно! Важно лишь то, что внутри.
Кого зеркало не примет, тому и водить.

Пора в дорогу, пора в поход,
Пора вернуться домой.
Они уходят на целый год,
За исключеньем одной.

Припев.

Зеркала уже не светятся синим,
В зеркала сегодня больше никто не войдёт.
И я рассказываю Нине свой маленький сон.
-- Не волнуйся, -- отвечает мне Нина,
И сдувает с амальгамы белёсый налёт, --
-- Это иней, просто иней в июне, и всё.

Знакомый запах, знакомый звук,
Не больше, чем дежа-вю.
Но я роняю кольцо из рук,
И вижу как наяву --

Припев.

Надо мной звёздная заводь.
Подо мной зыбкий песок.
Мои сны рвутся на запад,
Моя кровь течёт на восток.
Злое солнце сожгло моё имя.
Знойный ветер украл мою тень.
По дороге домой, по дороге домой -- ночь.
По дороге домой, по дороге домой -- день.

Скажи мне, ветер, куда я иду.
Скажи мне, небо, где я упаду.
В моей крови, в моих глазах страх и смех.
Азиатская смесь.

Ищи дорогу, что идёт наперерез.
Пойдёшь направо -- доберёшься до небес,
Пойдёшь налево -- попадёшь на дно морское,
А повернёшь назад -- лишишься покоя.

А я упрямый, и я иду прямо.
Подъёмы, ямы -- да всё моё.
Судьба -- злодейка, а жизнь -- копейка,
А ну-ка налей-ка, да до краёв!

На станции «Ночь».
В конце октября.
Между тем, что прошло, и тем, что пройдёт.
Белые бабочки у фонаря
Упав в темноту, превращаются в лёд.

На станции «Ночь».
Хорошо, что не днём.
Хорошо, что сейчас.
Хорошо, что зима.
Хорошо, что стоим.
Хорошо, что живём.
Хорошо, что не сходим при этом с ума.

Шёл я домой, шёл дорогой родной,
Как пролетала тут птица-иволга да над моей головой.
А я возьми да спроси, что слыхать на Руси.
Порассказала мне птица иволга -- хоть святых выноси.

Ой, парень, иди не спеши,
У тебя дома, чай, нет ни души,
Шиши да мыши -- вот и все барыши.

Ой, ты, иволга, ложь, вечно попусту врешь,
Да только зря ты дразнишь-куражишься, так меня не проймешь.
Я стрелец-удалец, у меня дома и мать и отец,
Да еще невеста любимая -- с ней пойду под венец.

Ой, парень, аж той весной
Твоя невеста стала женой,
Да не твоей, а чужой.

Ой ты, иволга-ложь, что ни слово, то нож,
Уж больно зло загибаешь ты, больно круто берешь.
Ну а хоть бы и так, так то беда на пятак,
А я на рубь с отцом выпью водочки -- он в энтом деле мастак.

Ой, парень, уж минул год,
Как твой отец сел на пароход
Да и уплыл от бед и хлопот.

Ой ты, иволга-ложь, твой напев нехорош.
Только голос твой, мне почудилось, на родимый похож.
Ты дай мне честный ответ, это правда всё али нет,
И что стряслось с моей матерью после всех этих бед.

Ой, парень, зачем мне врать,
Твоя мать устала горевать,
Стала иволгой, иволгой, иволгой
Твоя мать.

Но тут вошел еще один персонаж.
У него не было вкуса, но у него был кураж.
Свое детство и юность провел он в тюрьме.
Это был Мики Рурк, и он был в полном дерьме.
Он случайно угрохал пятнадцать своих,
И он сказал: я умею делить на троих.

У-у, жизнь -- дерьмо.
О, я бы мог бы не ставить клеймо, но
У-у, я давно
Смотрю такое, смотрю такое кино.