Чаша Хельги Хаффлпафф (гет)

— Недаром речью одарен, мой сокол быстрокрылый,

Снеси письмо, а с ним поклон

Моей подруге милой!

— Я рад снести ей письмецо

По твоему приказу.

Но как мне быть? Ее в лицо

Не видел я ни разу.

— Легко ты милую мою

Отыщешь, сокол ясный.

Среди невест в ее краю

Нет более прекрасной…

Леди Хельга Хаффлпафф отложила садовый совок и невольно залюбовалась своей работой: ровный ряд молодых, недавно завязавшихся, молочно-белых паффподов сверкал в солнечном луче совсем как свежевыпавший снег. За этой партией леди Хельга ухаживала с особым тщанием — это был новый сорт, ранее ей незнакомый, но обещавший весьма и весьма интересные результаты. Приславший семена Арлан Хор писал, что, несмотря на все его старания, эти новые паффподы никак не желают прорастать под его началом — то ли почва по каким-то причинам кажется им некомфортной, то ли ему не хватает умения обращаться с ними. Арлан когда-то учился в Доме Хаффлпафф, и в его лице Мастер обрела своего самого фанатичного соратника в деле травологии. Леди Хельга в тот же вечер с удовольствием взялась за работу и обнаружила, что этот сорт и впрямь отличается от обычных паффподов. В первую очередь — кропотливостью ухода, так нехарактерной для таких растений, но леди Хельгу это только радовало: с юности ей нравились сложные задачки, требующие сложных решений. Теперь, к концу августа, стало очевидно, что справилась она прекрасно — паффподы вышли на славу и обещали превзойти размерами все, когда-либо виденные. Осталось только немного разрыхлить землю у корней, чтобы они могли вдоволь питаться тем, чем угощает растения хорошая добрая почва. Леди Хельга снова взялась за совок.

— Придет с подругами она —

Их двадцать и четыре.

Нет счету звездам, а луна

Одна в полночном мире.

Мою подругу ты найдешь

Меж дев звонкоголосых

По гребням, что сверкают сплошь

В ее тяжелых косах…

За работой в саду леди Хельга всегда мурлыкала эту старинную балладу, которую они с братьями и сестрами любили петь в детстве у костра или во время прогулок по лесу. Ближе к финалу горло немного сдавливало — грустный конец расстраивал ее и сейчас, спустя столько лет. Она напевала мягким, грудным голосом, улыбаясь или хмурясь, пока ее ловкие, немного загрубелые руки копали, подрезали, поливали или подвязывали. Растения вокруг нее словно впитывали любовь и труд своей хозяйки и старались выйти настоящим великолепием. Ну, вот и все. Готово. Последний штрих — несколько простеньких защитных заклинаний, спасающих от сильного ветра, ливня, града и паразитов. Леди Хельга потянулась за волшебной палочкой, прокручивая в голове давно доведенные до автоматизма формулы.

— Тебе я должен передать

Короткое посланье.

Твой друг не в силах больше ждать

И молит о свиданье.

— Для друга прядь моих кудрей

Возьми, о сокол ясный.

Я шлю кольцо с руки моей

И встретиться согласна.

Пусть ждет в четвертой из церквей

Шотландии прекрасной!

Вот. Теперь осталось только ждать, когда они окончательно созреют и разродятся чудесными бобами. В этом году урожай будет солидным, хватит до следующего лета.

К отцу с мольбой пошла она, склонилась у порога.

— Отец, мольба моя — одна!

Исполни ради бога!

— Проси, проси, родная дочь, —

Сказал отец сурово.

— Но выкинь ты из сердца прочь

Шотландца молодого!

В светлицу тихую пошла

Красавица с поклоном,

На ложе девичье легла

С протяжным, тихим стоном.

Весь день, печальна и бледна,

Покоилась в постели,

А ночью выпила она

Питье из сонных зелий…

Леди Хельга убрала палочку за пазуху, вытерла лоб и поднялась на ноги. Поясница тут же отозвалась короткой болью, и она поняла, что уже постарела. В медовых кудрях, по-прежнему слишком свободолюбивых и доставшихся в наследство всем ее сыновьям, уже просматривалась седина, поступь стала тяжелой, а морщины на лбу больше не разглаживались, стоило только улыбнуться. Что и говорить, вздыхала иногда леди Хельга, прожитых лет не вернешь. А как быстро они пронеслись! Давно ли она, шестнадцатилетняя, выходила замуж по отцовской указке, давно ли впервые взяла на руки собственное новорожденное дитя и расплакалась от счастья, давно ли мирила и утешала своих малышей в их детских горестях, встречала их отца из его бесконечных походов, начинала Хогвартс, набирала первых учеников? Кажется, будто всему этому лишь год, от силы — два, а на самом деле ее мальчики уже давно взрослые мужчины, имеющие своих детей — сыновья не делились с ней подробностями сердечных дел, но о рождении внуков оповещали регулярно — а ученики сменили несколько поколений. Каждый из них находил в ее Доме не только храм познаний, но и настоящий семейный уют — для Хельги эта вторая составляющая с самого начала была гораздо важнее первой. Она всегда любила детей, в своих «барсучках» — как любовно называли в Доме Хаффлпафф учеников — не чаяла души, и постоянное участие в их жизни дарило ей чувство гармонии и полного счастья. Ее собственные сыновья выросли слишком быстро — леди Хельга и глазом не успела моргнуть, как они отправились вслед за своим отцом, за море, воевать и покорять, и в их жизни уже не было места для матери. Ни один из них не пошел по ее стопам. Хельга смирилась с этим, но порой на нее накатывала тоска, сильнее которой человек, сколь могущественен он ни был, испытывать не может — тоска по крови от крови, по плоти от плоти своей. Младшие иногда еще посылали ей весточки, и каждый раз эти краткие послания становились для нее настоящим праздником. От старших новостей не было, но леди Хельга сердцем чувствовала, что они живы и с ними все хорошо, а значит, беспокоиться не о чем. И хотя она помнила всех их крошечными мальчуганами, гоняющими по двору кур, или размахивающими игрушечными деревянными мечами, или ревущими над содранными корой коленками, они давно уже были взрослыми мужчинами и суровыми воинами. Хельга понимала это головой, но сердцем рвалась в то время, когда их можно было держать на руках и петь им колыбельные, когда они прижимались к ней и не имели ничего против поцелуя перед сном.

Этого уже не вернуть, но зато у нее есть «барсучки», которых столькому нужно научить, и стольким не хватает заботы. Хельга действительно любила их как родных детей, и они были ей под стать — добродушные, верные, привязчивые. Рядом с ними она вновь чувствовала себя юной, полной сил и зеленого любопытства. В Хогвартсе Хельга Хаффлпафф заново обрела дом, став матерью сразу для сотен детей, которым передавала не только знания, но и старалась воспитывать людьми с большой буквы — честными, трудолюбивыми, горой стоящими друг за друга. Сильное сердце непобедимо — таким был ее девиз, под этой эгидой жил ее Дом. Разве это не главное? Разве это когда-нибудь не оправдывало себя?

Погруженная в свои мысли, леди Хельга очнулась только тогда, когда Карл, ручной ворон баронессы Рейвенкло, похлопал крыльями над ее головой и уронил ей на колени кусок пергамента. Леди Хельга встрепенулась, взяла пергамент и, кивнув Карлу (умная птица с достоинством задрала голову и поспешила вернуться к своей хозяйке), пробежала глазами по аккуратным, безукоризненно-ровным строкам:

«Гость прибудет с минуты на минуту. Поспеши, будет неловко, если ты опоздаешь. Р.»

Хельга улыбнулась: даже в посланиях близкому другу Ровена оставалась верной себе, сохраняя некоторую долю официальной сухости. Такой она была всегда, с молодых лет, серьезная ученая дама. Но улыбка быстро сменилась озабоченностью, стоило леди Хельге посмотреть на солнце. Она опять забыла о времени, самозабвенно занявшись грядками. Любимое занятие ест часы за обе щеки, напоминала она своим подопечным, сама раз за разом попадая в ловушку этого правила. Придется поспешить, нужно еще привести себя в порядок. Впрочем, оглядев себя, леди Хельга решила не тратить на это время: на мантии пятен как будто не наблюдается, заплатанную шляпу можно оставить здесь, а руки сполоснуть с помощью волшебной палочки. К тому же, прибудет ее прежний ученик, а, стало быть, формальности ни к чему. Да и кого ей стесняться? Только Салазар насмешливо поднимет брови при виде ее «садовой» мантии, да Ровена, леди с головы до пят, подожмет губы. Хельга и не думала сердиться на них: лорд Слизерин никогда не отличался добродушным нравом, а леди Ровена сама не своя с тех пор, как Елена отправилась учиться во Францию. Баронесса Рейвенкло держалась строго и собранно, ничем не выказывая своих переживаний, но Хельга знала ее слишком давно, и отчетливо видела в светло-голубых глазах страдание. Это ее удивляло: одно дело — тревога за любимое чадо, впервые покинувшее родительское гнездо, и другое — такая непреходящая острая боль. Неужели Ровена столь чувствительна? Или они поссорились? Леди Хельга хотела расспросить ее, но деликатность не позволяла ей вторгаться в столь личное, а сама леди Рейвенкло привычки делиться наболевшим не имела никогда.

Леди Хельга решила оставить этот вопрос на потом и поспешила в замок.

* * *

— Я не слишком опоздала?

— Всего на несколько минут, — ответил густой бас. — Пришлось развлекать гостя своими силами, Хельга.

Так и есть: все уже ждали ее. Лорд Годрик, огромный, уже заметно оплывший, с буйной огненно-рыжей копной, восседал в своем любимом кресле спиной к камину и приветливо улыбался леди Хельге. Лорд Салазар, недавно отрастивший аккуратную бородку, в длинной черной мантии пристроился у камина, облокотившись о подставку. Леди Ровена, с убранными наверх густыми черными косами, сидела по правую руку от Гриффиндора и вела любезную беседу с молодым человеком в запыленной дорожной мантии. Хельге хватило одного взгляда на его встрепанную, пшеничного цвета шевелюру, тонкое лицо и синие глаза, чтобы сердце радостно подпрыгнуло в груди:

— Белус Барден! — она ласково улыбнулась и протянула к нему руки. — Здравствуй, мой милый!

Молодой человек залился краской и вскочил на ноги, намереваясь, по-видимому, обнять наставницу, но, перехватив строгий взгляд баронессы Рейвенкло, остановился, отвесил, помешкав, учтивый поклон и приложился губами к руке леди Хельги.

— Добрый день, госпожа Хаффлпафф, — церемонно произнес он, почему-то краснея еще сильнее. — Весьма рад нашей встрече.

Хельга усмехнулась.

— Хорошие манеры — залог успеха юного мага. Я сама учила тебя этому, но сейчас брось эти штучки, воспитанный ты кавалер, и давай поприветствуем друг друга как полагается.

Она крепко обняла старого ученика и расцеловала в обе щеки. Гриффиндор расплылся в широкой улыбке. Слизерин насмешливо повернул голову, а леди Ровена с бесконечно терпеливым выражением ждала, когда сможет продолжить прерванный разговор. Что до Белуса Бардена, то он был уже не просто красным, а пунцовым. Округлое гладкое лицо выражало крайнюю степень смущения, но глаза счастливо сияли. Наконец леди Хельга отпустила его и отступила на несколько шагов, разглядывая молодого человека.

— Четыре года, — сказала она, улыбаясь почти растроганно. — Всего четыре года назад ты покинул школу, но узнаю я тебя уже с трудом. Совсем взрослый мужчина! И все равно — мой барсучок, хоть двадцать четыре тебе, хоть сто четыре! Чем ты занимался? Как жил? И что…

— Хельга, как бы у нашего юного друга не помутилась в голове от восторга, в который ты его привела, — усмехнувшись, вмешался лорд Салазар. — А ведь он собирался обсудить с нами очень серьезный вопрос.

— Что ж, ты прав, — леди Хельга с прежней улыбкой не сводила с Белуса глаз. — Прости старушку, мой милый, я совсем тебя замучила.

— Нисколько, госпожа Хаффлпафф, — пробормотал юноша, застенчиво опустив глаза.

— Итак, мы обсуждали… — деликатно напомнила баронесса Рейвенкло, складывая руки на коленях. Ее породистый тонконосый профиль казался в полумраке совершенным изваянием.

— Как я и сообщал в письме, я хочу попросить место преподавателя в Хогвартсе, — сказал Белус, выпрямляясь на стуле. — Вы рассматривали мою кандидатуру…

— Ты хорошо подумал? — леди Хельга украдкой обвела вопросительным взглядом других основателей, будто ожидала получить ответ от них. — Уверен, что тебе это подойдет? Ты еще так молод, мой мальчик.

— Я уже обрисовала мастеру Бардену обязанности преподавателя, — произнесла баронесса. — И он заверил меня, что прекрасно к ним готов. Хельга, господин Барден учился у тебя, ты знаешь его лучше всех нас, и нам необходима твоя характеристика, чтобы понять, можно ли доверить ему эту работу.

— Белус в высшей степени достойный юноша, трудолюбивый и добросовестный, — леди Хельга чуть приосанилась, поскольку это были ее ученик и чистая правда. — Он никогда не подводит тех, кто поручил ему что-либо. Таким он был, пока учился у меня, и, уверена, таким остался и сейчас.

Белус жарко покраснел и снова потупил взгляд. Леди Рейвенкло смотрела на него оценивающе, словно взвешивала слова леди Хельги на внутренних весах.

— Хочешь сказать, нам на редкость повезло, что молодой человек обратил свой взор на нашу скромную обитель? — снисходительно улыбнулся лорд Салазар. — Я уже имею некоторое представление о его талантах, но вот о его учености я еще ничего не слышал.

— Я весьма преуспел в астрономии, — тихо ответил Белус, на секунду встретившись глазами со Слизерином. — И могу многому научить детей.

Леди Хельга немало удивилась. Хотя моральные качества молодого Бардена она оценивала очень высоко, о чем открыто заявила остальным, он, учась в Хогвартсе, был, как и все «барсучки», ее любимым, но не особенно старательным учеником. Науки давались ему нелегко. Даже гербология, к которой он испытывал недюжинный интерес, шла через пень-колоду. Поэтому для леди Хаффлпафф стало сюрпризом его желание вступить на учительскую стезю, и, сказать правду, она все еще пребывала в растерянности. Белус прекрасный юноша, но выйдет ли из него такой же прекрасный наставник? Неужели он и впрямь стал за эти четыре года ученым мужем и жаждет теперь делиться знаниями?

— Одной учености мало, чтобы учительствовать, парень, — заметил лорд Годрик, глядя на Белуса с сомнением. — Можешь ли ты быть авторитетом для молодой поросли? Я так погляжу, у тебя самого еще молоко на губах не обсохло.

— Говори прямо, Годрик: ученость, на твой взгляд, не нужна вовсе, — заметил Слизерин, подкручивая черную бородку. — Достаточно заучить пару-тройку заклятий и носиться по замку, раскидывая их по сторонам, как делают твои учащиеся, не так ли?

— Не зли меня, — угрожающе отозвался Гриффиндор, приподнимаясь в кресле. Леди Хельга напряглась: так обычно и начинались их стычки, в последнее время случавшиеся все чаще и чаще. — Я ведь не жалуюсь целыми днями на твоих змей, которые только и знают, что подстрекать и провоцировать. Неужто у наставника научились?

— Довольно, — не выдержала леди Ровена, и мужчины умолкли, отвернувшись друг от друга. Леди Хельга раздосадовано вздохнула: ей не нравилось, что лорды выносили свои размолвки на всеобщее обозрение.

— Я буду очень стараться, лорд Гриффиндор, — почтительно ответил юноша. — Я смогу воздействовать на юных, поскольку сам недавно был им и помню, что это значит.

Леди Хельга подняла брови: ай да мальчик! Против этого трудно что-либо возразить. Даже Салазар и тот промолчал, только хмыкнул и отвел глаза.

— Ну, хотелось бы верить, — вздохнул лорд Годрик, поглубже разваливаясь в кресле. Его мрачный взгляд на секунду метнулся к Слизерину.

Точку в разговоре поставила леди Ровена.

— От себя могу добавить, что вы предложили свои услуги весьма вовремя: я как раз подумывала оставить пост преподавателя астрономии. Если вы считаете, что полностью готовы к этому, то я не имею ничего против.

Леди Хельга и лорды уставились на баронессу в изумлении. Она отказывается от ведения дисциплины? Это что-то небывалое. Заметив их взгляды, леди Рейвенкло невозмутимо пояснила:

— Кажется, я взяла на себя слишком много. Оставлю за собой заклинания и руны, у меня есть несколько новинок в этих сферах для моих учеников. Нужно понемногу уступать дорогу молодым, — она устало улыбнулась и выпрямилась, давая этим понять, что разговор окончен. — Возражения есть, господа?

— Пожалуй, нет, — сказал лорд Салазар. — Если вы, дамы, считаете нашего юного друга достойным, я не отважусь спорить с вами. Вы поистине страшны в гневе, — он отвесил обеим насмешливый, но ни чуточки не оскорбительный поклон.

— А что насчет тебя, Годрик? — спросила леди Хельга.

— Пускай остается, — махнул рукой Гриффиндор. — Если он сумеет справиться с моими парнями, я посажу его рядом с собой. Если нет — что ж, его судьба будет незавидной. Слыхал, парень?

— Значит, решено, — баронесса поднялась на ноги и сложила ладони вместе. — Вы приняты, господин Барден. Хельга, я полагаю, честь предоставить нашему коллеге расписание и показать его комнаты лучше всего оказать тебе?

— Разумеется, — леди Хельга просияла. Они приняли его! — Ну, мои поздравления, дорогой Белус. Теперь ты преподаватель.

Молодой человек улыбнулся — неуверенно, но искренне. Казалось, до него еще не совсем дошел смысл происходящего.

— Возлагаем на вас надежды, молодой человек, — лорд Салазар сделал жест в его сторону. — Не подведите наставницу, верящую в вас всецело.

— Никогда, — почти шепотом отозвался Барден.

— Вы приступите к работе через неделю, когда в Хогвартс вернутся ученики, — напомнила леди Рейвенкло. — У вас будет достаточно времени, чтобы освоиться и быть в полной боевой готовности. Желаю успеха, дорогой коллега.

Белус низко поклонился ей.

— Пойдем, мой милый, — леди Хельга под руку повела его за собой. — Я покажу, где отныне ты будешь обретаться.

Он покорно пошел рядом с ней, отчего-то пытаясь спрятать радостную улыбку.