Чернее ночи (гет)

Айрин стояла перед большим с резной деревянной рамой зеркалом в полный рост. Ее рука медленно проводила явно дорогим серебристым гребнем по длинным волосам. Казалось, что девушка наслаждалась этим процессом. Что она чувствовала? Определенно, умиротворение.

В какой-то момент она четко ощутила чье-то присутствие в комнате. Но это не напугало ее, а наоборот, вызвало легкую улыбку на лице. Кто-то подошел со спины и по-хозяйски положил одну руку на плечо, а вторую на живот. Нежный поцелуй в шею. Айрин подняла взгляд. Теодор.

Она посмотрела на их отражение в зеркале. Только сейчас Айрин осознала, что ее округлившийся живот, на котором лежала ладонь ее мужа, означал, что она беременна. Что? Как Айрин этого не заметила? Разве такое возможно? А судя по формам, месяц был седьмой, а может и того больше.

Все происходящее в отражении пугало Айрин. Пугало от того, что нравилось. Эти руки, которые ласково водили по нежной девичьей коже, эти губы, которые шептали что-то непонятное, но, судя по всему, приятное. Все это доставляло удовольствие. А разве это возможно?

Айрин резко распахнула глаза и подскочила на кровати. Ей понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что она находится в своей спальне, сейчас, судя по светлым полоскам солнечного света, которые пробивались сквозь плотную ткань штор, было уже утро. Нет Теодора рядом. И уж точно никакого дурацкого зеркала. Ну и приснится же такое. Брр, просто чушь!

Она со вздохом упала обратно на подушки. Как бы не старалась, отбросить картинки из этого сна Айрин не могла. Ощущения, которые она испытывала там, настойчиво лезли обратно. И этот живот… Но ведь Айрин не намеривалась становиться мамой в ближайшие время. А уж будучи в браке с Теодором, она и вовсе отбросила это желание.

Завести ребенка с ним? Нет. Нет. Чтобы пойти на этот ответственный шаг, нужно, как минимум, испытывать сильные чувства к партнеру. У Айрин были сильные чувства к Теодору. Но противоположного характера, нежели необходимо. Не ворковать им над кроваткой своего дитя, не провожать его, повзрослевшего одиннадцатилетнего ребенка, в Хогвартс. Всего этого не будет. Потому что это невозможно. Невозможно.

Айрин повернулась на левый бок и посмотрела на лампу, что стояла у прикроватной тумбочки. Этот красивый светильник подарила ей мама, когда она впервые отправилась в Хогвартс. Ей хотелось, чтобы у дочери была частичка дома. Что-то теплое, светлое. Чтобы она вспоминала о ней, когда будет грустно и одиноко.

Айрин забрала светильник и во взрослую жизнь. Лампа отлично вписалась в интерьер ее новой спальни. Потому что была выполнена в тех же пастельных цветах, что и вся комната, которая так разительно отличалась от общего дизайна дома. Светлая, теплая.

Теодор сделал это специально для нее. Его спальня, что располагалась напротив, была выполнена в истинных цветах факультета Слизерин. В темно-изумрудных тонах. Мрачная. Но Айрин чувствовала себя не комфортно во всем этом. Ей нужно было совершенно иное. И он сделал это ради Айрин. Несколько комнат, что были отведены в ее пользование, были переделены строго по ее желаниям и предпочтениям.

Ну вот. Айрин повернулась на спину и стукнула кулаком по кровати. Почему она думает о нем? Это все сон. Этот дурацкий и глупый сон. Теперь она не может выбросить Теодора из головы, а особенно ту картинку, которую видела в отражении зеркала. Вот же черт.

Айрин снова села на кровати и взяла часы с тумбочки рядом с лампой. Половина восьмого. Она никогда не вставала так рано, но было очевидно, что этим утром ей не удастся спокойно уснуть. Спустив ноги с кровати и быстро сунув их в пушистые тапочки, она, попутно захватив длинный шелковый халат с кресла, двинулась к двери.

Уж чего она точно не ожидала, так это увидеть Теодора. Он стоял у дверей своей комнаты и внимательно разглядывал письма, которые ему передал домовик. Они всегда приносили его почту лично в руки хозяину, не клали на стол в кабинете, как то предпочитал ее дед, например.

— Доброе утро, — сосредоточенным тоном произнес он. — Ты рано встала, на тебя не похоже.

— Плохо спала. Очень душно в комнате было, — ответила Айрин, завязывая пояс халата на талии.

— Не пробовала воспользоваться волшебной палочкой? — он скептически изогнул бровь и посмотрел на нее. Айрин открыла было рот, чтобы что-то ответить, вот только не нашла что. — У меня много дел, птенчик. Столько всего надо успеть к началу церемонии.

Всю предыдущую неделю Теодор только и делал, что распоряжался подготовкой к похоронам Уильяма Сеймура. Рассылал приглашения, заказывал цветы, музыкантов и многое другое. Айрин было стыдно, что всеми вопросами занимается муж, хотя это даже не его дед. Она взяла на себя смелость выбирать меню для церемонии прощания с Уильямом Сеймуром, проследить за подготовкой зала. Скатерти. Сервировка. Она мало что смыслила в подобных мероприятиях, которые проводятся для членов высшего общества, но попытаться стоило.

— Тео?

Неожиданно даже для самой себя позвала Айрин. Он обернулся. Стоял и смотрел в ожидании, когда она наконец произнесет то, ради чего окликнула его. Но Айрин молчала. Она так сильно сжала руки, что на тыльной стороне ладоней непременно останутся полукруглые следы от ногтей.

Что сказать? Быть может рассказать о своем сне? Нет. Зачем? А вдруг его впечатлительный разум воспримет все это всерьез? Тогда может поблагодарить за заботу о похоронах деда? Ну вот еще. В конце концов, это отчасти и его обязанность тоже. Уильям Сеймур его любимый тесть, он даже все свое имущество отписал ему, а не Айрин. Девушка мысленно фыркнула. А пауза затянулась.

— Почему ты так рано встал? — все что сумела выдавить из себя Айрин.

— Потому что много дел, — немного недоверчиво отозвался Теодор, оглядев жену задумчивым нахмуренным взглядом. — С тобой все хорошо?

— Да, — быстро кивнула Айрин и буквально вбежала в свою спальню обратно, громко хлопнув дверью.

Айрин облегченно выдохнула и, прислонившись к деревянной поверхности двери, проскользила на пол. Да, сейчас Теодор точно подумает, что она полная идиотка. Хотя, с другой стороны, какая разница, что он подумает? Кто он такой? Вы скажете: «муж». Но она не желала этого брака, значит этот факт не идет в расчет. Ведь так?

Все повторялось. Айрин и Теодор стояли на кладбище перед могилой единственного оставшегося в живых родственника. Вот только в отличии от прошлого раза, Теодор не стоял в стороне от Айрин, как это сделала она. Напротив, всю церемонию он держался рядом.

И даже в тот момент, когда некая пожилая дама подошла к Айрин и стала ее расспрашивать об Уильяме, когда девушка замялась, ибо не знала, что ответить, ведь их отношения с дедом были далеко не близкими и доверительными, Теодор оказался рядом. Он вежливо, но достаточно уворотливо ответил на все интересующие старуху вопросы и мягко увел Айрин в сторону.

Пока они следовали за процессией, девушка несколько раз поглядывала на мужа. Его спокойное лицо внушало уверенность. Его рука твердо сжимала ее ладонь. И он был красив. Наверное, впервые она поймала себя на мысли, что считает Теодора привлекательным. Хотя нет. Кажется был такой мимолетный эпизод на шестом курсе.

Черт возьми. А ведь виной всему этому тот дурацкий сон. Но чем больше Айрин искоса поглядывала на Теодора, тем больше размышляла о природе их брака. Что если он не такой плохой, как ей видится?

Сесили всегда говорила, что не бывает ничего определенно белого или черного, люди не могут быть просто хорошими или плохими. Палитра цветов жизни намного ярче. И есть в ней серый цвет. И в каждом из нас намешано как хорошее, так и плохое.

Так может Айрин ошиблась, когда заявилась в редакцию «Ежедневного Пророка»? Разве заслуживал Теодор такого наказания? Еще несколько недель назад, когда в ней клокотала невероятная злоба за его запрет, она бы с уверенностью заявила, что да. Но уже сейчас, когда суматоха, связанная с подготовкой к похоронам Уильма Сеймура, показала настоящее лицо Теодора, вернее нет, когда Айрин, в связи с этими событиями, увидела настоящего Тео, ей уже так не казалось. Действительно ли она поступила справедливо?

* * *

Теодор, сунув руки в карманы, прошел в кабинет Уильяма Сеймура. Мероприятие по случаю его похорон закончилось, последние гости уже покинули поместье. В доме остались только они с Айрин.

Большая часть организационных вопросов легла на его плечи, Айрин, конечно, не противилась и также принимала участие в подготовке, но все же есть вещи, которые должно решать мужчине, главе семьи. Теодор отчетливо понимал, какая ответственность на него возложена.

Он был уверен, что более чем достойно справился со своей задачей. Все было организовано на высшем уровне, Уильям Сеймур бы непременно остался доволен. Похороны состоялись. И никаких непредвиденных ситуаций не произошло. Теодор предстал перед светом, как достойным молодой лорд. И Айрин держалась не менее достойно. Если не знать правды, можно было принять ее за истинную аристократку.

Теодор немного несмело опустился на стул за письменным столом. Не верилось, что старика Сеймура больше не было. Казалось, что он вот-вот войдет в свой кабинет и обязательно останется недоволен тем, что зять без особой на то причины занял место хозяина дома. Разве он смеет?

Он заглянул в первый ящик стола. Только пустой пергамент и запасные перья с чернильницей. Задвинув этот ящик обратно, он открыл второй. Маленькая темно-коричневая книга, похожая на ежедневник. Закрыв и его, Теодор заглянул в последний. Пусто. Он вернулся к среднему ящику и достал эту книжечку.

Теодор, быстро развязав несколько тонких кожаных веревок, раскрыл ее и принялся читать. Это было похоже на смесь дневниковых записей его почившего тестя, среди которых мелькали описания каких-то неизвестных ему доселе магических ритуалов. Но он и не мог знать о них, ведь это была древняя и очень темная магия. О таком не говорят в Хогвартсе. Такое даже не каждый чистокровный маг знает.

Теодор, сильно увлекшийся чтением, резко захлопнул дневник Уильяма, когда в кабинет скромно заглянула Айрин. Она, немного нахмурившись, посмотрела на мужа и на маленькую книжечку в кожаном переплете, которую тот сжимал в руках.

— Нам уже пора, — сказала она наконец.

— Да, — согласился Теодор, поднимаясь со своего места. Дневник он по-прежнему твердо стискивал в левой руке. — Если хочешь, можем остаться здесь на ночь, все равно утром возвращаться обратно, — Теодор подошел ближе к супруге. — Нужно подготовить особняк к закрытию.

— Я не хочу здесь оставаться, — Айрин передернула плечами. — Я хочу вернуться домой.

Вернуться домой. Услышав подобное, Теодор мысленно возликовал. Поместье Ноттов она считала своим домом. Приятно. Хотя, с другой стороны, если так подумать, то разве могло быть иначе? Тео столько всего сделал для нее.

За год до их свадьбы были полностью переделаны несколько комнат, которые он в последствии отвел своей молодой супруге. Он соглашался практически на каждое изменение в интерьере, которое предлагала Айрин. Так на многих стеклянных столиках, стоявших в коридоре, появились цветочные композиции в вазочках. В библиотеке поменяли шторы, таким образом в комнате стало намного светлее. А еще полностью заменили мебель в гостиной. Ему пришлось долго привыкать к новшествам в многовековом строгом особняке Ноттов.

Но Теодор желал ей угодить. Он более всего на свете хотел видеть довольную улыбку и яркий блеск ее глаз, совсем как тогда, когда они прожили несколько летних недель перед седьмым курсом вместе. Но то, увы, было в другой жизни.

Хотя неизменным оставалось лишь все в южной части особняка. Теодор запретил Айрин бывать там и уж тем более вносить какие-то дизайнерские идеи в отношении той части дома. Это крыло всегда принадлежало Артемисии Нотт. И только она будет там хозяйкой. Даже если и умерла много лет назад.

— Спасибо, — сказала Айрин, подняв на него свой взгляд. — За твою заботу о похоронах деда.

— Птенчик, ты часом не заболела? — Теодор шуточно положил ладонь на ее лоб. — Температуры нет. Странно. Но на тебя это не похоже.

— Отстань, — она улыбнулась и откинула его руку в сторону. — Я знаю, что я не подарок. И это интервью…

Айрин резко замолчала и поджала губы. Неужели до этой спесивой девчонки наконец дошло, что это была абсолютно дурацкая выходка, которая могла стоить Теодору его положения, его репутации? Не верилось!

— Откуда такая меланхолия? — усмехнулся Теодор. Не хотелось лишний раз углубляться в разбирательство детского поступка жены.

— Последние несколько дней меня очень вымотали. И похороны деда, — Айрин снова замолчала. Но лишь на мгновение. — Я все чаще стала ловить себя на мысли, что думаю о маме больше обычного.

— Да, я тоже вспоминаю своих родителей, — согласился Теодор. — Ты хоть немного скорбишь по старику Сеймуру?

— Я не знаю, — пожала плечами она. — Но мне тоскливо что ли. Странное чувство.

— Все образуется, — Теодор притянул ее ближе к себе. Дневник Сеймура по-прежнему был в его руках. — Вот увидишь. Жизнь вскоре пойдет своим чередом, — он коснулся губами ее волос.

— Я видела приглашение на бал в Хогвартс, — Айрин отпрянула от него и посмотрела в его глаза. — Мы идем?

— А разве были иные варианты? — Теодор тоже взглянул на нее. — Ты только не думай, что я смягчился. Ты не будешь работать в Хогвартсе, — безапелляционно заявил он.

— Почему? — чуть насупившись, спросила Айрин.

— Ты не понимаешь? — Теодор действительно был удивлен, что это было совершенно невдомек ей. — Став моей женой, ты вошла в общество, где царят свои правила. Жены аристократов не работают учителями. Благотворительность, искусство. Выбирай. Но только не должность профессора. Извини, птенчик.

— Просто дикость, — выдохнула Айрин. — В твоем понимании, я должна сидеть дома, рожать тебе детей и воспитывать их? Это какой-то пятнадцатый век!

— Кстати, — Теодор щелкнул пальцами. — Рожать детей также входит в обязанности миссис Нотт.

Ему думалось, что она расценит это как шутку, посмотрит в его глаза и увидит, что Теодор просто шутит, хотя и где-то в глубине души задумывается о перспективе отцовства. Айрин ничего не ответила. Она опустила голову и, пробурчав что-то невнятное, очевидно, какое-то проклятье в сторону мужа, удрученно покачала головой. Диалог зашел в тупик. Теодор, отчетливо понимая это, решил, что они действительно задержались. За окном уже стемнело. Пора возвращаться.

— Идем, — сказал он, махнув дневником Сеймура в сторону двери.

— Что это? — только сейчас Айрин решилась задать этот вопрос, хотя Тео был более чем уверен, что заметила она его давно.

— Дневник твоего деда, — не обманул он. — Там есть важные сведения относительно его дел, — почти не обман.

Теодор, случайно нашедший записи своего тестя, решил забрать их с собой. Был один магический ритуал, описание которого привлекло его внимание. Айрин отвлекла. Он же хотел почитать внимательнее. Его зацепили такие слова, как могущество и превосходство. Истинный слизеринец.

* * *

Наступил день торжественного вечера. Бал, который решила организовать Макгонагалл, многие бывшие студенты Хогвартса ожидали с нетерпением. Двери Хогвартс-экспресса обещали распахнуться перед ними вновь. И снова, как и много лет назад, их ожидала долгая поездка на поезде. Разговоры, смех, шутки. Все, как и прежде.

Как будто и не было всех этих долгих лет мрака и тьмы. Словно это был дурной сон, который растворился с первыми лучами солнца. Все были в предвкушении грядущего вечера. Но судя по хмурым напряженным лицам четверки слизеринцев и одной когтевранки, которые волею судьбы оказались в одном последнем экипаже, это было далеко не так.

Взгляд Панси бегло скользнул по всем собравшимся в этой карете. Драко, Блейз, она сама, Теодор. И наконец, самый неожиданный персонаж в этой компании, — Айрин. Она сидела возле окна, отвернувшись в сторону. Кажется, девушка чувствовала себя некомфортно. Хотя, что удивительного? Она плохо знала друзей своего супруга.

Впрочем, надо признать, и остальные держались очень сдержанно. Драко, как и всегда, сделал вид, что ему все безразлично. Но если в купе он еще был разговорчив, то стоило появиться в компании Айрин, из него нельзя было вытянуть и двух слов. Предложения односложные и безэмоциональные.

Блейз тоже молчал. Хотя Панси видела, что пару раз он пытался завязать диалог. Вот только, очевидно, что он бы не сделал это без своих идиотских шуток. И тогда сцена, где выпуск «Ежедневного Пророка» бьет его по макушке, — повторилась бы. Блейз не был глупцом, а потому прикусил язык и занялся крайне занятным делом — осматриванием внутреннего убранства кареты. Как будто за столько лет учебы он еще не сумел разглядеть обшивку в мелких деталях.

Теодор тоже сидел возле окна, как и его жена, повернув голову к нему. Рядом Панси. Напротив же Блейз, Драко и Айрин, вжавшаяся пальцами в ткань обивки сиденья. И звенящая тишина, нарушаемая звуками трясущейся по неровной каменистой дороге кареты, стала их шестым спутником.

— Как ты держишься после смерти мистера Сеймура? — спросила Панси, решившая хоть что-то вложить в эту тишину. Но судя по короткому взгляду, брошенному на нее Теодором, это был не тот вопрос, который следовало бы задавать. — Прости, если это не тема для обсуждения.

— Нет, все в порядке, — Айрин повернула к ней голову и подняла руку, как бы успокаивая Панси. — Мы просто были не очень близки с моим дедом.

— Понятно, — протянула Панси.

И снова тишина. Стало куда более неловко. Но это продлилось недолго. Блейз, судя по всему, вдохновился примером Панси и тоже решил заговорить. Он вспомнил четвертый курс, Святочный бал. Тогда одной из главных тем для обсуждения стала Розалинда Бейфорд и ее огромная высокая прическа. С этой монументальной композицией выглядела хрупкая пятикурсница абсолютно нелепо. Воспоминание об этом вызвало улыбку у всех собравшихся. В том числе и у Айрин. Блейзу все-таки удалось разрядить обстановку. Не всегда он бывает полным придурком.

* * *

Как и на четвертом курсе, в Большом зале убрали длинные факультетские столы. Их заменили множеством круглых на пять персон столиками, покрытыми белоснежными скатертями. Часть зала, что располагалась ближе к месту, где когда-то стоял стол преподавателей, была свободна. Очевидно, для танцев.

Играла мелодичная ненавязчивая музыка. Горели свечи. И бывшие слизеринцы, а именно: Теодор, Драко, Панси, Блейз, и присоединившаяся к ним Айрин — стояли на пороге. Те, кто входили в зал, с любопытством оглядывались на них. Те, кто уже был в зале, с нескрываемым интересом разглядывал пятерку бывших студентов Хогвартса.

Теодор был уверен, что все внимание уделено ему и его друзьям. Почему? Потому что они единственные слизеринцы, которые приняли приглашение Макгонагалл. Еще бы. Для каждого в этом зале все они по-прежнему приспешники Волан-де-Морта. Возможно, они замышляют некий заговор с целью воскресить Темного Лорда, вернуть былое величие своих семей.

Какая ирония! Когда-то им всем обещали вечную славу и несметные богатства. Неустанно твердили, что в их жилах течет благородная чистая кровь, которая делает их сильнее, подпитывая магические способности. Разве могли они, будучи подростками, знать, что все эти слова пылью растворятся по дороге жизни? А что есть у них сейчас? Презрение и ненависть всех окружающих...

Хотя нет, оказалось, что они были не единственными слизеринцами в зале. Теодор заприметил в зале светлую голову Дафны Гринграсс. Она вернулась из Франции? А он и не знал. Рядом с Дафной стояли все те же неразворотливые увальни — Гойл и Крэбб. И о чем она с ними говорила? Разве могут они поддержать интересную беседу? Даже в годы учебы Теодор не был высокого мнения об интеллектуальных способностях этих студентов его факультета.

— Давайте найдем свободный столик, — предложила Панси.

— Поддерживаю, — кивнул Блейз.

Они и Драко гуськом двинулись в сторону столов. Теодор и Айрин задержались на пороге. Вернее, Нотт остановил девушку.

На вокзал Кинг-Кросс они прибыли вместе, вот только она быстро растворилась в толпе некогда студентов, сейчас уже самодостаточных молодых людей, окончивших Хогвартс два года назад. Теодор не стал высматривать ее. В конце концов, не сбежала же она. Просто ушла к своим подругам, которых не видела долгое время.

Теодор быстро нашел Блейза и Панси. Ожидали только Драко. И Малфой появился, вот только за три минуты до отбытия экспресса. Они уж думали, что он передумал. Всех убедил поехать, а сам сбежал. Но трусость — это не про него. Драко показался на платформе. И они сели в Хогвартс-экспресс.

Найти свободное купе оказалось совершенно не трудно. Ведь на весь поезд были лишь они — бывшие семикурсники. Этот бал устраивался исключительно для них. Несколько часов поездки прошли в бурном обсуждении предстоящего события. Драко утверждал, что Макгонагалл непременно даст слово золотому и всеми любимому мальчику — Поттеру. Наверное, после победы над Волан-де-Мортом он стал куда более популярным, чем был при его жизни. Панси же хотелось знать: сколько их однокурсников заявятся на это мероприятие? Но что-то подсказывало Теодору, что их дружная четверка будет единственными слизеринцами среди общей пестрящей гриффиндорскими цветами толпы.

Они сошли с поезда, когда начало смеркаться, и по привычке двинулись к месту, где их всегда ожидали кареты. Кажется, Макгонагалл ошиблась в своих подсчетах. Остался последний экипаж, у подножья которого стояла одинокая Айрин. Теодор нахмурился. Во-первых, как получилось так, что это была последняя карета? Тео и его друзья нигде не задержались же. Во-вторых, почему Айрин стоит здесь одна? А где же ее хваленные друзья? Или она всю поездку просидела в одиночестве в каком-нибудь купе?

Теодор подошел ближе, обогнав друзей на несколько шагов, и тихонько поинтересовался у нее: почему она осталась одна? Айрин неопределенно пожала плечами в ответ и не сказала ничего внятного. Затем Теодор представил ее друзьям. Зачем? Ведь они и без того ее знали. Глупо вышло. Вот только это единственное, что пришло ему в голову.

А потом долгая и мучительная поездка в карете. В первые десять минут Теодор и вовсе думал о фестралах. Он помнил, как много лет назад, будучи глупым мальчишкой, нелестно отозвался об этих странных существах. Но они и вправду вызвали у него отвращение, когда начали есть. И разве можно обвинить в этой неприязни еще мало что смыслящего тринадцатилетнего подростка? Интересно, а сколько бывших студентов Хогвартса увидели сегодня фестралов? Он был уверен, что события двухлетней давности сильно повлияли и изменили многих из тех, кого он знал по семи годам обучения.

— Ты пойдешь за наш столик или к тем, кого считаешь своими друзьями? — тихо спросил Теодор, отведя Айрин в сторону.

— О чем ты? — она внимательно посмотрела на него.

— Не думаешь ли ты, что тот факт, что тебе не хватило места в карете, означает многое? — он вскинул брови.

— Простое совпадение, — буркнула Айрин в ответ.

— Думай сама, — хмыкнул он. — Твое место всегда свободно.

Он поправил рукава своего пиджака и двинулся к столику, который заняли друзья. Айрин осталась стоять на пороге Большого Зала. Одна.

* * *

Айрин была крайне удивлена, когда Теодор подтвердил, что они идут на бал для бывших семикурсников, устраиваемый Макгонагалл в стенах Хогвартса. Ей думалось, что он и его друзья придумают любую, пускай и самую нелепую отмазку, чтобы избежать данного мероприятия.

Она была в предвкушении. Как минимум, по той причине, что выдастся возможность повидаться с друзьями. После окончания седьмого курса все расползлись по разным дорогам жизни. Кто-то выбрал успешную карьеру и стремился к повышению, кто-то после пережитого ужаса решил, что нет ничего лучше тихого семейного спокойствия. У каждого был свой путь, по которому тот уверенно двигался.

Первые несколько месяцев Айрин частенько обменивалась письмами с сестрами Патил. Она рассказывала им обо всем, что происходило в ее жизни. И те делились своими успехами и горестями в ответ. А потом Айрин стала замечать, что письма приходят редко. Поначалу она подозревала Теодора. Но понадобилось три крупных скандала с молодым мужем, чтобы она убедилась, Тео тут совершенно не причем.

Так неужели это все? Конец их дружбе? Разве такое бывает? Вон Золотое трио по-прежнему вместе. Так чем они хуже? Может все дело в Айрин? Неужели из-за брака с бывшим Пожирателем Смерти собственные друзья ей не доверяют? Но разве в том вина Айрин? Это не ее выбор. Хотелось плакать от отчаяния. Вот только что-то внутри Айрин подсказывало, не было ее вины в том, что друзья отдалились. Она не сделала ничего дурного.

И вот, найдя в толпе молодых магов, собравшихся на платформе 9 ¾ сестер Патил, Айрин отбросила прочь все сомнения, когда те поочередно начали обнимать ее. Девушки улыбались и расспрашивали ее обо всем. Все как и прежде. Ничего не поменялось. Разве не так?

В купе, которое они заняли, буквально через пять минут после того, как тронулся поезд, ввалились Уоррен Брэдли, Харпер и Льюис. И всю поездку они очень воодушевленно и крайне громко обсуждали квиддич. Айрин ожила. Она так активно комментировала и что-то доказывала Льюису, что совсем забыла, что где-то в соседнем купе сидит ее муж. Чуждый. Нелюбимый.

На платформе вся та толпа, что в нетерпении топталась у экспресса в Лондоне, выползла наружу. Шум. Громкие возгласы. Смех. Брэдли и его друзья затерялись среди людей. Айрин и сестры Патил не стали их ждать, они двинулась к каретам. По дороге они встретили Чжоу Чанг и трех ее подруг, извечных спутниц, настоящих сплетниц. Но даже им Айрин была рада. Долгие месяцы в обществе Теодора превратили ее в настоящую затворницу. Зажатую. Тихую. Разве такой была Айрин Уолш?

И как так получилось, что для Айрин не хватило места в карете? Глупость какая. Надо вернуться назад, чтобы рассмотреть случившееся происшествие более внимательно. Она шла с Падмой и Парвати. Потом к ним присоединились Чанг и ее подружки. Но сестры Патил должны были выйти из экипажа, когда увидели, что на всех места не хватает. Они же подруги Айрин. Так почему не остались с ней в ожидании следующей кареты? Было ли что-то символическое во всей этой ситуации? И связано ли это с тем, что подруги стали реже писать?

А тем временем экипаж тронулся, медленно унося подруг в сторону старинного замка. Айрин осталась одна в ожидании следующей кареты и со множеством вопросов без ответов в своей голове. Услышав позади себя шаги и негромкие разговоры, Айрин обернулась. Теодор со своими друзьями. Час от часу нелегче…

— Не хочешь потанцевать? — услышала она перед собой.

Она так сильно задумалась, что шла по залу, погруженная в свои мысли. Айрин нахмурилась и посмотрела на молодого человека, резко возникшего на ее пути. Блейз Забини. Что он сказал? Потанцевать? Да он верно смеется. Бред какой-то.

— Что, прости? — переспросила Айрин. А вдруг она неверно расслышала?

— Хочу пригласить тебя на танец, — повторил Блейз, протягивая ей руку.

Ну точно бред какой-то. Айрин сначала посмотрела на Блейза, а потом куда-то за его спину. Девушка принялась бегло выискивать среди собравшихся его.

— Не переживай, — ухмыльнулся Блейз, утягивая ее к другим танцующим парам. — Теодор будет не против.

Айрин не стала сопротивляться. В конце концов, что такого может сделать Блейз Забини? Он же дуралей. И тем более они на виду у сотни глаз. Девушка неуверенно положила руки на его плечи. Надо признать, Забини вальсировал безукоризненно. Интересно, детей аристократов обучают манерам с колыбели? Надо было тогда, на четвертом курсе, не глупить и пойти на Святочный бал с каким-нибудь слизеринцем, а не с тем недотепой, который за три часа отдавил ей все ноги.

— Когда ты уже наконец определишься? — неожиданно задал вопрос Забини.

— О чем ты?

— Неужто не понимаешь? — спросил он, с интересом бросив на нее взгляд. — Тебе уже давно пора решить. На чьей стороне ты.

— Стороне? Мне казалось, что все это забылось. И уже нет никаких сторон.

— Давай признаем тот факт, что даже если слизеринцу будет семьдесят, он все равно будет ненавидеть какого-нибудь такого же престарелого гриффиндорца, — сказал Блейз. — Эта взрывная парочка обязательно бы свела всю больницу Святого Мунго с ума, — Айрин улыбнулась. Шляпа не только определяет цвета твоего галстука на семь лет обучения в Хогвартсе, она определяет всю твою дальнейшую жизнь.

Очередной поворот и взгляд Айрин сам зацепился за Теодора. Крепко стискивая вилку в руках, он неотрывно смотрел на них. Неужели ревнует? Панси наклонилась к нему и что-то шепнула, на что Нотт сдержанно кивнул в ответ. Он продолжал наблюдать.

— Ты уже два года замужем за Теодором, а все противишься этому факту. Винишь его. Срываешь злость.

— Ты решил потанцевать со мной, чтобы прочитать нотации? — фыркнула Айрин. — Иди лучше к Паркинсон.

— Я хочу всего лишь дать совет, — отрезал Блейз. — Тебе уже давно нет места среди тех, с кем ты дружила все семь лет. Ты жена Пожирателя Смерти. И это клеймо, увы. Тебе не доверяют, — музыка прекратилась. Они остановились друг напротив друга. — Но ты теперь одна из нас. Мы же своих не бросаем.

Забини вновь галантно протянул руку Айрин и она позволила увести себя в сторону столика, за которым сидели Теодор, Панси и Драко. Они как раз подошли в тот момент, когда рядом с ними оказалась Дафна Гринграсс. Айрин ее бы и вовсе не узнала, если бы не громкий комментарий Малфоя:

— Гринграсс, разве ты не видишь, что этот стул уже занят?

— И кем же, позволь спросить?

— Айрин.

Взгляды девушек встретились. А ведь Забини был прав в двух вещах. Во-первых, все что происходит в школе — остается и во взрослой жизни. Ведь иначе бы Дафна не смотрела на Айрин с такой злобой и ненавистью. Во-вторых, они действительно не бросают своих. Тогда как подруги бросили ее одну на дороге в ожидании следующей кареты, Малфой громко признал за ней место в этой незнакомой для Айрин компании. Стоило задуматься.