Чернее ночи (гет)

Витражная. Именно так негласно именовалась эта комната в доме Гринграссов. Это было небольшое помещение в западном крыле на первом этаже. Огромные стекольчатые окна украшали персонажи и яркие фоны, собранные из больших и маленьких кусочков цветного стекла, скрепленных меж собой с помощью свинцовых ободков.

Много веков назад, когда над разумом магглов главенствовали узколобые церковники, витражи украшали монастырские церкви и своды городских соборов. Позднее красивые цветные стекла стали доступны и простым городским жителям, владельцам огромных особняков и толстых кошельков, наполненных золотыми монетами. Но до того момента такая вещь, как витраж, привлекла внимание Дермота Гринграсса, который совершенно случайным образом забрел в один из соборов средневекового Парижа. Его настолько сильно привлекло это, что он решил непременно украсить свое новое поместье в предместье Лондона нечто подобным.

Дермот нашел мастера, который создал семь невероятных сюжетов. Мозаика разноцветных стекол заливала маленький зал в западном крыле красными, синими, зелеными, фиолетовыми лучами, пуская цветные зайчики, напоминающие драгоценные камни. Дермот Гринграсс остался доволен работой, что проделал молодой художник. И в благодарность он ослепил его. К ужасу всех домочадцев.

— Чтобы он никогда более не создал такой красоты, — согласно старой семейной легенде именно так Дермот Гринграсс объяснил свой жестокий поступок.

Много веков эта комната была не более чем предметом гордости всех владельцев этого поместья. Именно здесь зарождались самые ужасающие идеи тогда еще Тома Реддла. Семнадцатилетний волшебник, выпускник Хогвартса переступил порог этого дома всего лишь Томом, студентом Слизерина, ни больше, ни меньше. Друг, или хорошо играющий эту роль, молодого Генри Гринграсса. Но покинул эти стены Том, уже именуя себя как Волан-де-Морт.

После его падения в конце октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года эта комната перешла в полноправное владение юной супруги единственного наследника Генри Гринграсса — его сына Чарльза. Алиса со школьной скамьи увлекалась хищными растениями, а потому много лет в этой комнате обитали самые жуткие представители школьных учебников по Травологии. Зубастая герань, колючка обыкновенная и многие другие.

Астория никогда не понимала, как мать может так плавно переходить от растения к растению, подрезая их стебли и добавляя в огромные темные кадки удобрения, и напевать себе что-то под нос. Как она вообще могла быть спокойна, будучи рядом с этими жуткими существами? Много лет эта комната вызывала у младшей дочери Алисы Гринграсс буквально первобытный страх.

Но вот уже несколько месяцев Алиса покоилась в семейном склепе на кладбище, что находилось неподалеку от их поместья. Первое, что приказала домовикам новоявленная хозяйка особняка Гринграссов, когда вернулась с похорон матери, — избавиться от всех растений, что были так дороги Алисе Гринграсс. И вновь свет от витражей заиграл яркими красками.

Астория установила в этом зале огромный деревянный мольберт. Это было самое подходящее для рисования помещение. Цвета, которыми здесь переливался солнечный свет, вдохновлял, рождая в голове молодой аристократки невероятные идеи. За пару лет она написала не одну картину, что могли претендовать на звание шедевра современного искусства. Вот только картины никогда не покидали этого зала. Об это страстном увлечении Астории и вовсе мало кто знал. Она ни с кем не делилась, но никто и не спрашивал.

Этим пасмурным осенним днем девушка пришла в витражную. Обычно она рисовала, когда за окном светило яркое солнце, ведь его теплые согревающие лучи заставляли свет причудливо блестеть под сводами этих высоких окон. Но сегодня был особенный день. Астория не знала, куда себя деть, как избавиться от самых паршивых мыслей, что заполоняли разум.

Астория спустилась в этот зал, даже не позавтракав. Взяв в одну руку овальную палитру, она взмахнула палочкой, чтобы наколдовать краски. Еще никогда прежде эта деревянная поверхность не видела столько оттенков серого цвета: от самого мрачного до бледного, совсем как сегодняшнее небо. Вот так да. Цвета были под стать ее настроению. Девушка подняла усталый взгляд на пустой холст. Зачем она сюда пришла, если идей совершенно никаких в голове не было? А все от того, что вот уже который день ее донимал один единственный вопрос: почему так сложно любить Драко Малфоя?

Все началось около года назад в маленьком городке на западе Австрии. Астория приехала в Бад-Ишль, чтобы отдохнуть от всех мрачных и тяжелых событий, произошедших в Британии. Сначала арест отца в конце пятого курса после его неудавшейся вылазки в Министерство по поручению Темного Лорда. Да, конечно, его отпустили через пару недель, в отличии от Люциуса Малфоя и Себастьяна Нотта, но все же это было первое событие в череде последующих, что пошатнули былые убеждения Астории Гринграсс.

Пришествие к власти Темного Лорда, падение в немилость ее семьи. И снова арест отца. Но на этот раз он не сумел выбраться из холодных серых стен Азкабана. Умер. А вскоре умерла и мать. Все это заставило Асторию задуматься: все ли верно они делают? Таков ли правильный уклад жизни? Принципы, что с колыбели прививались ей и старшей сестре, вдруг пылью растворились по дороге жизни. Необходимо было решить, как жить дальше. Какие ценности правильные, а какие нет. Иными словами, перекроить всю свою жизнь. Быть может, на словах это легко, а на деле оказалось куда намного сложнее.

Астория приехала в Бад-Ишль, чтобы разобраться в себе, разобраться в таком нестабильном и непонятном новом мире. Ей надо было побыть одной. Подальше от Дафны, которая то и дело бродит по дому и причитает, что с ней так несправедливо обошлись. Между сестрами никогда не было хороших взаимоотношений. Откровенно говоря, они и вовсе друг друга недолюбливали. Виной тому нездоровый дух соперничества, который Чарльз и Алиса взрастили меж своими дочерьми.

Но Дафна не была такой озлобленной грымзой, какой стала сейчас. И кто в этом виноват? Родители ли, что почему-то вычеркнули свою старшую наследницу из завещания? Или Теодор Нотт, который не взял ее в жены, как она того хотела еще с тринадцати лет? Иногда Астория поражалась своей сестре: откуда в ней столько ненависти и злобы к Айрин Уолш, что явно не желала стать супругой Нотта? Айрин ведь непросто привыкнуть к этому чуждому для нее миру. Так почему Дафна так зла? Ведь таким образом она еще больше отталкивает от себя людей. Как в доказательство этим мыслям, Астория узнала о серьезной размолвке между Дафной и ее друзьями. А ведь в Хогвартсе они все были неразлучны.

Так странно. А ведь раньше Астория не обременяла себя мыслями о старшей сестре. А сейчас, живя пару недель в этом почти сказочном месте с его миниатюрными славными домиками, средневековыми узкими улочками, что то и дело петляли, а также горами, которые нависали со всех сторон, словно укрывая Бад-Ишль от посторонних глаз, она из раза в раз возвращалась к переживаниям о Дафне. Найдя для себя успокоения, ей хотелось привнести того же и в жизнь единственного близкого человека, что у нее остался. Но как? Как помочь человеку, который всякий раз отвергает любую помощь?

И вдруг все это отошло на второй план, ведь в жизни Астории неожиданным образом появился Драко Малфой. Как это произошло? Она совершенно случайно встретила Нарциссу Малфой в одном из многочисленных коридоров процедурного корпуса. Девушка так легко улыбнулась и завязала совершенно непринужденную беседу. А после она вновь наткнулась на Нарциссу в музыкальной комнате, вот только на этот раз она была в сопровождении своего сына, который отчего-то был сильно раздражен. Впрочем, это обычное состояние Драко Малфоя, насколько Астория помнила.

Да, они никогда не были близкими друзьями. Да что там. Они и друзьями то просто не были. Драко был одним из тех немногих, кого ее старшая сестра именовала своим другом. Иногда, когда к Астории приезжали ее подружки летом, так получалось, что и Дафна принимала своих друзей. Сокурсницы младшей Гринграсс буквально слюни пускали при виде Малфоя, Нотта или Забини. Ну еще бы. Эта троица была мечтой не одного десятка девушек в Хогвартсе. Да вот только ни один из них не входил в круг интересов Астории. Разве было в них что-то особенное?

А вот увидев Малфоя сейчас, спустя много лет, она вдруг поняла, что особенное присутствовало. В его холодных серых глазах, в его небрежных движениях рук. Что-то во всем этом было. Вот только что? Астория улыбнулась и протянула ему руку для приветствия, мысленно усмехнувшись тому, что он никак не мог вспомнить, кто же это перед ним стоит. Разве это не он, будучи мерзким тринадцатилетним мальчишкой, назвал ее «приставучей», когда та, ожидая начала своего первого учебного года в Хогвартсе, выстреливала в него вопросы со скоростью многострельного заряженного арбалета.

С этой встречи и началось все. Поначалу так получалось, что они встречались совершенно случайно. Или ей так хотелось думать. А может Малфой все это подстроил намеренно? Тогда зачем брал Нарциссу с собой? Какие глупости. Но было неожиданно приятно открыть в этом доселе незнакомом ей человеке интересного собеседника, умного, безусловно, и тактичного. Их прогулки становились уже не просто случайностью, а традицией, без которой и день казался пустым, бессмысленным. Однажды Астория поймала себя на мысли, что с Драко вот так легко и просто сидеть на берегу реки Траун, которая протекала через город, и просто молчать.

А тот вечер, когда он впервые решил взять ее за руку? Ох, это волшебно. Нет, он и раньше держал ее за руку. Например, когда она чуть оступилась и чуть не упала с камня, на которой зачем-то забралась. Драко назвал это «глупым ребячеством» и все же подхватил, когда та начала падать. Но в тот вечер все было по-особенному. Они прогуливались по центральной улочке города, где-то вдали слышались звуки игры уличных музыкантов, доносился запах свежей выпечки из лавки, мимо которой они проходили, над головой — самый невероятный закат из тех, что доводилось видеть Астории, а рядом он. Высокий, статный, излишне серьезный, отчего-то сегодня молчаливый, но ставший таким важным в последнее время. Кто бы мог подумать, сам Драко Малфой идет рядом с ней? Узнай об этом ее подружки из Хогвартса, они бы непременно позеленели. От зависти.

И вдруг случилось странное. Астория почувствовала, как его пальцы едва докоснулись до ее ладони. Он не спешил сделать следующий шаг, словно боясь быть отвергнутым. Девушка опустила голову и посмотрела на его руку, что так внезапно потянулась к ее. Забавно. Молодые люди бывают куда более робкими, нежели юные леди. Астория улыбнулась, подняв на него голову, и слегка обхватила его пальцы своими. Уголки его губ дрогнули. Драко продолжал смотреть вперед, но его рука уверенно сжимала ее ладонь. Это было так странно, необычно, но вместе с тем правильно.

А после поездка, которую и Астория Гринграсс, и Малфои позволили себе, подошла к концу. Они вернулись в Лондон. И она была вынуждена признать, что боится, что вместе с тем закончится все то, что появилось у нее, у них в Бад-Ишле. Напрасно Астория Гринграсс терзала себя страхами, ведь обретя нечто особенное в Австрии, Драко Малфой не собирался расставаться с этим в Британии. Их встречи продолжались. Они могли гулять по паркам, сидеть в каких-то уютных кафе. Могли о чем-то увлеченно разговаривать, иногда и вовсе жарко спорить, бывало и так, что сидели и просто молчали. Но слова и не требовались. Им было слишком хорошо вдвоем.

Одним субботним вечером их такое привычное свидание плавно перетекло в совместную ночь. Просто они оба поняли, что это именно тот момент. Быть может, кто-то и осудил бы Асторию за поспешность принятых решений. Еще бы! Она ведь молодая аристократка, а девушкам ее статуса положено пронести целомудрие до первой брачной ночи с мужем. Вот только, увы, все эти убеждения были пережитками прошлого. Астория давно не была так невинна, как могли полагать многие. Еще будучи выпускницей Хогвартса, она позволила нечто большее своему сокурснику — Чейзу Тьюрри. На тот момент они встречались почти полтора года. Астории казалось, что это навсегда, что эта ночь сблизит их с Чейзом еще больше. Но как это часто бывает? Все первое оказывается таким невечным.

Ночь с Чейзом была немного странной, ведь это для каждого из них был первый раз. Неловкость, непонимание, стыдливость. С Драко все было совершенно по-иному. Он прекрасно знал, как доставить ей удовольствие, в какой момент быть нежным, в какой — стать чуточку жестче. Он впервые был в одной постели с Асторией, но создавалось впечатление, что знает о ней все. Тело девушки податливо отвечало на его каждое движение, каждый поцелуй и прикосновение.

В ту ночь они уснули, обнимаясь, в одной из гостевых спален поместья Гринграсс. Почему же вдруг не в комнате Астории? Просто это была ее комната, той девочки, младшей дочери Чарльза и Алисы. Не больше, не меньше. Но с Драко рядом была совсем не та немного вредная девчушка, что так отчаянно стремилась заслужить любовь ее чопорных и донельзя холодных родителей. Рядом с ним лежала уверенная, мудрая молодая женщина. Астория прекрасно помнила, что в тот вечер пошел дождь. Он тихо барабанил по окнам, напевая свою причудливую колыбельную. Убаюкивал. Как же было спокойно и уютно в объятиях Драко Малфоя.

А поутру они проснулись. Улыбки, объятия, поцелуи, немного ребячества. Они смеялись, собирая свою одежду, что была разбросана по полу, улыбались друг другу, стоя под струями теплого утреннего душа. Астория вдруг поймала себя на мысли, что совсем не хочет покидать эту комнату. С ним в этих стенах так спокойно и хорошо. Как будто дома.

Спустя час глупого ребячества они вышли из комнаты, чтобы спуститься к завтраку. И как назло именно в этот момент Астория и Драко в буквальном смысле натолкнулись на Дафну. С тех пор, как поверенный Чарльза Гринграсса озвучил завещание, старшая дочь почившей четы редко бывала в доме, где родилась и выросла. Ну не могла она смириться с тем, что все это по наследству перешло к младшей так ненавистной ей сестре. И вот, как назло, она вдруг оказалась здесь, в этом доме, ровно в тот момент, когда Астория и Драко, все еще над чем-то смеясь и обнимаясь, вывалились из спальни.

— Что все это значит? — прозвучал грозный голос сестры.

— Дафна, ты вернулась? — Астория попыталась изобразить улыбку.

— Драко, ты спишь с моей сестрой? — она проигнорировала вопрос девушки и непонимающе уставилась на Малфоя. Да как он мог?! Дикая злость охватила Дафну Гринграсс. Это просто уму непостижимо! Сначала все друзья отворачиваются от нее, Теодор становится совершенно недосягаемым, а теперь еще и Малфой вываливается из спальни под ручку с Асторией. Почему вдруг у всех все есть и только лишь у одной Дафны нет ничего, кроме собственной ненависти ко всему окружающему миру?

Астория подняла голову на Драко. На секунду ей показалось, что сейчас он даст такой ответ, который в один миг разрушит образ того идеального благородного рыцаря, который она выстроила себе за эти месяцы. Он смотрел на Дафну и молчал. Почему? Сердце ее вдруг бешено заколотилось в груди.

— Доброе утро, Дафна, — он вздернул свой упрямый подбородок. — С твоего позволения, мы пойдем завтракать, — Малфой еще сильнее стиснул руку Астории и потянул ее за собой в сторону лестницы. Девушка улыбнулась. Она не ошиблась.

Все это похоже на красивую сказку, которую матери читают своим дочерям. Сказка о невероятно привлекательной принцессе и добром принце, что полюбили друг друга и жили долго и счастливо очень много лет. Но будь история Драко и Астории похожей на одну из таких сказок, разве стояла бы этим пасмурным осенним утром мисс Гринграсс перед пустым холстом, утирая так внезапно нахлынувшие слезы? Отнюдь.

Это было непростое время. Несмотря на то, что Волан-де-Морт пал и добро восторжествовало, продолжались судебные тяжбы в отношении многих бывших Пожирателей Смерти. Новое правительство крайне сурово относилось к любым возникающим обстоятельствам. Так, спустя четыре месяца после возвращения из Австрии, над Люциусом и Драко Малфоями возникла очередная угроза заключения в Азкабан.

Согласно объяснениям со стороны авроров, что явились в Малфой-Мэнор, от некого господина поступило донесение, что в доме Малфоев находится крайне темный и опасный артефакт, способным воскресить к жизни Темного Лорда. Только идиот мог высказать подобную вещь. И только больший идиот мог в это поверить. Но, увы, такова была политика современной власти. Они подозревали всех и вся. Взять хотя бы того же Ургхарта. Драко утверждал, что все это какая-то нелепость, Эдриан не оказывал сопротивление властям. Но газеты окрестили его мятежником. Хотя, памятуя историю с его покойной матерью, в это верилось слабо. Иногда Астория задавалась вопросом — кто хуже: Волан-де-Морт, державший всю магическую Британию в немом ужасе и страхе, или новая власть, ищущая абсолютно в каждом предателя?

Тем же вечером, после визита авроров, Драко явился к Астории. Он был взвинчен. Девушка попыталась хоть как-то успокоить возлюбленного, но тот не соглашался ни с одним ее разумным доводом. Он все ходил по ее гостиной из стороны в сторону, изображая из себя заводной паровозик, который когда-то был у каждого ребенка.

— Нам надо расстаться, — вдруг изрек он, запустив руку в волосы и окончательно их взъерошив. — Я не могу погубить тебя. Ты заслуживаешь куда большего, чем глупца, угодившего в Азкабан.

— Зачем ты это говоришь? — тихо произнесла Астория, с трудом сдерживая надвигающиеся слезы.

— Так будет правильно, — Драко пытался придать своему тону еще больше уверенности. Но, судя по всему, он и сам не верил в справедливость своего высказывания. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты удивительный человек, Астория Гринграсс.

Он собирался что-то еще сказать, да вот только она не дала. Астория так стремительно выскочила из библиотеки, в которой они сейчас находились, что дверь за ней с шумом захлопнулась. Но ей было плевать. Плевать, что могла бы сказать ее мать о манерах, вернее о полном отсутствии их. Плевать, что мог бы сказать отец, услышав этот непозволительный топот и хлопанье дверьми. Он вообще не поощрял ни одно недозволительное проявление эмоций у дочерей. А еще Астории было совершенно плевать на человека, который остался в той комнате. После всех этих страшных слов, что он ей высказал, Драко Малфой совершенно не заслуживал видеть ее слезы, видеть, как же он дорог ей. Он просто не заслуживает этого и все тут.

Конечно, молодые люди помирились уже спустя три дня. Разве могли эти двое влюбленных горячих сердец прожить друг без друга? Это было совершенно невыносимо как для Астории, так и для Драко. Забавно, как все-таки интересно может сложиться жизнь. И снова все было хорошо. Были и смех, и объятия, жаркие споры и не менее страстные поцелуи, тихие молчаливые вечера и дурацкие ребячества. Весь спектр эмоций. Полноценная жизнь.

Но как там писал Уильям Шекспир? «Ничто не вечно под луной». Глупые доносы недоброжелателей семейства Малфой вновь привели к тому, что в их дом заявились авроры. И что же? Думаете, что Малфой и на этот раз вознамерился расстаться с Асторией, лишь бы не подвергать ее опасности? Нет. Он просто исчез. Не приходил. Не отвечал ни на одно из ее писем. Совы из поместья Гринграссов вылетали одна за другой, но каждая возвращалась домой ни с чем. Девушка уже начала бояться читать газеты, страшась увидеть на первой странице заявление об аресте Драко Малфоя. И все же каждое утро, садясь за завтрак, она дрожащими руками раскрывала шуршащие страницы Ежедневного Пророка, пробегаясь по строчкам многочисленных статей. И каждое утро не было ничего из того, что она так боялась прочитать.

Прошла неделя, две, а Малфой все не объявлялся. Никто из его друзей не знал, где он мог быть. Нарцисса неопределенно пожимала плечами. А Астория терялась в догадках. Ну неужели он сидит в сырой камере Азкабана? Нет, ведь этого просто не может быть. Тогда бы все газеты пестрели сообщениями об этом. Малфой слишком известная фигура, чтобы держать его арест в тайне. Тогда где же он был? За эти две невыносимо длинные недели страх и напряжение стали извечными спутниками Астории Гринграсс. А еще слезы. Раньше девушка почти не плакала, а сейчас все время. То ложка вдруг упадет со стола, то она случайно спотыкнется за ковер на лестнице, то вдруг краски по случайности смешаются не те. Столько всяких нелепых случайностей, из-за которых она бы ранее и не подумала плакать.

— Госпожа, вас ожидают, — тихо произнес один из домовиков, чуть заглянув из-за двери в витражную.

— Ожидают? — удивилась Астория, быстро смахнув слезы и поворачиваясь к слуге. — Кто?

— В библиотеке, — сказал эльф и исчез за дверью.

Почему же он не сказал, кто именно прибыл? А может это была всего лишь Дафна? Ну конечно, кому бы еще это быть? Ведь для полного счастья этим дурацким утром здесь не хватало бы именно старшей сестры. Перевязав потуже пояс на шелковом халате светло-сиреневого цвета, Астория Гринграсс двинулась в сторону библиотеки. Ведь ее ждала Дафна, зачем одеваться?

Вот только там ее ждала совсем не Дафна. Посреди просторной библиотеки поместья Гринграссов стоял никто иной, как Драко Малфой. Опешив от неожиданности, Астория так и застыла на месте, продолжая держать в правой руке холодную металлическую ручку двери. Вот так да. Малфой стоял в ее доме. Как всегда чертовски идеальный. Если он хочет ей сказать, что все это время скрывался от авроров, то выбрал не тот костюм для долгожданной встречи, да и мог бы не бриться, чтобы показать всю плачевность своего нынешнего состояния.

— Ты самый гадкий змееныш, Малфой! — выкрикнула Астория, выйдя из этого странного оцепенения. Она так стремительно двинулась к нему, что тот невольно попятился назад. — Где ты был все это время, подлая гадюка?!

— Спокойно, — мягко произнес Драко, примирительно поднимая руки вверх. — Я знаю, я все это заслужил, но сейчас, пожалуйста, давай ты успокоишься?

— Убирайся вон из моего дома! — рявкнула она. Драко отшатнулся. Да, уж чего чего, а такой реакции на свое возвращение он никак не ожидал.

— Ты уверена, что хочешь этого? — хмыкнул он, усмехнувшись.

— Да! Хотя нет, не знаю, — Астория мотнула головой. — Я все эти дни себе места не находила. Никто не мог мне сказать, где ты, что с тобой. Я вся извелась.

Теперь настала очередь молодой мисс Гринграсс изображать из себя заводной паровозик. Она начала расхаживать перед Драко, все время всплескивая руками и рассказывая о чувствах, которые все эти недели терзали ее, а когда повернулась, то вдруг увидела, что Драко улыбается, держа в руках открытую бархатную коробочку, внутри которой находилось явно дорогое и кажется древнее фамильное кольцо.

— Решил грехи замолить этим? — фыркнула Астория, мысленно отметив, что кольцо было невероятно красивое. Изящное. Серебряное. Она любила серебро, в отличии от многих девушек, что отдавали предпочтение золоту.

— Астория Гринграсс, окажешь ли ты мне честь, став моей женой? — торжественно произнес Драко. Девушка изумленно округлила глаза и, моргнув несколько раз, посмотрела на возлюбленного. Она сейчас не ослышалась? Точно?

— Ты непоследователен, Драко Малфой, — Астория сложила руки на груди. — В первый раз, когда над тобой повисла угроза заточения в Азкабан, ты пришел сюда и предлагал расстаться. Сейчас же, когда авроры вновь что-то разнюхивают, ты вдруг пришел делать мне предложение? А как же твои высокие слова о том, что я не заслуживаю всего этого, что ты хочешь меня уберечь?

— Так ты выйдешь за меня?

Он ничего не ответил на ее шуточную тираду. Он лишь повторил свой вопрос. Астория чуть сощурилась и внимательно посмотрела на Малфоя. Быть может, он шутит? А после, увидев в его глазах нечто такое особенное, она улыбнулась. Именно в эту невероятно яркую улыбку и влюбился много месяцев назад Драко Малфой.