Чернее ночи (гет)

С самого утра Теодор не выходил из своего кабинета. Если бы кто-то осмелился приоткрыть дверь, то, увидев действия хозяина поместья, непременно счел бы его сумасшедшим. Сначала Тео садился за стол, внимательно вчитывался в выведенные аккуратным витиеватым почерком строки из дневника умершего тестя. Потом он резко вставал со своего стула. Задумывался. Подходил к окну. Поворачивал голову к столу, на котором лежал дневник Уильяма Сеймура. Снова отворачивался к окну. А после, резко обернувшись, вновь возвращался к столу. За последние несколько часов Теодор проделывал этот странный ритуал уже раз восемь.

То, что он по своей невнимательности пару недель назад счел обычными дневниковыми записями с несколькими страницами, где описываются некие магические ритуалы, оказалось книгой, что содержала в себе древние заклинания. Вернее сказать, древнейшие. Никто из ныне живущих, даже самые дряхлые старцы, не могли знать об этом. Это древняя и опасная магия. Теодору думалось, что все эти книги были уничтожены после первого исчезновения Темного Лорда. Но один экземпляр уцелел. И теперь находился в его руках.

Теодор, стоя у окна, вновь кинул неуверенный взгляд на записи, которые забрал из дома тестя. Такая маленькая книжечка в обычной кожаной обложке из черного цвета, но сколько невероятных тайн скрывалось на ее пожелтевших от долгих лет бессмысленного прозябания в ящике письменного стола страниц. Страшная книга.

Невольно в голове Теодора всплыл эпизод из детства. Как он, маясь от скуки на Рождественских каникулах на втором курсе обучения, бесцельно бродил меж книжных стеллажей в родном поместье. Он вчитывался в корешок каждой книги. И тут любопытное детское внимание привлекла маленькая книжечка, более походившая на ежедневник, какие из года в год вел его строгий и прагматичный отец, без каких-либо опознавательных знаков. Простая черная обложка. Не более. Стоило Теодору только потянуться к ней, как вдруг в комнате, словно из неоткуда, возник Себастьян. Он рявкнул так громко, что сын дернулся и моментально отпрыгнул от книжного шкафа. Следующие двадцать минут Тео пришлось выслушивать тираду отца о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не должен читать эту книгу.

Прошли годы и этот момент как-то стерся из памяти Теодора. И вот ему уже далеко не двенадцать лет, и книга эта попала к нему в руки отчасти случайным образом. Вот только он по-прежнему испытывал первобытный ужас, когда смотрел на нее. Как будто отец вот-вот ворвется в кабинет и накажет провинившегося Теодора.

Но если такая книга была у Сеймура, у отца Теодора, значит она есть или, как минимум, была у всех приближенных к Темному Лорду. Значит она была важна для величайшего из темных магов. Значит в ней было то, что так интересовало Волан-де-Морта, что так влекло. Навряд ли речь шла о заклинании, описанном на третьей странице. «Формула вечной красоты». Судя по тому, как выглядел Темный Лорд, особенно в последние годы, он никак не заботился о своей красоте. Эта составляющая любого живого существа интересовала его менее всего.

Безусловно, речь шла о том ритуале, который обещал славу, богатство, имущество. Сидя за письменным столом Уильяма Сеймура, Теодор тоже зацепился за эти слова. Это то, что было желанно для любого слизеринца во все века. В любом возрасте. Но сегодня все было иначе. В памяти Тео все еще было живо воспоминание о недавнем откровении Айрин. Развод. Она думала его бросить. Даже сама мысль о такой возможности в его понимании была недопустимой.

Сейчас все изменилось. Айрин изменилась. Не внешне, хотя и здесь он заметил определенные метаморфозы. Самое главное отличие новой Айрин состояло в ее отношении к Теодору: ласкова, нежна, добра. О большем он и не мог мечтать. Что еще надо для счастья? Но Теодор боялся, что все это временно. Вдруг этот славный миг закончится? Что он будет делать после? Он не знает жизни без Айрин. Как бы нелепо сейчас это не звучало, но это так. Она появилась так внезапно, иными словами, ее навязали, заставили приглядывать за ней, а после объявили, что теперь она его невеста. Теодор не мог сопротивляться выбору, сделанному за него. Но сейчас, по прошествии нескольких лет, он благодарил Мерлина за то, что в его жизни появилась Айрин Уолш. Взбалмошная, капризная, моментами очень надоедливая, но вместе с тем такая родная. Еще никого прежде Тео не любил так, как свою супругу.

И потому он не был готов ее отпустить. Нельзя допустить, чтобы она еще хоть раз задумалась о разводе. Но как? Еще вчера Теодор бы с уверенностью ответил, что решения у этой проблемы нет, но сегодня, листая книгу из дома Сеймура, он нашел его. Тринадцатая страница. «О том, как привязать к себе навеки». Странный магический ритуал описывался здесь. Не похожий ни на один, что он изучал в Хогвартсе. Это древняя и сильная магия. Опасная. Как поступить?

С одной стороны, прибегнув к нему, Теодор рисковал навсегда потерять доверие Айрин, но если он отбросит все эти мысли прочь, то может потерять ее навсегда. А завтра вот они в очередной раз поссорятся. Из-за какой-то дурацкой мелочи, но лишь по его скромному мнению, тогда как для Айрин это будет трагедия вселенского масштаба. Она снова задумается о разводе. И на этот раз она не будет колебаться. Он потеряет ее навсегда. Что такое навсегда? Это слишком долго, невыносимо и крайне мучительно. Нет. Этого нельзя допустить. Уж лучше лишиться ее доверия, чем отказаться от этих больших серых глаз, которые задорно блестят стоит их хозяйке улыбнуться.

Теодор вернулся за стол и принялся внимательно вчитываться в каждую строчку. Он почти убедил себя, что провести этот ритуал было жизненно необходимо для него. Но какая-то часть его все же сомневалась в правильности сделанного выбора. Если бы он только знал печальную историю Меропы Мракс, что пыталась удержать подле себя любимого, то непременно бы отказался от этой мрачной затеи. Но Теодор не знал. Впрочем, мало кому была известна эта грустная предыстория о могущественном и безжалостном Волан-де-Морте. Лишь одно Теодор знал наверняка: он не должен потерять Айрин.

* * *

Айрин с ногами забралась на диван в гостиной. Теодор терпеть не мог, когда она так делала, все время ворчал, что даме ее положения не положено так сидеть. Мол некрасиво. Какая глупость. Разве есть хоть кому-то дело до того, как она сидит? Сидит, когда никого нет, кроме домовиков, да и тем не до хороших манер своей хозяйки. А Теодору было дело. Но сейчас его не было дома и Айрин могла позволить себе чуточку расслабиться.

За последние недели многое изменилось. В первую очередь, их отношение друг к другу. Вернее, нет, отношение Айрин к Теодору. Она научилась его любить. И изменив свое общение с мужем, девушка увидела, каким ласковым и нежным мог быть этот человек, который в основном всегда был хмур, задумчив, серьезен. Со всеми. Всегда. Его глаза, что были чернее ночи, как Айрин любила часто говорить, могли светиться ярким светом. Словно на темном небе проявились первые звезды.

Айрин сидела в гостиной, забравшись с ногами под теплый темно-бордовый плед, размышляя о том, как правильно преподнести новость о том, что она беременна. Лично ее это известие повергло в шок. Разве могло быть иначе? Нет, безусловно, как любая молодая женщина, она прекрасно понимала, к чему могут привести взрослые отношения между мужем и женой. Вот только она не думала, что это может коснуться ее самой. Во всяком случае, в отношениях с Теодором.

Айрин не видела себя в роли матери. Тем более, матери почти чистокровного ребенка. Ведь здесь, в этом мире, в который ее насильно определили, из которого стремглав сбежала ее мать, не оборачиваясь, не жалея, не возвращаясь, дети воспитываются иначе. Дети с молоком матери впитывают непреложные истины, царящие здесь. Айрин менее всего желала такой жизни своему ребенку. Чтобы он стал холодным и безэмоциональным, как Малфой? Или чтобы не имел права на выбор, как Панси, Теодор и сама она?

Когда-то Айрин казалось, что жизнью всех этих людей, с которыми она нынче живет, тесно общается, управляет один человек — безусловно могущественный и сильный — Волан-де-Морт. Вот только его нет уже несколько лет, а они все еще продолжают жить этими странными законами и ценностями. Так может дело было вовсе не в Темном Лорде, а в этих людях? Чистокровные маги много веков назад вплели в свое существование эти истины, что теперь представляется совершенно невозможным факт их разрыва.

И как ей растить собственное дитя? Ведь любой ребенок заслуживает нормального детства, как то было у Айрин. Смех, улыбки, глаза, полные радости, друзья, которые приходят в гости не только по выходным на чашечку чая. Свободным. Просто быть свободным. Свободы жаждет любое живое существо, но тот, в ком течет хоть капля ирландской крови — более отчаянно.

Ненароком Айрин вспомнился тот глупый эпизод с шестого года обучения в Хогвартсе. «Вот когда родишь ребенка Пожирателю Смерти, вот тогда и узнаем, как воспитываются наши детишки. Если ты конечно доживешь, птенчик». Это то, что с такой злостью и презрением выпалил ей Теодор много лет назад. Что ему тогда ответила Айрин? Ничего, она промолчала. Потому что знала, что этого не случится. Ведь так? Разве может она, Айрин Уолш, стать женой Нотта, матерью его детей? Это же невозможно. Ведь так?

Так думала шестнадцатилетняя Айрин Уолш. Казалось, что не будет всего этого. А в первую очередь, так ненавистного ей брака. Кто-то обязательно освободит ее от этих оков, в которые толкает дед. Не будет брака, не будет и детей от этого змееныша со Слизерина. Но прошли годы и сейчас она, Айрин Нотт, сидела в гостиной поместья Теодора, которое именовала своим домом. Здесь были вещи, дорогие ее сердцу, здесь были занятные книги и красивые картины, от которых завораживало дух. А еще был он. Такой непростой, порой ужасно раздражающий, до жути невыносимый, но вместе с тем такой уже привычный и родной человек.

Девушка невольно возвела глаза к портрету, что висел над камином. Это была она. Молодая аристократка, что был чужд этот глупый мир с его глупыми истинами. А на ее плече покоилась рука ее мужа. Ее мужа. Вы только вдумайтесь. Какой все-таки странной дорогой может пойти обычная человеческая судьба. В шестнадцать лет думается, что это будет длинный, но такой понятный путь, полный света. Когда же ты вступаешь на эту дорожку в действительности, то начинаешь непременно петлять, цепляться одеждой за колючие кусты. И свет. Бывает так, что его и вовсе нет.

Айрин положила руку на живот. Туда, где под ее сердцем билась еще одна жизнь. Ребенок Пожирателя Смерти. Ребенок Теодора Нотта. Ее ребенок. Разве это возможно? Как оказалось, да. Девушка отвернулась от камина и посмотрела в окно. По стеклу быстро стекали капли, оставляя после себя лишь мокрый длинный след. Дождь. Айрин инстинктивно поежилась. Но в доме было тепло, справа тихо потрескивали дрова в камине, придавая этой огромной комнате еще больший уют. Так почему ей вдруг стало холодно? От неизвестности, от страха за будущее.

Айрин услышала негромкий хлопок за дверью гостиной, а затем чьи-то голоса. Очевидно, Теодор вернулся домой. Не успела она спустить ноги с дивана, как в комнате показался Нотт. Но он даже не обратил внимания на дурацкую привычку его жены, был слишком взвинчен и чем-то озадачен.

— Привет, — небрежно бросил он ей, даже не повернув к ней головы. Теодор быстро прошел к столику в самом дальнем углу комнаты, начав резко рассматривать бумаги, что лежали там.

Что он ищет? Ей бы задаться этим вопросом, спросить у него. Вот только сейчас над ней нависала куда большая проблема. Как сказать о своей беременности? Она столько раз прокручивала этот разговор в своей голове за последний час, что все слова уже забылись. Айрин поднялась с дивана, начав растерянно переминаться с ноги на ногу.

— Птенчик, если хочешь о чем-то попросить, то говори прямо, — произнес Теодор, не поднимая своего сосредоточенного взгляда от бумаг. Как же хорошо он ее знал.

— Это не совсем просьба, — начала Айрин, сильно сжав руки в кулаки. Очевидно, на ее ладонях останутся следы в виде полумесяца от ногтей, что она с таким отчаянием заставила впиться в кожу. Спокойно. Айрин сделала несколько глубоких вдохов. Но Теодор даже не обратил на нее свое внимание. Он был слишком занят своим непонятным делом. — Эй! — прикрикнула девушка, топнув ногой, подобно маленькому ребенку. Теодор поднял голову. Ее испуганные глаза встретились с этим удивленным взглядом. — Ты можешь наконец перестать шебуршаться там? — чуть поморщилась Айрин.

— Так, хорошо, давай, выкладывай, — обреченно вздохнул Теодор, присев на край столика. — Я тебя внимательно слушаю, — он сложил руки на груди. Верный признак того, что разговор должен быть кратким и по существу. Уж слишком хорошо она его знала.

— Мне надо сказать тебе одну очень важную новость, — Айрин сделала несколько шагов вперед. Молчание. В глазах Теодора блеснул неприятный огонек. Стоило поторопиться, ведь его терпение было на исходе. — У нас будет ребенок.

Вот и все. Айрин сказала это. А в ее голове по дурацкому сценарию, который она так старательно выдумывала почти час, все должно было сложиться по-другому. Но то ли действия Теодора сбили ее настрой, то ли все это изначально было глупостью. Зачем начинать издалека? Она сказала прямо. В лоб. Как того и просил не особо дружелюбный настрой мужа.

Звенящая тишина заполняла каждую частичку окружающего пространства. Айрин увидела в глазах напротив то, чего совсем не ожидала встретить. Изумление. Шок. Страх. С чего бы вдруг? Ведь Теодор так давно мечтал о настоящей семье, которой был лишен в свое время. Он должен был хотеть этого ребенка, но вместо этого смотрел на нее… С ужасом?

Уверенность Айрин в миг исчезла. Ее поглотила эта звенящая тишина, заполнив и ее естество этим страхом. Почему Теодор так боялся? Разве не желал этого ребенка? Когда взгляд мужа задержался на ее пока еще плоском животе, Айрин снова поежилась. От неизвестности, от страха за будущее. Ее рука медленно потянулась туда, куда так странно сейчас смотрел Теодор.

Айрин знала наверняка, в какую ночь она забеременела. То был странный вечер. Очень. С обеда Теодор безвылазно сидел в своем кабинете. Она не решалась его потревожить. Быть может все еще переживал о смерти Ургхарта? Они не увиделись за ужином. А после, уже глубокой ночью, Теодор пришел в ее спальню. Он вел себя как-то странно. Не так, как обычно. В момент близости и вовсе он ее удивил. Прежде уверенный в себе Нотт вдруг сомневался? Движения его были скованными. Он что-то шептал ей в ту ночь, но как бы Айрин не старалась, никак не могла вспомнить. Этот эпизод был скрыт дымовой завесой. И все же девушка была уверена, что дитя было зачато именно в ту ночь.

— Ты уверена? — тихим хриплым голосом спросил Теодор, подойдя практически вплотную. Он взял ее дрожащие ладони в свои руки. Холодные, словно лед. — Точно?

— Сомнений быть не может, — хмыкнула Айрин, неуверенно переведя плечами. Теодор молчал. Он изучал ее взглядом и от этого становилось не по себе. Его взгляд обжигал своим холодом.

— Следует избавиться от него, — сказал он.

Мир для Айрин замер. Она не слышала ни раскатов грома за окном, ей было все равно на вспышки молний, что возникали тут и там, светя в окна их дома холодным белым светом. Она даже не обратила внимания на домовика, который появился в гостиной, чтобы добавить дров в камин и, завидев хозяев, мигом исчез. Не было ничего вокруг. Лишь этот ужасный человек, стоящий напротив, держащий ее за руки.

— Что? — на выдохе произнесла Айрин.

— Я могу все объяснить, — начал было Теодор, пытаясь приобнять супругу за плечи, но Айрин ловко вырвалась из его рук и бросилась к двери.

— Никогда! Слышишь, никогда я не дам тебе убить этого ребенка! — крикнула она прежде, чем с силой захлопнула дверь.

Девушка опрометью бросилась наверх, в свою спальню. Да как он смеет такое говорить? Это же бесчеловечно. Абсолютно. Айрин ждала удивления, не рассчитывала на безграничную радость, но уж точно не думала, что реакция Теодора будет такой, мягко говоря, отрицательной. «Вот когда родишь ребенка Пожирателю Смерти, вот тогда и узнаем, как воспитываются наши детишки» — снова всплыла в памяти эта глупая, но воистину жестокая фраза шестнадцатилетнего подростка, что повзрослел и стал ее мужем. Теодор вырос, но, увы, не стал от этого менее жестоким. Сегодня Айрин эту истину четко усвоила для себя. Сегодня он собственными руками разрушил все то хорошее, что начинало зарождаться между ними.

* * *

Теодор искоса посмотрел на свою супругу. Сейчас она так искренне улыбалась, от чего ее взгляд светился теплотой и заботой. Вот только все это было обращено не ему, а Панси Паркинсон, стоявшей напротив. Сегодня она принимала поздравления. Панси готовилась стать миссис Савье, следующей хозяйкой огромного и шикарного поместья, что находилось на юге от Лондона.

Как бы Теодору хотелось, чтобы эти глаза смотрели на него. Он отчаянно нуждался в этом тепле, в этой любви. С того памятного разговора в гостиной прошло почти три месяца, но обстановка в доме Ноттов никак не изменилась, а только лишь накалилась. И кто только его дернул за язык в тот день? Страх, определенно он.

Несколько месяцев назад Теодор все-таки решился на тот странный и опасный ритуал, описанный в книге Сеймура. Он сделал все так, как полагается. Необходимые ингредиенты для зелья долго искать не пришлось. Все нашлось в старой лаборатории его отца. Есть, однако, преимущества в том, чтобы быть сыном Пожирателя Смерти. Понадобилось всего несколько часов, чтобы оно настоялось, чтобы было готово к использованию.

Тео просидел в кабинете намного больше положенного времени. Он все еще сомневался. Его останавливал страх за будущее. Никто не мог сказать наверняка, к чему могут привести эти игрища со старой книгой, содержащей в себе опасные и древние заклинания. А главное, что будет с Айрин? Пройдет ли это заклинание бесследно? Теодор давно усвоил одну простую истину: даже у магии есть своя цена. Какова же будет его?

Только ближе к полуночи он все же решился. Залпом осушив бокал, в который он перелил это неизвестное варево, оставив лишь на дне несколько ярко-изумрудных капель, Теодор в полной уверенности двинулся к спальне супруги. Она почти спала, но своими решительными действиями он ее разбудил. Она отдавалась ему самозабвенно. В какой-то момент, начав шептать нужное заклинание, Теодор почувствовал, как нечто неведомое навеки связало его с этой невероятно красивой девушкой, что лежала под ним. Была ли в том магия обряда? Или же Теодор все это выдумал? Вложил ли в обычный сентиментальный момент то, чего не было и в помине?

Но факт оставался фактом. Нотт верил, что отныне их с Айрин связывала магия древнего ритуала, что теперь она никогда не уйдет, даже не задумается на этим. И вот, когда спустя несколько недель после той странной ночи, она сообщила ему о беременности, Теодор испугался. Испугался, потому что в описании ритуала ничего не было сказано о ребенке. А что если это неправильно? Что если это и есть то ужасающее последствие, о котором подумал он изначально? Нет, не в плане появления ребенка как такового. Просто Теодор чувствовал, что здесь что-то не так.

Он испугался. За Айрин, за этого нерожденного дитя, который мог быть испорчен его порочными действиями. Теодор решил поиграть в Богов, определить за Айрин, как ей поступать. Он так отчаянно вцепился в свой страх потерять ее, что теперь мог увидеть страдания своего будущего ребенка. Нет, этого нельзя допустить. Он выпалил эту страшную ужасающую фразу. «Следует избавиться от него». Да, кажется, так он и сказал. Ну что за идиот?

Айрин, что и следовало ожидать, обиделась. И даже сейчас, по прошествии трех месяцев не смогла отпустить своей обиды. Она была еще более холодна, нежели в самом начале их брака. Практически не разговаривала с ним. На все его попытки объясниться, извиниться, в конце концов, реагировала немым укором. Да, Теодор Нотт, привыкший в своей жизни никогда не произносить такие слова, как извини, прости, был готов стоять на коленях и часами их произносить. Лишь бы она сумела простить. Но все не так просто...

— Твое платье просто восхитительно, — снова улыбнулась Айрин, оглядев Панси с ног до головы.

А виновница торжества и правда была безупречна. Безупречна по мнению всех остальных. Вот только Теодор знал, что в этих карих глазах, с мягкостью смотревших на его супругу, был еще и страх. Этой свадьбы Панси боялась больше всего на свете, она так отчаянно цеплялась за любую возможность отдалить этот пугающий и нежеланный момент.

Из разговора с невестой, что состоялся между ней и Теодором пару недель назад, молодой человек знал, что знакомство с Аланом Савье прошло более чем гладко, он не показался Панси каким-то неприятным. Да и сам Теодор на этом торжестве, общаясь с женихом, не почувствовал чего-то тянущего внутри. Алан Савье был сдержанным, вежливым, не сильно улыбчивым молодым мужчиной. Он был всего на пару лет старше Панси и всех ее друзей. И все же что-то настораживало Теодора. Что-то неведомое. Быть может неизвестность? Они ведь прежде никогда не слышали этого имени. Алан Савье не учился в Хогвартсе. Много лет он провел в Дурмстранге, мрачной школе, в чьих стенах изучают темную магию. Разве мог быть выпускник Дурмстранга приятным, даже хорошим? Что-то внутри заставляло Теодора сомневаться в этом.

— Спасибо, — кивнула Панси в ответ. — Ты не устала? Может тебе стоит присесть?

Так трогательно Панси Паркинсон заботилась о девочке, которую даже не замечала в Хогвартсе, которая не была ее подругой, даже не входила в дальний круг общения. Но эта девочка была женой Теодора, матерью его будущего дитя. У слизеринцев так заведено — заботиться и оберегать тех редких людей, что были дороги, и тех, кто дорог им. Айрин не была слизеринкой, тем более чистокровной, но она была частью этой маленькой и странной семьи, которой себя считали Теодор Нотт, Панси Паркинсон, Драко Малфой и Блейз Забини.

Последний как раз подошел к ним, чтобы поздравить новоиспеченную миссис Савье. На его лице была эта невыносимая улыбка во все тридцать два зуба. От одного вида счастливого Блейза Забини Теодору стало не по себе. Потому что он тоже хотел быть таким счастливым. Хотел, чтобы такая же лучезарная улыбка сияла на лице Айрин и была обращена к самому Теодору. Как бы ему хотелось, чтобы все было просто.

— Нам надо поговорить, — тихо шепнул Нотт своей жене, когда Блейз и Панси были заняты своей беседой. Он больше не мог смотреть на то, как какой-то Забини мог любезничать с его женой, как она искренне улыбалась ему. Это все его и только.

— Это невежливо по отношению к Панси, — Айрин зло посмотрела на него. — Мы не можем уйти с праздника.

— С каких пор тебя заботит что правильно, а что нет? — Теодор не остался в долгу, бросив не менее сердитый взгляд на Айрин. Она хотела уж было отвернуться и вернуться ко все еще беседующим друзьям, но он успел перехватить ее локоть. Бегло оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не смотрит на них, он произнес: — Сейчас. В библиотеке, — Теодор не стал насильно утягивать Айрин в нужную сторону. Он отпустил ее руку и двинулся в верном направлении. В надежде, что Айрин последует за ним.

И Теодор не ошибся. Айрин все же проследовала за ним. Он знал: ее природное любопытство возьмет вверх над обидой, зревшей внутри нее. Она захочет услышать его, захочет поговорить. Как минимум, для того, чтобы сказать еще больше, чтобы в очередной раз доказать то, как сильно он ее обидел. Уж слишком хорошо Теодор Нотт знал свою жену.

— Чего тебе? — раздраженно спросила Айрин, когда зашла в помещение и убедилась, что в библиотеке не было никого, кроме Теодора.

— Надо поговорить, — мягким тоном повторил свою просьбу он.

— Мне кажется, ты нашел не самое удобное место и время для этого, — заметила Айрин, проходя глубже в комнату.

— Я устал от того, что ты избегаешь меня. Огрызаешься. Не даешь объясниться.

— А ты разве этого не заслужил?

Теодор устала прикрыл глаза. Какая же это мука смотреть на то, как любимый человек пытается сделать все, чтобы показать свою ненависть. Это словно стена, через которую никак не пробиться. Невыносимо. Больно. Бессмысленно.

— Я был не прав, это факт, — Теодор сделал несколько шагов навстречу Айрин. Ровно настолько же она отступила назад. Его супруга была удивительным человеком — она могла одинаково сильно страстно любить и ненавидеть. — Я виноват перед тобой и нашим ребенком. Я знаю.

— У тебя не было нормальной семьи, нормального детства, — начала свою тираду Айрин. — Так почему ты не хочешь подарить что-то светлое и прекрасное своему родному ребенку? Дать ему то, чего лишили тебя? Я не понимаю. Ведь это же естественно.

— Потому что боюсь, — признался Теодор.

Это было еще одной причиной, почему Тео так странно отреагировал на счастливое известие несколько месяцев назад. У него не было нормальной семьи и детства, Айрин была права. Он не видел ничего из того, что довелось встретить ей. Теодору не читали сказки на ночь, его родители не готовили с ним пирог по выходным, не брали на прогулки, рассказывая древние легенды, окружающие то место. Он никогда не делился самыми потаенными секретами с отцом, как то было у Айрин с матерью. Его семья была совершенно другой. Не похожей на семью его жены.

Но Нотты жили и воспитывали своего единственного сына так, надлежало растить любого отпрыска благородной чистокровной семьи. Он рано усвоил, что такое долг, обязанность. Себастьян Нотт воспитывал Теодора так, как воспитывал его отец, как делал то дед с его отцом и далее, далее. Много поколений назад. Таков был суровый мир любой аристократической семьи. Здесь дети рано взрослели. И как, имея перед глазами лишь такую модель поведения, можно поверить, что удасться вырастить собственное дитя в полной гармонии и любви?

— Боюсь стать таким же, как мой отец, — Теодор возвел глаза к потолку. Только бы не разоткровенничаться так сильно, чтобы признаться Айрин в заклинании. Суметь умолчать. Только бы. Но разве можно сдержаться, когда эти большие серые глаза внимательно смотрят на тебя. Что он в них увидел? Жалость? Нет, только не это. Не жалость ему нужна от Айрин. Любовь. Маленький мальчик, живший внутри него, в отчаянии жаждал любви.

— Почему ты не сказал мне этого раньше? — вдруг спросила Айрин, чуть сократив между ними расстояние.

— А ты меня хоть раз за эти три месяца выслушала? — грустно усмехнулся Теодор. — Ты не подпускала к себе даже. Только сейчас. Почему?

— Что-то заставило пойти за тобой, — безразлично пожала плечами Айрин. Обычная фраза. Не имеющая особого смысла. Но Теодор напрягся. А вдруг так действует обряд? Он задумчиво посмотрел на нее. Милая. Такая трогательная с этим чуть округлившимся животом. Что же он наделал? Зачем? Или не ошибся? Кто знает?

— Ты простишь меня? — тихо поинтересовался он.

— А ты себя простишь? — задала вопрос Айрин. — Перестань оборачиваться. Мы можем повторить ошибки своих родителей, но еще мы можем сделать все, чтобы их не совершить, — Теодор в недоумении уставился на жену. — Давай вернемся к гостям? — предложила она. — У Панси сегодня свадьба. И ты нужен ей. Ты ее друг, — с этими словами она протянула ему руку.

Теодор, поразмыслив всего лишь пару секунд, принял ее. Может все-таки у него есть шанс построить нормальную семью? Может он все-таки заслуживает того, чтобы быть любимым? Но Тео должен был задать эти вопросы раньше, еще три месяца назад, когда перед ним лежала та страшная книга. Но он их не задал. Он определил все сам, решил за Айрин. Да, Теодор давно усвоил одну простую истину: даже у магии есть своя цена. И скоро придет его час расплаты.