Чернее ночи (гет)

Все случилось этим обычным мартовским днем. Где-то после полудня у Айрин отошли воды. И ладно бы она находилась дома, но нет, как назло в этот день у них с Панси была договоренность о совместной прогулке по магазинам. Какая нелепость шататься абы где, будучи на последнем месяце беременности. Но Теодор сглупил, он позволил Айрин сегодня покинуть стены родового поместья Ноттов. И вот результат.

Вечером того же дня Тео стоял посреди пустой комнаты. Она еще не была обставлена. Но домовики успели закончить с ремонтом. Молодой человек стоял, повернувшись спиной к двери и лицом к окну. Закатные лучи солнца боязливо проникали сквозь тяжелые парчовые шторы. Держа в руках нечто похожее на сверток, он едва сдерживал слезы. Но разве мужчинам дозволено плакать? Да, в такие минуты — можно...

— Панси, это не обсуждается, — в который раз повторил Теодор. — Айрин на сносях. А если что-то произойдет во время вашей прогулки?

— Она как затворница в этом доме, — продолжала настаивать на своем подруга. — Ты запер ее, словно она принцесса из сказки про высокую башню.

— Хочешь сказать, что ты — это тот самый благородный рыцарь в блестящих доспехах? — усмехнулся Тео, сложив руки на груди.

— Быть может, — хмыкнула Панси. — А ты по своему характеру очень походишь на злого дракона, — в ответ Теодор зло посмотрел на нее. — Все, все, — она подняла ладони вверх, — Только не извергай на меня пламя.

— Сейчас договоришься и прикажу домовикам выставить тебя отсюда.

— Так ты отпустишь Айрин? — на лице Панси появилась одна из ее фирменных улыбочек. Совершенно обворожительная. Интересно, сколько всего она заполучила, используя этот казалось бы невинный жест? — Хочу купить кое-что к рождению моего крестника или крестницы, — Теодор, нахмурил брови. — Ты что же, решил меня обойти? Ну уж нет, Теодор Нотт, у твоего ребенка не будет иной крестной.

— Признаться, я даже и не думал еще об этом, — он положил руку на затылок. — А в крестные кого взять? Драко или Блейза?

— Давай исходить из того, какую цель ты преследуешь: чтобы твой ребенок был напрочь лишен эмоций или же пристрастился с раннего детства к глупым шуткам и огневиски?

— Знаешь, если так разобраться, ты тоже не лучшая кандидатура, — в тон ей отозвался Теодор. — Малфой не так плох, как ты описываешь, а Забини... Ладно, здесь ты права, — немного задумавшись, добавил он. — Вы с Драко общаетесь? — вдруг спросил Теодор. Глупо. Следовало бы сдержать язык за зубами. Но, увы, сказанного не вернуть назад. Он поднял на подругу немного виноватый взгляд.

— Мы пересеклись как-то в Косом Переулке. Он был с Асторией, — Панси принялась нервно крутить обручальное кольцо на левой руке. — Они занимаются подготовкой к свадьбе.

— Ты все еще что-то испытываешь к нему?

— Не знаю, — неуверенно пожала плечами Панси. — Просто Драко это Драко. Он всегда им будет. И для меня тоже.

— Может тебе удастся полюбить Алана и все это станет не столь важно?

— Ты бы мог полюбить кого-то другого, уйди от тебя Айрин? — Панси издала смешок и подняла голову на Теодора.

Нотт вдруг опешил. То ли от тона, в котором девушка задала вопрос, то ли от того, что он в принципе прозвучал. Мог ли он любить кого-то, кроме Айрин? Он ни разу не задавался этим вопросом. Разве это возможно? Разве может хоть одна женщина занять место Айрин в его сердце? Пару месяцев назад он предложил ей развод. И он намеревался сдержать свое слово. Все ради ее благополучия. Но после Теодор более никогда не вступит в иной брак, в этом он был более чем уверен. Быть может, обяжет себя несколькими необременительными, непродолжительными связями. Но не более. Хозяйкой в этих стенах старинного поместья и потаенных уголках его души всегда будет лишь она. Айрин.

— Ладно, Панси, идите на свою прогулку, как и планировали, — с тяжелым вздохом произнес Теодор, полностью игнорируя заданный ею вопрос. — Только прошу тебя, будьте аккуратны.

— Все будет хорошо, — кивнула Панси. — Я обещаю.

Но Мерлин не внял словам этой простой клятвы. Кажется, он и вовсе забыл о существовании Теодора и Айрин. Ведь услышь он хоть одну из молитв Теодора, ничего бы из этого и вовсе не произошло. И вот теперь еще это. Через час всеобъемлющая тишина была нарушена неожиданным до боли знакомым криком. Теодор стремглав выскочил из гостиной. Его движения были настолько резки, что дверь громко стукнулась о стену, явно оставив неприятный след на старинных обоях.

Панси и Айрин стояли у двери. Вторая, скривившись от боли и держа правую руку внизу живота, была готова упасть на пол в любой момент, но этого не давали сделать руки первой. Панси схватила плечи Айрин буквально мертвой хваткой. Она, все еще удерживая беременную девушку, умоляющее посмотрела на Теодора. Вот так вот и доверься Панси. Просил же.

— Что произошло? — Теодор в одночасье преодолел расстояние до них. Он бережно вытянул Айрин из рук Панси, словно та была старинной фарфоровой хрупкой вазой. Она всхлипнула.

— Отошли воды, — тяжело дыша, сообщила Панси.

— Но срок через три недели, — Теодор пребывал в недоумении. Ну вот еще, не хватало только преждевременных родов для полного счастья. — Что ты сделала? — прошипел он, зло посмотрев на Панси.

— Совсем разума лишился? — опешила Панси от его яростного выпада. — Что бы я могла такого сделать?

— Может вы будете выяснять отношения в другой раз? — едва слышно произнесла Айрин, скрючившись от очередной подступившей схватки. — Мне очень больно, — она вцепилась в рубашку Теодора, явно ущипнув и кожу. Останется отвратительный синяк. Но разве это важно? Все это мелочи в сравнении с масштабами развернувшейся трагедии, как думал Тео.

— Тише, птенчик, скоро все пройдет, — он аккуратно подхватил Айрин на руки и двинулся в сторону лестницы. — Панси, вызови доктора Вильямса, — добавил он, не поворачивая головы, начав с трудом подниматься наверх.

Толкнув ногой дверь, что вела в спальню жены, Теодор прошел в комнату. Каждый шаг давался ему с трудом. Почти все силы он оставил на этой чертовой лестнице. Сколько там ступенек? Какой идиот это спроектировал? Он пообещал себе, что обязательно заглянет в комнату, где висят портреты его предков, и все выскажет Филиппу Нотту, который и построил родовое поместье Ноттов в пятнадцатом веке. Ну настоящий идиот.

Теодор осторожно положил Айрин на кровать, предварительно отбросив в сторону покрывало. Часто вдыхая и выдыхая воздух, девушка полулегла-полусела на подушки. Теодор обессиленно опустился на колени у изголовья кровати. Он видел, какие страдания испытывала Айрин. Видел, но не знал, как ей помочь. В Хогвартсе он пропустил все занятия по колдомедицине. Но даже этого бы оказалось мало. Ведь в большинстве своем беременность является одним из первых противопоказаний по применению того или иного заклинания или зелья.

Когда спустя какое-то время в спальню Айрин вошел доктор, который наблюдал Айрин в последние месяцы, в сопровождении двух акушерок, Теодор сидел на коленях перед кроватью супруги. Левой рукой он заботливо убирал со взмокшего лба налипшие пряди, другой же крепко стискивал ее кулачок. Он что-то тихо произнес ей и опустил голову к ней, прислонившись лбом к ее лбу.

— Мистер Нотт, я прошу вас покинуть эту комнату, — спокойным тоном произнес доктор, положив свой слегка потрепанный чемоданчик на соседнюю прикроватную тумбочку и бросив придирчивый взгляд на свою пациентку. Двинув лампу в сторону он принялся раскладывать инструменты. Акушерки же начали греметь всевозможными склянками и баночками с зельями.

— Я не оставлю ее, — твердо заявил Теодор.

— Глупости тут ни к чему, мистер Нотт, — тон доктора стал более настойчивым. — Вы лишь будете мешать мне выполнять мою работу.

Теодор метнул в сторону старика яростный взгляд. Да как он смеет такое заявлять?! В его-то собственном доме. Неужели у этого Вильямса наступил преждевременным старческий маразм и он забыл, кто платит по счетам? Глупец. Теодор бы непременно высказал этому лекарю все, что думает, но сдавленный голос Айрин опередил его.

— Прошу, Тео, выйди, не спорь, — девушка сильно стиснула простыни под собой.

Он медленно повернул голову к супруге, но прежде взгляд его зацепился за собственное отражение в зеркале, что стояло напротив. Волосы растрепаны и торчали в разные стороны, кулаки крепко сжаты, а взгляд... Да сам бы Темный Лорд побоялся в эту секунду идти против Теодора. Таким взглядом впору убивать. Без использования волшебной палочки и каких-либо запрещенных заклинаний.

— Будьте благоразумны, мистер Нотт, — снова произнес доктор.

— Надеюсь, вы помните, благодаря кому ваши дочери и жена носят такие дорогие наряды, — сквозь зубы процедил Тео, в ответ врач одарил его чуть смущенным нахмуренным взглядом.

Теодор, бросив напоследок беглый взгляд в сторону Айрин, все-таки повиновался словам доктора Вильямса. Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Выходя из спальни супруги, он в буквальном смысле натолкнулся на Панси. Она все это время стояла за дверью и вытянувшись, испуганно наблюдала за всем, что происходило там. Была ли она заинтересована стычкой Теодора и старика? Или, быть может, ее волновало состояние Айрин? Ведь в конечном итоге, рано или поздно, все это ожидает и Панси. К чему ей готовиться? Как правильно себя вести? Как же тяжела женская доля.

— Давай спустимся вниз, в гостиную, — предложила Панси.

— Я должен быть рядом с Айрин, — твердо заявил Теодор, надув губы, словно маленький ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

— Ты только изведешь себя, если будешь сидеть под дверью, как верный старый пес, — вздохнула Панси, взяв друга за руку. — Идем, — повторила она, потянув его в нужную сторону.

К величайшему удивлению Теодора, который позволил Панси увести себя из холла второго этажа, в гостиной его поместья вдруг магическим образом оказался Блейз Забини. Он уже сидел в одном из кресел, когда друзья распахнули дверь.

— Панси, — резко замерев на пороге, словно вкопанный, прошипел Теодор, схватив подругу за руку. — Я просил вызвать лишь доктора Вильямса. Зачем ты притащила и его сюда?

— Как грубо, — фыркнул Блейз, налив себе немного огневиски из хрустального графина, что стоял на соседнем столике. — Вот так вот и срывайся ради поддержки друзей.

— Ты бы еще Малфоя вызвала, — не унимался Теодор.

И тут, словно услышав его слова, из камина появился Драко. Немного всполошенный и растрепанный. Теодор шумно выдохнул и измученно закрыл глаза. Час от часу нелегче. Панси виновато поджала губы. Полчаса назад эта идея не казалась ей такой глупой, но сейчас, глядя на выражение лица Теодора, она уже начала сомневаться в правильности совершенного поступка.

— Решила устроить встречу выпускников Хогвартса? — не открывая глаза, устало произнес Нотт.

— Расслабься, Тео, сейчас пропустим по паре бокалов, время пролетит быстро, ты и не заметишь, — неуместно радостно сказал Блейз. — Не успеешь оглянуться и вот ты уже новоявленный папочка. Все будет хорошо, вот увидишь.

Быть может, Мерлин услышит слова этого дуралея?

* * *

Айрин в который раз громко вскрикнула, с силой вцепившись в светло-лиловую шелковую простынь. Будет жалко испортить такой красивый, а главное невероятно дорогой постельный комплект. Но уже поздно. За последний час Айрин не раз пыталась отвлечь саму себя от той нестерпимой боли, что сковывала ее живот, всякими нелепыми, неуместными в данной ситуации мыслями.

Так она вдруг пришла к выводу, что ей решительно не нравятся шторы, висевшие на окнах. Когда интервал между схватками уменьшился, она осознала, что еще ей не нравится этот шкаф. Слишком громоздкий для такой светлой комнаты. Она думала о чем угодно, только не о том, что вот-вот на свет родится ее ребенок.

Ее ребенок? Разве это возможно? Айрин уже успела привыкнуть к этому огромному животу, который доставлял ей особенный дискомфорт ночью. Привыкла к внезапным толчкам под грудью. Да что там говорить, она привыкла к этим вечно отекающим ногам и нескончаемой изжоге. И вот сейчас все это закончится? Разве это возможно?

Доктор Вильямс предупреждал, что первые роды будут сложными. Но в случае Айрин еще было осложнение и в том, что она не была абсолютно чистокровной, в отличии от Теодора. Дети таких смешанных браков всегда с трудом появляются на свет, сильно осложняя родовой процесс для роженицы. Быть может, Волан-де-Морт не ошибался в своей теории о том, что не дозволительно магам и магглам смешивать свою кровь? И, безусловно, оставалось еще то заклинание, которому Теодор неразумно подверг Айрин. Чем закончится этот день?

А ведь все начиналось так безмятежно. Айрин и Панси прогуливались по магазинчикам Косого Переулка, обсуждая предстоящее рождение. Как странно, но будучи с Панси, Айрин не вспоминала об этом дурацком проклятие, что как Дамоклов меч, нависло над ней и ребенком. А вот с Теодором наоборот. Не могла не думать. А может просто взгляд его темных, словно ночь, щенячьих глаз угнетал ее, вгоняя в тоску?

— Ты знаешь, — вдруг начала Айрин. — Он предложил мне развод.

Панси резко остановилась и бросила на подругу изумленный взгляд.

— Но чистокровные браки не расторгаются. В большинстве своем.

— Вот именно, что в большинстве своем, — хмыкнула Айрин, подойдя к одной из витрин и начав разглядывать большие плюшевые детские игрушки. Встретив ее внимательный взгляд, огромный коричневый медведь улыбнулся и начал радостно махать своей лапой.

— Ты согласилась?

— Я не дала еще ответ, — пожала плечами Айрин.

Вдруг ее внимание привлекла шумная компания, которая вышла из соседнего с магазином кафе. Она тотчас заприметила среди них Уоррена Брэдли. Из статей Ежедневного Пророка она знала, что ныне Брэдли являлся молодым и успешным капитаном одной из Британских команд по квиддичу, которая показала очень хороший результат на показательных соревнованиях внутри страны.

Наверное, в этом кафе Уоррен и его команда праздновали свой успех. А ведь сложись все в этой жизни по-другому, Айрин могла бы быть на его месте. Она тоже могла бы сделать карьеру в квиддиче, стать успешным капитаном команды, у которого все журналисты магической Британии норовят взять интервью. Все бы это было бы у Айрин, не будь ее дед так жесток, что запихнул в оковы брака с Ноттом... Быть может, стоит согласиться на предложение Теодора о разводе?

Вдруг низ живота резко кольнуло, словно иголкой. Айрин нахмурилась. Надо признать, у нее с самого утра неприятно тянуло поясницу, о чем она умолчала, когда собиралась на прогулку с Панси. Не зря ли? Боль внизу живота возросла в несколько раз, к ней же добавилось и неприятное давящее чувство в пояснице. Айрин передернула плечами.

— С тобой все хорошо? — обеспокоенно спросила ее Панси, схватив подругу за руку. Она была ледяной.

— Не знаю, — нахмурившись, отозвалась Айрин. Она уж было собиралась двигаться дальше. Ведь они не обошли с Панси и десятка запланированных магазинов, как вдруг она дрожащими руками схватилась за живот. Началось.

А дальше все было как в тумане. Девушки с трудом вернулись домой. Когда сильные руки Теодора выхватили ее из рук Панси в коридоре поместья Ноттов, стало как-то спокойнее, но боль от этого, увы, не отступила, она наоборот усиливалась с каждой минутой. Айрин была готова разреветься от отчаяния. Она не была готова к родам совершенно. Она не знала, как правильно вести себя: как дышать, как лежать, чего категорически нельзя делать, чтобы не навредить ребенку. Нет, конечно, одна из акушерок доктора Вильямса на одном из плановых осмотров, рассказывала что-то о родовом процессе. Но сейчас Айрин не могла вспомнить и слова из тех разговоров.

Ей никто не мог помочь. Ей никто не мог ничего рассказать. Мама умерла, не посвятив дочь в таинства рождения ребенка. Да и зачем? Разве думала пятнадцатилетняя Айрин о том, что буквально через несколько лет она будет лежать, скрючиваясь от страшной боли и считая интервал между схватками? Отнюдь. Вспомнив о матери, девушка посмотрела на левую руку. Ее запястье с Рождества украшал браслет, что некогда принадлежал Сесили Уолш. Странно, но с ним Айрин чувствовала себя куда более уверенно. Казалось, что мама всегда была рядом, что она продолжала оберегать и заботиться о своей единственной дочери.

Айрин вдруг стало страшно. Она не знала точно, сколько времени прошло с того момента, как доктор Вильямс выставил Теодора из ее спальни. Пять минут? Час? А может и вовсе несколько часов? Нет, прошла целая вечность. Вечность, заставляющая ее тело извиваться от противного нескончаемого тянущего чувства внизу живота. Когда же все это закончится?

— Позовите Теодора, — хрипло произнесла Айрин. Доктор Вильямс не услышал. Он стоял чуть в сторонке, переговариваясь с одной из акушерок. Вторая же его подопечная заставила Айрин проглотить очередную ложку какого-то зелья. Зачем они ее пичкают этой зеленой слизью, если это все равно не помогает? Бездари. — Позовите Теодора, — чуть более громче произнесла Айрин.

— Тихо, тихо, дорогуша, — старик подошел к кровати. — Сейчас я попытаюсь вам помочь, — вот же осел. Айрин стиснула зубы от очередной болевой схватки. Она же четко произнесла, что ей нужно.

— Если вы сейчас же не позовете Теодора, я укушу вас за руку, когда попробуете ко мне прикоснуться, — зло процедила Айрин.

Во дела. Доктор Вильямс работал с будущими матерями не первый и даже не пятый год своей жизни. Он многое знал. И многое повидал. Он знал, что от родовой боли женщина может обезуметь на мгновение. Но такой случай вопиющей абсурдной дикости за его тридцатилетнюю практику впервые. Мужчина кивнул одной из своей акушерок. Та, отставив в сторону какую-то баночку, скрылась за дверью. И вскоре появилась вновь, а вместе с ней испуганный Теодор.

— Дайте мне поговорить с мужем, — в приказном тоне произнесла Айрин, выдыхая после очередной схватки.

— Не больше трех минут, — хмыкнул доктор, шаркающим шагом направившись к двери. Следом за ним последовали его подчиненные.

— Да, мой птенчик, ты звала меня? — сдавленно улыбнувшись, спросил Теодор, не сводя с нее глаз. Он вновь заботливо принялся убирать намокшие волосы от лица.

— Послушай меня, Тео, — Айрин схватила его за руку. — Я пожертвую собой ради этого ребенка. Я отдам свою жизнь, чтобы он жил, — слезы вдруг брызнули из ее глаз. От боли или же сказанных слов?

— Какие глупости ты говоришь, — уголки его рта дернулись в нервной улыбке. — Все будет хорошо, — он придвинулся чуть ближе и Айрин явственно ощутила острый запах огневиски. Судя по его замыленным глазам, он выпил по меньшей мере четыре полных стакана.

— Нет, услышь меня, если потребуется, я отдам свою жизнь. Я хочу, чтобы ребенок жил. Прошу, не вини меня в этом. Или его, — Айрин сильно сжала его ладонь. Подступила очередная схватка. — И себя не вини. Ты поступил так, как считал нужным.

— Айрин, — прошептал Теодор.

И он не успел ничего договорить, потому что в эту секунду в комнату ворвался доктор Вильямс в сопровождении двух акушерок. Он заявил, что пациентку ждут затяжные и крайне тяжелые роды, и начал вновь выталкивать Теодора из комнаты. Вот как, однако, может повернуться ход судьбы. Этим обычным солнечным мартовским днем Теодор Нотт мог потерять все то, что было дорого ему, все то, ради чего он жил.

* * *

Теодор бессмысленно расхаживал по гостиной, заведя руки за спину. Панси сидела в кресле и невидящим взглядом смотрела на старинные серебряные часы, стрелка которых двигалась непозволительно медленно. Блейз уселся в соседнее кресло, опустив свой взгляд на огонь, который горел в камине. Малфой же, заняв место на диване, наоборот, наблюдал за каждым дерганным и нервозным движением Нотта. В какой-то момент ему и вовсе показалось, что друг сейчас проделает дыру в этом ковре своими расхаживаниями туда-сюда.

Они снова собрались в этой гостиной, потому что знали: Теодор нуждается в их поддержке. Пускай и такой молчаливой. Драко поймал себя на мысли, что как-то излишне часто Нотт нуждается в их присутствии в столь трудные минуты. Он, безусловно, знатно натворил бед, да вот только разве не учили их справляться со всеми трудностями стойко? Сколько они так сидели? Наверное, даже Панси, которая неотрывно смотрела на часы, и сама потеряла счет времени.

Солнце клонилось к горизонту, когда звенящую напряженную тишину разорвал требовательный крик новорожденного. Все трое подскочили на ноги, Теодор вздрогнул от неожиданности и замер в ожидании. Неужели все закончилось? Но почему тогда никто не заходит в комнату? Нежели произошло нечто непоправимое? Четверо друзей замерли в оцепенении.

Теодор был готов поклясться, что в момент, как дернулась ручка двери, он был готов упасть в обморок. Почему же эта глупая акушерка так медлит? Женщина прошла в гостиную и, остановившись на пороге, сдержанно сообщила:

— Поздравляю, мистер Нотт, с рождением наследника.

Панси громко выдохнула и прислонила ладони к лицу, сдерживая слезы радости. Блейз рассмеялся и похлопал Теодора по плечу. Драко, в своей привычной манере, едва заметно улыбнулся.

— Айрин жива? — на выдохе спросил Теодор.

— С вашей супругой все хорошо. Она измотана, роды были сложными. Доктор Вильямс дал ей снотворное. Она спит. С ней все хорошо.

Теодор был готов и сам заплакать, как рядом стоящая Панси. Но разве могут мужчины плакать? Да, в такие минуты — можно... Неужели все закончилось? Или, быть может, все только начиналось?