Чернее ночи (гет)

Драко тихонько вышел из комнаты Нарциссы, прикрыв за собой дверь. Тишину нарушил негромкий скрип петель. И это разве величественный и гордый особняк одной из значимых семей магической Британии? Хотя… Разве осталось хоть что-то от былого величия Малфоев? А если и осталось, то только воспоминания. Узнай об этом ворчливые предки, изображенные на портретах в галерее, они бы не умолкли и вовек.

Мысленно отметив, что нужно дать указания домовикам смазать петли, Драко прошел в свою спальню. Он обессиленно упал на кровать. И даже не раздевался. По-прежнему был в костюме. Интересно, его так вымотал этот вечер или вся суматошная неделя? Устало прикрыв глаза, он потянулся руками к галстуку, ослабляя его узел. Как же он устал от всего этого. Особенно от потока мыслей, мрачных и не очень, блуждающих по его голове подобно вихрю.

Приоткрыв глаза и вздохнув, Драко уставился на потолок. Ему нужны были ответы на вопросы. Но разве могут стены говорить и уж тем более давать ответы? Даже в магическом мире не все возможно. А Драко хотел знать многое. Почему все так паршиво закончилось? Почему его семье удалось избежать наказания и всеобщего презрения после первого падения Темного Лорда? Что изменилось сейчас? Есть ли в этом лично его вина?

От этого нескончаемого потока вопросов хотелось размозжить голову. И был еще один, на который точно также не было ответа. Но если проследить день за днем, шаг за шагом, может удастся понять? Наверное. Итак, почему у Драко Малфоя появились чувства к Астории Гринграсс?

Все началось просто. В Австрии. Примерно в пятидесяти километрах от Зальцбурга. В маленькой деревушке под названием Бад Ишль. Это известный курорт для лечения различных заболеваний. В том числе и нервных. А это было крайне необходимо Нарциссе сейчас.

Последняя война оставила неизгладимый отпечаток на душе его матери. Участились панические атаки, чего ранее за статной и величественной, всегда спокойной миссис Малфой никто не замечал. Они уже посещали Бад Ишль в первую зиму после мрачных событий того года.

Эта поездка далась Драко с трудом. Не потому что в Австрии не желали видеть бывшего приспешника Волан-де-Морта. Откровенно говоря, странам Европы было плевать на события в Британии. Увы, Темный Лорд не смог добиться того же внимания к своей персоне, как это сделал Гриндевальд. Это в Англии его боялись, его имя вызывало страх и ужас. Для всего остального мира он был не более чем страшным персонажем из детской сказки.

Вся проблема заключалась в Визенгамоте. Судебные тяжбы в отношении его семьи все еще длились. И Малфои не имели права покидать Лондон. А Нарциссе требовалась помощь, причем незамедлительно. Драко просил. Неоднократно. Ему отказывали. Неоднократно.

И тогда Малфои обратились за помощью к тому, кто безусловно не отказал бы из своего глупого гриффиндорского благородства. К Гарри Поттеру. Люциус не хотел. Драко тем более. Но Нарцисса твердо решила попросить чертового Поттера о протекции. И, безусловно, этот баран согласился замолвить словечко за них. Драко трясло от одной мысли, что его матери пришлось так унижаться перед тем, кого он презирал и насмехался все школьные годы.

Ненавидел ли он Поттера? Возможно. Хотя нет. Вряд ли. Скорее всего, это была неприязнь. От чего? Причин можно найти предостаточно. Во-первых, он отверг его дружбу. Во-вторых, Поттер был везде. Он нем все говорили, его все замечали. Этот чертов гриффиндорец был звездой, лучший во всем. А Драко чем хуже? Он тоже лучший. Его тоже можно отметить, о нем тоже можно говорить.

Но, как говорится, остерегайся своих желаний. Драко добился своего. Его заметили, о нем говорили. Вот только не в том ключе, в котором хотелось бы.

Нарцисса настояла на том, чтобы на ее встрече с Поттером Люциус и Драко не присутствовали.

— Это отпугнет его, — сказала мать. — Особенно, если у тебя, Драко, будет такое выражение лица, — она попыталась улыбнуться.

Тот злополучный день состоялся. Драко проторчал у входа в Министерство около двух часов, нетерпеливо расхаживая из стороны в сторону. На него несколько раз оборачивались случайные прохожие. Магглы. Зима. Холодно. Драко дважды поднимал воротник своего пальто и утыкался носом в шарф. Сколько он так стоял? Час? Полтора? Он не считал.

А потом Нарцисса вышла и объявила, что все улажено. Через три дня после этого из Министерства прилетела сова. Драко и Нарциссе разрешили посетить Австрию. Люциус должен был остаться дома. Таковы были условия Визенгамота. Но и этого было вполне предостаточно.

Драко до этого не доводилось бывать в Австрии, тем более в деревеньке Бад Ишль. Нарцисса же приезжала туда неоднократно вместе с родителями и старшими сестрами, когда была еще с ребенком. Цель этих поездок заключалась в том, чтобы поправить душевное здоровье Беллатрисы. Хотя, если учесть какой психопаткой стала его тетушка, Драко не был уверен в том, что поездка в Бад Ишль даст положительный результат для Нарциссы. Но Нарцисса попросила. И Драко не сумел противиться.

Несколько месяцев они провели в Австрии. Скучно до позеленения. Драко уже был готов завыть, подобно волку. Каждый день прогулки по одним и тем же узким каменным дорожкам, по краям которых росли одни и те же кусты. Поначалу он находил в этом нечто интересное, даже завораживающие, особенно разговоры с Нарциссой. Но когда дни проходили и все медленно тянулось по одному и тому же сценарию, начинало наскучивать. Драко устал не от матери, нет, а от однообразия дней, проведенных в Бад Ишле.

Поездка подошла к концу. К облегчению Драко и небольшому разочарованию Нарциссы. Колдомедики уверяли, что здоровье матери восстановилось, хотя, они отметили высокую вероятность того, что все может в скором времени повториться. Драко вместе с Нарциссой вернулись домой. И молодой человек старался не думать о том, что приступы матери могут возобновиться. Тем более, что сейчас было совсем не до этого. Визенгамот снова начал капать и вынюхивать. Против Малфоев вновь открыли дело.

Вероятно это и вызвало новые приступы матери Драко. Через год все начало повторяться. Причем куда серьезнее, чем было ранее. И медлить нельзя. Но большая часть сбережений его семьи ушла на вечные откупы и взятки, которые давались то одному, то другому сотруднику Министерства. Люциус ворчал, утверждал, что все пройдет само, надо дать лишь время. Драко знал, что за этими словами стояла природная скупость его отца. Плевать, что скажет Люциус, он был готов отдать все драгоценности и древние реликвии, что стояли в особняке Малфоев, лишь бы Нарцисса пошла на поправку.

Но и в этот раз сложность состояла в том, чтобы получить разрешение на выезд. Когда над головой снова висит топор возможного обвинения, сделать это практически невозможно. Если только, конечно, не обратиться к нужному человеку. На этот раз Драко решил сам встретиться с Поттером.

Он постучал в дверь того, что семейство Уизли называли домом. Шум за ней тотчас прекратился. Драко услышал чьи-то неторопливые шаги. Дверь ему открыла девчонка Уизли. Он мало что о ней знал, в школе они практически не пересекались. Отличный игрок в квиддич и бегает за Поттером — вот те две вещи, которые он отчетливо усвоил за семь лет в Хогвартсе о единственной девочке в этой непозволительно огромной семье.

— Добрый вечер, — вежливо произнес он.

Джинни Уизли нахмурилась. Улыбка слезла с ее лица, когда она разглядела на пороге Драко Малфоя. И что ему только могло понадобиться? Девушка замерла на месте.

— Джинни, дорогая, кто там? — послышался мягкий женский голос позади нее.

Драко разглядел за спиной подружки Поттера ее мать. Маленькая пухлая женщина с такими же противными рыжими волосами, как и у всего этого недалекого семейства. Она, как и дочь, застыла, будучи удивленной приходу гостя. Никто и не мог подумать, что Малфой может заявиться в Нору. Что ему надо?

— Я бы хотел поговорить с Поттером, — произнес Драко, нарушив раздражающе затянувшуюся паузу. — Слышал, он находится здесь.

Нехотя Джинни отошла в сторону, пропуская Драко в дом. Молли Уизли полоснула нежданного гостя недоверчивым взглядом. Малфой оказался в комнате, которую, очевидно, в этом доме принимали за гостиную. В его особняке такие помещения отводились под чуланы.

На диване сидело все Золотое трио. Уизли с извечно туповатым взглядом. Грейнджер с ее вечной дурацкой прической. И наконец Поттер. И снова это страдальческое выражение лица. И почему он всегда удручен? Как будто не он два года назад одержал победу над Волан-де-Мортом и не стал еще большим любимцем всей магической Британии.

— Добрый вечер, — невозмутимо произнес Драко, поймав на себе удивленные взгляды бывших сокурсников.

— Малфой, что ты здесь делаешь? — Уизли подскочил на ноги. Драко отметил, что он стал чуть шире в плечах.

— Мне нужно поговорить с Поттером, наедине.

Уизли и Грейнджер переглянулись, а потом повернули головы к Поттеру. Тот свел свои густые брови на переносице и чуть сощуренным взглядом изучал Драко. Что он намеривался понять?

— Выйдем в сад, — сказал наконец Гарри и двинулся в сторону двери.

Малфой послушно проследовал за ним. Неужто в этом великолепии еще и сад имеется? Хотелось надеяться, что три кустарника, которые Драко заприметил по дороге к крыльцу, Уизли не называли садом. Но все оказалось куда хуже, чем думал он. Стоило им выйти на улицу, как выяснилось, что этот загадочный сад — несколько грядок с овощами. Ну и люди. Как они еще умудрились попасть в список священных двадцати восьми?

— Что тебе понадобилось? — без обиняков спросил Поттер.

— Моей матери необходимо лечение, — не стал лгать Драко. — Нам надо покинуть Великобританию.

— Вот оно что, — хмыкнул он, пнув какой-то камень. — Где гарантии, что ты не лжешь?

— Разве обратился бы я к тебе за помощью, если бы ситуация не была такой безвыходной? — Драко вскинул брови.

Гарри снова оценивающе посмотрел на него. О чем он думал? Неужели считал, что все это предлог, лишь бы покинуть страну и собрать новую армию Пожирателей Смерти?

— Только из уважения к Нарциссе я сделаю то, о чем ты меня просишь, — наконец заявил Поттер.

— Спасибо, — сдержанно кивнул Драко.

Уже через неделю после этого разговора Нарцисса вместе с сыном прибыли в Бад Ишль. Женщине назначили практически такое же лечение, что и в прошлый раз. Драко настаивал, чтобы колдомедики пересмотрели свои рекомендации. Ведь если не помогло, зачем повторять? Но работники лечебного курорта для волшебников и волшебниц были непреклонны.

Все повторялось. Прогулки по тем же дорожкам. И все те же кустарники вокруг. Однажды Драко пришла совершенно дурацкая мысль в голову — выучить их названия на латыни. Но он быстро избавился от этого внезапного желания. В конце концов, он не любил занятия по травологии еще со времен Хогвартса. А еще была игра на фортепиано. Нарцисса просила Драко садиться за инструмент всякий раз, когда они проходили мимо музыкальной комнаты. Очевидно, мать любила наслаждаться его паршивой игрой. Драко так и не дошел до совершенства, хотя усаживали его за фортепиано аж с пяти лет.

Но в один день все изменилось. Стандартный сценарий их жизни в Бад Ишле нарушился из-за одной встречи. Драко и Нарцисса как раз сидели в музыкальной гостиной. Молодой человек, и без того пребывающий в состоянии раздражения последние недели, окончательно вышел из себя.

— Надоело! — прикрикнул он, стукнув по клавишам фортепиано, которые отозвались громким неприятным звуком.

— Драко, где твои манеры? — шикнула на него Нарцисса.

Не успел он хоть что-то ответить матери, как в помещении появилась какая-то девушка. Драко вдруг подумал, что она одна из работников лечебного курорта. Сейчас еще выпишет счет за испорченный музыкальный инструмент. Хотя разве Драко его сломал?

— Добрый вечер, миссис Малфой, — произнесла девушка с улыбкой.

— А, Астория, — Нарцисса встала со своего кресла. — Добрый вечер.

Драко тоже поднялся. Астория? Имя все крутилось в его голове. Очень знакомое. Но откуда? Проблеск памяти. Астория Гринграсс. Младшая сестра Дафны. Они практически не пересекались во время учебы в Хогвартсе. Но от Дафны он знал, что ее сестра просто настоящая вредина. Истинная слизеринка.

Между женщинами завязалась вежливая непринужденная беседа. А Драко все стоял в стороне. Интересно, о нем хоть помнили? Как дурачок. Молча и в сторонке.

— Астория, позволь представить моего сына, Драко, — обе женщины повернулись к нему. Малфой выпрямился и вежливо кивнул в знак приветствия. Ну наконец-то его заметили.

— Мы знакомы, — улыбнулась Астория. — Немного.

— Совсем немного, — подтвердил Драко, улыбнувшись в ответ. — Дафна с тобой?

— Нет, я здесь одна. Было ужасно скучно и одиноко. Но на одной из процедур я встретила миссис Малфой. Хоть кто-то знакомый.

— Ты не говорила, что встретила Асторию, — Драко повернул голову к Нарциссе.

— Я же не должна отчитываться перед тобой, — мягко произнесла Нарцисса.

С этого вечера, с этой неожиданной встречи все пошло по совершенно другому сценарию. Драко стал видеться с Асторией каждый день. Сначала их всегда сопровождала Нарцисса, но потом она тактично удалялась в свою комнату, оставляя двух молодых людей наедине. Драко прогуливался по тем же каменным дорожкам, что и прежде. Только теперь подле него шел неизвестный, но интересный ему человек. А потому и дорожки, и кустарники эти зеленые стали не такими надоедающе скучными.

Они много разговаривали. О разных вещах. О детстве, вспоминая всякие нелепые истории из далекого прошлого. Об учебе в Хогвартсе, искреннее смеясь над чем-то веселым. О войне не говорили. Потому что она оставила глубокие незаметные шрамы в душе каждого из них.

Драко начал чувствовать то, что прежде не чувствовал никогда. А может и чувствовал, но не придавал особого значения. Что же это такое? Как называется это ощущение правильно? Когда внутри все сжимается и переворачивается одновременно при виде человека. Когда глупая улыбка появляется на лице. Когда по душе разливается тепло. Что это за чувство такое?

Время, отведенное им в Бад Ишле, подошло к концу. Малфои вернулись в Лондон. Вот только все мысли Драко были прикованы к красивой светловолосой голубоглазой молодой девушке, которая осталась в Австрии.

В первый же вечер после своего возвращения Малфой заявился к Нотту. И он был не единственным, кого одолело это внезапное желание. Панси и Блейз тоже были в гостиной Теодора. Какое облегчение. Малфой боялся, что напившись, начнет откровенничать с Ноттом о своих чувствах, природу которых он и сам не в состоянии понять.

Но ведь была еще Панси. У Драко было что-то к ней. Ведь так? Или все это ложь, притворство? Обнимая подругу, Малфой вдохнул аромат ее волос. Они были не такими манящими, как совершенные пряди Астории. Не так пахли, не так уложены. Все не так. Кажется, Панси не была его идеалом.

Так что же это такое? И снова этот водоворот мыслей. Драко даже скривился от собственных размышлений.

— Что? — усмехнулся Блейз. — Подсунул нам кислый огневиски?

— Почти, — буркнул Драко.

Он нашел ответ на все свои вопросы. Малфой, черт возьми, влюбился. Влюбился в Асторию Гринграсс. И что теперь с этим делать?

— Может потанцуем, Драко? — предложила Панси, подойдя ближе и протянув ему руку.

— Прости, как-то не хочется, — хмуро отозвался он.

* * *

Взгляд Панси был прикован к Драко. Все ее мысли были сосредоточены только на нем и на том разговоре, который должен был бы состояться, если бы тот не противился и пошел с ней танцевать. А состоялся бы? Хватило бы у Панси духу? Легко быть смелой в мыслях, представляя идеальный сценарий этого непростого диалога. Но так сложно перевести свою смелость в явь.

Панси Паркинсон была обручена. Не с Драко Малфоем. И даже не с кем-то из ее знакомых, бывших однокурсников. Это был совершенно незнакомый ей человек. Безликий. У него было лишь имя. Алан Савье. Какое странное имя. И какая не менее странная фамилия. Панси не видела своего будущего мужа ни разу, их обручили заочно. Как это всегда и бывает в жизни людей их статуса и положения. Но даже несмотря на это, Алан Савье был противен Панси. Заочно. Потому что занял место, которое всегда предназначалось Драко Малфою.

Родители поступили предательски по отношению к ней, когда не рассказали обо всем сразу, честно и открыто. Панси узнала о помолвке своей вот так мимоходом, когда она уже состоялась. Разве это нормально? Но в их мире это было совершенно стандартно. Затянувшееся Средневековье. Панси ненавидела все это. Правила, которым надо подчиняться, которые контролируют абсолютно все сферы жизни. И тот факт, что родители руководят твоей жизнью так, словно ты кукла. Бездушная. Пустая. Но это же совсем не так. Чем они руководствуются, когда бездумно распоряжаются ее судьбой? Уж точно не ее чувствами.

— Панси, дорогая моя доченька, у меня для тебя потрясающая новость, — радостно возвестил отец, буквально вбегая в столовую.

Панси уже давно не видела мистера Паркинсона таким счастливым. Он как будто сбросил тяжелый груз последних лет. Помолодел в одночасье. И даже его морщины не казались такими уж заметными. Что же так обрадовало отца?

— И что же это за новость? — улыбнулась Панси, повернувшись к нему.

Девушка на некоторое время уезжала из Лондона. Благо ей это не воспрещалось, как многим ее знакомым. Она посещала старый коттедж Паркинсонов во Франции, который некогда принадлежал дедушке и бабушке, а теперь в нем жили ее кузены со своими семьями. Ей хотелось отвлечься от всего того, что происходило вокруг. Это было трудное и непростое время. Панси провела во Франции две недели. И вернулась домой несколько часов назад.

— Они согласились. Савье согласились, — отец с шумом уселся за стол.

— Кто такие Савье и на что они согласились? — удивилась Панси. О чем говорил мистер Паркинсон?

— Дорогая, пожалуйста, восприми это правильно, — залепетала миссис Паркинсон, сидевшая напротив.

— Вы пугаете меня, — Панси откинулась на спинку стула и напряженно посмотрела сначала на мать, потом на отца.

— Савье согласились на помолвку, — мужчина поднял бокал. — Я считаю, это повод отпраздновать.

— Какую помолвку? С кем?

— О, Мерлин, какая глупая у нас дочь, — сказанное было шуткой, судя по смеху мистера Паркинсона. Вот только Панси было совсем не смешно. — Алан Савье станет твоим мужем меньше чем через месяц.

— Что? — девушка подскочила на ноги. Стул, на котором она сидела, с грохотом упал на пол. — Вы в своем уме? — выкрикнула она. — Что все это значит?

— Пока тебя не было отец подписал соглашение с семьей Савье о браке межу тобой и их сыном, — попыталась объяснить Филомена. — Это очень достойные люди. И их сын галантный и вежливый молодой человек.

— Да к черту их сына, к черту этих Савье! — закричала Панси. — Вы не имели права дать согласие за меня.

— Ты забываешься, девочка моя, — процедил сквозь зубы мистер Паркинсон.

— Это вы забываетесь, — бросила дочь, прежде чем вылететь из столовой, с шумом захлопнув за собой дверь.

В пять прыжков Панси преодолела винтовую лестницу их особняка, перепрыгивая две, а то и три ступеньки. Она резко вбежала в свою комнату, что дверь стукнулась о стену. Девушка накричала на домовика, который в этот момент раскладывал ее вещи из чемодана и выставила за дверь. Какая разница, то подумает старый эльф? Это не его жизнь рушилась. Стоило двери тихонько скрипнуть за слугой, Панси бросилась на кровать и уткнулась в подушку, дав волю чувствам. Но почему все так паршиво?

Примерно через час к ней в комнату аккуратно заглянула Филомена. Женщина прекрасно знала свою дочь. Панси всегда надо давать время, чтобы пыл той чуть подостыл, чувства, бушующие внутри, успокоились. Миссис Паркинсон рассудила, что часа будет вполне достаточно. Глупость. Панси бы успокоилась куда быстрее, если бы родители заявили, что все это нелепая шутка, что нет никакой помолвки и никакого Алана Савье.

— Позволишь? — спросила мать, стоя на пороге.

— У тебя тоже есть какая-то потрясающая новость для меня? — фыркнула Панси, повернувшись на спину и уставившись в потолок.

— Хочу поговорить с тобой, — Филомена сочла колкость дочери за приглашение войти. — О том известии.

— Ты же мне обещала, мама, — Панси резко подскочила на кровати и, ухватив женщину за ладони, усадила рядом с собой. — Обещала, что я не повторю твою судьбу и выйду замуж по любви.

— И мне жаль, что я не смогла сдержать своего обещания, — она опустила голову. — Но ты прекрасно знала, что когда-нибудь этот день настанет.

— Но для другого, — Панси обижено поджала губы, сдерживая слезы. Такая взрослая девочка, а ведет себя, как ребенок. Плевать.

— Ты все еще питаешь чувства к Драко Малфою?

— Я люблю его, мама.

— А ты уверена, что он чувствует тоже самое? Уверена ли, что это действительно любовь? — Филомена поднялась с кровати дочери. — Алан Савье очень достойный молодой человек. Лучший кандидат на роль твоего мужа из всех, что были в этом доме. Поверь, — женщина остановилась у двери. — Не упрямься. Это важно для отца. От этого зависит наше будущее, — с эти словами она вышла из комнаты, оставляя девушку наедине с собственными мыслями.

— Эй, ты тут? — услышала Панси голос рядом с собой. Только сейчас она осознала, что настолько сильно задумалась, что пропустила несколько движений, наступила Теодору но ноги, а еще умудрилась вцепиться пальцами в его пиджак и неприятно смять темную плотную ткань. — Танцуешь с одним, а думаешь о другом? — усмехнулся Нотт. Когда Малфой отказал Панси, он пригласил ее, чтобы хоть как-то отвлечь от мыслей о нем. Но судя по взгляду ее карих глаз, она только и делала, что неустанно следила за Драко.

— Я много о чем думаю, — со вздохом отозвалась Панси.

И это действительно было так. Она размышляла о природе своих чувств к Драко. Было ли это все детской привязанностью? Может и вовсе нет никакой любви, о которой она вещала матери? А если так, то почему же она так отчаянно цепляется за это? Почему не может отпустить Драко? А еще Панси думала о браке своих родителей. Филомена всегда говорила, что она не любила Роберта Паркинсона в их первую встречу. Это был союз, устроенный родителями. Во имя выгоды обеих семей. Но она научилась его уважать, а затем пришла и любовь.

— Твое появление все изменило, — часто говорила Филомена. — Сначала я полюбила тебя. С первой минуты, как узнала о том, что ношу ребенка под сердцем. А потом появилась любовь к твоему отцу.

Так может все не так плохо, как кажется? Мать сказала, что Алан Савье более чем достойный молодой человек. Филомена Паркинсон редко ошибалась. Она крайне внимательно присматривалась к людям вокруг себя и безошибочно могла определить, кто заслуживает доверия, а кто нет. Но даже если ситуация и не была такой паршивой, Панси это виделось именно так.

Прошло два года с того дня, как погиб Волан-де-Морт. Тот, кто взял управление их судьбами в свои руки. Он был жесток и безжалостен. Его боялись, перед ним трепетали. Все его приказы выполнялись беспрекословно. Так почему же, если Темного Лорда уже нет, кто-то по-прежнему имеет власть над их жизнями? Потому что в этом и состоит вся суть существования мира аристократии. Все делается, в первую очередь, для укрепления положения, для приобретения богатства и влияния. У этих детей нет выбора, нет своего решения, нет свободы. Есть слова — «надо», «обязанность», «ответственность». Какая ирония! Иметь столько денег, но не иметь полноты действий.

— Каково это жить в браке без любви? — вдруг спросила Панси, посмотрев на Теодора. В ее взгляде друг безошибочно прочитал то, что было совершенно не свойственно мисс Паркинсон. Это было отчаяние.

— Гораздо хуже жить в браке, где человек, которого любишь ты, ненавидит тебя, — отозвался Теодор. — А с чего бы ты интересуешься этим? Уж не говори, что тебя так беспокоит мой союз с Айрин.

— Мой отец заключил союз с неким семейством Савье. Через месяц моя помолвка с каким-то Аланом Савье.

— Алан Савье? — повторил Теодор, задумчиво хмыкнув.

— Ты его знаешь? Он ужасный человек? Да? Глупый? Некрасивый? — закидала его вопросами Панси.

— Я впервые слышу эту фамилию, — улыбнулся Теодор.

Танец окончился. Музыка прекратилась. Панси стукнула своим кулачком по его плечу.

— Еще раз так сделаешь, — прошипела она, наигранно пригрозив ему.

— Да что? — рассмеялся Тео. — А ты Драко уже сказала?

— Хотела сегодня, но никак не могу решиться, — Панси взяла друга под руку. Они двинулись к их столику.

— Будет глупо, если он узнает об этом на пригласительной открытке, — заметил Теодор.

— Знаю, — шепнула Панси. Да, ситуация определенно была паршивой.

А тем временем, вечер, устраиваемый новым директором Хогвартса — Минервой Макгонагалл, был в самом разгаре.