Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Лафайетт советовал остерегаться, как он выразился, «мелкого вредительства, способного подвести в критический момент». Долго это вредительство себя ждать не заставило.

— Уже несколько ночей ты спишь на голом матрасе и без нормальной подушки, — прохрипела Сирша с неподдельным сочувствием. — Бедный ты наш дядя-Хранитель. Не держи зла, закрутились-завертелись, совсем забыли о твоём удобстве. Вот, держи. На пуху мягко да сладко спать будет.

Лафайетт советовал ничего не брать из рук Курьеров, но соблазн оказался слишком велик. Тщательно помяв и даже обнюхав подарок, Виктор не нашёл никаких отличий от обычной подушки. Какие ещё опасности могли таиться в кучке пуха и хлопковой тряпке? Интуиция молчала, самозванка не шептала предупреждения на ухо, поэтому Виктор решил оставить подарок на свой страх и риск. В тот же вечер вернулся Крыс. Шарахаться, как в первый раз, он не стал, только хмурил брови, рассечённые мелкими шрамами.

— Чего Хранитель крутится у лежанки Крыса? Тебя ещё не выпнули отсюда?

— Как видишь — нет. Неужели так мешаю?

— Как видишь — да.

Крыс шумно принюхался, хотя от самого несло, как от сточной канавы: сыростью, потом и мочой. Первым делом он проверил сундук под столом, ревностно осмотрев замок. Убедившись, что Виктор не трогал его вещи, немного успокоился и достал из-под кейпа бумажный свёрток. К канализационной вони прибавился ароматный запах рыбного пирога — Крыс продолжал таскать еду с поверхности, игнорируя угощения Тунары.

Весь день Виктор помогал Танмиру чинить мебель, а тот в ответ усовершенствовал карту убежища, как и обещал. Он старался всеми способами изнурить себя, прежде чем ложиться спать, так приходило меньше кошмаров. Да только не успела голова насладиться мягкостью новенькой подушки, как её нагло сдёрнули с нары.

— Вонь. Вонь. Какая вонь. Весь аппетит убило, — оставляя жирные следы на ткани, Крыс без усилий разорвал подушку по шву.

Виктор попытался схватить мальчишку, но тот увернулся, оставив в руках лишь пух, шлейфом летевший за ним. Но даже если он поймает засранца, то что с ним делать? Огреет по затылку — сам же в агонии скорчится на полу. Полная безысходность, но когда-нибудь Виктор найдёт способ обдурить проклятье, и тогда!..

— Ты занял лежанку Крыса. Теперь тащишь всякую дрянь, — Крыс показал кольцо из шерсти, перевитое узелками из кожаной нити. Поклад, точно он. Когда мисс Таррнет отправили нести слово Непреложных законов к степнякам, то местные беззаконники, ясное дело, ей не обрадовались. В открытую вредить не рискнули, особенно когда рядом крутился Хранитель, зато подбрасывали поклады. За свой короткий визит мисс Таррнет собрала не менее десяти подобных штук, которыми степняки чаще наводили беду, чем притягивали удачу.

Швырнув на пол остатки подушки, Крыс вернулся к надкусанному пирогу, ворча себе под нос: «Нашёлся горе-сосед на голову Крыса, надеюсь, сдохнешь поскорее». Виктор поспешил сжечь поклад в огне, как предписывали Непреложные законы. Теперь было ясно, какого рода войну затеяли Курьеры.

На следующее утро Виктор перевернул всю камеру вверх дном, в итоге собрав горсть «подарков»: несколько булавок с костяными бусинами нашёл под матрасом, из дыры в полу выудил разбитую глиняную фигурку, похожую на человечка, и самое коварное — непримечательный с виду огарок свечи, хотя единственный канделябр давно никто не зажигал. Вряд ли всё это — дело рук одной Сирши: на доске было достаточно имён тех, кто поставил на раннюю смерть Хранителя. С Лиховидом и так всё ясно, но он не появлялся в убежище с того самого дня, как поймал Виктора. Подозреваемым был и Танмир — единственный человек, проявивший искреннее дружелюбие.

«Могли ли все его слова оказаться ложью?» — гадал Виктор, выдёргивая из щели между кирпичами щучьи зубы, которые были воткнуты слишком высоко для миниатюрной Сирши.

Он безвылазно засел в тренировочном зале, решив держаться подальше от неприятелей. Перед Виктором до сих пор маячил выбор: собственная смерть или смерть Берислава. Где Берислав — там и Адда Гирд. Ожесточённой битвы не избежать. Месть за мисс Таррнет обходилась всё дороже, но свою точку невозврата Виктор уже прошёл, принеся в жертву бывшего собрата. Самуэль Ламарк тоже получит своё, рано или поздно.

«Если, конечно, я выживу после вылазки в крепость», — а в этом Виктор сильно сомневался, от чего удары по чучелу становились всё яростнее.

— Я не оставлю тебя, — прошелестел голос мисс Таррнет. После очередного удара раздался хруст, и соломенная голова полетела вниз. Опустившись на колено, самозванка провела ладонью по нарисованному краской улыбающемуся рту. — У тебя уникальный шанс взять лучшее и от Хранителей, и от Курьеров. Пользуйся.

— Пока я набрался только крови и боли, — рявкнул Виктор, всё ещё желая атаковать. Игнорирование крылатой дряни ни к чему не привело, значит, он будет пробовать другие тактики — до тех пор, пока не найдёт нужную.

— Хранитель видит в Курьере врага. Курьер видит врага в Хранителе. На деле же опасны черви, как твоя София. Хранитель этого не осознаёт. Курьер тоже. А черви уже копошатся в их телах, — и самозванка распалась на стайку бражников. Голова чучела осталась валяться на полу, его улыбка казалась Виктору злобной усмешкой. Можно понять, почему Курьеры относятся к нему с недоверием, но поведение Двуглавого так и осталось загадкой. Он не отвечал на вопросы, словно не слышал их, появлялся тогда, когда ему вздумается, и до сих пор истязал Виктора обликом мисс Таррнет. Загадочное существо.

«Надо бы найти его кости и сжечь. Если Лафайетт не врал, то Курьеры ослабнут, когда лишатся своего покровителя», — звучало как хороший план, но Виктор старался много о нём не думать. Наверняка все его мысли не секрет для крылатой заразы, но она словно не воспринимала их всерьёз — пока что.

Стены сотряс вой, сплетённый из нечеловеческих криков и стонов, он эхом прокатился по тренировочному залу. Сигнал тревоги? Может, очередной местный обычай? Виктор из любопытства спустился на нижний уровень бункера, но по пути, как назло, не встретил ни одного Курьера, чтобы спросить о творящейся чертовщине. Может, для них это привычная ситуация? Стоило ли тогда самому соваться? Едва Виктор прошёл через очередные каменные врата, как ему в лицо чем-то плеснули.

— Дух потерянный, в посмертии заблудший, на зерцале лик свой узри да до костей своих приве… тьфу на тебя, новичок, ты что здесь позабыл?

— Говорила же, ничего у тебя не получится. Звал духа, а пришёл синемундирный. Вот умора.

— Да что б вас киты под хвост драли, — не сдержался Виктор, хотя на языке вертелись фразы и покрепче. Судя по запаху, его облили молоком. Кое-как проморгавшись, он увидел вокруг себя знакомые лица: Лиховида, Диану, Сиршу с зажжённым светильником, полукровку с крынкой в руках и Лафайетта — он единственный выглядел хоть немного виноватым.

— Не сквернословь при девицах, новичок. Ты же держал себя в руках при хозяйке, которая кончилась из-за твоего недосмотра, а? — не будь руки Лиховида заняты зеркалом, он бы непременно погрозил пальцем для пущего эффекта. Виктор сцепил зубы, но сдержался, промолчал.

— Случилось ужасное недоразумение, дон Виктор, — Лафайетт протянул платок, чтобы тот мог вытереться.

— Не стоило синемундирному лезть не в своё дело, не случилось бы и недоразумений, — полукровка заглянула в крынку с таким видом, будто надеялась найти на дне ещё хоть немного молока, которое можно было бы вылить на Хранителя.

— Карамия, — сквозь зубы одёрнул её Лафайетт.

Вой вновь начал набирать силу. Сирша зычно проорала во тьму: «Нариман, отбой!», стоявший рядом Лиховид зажмурился, не в состоянии закрыть уши. Вскоре на свет вышел сам Нариман, тащивший в руках огромный костяной горн; оставалось лишь гадать, какому зверю мог принадлежать такой рог.

— Хоть наш план провалился, я думаю, ещё не всё потеряно, — Сирша коротко откашлялась. — Мы охотимся на блуждающего в этих руинах духа. Много способов перепробовали, но он как чувствует, что его изловить хотят — не ведётся.

— Вот уж не думал, что для ведунов это окажется проблемой, — хмыкнул Виктор с толикой злорадства.

— Вертлявая рыбка попалась, — Лиховид, казалось, говорил со своим отражением в зеркале, пока пытался рассмотреть свежие царапины на щеке. Прижавшись виском к его плечу, Диана шутливо показала отражению язык, на что Лиховид рассмеялся и чмокнул её в макушку.

— Когда мы разгребали завалы, то нашли кучу костей дейхе. Они погибли здесь очень давно. Сначала думали, что их души пожрал Двуглавый, но возможно это сделал Удильщик, — сказала Диана, когда перестала дурачиться.

— Удильщик? Так вы зовёте духа, на которого охотитесь? — хмуро уточнил Виктор. Послышался смешок Карамии: «Поразительные чудеса логики», чем заслужила ещё один осуждающий взгляд Лафайетта.

— Скорее всего мы случайно потревожили его останки. Удильщик пока никому не причинил серьёзного вреда, но всё равно это не самое приятное соседство, — пояснил Лафайетт. Как же странно он смотрелся в своём броском костюме на фоне остальных Курьеров, которые больше походили на бродяг.

— Бедная Веселина, — Диана покачала головой. — Удильщик уже два раза напал на неё, видимо, посчитал самой уязвимой. Благо, нас бережёт влияние Двуглавого, она отделалась лишь испугом, а не будь этой защиты?..

— Которой нет у тебя, дядя-Хранитель! — Сирша тут же подхватила тему. — Гаруспику и Ведьме сейчас не до Удильщика, так что справимся сами. Раз он достаточно умный, чтобы не вестись на призывы, то попробуем ловить на живца! Уверена, рано или поздно он попытается до тебя добраться. Вы с ним, кстати, так похожи. Высокий, тёмный, с фонарём в вытянутой руке — не удивительно, что Лиховид вас спутал.

Виктор бросил взгляд на Лафайетта и Диану, те вели себя спокойно. Значит, это не очередная попытка его угробить? Но ведь ничто не мешало Сирше или Лиховиду использовать «охоту на живца» в своих интересах.

— Отказываюсь.

— Не заставляй тебя уламывать, новичок. Нас много, а ты один, — Лиховид лучился дружелюбием.

— Тебе же лучше будет, дядя-Хранитель, если мы поскорее избавимся от Удильщика. Дух древний, злобный, кровью и болью своих братьев вскормленный, ты уверен, что дотянешь до своего Разделения? — поддакивала Сирша. Спелись два шакала.

— Я не хочу слушать человека, который пытался навести на меня беду.

— Но ведь это общая проблема, и для удачного её решения нам всем… — влез Лафайетт, но Сирша подняла руку, прерывая его.

— Насилу мил не будешь, как поговаривает наш Гаруспик. Проваливай, дядя-Хранитель, и я всё же надеюсь не найти твой иссушенный труп в тёмном закоулке.

— Думаю, моих познаний Непреложных законов хватит, чтобы оградить себя от блудного духа, — с этими словами Виктор резко развернулся и ушёл.

Как же он устал от этого места, в котором не бывало солнца, от этих людей, желавших ему смерти, и от собственной беспомощности. Виктор бездумно поднимался по виткам уровней, пока не наткнулся на зажжённый фонарь, оставленный на полу. Откуда здесь мог взяться бесхозный светильник, когда у Курьеров каждый на счету? В тенях послышались шорохи и тихое бормотание. На самой границе света появился высокий силуэт. Виктора мгновенно бросило в пот: как так, уже?! Он даже не успел подготовиться! С собой нет ни зеркала, ни миски с водой, ни железа, кроме корпуса лампы, чтобы отогнать духа. Сжав в руках своё единственное маломальское спасение, Виктор отступил назад, не спуская взгляда с тени. Та вдруг нагнулась, рука в перчатке подхватила фонарь за кольцо и подняла высоко над головой.

— Вы кто такой? — без угрозы, но требовательно спросил незнакомец, вполне себе живой и материальный. Проклятые Курьеры, накрутили своим Удильщиком. — Ах да. Хранитель-изгнанник.

Потеряв к Виктору интерес, человек в бежевом пальто-реглане поставил фонарь обратно на пол. Сняв со стены одну из масок, он начал тщательно протирать её тряпкой от пыли и подпалин, оставленных огонь-травой. Курьер этот был рослым, с лёгкой сединой на висках, в хорошей форме, которую не скрывал даже просторный реглан — возможно, бывший военный. Но кто он? Числилось ли его имя на доске со ставками? Первый вопрос Виктор задал вслух.

— Я? — подняв взгляд на Виктора, отстранённо проговорил Курьер. Кажется, он и забыл уже, что не один. — Ах да. Мы же не знакомы лично. Моё имя Якоб. — Закончив протирать маску, он рассеянно погладил её по лбу, что-то неслышно бормоча. Возможно, Виктор отвлекал его от разговора с душой Курьера? Повесив маску на место, он наконец пригляделся к новичку повнимательней: — Хм-м. Мне о вас рассказывали. Хранитель приближённой… я думал, будет кто-то постарше. Поопытней. Интересная у нас выйдет тренировка.

Якоб, Якоб. Вот и последнее имя с доски. Якоб поставил на то, что новичок проживёт две недели. Ближайшие пару дней от него вряд ли стоило ждать проблем, а вот потом…

— Как-нибудь в другой раз.

— Это было не предложение. Я всех новобранцев учу некоторым приёмам, чтобы у них появилось больше шансов выжить.

— Думаю, в моём случае это излишне. Одного человека ваши приёмы уже не спасли.

— Что поделать, в большинстве своём Курьеры — не бойцы, как мы с вами, — Якоб пожал плечами, совершенно не задетый словами Виктора. — Пекари, флейтисты, торговцы, горничные, попрошайки, пастухи, рыбаки, и хоть бы один настоящий головорез или наёмник. Я же к сэру Ламарку из Чёрной гвардии попал. Думаю, у меня всё-таки найдётся, чему обучить даже Хранителя. Раз сэр Ламарк заинтересован, чтобы вы стали одним из нас, значит, я заинтересован, чтобы вы жили как можно дольше и оправдали его ожидания. Ясно?

— Как вас угораздило?.. — не удержал Виктор своё любопытство, но на половине фразы замолк. Вдруг у Курьеров не принято о таком спрашивать?

— Долгая история, как и у всех нас, — Якоб вновь пожал плечами. — Во время Разделения сами всё увидите. Ох… как же ты умудрилась, — пробормотал он, нащупав на губе глиняной маски скол. — Будьте добры, подайте вон то ведёрко.

Бывшая тень императорской семьи, подумать только! Многие юные Хранители мечтали когда-нибудь стать членами Гвардии, такими же тенями, но ни у кого не вышло — теперь, благодаря Ламарку, стало ясно, почему. Хотелось завалить Якоба вопросами: правда ли, что у гвардейцев полная свобода действий при выполнении приказа; правда ли, что многие гвардейцы маскируются среди гражданских, ведя неприметную слежку в интересах империи; правда ли, что в былые времена мятежей Чёрная гвардия сравнивала с землёй бунтующие поселения. Когда-нибудь, при более удобном случае, Виктор рискнёт задать эти вопросы. Очень уж интересно, что из них слухи, а что правда.

— Будьте осторожны: если верить вашим людям, то по убежищу ходит блудный дух, — сказал Виктор на прощание.

— Дух? — Якоб оторвался от ухаживания за маской. — Здесь? Так вот к чему были те неприятные звуки. Странно. Дарнелл — место пустое, кроме Двуглавого, из сильных духов никого не осталось — так мисс Маль говорила, я помню. Думаю, ребята что-то напутали.

Словам гвардейца верилось больше, чем словам остальных Курьеров — может, из-за того, что в нём чувствовалась родная душа.

Виктор с трудом, но уговорил Танмира вернуть ему зеркальце, выигранное у леди Удачи. Даже если Удильщика действительно нет, ему пришла интересная мысль — попробовать изгнать самозванку как блудного духа, когда та явится в следующий раз. Вряд ли сработает, но без экспериментов он так и не найдёт управу на крылатую тварь.

Поигрывая в руках добытой вещицей, Виктор вернулся в свою камеру — тренироваться уже не было желания, зато сегодня прибавилось пищи для размышлений. Ещё издалека он почуял в коридорах резкий смрад, от которого защипало в глазах; на мгновение даже показалось, что это где-то пролезла огонь-трава. Чем ближе Виктор подходил к дверям камеры, тем сильнее становилась вонь. С опаской заглянув в щель, он увидел лишь своего соседа, склонившегося над столом. В свете лампы Крыс смазывал шип сероватой полупрозрачной субстанцией, рядом лежала целая связка угольно-чёрных костяных шипов.

— Опять ты. Надеюсь, не притащил никакой дряни, — проворчал Крыс и поднёс шип к пламени самодельного примуса. Субстанция зашипела, испаряясь и придавая кости тот самый угольный оттенок, а смрад в камере усилился. В кои-то веки Крыс снял кейп, и стало ясно, как он повредил руку: на рубахе, у плеча, остались прореха и застарелое кровавое пятно. Его ударили в спину чем-то размером с нож. Довольно опасная рана.

— Если помогу залечить руку, ты перестанешь шипеть на меня, как увидишь? Запустишь ведь — отрезать придётся. Много пользы от тебя будет с одной рукой-то?

Приподняв бровь, Крыс глянул на соседа с подозрительным прищуром, однако не спешил огрызаться и сыпать оскорблениями — хороший знак.

— Откуда Крысу знать, что ты добро предлагаешь, а не собираешься вредить ещё больше?

— Я вижу перед собой измученного мальчишку со скверными манерами, которого мог бы подлечить, вот и всё, — решил Виктор ответить откровенно. Подействовало, как ни удивительно, хотя на «мальчишку» Крыс оскалился.

— Рискни. Учти, Крыс за тобой внимательно следит и чуть что — горло перегрызёт.

Крыс неуклюже стянул рубаху, бросил её в угол и кивком позволил Виктору приблизиться. Бинты намертво присохли к коже, пришлось их размачивать водой и срезать ножом. Крыс нетерпеливо буркнул: «Ну что там?», когда Виктор замер и замолк, а у того все слова растерялись от увиденного: перед ним была глубокая рана с ровными краями, раскрытыми, как клюв голодного птенца, из которой сочилась бурая земляная жижа. Никакого запаха, даже гниения, лишь сам Крыс далеко не розами пах. Это было что-то больное, невозможное.

— У тебя в ране земля.

— Глаз как у орла. Лечить будешь уже?

Виктор потёр переносицу, кое-как удержав на языке пару крепких слов. Чистой тряпкой он постарался оттереть грязь; края раны не вспухшие, нарывов и покраснений нет — что странно. Парню повезло: если бы нож попал хоть на ноготь правее, то плечевому суставу пришлось бы худо.

— Ты представляешь, сколько заразы занёс в своё тело? Как ты жив-то ещё?

— Крыс рождён землёй, она же Крыса и вылечит… должна была вылечить. Земля отвергает своё дитя, поэтому дырка не заживает, хотя Крыс сделал всё правильно, всё как надо.

— Теперь мне придётся вычищать всю твою народную медицину. Вот же, додумался — землю в рану пихать… — от негодования Виктор совсем забыл, кто перед ним сидит. — Раз рука до сих пор не сгнила, может, и обойдётся. Сиди здесь, никуда не уходи.

Чистая вода и спирт нашлись легко. Услышав про спирт, Тунара странно глянула на Виктора, пожалуй, даже с сочувствием, и молча выдала целую бутыль. Чтобы раздобыть иголку с ниткой, уже пришлось постараться. Лафайетт нашёлся на складе: он с задумчивым видом записывал расчёты в журнал, считая недостающие припасы. В ответ на просьбу он участливо поинтересовался, не опасна ли рана Виктора, даже заранее извинился, если в том была вина Курьеров — и ничем не поделился. Неужели обиделся на отказ ловить Удильщика? Виктор решил ткнуть пальцем в небо и с намёком показал добытую бутыль спирта. Тон беседы резко поменялся. Немного «подумав» Лафайетт вспомнил, где находятся и иголка, и нитка, и ткань для бинтов, только медикаментов не оказалось, за них отвечали Веселина и Ведьма. Ни с той, ни с другой у Виктора общение не задалось, но Веселина хоть не мечтала его удавить за убийство сына. Благо, убежище было не такое уж и большое: он столкнулся с пугливой степнячкой в одном из отдалённых коридоров. Компанию ей составляла Сирша, они срезали ростки огонь-травы — те пробились сквозь трещины в плитах, несмотря на окружавшие это место маски. Тревожный знак.

В ответ на просьбу Веселина опустила глаза, вместо неё заговорила Сирша:

— Нашему смелому и самостоятельному дяде-Хранителю потребовались лекарства? — притворно удивилась она.

— Поранился, когда бродил по завалам.

— Поранился, значит? — Сирша недобро прищурилась, склонила голову набок. — Бедолага. Покажи хоть, что за страшное ранение такое. Ну? Чего глазки потупил, дядя-Хранитель? Может, это крысы тебя покусали? Крысы — они наглые и заразные твари, тут лекарства могут и не помочь. Бедный, бедный дядя-Хранитель. Но ты же и без нашей помощи справишься, правда?

Вдруг Веселина шагнула к Виктору, прижимая к груди пиалу с пожухлыми соцветиями: «Н-немощным надобно помогать. Дайан так баяла. Надо помочь». Сирша не стала её отговаривать, лишь махнула рукой со словами: «Делай как знаешь, но мне потом не плачься, упрямица», и продолжила собирать ростки огонь-травы. Виктор старался держаться позади степнячки и не беспокоить её своим присутствием. Вот только далеко они не ушли: стоило Сирше пропасть из виду, как Веселина замерла посреди туннеля.

— Н-на самом деле у нас нет лекарств, — её спина была напряжена, как струна, казалось, тронешь — зазвенит. Виктор совсем не знал, как эту девушку успокоить, любыми своими действиями он сделал бы только хуже. Кусая губы, Веселина внезапно повернулась к нему: — Мне хотелось п-побыть одной, но… Сирша… иногда бывает навязчивой. П-простите, что я вас использовала.

— Хорошо. Забыли. Неужели вы ничем не лечите свои раны? Полагаетесь на одно лишь ведовство? Серьёзно?

Веселина закусила губу и потеребила пальчиком соцветия в пиале. Видимо — серьёзно. Опустив голову, она сбивчиво протараторила: «Я м-могу сделать мазь. Из хвойной живицы, воска и листьев… листьев…» — под конец её щёки покрылись красными пятнами. Но мазь по щелчку пальцев не готовится даже у беззаконников, а Крыс мог плюнуть и уйти в любой момент. Ничего, обработать рану можно было и позже.

Крыс, к счастью, дождался. Начать пришлось с самого трудного и неприятного для обоих — промыть рану водой, смешанной со спиртом. Грязь вымывалась неохотно, слишком глубоко её затолкали, и всё крепко сцепилось кровью. Склизкие комки пришлось выковыривать кончиком шипа, щедро поливая водой. Всю экзекуцию Крыс стерпел молча, лишь вздрагивал иногда.

— Если верить остальным Курьерам, то по убежищу гуляет древний дух. Слышал что-нибудь об Удильщике? — Виктор, как мог, пытался отвлечь мальчишку от боли.

— Крыс знает только одно чудовище, живущее под городом, — ответил тот, тяжело дыша. — Если бы оно могло шастать где хотело — Дарнелл бы вымер.

Руки Виктора дрогнули.

— Ты… о Двуглавом говоришь? Который на дне колодца?

— Не уверен.

Виктор надавил на кожу, заставив стечь струйку крови — вместе с ней из раны вышли частички грязи. Крыс сцепил зубы, дышал рвано, вцепившись в край стола — словно вместе с землей, пусть и не принёсшей ничего хорошего, из него ушли все силы. Теперь можно зашивать. Взяв в руку иглу, Виктор вовремя спохватился. От мысли, что он сейчас чуть не подписал себе приговор, мгновенно взмокла спина.

— Ты же осознаёшь, что я тебе помогаю? Даже если сделаю больно, то не со зла, — решил он уточнить на всякий случай.

— Кончай балаболить, зашивай!

Игла с лёгкостью проткнула бледную кожу, и Виктор замер, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Обошлось. Как минимум один способ обойти проклятье всё-таки был. Крыс закусил ребро ладони, стараясь не дёргаться от каждого стежка. Вскоре на его теле к другим шрамам прибавилось несколько аккуратных швов. Виктор хорошенько забинтовал плод своих трудов и даже соорудил подвязку, чтобы рука не болталась так бестолково.

— У тебя бычье здоровье, — с долей зависти заключил он.

— Твоё железо приносит боль, даже когда ты врачуешь им. Земля действует мягче, — мрачно отозвался Крыс, подрагивающей рукой пытаясь натянуть рубаху. Может, позже, когда рана начнёт заживать, он поймёт, в чём преимущество современного лечения перед обмазыванием грязью.

— Почему ты с самого начала не обратился к своим за помощью?

— У Крыса нет здесь своих.

Нелюбовь Курьеров к Крысу оказалась взаимной, тот их тоже недолюбливал. Тем не менее, Ламарка он признавал, но зачем старику было держать при себе этого мальчишку?

— Ты сын Гаруспика? — спросил Виктор с сомнением. Крыс был совсем не похож на дейхе, даже чуточку.

— Крыс — сын земли, говорил же. Ну и глупый ты, — стоило паршивцу почувствовать себя лучше, так он вновь начал ёрничать.

Пламя примуса взвилось к потолку, закрутилось спиралью, выгибалось дугой в разные стороны, то же самое творилось и с языком огня в фонаре. Руки Крыса покрылись гусиной кожей, изо рта Виктора пошёл пар, когда он резко выдохнул от удивления. Послышались шаркающие шаги. В щель под прикрытой дверью пробились лучи яркого холодного света. Виктор обменялся взглядами со своим соседом, тот прошептал: «Запри дверь». Чувствуя, что сейчас важна каждая секунда, Виктор бросился к двери, но всё равно не успел.

— Здесь кто-нибудь есть? Ау?

Рука застыла на полпути к замку. Крыс ладонью зажал себе рот и нос, взглядом требуя повторять за ним. Виктор послушался. Пламя в светильнике потухло, примус чудом не погас, горела лишь едва заметная синяя кромка. Камера погрузилась во тьму.

— Ау? Ау?

Сияние медленно плыло по контуру двери, ища уязвимое место. Виктор нащупал в кармане складное зеркальце, но он сильно сомневался, что такая ерунда их спасёт. Ему приходилось встречать людей, одержимых духами, но подобное… о подобном он читал лишь в книгах, в которых описывались времена до зарождения квадрианства.

В железную дверь робко постучали.

— Кто-нибудь есть? Кто-нибудь? Есть?

— Пошёл отсюда! — вдруг взревел Крыс, затопав ногами. — Проваливай! Проваливай так далеко, как только можешь! Иначе сын земли кости твои найдёт, в мешок соберёт и в колодец кинет! Понял?! В колодец! Сожрут тебя, как кильку!

— Ау? Ау? — тоскливо отозвались по ту сторону двери.

— Вали, тебе говорят! Сын земли кости твои в молоке вымочит, визжать будешь, как несмазанная ось! Слышал? Слышал?!

Свет под дверью потух. Вскоре и пламя примуса пришло в норму, осветив облившегося потом Крыса, у которого неестественно сузились зрачки. Судорожно выдохнув, он стёр рукавом кровь, потёкшую из носа. Вот только кровь не останавливалась. Крыс качнулся, устояв на ногах лишь благодаря Виктору.

— Ловко ты его, — с уважением сказал Виктор. Прогнать древнего духа одними угрозами! Даже беззаконники пользовались для этого всякими ухищрениями. Крыс открыл рот, желая ответить, но вместо этого вздохнул и устало вытер пот с лица. Вид у него был ошарашенный, словно он сам до конца не верил, что получилось. Виктор подал ему тряпку, чтобы тот приложил её к носу.

— Удильщик? — прогундосил Крыс.

— Скорее всего. По описанию подходит. Так значит, правду говорили…

Сколько ещё подобных существ могло пробудиться, если расчищать бункер дальше? Виктор не озвучивал этот вопрос, но видел, что Крыс сейчас думает о том же самом.