Ворон ворону глаз не выклюет (джен)

Виктор открыл глаза с чётким осознанием: вокруг творится что-то неладное.

Подушка под головой была всё также мягка, как и матрас, и тёплое одеяло — настоящая благодать после тюремной камеры. Никаких подозрительных шорохов и чужих голосов, лишь за стеной слышался мерный стук капель, стекавших из пролома в крыше. За окном ни луны, ни звёзд, ни света фонарей, словно цирюльню накрыли колпаком, как игрушечный домик.

Что из этого могло нарушить его сон?

Ответ прозвучал почти сразу же: со стороны дивана раздался не то храп, не то хрип. Хейда было едва слышно из-за покрывала, в которое тот замотался, как в кокон. Секунда, вторая — звук повторился, он был пугающе знакомым: так хрипят люди, когда их душат. Виктор тут же оказался возле дивана, рывком стянул с Хейда покрывало — тот сжался в клубок, обхватив руками грудь, волосы завитками прилипли к мокрому лбу. Виктор звал напарника, тряс за плечо — никакой реакции.

Чиркнула спичка. При свете свечи Виктор торопливо расстегнул рубашку Хейда — у того даже шея была вся в холодных липких каплях. Настенные часы отсчитывали секунды, Виктор отсчитывал пульс, коснувшись пальцами сонной артерии. Сердце Хейда билось в лихорадочном ритме, то надолго замирая, то пускаясь в неровный бег, будто пыталось наверстать упущенное. Плохо дело.

Виктор распотрошил шкафы и полки, надеясь отыскать хоть какие-нибудь пилюли или порошки, способные разжижать кровь. Пусто! И вокруг лишь мёртвые дома, просить о помощи не у кого. Оставалась последняя надежда — бездонная сумка, в которую вор тащил любую не приколоченную мелочь. На пол полетели консервные банки, парочка карманных часов, кольца и брошки, браслеты и запонки — и тут на кучу драгоценного мусора выпал идол, обвязанный веточкой. Виктор уставился в блестящие глазницы, а то, что таилось внутри них, уставилось в ответ.

Раз нет лекарств — можно выкрутиться народными методами. Виктор снял с фигурки ветловый прут, ножом счистил с него кору, пока примус грел чайник. Чутко прислушивался к хрипам: раз они есть — Хейд ещё жив. Стряхнув тонкие стружки на марлю, Виктор закинул в чайник получившийся мешочек. Дождавшись, пока отвар хоть немного настоится, он подхватил Хейда под мокрую шею и стал медленно отпаивать, следя, чтобы тот не подавился.

— Ничего у этого не выйдет, — скрипел чёрт, подленько хихикая. Его дымное тело едва помещалось на черепке идола. — Сколько бы этот не поливал водой, другой всё равно сгорит-помрёт.

Чёрт говорил правду: Хейду не становилось лучше. Хрипы стихали, но лишь потому, что слабело дыхание. Виктор глянул на бражников — те прятались по углам, боясь приближаться к дивану.

— Ты явно видишь больше, чем говоришь. Что с ним происходит? Отвечай!

— Этот знает цену! Пусти кровь, кровь, кровь! — чёрт расплылся бесформенной кляксой.

— Будем считать, что в прошлый раз ты взял плату сторицей. Открой мне глаза, как тогда, иначе сгоришь раньше него, — для пущей убедительности Виктор поднёс идола к примусу. Чёрт заклокотал, когда пламя лизнуло дно, а восковая пробка начала подтаивать крупными каплями.

Виктор сгрёб присмиревшего духа в ладонь, как ком пористого снега, и запихнул в рот. В горле защипало, по телу пробежали мурашки, а после — лёгкая судорога. Мир распался на нити и собрался вновь. Как же Виктор скучал по этому чувству всесилья и всевидения! Он оглянулся на диван — и обомлел. К потолку тянулся сплетённый из ростков огонь-травы силуэт с ветвистыми рогами, закрученными в солнечный диск. Огненно-моховой покров поглотил всё вокруг: диван, часть стены, потолок, даже уголок ковра на полу. Поняв, что оно раскрыто, сохатое существо засуетилось, стало быстрее оплетать ростками сердце Хейда — большой узел из знакомых золотисто-сиреневых жил.

— Пошёл нахрен отсюда! — рявкнул Виктор, припомнив, как Крыс прогнал другую неведомую тварь. Он вцепился пальцами в моховой покров и стал рвать его на лоскуты. — Я твою нить отслежу и кости в пепел обращу! Уж я-то знаю, как с такой падалью обращаться!

Огонь-трава за секунды отрастала вновь. Бесполезно. Надо было изгнать источник этой дряни. Сохатое существо пыталось отпрянуть, когда Виктор налетел на него и обхватил основание рогов. Ладони ошпарило, как кипятком. Чёрт тонко взвизгнул: «Что этот творит, что этот творит!», ведь именно благодаря его дымной плоти получилось удержать в руках это живое пламя. Виктор потянул в стороны — и существо разорвало пополам.

Всё кончилось. Вездесущие ростки огонь-травы растворились в нитях бытия. Освободился и «узел-сердце» Хейда — опалённый, но не сгоревший дотла. Дымная плоть спала с Виктора, и мир вернулся в материальную скорлупу. Пережил ли чёрт его выходку? Проверить бы... но стоило Виктору сделать шаг — и он осел на пол, едва успев ухватиться за край дивана. Всё-таки ему тоже не слабо прилетело. Рядом послышалось копошение, сухой кашель. Хейд дрогнул и покрепче обхватил себя руками, но уже не от боли, а скорее от холода.

— Плохо спалось? — Виктор устало хмыкнул, встретившись с Хейдом взглядом. Тот потёр глаза, словно не был до конца уверен, что проснулся.

— Тебе что, кровати не хватило? Теперь на мой диван покусился?

Виктор окончательно уверился, что с напарником всё в порядке.

— Сердце ещё болит?

Тут-то Хейд сразу и притих. Пока Виктор рассказывал о ночном визитёре, вид у вора становился всё более безысходным. И невероятно уставшим.

— Дерьмо, — вот и всё, что он сказал.

— За тобой, вижу, охотятся не только живые, но и мёртвые. Может, огласишь сразу весь список?

Хейд нервно усмехнулся, оставив замечание без ответа. На предложенную Виктором чашку покосился подозрительно, заметив плавающие на дне стружки. Пришлось пояснить, из чего именно был сделан отвар.

— Чтоб тебя, Раймонд! Ты нас угробишь, если продолжишь использовать чёрта, как тебе вздумается!

— Как скажешь. В следующий раз возьму тебя за шкирку и брошу в озеро. Говорят, это тоже помогает от навязчивых духов, — Виктор честно пытался не злиться, но он устал слышать в свой адрес лишь порицания.

Дёрнулся искривлённый шрамом уголок губ — Хейд хотел вернуть колкость, но вовремя передумал. Вместо этого проворчал: «Хотя бы брось идола в какой-нибудь железный ящик, чтобы сидел смирно», и отпил из чашки. Виктор постучал по деревянному черепку, но не дождался ответа. Что-то подсказывало, что чёрт не скоро отойдёт от встречи с сохатым существом, но перестраховаться и правда стоило. Для этого Виктор использовал коробку из-под пудры для волос, которую нашёл на первом этаже. Когда он вернулся к Хейду, тот сидел напротив примуса и гипнотизировал закипающий чайник.

— Хочешь заварить ещё коры?

— Кофе.

— У тебя чуть сердце не отказало, а ты опять испытываешь его на прочность?

— Хватит с меня сновидений.

— Но!..

— Ты и так достаточно сделал для меня, спасибо, — несмотря на мягкий тон, Виктор уловил, сколько раздражения кроется за этими словами. — Лучше поспи, пока есть время.

Что ж, в одном Хейд был прав — Виктор только и делал, что помогал ему, дальше пусть выкручивается сам.

Несколько часов сна сгладили нервозность после ночных передряг. Виктора разбудил усталый голос: «Пора, Раймонд». К этому времени рассветные лучи уже добрались до окон, а воздух пропитался канифолью. Хейд сгорбился над столом, орудуя паяльником, тонкая струйка дыма закручивалась спиралью над его головой. Весь его вид говорил: «Отвали от меня», — особенно когда он хватался за кружку и заливал в себя новую порцию кофе. Виктор вздохнул. Сегодня Сорока будет явно невыносимее, чем обычно.

Таинственный механизм, над которым Хейд работал, оказался переносной радиостанцией. Он надеялся использовать этот прибор во время вылазки в крепость. Виктор с сомнением окинул взглядом радиосхемы, проводки и части корпуса — у них было не так много времени, чтобы Хейд успел сотворить из этой кучи что-то рабочее. Впрочем, не его дело, чем вор развлекает себя бессонными ночами.

Пока Хейд вяло готовился к сегодняшней ходке, Виктор проверил карманы своего пальто. Пепельница лежала нетронутой, как и статуэтка внутри неё. Диковинное существо переливалось всеми оттенками красного, крошечные жилки словно налились кровью. Странная вещица. Может, и прав был Хейд, когда советовал не отдавать эти «огнекамни» Лийсе. Но вдруг в благодарность она бы рассказала больше о своём предсказании про птенца и ворона? Вздохнув, Виктор захлопнул крышечку пепельницы и случайно поймал на себе взгляд — но Хейд тут же склонился над своей сумкой и запихнул внутрь коробку с идолом.

Заброшенная мельница на этот раз оказалась действительно заброшенной. Одна из двустворчатых дверей была выломана и затоптана отпечатками ног. Колья с игрушечными головами валялись на земле. Всюду виднелись следы борьбы: разбитые горшки, сломанные шипастые палки, брошенные маски. Виктор подёргал арбалетный болт, торчащий в дверном косяке, и хмуро оглянулся на Хейда — тот не выглядел удивлённым.

— Ты что-то об этом знаешь? — с подозрением спросил Виктор.

— Видимо, их шуганули. Такое здесь не редкость.

— Не делай из меня идиота. Будь это грызня за место под крышей, тут не было бы так пусто.

— Что за тон, Раймонд? Ещё скажи, это я мелочь палкой разогнал, — Хейд пнул горшок с нарисованной рожицей. — Я без понятия, что здесь произошло, более того — мне на это плевать.

— Но тогда, в Муравейнике, ты мог рассказать…

— С кляпом во рту? Папаша Киана хотел меня на лоскуты порезать, а не слушать.

Виктор окинул взглядом опустевшую мельницу, чувствуя такую же пустоту внутри. Он сам не знал, почему всё это казалось настолько важным: словно он мог, но не предотвратил большую беду. Где теперь искать маленькую ведунью?

— Я могу отдать огнекамни Игнату, — Хейд вдруг оказался совсем близко. — Уверен, ему лучше знать, где теперь прячется Киан и его компания. Ты же из-за их конфликта ввязался в это дело, разве нет?

— Тебе же было плевать?

— На всех, кто здесь жил. С Игнатом иная история.

Одним только взглядом Виктор дал понять, что не поймается на этот крючок. Хейд зыркнул в ответ не менее красноречиво, но на словах остался безразличным: «В таком случае не вижу смысла тратить здесь время». Дождавшись, пока его фигура скроется из виду, Виктор опустился на колено и вырыл ямку для пепельницы. Если Лийса действительно гаруспик, то, может, «сестрица» нашепчет ей на ухо, где теперь находятся огнекамни. Если нет — лучше этой странной фигурке лежать в земле, чем плодить очередные распри.

А после началась мародёрская рутина. Виктор не мог привыкнуть к тому, что ходит по обломкам чужих жизней; судя по неприкосновенности вещей — навек оборванных. От таких мыслей пробивало морозом по коже, но Хейд, похоже, совсем не придавал этому значения, лишь подсчитывал в уме шиллеты, которые можно за эти «обломки» получить. После очередного визита к скупщику Хейд заявил: «Кажется, этого хватит», и у Виктора отлегло от сердца.

Лодочная станция, где Хейд договорился арендовать судно, стояла на отшибе Тараска: унылый деревянный дом с пристроенным к нему сараем. Хейд постучал по окошку, над которым висела табличка с выцветшей надписью: «Приём заказов». Стекло скрипуче отъехало в сторону, явив лицо бородатого мужчины с облаком седых волос.

— А, припёрся-таки, — хозяин станции окинул Хейда брезгливым взглядом. — Опоздал. Всё продано.

— Мы договаривались, что вы придержите лодку на несколько дней. Срок ещё не вышел.

— Другие предложили больше, вот и всё.

Виктор решил влезть в разговор, заметив, что у Хейда начал подёргиваться угол губ:

— Мистер, вы так потеряете доверие клиентов, если будете нарушать данное слово.

— Да вертел я доверие айрхе. Кто успел — тот и взял, надо было пошустрее двигать своими маленькими ножками. Сейчас непростые времена. Видите, причал пустой? Раньше никогда такого не бывало.

Хейд прикрыл глаза и потёр переносицу. Обычно он за словом в карман не лез, потому его угрюмая молчаливость не на шутку беспокоила.

— Я, знаете ли, тоже надеялся на эту лодку, — Виктор угрожающе понизил голос. — Место у вас тихое... никто не услышит крики, если я вас тоже «поверчу».

Рука хозяина начала шарить под прилавком, но Виктор мигом отбил у мужика всё желание к сопротивлению, ненавязчиво обнажив костяной нож. Подействовало моментально: «Ты чего такой бешеный, а? Можно было и нормально попросить, ну! Для своих-то я найду кой-чего», — затараторил хозяин и позвал за собой в сарай. В дальнем углу, скрытая под сетями, хранилась одна-единственная лодка: обшивка почернела от сырости, дно покрывал узор из высохшей тины и мелких ракушек, от шляпок гвоздей тянулись ржавые следы, будто слёзы.

— Могу отдать по оговорённой с обезьянкой цене, так и быть. Только с условием: обратно я эту рухлядь не приму. — Виктор хмуро заглянул внутрь лодки, высматривая пробоины в обшивке. — Да целая она, целая. Старая только очень, так что понежнее с ней. Не знаю, сколько ещё продержится, потому отдаю без возврата.

На первый взгляд лодка действительно была целой, хоть и латаной-перелатаной. Виктор решил доверить проверку Хейду: тот въедливо осмотрел корпус вдоль и поперёк, прежде чем процедил: «Терпимо».

— Уверен, что стоит брать? — с каждой минутой эта покупка нравилось Виктору всё меньше. — Может, попробуем походить по верфям, другим станциям…

— Конечно, есть шанс что-то ухватить, — Хейд стёр пальцем ржавчину с уключины, — но он слишком мал. Этот ублюдок прав: лодки стали на вес золота, иначе я бы не пришёл в эту дыру искать остатки, уж поверь. Проклятье, на неё даже мотор не установить…

Сделка состоялась, но тащить лодку до воды пришлось своими силами. На улице, у причала, долговязый парень латал дно ещё одной посудины — судя по пышной шевелюре, это был сын хозяина станции. Он украдкой поглядывал на покупателей, то и дело отвлекаясь от работы. Заметив, что отца рядом нет, он тихонько подошёл к Виктору, который сталкивал лодку на воду.

— Э-э-м, мистер, вы бы лучше подождали, — пробурчал он, вертя в руках молоток. — Вон, видите, я сегодня лодку нашёл... Пробоина большая, чинить, наверно, неделю буду, а то и две, но уж лучше…

— Петрик, чего прохлаждаешься, работы мало? — рявкнул хозяин, выглянув из своего окошка. — Так я сейчас тебя запрягу!

Ойкнув, Петрик вжал голову в плечи и торопливо засеменил прочь. Хейд тем временем уселся на носу лодки, даже ради приличия не спросив, хочет ли Виктор налечь на вёсла. С тихим плеском судно удалялось от станции, и сын хозяина смотрел им вслед, словно провожал в последний путь.

Благодаря мародёрским похождениям Виктор неплохо ориентировался в Тараске, и неспешно грёб в сторону цирюльни. Мерное покачивание убаюкивало лучше любой колыбельной: обняв сумку, Хейд улёгся на неё щекой и отключился — учитывая бессонную ночь, он ещё долго продержался. Виктор старался плыть рядом с берегом, чтобы напарника не беспокоил рёв больших судов. Опустив весло на глубину, он хотел повернуть в сторону нужного речного канала, но лодка упрямо плыла вперёд. Она не изменила курс, даже когда Виктор налёг на борт, лишь слегка покачнулась. Более того — начала набирать скорость, и ей не нужны были ни ветер, ни быстрое течение, ни сам гребец.

— Хейд, у нас проблемы!

Вор с трудом разлепил глаза:

— Мы тонем?

— Нет, но творится какая-то чертовщина!

Проморгавшись, Хейд рявкнул: «Весло!», и Виктор отдал ему одно. Лодка игнорировала даже их совместные усилия, не желая ни поворачивать, ни останавливаться, лишь гнала и гнала дальше по течению, а там, вдали, сияла на солнце рябь морских волн. Мимо мелькнул перевозчик на моторной лодке. Виктор махал ему, зовя на помощь, пока Хейд упрямо пытался остановить обезумевшее судно.

Мотор взревел, но даже на полной скорости перевозчик чудом успел перекинуть Виктору трос, прежде чем старая лодка вновь вырвалась вперёд. Как только канат оказался привязан к швартовой утке, перевозчик дал задний ход. Протяжно заскрипела древесина. Трос натянулся до предела, готовый лопнуть в любой момент. Виктор крикнул: «К берегу! Тащи к берегу!», и перевозчик постарался увести своенравное судно ближе к мелководью. Неведомая сила оставила лодку за мгновение до того, как дно чиркнуло по подводным камням. Виктор с Хейдом вымочили ноги, стараясь поскорее вытолкнуть её на сушу. Перевозчик почесал затылок: «Тьфу, в этом городе даже посудины проклятые, сожгите её во имя всех Законов!», — и уплыл, получив свои благодарности за неоценимую помощь.

— Столько времени и денег коту под хвост… — Хейд пнул лодку, сбив со дна несколько ракушек. Он мотнул головой: — Нет уж! Раймонд, воспользуйся своим даром убеждения ещё раз и выбей из волосатого урода объяснение, что сейчас произошло.

Виктор послушался. На лодочной станции никто не ждал возвращения недовольного покупателя. Первым удалось выловить сына хозяина, хотя тот и не пытался убежать: только смотрел широко раскрытыми глазами, словно не верил, что перед ним живой человек.

— Извините, я, э-э-э, хотел предупредить, но боялся гневить отца, — Петрик потёр шею. — Понимаете, эта лодка — она, э-эм, странная. Чудная.

— Я заметил, — холодно отозвался Виктор, нависая над бледнеющим парнем.

— Короче, нашёл я её на берегу, аккурат после землетрясучки. Ладненькая лодочка, разве что сильно поцарапанная, но достаточно было шлифануть — и можно сдавать.

— Откуда такая уверенность, что столь хорошая лодка осталась без хозяина?

— Ну… было очень похоже! — парень густо покраснел. — Буквально за день мы привели её в порядок и сдали в аренду. Немного погодя я делал обычный обход, а тут эта лодка, на том же месте. Брошенная и опять поцарапанная. Мы с отцом подивились, подождали, вернётся ли арендатор — он не пришёл. Ну, мы опять её сдали…

Виктор начал закипать.

— Так вы, ублюдки, используете лодку, как монетку на верёвочке? И скольких уже вы так убили?

— Э-э-э, но ни трупов, ни крови никогда не было! И мы же не сволочи какие: после третьего раза убрали лодку в сарай, на случай, если понадобится древесина. А тут вы! Пожалуйста, не сдавайте нас квадрианцам. Мы не хотели кому-то вредить, просто так… получилось.

С Петриком всё было ясно. Заметив через окошко приближающегося клиента, хозяин станции закрыл створки с криком: «У нас обед, приходи позже!». Он испуганно вскрикнул, когда пинок Виктора выломал замок входной двери.

— Как вы смеете вламываться на частную территорию! — мужчина сжал в руках увесистый рубанок, которым только что обрабатывал доску. — Я донесу на вас констеблям!

С протяжным скрипом дверь сама закрылась за Виктором.

— У них и так дел невпроворот, к чему их беспокоить мелкими склоками. Лучше поговорим про нашу сделку.

Как ни удивительно, хозяин проявил стойкость:

— Сами же говорили о «данном слове», а? Вот и был уговор: вы берёте лодку за бесценок, но обратно я её не принимаю. Можете сверлить меня взглядом сколько угодно, мистер, но учтите, в шесть вечера мы закрываемся!

Голод самозванки в этот момент был особенно невыносимым, у Виктора зачесались руки от желания вспороть кое-чьё брюхо. Решив не испытывать судьбу, он ушёл с лодочной станции ни с чем. Хейд не обрадовался, когда он вернулся без денег и с новостью, что их лодка точно проклята.

— Как я устал от этого дерьма, — Хейд вздохнул и упёр руки в бока. — Нам, чёрт подери, нужна лодка, и даже если какая-то погань умудрилась в неё вселиться — она об этом пожалеет. Ты же у нас хорош в изгнании духов, не так ли?

После такой похвалы отказывать было неловко. За десяток шиллетов Хейд нашёл помощника, которые помог дотащить лодку до ближайшего озера. Вокруг возвышались облезлые стены фабрик, к небу тянулись кирпичные трубы, дымившие, как сигары. Когда-то озеро было в несколько раз больше, но его частично засыпали песком и щебнем, а всё остальное заросло рогозом и ажурными островками ряски.

— Может, всё-таки обойдёмся без лодки? — Виктор стоял на краю маленького причала, так и не решаясь сесть в эту посудину.

— И как мы доберёмся до крепости? Пешком? Не смеши меня, — Хейд привязал лодку к столбу и перелез через борт. — Путь займёт несколько дней, и это если мы не затеряемся в местных буреломах. В которых, кстати, полно Левиафанов, или ты новости не слышал? Залезай.

Лодка качнулась под весом Виктора, просела, но не более того. Минуты сменяли одна другую, солнце иногда выглядывало из-за облаков, отражаясь в тёмных водах озера. Ветер подталкивал лодку в бок, от чего та стукалась о покрытый лишайником столб.

— Так не пойдёт, — терпения Хейда надолго не хватило. — Я всё думаю, что с этим корытом произошло. Разве духи могут существовать в воде?

— В одном степном ауле был обычай спускать мёртвых на дно пруда. Ты бы не хотел видеть, какая тварь в нём завелась. Десяток адептов и двое приближённых едва справились с ней за неделю. Редкий случай, но возможный.

Хейд растерянно вскинул брови. Ему понадобилось время, чтобы переварить эту новость.

— Ладно. Предположим. Может, ты ещё и знаешь, как блудный дух оказался привязан к нашей лодке?

Виктор пожал плечами. Он помнил беспокойство приближённых: несмотря на все старания, с каждым годом ведунов становилось всё больше, а блудные духи мутировали во всё более странных существ. Поговаривали, что в таких условиях неизбежно явление очередной Дикой Кэйшес. Если вспомнить Левиафанов…

Канат начал потихоньку натягиваться.

— Если всё пойдёт очень плохо, я выпущу чёрта, — прошептал Хейд, словно их могли подслушать.

Виктор покачал головой: вряд ли чёрт отошёл после ночного приключения. Он мысленно потянулся к парившим вокруг бражникам — однажды они уже показали ему блудного духа. Посланники самозванки откликнулись — и Виктор увидел.

— Ох.

— «Ох»? — Хейд шарил взглядом по поверхности озера, но вряд ли видел что-то, кроме увядших кувшинок. — Что значит «ох»? Раймонд!

Лодка упрямо рвалась в сторону моря, и скорее причальный столб сломается надвое, чем она отступит от своего. Виктор обнажил нож и свесился с борта. В омуте белели рыбьи скелеты с клыкастыми черепами и рёбрами-иглами. Они хаотично кружили вокруг лодки, гибкие кисти-плавники цеплялись за старое дерево, утягивали за собой.

— Он видит. Видит. Видит! Видит? — шептали существа, чьи голоса походили на плеск воды. — А слышит? Слышит! Он слышит?

Духов было слишком много, Виктор не мог их сосчитать. Лучше с этой оравой не ссориться.

— Как вы оказались привязаны? Может, я могу вам помочь?

— Отпусти. Отпусти нас! Жжётся. Ой, как жжётся! Он отпустит? Прочь отсюда…

— Я не могу отдать вам лодку, но могу подарить покой.

— Покой! Покой? Он говорит «покой»! — хор голосов стал чуть громче. — Здесь жжётся. Всё отравлено. Я чую, как оно горит! Среди волн спокойно. Да, да, хорошо! Но там Голос из Глубин. Ох, он страшен! Да, так страшен! Вместе мы быстры. Голосу из Глубин нас не поймать. Да, не поймать! Ха-ха, теперь он на дне. Глубоко! Так глубоко! Сломал зубы о железные суда. Глупый, глупый! — Хейд вздрогнул, когда духи начали скрипуче раздирать дно лодки. Он достал из сумки не менее грозное, чем чёрт, оружие против мёртвых — вилку, которой он ел из консервных банок. — Мы должны вернуться. Уйти из этого места! Здесь нехорошо. Вот бы нас стало больше…

Их заглушил крик Хейда: «Раймонд, чтоб тебя, скажи мне, что происходит!» Шепотки слились в единое шипение:

— Нас! Станет! Больше!

Нож с лёгкостью раскроил череп самого шустрого существа, выпрыгнувшего из воды впереди стаи. Лодку качнуло набок, Виктор едва успел ухватиться за борт.

— Я их отвлеку, а ты подгони лодку к пристани!

— «Их»?! — остальными словами Хейд подавился, когда неведомая сила с утробным гулом ударила в дно лодки, отчего ту слегка подкинуло в воздух. Поверхность озера потемнела и перестала отражать солнце, шипение водных существ обратилось в писк — и замолкло. Стих и скрежет их коготков.

Нечто холодное, мокрое и склизкое схватило Виктора за горло и дёрнуло с такой лёгкостью, словно он был игрушкой. Хейд зажал вилку в зубах и рванулся следом, успев одной рукой схватить Виктора за пояс, а другой вцепиться в борт. Подаренной секунды хватило, чтобы резануть ножом удавку. Натяжение резко ослабло, и Виктор свалился на дно лодки, придавив вора собой. Прохрипев «спасибо», он откатился вбок, пока Хейд не спихнул его сам. Горло саднило. Проведя ладонью по коже, Виктор увидел на пальцах разводы вонючей тины. Обычно блудные духи на такое не способны.

Хейд уставился на нечто позади Виктора, он успел выкрикнуть: «Да какого!..», а потом лодку перевернуло вверх дном. Над головой сомкнулась холодная вода. Зубастые духи исчезли без следа, вокруг была лишь мутная тьма, не понять, где дно, где лодка. Потяжелевшее пальто сковывало движения. С трудом удалось разглядеть пятно желтоватого света — солнечный диск едва проглядывал сквозь пелену теней. Виктор с силой загребал руками, пытаясь скорее выплыть на поверхность. Внезапно рядом с солнцем загорелось второе. Пугающие глаза, похожие на подсвеченные изнутри яичные желтки, уставились на Виктора из глубины. Белёсые кустики лишайника облепили череп сома, распластавшегося на дне. Покрытый наростами хребет змеёй вился между камней, и конца было не видать.

— Ш-ш-шум, — сом с рокотом распахнул пасть, способную за раз проглотить даже Виктора. Из его глотки полезли усы-щупальца: костяные отростки, облепленные толстым слоем тины.

Любое сопротивление было бесполезно: сом обвил жертву усами и неотвратимо затягивал в себя. Чем яростнее Виктор пытался освободить руку с ножом, тем сильнее она вязла в чёрно-зелёной субстанции. В мутной завесе мелькнул серебристый след — Хейд с юркостью выдры выплыл откуда-то сверху и загнал вилку в глаз сома. Раздался вой, усы тут же оставили Виктора и рванули к новой добыче. Оттолкнувшись ногами от дна, Хейд шустро вынырнул на поверхность, и Виктор поспешил за ним.

Прохладный воздух наполнил лёгкие. Перед глазами Виктора всё кружилось, Хейд помог ему ухватиться за дно перевёрнутой лодки, как за спасательный круг.

— Ты в порядке? — Хейд не отпускал плечо Виктора, словно боялся, что тот не удержится сам и опять пойдёт ко дну. — Это оно вселилось в лодку?

— Нет, — прохрипел Виктор, кое-как отдышавшись. — Наоборот, оно их сожрало. Вилка при тебе?

— Оставил в этой… куче водорослей. Пусть подавится.

Раз чудовище разрослось до таких размеров, то, видимо, не один десяток лет втихую затаскивало к себе людей. Сколько же душ оно пожрало... И сколько можно получить, если сожрать его самого?

— Выбирайся на берег. Я с ним разберусь.

— С ума сошёл? — Хейд с широко раскрытыми глазами наблюдал, как Виктор стянул с себя пальто и бросил его на лодку. — Если тебя опять водорослями облепит — я больше за тобой не пойду.

Скользкий ус обвил лодыжку, но на этот раз Виктор не сопротивлялся. Сом прогудел: «Ш-ш-шу-у-ум», оставшийся глаз разгорелся так ярко, что стал почти белым. Без неудобного пальто отбиваться от усов было гораздо проще, Виктор вложил всю силу в один точный удар, вогнав нож сому между глаз. Этот дух был куда сильнее и крепче тех морских сошек: лезвие костяного ножа, уже ставшего родным, не выдержало и разломалось на куски. К счастью, треснул и череп.

Тьма дрогнула, отступила, солнечные лучи осветили дно. Исчезла пелена, сдерживавшая бражников, и те рванули вслед за Виктором. Под водой их полёт выглядел сюрреалистично, они роем саранчи накинулись на сома, обволокли его длинное тело. Дух — не ребёнок и не гражданский, не было смысла сопротивляться голоду самозванки, который отозвался в Викторе сладкой дрожью. Он просунул пальцы в трещину на черепе и потянул в разные стороны: кость не выдержала и лопнула на две части, высвободив свору желтовато-болотных бражников. Виктор вдруг сам ощутил себя древним и огромным; он не рвался к поверхности, наоборот, замер в невесомости, чувствуя колебания воды всем своим существом. Нужен ли ему вообще воздух, если он — часть этих заросших тиной камней, мусора и человеческих костей.

Это было… странно. Умиротворённо. Всё, чего Виктору хотелось — это тишины.

Всплеск у поверхности казался ударом колокола. Прежде чем Виктор взбесился, что его покой потревожен, он почувствовал крепкую хватку на предплечье. Его дёрнули наверх, разрушив единение с озером, разогнав кружащих вокруг бражников. Воздух обжёг внутренности, словно Виктор вновь наглотался яда Веселины.

Скрипучий песок поцарапал щёку. Виктор закашлялся: в горле першило, похоже, он успел наглотаться воды. Его перевернули на спину, лицо Хейда закрыло собой солнце — он выглядел одновременно напуганным и злым; капли с его завившихся, как у барашка, волос падали Виктору на лоб. До чего же потешный сейчас у вора был вид.

— Ты чокнутый! — крикнул Хейд. — Или идиот! До берега было близко, мы могли просто сбежать! А ты ещё и завис там, утопец чёртов!

Виктор рассмеялся, чувствуя небывалую лёгкость. Самозванка внутри него сыто улыбалась. Подобная жертва пришлась ей по вкусу.

— Зато лодка теперь безраздельно принадлежит нам, как ты и хотел, — Виктор похлопал Хейда по руке, сжимавшей его рубашку. Тот шарахнулся от него, как от прокажённого. На такого Хейда, кипевшего от злости и резкого на язык, было куда приятнее смотреть, чем на его лицемерные улыбочки.

— Эй, — хрипло окликнул Виктор. Хейд даже не обернулся, пока подтягивал лодку ближе к берегу. Он вздрагивал под порывами ветра, и Виктор тоже должен был бы мёрзнуть в одной мокрой рубашке — но самозванка заботливо грела его своими объятиями. — Спасибо. За то, что не оставил там.

— На твоё счастье, меня бесит, когда при мне кто-то тонет, — Хейд сердито дёргал привязанный к столбу трос. — Иначе бы хрен я за тобой полез. Предупреждал же! Охотник на духов, твою мать…

Виктор хмыкнул, не особенно ему поверив. Расслабленно валяясь на песке, он наблюдал за вихрем бражников: крылья новых членов его роя красиво блестели всеми оттенками зелени.