Линия жизни (гет)

So you gotta fire up, you gotta let go

You'll never be loved til you make your own

You gotta face up, you gotta get low

You'll never know the dark till you get too low

(с) Imagine Dragons — I'm So Sorry

Осень 1974г.

* * *

— Чисто.

Шепот раздался совсем близко, Питер вздрогнул и машинально огляделся. Он знал, что никого не увидит — мантия-невидимка надежно скрывала Джеймса — но ничего не мог с собой поделать. Сириус выскочил из-за угла и, пригибаясь и стараясь держаться тени, затрусил в сторону приоткрытой двери во внутренний двор. Он просочился в нее, и почти сразу же путь его повторил Ремус. Питер не понимал, зачем он прячется. Если у кого и было дозволение в полнолуние спокойно покинуть замок, так это у Люпина. Впрочем, это был не единственный момент, который Петтигрю не понимал во взаимоотношениях с друзьями. Из соображений безопасности было бы куда лучше остаться в спальне. Рем и сам им так говорил, а уж он-то как никто понимал, насколько это опасно: разгуливать по школе в обществе оборотня, который через пару часов перекинется. Сириус и Джеймс оставались глухи к доводам Люпина. Для них это была игра, приключение. А для Питера — испытание на прочность каждый месяц.

Он хорошо относился к Люпину. Именно Рем стал первым человеком в школе, который принял Питера. В их компании только он не подтрунивал над Петтигрю, относился к нему, как к равному, пусть с момента, когда Мародеры взялись за изучение анимагии, и стало очевидно, что Питер не был им ровней. У Сириуса и Джеймса все выходило как будто само собой, легко. Питер же мучился с даже самыми простыми этапами превращений. Да, все трое по-прежнему были далеки от полного превращения, но его друзья имели четкий курс, знали, куда нужно двигаться. А Питер блуждал в потемках. Если бы они не направляли его, ничего из затеи с анимагией не вышло бы. Даже сейчас он не был уверен, что выйдет.

— Шустрее, Пит! — голос невидимки подгонял его.

Питер набрал побольше воздуха в легкие, а потом припустил к двери, за которой уже скрылись Сириус и Рем. В щель он, разумеется, не пролез, толкнул дверь и она жалобно заскрипела. Невидимая рука Джеймса поймала ее, он подтолкнул Питера в спину и последним вскользнул из замка.

Самое сложное было позади, Джеймс стянул с себя мантию, скомкал, убрал в наплечную сумку и привычным жестом взъерошил волосы.

— Как два пальца, — усмехнулся он, приближаясь к друзьям. — Сколько у нас времени, Рем?

— Не больше получаса… — тихо сказал Люпин.

— Так что вы тут прохлаждаетесь? Быстро, быстро!

Он жестом погонщика гусей погнал товарищей прочь из внутреннего двора по склону с холма, игнорируя неповоротливого Питера и щедро возвращая шутливые тумаки, который по пути отвешивал ему Сириус. Они скатились с холма, бегом, по-прежнему пригибаясь, пересекли равнину до ивы, и остановились напротив дерева. Люпин достал палочку, произнес заклинание, усмиряющее дерево, а потом повернулся к друзьям.

— Что за кислая мина, чувак? Осталось совсем недолго, — сказал Джеймс, ободряюще улыбаясь. — Ты скоро будешь со всем этим не один.

Ремус вымученно улыбнулся в ответ, кивнул. Сириус усмехнулся, подскочил к нему и взъерошил волосы, вызвав у Питера полный ужаса вздох.

— Поменьше недоверия во взгляде дружище, — проговаривал он, игнорируя попытки Люпина освободиться. — Мародер сказал — мародер сделает. Верно?

— Да, да, да! Да отпусти ты уже!

Сириус разжал хватку.

— Мы придем утром, в пять.

Ремус кивнул.

— Нам пора! — высоким голосом пискнул Питер, постоянно озираясь в сторону тусклого света над кромкой Запретного леса.

Луна еще не взошла, но ее призрачный свет уже серебрил верхушки деревьев. Сириус и Джеймс шикнули на Петтигрю, но Ремус кивнул. Им правда пора было идти. И ему тоже. Он взмахнул на прощание рукой.

— Увидимся утром.

— Да, утром. Не бушуй там слишком-то, — напутствовал Джеймс.

Ремус усмехнулся в ответ, а потом направился к иве, постепенно ускоряя шаг. Дерево затрещало, борясь с чарами, и, стоило Люпину скрыться под корнями, стряхнуло оцепенение и принялось грозно потрясать ветвями.

— Никогда не встречал такого сварливого дерева, — заметил Сириус, показал иве средний палец и демонстративно повернулся к ней спиной.

Джеймс одобрительно заржал, Питер, счастливый уже тем, что Ремуса больше нет поблизости, участливо захихикал. Он сейчас даже гопака им сплясал бы, если бы это помогло побыстрее вернуться в замок, подальше от проклятой ивы и тайного хода под ней.

На пригорок взбирались быстро, гуськом. Джеймс в мантии шел первым, высматривая непрошеных свидетелей вылазки. Им везло этим вечером, только у самых дверей в замок они услышали душераздирающий волчий вой. Питер посмотрел на небо. Полная луна стояла высоко, заливая окрестности мертвым голубоватым светом. По коже невольно побежали мурашки, Питер поежился.

— Давайте быстрее вернемся в башню…

— Что такое, Питти-Пэт? Страшно? — Сириус добродушно пихнул Петтигрю локтем в бок.

Питер попробовал рассмеяться, но вышло до ужаса фальшиво. Да, ему было страшно. Каждый раз, когда они провожали Ремуса до входа в его тайное логово, Питеру было страшно. Но он шел, и теперь даже не жаловался. Сириус мог бы проявить хоть немного сочувствия и не травить его сейчас…

— Т-с-с-с!

Голос Джеймс раздался от ближайшего угла, Питер и Сириус замерли, как статуи. Оба ничего не слышали и не видели, целиком полагаясь на Джеймса.

— Чертова кошка! — возвестил он громким шепотом.

Мальчишки тут же прильнули к стене, как будто это могло помешать Миссис Норрис заметить их.

— Дальше по коридору есть потайная дверь, — сообщил Сириус.

Он ей еще ни разу не пользовался, но Альфард подробно рассказал, куда ведет этот ход. Сириусу ситуация виделась прекрасным способом его опробовать.

— Не выйдет, она слишком близко.

— Филч тоже там?

— Нет, только кошка.

Сириус фыркнул, достал палочку и двумя прыжками вылетел из-за угла. Миссис Норрис выразительно повернула в его сторону голову, уже раскрыла пасть, чтобы издать призывное мяуканье, за которым неминуемо должен был появиться завхоз, но в этот момент Сириус произнес заклинание. Оно ударило в кошку, подбросило ее вверх и заключило в едва различимую прозрачную сферу. Миссис Норрис внутри возмущенно вопила, скребла преграду когтями, но справиться с магией самостоятельно не могла. Джеймс рассмеялся где-то совсем рядом, невидимая рука хлопнула Сириуса по плечу.

— Ты гений, парень. Просто гений. Где твой тайный коридор?

Джеймс скинул капюшон мантии, чтобы друзья видели его голову. Питер с опаской выглянул из-за угла, увидел, что сделали его друзья, и побледнел до основания.

— Филч нас убьет…

— Пусть сперва поймает. И докажет, что это мы, — с вызовом ответил Блэк.

Как будто Филч его услышал. В тот же момент в отдалении раздались шаркающие шаги, скрипучий голос звал кошку, а та, услышав голос хозяина (по-видимому, сфера удерживала звуки внутри, но никак не мешала их проникновению внутрь извне), заметалась в своей темнице так, будто совсем взбесилась.

— У нее сейчас сердце остановится! — пискнул Питер.

— Все с ней будет в порядке, — отмахнулся Джеймс.

— Расколдует, ничего тут сложного, — поддержал его Сириус. — Валим.

Джеймс подтолкнул застывшего перед сферой с кошкой Питера в плечо, и они побежали. Филч, услышав топот ног, ускорил шаг, в голосе появились нотки волнения и злости.

Сириус отсчитал третью дверь от начала коридора, толкнул ее. Как и сказал Альфард, она была не заперта. Строго говоря, замка на ней вовсе не было. Тройка шмыгнула в темноту, затворила дверь. Они услышали, как взвыл позади Филч, обнаруживший свою любимицу в таком неприятном положении. Джеймс и Сириус заржали, Питер пихнул обоих. Завхоз был не так далеко, чтобы не услышать. Друзья вернули Питеру толчок, а потом шеренгой рысью двинулись вперед по узкому коридору. Тот петлял, поднимался на этаж выше, потом спускался вниз, сужался так, что приходилось поворачиваться боком, чтобы протиснуться, а Питера в паре мест и вовсе пришлось тащить силой, потому что он застревал. Когда впереди показалась арка, а за ней — коридор, ведущий в Гриффиндорскую башню, Петтигрю выдохнул с облегчением. Джеймс же от нового хода был в восторге.

— Не забудь занести на карту, — сказал он, когда они пробрались за портрет Полной дамы в гостиную факультета и оказались, наконец, в полной безопасности. — Шикарный ход! А что еще твой дядя тебе рассказал?

Они ушли в спальню, совсем забыв про Питера. Как всегда… Но сейчас это было не обидно. Петтигрю смог отдышаться, осознать в полной мере, что вылазка закончилась благополучно и успокоиться. А когда он успокоился, тут же проснулся интерес к тайному коридору. Пит поспешил следом за друзьями.

Они сидели за общим письменным столом в спальне мальчиков: Джеймс, заложив палочку с люминесцентным заклятьем за ухо, и Сириус, старательно водящий концом своей палочки по желтому пергаменту.

— Нет, здесь нужно на три градуса правее, — поправил его Поттер, ткнув пальцем в пергамент.

Сириус чертыхнулся, стер неверную линию и начал все с начала. Питер подошел и устроился на краю стола, наблюдая, как на будущей самой точной карте Хогвартса появляются новые пространства, освоенные ими лично. Это было невероятное чувство, чувство сопричастности к чему-то большому, великому. Он с нетерпением ждал момента, когда карта будет закончена. Сириус почесал кончик носа широким концом палочки.

— Готово, господа.

* * *

Когда последний студент вошел в комнату, Эрик выглянул за дверь, убедился, что в коридоре больше никого нет, закрыл ее и запечатал заклятьем. Теперь эта дверь невозможно было открыть снаружи, равно, как ни одного звука услышать из производимых внутри комнаты. Он быстрым шагом прошел к учительской трибуне, где расположился Эйвери, и встал рядом с ним, осматривая результат более чем нескольких месяцев кропотливой работы. В небольшой классной комнате за столами и на столах сидело с десяток четверо— и третьекурсников, все с любопытством смотрели на двоих за трибуной. Эрик с удовлетворением отметил, что присутствовали не только слизеринцы. Галстуки Рейвенкло выделялись в общей серебристо-зеленой массе. Значит, первая часть плана оказалась более чем успешной.

Они бросили первый клич еще в конце третьего курса. Тонко, ненавязчиво, просто чтобы прощупать настроения среди школьников-ровесников. Оказалось, недовольных было много. У кого-то родитель не смог получить работу, потому что взяли магглорожденого, кто-то происходил из чистокровных семей, где поколениями прививались взгляды, не приветствующие братание с магглами, а кто-то уже слышал о могучем темном маге и его взглядах, но боялся это с кем-то обсуждать. Деметрий и Эрик систематизировали данные о таких учениках, а потом затеяли с ними переписку. Тайно, как самые натуральные шпионы, они все лето общались с каждым из находившихся теперь в комнате, убеждали объединиться, а потом, вернувшись в Хогвартс, бросили клич. Послание было зашифровано, прочесть его могли только те, у кого был ключ. И они пришли. Пришли все…

— Вижу все в сборе. Прекрасно, начнем. Северус?

Снейп поднялся с первого стола, взмахнул палочкой, как это делали профессора во время занятий. Но на доске появились совсем не ингредиенты зелий и не даты по истории магии. Белый череп скалился, сверля собравшихся пустыми глазницами, а изо рта у него выползала змея. Ребята хмурились, не понимая назначения данного художества. У Леандера Блечли забегали глаза, мальчишка явно искал повод сбежать, почуяв неясную опасность.

— Кто-нибудь знает, что это?

Голос Эрика прозвучал, как удар кнута в тишине. Все взгляды мигом обратились на него, будто он был гигантским магнитом.

— Череп со змеей, очевидно, — произнес Тристан Уилкс. — Снейп хорошо рисует, браво. Вы для этого нас сюда позвали?

— Уилкс, помолчи и послушай, — начал Северус.

— Тебя забыл спросить, — в тон ему ответил Тристан, наступая.

Мальчишки вперили друг в друга возмущенные взгляды, но конфликт не получил развития.

— Верно, Тристан, это череп со змеей, — произнес Эйвери.

Он говорил тихо, но голос его звучал веско. В классной комнате воцарилась полная тишина. Эйвери встал у трибуны рядом с Мальсибером. Эрик сделал шаг назад, позволяя товарищу взять слово.

— Но ты не прав, это не просто рисунок. Это знак. Знак отличия, который носят на предплечье маги, причисляющие себя к организации, о которой мы хотим сегодня поговорить с вами.

Он сделал паузу, обводя собравшихся взглядом. Они слушали его, как стая мартышек, застывшая перед удавом. Эрик в который раз удивился этой способности Деметрия держать под полным контролем внимание аудитории. Кольнуло чувство зависти: его они так не слушали, но Мальсибер быстро его подавил. Сейчас у них была общая цель. И если Эйвери лучше подходил для ее реализации, то так тому и быть. Он поймал внимательный взгляд Снейпа (единственного, наверное, кто, как и Мальсибер, не попал под влияние речи Деметрия) и прочитал в нем понимание и солидарность.

— Вы пришли сюда, потому что есть вещи, которые нас объединяют. Мы все — наследники Чистокровных магических родов. Древних и славных, как сама магия. Нас с детства учили заботиться об этой чистоте, уважать и оберегать ее. И что же мы видим, даже здесь, в Хогвартсе? Кто сидит за соседним столом на уроках по чарам? Грязнокровки, отпрыски простецов. Не такие, как мы, ничего не знающие о нашем мире, пятнающие его своими прикосновениями. Они невежественны, и сколько бы их не учили, останутся куда больше магглами, чем волшебниками. А что потом, когда они закончат Хогвартс? Они пойдут работать в Министерство, продвигать свои абсурдные идеи о том, что они — такие же, как мы. Влезут в наши жизни, в наши семьи, будут учить нас, как нам жить. Вот что происходит сейчас и будет только хуже, если это не остановить.

— К чему ты ведешь, Деметрий? — спросил третьекурсник Хиггс. — Все так, но при чем тут мы? Мы просто школьники, что мы можем?

— Мы можем не делать ничего и ждать, пока наш мир рухнет, Валериус. А можем бороться.

— Как?

Эйвери отступил от трибуны, приглашая Эрика ответить на этот вопрос. Мальсибер снова занял главенствующее положение.

— В Англии есть волшебники, которые не отворачиваются от проблемы и не убегают от нее. Это сильные маги, Чистокровные, как и мы. Они понимают, к чему все идет, и готовы сделать все, что потребуется, чтобы этого не допустить. Их больше, чем кажется, и они объединяются. Это происходит даже сейчас, когда мы с вами говорим. Быть может, даже кто-то из ваших знакомых или родных тайно помогает им. Да что там, я уверен, что каждый Чистокровных почтет за честь помочь им. Они называют себя Пожирателями Смерти. И возглавляет их величайший волшебник в истории, Темный Лорд. Он сплотил их, он их направляет. Благодаря ему для нас еще не все потеряно.

— Я слышал про них. Это террористы, Министерство охотится на них, — дрожащим голосом пролепетал Блечли.

— Конечно, Министерство охотится на них, Леандр. Министерство — это сборище любителей грязнокровок, само на половину из них состоящее. Чего еще ты от них ждал? Или это не твоего отца обскакал на повышение какой-то маггл этим летом?

Мальчик стушевался и замолчал. Эрик был прав, глупо было бы отрицать это.

— Череп и змея — их тайный знак.

— Если он тайный, откуда вы про него знаете? — произнес Уилкс. — И с чего рассказываете нам?

— Все очень просто, Тристан. Мой отец — Пожиратель Смерти, — произнес Мальсибер с улыбкой.

Это признание снова погрузило классную комнату в тишину. Эрик продолжал, не дав им опомниться:

— И я, когда достигну совершеннолетия, собираюсь присоединиться к нему в его правом деле. Однажды Темный Лорд будет править этим миром, Уилкс, помяни мое слово. И те, кто были близки ему, кто сражался за магический мир, потому что будет война, это неизбежно, станут великими.

— Это какой-то бред! — истерично пискнул Леандр. — Я не хочу это больше слушать, я ухожу.

Он вскочил на ноги и быстрым шагом направился к выходу. Ему никто не мешал. Мальчик схватился за ручку, дернул раз, другой. Дверь не поддавалась.

— Никто не выйдет из этой комнаты, пока мы не закончим, Блечли. Сядь где сидел, — холодно произнес Мальсибер.

Леандр оглянулся с явным намерением требовать выпустить его, но, столкнувшись взглядом с Эйвери и Мальсибером, послушно сел на ближайший к двери стул.

— Так мы заложники здесь? — почти весело спросил Уилкс.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Эрик. — Вы здесь, потому что мы хотим сказать вам: присоединяйтесь! Вместе мы будем сильнее. Мы слишком молоды, мы многого не можем, но однажды это изменится. И даже сейчас, мы не бессильны полностью. В нашей власти показать грязнокровкам в Хогвартсе, где их настоящее место. В нашей власти достигать высот в магии, которую профессора в своей трусости и жадности считают слишком опасной и мощной для изучения студентами. И, наконец, в нашей власти предложить свою верность Темному Лорду, когда придет время. Встать под его знамена, выбрать сторону победителя. Именно это мы предлагаем вам. Выбрать сторону победителя. Мы приведем вас к ней, если вы захотите.

— Что взамен?

— Полная секретность. Время для открытых действий еще не пришло. И помощь во всех инициативах нашей маленькой группы в будущем. Северус?

Снейп снова взмахнул палочкой, череп с доски исчез, вместо него на доске появился текст, очень напоминающий клятву.

— Мы принесем клятву. Все и каждый из нас. Пусть она сплотит нас, свяжет воедино, как темная метка связывает Пожирателей. Мы станем обществом, в котором каждый совершенствуется сам и помогает совершенствоваться другому. Станем силой, способной менять мир вокруг. Нарушивший же клятву понесет справедливое наказание. Что вы скажете?

Пауза была секундной, потом Барти Крауч вскочил с места.

— Я поклянусь!

— И я, — поддержал его Регулус Блэк.

— А зачем нам вы? — голос Уилкса резанул, как бритва.

И снова вперед вышел Эйвери.

— Потому что, Тристан, твой отец, насколько мне известно, не имеет темной метки на предплечье. Или ты всерьез полагаешь, что в тайную организацию можно прийти, просто пожелав этого? Мы — это ваш пропуск, нить, которая приведет вас к Темному Лорду. Мы хотим его победы. Мы хотим, чтобы грязнокровки ушли из нашего мира и перестали отравлять его. Эта цель стоит того, чтобы не просто самим вырасти воинами, но и вас ими сделать.

— Не слишком ли велик размах?

— Ты не узнаешь, не попробовав.

Уилкс помолчал, явно что-то обдумывая. Это была критичная минута, поскольку среди собравшихся Уилкс был голосом сомневающихся, его решение могло сильно повлиять на остальных. Наконец, Тристан поднял взгляд на мальчиков за трибуной.

— Так тому и быть, Эйвери. Я участвую.

Это была победа. После Уилкса один за другим все собравшиеся обязались принести клятву. Все, кроме Блечли. Тот сидел, втянув голову в плечи и насупившись, и молчал, надеясь, по-видимому, что про него забудут. Но Эрик не забыл. Он никогда не забывал.

— Леандр?

— Я… Я не…

— Твой отец, помнится, не так давно был в моем доме. И мой отец очень его выручил.

Блечли покраснел и опустил взгляд.

— Именно так поступают Чистокровные, Блечли. Мы держимся друг друга. На чьей стороне ты?

Мальчик поднял голову. Все смотрели на него выжидающе, ждали его ответа. Все внутри Леандера противилось тому ответу, который от него хотели услышать, но он вдруг понял одну очень простую истину: он не сможет уйти отсюда, не поклявшись. Все согласились. Все приняли правила игры. А у него не было достаточной силы, чтобы идти против всех.

— Я поклянусь…

Эрик покровительственно улыбнулся. Деметрий заменил его на трибуне и начала зачитывать текст клятвы. Мальчишки повторяли ее за ним слово в слово. В самом конце, когда было произнесено последнее слово, из палочки Эйвери вырвался сноп зеленых искр, осветив лица собравшихся зеленоватым светом.

— Добро пожаловать в клуб, господа, — торжественно произнес Деметрий.

* * *

Собрание закончилось поздно ночью, когда были проговорены и согласованы со всеми окончательные цели и правила, действующие в новообразованном ученическом сообществе. Леандр был первым, кто вылетел за дверь, когда Снейп снял с нее чары. Северус проводил третьекурсника задумчивым взглядом.

— Он проболтается, — сказал он подошедшему Мальсиберу.

— Обязательно проболтается. Но это не плохо, друг мой. Предатели нужны, чтобы можно было на их примере показать, как наказываются подобные действия. Барти? Можно тебя на минуту?

Крауч приблизился. Лицо его сияло воодушевлением. Следом подошел и Регулус Блэк, куда более сдержанный и задумчивый.

— У меня есть просьба.

— Просьба?

— Меня беспокоит Леандр. Ты не мог бы присмотреть за ним, чтобы он не наделал глупостей?

— Я… Да, конечно.

Барти как будто смутился просьбе шпионить за однокурсником, но в этот момент второй мальчик положил руку ему на плечо и произнес:

— Мы присмотрим за ним, Эрик. Не беспокойся.

Мальсибер кивнул, мальчики вышли из комнаты. Снейп проводил обоих недоверчивым взглядом, но Мальсибер только усмехнулся и хлопнул его по плечу.

— Все будет хорошо, расслабься, Сев. Барти с первого курса грезит Пожирателями, он сделает, как ему сказали.

— Меня не он беспокоит, а этот второй. Ты знаешь, кто его брат?

Мальсибер нахмурился, оглянулся, посмотрел в спину Регулусу Блэку, а потом покачал головой.

— Регулус — истинный Блэк, не то, что его братец. То яблоко упало очень далеко от дерева.

Снейп хмыкнул, совершенно не убежденный этими словами.

* * *

Когда Северус поставил точку в абзаце и потянул ноющие пальцы, за окнами замка царила уже непроглядная ночная темнота. Это его изумило, он настолько погрузился в перевод отрывка текста по руническому справочнику, что совершенно не заметил, как пролетело два часа. На столе уже зажегся подсвечник, в канделябрах у стен и в люстрах на потолке тоже плясали огоньки. Они с Лили пришли сюда сразу после ужина, а теперь, кажется, вот-вот объявят отбой. Он еще раз пробежал глазами собственный пергамент с переводом. Поработать над еще одним абзацем, и задание будет выполнено. У него останется день в запасе, чтобы вычитать рукопись и исправить ошибки в речевых оборотах. Достаточно не плохой результат, если бы не одно место в тексте… Руническая письменность была одним из самых сложных предметов в Хогвартсе, и, сталкиваясь с подобными случаями, Северус в полной мере осознавал, почему.

— Готово.

Лили откинулась на спинку стула, потянулась, подняв руки над головой. Она выглядела уставшей, черты лица стали резче, а под глазами появились темные круги, но взгляд, когда она на него посмотрела, был привычно теплый. И улыбка тоже… Он не мог на нее не ответить. Девушка снова склонилась над пергаментом и принялась вычитывать его.

— Может, закончим завтра?

Зеленые глаза, в свете свечей казавшиеся на пару тонов темнее, чем были на самом деле, вопросительно уставились на него.

— Я думала, завтра займемся нумерологией, и…

Потом взгляд ее скользнул по пергаментным свиткам на его половине стола, и прежде, чем Северус успел сказать хоть что-то, она обо всем догадалась. Снейп почувствовал, как начинают краснеть у него уши, но в этот момент Лили сунула ему свой пергамент.

— Проверишь? У нас есть еще полчаса до закрытия библиотеки. Мы успеем. А я могу почитать твой перевод, если хочешь.

Он не хотел. Ему было стыдно до ужаса. Но глупо было бы отказываться, так что Снейп подавил собственную протестующую гордость и протянул Лили два свитка, исписанных его неровным мелким почерком. Она немедленно углубилась в чтение, небрежным жестом убрав за ухо прядь непослушных рыжих волос. Жест был самый обычный, привычный для нее, но Северус почему-то не мог оторвать взгляда. Он видел, что еще одна прядка вот-вот повторит путь первой, хотелось протянуть руку и поправить ее, но это было бы слишком фамильярно. Снейп поджал губы и уткнулся в пергамент, который дала ему Лили.

Перевод был выполнен прекрасно. Отрывок, который в его исполнении напоминал сухую выдержку исторической сводки, под пером Лили играл совсем другими красками. Это было очень странно, ведь слова-то они использовали совершенно одинаковые. Вернее, почти: в середине первой страницы он понял, что не правильно перевел предложение, ошибившись в самом начале в переводе первой руны. У Лили в пергаменте ошибок не было, он дочитал его со смесью восхищения и досады, а потом аккуратно вернул хозяйке. Девушка в ответ вопросительно посмотрела на него, ожидая замечаний. Снейп пожал плечами.

— По-моему, все прекрасно. А у меня что?

Она бросила беглый взгляд на отдельный пергамент, на котором делала пометки, и, возвращая рукопись Снейпу, протянула и его тоже.

— Очень хороший перевод. Вот тут я сделала несколько пометок, как можно еще его улучшить. Может, тебе будет интересно.

Она улыбнулась. Снейп вздохнул, взял свиток, прочел в нем те самые замечания, которые он и сам обнаружил, читая ее пергамент, кивнул и улыбнулся в ответ.

— Спасибо, Лили.

— Рада помочь. Ты же меня на зельеварении постоянно выручаешь.

Это упоминание было очень кстати, уравновесив в сознании Северуса услугу услугой. Он расправил плечи, усмехнулся, покачал головой, показывая, что это для него пара пустяков, но ощущал себя теперь не в пример комфортнее, чем до этого.

— Так… — Лили вытянула свой перевод перед собой, пристально рассматривая его. — Думаешь, в таком виде можно сдавать?

— Точно можно. Идем?

— А как же твой перевод?

— Доделаю у себя, справочники мне больше не нужны.

Она кивнула, поднялась с места и принялась собирать учебники и свитки, утрамбовывая их в школьную сумку. Северус собрал библиотечные книги и отнес их на стол мадам Пинс, которая незамедлительно осмотрела их придирчивым взглядом, не нашла поводов для придирки и поставила в карточки Лили и Северуса соответствующие отметки. Он вернулся за своими вещами к столу, за которым они занимались. Лили полусидела на столе, дожидаясь его. Она зевнула, прикрыв рот ладонью, а потом потерла правый глаз.

— Прости. Я очень устала.

Снейп покачал головой, закинул сумку на плечо, и они двинулись к выходу из библиотеки.

— Тебе нужно больше спать.

— Тогда я ничего не успею, — невесело хмыкнула Лили. — Ты видел размер задания по каббалистике?

— А зачем вообще далась тебе эта каббалистика? — спросил Снейп. — Одно чесание языком часами напролет. Нумерология куда полезнее.

Лили усмехнулась. Она всегда посмеивалась, когда он высказывался о каком-то предмете в уничижительном ключе. Снейп знал, что Лили считает, что бесполезных предметов в школе в принципе не бывает, но спорить с ней об этом было бесполезно. Она кивала, но все равно оставалась при своем мнении. Он вздохнул.

— Если ты начнешь падать в обмороки от недосыпа, будет лучше?

Лили посерьезнела, отрицательно покачала головой. Они дошли до лестничного холла. Здесь их пути расходились: Лили нужно было наверх, в Гриффиндорскую башню, а ему вниз — в подземелья Слизерина. Она остановилась, положила руку ему на плечо и посмотрела прямо, открыто, как всегда это делала.

— Спасибо за заботу, Сев. Я это ценю, правда.

— А толку, если все равно моим советам не следуешь, — хмыкнул Снейп, но от руки ее не увернулся.

— Я исправлюсь, обещаю. Спокойной ночи, — она улыбнулась, пожала его руку, а потом начала подниматься по лестнице.

Снейп постоял еще минуту, пока девушка не скрылась в коридорах седьмого этажа, а потом побрел вниз.

* * *

— Готов?

— Готов.

— Акцио, подушка.

Подушка вылетела из рук Джеймса, пролетела половину пути до Сириуса и шлепнулась на журнальный столик у дивана, рассыпав шахматные фигурки со стоящей там забытой кем-то доски. Фигурки заверещали тоненькими голосками, Сириус чертыхнулся, Джеймс заржал.

— Отличный бросок, дружище.

— Заткнись и давай еще раз, — огрызнулся Сириус.

— Не-а, теперь моя очередь.

Блэк еще раз выругался и пошел поднимать подушку. Они практиковали манящие чары, в кои-то веки решив сделать домашнее задание по чарам, уже полтора часа. Распугали всех младшекурсников, повалили кучу мелких предметов, а прогресс, хоть и был в наличии, оставлял желать лучшего в скорости и качестве исполнения.

— Готов?

Джеймс кивнул, произнес заклинание. Подушка вылетела из рук Сириуса, пролетела над диваном, под удивленным взглядом обоих гриффиндорцев, и… шлепнулась на пол, не долетев до уже протянутых рук Джеймса каких-то несколько футов. Пришла очередь Поттера показывать богатство своего словаря ненормативной лексики. Сириус в ответ от души рассмеялся. Подушка тут же прилетела в него, без помощи всякой магии, и следующие десять минут мальчишки самозабвенно перебрасывались ими, позабыв о цели, для которой вообще спустились этим вечером в гостиную.

Они были так увлечены боем, что совершенно не обратили внимания на отворившийся портрет и девушку, которая появилась на пороге гостиной. Лили сделала шаг вперед, увидела, что происходит, вздохнула, закатила глаза (некоторые вещи в общей гостиной Гриффиндора не менялись с первого курса и, похоже, обречены были оставаться прежними вечно) и попыталась по стенке добраться до лестниц в комнаты девочек. Она успела пройти чуть меньше половины пути, когда мальчишки ее все-таки заметили.

— Эй, Эванс, откуда это ты так поздно? Хорошие девочки после шести не выходят из башни.

— Тебя, Поттер, это совершенно не касается, — ответила Лили не оборачиваясь и ускоряя шаг.

— А если мне интересно? Акцио, пергамент!

Один из пергаментов с переводом рунического текста, на написание которого был потрачен весь вечер, послушно прыгнул из сумки Лили в руки Джеймса Поттера. У Лили екнуло сердце. Ситуация вдруг из просто раздражающей превратилась в опасную, потому что пергамент этот, после всего вложенного в него труда, казался бесценным, а Джеймс Поттер был явно не тем человеком, которому можно было доверить даже просто подержать бесценные вещи. Она резко развернулась, не обратив никакого внимания на отчего-то весьма изумленный вид обоих мальчишек, подошла к Джеймсу и требовательно протянула руку.

— Отдай.

— Отдам, если скажешь, где по вечерам может шляться ботаник-зубрила, — ухмыльнулся Джеймс, поднимая руку с пергаментом на недоступную для Лили высоту.

Ярость начала закипать в ней, как лава в недрах вулкана, но внешнее спокойствие еще удавалось сохранить. Рука все еще была требовательно протянута, а прямой взгляд прикован к глазам Поттера, не обещая хулигану ничего хорошего.

— Верни мне пергамент, Джеймс.

— А то что? — его ухмылка стала еще шире.

Ей впервые захотелось как следует его ударить, пусть он и был на две головы ее выше, явно сильнее, да еще и имел поблизости подкрепление в лице Сириуса Блэка. Руки сами собой сжались в кулаки, Лили бесстрашно шагнула вперед, вплотную к Джеймсу. Ухмылка у того на мгновение померкла от неожиданной близости девушки, но тут же вернулась, еще наглее, чем прежде. Лили молча попыталась отобрать пергамент, потерпела закономерную неудачу, еще больше развеселив Поттера и Блэка, который у нее за спиной задорно смеялся, подначивая товарища. Девушка же с каждой неудачной попыткой вернуть себе пергамент закипала все сильнее, все отчаяннее цепляясь за вытянутую руку Поттера и забавно подпрыгивая на месте в попытках дотянуться до своего имущества. В тот момент она совершенно забыла, что является ведьмой и может решить эту проблему с помощью волшебства куда эффективнее, чем подобной непродуманной атакой в лоб. Поттер же, ощущая, как набирает обороты натиск его крошечного противника, неожиданно швырнул пергамент через комнату. Сириус поймал его, деловито размотал, фыркнул.

— Нудятина какая. Знал, что древние руны — это пустая трата времени.

— Отдай пергамент, Блэк!

Лили отступила от Джеймса, шагнула в сторону Сириуса, и тот тут же поднял руку с ее домашним заданием над головой точно так же, как это делал Джеймс, с не менее гадкой ухмылкой на лице. Бессмысленность того, чем она сейчас занималась, была очевидна. Лили осознала ее с раздражающей ясностью всего секунду спустя, остановилась между мальчишками, не делая попыток отнять пергамент, перевела гневный взгляд с одного на другого, а потом резко развернулась и пошла в сторону лестниц в комнату девочек. Комок подкатил к горлу. Ее душили слезы от ярости на собственное бессилие, и Лили совсем не хотелось, чтобы кто-то из мальчишек это увидел.

— Эй, Эванс, ты ничего не забыла?

— Оставь себе, придурок!

— Круто! Сириус, давай сюда, я сложу из него отличного жирафа.

Ее будто пчела ужалила. Лили резко остановилась, развернулась, посмотрела на Джеймса таким взглядом, что умей он убивать, Поттер тут же рухнул бы замертво.

— Я не представляю, как вообще может существовать в мире настолько тупой, самовлюбленный и жестокий человек, как ты, Джеймс Поттер! Ты ни черта не знаешь о том, сколько труда я вложила в этот перевод, но готов испортить его просто потому, что твоей левой пятке это показалось классной идеей. Меня тошнит от тебя-идиота, твоего дружка-дебила и ваших идиотских шуточек. Это не смешно ни капли, вы делаете другим людям больно, если ты не заметил, и им это, представь себе, не нравится! Да подавись ты этим пергаментом, и Блэка с собой захвати, может хоть тогда школа вздохнет с облегчением!

Джеймс с Сириусом стояли, пораскрывав рты. Настолько взбешенной Лили они не видели за все четыре года в Хогвартсе. Эта девочка вообще была образцом уравновешенности и самоконтроля, как им казалось. Взъерошенная фурия, представшая перед ними теперь, могла быть кем угодно, но не умницей Лили Эванс с ее вечными аккуратными хвостиками и идеально выглаженной мантией.

Лили, между тем, резко отвернулась и почти бегом бросилась к лестнице. Джеймс рассеяно взъерошил волосы на затылке, посмотрел на Сириуса. Тот пожал плечами. Оба до сих пор были под слишком большим впечатлением, чтобы быстро придумать остроумный ответ на эту гневную тираду.

— Эванс, твой пергамент…

— Подавись!

— Да ладно тебе!

— Акцио, пергамент!

Перевод вылетел из рук Джеймса, и скрылся, вслед за Лили, которая даже не оглянулась, в лестничной башне. Поттер даже не сразу понял, что это было заклинание, и применила его сама Эванс. Вот так просто, не оборачиваясь, не концентрируясь на предмете, который она хочет приманить. Может, девчонка и была не в ладах со своими эмоциями, но магии в ней была просто прорва. Джеймс присвистнул, Сириус засмеялся.

— Ай да Эванс, ай да тихоня! Мне показалось, она нас сейчас сожрет живьем, и не подавится.

Джеймс усмехнулся, но усмешка вышла не слишком веселой. После стычки остался внутри какой-то противный осадок. Не на это он рассчитывал, когда отнимал у нее проклятый пергамент. Он и сам не знал, на что, но вышло что-то совсем не приятное. Может, это была совесть, а может, что-то еще. С другой стороны, манящие чары-то у него в конце концов получились. Джеймс снова взъерошил волосы, а потом повернулся к Сириусу.

— Девчонки странные. Чего она взбесилась? А, пес с ней, дура какая-то. Ну, что, продолжим?

Блэк швырнул ему подушку через комнату, и Поттер с помощью манящих чар на лету поймал ее и приманил к себе.

— Позер, — фыркнул Блэк.

— Давай, дружище, покажи класс, — ухмыльнулся Джеймс.

Сириус взмахнул палочкой.

* * *

Эйвери и Мальсибера Северус нашел в гостиной Слизерина. Друзья сидели за шахматной доской, партия подходила к концу, Эрик уверенно выигрывал, Деметрий, сохраняя полную внешнюю невозмутимость, пытался изменить исход игры и свести его хотя бы в ничью. Получалось не очень удачно, Мальсибер как будто заранее знал, как Эйвери будет ходить, и успешно блокировал все его удачные начинания. Снейп присел на подлокотник ближайшего к ним кресла и равнодушным взглядом окинул доску.

— Тебя долго не было, — не отрывая взгляда от доски сказал Деметрий.

— Большое домашнее задание по рунам. Старая курица не дает забирать справочники с собой, пришлось торчать в библиотеке.

— Одному? — Мальсибер спросил это как бы между прочим, по-прежнему глядя на доску.

Северус напрягся. Он успел достаточно хорошо узнать этих парней, чтобы понимать: за кажущимся безразличием скрывается пристальное внимание. Они ждали ответа. И одному Салазару было известно, что они сделают, если ответ их не устроит.

Перед внутренним взором Снейпа вдруг появилась Лили. Теплая, солнечная, улыбающаяся Лили, с которой он только что расстался в лестничном холле. Он не мог сказать им о ней. Сколько бы не было в ней магического таланта, она оставалась той, кем родилась: магглорожденой волшебницей. Той, от кого на закрытых собраниях их маленького клуба будущих Пожирателей они клялись отчистить магический мир. И Снейп, если на чистоту, ждал, пока кто-то из товарищей заметит, что он общается с ней. Было даже странно, что этого не произошло раньше. Внутренне он весь напрягся, потому что собирался сделать то, чего прежде никогда себе не позволял. Он собирался отстоять свое право на дружбу с Лили Эванс, с магглорожденой Лили Эванс.

— Нет. Со мной был друг.

Мальсибер удивленно вскинул брови и удостоил, наконец, Снейпа взглядом.

— Девчонка твой друг?

— А что такого? — с вызовом спросил Снейп.

— Девчонка с Гриффиндора, — тихо добавил Эйвери.

— Девчонка с Гриффиндора, с очень сомнительным происхождением, — закончил Эрик, возвращаясь к игре.

Повисла пауза. Северус ощутил, как вспотели у него ладони. Вряд ли Лили на каждом углу кричала, что она из семьи магглов. Эта тема вообще редко всплывала в кругах учеников, если только они не спрашивали друг друга прямо. Значит, они не могли знать о ее происхождении наверняка. А сомнительным считалось происхождение любого мага, чья фамилия не значилась в списках священных двадцати восьми.

— Я знал ее еще до Хогвартса. Она сильная ведьма.

Несколько минут никто ничего не говорил. Потом Эрик сделал ход, Деметрий вздохнул и повалил своего короля, сдаваясь. Сразу после этого оба слизеринца повернулись к Снейпу.

— Северус, кто мы?

— Мы — будущие Пожиратели. А Гриффиндор — факультет, на котором кишмя кишат люди, с которыми мы собираемся бороться. Престало ли тебе общаться с кем-то из этого рассадника?

— Она — мой друг, — упрямо повторил Снейп.

— Была твоим другом, возможно, да, — сказал Эйвери. — Но подумай как следует, друг ли она тебе теперь? Я слышал об этой Эванс не слишком хорошие вещи. Она может оказаться грязнокровкой, и тогда она, выходит, врала тебе все эти годы. Ты что, так просто это оставишь?

— Не называй ее грязнокровкой, Эйвери.

В голосе Снейпа звучала сталь, хотя произнесенные слова были едва различимы слуху. Эйвери и Мальсибер переглянулись. Снейп никогда раньше не говорил с ними таким тоном. Оба, не сговариваясь, поняли, что нащупали нечто очень для него важное. Слабость, на которую теперь всегда можно будет надавить, если понадобится.

— Как скажешь, — ответил Эйвери, пристально глядя на Снейпа.

— Надеюсь, Снейп, ты знаешь, что делаешь, — сказал Эрик, поднимаясь на ноги. — Некоторые пятна с репутации не так-то просто смыть. Прежде ты очень аккуратно выбирал свой круг общения. Я уважаю тебя за это. Надеюсь, мне не придется разочароваться.

Деметрий поднялся следом, и оба вышли из гостиной, оставив Снейпа сидеть в одиночестве и не позвав его с собой, как обычно это делали.

Северус сцепил руки перед собой так сильно, что побелели костяшки пальцев. Они могли попросить у него что угодно, и он сделал бы это. Ради будущего. Ради возможности предстать перед Темным Лордом, прикоснуться к его величию. Но не Лили. От нее он не мог отказаться, даже ради них. Лили была рядом раньше Лорда, раньше Эйвери и Мальсибера. Она была настоящей. Она научила его смеяться и чувствовать что-то отличное от злости, подавленности и постоянной печали. Отказаться от нее, от их дружбы означало бы снова утонуть во всем этом, но на этот раз без возврата. Он не был к этому готов. Не мог даже заставить себя рискнуть и попробовать, потому что знал — назад пути не будет. Он не собирался делать этот выбор, как бы его к нему не принуждали. Снейп резко поднялся на ноги, закинул сумку на плечо и пошел в спальни мальчиков, как ни в чем ни бывало. Он не будет говорить с ними о ней. И они забудут со временем, как забывается все, что не мозолит постоянно глаза. И все обойдется. Все будет хорошо. Ему не обязательно выбирать…