Линия жизни (гет)

Radio's on and you're by my side

Feels something like summertime

(с) Bon Jovi — Summertime

* * *

Лето 1972г.

На дне оврага было прохладно, пахло сырой землей, зеленью и ручьем. Лето выдалось жаркое, так что лучшего места для прогулки было просто не найти. Их кораблики, голубой и белый, наперегонки неслись по быстрому потоку, вынуждая детей бежать следом, чтобы не потерять их из виду. Это был первый кораблик, который Северус сложил самостоятельно. Почти самостоятельно: Лили принесла из дома два листа бумаги, один был красками выкрашен в голубой цвет, а второй — обычный белый. Оба листа она расчертила, чтобы было видно, где сгибать бумагу. Они сложили эти кораблики, сидя друг напротив друга под большим деревом на их постоянной полянке в роще. Солнце здорово припекало, но куртку Снейп так и не снял. Он рос. И одежда, в которую его теперь одевали, выглядела еще хуже, чем раньше. Или просто теперь он действительно придавал этому значение? Как бы там ни было, уродливую отцовскую рубашку он прятал, как позор, и отчаянно потел под старой курткой, постоянно вытирая влагу с лица рукавом. Даже на белом листе бумаги отпечатались его влажные пальцы. Но кораблик получился. И он действительно был похож на кораблик, а не как его прежние уродцы, которых он пытался складывать сам. Тогда Лили вспомнила про овраг рядом с родником, они отправились туда, чтобы спустить бумажные судна на воду. Плавучесть тоже оказалась на хорошем уровне — оба кораблика резво устремились вперед, навстречу приключениям. А следом за ними последовали и их создатели.

Это было весело: бежать по мягкой глинистой почве, перепрыгивая через торчащие из земли корни и маленькие заводи. Один раз они даже наткнулись на настоящее маленькое болото, на котором росли странные маленькие голубые цветочки. Если бы не страх потерять из виду кораблики, они остались бы там подольше, но времени совсем не было. Ручей маленьким водопадом впадал в парковое озеро. Они никогда не заходили так далеко, и раньше не знали о нем. Кораблики, конечно, не пережили падения в озеро, но Лили, обрадованную открытием, это, кажется, совсем не опечалило. Дети спустились к воде, слегка заросшей по краю камышом и кувшинками. Вода была прозрачная, что для их индустриального городка казалось очень необычным. Пока Северус пытался выловить свой кораблик-утопленник, Лили пошла вдоль берега вперед. Его миссия увенчалась успехом, пусть белый путешественник промок насквозь. Северус знал, что сможет высушить его и привести в порядок. Почему-то этот кусок бумаги теперь казался ему очень ценным. Когда он оглянулся, Лили нигде не было видно. Сердце почему-то испуганно екнуло, мальчик поспешил вперед, ища подругу взглядом. Он заметил ее рыжую макушку далеко впереди, она звала его и махала рукой, призывая поторопиться к ней.

— Северус, это плот! Смотри, настоящий, добротный плот! — она бесстрашно запрыгнула на широкую связку толстых бревен.

Плот покачнулся в воде, но выдержал вес девочки, лишь немного просев.

— Иди сюда.

Северус не разделял ее энтузиазма. Он вообще не очень любил, когда под ногами не было устойчивой почвы.

— Это плохая идея.

— Почему? Смотри, здесь и палка есть, чтобы отталкиваться от дна. Здоровенная. Мы можем доплыть до середины озера.

Он хорошо знал этот взгляд. Идея завладела ее разумом, Лили не видела объективных причин не осуществлять ее. Он мог согласиться, и тогда они поплывут вдвоем. Мог отказаться, и тогда она сделает это сама. Быть может, если попросить… Но он не стал бы просить ее остаться на берегу, с ним. Это означало расписаться в собственной трусости — слишком болезненно для его гордости. Северус вдохнул поглубже и тоже шагнул на плот, попутно набрав полный ботинок озерной воды и выругавшись себе под нос. Грести оказалось весело. Они вдвоем налегали на палку, отталкиваясь от дна, плот кренился, а потом скользил вперед по водной глади. Можно было видеть, как поднимается ил со дна, когда в него упиралась палка, раздвигая густые заросли водорослей. Только на середине озера водоросли пропали. Там было очень глубоко, Северус это знал. И ему снова стало не по себе. Зато Лили была в полном восторге. Он не сразу понял, что она собирается делать, когда девочка вдруг уселась посреди плота и сняла сандалии.

— Что ты…

Он не успел закончить вопрос. Девочка прямо в одежде, сложив руки лодочкой, нырнула в воду. Всплеск покачнул плот, ошарашенный Снейп встал на четвереньки, напряженно всматриваясь в воду. Ее нигде не было видно, и минута до момента, когда рыжая голова Лили снова показалась над водой, была, пожалуй, самой долгой во всей его предыдущей жизни.

Она вынырнула, запрокинула голову и рассмеялась.

— Сев, здесь так здорово! Вода очень прозрачная, все видно! Иди сюда!

— Я… Я плавать не умею. — признался Снейп.

Уж лучше так, чем долго объяснять ей все причины его крайней нелюбви к большим водоемам. Лили разочарованно посмотрела на него, а потом снова скрылась под водой. Он видел движение совсем близко к поверхности. Видел, как она проплыла под плотом, совсем как волшебная русалка на картинках в его единственной книжке с магическими сказками, снова вынырнула, чтобы набрать в легкие воздуха, и опять скрылась под водой. Снейп покачал головой, предоставив подруге развлекаться так, как ей хотелось. В конце концов, это оказалось не такой уж плохой идеей. На воде было прохладно, тень от растущих поблизости высоких деревьев уже накрыла плот, спрятав мальчика от жарких лучей. Он лег на плот, слушая плеск воды, и закрыл глаза. Если не думать, что под ним бесконечная пустота холодной водной пучины, то лежать было даже очень приятно. Каким-то образом это умиротворяло. Он ощутил толчок, когда Лили, накупавшись всласть, схватилась за плот. Он помог ей забраться назад. Девочка отжала волосы и подол платья, а потом улеглась на бревна, но, в отличие от него, Лили выбрала ту часть плота, что была на солнце. Оно согревало ее, сушило мокрую одежду. Одну руку девочка опустила в воду и лениво вращала ей, пропуская воду между пальцами.

— Нам нужно обязательно попробовать поплавать так в озере возле Хогвартса. — сказала вдруг Лили.

Северус, успевший уже немного задремать, приподнялся на локтях от удивления. Лили не смотрела на него. Она смотрела в небо и говорила, кажется, больше сама с собой, чем с ним.

— А кальмара не боишься? — он улыбнулся, сам этого не замечая.

Лили нахмурилась, как будто раньше мысль о кальмаре ее вообще не посещала.

— Он может оказаться дружелюбным. Быть может, даже позволит на себе прокатиться, а? — она покосилась на него.

Северус нервно усмехнулся в ответ. Он не стал бы, даже если бы кальмар дал ему непреложный обет не сбрасывать его во время плавания. Даже мысль об этом казалась совершенно безрассудной и беспечной. Слишком… Слишком гриффиндорской. Последние месяцы в Хогвартсе он начал особенно остро чувствовать это. Эйвери и Мальсибер, приняв его в свой круг, открыли для него совершенно другой мир. Этот мир был упорядочен, подчинялся строгой иерархии. Он был понятен и близок его натуре. Возможно, иногда его товарищи использовали его знания в своих целях, Снейп этого не исключал. Он просто предпочитал не обращать на это внимания и не замечать, потому что так было намного лучше. Минус был только один — он, в отличие от Лили, которая никогда не акцентировала внимания на качествах, которые ценились в учениках его факультета, стал то и дело замечать в ней именно гриффиндорские черты. Черты, которые неуловимо роднили ее с ненавистными Поттером и Блэком. И отдаляли от него. Раньше у них не было друг от друга секретов, а теперь Северус взвешивал каждое слово, когда рассказывал о своих друзьях. Лили слушала с интересом, не искала подвоха, и, тем не менее, он перестраховывался. Намеренно сглаживал повествование, чтобы избежать возможного неодобрения. Таких случаев было немного, у него все получалось. Но это отнимало силы, как ни крути. И он ничего не мог с собой поделать.

Мальчик лег обратно на спину. С другой стороны, летние каникулы расставили все по местам. Эйвери и Мальсибера больше не было рядом. Никто из них не написал ему ни одного письма. Настоящий, самый лучший друг был у него по-прежнему один. Чтобы уберечь эту дружбу, можно было наступить на горло собственной песне. Хочет она плавать в Черном озере? Пусть плавает. Он будет следить и придет на помощь, если что-то случится. Для этого ведь и нужны друзья…

Лили снова устремила взгляд в небо. Было очень мирно, спокойно. Приятное состояние, которое она испытывала не часто. Дома все было по-прежнему. Прошел уже месяц, а Петуния все еще предпочитала делать вид, что сестра в их доме гость, а не член семьи. Поначалу это сильно обижало, но чем дольше Петуния так себя вела, тем равнодушнее становилась Лили. Самое грустное — как только сестра заметила это равнодушие, отношения между ними выровнялись. Они даже вполне любезно могли обменяться парой фраз во время завтрака. Внешне все казалось даже очень не плохо, но внутри осталось так же, как было зимой. Между ними висела обида Петунии, которая так и не простила сестре ее волшебства, и на эту обиду наслаивались новые, уже Петунией спровоцированные обиды со стороны Лили. Они отдалялись. Но теперь Лили не делала попыток это изменить. Плыть по течению, эта невыносимая, не свойственная ей модель поведения оказалась единственной возможной в отношениях со старшей сестрой. От этого было грустно. Грустить Лили не хотела, и потому запрещала себе думать о Петунии. Это было ее первое лето после Хогвартса! Первое лето, когда ее магия, наконец, начала слушаться ее. Всплесков больше не случалось. И девочки писали ей, как договаривались, каждый день. Лили старалась, чтобы каждый из этих дней был чем-то особенным, запоминающимся и интересным. Чтобы каждый день ей было чем поделиться с подругами. Чтобы было потом, что вспомнить. Плот здесь оказался просто прекрасной находкой.

Ее одежда высохла быстро. Волосы были еще немного влажными, в них запутались водоросли, и Лили, усевшись на край плота и спустив ноги в воду, принялась их выпутывать.

— Думаю, в следующий раз нам нужно сделать удочки и прийти сюда порыбачить. Что скажешь?

— У отца в кладовке есть моток лески и крючки. Целая связка.

— Все будет хорошо? — с опаской спросила Лили.

— Их там много, он даже не заметит. — отмахнулся от нее Северус.

Он уже наловчился забираться в отцовские запасы так, чтобы тот не замечал вторжений.

— Найдем подходящие прутики здесь, на берегу. Думаю, все получится.

Она улыбнулась, встала и снова взялась за палку. Нужно было возвращаться, а путь обратно к роднику был совсем не близкий.

* * *

Угли в камине зашевелились, один из них вывалился на пол, как будто изнутри его что-то вытолкнуло. Сириус, успевший уже взяться за ручку двери, чтобы выйти из пустой гостиной, остановился и оглянулся. Камин полыхнул зеленым. Блэк убрал руку с дверной ручки и озадаченно приблизился к странно ведущему себя предмету как раз в тот момент, когда угли сложились в хорошо уже знакомую ему лохматую голову Джеймса Поттера.

— Сириус! Получилось!

— Как ты…

— А ты думал, камины только для перемещений нужны? — мальчишка рассмеялся, а потом с любопытством осмотрел доступную взгляду часть комнаты. — Ну да. Все так, как ты говорил. Чем ты занимался?

Сириус, который и правда уже больше одиннадцати лет считал, что камины нужны только для перемещения, уселся возле камина по-турецки. Происходящее мало-помалу обретало смысл и заинтересовало его.

— Ничем особенным. Значит, ты просто сунул голову в камин? И все?

— Почти все. Летучий порох все-таки нужен, да и камин подойдет не всякий. Иначе можно и лоб расшибить. — угольный Поттер снова рассмеялся.

Сириус усмехнулся в ответ, подумав про себя, что будет совсем не лишним попросить отца подключить к каминной сети камин в его комнате. Нужно было только придумать достаточно хороший аргумент для него, потому что с формулировкой «так я смогу без проблем сбегать из дома, когда захочу, и общаться со своими друзьями» успеха добиться было совершенно невозможно.

— Так значит, ты соскучился? — поддел товарища Блэк.

— Ха-ха. — парировал Джеймс. — Я к тебе по делу, между прочим. Летучий порох у тебя есть?

— Зачем?

— А как ты без него попадешь ко мне домой?

Это было его первое приглашение в гости от друга. Разумеется, других вопросов Блэк уже не задавал.

— Дом Поттеров. — назвал Джеймс нужный Сириусу адрес. — Жду.

Потом его голова исчезла из камина. Сириус ни разу раньше не путешествовал через каминную сеть один. Его мать постаралась рассказать им с братом множество историй не слишком удачных путешествий, так что оба брата если не боялись камина, то уж точно относились к нему с большой настороженностью. Сириус снял с каминной полки небольшую миску, в которой хранился порох, зачерпнул щепотку, вернул миску на место и шагнул в камин. Решительно, как он всегда делал, когда что-то вызывало в нем отголоски страха. Чем бы там это дело ни закончилось, это будет что-то новое. Что-то, чего он раньше никогда не делал. И уж точно это будет лучше, чем сидеть целыми днями дома и умирать со скуки с Регулусом, который за прошедший год сделался совершенно невыносимым маменькиным любимчиком.

— Дом Поттеров! — крикнул Блэк, швыряя себе под ноги порох.

Это было малоприятное путешествие. Жарко, кругом сажа, вращение, как в крошечной, но очень быстрой центрифуге, да еще эти решетки, бесконечно меняющиеся перед глазами. Если бы Джеймс не торчал перед камином в ожидании, Сириус точно проскочил бы нужную решетку, потому что домов Поттеров в Англии оказалось огромное множество. Но друг был там, Сириус подался вперед, и его буквально вынесло в гостиную Поттеров. Джеймс в последний момент успел отскочить, иначе Сириус сбил бы его с ног. Голова кружилась, вся одежда была в пепле, но мальчишка почти сразу перевернулся и сел на пол, по-собачьи стряхивая с себя пепел.

— Ну и поездочка. Ненавижу камины.

— Не нуди. Пошли со мной. Пошли, пошли!

Джим за руку поднял товарища на ноги и поволок за собой на задний двор, где обнаружился дом на дереве, о котором Джеймс не раз упоминал в рассказах.

— Смотри! — Джеймс с гордостью расстелил на маленьком столе карту с красной отметкой.

— Что это?

— Это, друг мой, карта. А на карте — место, где я видел живого лепрекона. Нам надо его поймать!

— Поттер, ты сдурел? Лепреконы здесь не водятся.

— Сам ты сдурел! Я его видел. А если и померещилось, нужно проверить. Ты представляешь, как это круто — иметь собственного лепрекона? Его можно с собой в Хогвартс отвезти и натренировать таскать конфискованные вещи у Филча.

Идею Сириус оценил.

— Хорошо, и как мы будем его ловить?

— Вот! — Джеймс достал из ящика стола какие-то листья. — Я спросил у папы, что особенно любят лепреконы, и он посоветовал румекс, у нас его куча в саду. Полетим в отмеченное на карте место, разложим листья под натянутой сетью и засядем в засаде.

Сириус задумчиво взял один лист, сунул в рот и пожевал. Вкус был кисловатый. Ну и гадость же нравится этим лепреконам.

— Когда отправляемся?

— А прямо сейчас! Мама готовит ужин, а отца до вечера не будет. Можем позаимствовать его метлу.

За одну эту фразу Сириус в тот момент пошел бы за Джеймсом куда угодно. Мальчишки собрали все необходимое для засады и спустились из домика в сад. Джим всучил ему сумку и велел ждать у дерева, а сам направился в дом. Блэк уселся на траву у подножья дерева и принялся рассматривать дом. Он был совершенно не похож на его собственный. Больше напоминал те, что встречались на картинках к сказкам. Из теплого желтого камня, с черепичной коричневой крышей и белоснежными рамами окон, двухэтажный, не большой, но и не маленький. Сад начинался сразу за небольшой лужайкой возле черного хода, и Сириус не сомневался, что такая же ухоженная лужайка, а может и еще больше, расстилается перед главным входом. Все говорило о том, что здесь живет обеспеченное семейство, которое, тем не менее, не считает необходимым кичиться своим благосостоянием. Дом был уютным. Настолько уютным, что мальчику на полном серьезе хотелось войти в него, убедиться, что внутри все так же, как снаружи. Он ведь так и не успел толком сделать этого, когда ввалился в гостиную Поттера.

Джеймс скоро вернулся, таща подмышкой две метлы. Сириусу достался вполне приличный Чистомет. Не Нимбус, конечно, но по сравнению со школьными метлами эта была просто сказкой. Они оседлали метлы и поднялись в небо. Дом Поттеров почти сразу остался позади. Он все уменьшался и удалялся, пока не превратился в неразличимую точку. Они поднялись до уровня облаков, где Сириус предложил сыграть в прятки. Следующие полчаса ни один из них и не вспоминал о первоначальной цели похода, потому что все их внимание поглотила игра. Это было действительно весело — нырнуть в пушистое облако, затеряться в перистом тумане, двигаясь осторожно, шарахаясь от каждой тени, которая может оказаться твоим другом. Найти другого, и не попасться самому. И, конечно же, не свалиться при этом с метлы. Джеймс летал лучше, но Сириус прекрасно умел прятаться, если хотел, поэтому в итоге они завершили игру на равных. Тогда Поттер внимательно оглядел местность под ними и сообщил, что они на месте.

Это была небольшая полянка рядом с маленьким водопадом, возле которого рос куст дикой ежевики. Мальчишки со всей ответственностью соорудили простую ловушку-сеть, и замаскировали ее прошлогодней листвой, которой у камней на берегу ручья скопилось немало. Рядом разложили листья румекса, а потом засели за большим валуном и принялись ждать. Лепрекон не слишком торопился, так что ожидание превратилось в приятный отдых в тени у ручья.

— Тебе купили метлу?

— Отец обещал, к следующему учебному году.

— Когда купят, пришли мне сову. Папин Чистомет, конечно, еще хоть куда, но с гоночной метлой не сравнится. А если будет гоночная, сможем устроить состязание наперегонки.

— Я ж тебя обыграю. — усмехнулся Сириус.

— Хороший настрой, Сириус. Мама говорит, это половина успеха. — иронично заметил в ответ Джеймс.

— Ты, кстати, сказал ей, куда мы собираемся?

— Ну-у-у… — протянул Поттер, ероша волосы на затылке. — Не совсем. Да и зачем? Мне главное до ужина вернуться. Так вот, когда у тебя будет метла, нам нужно будет тренироваться. Я собираюсь в этом году попасть в сборную, а ты?

Сириус пожал плечами. Он просто любил летать, и если у него будет такая возможность, остальное будет не так важно. Сейчас, к примеру, его совершенно не волновало, что ждало дома, если заметят, что его нет. Целое лето скуки, и вот, наконец, произошло хоть что-то интересное. Он не собирался тратить это ценное мгновение на опасения очередных материнских истерик. Оно не стоило того. Никогда не стоило…

Они услышали шорох позади, свист ветвей и возмущенный писк. Переглянулись, вскочили на ноги и бросились к ловушке.

— Э-э-эй! — разочарованно воскликнул Поттер. — Никакой это не лепрекон. Обычный корнуолльский пикси, только где-то зеленую шляпу раздобыл.

Синий пикси в зеленом цилиндре смотрелся до смешного нелепо. Сириус прыснул, пока надувшийся Джеймс выпутывал пленника из сети. Тот умудрился цапнуть его за палец, а потом шустро метнулся в листву прежде, чем Джеймс успел дать сдачи.

— Не повезло. Но ты это видел? Шляпа! Пикси в шляпе…

— Шлякси. — ответил Сириус сквозь смех, и теперь уже оба мальчишки хохотали, толкая друг друга в бока. Когда же приступ смеха прошел, Сириус произнес: — Пойдем.

— Куда? — спросил Поттер.

— Ты сказал, вернуться нужно до ужина. Это еще куча времени. Спорим, ты меня не догонишь, даже на Нимбусе?

Глаза Джеймса азартно блеснули.

* * *

Когда трансгрессия прекратилась, ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и осознать, где она находится. Тихая улочка в Годриковой Лощине в это время суток казалась полностью уснувшей. Стрекотали цикады, пахло пылью и росой, а от каменной мостовой еще шло тепло, которое вобрали в себя за день булыжники. Просто идиллия тихого квартала, где годами может ничего не происходить. Женщина огляделась, чтобы убедиться, что не привлекает внимания какого-нибудь случайного бродяги, а потом поискала взглядом табличку с номером на ближайшем доме. Рабастан сказал ей все, что нужно. Имя человека, его адрес, чего желал добиться от него Повелитель. Ей нужно было только поймать его первой, а потом преподнести нужную информацию Повелителю на блюде — тогда Рудольфус уже никак не сможет повлиять на ситуацию, она будет представлена. Беллатрикс нашла табличку. Она стояла прямо напротив нужного дома. Женщина решительно шагнула вперед, прямо на подъездную дорожку, взялась за ручку входной двери, и обнаружила, к своему удивлению, что дверь не заперта. Тут же появилось плохое предчувствие на этот счет, но Белла все-таки толкнула дверь и вошла внутрь. В тот же момент наверху раздался громкий хлопок, а темную прихожую осветило с улицы зелеными отсветами. Беллатрикс чертыхнулась и опрометью бросилась прочь из дома. Она успела отбежать достаточно далеко к тому моменту, когда вокруг дома начали появляться Авроры. Темная метка занимала, казалось, весь небосвод, и они не сразу сумели избавиться от нее: настолько мощным было заклятье.

Она опоздала… Женщина в ярости пнула камень, лежащий на дороге, и закусила ноготь большого пальца, стараясь думать как можно быстрее. У нее было два пути: сдаться, вернуться домой и ждать следующего шанса, которого может и не быть, или же рискнуть, поставить на карту все, и отправиться по второму адресу, который дал ей Рабастан. В старый особняк Гиббона, где вероятнее всего, они будут пытать пленника. Она плохо представляла, что станет делать дальше, потому что первоначальный план уже провалился, но именно на этом варианте Беллатрикс в итоге остановилась. Потому что это было действие, хоть какое-то. Здесь от нее зависел результат, пусть воля случая по-прежнему определяла слишком многое. Приняв решение, она уже не мешкала. Хлопок, трансгрессия — и вот он, прямо перед ней. Полуразвалившийся, давно уже не используемый для проживания особняк, принадлежавший семейству Гиббонов. Она окинула его пристальным взглядом, ища хоть какие-то признаки наличия живых людей внутри, но окна были темны, а тишина вокруг стояла гробовая. Настолько, что женщине даже стало не по себе. Рабастан мог ошибиться. Мог специально сказать ей неправильный адрес. Если она последовала за ними, но все равно вынуждена будет вернуться ни с чем… Беллатрикс усилием воли подавила растущее внутри разочарование и досаду, заставила себя смотреть на ситуацию трезво. Этот особняк был пыточной камерой. Для любого случайного путника он именно так и должен был выглядеть — неприглядными пустыми руинами. Но в магии часто вещи являются совсем не тем, чем кажутся. Беллатрикс подняла палочку, шепча обнаруживающее заклятье, и почти сразу уловила отклик. Губы женщины изогнулись в довольной улыбке. Чар было много, они были сложными, но она знала, что справится с ними. Беллатрикс могла быть очень методичной и терпеливой, если действительно хотела чего-то добиться. Она продвигалась вперед маленькими шажками, каждый раз убеждаясь, что сигнальные чары ее не обнаружили, пока, наконец, морок не рассеялся, показав ей дом в том виде, в каком в действительности он пребывал.

Беллатрикс неопределенно хмыкнула. Руины остались руинами, только свет кое-где обозначал наличие живых людей внутри. Последнее, впрочем, тоже было спорно. Женщина оценила ситуацию, выбрала направление и шагнула в дверной проем парадного входа (дверей не было, они были сняты с петель и аккуратно прислонены к стене здесь же). Нужно было не привлекая внимания найти помещение, где держали пленника. Она не загадывала дальше, не представляла, что станет делать, когда найдет его. Продвижение маленькими шажками хорошо зарекомендовало себя сегодня, в отличие от грандиозных планов блицкрига, так что миссис Лестрейнж решила воспользоваться проверенным способом.

Она тенью кралась по коридорам, миновала большую залу и уже взялась за дверную ручку, предварительно убедившись, что она не зачарована, когда прямо в стене сбоку от нее открылась потайная дверь. Беллатрикс замерла, как живая статуя. Человек, выбравшийся из проема, был высок и худ. Ему было сильно за пятьдесят, но во всем теле чувствовалась проворность человека, который еще не вышел из периода самого расцвета сил. На нем была пижама, халат в нескольких местах был порван и испачкан грязью и кровью, волосы всклокочены. Он озирался, как это делают только люди, едва избежавшие страшной судьбы и опасающиеся, что она по-прежнему рядом, за углом. И готовится напасть. К сожалению, для человека именно так все и было. Его судьбой была Беллатрикс, цепкий взгляд черных глаз которой неотрывно следил за каждым его движением. Ей понадобилось не так много времени, чтобы соотнести разрозненные факты: человек в пижаме, явно не хочет быть замеченным, на пыточной базе Пожирателей. Он с огромной долей вероятности был тем человеком, за которым она отправилась сегодня в Годрикову Лощину. Он не был вооружен, но как-то умудрился сбежать от Гиббона и Джагсона. Вопиющий непрофессионализм с их стороны. Как будто в подтверждение этой мысли, за стеной раздались голоса Пожирателей. Один обвинял и злился, второй пытался оправдаться. Они приближались, человека это всполошило, он заковылял через комнату к противоположной двери.

Его пальцы сомкнулись на дверной ручке. Беллатрикс выхватила палочку и заклятьем заперла дверь прежде, чем он успел ее открыть. Человек вздрогнул, оглянулся, и только теперь увидел ее.

— Мисс… Пожалуйста…

Он смотрел на нее расширенными от ужаса глазами, губы его дрожали. Беллатрикс никогда раньше не видела настолько испуганных людей. Голоса Пожирателей приближались, она невольно покосилась на дверь у себя за спиной. Они войдут сюда, рано или поздно.

— Мисс, я прошу Вас… — прошептал человек.

Он упал на колени и молитвенно сложил руки. Он был в ее руках. Только Беллатрикс могла решить, сможет он спастись, или же вернется в застенки Пожирателей. Одно ее слово — и человеческая жизнь, на поверку такая хрупкая, будет уничтожена. Стоит промолчать — и он будет жить. Это было непривычное чувство власти над кем-то, полной и абсолютной. От него в крови бурлил адреналин, но вместе с тем появилось и какое-то ощущение тяжести. Андромеда назвала бы это совестью, наверное. Возможно, как какую-то сотую долю секунды Беллатрикс стало жалко пленника. Потом за спиной скрипнула ручка, ее разум отринул все ненужные чувства, а из палочки вырвалось парализующее заклятье. Оно врезалось в мужчину на полу, он так и замер в молящей позе. Беллатрикс же, не опуская палочки, развернулась к двери.

Первым вошел Джагсон. Он чертыхнулся и схватился за палочку. У Гиббона реакция была лучше, он сразу пошел в атаку. Били не просто, чтобы оглушить. Они хотели убить ее. Беллатрикс была к этому готова, ее защита была безупречна.

— Когда в семействе Гиббонов так обмельчали манеры? — произнесла она каркающим голосом в перерыве между заклятьями. — а между тем, если бы не моя скромная помощь, ваш пленник был бы уже далеко.

Джагсон продолжал палить в нее убивающими проклятьями, но Гиббон вдруг помедлил.

— Назови себя, женщина.

Фамильярное обращение подействовало на нее как острая пика на быка, которого раззадоривают перед схваткой с матадором.

— Для тебя я Леди Лестрейнж, жалкий неудачник. У этого человека не было даже палочки, а ты упустил его.

— Это не… — он осекся, понимая, как нелепо будут выглядеть его оправдания. — Что Вы здесь делаете, Леди Лестрейнж? Это частные владения, и…

— Это — мое испытание.

Пожиратели замолчали, озадаченно переглядываясь. Беллатрикс, все еще настороженная и готовая защищаться, шагнула вперед, стараясь выглядеть как можно более непринужденной.

— Это вас шокирует? — она усмехнулась, переводя взгляд с одного Пожирателя на другого. — Но такова истина. Мой муж носит метку, и я желаю разделить его судьбу. Первым заданием было пробраться сюда, и я справилась прекрасно, как видите. Вторым был этот человек.

Она указала на пленника. На его замершем лице жили только глаза. В глазах был ужас, не вызывавший теперь в ее душе ничего, кроме отвращения.

— Я знаю, что вам поручено выяснить. И я буду участвовать. А вы — смотреть. И смотреть внимательно, потому что мне нужно, чтобы вы достаточно подробно рассказали обо всем, что здесь произойдет.

Первым рассмеялся, к ее удивлению, Гиббон. Совершенно беспардонно, что снова вызвало у нее вспышку ярости. Он усомнился в каждом ее слове. Сказал Джагсону проводить ее домой и вручить мужу, пока он здесь закончит. Когда Джагсон шагнул к ней, в него врезалось мощное оглушающее заклятье, которым Пожирателя отбросило к стене. Там он и остался лежать. Беллатрикс и Гиббон стояли напротив, нацелив друг на друга палочки.

— Я не то, чем Вы считаете меня, Мистер Гиббон. — прошипела Беллатрикс. — Сегодня я здесь именно для того, чтобы доказать это. Я слишком много сил потратила, чтобы это стало возможным. Если Вы думаете, что я позволю Вашему скептицизму все разрушить, Вы очень сильно ошибаетесь. Я готова драться, если придется. И этот вариант не в Ваших интересах в любом случае. Если я одержу победу, Вы потеряете лицо перед другими Пожирателями, не так ли? А если победите Вы, как, по-вашему, отреагирует дом Лестрейнжей на подобное обращение с их представителем?

Она видела по лицу Гиббона, как приходит к нему осознание. Трое из Лестрейнжей носили метку. Гиббон был только один. Если они начнут мстить, от него мало что останется. Не в физическом смысле, этого Гиббон не боялся. Его положение в организации. Его позиция. Вот что имело цену и попадало под удар. Он стиснул зубы и опустил палочку. Белла поняла, что одержала еще одну победу.

— Приведите Джагсона в чувство, Миледи. Он знает дорогу.

Гиббон приблизился к пленнику, ударил оглушающим заклятьем, а потом поднял обмякшее тело в воздух. Оно поплыло за ним, как на невидимом поводке. Беллатрикс же, чувствуя, как дрожат ноги, направилась к Джагсону.

Приводить в чувство у нее получалось намного хуже, чем лишать сознания. Слишком много, по-видимому, силы было вложено в удар, доставшийся Джагсону. Тем не менее, она преуспела и в этом. Мужчина сел, потирая ушибленный о стену затылок.

— Гиббон сказал, ты знаешь дорогу. — произнесла Белла, выпрямляясь.

— Где он?

— С пленником, разумеется. Мы выяснили все недоразумения, пока ты отдыхал. Веди меня.

Он неожиданно легко подчинился. Было ли дело в успешном ударе, благодаря которому Джагсон начал ее уважать, или просто Пожиратель решил, что ей лучше быть на виду, раз уж избавиться не получается — Белла не знала. Но он вел ее к ее цели, этого было достаточно. Особняк походил на гигантский муравейник: бесконечные коридоры, переплетенные между собой, переходили в не менее запутанную сеть подземных катакомб, куда они спустились следом за Гиббоном и пленником. И это без учета потайных дверей, одна из которых чуть не спасла жизнь беглецу. Беллатрикс было не по себе в этом месте, потому что она не знала, чего точно ей следует ожидать. Она ускоряла шаг, стремясь как можно скорее достичь пункта назначения.

Им оказалось большое круглое помещение с низким потолком. Человека Гиббон уже приковал к стене. Монотонным голосом он задавал одни и те же вопросы. Человек молчал, следовало пыточное заклятье, заставляющее его метаться в цепях. Потом все повторялось. Когда они вошли, это было явно не первый круг. Пленник поднял взгляд на вошедших. Взгляд был пустым. Беллатрикс отвела глаза.

— Ты слишком усердствуешь, Гиббон. Этот человек скоро лишится рассудка.

— Вот как, миледи? Быть может, Вы сможете сделать это лучше? — язвительно осведомился Пожиратель.

На мгновение ей стало не по себе. Это был вызов, который невозможно было не принять. Но в то же время Беллатрикс достаточно было взглянуть на пленника, чтобы определенно сказать: слишком рано. Она еще не готова была самостоятельно пытать его. Ей не хватало опыта, практики…

— Определенно, смогу. Как только наработаю такую же обширную практику, как у тебя. Я здесь, чтобы содействовать, смотреть и запоминать. Каждый должен делать то, для чего предназначен, не так ли?

На его щеках заиграли желваки. Беллатрикс понимала, по какому тонкому льду она идет. Лед этот в любой момент мог треснуть: она была в одной комнате с убийцами, которых до сих пор удерживала только ее фамилия и перспектива слишком дорого заплатить за свою слабость. Но это был моральный стопор, не физический. Ее внутреннее чутье подсказывало, что если перегнуть палку, морали окажется недостаточно. Белла обворожительно улыбнулась Гиббону и отступила.

Потом были только крики, кровь и бьющееся в судорогах тело перед ее глазами. Один и тот же вопрос, повторяющийся снова и снова. Все сливалось в гротескную карусель, закручивалось все быстрее, так, что порой ее начинало тошнить. Он все им рассказал. На его руках не осталось ни одного ногтя, пальцы были сломаны, кожа на ногах сожжена. Гиббону очень быстро наскучили обычные пытки, и он начал развлекаться, одновременно стараясь сделать пытку как можно более зрелищной для присутствующей дамы. Он надеялся, что Белла не выдержит. Что она сбежит после первого же вырванного ногтя. Но эта женщина оказалась действительно необычной. Она не двинулась с места. Не отвела взгляда. Это выводило его из себя. Наверное, именно поэтому, в самом конце, Гиббон шагнул к ней, приглашающим жестом указывая на пленника.

— Обучение не имеет смысла без практики, Миледи. Он Ваш. Избавьте его от страданий.

Тон, которым были произнесены эти слова, был, без сомнений, издевательским. Но Беллатрикс было уже все равно. Одна ночь принесла ей слишком много переживаний, чтобы остались силы реагировать на колкости. Сначала она думала, что не готова. Когда Гиббон начал свое шоу, был момент, когда ей действительно хотелось только одного — бежать. Но она себе запретила. Сбежать означало признать, что она не годится для судьбы, которую выбрала для себя. Сбежать — значит признать, что она ничего не стоит. Белла была из другого теста. Белла не знала страха, а отвращение и злость делали ее сильнее. Так было всегда. Теперь именно в этом нужно было черпать силу. Женщина равнодушно посмотрела на Гиббона и направилась к пленнику. Она сделала свой выбор. Для нее уже не было пути назад. Беллатрикс подняла палочку и направила ее на человека.

Она знала слова. Знала, как нужно произнести их. Проблема заключалась в том, что на самом деле она не хотела убивать этого человека. Это был какой-то рубеж, через который нужно было переступить, чтобы обрести настоящую свободу. Последняя цепь, что еще приковывала ее к жизни обычной светской леди, жены и дочери. Она не была убийцей. Пока еще не была… Гиббон раздраженно засопел и шагнул вперед, злясь на ее медлительность. Это был толчок, которого ей не хватало. Напоминание, что если она не сделает то, что должна, ее ожидания никогда не обретут воплощения.

— Авада Кедавра.

Зеленый луч осветил комнату. Тело пленника обмякло и бесформенной кучей кровавого мяса свалилось на пол. Она преодолела точку невозврата. Она смогла. Она была достойна. При этой мысли радость захлестнула все ее существо. На тело Беллатрикс даже не взглянула. Она видела его достаточно. Плоть, просто мертвая плоть, и ничего больше. Ничего, о чем можно было бы сожалеть. Все оказалось так просто, что это даже удивляло. Гиббон посмотрел на нее и невольно отшатнулся, настолько безумной была улыбка, исказившая лицо Беллатрикс Лестрейнж.

— В чем дело, Гиббон? — спросила она, резко повернувшись к нему. — Я тебя шокирую? Не забудь рассказать об этом, когда Повелитель спросит.

Пожиратель прищурился, а потом вдруг рассмеялся и одобрительно хлопнул ее по плечу. Джагсон создал в комнате невидимую сферу, сжег в ней тело и уничтожил прах. Ничего не осталось от пленника, он просто исчез, как будто никогда и не жил. Вот так просто. Всего два слова. Они вывели ее из особняка за пределы дезаппарационного заклятья. Там их пути разошлись. Трансгрессия прошла успешно, как и все остальное в эту ночь.

* * *

Хлопнувшая за спиной дверь заставила ее вздрогнуть. Беллатрикс собрала в кулак все свое самообладание и с непринужденным видом (один Салазар знал, чего на самом деле ей это стоило) повернулась лицом к взбешенному мужу. Рудольфус стоял посреди комнаты, прямой как палка, лицо — маска безразличия. И все-таки, он был в бешенстве. Она могла сказать это по глазам, метавшим молнии. По раздувающимся ноздрям его аристократичного носа. Он мог вызывать у нее самые разные эмоции, но трепет на грани страха она испытывала в первые. Ей не нравилось это чувство.

— Ты не умеешь проигрывать, не так ли? — выдавил он глухо.

Беллатрикс натянуто улыбнулась и пожала плечами. Рудольфус скрипнул зубами и продолжил:

— Поздравляю, Белла. Он заинтересован. Он желает, чтобы тебя ему представили.

Каждое слово как песня. Рудольфус мог сколько угодно ее ненавидеть. Она победила. Как же сладка была эта победа. Глаза женщины торжествующе сверкнули.

— Это прекрасная новость. Разве следует сообщать ее настолько траурным тоном?

Она знала, что не стоит дергать рассерженную змею за хвост, но просто не смогла удержаться. Рудольфус сделал все, чтобы растоптать в пыль ее мечты. Он сам сделал себя ее врагом и теперь получал то, чего заслуживал. Те, кто становились ее врагами, неизменно проигрывали. Так устроен был ее мир.

Рудольфус парой шагов преодолел разделявшее их расстояние. Белла не шелохнулась. Пальцы мужчины до боли впились ей в предплечье.

— Думаешь, это игра? Можно просто прийти туда, покрутиться рядом, пока не надоест, а потом уйти? Черта с два. Тебе не место там. Повелитель поймет это, едва тебя увидев. Встреча с ним — это еще не Темная метка, Беллатрикс. У тебя никогда не будет этой метки. Человек, которого ты ради нее убила, умер бы в любом случае. Здесь нет никакой твоей заслуги.

Белла яростно вырвалась. Кротость никогда не была ее достоинством, слова Рудольфуса вывели ее из себя, и она немедленно приготовилась наброситься на него в ответ.

— Игра, Рудольфус — это то, что устроил ты. И я выиграла. Смирись. — отчеканила она. — Служение Лорду никогда не было для меня игрой. Это цель моей жизни, единственная причина существования. Он изменит весь мир, мое место — рядом с ним. А ты пытался мне помешать. Но я все равно смогла получить свое. Я обошла все защитные заклятья поместья Гиббонов. Я оглушила человека, который сбежал от двух Пожирателей. И я убила его, Рудольфус. Этими самыми руками.

— И как это было, Беллатрикс? Видишь во снах его лицо? — насмешливо ответил ее муж.

— Теперь уже нет. — парировала она. — Я вполне либеральна во взглядах на право отнимать жизнь.

И это было правдой. Тяжелыми были только первые ночи, пока отмирала ее совесть. Она пережила это, как переживают вспышку тяжелого заболевания. Сосредоточила все свои помыслы на цели, как бывало раньше. И это помогло. Теперь мертвый человек был просто мертвым человеком, не больше. Он ничего не значил. И его лица она теперь почти не помнила.

Отвращение в его взгляде было осязаемым. Рудольфус был из совсем другого теста. Политик, не любящий марать руки. Он мог бы пытать бедолагу Круциатусом до полного безумия, но никогда не стал бы вырывать ему ногти. И убивать собственноручно тоже не стал бы. В его извращенной системе координат это было негуманно. Негуманно, гриндилоу его побери. Белла усмехнулась мужу в лицо. Он разжал пальцы и сделал шаг назад. На какой-то момент ей показалось, что он сейчас ее ударит, но он просто сжал руку в кулак и снова разжал пальцы.

— Что ж, увидим, куда это тебя приведет.

Он сказал это с презрением. Ее бесило это презрение в его голосе. Женщина посмела дерзнуть встать на одну ступень с ним. Смотрела, как пытают человека, убила его, и это не сломало ее. Она в глазах мужа была чудовищным мутантом. Не отвечала его ожиданиям и требованиям. Не подчинялась им. Этого он никогда не простит ей. Весь его вид говорил об ожиданиях, что это будет важно для нее. Но ей не нужно было ни его уважение, ни одобрение. Он с самого начала был инструментом достижения цели, и выполнил свое назначение, так, или иначе. Беллатрикс усмехнулась и последовала за ним. Судьба ждала ее там, впереди.

* * *

— Мой Лорд, позвольте представить Вам мою жену, леди Беллатрикс Друэллу Лестрейнж.

Она присела в глубоком реверансе, опустив глаза в пол, чего не делала, кажется, уже лет пятнадцать своей сознательной жизни. Белла трепетала, не решалась даже взглянуть на него. Он был так близко, его величие ослепляло.

— Подойдите, леди Лестрейнж. — голос был мягким и тихим, как шипение змеи.

Она поднялась и на ватных ногах двинулась вперед. Длинные тонкие пальцы коснулись ее подбородка, подняли лицо выше, кроваво-красные глаза оказались прямо напротив нее. Она тонула в них, как багряной реке, пока Он читал ее, как раскрытую книгу. Белла чувствовала, как Он, с бесцеремонностью полноправного хозяина, перебирает ее воспоминания, не задерживаясь подолгу ни на одном. Все это было не важно. Важны были тонкие черты лица. Темные волосы с благородной сединой. Могущество, волнами исходившее от Него, обволакивающее ее, как гигантское покрывало. Этому могуществу невозможно было противиться. Беллатрикс вдруг осознала, что целиком принадлежит этому человеку. Он скажет ей убить — и она убьет, снова, без сожалений. Скажет умереть — и она прямо сейчас вскроет себе вены. Скажет прыгать на одной ноге через обруч — она и это сделает, не боясь выглядеть глупо. Она последует за Ним куда угодно, хоть в самое пекло, и будет вечно Ему верна…

Волдеморт убрал руку с ее подбородка, она невольно подалась вперед, стремясь продлить контакт. Он вопросительно вскинул брови, Белла осознала свое невольное движение, стушевалась, как ребенок, и шагнула назад.

— Вы очень целеустремленная женщина, леди Лестрейнж. Беллатрикс.

Он назвал ее по имени. Это был самый счастливый момент ее жизни.

— Это не останется без внимания. Ваше горячее стремление служить мне было бы расточительно тратить понапрасну. Вы можете кое-что сделать для меня.

— Все, что угодно моему Повелителю… — выдохнула Беллатрикс.

Губы Волдеморта дрогнули, уголки рта едва заметно приподнялись в улыбке. Это был единственный приемлемый для него ответ.